Божественная любовь

Божественная любовь

Глава 1. Чужие плоды

Почему-то сливы в чужих садах всегда самые вкусные. Странная, проверенная не одним поколением шкодливых подростков теория в очередной раз проходила подтверждение на практике.

Хрупкая фигурка в мешковатых штанах до лодыжек и широкой зеленой рубашке явно с чужого плеча сидела на толстой ветке старой сливы и с наслаждением лопала сочные плоды. Фиолетовая шкурка была так тонка и туго натянута, что стоило только вонзить в нее острые зубки, как сладкий сок и нежная мякоть наполняли рот. Как ни старайся есть аккуратно, а все равно пальцы и подбородок испачкаются в ароматном золотистом соке.

Странно! Кожица фиолетовая, а мякоть и сок желтые. Почему? В мире столько разных вопросов, а ответов гораздо меньше. Или просто сразу не разглядишь? Но сейчас совсем не хочется ни размышлять о серьезном, ни вытирать руки об одежду. Гораздо приятнее сидеть вот так на теплой ветке, время от времени запрокидывать голову и ловить лицом солнечные лучики, слушать, как басовито гудят вокруг крылатые охотники до сладкого сока, а потом срывать очередную сливу, есть ее и выплевывать косточку как можно дальше.

— Йо, драные демоны, — голос раздался снизу, из зарослей шиповника, тех самых, куда только что была отправлена в полет очередная косточка.

Хрупкая фигурка вздрогнула и затаилась, прижавшись к стволу дерева, спряталась в листве — самой надежной защите для того, в чьих венах есть хоть толика эльфийской крови. Теперь никто не найдет, не заметит, не услышит.

На поляну под дерево, где в низком шелке травы были разбросаны аметисты опавших слив-переспелок, вышел высокий, поджарый мужчина. Черные брюки с серебряной строчкой, белая рубашка распахнута на груди, босые ноги, непокорная грива черных волос. Чужак вскинул голову к кроне сливы. Серые, темные от гнева глаза безошибочно отыскали преступника среди листвы. Грозно нахмурившись, жертва сливовой диверсии приказала:

— А ну слезай, ворюга!

Перетрусивший метатель снарядов молча помотал головой и изо всех сил зажмурился, только руки покрепче обвили опору.

Мужчина насмешливо фыркнул:

— Не хочешь добром, силой стрясу! — и, подступив к стволу, тряхнул раз, другой, третий. Толстое дерево закачалось как тростинка в ураган, заскрипело, забарабанил по траве град из спелых плодов, усиливая и без того одуряюще сладкий аромат. Одна из слив приземлилась на макушку мужчины, кожица треснула, выпуская наружу мягкое содержимое. Выругавшись сквозь зубы, тот мотнул головой, сбрасывая плод на землю, и в очередной раз столь чувствительно тряхнул дерево, что руки воришки разжались. Он с паническим писком полетел вниз, по-прежнему не открывая зажмуренных глаз. С головки слетела широкополая шляпа, толстая коса вырвалась на свободу.

Цепкие пальцы поймали рубашку, придерживая над землей воришку за шкирку, как нашкодившего котенка. Секунду-другую в серых глазах гремела гроза, потом мелькнуло удивление, смешанное с веселым любопытством.

— Чудный урожай дают в моем саду сливы, — бархатный насмешливый голос, прозвучавший над самым ухом, против воли заставил воришку широко распахнуть карие глаза, в которых плескалась откровенная паника. — Кое-кому придется сейчас расплатиться за съеденные плоды, крошка!

Рука разжалась, кидая добычу лопатками на траву, и потянулась к ремню на брюках. Длинному, кожаному черному ремню с серебряной пряжкой в виде головы волка. Откровенная паника в глазах пленницы переросла в чистый, не рассуждающий ужас. Она заорала, судорожно комкая шляпу, и телепортировалась прочь, оставляя хозяина сада среди опавших слив с полурасстегнутым ремнем и раззявленным в удивлении ртом.

— Эли-я-я-я! — панический вопль разорвал тишину библиотеки. На колени к принцессе кинулся перепуганный комок, тонкие пальчики вцепились в голубую блузку богини, лохматая головка ткнулась в грудь. Рыдания сотрясали все хрупкое тельце девушки.

— Детка, милая, что случилось? — сочувственно обнимая кузину и прижимая ее к себе, ласково спросила Элия. Ответом ей стал новый фонтан слез.

С тоской покосившись на магические фолианты, принцесса высвободила одну руку, чтобы закрыть книгу, чьи руны не предназначались для посторонних глаз, снова обняла сестренку и телепортировалась в свои покои. Библиотека чудесное место, но она не предназначена для проникновенных бесед с молоденькой принцессой, которой требовалось немедленное утешение и носовой платок, да побольше.

Хранитель королевской библиотеки, барон Оскар Хоу, поспешивший к рабочему месту Элии после вопля с той стороны, от которого у него заложило уши, нашел только пустое кресло и стопу книг на столе. Худосочный коротышка, давно привыкший ко всякому в сумасшедшем королевском замке, только иронически хмыкнул, подровнял стопку и простучал пальцем по рунным знакам на обложке, закрывая книгу на магические запоры. Потом библиотекарь поправил ненужные, но такие привычные очки на переносице и вернулся к обновлению каталога так, словно и не случилось ничего экстраординарного. Так ведь и не случилось же!

Эльфиечка еще некоторое время всхлипывала в объятиях сестры, прежде чем смогла, путаясь и заикаясь, пересказать сливовое приключение.

Все началось еще весной с тайных блужданий юной принцессы по окрестностям города в поисках самых интересных местечек. Так здорово было, переодевшись в старые одежды брата Лейма, гулять без докучливого надзора заботливых родичей. Бэль играла в разведчиков, проникая незамеченной всюду, куда тянуло эльфийское любопытство. Только вот замечательная игра закончилась поимкой в чужом саду и обвинением в воровстве.

— И он хотел меня выдрать ремнем! Я так испугалась, Эли, так испугалась, что телепортировалась! Он его уже начал снимать... — вывалив на сестру горькую повесть, Бэль снова залилась слезами. Больше всего на свете ее перепугало даже не то, что ее поймали, а то, что чужой мужчина собирался поднять на нее руку, выдрать ремнем! Даже Нрэн — единственный, кто наказывал девушку физически, пытаясь через ягодицы вбить то, что никак не желало проникать с традиционной стороны — головы, — и тот лишь легонько шлепал сестренку раскрытой ладонью, не столько наказывая, сколько обозначая наказание.

— Так. В каком именно саду ты была, малышка? — эдак небрежно, чтобы сестренке вопрос не показался важным, уточнила принцесса, просчитывая вероятность скандала и кое-какие иные существенные детали.

— Там были сливы, яблони и вишни, а еще много шиповника, — начала добросовестно перечислять Бэль, невольно облизнувшись при мысли о вкусных сливах.

— В чьем саду ты была, родная? — исправилась Элия. Логика Богини Логики спасовала перед эльфийским мышлением, классифицировавшим вопрос 'каком' по видовому разнообразию, благополучно минуя раздел частной собственности, глубоко чуждый остроухим, если конечно речь не шла об их собственности.

— Не знаю, наверное, того злого мужика, — шмыгнула носом Мирабэль, тычась в грудь кузины, вдыхая знакомый, родной, успокаивающий запах. — Я эльфийской дорожкой путь спрямляла, хотела туда попасть, где сливы позрелее.

— И попала. А поскольку геральдику и лоулендские родословные ты прогуливала, то искать и разглядывать гербовые пломбы на воротах чужого сада не стала, — констатировала старшая богиня, прекрасно осведомленная о склонностях и предпочтениях младшей.

Если уж Бэль что-то не нравилось, то заставить ее заниматься этим, коль она не видела насущной необходимости, было совершенно невозможно. Так получилось с вышеозначенными предметами. Только на нескольких уроках, которые дал сестренке Элтон, подменяя учителя, девушка присутствовала не только физически, но и в полном сознании. В остальных случаях упрямица Бэль либо прогуливала занятия, либо ловила на них сильфов.

— Ага, я же слив хотела, — согласилась младшая без малейшей вины в голосе. Этого полезного чувства не удавалось вызвать в душе беспечной девушки даже Нрэну с его зубодробительными нотациями. Бэль просто отключалась на время занудного монолога кузена-опекуна, чтобы вернуться в мир живых после завершения оного с незамутненным сознанием.

— Опиши, как выглядел твой злодей, — чуть шутливо попросила Элия, ссаживая сестричку с колен, устраивая на диване рядышком и покрепче притискивая к себе.

— Лохматый, черные волосы, прядь волос на глаза лезет, глаза злые, как расплавленная корона цветом, на скуле ссадина, — начала вспоминать юная принцесса.

— Понятно, — задумчиво констатировала Богиня Любви, принимаясь кусать губы, чтобы не расхохотаться вслух.

Боги мудры, или во всяком случае так считают смертные. На самом-то деле мудрости во многих богах, невзирая на могущество, нет ни на диад, но боги умеют чувствовать волю Сил и судьбу, именно поэтому, действуя инстинктивно, они поступают так, как должно. Пусть со стороны это далеко не всегда выглядит правильным или благородным, или даже честным. Вот сейчас Элия подумала о том, что все ее столь тщательно вынашиваемые планы в одночасье пошли прахом. Все случилось слишком рано. И все-таки богиня улыбалась, ибо чувствовала: то, что случилось — правильно. В дело вмешалась сама Судьба, а значит останется только подыграть ей.

— Эли, а если он найдет меня? А если как-то узнал? И пожалуется Нрэну? — содрогнулась от ужаса Бэль.

— Не тревожься, лапушка, — Элия бережно погладила каштановые с медным отливом волосы сестренки. — Даже если узнал, тебе ничего не грозит.

Сама посуди, какой дворянин придет в королевский замок жаловаться, что у него в саду сорвали несколько слив? Тем паче, если он едва не выдрал воришку, как простолюдина! Намерение поднять руку на высокую леди из правящей семьи попахивает казематами Энтиора!

— Не надо! — вскрикнула эльфиечка, тут же начиная сочувствовать потенциальной жертве кузена-вампира. — Я ведь сама виновата, я ела его сливы и косточкой в него попала, а он не знал, что я принцесса, вот и...

— Тсс, не переживай, я переговорю с владельцем сада и улажу вопрос компенсации, — улыбнулась Богиня Любви, особенно довольной ее улыбка стала при слове 'компенсация'.

— Спасибо, Эли, я тебя так люблю, ты самая лучшая, — выдохнула Мирабэль, напряжение вдруг разом отпустило ее, когда сестра взяла на себя груз проблемы.

Теперь, когда Элия пообещала, сероглазый мужчина уже не казался ей слишком страшным. Вот только почему-то перед глазами все время вставал его профиль, ссадина на скуле, непокорная прядь черных волос и чудился запах грозы, костра и ветра.

'Наверное, это потому, что я слишком испугалась его!' — так решила для себя Мирабэль и встряхнулась. Извечное любопытство тут же высунуло из норки острый носик, прогоняя остатки страха:

— Ты знаешь, кто он?

— Знаю, родная, твое описание внешности безупречно. Другого такого лорда в Лоуленде нет, не было и не надо, — согласилась принцесса. — Но тебе не скажу, мы же собираемся сохранить эту милую проказу втайне, поэтому будет нехорошо, если ты станешь несколько нервно реагировать на упоминание имени этого дворянина.

— Аа-а, ага, — вздохнула эльфиечка, понимая справедливость доводов сестры и в то же время испытывая странное разочарование при мысли о том, что так и не узнает имени обидчика.

— Раз тебе все понятно и вопли в стиле темной баньши больше не разносятся по замку, пугая слуг и рабов, беги к себе, переоденься. Нрэн вернулся. Полагаю, он скоро захочет навестить тебя, детка! — предложила принцесса, спроваживая сестренку.

— Ой, — спохватилась Бэль, понимая, что в стремительности передвижения брат-опекун зачастую превосходит ее. (Наверное причина крылась в длине ног). Слушать перед семейным обедом очередную нотацию на тему неподобающих возрасту и полу одеяний жутко не хотелось. Постоянного благоговейного ужаса перед великим воителем, свойственного большей части лоулендского дворянства, юная принцесса не испытывала. А вот тоска при мысли о лекции на заезженную тему надлежащего и ненадлежащего поведения девушку охватывала глубочайшая.

— Беги-беги, я его задержу, — великодушно пообещала Элия, имея свои планы на воинственного кузена.

Богиня Любви промедлила в своих покоях ровно настолько, чтобы сменить рабочую одежду на дневное платье с вырезом чуть ниже ключиц, узкой юбкой расширяющейся цветком лилии у колен, и узкими рукавами того же кроя. Из-под темно-голубого шелка проглядывало тончайшее нижнее платье из ткани бледной голубизны. По лифу и подолу одежда была расшита узором мелких вьющихся серебряных роз.

Звездный набор собрал локоны принцессы в высокую прическу, косицы убирали пряди со лба. Свободно спадающий на спину водопад медовых волос оставил открытой гордую линию шеи и плеч.

Мимолетный взгляд в зеркало довершил церемонию наведения марафета перед встречей с Нрэном. Обычно, даже если богиня знала, что кузен вернулся из похода, она никогда не приходила к нему первой. К чему торопиться, если Бог Войны вскоре сам придет к ее дверям с очередной порцией трофейных украшений? Однако сегодня был веский повод изменить старой привычке.

Элия перенеслась к покоям кузена. Не дожидаясь стука, молчаливый настолько, словно ему вырвали язык, слуга Нрэна открыл дверь с низким поклоном. Одновременно каким-то чудом он умудрился повести рукой и корпусом в сторону нужной комнаты, где пребывал хозяин.

Кузен несколько поменял стиль и интерьер гостиной. Теперь там преобладали белые тона с добавлением желтого и черного. На бледно-лимонном фоне ширм парили темные птицы и пышно цвели сливы, под ноги стелился ворс белоснежного ковра. Из всей обстановки имелись: низкая мебель в черно-белой гамме, световые шары-фонарики под потолком, развешенные двумя параллельными рядами и живое дерево — точная копия валисандра в миниатюре. Оно стояло в углу рядом с окном, прикрытым горизонтальными жалюзи.

Нрэн в коротком халате как раз самолично придирчиво изучал состояние растительности. Когда вошла Элия, бог резко развернулся, глаза изумленно расширились. Он не ждал, что ОНА придет сама, сейчас.