Божественная любовь

Божественная любовь

Книга 13 серии 'Джокеры — Карты Творца'

Оглавление:

Глава 1. Чужие плоды

Глава 2. Душевные терзания по-лиенски

Глава 3. Вспышки чувств

Глава 4. Проблемы королевские, дела посольские

Глава 5. Девичьи радости

Глава 6. Прелести прогулки

Глава 7. Выход есть всегда, или новая проба сил

Глава 8. Тонкости применения новых сил

Глава 9. О том, для чего нужна библиотека

Глава 10. На Сельдитэльме. Дорога в город

Глава 11. 'Головешка'

Глава 12. О снах, талуризе и прочем

Глава 13. Оборотная сторона жизни

Глава 14. Сиаль. У затонувшей столицы

Глава 15. Рыбалка по-божески

Интерлюдия: карта открывается

Глава 16. Первый бал Мирабэль

Глава 17. Месть и дети

Глава 18. Предложения

Глава 19. Поиски и происки

Глава 20. Тревожные вести и сборы

Глава 21. Гости Мэссленда: добровольные и нет

Глава 22. Приглашения и предложения

Глава 23. О заговорах и побегах

Глава 24. Выход из тупика

Глава 25. Расплата

Глава 26. Находки и потери

Глава 27. Дипломатическая

Глава 28. Узы

Глава 29 (бонус — не СИ не выкладывалась)

ЭПИЛОГИ

вопросы читателей

Глава 1. Чужие плоды

Почему-то сливы в чужих садах всегда самые вкусные. Странная, проверенная не одним поколением шкодливых подростков теория в очередной раз проходила подтверждение на практике.

Хрупкая фигурка в мешковатых штанах до лодыжек и широкой зеленой рубашке явно с чужого плеча сидела на толстой ветке старой сливы и с наслаждением лопала сочные плоды. Фиолетовая шкурка была так тонка и туго натянута, что стоило только вонзить в нее острые зубки, как сладкий сок и нежная мякоть наполняли рот. Как ни старайся есть аккуратно, а все равно пальцы и подбородок испачкаются в ароматном золотистом соке.

Странно! Кожица фиолетовая, а мякоть и сок желтые. Почему? В мире столько разных вопросов, а ответов гораздо меньше. Или просто сразу не разглядишь? Но сейчас совсем не хочется ни размышлять о серьезном, ни вытирать руки об одежду. Гораздо приятнее сидеть вот так на теплой ветке, время от времени запрокидывать голову и ловить лицом солнечные лучики, слушать, как басовито гудят вокруг крылатые охотники до сладкого сока, а потом срывать очередную сливу, есть ее и выплевывать косточку как можно дальше.

— Йо, драные демоны, — голос раздался снизу, из зарослей шиповника, тех самых, куда только что была отправлена в полет очередная косточка.

Хрупкая фигурка вздрогнула и затаилась, прижавшись к стволу дерева, спряталась в листве — самой надежной защите для того, в чьих венах есть хоть толика эльфийской крови. Теперь никто не найдет, не заметит, не услышит.

На поляну под дерево, где в низком шелке травы были разбросаны аметисты опавших слив-переспелок, вышел высокий, поджарый мужчина. Черные брюки с серебряной строчкой, белая рубашка распахнута на груди, босые ноги, непокорная грива черных волос. Чужак вскинул голову к кроне сливы. Серые, темные от гнева глаза безошибочно отыскали преступника среди листвы. Грозно нахмурившись, жертва сливовой диверсии приказала:

— А ну слезай, ворюга!

Перетрусивший метатель снарядов молча помотал головой и изо всех сил зажмурился, только руки покрепче обвили опору.

Мужчина насмешливо фыркнул:

— Не хочешь добром, силой стрясу! — и, подступив к стволу, тряхнул раз, другой, третий. Толстое дерево закачалось как тростинка в ураган, заскрипело, забарабанил по траве град из спелых плодов, усиливая и без того одуряюще сладкий аромат. Одна из слив приземлилась на макушку мужчины, кожица треснула, выпуская наружу мягкое содержимое. Выругавшись сквозь зубы, тот мотнул головой, сбрасывая плод на землю, и в очередной раз столь чувствительно тряхнул дерево, что руки воришки разжались. Он с паническим писком полетел вниз, по-прежнему не открывая зажмуренных глаз. С головки слетела широкополая шляпа, толстая коса вырвалась на свободу.

Цепкие пальцы поймали рубашку, придерживая над землей воришку за шкирку, как нашкодившего котенка. Секунду-другую в серых глазах гремела гроза, потом мелькнуло удивление, смешанное с веселым любопытством.

— Чудный урожай дают в моем саду сливы, — бархатный насмешливый голос, прозвучавший над самым ухом, против воли заставил воришку широко распахнуть карие глаза, в которых плескалась откровенная паника. — Кое-кому придется сейчас расплатиться за съеденные плоды, крошка!

Рука разжалась, кидая добычу лопатками на траву, и потянулась к ремню на брюках. Длинному, кожаному черному ремню с серебряной пряжкой в виде головы волка. Откровенная паника в глазах пленницы переросла в чистый, не рассуждающий ужас. Она заорала, судорожно комкая шляпу, и телепортировалась прочь, оставляя хозяина сада среди опавших слив с полурасстегнутым ремнем и раззявленным в удивлении ртом.

— Эли-я-я-я! — панический вопль разорвал тишину библиотеки. На колени к принцессе кинулся перепуганный комок, тонкие пальчики вцепились в голубую блузку богини, лохматая головка ткнулась в грудь. Рыдания сотрясали все хрупкое тельце девушки.

— Детка, милая, что случилось? — сочувственно обнимая кузину и прижимая ее к себе, ласково спросила Элия. Ответом ей стал новый фонтан слез.

С тоской покосившись на магические фолианты, принцесса высвободила одну руку, чтобы закрыть книгу, чьи руны не предназначались для посторонних глаз, снова обняла сестренку и телепортировалась в свои покои. Библиотека чудесное место, но она не предназначена для проникновенных бесед с молоденькой принцессой, которой требовалось немедленное утешение и носовой платок, да побольше.

Хранитель королевской библиотеки, барон Оскар Хоу, поспешивший к рабочему месту Элии после вопля с той стороны, от которого у него заложило уши, нашел только пустое кресло и стопу книг на столе. Худосочный коротышка, давно привыкший ко всякому в сумасшедшем королевском замке, только иронически хмыкнул, подровнял стопку и простучал пальцем по рунным знакам на обложке, закрывая книгу на магические запоры. Потом библиотекарь поправил ненужные, но такие привычные очки на переносице и вернулся к обновлению каталога так, словно и не случилось ничего экстраординарного. Так ведь и не случилось же!

Эльфиечка еще некоторое время всхлипывала в объятиях сестры, прежде чем смогла, путаясь и заикаясь, пересказать сливовое приключение.

Все началось еще весной с тайных блужданий юной принцессы по окрестностям города в поисках самых интересных местечек. Так здорово было, переодевшись в старые одежды брата Лейма, гулять без докучливого надзора заботливых родичей. Бэль играла в разведчиков, проникая незамеченной всюду, куда тянуло эльфийское любопытство. Только вот замечательная игра закончилась поимкой в чужом саду и обвинением в воровстве.

— И он хотел меня выдрать ремнем! Я так испугалась, Эли, так испугалась, что телепортировалась! Он его уже начал снимать... — вывалив на сестру горькую повесть, Бэль снова залилась слезами. Больше всего на свете ее перепугало даже не то, что ее поймали, а то, что чужой мужчина собирался поднять на нее руку, выдрать ремнем! Даже Нрэн — единственный, кто наказывал девушку физически, пытаясь через ягодицы вбить то, что никак не желало проникать с традиционной стороны — головы, — и тот лишь легонько шлепал сестренку раскрытой ладонью, не столько наказывая, сколько обозначая наказание.

— Так. В каком именно саду ты была, малышка? — эдак небрежно, чтобы сестренке вопрос не показался важным, уточнила принцесса, просчитывая вероятность скандала и кое-какие иные существенные детали.

— Там были сливы, яблони и вишни, а еще много шиповника, — начала добросовестно перечислять Бэль, невольно облизнувшись при мысли о вкусных сливах.

— В чьем саду ты была, родная? — исправилась Элия. Логика Богини Логики спасовала перед эльфийским мышлением, классифицировавшим вопрос 'каком' по видовому разнообразию, благополучно минуя раздел частной собственности, глубоко чуждый остроухим, если конечно речь не шла об их собственности.

— Не знаю, наверное, того злого мужика, — шмыгнула носом Мирабэль, тычась в грудь кузины, вдыхая знакомый, родной, успокаивающий запах. — Я эльфийской дорожкой путь спрямляла, хотела туда попасть, где сливы позрелее.

— И попала. А поскольку геральдику и лоулендские родословные ты прогуливала, то искать и разглядывать гербовые пломбы на воротах чужого сада не стала, — констатировала старшая богиня, прекрасно осведомленная о склонностях и предпочтениях младшей.

Если уж Бэль что-то не нравилось, то заставить ее заниматься этим, коль она не видела насущной необходимости, было совершенно невозможно. Так получилось с вышеозначенными предметами. Только на нескольких уроках, которые дал сестренке Элтон, подменяя учителя, девушка присутствовала не только физически, но и в полном сознании. В остальных случаях упрямица Бэль либо прогуливала занятия, либо ловила на них сильфов.

— Ага, я же слив хотела, — согласилась младшая без малейшей вины в голосе. Этого полезного чувства не удавалось вызвать в душе беспечной девушки даже Нрэну с его зубодробительными нотациями. Бэль просто отключалась на время занудного монолога кузена-опекуна, чтобы вернуться в мир живых после завершения оного с незамутненным сознанием.

— Опиши, как выглядел твой злодей, — чуть шутливо попросила Элия, ссаживая сестричку с колен, устраивая на диване рядышком и покрепче притискивая к себе.

— Лохматый, черные волосы, прядь волос на глаза лезет, глаза злые, как расплавленная корона цветом, на скуле ссадина, — начала вспоминать юная принцесса.

— Понятно, — задумчиво констатировала Богиня Любви, принимаясь кусать губы, чтобы не расхохотаться вслух.

Боги мудры, или во всяком случае так считают смертные. На самом-то деле мудрости во многих богах, невзирая на могущество, нет ни на диад, но боги умеют чувствовать волю Сил и судьбу, именно поэтому, действуя инстинктивно, они поступают так, как должно. Пусть со стороны это далеко не всегда выглядит правильным или благородным, или даже честным. Вот сейчас Элия подумала о том, что все ее столь тщательно вынашиваемые планы в одночасье пошли прахом. Все случилось слишком рано. И все-таки богиня улыбалась, ибо чувствовала: то, что случилось — правильно. В дело вмешалась сама Судьба, а значит останется только подыграть ей.

— Эли, а если он найдет меня? А если как-то узнал? И пожалуется Нрэну? — содрогнулась от ужаса Бэль.

— Не тревожься, лапушка, — Элия бережно погладила каштановые с медным отливом волосы сестренки. — Даже если узнал, тебе ничего не грозит.

Сама посуди, какой дворянин придет в королевский замок жаловаться, что у него в саду сорвали несколько слив? Тем паче, если он едва не выдрал воришку, как простолюдина! Намерение поднять руку на высокую леди из правящей семьи попахивает казематами Энтиора!

— Не надо! — вскрикнула эльфиечка, тут же начиная сочувствовать потенциальной жертве кузена-вампира. — Я ведь сама виновата, я ела его сливы и косточкой в него попала, а он не знал, что я принцесса, вот и...

— Тсс, не переживай, я переговорю с владельцем сада и улажу вопрос компенсации, — улыбнулась Богиня Любви, особенно довольной ее улыбка стала при слове 'компенсация'.

— Спасибо, Эли, я тебя так люблю, ты самая лучшая, — выдохнула Мирабэль, напряжение вдруг разом отпустило ее, когда сестра взяла на себя груз проблемы.

Теперь, когда Элия пообещала, сероглазый мужчина уже не казался ей слишком страшным. Вот только почему-то перед глазами все время вставал его профиль, ссадина на скуле, непокорная прядь черных волос и чудился запах грозы, костра и ветра.

'Наверное, это потому, что я слишком испугалась его!' — так решила для себя Мирабэль и встряхнулась. Извечное любопытство тут же высунуло из норки острый носик, прогоняя остатки страха:

— Ты знаешь, кто он?

— Знаю, родная, твое описание внешности безупречно. Другого такого лорда в Лоуленде нет, не было и не надо, — согласилась принцесса. — Но тебе не скажу, мы же собираемся сохранить эту милую проказу втайне, поэтому будет нехорошо, если ты станешь несколько нервно реагировать на упоминание имени этого дворянина.

— Аа-а, ага, — вздохнула эльфиечка, понимая справедливость доводов сестры и в то же время испытывая странное разочарование при мысли о том, что так и не узнает имени обидчика.

— Раз тебе все понятно и вопли в стиле темной баньши больше не разносятся по замку, пугая слуг и рабов, беги к себе, переоденься. Нрэн вернулся. Полагаю, он скоро захочет навестить тебя, детка! — предложила принцесса, спроваживая сестренку.

— Ой, — спохватилась Бэль, понимая, что в стремительности передвижения брат-опекун зачастую превосходит ее. (Наверное причина крылась в длине ног). Слушать перед семейным обедом очередную нотацию на тему неподобающих возрасту и полу одеяний жутко не хотелось. Постоянного благоговейного ужаса перед великим воителем, свойственного большей части лоулендского дворянства, юная принцесса не испытывала. А вот тоска при мысли о лекции на заезженную тему надлежащего и ненадлежащего поведения девушку охватывала глубочайшая.

— Беги-беги, я его задержу, — великодушно пообещала Элия, имея свои планы на воинственного кузена.

Богиня Любви промедлила в своих покоях ровно настолько, чтобы сменить рабочую одежду на дневное платье с вырезом чуть ниже ключиц, узкой юбкой расширяющейся цветком лилии у колен, и узкими рукавами того же кроя. Из-под темно-голубого шелка проглядывало тончайшее нижнее платье из ткани бледной голубизны. По лифу и подолу одежда была расшита узором мелких вьющихся серебряных роз.

Звездный набор собрал локоны принцессы в высокую прическу, косицы убирали пряди со лба. Свободно спадающий на спину водопад медовых волос оставил открытой гордую линию шеи и плеч.

Мимолетный взгляд в зеркало довершил церемонию наведения марафета перед встречей с Нрэном. Обычно, даже если богиня знала, что кузен вернулся из похода, она никогда не приходила к нему первой. К чему торопиться, если Бог Войны вскоре сам придет к ее дверям с очередной порцией трофейных украшений? Однако сегодня был веский повод изменить старой привычке.

Элия перенеслась к покоям кузена. Не дожидаясь стука, молчаливый настолько, словно ему вырвали язык, слуга Нрэна открыл дверь с низким поклоном. Одновременно каким-то чудом он умудрился повести рукой и корпусом в сторону нужной комнаты, где пребывал хозяин.

Кузен несколько поменял стиль и интерьер гостиной. Теперь там преобладали белые тона с добавлением желтого и черного. На бледно-лимонном фоне ширм парили темные птицы и пышно цвели сливы, под ноги стелился ворс белоснежного ковра. Из всей обстановки имелись: низкая мебель в черно-белой гамме, световые шары-фонарики под потолком, развешенные двумя параллельными рядами и живое дерево — точная копия валисандра в миниатюре. Оно стояло в углу рядом с окном, прикрытым горизонтальными жалюзи.

Нрэн в коротком халате как раз самолично придирчиво изучал состояние растительности. Когда вошла Элия, бог резко развернулся, глаза изумленно расширились. Он не ждал, что ОНА придет сама, сейчас.

— Прекрасный день, дорогой! — улыбка отразилась в глазах богини и еще что-то близкое к нежности и одобрительному любованию сильным мужчиной. Своим мужчиной.

— Прекрасный, — искренне согласился Нрэн.

И воистину он стал совершенно прекрасен, когда Элия подошла, когда ее руки развязали пояс на халате и легли на грудь любовника, а губы соприкоснулись в поцелуе, поначалу легком, как крылья бабочки, потом глубоком, как вечность и жарком, словно пламя неистового пожара, пожирающего душу, сердце и плоть бога...

Белый ковер оказался не слишком практичен, впрочем, чистящие заклятья прекрасно справлялись с любой разновидностью грязи, не испытывая при этом ни малейшего смущения.

Пару часов спустя звездный набор позаботился о восстановлении одежды принцессы, заодно оказался одетым в свое привычно-темно-коричневое Нрэн. Маникюра не было. Богиня не стала дразнить любовника, лишая его душевного комфорта перед серьезным разговором.

Облокотившись на грудь принца, Элия спросила:

— Как ты думаешь, дорогой, этой осенью не пора ли вывести Бэль в свет?

— Гхм, ты считаешь? — озадачился Нрэн странной темой для разговора. Раньше кузина настаивала на отсрочке начала светской жизни младшей сестры.

— Полагаю, иного способа мягко подтолкнуть ее к взрослению у нас нет. Девочка проказлива и беззаботна, но прежде, чем выйти замуж, ей стоит по крайней мере быть представленной лоулендскому обществу, — рассудительно продолжила богиня и, оживившись, прибавила, приставив к груди кузена указательный пальчик, словно миниатюрный мизерикорд. — Кстати, предупреждаю, не вздумай выдать ее за кого-нибудь из собственных дружков-дуболомов! Они всю жизнь Бэль изломают. Я сама подыщу ей мужа!

Недоверчивая подозрительность нарисовалась на лице бога, только что сиявшем истинной страстью.

— Не беспокойся, милый, клянусь, он будет знатен, богат, красив и, самое главное, он будет лоулендцем, поэтому малышке не придется разлучаться с семьей. Кроме того, избранник понравится самой Бэль! — торжественно пообещала принцесса, выложив веер весомых козырей-обещаний. — Это успокоит твое опекунское чувство ответственности?

Нечленораздельное мычание, словно бог опять растерял все слова от волнения, стало ответом воителя. Острый ноготок вдавил ткань рубашки в кожу, и богиня, умевшая быть куда упрямее упрямого кузена, требовательно повторила:

— Какие аспекты моего предложения тебя не устраивают?

— Не знаю, — нахмурившись, честно ответил Нрэн, — все слишком хорошо, а значит, ты чего-то не договариваешь, того, что мне не понравится.

— Возможно, — даже не стала отпираться Элия. — Но ведь замуж-то не тебе выходить, а Бэль все понравится наверняка. Для нас же самое главное — ее счастье. Поэтому перестань со мной спорить и немедленно соглашайся!

Желтый взгляд встретился с посуровевшим серым, сулившим грозу. 'В самом деле, условия хорошие, Элия не навредит Бэль', — попытался убедить сам себя великий воитель, понимая, что бой с любимой неизбежно окончится его проигрышем.

— Хорошо, — сдал позицию Бог Войны, выбирая наилучшую стратегию. И был вознагражден за свой выбор еще одним поцелуем и еще одним. А потом заклятье опять чистило ковер и звездный набор восстанавливал одежды. Нрэн был почти счастлив, если б не смутное подозрение, что где-то Богиня Логики нае... его со своими безупречными выводами.

Перед началом осеннего сезона членов королевской семьи в замке было немного. Конечно, на первый бал должно было явиться большинство родственников, из тех, кто чтил обычаи или желал поразвлечься, но пока еще боги работали или искали удовольствий в мирах.

На семейную трапезу явилось только пятеро. Его величество Лимбер — раз, который просто не имел права бросить к демонам государственные заботы. Два — Мирабэль, по младости лет лишенная возможности бродить по Уровню как заблагорассудится и искать приключений на свою шейку. Три — Энтиор, стосковавшийся по обществу Элии. Четыре — Кэлер, отъедавшийся после очередных странствий барда. И Джей — пять. Белобрысый ворюга заскочил домой по кое-каким личным делам, посвящать в которые родных, разумеется, не собирался.

Все боги собрались на обед в розовой столовой. Нет, никакого жеманно-нежно-розового или свинячьего цвета в помещении не наблюдалось. Оттенки преобладали белые, красные и серебристые. А розовой зала называлась исключительно потому, что основной символикой ее декора была роза. Даже сама комната имела форму распустившегося цветка, розанами были окна-витражи и ажурный переплет, паркет на полу, и стол, и... Стоп! Наверное, проще было сказать, что именно в комнате не имело отношения к розам, чем перечислять все причастное. Короче, дизайнер славно повеселился с пространством и оформлением, творя розовый беспредел. Он не был убит на месте при сдаче работы только в силу вопиющей непатриотичности такого поступка и наличия свидетелей. Впрочем, Рик ухитрился изрядно порезать смету и выкатить гению с диагнозом 'моральный урод' такую неустойку по срокам, что королевская семья осталась отомщена. Залу стали использовать для психического давления на особо ценных гостей государства. Впрочем, изредка участь стать местом семейной трапезы выпадала любому годному для этого помещению замка. Вот сегодня повезло розовой гостиной, или не повезло семейству короля Лимбера, это уж с какой стороны смотреть и какой меркой мерить.

Элия в сопровождении Нрэна прибыла к столу почти сразу за Энтиором, являвшимся в последнюю минуту для создания пущего эффекта. Как ни любил свою стради вампир, а все равно подосадовал на то, что не поспешил, дабы явить себя неповторимого в индивидуальном порядке. Теперь принцесса перетянула все внимание, и некому было любоваться вышивкой на черно-бирюзовом жилете принца, застежками из серебряной путаницы цепочек с крупными камнями-висюльками, черными лосинами, облегающими стройные ноги, водопадом кружев воротника и манжет рубашки. Гримаса неудовольствия не появилась на лице бога только потому, что сие выражение несколько портило безупречный идеал красоты. Вампир лишь укоризненно вздохнул и на мгновение прикрыл пальцами бирюзовый лед очей. Однако, никто из душевно-черствых родичей не дал себе труда заметить эти элегантные, набившие оскомину маневры.

Джей пронзил входящую сестру укоризненным взглядом и запальчиво выдал, ткнув пустой вилкой в сторону богини:

— Драгоценная, ты нарушаешь обычай!

— Какой? — весело заинтересовалась та.

— Приглашения к трапезе! — важно надул щеки бог. — Если тебя нет в покоях и ты не отвечаешь на вызов, то лишаешь нас традиционного развлечения: маленького соревнования за место спутника.

— О, прости дорогой, я не думала, что для тебя это настолько принципиально, — безмятежно покаялась Элия. — Обычно ты ценишь лишь те развлечения, в которых одерживаешь победу!

— Ты считаешь, я бы опоздал? — прищурился принц, оскорбленно раздувая ноздри.

— Хм, учитывая, что Нрэн первый день из похода, приди ты вовремя, мог бы сейчас и не сидеть с нами, — хохотнул Лимбер, намекая на степень одержимости великого воителя своей кузиной и силой его ревности, обыкновенно обостряющейся после долгой разлуки.

— Не-е, я ж не Энтиор. Я больше сам вставлять, чем подставляться... — демонстративно не понял тонкого намека на толстые обстоятельства белобрысый зубоскал и обратился к сестре, как ни в чем не бывало, игнорируя пронзительный желтый взгляд воителя. (Вот уж кто с удовольствием пришпилил бы язык шутника к столешнице его же собственной вилкой). — Тогда хоть садись рядом, драгоценнейшая, восстанови пошатнувшееся от несправедливости равновесие.

— Стало быть, все, что не устраивает Джея дель Лиос Варг, есть нарушение равновесия, — догадалась принцесса, опускаясь на соседний стул, куда, впрочем, все равно собиралась садиться. Нрэн сел по левую руку от любовницы. Он бы, конечно, предложил Элии другое место подальше от вора, но что толку, если его ревнивому совету никто следовать не собирался?

— А то! — нахально задрал нос остряк.

Кэлер довольно осклабился: наконец-то все в сборе и пора вносить первую перемену блюд. В ожидании обеда он уже успел уплести пару булок, макая их в соусы.

Прислуга внесла первую перемену блюд: горячие закуски и салаты. Трапеза пошла своим чередом, сопровождаемая легкой болтовней, смешками и улыбками родичей. Хихикала за компанию со всеми даже Бэль, не всегда постигающая соль двусмысленных пикировок, но чутко улавливающая благодушный настрой. Юная принцесса, облопавшаяся вместо обеда слив, вяло возила вилкой или ложечкой по тарелке, отправляя в рот махонькие кусочки, или вообще только делала вид, что ест, чтобы не огорчать Кэлера. Бог Пиров воспринимал недостаток аппетита кузины, как личную трагедию.

Но вот речь зашла о первом осеннем Бале Представления. Эльфиечка навострила ушки. Ах, как давно она мечтала стать взрослой и красивой, вместе с Элией танцевать с братьями на балу! Как не хотелось ей ложиться спать, когда все отправляются веселиться! Сколько раз тихонько плакала Бэль в подушку от обиды на несправедливые правила. И тут случилось великое чудо! Нрэн разомкнул уста и изрек:

— Бэль, это будет твой первый бал.

Вилочка выпала из тонких пальчиков. Девушка в изумлении уставилась на брата-опекуна, думая, не ослышалась ли.

— А я-то уж думал, она поседеет, пока ты сподобишься с дозволением, — хмыкнул Лимбер и подмигнул племяннице.

Маленькая шкодница пусть и доставала его частенько своими проказами, но была куда больше по сердцу темпераментному монарху, чем чрезвычайно полезный государству зануда Нрэн.

— Завтра я вызову Мариан, чтобы снять мерки для платья, — Элия ободряюще улыбнулась радостной и неожиданно заробевшей кузине. — Мы подумаем над фасоном и тканью.

Энтиор пренебрежительно фыркнул, демонстрируя свое отношение к 'радостной' вести. Только надоедливой тощей малявки не хватало на королевском балу! Это будет великий позор! — говорил весь вид надменного принца, но ему опять никто не внял. Родственники весело загомонили, поздравляя Бэль, Джей так вообще ликующе заорал прямо в чуткое ухо вампира:

— Чур первый танец мой!

Разумеется, вор обращался к сестренке, а не имел в виду намерение шокировать публику, пляской в обществе Энтиора. Просто ухо клыкастого братца подвернулось слишком удачно. Кэлер тут же громогласно принялся требовать записать его в бальную карту вторым. Мирабэль сидела, буквально онемев от радости, она даже не улыбалась, только карие глаза восторженно сияли. А потом девушка не выдержала, сорвалась с места, подбежала к Нрэну, повисла у него на шее и затараторила:

— Спасибо, спасибо, брат!

Едва не задушив опекуна, эльфийка кинулась на шею кузине с еще одним радостным воплем. Джей едва успел убрать из-под ее локтя соусницу, а Нрэн остался сидеть почти сконфуженный. Он и подумать не мог, что кому-то, в частности Бэль, так хочется оказаться на балу, бывшем для Бога Войны чем-то вроде неприятной трудовой повинности.

Какие все-таки странные создания женщины! А самые загадочные из них Элия и Мирабэль, ухитрились оказаться еще и самыми дорогими для него, — подумал воитель. — Или они потому и дорогие, что загадочные? Хотя, с Бэль проще. Когда что-то непонятно, всегда можно обратиться с Элии, а вот коль что неладно с возлюбленной, то и спросить совета не у кого. Не к Лейму же идти. Младший брат и соперник не прогонит, скорее всего, даже подскажет и не отпустит шпильки, но видеть сочувствие и искреннее изумление: 'как ты не можешь понять таких простых вещей?' настолько унизительно, что легче содрать с себя кожу живьем, нежели пойти!'

Глава 2. Душевные терзания по-лиенски

Прошло трое суток. Сон не шел. Впрочем, необходимость отправляться на боковую ночью строго по расписанию никогда не заботила его буйную светлость, готовую бодрствовать сутками, если намечалось что-то интересное. Да и соблюдать какие-либо правила, даже правила режима дня, Элегор тоже не привык. Но сейчас в мятежной душе Бога Авантюристов поселилось какое-то странное беспокойство. Странное, потому что ничуть не походило на его обычное состояние 'чего бы такого вытворить'. Герцог пока не мог четко идентифицировать загадочное чувство, а потому, раз уж спать не хотелось, а все дела оказались сделаны, решил последовать примеру друга Лейма и заняться самоанализом. Радовало только то, что этому постыдному делу Элегор собирался предаться в полном одиночестве, поэтому обвинений в идиотизме ни от кого, кроме собственной персоны, ждать не приходилось.

Вот сейчас пациент сидел на подоконнике в кабинете, смотрел на сад за распахнутым настежь в летнюю ночь окном и пытался понять, что именно его тревожит. И почему при взгляде на сад сердце начинает биться быстрее. Неужто все дело в том, что он до сих пор злится на ту мелкую фитюльку, оставившую его в дураках? Вот уж, правда, идиот, парня от девки на первый взгляд отличить не смог, а как отличил, крепче держать надо было или не пугать так... Идиот, где ее теперь искать. Так, стоп! А почему собственно ему нужна эта рыжая нахальная девчушка-воровка? Неужели?

Герцог настолько резко выпрямился, осененный, или уж вернее окаченный, как ледяным душем, догадкой, что потерял равновесие и вывалился со второго этажа замка в сад, прямо в кусты роз, благоухающие на клумбе под окнами. Выдираясь из зарослей, шипы, сволочи, вонзались сквозь тонкую рубашку, как пыточные иглы садиста-Энтиора, бог угодил босой ногой в муравейник. Что эта мягкая кучка именно муравейник Элегор понял быстро, после первого же десятка укусов. Матерясь вслух и отряхивая штаны от кусачих буро-зеленых гадов, герцог выскочил на тропинку, терзаемый уже не иглами и насекомыми, а страшной догадкой. Почесывая укусы и заживающие царапины, авантюрист отправился бродить по саду. Стоит ли говорить, что в итоге он оказался перед той самой сливой?

— А что если я ее не смогу найти? — вторая, еще более ужасная и шокирующая, чем первая, мысль бешено застучала в висках, холодным ознобом пробежала по телу, едва герцог коснулся ствола дерева. Но тут же на выручку огорченному богу пришла спасительница-идея. — Леди Ведьма! Она должна помочь! Это, в конце концов, ее профессия!!!!

Недолго думая, или, признаться честно, не думая вовсе, лимит раздумий герцог исчерпал нынче на год, если не десятилетие вперед, Элегор телепортировался в королевский замок, вернее, в гостиную принцессы и заорал, распугивая ночные тени:

— Элия!!!!!

Звукоизолирующее заклятье препятствовало проникновению шума из спальни богини в иную часть покоев, однако, звуки, поступающие внутрь, не блокировало. Как-то особой нужды в таком двойном слое чар не было. До этой ночи. Крик Лиенского разнесся по комнатам, вылетел в окно, полоша сонных птиц в Садах Всех Миров, загулял по коридору второго этажа, насмерть напугав юную служанку с пустым подносом, возвращающуюся на кухню от апартаментов вечно-голодного принца Кэлера, и, разумеется, проник через плотно притворенные двери в спальню Элии.

Принц Нрэн в очередной раз от всей души пожалел, что не убил ненормального герцога тогда, когда представилась такая возможность. Скажем, в тот злополучный день, когда юный нахал свалился в пруд перед носом медитирующего бога. Сейчас же, воитель понимал ясно, разрешения 'на отстрел', как ни зла была принцесса, ему даровано не будет. Богиня поднялась с ложа, накинула легкий халатик и вышла. Дверь она за собой закрыла, ясно указывая на конфиденциальность разговора и нежелательность вмешательства. Принц был волен телепортироваться к себе или дожидаться любовницу в спальне. Скрипнув зубами, мужчина выбрал второй вариант. Болтливостью Клайда и словесным недержанием Рика герцог при всей массе недостатков не обладал, а значит, шанс на скорое возвращение Элии оставался. Нрэн сдвинул в сторону отвратительно мягкие подушки и опустился на кровать, вдыхая аромат любимой, смешанный с его собственным запахом. Это почти притушило огонь гнева.

— Тебе просто захотелось проорать мое имя среди ночи в королевском замке или стряслась какая-то беда, требующая ритуального исполнения воплей и пачканья ковров? — вместо приветствия вопросила богиня, входя в гостиную. Она остановилась у дверей, скрестив на груди руки.

— Не знаю, — выпалил Элегор, виновато поджав пальцы босых, грязных ног, заприметил гневно сдвигаемые брови и тут же исправился: — То есть, не знаю, беда ли. Э-э, извини, что разбудил или...

— Или-или, — хмыкнула принцесса и все-таки, откачнувшись от двери, собралась сесть в кресло. Тогда-то во входную дверь громко, пусть и вполне вежливо постучали. Гулкий голос начальника стражи, легко преодолевая преграды (две закрытые двери) и расстояния (прихожая и половина гостиной) позвал:

— Ваше высочество, прислуга слышала крики. Все в порядке?

— Вполне, Дарис, это его Лиенской светлости приспичило пообщаться, а тихо и без приключений он даже в сортир не ходит, — весело откликнулась богиня. Она не кричала вовсе, но в собственных комнатах Элии вполне доставало не силы голоса, а обыкновенного желания быть услышанной.

Интонации принцессы совершенно успокоили бдительного стража, превосходно знакомого с особенностями поведения Бога Авантюристов. Потому патруль удалился от покоев принцессы, не снося дверь с петель, дабы убедиться в том, что все услышанное не сказано под угрозой клинка или заклятья.

Элия все-таки опустилась в кресло и выжидательно взглянула на друга.

— Только не смейся. Я, кажется, схожу с ума или влюбился, как пацан, — обеими руками Бог Авантюристов взлохматил и без того растрепанные волосы и заметался по комнате, не хаотично-беспорядочно, как паникующий Джей, а как-то по косой.

— Ради такой новости я готова простить поругание ковра и крики, — задумчиво проронила Элия, усаживаясь поудобнее.

Она ждала явления герцога, но не такого стремительного. Богиня закинула ногу за ногу, сама-то она тапочки надеть не забыла, и уставилась на друга с исследовательским интересом. Света хозяйка зажигать не стала, для обсуждения интригующей темы хватало звезд. Не столько романтично, сколько располагает к откровенности. Почему-то в темноте проще говорить на самые смущающие душу темы, нежели глаза в глаза собеседнику.

— Ты мне скажи, я влюбился или как? — резко остановившись напротив принцессы, потребовал ответа Гор.

— Не-е-т, дорогой, это ты мне скажи. А вот после ответа уже будем разговаривать, или не будем, — продолжая беседу в стиле 'или', протянула принцесса, в голосе проскальзывало мурлыканье довольной кошки. В эту минуту Элия весьма напоминала свою ручную пантеру Диада, давно уже перебравшуюся на Эйт, где в замке не путалось под ногами такое количество суматошных богов.

— Влюбился, — честно признался герцог, махнув рукой на детальность анализа. Общее-то ему самому было ясно. Вздумай он юлить, с леди Ведьмы сталось бы вышибить приятеля за дверь, и как тогда дожить до утра? — Она в мои сады за сливами залезла, стряс с дерева, хотел припугнуть. Исчезла. И видел-то всего ничего, а из головы выкинуть не могу эту рыжую и не знаю, где искать. Заклятья поиска не срабатывают. Может, я все-таки рехнулся?

— О, вопрос твоего душевного здоровья уже давно не актуален, друг мой, — философски рассудила Элия. — Если только мы будем касаться метаморфоз безумия.

— Опять смеешься? — почти обиделся герцог, тряхнув головой.

— Нет, это я тебе мщу, — невозмутимо ответила принцесса, разглядывая силуэт жертвы нагрянувшего чувства сквозь полуопущенные ресницы.

— За что? — неподдельно изумился объект мести, не ожидавший, что леди Ведьма настолько разозлится за ночное вторжение.

— А чтоб не пугал до смерти мою младшую сестренку! — зловеще объяснила Элия и насладилась созерцанием замершего в полной неподвижности, точно его обратили в статую, Элегора. — Девушка пару слив съела, а ее с дерева скидывают, да еще неизвестно что сотворить грозятся! Мирабэль рыдала так, что я едва смогла ее успокоить.

Расширенные от ужаса глаза герцога были видны даже в темноте. Огромные серые озера чистой паники, осознание вселенской катастрофы.

— Так это была Бэль?! Какой я идиот!!! — простонал герцог, ни следа застарелой неприязни к вредной малявке в тоне влюбленного бога не наблюдалось. Гор плюхнулся на ковер и обхватил шальную голову руками. — Элия, что мне делать???

— Жениться, герцог, — невозмутимо констатировала Богиня Любви.

— КАК? Она же меня теперь ненавидит! Грозился изнасиловать принцессу... — горько посетовал Элегор, даже не вздрогнувший от страшного слова 'жениться', даже не предпринявший попытки в бегству, чем ясно продемонстрировал принцессе глубину разверзшейся перед ним бездны.

— Вообще-то Бэль уверена, что ты пытался ее выдрать, но ненависти не испытывает, так что все можно исправить. Приложишь свое мужское очарование и поухаживаешь за юной принцессой, этой осенью впервые выходящей в свет, — со смешком рекомендовала Богиня Любви и почти серьезно продолжила, дабы не длить мучения друга: — Я тебе, разумеется, помогу, и, разумеется, не бесплатно.

— Почему? И чего ты хочешь взамен? — хрипло спросил готовый на все, безнадежно влюбленный герцог Лиенский.

— Почему помогу? Потому что ты действительно любишь Бэль — раз, и я это вижу яснее пылающего в ночи костра. Потому что ты родовит, красив и богат в достаточной мере, чтобы соответствовать требованиям к кандидату в супруги, а Бэль уже пора выходить замуж — два, и такой муж ей подойдет. Я обещала тебе знатную и красивую жену — три, — обстоятельно отчиталась Элия. Умолчав о четвертом и самом главном доводе, она перешла к меркантильному вопросу оплаты. — Что до цены, ты прекрасно помнишь о моей любви к вендзерскому.

— Ящика хватит? — машинально уточнил герцог, переваривая порядковые доводы-аргументы, выданные Богиней Любви и Логики. Остальным аспектам реальности он уделял мало внимания.

— Ты так дешево ценишь свое семейное счастье? — лениво удивилась принцесса, потирая подбородок. — Не забывай, руки Бэль тебе придется просить у ее официального опекуна — принца Нрэна, а не у его величества, благоволящего беспутному страннику и мечтающему сбыть племянницу с рук.

— Десять, — резко поднял ставку Элегор и тут же, тревожась по-настоящему, спросил: — А если он мне откажет?

— Конечно, откажет, если ты не пойдешь просить руки Мирабэль в моем обществе, — невозмутимо согласилась принцесса. — А так... Нрэн даст свое согласие. Твое дело добиться взаимности Бэль. Впрочем, сумасшедший Лиенский, тут я в твоих талантах не сомневаюсь и благословляю на подвиги во имя любви!

— Когда мы пойдем к нему? — переключившись от переживаний к намерению действовать, герцог снова стал походить на себя прежнего, а не на страдающего от внезапно нагрянувшей неразделенной любви мальчишку.

— Зачем куда-то ходить? — насмешливо и чуть снисходительно промолвила богиня, неторопливо вставая из кресла. — Я сейчас позову Нрэна сюда, можешь пока переодеться.

— Эй, а ты со мной ничего такого не сотворила, не внушила? — неожиданно осенила Элегора подозрительная идея. — Уж слишком сговорчиво вела себя принцесса, так запросто собиралась выдать за него замуж свою сестру, будто книжку из королевской библиотеки почитать отдавала. Так она могла поступить только в одном случае: если герцог добровольно делал то, что она желала.

— Ты, в самом деле, думаешь, я могла бы так с тобой поступить? — приостановившись, уточнила Элия без возмущения, скорее с исследовательским интересом.

— Ради семьи и во благо Лоуленда запросто, только выгоды от моей женитьбы не вижу ни для того, ни для другого, — честно признал запутавшийся, но не избавленный от подозрений герцог.

— Клянусь силой и честью, твои чувства — лишь твои, никем не внушенные. Тебя удивляет мое поведение... не тревожься. Я знаю тебя, я знаю Бэль, и уже давно понимала, насколько вы подходите друг другу, поэтому скорее заботилась не о вашей встрече, а о том, чтобы она не состоялась слишком рано, — настолько честно, насколько был в состоянии адекватно воспринять в данном случае герцог, ответила принцесса. — Я люблю сестру, ты — мой друг, для Богини Любви естественно желать вам счастья.

— Угм, — почти успокоено согласился с доводами Элегор и призвал силу звездного набора для наведения марафета.

Никакое заступничество Соединяющей Судьбы Светлой Богини не смогло бы помочь Богу Авантюристов, явись он просить руки принцессы Мирабэль босиком, с грязными пятками, в одежде, разодранной шипами роз. Романтичности подобного вида традиционалист воитель не принимал и не понимал совершенно. Другое дело, что и парадный камзол с фамильной цепью, перстнем-печаткой и уникальным мечом — даром Звездного Тоннеля никакого положительного впечатления на его высочество тоже не оказывали, потому что Нрэн твердо знал: под этой вполне приемлемой упаковкой скрывается сущий кошмар Лоуленда.

Пока гость приводил внешний вид в соответствие с общепринятыми представлениями о внешности высокого лорда Мира Узла, Элия ненадолго покинула гостиную. Уходила леди Ведьма в спальню, чему, в общем-то, герцог совершенно не удивился, скорее, задумался: какое настроение будет у Нрэна в связи с тем, что Элегор нарушил его планы на ночь. Вряд ли стоило принимать ставку на 'довольный жизнью', но если какое-то время он успел провести с любовницей наедине, то на 'не убью на месте' шансы имелись.

Богиня в вечернем платье и воитель в своем извечно-коричневом, насколько парадном без доспехов судить было совершенно невозможно, явились через несколько минут. Герцог только-только успел переодеться и в очередной раз наплевать на невозможность сделать что-то с непокорными ни щетке, ни магии волосами.

— Прекрасный вечер, ваши высочества, — вежливо и твердо настолько, что слова казались чеканными, поздоровался Элегор, сопроводив приветствие коротким наклоном головы.

— Прекрасный вечер, герцог, — сухо ответил Нрэн.

Бог терялся в догадках, какого рожна Элия просила его немедленно переговорить с этим чокнутым, вместо того, чтобы вытолкать его в шею. Жаль, что кузина звала не за тем, чтобы принц лично отправил в полет наглеца, если уж не в окно, так хоть по коридору, до самой лестницы. Обыкновенно молодой авантюрист не искал общества Стратега Лоуленда и уж тем более не искал с такой срочностью, что готов был вытащить из постели. Неужели дело касалось безопасности королевства? Только эта ничтожная возможность сдерживала досаду принца.

— Ваше высочество, — с еще одним официальным коротким кивком — что для Элегора не признававшего авторитетов и правил, было почти перебором по части уважительности, начал бог и... Выпалил продолжение своей речи, словно выбросил горсть раскаленных углей, держать которые во рту долее не было сил:

— Как у официального опекуна ее высочества, я прошу у вас руки принцессы Мирабэль!

Нрэн фыркнул и развернулся, собираясь уходить. Как-либо еще реагировать на дурацкую шутку воитель посчитал ниже своего достоинства.

Зная какого мнения о нем общество, королевская семья в целом и воитель в частности, герцог безошибочно проследил цепочку выводов принца, потому торопливо добавил:

— Это не розыгрыш.

Только после этих слов принц резко, так что мотнулись связанные в хвост светлые волосы, демонстрируя досаду, повернул в сторону сумасшедшего голову и отрезал:

— Нет.

— Дорогой, напоминаю тебе о нашем сегодняшнем разговоре, — тихо проронила Элия, стоявшая рядом. Она могла бы и едва шевелить губами, острота слуха у кузена была фантастической, ничуть не уступавшей скорости реакции или обонянию.

— Элия, ты шутишь? — теперь уже изумление Нрэна было неподдельным.

Он взирал на принцессу с непередаваемым выражением лица, пытаясь определить, стал ли он жертвой общего розыгрыша этой парочки, галлюцинирует или кто-то (не он, однозначно) сошел с ума.

— Никто не шутит, — покачала головой принцесса, и тон ее был почти сочувственным. — Все серьезны. Герцог Лиена просит у Нрэна Лоулендского руки принцессы Мирабэль в присутствии принцессы Элии в качестве свидетеля и поручителя. Он знатен, богат, могущественен. Лучшего мужа нашей сестре не найти.

— Любой будет лучше, — убежденно возразил бог, готовый заложить в доказательство правоты своих слов все состояние.

— Они половинки, — посланная Богиней Любви мысль сразила великого воителя вернее удара меча. — Ты можешь отказать, пренебрегая данным мне обещанием из личной неприязни к Элегору или руководствуясь загадочными личными представлениями о благе Бэль. Но в итоге ты лишишь малышку истинного счастья и нарушишь мое слово.

— Ты уже дала разрешение через мою голову? — почти зло уточнил Нрэн. А какому мужчине понравится, когда решают за него, тем более, когда решают такое?

— В прошлой жизни, — грустно усмехнулась богиня. — Они уже тогда были супругами, и ты не возражал. Уходя, я обещала им воссоединение.

— А если я откажу, ты меня бросишь, — продолжил воитель, чувствуя пропасть под ногами, там, где еще минуту назад был пол.

— Нет, но сделаю все, чтобы Бэль и Гор были вместе вопреки твоим запретам, основанным на предубеждении. Тот, кто встретил свою половинку, не сможет обрести счастья ни с кем другим. Нельзя идти против воли Творца, — ответила принцесса, скрестив руки на груди.

— Если она даст тебе свое согласие, женись, — сдался, оставив единственно возможный и, как ему казалось, самый выгодный путь отступления, принц.

Вопреки железной логике Богини Любви и ее твердому убеждению в том, что Мирабэль и безумный Лиенский половинки, Нрэн продолжал надеяться на то, что все творящееся здесь и сейчас какое-то глупейшее крупномасштабное недоразумение.

Так хотелось верить, что его маленькая сестренка, неожиданно оказавшаяся взрослой настолько, чтобы выбирать себе мужа, отвергнет Бога Авантюристов. Он позаботится о наличии более подходящих кандидатов вокруг юной принцессы.

— Клянусь, я сделаю все, чтобы Мирабэль была счастлива! — пылко пообещал одуревший от счастья Элегор, совершенно не понимая, почему вдруг твердолобый воитель пошел на попятный. Какую такую всесокрушающую женскую магию применила к нему Элия? Но, честно сказать, именно это бога сейчас не заботило совершенно. Ему хотелось вопить от радости, напиться, буянить, выкинуть что-нибудь эдакое, чтобы весь Лоуленд, все миры узнали о его счастье! Он влюбился и обязательно завоюет любовь самой прекрасной девушки во Вселенной!

'Надо рассказать Лейму'! — неожиданно осенила Элегора спасительная для Вселенной мысль, он сверкнул улыбкой, послал последнюю мысль подруге 'Спасибо, леди Ведьма, за мной должок, увидимся на балу!' — и исчез из покоев принцессы.

Глава 3. Вспышки чувств

Если ты младший в семье и содержания из казны достаточно для безбедной жизни, это вовсе не значит, что безделье станет твоим излюбленным времяпрепровождением. Совершенно не значит, особенно, если тебя с младенчества воспитывал строгий кузен, не терпящий лодырей. Да, честно говоря, даже вырвавшись из-под опеки Нрэна, Лейм никогда не смог бы превратиться в тунеядца. Энергичная натура молодого бога была именно таковой, требовала серьезной работы. Столь же истово, как его друг Элегор занимался делами герцогства, молодой принц углублялся в вопросы техники. И романтичность ничуть этому не мешала.

В ряде урбо-миров и урбо-маги-миров у зеленоглазого романтика был свой бизнес. Хороший доход приносили патенты на изобретения и не только в области высоких технологий. У Лейма было преимущество, которого бог даже немного стеснялся. Он много путешествовал и имел возможность посмотреть на проблему, привлекшую его внимание, со стороны. Зачастую для изобретения нового даже самым одаренным и образованным людям не хватало именно этого. Но призрачная тень смущения не могла заставить принца отказаться от козыря, дарованного Творцом. Да, он неплохо зарабатывал на своих идеях, однако, и те, на ком он зарабатывал, в накладе не оставались. Такое условие Лейм соблюдал всегда, в отличие от Рика, который заботился лишь о росте личной прибыли и доходах Лоуленда.

Вот как раз сейчас принц присутствовал в качестве почетного гостя на открытии новой линии по производству консервных банок, созданной на основе нескольких его патентов. Сварные банки планировали заменить цельнотянутыми с антимикробным напылением. Не то чтобы принцу хотелось участвовать в такого рода мероприятии, сиять улыбкой и резать синюю ленточку, но на открытии предполагалось присутствие руководства сотрудничающих фирм, контракты с которыми могли принести немалую выгоду.

Директор предприятия как раз закончил свою вдохновенную речь (Лейм никогда бы не подумал, что банки и все с ними связанное можно любить такой трепетной любовью). Самая хорошенькая молодая сотрудница, отчаянно краснея при мимолетном взгляде на красавчика-изобретателя, открыла пенал с ритуальным ножом и, цокая каблучками по плиткам пола, засеменила к группе открывателей. Специально приглашенный для такого дела знаменитый барабанщик выбил торжественную дробь.

И в то же время отчаянно заискрилась, осыпая собравшихся водопадом совсем не карнавальных искр проводка, завоняло паленой резиной, загудела, включаясь сама собой автоматическая линия, зашелестел транспортер, что-то заклацало внутри агрегатов. Самая хорошенькая сотрудница — единственная особа женского пола среди почетных гостей — испуганно завизжала. Громко, пронзительно, на одной ноте.

— Эй, я, кажется, не вовремя? — весело уточнил посторонний лохматый тип в маскарадной одежде, неизвестно каким образом проникший на закрытую территорию завода, и обосновавшийся на движущейся ленте транспортера.

— Если б я был Нрэном или ты не был моим другом, убил бы, — отправил проникновенную мысль Лейм, прикидывая масштабы ущерба, нанесенного визитом не прикрытого щитами божества в мир техники, и возможные пути восстановления. — Уходи, Гор, я закончу, приду.

Герцог, никогда не пакостивший другу нарочно, не заставил себя упрашивать. Исчез так же мгновенно, как возник, но куда тише. Золотой дождь из искр тут же поредел, лента замедлила ход. Лейм, сорвавшись с места, метнулся в левый угол зала и дернул рукоять рубильника в распределительном щите на стене. Свет мигнул, а когда зажегся снова, о творящемся секунду назад беспределе говорил лишь мерзкий запах и затихающий визг хорошенькой сотрудницы. Бог вздохнул и достал из кармана носовой платок.

Теперь ему предстояло утешить впечатлительную дамочку и убедить людей в том, что под действием паров горелой резины они стали жертвами массовой галлюцинации 'шут на транспортере'. Плюс следовало наладить работу линии заново. А уж о том, чтобы склонить гостей к сотрудничеству, пожалуй, пока не стоило и мечтать. Хотя... может получится убедить их в преимуществе новой технологии при пожароопасных ситуациях?...

Приятеля-вредителя умаявшийся, но почти довольный исходом дела, Лейм обнаружил спустя несколько часов в горах. Солнечный денек лишь начинался. Лучи дробились алмазными радужными искрами в водной пыли над громадным водопадом с несколькими десятками порогов по всей длине и неисчислимым множеством струй. Герцог в мокрой насквозь одежде прыгал по камням в воде приблизительно в середине потоков и хохотал, словно безумный. Как только тут до сих пор не случилось обвала?

Лейм присел на поросший густым мхом валун слева от водопада, рядом с небольшим кустарником, чьи длинные кожистые листья едва проглядывали сквозь пышные гроздья огромных розовых цветов, чем-то напоминающих пионы. Пронзительная свежесть горного воздуха мешалась с терпким ароматом растения.

Прыжки Элегора из беспорядочных стали целенаправленными. Он, поправ законы гравитации, легко взмывая на три-четыре метра вверх, в считанные секунды добрался до друга и плюхнулся на соседний мшистый валун, разбрызгивая воду не хуже миниатюрного водопада. Бог Авантюристов сорвал один из цветков с куста, воткнул себе в мокрую гриву, второй ткнул в посеребренные водяной пылью волосы принца и радостно провозгласил, переходя к самой сути животрепещущей новости:

— Я влюбился и женюсь!

— Э, поздравляю, — только и смог пробормотать удивленный Лейм, ожидавший какой угодно сумасбродной идеи, но никак не идеи остепениться. Это было так же вероятно, по мнению принца, как решение Рика бросить торговлю, Джея азартные игры, а Элии дать обет целомудрия.

— На твоей сестре! — закончил еще более радостно Элегор.

— Элии? — Богу Романтики резко расхотелось веселиться, зато, почему-то очень захотелось вонзить в ликующего друга какой-нибудь острый предмет. Изумрудные глаза полыхнули алым.

— Да нафиг мне леди Ведьма?! — от души изумился герцог, чуть не икнув от такого сногсшибательного предположения и, не поведя бровью в сторону ярящегося друга (он просто не заметил этой ярости), вдохновенно объяснил. — Я про Мирабэль! Ну? Что скажешь?

— Нрэн согласился? — все еще пребывая в ступоре, на сей раз от облегчения, машинально уточнил Лейм, чтобы заставить друга что-то сказать, а себе отвоевать время на анализ данных. Алый отблеск уходил из изумрудных озер.

— Элия его уговорила, не знаю уж как, но у нее получилось! Я ж говорю ВЕДЬМА! — бодро отрапортовал герцог, не испытывая ни малейшего неудобства от мокрых парадных одежд, сейчас больше походящих на тряпки ретивой поломойки. — Так что после первого же бала, как Бэль представят, сделаю ей предложение!

— Здорово, — оценил новость взбодрившийся принц. Если Элия не стала возражать против намерения Гора жениться на Бэль, значит, действительно считает, что они подходят друг другу. Кому, как не Богине Любви, соединять сердца? Идея породниться с лучшим другом и сделать счастливой сестренку несказанно порадовала Бога Романтики. Он энергично затеребил собеседника: — А теперь рассказывай подробно!

И под грохот водопада вместо оркестра Бог Авантюристов, обзаведясь корзиной с запотевшими бутылками и снедью, начал:

— Значит, иду я по саду у Лиенского замка, а тут какая-то зараза пуляет в меня сливовой косточкой...

Растения любят плодородную землю, воду и солнце — это хорошо известно. Через высокие окна в бесконечное хитросплетение коридоров и лестниц королевского замка Лоуленда попадало достаточно света. Но еще растения любят человеческие руки. Недостаточно одних заклятий, чтобы глаз богов радовали экзотические и красивые цветы, нужна хотя бы толика душевного тепла и силы тех, кто одарит их своей заботой. Поэтому немногочисленные растения в замке поливали вручную. Не слишком обременительная, даже веселая работа, если кувшины с водой перемещаются за тобой на левитирующем подносе. Можно любоваться гобеленами, скульптурами, картинами, а коль повезет, даже взглянуть на кого-нибудь из принцев или принцессу — прекрасных, далеких, величественных и загадочных богов. От одного их мимолетного взгляда так трепещет сердце!

Сегодня она видела принца Кэлера. Специально задержалась в северном коридоре у стойки с пышно-цветущей лирросой, чьи нежные бутоны походили на капли росы, а раскрывшиеся цветы на бокалы из тонкостенного стекла. Принц прошел мимо с гитарой за плечом и даже улыбнулся ей. Ах, какая это была улыбка!...

Девушка-служанка, курносая хохотушка с голубенькими глазками, одна из многих в замке, мечтательно улыбнулась на ходу и на секундочку прикрыла глаза, вызывая в памяти сладкий миг встречи. Пальцы соскользнули с подноса и невольно чуть-чуть подтолкнули его в сторону.

Раздавшийся грохот, плеск воды и злобное шипение вдребезги разнесли все романтические грезы.

— Тварь! — процедил облитый водой Энтиор.

В отличие от ныряющего в ледяном водопаде герцога Лиенского, он ничуть не обрадовался нежданной возможности охладиться в летний денек, одаривший напоследок жарой. Бирюзовый лед взора бога плавился в обжигающей холодом ярости.

Принц выходил из залы как раз тогда, когда оставленный без присмотра поднос врезался в раскрывающуюся створку двери. Кувшины опрокинулись и окатили его высочество чистейшей влагой из родников Садов Всех Миров.

Взметнулась выхваченная из-за пояса короткая плеть, рассекая кожу от виска до середины щеки. Тварь, оскорбившую его, Бог Боли собирался убить. Но не мгновенно, он настроился немного поразвлечься, вслушиваясь в сладкую музыку криков боли, созерцая струйки крови, слушая мольбы о пощаде. А уж потом можно будет сменить мокрый и испачканный наряд.

Служанка отчаянно вскрикнула, сжимаясь в комочек, пытаясь заслониться от нового удара, но даже не думая бежать. От Лорда Дознавателя, Бога Охоты, бежать бесполезно. Энтиор чуть выпустил клыки, тень улыбки вернулась на прекрасный лик. Эманации страха жертвы были поистине восхитительны. Он помедлил со вторым ударом, ловя ужасание в ожидании грядущей бездны страданий.

— Энтиор! — другой, отчаянно-звонкий голосок отвлек принца от развлечения.

— В чем дело, Бэль? — нетерпеливо процедил вампир, не удостаивая кузину даже взглядом. Изящные пальцы небрежно побарабанили по рукоятке плети, бровь слегка изогнулась, демонстрируя раздражение.

— Прекрати, ей же больно! — выпалила эльфийка, подбегая к служанке и отважно становясь между застывшей от ужаса фигуркой и богом с поднятым хлыстом.

— Разумеется, больно, — бросил Энтиор и даже снизошел до пояснения: — Эта тварь испортила мою одежду, я убью ее. Ме-е-едленно. Иди, играй где-нибудь, не мешайся под ногами.

— Отпусти ее, она же не нарочно, — закусив на миг губку, попросила Бэль, не тронувшись с места.

— Нет, — коротко отказал принц и снова занес плеть для удара.

Мелкая дрянь пыталась загородить служанку собой, вот только была куда ниже кузена и не смогла бы помешать ему продолжать избиение. Конечно, очень хотелось чуть-чуть промахнуться, чтобы кое-что перепало и мерзкой полукровке, но принц великолепно понимал: в то, что Бог Охоты способен неверно направить удар, никто не поверит. А рука у Нрэна тяжела, и воитель, коль проведает о том, что малявка получила по заслугам, не пощадит. От соблазнительной мысли высечь заодно со служанкой Бэль пришлось отказаться.

Свистнула плеть. Удар был настолько быстр и искусен, что эльфийка не успела ничего сделать. Чужая боль и страх ударили по юной богине, и она отреагировала инстинктивно, бросилась к Энтиору с отчаянным криком:

— Не смей, нет!

Вереща, как маленький отважный зверек, защищающий свою норку от хищника, Бэль принялась молотить маленькими кулачками по груди принца. А потом что-то случилось! Будто пришел ответ на беззвучную мольбу о помощи. Распахнулась в душе какая-то невидимая доселе дверь, поднялась могучей приливной волной и полилась великая светлая сила. Заполняя собой целиком Бэль, выплескиваясь наружу в коридор замка. Хрупкая фигурка девушки засияла золотым с фиолетовыми искрами. В этот миг она не казалась ничтожной, жалкой или слабой, как не кажется ничтожным искрящийся алмаз среди нагромождения валунов. Не малявка-кузина выступила против старшего родича, а Богиня Исцеления заступила дорогу Богу Боли и одержала победу.

Прекратила дрожать курносая служанка, чье хорошенькое личико, омытое в чистой силе Светлой Богини, больше не уродовали два кровавых следа плети. Сам Энтиор, отступив к стене, выронил орудие пытки из сведенной судорогой руки. Лицо исказилось гримасой муки, тонкие пальцы сжали виски, будто хотели выдрать волосы вместе с чувствами и мыслями из головы. Теперь уже закричал, сгибаясь от невыносимой тяжести, сам принц:

— Прекрати, Бэль! Прекрати! Что ты делаешь! Прекрати!

Все еще не соображая и не сознавая, что и как она делает, юная богиня отпрыгнула от страшного кузена, схватила служанку за плечо и телепортировалась с места преступления. Или, возможно, теперь его следовало бы именовать местом проявления силы?

А Энтиор, задыхаясь, упал на колени, рванул роскошное кружево ворота рубашки, совершенно не обращая внимания на прорехи, оставляемые острыми ногтями в тонкой паутине. Стеснение в груди привело принца в панику, он совершенно не понимал происходящего. Казалось, сердце вот-вот остановится, жуткая мигрень атаковала голову, все тело ломило так, будто его били палками несколько дней кряду. Руки дрожали, как у не получившего свою трубку курильщика безумного зелья. Вдобавок помутилось зрение, вампир с силой зажмурился и часто заморгал. На пол упало несколько светлых капель и смешалось с другими, красными, падающими из прокушенной клыками губы.

— Я плачу? Эта маленькая дрянь что-то сделала со мной, — единственная здравая идея случайно протиснулась в толпу панических обрывочных мыслей, а вслед за ней, верхом на инстинкте самосохранения, умудрилась просочиться товарка:

— Элия! Она спасет меня! Скорее!

Энтиор встал и на подгибающихся как у новорожденного жеребенка ногах, пошатываясь, то и дело опираясь на стену, поволок непослушное тело по коридору.

— Элия, стради, скорее, стради поможет... — твердил как заклинание вампир.

Почти не видя перед собой дороги, он шел на ощупь, будто в бреду, сознание мутилось. Сила Богини Любви звала его и поддерживала, как единственная путеводная нить, как спасательный круг в водовороте накатывающего безумия. В ушах стоял звон, слышались вопли, крики, плач, хрип...

— Эй, братец, с чего это ты с утра нализался? Клыки что ль кто вышиб или герцог Лиенский дуба дал, празднуешь? — веселый голос Джея в первую секунду показался вампиру еще одной из накатывающих галлюцинаций. Но когда рука шлепнула по плечу, едва не рухнувший вампир допустил реальность происходящего и взмолился:

— Мне нужно к Элии, срочно, помоги.

— Эй, да ты, правда, чудной. Приболел? Ну пошли, — белобрысый принц перекинул руку Энтиора через плечо и буквально поволок брата по коридору. Куда быстрее и проще было бы телепортироваться, но бог знал: при кое-каких болезнях магический перенос усугубляет состояние занедужившего. Если срочность не являлась приоритетно критическим фактором, то, сталкиваясь с неизвестным недугом, к телепортации старались не прибегать.

Принцесса Элия листала каталог тканей, придирчиво выбирая материал для следующей партии бальных платьев кузины. Ведь платьев у настоящей принцессы должно быть много! Первые мерки, как Элия и обещала кузине, были сняты позавчера и доставка заказа ожидалась в ближайшее время. Заботы об очередной части нового гардероба Бэль старшая принцесса намечала на сегодня. Элия планировала обсудить с сестренкой фасоны туалетов и прочие важные детали. Мысль о том, что мужа сестренке она выбрала без участия оной, а вот насчет платьев мнение младшей кузины собирается выслушать и учесть, никоим образом не тревожила совесть Элии. В конце концов, кто лучше Богини Любви был способен выбрать пару сердцу? С платьями же были возможны варианты, не просчитываемые при помощи логики и силы любви.

— Эй, сестра, наш братец-вампир, похоже, сейчас сапоги скинет! — заорал с порога Джей, пинком открывая дверь в апартаменты богини. Маленький паж едва успел отскочить, чтобы его не расплющило в лепешку.

Принцесса поморщилась от очередного за последнюю семидневку вопля и отложила толстый альбом. Ввалившиеся в гостиную нежданные и незваные братья в первую секунду ничего кроме досады у принцессы не вызвали. Но очевидная немощь Энтиора заставила богиню сменить гнев на милость по большей части из любопытства. Вор, скинувший проблему на руки сестре, вернее, на ее диван, любезно дал короткую справку:

— Плелся к тебе, я подтащил. Кэлер сейчас где-то в городе. Отправить к тебе, коль подвернется? Я все равно в 'Лапочку' собирался.

— Нет, спасибо, дорогой, разберусь, — отмахнулась Элия от предложения вызвать штатного лекаря семьи, к которому не стеснялись обращаться за помощью безумно гордые родственники. Врачевал Кэлер всегда безвозмездно и никогда ему в голову даже не приходило стребовать что-то со своих. Те сами находили возможность расплатиться с щедрым братом по максимуму, оказать какую-то услугу, подкинуть деньжат или выгодную работенку. Джей как-то раз даже нарочно проиграл барду в кости.

— Тогда пока, драгоценная, если, конечно, не хочешь оставить нашего бледного красавчика валяться на диванчике и составить мне компанию, — ухмыльнулся принц, приобнимая богиню и скользя в мимолетной ласке по нежному шелку шеи кончиком острого носа. Ловкие пальцы свободной руки поиграли со шнуровкой платья.

— В другой раз, — принцесса машинально потрепала брата по светлым вихрам и слегка шлепнула по игривым пальчикам.

Джей усмехнулся, принимая правила старой как мир игры, которую вел в одни ворота: 'не сегодня, но когда-нибудь непременно я своего добьюсь!', помахал на прощанье и, весело насвистывая сквозь зубы, удалился. Выяснять какой недуг одолел братца-вампира, откладывая развлечения, у принца не было никакого желания. Вот если бы Элия попросила помощи и что-то пообещала взамен. А так, нет уж! Энтиор сволочь живучая, даже если его кто-то особенно любящий траванул или проклял, проблюется и выживет. Холодной тени над богом не витало, Посланец Смерти в затылок не дышал, а значит, и заморачиваться особенно не стоило.

Элия села на диван рядом с больным. Добравшись до сестры, тот почти отключился от реальности, вероятно подсознательно целиком положившись на помощь своей стради. Богиня приподняла и положила голову брата к себе на колени, не столько для удобства мужчины, сколько ради наилучшей позы для анализа и осмотра. Всмотрелась в лицо вампира, побледневшее более обычного, и стала сканировать его общее состояние. Машинально Элия перебирала длинные пряди черных волос, разметавшихся в легком живописном беспорядке. Даже сейчас шевелюра рассыпалась так, словно ее специально укладывали для придания модели эффектного вида. Энтиор сначала лежал почти неподвижно, грудь вздымалась от тяжелого дыхания, длинные стрелы темных ресниц с чуть загнутыми кончиками были влажны, тонкие ноздри хищного носа подрагивали, обрезались скулы, яркие губы стали бледно-розовыми.

Богиня закончила обследование и в задумчивости потерла подбородок. Брату действительно было плохо, вот только все физические страдания Энтиора являлись не более чем побочным эффектом воздействия некоей силой на его душу и божественную суть. И от этой самой силы, завязшей в тонких структурах вампира, словно осколки раскрошившегося наконечника стрелы в теле, и язвивших незримые плетения, веяло чем-то очень знакомым и родным. Классифицировав это дуновение по родственному признаку, Элия пришла к догадке относительно истоков недуга вампира и рецепта лечения.

Целительница призвала свою божественную силу и направила ее широким потоком на балансирующего на грани сознания брата.

Сила любви омывала саму суть Энтиора, вымывая из нее жгучие крупинки чужеродного происхождения, причинявшие богу страдания. Понадобилось почти полчаса, чтобы последний крохотный осколок, точно крупинка соли, растворился в мощном потоке энергии. Дыхание принца стало ровнее, и пусть его глубина не изменилась, но характер стал другим, губы покраснели, кончики белоснежных лезвий клыков показались наружу, голова запрокинулась, подставляя царственный изгиб шеи, где лихорадочно пульсировала вена. Вся поза Энтиора из страдальческой стала томной, исполненной неги и страстного ожидания.

Элия еще раз просканировала состояние брата, сняла остаточное воздействие своего дара и пробормотала под нос 'Похоже, Злат был прав'. Богиня думала о не столь далеком Новогодье, когда Повелитель Межуровнья гостил в королевском замке Лоуленда. В тот день Бэль, забегавшая к сестре поболтать и поиграть, и познакомилась с Драконом Бездны, вернее с самой безобидной из его масок. Полуприкрыв глаза и откинувшись на спинку дивана, богиня окунулась в воспоминания.

— Все, детка, мне пора, — объявила Элия, как только паж доложил о приходе Злата.

— Уже? — огорчилась девочка и повернулась, чтобы посмотреть на очередного друга сестры.

Его могущественная сила и вихрь эмоций были столь колючи, что Бэль, как могла, поспешно отгородилась от них, занявшись безопасным изучением внешности. Красивый мужчина с хищным лицом в прекрасном черном камзоле, отделанном золотой нитью, не произвел на малышку никакого впечатления, а вот шляпа в руках незнакомца! Великолепная черная шляпа с громадными зелеными перьями и крупной изумрудной брошью просто заворожила принцессу. Полуоткрыв от восхищения рот, Бэль невольно потянула руку к этому чуду.

— Похоже, Мирабэль влюбилась в твой головной убор, дорогой, — насмешливо отметила принцесса, приближаясь к гостю.

— О, женщины, так вот что привлекает их во мне, — опечалился Повелитель Межуровнья. — Покров романтики пал, и горькая истина явилась моим очам.

— Да, таковы мы, — серьезно подтвердила богиня. — Не можем равнодушно пройти мимо блестящего или пушистого.

— Тогда у меня еще есть шанс, — улыбнулся мужчина, коснувшись рукой своей густой темной шевелюры. Надо только избавиться от конкурента. Юная леди, это сокровище ваше!

Ухмыляясь, Злат нахлобучил шляпу на головку маленькой принцессы.

— Правда, мне? — обрадовалась Бэль нежданному подарку и поспешила серьезно уточнить: — Насовсем или поиграть?

— Насовсем, — клятвенно пообещал незнакомец.

— Ой, здорово, спасибо! — просияла девочка и кинулась к зеркалу, посмотреть, как сидит обновка. — Эли, я пойду, покажу Лейму и Рику, и Джею, и Кэлберту, и, и...

— Всем покажешь, Бэль, кому захочешь, — сдерживая смех, богиня смотрела, как сестренка приплясывает перед трельяжем. Ребенок в огромной широкополой шляпе, яркие перья которой почти мели пол. Сногсшибательный головной убор то и дело съезжал девочке на глаза, и она подтягивала шляпу кверху.

— Спасибо, дядя. Эли, пока, — распрощалась со всеми маленькая принцесса и выбежала за дверь, спеша продемонстрировать сокровище родственникам.

— Чудный ребенок, в небольших порциях, разумеется, — задумчиво заметил Злат. — И какой изумительный божественный потенциал: восприятие эмоций, исцеление, милосердие, бунт, любопытство. Никогда раньше не встречал столь странных сочетаний талантов, исключая тебя, милая. Интересно, что станет истинной сутью девочки?

— Время покажет, — пожала плечами богиня и предложила: — Пойдем, представление скоро начнется.

Пальцы Элии скользили по полночным локонам красавца Энтиора, об одном взгляде которого грезила не одна тысяча прелестнейших дев многих миров, но мысли богини витали совершенно в иных сферах, отличных от эротических переживаний.

Буквально через несколько минут после того, как богиня закончила сеанс воспоминаний, принц пришел в себя. Ресницы затрепетали, веки медленно, — обостренные инстинкты охотника подсказывали, что он в полной безопасности, а значит, можно никуда не спешить, — приоткрылись, являя затуманенный сладострастным сном взор.

— Стради, — вздохнул Энтиор, рука, вопреки всему томному виду взметнулась с быстротой жалящей змеи, перехватила кисть сестры, поднесла к устам. Вампир коснулся поцелуем запястья принцессы. Помолчал секунду, оценивая свое состояние, вздохнул с самым искренним облегчением и признал: — Благодарю, милая! Ты меня спасла! Я не знаю, что это было, но в одном уверен точно — это было кошмарно и виновата во всем Бэль!

Имя кузины принц буквально выплюнул, как какую-то гадость, попавшую в рот.

— Присаживайся и расскажи, дорогой, — предложила Элия, намекая, что ее колени может быть и самое удобное, но все-таки не самое лучшее с точки зрения их обладательницы место для преклонения головы.

Принц присел, с брезгливой неприязнью покосился на мокрые по вине сучки-служанки одежды (такого рода живописности Энтиор не ценил, если только не создавал самолично на жертве при помощи плети и кинжала!). Переступая через привычки, бог прищелкнул пальцами. Активировалось заклятье смены костюма. Разумеется, новое облачение вампира ничуть не походило на прежнее, если только своей элегантностью и изысканным изяществом. Безупречный внешний вид и хорошее физическое самочувствие несколько восстановили душевное равновесие оскорбленного в той же степени, сколь и испуганного странным происшествием бога.

Приняв элегантную позу, Энтиор вкратце поведал сестре о досадном происшествии, благородных намерениях хорошенько поучить нерадивую идиотку, неуместном вмешательстве малявки-кузины и странном недуге, постигшем его.

— Ясно, дорогой, — кивнула Богиня Логики, полностью удовлетворенная, даже довольная рассказом брата, подтвердившим ее изначальную версию.

— Элия? — капризно переспросил брат, прося поделиться своими соображениями.

— Ты отчасти сам виноват в происшедшем, отчасти же случившееся можно трактовать как случайность, — начала принцесса.

— Я? — изумился до глубины души самовлюбленный принц, полагавший себя исключительно несчастной жертвой трагических обстоятельств.

— Если арбалет взведен, болт неизбежно отправится в полет, — промолвила Элия, цитируя старую как мир истину. — Ты стал крючком.

Вампир изогнул губы в гримасе недоверия, однако перечить стради не рискнул, ожидая дальнейших пояснений, которые могли бы удовлетворить его.

— Полагаю, сегодня ты стал первым свидетелем проявления божественной сути Мирабэль. Нет, дорогой, я говорю не о силе исцеления, явленной несколько лет назад при врачевании сломанной руки и носа Нрэна, а о милосердии. Этой грани дара нашей кузины не дано было проявиться в полной мере, когда дело касалось самой Бэль. Но сегодня она вступилась за нуждающееся в помощи создание и произошла вспышка-проявление дара. Ты — Бог Боли — диаметрально противоположный ей — попал под удар первого мощнейшего всплеска силы Богини Милосердия и был ранен. Мне пришлось потрудиться, залечивая твои травмы. Сегодня ты получил хороший урок, мой драгоценный, отныне Бэль вовсе не беззащитна. Возможно, она не даст тебе отпора, если пожелаешь оскорбить, но коль речь пойдет о тех, кто нуждается в защите, девочка будет сражаться отважно.

— Она малявка.... — недоверчиво, не желая верить в такие отвратительные новости, процедил Энтиор.

— Жуки цвирки меньше ногтя на мизинце, однако, противоядие от их укуса ты примешь незамедлительно, — до тошноты логично возразила принцесса. — И не стоит тебе слишком яриться на Бэль. Сознательно она не нанесла бы тебе такого вреда. Пока она не научится контролировать дар, будет действовать инстинктивно. Будь осторожнее в своих развлечениях там, где рискуешь столкнуться с кузиной.

— Отвратительно, — бог был раздосадован и даже немного испуган, наверное, в такой же степени, как если б обнаружил в своей кровати выводок цвирков, этих ярко-алых жучков из аранийских джунглей — истинного бича любителей экзотики, отправлявшихся в дебри за диковинными животными. Почему-то эти самые любители ничуть не радовались, когда их находили маленькие жучки — самые что ни на есть экзотические эндемики Арана.

— Энтиор, бездельник, живо в мой кабинет, — рыкнул король Лимбер, врываясь заклятьем связи в беседу, в которой страдалец-вампир думал найти некоторое успокоение и сочувствие.

Впрочем, последнего со стороны обожаемой стради не чувствовалось ни в малейшей степени. По какому-то недоразумению прекрасная Элия была привязана к мерзкой младшей кузине и не разделяла неприязни брата к выродку-полуэльфийке.

Бог явственно почувствовал, что им с Бэль не ужиться в замке, а значит, надо сделать все, чтобы мелкая тварь, способная причинить ему такую боль своей клятой силой, исчезла из Лоуленда, исчезла любым путем и как можно скорее! Мелькнули и тут же были отброшены мысли о наемных убийцах, ядах и глубоких водах прудов в Садах Всех Миров и озер в Гранде...

— Я сказал, немедленно! Потом с Элией пощебечешь, — уже громче рявкнул король, видя, что сын и не думает отрывать филей от дивана.

— Иду, папа, — томно возвел очи к лепнине потолка принц с самым демонстративно-страдальческим видом 'за что мне нынче все эти муки', и исчез, не забыв извиниться перед сестрой: — Прости, стради.

А принцесса тихо позвала:

— Источник!

Мерцание солнечных бликов на люстре стало чуть более ярким, собралось в золотистый, чтоб не выбиваться из цветовой гаммы комнаты, шарик и слетело на ладонь к богине. Нет, конечно, проявляться перед Элией в плотском обличье было куда интереснее, но такой облик имел и явные минусы. Первым из них было неумение Сил прятать свои чувства посредством мимики, интонаций и жестов. Почему-то Источник полагал состояние чистой энергии более удачным для сокрытия чувств, во всяком случае, относительного сокрытия.

— Прекрасный день, — поздоровались Силы несколько неуверенно.

Они подозревали: разговор пойдет о Бэль, но в каком именно русле, предугадать не могли и чуточку нервничали. Не будет ли Богиня Логики злиться на то, что они не сумели предугадать вспышку дара девушки и защитить Энтиора.

— Пожалуй, — согласилась с официальными словами приветствия принцесса и тем ослабила нервное напряжение Сил. Нервов-то у них, конечно, не было, но интенсивно психовать получалось превосходно и без этой, казалось бы, необходимой физической составляющей. — Я права насчет сестренки?

— Воистину, о Богиня Логики, твои выводы безупречны! Ныне принцесса Мирабэль является Богиней Исцеления и Милосердия. И сила ее такова, что в минуты праведного гнева, она становится губительна для темных богов, — золотистый шарик прокатился по ладони Элии, поглаживая ее и чуть щекоча искорками, и прибавил, не собираясь разыгрывать перед принцессой всеведение и всезнание: — Э-э, прости, я такого никогда раньше не видел и даже не знал, что такое возможно. Вот и проглядел слияние родственных божественных сил. Считается, что светлые боги не могут своей светлой силой причинить темным физические или моральные муки, но Бэль...

— Нечто уникальное, — подсказала подходящее слово Элия, постукивая пальчиками по подлокотнику. — Милосердие было явлено нам первым из новых даров. А кто-то в первую очередь говорил о склонности к мятежу.

— Говорил и повторю, — не стал отпираться Источник. — Что я, виноват, если для меня Милосердие раньше надстройкой над Исцелением читалось, как усиление дара. Я же обычный Источник Мира Узла, а не Источник Божественных Талантов.

— М-да, Злат еще тогда на Новогодье перечислял кроме исцеления милосердие, склонность к мятежу и любопытство, — машинально вновь припомнила богиня, чем окончательно добила Силы.

— Я и не Повелитель Путей и Перекрестков, тоже, — сердито буркнул бедняга.

— К счастью нет, — согласилась принцесса и улыбнулась. — Не переживай, папе вот вообще только в радость будет, что ты с очередностью даров промахнулся. Можешь пойти отнести ему радостную весть.

— Да, Бэль ударила своей силой Энтиора и когда била, ее сила стала на несколько мгновений больше, чем у него. Если бы на месте принца был более слабый бог, он мог бы сойти с ума, — опасливо закончили Силы. Шарик завис перед лицом принцессы. — Все случилось так быстро, я думал, помощь может понадобиться Бэль и не успел закрыть щитом ее противника. А теперь вот гадаю, если б закрыл, не разнесла бы юная богиня и моего щита.

— Вопрос... Что ж, я поговорю с малышкой и объясню ей кое-что касательно применения силы, а ты извести Лимбера, когда тот закончит терзать братца Энтиора. Кстати, не знаешь, зачем он понадобился отцу?

— Посольство из Мэссленда, — охотно поведал Источник, почти гордясь, что первым доносит до Элии новость.

— Опять? — неприятно удивилась богиня. — Что им надо на сей раз?

— Истекли сроки договоров по ряду пограничных миров. Принц Дельен от имени его королевского величества Млэдиора уполномочен вести переговоры о продлении, — похвастались 'очень секретной' информацией Силы. — Лимбер поручает Энтиору, как богу схожей профессии, развлекать его мэсслендское высочество.

— Н-да, Мелиор в мирах по заданию государя, — припомнила Элия причину, по которой братцу-вампиру выпало небесное счастье искать общий язык с принцем Дельеном.

О последнем принцесса знала не так уж и много. Мэсслендец владел землями близ знаменитых Топей Хеггарша и истинным своим предназначением почитал охрану границ мира, совпадающую в качестве развлечения с охотой на чужаков-нарушителей и допросом оных. Охотник, Страж и Дознаватель — было триединой божественной сутью Дельена. При дворе он появлялся редко, старательно увиливая от намерения короля назначить его официальным наследником. Неприглядных сплетен, таких, чтобы докатились до Лоуленда, о нем не ходило, анекдотов и легенд, впрочем, тоже.

Глава 4. Проблемы королевские, дела посольские

А король Лимбер был зол на Энтиора неспроста и, как ни прискорбно, тут опять не обошлось без остренького носика ее юного высочества Мирабэль. Нет, Бэль никогда не была ябедой и очень бы обиделась, вздумай кто-нибудь обвинить ее в таком неприглядном занятии. Она и на кузена-вампира, постоянно шпынявшего ее и говорящего гадости, не жаловалась никому-никому, даже Нрэну, Элии и Лейму. Но сегодня обычное течение процесса: Энтиор обижает Бэль, Бэль тихонько переживает, может быть плачет и забывает о своем горе, — было нарушено. А все потому, что Богу Боли вздумалось на глазах у маленькой принцессы обидеть ничтожную служанку!

Мирабэль чувствовала ненависть вампира, его наслаждение болью жертвы и непоколебимое намерение убить, не только и не столько за оскорбление, сколько ради наслаждения болью жертвы. Поэтому эльфийка понимала: утащить девушку из-под носа Энтиора мало. Он ничего не простит и не забудет, выследит, найдет и замучает! Это зверушек, втихомолку выпущенных из клетки, достаточно было оставить на полянке в Садах, чтобы они нашли укромные местечки и затаились. Юной эльфийке ничего не стоило договориться с Садами Всех Миров о защите новеньких. Для спасения же Илены, не прекращающей тихонько реветь даже теперь, когда Бэль спрятала ее в своих покоях, требовался другой подход. Защитить служанку по-настоящему мог только один мужчина. Мирабэль, отчаявшись успокоить несчастную, напуганную до смерти и едва не отправившуюся на встречу с Творцом, решила действовать. Она снова взяла Илену за руку и, не обращая внимания на вопросы-квохтанье горничной Орин, решительно скомандовала:

— Пойдем!

Пришлось снова сплетать заклятье телепортации, потому что волочь девушку выше и тяжелее себя по коридорам замка хрупкая принцесса не смогла бы физически. На этот раз с расчетом места и координат никаких проблем не возникло. То ли Бэль уже немного напрактиковалась с заклятьем, то ли настолько сосредоточилась на цели, что не допускала даже мысли о возможной промашке. Лорд Эдмон ответил бы точнее, да спрашивать его было недосуг.

Приемная короля Лимбера как всегда гудела деловитым ульем. Жаль только, никакого меда здесь никогда и никому получить еще не удавалось, другое дело по шее. Как большие насекомые, каждое из которых занято своей работой и осуществляет ее в четком согласовании с другими — курсировали, что-то писали или беседовали по кристаллам связи секретари.

Отпустив руку Илены, к счастью временно онемевшей от изумления при очередной телепортации, принцесса огляделась. Она нашла Росса, с недавних пор возглавлявшего королевский секретариат. Впрочем, это вовсе не значило, что мужчина прекратил 'полевую' работу или стал трудиться меньше, скорей уж наоборот. Пробравшись к своему знакомому, почти приятелю, Бэль заявила:

— Прекрасный день, Росс, мне очень нужно увидеть дядю.

— Прекрасный день. Его величество работает, принцесса, боюсь сейчас это невозможно, вам лучше переговорить за ужином, — вежливо, без капли снисходительности к надоедливому ребенку, каковая иногда проскальзывала у других, ответил секретарь.

— Это важно, Росс, я по серьезному делу, пожалуйста, — пытаясь казаться взрослой, спокойной и исполненной достоинства попросила Мирабэль. Она ведь и в самом деле была почти взрослой — скоро первый бал и официальное представление!

Секретарь — златовласый красавец с ореховыми глазами внимательно посмотрел на юную принцессу. Ее личико-сердечко было серьезно, а карие глаза взирали на Росса с безграничной мольбой. Так навестить дядю ради шутки-проказы или какой-то мелочи не рвутся.

— Я спрошу у его величества, обождите, — решился секретарь, закрыл папки с документами, над которыми корпел, и встал из-за стола. Отвлекший короля от работы из-за пустяка вполне рисковал получить пресс-папье в голову — так Лимбер воспитывал не только нерадивых отпрысков. Но Росс приготовился рискнуть. До этого дня он еще ни разу не удостаивался чести оказаться мишенью, что ж, все когда-нибудь происходит впервые.

Миновав стражу, секретарь на минуту исчез за тяжелой дверью кабинета. Появившись вновь и даже без наградных элементов вроде фингала под глазом или рассеченного лба, мужчина поманил к себе Бэль и шепнул:

— У тебя пять минут.

— Спасибо, Росс! — пылко поблагодарила эльфиечка.

Она снова вцепилась в руку машинально следующей за ней по пятам Илены, которую секретарь принял за горничную принцессы — обязательное сопровождение, — и втащила ее за собой в кабинет к королю.

Тяжелая дверь, вежливо приоткрытая для хрупкой девушки одним из стражников — неслышно затворилась, отрезая путь к отступлению. (Лимбер ненавидел, когда секретари, летая между приемной и кабинетом, создавали шум, отвлекающий государя от дел.).

— Чего тебе, детка? — не поднимая головы от бумаг, буркнул монарх, надеясь разобраться с племяшкой по-быстрому и подозревая, что речь пойдет о каких-нибудь предбальных хлопотах, волнениях или просьбах, таких важных для молоденьких девчушек, но абсолютно безразличных королю.

— Дядя, ты должен помочь мне защитить Илену от Энтиора, — огласила свое требование Бэль, вскинув головку так, что подбородок задрался куда выше обычного.

— Чего? — оторвавшись от документов, в изумлении выпалил Лимбер, недоуменно взирая на малявку и какую-то голубоглазую заплаканную милашку, которую та притащила с собой чуть ли не на поводке.

— Энтиор чуть не убил ее сегодня, только за то, что облился водой из кувшина. Я успела спрятать Илену, но я не могу скрывать ее постоянно. Если кузен ее увидит, то наверняка убьет, я чувствую, — максимально доходчиво растолковала Мирабэль положение дел старшему родственнику. — А ты дядя — король, ты можешь ему запретить это!

— Вот значит как, — хмыкнул король, не зная, то ли злиться ему на племянницу, отрывающую от работы по пустякам, то ли посмеяться. В конце концов, на Бэль Лимбер решил не сердиться. — Эй, девица, иди сюда! — велел бог служанке.

Та не столько даже подошла, сколько почти подползла к столу монарха на ватных ногах. Может, вообще не осмелилась бы приблизиться, если бы принцесса не подпихнула ее чувствительно сзади, пониже спины. Король опустил руку в ящик стола, пошарил там, на ощупь вытащил что-то, схватил Илену за ладонь и шлепнул по кисти. Потом приподнял руку служанки вверх так, чтобы Мирабэль было видно, и иронично поинтересовался:

— Устраивает?

Карие глаза эльфиечки восхищенно заискрились, она просияла такой улыбкой, от которой осветилось не только лицо, но, кажется, и весь кабинет Лимбера:

— Спасибо, дядя! Спасибо! Извини, что помешала работать!

— Ладно, чего уж там, ступай, Бэль, — усмехнулся уголком рта король, возвращаясь к бумагам. Правда, длань его на пути к письменным принадлежностям не преминула огладить упругую попку служанки, ущипнуть ее и подпихнуть назад, к заступнице.

На кисти Илены переливался голографический оттиск печати, предназначенной для штамповки пакетов: 'королевская собственность'.

Вот теперь юная принцесса, может, и чрезмерно наивная, но превосходно осведомленная о глубине симпатии дяди к сыну-вампиру, абсолютно уверилась: Энтиор больше не посмеет и пальцем тронуть девушку! Конечно, выход из ситуации, найденный Лимбером, уязвлял до некоторой степени самолюбие служанки, но, если выбирать между 'живая и чуть-чуть униженная' и 'мертвая, совершенно растоптанная', то первое было однозначно более предпочтительно. Это так же превосходно понимала даже молоденькая принцесса.

Илена же, шалая от счастья, понимала теперь только одно: каким-то образом принцесса Мирабэль добилась для нее королевской защиты, теперь неминуемая смерть за преступление больше не грозит нерадивой служанке. А еще ее ущипнул за попку сам король!!! Будет о чем рассказать девушкам на кухне! Ох, и позавидуют ей! Служанка, вылетевшая за дверь кабинета вместе с Бэль, тут же, не отходя от кассы, плюхнулась на колени перед спасительницей и принялась целовать ее руки, лепеча благодарности. Принцесса поморщилась от неловкости и принялась выдирать пальцы из хватки Илены. Юная богиня терпеть не могла унижений, никогда не унижала никого сама и очень не любила, когда кто-то пресмыкался перед ней.

Вот так и получилось, что Лимбер был слегка раздражен. А когда в скором времени после визита племяшки получил по магическому кристаллу известие о посольстве степень раздражения лишь усилилась. В этом 'чудесном' настроении он и вызвал к себе Энтиора.

Вампир — воплощение элегантного неудовольствия тиранией отца — проявился в рабочем кабинете. Манерно и даже демонстративно — ваши прихоти, уважаемый родитель, столь обременительны! — вздохнул и опустился в кресло рядом со столом.

Король кинул на отпрыска, настолько свободного от забот, чтобы пугать служанок по коридорам, тогда как ему самому их даже прижать некогда, хмурый взгляд, и процедил:

— Посольство из Мэссленда возглавляет принц Дельен. Твой приятель, тебе с ним и мудохаться. Вот бумаги! — После чего запустил в вампира тяжелым свитком.

Целил, конечно, в недовольную физиономию, по сусалам, но изящные пальцы вампира взметнулись с быстротой кобры и перехватили документ в паре сантиметров от лица. Только ветерок шевельнул темные пряди волос и одну серьгу-каплю с сапфиром редкого бирюзового оттенка, да вспенилось белое кружево. Энтиор любил рубашки такого кроя, с пышными кружевными манжетами и воротником. Даже одной из привычек бога было щелчком пальцев взбивать кружево на рукаве, довершая любование собой перед зеркалом, возведенное в ранг ритуала. Столько времени, как брат, не проводила за туалетом даже Элия, то ли любила себя меньше, то ли запасы терпения безграничными не были.

Но недовольство недовольством, а приказ короля есть приказ. Вампир быстро проглядел документы и сухо осведомился о главном:

— Когда прибывает посольство?

— Через двадцать минут, — буркнул король.

— Что-о? — в растерянности пополам с возмущением выпалил Энтиор, не ожидавший такого подвоха.

— Оглох? Может тебе по уху съездить для обострения слуха? — мрачно озаботился любящий родитель.

— Не думаю, что это решит проблему, — процедил раздосадованный вампир. — Как я успею все приготовить к встрече, отец?

— За двадцать минут до тронной залы можно добраться даже ползком, если ты разучился телепортироваться и отнялись ноги, — рыкнул Лимбер. Рука на столешнице многозначительно опустилась рядом с пресс-папье, прозрачно намекая, еще один глупый вопрос и встречать посольство драгоценный отпрыск будет с повязкой на правый или левый глаз по выбору.

— Тронный? Ты открываешь личный портал? — неподдельно удивился сын.

В тронном зале Лоулендского королевского замка действительно существовал постоянный портал. Вернее, он скорее существовал чисто условно, поскольку открытие врат требовало соблюдения ряда весьма строгих условий для обеспечения безопасности процесса.

Скажем, самым важным из таковых было присутствие у врат лично короля Лоуленда при всех регалиях, чья сила, посланная в плетение врат, открывала их на несколько секунд. Время достаточное, чтобы кто-то или что-то переместилось между мирами, если требовалось срочное перемещение.

Ну и скажите, какой самоубийца какого мира будет требовать от короля Мира Узла открытия портала на таких условиях? На памяти Энтиора подобного амбициозного смертника не находилось. А теперь из-за каких-то несрочных договоров и вдруг такое...

— Ты не хочешь вызвать Элию? — уточнил вампир, поневоле включаясь в работу и гадая, не понадобится ли помощь Богини Логики.

— Нет, в приватной беседе Млэдиор, скотина, намекнул, что Дельен совсем заигрался со своими псами и стражами на болотах. Не худо бы парню жениться. Хрен ему, а не принцесса Элия! Подпишем все договора, и пусть проваливает, пиявок кормить и собак трахать, — буркнул Лимбер, коротко пересказывая диалог с монархом мира-конкурента. Поднявшись из-за стола, бог подошел к сейфу, где хранились королевские регалии.

Тяжелая корона — сплетение серебряных нитей и сияющие драгоценные камни превосходной огранки опустилась на голову монарха. Мантией владыка пренебрег, а вот жезл в руку взять-таки пришлось. Без трех регалий — перстня-печатки, короны и жезла открыть врата Лимбер просто не смог бы. Видя все эти приготовления, Энтиор, собравшийся было продолжать возражения, захлопнул рот. Одно дело спорить с бесящим до крайности отцом, другое — возражать королю. За первое можно и в самом деле схлопотать в глаз, а второе попахивает откровенной изменой, кому, как не лорду Дознавателю Лоуленда, было чувствовать разницу. Ведь идиоты, не разбирающиеся в нюансах, рано или поздно попадали в его казематы на встречу с профессиональным воспитателем хороших манер.

Бог прищелкнул пальцами, приводя в действие еще одну заготовку заклятья. Одежда принца из роскошно-повседневной стала официальной, но оттого не менее роскошной и удобной. Кроме серьги и перстня на отвороте короткого двубортного камзола слева появилась брошь — символ должности: хлыст и охотничий рог, обвитый розой. Все негодование волей неволей пришлось отложить и приберечь для жалоб Элии или Мелиору. Никто другой выслушать, посочувствовать и понять тонкую натуру Энтиора был не способен.

По пути до точки открытия портала ряды встречающих посольство Мэссленда пополнились одним из секретарей Лимбера, деловитым мужичонкой выцветшего серого оттенка и парадной стражей в легких доспехах полным комплектом в двенадцать персон. Высокое положение прибывающего обязывало обеспечить хотя бы минимальный церемониал.

Тронный зал, торжественный и пустой, насыщенный тематикой роз примерно в половину меньше, чем одноименная гостиная, был тих. Любому преступившему порог помещения сразу бросалось в глаза высокое парадное кресло на небольшом возвышении, искусно вырезанное из цельного куска темного дерева — трон короля. Каменные седалища Лимбер не любил и, едва взойдя на престол, заменил бледно-мраморное великолепие на хранящую тепло драгоценную древесину с вмонтированной в сидение и спинку плоской подушкой. Ткань ее один в один походила внешне на древесину и различалась лишь на ощупь. Теперь многочасовое, коль требовалось, пребывание на постаменте в качестве живого символа государства его величество выдерживало без стремительно нарастающего желания убить всех и вся. Дополняли картину царственного величия, где взгляд должен был сосредотачиваться на занимающем трон боге стяги Лоуленда по бокам царственного 'стула' да громадная люстра с хрустальными подвесками и магическими светильниками-свечами высоко вверху.

На этой люстре как-то раз, едва освоив зачатки заклятья левитации, покаталась Бэль. Мелодичный перезвон подвесок при движении 'качелей' привел маленькую проказницу в буйный восторг. Это музыкальное сопровождение, с точки зрения Бэль, даже компенсировало недостаточную быстроту и амплитуду колебания. С точки зрения его королевского величества, такая проделка заслуживала хорошей порции шлепков по мягкому месту, и шалунья не получила их только потому, что, развлекаясь, умудрилась рассыпать из карманов кучу спелых орехов-шин. Град получился великолепный — обильный и очень крупный — под него успел угодить не в добрый час сунувшийся в залу Энтиор. Синяк на аристократическом лице вампира просуществовал недолго, но все желающие в семье успели полюбоваться и изрядно повеселиться, созерцая переливы спешно запудренной травмы. Вампир не преминул пожаловаться на проделку неугомонной шкодницы ее опекуну-Нрэну, разумеется, ожидая наказания для Бэль. А воитель взял и, к великому разочарованию кузена-садиста, ограничился нудной нотацией на тему: качаться надлежит на качелях, ибо люстры для оного вида развлечений не приспособлены. Дескать, девочка могла пострадать, если б осветительный прибор сорвался с креплений, не говоря уж о том, что оный прибор весьма ценен. О синяке Энтиора не было сказано ни слова, так, словно он никакого значения не имел.

Сейчас никто в зале на люстрах не раскачивался, о чем не без сожаления подумал Лимбер. Глядишь, получил бы мэсслендский гость по уху или в глаз орехом, да и рванул бы через портал назад вместе со всеми договорами. Диппочтой бы потом выслал.

Стража рассредоточилась по залу: двое встали по бокам трона — якобы король только что покинул сидение, двое в дверях, еще двое молчаливыми тенями присоединились к щуплому секретарю за спиной монарха.

Король прошелся по помещению и остановился почти на середине зала, свободной от мебели. Фигурный паркет, не будь даже у богов магического чутья на спящее плетение мощных чар-врат, подсказывал: здесь между малой и большой дуг из роз, выложенных планками дерева столь искусно, что казались объемными — находится нужное место. Именно там, по краям будущего портала по трое встала последняя шестерка стражей, возглавляемая лично Дарисом. Начальник замковой охраны предпочитал встречать потенциально опасных гостей лично, чтобы составить собственное представление о прибывающих.

Остановившись перед малой дугой — половинкой венка — Лимбер направил жезл на середину большого узора и призвал личную божественную силу и силу Источника Мира Узла. Он переплетал их в такой строгой последовательности, которая умилила бы даже бывшую нянюшку принцессы Мирабэль, признанную мастерицу крючка и ниток. Причудливое плетение было пропущено через перстень-печать монарха, оттуда по ободу короны в основание жезла и вылетело в виде луча из навершия — рубина, ограненного розой. Луч, распавшийся на радужный поток, коснулся основания арки врат и те стали доступны обычному зрению. Сияющие, величественные, прекрасные.

Рик, творя основу для плетения, немного хлебнул лишнего, и вместо сугубо утилитарного четырехугольного портала в виде белого окна получилась арка из светящихся роз, в активной фазе еще и проигрывающая гимн Лоуленда. Весьма и весьма эффектная, между прочим, арка! Настолько, что рыжий не стал переделывать содеянное, несмотря на ворчание отца. Да и ворчал-то Лимбер только для вида. Творческая работа сына пришлась ему по сердцу.

Энтиор задумчиво любовался вратами, ожидая прибытия посольства, и даже подумывал, не использовать ли этот сюжет для мозаики ситрасиль. Если не знать, какая сволочь Лимбер, то картина рисовалась вполне эстетическая. Вот, точно в назначенный срок через блистающую пелену портала, соединяющего два тронных зала Миров Узла: один в далеком Мэссленде, второй в Лоуленде — шагнул гость.

Это был высокий блондин, чьи длинные светлые волосы, заплетенные в косицы и собранные в хвост, ниспадали до середины спины. Светло-голубые глаза смотрели с безразличным холодком, изящный, но без особых изысков, темно-коричневый костюм разбавляло бледное кружево стоячего воротника рубашки и церемониальная цепь — знак главы посольства. Тенью за ним скользнул еще один мужчина в темных одеждах с бледным лицом, формой своей более всего походящим на змеиный череп. Явно ламия, если не чистокровная, то наполовину. Но вид это создание имело ничуть не зловещий, а вполне даже деловой, ибо выглядеть зловеще, держа под мышкой папку, совершенно невозможно.

Лимбер выждал несколько секунд и чуть ли не с грохотом (конструкцией такое не предполагалось, но всем присутствующим в зале показалось, что оный звук, прерывающий патриотические аккорды, прозвучал) захлопнул врата. Стража сопроводила закрытие врат ритуальным пристукиванием алебардами по полу. Паркет, к счастью, был пропитан специальным составом, прибавляющим дереву стойкости, и урона не понес.

Государь был несколько раздражен тем, что ради пары дипломатов, пусть даже один и был наследником престола Мэссленда, пришлось проводить весь ритуал. Закрыв портал, Лимбер буркнул довольно кисло (таким тоном полагалось бы не приветствовать, а посылать далеко и надолго):

— Прекрасного дня, посол. Лоуленд приветствует вас!

Энтиор сделал один шаг навстречу прибывшему, дождался, пока тот поклонится королю и протянет верительные грамоты (монарх бесцеремонно сунул их под мышку), и заговорил:

— Прекрасный день, принц Дельен. Рад вновь приветствовать ваше высочество в стенах королевского замка Лоуленда. Уже приготовлены покои, чтобы вы могли отдохнуть. Позднее мы встретимся и более подробно согласуем наши планы. Позвольте поинтересоваться, каким телепортом прибудут остальные члены посольства, дабы мы могли организовать достойную встречу.

— Прекрасный день, ваше величество, принц Энтиор. Рад возможности возобновить наше знакомство. Я единственный член посольства, не считая моего секретаря К'сара. Мне удалось убедить отца в нецелесообразности перемещения лишних созданий. Внесения изменений в договора не предполагается, а для принятия документов и сверки их со старыми образцами вполне достаточно одного способного складывать буквы в слова представителя Мэссленда. Малочисленность посольства, осмелюсь подчеркнуть, никоим образом не является знаком неуважения со стороны нашего государства, скорее, напротив, демонстрирует высокую степень доверия, достигнутую в дипломатических отношениях наших миров... — Еще один вежливый кивок, доставшийся в равной степени вампиру и королю, сопроводил речь Дельена.

Принц держался лишь самую малость прямее и напряженнее обычного. Мгновенное перемещение из одного Мира Узла в другой, столь отличный по структуре, буквально в самое средоточие силы, оказывало мощное воздействие на объект переноса. Как правило, для восстановления баланса в тонких структурах требовалось несколько часов отдыха. А уж использовать магию не рекомендовалось примерно сутки. Очень немногие боги могли похвастаться способностью прыгать из мира в мир без малейшего ущерба для самочувствия, и уж совершенно точно, ни один из таких богов не стал бы бахвалиться талантом прилюдно, дабы не оказаться на прозекторском столе какого-нибудь мага-исследователя. Разумеется, члены королевской семьи, как наиболее могущественные боги своего мира, испытывали минимальное потрясение от перемещения, но закон гостеприимства требовал предоставить возможность отдыха и им.

— Позвольте, я лично провожу вас, принц, до покоев. Мы приготовили ваши прежние апартаменты, — предложил вампир.

Слово 'мы', разумеется, было не более чем фигурой речи, поскольку ничего лично, кроме пыточного инструмента для особо опасных преступников Энтиор ни разу в жизни не готовил.

— До встречи, — сухо попрощался со знающим буквы немногочисленным посольством король и телепортировался назад в кабинет к вечным горам работы.

Верительные грамоты Лимбер практически сразу передал своему секретарю, чтоб не было искушения отправить хлам в корзину для мусора. То, что в Лоуленд прибыл именно принц Дельен, сомнений у монарха не вызывало. Уж старшего-то сына Млэдиора в лицо и по излучению личной силы знали даже в Лоуленде.

Глава 5. Девичьи радости

— Эй, Лимбер, — с тихой радостью в голосе, мало вязавшейся с раздраженным состоянием короля, позвал Источник.

— Чего тебе? — нелюбезно спросил король, плюхаясь в рабочее кресло и отчетливо ощущая необходимость отдыха. Накопившаяся усталость оборачивалась нарастающей агрессией. Следующую проблему Лимбер готов был убить лично, выбирая наикратчайший и простейший путь, вместо подбора самого выгодного варианта.

— Мирабэль — Богиня Милосердия! Ее суть проявилась! — провозгласили Силы торжественно. Только что фанфары не зазвучали, поелику его величество, вдоволь накушавшийся всякого официоза по долгу службы, ненавидел подобные спецэффекты.

— А, ясно, — кисло кивнул король и взял в руки перо.

— Ты чего, не рад? — разочарованно протянул Источник.

Лимбер откинулся на спинку рабочего кресла, устало потер глаза и ответил:

— А чему радоваться, приятель? Лоуленд не ангельская обитель, каково девчонке тут жить будет?

— Э-э, — вздохнули Силы, не смотревшие на вопрос обретения божественной силы под таким психологическим углом.

— Вот тебе и 'э'! У нее первый бал через пару дней, вечно под щитом у семьи не просидит, — крякнул король, посочувствовав племяннице, и задумался вслух, ощущая на своих плечах добавочное бремя новой проблемы: — Замуж ее, наверное, выдать надо поскорее куда-нибудь, где поспокойнее. С Элией переговорю, а то Нрэн ей какого-нибудь дуболома из своих сыщет, девчонка слезами обольется.

— Ну-у, не так уж она беззащитна, — начал оправдываться Источник, желая подбодрить захандрившего короля и чувствуя какую-то странную вину за то, что принцессе Мирабэль не досталось более практичного божественного дара. — Энтиору сегодня тонкие структуры своей силой она как шрапнелью прошила, когда служанку защищала, которую потом к тебе притащила.

— Да ну? — несколько оживился Лимбер.

И Силы с удовольствием, особо гордясь тем, что эту сплетню до ушей короля доносят первыми они, а не вездесущие рыжие трепачи — Рик с Клайдом, — пересказали происшествие в коридоре и его последствия. А потом прибавили:

— Жаль только, она специально так бить не сможет!

— Вот именно, жаль, — посетовал государь. — Но, может, еще научится.

Король немного утешился возможностью практического применения силы Милосердия, каковую ранее считал одним из бесполезнейших атрибутов жалких светлых божков и их свиты. Тем-то по должности положено, а вот в Лоуленде лучше иметь метафизические зубки и коготки, чтоб тебя не схарчили с ушами и хвостиком.

Юная принцесса же, за чье благополучие на свой лад переживал каждый член большого королевского семейства (Энтиор, ясное дело, не в счет), уже ни о чем подобном не тревожилась. Проведя операцию по спасению и защите служанки Илены, она вовсю радовалась жизни. Природная живость и оптимизм никогда не позволили бы Бэль надолго погрузиться в пучины уныния. А тут еще и великолепный повод для ликования нашелся: доставили от портнихи первые платья, пошитые на заказ в самые кратчайшие из кратких сроков.

Марион смогла уложиться в отведенные рамки только в силу того, что одна из мастерских по подсказке и протекции принцессы Элии с недавних пор была устроена в мире с более быстрым относительно Лоуленда течением времени.

Именно туда был отправлен не только пакет первого заказа для принцессы Мирабэль, но и сама Марион, оставив на хозяйстве подросшего сына, отбыла, дабы проследить за ходом работ. А чтобы не таскать на бесконечные примерки высокородную юную заказчицу, сотворили фантом. Его единственной задачей было в точности соответствовать внешности и параметрам богини, даже если ей вздумается поправиться, похудеть или сменить цвет волос за время работы мастерской. С этого уникального манекена и снимали мерки мастерицы, чтобы в считанные дни обновить и значительно пополнить гардероб ее высочества.

И вот теперь в гостиной апартаментов Бэль выстроился рядок обычных вешалок-манекенов. Платья на них не мялись, и рассмотреть наряды можно было во всей красе. Приоткрыв в восхищении ротик, Мирабэль ходила между болванами с бальным платьем, платьем для маскарада, дневным платьем, амазонкой, вечерним платьем и платьем еще для чего-то. Марион, лично вручая заказ, за который было заплачено немало звонкого серебра, конечно, говорила для чего, но Бэль пропустила это мимо остреньких ушек. Слишком заворожена была изучением первого бального платья цвета живого золота с небольшим декольте и нежной паутинкой кружев на рукавах. Рядом со своей хозяйкой на два голоса ахали от восторга и умиления горничные: молоденькая Орин и более взрослая, но ничуть не разучившаяся радоваться жизни Мартила.

Явление принцессы Элии было встречено бурным ликованием, переходящим в экстаз и сопровождаемым визгом. Повиснув на шее кузины, Бэль захлебываясь словами, пыталась выразить хоть часть переполнявшего ее восторга. Впрочем, могла бы вообще молчать, так лучились радостью глаза эльфиечки, что никаких слов не требовалось.

— Элия, какие они все красивые! В таких платьях даже я, наверное, буду красивой, — в итоге выпалила Бэль и снова замолкла, разглядывая наряды.

— Детка, ты опять за свое? — с притворной строгостью возразила старшая принцесса. — Ну-ка, без глупостей! Мне еще разок повторить, что ты очаровательна? Чтобы быть красавицей вовсе не обязательно иметь светлые волосы и серые глаза! Твои карие глазищи с длинными ресницами и каштановые, с темной рыжиной кудри ничуть не хуже! И фигурка прелестна! Ты не похожа на меня, и в этом тоже твой особый шарм. Из маленького милого длинноухого эльфенка выросла истинная красавица! Не смей спорить, уж я-то могу судить о женской привлекательности!

— Хорошо, Элия, — улыбнулась Бэль, не убежденная, но не готовая продолжать спор, в котором ее, безусловно, задавят логическими аргументами. Юной принцессе казалось, что кузина хвалит ее только из желания утешить и подбодрить, зато вот противный Энтиор говорит правду именно потому, что ненавидит и желает унизить.

— А раз хорошо, то давай-ка, надевай платье для прогулок и отправимся в Сады! — скомандовала Богиня Любви не менее решительно и твердо, чем кузен Нрэн. — Имеют же две прелестные принцессы право на послеобеденный променад?

— Сейчас? А не после бала, — неуверенно моргнула эльфиечка, почему-то вдруг застеснявшись.

— Конечно, сейчас! — отрезала Элия, сдвигая брови в притворной суровости. — К балу ты должна уверенно двигаться во взрослых платьях! Туалеты полагается носить так, словно в них родилась, а не думать, куда деть проклятую длинную юбку, напяленную вместо удобных штанов, когда садишься на диванчик или танцуешь! Полагаю, Орин и Мартила помогут тебе собраться, к тому же нам с тобой надо обсудить несколько фасонов бальных платьев и посекретничать на одну взрослую тему. Потому хватит возражать и марш переодеваться!

— Мы быстро, ваше высочество, — пообещала Мартила.

Две горничные подхватили под руки и поволокли заинтригованную выше макушки Бэль, вместе с манекеном в платье цвета топленого молока в гардеробную.

Спустя пятнадцать минут, за которые юной принцессой, обыкновенно ненавидевшей нудные процедуры одевания и причесывания волос, не было издано ни одного негодующего писка или вздоха, Мирабэль предстала перед кузиной в обновке.

Орин и Мартила смотрели на свою госпожу с законной гордостью наседок, у которых из куриного яичка нежданно-негаданно вылупился феникс. Нет, женщины любили маленькую принцессу за доброе сердечко, веселый и легкий, пусть проказливый нрав, она казалась горничным милой, но до этого мига ни одна из них не видела того, что без труда прозревала Богиня Любви.

Мирабэль уже не была ребенком, она не была даже девчушкой-подростком. За последние дни юная богиня превратилась в настоящую красавицу, чью хрупкую нежную прелесть блестяще подчеркнул наряд мастерицы Марион, сшитый по эскизам Элии. Бутон розы раскрылся и ждал того, кто первым удостоится чести вдохнуть его благоуханный аромат. Так на богиню, пусть пока на подсознательном уровне, подействовала встреча с половинкой.

Оглядев сестренку от макушки, где аккуратно перевитые нитью крупного жемчуга лежали волосы, до носочков бежевых кожаных туфелек, виднеющихся из-под длинной юбки, первый слой которой был на тон светлее нижней, Элия милостиво вынесла вердикт:

— Прелестно! А теперь отправляемся на прогулку в Сады. Все равно в городе без братьев в таком виде показываться нельзя.

— Почему? — изумилась Бэль, принимаясь кружиться и выискивать дефекты в своем таком взрослом обличье. Она ведь даже сама себе в отражении зеркала показалась чужой, незнакомой и, пожалуй, почти красивой.

— Ну надо же кому-то отгонять особо навязчивых поклонников двух очаровательных принцесс! — фыркнула Богиня Любви, взяла ладошку тихо хихикающей сестренки и телепортировалась на дорожку, посыпанную мелким серебристым песком.

В Садах Всех Миров неистовое волнение, заставляющее щечки Бэль пылать лихорадочным румянцем и сверкать глаза, несколько поутихло. Пребывание на лоне природы всегда действовало на молоденькую эльфийку умиротворяюще. Собственно именно на такой эффект и рассчитывала Богиня Логики. Придерживая сестренку за локоток, Элия неспешно шла по тропинке к деревянному мосту над говорливым, полноводным ручьем, бегущим меж крупных камней и зарослей пышно-цветущей вазилы. Созерцание текущей воды должно было побыстрее успокоить перевозбужденную первой вспышкой новой силы и обновками принцессу, а длины моста, состоящего из ступенек, ровных настилов, горок и спусков вполне хватало для прогулки. Если хотелось, можно было присесть на деревянной угловой скамье или облокотиться на нагретые солнцем перила, любуясь ручьем и вдыхая запах воды, сдобренной медвяным ароматом вазилы. Над ее крупными цветками порхали большие насекомые и мелкие птички сладкоежки, лакомившиеся нектаром. Птицы побольше, мизарки, носились над ручьем и выхватывали из воды серебристых рыбешек.

— А на какую тему ты хотела посекретничать? — не утерпев, принялась расспрашивать сестру Бэль, едва они оказались на мостике для прогулок.

— В первую очередь я хотела поздравить тебя, солнышко, — мягко улыбнулась Элия и погладила руку сестренки. Теперь потрепать ее по голове, чтобы не разрушить хитроумного плетения из жемчуга и косичек, было невозможно.

— А? Да мне тоже все платья очень нравятся, — по-своему истолковала ответ эльфиечка.

— Платья достойны тебя, моя радость, но речь о другом. Сегодня, сказал Источник Лоуленда, проявилась вторая твоя божественная суть. Отныне ты — Богиня Исцеления и Милосердия. Вступившись за слабого в заведомо проигрышной ситуации, ты призвала эту спящую силу из глубин своей души и дала ей возможность стать частью истинной сути.

— Ой, — тихо протянула Бэль, следя за одной особенно жадной пичугой, тщащейся к уже пойманной рыбке в клюве присовокупить еще одну. — Это когда Илену Энтиор...

— Именно, милая, — подтвердила Богиня Логики.

— Я думала, он меня ударит плетью, а он лишь закричал... Я ужасно испугалась, но почему-то не тогда, сразу, а потом, когда все закончилось, — разоткровенничалась юная принцесса. Если Элия все равно уже знала о том, что случилось, то поделиться с нею своими переживаниями не считалось за жалобу.

— Энтиор закричал, когда ты ударила его своей силой. Богу Боли удар силой Милосердия причинил изрядные мучения, — просветила кузину Элия.

— Я только хотела, чтобы он перестал бить Илену, — строго, уже не оправдываясь, объяснила Мирабэль. Какие бы там мучения ни испытал кузен-вампир, эльфиечка все равно считала свой поступок правильным. Да и не верилось ей в то, что неприятности, доставленные ее силой Энтиору, были серьезны.

— И тебе удалось, — согласилась старшая из принцесс, подставляя руку, на которую тут же шлепнулась объевшаяся нектаром пичуга, не дотянувшая до перил. Не отходя от кассы, нахалка по-хозяйски расположилась на импровизированном ложе и принялась чистить встрепанные перышки. Бэль против воли захихикала и погладила малышку кончиком пальчика, а Элия серьезно продолжила:

— Знай, дорогая, твоя сила не пустяк, она способна стать материальным барьером на пути жестокости и боли. Мы в Лоуленде мало говорим о светлых талантах, но попроси Клайда или Элтона подобрать тебе нужную литературу. Овладев этой стороной своего дара, научившись использовать его не только бессознательно, на волне эмоций, но и в силу необходимости, ты обретешь мощное средство защиты, действующее вернее любого клинка.

— Я не думала, что это так важно, спасибо, Эли, я сделаю, как ты сказала, — выслушала со вниманием и сосредоточенно кивнула юная богиня, оправдывая ожидания сестры.

Длительных, нудных и пафосных лекций Богиня Логики, информируя юную богиню о силе дара, избегала сознательно. Короткий рассказ не напугал сестренку и в то же время серьезность речи Элии подвигла ее к дальнейшей самостоятельной работе с силой, как старшая родственница и планировала.

— Вот и прекрасно, а теперь пойдем, обсудим фасоны твоих будущих бальных платьев и сплетем венки? — предложила Элия кузине, зная, что возня с цветами — одно из любимых развлечений Бэль. — Мне кажется, к этому платью больше жемчуга пойдет убор из живых цветов кореосов, лилий, солнцедара!

— Пойдем! — радостно согласилась Мирабэль, даже не подозревая, что коварная кузина готовит ей упражнение на координацию. Сбор цветов и изготовление из оных венков во взрослом платье для прогулок подразумевало воспитание умения манипулировать растениями с таким искусством, чтобы не запачкать и не помять туалета. Но то, что преподносилось в качестве развлечения и развлечением считалось, осваивалось юной любительницей проказ в рекордно короткие сроки.

А уж венки эльфийки-богини радовали глаз не час-два, а несколько лун кряду без помощи специальных заклятий. Когда вдоволь наигравшаяся Бэль отдавала свои цветочные плетения горничным, те либо украшали живыми композициями комнаты, либо отдавали их ребятне или другой прислуге замка на забаву.

Итак, весело смеясь, две принцессы занялись сбором и плетением венков из кучи разномастных цветов всех оттенков желтого цвета.

Домики на дереве — это привилегия детей, обожающих игры в тайные убежища, и эльфов, благоговеющих перед всем растительно-животным миром. Однако, беседкой на гигантском вязе пользовались многие члены королевской семьи, когда желали трапезничать в Садах Всех Миров в уединении. Огромный ствол древнего дерева волею случая, которому лишь немного помог садовник-дриада, разделился натрое. В результате образовалась удобная площадка, достаточно широкая, чтобы поместилась скрытая в листве конструкция.

Принц Энтиор счел беседку на вязе достаточно изысканным и экзотичным местом для своего мэсслендского подопечного. Он был почти уверен, что выбор придется по вкусу утомленному перемещением гостю. Кое-что о Дельене лоулендский бог знал. Они не то чтобы дружили, но после одного давнего пребывания мэсслендца в составе большого посольства, свели знакомство и почти приятельствовали, в целом неплохо понимая друг друга.

Друзей как таковых у самовлюбленного вампира не было вовсе, и компанию он искал по большей части способную его развлечь или уж, на худой конец, такую, чтобы не раздражала. Так вот, общество Дельена соответствовало строгим запросам Энтиора. Компаньон был родовит, их божественные интересы имели точки соприкосновения: охота как таковая, допрос пленных, разведение и дрессура охотничьих собак, коллекционирование стилетов. Да, Дельен, к сожалению, совершенно не следил за модой и был мэсслендцем, что сводило на нет возможность частых встреч, но время от времени боги неплохо проводили время в обществе друг друга. Вот, к примеру, как сейчас.

Договора, требующие продления были составлены в двух экземплярах. Одну копию делали в Лоуленде, вторую в Мэссленде. Сейчас посольство и канцелярия Лимбера обменялись своими экземплярами и каждая из сторон занялась тщательнейшей проверкой доставленных документов. Дельен просканировал бумаги на предмет магических ловушек, а для детального изучения самого текста передал своему секретарю-ламии, чьими достоинствами были не только раздвоенный язык, но и фотографическая память вкупе с абсолютной грамотностью. Вот только этот идеальный экземпляр работника пока отлеживался в кровати, адаптируясь к чуждой структуре Мира Узла, и должен был приступить к работе не раньше, чем через день-другой, а то и позже.

Энтиор же бумаг не касался вовсе, его заботой было развлекать посла и следить за ним, разумеется. Вопрос о доверии даже не поднимался, и слежка воспринималась обеими сторонами как само собой разумеющийся элемент общения. Для начала принц предложил отдохнувшему гостю поздний обед в Садах, на лоне природы, или уж, если быть точным, над лоном природы. С высоты одинокого вяза, стоящего на холме, открывался замечательный вид на большой ручеек в переплете мостков и разнотравный луг. Идиллическая картинка.

Вот только пейзаж спустя примерно полчаса после начала трапезы, — боги как раз успели за неторопливой беседой перейти от закусок к основному блюду, — изменился. На лугу появились двое. И обеих дам Энтиор знал превосходно. Первую он был рад видеть всегда. Что до второй, он желал бы, чтобы та вовсе не родилась на свет. Обладай вампир даром предвидения, уж он бы позаботился о какой-нибудь мелкой неприятности с женушкой Моувэлля: подножка, полет с лестницы или из раскрытого окна решил бы все проблемы. Но теперь жалеть об упущенных возможностях было поздно, поворачивать время вспять бог, увы, не умел.

Глава 6. Прелести прогулки

Энтиор даже не удивился. Он давно привык к реакции мужчин на возлюбленную стради и немало гордился этим, относясь к поклонникам-созерцателям свысока и не без явного превосходства того, кому позволено гораздо больше, чем простое любование.

— Кто это прекрасное создание? — не прерывая слежки за сбором цветов, вопросил Дельен. Он сидел, позабыв о жарком и бокале, наполненном превосходным лиенским вином.

— Ты забыл, как выглядит Элия? — изрядно удивился вампир, не представлявший, что вообще должно случиться с мужчиной, чтобы он, раз увидев, запамятовал лик Богини Любви.

(Наедине обращение без этикетных формальностей было принято богами еще в первые годы знакомства).

— Нет, я не о твоей сестре, а о ее спутнице, — почти нетерпеливо переспросил Дельен. — Кто эта дивная девушка?

— Бэль, — выплюнул Энтиор и тут же, внутренне встряхнувшись, ленивая нега исчезла из бирюзовых глаз, сменяясь тлеющими морозными угольями, поспешил исправиться:

— Принцесса Мирабэль Лоулендская, дочь Моувэлля. Прелестное дитя созрело и этой осенью ей предстоит выйти в свет.

— Она эльфийка? — осведомился мэсслендец, даже не думая прекращать расспросы.

— Наполовину. Ее мать была из рода эльфийских князей, светлая ветвь Дивного Народа, кажется Бэальдин, Древо Орешника, — быстро припомнил вампир подробности родословной, поигрывая своим наполовину опустевшим бокалом. Рубиновая жидкость медленно колыхалась в такт словам.

Начиная инстинктивно чувствовать, что Вселенная и Творец, наконец-то поворачиваются к нему лицом, а не иным, менее эстетичным местом, которое он предпочитал созерцать лишь у молоденьких пареньков, Энтиор стал предельно осторожен. Сейчас он был подобен горному барсу, крадущемуся к добыче по скалистой едва заметной тропе, ибо очень боялся оступиться и упустить нужный миг, свой счастливый шанс. Кому, если не вампиру было ощущать забившееся сильнее сердце сотрапезника, быстрее погнавшее кровь по венам. Каким бы вежливо заинтересованным, самую малость, ровно настолько, чтобы поддержать застольную беседу, ни выглядел Дельен, обмануть обострившееся после сегодняшней встряски в коридоре чутье Энтиора он не мог.

— Милая девушка, — похвалил мэсслендец и закрыл лицо бокалом, отворачиваясь от вида на луг. Теперь он сидел вполоборота, а значит, продолжал наблюдать происходящее превосходно развитым боковым зрением. Да и отражение в хрустальных гранях поверхности имелось, пусть мелкое, но для того, кто способен заметить ядовитую болотную пиявку топей, на которую никакая магия не действует, с сотни шагов — размер изображения никогда проблемой не был.

— Очаровательное создание, — согласился вампир, принимаясь за рекламную компанию. Ради высшей цели он был готов даже признаться в тайной преступной страсти к отвратительной кузине. — Она была таким проказливым, забавным ребенком, а выросла в прелестное сокровище, которое, полагаю, кузен-опекун Нрэн постарается побыстрее пристроить в надежные руки. Бэль столь чиста и невинна... Иногда мне кажется, семья зря столь бережет девушку, ей не помешало бы иное общество, кроме родственников ради расширения кругозора.

— Она чурается посторонних? — с чем-то вроде сочувствия уточнил Дельен.

— Скорее, наоборот, — Энтиор обозначил намек на снисходительную, немного циничную усмешку (как можно быть таким доверчивым созданием!). — Если бы сейчас мы присоединились к дамам, не прошло бы и пяти минут, тебя, принц, подрядили искать или держать цветы для венков.

— А почему бы нам и в самом деле не присоединиться к принцессам? — клюнул на заброшенную удочку бог, не видя ловушки и не видя даже причин, по которым таковая могла бы быть устроена. — Коль ты считаешь для юной девы полезным такое общение, я буду рад оказать услугу, разумеется, если такого рода действия допустимы и не будут превратно истолкованы в силу отсутствия официальной церемонии представления.

— Никоим образом. Только Бэль в силу эльфийской крови сторонится меня. Поэтому, боюсь, вся грязная работа с цветочками-лепесточками может выпасть на твою долю, — заранее застращал приятеля лоулендец, опустив еще десяток-другой причин, по которым юная принцесса шарахалась от кузена, злобно третировавшего ее едва ли не с пеленок. Раньше Энтиор не занимался этим только потому, что брезговал подходить к младенцам — созданиям орущим без толку, вдобавок писающим и какающим без перерыва.

Разумеется, бесстрашный мэсслендец не пошел на попятный после столь зловещих предостережений. Собирать цветочки, если они не ядовиты, Дельен особо грязной или тяжелой работой не считал, развлечением, впрочем, тоже. Зато заливистый смех юной эльфийки в его ушах и глазах компенсировал любые странные развлечения, каковым имели привычку предаваться особы женского пола.

Сам бог с удовольствием продемонстрировал бы наилучшую с его точки зрения забаву, способную в равной мере увлечь создания обоего пола. Но, каковы бы ни были вольные нравы в Лоуленде, Дельен очень сомневался, что именно это ему дозволят или тем паче поощрят.

Прервав трапезу, принцы двух великих держав телепортировались на луг. Заклятье статиса, наложенное на обеденный стол Мелиором действовало безукоризненно и обещало сохранить яства на любой срок в неприкосновенности к возвращению едоков.

Бэль уже давно ощущала, что за ними следят, и даже чувствовала, что один из наблюдателей Энтиор. Вот только обыкновенно неприязненное с привкусом гадливой брезгливости излучение кузена теперь приобрело какие-то новые оттенки. Одним из которых был страх, нет, все-таки больше опаска, а вторым какая-то нетерпеливая надежда. Чего именно боялся и какие надежды питал противный вампир, принцесса, конечно, сообразить не могла. То, что она лично напугала сегодня ледяного красавчика практически до усеру, в голову богини прийти не могло.

Спектр излучений второго мужчины озадачил эльфийку еще сильнее. В нем не было ненависти или презрения, только любопытство, интерес, что-то от нежности и еще непонятные колкие лучики стремлений. Какие именно, девушка понять не могла, да и не старалась. Юная эмпатка решительно отсекла от себя чужие эмоции, желая наслаждаться прогулкой с Элией, а не портить настроение раздумьями о неприятном и сложном. Слова 'чужая душа потемки' не были для Мирабэль пустым звуком.

— Дивные леди, позволено ли будет нам присоединиться к вашему цветущему обществу? — бархатно промурлыкал вампир, улыбаясь так любезно, как он отродясь не улыбался Бэль, даже сообщая потрясающую гадость.

— Гуляете, Энтиор? — весело уточнила Элия.

— О да. Прелесть лоулендских Садов заворожила моего спутника. Позвольте представить вашим высочествам принца Дельена Мэсслендского, — продолжил этикетную часть приветствия бог.

Со старшей принцессой посол, разумеется, некогда встречался, но понимал, что такую формулировку его спутник избрал для того, чтобы не смущать юную принцессу, поглядывающую на него с интересом и легкой опаской, как на симпатичного внешне, но незнакомого крупного зверя.

Гость поклонился дамам и любезно подтвердил свою очарованность фауной, флорой и прочими прелестями Садов Всех Миров, любоваться коими в обществе двух красавиц стократ интереснее, чем без оных. Также Дельен выразил готовность помочь дамам в составлении венков на добровольных началах в качестве ученика у истинных мастериц 'венкового промысла'.

— Чего бы ради послу вздумалось увиваться вокруг? — бросила Элия брату мысленный вопрос, исполненный скепсиса.

— Кто разберет этих чокнутых мэсслендцев, стради? Возможно, ему захотелось острых ощущений? — пошутил Энтиор, увиливая от ответа.

— А у тебя при себе не оказалось стилетов? — едко удивилась богиня.

— Куда более острых. Кажется, его высочеству приглянулась Бэль, — намекнул вампир, прощупывая почву, в его мысленном настрое явственно проскользнула надежда на подобное чудо и готовность всеми силами способствовать процессу ухаживаний. — С дипломатической точки зрения это было бы недурным поворотом, — закончил принц.

— Даже не мечтай, дорогой, пока это информация для узкого круга лиц, но Бэль просватана за герцога Лиенского, Нрэн дал согласие, — категорично отрезала Элия, давая понять, что вмешательства в свои матримониальные планы не потерпит.

— О? — челюсть вампира осталась на месте и глаза не вылезли из орбит только благодаря отработанному в течение веков умению управлять внешними проявлениями чувств.

Но Энтиор определенно был удивлен без меры. Слишком невероятной, изумительно прекрасной показалась богу такая весть. Свесить негодяйку Бэль на шею невозможному герцогу, превратив жизнь обоих возмутителей спокойствия в ад — такого гениального хода принц от драгоценной стради не ожидал. Нет, не потому, что недооценивал ее умственные способности, а в силу того, что обожаемая Элия питала странную привязанность к мерзавке Бэль и вдобавок невесть почему симпатизировала шальному Лиенскому. Или до сих пор только делала вид, что симпатизирует и плела столь изысканное полотно мести? Восхищение сестрой захлестнуло Энтиора.

Он уже мысленно делал ставки на то, кто первый из супругов отправит другого в следующую инкарнацию (Лиенский был старше и могущественнее, но выходки Бэль всегда отличались неожиданностью), когда принцесса довольно прибавила:

— Их любовь расцветет прекраснейшей из роз в саду Творца.

Душ из дерьма, пожалуй, потряс бы элегантного красавца меньше. Возлюбленная стради не мстила, а всего лишь устраивала счастливый брак. Неизвестно уж, почему он по ее мнению должен был стать таковым, но если Элия так говорила, то шанс на ошибку сводился к нулю. Нет, Энтиор совершенно твердо понял в эту секунду, что сам он ни мгновения счастлив не будет, коль такое случится. Мерзавка Бэль уберется из королевского замка, да, но то и дело видеть ее вместе с герцогом счастливыми и влюбленными — такое было выше сил Бога Боли и, разумеется, значительно выше степени благородства его натуры. Энтиор совершенно справедливо посчитал, коль Бэль и Элегор объединят свои усилия на почве возмущения общественного спокойствия, ему с покоем можно проститься навсегда. Подобного ни в коем случае нельзя было допустить! Вот только открыто заявлять об этом стради или даже позволять себе такие мысли в ее присутствии коварный вампир не собирался. Напротив, он кивнул, сделав вид, что принимает и понимает слова сестры, а затем, словно переходя к другой теме, заботливо поинтересовался:

— Нам уйти, дорогая? Или все-таки общение с посторонним мужчиной в присутствии родственников не будет лишним для Бэль? Первый бал через несколько дней, а девушка порой весьма стеснительна...

Ничуть не поверив в благородство намерений Энтиора, Элия, тем не менее, не стала докапываться до подноготной его поступков, справедливо посчитав результат важнее мотивов. Немного потрафить послу Мэссленда не повредит, да и Бэль мужское общество, особенно общество любезного кавалера и его ненавязчивые ухаживания пойдут на пользу в качестве практики адаптации. Богиня Логики порой слишком полагалась на свой дар, и не могла даже помыслить, что кто-то, в достаточной мере здравомыслящий во всем остальном, способен нарушить правила ради утоления не столько даже жажды мести, сколько из стремлений к душевному комфорту.

— Оставайтесь, — разрешила принцесса, завершая обмен мыслями, не занявший и пары секунд и задорно объявила:

— Тогда, Бэль, мы поручаем важную дипломатическую миссию обучения плетению венков его мэсслендского высочества тебе! Не подведи!

Юная принцесса польщено зарозовела и кивнула, соглашаясь стать преподавателем венкоплетения по авторской методике.

Словом, кавалеры остались. Элия спасла Энтиора от общества Бэль, а ее, соответственно от необходимости общаться с кузеном, уведя брата ближе к краю луга ради того, чтобы сплести венок из цветов голубых оттенков, более подходящий принцу, чем золото.

Дельен остался помогать Мирабэль. Почему-то никакого страха перед принцем Мэссленда девушка не испытывала. Вообще-то, сами мэсслендцы давно уже перестали быть для Лоуленда главным жупелом, перейдя в разряд политических соперников в борьбе за влияние на Уровне. Вражда обернулась спортом.

А после того, как Бэль познакомилась с братом Эйраном, страх перед представителями далекого Мира Узла у эльфиечки вообще сошел на нет. Клайд с Риком так восторженно расписывали Черную Башню родича и все придумки, призванные на первый взгляд пугать досужих путников, а на второй такие полезные в хозяйстве и забавные. Сам полосатый брат играл с Бэль, даже занимался с ней мэсслендской магией, показывая плетения заклятий, отличные от лоулендских, и привозил такие замечательные диковинки со своей родины. К примеру, тридилами Мирабэль готова была даже не играть, а любоваться по несколько часов кряду, что для непоседливой принцессы было настоящим рекордом усидчивости.

Излучение эмоций Дельена, приглушенное рефлекторной блокировкой богини-эмпатки, не было противным. Периодически прорывались какие-то покалывающие оранжевые искорки, но основной фон не лучился злобой или презрением. Бэль слышала, что этот принц Бог Охоты и Страж, поэтому списала неприятные ей отголоски на свойства божественной сути. Вот от Нрэна, являющегося из военных походов, 'пахло' порой куда неприятнее. Аромат железа и крови почти сшибал эльфиечку с ног.

А посол старался быть предупредительным, внимательным и приятным компаньоном, не его вина, коль не получалось. На комплимент-замечание о тонких умелых пальчиках принцессы, вероятно, чрезвычайно искусных в вышивке, Бэль открыто заявила, что ненавидит это занятие, поскольку нитки вечно путаются, а иглы колются. Дельен сделал еще одну попытку, намекнув на успехи в музицировании на струнных. И снова удивительная девушка разразилась обличительной речью касательно того, что не любит арфы, а на гитаре почему-то принцессам играть не положено, но она все равно играет и будет играть!

Циничный мэсслендец был очарован дивной непосредственностью прелестной девы! Настолько очарован, что не сделал никаких попыток поухаживать за ней или намекнуть на обуревавшие его желания.

Бэль казалась бьющим из-под земли ключом с чистейшей водицей, к которой стремится умирающий от жажды путник. Никакой искусственности, жеманства, ни малейшей склонности флиртовать или кокетничать. Она вся была настолько настоящей, что бог невольно устыдился собственной испорченности. А когда Бэль закончила плести венок и сделала браслет, в который добавила несколько колокольчиков, синедола, васильцветки, чтобы вручить в качестве дара Дельну, тот понял — пропал. Он готов был пойти на все, только чтобы это прелестное сокровище стало принадлежать ему. Чтобы ему улыбались эти губки, для него появлялись ямочки на щеках и смешинки в карих глазах с длинными, бархатными ресницами, чтобы только его ласкали эти руки, ненавидевшие вышивку.

Бэль, Мирабэль, принцесса Лоуленда была так похожа на его детскую мечту, ставшую явью. Впрочем, наивным мальчиком бог давно уже не являлся и превосходно понимал: просто так ему такую дивную фею не отдадут, но готов был бороться и поставить на кон все, что имел. Мэсслендец поправил на запястье драгоценный венок и почти стукнулся о неожиданно острый и понимающий взгляд принцессы Элии. Дельен поспешно отвел глаза, гадая, успела ли что-то понять старшая из принцесс, Богиня Любви, и насколько серьезным препятствием на пути к его цели она станет или, напротив, сообщником.

Элия только покачала головой, оценивая прогрессирующее семимильными шагами состояние мэсслендского принца, и велела Энтиору:

— Расскажи ему о скором браке Бэль, когда выпадет подходящий момент. Пусть не делает глупостей.

— Разумеется, стради, — очень охотно согласился вампир, пока Дельен получал от разрумянившейся от удовольствия девушки согласие на один из бальных танцев. А потом она сорвалась с места и потащила его куда-то под гору, на ходу торопливо обещая показать нечто удивительное. Если бы мэсслендец не провел бок о бок с Бэль этот час, или оказался туповат, то вполне мог истолковать такой энтузиазм и слова превратно.

Эльфиечка остановилась перед огромным пнем, чьи извилистые корни цеплялись за скат холма, словно щупальца гигантского осьминога, трава колыхалась зеленым морем с желтыми вкраплениями песчаных полосок откоса.

— Тут! Тихо! — выдохнула девушка и присела на корточки, аккуратно расправив широкую юбку.

Протянув вперед руку, Мирабэль сосредоточенно нахмурила бровки и замерла. Прошла минута, другая, недоумение Дельена понемногу нарастало. Но вот трава где-то на середине склона заколыхалась и показалась вытянутая изящная мордочка с острыми ушками и лукавыми зелеными глазами. Через секунду к подзывающей принцессе осторожно, поводя ушками и помахивая пушистым хвостом, подошел небольшой, с кошку размером, зверек. Мех его был столь же зелен, как трава. Лапки так аккуратно раздвигали растительность, что животное не оставляло ни малейших следов. Даже опытный следопыт вряд ли смог бы отыскать метки.

Оказавшись у ног юной богини, зверек сел на траву и опустил мордочку на колени Бэль, подставляя ее для поглаживания.

— Это лиссир! — гордо объявила эльфийка. — Я зову его Фин! Правда, красивый!

Мэсслендский принц посмотрел на хвостатую тварь зеленой расцветки совершенно другими глазами. Он, как охотник, слышал о неуловимом хитром зверьке из лесов Лоуленда, поймать коего живым считалось высшей доблестью для умелого зверолова. Похожее на лисицу создание отличалось удивительным хитроумием по части избегания ловушек и запутывания следов. Оно было истинным маэстро скрытности. А тут неуловимый лиссир сам вышел к Мирабэль и млел от нежных поглаживаний, почесывания за ушами, под подбородком. На сей раз даже Дельену хватило ума не выдвигать предположений об использовании редкой шкурки зеленого хитреца для манто, он просто стоял и созерцал хрупкую девушку и изящную зверушку. Что-то странно сжималось в груди.

Элия, вполглаза поглядывающая за сестренкой и ее галантным кавалером, тихо ругнулась и потерла виски.

— Стради? — заботливо поддерживая любимую сестру под локоть, шепнул Энтиор.

— Зов из храма, кажется, придется сходить, — вздохнула Богиня Любви, прикидывая главное: куда деть Мирабэль. Оставить юную деву тут, с двумя мужчинами, пусть один из них и был ее кузеном, невозможно, отослать в замок под каким-то предлогом — оскорбительно. Бэль уже выросла из того возраста, когда велась на элементарные хитрости. Значит, оставалось только одно.

— Милая, не хочешь отправиться со мной в храм Любви? — послала принцесса тонкий лучик вопроса девушке.

— Конечно, хочу! — тут же встрепенулась Бэль, прерывая мысленный контакт с лиссиром. Едва это произошло, как гибкий зверек скрылся в траве. Удивительно, за ним не колыхнулось ни травинки. Был, и нет зеленого пушистика, пойди, поймай!

Подскочив на месте, эльфиечка чуть виновато — все-таки ей поручили развлекать гостя-посла — объяснила:

— Сестра зовет меня с собой в храм! Прекрасного дня, принц, надеюсь, я смогла хоть немного развлечь вас!

— Прекрасного дня, принцесса. Благодарю за дивную компанию, я буду надеяться на новую встречу и хранить ваш дар — венок!— подавляя разочарование, вперемешку с раздражением на Элию, отнявшую у него дивное общество Бэль, вежливо попрощался Дельен.

Глава 7. Выход есть всегда, или новая проба сил

Едва дослушав эти слова, Мирабэль поспешила к кузине, только колоссальным усилием воли заставляя себя не мчаться вприпрыжку, нарушая имидж взрослой принцессы и портя платье. Энтиор к уходу сестер отнесся философски, даже почти с одобрением. Кузина за столь малый срок не должна была бы прискучить мэсслендцу своим глупым стрекотанием, а разлука — лучшее топливо для страсти, особенно если рядом найдется тот, кто умело подбросит дров в костер разгорающегося чувства. Информацию касательно брака Мирабэль вампир пока решил попридержать. Пусть надежды пышно расцветут, прежде, чем будут безжалостно растоптаны и вновь воскрешены. И обещания данного Элии принц нарушать вовсе не собирался. Слова 'подходящий момент' можно трактовать по-разному. Энтиор собирался толковать их с максимальной выгодой для своих далеко идущих планов.

Сестры взялись за руки. Тактильный контакт всегда считался простейшим способом групповой телепортации, не требующим внесения дополнительных параметров в заклятье. Миг и богини исчезли с лужайки. Они перенеслись в пышный розовый сад, расположенный на крыше здания — Храма, посвященного Богине Любви, укрытого вместо купола румяным рассветным небом.

Конструкции храмов Элии не были типовыми, утвержденными в Лоуленде. Каждый мир, желавший построить святилище, творил так, как позволяли фантазия, финансовые возможности и число адептов. Это могли быть величественные соборы или маленькие домишки, но единственное, что встречалось практически в любом из храмов — были розы — атрибут и символ Элии. Их сажали вокруг святилища и даже внутри, украшали свежими цветами алтарь. А здесь, в этом мире, куда привел Богиню Любви ЗОВ, разбили целый розарий на плоской крыше. В центре оного высилась статуя. Наверное она изображала саму Элию, на деле являлась каким-то абстрактно-женским убожеством с босыми ногами, закутанным в мраморную хламиду, с длинными, как у смирительной рубашки, широкими рукавами.

А принцесса, между прочим, пастве никогда не показывалась босиком и в рубищах, поэтому только диву давалась, откуда у скульптора возникли такие нездоровые фантазии. Ну а о модели 'платья' говорить вообще не приходилось.

Впрочем, сейчас Богиню Любви мало интересовал антураж храма, куда больше ее заботила рыдающая на краю крыши, за низким парапетом, пара созданий мужеского и женского пола весьма юного возраста по одной штуке соответственно.

Не надо было обладать талантом Богини Логики, чтобы сообразить, эти двое собрались сигать вниз прямо на острые пики ограды, дабы если уж не убиться, то хоть всласть помучиться.

— Посмотри, Бэль, на наглядную демонстрацию людской глупости. Вместо того, чтобы искать решение проблемы, они считают выходом лишение себя всех шансов разом, — невозмутимо, с толикой презрительной скуки в голосе заметила принцесса Элия.

Заори она или начни увещевать, парочка придурков могла бы и сигануть вниз, не дожидаясь конца разбора полетов, а применять силу для спасения тех, кто сам решился оборвать нить жизни, богиня правильным не считала. Сам решился на глупость, так имей хоть каплю мозгов, чтобы от таковой отказаться.

— Мне их жалко, — вздохнула эльфиечка, ощущая, в каком стрессовом состоянии находятся влюбленные.

— Нам не быть вместе здесь, поэтому мы отправляемся за грань с надеждой на встречу! — патетично, пусть и слегка заикаясь, выпалил худенький, в чем только душа держится, юноша, прижав к себе пухленькую симпатичную девушку. Вот ее объемов хватило бы на них обоих.

— А с чего вы взяли, что встретитесь за гранью, а не будете наказаны разлукой за свое трусливое бегство? — грозно нахмурилась Элия.

— Моя мать против брака, она не дает нам видеться, его отец обещает лишить наследства и проклясть, если он не оставит меня, — одной рукой вцепившись в кавалера, второй в парапет, шмыгнула носом девушка-булочка, загорелая, с пшеничной косой вокруг головы, блестящими глазками-черносливинами, вот только опухший от слез носик превратился в красную картошечку.

— У нас нет выхода! — провозгласил парень, по-видимому, являющийся инициатором парного самоубийства. Вот он, балансируя на краю, ни за что не хватался, и глаза были сухи, только красные пятна на смертельно бледном лице — верный признак крайнего душевного волнения — указывали на состояние экстремала.

— Понятно, ну раз вы все решили и обдумали, прыгайте, — разрешила Элия и отвернулась от парапета, занявшись изучением убогой скульптуры.

— А...а... если нет... то что нам делать? Подскажите? — робко пролепетала в спину богини Булочка.

Кажется, растерялся и второй самоубийца. Наверное, считал, что каждая добрая душа, ставшая свидетелем разыгрывающейся трагедии, должна всеми силами пытаться его отговорить, а уж неведомо как оказавшаяся на крыше пара красавиц, тем более. (При перемещении Элия не снимала блоков с дара, а Бэль, прикрытая аурой сестры, тоже не проявляла себя, вот богини и остались неузнанными).

— Бороться за свою любовь, — жестко отрезала Элия. — Если вы победите, значит ваше чувство действительно достойно назваться любовью, и вы заслуживаете того, чтобы хранить его в сердцах. Не одобряют родители? Так ведь не сошелся на них свет клином. Дороги миров открыты для странников, а в Храмах Двадцати и Одной истинно любящих сочетают браком, не дожидаясь ничьих разрешений. Молитва и ночное бдение у алтаря в храме Богини Любви могло подарить вам ожерелья обручения из живых роз, но вы из всех вариантов предпочли бегство в смерть.

— Элия, ты им поможешь? — жалобно вступаясь за пару влюбленных, попросила Мирабэль, у которой сердечко сжималось от жалости.

— Разумеется, милая, — снисходительно согласилась Элия и, обернувшись-таки к самоубийцам, строго сказала:

— Глупыши! Прежде, чем перебирать все эти выходы, надо было окончательно разобраться с запретами родичей.

Богиня взмахнула рукой, телепортируя на крышу храма родителей влюбленной парочки, их оказалось не четыре, а двое. Остальных без некромантии достать возможности не представлялось. В розарий явились: скорее пожилая, чем зрелая, какая-то малость поистрепавшаяся временем худая женщина со сколотыми в причудливый узел на затылке волосами и полный, сдобный, как пирожок с пылу с жару, мужчина в шлафроке, легком шарфе и пушистых тапках без задников.

Мать охнула и со стандартно-пугающим всех, а не только виновников, воплем 'Нет!' кинулась к дочери. Мужчина издал удивительно пронзительный, неприятный скрип и столбом замер на месте. Юные голубки вздрогнули и поспешно попятились, забывая о том, что стоят на краю.

Пискнула Бэль, зажимая рот ладошкой, Элия метнула лассо силы, удерживая самоубийц на краю, и перенесла их по другую сторону хрупкого барьера.

А там подоспела и мать, мертвой хваткой впившаяся одной рукой в дочь, второй в ее кавалера. Непредусмотрительно, ибо, если бы самоубийцы решили кинуться вниз, то и спасительницу увлекли бы с собой совокупным весом через парапет, зато весьма показательно. Если так ненавидишь дочкиного ухажера, зачем рваться спасать столь прытко, что из волос на бегу даже гребень костяной вылетел?

Элия удовлетворенно хмыкнула и констатировала, скрестив руки на высокой груди:

— Ну вот, все в сборе. Теперь можно кое в чем разобраться. Насколько я уяснила из беседы с этими порывистыми молодыми людьми, они пожелали свести счеты с жизнью из-за отказа родителей благословить их союз.

Замерший столбом отец, тот самый, обещавший проклясть непослушное чадо, деревянным шагом направился к трио у парапета. По пути мужчина нагнулся, поднял костяной гребень для волос без одного зубца в центре, второй рукой он почему-то при этом вцепился в шарф на шее. Боялся зацепиться деталью туалета за пышные розовые кусты? А женщина стояла, не шевелясь, и неотрывно смотрела не на самоубийц, а на этот же самый шарф изначально зеленого, а теперь какого-то сенного цвета.

— О, вот в чем дело, — цокнула языком Элия и прищелкнула пальцами. — Какая глупость, если вы были столь неуверенны, то воспользовались бы помощью эксперта-вампира.

— Эли? — просительно протянула Мирабэль, пока еще не разобравшаяся в ситуации, но заинтригованная всем происходящим и жаждущая получить пояснения.

— Все просто, малышка. Некогда двое любили друг друга, но обстоятельства вынудили их разорвать отношения, а теперь пламя нежного чувства зажглось в сердцах их детей. Вот только, родители считали, что наши голубки являются братом и сестрой, поэтому всеми силами противились романтическим отношениям. Девушка — копия старого кавалера, а паренек, пусть таковое невозможно генетически, напоминает леди. Странные люди, им невдомек, что внешнее сходство отнюдь не всегда вопрос крови и силы. Во многом оно может зависеть от тайных страхов, надежд и желаний, — растолковала Богиня Любви и кузине, и тем четверым, статуями украсившим розарий храма, кого связала в причудливый узел проказница судьба.

— Значит, они не родственники? — уточнила юная принцесса, переводя взгляд с молодых на старые лица, воистину весьма схожие между собой.

— Нет, — подтвердила Элия. — И все глупости, которые они собирались наделать, совершенно ни к чему.

— Мама, я думала, ты ненавидишь арона Ашлафа, — растерянно пробормотала девушка, избегая смотреть родительнице в глаза.

— О, настолько ненавидит, что хранит его подарок — сломанный гребень, а он так злится на твою мать, что не снимает с шеи задрипанного шарфа — ее дара, — с усмешкой поддакнула богиня.

— Откуда нам с аро Палестой знать, что все сказанное вами правда? — хрипло переспросил Ашлаф, аро промолчала. Краска, залившая ее лицо, ясно говорила о причинах избранной тактики — женщина отчаянно стеснялась раскрытого на глазах у детей секрета, похороненного под спудом лет.

— Вы осмеливаетесь задавать такие нелепые вопросы в моем храме? — величественно поинтересовалась Элия, снимая часть блоков со своей силы.

Серебристо-голубая аура окружила принцессу, серые глаза засияли звездами, ощущение могущества патокой разлилось в воздухе, неся аромат роз альтависте (пусть этого сорта не росло в храме) и персика, пригибая смертных к земле волной энергии, заставляя сильнее биться сердца, будя самые заветные воспоминания о любви. Эта сила и аромат освежали их, унося прочь горе, боль разочарований и горечь разлуки.

Все четверо опустились на колени, чертя знак розы у сердца и шепча горячую молитву:

— Светлейшая и великая Элия, для любви открываем души свои, на помощь твою уповая...

Руки арона Ашлафа с гребнем и аро Палесты нашли друг друга и переплелись пальцами. Соединились ладони их детей.

— Вот и все, с мелочами они разберутся и без нашей помощи, — заключила Элия, накрывая себя и кузину заклятьем невидимости. Для молящихся две прекрасные богини исчезли с площадки-розария, но молитвы это не прервало.

— Хорошо, что все разъяснилось, они ведь на самом деле все друг друга любят, а считали что нет выхода... — умиротворенно вздохнула Бэль, обожающая романтические истории со счастливым концом.

— Люди, да и боги часто ошибаются, считая, что угодили в безвыходную ситуацию. Хуже всего, если они начинают искать выход в смерти, тем самым выбирая единственный путь, отрезающий возможность исправить ошибку, — задумчиво согласилась Элия, направляясь к босому мраморному убожеству в смирительной рубашке, красующемуся на постаменте. Просто-таки символическому памятнику безумной в самом прямом смысле этого слова любви.

— Но ведь иногда бывает, что... — задумчиво и чуть неуверенно, оттого, что не знала, насколько применим к реальности ее книжный опыт, протянула юная принцесса, вспоминая те сказочные истории, которые заканчивались типично по геройски, то есть высокопарно-трагически.

— Бывает. Такова жизнь, родная. Только, прежде чем делать столь окончательный выбор, нужно быть абсолютно уверенной в том, что иного выхода действительно нет, а нет не потому, что ты его не видишь, — строго ответила старшая богиня, простирая руки к статуе и возлагая ладони на холодный мрамор. — Только тогда, когда ты четко осознаешь, что твой выбор не бегство от проблемы, а ее единственное, пусть и страшное решение, которое будет спасением не только и не столько для тебя, сколько для других.

— Это как принцесса Кира умерла, выпив яду, чтобы ее родичи и жених не отдали ключи от мира темному врагу? — серьезно перепроверила правильность своих выводов Бэль.

— Да, она совершенно точно знала, что бежать не сможет, таково заклятье пленения, и враг не собирается оставлять в живых ни ее, ни сдавшихся родных, — согласилась Элия, знавшая эту древнюю легенду, на которой воспитывалось не одно поколение романтичных отважных девушек. — Своей смертью она освободила родичей для борьбы, подарила свободу своему миру, а не сбежала трусливо от ужасов и мучений тюрьмы.

Ответив сестре, богиня на минуту примолкла, а потом хлопнула статую по боку, чем привела в действие наложенное заклятье, подпитываемое сейчас силой искренней молитвы четырех верующих. Мрамор дрогнул, смялся, как мокрая глина, контуры и формы потекли, изменяясь. Нелепое творение безымянного и теперь уж наверняка проклятого разгневанной Элией скульптора приобрело новые очертания. Вместо кликуши в хламиде на постаменте отныне красовалась дивная женщина, лицом и фигурой весьма походящая на Богиню Любви, а рядом с ней, доверчиво положив руку на предплечье, стояла хрупкая прелестная девушка. Ее личико-сердечко лучилось лукавством и одновременно сочувствием, она словно просила о чем-то свою старшую спутницу. Или просила о ком-то? Заступница Мирабэль, Богиня Милосердия, чья сила пролилась в святилище сестры, смягчая ее раздражение и досаду, встала бок о бок со старшей кузиной. На постаменте появилась и надпись, выполненная на местном языке. Теперь любой грамотный прихожанин мог понять, кто запечатлен в мраморе, а уж почему... Об этом ему с охотой готовы будут поведать те, кто стал сегодня очевидцем рождения легенды. А если бы любопытный прихожанин оказался достаточно внимателен, то смог бы рассмотреть жалкую мужскую фигурку в смирительной рубашке, скорчившуюся у пяты богини, — маленькую месть Элии неумелому скульптору-творюге.

Богиня Любви взяла пораженную сестренку под руку и перенеслась домой, в коридоры Лоулендского замка, к дверям в покои кузины.

— Эли, зачем ты статую так поменяла, рядом с собой меня сделала? Это шутка? — озадаченно спросила Бэль.

— Шутка? Нет, разумеется, — принахмурив брови, с притворной суровостью констатировала Элия, а потом тепло улыбнулась, положила руки на плечи сестренки и серьезно сказала: — Милая, твое вмешательство, слова и пролившаяся с ними сила Милосердия, изменили ситуацию. Цепочка вероятных событий стала другой.

— Но я всего лишь... — начала возражать эльфийка. Старшая же сестра накрыла пальчиком ее губы и закончила:

— Не спорь с Богиней Логики, твоя сила повлияла на мое решение и на настроение этих четверых, давая им возможность быстрее примириться друг с другом в сердцах своих. Быть может, именно для того, чтобы так случилось, я почувствовала зов людей и желание взять тебя с собой. Да, ты действуешь инстинктивно, не отдавая отчета в направлении, концентрации и интенсивности силы, не задумываясь о самом факте ее применения. Поэтому и не смогла проследить причинно-следственной связи. Однако, связь эта слишком явна, чтобы я пренебрегла знаком божественного вмешательства. Отныне, тот храм, где мы были, не Храм Любви, а Храм Любви и Милосердия. Ясно? — пальчик-замок соскользнул с ротика Бэль, давая ей возможность ответить.

— Я поняла, о чем ты говорила, Эли. Ты меня никогда не обманывала, значит все так и есть. Знаешь, мне стыдно, что я не смогла ничего почувствовать, — вздохнула юная Богиня Исцеления и Милосердия с искренним стыдом и досадой. Глаза смотрели на золотистый мрамор пола с прихотливыми прожилками, а видели не привычную красоту камня, а аллегорию запутанных путей обретения могущества истинной сути.

— Ты только овладеваешь своей силой. Тут стыдиться нечего. Я смогла в полной мере использовать свою лишь спустя годы после ее проявления, а контролировать и того позже, — мягко заметила Богиня Любви. — Божественные силы в нашей семье весьма нетипичны и действовать по чьим-то лекалам, осваивая тонкости управления ими, невозможно. Что, я полагаю, и к лучшему. Следуя непроторенными путями, больше шансов найти ту единственную, собственную дорогу.

— А если я ошибусь? — почти испугалась Мирабэль, не столько и не только возможности такового исхода, сколько того, что из-за ее ошибки кому-то может быть плохо.

— Значит, это будет только твоя и ничья больше ошибка, которую ты исправишь и извлечешь урок. Нельзя научиться, не пробуя и не ошибаясь, нет во Вселенной того, кто все и всегда делает верно. А существуй все-таки подобный уникум на самом деле, то, наверное, ему было бы демонски скучно жить, ибо все стало бы до тошноты предсказуемо, — рассудила Богиня Логики. — А пока тебе достаточно лишь научиться чувствовать свою новую силу, как часть себя самой и узнать о ней все, что сможешь узнать.

— Да... я попробую, — задумчиво согласилась Бэль и хотела еще что-то сказать, но осеклась на полуслове, глаза ее изумленно расширились. Не будь в принцессе эльфийской крови, любой сказал бы — вылупилась. В исполнении же ее юного высочества Мирабэль действо вполне трактовалось, как устремила удивленный взор.

Впрочем, семантика не важна, принципиален был сам объект внимания Бэль. Из дверей давно уже пустующих апартаментов выходил высокий черноволосый мужчина зрелого возраста в неприметном темном плаще.

— Прекрасный день, дядюшка, — присела в вежливом коротком реверансе Элия.

— А, девочки мои, прекрасный день, — рассеянно улыбнулся принц Моувэлль. — Как вы?

— Все прекрасно, дядюшка, у Бэль сегодня проявилась суть Богини Милосердия, — похвасталась самой актуальной новостью дня Элия.

— Чудесно, совсем выросла, малышка, — одарив новой рассеянной улыбкой двух принцесс, дядюшка аккуратно прикрыл дверь, сделал пару шагов по коридору, собираясь то ли пообщаться с дочерью и племянницей, то ли сбежать от них. Но тут же резко остановился, положив руку на рукоять возникшего на поясе громадного меча, поморщился, как от надвигающейся мигрени, и исчез. Вдали затихли извиняющиеся слова:

— Простите, девочки, срочные дела.

— Эли, — едва слышно позвала Бэль, по-детски дернув сестру за рукав. — Это был мой папа?

— Да, дорогая, — согласилась принцесса.

О том, что ее отец жив, но в силу опасной профессии жнеца не рискует тесно общаться с семьей и детьми, хоть и интересуется их делами, Бэль рассказали не так уж давно. Не то чтобы юная принцесса не поверила родичам, скорее, восприняла весть как легенду — это где-то и когда-то было, но точно не здесь, сейчас и лично с ней. К отсутствию родителя в своей жизни Мирабэль уже успела привыкнуть, она и не помнила его совершенно. Интересно конечно слушать о том, что принц Моувэлль, считавшийся мертвым жив живехонек, и является воплощением одной из самых ужасных тайн Мироздания — Жнецом! Но отец-жнец, где-то там далеко, и папа, на которого в любой момент можно наткнуться в коридоре самого обычного королевского замка, — это очень разные вещи.

— Он такой печальный, — вздохнула Бэль и тихим шепотом поделилась с сестрой первым эмпатическим впечатлением: — Он очень хотел подойти ко мне, нежности лучики были, только опасался, а потом вдруг как-то резко сильно испугался не за себя, за меня, и ушел.

— Моувэлль опасался инстинкта жнеца на нити привязанностей, — пояснила Элия, — я говорила тебе об этом. Если узы, связывающие жнеца с живыми созданиями или даже мирами, проявляются слишком сильно, то у жнеца может возникнуть настоятельная потребность уничтожить помеху долгу.

— Это неправильно! — сурово нахмурилась юная принцесса, только что ногой не притопнула. — Почему жнец должен уходить из семьи? Я бы иначе сделала. Пусть в другом месте работает, подальше от мира и семьи, чтоб привязанности никак не влияли. Или вообще этот закон дурацкий отменила. Пусть сила беспристрастности жнеца только на работу действует, а не калечит душу, ампутируя чувства!

— Так и скажешь Творцу, когда в следующий раз попадешь к нему на личную аудиенцию, — грустно пошутила старшая принцесса, приобнимая Мирабэль.

— Я сейчас глупости говорила? — поразившись собственной горячности, робко уточнила Бэль, искательно заглядывая сестре в глаза. Куда только подевалась эльфийка-воительница, секунду назад готовая взять за шкирку и хорошенько встряхнуть самого Творца, напридумавшего нелепых правил.

— Нет, родная, я разделяю твою точку зрения, но, к сожалению, ничего поделать не могу, — покачала головой Элия, добавив про себя всего одно важное слово 'пока'. — А потому давай вернемся к своим настоящим делам и обязанностям.

— Спасибо, сестра, я, пожалуй, пойду, разыщу Элтона и спрошу его совета по литературе о дарованиях. Клайда сейчас нет в Лоуленде, — попрощалась юная принцесса, не замечая того, как приподнялась в легком изумлении бровь кузины, оценивающей талант младшей. Бэль, не используя заклятий поиска и даже не сосредотачиваясь на ощущениях силы, одним своим даром эмпатии смогла мгновенно определить, кто из нужных братьев находится дома.

Теперь смешливости или желания проказничать никто не нашел бы в ее облике, только серьезную, ответственную сосредоточенность на цели. Если Бэль считала необходимым научиться чему-то, то могла свернуть горы. Учителям юной принцессы оставалось только жалеть о том, что таковые стремления не часто посещали их подопечную. Но, возможно, тут стоило бы винить самих преподавателей, а не ученицу? Вот, к примеру, лорд Эдмон или воитель Итварт всегда знали, чем и как замотивировать непоседу Мирабэль, побуждая ее рвение не только к проказам.

Расставшись с сестрой, Бэль зашла в свои комнаты, чтобы взять тетрадь и несколько разноцветных ручек. Все это подарил ей Рик, неизменно наперегонки с Леймом снабжающий сестренку разного рода экзотическими и удобными канцтоварами. Принцесса объявила горничным, что отправляется к Элтону и сосредоточилась для телепортации.

Возможно, Элия, ну а уж горничные точно, не были бы столь спокойны, если бы поняли, что искать Бога Летописцев Мирабэль собирается не в королевском замке, а в городском университете. Именно там, как подсказывало эмпатке обострившееся чутье, находился брат. Но 'совершенно случайно' путешественница такого уточнения не сделала.

Глава 8. Тонкости применения сил

Университет к концу лета еще не был набит до отказа студентами и преподавателями из множества миров. Там обретались лишь кое-какие педагоги, мало-помалу приводящие дела в порядок к новому учебному году, и немногочисленные студенты старших курсов, озабоченные дипломными работами, практиками или какими-то иными, не менее важными вещами, неведомыми непосвященным в великую тайну студенческого братства.

Мирабэль когда-то мечтала стать студенткой медицинского факультета, но категоричное 'НЕТ!' вредного Нрэна положило конец всем этим грезам. Даже Элия не поддержала любимую кузину, а все потому, что понимала, насколько тяжелее будет родственникам обеспечить безопасность юной принцессы вне стен замка. Да и лучшего образования, чем то, какое ей могли дать лорд Эдмон и приглашаемые на ряд занятий маги-целители, специализирующиеся в неких весьма специфических областях, представить было сложно. Практику давал замковый лазарет. Что же касается необходимой литературы, то королевская библиотека значительно превосходила университетские фонды, мало того, часть редких фолиантов — трудов целителей, там, в университете, была лишь списками с оригиналов, хранящихся во владениях королевского библиотекаря — Оскара Хоу. Все эти доводы с убийственной логичностью были приведены Бэль, готовой расплакаться от несправедливости мира, и девчушке пришлось смириться. Сражаться с такими 'нет' она еще не научилась, но всерьез рассчитывала освоить эту великую науку в будущем.

Однако в университете Бэль все-таки бывать доводилось, когда кто-то из родственников читал там лекции или посещал оные, поэтому принцесса немного ориентировалась в гигантском конгломерате зданий, пусть и не так безупречно, как в королевском лоулендском замке, где знала почти каждый закоулок.

Кафедра истории, деканом которой был Элтон, располагалась на третьем этаже главного корпуса. Именно там, в холле второго этажа и появилась Бэль. Несколько минуток она просто стояла, наслаждаясь ощущением собственной взрослости. В первый раз Мирабэль появилась тут одна, без опеки (конвоя) родичей, поэтому почти гордилась своей отвагой и при этом немножко, только самую капельку, робела. Все-таки университет находился довольно далеко от замка.

Эльфийка запрокинула голову, любуясь куполообразным потолком, где треугольники огромных окон перемежались с лепниной растительных мотивов, замкнутой в такие же геометрические формы, как и стекла. Белые мраморные лестницы с широкими перилами вели вниз и в стороны, горели магические шары-трилистники, не перебивая дневной свет, а дополняя его. Галерея наверху опоясывала холл. Там, в коридорах, виднелись двери в лекционные залы и кабинеты. Под ногами лежала простая черно-белая плитка, по которой с начала семестра будут топать многие тысячи ног.

Бэль пару мгновений позволила себе помечтать, каково было бы стать студенткой медицинского факультета, ходить как все на лекции, гулять с друзьями, дискутировать на семинарах, делать лабораторные, практические работы, потом девушка вспомнила о необходимых занятиях в морге и работе с зомби. Грезить резко расхотелось. Вовремя!

— Прекрасный вечер. Юная леди кого-то ищет? — вежливо кашлянули за спиной.

Мирабэль развернулась. Молодой, румяный, правда, уже начинающий лысеть мужчина (его темные, чуть вьющиеся волосы успели сбежать, оставляя высокие залысины) участливо взирал на девушку. Руки его одновременно пытались удержать кучу скатанных в рулоны пособий. Синяя, местами запыленная, местами запачканная мелом, мантия выдавала принадлежность к факультету истории.

— Да, прекрасный вечер, — Бэль присела в малом реверансе. — принца Элтона.

Историк попытался поклониться в ответ, неожиданно сморщил нос и звучно расчихался на весь холл. Кажется, пыль осталась не только на мантии мужчины, но и в рулонах его ноши. Пытаясь удержать их в руках, мужчина едва не разронял все окончательно. Нос даже покраснел от стараний. Бэль поспешно кинулась на помощь. Половина рулонов перекочевала на руки принцессы, и ее собеседник, наконец, смог освободить одну руку и вытереть нос тем, что походило на грязную тряпку, но, вероятно, исполняло роль носового платка.

Благодарно кивнув, мужчина сказал:

— Когда я уходил за этим, — кивок и пол-оборота головы очертили распределенную ношу, — декан был на кафедре. Вы, наверное, новенькая из переведенных, выбираете тему диплома?

— Нет, я за консультацией, — улыбнулась принцесса нелепому и забавному мужчине. Он искренне хотел помочь и это расположение к ней, незнакомой девушке, согрело сердце богини. — Давайте, я помогу донести, а потом поищу декана.

— Пойдемте, нам все равно в одну сторону, — обрадовался добровольной помощнице историк и начал карабкаться по лестнице. Один раз он чуть не наступил на подол мантии и не загремел со ступенек, увлекая за собой Бэль, но успел-таки схватиться свободной рукой за перила и посетовал: — Я такой неуклюжий, жуть, а чего только не делал, даже фехтовать пытался учиться, гимнастикой занимался, без толку. Творцом не дано! Меня ведь вообще чуть не убили, растяпу, когда в университет поступать приехал, а с подачей документов в тот день опоздал и отправился по городу бродить. Хорошо, мир не без благородных лордов, для которых крик о помощи незнакомца не пустой звук! Он-то, мой спаситель даже не представился тогда, да и я свое имя ему назвать не успел, исчез герой. Полвека без малого прошло, а я все помню, как он улыбается и со своим зверьком, пантерой прямо в воздухе в той подворотне растворяется. Настоящее приключение, да! На следующее утро я документы в университет подавать пришел и больше не боялся ни комиссии приемной, ни экзаменов, счастливым знаком свое спасение посчитал.

Так, болтая без умолку, ибо чувствовал неизъяснимое доверие и симпатию к добровольной помощнице, растяпа, некогда спасенный по прихоти богини Элии, поднялся по лестнице и побрел по коридору в сторону двустворчатой темной двери с простой табличкой: 'Кафедра истории. Деканат.'

Видеть цель четко у кавалера не получалось, но дорога была настолько привычна, что находилась буквально на ощупь. Вот только такой метод прохождения подразумевал отсутствие каких бы то ни было препятствий в виде предметов и живых тел. Три девушки, выпорхнувшие из аудитории рядом, едва не стали причиной катастрофы. Бэль едва успела ухватить разогнавшегося спутника за пояс и притормозить.

Небрежные реверансы молоденьких дамочек явственно показывали, что кавалера с пособиями они знают, но авторитетом тот особым не пользуется. А вот Бэль удостоилась пристальных, придирчивых взглядов разновидности рентген.

— Прекрасный день, Райло, кто это с тобой? — поздоровалась за всех самая яркая из девиц — пепельная блондинка с голубыми глазами, которым тщетно старались придать серебристый блеск, благодаря теням на веках, украшениям и оттенку ткани платья. Высокомерно вздернутый носик с изящно вырезанными ноздрями, кажется, задрался еще больше. Ее товарки — рыженькая кудряшка и черноокая брюнетка скопировали мимику подружки как кривые зеркальца.

— Прекрасный день, дамы-аспирантки, — ответил простодушный мужчина и охотно поделился информацией: — Эта прелестная леди ищет декана.

— И зачем же тебе принц Элтон? — подозрительно, прищурив глазки, осведомилась красотка.

— Мне посоветовали кое-что у него спросить, — ответила Бэль максимально вежливо, но не вдаваясь в подробности потому, что ей не понравилось покалывающее излучение эмоций девушек.

— Хм, а надеть что-то другое вместо платья, фасон которого вышел из моды еще в прошлом осеннем сезоне тебе не посоветовали? — надменно фыркнула гордячка, поведя плечиками, чем наглядно демонстрировала, чье именно платье стоит принять за образец.

— Сестра сказала, что этот туалет самый подходящий для дневного променада, — спокойно, вдруг эта девушка просто не знает о последних веяниях, постаралась объяснить принцесса.

— Ха-ха, по-видимому, твоя сестра законодательница мод всего Лоуленда? — съязвила блондинка, еще сильнее задрав носик. Согласно подхихикнули ее товарки.

— В яблочко, — гордо подтвердила юная богиня и двинулась в сторону кафедры, считая дальнейший разговор с девушками неприятным.

— Эй, а ну стой, я тебе разрешала идти? — возмутилась нахалка, схватила Бэль за левую руку и дернула.

Тело среагировало рефлекторно, так, как учил на занятиях Итварт. Юная принцесса молниеносно нанесла удар правым кулаком в левый бок противницы, перехватила и крепко прижала к себе левую кисть так, что рука драчуньи стала прямой, сделала шаг вперед и надавила на локоть противницы. Надменная засранка повалилась на пол подвывая от боли в едва не сломанной конечности, две ее подружки испуганно завизжали в унисон. Хлопнула дверь деканата. Это выскочил с кафедры Элтон. Градом посыпались на пол рулоны пособий из рук растерявшегося Райло.

— Извини, я не люблю, когда хватают, — чуть-чуть, лишь самую малость, виновато вздохнула Бэль. Она стыдилась не того, что обидела неприятную девушку, а шума, устроенного в стенах замечательного университета.

— Так! Что у нас тут творится? — громыхнул принц, перемещаясь к эпицентру скандала.

— Ваше высочество, лорд декан, она ударила Делайсу! — слаженным хором затараторила парочка наперсниц. Кудряшки одной подрагивали от возмущения вместе с голосом, черные глазищи другой округлились от демонстративного ужаса.

— Бэль, сестренка, она тебя обидела? — озаботился в первую очередь самочувствием любимой малышки старший брат. Задиристый нрав аспирантки, явившейся для разбора темы, он знал превосходно и ни на секунду не поверил в то, что та стала невинной жертвой.

Мигом уяснив откуда дует ветер, грозящий обернуться форменным ураганом, перестали подвизгивать подружки, кудряшки замерли, глазки испуганно прижмурились. Прекратила подвывать и сама Делайса. Прежде покрасневшая блондинка стала не бледной, а просто белой от страха: это ж угораздило нанести оскорбление словами и действием принцессе, кузине декана, и мимоходом оскорбить саму богиню Элию, пройдясь насчет ее вкусов в одежде. Но кто же мог подумать, что младшая принцесса, которую почти никто и никогда не видел, именно сегодня явится к брату?

— Нет, — отказалась от претензий Бэль, чувствуя, насколько перетрусила обидчица.

Но что-то внутри кололось, разворачиваясь и поднимаясь, оно не давало отвернуться и уйти. Юная богиня прикусила губку, пристально посмотрела на съежившуюся жалким комочком на полу самоуверенную красавицу и почувствовала: того урока, который гордячка получила сегодня не достаточно. Пусть не сегодня и не завтра, но спустя луну она точно так же обидит кого-то другого, не готового дать отпор. Подойдя почти вплотную к Делайсе, принцесса выпалила:

— Я желаю, чтобы ты, оскорбив или обидев кого-то незаслуженно, сторицей получала его боль!

В коридоре в такт словам Богини Милосердия ярко полыхнуло густо-фиолетовое зарево, проклятие опустилось на плечи самоуверенной гордячки, пригибая ее к земле. Прижмурился и охнул ослепленный Элтон, заслезились глаза у девушек. Собравший все скатки, Райло, глухой к ощущению божественной силы, наклонился к Делайсе и заботливо протянул ей руку:

— Вставайте-ка, леди-голубушка, негоже на полу-то валяться.

— Тебя не спросили, — огрызнулась грубиянка и тут же заскулила, почти распластанная возвратившимся грузом обиды.

— Жестко, но она на что-то подобное давно напрашивалась, так и учат дурочек, позволяющих своему дару сесть на шею, — мудро рассудил Элтон и велел: — Бэль, Райло, пошли в деканат. Пусть девушки тут сами разбираются.

Райло и его рулоны, доставленные в шесть рук, остались в одном из кабинетов деканата для сортировки, а принц провел сестренку в свой кабинет, соединенный с деканатом небольшим коридорчиком.

Кабинет брата, странным образом сочетавший строгость и уют, нравился Бэль. В мебели и отделке преобладали черно-синие тона. Ковер цвета полночной синевы с черным орнаментом устилал значительную часть пола, из прочного угольного дерева были массивный двухтумбовый стол со множеством ящичков, рабочее кресло декана, громадный шкаф в форме полукруга позади, пара кресел и диван для посетителей. Обивка насыщенной сини не давала устояться мрачному впечатлению, а окончательно развеивали его большое, во всю стену, окно слева от рабочего места декана да огромный в пол правой стены герб факультета и шпалеры с ним же. Герб представлял собой синий щит — стандартное поле для геральдических изысков, три серебряных ключа и произрастающую из них золотую розу. Ключи, как помнила объяснения брата Бэль, означали настоящее, прошлое и будущее — все те аспекты времени, которые изучает в своей работе каждый настоящий историк, а роза — то знание, что произрастало из кропотливого труда. Таковой подразумевал весьма плотный график работы. Элтон, кроме личных исследований, занимался преподавательской деятельностью в нескольких высших учебных заведениях миров, поэтому в лоулендском университете, как ближайшем к дому, частенько работал даже по ночам. Большая люстра, настольная лампа и еще пара бра в разных углах кабинета создавали с точки зрения бога оптимальное освещение. Сейчас, впрочем, достаточно было света из окна.

Пару лет назад Элтон как-то разрешил сестренке посидеть в своем рабочем кресле, правда, до столешницы принцесса тогда дотянулась с трудом. Все-таки разница в росте родственников составляла более тридцати сантиметров и за прошедшее время почти не сократилась. Высокой хрупкая эльфиечка так и не выросла, а уж на фоне братьев и вовсе смотрелась крошкой.

В кабинете принц усадил сестренку в кресло, налил сока из графинчика и присел рядом, не в рабочее кресло, а на диванчик, чтобы быть поближе.

Бэль расправила юбку, бросила на графинчик лукавый взгляд и неожиданно хихикнула.

— Что? — не понял причины веселья брат.

— У тебя тут все синее, белое и черное, а сок красный!

— Ну... — почесал в затылке озадаченный историк и попытался оправдаться: — Я люблю грановику, а синика для меня слишком сладкая.

— А ты заведи графин из синего стекла и наливай в него любую кислятину, — лукаво предложила Мирабэль, с удовольствием прихлебывая сок грановики. Ей вообще нравились любые ягодные и фруктовые напитки, тем более после ссоры с той девушкой почему-то пересохло в горле.

— Ха, дело! — одобрил принц, простер руку, в которую тут же скакнул карандаш из-за уха и сделал пометку в поспешно подлетевшем со стола ежедневнике.

— Элтон, а что ты имел в виду, когда сказал про дар Делайсы? — оставляя шутки, спросила принцесса и принахмурила в сосредоточении брови.

— Делайса-то? Она по крови на четверть богиня, намешано в сути всякого: эстетика, склонность к аналитике, да только гордыня и склочность давят, не дают другим талантам силу набрать, — скривился принц, едва отделавшийся в свое время от назойливых приглашений красотки к общению иному, нежели учитель и ученица. В большей степени, чем дрянной характер, бога остановила тогда мысль, что в постель пытаются затащить для самоутверждения не его великолепного, а просто типа в мантии декана. Будь такая на Райло, намерений красотки это бы не поколебало. Принц еще раз хмыкнул и закончил: — Так-то вот, малышка. Но тебя, как я сейчас видел, можно поздравить с обретением новой полной сути богини.

— Источник и Элия сказали, что теперь я Богиня Исцеления и Милосердия, — поделилась Мирабэль без ликования, скорее задумчиво и деловито. — Сестра посоветовала поговорить с тобой, почитать то, что ты мне найти сможешь по светлым божествам и их особенностям. Я не хочу, чтобы мой дар был пустышкой! Я поняла сегодня: он может защищать слабых даже от темных богов. Но как управлять силой сознательно, как чувствовать и вызывать к действию не инстинктивно, а осознанно? Я хочу это понять, Элтон. Ты поможешь?

— Милосердие классифицируется как редкий светлый дар, — оценил Бог Летописец, мысленно перебирая те книги, что могли пригодиться маленькой, оказавшейся так неожиданно гораздо взрослее, чем он считал, кузине. — И я нигде не встречал описаний того, что его можно по-настоящему противопоставить темному, даже нераскрытому таланту. Пусть не божественного уровня, но так, как ты сделала с Делайсой. Ты использовала дар Милосердия для проклятия с условиями. Это обычно характерно для серых даров, самых сильных во Вселенной, по причине меньших, чем светлые или темные сути, ограничений. Нет, сестренка, читать о светлых дарах и их природе тебе нельзя. Это только повредит, — решил принц. — Давай-ка я лучше подберу тебе несколько монографий по природе серых даров, у меня есть на примете серьезные исследования насчет сопоставления коэффициентов сил, условий и факторов. Кое-где достаточно мудрено, но вещь полезная, справишься?

— Спасибо, брат, я все это прочту. Там есть что-нибудь о контроле и сознательном проявлении дара?

— О контроле есть, а вот сознательное... — мужчина потер подбородок, — Бэль, эмпатия твоя сильная сторона, именно она диктует божественному дару необходимость и условия применения. Вот как сейчас, когда ты интуитивно наложила на гордячку Делайсу именно то проклятие, какое, на мой взгляд, ей нужнее всего в воспитательных целях.

— Ты хочешь сказать, если я чувствую, что у меня внутри этот цветок колется и лепестки расправляет, значит, должна действовать и это будет правильно, а вызывать его нарочно нельзя? — озадачилась девушка, накручивая прядку волос на палец по старинной детской привычке.

— Цветок? Интересная аллегория явления дара, — одобрил бог и пристукнул по подлокотнику дивана ладонью, подтверждая: — Да, думаю, да, Бэль. Ты можешь попробовать вызывать свою силу сознательно, представляя тот цветок, но, я бы на твоем месте сто раз подумал, если нет интуитивной тяги, надо ли это делать. Если только, и это очень важное исключение, речь не идет о самозащите. Тогда тебе воистину может пригодиться тренировка. Светлые боги, как правило, совершенно не способны применять божественный талант для личных целей, а ведь подчас необходимо именно такое.

Элтон заметил, как хмурится Бэль и продолжил, приведя подходящее сравнение: — Как целитель должен уметь лечить не только других, но и себя, так и тебе будет лучше, если сможешь использовать дар для личной защиты. Вот хотя бы то же проклятие милосердия.

— Понятно... — протянула эльфиечка, смешно сморщив носик, и серьезно поблагодарила: — Спасибо, Элтон, я буду благодарна за монографии, думаю, мне полезно будет почитать о серых дарах. Ты мне их принесешь, когда подберешь?

— Конечно, малышка, — улыбнулся принц, карие глаза весело сверкнули.

Глава 9. О том, для чего нужна библиотека

Элия, как мы уже не раз говорили, любила побродить по родному замку, прислушиваясь, наблюдая не только и не столько за его обитателями, сколько за самим строением. Замок был вечен, незыблем, величественен, и в то же время изменчив, как любой из тех, кто не только притворяется вечным, но всерьез намеревается остаться таковым. Что, как не изменчивость, способность оставаться самим собой, непрерывно меняясь, и есть признак бесконечности бытия? Одни слуги или рабы появлялись в стенах королевских владений, другие уходили на время или навсегда, менялись детали оформления комнат, зал, коридоров и лестниц.

Вот того гобелена вчера еще не было, нет, богиня качнула головой, он был, только висел не в этой нише на третьем этаже, а в маленькой комнате на седьмом. Интересно, его переместил кто-то из братьев или сам замок решил немного позабавиться?

Изредка, не в пример своему Мэсслендскому собрату, Лоулендская резиденция королевской семьи тоже откалывала такие штучки. Только проделывала их очень осторожно, так, чтобы никто не заподозрил строение в столь легкомысленной забаве. Скорей уж гадающий о перестановках мог бы поверить в собственное безумие, нежели в склонность замка к внесению изменений в интерьер. Хотя чаще всего виновниками перестановок были все-таки члены королевской семьи.

Эту вот коллекцию маленьких вазочек на столике у окна притащил недавно из какого-то путешествия Джей. А ту статую из стекла — обнаженного черного красавца с разноцветными волосами-змеями — откопал в чьей-то частной коллекции Мелиор и водрузил у вазона со свежими розами на площадке между пролетами левой боковой лестницы. Надо сказать, водрузил столь искусно, что поднимающийся или спускающийся по лестнице до самого последнего момента видел только вазон с цветами, а чернокожий статуй будто выпрыгивал из-за угла навстречу, когда до конца лестницы оставалась всего пара ступеней.

По-видимому, с этой очаровательной шуткой Бога Коллекционеров успели познакомиться еще не все обитатели замка. Вот как раз сейчас тройка стражников, совершающих традиционный обход, заканчивала путешествие с третьего на второй этаж. Один из них при виде черного мужика со змеями вместо волос передернулся всем телом и без промедления нанес удар алебардой в корпус. Зачарованное стекло выдержало удар, но статуя покачнулась и начала падать в сторону витражного окна. Лучи закатного солнца заиграли в цветных 'волосах' произведения искусства.

Элия приостановилась, с искренним любопытством созерцая жанровую сценку. Человек уже понял, что бил по статуе, понял, что удержать ее — громадину, размером в два своих роста — он не способен. Его товарищи осознавали это столь же явственно. Им оставалось только метнуться за угол, чтобы укрыться от разлетающихся стекол.

'Всесокрущающее ядро попадает в несокрушимый столб' — мелькнула у богини забавная мысль. Ей стало интересно: разобьется ли прикрытый защитным заклятьем витраж или печальная участь постигнет статую. Малый процент вероятности оставался на то, что выдержат оба предмета. Но за считанные доли секунды до мига столкновения на пролете возник Нрэн. Своим всесокрушающим любые вероятности явлением он снес к демонам все расчеты принцессы и не дал завершить проверку версий.

Скорость движений бога превосходила молнию. Он вовсе не казался пятном, размазанным в пространстве, скорее уж его перемещения походили на телепортацию без малейшего использования магии. Миг-вспышка — Нрэн на первой ступеньке лестницы. В тот же миг он уже внизу, и снова в единое длящееся мгновение его рука обхватывает змееносца и возвращает в исходное положение.

Только потом скорость движений воителя стала допустимой для восприятия смертными. Он обвел взглядом сцену то ли драмы, то ли комедии и уронил:

— Так!

И пусть звучало это сухо и беспристрастно, но для тех, кому это простое короткое слово вкупе с неодобрительно-безразличным янтарным взглядом было адресовано, оно показалось ударом даже не хлыста, топора по плахе.

Ой, недаром его высочество носил титул Меча Правосудия! Ой, недаром именно ему принадлежала не почетная, зато крайне ответственная обязанность казнить тех, кто преступил закон Лоуленда, и тех, чью жизнь не мог пресечь никакой другой клинок, кроме находящегося в руках Бога Войны.

Похоже, именно эти мысли пронеслись сейчас в головах трех патрульных, выстроившихся навытяжку перед принцем, до боли сжимая рукояти мечей и изо всех сил стараясь не зажмурить глаза и не напрудить в штаны.

Нрэн, в общем-то, ждал всего лишь хоть сколько-нибудь логичного объяснения устроенного тарарама. Вдруг в замок ухитрились проникнуть какие-то враги? А стражники со своей стороны столь же откровенно ожидали кары небесной. Как раз в ожидании оной виновник несостоявшегося милостью Нрэна погрома, не находя в себе силы духа смотреть в янтарные глаза смерти, вперил взгляд куда-то мимо уха принца. Глаза стражника, напуганного уже так, что больше некуда, расширились в чистом изумлении, а рука потянулась к ножнам с мечом.

Не оборачиваясь, воитель выбросил вверх руку, перехватил в полете голову обретшей подвижность малиновой змеи и сжал. Элия торопливо перенеслась к статуе, накрыла ее куполом заклятья статиса и следом прибавила чары консервации.

— Что это было? — протянул руку за своим мечом Бог Войны. Откликнувшееся на зов оружие, в котором не было ни капли магии, зато в достатке имелась верность владельцу, согрело ладонь, исчезнув со стойки в покоях.

— Похоже, шутка в стиле Мелиора, — оценила принцесса, одобрительно похлопав вновь замершую неподвижно статую по мускулистому бедру. Укладка из змеек на голове теперь смотрелась по новому, а одна, та, которую поймал принц, выглядела малость придушенной. — На этом красавчике защитное заклятье. Когда стражник ткнул его в точку крепления спящих чар, оно встрепенулось. Ты дотронулся до объекта, подтверждая активацию правом крови, вот статуя и изготовилась действовать, то есть разить ядом врагов. А поскольку объектом твоего неудовольствия стал этот бедолага, то змейка собиралась куснуть именно его. Полагаю, ничего смертельного, ставлю на парализующий яд.

Нрэн коротко хмыкнул, оценивая изящество жестокой шутки, переправил меч назад, скомандовал:

— Три наряда вне очереди всем троим. — Развернулся и, ведя кузину под руку, двинулся прочь.

— Есть три наряда вне очереди, — дружным и радостным хором откликнулись стражники, считавшие себя настоящими счастливчиками.

Ну, еще бы! Угодить в одну из магических ловушек королевского замка, устроенную самим Богом Интриги, навлечь на себя неудовольствие самого Бога Войны и выйти из переделки живыми благодаря небрежному заступничеству Богини Любви — единственной, к чьему мнению принц Нрэн готов был прислушиваться в любом настроении. Пожалуй, такое везение стоило отметить. Вот только для начала предстояло пережить доклад о происшествии лорду Дарису — начальнику охраны замка. Но его, строгого и справедливого, стража больше уважала, чем боялась. Единственное, что грозило подчиненным, коль они уже огребли назначенное наказание — увеличение количества нарядов.

— Да, дорогой, умеешь ты пугать, — констатировала Элия.

— Я не пугал их, — коротко отозвался Нрэн и едва заметно поморщился.

— Специально — нет, если бы ты действительно хотел их напугать, то сейчас на площадке осталось бы три трупа, — задумчиво согласилась принцесса, зная грозную силу кузена. — Ты был недоволен, только и всего, но вполне достаточно, чтобы обеспечить простого смертного кошмарами до конца жизни, а бога сделать заикой.

— Ты меня не боишься, — сделав акцент на первом слове, промолвил принц, подчеркивая главное.

— Не боюсь, — спокойно согласилась принцесса, потрепав грозного воителя по руке. — Зачем мне тебя страшиться?

— Я могу убить тебя, — сам почти пугаясь этих страшных слов, выпалил бог, нервно дернув головой. Неприятно было озвучивать свои худшие кошмары ни среди бела дня, ни теперь, когда солнце клонилось к закату. Однако, иной раз такие слова будто сами подворачивались на язык с неизвестной целью: то ли напугать кузину, то ли еще раз убедиться в том, что ее ничем не запугаешь.

— Вот именно. Всего лишь убить. Ты не можешь ничего сделать ни с моей душой, ни с силой, поэтому я не боюсь тебя. По большому счету, тебе бы стоило бояться моей власти, даруемой древней кровью... — подхватила мысль и увела ее совершенно в другую сторону Элия.

— Я не боюсь! — твердо сказал принц.

— О да, ты опасаешься лишь моей немилости, того, что я могу бросить тебя. Но ни за свою душу, ни за свою жизнь, дорогой, ты не боишься, — подтвердила Богиня Любви серьезно и нежно, положила свободную руку на грудь любовника и предложила:

— Проводи меня до библиотеки.

— Ты будешь работать? — разочарованно вздохнул мужчина, рассчитывающий совсем на другое занятие нынче вечером, ночью, а может и утром.

— Хочу подумать, где поискать Бэль дар к свадьбе, нечто оригинальное, — рассеянно, уже мысленно блуждая по дорогам из тысячи вариантов, ответила Элия. Идею о том, что сестренка откажется выходить замуж за герцога — как тщетно наделся бедняга Нрэн — Богиня Любви даже не рассматривала в качестве возможного варианта.

— Источник доложил мне о новом даре сестры. Ты была права, когда настаивала на введении ее в свет, девочка повзрослела, — оставляя блаженные мысли о сладостной ночи, сугубо по-деловому отметил Нрэн, помолчал мгновение, другое и все-таки упрямо продолжил: — Хотя, я по-прежнему не считаю Лиенского лучшей партией для Бэль.

— Напоминаю, дорогой, поскольку замуж будет выходить она, то в этом весьма важном вопросе вполне достаточно учесть одно единственное мнение — мнение самой Мирабэль, — безмятежно улыбнулась принцесса и погрозила воителю пальчиком, дескать, не стоит затевать бесполезного спора.

— Да, — печально вздохнул принц. Спокойное планирование будущего подарка на свадьбу сказало воителю куда больше, чем все прочие логичные увещевания и доводы.

Бог открыл перед кузиной тяжелую створку двери в библиотечный зал и зашел внутрь вместе с ней. Вытянувшиеся в струнку почетные стражи мысленно перевели дух.

За огромным столом с пюпитрами, длинными ящиками каталогов, кристаллами памяти на поставцах и пластинами с оными, а так же целым арсеналом средств для физической и магической починки фолиантов было непривычно пусто. Чего-то явно не хватало.

Спустя миг боги сообразили: маленькой фигурки ехидного, желчного, фанатичного Оскара Хоу, Хранителя Королевской Библиотеки, собственной персоной. За несколько лет он стал настолько органичным компонентом пейзажа, что стоило барону отлучиться, как пустота ощущалась как дырка на самом интересном месте платья. Скорее всего, это были даже не чувства членов королевской семьи, а самих книг, всерьез полагавших Оскара неотъемлемой частью библиотеки. Что забавно, именно так мало-помалу начинал считать и сам библиотекарь, частенько ночующий на диванчике среди своих подопечных. Шелест страниц был для него лучшей из колыбельных.

— Спасибо, что проводил, — поблагодарила принцесса спутника, опуская руки ему на грудь, поигрывая металлическими пряжками-застежками, прижимаясь всем телом и немного запрокидывая голову. Такие жесты даже тугодумом Нрэном всегда трактовались однозначно. Элия была настроена подарить ему нечто большее, чем любезную фразу о признательности и фигуральный пинок под зад.

Одна рука бога крепко обхватила плечи богини, вторая зарылась в медовые волны волос, губы встретились с губами, подались навстречу, раскрылись, обмениваясь дыханием и влагой. Жар душ, тел и божественных сил смешался в горниле страсти...

Очнулся воитель лишь спустя какое-то время совершенно обнаженным на широком кресле-кушетке за стеллажами, убей не помня, как он тут оказался, но, судя по тому, что на его груди лежала столь же нагая возлюбленная, зачем он тут оказался, воин понимал четко.

Даже если бы негодница-память вздумала за что-то отомстить Богу Войны, похитив воспоминания о дивных минутах, (ну, если честно, полутора часах), такой вид враз восстановил бы в сознании мужчины все бесстыдные в своем сладострастии и оттого совершенно восхитительные картины.

Прикусив напоследок сосок любовника, Элия царапнула острыми ноготками грудь Нрэна, не до желанных кровавых царапин, но до красных полос, и встала. При виде женственного изгиба дивного тела сладко потягивающейся богини кровь с новой силой закипела в жилах мужчины. Но закружились волшебные звездочки, одевая госпожу и ее кузена, ясно намекая на то, что продолжения прямо сейчас не будет.

Оправляя юбку, богиня вышла из-за стеллажей к столу библиотекаря, Оскар смерил ее ехидным взглядом и уточнил:

— Ваши высочества отыскали всю необходимую литературу или думаете перенести поиски в иное место?

— Оскар, ну ты сказал! Какая литература? Мы предавались безудержной страсти! — истово возмутилась принцесса.

— Ах вот как?! О я, наивный! Вам чего, спален в замке не хватает или все кровати с диванами уже переломали, а ковры до дыр истерли?! Стоит на минуту выйти из библиотеки по неотложному делу, как вы тут же начинаете использовать помещение не по назначению! — возмутился барон, гордо выпрямляясь на стуле, чтобы казаться выше и значительнее. Хотя, казаться значительным в присутствии Нрэна не получилось бы ни у кого, ну если только у валисандров и баобабов.

— Ты ночную вазу под стол поставь, чтоб ни на секунду не ослаблять контроля, — ехидно посоветовала богиня, пристукивала пальчиками с острыми ноготками и удивительной красоты маникюром — венком из роз по ободку лунки — по рабочему столу библиотекаря. — И, между прочим, ты первый начал использовать помещение не по назначению!

— Когда это?! — дернув шоколадный шелковый галстук-платок и вытягивая по-цыплячьи шею, на сей раз ненаигранно возмутился заведомо ложному обвинению Хоу.

Уж чего-чего, а баб в библиотеку он отродясь не водил, ему такая мысль даже в голову не приходила, чего нельзя было сказать о горшке под столом (или в каком-нибудь укромном уголке помещения. Смущал только вопрос запаха и тонкости обоняния богов).

— А ты тут спишь, — наклоняясь к собеседнику и упирая острый ноготок в грудь на уровне сердца, язвительно ответила Элия таинственным шепотком.

Оскар возмущенно фыркнул и собрался выдать очередную язвительную реплику об уместности и неуместности, когда Нрэн, целуя возлюбленную в висок при расставании, обронил небрежное предостережение:

— Будешь хамить, убью.

— Ваше высочество поднимет руку на безоружного?

— Нет, тебе и плевка хватит, — насмешливо фыркнул воитель и ушел, не прощаясь.

Оскара он не то чтобы презирал, скорее даже в чем-то уважал за порядок, поддерживаемый в библиотеке и способность не дрожать от страха перед членами королевской семьи.

— Шутки у твоего кузена, вашество, плоские, — обиженно пробурчал лорд Хоу и нервически потянул платок на шее, будто вместо плевка чуял удавку.

— Почему ты решил, что он шутит? — с самым невинным видом удивилась принцесса.

Оскар поперхнулся, решая для себя, а шутит ли сейчас насчет шуток сама богиня или нет. С этой женщиной, форменной ведьмой, стоило неустанно держать ухо востро, чтобы не попасть впросак или в беду. Под маской фривольного намека могло таиться предостережение, а шутки порой выдавались с самым серьезным видом.

— Ладно, не переживай так, ты — библиотечная собственность, Нрэн не тронет, — щедро объяснила Элия и заботливо поправила барону готовые свалиться на пол очки да сбившийся набок шейный платок.

— Премного благодарен за утешение, Светлая богиня, — огрызнулся уязвленный бог, рука его машинально скользнула по амулету — знаку хранителя королевской библиотеки.

— Ты принятый, признанный, посвященный, вот уж не думала, что для тебя такое значение будут иметь слова небрежной шутки, Оскар. Что за странная мнительность? — перестав язвить, почти заботливо принялась расспрашивать своего протеже принцесса. Она обошла стол и опустилась на широкую ручку кресла библиотекаря.

— Э, знаешь, Элия, иногда мне и самому кажется, что я без них ничто... или ничем бы и остался, — вздохнул барон, вываливая на собеседницу давно уже грызущую его мысль.

— Мы все поднимаемся или спускаемся по ступеням мыслей, идей, событий, твоими ступенями стали книги, и в этом нет ничего зазорного, это всего-навсего сознательный выбор. Один из выборов, который ты сделал вовремя и оказался достоин. Ты рискнул и выиграл, — логично рассудила принцесса.

— Любишь ты пофилософствовать, — Оскар поскреб щеку, давно уже не нуждающуюся в бритье в силу отличного заклятья.

— Да, я вообще извращенка. Ты, впрочем, тоже, ибо страдаешь тяжеленной формой библиофилии,— невозмутимо согласилась богиня.

— Ну почему же страдаю, — протянул барон, оглядывая свои владения взглядом более жадным и нежным, чем те, что кидал бы влюбленный новобрачный на свою половину. По залам огромной библиотеки пронесся ласковый ответный шелест страниц.

— О, это и есть верный признак неизлечимой формы заболевания: не только признавать недуг, но и наслаждаться им! — воздела вверх указательный палец Богиня Любви.

— Это ты как нимфоманка со стажем говоришь? — сострил Оскар, возвращая себе привычно-язвительное расположение духа и уверенность после краткой беседы с принцессой.

— Разумеется, — гордо ответила Элия и поднялась. — Ладно, работай, дорогой, а я тут пойду еще необходимую литературу поищу.

Немой вопрос во взгляде барона расшифровывался однозначно: 'Так вас там что, ТРОЕ БЫЛО?'.

— Я действительно о литературе, Оскар, не переживай о целомудрии книг, — весело расхохоталась богиня, послала библиотекарю воздушный поцелуй и скрылась за стеллажами.

— Спасибо, — тихо, зная, что Элия и так почувствует и услышит его, благодарно шепнул барон и вновь погрузился в любимую работу.

Принцесса же, не пользуясь каталогом, ибо и так примерно знала, куда именно направляется и что будет искать, проследовала в правый отнорок левого малого зала на первом этаже библиотеки. Как его поименовал педантичный лорд Хоу, богиню не особенно интересовало. А боги между собой называли этот зал 'Забытые королевства', ибо там хранились книги, посвященные погибшим цивилизациям. На самом деле, конечно, отнорок был размером с хорошую библиотеку уважающего себя высшего учебного заведения, просто каким-то чудом скрученного времени, пространства и формы, выглядел как небольшая полутемная комната.

Входя в залу, Элия машинально хлопнула по световой пластине на стене, увеличивая интенсивность освещения, потому что не любила работать в полумраке в отличие от того посетителя, который уже сидел в кресле перед пюпитром.

— Прости, Тэодер, я не знала, что ты тут, — извинилась принцесса, но не ушла.

Кузен всегда чувствовал приближение посторонних и, если б не желал встречи, давно бы исчез из помещения, прихватив нужные книги для чтения в более удобном месте.

— Прекрасный день, дорогая, — привстал принц, поклонился кузине и запечатлел поцелуй на ее руке. — Ты не помешала, я уже закончил и с удовольствием помогу, если сие в моих силах...

Тэодер замолчал, предлагая Элии согласиться и принять помощь или отказаться, в зависимости от ее желания видеть брата и намерения использовать его специфические возможности для оказания услуги. Стальные обыкновенно, а сейчас нежно-серые, как мех дымчатого котенка, глаза взирали с затаенной ласковостью.

— Я хочу поискать подарок для Бэль в сокровищах погибших миров, что-нибудь светлое, то, что с радостью подарит свою силу нашей малышке, — поделилась задумкой богиня.

— Хороший подарок к свадьбе, — доброжелательно согласился принц, заодно информируя кузину о своей осведомленности касательно будущности сестры.

Конечно, почти любой бог, даже самый слабый, мог слышать свое имя или весь разговор, коль в нем упоминалось его имя. Но только Тэодер, обладающий загадочным даром скользящего по Теневой Тропе, способен был слышать речи, содержащие информацию важную для него, даже если имя Покровителя не звучало. Разумеется, действие этого редкого дара ограничивалось непосредственной (в пределах нескольких миров) близостью к богу. Судьбу Мирабэль Бог Мафии считал важной, оттого знание о ее будущем уже не было для него секретом.

— Я собираюсь порыться на полочках с Эльфийскими Плачами, — поведала кузену о предполагаемом направлении поиска Элия.

Эльфийскими Плачами назывались книги-воспоминания о рухнувших государствах дивных, составляемые выжившими в катастрофах сородичами или изгоями. Каким бы серьезным и научным ни был такой труд, на его страницах неизменно оказывались печально-занудные похоронные оды во славу погибших цивилизаций, поэтому 'плачи' давно уже стало даже не жаргонным, а общеупотребительным названием для такого рода трудов.

— Дорогая, я никоим образом не подвергаю сомнению твой план, но почему ты хочешь изначально ограничить выбор плачами? Эльфийские реликвии великолепны, однако, в мирах их, пожалуй, избыток. Не стоит ли поискать для Бэль нечто более оригинальное? — внес дельное предложение принц. Он отодвинул и закрыл книгу, с которой то ли работал, то ли коротал досуг. Как правило, в любом из своих занятий бог выглядел задумчиво-спокойным, поэтому и род деятельности мгновенной идентификации не поддавался, а лезть с вопросами Элия тактичным не считала.

— Что ты посоветуешь? — поинтересовалась принцесса.

— Скажем, Сельдитэльм, — на мгновение коснулся пальцами подбородка Тэодер. — Прошло всего несколько сот лет от крушения цивилизации сальтил, светлокрыло-парящих. Мир во власти темных народов, избегающих касаться мест силы прежних хозяев мира. Последних парящих унесло заклятье черного ветра, они не успели покинуть развалин, значит, не все реликвии унесены и не всё разграблено. В библиотеке есть карты прежнего Сельдитэльма Светлого и того, каким он стал ныне, Сельдитэльма Запятнанного.

— Спасибо, дорогой, за подсказку, — поблагодарила Элия, ощущая горячее внутреннее согласие со словами принца, взметнувшееся в груди. Чутье подсказывало, что совет верен! Принцесса наклонилась к родичу, коснулась поцелуем щеки, провела по мягким черным волнам недлинных волос.

— Если ты найдешь что-то ценное, я буду ждать дополнительного спасибо! — намекнул принц, наслаждаясь лаской любимой кузины.

— Обязательно! — рассмеялась Элия.

— О чем речь? Новый анекдот или, может, я еще какой-то сплетни не слышал? — ворвался в полутемную комнату, в тот же миг ставшую поистине сверкающей, рыжий бородатый торнадо с крупным черно-синим довеском на хвосте. Клайд буквально втащил за собой Элтона.

А все почему? А потому, что Летописец, одаривший Бэль подборкой монографий по серым талантам, решил со свойственной настоящему ученому педантичностью вызвать Клайда для консультации и поиска дополнительной литературы. В результате Бог Магии и Информации срочно прервал пирушку где-то в мирах по знаменательному случаю обретения кузиной божественного дара и энергично ринулся действовать. Он мало того, что выкопал пару нужных книг в личной коллекции, так еще припомнил труд некоего ученого с непроизносимым именем Имавасапиранделло Ванандашипурило 'Формула проклятия', виденный некогда в королевской библиотеке. Там, вопреки внешне зловещему названию, действительно серьезно рассматривалась необходимость наложения полезных проклятий, условия их исполнения и ограничений, кои необходимо соблюдать ради безопасности проклинающего и блага проклинаемого.

Братья телепортировались на поиски книги в библиотеку. Они даже нашли искомое в кратчайшие сроки на той самой полке того шкафа, где некогда оставил ее сам Клайд. Никто другой знакомиться с творением загадочного автора со столь зубодробительным именем не рискнул. Вот только услышав голос Элии, принцы не удалились тактично на цыпочках из залов, а напротив, ринулись к сестре. Вернее, Элтон-то просто подошел бы, но Клайд, чуявший свежую новость, перемещаться чинно был органически не способен. Историка схватили за предплечье и рванули. В следующий миг он уже восстанавливал равновесие перед очами принцессы, пошатываясь больше, чем вечно пребывающий слегка навеселе брат. А сам Клайд сжимал сестру в медвежьих объятиях и звонко целовал в обе щеки.

— Я собираюсь на Сельдитэльм, — ответила Элия, со смехом уворачиваясь от лобзаний в непредназначенные для родственных поцелуев части лица, и трепля Клайда за косицы, щедро декорированные цепочками, камешками, колечками, бубенчиками и массой прочей звенящей и блестящей дребедени.

— Сельдитэльм Запятнанный? Оставленный светом мир? — покопавшись в необъятных закромах своих знаний, задумчиво уточнил историк, приветствуя сестру крепким объятием.

— Совершенно верно, дорогой, — подтвердила принцесса. — Хочу покопаться в руинах.

— Давай составим компанию? — азартно предложил Клайд сестре, ткнув брата под ребра локтем так, что крепкие кости едва слышно хрустнули, чтобы Элтон присовокупил к его просьбе хотя бы кивок. И, не дожидаясь этого самого кивка, принялся приводить доводы: — Ему точно интересно в пыли минувшего почихать будет, а я на Сельдитэльм и сам собирался, вот только все ноги не доходили...

— Ага! То гулянки, то бабы, ну никак до дел ни ноги, ни руки не доходят, — подковырнул Летописец, впрочем, не спеша исключить свою кандидатуру из начального предложения рыжего трепача.

— Ну-да, — ничуть не обиделся на шутку тот и, малость посерьезнев, пояснил: — Сказания о крылатом венце желаний сальтил среди специалистов ходят. Интересно было бы вещицу отыскать, да поглядеть, что она на самом деле из себя представляет. А то 'саль велэ тиаллен ер гиллар ке фиаллер', то есть 'водрузи диадему крылатую и лети на верную встречу цели своей' — слишком обще звучит.

— Венец желаний? — оживилась Элия, рассматривая легендарное сокровище как весьма подходящий подарок для сестренки. — Любопытно!

— Когда отправляемся? — жадно уточнил Клайд.

— А я разве сказала, что мы отправляемся вместе? — демонстративно удивилась принцесса, приподняв брови.

— Не сказала? — огорчение и детское разочарование на бородатой рыжей физиономии и молящие голубые глаза выглядели почти комично. — Ну тогда наверняка громко подумала, вот я и услышал! Правда, обожаемая?

— Правда, — сдалась Элия, принимая почти навязанную компанию родственников без особого сожаления. Довольно нудная, если б не цель, поисковая миссия разом превращалась в развлекательный вояж. Делать что-то абсолютно серьезно и уныло Клайд не умел в принципе и, самое главное, никогда к такой нелепости, прущей против божественной сути, не стремился.

Пока братья и принцесса договаривались о совместной эскападе, неслышно и незаметно, как всегда, исчез из библиотеки Тэодер. Вот только сидел серой тенью в кресле, а уже нет, и вроде бы не телепортировался и не вставал или никто просто не обратил внимания на тихоню? Кажется, Элтон и Клайд даже не заметили того, что их кузен тут присутстовал. Зато на столе остались (были/возникли?) карты Сельдитэльма работы какого-то пожелавшего остаться неизвестным серого бога-исследователя. Скрепленные скобами между двух деревянных дощечек обложки промасленные пергаментные листы альбомного формата хранили несколько карт большого масштаба, отражающие славу былых времен и изменения в географии мира, происшедшие с поры крушения светлых основ Сельдитэльма.

Принцы, решившие, что карты успела приготовить Элия, тут же застучали дощечками. Они выбирали зону телепортации и громко возмущались слишком крупным масштабом, недостаточно точным для определения начальной зоны поиска. В конце концов, после непродолжительных споров, решили отправляться к Дейтилэну, Городу в Котловине, легендарной столице Сельдитэльма, затопленной лесным озером в годину бед.

— Хм, занятно, — почесал ухо Элтон, вглядываясь в карту с обозначениями высот. — Почему крылатые создания избрали столь странную местность для столицы? Обычно летуны предпочитают горы или плато.

— Магический фон благоприятный? — беспечно предположил Клайд. — Или на этом месте им какой светлый покровитель явился? Да мало ли странных поводов подыскивают разумные с виду создания, чтобы возвести постройки в самом нелепом месте?

— Возможно, привыкшим летать захотелось экзотики. Пешочком походить, ножки потрудить, — с улыбкой поддержала игру в версии Элия и, закрывая обсуждение дел давно минувших, вернула братьев в настоящее: — Куда будем телепортироваться?

— Шангар, — хлопнул по столу Клайд и ткнул пальцем в точку — обозначение города близ границы леса. — Людской город. Вот уж кто пережил смену владычества света на сумрак без особых проблем! Он ближе всего к Дейтилэну. Мне разок там бывать доводилось, правда, хоть убей, не помню зачем, ибо крепко пьян был. Но образ-ориентир для переноса в памяти четкий, в Бездну не отправимся.

— Это хорошо. Элии-то Злат рад радешенек будет, а вот нас и взгреть может за непреднамеренный визит, — серьезно покивал Элтон.

На самом деле Летописец был доволен тем, что можно не брести от границ мира наугад и не приставать к Источнику с просьбами. Последнее неизбежно повлекло бы за собой кучу лишних вопросов: куда, зачем, надолго ли, не опасно ли, и так далее. Перемещение же по закону божественного желания слишком сильно возмущало нити реальности, а это могло серьезно повредить поиску.

Итак, трое собрались в Шангар.

— В городе надо будет проводника нанять и к затопленному Дейтилэну двигаться, — подытожил Клайд.

— А сами не найдем? — в легком удивлении приподнял бровь Элтон.

— Ну это после какой бутылки искать будем, — хохотнул Клайд, но отсмеявшись, уже серьезно пояснил:

— В том мире сейчас такой котел разных сил с темным окрасом замешан, — бог пошевелил в воздухе пятерней, будто мял или пытался распутать незримый комок пружинящих липких нитей, — что нам, чтоб тонкую настройку на поиск сделать, придется в городе не меньше половины семидневки проторчать. Проще проводника нанять из сенсавов, то бишь чувствующих всякую местную дрянь и дороги, да сразу в лес топать. Серебро в Шангаре в большой цене, не переплатим.

— Разумно, — согласилась Элия с рациональным предложением рыжего мага. — Тогда собираемся через полчаса у меня.

Братьям оставалось только забросить обещанные книги для просвещения Бэль и прихватить дорожные сумки. На долю Элии приходились лишь сборы. Когда к столу Оскара из книжного лабиринта с весьма довольными улыбками на устах вышли трое, тогда как входила лишь Элия, глаза библиотекаря за стеклышками очков ощутимо округлились.

— Не поверишь, барон, мы втроем карты смотрели! — таинственным, интимным полушепотом, оправляя платье в зоне декольте, объяснила приятелю принцесса и для пущей наглядности продемонстрировала атлас в дощечках. — Я его позаимствую на время.

— Ну вашество... — прошептали губы Хоу, невольно расползающиеся в улыбке.

Элтон и Клайд громогласно заржали, подхватывая шутку насчет того, что просмотр карт втроем — это такое восхитительное и жуть до чего увлекательное занятие! Главное правильно выбрать с кем, как и на чем именно смотреть, а уж дальше не зевать и ориентироваться по обстоятельствам.

— Кстати, — не объясняя, почему 'кстати', откуда взялась эта странная ассоциация, озадачила братьев Элия. — Лошадей берем?

— Нет, там ими отродясь никто не пользовался. Трав ядовитых море, да еще мотыльки есть кусачие. Человека не тронут, а на звериный пот тучей летят, не отгонишь, и такие тупые, что их только огнем палить, никакая отвращающая не отпугнет. Местные же землю пашут на толстошкурых ящерах, их и в телеги запрягают, вместо волов. Быстроногих скакунов в мире нет, — поморщился Клайд. Он хоть и был на Сельдитэльме всего раз и в сильном подпитии, а ни одна сколько-нибудь любопытная весть мимо ушей Бога Сплетен не прошмыгнула. Напоследок рыжий пообещал родственникам:

— Коль понадобится, я нам наворожу лошадок.

Глава 10. На Сельдитэльме. Дорога в город

Через полчаса кладоискатели встретились в гостиной принцессы. Рыжий принц даже не подумал переодеться. Но каким-то чудом его шевелюра и борода со всем драгоценным содержимым перестали походить на передвижную ювелирную лавку, став просто медной давно нечесаной гривой с кучей безделушек, а одеяния из роскошно-ярких превратились в немного потасканные вещи франтоватого путешественника. Элтон сменил мантию декана на обычный дорожный костюм (куртка, плащ, штаны, рубаха), да широкополую шляпу. Элия выбрала тот же вариант, отличавшийся лишь большим изяществом в силу кроя по женской фигуре, да приглушила сияние божественной красоты некоторым слоем примитивной косметики.

Сила богов, скрытая за привычными маскировочными блоками, налагаемыми почти машинально при переходе из Лоуленда в другие миры, коль путешественники желали сохранить инкогнито, перестала быть очевидной реальностью. Теперь троих скорее всего могли бы принять за могущественных магов, но никак не за богов.

Подмигнув родственникам, Клайд схватил их за руки и выкрикнул что-то дикарское. Изо рта рыжебородого вместе с возгласом вырвался пульсирующий шар оранжевого света, взмыл над головами, там вытянулся в обруч и, завывая, рухнул вниз столь стремительно, что смазался в пространстве единой завесой цвета пламени, из-за которой ничего не было видно.

Когда в ушах перестало звенеть, а в глазах мелькать огненные вспышки, оказалось, что все боги стоят на пыльной дороге, пьяно, точно ее прокладывал лично Бог Пирушек, петляющей среди щетки малинового бурьяна к прикрытым воротам в высокой городской стене.

— Я тебя когда-нибудь убью за такие спецэффекты, братец, — прочувствованно пообещала принцесса, пытаясь избавиться от звона и воя, застрявших у нее где-то в районе среднего уха.

— Но не сейчас? — весело ухмыльнулся Клайд, забрасывая кожаную сумку на плечо.

— Наверное, не сейчас, — согласилась Элия, опуская поля шляпы так, чтобы прикрыть лицо. — Сегодня ты мне еще можешь пригодиться.

— Так что давай, братец, доказывай свою пригодность, пока мы не передумали, — хмуро предложил Элтон, оглушенный не меньше сестры. Конечно, факт: мужские барабанные перепонки более устойчивы к шумам, нежели женские. А только один факт бился другим: Летописец встал при телепортации так неудачно, что завывающее кольцо просверкнуло вплотную с его левым, а ныне почти оглохшим ухом.

— Городские ворота там, закрываются на ночь через пятнадцать минут, — тоном экскурсовода-подхалима объявил бог, мотнув бородой в сторону шангарской стены.

— Так ведь до заката еще не меньше двух часов, — удивился так, что даже позабыл про обиды и уши летописец.

— Верно, а только часть тварей, что в город пускать не положено, если живым остаться желаешь, тоже шастать до заката начинает. Может, им, гадам, кто расписание биоритмов с ошибками подсунул? — хмыкнул Клайд.

— Тут настолько опасно? — чисто для справки уточнила Элия.

Рыжий специалист пожал могучими плечами, дескать, для кого как, прищелкнул пальцами, выпуская легкую сеть сканирования местности, на сей раз почти без эффектов (так, едва заметно мерцающая красноватая дымка), и начал методично перечислять, тыча в указанные стороны:

— Слева кромеж зарылся, сытый, к ночи не очнется. Там, впереди, полуньявва голодная, такая, что и сейчас явиться может, если обнаглеет. Позади гнездо фьсиххов, мать только сумерек дожидается, чтоб малышей подкормить. Справа под холмом умертвие. Ближе к лесу, в лощине, зомби лежбище устроили, а почти у стены тенепляс ловчую сеть готовит, рядом с ним маницы мерцать будут в надежде, что хозяин поделится...

Будто в подтверждение обзорной экскурсии по местным чудесам-чудовищам началось представление. Образ чуть просвечивающей по краям красавицы в длинном голубом платье с волосами светлого льна, глазами цвета васильков и ангельской улыбкой на невинном личике встал меж малинового бурьяна у самой дороги.

— Потанцуй со мной, — позвала она, протягивая тонкие нежные пальчики в сторону путешественников. Кажется, красавица обращалась ко всем и одновременно только к одному.

— Я ж говорю, обнаглеет, — констатировал довольный тем, что его предсказание оправдалось, Клайд.

— Извини, лапуля, спешим, — пожалел Элтон голодную, но симпатичную нежить.

— Поцелуй! — теперь уже то ли молила, то ли шипела полуньявва, обращаясь к шедшей последней Элии. Принцесса приостановилась и с легким исследовательским интересом уточнила у Клайда (любила богиня разбираться в сути эстетически привлекательных созданий теневой стороны):

— Что за тварь?

— Полуньявва-то? Здесь так умор, заблуд, мертвячьих невест называют, — скороговоркой выдал справку бог, даже не обернувшись к плясунье. — В них обращаются отвергнутые девицы, загубленные умертвием, потерявшие в час гибели всякую надежду и веру. Пойдем, обожаемая! Уничтожить ее, если открыто силу не расплескивать, только ритуалом можно, а у нас на это времени нет. Да и на местную живность клинок я пока зачаровать не успел. Ночью займусь.

— Спасибо, брат, но думаю, есть и другой способ, — ответила Элия, присмотрелась к нежити внимательно и приказала:

— Вспоминай!

Несколько капель силы Богини Любви, таких крошечных, что рассеивались в мгновение без следа, брызнуло на веки, лоб и грудь прозрачной красавицы.

Та завизжала, выгибаясь от нестерпимой боли, пронзившей неуязвимую для обычных клинков суть.

— И выбирай! — холодно повелела богиня. — Сейчас ты помнишь, кем была, и понимаешь, кем стала. Если пожелаешь умереть, в моей власти отпустить тебя, но за загубленные жизни расплаты за гранью не избежать. Впрочем, можешь забыть мои слова и продолжать ловить путников до тех пор, пока душа твоя не истает до прядей, обретя шанс на возрождение еще очень не скоро.

— Убей, — прошелестело сухим осенним лепестком из бледного марева, утратившего очертания девичьей фигуры.

Элия вытащила из ножен свою молчаливую шпагу и вонзила клинок в бесплотную взвесь пылинок вместе с силой Пожирательницы Душ, разрывающей связи комочка души и призрачного тела полуньяввы. Пелена вихрем закружилась вокруг клинка и истаяла, как снежинки на летнем солнце, унося ощущение облегчения с привкусом страха перед грядущим. Мимолетным дуновением холода пахнуло от визита незримого Служителя Смерти.

— Десять минут, — напомнил Клайд, ускоряя шаг к воротам, и все-таки не удержался от вопроса: — Что за чары?

— Немного божественной силы, философия, логика плюс вампирское наследие, — перечислила принцесса.

— Н-да, мощное сочетание! Посильней ритуального круга будет, — почтительно (а попробуй не уважь силу Пожирательницы Душ), согласился Клайд и бухнул пудовым кулаком в ворота, извещая славный город о явлении не менее, а то и более славных гостей. Физическая сила богов тоже была качеством достойным уважения, а самое главное, качеством, способным заставить себя уважать любого сомневающегося. Ворота ощутимо дрогнули и отозвались глухим гулом, но открыться не пожелали.

— Еще восемь минут, какого драного демона они заперты? — возмутился Элтон вопиющему несоблюдению правил.

— Может, тут биоритмы не только у нежити сбиты? — ехидно подковырнула принцесса, а Клайд замолотил в ворота уже обоими кулаками. Недолго думая, историк присоединился к нему, выбивая барабанную дробь и срывая досаду.

— Чего долбитесь? — хмуро вопросил тоненький тенорок из маленького окошечка, лязгнувшего справа на уровне макушки богов.

— Войти хотим, — отозвалась Элия, не останавливая раздухарившихся родичей. Долбежка действовала на нервы, однако, тем, кто был по другую сторону ворот, вряд ли было слаще.

— Заперто! Завтра на рассвете приходите, если выживете, — 'очень гостеприимно' буркнули из-за стены.

— Кажется, вы не поняли, уважаемый страж не своевременно запертых врат, — с любезным ехидством продолжила принцесса под аккомпанемент гула и грохота. — Мы не будем ждать или жаловаться на несправедливость, мы просто войдем, но останутся ли после этого ворота...

— Что, с болтами в груди? — злобно уточнил переговорщик, и в узкое окно показалась часть конструкции, напоминающей малый арбалет.

Богиня демонстративно вздохнула, хлопнула в ладоши, и в ее руках оказалась пара огненных шаров приятного апельсинового оттенка. Один шарик неловкая путешественница с досадливым возгласом обронила на обочину. Огонь расплавил песок, землю и траву, выжигая ямку метра эдак два в диаметре. На свободной ладошке растяпы зажегся новый шар. Выдав последнюю ритмичную дробь, братья отступили к сестре и, довольно ухмыляясь, запалили по два алых и мертвенно-синих шара.

— Хрын тырдымский! Вы чего сразу не сказали, что гильдейские краши? — ругнулись за вратами, завозились, заскрежетали и через минуту малая створка, почти сливавшаяся со стеной, приоткрылась. — Заходите, да поживей! Срок истекает, ща защитный контур встанет.

Боги не заставили себя упрашивать. Прекратив цирковое представление с цветной иллюминацией, трое гостей потушили файерболы и зашли в калитку Шангара. За их спинами запоры тут же упали вновь. У ворот, близ караулки, напоминающей миниатюрную крепость, на маленьком пятачке площади было пусто, не считая пятерки вооруженных арбалетами и тесаками мужиков в клепаных кожаных куртках. Чего у стражей было больше: клепок на куртках или амулетов на шеях, сказать без скрупулезного подсчета Элия бы не решилась.

— Вы, ребята, да, гхм, дева, не серчайте, — тенорок, слышанный по ту сторону стены, принадлежал самому высокому и мощному мужику. — К нам краши почитай уж тыщу лет не заглядывали, заказов-то прибыльных везде хватает, ни к чему в нашу глухомань переть.

— Краши — это маги-чистильщики, охотники на нежить, — мысленным посылом выдал короткую справку родичам Клайд и чуть поморщился, когда с басовитым гудением стены накрыла разворачивающаяся сетка охранного контура. Мощная, но свитая чересчур грубо.

— Ворота-то мы пораньше запирать стали, как заклятье контура сбоить стало. Иной раз то на оборот, а то на два раньше охранный круг замыкает. Ежели ворота не заперты, орет так, что кровь из ушей хлещет! А за отладку мастера пришлые такую цену заломили, что Городской Совет подумал-подумал, да и решил, пущай сбоит дальше. Они ж, сволочи, сами в караул не ходят, — торопливо закончил с оправданиями страж и предложил: — А теперь по-быстрому мы вас проверим, порядок-то он для всех один, жетоны возьмите и идите, куда душа пожелает.

Пара сотоварищей тонкоголосого вытащила из недр крепости-караулки простое медное блюдо. На оном мирно соседствовали серебряная пластина, иголка из того же металла, головка чеснока и кринка с солью.

— Гляну я, чего у вас с контуром, может, и отлажу, — пообещал Клайд и подал родичам пример манипулирования с причудливым набором предметов. Бог первым шагнул к блюду. Подержал пластинку в руке, дыхнул на нее, показал запотевшее серебро стражу, уколол иглой палец и продемонстрировал красную каплю, выступившую на подушечке пальца. Затем перешел к дегустации. Отломив зубок чеснока от головки, рыжий обмакнул его в соль и с аппетитом схрумкал.

'Ненавижу чеснок!' — брезгливо пожаловалась Богиня Любви, не любившая это растение не столько в силу вампирской крови, сколько из-за резкого неприятного запаха и вкуса.

Сочувствующий брат отломил еще дольку, макнул в соль и протянул Элии чуть ли не с придворным поклоном. Двумя пальчиками сестра взяла подношение и благодарно улыбнулась, уловив запах зефира. Клайд между делом трансформировал зубчик в лакомство, а соль в сахар. С остальными испытаниями, рассчитанными на мелкую нежить, принцесса справилась самостоятельно. Уж если и были лоулендские боги монстрами, то никак не мелкими. Элтон прошел пробу 'на человечность' столь же успешно. Хотя, судя по хулиганской ухмылке, перед ритуальным прокалыванием пальца, принцу очень хотелось сделать кровь какого-нибудь зеленого или черного цвета. Но пугать и без того пуганый народ, рискуя не столько нарваться на арбалетный болт, сколько лишиться источника информации и потенциального крова, не стал.

— Еще раз прощения просим, господа краши, что не признали, — оправдался тенор, почесав искусанную кем-то мелким, но, судя по обилию красных точек, чересчур зловредным, шею и полез в поясной кошель за бляхами-пропусками.

Жетоны оказались простыми медными кругляшами на веревочках с грубо прочеканенной буквой 'Ш'. Скорее всего загадочное 'Ш' было первой буквой от названия города, а не начальной пренебрежительного именования всякого прохожего путника.

— Ладно, забыли, — небрежно отмахнулся Клайд, нацепив бирку на шею поверх уже имеющегося пестрого ассортимента бус и цепочек, делавших его весьма похожим на местного. Поправив веревку, принц спросил: — А что, стоит еще 'Головешка'? Слышал, сосиски там лучшие в Шангаре подают, а уж об огневке и говорить не буду!

— Стоит, — заухмылялась охрана, мигом принимая принца за своего парня.

Арбалеты, чуток задержавшиеся в руках после проверки, заняли места на поясах стражей. Блюдо с остатками проверочного пособия вновь исчезло где-то в недрах караулки. Одновременно на маленькой колоколенке над караулкой бухнул колокол. Похоже, он с небольшим запозданием возвещал жителей об установлении защиты города.

Привычные к сбоям в охранке и не желающие оглохнуть от рева тревожных чар, горожане просто старались не ходить по площади до подачи условного сигнала. А как колокол звякнул, начал появляться народ. Вот прошел куда-то разносчик с опустевшим лотком через плечо, промчался босоногий постреленок, зыркнув на богов любопытным глазом, прошелестела юбками парочка тараторящих кумушек, чуть не свернувших себе шеи, разглядывая троицу гостей города.

— Значит, в 'Головешку' и тронемся. Эй, а еще не подскажите, сенсава-проводника по здешним лесам самолучшего где нам сыскать? — вопросил Клайд.

— Если самолучшего, то там же. Только Кийрим теперь далече не ходок, да и щенок его обуза, — досадливо цокнул языком один из стражей, чья яркая рыжина перебивала медный блеск шевелюры Бога Мага, хоть и не была столь же густа и длинна.

— Собаку что ль воспитывает? — уточнил заинтригованный Элтон, сам бывший собачником не из последних и весьма интересовавшийся новыми породами.

— Это Унтай про внука Кийрима говорит. Один пацаненок остался, как родителей его, по ягоды ушедших, тварь какая-то в лесу задрала. Вот проводник теперь паренька от себя ни на шаг не отпускает. Далеко ходить перестал. Кто ж из серьезных заказчиков под малька подлаживаться согласится? — с сочувствием, кажется, этот самый Кийрим числился у него в приятелях, пояснил тенор. — Но вкруг города, по полям, чтоб тварей обнаглевших извести, лучше вас никто не проведет.

— Поглядим, разберемся, — рассудил рыжий маг, не давая никакого обещания. Клайд еще раз благодарно кивнул стражникам, и лоулендцы отправились в разрекламированную братом таверну.

Глава 11. 'Головешка'

'Головешка' была удостоена столь поэтичного названия в силу того, что горела почитай каждый год, но все равно восставала из пепла на прежнем месте с неизменной вывеской. Чего ж иное место искать, если обосновалась таверна на перекрестке дорог, и посетители валили толпами, а хорошая выручка покрывала затраты на систематические строительные работы?

Деревянный, но в два этажа, приземистый дом был узнаваем не только и даже не столько по вывеске. (Подкопченной, уж нарочно ли, или так с прошлого пожара осталась не ясно, большой крышке от бочки с палкой, грубо намалеванной черной и красной красками). Гул кутящего люда, исходящий из прикрытой двери и окон, затянутых толстыми слюдяными пластинами, слышался за полсотни шагов до трактира.

Клайд во всю ширину распахнул тяжелую дверь и поймал летящую в косяк кружку. Отхлебнул, довольно прижмурился и заорал, перекрывая шум:

— Ай да 'Головешка'! У порога гостей потчуют! Эй, а на закусь в меня сосиской никто не кинет?

Таверна грохнула от хохота, и в рыжего балагура со всех концов общей залы полетело сразу штук пять ароматных, сочащихся жиром и мясным соком сосисок, больше похожих толщиной на сардельки. Принц каким-то образом умудрился схапать их в воздухе все одной свободной пятерней. Три заглотнул сам, по одной великодушно выдал брату и сестре. Поощрительный грохот кружек по столам и стук ладоней стал наградой ловкачу.

— Эй, мужик, двигайте сюда да садись, места найдется, тока кружку мою верни! — прогудел здоровяк откуда-то из середины залы с лавки близ окна.

Откликаясь на зов, боги протиснулись к относительно свободному столу, за которым сидело всего двое, но такой комплекции, что рядом с ними Клайд казался ровней, а Элтон чуть худощавым.

— Гар, три огневки и большое блюдо твоих остреньких! — обвалом загрохотал приглашавший к столу, поворачивая кудлатую темную голову в сторону стойки.

Заказ прибыл всего через несколько минут: кувшин с квасом — горло от пыли с дороги прочистить, бутыль огневки и огромное с полстола блюда с толстым круглым хлебом, поверх которого была навалена целая куча сосисок, источающих умопомрачительный аромат.

— Обиды не держи, мужик, угощаю, — прогудел почти шепотом, наклоняясь к Клайду здоровяк. — Я вообще-то не злой, но как разойдусь, удержу не знаю. Вон с Файном поспорили и не удержался.

— Да уж, дурная твоя башка, Дайфар, — укоризненно хмыкнул сосед. — Ты ж той кружкой мне голову проломить мог!

— А что ты брехал про полуньявву? — сызнова начал возмущаться медведеподобный спорщик. — Не пляшет эта курва днем, тока в сумерках на дорогах к путникам приматывается! Вот вы, краши заезжие, рассудите нас!

Элтон, удивившись было прозорливости сотрапезника, запоздало присмотрелся к жетонам на груди родичей и сообразил: никакой телепатией или дедукцией тут не пахнет. На обороте жетона с буквой 'Ш', ненароком перевернувшемся у Клайда, красовался схематичный рисунок: палка протыкающая крапчатый овал. При определенной доле фантазии можно было вообразить, что сие символизирует меч, вонзающийся в чью-то мерзкую харю. А значит, бляха служила не только пропуском в город, но и опознавательным знаком профессии вошедшего. Как летописец принц не мог не одобрить практичной придумки.

— Неправы вы оба, — хохотнул Клайд, отхлебывая из кружки с огневкой, квас он щедро оставил сестре, не уважавшей чрезмерно крепких и несладких напитков.

— Это еще почему? — теперь уже насупились оба спорщика. Если до этого они смахивали на раздосадованных медведей, то сейчас больше стали походить на застрявших посередке моста нос к носу упрямых баранов.

— Плясала та полуньявва у Шангара, да отплясалась! Упокоила ее моя сестрица, пожалела, видать, когда мы к городу подходили.

Элия откусила кусочек сосиски, вполне оправдывающей съедобный аромат, пригубила острого кваску, в который явно переложили тмина, опустила ресницы и скромно улыбнулась, принимая восхищенное мужское внимание.

— Ну вот, а ты из-за дохлой девки мне чуть голову не раскроил! — показав принцессе два кулака (кажется, это была не угроза, а местный жест восхищения), буркнул Файн.

Дайфар в качестве извинения звучно хлопнул себя по ушам, потер царапину на широком плоском носу, сковырнув засохшую корку крови, и вздохнул:

— Ты ж знаешь мою медвежью натуру, наломаю бревен, а потом жалею...

— Да, как есть медвежью! Недаром твою мамку брюхатую хозяин берлоги напугал, — хохотнул сотоварищ, видимо, повторяя старую шутку. Дайфар утробно загрохотал, с готовностью подхватывая смех.

— Забавно, — мысленно обратилась Элия к братьям. — А ведь он не знает!

— Ты о чем, обожаемая? — навострил уши жадный до слухов, сплетен и вообще информации в любом виде Клайд.

— То, что он и в самом деле наполовину оборотень медвежьей крови.

— Хм... Предупредить что ли? — задался вопросом принц, движимый не столько нелепым для лоулендца человеколюбием, сколько симпатией к этому единичному экземпляру забавного бугая и исследовательским зудом: чего натворит полуоборотень, узнавший о своей двойственной натуре. Но, приглядевшись к Дайфару внимательнее, сам же и ответил: — Нет, лишнее. Что ж за мир-то такой, воистину запятнанный. Мужик оборот разве только в полной боевой ярости совершить сможет, а потом иль навек медведем останется, иль в человечье тело вернется, а все одно вскорости загнется от излома тонких каналов. Пусть уж ему за всю жизнь случая шкуру поменять не представится.

Рассуждения мага, имеющего своей оборотной формой гигантского медведя и знакомого с магией Сельдитэльма, родичи приняли к сведению и сосредоточились на более важном сейчас деле: перекусить и узнать, где отыскать проводника Кийрима.

— Если женщина такого богатыря уродила, то кто больше от той встречи напугался, я бы об заклад биться не решился, — ухмыльнулся Клайд, двигая разговор в нужное лоулендцам русло.

— Да, мамуля моя — чудо! — разулыбался Дайфар, гордо расправив плечи. — Одна меня, без папки на ноги поставила, на сенсава выучила. В работе-то этой, вам ли господа краши не знать, одних мускулов да топора мало!

— В здешних краях часть людей с даром чуять кое-кого из темных, чаще нежить и нечисть, рождается, они в телохранители, проводники или охрану обозов идут. Доходная и почетная работа, — дал справку рыжий бог и радостно загудел, даже не думая делать тайну из своих расспросов:

— О, так ты тогда, небось, и Кийрима знаешь?

Те, кто знать пожелает и шепот расслышат, а так, когда при всем честном народе и громко вопрошаешь, словам значения мало кто придает.

— Как не знать, дядька Кийрим меня вместе с Файном и натаскивал по-соседски! — ударил кулаком в грудь здоровяк и в честь дорогого учителя осушил сразу половину кружки с огневкой, которую Элия даже пробовать не стала, слишком острый запах перца, хрена и трига шибал от этого напитка в нос. Утолив жажду, Дайфар принялся разглагольствовать. — Лучшего проводника да сенсава во всем Шангаре не сыскать! И пацан его, Гейро, тоже чуткий мальчонка, да токмо хилый пока, ну да ничего, откормится. Вы, краши, небось, Кийрима нанять хотите для талуриза вкруг города? Дело, дело! Дядька знает, где эта погань таится. Горсть монет сыпанете, зато время сбережете, а в вашем труде дневной свет куда как ценнее, особо теперь, когда полуньяввы чуть ли не средь бела дня выплясывать стали. Завтра, глядишь, умертвий полезет или иная дрянь!

Файн кивал в такт рассказу приятеля, будто подписывался под каждым его словом и методично лопал сосиски. В результате, количество крепких напитков на единицу закуски у него значительно превосходило такое же соотношение у поддатого приятеля, поэтому здравых мыслей в голове нашлось много: целая штука.

Пошлепав губами, Файн обмолвился:

— После того, как его дочка с мужем погибли, Кийрим дом продал, тут в 'Головешке' комнату снимает, скоро спустится ужинать, если с заказом не ушел...

— Хо, и верно! Мы враз узнаем! — оживился пуще прежнего Дайфар и заорал: — Гар, а Кийрим у себя иль заказ в городе прихватил?

— Тута, — заорали столь же громко из-за стойки и, бухнув в потолок чем-то вроде дубинки для выпроваживания особо засидевшихся клиентов, завопили, в легкую перекрыв весь шум битком набитой таверны. — Эй, Кийрим, тебя кличут, ужинать идешь?

В ответ не заорали и ничем в пол бить не стали. Зато спустя пару-тройку минут с боковой лесенки, ведущей из общей залы на второй этаж, где сдавались комнаты, спустился крупный, хоть и не такой массивный, как потомок медведей-оборотней, наполовину седой, бородатый мужик с сердито насупленными бровями и тощий пацаненок. Худющий, замурзанный настолько, словно мылся прошлым летом, заросший так, что ясные глазенки лишь проблескивали из-за завесы волос. Опрятная, пусть не новая одежда старшего и та покровительственная забота, с которой его узловатая рука лежала на плече ребенка, являли собой ощутимый зрительный контраст с одежонкой и видом внука.

Элия чуть прижмурилась, разгадывая загадку, и довольно улыбнулась, отыскав ответ. Даже за защитной стеной периметра, призванной охранять нутро города от темных тварей, здесь в таверне спокойно закусывали, а может, и присматривали более калорийную закуску двух вампиров да ночной охотник. (Тварь, поглощающая жизненную силу жертв.) И никто из людей, даже сенсавы, натасканные на нежить, не мог учуять опасного соседства могущественных темных, сделавших охраняемый город своими владениями, или уж, говоря более прозаично — пастбищем. Учуять то не могли, но, кое-кто явно догадывался. К примеру, бывалый проводник Кийрим. Оттого и прятал свое самое главное сокровище — внука — под слоем грязи и неказистой одежды, оттого и таскал всюду с собой, чтобы не достался он на поживу тварям.

Лавка тяжело скрипнула, когда на нее присел проводник, подтолкнув вперед себя пацаненка. Тот оказался зажат между Файном и дедом. Про заказ никто не кричал, однако молодой и крепкий мужчина-подавальщик опустил перед посетителями кувшин с квасом, две кружки, да все те же сосиски с хлебом, в нагрузку прибавил кус сыра и чугунок с какими-то тушеными овощами.

Паренек, зыркая любопытными глазами на соседей по столу, вдохновенно принялся за еду, наглядно доказывая, что его худоба никоим образом не является следствием жестокого уморения голодом. Лопал мальчишка за троих взрослых, вот только, если у пацана не было глистов, то, отчего все съеденное никак не желало преобразовываться в мышечную и костную массу, оставалось одной из великих тайн Мироздания.

Кийрим разглядывал лоулендцев исподлобья, не то чтобы с подозрением, но спокойно-недоверчиво. Скорее всего, так он смотрел на каждого, кто не числился у сенсава-проводника в проверенных друзьях-приятелях. Однако, как приметил жетоны крашей, во взгляде добавилась толика интереса. Доверяй — не доверяй, а спать под крышей, есть, да внука кормить надо. Пришлые же, коль интересовались им, могли предложить недурной приработок. Отхлебнув кваса и отправив в рот сосиску, Кийрим молча ждал. Если от него что-то надо, пусть первыми разговор и начинают!

В это же время дверь в таверну распахнулась. На пороге нарисовался парень. Пусть чистый и опрятный, даже вроде в форменной, зеленой, цвета больного кузнечика, одежде, но такой нескладно-пучеглазо-необаятельный, что сразу становилось понятно, за какие заслуги его избрали на должность посланца городского совета Шангара. (Именно это звание он провозгласил визгливым, как ножовка, тенорком.) Штаны его на попе имели столь причудливую конфигурацию, будто их обладатель успел справить нужду, не снимая костюма, как минимум пару раз. Но финальным аккордом образа был запах! Когда в нос Элии пахнул удушающий аромат чего-то, находящегося в ближайшем родстве с дохлыми лошадьми, вместо одеколона, боги решили единогласно: жрать такое никто из созданий ночи не станет, даже близко подойти, чтоб прикончить, побрезгует. Воистину, на такого 'посранца' не соблазнилась бы ни одна тварь, обладающая мало-мальски развитым эстетическим чувством и обонянием.

Посланец, назвав во всеуслышание свою должность, с пары подскоков на месте осмотрел зал, затем прогарцевал, нелепо закидывая ноги, к столу, где ужинали трое лоулендцев со товарищи и выдал:

— Светлого вечера, да обойдет вас стороною касание тьмы, господа краши. Совет, согласно уговору с гильдией, шлет аванс за работу. Остальное по завершении талуриза и отчету!

На стол, у блюда с сосисками и кувшинами, бухнулся толстенький мешочек. Не дожидаясь никакого ответа или благодарности, гонец развернулся и удалился столь же нелепым образом, как появился.

Лоулендцы перестали задерживать дыхание и переглянулись с некоторой оторопью. Известие о том, что их, не спросив даже формального согласия, подрядили на чистку окрестностей, все разговоры о которой для богов были не более чем прикрытием для намерения заполучить проводника, малость удивило. Что уж говорить об уплате аванса.

Клайд распустил завязки на мешочке и выпустил на стол горку серебра. Мины сотрапезников — завистливо-восхищенные показали: оплата более чем щедра и, не нарушая избранного для игры имиджа, от работы не отказаться, а коль откажешься, будут трудности с поиском и завоеванием доверия проводника.

— Что будем делать? — спросил мнения родичей рыжий, пересыпая монеты в кошель, но пока не затягивая узла.

— Талуриз вкруг города, — повторила слова Дайфара принцесса, поправляя так и не снятую в помещении широкополую шляпу. Слишком уж усердно пытался заглянуть под ее поля внук Кийрима. — Кажется, это означает зачистку окрестностей от нежити.

— Ею самую, — хмыкнул сплетник. — Тайле изе — свет очищающий — словечко из лексикона крылатых получило новую жизнь.

— Значит, сейчас будем нанимать нашего проводника, — решил Элтон и обратился к оному:

— Помочь заезжим крашам не желаете, господин? Нам тебя, как лучшего проводника да сенсава рекомендовали! За наградой не постоим!

— Отчего же не помочь, коль по совести рассчитаться хотите, — степенно кивнул Кийрим, не показывая внешне, что впечатлен авансом и испытывает нужду в деньгах. — Только сразу скажу, я без ученика, в преемники его готовлю, не хожу! Уговоримся?

— Отчего же не уговориться, бери пацана, пусть науку постигает, — в тон проводнику ответил Клайд. — Талуризом, как солнце встанет, поутру займемся.

— Это правильно, — согласился Кийрим с яростным ожесточением, обхватив кружку обеими руками. — Много у стен Шангара темных тварей развелось, давно пора извести нежить, от людских страданий и крови силу набирающую.

Такое яркое бешенство и горькое отчаяние — след застарелой боли — в этот миг явственно проглянули сквозь образ неторопливого, рассудочного мужчины, что сразу стало ясно: торгуется и рассуждает проводник только для вида. Чтоб уважение к себе не потерять. На многое готов он ради уничтожения тех, кто виновен в сиротстве мальчишки-внука, который сидит сейчас рядом с ним, а не лежит в постели в родительском доме. А более всего боялся достойный сенсав лишь одного: того, что однажды окажется не способен заслонить пацана от угроз этого мира.

— А еще мы хотели уговориться с хорошим проводником, чтоб довел нас до затонувшего города крылатых, — промурлыкала Элия, сразу намечая будущий план.

— Ходил я в лес, сам искал то озеро, много про него чудесного говорят, да только как определить, которое из озер то самое? — откровенно ответил Кийрим, оглаживая подрастрепавшуюся бороду. — Там их, озер, как пальцев на руке, пять и похожи друг на друга, точно близнята. Не угадаешь нужного. До озер проводить не великий труд, коль от лесных тварей есть силушка отбиться, а дальше...

— Дальше мы уж своим способом искать будем, — закончил за человека Клайд, довольный предварительным уговором, поднял кружку и стукнул о верх кружки проводника, будто подписывал контракт. Опытный сенсав поднял свою посудину и тоже грохнул по кружке принца, скрепляя устный договор.

Дайфар заорал Гару, требуя еще огневки и громогласно заявляя, что они с Файном тоже хотят на талуриз хоть глазком поглядеть, а уж о путешествии к потонувшему городу крылатых и подавно, можно сказать, сызмальства мечтали! Выдувший уже пару кувшинов забористой браги Клайд весело подтвердил, что таких напарников, как их новые приятели, поискать, а значит, на талуриз все вместе пойдут поутру! Крепкие руки, оружие держать способные, никогда лишними не будут.

Подавальщики принесли еще пять кувшинов огневки, заодно спросили насчет комнат на ночь и получили аванс из кошеля совета. Элия оценила степень боевой готовности братьев опустошить емкости до дна и продолжить веселье по нарастающей, вплоть до девочек, песен и заканчивая полным бесчувствием, тихо встала и выскользнула за дверь. После спертого воздуха 'Головешки' вечер казался относительно свежим.

— Ты далеко, обожаемая? — Догнала ее веселая мысль брата-летописца.

Проветрюсь, осмотрюсь, а вы развлекайтесь, мальчики, — ответила принцесса.

Стемнело уже в достаточной мере, чтобы народу за улицах ощутимо поубавилось и внешняя убогость построек перестала бросаться в глаза. Опостылевшую шляпу богиня сняла и несла в руке. Что до грязи и пыли на деревянной или земляной мостовой, то малое заклятье левитации, с успехом имитирующее шаги, спасало богиню от неизбежной чистки обуви и необходимости выдирать полусапожки из отбросов. Но, наверное, стоило еще накинуть чары невидимости. Об отсутствии таковых Элия почти пожалела, когда поняла, что ее преследует трое. Даже не приглядываясь, принцесса почувствовала: за ней по пятам идут любители экзотической закуски из 'Головешки'.

Раздосадованная Элия собралась уже швырнуть в тупых надоед каким-нибудь малоприятным заклятьем, но тут прямо перед носом совершающей вечерний променад богини на мостовую мягко спланировал юноша.

Его поклон был изящен, одежды шикарны, а приветственная улыбка ясно демонстрировала (понятное дело, лишь знатокам) принадлежность к вампирской расе. Одновременно с театральным явлением вампира, сзади, почти с поворота улочки, зазвенел отчаянный детский голосок:

— Госпожа-краш, за вами вампиры следят! Спасайтесь, я их задержу!

'Четыре', — мысленно увеличила принцесса счет кравшихся за ней от трактира личностей за счет малолетнего внучка Кийрима, почему-то не обнаруженного ранее. И добавила — 'пять', — включив до кучи в ряды преследователей молодого клыкастого красавца, чья приглашающая улыбка стала несколько озадаченной.

В большей мере ради поддержания репутации крашей, в меньшей степени вымещая досаду за сорванный променад, богиня развернулась к паре вампиров и ночному охотнику. Ласковая улыбка мелькнула по лицу красавицы, с пальцев сорвалась 'сеть раздора'.

Преследователи разом позабыли про намеченную жертву, сцепившись в смертельной схватке. Элия предоставила внучку проводника возможность добежать до 'госпожи-краша', обогнув кучу-малу из клыков, когтей и тел по широкой дуге. Обнаженный серебряный кинжал в руке пацаненка свидетельствовал о серьезности намерений защитника.

Богиня небрежно пихнула героя себе за спину и глянула на юного представителя древней расы. Тот заинтересованно глазел на свару, отложив знакомство с прелестной незнакомкой ради созерцания кровавого мордобоя. Последнее, впрочем, не являлось ничем удивительным для созданий множества рас мужского пола. Смазливых девиц везде навалом, а хорошая драка — такая редкость!

— Они будут биться до смерти, не стоит встревать, — между делом бросила принцесса мальчику и озадачила молодого клыкастика вопросом. — А что именно хотели вы, дорогой лорд?

— О, пригласить прелестную леди-краша на бокал вина в нашу резиденцию, — шустро сориентировался вампир, давно уже спрятавший клыки за полными губами. — Коль вы уже расправились с преследователями и более не нуждаетесь в защите.

— Это лорд Тэйв, его папа член городского совета, — шепотом, прозвучавшим неожиданно громко в секундной паузе между яростными криками дерущихся, забивших друг другу рот ошметками собственной плоти, пояснил паренек из-за спины прекрасной леди. Ради охраны одинокой дамы выбрался 'юный герой' из таверны в ночь, рискуя навлечь на свою голову неизбежный гнев деда.

'Забавно', — мысленно оценила Элия нахальство вампирского сопляка и с насмешливой вежливостью отказалась:

— Благодарю, лорд Тэйв, но мне следует поспешить назад в 'Головешку', дабы поскорее вернуть своего верного рыцаря деду в целости и сохранности. А там уж, господин Кийрим пусть сам ему уши обрывает.

Пацаненок за спиной принцессы засопел и зафыркал, но опровергать правдивость ее слов не кинулся.

— В таком случае позвольте сопроводить вас до дверей сего заведения, — галантно предложил вампир с очередным поклоном и почти театральным взмахом короткого (чтоб уличная грязь не пачкала) плаща.

Юнец самоуверенно решил, что женщина не распознала в ночном прохожем клыкастое отродье. Ведь маскировался же их род все эти века, безбедно живя в стенах Шангара и храня его для своих личных нужд. Они даже заботились о людях, время от времени уничтожая особо ретивую нежить, грозящую серьезно уменьшить народонаселение. Подрыва кормовой базы вампиры терпеть были не намерены. Родичи Тэйва не боялись чеснока, дневного света или соли, спокойно касались серебра. Они мало-помалу проникли во властную городскую верхушку, и давно уверились в своей почти полной неуязвимости и безнаказанности. Однако, кое-какую осторожность все еще сохраняли и пока не объявляли людям открыто о своей сути. Слишком хлопотно было бы утихомиривать испуганных горожан, гораздо проще было использовать их для своих нужд втихую.

— Позвольте узнать имя прекраснейшей из крашей, — любезно осведомился юный щеголь.

Прелестная девушка с какой-то задумчивой досадой помяла в пальчиках шляпу и односложно ответила:

— Элия.

Впрочем, краши никогда не называли своих полных имен. Темной дряни, способной использовать имя врага ради причинения ему вреда, в мире всегда было вдосталь.

— Что привело вас в нашу глухомань? — продолжил светскую беседу Тэйв, галантно поддерживая собеседницу под локоток.

Парнишка недовольно сопел где-то с другого бока чуть позади прекрасной дамы. Кинжал в ножны, кстати, так и не убрал.

— Исключительно исследовательский зуд, — столь же светским тоном, исключительно уместным в потемках на грязной улочке, поведала принцесса. — Мы с братьями интересуемся историей Сельдитэльма. И мечтали побывать у затопленных развалин столицы сальтил. Заодно, коль в вашей глухомани такой дефицит крашей, подзаработаем на талуризе. Нас уже нанял городской совет.

— Деда завтра с утра крашей поведет, — гордо вставил приосанившийся Гейро.

— О-о? — к удивлению Элии искренним интересом, в котором не было ничего от гастрономии, зажглись глаза юного вампира. — Умоляю простить мою навязчивость, но, признаюсь честно, я и сам изучаю историю Сельдитэльма. Мне бы хотелось присоединиться к вашей компании. Я готов возместить все расходы по найму проводника и ваши услуги, как крашей.

'Вампир интересуется историей мира, который погубили его предки. Куда катится мир? Может, к возрождению?' — мысленно хмыкнула Элия и вслух заявила: — Думаю, лорд Тэйв, мы договоримся. В 'Головешке' обговорим условия с братьями и проводником.

Эмансипация еще не докатилась до Сельдитэльма, потому вампир лишь коротко кивнул, принимая необходимость переговоров с мужчинами-коллегами красавицы.

— А зачем нам вампир? — удивился Элтон, когда, еще не переступая порога, сестра коротко доложилась о клыкастом бонусе, прихваченном с короткой прогулки.

— Как зачем? Искать озеро! Если темным созданиям местного разлива по-прежнему плохо у руин Сельдитэльма, то иметь такое под рукой в качестве детектора — самый лучший способ форсировать поиск, — удивленно пояснила принцесса.

— Никогда не переходи дорогу Богине Логики. Она способна заставить тебя делать добровольно самые противоестественные вещи. То же относится к Богине Любви. А значит, наша сестра — самый опасный из возможных врагов, но зато и друг наилучший и самый полезный! — с пьяным весельем (огневка гладко пошла на старые дрожжи) провозгласил Клайд мысленный тост и осушил очередную кружку до дна в честь принцессы.

Увидев на пороге 'Головешки' Элию, лорда Тэйва и своего мальца, отпросившегося якобы по нужде, Кийрим втянул воздух сквозь зубы и невольно сжал расслабленно лежащую на столешнице руку в кулак. Лохматые брови деда сошлись на переносице. Принцесса же и вжавший голову в плечи мальчонка, предвкушающий нагоняй, вернулись к столу.

— Спасибо вашему внуку за компанию, подышала свежим воздухом. У дверей 'Головешки' он и то посвежей, чем внутри, — заулыбалась богиня, благодарно кивая проводнику. Сжавшаяся в кулак рука деда разжалась. Одно дело врезать малолетнему негоднику, чтоб ночью по городу в одиночку не шлялся, а другое — подзатыльник играючи дать за то, что хвостом вслед красивой даме за порог поперся. — Кстати, лорд Тэйв изъявил желание сопровождать нас в поисках руин, а также присутствовать при ритуале. Возможно, его отец хочет убедиться в том, что деньги из городского бюджета будут потрачены с пользой?

— Еще бы, а мы-то уж удивлялись, чего они голый аванс без условий вручили. Неужто так забоялись, что вы, господа краши гильдейские, поутру из Шангара уйдете до заказа? — хохотнул Файн, погладив себя по крепко набитому и налитому брюшку. Ремень уже давно был распущен, и штаны держались исключительно на барабанном натяжении пуза. Перед знатными лордами сенсавы отродясь спин не гнули и никакие расфранченные сыночки члена совета не могли заставить мужчину вскочить с лавки и начать подобострастно гнуть спину.

— О, городской совет полностью полагается на честь крашей, — подпустил меду в голос Тэйв, разглядывая компанию, к которой привела его красавица. Все, не считая деда и пацана, выглядели грозными и сильными бойцами, как краши, так и сенсавы. Особенно краши. Если уж их хрупкая с виду напарница щелчком пальцев за мгновение умудрилась покончить с тройкой врагов, то мужчины явно были еще опаснее. Да и деда, как спустя несколько секунд решил юный вампир, безобидным старичком назвал бы лишь слепоглухонемой идиот.

Не пожелав присаживаться среди шумного быдла, вампир еще раз окинул беглым взглядом потенциальных попутчиков и подтвердил предварительный уговор с Элией:

— Что до поисков заброшенного города, то это исключительно мое горячее желание, ради осуществления которого я готов щедро оплатить труд проводника и сопровождение крашей.

— Сенсавы с нами идут, — вставил Клайд, с задумчивой ухмылкой изучая молоденького вампирчика, хреново косящего под человека.

— И работу сенсавов тоже, — легко включил в договор двух могучих пьянчуг Тэйв, не привыкший считать монеты.

— Договорились, — звучно хлопнул по столу ладонью Клайд и проинструктировал нового члена команды: — Завтра с утра к 'Головешке' приходи. После восьми выходим.

Вампирчик понятливо кивнул, галантно попрощался с прекрасной дамой, вновь скрывшей прелестное лицо под полями шляпы, и слинял из духовитой таверны.

Пацаненок, под шумок шмыгнувший на лавку, почти не обращал внимания на ход переговоров, он смотрел на Элию во все глаза. Та, не соврав ни пол словечка, ухитрилась не сказать ничего о том, что случилось в городе. И так гладко у нее все вышло, что мальчишка только головой тряс, пытаясь сообразить, как же так получилось. Ловко, как с теми загадочными чарами, которые темных тварей меж собой биться заставили. Одно движение ручкой и готово. Да, могущественные люди краши!

Внук проводника подавил завистливый вздох и очень захотел поскорее вырасти и податься в истребители нечисти, чтоб так же уметь. А может, вдруг такое случится, в одной команде с ними биться. Паренек, разомлевший в тепле, после уличной прохлады и пережитых волнений задремал прямо на лавке, привалившись боком к деду, и во сне он был героем, и это он защищал людей от темных выродков, и ему благодарно улыбалась сероглазая красавица.

Глава 12. О снах, талуризе и прочем

Сны не всегда бывают полны радости и света. Титул принцессы Лоуленда не страховка от ночных кошмаров. Даже если тебя любят и балуют родственники и ничего трагического в жизни реальной с тобой не случается, ночной ужас способен проникнуть в спальню и одарить неприятным видением. Таким, от которого просыпаешься со вскриком, в холодном поту и с бешено колотящимся сердцем. А потом долго лежишь, прячась с головой под одеялом, боясь высунуть наружу даже пальчик, словно боишься, что ужасный кошмар еще прячется где-то в комнате и, стоит тебе обнаружить себя, накинется с новыми силами. Но часики на маленьком столике успокаивающе тикают, понемногу страх отпускает, ты высовываешь из-под одеяла нос, ладошку, наконец, ложишься поудобнее, веки тяжелеют и сон, добрый, ласковый, светлый смывает налет, оставленный своим темным предшественником.

Словом, кошмары для Бэль редкостью не были, от самых страшных она даже прибегала спасаться к старшим родственникам Лейму или Элии. Прибежать среди ночи с такой проблемой к Нрэну даже наивной эльфийке в голову никогда не приходило. А может быть и зря? Отловил бы великий воитель негодный кошмар, да изрубил на кусочки, чтоб неповадно было пугать маленьких сестренок.

Но в этот раз страшный сон пришел другой. Мирабэль привиделось, будто она снова сидит на сливе в саду и кидает косточками в черноволосого мужчину. И все начинает повторяться. Тот сердится, стряхивает разбойницу с дерева, хватает за руки горячими, такими горячими, что даже сквозь ткань рукава рубашки они обжигают, ладонями и наклоняется. Его лицо с серыми, нет, не серыми, а будто полными расплавленного серебра, в который добавили искорки витаря, глазами, все ближе, ближе. Бэль видит каждый волос в пряди, спадающей на лоб, резкий выступ скул, чуть обветренные губы. Сердце бьется так, словно сейчас разорвется, дыхания не хватает, накатывает то жар, то холод, и нет ни сил, ни желания бежать. 'Я сейчас умру', решает девушка и просыпается.

Одеяло и простыня оказались скомканы, как если бы принцесса именно на кровати пыталась убежать от страшного преследователя. Бэль стало жарко и страшно. Было совершенно непонятно происходящее. Она проснулась, но, кажется, даже теперь продолжала видеть те серые глаза, а кровь не желала умерить свой бег. Горели огнем щеки, а тело бил озноб.

'Я, наверное, заболела, простудилась вчера, когда читала до вечера в саду у ручья', — решила юная принцесса. На всякий случай попробовала сглотнуть, в пересохшем горле запершило.

'Точно, заболела, поэтому и увидела кошмар!' — с облегчением от того, что подыскала подходящее логичное объяснение происходящему, Бэль малость взбодрилась и вылезла из кровати.

Прошли уже те времена, когда ее сон в кресле рядом караулила нянюшка. Одна из горничных спала в соседней комнате на тот случай, если юной госпоже что-то понадобится среди ночи. Но своей привилегией будить Орин и Мартилу девушка никогда не пользовалась.

Чувствуя себя очень взрослой и самостоятельной (разве не она вчера ходила к брату в университет, читала серьезные монографии, сопровождала Элию в Храм Любви и даже немного помогла?), Мирабэль как была в ночной рубашке подошла к маленькому столику у окна и отдернула штору.

Лунного света, посеребрившего столешницу, востроглазой эльфийке хватило, чтобы видеть ясно, как днем. Бэль откинула крышку личной шкатулки целительницы и вытащила из нее маленький, с грецкий орех, круглый шарик из прозрачного камня. Это не был кварц или хрусталь. Волшебный минерал кальдор словно хранил толику тепла касавшихся его пальцев и никогда не остывал до конца. Сейчас он был лишь чуть прохладнее кожи рук. Девушка взяла шарик и зажала его между ладонями. Подержала положенное время и чуть-чуть дольше, раскрыла горсть. Шарик светился нежно-розовым светом, а никак не красным с синими прожилками, свидетельствующими о простуде.

'Розовый', — озадаченно прошептала Бэль себе под носик.

Шарик-диагност, используемый начинающими целителями, как помощник для распознавания недуга, выявил лишь небольшое нервное расстройство. Никаких признаков недуга физического цветовая индикация не показала.

На всякий случай начинающая целительница положила шарик на стол, дождалась, пока он снова станет абсолютно прозрачным, и повторила процесс диагностики. Результат остался неизменным.

'Розовый', — повторила эльфийка, прикусила губку, подергала себя за прядку, выбившуюся из ночной косы-колоска, заплетаемой горничными на совесть, чтоб утром не возиться с расчесыванием рыжей копны часами, и облегченно улыбнулась:

— 'Ну конечно, розовый! Я же вчера читала, такое бывает при прорыве-обретении сути! И кошмары тоже!'

Успокоенная, или почти успокоенная собственным объяснением, Бэль убрала шарик, задернула шторы и вернулась в кровать. Прилегла и вздохнула о том, что Элия покинула Лоуленд, а значит, не с кем будет поутру поделиться своими страхами и снами. Рассказывать о кошмаре кому-то из братьев почему-то не хотелось. Юная принцесса повернулась на другой бок, подложила ладошку под голову и задремала. Не отдавая себе отчета, на грани между явью и сном юная богиня почему-то пожелала повторения 'страшного видения' про сливовый сад и незнакомца.

Элии сливы и какие иные фрукты, вроде бананов, не снились. Герцог Лиенский, впрочем, тоже. Сие несомненно свидетельствовало об абсолютном душевном здоровье и крепкой психике Богини Логики, не свихнувшейся за десятилетия тесного общения с безумным исчадием Лиена.

Однако, сказать, что принцессе удалось отменно выспаться без помех тоже было нельзя. Отдельных апартаментов на всех лоулендцев в 'Головешке' не нашлось, и пусть у каждого родича имелась персональная кровать, но пространство, в котором оные были установлены, все равно оставалось общим. А значит, громоподобные звуки храпа разносились привольно. Только Кэлер мог бы в одиночку перехрапеть слаженный так, будто братья репетировали часами, дуэт Клайда и Элтона. Толкание и чмокание на перебравших принцев сроду не действовало. Удушение подушкой Элия сочла слишком кардинальным методом, поэтому, промучившись несколько минут, сплела личное заклятье заглушки и спокойно заснула.

Поутру богиня, не дегустировавшая местных напитков крепче кваса, поднялась буквально с первой розовой полоской рассвета и с мстительной безжалостностью растолкала братьев-бухариков. Клайд, будто и не пил вчера ни полглоточка, вскочил омерзительно веселым и бодрым. Элтон, чья голова малость гудела от крепкой огневки, втихую прищелкнул пальцами, накладывая припасенные с вечера опохмельные чары.

Когда все трое лоулендцев, работавших под легендой крашей, выбрались в коридор, там как раз разыгрывалось занимательное представление. Всклокоченный Кийрим таскал за ухо удивительно чистого, причесанного внука и осыпал его отборной и выборочной (ни одного матерного словечка не звучало) бранью. Проводник был в бешенстве от одолевшего его страха. Пацан, совершенно не понимающий, с чего это обычно снисходительный к проказам любящий дед так озверел, тоненько поскуливал. Из синих с зелеными ободками глазищ, сиявших на личике-сердечке, катились крупные слезы.

— О, вот и господин Кийрим с внучком, — бодро и весело, будто не замечая неприглядной сцены, провозгласил Элтон и хлопнул проводника по плечу той руки, что сжимала ухо пацана. Да так удачно хлопнул, что рука мужика непроизвольно разжалась и повисла плетью, а паренек, не будь дураком, метнулся за спину Элии. Вчера уж успел проверить, насколько это место надежным оказалось. А что бы и нет? Даже принцесса Мирабэль там всегда от рассерженного Нрэна скрывалась!

— Светлого утречка! Готовы к талуризу? — подержал игру брата Клайд, подпирая Кийрима со второго бока так, что сходу броситься к внуку для продолжения воспитательных мероприятий тот всяко не мог.

— Потому и поднялись ранешенько, — малость остывая, буркнул проводник.

Элия прищелкнула пальцами и попросила родичей даже не мысленно, а взглядом оставить ее наедине с Кийримом и его мальчишкой. Доверяя сестре, братья объявили, что отправляются добывать завтрак и утопали, бросив на проводника почти сочувственные взгляды. Им ли было не знать, как умеет промывать мозги Богиня Логики? Такое сложно желать даже врагу, чего уж говорить о будущем соратнике.

Дождавшись, пока Элтон с Клайдом начнут спускаться по лестнице, принцесса тихо проронила:

— Стоит объяснить мальчику необходимость маскировки. Он не глуп, поймет и не будет нужды в ругани.

— Да я ему уж столько раз говорил, чтоб не смел прихорашиваться, добычу для тварей из себя делать, — в сердцах рубанул здоровой рукой по воздуху взволнованный дед.

— Да кто прихорашивается? Я только причесался, да рубаху новую надел. На старой уже одни дырки остались! — запальчиво выкрикнул пацаненок, выглянув на миг из-за спины заступницы, и чуток покраснел, явно показывая, ради кого это он ринулся по утру марафет наводить.

— Говорил, да не так, — с легкой, но почему-то необидной усмешкой, сказала Элия. Развернувшись к мальчику, принцесса присела на корточки. Ее глаза оказались даже ниже, чем у ребенка: — Малыш, дед боится за тебя потому, что ты очень красив.

— Я? Да будет вам, леди-краш, — вспыхнув от корней волос до кончиков пальцев, потупил дивные очи пацаненок.

— Красив. Я не хвалю тебя, лишь объясняю. В красоте и уродстве лица нет никакой заслуги или вины того, кто им обладает. Однако, милая мордашка — приманка для многих темных тварей. Потому дед пытается скрыть от них тебя, уберечь до поры, пока ты сам не научишься защищаться. Чумазое личико, старая одежонка и лохматая голова — неплохая хитрость, — коротко изложила основные методы маскировки богиня. — Мы отправляемся на опасное дело, и лишний манок для нежити нам ни к чему. Понимаешь?

— Теперь понимаю, — смущенно промямлил паренек и пылко пообещал: — Я вас не подведу, я сейчас все как было верну! Только в городе не оставляйте!

Мальчишка вихрем промчался по коридорчику таверны и хлопнул дверью, скрывшись в комнате. Кийрим беспомощно пожевал губами:

— Я ж ему тоже самое втолковать пытался, а он в крик.

— Может, ему были нужны чуть-чуть другие слова? — утвердительно предположила Элия и, не дожидаясь благодарности, стала спускаться в нижний зал к трапезничающим братьям.

Что удивительно, кушали принцы не в одиночестве. За широким столом заправлялись и двое вчерашних знакомцев: Файн с Дайфаром. Сенсавы никаким похмельем не страдали. Мужики лопали разогретые сосиски вприкуску с хлебом и сыром за обе щеки с катастрофическим для запасов 'Головешки' рвением.

Побыстрее, пока еще оставалось хоть что-нибудь кроме пустых мисок и выскобленных досок столешницы, Элия присоединилась к компании.

— Ну как, сестрица, спасла пацана? — забросив в рот сразу три сосиски и еще круг чесночной колбасы сверху, пристал с расспросами Клайд. Как при этом он умудрялся не походить на жадного хомяка, говорить внятно и не брызгать вокруг слюной вперемешку с кусками пищи, было личным секретом бога.

Выбрав самую крупную и поджаристую сосиску из придвинутого Элтоном блюда для умилостивления источника информации, Элия принялась жевать, ограничившись в качестве ответа коротким кивком. Талантом брата к членораздельным переговорам с набитым ртом принцесса не обладала.

Чуть погодя явилось и доказательство успешного завершения спасательной миссии. Дед спустился в зал таверны вместе с внуком. Причем рука Кийрима покровительственно покоилась на плече вновь запачканного мальчонки, а тот даже не пытался ее сбросить. Между родственниками вновь был установлен если не мир, то крепкое перемирие.

К концу завтрака, когда на столе оставалось лишь несколько крошек, в почти пустую поутру 'Головешку' прибыл Тэйв при оружии и с дорожной сумкой. Будь ты хоть десять раз сын члена городского совета и сто раз вампир, а франтоватые одежды, отправляясь на талуриз, следовало оставить в городе. Работа предстояла грубая и, даже если непосредственного участия в ней принимать Тэйв не собирался, имелся превеликий шанс не то что слегка запачкаться, а измараться по уши в разнообразных субстанциях. Поэтому одежду лорд подобрал весьма практичную. Плотная ткань красно-бурого и блекло-зеленого оттенков идеально подходила для маскировки в лесу близ Шангара. Широкополая шляпа затеняла лицо, защищая от прямых ударов солнечного света и наглых веток. Для бодрости Тэйв хлебнул одного эликсира из папиных запасов, потому обычной утренней вялости не отошедшего ко сну вампира не испытывал.

От трапезы Тэйв вежливо отказался, сославшись на то, что успел позавтракать в отцовском доме (чем или кем, вампир, во избежание конфликта интересов, благоразумно не уточнил). Поэтому через несколько минут шумная ватага вывалила из таверны на деревянную мостовую и устремилась к городским воротам.

Их только-только отомкнула знакомая лоулендцам по вчерашнему вечеру стража. Тут-то, после шумных приветствий между знакомцами из сенсавов и охранников, Клайду припомнили его оброненное обещание поглядеть на магическую защиту стен. А то мало ли, что может с крашем, на талуриз отправляющимся, случится? Вдруг некого уж просить о помощи будет? Гильдейские, они в своей постельке редко помирают!

Почесав бороду, принц еще разок повнимательнее оглядел грубое плетение примитивной сетки защитного периметра. На пальцах загорелся малиновый огонек. Клайд протянул руку и дернул что-то невидимое на уровне первого из замыкающих брусьев. Воздух вздрогнул, дрожь отдалась даже в землю, гася избыточные колебания отлаженного заклятья.

— Все, теперь вовремя закрываться будет, — уверенно пообещал Бог Магии.

— Это ж как? Глянул, чего-то незримое дернул и все? — недоверчиво ляпнул рыжий Унтай и зевнул во весь рот.

— Крашам виднее, чего и как, — попытался оправдать деяния мага, хоть и без особой уверенности, начальник дребезжащим тенором.

— Знаешь байку, — ничуть не обидевшись на такое недоверие, ухмыльнулся в бороду Клайд. — Пришел к костоправу скрюченный ювелир. Тот на него глянул, подошел сбоку, ткнул пальцем куда-то в спину, ювелиру враз полегчало. Костоправ цену за лечение называет, а ювелир возмущается: один раз ткнул и горсть монет, за что? Ну а костоправ ему и отвечает: Ткнуть — не велика премудрость, главное — знать, куда ткнуть!

— Извиняй, господин краш, твоя правда, — хохотнул Унтай и первым поспешил распахнуть створку перед компанией.

Идя по пыльной дороге, петляющей в красном бурьяне, боги подыскивали лучшее место для ритуала, призывающего нечисть. В общем-то, заклятье, подходящее для талуриза, можно было с равным успехом творить везде. Имелась лишь парочка дополнительных условий: во-первых, стоило встать с удобством, чтоб иметь хороший круговой обзор и твердую почву под ногами, во-вторых, встать так, чтобы таящаяся у города нечисть не сидела по своим ухоронкам слишком далеко от намеренной ее уничтожить компании. А то пока дождешься припоздавших тварей, ночь настанет! Боги же хотели сделать побочную черную работу по-быстрому и взяться за свое дело — поиски развалин столицы крылатых.

Клайду, как самому профессиональному магу, Элтон и Элия доверили вести расспросы Кийрима, широкое сканирование местности и собственно окончательный выбор нужной точки. Где-то в полукилометре от городских стен, причем не на убитой в пыль дороге, а чуть дальше от нее рыжий нащупал круг утрамбованной до крепости бетона земли — местечко, где долго жил и издох от старости гайфар. Здоровенная норная тварь, чем-то похожая на насекомое, караулящее своих жертв и способное в мгновение ока превращать плотную, слежавшуюся землю в жидкую грязь, стоило ступить на нее добыче. Но сейчас совершить такую трансформацию было некому, потому пятачок на пригорке идеально подходил для того, чтобы стать плацдармом борьбы с темными тварями.

Встав на него, боги переглянулись. Обычный магический вызов-заклятье на талуриз боги заранее уговорились заменить его модификацией, усовершенствованной силой Пожирательницы Душ.

— Ну что, сестра, твой ход! — мысленно обратился Клайд к принцессе.

— Начинаю, только за вампирчиком нашим проследите, чтоб ошалев, на острие не полез. Я зов темной сутью в направлении ограничить постараюсь, но... — предупредила, едва заметно пожав плечами.

— И ежику понятно, нельзя прилив устроить, да сапог не замочить, как наш брательник Кэлберт говорит, — согласился Элтон, немного меняя позицию. Карие глаза смотрели вперед на красно-бурое колышущееся от легкого ветерка море травы, навевавшее ассоциацию с водной стихией, но толику внимания обеспечению безопасности клыкастого детектора бог уделить собирался.

Сенсавы, Файр и Дайфар, поигрывали своими топориками с посеребренными лезвиями и короткими копьецами с упором, чтоб нанизавшаяся на такое тварь не добралась до тела охотника. На поясах у мужчин висели дротики, смазанные чесночным маслом. Воняло от этого оружия изрядно, даже Элия морщилась, но кое на какую нежить такой снаряд был способен оказать замедляющее действие. Вооружение Кийрима было схожим. Зато Тэйв мог похвастаться настоящим серебряным мечом, левую руку вампира от пальцев до запястья прикрывал серебряный щиток, а пальцы сжимали дагу. Внук проводника, запихнутый в середину круга с пращой и дротиками наготове, сердито хмурил бровки, но вякать что-то возражающее не решался. А ну как домой отправят?

Пятеро аборигенов совершенно не понимали избранной господами крашами стратегии. Радиус действия стандартного заклятья талуриза был невысок. Потому гильдейские охотники, используя знания проводника, зачищали в светлое время суток одну ухоронку тварей за другой, сколько успеют до темноты, и такая рисковая, муторно-тяжелая работа чаще всего растягивалась на несколько дней. А тут тройка крашей на полном серьезе объявила о своем намерении зачистить РАЗОМ ВСЕ пространство вкруг городских стен за одно утро и даже прихватила вещи, чтобы потом, не откладывая дела в долгий ящик, отправляться в леса на поиски легендарного города крыланов.

Только уважение к отважным гильдейским охотникам, сызмальства воспитанное в людях, удерживало спутников от скептических замечаний, ехидных вопросов и недоверчивого хмыканья.

— Я начинаю, приготовьтесь, — сурово предупредила Элия и отпустила свою силу, обратив ее в зов.

Манящая не песнь, не мелодия, ибо богиня не размыкала уст, но что-то близкое к музыке, полилось в воздухе, расходясь от гайфарова пятачка, как круги по воде. Оно все ширилось, властно призывало погруженные в дневной сон или оцепенение темные создания, заставляло их пробудиться, покинуть свои надежные убежища и устремиться к источнику зова. Как мотыльки летят на огонь, не в силах противиться притяжению пляшущих язычков костра, так монстры, чудовища, нежить выбирались на дневной свет и шли, брели, ползли к пятачку, где их поджидала смерть. В долине, прежде залитой солнечным светом, стало темнее, словно надвинулись сумерки. Таящаяся тьма, собираясь из своих носителей-одиночек, мелких и крупных, росла и множилась.

— Да сколько ж их тут, — пораженно выдохнул Файн, перехватив древко топорика.

— Поэтому полуньявва и плясала днем, — проронил Клайд, подводя под случай научно-магическую базу. — Их стало слишком много, еще чуть-чуть и никакие стены бы не сдержали такого количества тварей. Пожалуй, мы пришли вовремя.

— Все жмотничали, екарные дырдышки! — выругался Дайфар, имея в виду членов совета, не сподобившихся послать за крашами раньше. — Как же нам с этими теперь совладать. Коль разом попрут?

Даже Тэйв, сильный и почти уверенный в собственном бессмертии, громко сглотнул. При виде такого количества тварей, достаточно разумными из которых, настолько, чтоб не принять за добычу и жертву вампира, была лишь небольшая часть, у юного лорда резко поубавилось уверенности в неуязвимости и безнаказанности. А попутно возникли глубокие сомнения относительно правильности избранного советом курса на попустительство, основанного на стародавней аксиоме: люди плодятся больше, чем мрут, как их ни мори.

— Они зачарованы зовом, — объяснил Элтон, кивком головы указывая на творящую чары сестру. — Элия их спутала. Стоять и ждать, пока мы их прикончим, конечно, не будут, но и сопротивляться во всю силу не смогут. К тому же, сейчас утро, час силы еще далек.

Спокойный деловитый тон, таким говорят не о кровавой сече, а о колке дров на зиму, подбодрил пятерку добровольных помощников, отгоняя безнадежные мысли о верной смерти здесь и сейчас. Даже Кийрим, начавший терзать себя тем, что втравил внучка в гиблое дело, воспрянул духом. Элтон обнажил клинок и радостно оскалился, предвкушая возможность поразмяться. С противоположенной стороны круга с тихим шелестом покинула ножны сабля Клайда с эфесом изукрашенным драгоценными камнями и золотой насечкой. Принц весело расхохотался, радуясь предстоящей забаве. Летописец подхватил смех мага. И голоса ликующих богов, способных сделать развлечение из всего, даже из собственной смерти, а уж тем более смерти врагов, загуляли по полю.

Невольно заражаясь божественным весельем, захохотали и смертные. А вампир, после слов о зове начавший сильнее прислушиваться к оному, и сам не заметил, как подпал под власть темной пульсации влекущего ритма, будоражащего древнюю кровь. Против воли или, наоборот, по воле и желанию, становящемуся все сильнее с каждым мигом, он шагнул к источнику зова — женской фигуре, полыхающей перед его мысленным взором кровавым пламенем. Звучная пощечина обожгла щеку, а мысленный резкий окрик пронесся в голове порывом отрезвляющего ледяного ветра: 'Поосторожней, вампир, эта песня не для тебя!'.

В тот же миг мощная рука черноволосого краша Элтона отдернула парня от Элии и толкнула на другую сторону круга, а полный жестокого веселья голос приказал:

— Попляшешь с тварями тут, а я, пожалуй, твое место займу!

А потом стало не до препирательств и выяснений, почудилось ли ему или правда Элия назвала его вампиром. Перед Тэйвом вырос первый враг — тенепляс. Тварь, похожая на паука с человеческим торсом, вот только вместо головы у него был череп со ссохшейся кожей и пустыми глазницами, а прямо из предплечий росли не ладони, а костяные острые косы. Многочисленные ноги монстра выстукивали какой-то рваный ритм, пульсировало гнойно-фиолетовым раздутое брюхо. Маницы — спешащие за господином огоньки-призраки — почти не были видны при свете дня. Вампир ткнул мечом в торс твари и пригнулся, руки-косы просвистели над головой.

— Дурень! — заорал Кийрим, метко бросив горсть соли в раззявленную пасть полуразложившегося зомби, неизвестно каким образом оказавшегося в первых рядах гостей. — В брюхо целься!

Зомби рассыпался прахом, а проводник, показывая пример, метнул в тенепляса дротик с посеребренным острием. Тварь дернулась, из фиолетового пуза начала сочиться черная жижа. Очнувшийся вампир решил последовать ценному совету. Тэйв скользнул под расставленными ногами пауко-монстра, взрезал его с хирургической точностью крест-накрест и едва успел вернуться в строй, как из брюха твари хлынула вязкая жижа. А в следующий миг на месте тенепляса осталась лишь большая черная лужа с мерзейшим запахом. Маницы, лишившись поддержки владыки, истаяли сами. Секунду спустя место паука заняла следующая тварь — бледный рослый мужик с волосами до пояса и с мечом в скелетообразной руке.

Файн и Дайфар тем временем развлекались на пару, истребляя фьсиххов, похожих на крупных ежей с игольчатыми пастями во все тело, скачущих точно каучуковые мячи. Их мамашу, ростом с добрую лошадь, зарубил Клайд. Прыгая вокруг зверушки, бог не прекращал скалить зубы и хохотать. А Элтон увлеченно занялся разделкой какой-то клыкасто-шипастой туши на четырех конечностях, передвигающейся со стремительной грацией гепарда. Элия нанизывала на клинок клубок из сочащихся слизью гигантских червяков. Пацаненок, чьи глазищи горели азартом боя, метал свои дротики во всех подступающих тварей без разбора.

— Умертвий, — Клайд, отвлекшись от веселья под лозунгом 'нашинкую монстров', опознал бледную мужеподобную тварь, которую без особого толку полосовал Тэйв. — Эй, пацан, брось в него дротиком.

Паренек тут же исполнил команду бога. Получивший удар в плечо, монстр опустил руку с занесенным мечом, выдохнул что-то протяжное, то ли стон, то ли вздох облегчения, превратился в сухой скелет, а потом и вовсе рассыпался в пыль.

— Получилось! — радостно завопил мальчишка, подпрыгивая на безопасном пятачке.

— А то! — осклабился рыжебородый бог, снося головы сразу паре удачно вставших зомби. — Этих тварей только невинная душа прикончить может так, чтоб на утро не восстали и сызнова все веселье не началось. Самое главное такую под рукой в нужный час иметь, а то на умертвий все больше охотники за кладами, да убийцы ходят!

— Значит, недаром мы мальчонку захватили! — поддакнул, в короткую паузу Дайфар. — Молодец, паря!

Бой закипел с новой силой. Монстры всех мастей, часть из их них не сразу мог классифицировать даже знаток Клайд, сползались к пятачку, где их ждали истребители, и находили гибель. Часа через полтора поток начал редеть, а еще через десяток минут на красно-бурой пыльной равнине вне городских стен не осталось никого, кроме бойцов и разнообразных останков тварей. Элия оборвала 'песню', свитую из заклятья манящего зова, нитей силы любви и частицы сути Пожирательницы Душ. Перевела дух, восстанавливая приспущенные блоки.

— Все? Поле чистое, сестра, закругляемся с талуризом? — уточнил Бог Магии. Клайд понимал, что чары зова связали принцессу с тянущимися на заклятье тварями прочными узами, потому именно ей надлежало определять, насколько закончена работа.

— И поле, и много далее, — навскидку оценила результат совместных трудов богиня, убирая клинок в ножны.

— Перекур на полчаса и идем дальше! — определил порядок действий маг, плюхаясь на окаменевший череп гайфара, и достал из сумки фляжку с огневкой. Клинок принц прислонил к черепушке, чтоб далеко не тянуться, а то мало ли какая запоздалая тварюшка подберется.

— Может, побольше? — покосившись на пацаненка, предложил Элтон, приземлившись на вещевой мешок и жестом предлагая сестре собственные колени в качестве кресла. Та воспользовалась сидением под демонстративно-завистливое фырканье Клайда, не успевшего предложить чего-то подобного. Ручку 'кресла', правда, склонную к непредусмотренным конструкцией стандартной мебели перемещениям, крепким шлепком быстро вернули в максимально удаленное от зоны ягодиц положение. Ничуть не обиженный принц только задорно подмигнул сестре, та в ответ снисходительно дернула его за ухо и достала свою фляжку.

— Я не устал, — поспешно возразил Гейро, не желавший, чтобы на его возраст делали скидку. — Ни капельки! Это же вы, господа краши, дрались, а я только за спинами чужими стоял.

— Устал, не устал, теперь в смертном круге торчать пользы немного, лучше в лесу хороший привал устроить. А сейчас осматриваем раны, — ухмыльнувшись, объяснил рыжий, многозначительно покосившись на сенсавов.

— Да какие раны, так, царапины, — отмахнулся Дайфар, но все-таки полез в сумку за снадобьем.

Ему один особо прыткий ежик-фьсихх проткнул мякоть плеча иголкой, чистая рана, даже не кровила и не болела. Куда хуже бы пришлось, укуси ядовитая тварь хоть за палец. А вот Файну повезло поменьше, один из зомби, подобравшийся ползком уже в виде куска тела, ухитрился цапнуть мужика за лодыжку. Сапог выдержал, но синяк на голени появился изрядный, грозящий доставить неудобства при ходьбе. Однако, сенсав скорее поставил бы себе второй, чем признался в наличии болезненных ощущений и вернулся в город. Раны Тэйва, оказавшегося слишком беспечным, чтобы избежать травм, уже затянулись, ну вампир и не афишировал их наличия. Кийрим же был осторожен и опытен настолько, чтобы сохранить целостность кожи. Проводник расстался лишь с любимым кожаным дублетом, каковой располосовала на ниточки юркая хайвисга прежде, чем была разрублена топором.

Теперь сенсавы и вампир, переодевшись в чистое и пустив переданную Клайдом флягу по кругу, взахлеб делились впечатлениями о грандиозной битве, чувствуя друг к другу и крашам истинно дружеское расположение и симпатию. Не только пацаненок, но и взрослые мужики жарко хвастались тем, каких сильных врагов одолели. Юным задором сверкал зеленый взгляд молодого вампира. Смертным и невдомек было, что для богов устроенное в круге являлось не более чем легкой разминкой. Но утро после истребления кучи темных тварей и в самом деле явственно посветлело, воздух казался чище и слаще. На душе стало непривычно легко. Короткий отдых, объявленный рыжим крашем, полностью восстановил силы бойцов, в которых Бог Магии втихую запустил заклятьем бодрости, подстегнувшим процессы регенерации.

Так что через полчаса, отпущенные на отдых, компания людей и один вампир, в равной степени восхищенных методами работы заезжих истребителей, тронулись в путь. Кийрим обещал провести к озерам самой короткой дорогой, уверившись в том, что от опасностей могучие краши, как мужики-бойцы, так и женщина, искусная в колдовстве, защититься в силах.

Глава 13. Оборотная сторона жизни

Багряно-серый цвет растительности поля сменился на буровато-зеленый, будто припорошенный пылью, деревьев с длинными узкими листьями. Темно-бордовый оттенок сохранился в траве и кустарниках, мимо которых по довольно узкой тропе след в след шли путешественники. Противный запах высохшего на корню бурьяна исчез, на его место пришел аромат сухой земли, коры и трав, чуть позже прибавился запах грибов и немного моховой сырости справа, там, где журчал ручеек.

Обычного оживления мелкой и крупной живности на окраине не наблюдалось. Спешащая на призыв Элии нечисть, выбравшаяся из своих ухоронок в неурочное время, неслабо перепугала зверюшек и птах, теперь оные сидели по собственным безопасным местечкам и пытались сообразить, что происходит в мире и насколько это опасно. Можно ли выходить на добычу пропитания или лучше остаться голодным, но целым, не попав на пути какой-нибудь пасти-напасти?

А вот Кийрима напротив отсутствие признаков темных тварей обеспокоило. Проводник хмурился все сильнее, пока не решился напрямую поделиться своей заботой. Клайд коротко хохотнул и выдал, с успокоительным хлопком по спине, способным свалить менее крепкого человека с ног:

— Элия всех монстров на несколько миль своими чарами приманила, ты ж их сам топориком шинковал, а новые даже в ваших краях так быстро народиться не могут.

После этого логичного объяснения чело проводника разгладилось, он даже прибавил шагу и перестал вглядываться в каждый куст, ожидая подвоха. Вглядывался только в самые подозрительные.

Тэйв, шедший перед замыкающим Элтоном, сверлил взглядом спину Элии и все гадал, почудился ему окрик, там, в круге, или не почудился. А если не почудился, так почему краш никому до сих пор об этом не сказала? Файн же с Дайфаром затянули на два голоса задорную песню про одинокого краша, полную не только битв с монстрами, но и откровенных описаний активного отдыха. Даже через копну взлохмаченных волос было видно, как краснели при каком-нибудь забористом куплете уши Гейро. Но, ясен перец, малец не просил дядей прекратить нести похабщину, напротив, мотал на отсутствующий ус.

Первый переход до озер, отмеренный Кийримом, закончился через три часа на вполне уютной по меркам здешних краев поляне. На всем протяжении намеченного пути это место было единственным, пригодным для хорошего привала, потому возражающих не нашлось.

Заклятья бодрости — штука хорошая, но никакая магия не заменит полноценного отдыха. Боги же, способные отшагать еще три-четыре раза по столько, совсем не против были перекусить, потому и согласились на привал.

Кашеварить взялся Клайд. Из всех братьев готовить без использования магии у него получалось лишь немногим хуже, чем у Кэлера. Короче, обычный походный суп сгоношить принц был в состоянии. Не доверять же было кухарить сенсавам? Мужики по-простому собрались разогревать на костре вчерашние сосиски, прихваченные в дорогу. Элия бы точно выразила недовольство, а путешествовать в компании недовольной богини, чье недовольство одним махом способно испортить не только твое собственное настроение, но и потенцию, захотел бы разве что самоубийца, скопец или законченный безумец. Клайд точно не был первым или вторым, да и настолько сумасшедшими себя не ощущал.

Пока Клайд колдовал над костром и выискивал в суме припасы, Файн отправился наполнить котелок водой из ближайшего ручейка. Дайфар, собравшийся за приятелем, подзадержался на минуту-другую, показывая мальчонке куст каривы, из подсушенных стеблей которой выходили знатные духовые трубочки, да и отправился следом. Честно признавший свое бессилие по части кулинарных экзерсисов, Тэйв вызвался добровольцем в поиске топлива для костра и исчез в лесу изящной тенью.

Кийрим сел у поваленного дерева с левого края поляны и принялся собирать выросшие на стволе грибы для похлебки. Сунув будущую трубочку в карман, пацан присоединился к деду. Элия же с Элтоном занялись сбором съедобных, во всяком случае, признанных таковыми проводником, крупных зеленых ягод с высокого куста близ бивуака. Пахли они чем-то мятным и сладковатым, а на вкус больше всего походили на гибрид кимваров с черникой.

Отчаянный хрип, крик, звериный рев, вой, треск, плеск и звуки тяжелых ударов послышались со стороны ручья, оттуда, откуда уже пару-тройку минут назад следовало бы вернуться Файну с котелком.

Кинув на траву миску с ягодами, Элия и Элтон рванули к цели. Чертыхнувшись, Клайд отбросил тазик, куда строгал всякую всячину на похлебку, схватил саблю и метнулся следом. Кийрим остался на поляне, вцепившись во внука, готового резануть следом за крашами навстречу верной смерти.

Как ни спешили лоулендцы, но когда оказались у ручья, первый акт разыгравшейся трагедии подходил к завершению. То, что когда-то было Файном, бесформенной кучей валялось на мшистом берегу, окрашивая в густо-багряный цвет воду ручья. Над растерзанным, полуразорванным трупом ревел вставший на дыбы гигантский медведь, сжимающий когтистыми лапами огромного серокожего монстра. Трехпалые конечности твари оканчивались острыми крюками-саблями, а голова, больше похожая на зубастую пятилепестковую морскую звезду, бешено вращалась во все стороны. Именно эту самую голову пытался откромсать своим серебряным клинком оскалившийся от страха и бешенства Тэйв, наседающий на убийцу сенсава сзади.

— О, вот и момент боевой ярости, — констатировала Элия, вспоминая вечерние рассуждения брата о шансах оборотня познать свою суть и одновременно ощущая переполняющие Дайфара раж битвы и боль от потери, которую он пытался запрятать, завернувшись в ярость и звериную сущность медведя. Но человеческое горе пробивалось сквозь этот щит, неся страдания, заставляя вспоминать...

— В точку, — пробормотал Клайд и нащупал саблю, собираясь присоединиться к веселью.

— Нет, — тихо запретила принцесса, легонько касаясь руки брата.

— Пусть сам, — согласился с нею Элтон. — Иначе он решит, что все зря.

— А я ведь не все просчитал, — бормотнул Бог Магии, созерцая кровавое представление на уровне тонких структур. — Дайфар вернуться в себя невредимым сможет. Если захочет, конечно. Файн-то, собой пожертвовав ради друга, искупительную жертву заплатил. Пусть и почти случайно, а все ж таки...

Пока боги обменивались мнениями, Тэйву удалось отсечь одно из щупалец на голове, монстр дрогнул от боли, взревев особенно мощно. Медведь поднатужился и буквально переломил серую тварь. Хруст костей заглушил все иные звуки. Когти вонзились в морду нежити, раздирая ее на части, Тэйв, словно в угаре сумасшедшего транса, раз за разом вонзал меч в бездыханное тело твари.

— Все, парни, он подох, — громко и бесстрастно констатировал Клайд. — Хватит, хватит тушу кромсать. Давайте лучше о Файне в последний раз позаботимся.

Медведь еще пару раз ударил лапой поверженного врага, потом, подчиняясь властному голосу бога, сел на траву и заревел в неизъяснимой муке. Частично трансформировавшийся вампир, с оскаленными, не желающими прятаться в десны клыками, хрипло дыша, отступил от поверженной гадины. Часто моргая, Тэйв пытался прийти в себя.

Вскрик перепуганного ребенка, все-таки явившегося к ручью вместе с дедом, после зычных слов Клайда о кончине врага, никто из бойцов, отходящих от горячки боя, не услышал. Пацаненок, не в силах вынести кровавого зрелища, спрятал лицо в рубаху Кийрима. А Дайфар все ревел. Только медвежий рев, исходящий из пасти зверя, постепенно утрачивал мощь и хрипоту, становясь воем надсаживающего глотку мужика, горюющего над павшим другом. Лапы истончились, исчезла шерсть и вот лицо сенсава закрыли человеческие руки.

Справившийся с собственным оскалом, мокрый до пояса вампир вылез из ручья и неловко встал рядом с мужчиной, не зная, что и как делать. Беспомощно обернулся к тройке крашей, ища то ли совета, то ли ответа на вопрос, что будет теперь-то, когда его клыки заметили все. Бежать, сражаться или...

— Деда, а Файн совсем мертвый, да? — тоненький голосок Гейро услышали все.

— Да, внучок, совсем. Завалил мужика гольдорец. И как только тварь из речных да сумеречных до ручья днем пролезла, — с тяжким вздохом ответил дед, знавший погибшего точно таким же мальчонкой, как своего внучка. Узловатая рука прижала головенку паренька к груди, не давая в подробностях рассмотреть останки бедолаги сенсава.

— Деда, а у Тэйва клыки взаправду были или мне почудилось, и Дайфар медведем тоже взаправду был? — очередной наивный вопрос подстегнул оборотня, переключив его размышления от переживания горя личного от кончины друга к другой проблеме.

— Меня... тут... тоже... убейте, тока потом Файна по-людски в последнюю дорогу отправьте, — проскрипел полуосипший Дайфар.

— Зачем? — с деловитым безразличием удивился Клайд, запросто приближаясь к сидящему на земле мужику и стоящему тут же вампиру.

— Чудовище я... стало быть... зверь... — выдавил из себя оборотень, уставившись не на крашей, а на месиво из травы, воды и земли рядом с трупом друга, где отчетливо проступали следы огромных лап и когтей.

— Ты это брось, мужик. Какой из тебя зверь? Оборотень ты, разумный и разум сохранишь. Друг твой погиб, не себе, тебе жизни желая. Потому, в отличье от других перевертышей Сельдитэльма, разум ты, какой уж есть, не утратишь в любом обличье. — попытался встряхнуть Дайфара Бог Магии. Но, похоже, не преуспел.

— Какие вы забавные, — вставила Элия, прохаживаясь по берегу у кровавой кучи и людей, страдающих по разным причинам.

— Сейчас мы прослушаем знаменитую лекцию Богини Логики, — насмешливо заметил Элтон брату. И вместо ответа Клайда получил увесистый щелбан точно в центр лба от любимой, но ничего не прощающей и все подмечающей сестры.

— Ага, вот тебе и преамбула, — поддакнул рыжий сплетник, не в силах придержать язык, и заработал второй сестринский щелбан для восстановления справедливости.

— Чудовища, твари, монстры — это те, с кем мы все бились несколько часов назад на том пятачке земли среди поля. Те, кто смыслом жизни своей видит вашу смерть, и мыслить по-иному, вообще мыслить, не способен, — четко выдавала аксиомы принцесса, словно стояла на кафедре университета и читала лекцию юным студиозам, а не кучке людей и нелюдей на забрызганной кровью и ошметками плоти траве. — Беря вас сегодня с собой в дорогу, мы знали, кого зовем. И тебя, оборотень-медведь, не ведавший до этого часа о своей сути, и тебя, молодой вампир, решивший поразвлечься в обществе крашей, и вас, проводник с внуком, в чьих венах течет толика крови погибшей расы летунов. Вы все не чудовища, вы — создания разумные, способные выбирать путь и отвечать за свои поступки, в первую голову перед самими собой. Почему ты хочешь смерти, медведь? Твоя сила спасла тебя, а возможно и других людей, защитив от гольдореца, дала отомстить за друга. Почему мы должны гнать прочь вампира, не загубившего до этого дня ни одной жизни?

— А как же он кровь пьет? — недоверчиво спросил Кийрим.

Дайфара мужик пока опасным не считал, в какого бы зверя тот перекинуться ни собрался. А вот чтобы проводник решил держать внука рядом с кровососом — для этого нужны были доводы посильнее слов краша. Какой бы красоткой та ни была и как бы гладко речь ни вела.

— Посмотри на него! — усмехнулась Элия, небрежно поведя рукой в сторону напружинившегося, не знающего, чего ждать от странных крашей, Тэйва. — Красивый, богатый, серебряный мальчик. К чему ему оставлять после себя трупы, усложняя жизнь, когда почти любая приглянувшаяся девица отдаст свою кровь добровольно и с радостью, получая взамен сказочное наслаждение? Да не волнуйся ты за внука. Нашего спутника не привлекают неспелые плоды.

— Совершенно верно, уважаемый Кийрим. Кроме того, я определенно предпочитаю женщин, — очаровательная улыбка досталась вставшей на его защиту принцессе. Улыбка, явно дававшая понять, что прелестная заступница весьма и весьма во вкусе Тэйва. Но рисковать и приближаться, пока проводник не принял решения, вампир не стал. Стычки с чудовищем из ручья ему хватило с лихвой. Сейчас хотелось не драк, а банальной возможности переодеться в сухое и чистое. Кровь вампир предпочитал принимать вовнутрь, а не пачкать ею одежды. Самому их стирать ему, разумеется, не доводилось, но пятна на ткани юноша находил неэстетичными. В подтверждение своих слов Тэйв улыбнулся еще разок.

Правда, обаяния вампирской улыбки совершенно не оценили братья Элии, чьи руки сжались в кулаки, готовые выбить из нахального клыкастика десяток-другой зубов. Как вообще этот сопляк посмел подбивать клинья к их сестре? Челюсть юнца от возможности случайно натолкнуться на твердый предмет где-нибудь в темноте спасло только полное равнодушие Богини Любви к заигрываниям спутника. Куда больше принцессу занимал бедолага-медведь.

— Вы, стало быть, знали, что я оборотень? Откуда? — с запаздыванием на несколько минут включилась соображалка Дайфара, все еще пребывающего по ту сторону шока. Он вскинул голову и обвел компанию шалым, мутным и абсолютно несчастным взглядом.

— Мы это почувствовали, магия крови, дар предков, — расплывчато объяснила богиня, чтобы не пришлось успокаивать смертных по новому кругу.

— И что ж мне теперь делать? — с наивной доверчивостью и искренней душевной болью озадачился мужик, спрашивая совета потому, что запутался в ситуации, казавшейся поначалу такой простой и укладывающейся во фразу: 'если чудовище — убей, сам стал чудовищем — пусть тебя убьют'.

— Что делать? Прощаться с другом, — предложила самый логичный вариант Элия и закончила еще более прозаически: — Потом обедать и продолжать путь к затопленному городу светлокрыло-парящих, сальтил.

— И вы пойдете со мной теперь? — донельзя удивился сенсав, никак не ожидавший таких слов. Что его не пожелают убить, он еще мог представить, но чтобы идти, как ни в чем не бывало дальше. До таких горизонтов воображение простого мужика не простиралось.

— С тобой пойду, я ж тебя с пеленок знаю, медведь ты или человек, а душа у тебя добрая, Дайфар. Этого никакое обличье не изменит, — убежденно заявил Кийрим. Оставив ребенка у края поляны, близ необхватного дуба, он подошел к оборотню и опустил обе руки тому на плечи в жесте ободрения, сочувствия и поддержки. — А вот с вампиром... Пусть клятву даст, что не тронет моего внука! Я знаю, у них слово нерушимо!

— Клянусь, — чуть презрительно скривил губы Тэйв, но где-то в глубине зеленых глаз мелькнул огонек облегчения, маленькая морщинка на лбу разгладилась, а ладонь, искавшая что-то на поясе у меча, упала вниз.

— Как у вас в Шангаре прощаются с павшими? — спросил Клайд, подстегивая замешкавшихся людей к конкретным действиям.

— Костер, как и везде, чтоб никакая тварь плоти не взяла, — подвигав бровями, объяснил очевидное Дайфар и встал, намереваясь взяться за сбор дров с усердием, годным для возведения кургана великому владыке. Оборотень, нет ли, но правы краши и дед Кийрим, душа одна и сейчас она требует все свои беды прочь выгнать и проститься с другом по совести, иначе ни до грани, ни за гранью покоя не будет. Сберечь не смог, так хоть проводить по-людски надо!

— Огонь — хорошее средство, — одобрил, как маг, рыжебородый принц и великодушно, но большей частью экономя время, предложил. — Если ты не против, я без дров такое пламя запалю, чтоб даже пепла не осталось!

— Давай, краш, пали! — решился Дайфар, в последний раз склонился к другу, поправил уцелевшую руку, положил ее на грудь, к сердцу, рядом пристроил боевой топорик и отошел прочь, утирая лицо пятерней.

Клайд отпустил ярое пламя, весьма схожее с тем, каким превращал в горсть золы трупы знати в Лоуленде, исполняя почетную обязанность мага-провожатого. Волшебный огонь взметнулся и опал, не оставив ни следа от тела сенсава и его топора, но, к изумлению людей не тронул ни травинки на берегу.

— Прощай, Файн, ты бился, пел и пил так, что лучшего друга мне не найти вовек! — вздохнул Дайфар.

— Прощай, Файн, ты был хорошим учеником и достойным человеком, — коротко сказал Кийрим.

— Прощай, дядя Файн, спасибо тебе за сладкие пироги, истории и за кинжал, — сбивчиво выпалил и смешался Гейро, которого теперь у дуба никто не держал, впрочем, к последнему костру тоже не звал, но он пришел.

— Прощай, Файн, биться рядом с тобой было честью, — склонил голову надменный вампир, позабывший на миг ритуала о вековечном презрении к короткоживущим людям.

— Прощай, Файн, мы желаем тебе правильной дороги к новому перерождению, — пожелал от имени родичей Элтон так, чтобы сила божественного пожелания, каким бы благим оно ни было, не сбила человека с предназначенного ему пути. Резко кивнули Элия и Клайд, подтверждая слова брата.

На тушу страшной твари поодаль никто даже не глянул. В молчании все уходили от места, где отдали долг памяти погибшему. Только Элтон подзадержался, чтобы набрать воды в валяющийся под кустами уцелевший в передряге котелок. Трупы трупами, битвы битвами, а есть нужно всем живым созданиям. Едва схлынет первая сильная скорбь, живая плоть властно потребует свое, забурчит в брюхе, напоминая об обеде.

Чистая вода из ручья, наструганная Клайдом смесь из трав, корешков, круп и мяса посыпалась в котел, мелкое бытовое заклятье вскипятило варево. Над поляной поплыл сытный аромат похлебки. Мальчонка жадно сглотнул слюну и покраснел. Как же так, только что дядька Файн помер, а уже кушать страсть как охота?

— Он ушел с почестями, а мы живы и будем обедать, ничего зазорного в этом нет, — мягко шепнула Элия, вроде бы только на ушко пареньку, а услышали и все остальные, терзавшиеся столь же нелепыми мыслями.

Тэйв переоделся, не стесняясь спутников, здесь же, на поляне. Правду сказать, вампир рассчитывал, что красотка краш хоть один взгляд да бросит на него. Ан нет, женщина смотрела только на котелок с супом и именно ему был адресован нежно-жадный взгляд.

— А что вы там, на поляне, про кровь летунов во мне говорили? — шепотком, робко спросил паренек.

— Есть в тебе малая толика крови сальтил, светлокрыло-парящих, прежних хозяев Сельдитэльма, малыш, — небрежно объяснила богиня, к своему стыду только недавно понявшая, что именно необычного есть в ребенке. Не искра силы, а именно кровь, заставившая эту искру разгореться. — Именно она вас с дедом отменными сенсавами и проводниками делает.

Клайд помешал огромной ложкой похлебку, взял ручку и снял котелок с огня себе на колени. Спокойно придерживая одной рукой, второй принялся разливать еду по мискам, самую большую он выбрал для Дайфара. Глазенки Гейро вылупились на бога куда сильнее, чем когда тот вызывал огонь для сожжения тела. Это ж надо, котелок с огня так запросто трогать! Сам-то мальчишка помнил, как хватанул как-то без прихватки дужку, пузыри от ожога, даже смазанные маслом, несколько дней сходили.

— Чего сидим, кого ждем, юноша? Бери миску и наворачивай, — бодро велел Элтон, забирая свою порцию, и Гейро взял миску.

Тэйв присел у дуба, теперь, когда спутники знали о его сути, незачем было притворяться, глотая безвредное, но совершенно не полезное для вампира варево. Элия, облизнув ложку после первого глотка, подобрела и даже озаботилась поддержанием боеспособности единицы отряда. Отставив миску, богиня сняла с пояса флягу и перекинула вампиру с советом:

— Хлебни-ка!

Чисто из вежливости вампир открутил пробку у изящной вещицы, принюхался, удивленно выкатил глаза и присосался к горлышку. Уходил-то из Шангара он сытым, но драки на протяжении полудня изрядно истощили запас энергии Тэйва. А краш предложила ему кровь! Восхитительную, словно из отворенной вены, горячую кровь. Вампир пил долго, до тех пор, пока не почувствовал, что бодрость вот-вот сменится тяжелой сытостью. Только тогда он оторвался от все еще полной фляжки и облизнул заалевшие губы. Тщательно закрутив крышку, накушавшийся Тэйв перекинул посуду колдунье с благодарной улыбкой. Вести при всей компании расспросы про содержимое фляги он, конечно, не стал. Мир миром, но разговоры про кровь почему-то резко нервировали самых, казалось бы, спокойных людей. Пусть уж лучше едят.

А все действительно ели. Даже Дайфар уписывал густую похлебку вприкуску с сосисками за милую душу. Первый переход из одной формы в другую пробудил в сенсаве поистине зверский голод. Мужик еще и добавки спросил. Ели и пили, не размениваясь на пустые разговоры, все слова о Файне и Файну уже были сказаны, а другие пока не просились на язык.

Через полчаса от содержимого котелка не осталось даже капли, а дно так чисто выскребли горбушкой хлеба, что мытье общей посуды стало чисто номинальной обязанностью. Когда насытившиеся путешественники собрали вещи, заговорил Кийрим:

— С этой поляны звериная тропа к третьему из пяти озер ведет, если к другому идти, надо сразу направление выбирать. Решайте, краши, куда вам надобно.

Элтон слазил в свой мешок и вытащил сборник карт, постучал дощечками, выбирая самую подробную из демонски общих карт. Родичи подошли ближе, вглядываясь в рисунок. Без толку. Даже богам определить, куда двигаться дальше из той точки, где они сейчас находятся, без заклятья было невозможно.

А чары... Клайд, конечно, сплел бы с полсотни вариантов играючи, но... Вечное 'но' находок и поисков: слишком сильный резонанс могло вызвать поисковое заклятье, пробудить какую-то древнюю магию летунов Сельдитэльма и сработать эффектом отката, закрывающим истинный путь.

— Карты. Старая... новая... У нас таких подробных в Шангаре нет и отродясь не было, если только у кого из лордов совета, — благоговейно выдохнул Кийрим, которого рыжий поманил ближе для консультации.

— Таких точно нет, — завистливо подтвердил сыночек члена совета — Тэйв.

— Откуда у вас, неужто из столицы? — полюбопытствовал проводник.

— Из нее, — ответил Клайд и ни капли не соврал, поскольку королевская библиотека, находящаяся в королевском замке, совершенно определенно располагалась в городе Лоуленд, являвшемся столицей Мира Узла.

— Мы примерно тут, — палец Элтона, лучше прочих родственников ориентирующегося в картах и составившего их за века жизни немало, ткнулся куда-то на окраину огромного зелено-буро-красного массива, подкрашенного редкими бледно-голубыми глазками озер. Нужное пятиозерье находилось практически рядом и выглядело так, словно кто-то обмакнул в краску пальцы и оставил отпечатки растопыренных подушечек на странице.

— Так куда идем-то? — подал голос Дайфар, в картах не разбирающийся совершенно, даже в игральных, ибо на Сельдитэльме были в ходу лишь кости.

— К одному из пяти. Но к какому? Пожалуй, стоит взять две подсказки, — задумчиво протянула Элия. При этом богиня почему-то переводила взгляд с Тэйва на Гейро и обратно.

Клайд подхватил направление мысли сестры, дававшей шанс избегнуть метода простого перебора, используя естественную эматику местных жителей. Всучив карту сестре, рыжебородый подхватился с места, сцапал пацаненка за плечи, крутанул его вокруг своей оси, вопя на ухо:

— Куда желаешь ты идти?! Раз, два, три, пальцем ткни!

Ошалелый, закруженный мальчишка машинально исполнил приказание.

Тем временем Элтон, получивший за долю секунды телепатические инструкции от брата, проделывал аналогичную процедуру со слабо отбивающимся вампиром, только вопил в чуткое ухо ночного создания Летописец немного другую 'считалочку':

— Раз, два, три!? Куда не хочешь ты идти? Пальцем ткни!

Проводник и оборотень только моргали, пытаясь сообразить, какого рожна устроено все это безобразие. Носитель толики светлой крови светлокрыло-парящих и вампир ткнули пальцами в северо-западном направлении поляны, после чего были великодушно выпущены из цепких рук богов.

Закруженный паренек не устоял, так и шлепнулся задом на траву. Тэйв покачнулся, но все-таки до падения, опровергающего красивые легенды о грации и изяществе детей ночи, не унизился.

— Вот теперь ясно! Идем туда! — громогласно объявил Бог Магии, тряхнув позванивающей гривой, и махнул рукой в выбранном парой живых детекторов направлении.

— А...а почему? — выпалил вопрос озадаченный мальчишка, поднимаясь на ноги.

— Ты — потомок крылатых, тебя благое место предков должно тянуть, он — правнук тех, кто стер с лица Сельдитэльма светлых летунов, ему их край претить должен. Элтон и Клайд вас встряхнули, чтоб добиться ответа данного сердцем, а не головой, — объяснила Элия, убирая в мешок брата карты.

— Значит, нам крайнее озеро нужно, Сиаль, — довольный тем, как быстро краши выбрали путь, подытожил Кийрим и первым зашагал к просвету между кустами, поясняя на ходу:

— Дороги туда нет, но путь не то чтобы совсем скверный, сначала вдоль русла ручья пойдем, потом по верху оврага, часа через четыре, если беда стороной обогнет, на месте будем.

— Ну а если вы ошиблись? — иронично поинтересовался у спин компании Тэйв, малость оскорбленный бесцеремонностью обращения и тем, что как ни трепыхался, напрягая все силы, вырваться из могучего захвата темноволосого краша не мог.

— Изведем тамошних тварей, искупаемся, и у нас останется еще четыре озера на выбор, — оптимистично ответил Клайд и громко захохотал, распугивая приободрившуюся было живность.

Веселье бога, брызжущее через край, оказалось так заразно, что против воли улыбнулся в бороду Кийрим, зазвенел смех Гейро, изогнулись в улыбке губы молодого вампира, утробно заухал, стыдясь приступа веселья и одновременно ощущая странное облегчение, Дайфар.

Элия мимоходом дотронулась до груди медведя, ласково погладила и улыбнулась. Тот охнул, ощущая горячую волну, промчавшуюся от пяток до макушки, и жаркую пульсацию в чреслах, живо напоминающую о том, что жизнь не только продолжается, а еще и прекрасна в некоторых ее проявлениях.

Дорога до озера, вернее те заросли, где компания прокладывала напролом дорогу, прошла почти без проблем, благодаря добросовестному призыву на талуриз Элии и чистке в рядах нежити на поле у городских стен Шангара. А что замечтавшийся Дайфар едва не влез сапогом в ловушку пайсара, так пустяки. Клайд вовремя ткнул саблей в травянистый холмик, под который маскировалось тело ядовитого гада, и оборвал в зачатке намерение перекусить сенсавом. Да еще всем пришлось немного свернуть с курса, огибая тенета есмала, змеи, плетущей липкие сети для ловли теплокровной добычи, как рыбак ячеистую сеть на рыбу.

— Ты сам к озерам, к Сиаль часто ходишь? — бросил в спину проводника вопросом Элтон, даже на ходу умудряясь собирать информацию для своей летописи.

— Был лет десять назад. Тогда один приезжий тоже искал затопленный город летунов. Совсем блажной попался, сорвал с куста ядрицу незрелую и в рот потащил. До озера я уже труп доволок, там и костер сложил, — прозаично поведал Кийрим.

— И какое оно? — продолжил допытываться принц, ничуть не устрашенный участью предшественника. Тот, кто жил в королевском замке, близ Садов Всех Миров, преотлично знал с детства: трогать, а тем паче совать в рот незнакомые растения и их плоды не лучшее средство продлить жизнь и сохранить здоровье.

— Мокрое, — односложно ответил Кийрим. Помолчал и добавил уже откровеннее, стесняясь собственного признания, больше подходящего сопливому юнцу, нежели пожилому воину: — Красиво там. Скоро сами увидите.

Глава 14. Сиаль. У затонувшей столицы

Талант проводника, помноженный на дар сенсава, не подвел, пусть и немногим позже обещанного, когда закат уже раскрашивал лес, пестрое сборище из людей, оборотня, богов и вампира добралось до места. Путники вышли на заросший чем-то вроде голубого ивняка берег большого озера почти идеально круглой, будто созданной циркулем, формы. Синевато-зеленое, сейчас оно казалось золотисто-розовым от заходящего солнца. Ветерок нес от воды приятный запах свежести и почему-то верескового меда. Гейро, несмотря на усталость от долгого пути, почти подпрыгивал от возбуждения, а вот Тэйв едва заметно морщился.

— Голова болит? — заинтересованно уточнил Клайд, приметив гримасу у клыкастика.

— Все в порядке, — соврал молодой вампир, не желая признаваться в собственной слабости перед людьми, которые никакого дискомфорта не испытывали, скорей уж напротив, были куда бодрей и свежей его обессиленной тушки.

— Хм, а теперь? — надкусив палец, Элия мазнула по губам Тэйва, растирая одну-единственную каплю крови.

Тот машинально облизнулся и мокрой тряпочкой сполз на землю с дурацкой блаженной улыбкой и закатившимися глазами.

— Не переборщила с дозой, сестра? — ухмыльнулся Бог Магии, знавший уже, каким действием обладает кровь богини на темный народ, если Элия желает помочь. Ну, а коль носительница наследия Пожирательницы Душ не желала делиться влагой из своих вен добровольно, кровь ее обращалась в несущий смертельную муку, жгучий яд, от которого не существовало антидота.

— Я что, пипеткой мерить должна была? — оскорбленно огрызнулась принцесса. — Сейчас тоник по венам разойдется, оклемается. Зато, судя по нашим детекторам, мы почти наверняка не ошиблись с выбором. Один мячиком скачет, второй еле ноги таскал.

— Логично, как и всегда, — резюмировал Элтон, опуская сумку на землю.

Место падения вампира было ничем не хуже всех других мест для разбивки лагеря. Никто из лоулендцев не собирался нырять прямо сейчас в глубины Сиаль, а уж тем более искать что-то впотьмах.

— Скан запустить или поостережемся? — уточнил у родичей Клайд, попутно подкатывая ногой камни для того, чтобы обложить кострище, и высказал свое мнение специалиста. — Я бы рискнул.

— Давай, — разрешила Элия, присаживаясь на корточки в траве и перекидывая брату те подходящие камни, что нашлись рядом.

Пока все занимались обустройством лагеря и розжигом костра, принц окликнул мальчика. Гейро так и замер с камнем в руке, позабыв, куда и зачем его несет. Он любовался озером так, словно это было самое прекрасное из всего, что только доводилось ему видеть в жизни.

— Пацан, плюнь сюда! — скомандовал Клайд, протягивая ребенку миску.

Тот недоуменно приподнял бровки, рыжий маг подтвердил приказ энергичным кивком, после которого мальчонка добросовестно харкнул в подставленную тару.

К той поре Элтон, во избежание повышенной смертности членов отряда добровольно взваливший на свои плечи обязанности водоноса, притащил котелок с водой, почерпнутой из озера.

— Как русалки, звали в гости? — пошутила принцесса.

— Какие русалки, обожаемая? Они как увидели красавицу, что на берег явилась, все с горя утопли, — отшутился и одновременно сделал комплимент принц и тут же озаботился, демонстративно принюхиваясь к содержимому котелка. — Надеюсь, вода протухнуть не успела.

Элия захихикала, а Клайд плеснул озерной воды в миску с плевком Гейро и прочел элементарное заклятье переноса зрения. Содержимое посуды потемнело. Дно медной тары пропало из виду, вместо него явилось отражение озерных глубин. Вернее, их небольшого участка. Принц чуть двинул пальцами, добавляя подсветку, и позвал народ посмотреть. Компания охотно столпилась у миски. Кое-как ближе подобрался даже вампир с совершенно шалой улыбкой на физиономии и вновь вылезшими клыками, до которых сейчас никому не было ни малейшего дела. Компания глазела на мутноватое, а как иначе, коль смотреть приходилось через толщу воды, изображение.

Колонны, вертикальные, взмывающие свечками, и поваленные с круглыми площадками на вершинах, статуи крылатые и бескрылые, что-то похожее на полуобвалившийся портик, на шатер из камня, на дом с большими окнами-овалами, на трамплин... Все обвитое водорослями, усаженное ракушками, ставшее пристанищем для рыб, снующих среди осколков былого величия крылатой расы. Все не брошенное, не оставленное, погибшее...

Всхлипнул за спиной Клайда мальчишка и пробормотал:

— Как красиво-то, даже такое, даже сейчас...

— Диво, — выдохнул Дайфар.

— Красиво, — задумчивым эхом с привкусом горечи согласился Тэйв.

— Это ведь твои сородичи уничтожили крылатых, — с глухим ожесточением напомнил Кийрим, готовый хоть сейчас вмазать по смазливой физиономии вампира, чтобы хоть немного унять щемящую боль в груди.

— Не совсем так, — прежде, чем вампир успел выпалить какое-нибудь оскорбление, педантично уточнил Элтон. Теперь уже вместо сестры он занял кафедру, кафедру декана-историка, с намерением прочесть короткую лекцию вольным и подневольным слушателям:

— Темные желали вторгнуться и завладеть богатствами Сельдитэльма, поработить расу сальтил — светлокрыло-парящих. Завоевать, но не погубить. Только летуны, как их теперь зовут, умели создавать уникальные магические артефакты, которые могли использовать владельцы вне зависимости от расы. Сальтил, в отличие от многих иных светлых народов, не испытывали ярых предубеждений против созданий тени, полагая, что каждому сужден свой путь и судьба, и не стоит пытаться слить все дороги в единую насильно. Светлокрыло-парящие были народом творцов, не воинов, но когда пришел враг, собирались сражаться. Увы, любые, даже самые скрупулезно выстроенные планы, способна нарушить Судьба, явившаяся под маской Рока. Темные завоеватели не знали, что недуг, бывший для них не опаснее насморка, окажется смертельным для сальтил. Парящие ушли из светлого мира. Их смерть пошатнула равновесие. Маятник качнулся от света во тьму. На Сельдитэльме-запятнанном возникли или пришли через миры и Межуровнье твари, ставшие проблемой завоевателей и людей, кои во времена войны не решились помочь соседям.

— Вот значит как. Ошибки, предательства, а только теперь всюду монстров полно, а парящих не сыщешь, как ни мечтай, — крякнул Кийрим. — И мы, и клыкастые, все виноваты.

— Дядя краш, а кто же город затопил? — спросил Гейро.

— Своих мертвых крылатые не сжигали, а опускали в колыбели вод, где те сливались с первоосновой, — задумчиво отозвался Элтон, потирая подбородок. — Когда умирала столица, ее маги призвали стихию, чтобы озеро стало последним покоем для любимого города.

— И ты прав, проводник, как правило, ошибки и предательства ходят рука об руку, и исправить их чаще всего нелегко, если не сказать невозможно, — философски добавила Элия.

— Это что же, мы в могильнике искать сокровища будем? — нахмурился, активно не одобряя намерения крашей Дайфар, руки вцепились в бороду с таким ожесточением, словно, разобрав в ней все колтуны, мужчина заодно решил бы разом все проблемы.

— Дейтилэн, так звалась столица Сельдитэльма, теперь только руины в озере, — возразил Бог Летописец. — Моя сестра хочет найти подарок для той, кто нравом и светом души достойна стать преемницей наследия сальтил.

— Это так, Дайфар, — с достоинством подтвердила богиня, и сенсав смешался, не найдя веских возражений.

— Давайте-ка ужином займемся, — взбаламутил воду в миске, разрывая заклятье, Бог Магии. Рыжий с хрустом потянулся и объявил: — Я хочу рыбы! Элтон, пошли наловим! Кто брезгует, может есть жопки от сосисок и траву!

Настолько возражающих и брезгливых среди членов команды не нашлось, поэтому, приманенные малым заклятьем зова и выловленные голыми руками здоровенные рыбины вскоре уже поджаривались сразу на двух, чтоб быстрее дело спорилось, больших кострах. А соль и приправы нашлись в мешке запасливого Клайда. Аромат от готовой рыбы по берегу плыл такой, что самые последние возражения из памяти особо щепетильных людей моментом испарились. Даже вампир пожелал съесть кусочек бесполезной, но такой интригующей вкусовые рецепторы пищи.

Насытившись, Элия отправилась к воде сполоснуть руки, а потом немного пройтись вдоль берега. У озера Сиаль никакой нечисти не водилось, а прогулки в сумерках богиня любила и неважно где, в шумном городе или безлюдном лесу. Остальные члены команды, соблазненные торжественным обещанием начать завтра обследование озера, начали укладываться на ночь. Но не все. Сидел на ложе из ивняка и травы, укрытой плащом, и о чем-то вздыхал Дайфар. На разговор его вызвать никто не пытался. Все, что можно и нужно, уже было сказано. Оборотню сейчас просто нужно было все продумать, чтобы принять себя и жить дальше.

Молодой вампир же поначалу лежал тихо, а потом поднялся.

— Далеко собрался? — тяжелая рука упала на плечо вампира, вознамерившегося украдкой последовать за принцессой.

— А с какой стати, господа краши, я должен давать вам отчет? — взъерепенился Тэйв.

— У тебя что, зубы лишние? — почти ласково удивился Элтон, демонстрируя увесистый инструмент дантиста.

— Эй, погоди, они даже после капли ее крови шалые, как от крепкой браги, — придержал братский порыв Клайд, на этот раз не полыхнувший факелом и не полезший в драку первым.

— За Элией не ходи, — снисходительно посоветовал рыжебородый бог вампиру, пытающемуся подняться с травы и кинуться то ли в драку, то ли прочь. — Хочешь погулять, вон, в другую сторонку иди. А не то после ее встречи наше прощание тебе нежной лаской покажется.

— Я не собираюсь пить кровь вашей сестры, — растерянно попытался оправдаться Тэйв и бледное лицо окрасил нежный отсвет румянца.

— О Творец, парень, ты совсем идиот? Она ж тебя сама, коль пожелает, до дна осушит, а ты только еще просить будешь, — буркнул Клайд, сплюнув далеко в кусты. — Не зли Элию, хотела бы твоей компании, сама позвала. Устала она от нас, вот и пошла погулять, чтоб злость не срывать.

— Извините, — смешавшись, извинился вампир перед теми, чью великую силу, пусть совсем не такую, как его собственная, почуял вдруг совершенно отчетливо.

— Ложись лучше давай, — почти добродушно посоветовал Элтон и отвернулся от сопляка.

Когда принцесса вернулась к жарко пляшущему пламени костра, в который время от времени подбрасывали ветки и столь же небрежно перебрасывались словами принцы, уже совершенно стемнело и спали все, кроме богов.

— Нагулялась, обожаемая? — таинственным шепотом спросил Клайд, рыжий даже в ночи, кажется, весь свет пламени, покинувший костровище, запутался в бороде и волосах принца, как и куча разномастных фенечек.

— Да, спасибо, дорогие, что дали отдохнуть, — руки богини легли на макушки сидящих братьев и ласково взъерошили волосы.

— Для тебя, все, что угодно, — с шутливой готовностью пообещал Элтон. — Все сокровища Сеаль от свежей рыбы до дохлых русалок и реликвий сальтил!

— Вот завтра и выясним, чего там больше, — рассмеялась принцесса и, чмокнув братьев в щеки, легла.

Элтон подкинул в костер ветку покрупнее и заботливо накрыл плечи сестры своей курткой, Клайд снял жилет и набросил на ноги богини. Благодарное умиротворенное мурлыканье стало им ответом.

Глава 15. Рыбалка по-божески

Утренняя роса — чудесное средство для поднятия бодрости. Но не тогда, когда какая-нибудь зараза берет намокший до состояния полного безобразия плащ и с силой встряхивает его над спящим лагерем, отвратительно громко и бодро вопя:

— Подъем!

Все, кто спал даже самым крепким сном, пробудились в момент. Громкий хохот Клайда смешался с крепкой бранью на несколько голосов и сердитым шипением Элии. Вопя, как баньши, принцесса вскочила, черпанула из котла кружкой водицы и, подскочив к брату, вылила воду ему за шиворот. Раскаты хохота рыжебородого бога перешли в придушенный хрип, задыхаясь от смеха, он свалился на траву, воздел руки и запричитал басом:

— Пощады, о грознейшая из грозных! Сжалься! Смилуйся, не топчи меня ногами, не бей под ребра! Ой, и в живот тоже не надо! Ай! Пощады, о прекраснейшая из прекрасных! Ну, если очень хочется, можешь пнуть в зад, вот! Я сейчас повернусь поудобнее, могу даже портки спустить для точности прицела!

— Вот с прекраснейшей и надо было начинать! — надменно фыркнула Элия, тихонько, почти нежно, ткнула шутника носком сапожка в демонстративно подставленное место и отступила, удовлетворенная свершившейся местью.

Улыбались люди, вампир, хихикал в кулачок Гейро. Зачарованно наблюдали смертные за тем, как искренне веселятся загадочные, удивительные, могущественные их спутники. А боги? О, боги просто жили своей жизнью, походя даря окружающим возможность соприкоснуться с краешком беспечного чуда. Лоулендцы были не из тех, чья мощь зависит от молений паствы, скорей уж им приходилось сдерживать могучий поток своей силы, чтобы не захлебнулись, упившись допьяна этой волной, не утонули в безумии миры. Боги походя разбрызгивали свой дар, как сделал вот только что с росой Клайд, взмахнувший мокрым плащом.

Отсмеявшаяся компания позавтракала тем, что осталось с вечера, прибавив к 'объедкам' горячий чай. Лично в свою кружку, освобожденную от воды, принц плеснул в равных пропорциях травяного настоя и огневки. Напиток без градуса бог годным для приема внутрь не признавал в принципе. Водой Клайд мылся, а пить предпочитал что покрепче. Дайфар оказался солидарен с рыжим пропойцей. Он вообще смотрел тому чуть ли не в рот и внимал каждому слову, как последнему откровению, тогда как красавицу Элию откровенно стеснялся и, встречаясь с ней взглядом, всякий раз заливался краской, как безусый мальчишка.

— Теперь и поработать можно, — довольно провозгласил Бог Магии.

Переодеваться в сухое он не стал, втихую освободив одежду от излишка воды заклятьем. Усмехаясь в бороду в предвкушении интересного дельца, Клайд похрустел суставами, разминая руки, и потер ладони до искристого треска.

— Обещал я вам скакунов? Пора! Не вплавь же нам Сиаль исследовать, не с берега же нырять, — ответил на невысказанный вопрос родичей бог и стряхнул с пальцев заклятье.

Воздух закружился, свиваясь, уплотняясь, обретая цвет и конституцию роскошного пушистого толстого и яркого как носок, связанный безумным дальтоником-абстракционистом, червяка с махонькими крылышками. Изогнутые на одну сторону сегменты его тела весьма походили на комфортные кресла, а длинными меховыми отростками с липучками на концах можно было замечательно крепко пристегнуться для дополнительной страховки.

— Ух ты, дядя краш, а это кто? — восхищенно оглядывая нечто, спросил Гейро. Рука мальчонки так и тянулась коснуться диковинного зверя.

— Это-то? Демон, из низших, ты отдаешь приказ — он повинуется, — беспечно пояснил бог и удивленно вскинул медную бровь, когда ладошка мальчика торопливо отдернулась от смирно лежащей твари.

— Да, его эманации нейтральны, хороший выбор, комфортный, — одобрила труды брата Элия, потрепав червяка по шелковистой шерсти.

— Все ради тебя, драгоценная, русалок и рыбки пока не наловил, так хоть скакуна раздобыл! — хохотнул Клайд, с придворным поклоном показывая в сторону твари.

Сестра ответила царственным реверансом, ничуть не утратившим своего изящества от исполнения в штанах. Подавая пример, богиня уселась в первое попавшееся 'кресло' и пристегнулась. Элтон занял место по правую руку от сестры, Тэйв поспешно уселся слева. Люди все еще мешкали, опасливо сторонясь свеженаколдованного средства передвижения.

— Вот дурни, — хмыкнул Клайд, оценивая степень предубежденности смертных. — Садитесь же, если с нами собираетесь. Демон этот не чета здешним темным тварям, он вообще плоти людской не жрет, а в своих мирах питается... соком трав по-вашему. Считайте его просто большим летающим диваном. Или можете на берегу нас дожидаться.

Больше ничего не объясняя и не собираясь никого убеждать, рыжий запрыгнул на сидение, кулаками раздолбил его до более комфортного состояния. Пока принц обустраивался с удобством, Дайфар как-то по-крабьи, боком подобрался к демону и занял кресло, не рассчитывая на свою способность удержаться, аккуратно зацепил липучки, как это делала Элия. Гейро и Кийрим сели последними.

Клайд весело оскалился и хлопнул по телу зверя, отдавая приказ. Червяк свернулся горизонтальным кольцом, так ужимая гармошкой незанятые седоками фрагменты, что вся компания словно оказалась за круговым столом, вот только самого стола-то не было. Вместо него получилось нечто вроде обзорной дыры под ногами.

Подрагивая крылышками, демон оторвался от земли и плавно полетел в сторону озера, набрав небольшую, в пару метров, высоту. Люди, подрагивающие от недоверия и опаски, мало-помалу приходили в себя. Первым опомнился Гейро и начал тихо подвизгивать от восторга. Каруселей или других аттракционов мальчишка в жизни не знал, так что катание на демоне стало для пацана первым опытом такого рода развлечений.

Демон-червяк долетел примерно до середины озера и завис над зеркалом воды так неподвижно, будто продолжал лежать на траве. Туман на озере уже успел поредеть, сейчас в камышах и ивняке таяли его последние клочки, свежий ветерок играл волосами, плескала внизу рыба, трещали в прибрежных зарослях птицы.

Водная поверхность с легкой рябью казалась такой невинной и чистой на вид. Если бы вчера Клайд не показал в миске глубины озера, никто из людей не поверил бы в то, какие печальные тайны хранит Сиаль.

— Извини, малыш, для дела надо, — Элия потянулась к мальчишке, вырвала из его головы несколько волосков и передала Клайду.

Тот осмотрел, довольно хекнул и, мигом скатав в шарик, засунул внутрь демона, словно тот был пластилиновым. Потом проделал ту же самую процедуру с волосами Тэйва, разумеется, даже не подумав извиниться. Подозревавший мага в покушении на свою шевелюру вампир не успел даже дернуться. Да и куда бы он делся с 'надводной лодки'? Вернее, с летающего червяка. Плавать настолько хорошо, чтобы кинуться в озеро и добраться до берега вплавь городской лорд научиться не успел. Честно сказать, он вообще не умел плавать. Пара гребков от одного бортика отцовской купальни до другого не в счет.

Предварительная настройка демона, вобравшего в себя частицы плоти, завершилась. Клайд снова шлепнул 'лошадь' по крупу, и та плавно 'поскакала' куда-то влево. Начало дальнейшего поиска очень походило на забаву в старинном зале игровых автоматов. С пушистого брюшка демона свесились крепкие канаты и поползли вниз, под воду. Потом они распались на отдельные разноцветные цилиндры и разлетелись во все стороны. Сам червяк плавно двинулся влево.

— Думаешь, настройка точна? — поинтересовался Элтон, пока маг наколдовывал вместо реального вида под ногами расширенный аналог вчерашнего заклятья, теперь следившего за движением рабочих инструментов под водой.

— Вот сейчас и проверим. На коленке двуполюсное заклятье поиска мелких предметов другим не слепишь. Можешь нырнуть следом, корректировать. Заодно пройдешься по легендарной столице, — 'нежно' предложил рыжий, очень не любивший, когда кто-то даже в шутку сомневался в эффективности его магических выкрутасов.

— Мнение очевидца для истории не всегда настолько ценно, чтобы портить хорошие сапоги, — отбоярился летописец, — мне и отсюда неплохо видно.

Пока боги зубоскалили, демон добросовестно делал свое дело в смутной надежде примитивного разума, что наигравшиеся тираны отпустят его подобру-поздорову в родной мир с сочной алой травой, туда, где никто не заставляет тебя лететь неизвестно куда и зачем и искать неизвестно что.

Зрители, как загипнотизированные, наблюдали за плавными движениями червячных отростков, отделившихся от основного тела и действующих, как самостоятельные организмы. Эти частицы просачивались под руины Сельдитэльма, ведомые заклятьем Клайда. Они ввинчивались среди камней или раздвигали их своими пружинистыми телами. Скоро частицы демона начали возвращаться с добычей. Они подплывали и сливались с тушей червяка, а вместо каждого вернувшегося отделялся другой отросток и отправлялся в свободное плавание.

Рядом с сидением Бога Магии образовалась воронка, в которой с той же скоростью, как возвращались частицы демона, начала появляться добыча. Первой показалась тонкостенная, уцелевшая чудом светло-зеленая чаша, освобожденная после пребывания в плоти демона от зеленого налета мелких водорослей. Вторым — тоненький браслетик-цепочка из сплетенных между собой крохотных крылышек, третьим — колечко из мелких, будто перепутанных между собой веточек, четвертым — двузубая вилка, пятым — низка колокольчиков, возможно, когда-то украшавших порог дома сальтил и радовавших слух светлокрыло-парящих мелодичным перезвоном. Горка сокровищ, поначалу небольшая, росла с каждой минутой.

Из первого улова, по традиции, Элия отобрала браслет с крылышками для сестренки, спрятала в кисет на поясе, прочее оставила на откуп другим. Клайд нацепил на мизинец кольцо, Элтон убрал в мешок чашку.

Рыжий бог глянул на поглощенных волшебной рыбалкой компаньонов из местных и небрежно бросил:

— Элия возьмет для сестренки лучшее, а остальное мы между собой поделим. Берите, кому что нравится.

— Так ведь это все твоим колдовством добыто, краш, — озадачился предложению и попытался неловко возразить Дайфар.

— И что? — беспечно возразил принц, — Прежде, чем я его сплел, вам всем попотеть пришлось, берите, заслужили.

Рабочий червяк продолжал добросовестно перепахивать дно Сиаль, добытые сокровища оседали в карманах, сумах и мешках. Сам рыжий модник с каждой минутой уснащал себя все большим количеством украшений. На вид металл походил на серебро, имевшее странный синеватый отблеск.

— Он серебряный? — поинтересовался Тэйв, разглядывая очередной браслет, оказавшийся слишком узким для руки Клайда и широким для подарка Бэль.

— Да, с добавкой сиалида. Есть на Сельдитэльме такой металл, только теперь его у вас уже не добывают, — задумчиво пробормотал под нос Элтон, пытаясь классифицировать непонятный предмет, похожий на перекати-поле из серебра размером примерно в три кулака.

— У нас? — ухватился за странные слова вампир.

— У вас, неужто еще не поняли, что мы пришлые? — удивился Летописец, не видевший более смысла в конспирации.

— Пришлые? А о Сельдитэльме более нашего знаете, — помотал головой проводник, подозревавший что-то подобное, но к точному выводу пока прийти не успевший.

Поток гостей из других миров в здешние края, богатые тварями, не делающими различий в том, кого именно включить в меню — туристов или аборигенов, редел с каждым годом по мере того, как множились темные монстры. К настоящему времени из полноводного ручейка он превратился в отдельные капли и уж точно гости в такую глушь, как леса у Сиаль, не рисковали забредать.

— Потому и пришли, что знаем, — коротко усмехнулся Элтон.

— А что же вы крашами назвались? — поразился Дайфар.

— Это не мы, а вы нас крашами назвали, а мы спорить не стали. Коль брать с Сельдитэльма вознамерились, надо кое-что и взамен дать. Потому талуриз у Шангара провели, — объяснил Клайд простейшую закономерность, занимаясь сортировкой добычи.

— Чтоб по справедливости было? — думая, что понял, о чем речь, важно согласился Кийрим, взявший из всей добычи лишь колокольчики, да так и ласкающий их пальцами, будто котенка.

— Нет, справедливость здесь ни при чем, скорее, равновесие. Мы унесем отсюда частицу света вместе с изделиями древних мастеров, потому должны оставить нечто равноценное, — раздумчиво ответила Элия, впрочем, не ожидая, что люди поймут.

Элтон кивнул, соглашаясь, и, признав свое бессилие по части решения пространственной головоломки, передал 'перекати-поле' сестре. Едва руки богини коснулись предмета, как беспорядочное, скомканное плетение пришло в движение, металл замерцал, бутоны на серебряных ветвях раскрылись, являя цветы-камни небольшие, но великолепной огранки, прозрачные, нежной голубизны и золотистые. И вот уже волшебное творение погибших искусников сальтил — прекрасный венец-диадема покоился в ладонях Богини Любви, испуская нежное сияние.

— О, альсимары! Цветы желаний. Они росли в садах сальтил и погибли с их уходом из мира, — оживился Летописец, разглядывая украшение, как историческую ценность — памятник погибшей расы.

— Да?! Так может, это он и есть, крылатый венец?! Хотя никаких крыльев не вижу, одни ветки, да цветы! Зато аура подходящая! — возликовал Бог Магии.

Цапнув с коротким извинением венец из рук сестры, он водрузил его себе на рыжую шевелюру. Покрутил головой, ожидая то ли озарения, то ли иного мистического действа, а может, загадал что-то мысленно, да тщетно. Ничего не случилось, только изначальное сияние — признак метаморфозы украшения — потухло.

— Не он, — разочарованно и шумно вздохнул принц, возвращая Элии диадему.

Богиня сама погладила венец пальцами, скользя по казавшимися гибкими и почти живыми веточками альсимары и, повинуясь чему-то, возможно, чисто женскому желанию покрасоваться, опустила украшение на волосы и склонилась к воде. Венец вновь засиял нежно-жемчужным светом. Вспышкой-наитием в сознании принцессы мелькнуло видение. Все то же озеро, развалины города и нечто, покоящееся в стеклянном, уже давно непрозрачном футляре, нечто такое, что Элия почувствовала неожиданно ясно, ей крайне необходимо.

Не рассуждая, богиня кинулась в воду, нырнула, ведомая этим чутьем, как незримой нитью, поплыла, распугивая рыб в прохладной воде.

Футляр лежал под рухнувшим изваянием светлокрыло-парящего с арфой в руках. Женщина играючи отшвырнула скульптуру, вздымая тучу песка и ила, нащупала то, к чему вели ее чары венца, схватила и, оттолкнувшись от камней, выплыла на поверхность. Отфыркиваясь от воды, ныряльщица огляделась.

На червяке-демоне за пару минут отсутствия Элии едва не разгорелась драка между принцами и самоотверженными кавалерами, желающими кинуться на помощь потонувшей красотке. Только магический приказ Клайда, примотавший бравых спасателей полосками меха к сидениям, не дал свершиться коллективному купанию.

Как раз сейчас рыжебородый раздраженно вещал:

— Уймитесь, кретины, Элия отлично плавает и если ей вздумалось нырнуть, вынырнуть она сумеет без вашей помощи!

Правда, интонации и смысл речей рыжего нисколько не соответствовали напряженному выражению глаз, да и Элтон поглядывал на озеро с беспокойством. О способности сестры держаться на воде принцы ничуть не волновались. А вот о том, что способна сотворить даже с могущественной богиней неизвестная магия — очень. Излишняя самоуверенность порой подводила любого.

Брызги и голова Элии, показавшиеся над водой, разом положили конец всем спорам и волнениям. Червяк метнулся к принцессе. В четыре руки, под хор вопросов спутников, братья втащили сестру на живой диван вместе с добычей и венцом теперь уже намертво запутавшимся в мокрых волосах.

— Все хорошо, — коротко ответила богиня и прищелкнула пальцами, отдавая команду звездному набору переодеть себя в сухое, чистое и привести в порядок волосы. Снятая диадема легла на свободную руку, второй женщина намертво вцепилась в зеленый от маленьких водорослей и пупырчатый от ракушек футляр в форме небольшого колокола с дном.

— Что это? — зеленые глаза Клайда сияли от нестерпимого любопытства.

— Венец желаний работает, дорогой, — коротко улыбнулась Элия, познавшая природу вещи в мгновения магического слияния. — Только он предназначен для женщин, мужчина не сможет использовать его силу.

— Блин! Я тупица! — темпераментно провозгласил бог и сделал попытку выдрать по клоку волос у себя из головы и из бороды, продолжая причитать басом. — Саль велэ тиаллен ер гиллар ке фиаллер! Ну конечно! Не 'диадема крылатая', а 'диадема для крылатой', то есть для особы женского пола!!! Драные демоны бы побрали эту лингвистику...

— Что ты переживаешь, милый, мы же искали подарок для Бэль и нашли. Согласись, достойный дар, а наша малышка ни разу не мальчик! — улыбнулась богиня, пихнув братца ножкой.

— И то верно, Нрэн бы наверняка заметил, — мгновенно сменил настроение рыжий и тут же не преминул повторить вопрос: — Так что ты добыла и с какого бока тут могущество диадемы?

— А что мы с вами коллекционируем, дорогие мои, и храним эту коллекцию в тенях? — загадала загадку принцесса, постукивая пальчиками по влажной и липкой поверхности своей находки. Мысленной речью она пользоваться не стала, ибо даже телепатически не собиралась вести разговор с родичами о Картах Колоды Либастьяна. Даже мысли, тем паче мысли о таких предметах, могли быть опасны.

— Кто? — позабыв о свидетелях, жадно выпалил Бог Информации, сжигаемый неуемным жаром своего таланта.

— Не знаю, и не собираюсь немедленно ни открывать, ни чистить стекло. Я почувствовала силу в момент натяжения нити поиска. Теперь основной ее очаг сконцентрирован там! — Элия многозначительно кивнула на добычу. — Если вскрыть эту вещицу сейчас, всплеск прокатится по мирам такой, что все наши секреты станут бесполезны. Получим ответ на вопрос, когда вернемся домой.

— Ладно, — тягчайший вздох стал сигналом того, что Клайд смирился с вопиющей несправедливостью, воплощенной в необходимости ожидания важных известий.

Пока седоки решали важные вопросы, трудяжка-демон работал, как проклятый, продолжая пополнять гору сокровищ со дна Сиаль. Оценив на глазок размеры добычи, рыжий решил, что уже можно закругляться и хлопнул по крупу червяка, отдавая мысленную команду. В последний раз вернулись к туловищу демона ленты с уловом, и живой диван полетел к берегу.

Там седоки сошли на траву и червяк изверг из своих недр груды выловленных со дна ценных предметов. Клайд прищелкнул пальцами, развеивая заклятье принуждения и переправляя демона на историческую родину. Пушистый червяк мгновенно исчез, оставляя на берегу клочья меха. Кажется, бедняга полинял от перенесенного стресса.

Порывшись напоследок в уникальном наследии культуры сальтил и выбрав еще несколько безделушек, боги стали прощаться.

— Это теперь ваше, — небрежно указал на 'скромные' остатки Клайд и вскинул собранную сумку на плечо.

— Вы... вы уходите? — беспомощно спросил непосредственный Гейро первым из людей, растерявшихся от скорости действий и решений гостей мира, которые оказались вовсе не крашами.

— Мы сделали то, зачем пришли, — спокойно подтвердил Элтон.

— Теперь ваша очередь, — закончила Элия, укладывая в сумку-кисет на поясе бесценный венец и несколько украшений для себя и сестренки. Горлышко у сумки выглядело узким, однако же, все побрякушки внутрь пролезли без труда, а сумка ничуть не потолстела с виду. Добытую с помощью волшебного творения сальтил вещь богиня никуда засовывать не рискнула, так и держала в руках для верности.

— И все? — потерянно прогудел Дайфар, потирая могучую грудь, где что-то странно защемило, и глядя на принцессу с какой-то собачьей тоской.

Тэйв, вампир, рассчитывающий в первые мгновения ночной встречи на вкусную закуску, чуть позже на короткую интрижку, на следующий день страшащийся думать о большем, молча кусал губы. Унижаться юный лорд не привык и теперь отчетливо сознавал: он сам не более, чем забавная игрушка, краткий эпизод в жизни этих могущественных незнакомцев, встреча с которыми стала для него возможно одним из самых главных событий в жизни.

— Почему же все? У вас впереди куча работы, — удивленно приподняла бровь Богиня Логики, цокнула языком, оценивая озадаченное молчание, и разложила по полочкам то, что самим богам казалось очевиднее очевидного:

— Кийриму и Гейро следует продать пару-тройку вещиц попроще и обзавестись собственным домом. У двери его, думаю, будут висеть эти колокольчики, — ноготок принцессы указал на сувенир в руках проводника. — И звон их станет песней призыва, пробуждающей наследие крови в тех, кто хранит хоть каплю крови сальтил. Очень может быть, что на этот звук к дверям придут те, чья встреча станет началом возрождения крылатых. Такое хрупкое чудо стоит того, чтобы ради него жить и беречь его, не так ли, Дайфар? Тут пригодится вся твоя медвежья сила, оборотень. А ты, вампир Тэйв, получишь возможность искупить древнюю вину своего рода.

— Откуда вы все это знаете, знаете, что так будет? — недоверчиво, слишком завороженный перспективой, чтобы она могла показаться реальностью, выдохнул Кийрим.

— Знаю? Нет, я лишь строю логические предположения на основе имеющихся фактов, если тебе что-то говорят мои слова, проводник, — усмехнулась Элия и прибавила: — Вы вольны поступать, как знаете. Выбирайте! Удачи!

И принцесса исчезла с Сельдитэльма.

— На вашем месте я бы послушал Богиню Логики, — посоветовал с коротким смешком Клайд, телепортируясь одновременно с Элтоном домой.

— Богиню? — спросил у опустевшего берега Сиаль каждый из оставшихся и, пусть ответа не получил, но в глубине души абсолютно уверился в том, что ТАКАЯ женщина никем иным, кроме богини, быть не могла. А значит, и ее слова были куда большим, чем просто словами. Может, ПРОРОЧЕСТВОМ? Да много ли надо, чтобы сказанное стало таковым? Не так уж и много на самом деле. Вовремя произнесенные и услышанные нужными адресатами речи имеют все шансы воплотиться в реальность. А в какое русло направят они события, будущее покажет. Возможно, когда-нибудь Сельдитэльм Запятнанный снова станет зваться Светлым?

Интерлюдия: карта открывается

Ох уж эти Силы Времени! Соотношение потоков между Лоулендом и Сельдитэльмом, бывшее примерно один к двум, за время отлучки богов успело измениться, так, что до вечернего бала — первого Осеннего Бала Представления Претендентов оставались считанные часы.

Элия задержалась в своих покоях лишь на мгновение, чтобы сбросить дорожную сумку и кисет с добычей на кресло, и шагнула к зеркалу гардеробной, охотно распахнувшему перед шаер-каррад Владыки свои врата. Защитные заклятья мастеров-зеркальщиков не властны были над Повелителем Бездны и его высшими Приближенными. Вот только эта страшная истина, способная начисто лишить сна или навеять дичайшие ужасы, была ведома очень немногим. К счастью. Да и у Злата с его великими демонами в Межуровнье и мирах было навалом работы, чтобы отвлекаться на пустяки и шутки ради пугать лоулендскую знать.

Богиню встретил полутемный зал-многогранник, где не горело свечей, люстр или магических шаров. Свет лился только из отдельных окон с живыми картинами событий сотен, а может быть тысяч миров. Это были одни из множества покоев резиденции лорда Злата — Дракона Бездны. Вот только с самим владельцем помещения богиня видеться не собиралась, ей нужен был лишь предмет, покоящийся на малом черном столике с ножкой-драконом. Шкатулка. Вполне обычная, даже безобидная на вид, как немногое из обстановки жилища Повелителя Путей и Перекрестков.

Элия опустила выловленный из воды контейнер с картой на столик рядом со шкатулкой и положила руки на вершину купола, отдавая мысленный приказ. Словно скорлупа ореха колокол распался на две половины, являя содержимое — карту. Именно ее принцесса чувствовала все это время, как бабочку, пойманную в банку и бьющуюся крыльями о стекло, в тщетной надежде обрести свободу. Концентрированная сила, так долго копившаяся в замкнутом пространстве, выплеснулась в зал, не оставляя сомнений в принадлежности миниатюры кисти Либастьяна. Да, эта карта воистину являлась частью Пасьянса Творца, созданного Безумным Рисовальщиком.

Прекрасный, как сон, способный стать сладчайшей грезой и самым жутким кошмаром, темноволосый мужчина верхом на могучем черном жеребце, сжимающий в руках плеть. Холеные, длинные, стальные пальцы с острыми ногтями властно держали поводья. Тонкие ноздри хищного носа едва заметно раздувались, будто охотник чуял дичь. Черные брови вразлет, длинные ресницы чуть прикрывали ледяной бирюзовый взгляд, нет, не безразличный и не жестокий, спокойный и почти умиротворенный. Губы изгибались в намеке на задумчивую полуулыбку.

Привычный узор из костей, роз, бубенцов по контуру карты, на рубашке, и короткая надпись — Всадник Ловчий. Энтиор. Принц на портрете Либастьяна был настолько другим, что на какую-то долю секунды богиня даже усомнилась в том, что это именно он. Да, Элия узнала брата и в то же время поняла со всей ясностью, что между тем, изображенным на карте богом и ее строди (кровным братом) в настоящем, Энтиором Дознавателем, не просто большая разница, пропасть. Самовлюбленность и безграничная эгоистичность превратились в достоинство, садистская жестокость обернулась жесткостью в силу необходимости, пропала манерность и игривая развращенность. Похоже, изменилась сама божественная суть принца. Такого Элия не наблюдала еще ни на одной карте.

Принцесса могла еще долго искать сходства и различия, если б ее не обхватили сзади сильные руки, а уши не заполнил потусторонний шелест незримых крыл. Черные локоны змеями погладили шею, неся запах миндаля и пряный аромат драконьей чешуи.

— Меня не позвали или не успели позвать? — тигриным урчанием вперемешку с обжигающим дыханием раздался над ухом голос Злата.

— Еще не знаю, — честно ответила Элия и получила в ответ насмешливо-оскорбленное фырканье, а следом эдакий брошенный невзначай вопрос:

— И чем же вызвано такое небрежение?

— О, я бы сказала, все с точностью наоборот, — развернувшись к Злату, промурлыкала богиня.

Странное асимметричное одеяние из алого и зеленого шелка арадов, тяжелые черные наручи и наборный пояс, разметавшиеся по плечам черной тучей волосы, малахитовый взгляд, мерцающий затаенным огнем, за которым таятся потусторонние тени. И по-прежнему шелест гигантских драконьих крыл, где-то на границе восприятия. Повелитель Бездны был грозен, опасен и прекрасен, как обычно. В этом и крылся главный ответ, отразившийся в лице Элии.

— Я тороплюсь, а ты не из тех мужчин, от которых уходят после пары наскоро брошенных слов, — шепнула принцесса, давая почувствовать самолюбивому Лорду Межуровнья свое восхищение и женский интерес.

— Хм, наглая лесть, дабы задобрить хранителя вашей маленькой тайны? — соболиная бровь изогнулась в ироничном недоверии.

— Фи, Злат, подвергать мои слова сомнению, значит, не уважать ни себя, ни меня, вот сейчас обижусь и не пожалею времени, разозлюсь по-настоящему! — шутливо пообещала богиня.

— Ни разу не видел злящуюся по-настоящему Богиню Любви и Логики, мелкое недовольство, стоившее мне как-то праздничной пощечины на Новогодье, не в счет. Должно быть, презанятное зрелище, — неподдельно заинтересовался демон, демонстративно выбирая место для того, чтобы присесть и с комфортом насладиться великолепным представлением.

— Смею тебя заверить, ни капли. Коль интересно, спроси как-нибудь у моих братьев, — не то фыркнула, не то рыкнула, Элия, в звездно-серых очах промелькнул всполох молнии.

— А почему именно у них, а не у друзей или любовников? — продолжил допытываться собеседник с каким-то извращенным любопытством.

— Потому что родственники — единственные, кто имеет шанс выжить после такого! Остальные уже никому и никогда ничего не расскажут. Если, конечно, не использовать некромантию! — зловеще проронила красавица и подала Повелителю Межуровнья новую карту, — Вот тебе в качестве компенсации за несостоявшееся шоу!

— Мммм, оригинально, пожалуй, такое возмещение стоит отмененного представления, — признал Дракон Бездны, изучая портрет Энтиора и постукивая по карте пальцем. — Новое звание и такое сильное смещение специализаций божественного профиля. Признаться, милая, даже я не могу представить, что должно случиться с твоим холеным братцем-вампиром, чтобы он претерпел настолько кардинальное преобразование. Разве что ты подвергнешь его испытанию своей злостью во всей грандиозной полноте, а потом воскресишь. Будете собирать Совет?

— Несколько позже, Злат. Сейчас все завершают личные дела перед открытием сезона балов, — возразила Элия.

— О, нет ничего важнее светской жизни, особенно танцев, — ехидно согласился собеседник, слегка удивленный расстановкой приоритетов. Уж принцессу-то он никогда не считал пустышкой, чья голова забита нарядами, танцами и кавалерами. Все эти аспекты жизни Богиня Любви, разумеется, не упускала из виду, но на самом деле, по-настоящему ее интересовало совсем другое.

— Особенно тех, в которых впервые примет участие Бэль, — спокойно закончила изложение мыслей женщина, доказывая, что не зря зовется Богиней Логики.

— Это меняет дело. Извини, такие семейные дела важны. У вас любят малышку, — сдал назад Злат, опять упустивший из виду ключевой момент — родственные узы королевской семьи Лоуленда и налагаемые в связи с их наличием обязанности.

Для вечно одинокого демона это было слишком в новинку, чтобы пенять, поэтому Элия не стала обижаться. Она лишь кивнула и объяснила:

— Да, кузина становится взрослой. После первых балов я непременно устрою общее сборище на пару-тройку часов в честь Бэль. Перед появлением малышки обговорим и вопрос с картой, ну а посмотреть ее братьям придется позже.

— Не обязательно, драгоценная, — подхвативший от чокнутых лоулендцев как насморк манеру обращения к Элии, возразил Злат и пояснил: — Ты ведь будешь собирать братьев у себя? В гостиной есть хорошее зеркало, мне не составил труда отразить в нем эту безделицу. Пусть полюбуются.

— Отличная идея, лорд Ферзь, — поблагодарила богиня мужчину.

— Это все ваше вдохновляющее присутствие леди Джокер, — усмехнулся Злат и поклонился так низко, как никогда не кланялся Элии прежде.

Сделал он это в шутку или всерьез, наверное, не смог бы ответить и сам Повелитель Межуровнья. Потому, чтобы не оправдываться и не разбираться, поступил просто: толкнул богиню назад, в свою тень, взметнувшуюся с каменных плит пола черным водоворотом. Горячие губы каким-то чудом еще успели сорвать крепкий поцелуй, а в следующее мгновение богиня уже сидела на ковре своей гостиной у ног Элтона и Клайда, нетерпеливо ожидающих явления сестры. Конечно, ждали они именно ее, но не ради восхищения неземной красой Богини Любви и даже не ради дележки добычи наследия светлокрыло-парящих. Куда больше всех легендарных магических побрякушек Бога Сплетен интересовала информация — самое главное из сокровищ, ценимое в любом из миров.

— Элия! — завопил рыжебородый, подхватывая сестру в объятия и чуть ли не подкидывая к потолку. — Ну не томи же, обожаемая! Я же сейчас помру от любопытства, по-быстрому разложусь и стану вонять, отравляя тебе жизнь! Ну же, ну???!!!

Элтон, глядя на родичей, весело похохатывал.

— Уймись, перестань меня трясти и запугивать аромо-ужасами, а то язык прикушу или заикаться от страха начну! — пригрозила принцесса и была мгновенно самым бережным образом, точно сделанная из хрупкого фарфора статуэтка, опущена на диван рядом с летописцем. Клайд тут же плюхнулся рядом чуть ли не вплотную. Наверное, опасался, что Элия может сбежать в какую-нибудь ванную или спальню, и тогда ответа придется ждать еще несколько часов. Особенно, если следом за кузиной туда рванет Нрэн.

— Наш Энтиор — Всадник Ловчий, — задумчиво оповестила принцев сестра, не забыв прищелкнуть пальцами, активируя дарованную Златом защиту от подслушивания.

Даже несмотря на ее наличие, боги старались детально не обсуждать вести о Колоде Либастьяна, но парой-другой слов перекидывались запросто.

— Ну это само собой, а карта чья? — протараторил Клайд торопливо, тут же притормозил и вперив в сестру недоверчивый взгляд переспросил:

— Или ты хотела сказать, что он заслужит портретик знаменитой кисти?

— Именно это я и хотела сказать, хотя, пока портретик и брат две о-о-чень большие разницы, — задумчиво согласилась Элия и велела: — Подробности обсудим на совете в ближайшие дни, а пока не болтай.

— Что, даже намекнуть никому нельзя? — взвыл буквально убитый вестью сплетник, чуть не разрывая на мохнатой груди рубашку вместе с кожаной жилеткой. Одна изумрудная пуговица издевательств не выдержала и уныло обвисла на кончике нити.

— Можно сказать, что мы собираемся в честь вступления Бэль в светскую жизнь, — многозначительно намекнула богиня, отрывая бедолажку с концами и вкладывая ее в карман брата.

— Ага, — кивнул Клайд, соображая, как ему в это известие ухитриться вставить намек на будущий Семейный Совет и появление новой карты.

Что у рыжего это запросто получится, Элия даже не сомневалась, а потому выставила братьев за дверь с легким сердцем. Сплетник понесся разносить вести, Элтон записывать хронику путешествия. Сама принцесса собралась переодеться и навестить кузину. Следовало передать малышке подарок и подбодрить перед первым выходом в свет.

Глава 16. Первый бал Мирабэль

Мирабэль, ее высочество, принцесса Лоуленда, коей предстояло нынче впервые быть представленной светскому обществу и веселиться на балу, пыталась скоротать время за чтением. Нет, не научных трудов, подброшенных перед отъездом Элтоном и Клайдом. Их она уже успела начитаться до такого состояния, что почувствовала себя одной большой, распухшей от информации головой на тоненьких ножках. Впитав в себя столько, сколько была способна, еще столько же и немного сверху, юная богиня специальную литературу отложила в сторону. Следовало дать возможность знаниям улечься по полочкам сознания и слиться с интуитивными ощущениями. Поэтому сегодня с утра Бэль забрала из библиотеки припасенный Оскаром сборник легенд из новых поступлений.

Зная, как принцесса любит красивые сказки, легенды и истории, барон всегда откладывал для нее новинки и вручал с таким же умиленным удовольствием, как Кэлер пирожки. Проказливое дитя никогда не шкодило в библиотеке, за что Оскар, впечатленный рассказами Лейма о диверсиях чудо-ребенка, был искренне признателен.

Так вот, юная принцесса изрядно нервничала по тысяче и одному поводу в связи с грандиозным событием — первой ласточкой грандиозных перемен в жизни. Она взяла книгу, чтобы отвлечься и так увлеклась, что едва не пропустила обед. Если бы Орин и Мартила не вытащили ее к столу насильно, пожалуй, Бэль даже не вспомнила о странном ритуале регулярного поглощения пищи, изобретенном созданиями из плоти и крови. Самой-то ей хотелось кушать далеко не всегда, и часто бывало достаточно булочки или фруктов да стакана сока, однако все остальные вокруг считали иначе, и бороться с чужим мнением девушка давно устала.

Теперь эльфиечка поступала хитрее. Отобедав, вернее худо-бедно запихнув в рот несколько кусочков (остальное она украдкой телепортировала в Сады, на радость зверушкам), Бэль прихватила книгу и выскользнула из покоев.

Хотелось убраться подальше от парочки горничных, суетящихся так, будто это они сегодня должны были выйти в свет. Принцесса устроилась в крыле второго этажа, в уютном уголке на козетке рядом с большим окном и погрузилась в волшебный мир удивительных историй. Большой том прекрасных легенд неуклонно приближался к последней трети, когда вежливое покашливание вкупе с мощным излучением чужого волнения выдернуло девушку из волшебной реальности.

Она подняла взгляд на высокого голубоглазого мужчину, красивого той отстраненно-прохладной, жесткой красотой, которая так нравится многим дамам, и так не нравилась самой Бэль. Слишком уж сильно она напоминала о противном Энтиоре. Но поскольку принц Дельен ничего плохого ей не сделал, сбегать, не поддержав разговора, было невежливо — раз, и с точки зрения этикетного общения с послами могущественных государств вовсе оскорбительно — два. А юная принцесса, пусть и проказничала частенько, безответственной вредительницей не была.

Поэтому, когда лорд Мэссленда поклонился ей и промолвил:

— Прекрасный день, ваше высочество, какая дивная нежданная встреча!

Бэль ответила легким изящным наклоном головки и вежливой фразой-отражением:

— Прекрасный день, ваше высочество.

Насчет дивности нежданной встречи девушка промолчала, поскольку врать в глаза с честным лицом, подобно старшим родственникам, не считавшим формальные вежливости враньем, так и не научилась. Может, пока, а может, как временами думала Бэль, никогда не научится вовсе.

— А я ношу ваш браслет, принцесса, он до сих пор не увял, — ласково продолжил принц.

Он неосознанно властным движением положил руку на спинку козетки и немного наклонился в сторону Бэль. Вторая рука — сильные изящные пальцы, на указательном перстень-печатка, на запястье венок из цветов, сделанный эльфийкой, — опустилась на книгу, которую девушка держала на коленях.

— Говорят, цветы не вянут долго лишь тогда, когда сплетающий травы вложил в работу частицу силы и нежности, — голос принца стал ниже и мягче, похожим на едва слышный шорох малого прибоя. Рука на спинке сместилась в сторону неподвижно замершей девушки. Та неосознанно поежилась и правдиво ответила, разнося вдребезги интимность обстановки:

— Да, с моими венками всегда так. Тот венок, что я Орин сплела, моей горничной, она и сейчас иногда надевает к платью.

Сравнение с горничной настолько явно 'польстило' самолюбию мэсслендского принца, что демонстрирующая браслет рука покинула территорию распахнутых страниц книги.

Однако, Дельен не думал отступать, он зашел с другой стороны:

— Вы любите легенды, принцесса?

— Да, — односложно ответила Бэль и невольно улыбнулась.

Правда, улыбка эта, мечтательная и лукавая одновременно, в гораздо большей степени относилась к книгам, нежели к собеседнику. Но тот все равно счел ее своей победой и поспешил развить наступление, доверительно поведав:

— В пору юности я тоже любил сказания и волшебные легенды.

— О? — удивилась Бэль.

Образ безукоризненно вежливого, но такого холодного, а за этой маской жесткого, зачастую жестокого, одинокого и равнодушно-злого мужчины (это-то эмпатка чувствовала ясно) никак не вязался с привязанностью к романтической литературе. Пусть даже в далекие юношеские годы.

— Да, ваше высочество. В моей библиотеке, в замке близ Топей Хеггарша до сих пор хранятся эти книги. Особенно мне нравилась одна легенда. Кажется, вы сейчас читаете именно эту историю о деве, сорвавшей цветок силы, питавший жизнь форвлака-оборотня.

— Эта история про дракона, — поправила, едва заметно нахмурившись Бэль, упоминание о кровожадных волках-оборотнях, биче многих эльфийских миров, были ей неприятны.

— Форвлак, дракон, мантикора, у этой истории много версий, — ответил Дельен, действительно владея темой беседы, — но суть одна: лишь от девы, бескорыстно подарившей свою любовь, зависит жизнь и преображение чудовища.

Спорить с очевидными выводами Мирабэль не стала, а воодушевленный молчанием бог продолжил:

— Я до сих пор иногда любуюсь замечательными иллюстрациями к той легенде, сделанными разными художниками. Они великолепны, и знаете, особенно мне нравится одна, где нарисована прекрасная Дое — спасение, любовь и проклятие оборотня. Между прочим, эта красавица похожа на вас, принцесса. Те же лучистые карие глаза, открытый взгляд, медный отлив каштановых локонов, милый носик, воплощенная грация и изящество. Быть может, вы когда-то пожелаете взглянуть на книгу...

Дельен рассыпал перлы комплиментов. Энтиор, наведший мэсслендца на укромное пристанище Бэль, торжествовал маленькую победу. Сама эльфийка усиленно пыталась сообразить, каким образом ей сбежать от принца, не обидев его чем-нибудь так, чтобы дядя-король начал ругаться за оскорбление посла. И тут свершилось чудо — сестренку нашла Элия. Разумеется, Богине Любви не составило труда понять, что происходит.

— Бэль, это форменное безобразие! — возмутилась старшая принцесса, заставив Дельена вздрогнуть от неожиданности и обрадованно засиять кузину, никогда не считавшую нотации Элии бесполезными и глупыми. — До бала всего пара часов, а тебе еще прическу делать, выбирать украшения и одеваться! Закрывай книгу и марш в покои! Или твое представление обществу стоит отложить еще на год, чтобы ты успела все сказки перечитать?!

— Я уже иду!!! — подлетела с козетки Бэль, захлопывая книгу в прыжке так, что едва не прищемила нос отшатнувшемуся кавалеру (честное божественное, не нарочно!). — А ты мне поможешь!?

— Конечно, пойдем, родная, — сменила гнев на милость принцесса Элия и извинилась перед дипломатом небрежным кивком со словами: — Она еще сущее дитя! Спасибо, что развлекли малышку, принц.

— Для меня это было наслаждением, — формальная фраза была сказана с таким пылом, что Богиня Любви не удержалась от недовольной гримасы. Впрочем, мэсслендец этого не увидел, поскольку Элия уже телепортировалась вместе с сестренкой в покои.

Сказки и приставучий неприятный посол Дельен были мгновенно позабыты. Первые поставили на полку, второй, по счастью, остался в коридоре и навязывать свое общество не стал. Перед юной принцессой во всем страшном великолепии встало ожидание первого бала. Бэль поняла, что трусит, в чем сразу призналась любимой сестре, глядя на роскошное и какое-то жутко чужое платье цвета слоновой кости с золотым кружевом:

— Эли, я боюсь, — остренький носик ткнулся в грудь Богини Любви.

— Не удивительно, малышка. Первый шаг порой сделать очень страшно, но ведь нет ничего важнее его, открывающего любой путь, — ответила Элия, ласково проведя по спине кузины. — Кроме того, мы все сегодня будем на балу, а значит, будем с тобой.

— Правда? А разве претендентов не представляют королю по одному? — озадачилась эльфиечка.

— Творец с тобой, детка, зачем тебя представлять дяде Лимберу? Полагаю, он не успел позабыть собственную племянницу с позавчерашнего обеда, — хихикнула Элия. — Ну а если вдруг, так мы еще успеем намазать ему клеем рабочее место для освежения памяти.

— А как мы угадаем, куда он сядет? — на миг отвлеклась, заинтересовавшись практической стороной шалости Бэль.

— Под словами 'рабочее место' я имела в виду то, которое садится на любые поверхности, — степенно пояснила богиня, и сестренка заливисто рассмеялась, сбрасывая напряжение.

— Ты будешь представлена дворянам Лоуленда Нрэном, твоим официальным опекуном, в присутствии его величества, а потом сможешь развлекаться на балу в свое удовольствие, — растолковала Элия технологию вступления в высшее общество для принцесс.

— И они все будут смотреть на меня и колоться, — нашла новый повод для ужасания Мирабэль, представив себя под давлением взглядов сотен глаз и излучения сотен эмоций. Девушка прижала руки к заалевшим щекам и задрожала.

Богиня Любви нахмурилась и потерла подбородок, принимая к сведению ощущения сестренки, и подумала о том, что страхи ее небеспочвенны. Юной эмпатке под давлением личных переживаний будет трудно удерживать общие блоки, препятствующие восприятию буйства эмоций окружающих. И если защита рухнет под давлением страхов, Бэль придется по-настоящему туго. Значит, следует позаботиться о том, чтобы сестренке было максимально спокойно и комфортно в торжественный миг представления высшему обществу.

— Пускай смотрят, а мы сделаем вот что! — объявила Элия и описала кузине свой гениальный по простоте план защиты.

— Спасибо, тогда мне не будет страшно! — секунду поразмыслив, благодарно заулыбалась Мирабэль и тут же, осененная еще одной мыслью, спросила севшим от волнений голосом:

— Эли, а если ОН тоже будет там?

— Девочка моя, ну какая собственно разница будет или нет, — старшая принцесса не стала делать вид, что не понимает смысла речей сестренки. — На первый бал прибудет не тощая замухрышка-воришка в потертых штанах, а принцесса Лоуленда в бальном платье! Даже если каким-то чудом ОН ухитрится узнать тебя, то предавать огласке милый конфуз все равно не станет, уверяю тебя. Мужчины весьма самолюбивые создания, и свою оплошность наш драгоценный лорд постарается поскорее забыть. А теперь хватит разговоров, твои горничные уже под дверью скребутся. Пожалей если не их маникюр, то дверь. Такими стараниями ведь дырку проделают! Между прочим, я оставила им украшения к твоему платью: диадему, серьги и кулон работы сальтил!

Больше не слушая ни оправданий, ни вопросов, ни благодарностей Мирабэль, богиня чмокнула сестренку в макушку и исчезла из комнат. Кроме заботы о собственном туалете еще следовало успеть поведать родичам о небольших изменениях в традиционном ритуале представления. То, что кто-то станет возражать, Элия даже не принимала в расчет. Логика! Чтобы она, да не смогла кого-то уговорить?

Ровно в восемь вечера, когда маленькие детишки уже отправляются в постельку, взрослые боги заняты куда более интересными вещами.

Бальный зал королевского замка Лоуленда был полон народа, шума светской болтовни, негромкой музыки оркестра, блеска драгоценностей, тканей, и запахов дорогих духов. Единственное, чего там недоставало и что не могло не вызвать безграничное удивление знати, членов многочисленной семьи короля Лимбера.

Обыкновенно на первый из череды балов, открывающий сезон, тот, на котором представляли молодую поросль Лоуленда, являлись если не все, то многие принцы и принцесса.

А сегодня не было никого. Даже рыжие трепачи Клайд и Рик не рассекали воды знати, мимоходом вываливая на гостей вороха сногсшибательных новостей. Почему все это происходило, лорды и леди терялись в догадках, втихую обмениваясь самыми нелепыми предположениями. Лишь двое из пестрой толпы дворян знали причину, но предпочитали хранить молчание.

Посол Мэссленда, принц Дельен, задумчиво держал бокал с прославленным лиенским вином. Его высочество делало вид, что любуется игрой света в гранях хрусталя и общаться явно не желало. К знатному мэсслендцу с репутацией не менее опасной, нежели та, коей обладали потомки Лимбера, публика приближаться не решалась. Даже заинтересованные в красавце из дальних краев дамочки только улыбались, помахивали веерами и стреляли глазками... мимо.

Герцог Элегор в своем традиционно-парадном черно-серебряном камзоле лиенским нынче не наливался. Он просто стоял неподалеку от дверей и ждал, не делая вид, что занят чем-то более интересным. А вот то, что бог нервничает настолько, что готов бегать по залу, не разбирая пола, стен и потолка, как порой делал приятель Эйран, решая какую-нибудь головоломку, Лиенский все-таки старался скрыть. Лишь хорошо знающие буйного Бога Авантюристов могли заметить более лихорадочный, чем обычно, блеск глаз, желваки, играющие на острых скулах, и чуть большую резкость движения, которым Гор откидывал со лба непослушную прядь волос.

Впрочем, большинство озабоченных отсутствием членов королевской фамилии лордов и леди совершенно не интересовал безумный Лиенский. Его караул у дверей знающие о дружбе с принцем Леймом и загадочных отношениях с Богиней Любви, относительно которых никто не мог сказать ничего определенного, толковали как ожидание добрых знакомых.

Ровно в назначенный час оркестр заиграл первые такты лоулендского гимна и двустворчатые двери распахнулись во всю ширь. В зале вместе с могучей волной божественной силы, воспринимаемой из-за обилия смешанных энергий приливом чистой мощи, явились их высочества и его величество. Или, если быть менее уважительными, королевская кодла во всем великолепии: боги могущественные, прекрасные и смертельно опасные. Ярче драгоценных камней и волшебных шаров сияли глаза, прекраснее самого дивного сна казались лица и великолепны одежды. Воистину, боги, если не обращать внимания на их жуткий нрав, были самим воплощением мечты.

Разговоры мгновенно смолкли, хоть никто и не призывал к тишине. Слишком боялись гости упустить что-то важное.

Первым шел король Лимбер в официальной мантии и короне, так уж полагалось нынче по правилам проклятого этикета. Отставая от дяди ровно на полшага, шествовал Нрэн, держащий под руку очаровательную юную девушку-полуэльфийку, прелестную и хрупкую, словно цветок эльдрены. На щеках ее лежал легкий флер румянца волнения, а карие, в оттенок спелого ореха, глаза сияли восторженно и в то же время чуть пугливо. Следом за этой парой двигались остальные боги, храня на лицах торжественное выражение.

Лимбер, король Лоуленда, остановился, подавая тем самым знак остальным. Принцы рассыпались полукругом позади монарха. Нрэн и его юная спутница встали совсем рядом с его величеством по правую руку.

— Мирабэль дель Виарен, принцесса Лоуленда, Богиня Исцеления и Милосердия, — громко, но без какого-либо выраженного чувства, провозгласил Нрэн.

— Мы рады представить вам нашу племянницу, — официально подтвердил король.

Бэль, завершая ритуал, присела в легком реверансе, не кланяясь. Ей, как особе королевской крови, кланяться не полагалось никому. Приветствуя собравшихся, юная богиня мелодично промолвила:

— Прекрасный вечер!

Теперь, когда все получилось так, как придумала Элия, девушка не испытывала ни малейшего страха. Ведь совсем рядом стояли любимые братья и сестра, она спиной чувствовала тепло их тел, а всеми фибрами чуткой души молчаливую поддержку. Это родственная близость прогоняла любые страхи. Они, ее семья, рядом и готовы заслонить от любой беды, от любой даже самой малой неприятности — такая уверенность жила в сердце девушки. В подтверждение этих мыслей, развеивая повышенную торжественность обстановки, острый палец Джея шутливо ткнулся под лопатку Бэль и та подавила рвущееся наружу хихиканье.

Нет, решительно, ничего страшного на этих взрослых балах не было, ничем особенным они не отличались от семейных обедов или ужинов. Просто тут, кроме родных, веселились другие лорды и леди, а теперь будет веселиться и сама Мирабэль, ведь братья обещали с ней потанцевать! Да и среди гостей бала мелькали знакомые лица: вот дружески поднял обе руки в жесте восхищения Рэт, друг Элии, вот подмигнул и поправил на переносице давно не нужные очки Оскар Хоу, рассиялся улыбкой Ральд и тряхнул головой так, что косички окружили лицо грозовой тучкой, а приятель Клайда, лорд Золтен, изобразил пантомиму с ослеплением и падением в обморок...

Сияющая улыбка предвкушения осветила личико девушки. Сверкающей незримой радугой окатила дворян радость юной эмпатки. Даже ожидающие своей очереди к представлению молодые лорды и леди приободрились. А Бэль вместе с толпой веселых, горланящих поздравления братьев и сестрой уже освобождала пространство для ритуала в традиционной форме прочим дебютантам менее знатного рода.

Элия крепко придерживала восторженную сестренку под локоть и не упустила момента, когда та едва заметно споткнулась, поймав взгляд Элегора. Cлишком вежливая придворная маска не вязалась с пляшущим в серых глазах темным пламенем. Встретившись с юной богиней глазами, герцог кивнул и, прижав руку к сердцу, поклонился со всем уважением, кое положено проявлять высокому лорду по отношению к принцессе Лоуленда.

— Эли, кто он? — шепотком спросила Мирабэль кузину, радуясь тому, что теперь она может задать этот вопрос, и он никому не покажется странным.

— Ха, Бэль, да это же безумный Лиенский! — хохотнул Рик, опережая сестру с ответом, а Клайд весело добавил к такому лестному представлению:

— Закадычный друг нашего Лейма и тайная страсть Элии!

— А? — непонимающе распахнулись глаза девушки при столь оригинальном комментарии.

— Рик, Клайд, уши оборву, — походя пообещала старшая принцесса, небрежно поясняя сестренке, — мы с герцогом приятели, родная, а вот Лейм действительно дружит с Элегором. Так же, как и Эйран. Между прочим.

— Да, — уверенно подтвердил оба пункта Бог Романтики и 'случайно' наступил бородатому сплетнику на ногу. Наверное, его кто-то толкнул в толпе братьев, потому что покачнувшись, Лейм метко угодил и на конечность Рика. Поступь мягкой на вид бальной туфли оказалась тяжелее подбитого железом сапога.

Торгаш возмущенно взвыл, Клайд коротко ругнулся и счел за лучшее приотстать, пока свое 'фи' его шутке не надумал выразить Нрэн. Нотаций по такому поводу кузен читать бы не стал, да и меч он на бал не брал, но и без холодного оружия Бог Войны мог заставить кого угодно в полной мере прочувствовать собственную неправоту. А тут еще Джей ехидно вставил на ухо бородатому братцу:

— Твое счастье, что ты не брякнул, будто наш Лейм и есть тайная страсть Лиенского. А то ногу пришлось бы ампутировать. Да еще вместо Элии тебя бы Энтиор покусал со злости!

— Не-е, побрезговал бы, волосы в зубах застрянут, — отбоярился сплетник, гордый богатым волосяным покровом на всех частях своего тела, и оглядел залу, определяя цели на сегодняшний вечер: бутылки, симпатичные дамочки, лорды, которым непременно надо было поведать нечто грандиозное, ну или выведать таковое. Рик, не столько оскорбленный, сколько раззадоренный топтанием по ногам, вставил свои пять диадов:

— А вот интересно, Энтиор кусаться бы начал, ревнуя Элию или герцога?

— Я тебе по секрету скажу, Элегорова коня, Ветра! — таинственным шепотом, звучащим громче крика, открыл зловещую правду Клайд и гулко загоготал, радуясь не столько нарочито-грубой шутке, сколько ее предполагаемому эффекту на клыкастого братца.

— С каждым годом твои шутки все тупее, брат, — взбивая пышное кружево манжет щелчком пальцев, процедил Энтиор и одарил остряков ледяным царственным взором, исполненным бесконечного презрения. — Если так пойдет дальше, скоро окончательно деградируешь в медведя.

— Так не всем же в скунсов превращаться, — метнул ответку сплетник. Он намекал на элегантно-монохромный (лишь украшения сегодня были сапфирами и бирюзой) наряд лорда Дознавателя и свое личное мнение относительно духов брата и ценности его речей.

— Ага, тут и так вони хватает, — поддержали юмориста покатывающиеся со смеху Рик и Джей.

— Да, от вас троих ее более, чем достаточно, — заключил вампир и, обрывая беседу так, чтобы оставить последнее слово за собой, телепортировался к принцу Дельену.

— Он ведь нас оскорбил..., — эдак раздумчиво констатировал Клайд, перебирая звенья самой массивной из трех нагрудных цепей, чей звон почти совпадал по тональности с кандальным, настолько тяжело было украшение, казавшееся на высоком и широкоплечем принце сущей игрушкой.

— А то! — зафыркал Джей, готовый хоть сейчас продолжить свару с надменным братцем и плевать на всяких там послов. Постоит, да подождет, пока родичи между собой перетрут.

— Пожалуй, стоит его проучить, — хитро заухмылялся Рик, и в зеленых глазах его плясали демоны.

— Я даже знаю как, — гордо поделился своими соображениями с братьями Бог Магии, почему-то разглядывая браслет-венок на руке высокого мэсслендского гостя. Откуда тот взялся, Клайд, не будь он Богом Сплетен, конечно, знал, это и навело рыжего выдумщика на коварную мысль о проказе.

Отложив красоток, сплетни и танцы ради розыгрыша, принц поведал паре соучастников свой гениальный план. Идея рыжего была встречена громким одобрительным воплем. Гости в зале не стали заиками лишь по одной причине, Клайд перед оглашением идеи наложил на всю троицу защитное заклятье тишины. Так, на всякий случай.

Лейм направился к Элегору, как и договаривались, затем, чтобы разыграть маленькое представление: дружеская болтовня на пару минут, затем представление лучшего друга любимой сестричке и приглашение на первый танец.

Вокруг Бэль еще оставался кое-кто из родственников, опекая малышку, но пока шли официальные представления дворянской поросли, большинство богов рассредоточилось по залу, приветствуя знакомых. К юной богине тут же потянулась череда лордов и леди, желающих лично поприветствовать ее высочество. Подзадержавшийся Кэлер, с готовностью взялся за роль посредника для добрых приятелей и приятельниц, каковыми считал чуть ли не каждого из гостей. Девушка немного заволновалась.

— Эли, их так много, а что если я перепутаю имена? Как мне запомнить каждого?

— Да, вот тут-то и скажутся прогулянные занятия по геральдике, — мысленный смех сестры был снисходительной лаской. — Не переживай, детка, имя бога — часть его сути, просто смотри через свой дар, вбирай цвет и силу звучания, и ты запомнишь.

— Спасибо, — горячая волна признательности вернулась к Элии, а к Мирабэль уверенность в своих силах.

Бэль улыбалась новым знакомым, составляя свою цвето-аромо-звуко-картотеку, чем увлеклась настолько, что даже почти перестала обращать внимание на то, как сами гости воспринимают ее. Убедившись в том, что большинству дворян она почему-то симпатична, юная принцесса не стала заниматься детальным анализом этих ощущений.

Герцогиня Ванесса Нерисская оказалась фиолетово-зеленой, с запахом плюшек и мяты, старый граф Хантич пах почему-то псиной, прелой соломой и ромашками, да вдобавок был желто-коричневым, а графини Вейские, розоватые в пурпурную крапинку, благоухали сиренью, сандалом и корицей...

Эльфийка действительно воспринимала имена не только как совокупность звуков, для юной богини в каждом слове непременно присутствовал вкус, запах, цвет. Если немного сосредоточиться, то каждое названное имя обретало ни с чем не сравнимую форму, накрепко связанную со зрительным и эмоциональным образом бога. Об этой своей особенности восприятия Бэль когда-то давно обмолвилась сестре, будучи уверена, что все остальные воспринимают реальность так же, и изрядно удивилась, когда оказалось иначе. Вот сейчас знание и пригодилось Элии для дельного совета, а самой дебютантке для упражнения на запоминание.

— Первый танец! — строго пресекая ритуал знакомства, продолжающийся под первые такты музыки-вступления, объявил Нрэн и подал сестре руку, приглашая.

Толпа отхлынула от Бога Войны и его партнерши. Никто из родичей тоже спорить не стал. Все справедливо: кому, как не опекуну, танцевать вместе с Мирабэль в первый раз. Хотя, многие братья минуту назад еще готовы были поспорить, что воитель пригласит стоящую рядом Элию. Но такова была сила Приверженца Традиций, что теперь никто и не думал удивляться, принимая решение Нрэна как должное.

Бэль подняла пораженный взгляд на брата и машинально, как делала всегда на уроках танца, опустила руку в подставленную ладонь. Нрэн повел девушку в танце, и, несмотря на серьезную разницу в росте, двигалась пара слаженно и гармонично. Удивление отразилось на личике эльфийки.

— Что? — едва заметно выгнул бровь принц.

— Ты так хорошо танцуешь, — выпалила, не думая, что ее слова могут счесть оскорблением, Бэль.

Зная сестренку, мужчина нисколько не оскорбился. Лишь на спокойном лице появилась тень улыбки, а в золотистых глазах откровенная насмешка:

— Думала, я только маршировать умею? Уверяю тебя, сестра, все, что положено делать принцу Лоуленда, я делать умею неплохо.

— Да, я знаю. Но все говорили, что ты почти не танцуешь на балах, если только с Элией... — озадаченно нахмурилась девушка, пытаясь уложить на полочки в голове сведения об этом новом Нрэне.

— Умею не значит люблю, — объяснил принц.

— А зачем тогда ты танцуешь со мной? — поразилась Бэль.

— Так положено, — серьезно и строго ответил бог, потом улыбнулся нешироко, но неожиданно сердечно и прибавил поистине грандиозное по своей содержательности, длине и откровенности пояснение: — Ты моя сестра. Это твой первый бал. Я тебя люблю, и ты танцуешь чудесно. Мне приятно с тобой танцевать. С другими, кроме Элии, нет.

— О-о-о, — протянула юная принцесса, как громом пораженная такими выводами, и опять не подумав, что ее слова могут счесть жалобой, выпалила: — А лорд Ални говорил, что я плохо танцую, потому что непохоже на Элию.

— Лорд Ални баран, — процедил Нрэн с презрительной брезгливостью, в точности повторяя давнее мнение Джея об умственных способностях учителя музыки. — Если бы ты танцевала, как Элия, я первый бы выдрал тебя. То, что естественно для Богини Любви, выглядит глупо и пошло у других. Ты хорошо танцуешь, умница.

— Спасибо, — искренне поблагодарила девушка, понимая, что брат говорит правду.

Нрэн всегда оценивал честно и себя и других, а значит, танцевать она, Бэль, действительно умеет и будет не стыдно, если ее пригласит кто-нибудь другой, не только брат, а даже... даже... страшный герцог Лиенский. Только он теперь вовсе не казался страшным, скорее девушке хотелось познакомиться с ним. Наверное, для того, чтобы понять, почему это все зовут его безумным и почему так морщится каждый раз, когда говорят о герцоге Элегоре, Энтиор. Вообще-то неприязнь вампира, по мнению Бэль, была самой лучшей рекомендацией, какую только можно дать знакомому. Ведь все, ненавистное кузену-вампиру, обычно очень нравилось Мирабэль и наоборот. А герцог, даже если вдруг узнал в ней воришку из сада, уже больше не сердится, иначе он ведь не стал бы ей кланяться, а значит... Значит, если он пригласит Бэль танцевать, то она обязательно согласится. Только почему он должен ее приглашать, когда вокруг столько красивых леди? Но если все-таки пригласит, то...

Ох, в голове юной принцессы воцарился такой сумбур, что только природная грациозность и абсолютный слух, да твердая рука Нрэна не позволили сбиться с такта.

Вообще-то страшный и безумный Лиенский действительно собирался пригласить Бэль на танец, как только Лейм представит его своей сестре, но случай-проказник нарушил идеальный план. Не успели друзья переброситься и парой десятков слов (нельзя же было бросаться к юной принцессе сломя голову, не разбирая дороги и отшвыривая конкурентов, пусть и хотелось), как приятель Бога Авантюристов, Ференс Деграс вмешался в беседу. Причем его явление и бодрый вопль 'Эй, Гор, ты все еще всухую веселишься? На-ка!', прозвучал над ухом именно тогда, когда герцог залюбовался чудной улыбкой Мирабэль и даже половину слов Лейма пропускал мимо ушей. Резко выведенный из мечтательного транса, редчайшего в своем роде явления для чрезмерно подвижного бога, Элегор дернулся и толкнул компаньона. Вино из бутылки, вкупе с парой бокалов прихваченное Ференсом из бара, выплеснулось на камзол и белую рубашку герцога. Выругавшись про себя, тот спешно сплел очищающее заклятье, но так нервничал, что переборщил с интенсивностью. Рубашка и камзол очистились от вина, но притом более тонкая ткань рубахи в местах омовения даром лозы просветлела до пятнисто-полупрозрачного состояния. В любом элитном стрип-клубе такого мужчину ждал несомненный успех у дам, но представать в полуголом виде перед целомудренной особой королевских кровей не полагалось категорически. Еще раз выругавшись, Элегор принялся плести восстанавливающее заклятье. Одновременно чувствующий себя виноватым в происшедшем и не слишком искусный в извинениях лорд Деграс активизировал аналогичное готовое заклятье собственного производства. Теперь истонченная материя приросла в двойном размере, рубашка превратилась в крутую дизайнерскую вещь в стиле крупный белый горох. Узрев оплошность, Ференс дал обратный ход, развеяв чары, быстрый герцог сделал то же, замученная магией ткань пошла волнами и дырами покрупнее. Лейм уже плакал от смеха рядом. Постанывая от хохота, Бог Романтики все-таки нашел в себе силы прийти на помощь другу и выдавил:

— Звезды!

— Драные демоны, вечно я забываю, — мотнул головой Элегор, действительно, в отличие от Элии, постоянно упускавший из виду способность подарка Звездного Тоннеля Межуровнья помогать в смене туалета.

К той поре, когда наряд герцога снова соответствовал всем нормам приличий, драгоценные секунды оказались упущены, и Бэль отправилась танцевать с Нрэном. Потому Элегору не осталось ничего другого, кроме как увести из-под носа толпы кавалеров, извинившись только перед Леймом, Леди Ведьму. Та, хоть и собиралась принять приглашение Рэта, но умоляющий взгляд герцога качнул весы выбора в пользу друга.

— Какую гадость ты скажешь мне сегодня? — бодро, может быть, лишь самую малость, слишком бодро, поинтересовался Элегор.

— Хм, если ты очень хочешь услышать гадость, подойди к Энтиору и поцелуй его, — находчиво предложила Элия, вероятно, находившаяся под впечатлением последней шутки Клайда.

— Бррр, — герцог дернулся как от удара током, живое воображение охотно нарисовало жуткую картину.

— Хватит гадостей для прочистки мозгов? Поговорим о деле? — с милой улыбочкой голодного дракона предложила богиня.

— Ага, — охотно согласился напуганный партнер.

— На следующий танец Бэль приглашает Клайд, если не хочешь драки, уступи, а вот третий мы с Леймом постараемся тебе обеспечить, — деловито начала инструктировать друга принцесса.

— Спасибо, — коротко выпалил Элегор, почему-то сразу напрягаясь, ноги словно одеревенели и едва не пропустили положенное па.

— Не нервничай, все будет отлично, — успокоила Элия герцога, познающего на собственной шкуре весь трепет истинной первой любви. Сделав вид, что смахивает пылинку с плеча камзола, богиня небрежно погладила друга по плечу.

— Ты так уверена? Я ж ее до полусмерти в саду напугал. Что если она знать меня не пожелает?... — подозрительно нахмурился герцог, уязвленный беспечным спокойствием принцессы.

Давно ли он сам вот так утешал Лейма, психующего из-за каких-то пустяков во взаимоотношениях с кузиной, а теперь сам оказался в лодке полной любовных сомнений. Чувствовал себя Элегор изрядным дураком и еще большим придурком от того, что совершенно не хотел избавляться от своего безумия.

— Уверена. Бэль знает, что залезла в чужой сад, потому и получила на орехи. Если ты не будешь заострять внимания на этом досадном эпизоде, а тактично дашь понять, что зла не держишь и сочтешь танец достаточным искуплением грехов, то девушка успокоится совершенно, — растолковала Богиня Логики желательное направление первых маневров. Элегор внимал так, словно ему сообщали маршрут через сеть смертоносных ловушек к величайшему сокровищу во Вселенной. — А дальше сам сориентируешься по обстоятельствам, — закончила Элия и прибавила мысленно: 'Как очаровывать девиц сыновей Лимбера учить не надо.'

Возможно, герцог хотел задать еще пару-другую сотен вопросов касательно специфичности обращения и общения со своей будущей невестой, но такой возможности ему не предоставили. Едва последние звуки музыки смолкли, принцесса телепортировалась к Рику и завела с ним беседу. Выяснять что-либо в присутствии такого болтуна даже безумный Лиенский не решился. Кто этого бога знает, вдруг он и мысленную речь на личном канале подслушать может? Если судить по слухам, периодически запускаемым обоими рыжими принцами, то такое было более чем вероятно.

А Клайд вел в танце младшую сестренку и сиял довольной улыбкой от уха до уха, не забывая, впрочем, крутить Бэль вокруг своей оси в быстром танце.

— Что? — выпалила девушка, интересуясь причиной радости брата, искрящейся оттенком предвкушения.

— Хочу Энтиора разыграть, — выложил карты на стол бог. — Поможешь?

— Конечно! — восторженно взвизгнула юная принцесса. Сбывались самые сокровенные мечты! Она танцевала на первом балу, а теперь еще Клайд предложил поучаствовать в такой забаве! Значит он считает ее достаточно взрослой!

— Бэль, крошка, мне нужно, чтобы ты благословила одно заклятье той же силой, с какой плетешь свои веночки, — посвятил кузину в 'страшную' тайну принц, выразительно скосив глаза на растительный браслет, красующийся на запястье Дельена. Потом бог пошевелил пальцами, давая сестренке рассмотреть плетение сложного шарика чар. Что именно туда входило, та даже не могла разобрать, но такую мелочь важной не посчитала.

— Понятно, — заулыбалась в ответ на хитрую ухмылку брата Мирабэль и сложила пальчики в жесте благословения, одаряя почти готовое заклинание Клайда толикой личной божественной энергии.

Принц при очередном энергичном пируэте хлопнул ладонями, отправляя заклятье в полет и живо утанцевал Бэль к другому углу бального зала, откуда открывался замечательный вид на Энтиора. Прямо хоть сейчас рисуй очередной парадный портрет! С тошнотворно-томной улыбкой на устах и самой небрежно-элегантной из возможных поз бог вещал что-то принцу Мэссленда и Мелиору.

Вампир продолжал разглагольствовать, не замечая, как расширяются от удивления глаза собеседников, утихают разговоры вокруг троицы богов, подаются назад дворяне, а официант, приблизившийся к послу с заказанным бокалом вина на серебряном подносе, таращится на происходящее. Недотепа совершенно позабыл о том, что зажатый в руках поднос опускается, а ноша упирается в руку принца Дельена, вернее в драгоценный венок-подарок Бэль. На свою беду охотник до зрелищ срезал кромкой бортика головку златоцвета, и та упала на поднос рядом с бокалом.

Это привело мэсслендца в холодную ярость. Как посмел ничтожный недоумок повредить дар! Одной рукой Дельен подчеркнуто аккуратно снял бокал, а второй отвесил растяпе такую затрещину, что скулы и челюсти смялись от удара, будто бумажные. Бэль охнула, прижав пальчики ко рту. К счастью, предусмотрительный Мелиор заметил и реакцию чувствительной кузины и сам акт членовредительства. Бог Интриги и сам был безжалостной сволочью, но полагал недопустимым грубый мордобой на балах. Вот отравления, особенно с отсроченным сроком действия яда, — совсем другое дело! Ввиду вышеизложенного, принц счел возможным вмешаться и мгновенно исправил ситуацию. Он накрыл официанта заклятьем общего исцеления, каковое всегда держал в запасе для личных нужд, и телепортировал прочь. А потом первым делом обратился к гостю Лоуленда:

— Прошу прощения, ваше высочество, за неуклюжесть слуги, но, увы, присутствие на балу юных леди налагает некоторые ограничения на ассортимент немедленных кар.

Дельен, собравшийся было возмутиться изъятием жертвы, которую он не успел поучить хорошим манерам, нервно дернулся, ища глазами Бэль. Ужас и омерзение на лице девушки были более чем красноречивым подтверждением слов Мелиора. Юная принцесса, Богиня Милосердия, действительно оказалась очевидицей отвратительной сцены. Мэсслендец мысленно взвыл от досады, соображая, как теперь ему смягчить впечатление от своих действий, но быстро решил: когда Бэль узнает о причине бешенства, она наверняка простит. Любой женщине должно быть лестно трепетное отношение кавалера к подарку! Поэтому лоулендцу достался лишь короткий кивок — нечто среднее между жестом признательности, обещанием не калечить слуг на балах прилюдно и не бить по лицу самого Мелиора, отбивающего у охотника добычу.

Энтиор презрительно фыркнул, но промолчал, признавая логичность выводов Бога Дипломатии. Если Дельен собирался завоевать сердце мерзкой эльфийки, ему не следовало пока демонстрировать жестокий нрав. Вот потом, позже, упрямую мерзавку можно и поучить хорошим манерам розгами и иными столько же занятными игрушками!

Мелиор между тем обратился к вампиру с вежливым недоумением:

— Брат, не подскажешь, ты решил внести изменения в костюм или...?

— Изменения? — надменно поинтересовался принц.

Во избежание лишних слов (лучше показать, чем утруждать себя разговором) собеседник прищелкнул пальцами, являя перед Энтиором незримое никому другому магическое зеркало. Бирюзовые очи яростно полыхнули, указывая на то, что какие бы изменения не были внесены в костюм, работой самого ледяного лорда они не являлись.

Чары отвлечения внимания и чары самого заклятья, переплетенные столь ловко, что пока принц не глянул на себя в зеркало, осознать нововведения был не в силах, превратили великолепного, безупречного вампира в живую клумбу. Черные локоны, руки, камзол, бриджи, чулки, бальные туфли с сапфировыми пряжками — все было усыпано очаровательными головками всевозможных цветочков исключительно голубого, синего и бирюзового оттенка, правда, листики растений все-таки оказались зелеными.

Если не принимать во внимание сам акт наложения диверсионного заклятья, в целом принц смотрелся весьма мило. Но, разумеется, утешать взбешенного Энтиора сим фактом ни брат, ни тем паче Дельен не стали. Последнему было безумно интересно, каким же образом лоулендец расправится с оскорбителями, если членовредительство на балах не в моде. В самом-то Мэссленде наряду с многоходовыми интригами, как основным развлечением знати, открытые поединки прямо в бальной зале редкостью не были.

Пылающий яростью Энтиор, пряча выползающие клыки, телепортировался из залы в свой замок в Гранде. Там, перед зеркалом, иначе сам факт наложения растительного заклятья так и норовил выскользнуть из памяти, принц попытался расстаться с цветочным обрамлением, используя Закон Желания. Тщетно! Применение божественного желания лишь дало понять, что, как он и подозревал, к тупому розыгрышу приложила руку клятая троица Клайд, Рик и Джей. Именно плетение, перевитое нитями силы Бога Воров, сделало заклятье столь неуловимым. Однако, маскировать свою энергию, чтобы Энтиору оставалось лишь догадываться, кто стоит за проделкой, остряки не стали, они открыто щелкнули надменного братца по носу. А поверх тройной силы родичей лежал флер силы Бэль! Он-то и препятствовал рассеиванию чар.

Да, Бог Боли был зол. Очень зол. Но злость у принца никогда не шла рука об руку с тупостью и аффективными реакциями. Нескольких секунд размышлений Энтиору хватило, чтобы понять, как переформулировать желание, чтобы воля Бога Элегантности не шла поперек воле братьев и клятой защитнице всего живого — Мирабэль.

В следующую секунду принц перестал походить на передвижной стенд общества флористов, зато газон под окнами замка украсил великолепный ковер живых цветов всех оттенков голубого.

Ледяной лорд дернул шнур звонка, вызывая слуг. Шелковый канатик порвался, как гнилой. Слуга распростерся у ног властелина с такой скоростью, будто не зашел, а телепортировался прямо в комнату в этой самой униженной из поз. Глаз на господина он без разрешения поднять также не смел.

— Все цветы с газона выполоть и сжечь, — процедил Энтиор и вернулся в бальную залу.

Мелиор встретил его довольной улыбкой и легким кивком, подтверждающим безупречность внешности брата.

— Вы теперь вызовете оскорбителей на поединок? — полюбопытствовал Дельен, готовый предложить услуги секунданта.

— Нет, — коротко усмехнулся Энтиор. — У нас принято давать сдачу той же монетой, принц. Поединки неплохи, когда нужно разогнать кровь в венах, но не так интересны.

Пока бог ликвидировал последствия братской шутки, ему в голову пришла замечательная идея мести. Что же касается Бэль, то свое намерение свести ее с мэсслендцем принц счел тем самым деянием, которое компенсирует все его страдания от выходок негодной полукровки. Дрянной эльфийке не место в королевском замке Лоуленда, в его родном доме и в самой его семье! Теперь Энтиор абсолютно уверился в этом тезисе и собрался приложить все силы для его скорейшего воплощения в жизнь, даже если остальные братья будут против. Даже если против будет ненаглядная стради. Она все равно похмурится и простит! Она так похожа на него самого, поэтому хорошенько подумает и обязательно поймет правоту любимого строди. (Напоминаю, 'строди' — брат крови, тогда как 'стради' — сестра крови).

Закончив составление ближайших планов, Энтиор лучезарно улыбнулся и промолвил:

— Вы желали официально представиться ее высочеству, принц Дельен? Мне кажется, сейчас самое подходящее время. Не пройти ли нам к принцессе Мирабэль?

— Буду весьма признателен, принц, — согласился посол, внутренне собираясь.

Между тем, Элия и Элегор, после завершения танца, прихватив по пути Лейма, отбивающегося от вдовствующей герцогини с большим бюстом (почему-то на зеленоглазого Бога Романтики оказывались падки самые крупноформатные женщины) тоже направились к Бэль и Клайду. Они оказались быстрее. Не случалось такого, чтобы стремительный Лиенский да умудрился опоздать!

Перестав беспокоиться за исцеленного официанта, юная принцесса тихо хихикала в ладошку, вспоминая шутку Клайда, превратившую противного Энтиора в клумбу. Настроение было преотличным! А рыжий еще добавлял масла в огонь, отпуская по этому поводу шуточки, смысл которых был понятен только брату и сестре. На балу действительно оказалось жутко весело! Пусть интерес к ней большинства дворян, скорее всего, был вызван лишь тем, что она, Бэль, являлась принцессой Лоуленда, и будь она самой обычной богиней, вряд ли эти мужчины и женщины захотели уделить ей даже каплю внимания, не важно. Девушка убедилась, что и на балу она не будет чувствовать себя чужой.

— Дорогая, позволь представить тебе герцога Элегора Лиенского! — прожурчала Элия.

— Гор — мой лучший друг, Бэль! — подхватил Лейм.

Смех Мирабэль оборвался, и она замерла на месте изящной статуэткой.

— Счастлив видеть вас, принцесса. Оказывается, озорные сливовые эльфы по вечерам оборачиваются волшебными феями! — хрипловатым от волнения голосом промолвил герцог. Он поклонился девушке, в нахалку поймал ее руку и запечатлел на кончиках пальчиков поцелуй. — Озарит ли дивная леди мою жизнь, приняв приглашение на следующий танец?

— Кузина, вы уже знакомы с его высочеством Дельеном, но теперь позволь мне представить его официально, — вмешался в разговор Энтиор по праву принца, представляющего принца Мэссленда, лорда более знатного, нежели герцог Лоуленда. Какой именно бред касательно фей и эльфов нес безумный Лиенский, вампир даже не собирался разбирать.

— Бесконечно рад видеть вас, прекраснейшая из принцесс. Ваше высочество, могу я надеяться на танец? — Дельен коротко кивнул юной богине, оркестр начинал мелодию-приглашение.

Еще секунду назад она колебалась, принимать ли приглашение герцога. (Очень хотелось, но было так страшно). Однако теперь, когда объявился Дельен, Лиенский показался Бэль единственным спасением.

Танцевать с жестоким и навязчивым мэсслендцем претило непередаваемо! Да, наверное, сделав выбор, она нарушит какие-то правила этикета. Наверное. (Бесконечные своды этикета были Бэль столь же скучны, как геральдика, и столь же скверно откладывались в памяти).

Только сейчас юной богине было совершенно наплевать на этикет! Ее что-то словно толкнуло вперед! Может, тот самый, красующийся на голове девушки волшебный венец сальтил, о магических свойствах которого старшая сестра не поведала ни словечка? Только таинственно улыбнулась!

— Извините, принц, я обещала танец его светлости, а боги блюдут данное слово, — с холодным гордым достоинством, откуда только его взялось столько у маленькой эльфийки, промолвила Бэль, подавая руку Элегору.

'Ну и пусть, против правил!' — окончательно решила Бэль. Все равно Лейм с Элией улыбаются ей покровительственно, и сияют глаза герцога. Серые, но с золотыми искрами в глубине. Энтиор же пусть бесится, он все равно никогда не бывает доволен, что бы ни сделала кузина. А ладони у Элегора были такими горячими, они так ласково держали ее ладонь, приобнимали за талию.

Танец закружил и понес юную принцессу на дивных волнах музыки, где осталось лишь ощущение свободного парения, и руки герцога, кружащегося вместе с ней, как единственный якорь реальности. Восхитительной, блаженной реальности, такой похожей на сон. Они не говорили слов, но движение в танце для обоих значило гораздо больше пустой болтовни. Танцоры словно стали единым целым. Настолько гармоничным, что, казалось, нет и не было больше ничего во Вселенной, кроме этого движения и звучащей мелодии вальса Кэлера, которая и есть загадочная песнь творения, а они те самые боги, чей танец рождает миры. И, кто знает, возможно, так оно и было?..

Темнота и тишина! Как крышка ловушки для любопытного лиссира, расставленной искусным охотником, они опустились внезапно, отрезая двоих от пестрого бала, кружения, света хрустальных люстр и чужих глаз. Всего того, что почти не ощущалось, но неизменно находилось где-то там, на периферии сознания. Только эмпатический дар подсказывал Бэль, что она по-прежнему находится в зале.

Испуганной птахой, угодившей в силок, затрепетала девушка, не понимая происходящего. Она всегда боялась темноты. Паника не накатила, захлестывая с головой, только потому, что рядом находился ОН. Дыхание, шорох одежды, запах ветра, грозы и почему-то костра действовали не то чтобы успокаивающе, но не пугали, а волновали совсем по-другому. Как именно, Бэль еще не успела разобраться.

Тут герцог Элегор склонился и шепнул на ухо:

— Не пугайтесь, фея, вот и настали пятнадцать минут тайны!

— Что? — растерянно, но с начинающим пробуждаться любопытством, переспросила девушка. Она предположила, что это какая-то забавная взрослая игра, из тех, которыми развлекались родственники на балу, которые обсуждали, смеясь, и замолкали, стоило ей оказаться поблизости.

— О, я сейчас все объясню, — шепот мужчины стал совсем тих, а дыхание почти обожгло кожу.

А потом горячие губы коснулись губ, и земля уплыла из-под ног.

'Я сейчас умру или потеряю сознание!' — решила Мирабэль.

Спустя миг она вообще перестала думать, растворяясь в страстном поцелуе так, как минуту назад в танце. Кожу и не только губы в том месте, где их коснулся герцог, словно кололо тысячью маленьких иголочек, жар растекался под кожей, плавя кости, в ушах шумело. Она бы непременно упала, если бы сильные руки Элегора не держали ее так крепко, властно, нежно.

Герцог опомнился лишь тогда, когда предупредительный звон, возвещающий заигравшихся дворян об окончании пятнадцатиминутки, достиг громкости колокола.

Он едва успел отпрянуть на допустимое этикетом расстояние от Мирабэль и приказать Звездному Набору привести в порядок одежду обоих. Если бы не магия, принц Нрэн точно угостил бы будущего жениха крепкой затрещиной, чтоб не смущал покой юных дев до такой компрометирующей степени. И без того румянец во всю щеку и широко распахнутые глаза юной принцессы многое могли сказать внимательному наблюдателю. В карих эльфийских очах удивление мешалось с радостью, стыдливым смущением, недоверием и чем-то, что Элегор очень хотел надеяться, является первым ростком чувства, способного сравняться с его любовью.

Себя он обманывать перестал еще со времени откровенного разговора с леди Ведьмой. Признал открыто, что влюбился в Мирабэль, и теперь был готов на все, чтобы завоевать сердце будущей жены. Элия говорила, что они подходят друг другу, и больше всего на свете Богу Авантюристов хотелось верить Богине Любви. Потому что, если она окажется неправа, Элегор просто не знал, как жить дальше и стоит ли жить вообще. Вот сейчас он в полной мере начал понимать безумие Лейма и даже чуть-чуть устыдился своих грубых выходок. Каких только дурацких дел он не натворил, пытаясь заставить друга оставить увлечение кузиной, казавшееся самому герцогу романтическим бредом!

Танец закончился и Элегор отвел Бэль к старшей кузине. Ножки девушки чуть подкашивались, а щеки заливала очередная порция румянца каждый раз, когда она вспоминала о происходившем в темноте.

Пока длился лучший в жизни сестренки танец, Элия вальсировала с Энтиором и между делом не преминула спросить:

— Ты еще не просветил нашего мэсслендского гостя касательно Бэль?

— Не успел, стради, но непременно, при первом же удобном случае, как ты и просила, — выкрутился вампир, взмахнув длинными ресницами.

— Поторопись, милый, не люблю, когда мешают моим планам, — строго приказала богиня.

— Слушаю и повинуюсь, стради, — бархатно шепнул бог и склонился к губам принцессы, едва погас свет.

Разногласия разногласиями, но возможности получить удовольствие от игры никто не отменял. О да, сегодня Элия действительно немного сердилась, и ее поцелуй был почти укусом, жестким, яростным. Пальцы захватили пышные волосы вампира у корней и оттянули назад, даря ощущение властной жестокой руки, то самое чувство, какое обожал Энтиор, о каком грезил частенько. Именно прекрасный лик Богини Любви представлял Бог Боли в своих фантазиях.

Какой потрясающей госпожой могла бы стать для него стради, если бы только захотела, если бы ему не пришлось довольствоваться жалкими крохами с пиршественного стола. И почему все эта роскошь досталась тупому солдафону, ничего не понимающему в тонкостях изысканной игры, и слащавому мальчишке? Но когда-нибудь, в это бог верил более, чем в явление мифических Джокеров, Элия поймет: только он — тот, кто по-настоящему нужен ей. Она обещала, что однажды придет к нему госпожой. Обещала тогда, когда он, одурманенный ее зовом и дивной кровью, униженно молил о ласках.

Поцелуй-укус богиня прервала резко, оттолкнула принца до того, как зазвенел сигнал. Энтиор вздохнул, слизывая собственную кровь, сочащуюся из прокушенной губы, и мечтательно улыбнулся. Великолепно, пусть и мало, но его время еще настанет!

— Элия я больше не могу оставаться на балу, — сообщила Бэль сестре, едва герцог оставил их тет-а-тет, насколько таковое возможно средь шумного бала. Но даже тогда девушка не решилась говорить вслух.

— Почему, родная? — озаботилась Богиня Любви, присаживаясь на диванчик и усаживая сестренку рядышком.

— Я заболела, только пока не знаю чем. А вдруг это заразно? — честно призналась юная принцесса и скрупулезно перечислила все симптомы от жара и сердцебиения до ломоты в теле и прочих верных примет загадочного недуга.

— О да, ты совершенно точно заболела, родная, — согласилась Элия, вот только мысль ее искрилась не беспокойством за сестру, а лукавой лаской. — А чем, я знаю точно.

— Чем? Это очень страшно? — заволновалась о приглашенных на бал, а особенно об одном, том самом, с кем танцевала последним, Бэль.

— Страшно? Когда как. Но очень заразно, — честно ответила старшая принцесса и прежде, чем упорхнуть на танец с Рэтом, ошарашила кузину откровением. — Ты влюбилась, радость моя. Поздравляю! А теперь беги, развлекайся, кажется, Кэлер хочет пригласить тебя на танец, поспеши согласиться, пока снова не начал приставать Дельен!

'Я влюбилась?' — чуть замедленно подавая руку брату и улыбаясь ему искренней, пусть и немного перекошенной улыбкой, продолжала думать девушка.

И эта мысль с настойчивостью дятла, атаковавшего трухлявую древесину, билась в голове, пока Бэль танцевала с родственниками, пила сок, слушала веселую болтовню Рика или Джея и изысканные комплименты Мелиора. Мысль билась, никак не желая покидать мозг, и это наполняло все существо юной богини сладкой жутью. Так вот оно как бывает! Вот что значит влюбиться!

Лимбер кружил в танце дочь. Более великолепной пары на балу было не сыскать. Бог Плодородия неудержимо притягивал взгляды женщин, заставляя томно трепетать в предчувствии ласк тела, Богиня Любви смущала душевный покой мужчин. Элия улыбалась, любуясь отцом и гордясь им. Роскошная грива темных волос, сине-зеленые яркие глаза, мужественный профиль — монарх Лоуленда был поистине великолепен!

— Девочка моя, твой приятель герцог окончательно рехнулся или решил помереть как можно быстрее? — поинтересовался король, едва начался танец.

— Ммм, папа, он безумный самоубийца в такой же степени, как и всегда, прогресса не наблюдаю, — ответила принцесса почти серьезно, если бы не намек на смешинки в серых глазах. — А чем вызван твой вопрос?

— У меня галлюцинации или он только что волочился за Бэль, — объяснил Лимбер, не то чтобы по-настоящему беспокоясь за сына, скорее любопытствуя.

— Волочился — не совсем подходящее слово, па. Замени на ухаживал. Я полагаю, из них получится чудесная пара, — внесла коррективы в выводы отца богиня.

— Хм, это настолько серьезно? Значит, герцог пришелся по нраву малютке Бэль и это взаимно? — выгнул бровь король. Пусть он потратил свои 'минуты тайны' с еще большим толком, чем племянница, но никакие дамские прелести ума и божественного чутья Лимбера не лишили.

— Ты прав, — подтвердила с довольной улыбкой богиня.

— Не то, чтобы я был против, если у него это действительно по-настоящему. Вина Лиена лучшие, да и малышка из семьи далеко не уйдет. Но что скажет Нрэн? Он парня и на дух не переносит. А если пронюхает о том, чем они в темноте занимались, шею свернуть может, блюдя целомудрие сестры, несмотря на всю серьезность намерений кавалера. Их в доказательства не запишешь.

— До этого не дойдет. Герцог уже официально просил у опекуна руки Бэль, — объяснила расстановку фигур Элия.

— Просил руки и не только жив, а и плясать может? Рисковый парень, — восхитился своим непризнанным сыном король.

— Нрэн согласился, при условии согласия самой малышки, — дала короткую справку дочь.

— Не без твоей помощи? — проницательно предположил мужчина.

Зная суровый нрав упрямца племянника, он был готов спорить, что тот постарается выбрать для Бэль жениха из круга своих дружков-дуболомов. Состоятельного, тошнотворно-правильного и непробиваемо-бездушного, не обращая внимания на то, что как раз от таких типов Бэль и тошнит чуть ли не сильнее, чем от откровенных садистов типа Энтиора. Чтобы воитель добровольно согласился на кандидатуру безумного Лиенского — воплощенное противоречие всем идеалам — в такое Лимбер поверить не мог.

— Не без моей, — подтвердила принцесса, с нарочитой скромностью потупив серые очи.

— Крепко тебе пришлось его стукнуть, доченька? — засмеялся король.

— Ах, папа, такие методы не мой профиль, — возразила Элия. — Я только привела аргументы, и Нрэн признал логичность и правоту рассуждений.

— Да уж, твои аргументы бьют иной раз посильнее кувалды, — задумчиво согласился Лимбер, не раз получавший по темечку этим метафорическим предметом от дочери, носящей титул Советницы не за красивые глазки. — Но парочка забавная выйдет, — взгляд короля скользнул от Элегора, с мечтательным видом подпирающего колонну, к Бэль, сидящей на диванчике и вполуха слушающей Лейма. Остальные сыновья-племянники, как сговорившись, взялись за досуг мэсслендского гостя, не давая ему приблизиться к юной принцессе. А та даже не замечала их стараний. Она и любимого брата-то почти не слушала, глаза юной принцессы нет-нет, а принимались искать герцога.

— О да, очень забавная парочка, — согласилась принцесса, представляя какими гранями заиграет талант Бога Авантюристов и Перемен, соприкоснувшись с даром будущей Богини Бунтов. Ведь именно такую суть пророчил эльфийке Злат. Если б не дар Милосердия, Элия и сама поостереглась бы сводить этих двоих вместе.

Пожалуй, если бы его королевское величество знало, о чем сейчас думает любимая дочурка, он не был бы так беспечно весел и умиротворенно спокоен.

Глава 17. Месть и дети

Поздним-поздним вечером с бала Элию провожал Лейм. Может быть, прежде, до проявления части своей истинной души, Бог Романтики и испытывал бы некоторую неловкость за то, что предпочтение отдано ему, а не Нрэну, или не пригласили их обоих. Но теперь принц только радовался, и никакие муки совести его душу не тревожили.

В глубоких ночных тенях, в спальне Богиня Любви подошла к окну, чтобы раздвинуть портьеру. Кузен приблизился сзади, обнял любимую и положил подбородок в ямку ключицы, поцеловал в шею, довольно вздохнул, шепча:

— Я люблю тебя, Элия.

Теплые губы заскользили вверх к ушку, уснащая свой путь поцелуями, а пальцы пустились в странствие по причудливому миру пуговиц, шнуровок и крючков. Лейм никогда не рвал на богине одежд и почти никогда не пользовался магией, чтобы избавиться от оных. Напротив, бог обожал раздевать возлюбленную не торопясь, наслаждаясь ощущением все нарастающего напряжения между любовниками и собственным возбуждением...

Элия поступала по-разному, но почему-то каждый раз это оказывалось именно тем, к чему стремился молодой бог. Впрочем, разве с Богиней Любви могло быть иначе? Вот сейчас ее ладони небрежно скользнули от плеч Лейма вниз и одежда осыпалась ворохом осенних листьев, принося терпкий, чуть горьковатый запах палой листвы. Романтик восхищенно улыбнулся и сплел свое заклятье. С потолка начали падать, неторопливо кружась, розовые лепестки: алые, как кровь, персиковые, бледно-розовые, темно-гранатовые. Этот дождь оседал на обнаженных телах богов, в волосах, превращался в новое покрывало на ложе и распространял благоухание редкого сорта альтависте. Мужчина подхватил любимую на руки и бережно опустил на постель, прижался щекой к бедру и снова шепнул:

— Я люблю тебя, Элия!...

Ранее утро, пожалуй, принцесса сомкнула глаза не долее получаса назад, началось с вызова заклинания связи. Любого другого Элия послала бы пешком до Мэссленда, не думая, но разговора просила Бэль. Чары дремы опустились на мирно, со счастливой улыбкой на губах спящего кузена. Богиня покинула спальню, и на ходу отдавая звездочкам мысленный приказ, прошла в гостиную. Бэль уже сидела на краешке диванчика, как птичка на насесте, будто в любую секунду была готова сорваться и улететь, вспугнутая шумом. Она вскинулась, едва принцесса появилась в комнате. Эльфиечка метнулась в объятия к кузине, спрятала голову у нее на груди и горячечно зашептала:

— Элия, Элия, я всю ночь думала, ты правду сказала, я влюбилась в Элегора! Когда он меня вчера на балу поцеловал, мне так хорошо было, что я думала, умру!...

— Так, стоп, ты что не ложилась спать? — нахмурилась богиня.

— Ложилась, только, кажется, заснуть не смогла ни на секундочку, мне же о стольком надо было подумать, — захлебываясь словами, затараторила Бэль.

Она действительно не могла с уверенностью сказать, спала ли этой ночью, возвратившись с первого бала, или только лежала в кровати. Нет, вертелась, лежать спокойно Бэль не умела никогда. Так вот, она вертелась, а в душе царил полный сумбур, мелькали обрывки мелодий, эмоций, будто случайно выхваченные из памяти образы пышной бальной залы, голосов, запахов, движений. И надо всем этим бедламом на основном пласте сознания царил герцог Элегор.

Кажется, юная принцесса запомнила каждую черточку его худощавого лица, оттенки интонаций, узор, вытканный на кружеве воротника, тепло рук и обжигающий жар губ, от одной мысли о которых бешено колотилось и сладко замирало сердце. Она снова и снова возвращалась к воспоминаниям о той темноте на балу и уже не могла понять, а на самом ли деле все случилось так, как ей помнится, или все только привиделось...

Богиня Любви только покачала головой, слушая исповедь сестренки, раскладывающей по полочкам свои переживания и впечатления. А чего другого можно было ожидать от дочери принца Моувэлля, чьи потомки страдали патологической страстью к самокопанию? Вот и младшая принцесса убедительно доказала, что является достойной продолжательницей славной традиции бесконечной рефлексии, а не подкидышем.

— ... ребенок будет, — ворвался в ироничные размышления принцессы, привычно отключившейся от первых девичьих восторгов, голос сестренки.

— Какой ребенок? — враз насторожилась Элия.

— Мой! — моргнула Бэль.

— Так, давай еще разочек, по порядку, — скрестив руки на груди, попросила Богиня Логики, неожиданно явственно ощущая дефицит сна, каковой не должен был бы сказываться в принципе.

— Если я люблю Элегора, значит, у меня будет ребенок, — послушно повторила эльфиечка историческую весть.

— И отцом твоего ребенка будет герцог? — так, просто на всякий случай, уточнила кузина, пытаясь сообразить, когда же прыткий Лиенский успел лишить чести невесту, если сама Элия практически не упускала сестренку из виду. То, что девушка эльфийской крови может чувствовать дитя с момента зачатия, было фактом очевидным и сомнению не подлежало.

— Папа всегда муж мамы. Но если Элегор не мой муж, значит, у ребеночка будет только мама, а если бы мы были женаты, — тут Бэль не удержалась и густо покраснела, накручивая прядь волос на палец, — тогда, он был бы папой.

Логическая цепочка, выстроенная сестренкой, показалась Элии пусть и безупречной с формальной точки зрения, но кардинально ошибочной где-то на уровне интуиции. Решив для начала отсечь самые абсурдные подозрения, старшая богиня спросила:

— Бэль, ты знаешь, как получаются дети?

— Конечно, — гордо ответила юная принцесса и продекламировала: — Когда мама и папа любят друг друга и спят в одной кровати, ночью прилетает жар-птица и оставляет семечко, которое растет в животике у мамы и превращается в ребеночка! Мне няня рассказывала!

— Вот как?! — пораженно протянула Богиня Любви, подозревавшая о некоторой неосведомленности младшей кузины касательно взаимоотношения полов, но чтобы в шестнадцать лет, живя в королевском замке Лоуленда и имея впридачу такую толпу озабоченных родственников, оставаться невинной до ТАКОЙ степени. Элии этого не могло прийти в голову, то ли сама богиня была уже слишком цинична, то ли непорочность кузины достигала феерических высот.

Рассуждения логичной Элии шли следующим путем. Если Бэль каким-то чудом Творца удалось не напороться на развлекающихся братьев или обжимающихся слуг, то на крайний случай имелась королевская библиотека. А она, стараниями короля и его отпрысков, обладала внушительными фондами литературы, изыскано именовать которую эротикой язык бы не повернулся бы даже у Богини Любви. Именно из этих недр в свое время, перед практическими занятиями, получила первые основы предмета сама Элия и закономерно полагала, что сестренка поступит так же.

Именно поэтому беседовать на темы полового просвещения богиня сочла излишним, ограничившись в свое время рассказом об изменении в физиологии, когда пришли первые крови у кузины.

Даже эльфы, контролирующие зачатие, в первые несколько циклов, пока организм не привыкнет к новому статусу, испытывали все прелести менструаций. Зато потом проблемы, мучающие людских женщин, уходили безвозвратно.

Ту лекцию Бэль выслушала со вниманием и решила, что статус взрослой стоит нескольких дней неприятностей, а уж когда на этот период у нее отменили все занятия, окончательно примирилась с кровопотерей и тянущими болями внизу живота, которые нельзя снять лекарствами и заклинаниями.

На самом-то деле, как теперь пришлось выяснить Элии, чистая невинность юной принцессы объяснялась вовсе не строгим надзором Нрэна, а в первую голову тем, что девушка инстинктивно сторонилась чуждых ее сути предметов и явлений. Именно поэтому ниши с развлекающимися братьями обходились стороной, и никогда Бэль не врывалась в покои родичей, занятых любовными забавами (бесцеремонные 'побудки' после не в счет), а книги, носящие неприятный колкий отпечаток чувственных эманаций, нежной эльфийкой с полок не снимались.

Удивительно, но факт, в свои шестнадцать юная богиня королевских кровей о сексуальной стороне жизни не знала ровным счетом ничего. Пораженная внезапной догадкой, Элия призвала собственную божественную силу и присмотрелась к кузине. Так и есть. То, чего не разглядела принцесса, смогла увидеть Богиня Любви. Божественный дар Милосердия, Исцеления и Эмпатии Мирабэль на стыке талантов давал еще один оттенок сути. Юная принцесса являлась покровительницей Целомудрия. Оно-то и хранило богиню от любого намека на плотские аспекты отношений. Что ж, герцогу повезло в том, что он являлся половинкой Бэль. Будь иначе, на молодую жену ему пришлось бы только молиться.

Элия коснулась пальцами подбородка, цокнула языком и велела:

— Давай-ка присядем, родная, пришла пора тебе кое-что объяснить.

Бэль послушно села и, поминутно заливаясь густым румянцем смущения, выслушала сжатый курс 'молодого бойца'. Когда Элия закончила говорить о процессе помещения 'волшебного папиного семечка жар-птицы внутрь мамы', маленькая кузина была густо-багрового цвета с набрякшими слезами стыда глазищами.

— Извини, детка, мне следовала поговорить с тобой обо всем раньше, но я, признаться честно, не учла особенностей твоей божественной сути, и допустила промашку, — повинилась в итоге Богиня Любви, умевшая признавать ошибки.

— Спасибо, Эли, что рассказала. Все в порядке, не считая того, что я ужасная дура, — вздохнула Мирабэль. — Мне так стыдно! Никакая я не взрослая, оказывается, и совсем ничего не знаю и не умею...

— Солнышко, зачем стыдиться невинности? — укоризненно возразила Элия. — Если намерения мужчины серьезны, то ему будет чрезвычайно лестно самому сорвать бутон невинности и научить возлюбленную древнему языку любви. Ты не должна переживать!

— А как я узнаю, какие у Элегора намерения? — простодушно спросила Бэль, заглядывая сестре в лицо.

— О, радость моя, намерения у него самые серьезные, ты ему очень-очень нравишься, он мне сам говорил и тебе об этом непременно скажет в свой черед. Так что мой тебе совет, прекрати переживать и иди-ка вздремни часок-другой. Если тебе захочется, потом мы обо всем подробно поговорим.

— Ладно, — оглушенная словами о серьезных намерениях, согласилась эльфиечка, пусть еще до конца и не понимала, что значат эти самые 'серьезные намерения', но если Элия их одобряла, значит, ничего плохо случиться было не должно. — Ой, прости, я совсем забыла сказать тебе спасибо за украшения, они чудесные! Мне даже кажется, что диадема волшебная!

— Так оно и есть, милая. Венец помогает владелице найти то, в чем она нуждается сильнее всего, даже если она сама не догадывается о своих желаниях, или не осознает их до конца. Мы с Клайдом и Элтоном отыскали его в глубинах озера Сиаль на Сельдитэльме. Некогда это украшение, да и прочие, носили прекрасные крылатые девушки. Думаю, они были бы рады узнать, что теперь венец принадлежит тебе, — с завлекающими интонациями сказительницы поведала принцесса, искусно обойдя тему геноцида, коему подверглась раса сальтил, чтобы не расстраивать чувствительную девушку. Хорошо, что вода смывает все следы, и Бэль не могла бы считать отпечаток трагедии с подарка.

— Тогда я должна поблагодарить братьев, а потом пойду отдыхать! — решила девушка и, озабоченно нахмурив бровки, посоветовалась: — Ты думаешь это правильно, если я лягу спать утром?

— Спать надо тогда, когда этого хочется. Если ты утомлена, то отдых будет лучшим выбором, — пожала плечами Элия, никогда не делавшая культа из режима дня в отличие от Нрэна. Бог Войны и Традиций, кажется, даже дышал по расписанию и единственное, в его жизни, что выбивалось из графиков, была любовь к прекрасной кузине, не знающей запретов и рамок.

Какой же это праздник, если заканчивается в середине ночи?

Принцы, затеявшие вчера или уже сегодня (только очень рано сегодня) гулянку, останавливаться не собирались. Собравшись по традиции в гостиной у Рика, самой вместительной из гостиных участников кутежа, да вдобавок хранящей практические неисчерпаемые запасы спиртного в баре, боги веселились вовсю.

Было выпито немало, рассказана уйма баек, да и спето порядочно, ибо где-то в середине процесса Кэлер принес свою гитару, и мужчины громко и прочувствованно принялись перебирать ассортимент песен, сочиненных Богом Бардов для внутрисемейного пользования. Любого другого, не принадлежащего к категории родичей, осмелившегося напеть хоть строчку из разухабистых частушек, ждал бы весьма скорый конец сольной карьеры от рук героя произведения, конец, совмещенный с окончанием жизни.

Аккомпанируя себе на гитаре, Кэлер наяривал (автор извиняется за отсутствие таланта к стихосложению, не позволяющее ему перевести с лоулендского сей шедевр):

Любовник Эли выкинут из спальни,

Увы, не встал в десятый раз конец,

А Нрэн все мерит коридор шагами

И жертву ждет законченный п...ц...

Цитировать дальнейшее содержание произведение, богато украшенное перлами ненормативной лексики, возможности не представляется. Но в стиле краткого пересказа, можно заметить, что далее речь шла о проказах Бэль, нетрадиционных забавах Энтиора и реакции мужского большинства на появление из покоев самой Элии, про которую как-то Элтон брякнул: 'Сестра все доводит до конца и всех тоже'. Словом, куплетов в песне было много, и ни один из братьев в творчестве добряка Кэлера вниманием обойден не был. А посему никто из компании богов на сочинителя не обижался и с охотой подтягивал.

Возможно, нет, скорее всего, наверняка, обиделся бы Энтиор, глубоко убежденный в том, что никто не в состоянии оценить его великолепия и понять трепетную душу. К счастью, вампир в гулянке не участвовал.

Он лелеял план мести. Конечно, изначально месть касалась лишь Клайда, Джея и Рика. Но когда Энтиор, возвращающийся под утро от Мелиора, где засиделся за беседой, услыхал через распахнутую дверь покоев Рика громовой хохот дорогих родственников, которым они встретили эпическое повествование о проделке на балу, вампир решил, что кару в равной мере заслужили и другие братья, а именно Элтон, Кэлберт, Кэлер и Эйран. Троица Тэодера в общих попойках участвовала не часто, Нрэн и Мелиор тоже, а Лейм был у Элии, поэтому страшной 'мсти' Бога Извращений они автоматически избегали.

Словом, лорд Дознаватель вынул из личного бара в гостиной пять бутылок 'Алого заката' — самого дешевого из самых лучших вин, какие держал для личных нужд. Достал поднос, лично накрыл кружевной салфеткой, высыпал на него из маленького бумажного пакетика нечто невидимое невооруженным глазом, поставил бутылки, сверху накрыл хрустальным куполом-крышкой и вызвал пажа.

Завито-подкрашенное изящное создание неопределенного пола склонилось перед принцем, готовое исполнить любой из его приказов будь то принести завтрак, занять место на ложе или умереть.

— Отнесешь в гостиную принца Рикардо. Передашь, что его высочество, принц Энтиор, присоединиться к компании не сможет, но в благодарность за приглашение передает вино, — проинструктировал раба Энтиор. — Когда поставишь поднос на стол и снимешь салфетку, понюхаешь это! — Ногти принца коснулись лацкана камзола раба и прикрепили бутоньерку с миленьким голубым цветочком. — Чихнешь на нижнюю салфетку. У дверей в коридоре обронишь платок, — в карман пажа опустился кружевной квадратик. — Ясно?

— Да, мой повелитель, — даже не думая задавать никаких вопросов, низко, так что едва не мазнул кудрями ковер, снова поклонился паж. Отсутствием хороших манер рабы Энтиора не страдали, те, разумеется, которые оставались в живых после дрессировки.

— Ступай немедленно, когда вернешься, доложишь об исполнении, — приказал принц и, более не обращая внимания на паренька, опустился в кресло у фонтанчика, любуясь журчащей по красным камням водой, так похожей на кровь.

Теперь оставалось только немного подождать, Бог Охоты умел быть терпеливым, если дело касалось засады.

— За нас, великолепных! — огласил очередным тостом свои покои Рик. На этой стадии попойки изощряться в длинных спичах боги уже перестали. Все равно соображалось тяжеловато, и напрягаться стало лень.

Робко поскребшись в распахнутую дверь гостиной, чтобы привлечь внимание к своей персоне, в комнату просочился паж Энтиора. Умудряясь каким-то образом двигаться в полусогнутом положении в знак почтения к высокородному собранию и при этом ни на что и ни на кого не натыкаться, юноша добрался до рыжего бога-торгаша. Опустив поднос на столик, где теснились еще полные или уже полупустые бутылки (пустые валялись под столом), паж в точности исполнил инструкции принца и поспешил покинуть покои Рикардо.

— С чего такая нежданная щедрость? Он что, отравить нас задумал? — заинтересовался Рик, потянувшись к одной из бутылок и подкидывая ее в воздух. До потолка в зените взлета тара не достала ровно полтора миллиметра и аккуратно приземлилась в руку принца.

— Или наплевал в каждую, — выдвинул еще одно дельное предположение ехидный Джей.

— Так это ж одно и то же, — загоготал Элтон.

— Сейчас проверим! — торжественно объявил Клайд, вышиб пробку и отпил прямо из горлышка. Покатал на языке вино и объявил: — Не, не отравлено. Может, он решил, что присылая вино, оскорбляет нас? Типа подачка для собачки?

— А демоны нашего клыкастого разберут?! Какая нафиг разница, пусть думает, что хочет, а я, пожалуй, пооскорбляюсь! — пожал плечами Рик и перелил вино из бутылки в свой бокал.

Единогласно решив присоединиться к оскорбленному брату, пока еще есть, чем оскорбиться, другие участники пирушки разлили вино по бокалам и провозгласили очередной тост.

И тут НАЧАЛОСЬ! По всей гостиной, а наиболее густо близ столика с бутылками к потолку взметнулись толстенные ветви некоего древовидного кустарника с довольно острыми шипами, полным отсутствием листьев, восполняемым изобилием змеящихся корней, рвущих ковер и крошащих паркет в щепу. В считанные секунды коричневато-бурые растения заполонили всю комнату от пола до полотка, буквально пленив в ней богов. Кое-кого шипы расцарапали и покололи, но по большей части мужчины, рассевшиеся по диванам и креслам, просто оказались в клетках из живых кустов, благоухающих дохлыми клопами.

— Падла, Энтиор, падла, его работа! Отомстил за бальные цветочки! — прорычал Клайд. Выдирая руку из древесного браслета, приковавшего его к подлокотнику, рыжебородый продолжил цветисто рассказывать все, что он думает о братце-вампире. Заодно с запястья пришлось снять все браслеты, а один золотой даже погнулся так, что изумруд вылетел из оправы.

— Как он это проделал? — пропыхтел Джей, кромсая кинжалом корень, поймавший в капкан его ногу. Кроме того, терновый венец рассадил лоб белобрысого принца при произрастании.

— Саникьяра, — с интересом изучая заросли, просветил родственников Эйран, пока не предпринимавший попыток к высвобождению из плена терний. — Весьма любопытное растение, мгновенный рост которого способно спровоцировать сочетание ряда факторов: присутствие даже малейших следов пыльцы уриса в воздухе и приток силы, особенно божественной силы, в чистом виде.

— И как он это проделал? — мрачно поинтересовался вольнолюбивый Кэлберт, с хрустом ломая ветви вокруг своего кресла, чтобы добраться до закуски. Бокал-то он опрокинуть успел, а вот зажевать нет.

— Бутоньерка пажа была цветком уриса, когда посланец чихнул, снимая салфетку с подноса, где вероятно, Энтиор рассыпал семена, он обеспечил наличие пыльцы и рассеивание семян по комнате. А мы, выпив после тоста Клайда, добавили божественной силы для роста саникьяры, — растолковал мэсслендский родственник, много времени посвятивший исследованию свойств магических растений, способных принести практическую пользу. — Кстати, этот вид кустарника иммунен к заклятьям корчевания и уничтожения, а в огне не горит.

— Как же тогда эту гадость извести? — нахмурился Кэлер, неодобрительно косясь на тот куст, который вздумал прорасти сквозь блюдо с бутербродами, попортив добрую половину из них.

Спасением оставшихся в глубинах собственной утробы Бог Пиров спешно, с двух рук, жаль только что в одно горло, занимался сейчас.

— Изводить? Ни за что! — горячо возмутился Рик, подпрыгивая так высоко, как позволяли спеленавшие его кусты. — Мы ее сейчас аккуратненько повыдергаем и я на Камилан продам! Если это и есть саникьяра, то там за древесину серебром по весу заплатят!

— Зачем им? Клети для особо опасных преступников делать? — хихикнул верткий Джей, успевший освободиться из цепких лап ценной ловушки. Он теперь искренне забавлялся, наблюдая за тем, как выкручиваются остальные братья. Особенно Кэлберт и Элтон, которым с густотой кустов и добросовестностью фиксации конечностей повезло сильнее всего.

— Древесина этого растения после секретной обработки становится чрезвычайно восприимчива к магическому воздействию. Маги Камилана делают из нее посохи и палочки для работы. Вот только у них этот куст не растет, да и в других мирах в дефиците, поскольку на одной земле с урисом — цветком-опылителем — не уживается, — отозвался рыжий торгаш, успевший обзавестись перчатками по локоть и уже начавший дергать первый куст. Тот цеплялся за паркет всеми корнями, но мало-помалу поддавался грубой силе.

— Элтон! Клайд! — звонкий голосок Бэль, встающей на цыпочки у дверей гостиной Рика в попытках разглядеть в зарослях родичей, отвлек братьев от обсуждения сексуальных привычек Энтиора, любования саникьярой и прочих дельных вещей. — Я вам спасибо за украшения сальтил пришла сказать. А во что вы играете? Или решили прямо в комнате оранжерею вырастить? Я тогда тоже хочу, а то Нрэн не разрешает!

— Привет, детка! Даже Нрэн иной раз дельные вещи говорит: кустам место в оранжерее! — весело откликнулся Клайд. — Да вот, понимаешь, мы на балу Энтиора разыграли, а теперь он нас наколол, хха, — скаламбурил принц, которому шипы порвали на лоскутки рубаху. — Теперь пытаемся голыми руками кустики выдрать, потому как магией их не возьмешь.

— Я вам сейчас помогу, меня лорд Эдмон учил! Можно? — азартно предложила юная принцесса, прекрасно ладившая не только с животными, но и с растениями. Намерение поспать было временно позабыто.

— Ну давай, егоза, мы пока обождем, — согласился Бог Магии, которому было любопытно поглядеть, что именно собирается делать Бэль, и как проявится ее сила.

Мирабэль, гордая высоким доверием родственников, положила ладошки на ближайший к дверям куст, нежно погладила и зашептала что-то ласковое, то и дело кивая головкой и перебирая ручками вверх по стволу. Каким-то чудом она при этом ухитрялась не наколоться об шипы, или это саникьяра убирала их от руки девушки.

Навострившим слух братьям, приостановившим процесс корчевания, довелось наблюдать прелюбопытное зрелище. Кусты, поначалу стоявшие смирно, начали выдирать корни из ковра, паркета и всего того, куда успели их запустить, опускали веточки, плотно прижимали их друг к другу, пряча шипы в толще куста. Со стороны весь процесс выглядел скоростной самоупаковкой.

— Вот и все, — улыбнулась Бэль, отступая от куста, и объяснила. — Я попросила. Пообещала кустикам, что вы их отнесете и пересадите в другое место. Они согласились.

— Пересадим? — задумчиво хекнул Рик, потом оценил перспективы личной делянки драгоценной саникьяры с возможностью регулярных поставок ценной древесины на Камилан, и прочувствованно объявил:

— Бэль — ты чудо! И моя любимая кузина!

— Спасибо, Рик, — заулыбалась девушка и с наивной искренностью ответила: — А вы у меня все самые-самые любимые братья!

Оказав помощь в корчевании кустов, юная эльфиечка поспешила в свои покои спать. А принцы стали спорить, главным образом для того, чтобы подколоть коммерсанта-Рика, кому какая доля прибыли от реализации саникьяры полагается в качестве компенсации за муки. Позже, когда гостиная под действием заклятья восстановления обрела прежние очертания и будущий куш был попилен, боги строили планы мести одной клыкастой сволочи.

Вышеупомянутая сволочь хитроумных (настолько, насколько хитроумие сочеталось с изрядной стадией опьянения) планов уже не слышала. Лорд Дознаватель оборвал действие подслушивающего заклинания, наложенного на платок пажа, в тот самый момент, когда Бэль играючи справилась с кустовой проблемой, в очередной раз пустив дракону под хвост весь ход изысканной мести.

Эта противная девчонка чуть ли не с момента рождения стала настоящим проклятием для вампира. Раньше принц думал, что со временем, когда Бэль подрастет, она станет меньше раздражать. Но нет! Идиотские вопросы, пакости, да что там, один вид эльфийки бесил Энтиора день ото дня все сильнее. Сегодня бог окончательно уяснил одно: от девки надо избавиться и как можно скорее.

— Принц Дельен, ваше высочество, — доложил паж, легкой тенью скользнув в гостиную и склонился перед повелителем.

Музыкальных звонков лорд Дознаватель давно не держал, считая, что посетители не должны чрезмерно беспокоить его своими визитами, а встречать и сообщать о гостях — прямая обязанность пажа-привратника. Ну а если по какому-то недоразумению оный с работой не справлялся, Энтиор всегда мог поразвлечься с кнутом, плетью или иными воспитательными игрушками.

Вчера на балу мэсслендская настырность все-таки принесла некоторые плоды. Один танец Мирабэль согласилась отдать послу, но любой сторонний наблюдатель мог сразу сказать, что согласие было вынужденной жертвой во имя приличий. Бэль ни разу не улыбнулась по-настоящему, она не смотрела в глаза кавалеру, а двигалась так, будто танцевала одна, настолько неуловимым стало ее присутствие. Никакие изысканные комплименты Дельена, никакие завуалированные оправдания жестокой расправы с официантом не смогли этого изменить.

Словом, бессонную ночь провела не только Бэль. Мэсслендец тоже не спал и в отличие от юной эльфийки, он не грезил, а мрачно размышлял. Именно эти размышления привели его на порог покоев принца Энтиора. Единственного, кого Дельен мог именовать не другом, разумеется, нет, но несколько большим, чем приятелем или добрым знакомым. В повадках богов и их божественных профилях слишком сильно было сходство, поэтому они почти симпатизировали друг другу.

Мэсслендец вошел настолько быстрым шагом, что волосы, собранные в свободный хвост развевались за спиной плащом. Знак посла, все регалии, зелено-коричневые одежды были тщательно подобраны так, чтобы создавать впечатление изящества, силы и строгости.

Дельен коротко кивнул в ответ на приветствие Энтиора, сел и, игнорируя предложенный бокал с вином, сказал:

— Вы как-то обмолвились, принц, что у вас в Лоуленде иногда допускают беседу на важные темы в прямом ключе.

Бирюзовые очи охотника на мгновение прикрыл бархат ресниц, подавая знак согласия. Сам Энтиор сделал небольшой глоток вина и отставил фужер, демонстрируя крайнюю степень сосредоточения на речах гостя.

— Я хочу жениться на вашей кузине, Мирабэль, — отчеканил мэсслендец. — И прошу содействия в организации сватовства.

Сердце в груди Энтиора радостно подпрыгнуло, принц поверил, что Силы Удачи повернули к нему свой лик. Выдержав паузу в несколько секунд, долженствующую продемонстрировать не столько раздумья, сколько подбор подходящих выражений для ответа, принц принял вид озабоченный, чуть ли не скорбящий и промолвил, переходя с официального на дружеский тон:

— Я признателен за столь высокое доверие, обратившись с такой просьбой, Дельен, ты оказываешь мне честь. Поверь, я был бы рад согласиться, но...

— Но? — настороженно переспросил посол, гадая, не собирается ли собеседник его шантажировать и если да, то чем конкретно.

— Но, пусть эта информация пока не предана гласности, Бэль уже просватана. Слово дано, слово получено и отступиться нет никакой возможности. Моя сестра, Элия, настойчиво рекомендовала объяснить тебе это нынче же, — с самой огорченной миной, соприкоснувшись кончиками пальцев одной руки с другой, констатировал вампир.

— За кого? — коротко уточнил Дельен и глаза его, обыкновенно стыло-равнодушные, запылали холодным голубым пламенем, способным сжечь неугодного дотла.

— За герцога Элегора Лиенского, — с охотой поделился государственной тайной Энтиор.

— Опять этот брехливый настырный щенок, — процедил мэсслендский охотник и в голосе его прозвучала такая застарелая досада и неприязнь, что Дознаватель возликовал.

Энтиор даже не стал задаваться вопросом: 'Откуда взялась такая неприязнь к едва знакомому дворянину?'. В конце концов, какие сомнения, если речь идет о Сумасшедшем Лиенском?! В способности сего неприятного типа внушать ярую неприязнь любому разумному богу не то что с полуслова, с полувзгляда, вампир был абсолютно уверен. Если бы не заступничество возлюбленной стради, герцог давно стал бы прахом в урне семейного склепа.

— Увы, принцесса Элия ясно дала понять, что считает будущий брак единственно возможным и не потерпит вмешательства, — вздохнул вампир совершенно искренне и, переходя на речь мысленную, посетовал. — А ведь я, когда наблюдал за вашей совместной прогулкой на лугу в Садах, считал иначе. Вы смотрелись такой счастливой и гармоничной парой: хрупкая нежность и зрелая сила.

— Я еще могу вызвать герцога на дуэль, — задумчиво предположил Дельен, даже не сомневаясь в том, кому достанется победа и, как следствие, приз — юная принцесса.

— О, боюсь, этого будет недостаточно. Бэль успела познакомиться и немного привязаться к будущему супругу. Возможно, если бы удалось изолировать ее от общения с ним в привычной обстановке на сколько-нибудь долгий срок, кузина смогла бы одуматься и пересмотреть предвзятое мнение, — вкрадчиво, но с оживлением, таким, словно эта блестящая идея только что пришла ему в голову и попала в канал мысленного общения прежде, чем ее удалось проанализировать, продолжил лорд Дознаватель. Внутренняя речь его звучала интимным полушепотом. Сам бог, чуть подавшись вперед к собеседнику, забивал реальное пространство-время пустыми увещеваниями о множестве прекрасных девушек в мирах, готовых по первому зову пасть к ногам великолепного мэсслендского посла, стоит лишь ему поманить мизинцем.

— Я сделаю все, чтобы так оно и было. Что ты предлагаешь? — в открытую, как ни претило мэсслендцу такое поведение, спросил Дельен, вслух выражая неуверенное согласие с убедительными доводами Энтиора насчет обилия прекрасных девиц во Вселенной и магической силы манящего жеста в собственном исполнении.

Глава 18. Предложения

— Бэль! — с привычной суровостью окликнул Нрэн спешащую по коридору сестренку. Другие интонации Богу Войны обыкновенно давались с трудом.

— Прекрасное утро, брат, — просияла улыбкой, от которой осветилось не только лицо, но, кажется, и весь коридор, воскликнула юная принцесса. Привычная к повадкам Нрэна она давно перестала обращать внимание на его интонации, вполне довольствуясь тем, что в эмоциональном спектре родич излучал ровную, пусть и какую-то строгую доброжелательность.

— Тебе понравился бал? — в своей обычной манере, коротко и по существу, спросил воитель, подстраиваясь под шаг сестренки.

— Да, — выдохнула Бэль и покраснела.

— И герцог Лиенский тебе тоже понравился? — продолжил бог. От принца, к его глубочайшему сожалению, не укрылось поведение эльфиечки, а так же тот факт, что пятнадцать минут тайны выпали на долю Бэль именно в танце с проклятым Элегором.

— Да, — тихонько шепнула сестренка, розовыми стали даже кончики ушек, выглядывающие из каштановых волос.

'Значит, Элия не ошиблась', — горько признался себе воитель, не любивший, но умевший признавать промахи в делах сердечных. Это поле брани за ним оставалось редко. И, не откладывая дела в долгий ящик, строго, чтобы сестренка чего доброго не подумала, что он пошел на поводу у ее низменных инстинктов, объявил свое решение: — Невинной девушке не стоит целоваться с мужчиной на балу, это плохо для репутации. Готовься к свадьбе.

Последнее слово бог провозгласил у самых дверей в покои Бэль. Та, вместо того, чтобы кинуться к брату на шею со словами благодарности, побледнела как смерть и прошептала:

— Я не пойду замуж!

— Пойдешь, я так решил, — заверил Нрэн сестренку, недоумевая, с чего бы той противиться собственному счастью.

— Не-ет! — со всхлипом заверещала девушка, пытаясь помчаться по коридору, куда глаза глядят, но мужчина оказался быстрее и крепко схватил ее за плечо.

'Неужели все-таки Элия ошиблась и герцог, пусть даже понравился Бэль, все-таки понравился не настолько, чтобы она захотела стать его супругой? Или это всего-навсего обычные женские капризы? — озадачился опекун.

Он никогда прежде с подобными выходками не сталкивался, поскольку капризничать в его присутствии ни одна особа противоположного пола не решалась, опасаясь за свою жизнь. А Богиня Любви капризничать не умела. Мучить, насмехаться — да, всегда пожалуйста, но не капризничать. Озадаченно вздохнув, принц пошел по проторенной дороге и поступил так, как поступал всегда, наказывая нашкодившую сестренку. (После того, как Элия категорически запретила шлепки по мягкому месту). Нрэн решил посадить Бэль под домашний арест, чтобы та образумилась и перестала капризничать, а сам тем временем вознамерился сходить к возлюбленной и спросить совета касательно загадочной женской души.

Бог Войны аккуратно, но твердо втолкнул бушующую, чуть ли не бьющуюся в истерике, сестренку в открытую дверь покоев и велел громко, так чтобы слышали горничные:

— Сиди у себя, я запрещаю тебе выходить из комнат. Свадьбу назначим через семидневку.

Прикрыв дверь с другой стороны, Нрэн решительно зашагал к кузине. Он ничуть не опасался того, что Бэль ослушается приказа. Дверь, затворенная волею и запретом Опекуна и Бога Покровителя Традиций, просто не выпустит нарушительницу за порог.

В своих покоях зашлась в судорожных рыданиях Бэль, скорчившись у самого порога. Слезы ручьями текли из еще пару минут назад так весело блестевших глазок. Воин еще раз вздохнул, мысленно вопрошая Творца, за что ему ниспослано наказание в виде младшей сестры и от всей души понадеялся на то, что уж Элия-то с истерикой кузины разобраться сможет и побыстрее. Все-таки Нрэну неприятно было слушать плач сестры, что-то такое скреблось в груди и становилось неуютно на душе.

Богиня Любви, продремавшая после ухода кузины еще с полчасика, завтракала в компании Лейма. Тот заботливо намазывал тонкий ломтик булочки маслом и как раз собирался сдобрить угощение для любимой медом, когда Нрэн без доклада вошел в будуар.

— Элия, Бэль плачет, — с порога огласил он причину визита.

— Чем ты ее обидел? — осведомилась принцесса, прихлебывая какао и принимая протянутый бутерброд.

— Я сказал, чтобы она готовилась к свадьбе с герцогом, — добросовестно отчитался воин, так и стоя в дверях и очень надеясь на то, что кузина сейчас решит проблему одним щелчком пальчиков, как делала частенько в самых неразрешимых с точки зрения Нрэна ситуациях.

— Может быть, она плачет от счастья? У чувствительных девушек такое бывает, — заботливо, с нежной улыбкой предположил Лейм и мечтательно прижмурился, вообразив на миг свое счастье, если бы Элия когда-нибудь ответила 'да' на его предложение.

Нрэн поразмыслил минуту, оценивая состояние Бэль, и выдал вердикт:

— Нет. Она еще сказала, что не пойдет замуж. Значит, плачет не от счастья.

Элия откусила кусочек сладкого бутерброда, помолчала, взвешивая сказанное кузеном на весах божественной логики и просчитывая варианты. Потом уточнила:

— Дорогой, а ты точно сказал малышке за кого именно ей придется выходить замуж?

— Я спросил, понравился ли ей бал и герцог, потом сказал, что невинной девушке целоваться на балу с посторонним мужчиной плохо для репутации и велел готовиться к замужеству, — перечислил воитель очевидные для него самого факты и проистекающий из них совершенно однозначный логичный вывод о личности будущего супруга.

Говорить и неотрывно следить за тем, как ест Элия, раздетая в тонкий свободный халатик, небрежно перехваченный на узкой талии пояском, было сущим мучением. Розовый язычок мелькал между алыми губами, а белые зубки впивались в ломтик хлеба самым возмутительно-восхитительным, дразнящим образом. Твердое намерение разобраться с состоянием Бэль весьма стремительно переплавлялось в совершенно иную твердость. Мыслить, рассуждать и действовать рационально становилось все труднее, но воитель крепился во имя долга опекуна.

— И все это, готов держать пари, ты выдал таким же неодобрительно-похоронным тоном, как пересказывал нам! — крякнул от досады на непроходимую тупость по части движений девичьей души и необходимой чуткости Бог Романтики. — Бедняжка Бэль! Конечно, она решила, будто ты собираешься насильно выдать ее за какого-нибудь из своих мечеголовых придурков-соратников!

У Бога Войны хватило совести и душевной чуткости, чтобы смутиться, признавая грубую ошибку, и попросить, кивнув в сторону двери:

— Элия, пойдем, объясни Бэль, как все на самом деле.

— Нет уж, — решительно отказалась Богиня Любви. — После такого шока она даже меня вряд ли слушать будет. Во всяком случае сразу. Пусть-ка с невестой Элегор сам разбирается! Сделайте мне пока джеев бутерброд побольше, только джема и пастилы не кладите и такемари сверху не поливайте. Я скоро вернусь!

Элия решительно поднялась с белого диванчика, где завтракала с Леймом, и, облачаясь на ходу в дневное платье с мотивом опадающих листьев по подолу и кружеву на двойных рукавах, исчезла.

Кузены, осчастливленные небрежно сброшенным под ноги халатиком и тяжким заданием впридачу, принялись изучать ассортимент закусок на столике. В две головы боги соображали из чего именно соорудить для любимой уникальный кулинарный шедевр. Отдаленное подобие Джеева бутерброда в одном из урбанизированных миров носило название гамбургер. Только его лоулендский прототип, изобретенный обожающим игры с едой Богом Азарта и Воровства, был куда более внушителен, разнообразен и великолепен. Сыры, мяса, несколько разновидностей хлеба, соусы, специи, паштеты, яйца, рыба. Да, пожалуй, проще было бы сказать, что именно не входило в творение Джея. Употреблять сие блюдо стали, разумеется, с некоторыми изменениями сообразно своему вкусу, и другие члены королевской семьи, если желали перекусить по-быстрому, максимально сытно и разнообразно. Ну а произведение белобрысого принца без риска испортить желудок мог есть только он сам.

Не только Бэль, Дельен и принцы, кутящие в гостиной Рика, провели нынче ночь без сна. Влюбленный и полный счастливым томлением, буквально пьяный от радости, герцог Лиена бродил по улицам Лоуленда, едва не натыкаясь на случайных прохожих, и улыбка не сходила с его лица. Он запрокидывал голову к звездному покрывалу и время от времени издавал ликующий клич. Один раз Элегор напугал до полусмерти прикорнувшего на тротуаре бродягу и в качестве компенсации щедро отсыпал ему содержимое своего кошелька, вдругоряд спугнул троицу грабителей, собравшихся пощипать припозднившегося горожанина (тот сохранил кошель, но испортил штаны), а в третий раз шальной бог получил на голову ведро воды из окна от гораздо более трезвомыслящих и, самое главное, желающих спать лоулендцев.

Когда край неба начал розоветь, бог телепортировался на высокую песчаную дюну к берегу Океана Миров, раскинул руки и лежал, встречая рассвет нового дня, перекидывая из одного уголка рта в другой горчащую веточку полыни. Тут-то его и застал срочный вызов богини.

— Одевайся во что-нибудь более чистое и сухое, пойдем утешать Бэль! — велела Элия.

— Что случилось? — герцога подкинуло с песчаного ложа как на пружине.

— Нрэн ей сказал, что выдает замуж, но не счел нужным, чуткий наш, уточнить за кого, — поделилась проблемой принцесса.

— Иду, — коротко отозвался Элегор и перенесся к подруге, попутно с помощью Звездного Набора облачаясь во вполне официальный наряд, способный произвести благоприятное впечатление как на маниакального блюстителя традиций Нрэна, так и на невинную деву, расстроенную суровым опекуном.

Богиня Любви придирчиво оглядела герцога, но ничего поправлять не стала, только достала из незаметного кармашка юбки маленькую коробочку, обитую голубым бархатом, и протянула Элегору.

— Это что? — не понял бог, машинально принимая вещицу.

— Кольца для помолвки, — с толикой укоризны заметила принцесса.

Смущенный тем, что сам не подумал и не позаботился о таких важных вещах, герцог покраснел и щелкнул крышечкой.

На бледно-бледно голубом, почти белом шелке лежало два кольца, выполненных в виде сплетения роз и виноградных лоз, камешки, ограненные в виде небольших сердечек, были редкими серебряным и янтарным алмазами в точности соответствующими по цвету оттенку глаз будущих супругов. Розы символизировали принадлежность Бэль к королевскому дому Лоуленда, лозы — герцогство Лиенское. Кольца были столь же символичны, сколь и прекрасны. Тонкая, искусная работа превращала атрибут помолвки в ювелирный шедевр гениального мастера. Сколько они могли стоить, герцог навскидку сказать бы не смог.

В Лоуленде существовали ритуалы помолвки и бракосочетания. Первый не являлся обязательным для желающих связать себя узами брака и проходил в произвольной форме. Двое обменивались кольцами и клятвами.

Бракосочетание же проводилось куда более официально, как правило, в Храме Творца. Для особ знатного рода роль жреца исполнял сам король Лоуленда. Подтверждением заключенного союза становились брачные браслеты.

Ни кольца для помолвки, ни брачные браслеты по наследству не передавались. Потомки могли хранить их в память об ушедших, но никогда не использовали повторно семейные реликвии.

Считалось, что украшения несли слишком сильный отпечаток чужой судьбы, способный повлиять на нового носителя. Лучше было купить медяшку в лавке, чем нацепить драгоценность предка заодно с его предопределением. Ведь даже самые счастливые союзы иногда кажутся такими лишь со стороны. Пользоваться побрякушками, оставшимися от родителей, Элегор однозначно не собирался, но почему-то упустил из виду необходимость приобретения колец и браслетов.

— Спасибо, Элия, я болван, не подумал, обязательно расплачусь, — пообещал пристыженный Бог Странников, потративший время на восторженные мечтания о невесте, а вовсе не на прозаическое обеспечение их будущности.

— Это подарок, Гор. Брачные браслеты тоже за мной, — улыбнулась без злорадства и надменного женского превосходства принцесса. — Не мучайся, в твоей голове сейчас только образ одной девушки с острыми ушками. Будь по-другому, я бы тебе хорошенько накостыляла. Пойдем к ней!

— Ага! — торопливо сунув коробочку в карман камзола, согласился герцог с кривоватой признательной улыбкой.

Он тряхнул головой, причесанная было челка снова упала на лоб и сработала как спусковой крючок для новой 'гениальной' мысли. Бог озабоченно выпалил:

— А если она мне откажет?

— Тогда я тоже откажусь... от титула Богини Любви, — отрезала Элия и ухватила друга за руку, чтобы он вдруг под действием предсвадебного мандража не дал деру.

Конечно, столь типично глупого поступка от герцога принцесса не ожидала, но, памятуя о том, что Элегор бывает совершенно непредсказуем, решила перестраховаться. Нет, перетрусить он был не должен, а вот неожиданно решить, что такой негодяй недостоин прелестной чистой принцессы вполне мог. А то, что 'чистая принцесса' по своим детским проказам давала дрянному мальчишке-герцогу сто очков вперед, так эта очаровательная истина, преподносимая через призму восприятия Лейма, была не так уж и очевидна.

Бэль прорыдала какое-то время на коврике у двери, долбя в нее кулачками и тщетно пытаясь выйти наружу. Сила запрета не пускала! Ничего не получалось, как не получалось и связаться с кем-то из родственников, Элией или Леймом, чтобы позвать на помощь. Значит, Нрэн действительно запер ее, посадил под домашний арест и собирался насильно выдать замуж за кого-нибудь из жестоких и чужих мужчин, каковых называл своими друзьями и каковые никогда не нравились Бэль. Даже просто находиться рядом с ними в одной комнате для нее часто было мучением, а мысль о том, что такой тип может стать мужем и будет рядом постоянно, ввергала с панику.

Очередная волна этого интенсивно излучаемого чувства была столь могуча, что даже суетящиеся в тщетных попытках утешить госпожу молоденькая Орин и опытная Мартила побелели лицами, зашмыгали носами и отшатнулись. Бэль вскочила на ноги и умчалась в комнату для занятий. Именно так в силу юного возраста именовался кабинет принцессы. Там, закрывшись на замок сама (почему-то этот поступок чуть-чуть успокоил девушку), юная богиня подошла к столу и, поколдовав над ящичком с двойной стенкой, вытащила крохотный пузыречек с желтоватой маслянистой жидкостью.

Когда-то давно, тайком сбежав в город на небольшую прогулку, девушка забрела в одну маленькую лавочку, торгующую травами, настойками и ароматными маслами. Чем-то покупательница очень понравилась пожилой травнице-торговке: искренним ли восторгом, с каким осматривала товар, или милой улыбкой, а может быть, принцесса кого-то напомнила старой женщине. Только провожая девушку к дверям, травница неожиданно всучила ей маленький флакончик и шепнула:

— Возьми, дитятко, дай-то Творец, чтобы это тебе никогда не пригодилось, но кто знает, как повернется судьба. Если жить станет невозможно, то трех капелек хватит, чтобы заснуть навсегда.

Тогда Мирабэль сразу хотела отказаться или выбросить флакончик, но почему-то не выбросила. Наверное, не захотела проявить неуважение к пожилой женщине, сделавшей страшный дар от чистого сердца. Дома принцесса сунула флакончик в потайной ящик и совершенно забыла о нем. Забыла до сегодняшнего дня. Холодное стеклышко быстро нагрелось в ладошке. Осеннее солнышко кинуло солнечный зайчик в грань пузырька, и свет распался крохотной радугой.

'Только тогда, когда ты четко осознаешь, что твой выбор не бегство от проблемы, а ее единственное, пусть и страшное решение....' — всплыли в памяти слова Элии.

Бэль прикусила губку, кивнула, принимая решение, порылась в шкатулке с украшениями, стоящей на столе. Еще вчера она с таким восторгом перебирала подарки братьев, а теперь все эти прекрасные вещи казались совершенно ненужными. Все, кроме одной полой подвески. Именно туда девушка спрятала крохотный флакончик и повесила украшение на грудь, под платье. Дело сделано, а теперь можно еще поплакать. Вдруг, действительно она не понимает всего, вдруг Элия и Лейм смогут переубедить Нрэна или сам брат возьмет и передумает. Он ведь любит ее, пусть по-своему и так странно. Увидит, как она горюет, и передумает. Юная богиня пыталась думать о чем-нибудь, кроме свершившейся трагедии, но ничего не получалось. Мысли мелькали обрывочные, а слезы текли сами по себе, а вовсе не потому, что эльфийка решила поплакать. Она свернулась клубочком снова прямо на ковре у стола. Дар эмпатии, способность воспринимать весь мир в первую очередь через призму эмоций, сыграл против Бэль. Ощущение беспросветного горя все ширилось и ширилось, не давая попыткам успокоиться и мыслить логично ни единого шанса.

— Бэль, детка, не плачь, — мягкая, нежная, такая родная и теплая рука опустилась на плечо.

Девушка хотела было рассказать, почему рыдает, поведать об ужасном решении Нрэна, но слова, которые удалось выдавить из перекошенного ротика, в связный рассказ никак складываться не желали:

— Я... он сказал... замуж... не хочу...

— Ты неправильно поняла брата. Сейчас тебе все объяснит жених, — в самое ушко шепнула сестренке Элия и исчезла.

Эльфиечка растерянная, ощутившая себя почти преданной после странной речи кузины, села на полу и подняла глаза на... на герцога Элегора Лиенского. Того единственного, с кем рядом она вообще могла себя вообразить.

'Что он тут делает? Почему он здесь?' — заметалась в голове опешившей принцессы дюжина вопросов на одну тему. По счастью, ни единой мысли о том, что она такая заплаканная, с покрасневшими от рыданий, опухшими глазками и носиком, косой растрепавшейся веником, выглядит неподобающе не возникло. А то бы Бэль умерла на месте со стыда без всякого яда.

Но правду говорят, красота — в глазах смотрящего. Для Гора его любимая была самой прекрасной из всех дев Вселенной. Герцог Элегор, не такой растрепанный внешне, как Бэль, но внутри дающий фору раздраю, царящему в душе девушки, опустился на одно колено. Склонив буйну голову, бог выпалил торопливой (чтоб ничего не забыть) скороговоркой:

— Прекрасный день, ваше высочество. Я люблю вас и прошу быть моей женой. Смею ли я надеяться, что мне не ответят отказом?

— Прекрасный день, — распахнув глаза широко, настолько широко, чтоб уж точно было ясно, Элегор ей не привиделся, все происходит на самом деле, пролепетала Бэль и выдохнула:

— Не-е-ет.

Тут же смутилась, замотала головой и поправилась:

— То есть, наоборот, я согласна.

— Ваши слова, фея, превратили меня в счастливейшего из богов, — жарко, восторженно, радостно ответил герцог, вытащил коробочку из кармана камзола и предложил:

— Обменяемся кольцами, скрепляющими помолвку?

Бэль только кивнула, не в силах дать иного более изысканного и пространного ответа. Но, кажется, Элегора устроит и такой. В серых глазах заплясали золотые искры, а чуть кривящаяся улыбка стала явственнее, но тут же исчезла, изгнанная торжественным выражением.

Она молча смотрела, как открывает коробочку Элегор, достает одно колечко и протягивает коробочку со вторым, более широким, явно мужским, ей. А первое, женское, с серебристым камешком, оставляет в руке. Чуть подрагивающие от волнения пальчики девушки аккуратно подцепили с шелковой подушечки кольцо. Юная богиня вопросительно посмотрела на герцога.

— Надень мне на безымянный палец левой руки это кольцо, если не передумала, и протяни свою ручку, я надену колечко на твой пальчик, — с волнительной хрипотцой в голосе объяснил бог.

В полном молчании, сидя на ковре голова к голове, жених и невеста обменялись кольцами. Пальцы дрожали у обоих, но никто украшения не обронил. (Подобная оплошность могла бы быть истолкована как неблагоприятное знамение). С размером Элия, разумеется, угадала. Колечки пришлись точно по руке.

— Это была первая печать, скрепляющая помолвку, — провозгласил Элегор, сжал руку в кулак и, поднеся к лицу, прижал кольцо к губам.

Бэль захлопала ресницами, соображая, должна ли она повторить эти действия и спросила:

— А что еще нужно сделать?

— Теперь полагается скрепить помолвку поцелуем, моя фея, — шепнул герцог встал, поднимая вместе с собой Бэль, и заключил невесту в нежные объятия.

Горячие губы вновь коснулись уст юной богини, и она потерялась в блаженном вихре, захватившем все ее существо и легко прогнавшем последние обрывки кошмарных мыслей о самоубийстве.

'Права Элия, я едва не натворила глупостей', — успела виновато подумать Мирабэль.

А потом ее мысли и чувства целиком поглотила волшебная реальность: дивное ощущение близости любимого и такого необходимого мужчины, рядом с которым она чувствовала себя такой счастливой и по-настоящему живой. Как будто все время до встречи некая важная часть ее спала или, того хуже, металась и жаждала встречи именно с ним — почти незнакомым и в то же время вмиг ставшим близким и своим. Конечно, не как братья, совершенно иначе. Бэль уже просто не понимала, как она могла жить без Элегора, не видя его улыбки, не слыша голоса, не чувствуя биения его сердца в горячей груди.

Отступить от невесты, разорвав круг объятий, было ужасно тяжело, Элегору понадобилась вся сила воли, подкрепленная страшной мыслью о том, что сделают с ним родственники Бэль во главе с Нрэном, если он не сохранит чистоты невесты до брачного ложа. Нет, испытываемое мужчиной не было похотью, это не было даже обычным плотским желанием, скорее он чувствовал неодолимую жажду единения с любимой во всех смыслах этого слова. Брак, воспеваемый как слияние душ, разумов, силы, божественной сути и тел, прежде казался Лиенскому бредом завравшихся романтиков. Но в тот миг, когда Элегор осознал, что любит Бэль, он понял, что верит в такое единство и даже не верит, твердо знает, что достигнет его с Мирабэль.

— До встречи, любимая, наша свадьба через семидневье! Мы принесем клятвы в Храме Творца и тогда уже никто ни Силы, ни боги, ни демоны, никто не сможет разлучить нас! — пылко пообещал герцог и еще раз коснулся поцелуем кольца, знака помолвки. Он исчез из покоев невесты почти торопливо, прежде, чем потеряв всякое терпение, решился на какую-нибудь глупость, вроде похищения собственной невесты для немедленного бракосочетания в первом попавшемся Храме Двадцати и Одной.

Элия вернулась в свои апартаменты и первым делом смерила оценивающим взглядом великолепное сооружение в центре стола, которое венчал листик мяты, словно кокетливая шапочка головку красотки.

— Нрэн, ты искупил свою вину! — усевшись на колени к Лейму и откусив первый кусок, вынесла вердикт богиня.

— Все улажено? — обрадовался за сестренку и друга заодно Бог Романтики, приобнимая возлюбленную на талию.

— М-м-м, — согласилась сосредоточенно жующая кузина. — Сейчас у них помолвка, так что непоправимого урона потрясающие откровения нашего дорогого брата не нанесли.

Проштрафившийся воитель виновато засопел, довольный уже тем, что с Бэль все хорошо и возлюбленная не слишком сердится. И даже, стоит отметить отдельно, как неслыханную степень доверия (впрочем, доверия не Элегору, но Элии) не помчался к сестренке, чтобы бдительно блюсти ее целомудрие при свидании с женихом.

Обыкновенно, когда ей было радостно на душе, Бэль стремилась поделиться своим ликованием со всеми и каждым, кто только готов был слушать. Но сейчас почему-то вышло по-другому. Когда Элегор, герцог Лиенский, ее жених, исчез из комнаты, девушка еще долго стояла на том самом месте, где он обнимал ее и смотрела на кольцо. Почему-то поначалу юной богине казалось, что стоит только отвести взгляд, как украшение исчезнет с пальчика и все случившееся обернется сном. Но нет, теплый ободок, сплетение роз и лоз с серым, точно глаза Элегора, камушком, оставался на руке. А значит, все было по-настоящему!

Великая радость и столь же великое ожидание еще большего чуда — через семидневье она станет ЕГО ЖЕНОЙ! — заполнили все существо Мирабэль, как вино наполняет бокал. Ей пока ни с кем не хотелось говорить об этом, даже с Элией. Хотелось еще немного подержать в себе волшебный напиток счастья, чтобы это было только ее собственным, ни с чем не смешанным чувством.

В кабинете его величества стоял принц Энтиор. Сесть ему, как обычно, никто не предложил, а нарываться и занимать кресло или всего лишь стул без дозволения сын не стал. То ли пожалел зубы, то ли решил не гневить царственного родителя перед важной беседой.

— Ну, чего приперся? Узнал, что Дельен меня грохнуть собрался? — глянув на посетителя исподлобья, ухмыльнулся Лимбер.

— Если бы в мои руки попали столь интригующие сведения, то, вне всякого сомнения, не я явился бы сюда, а ты, папа, получил бы приглашение в мои казематы на допрос заговорщика, невзирая на его дипломатический статус, — с холодным достоинством ответил вампир и машинально взбил кружева манжет щелчком пальцев.

— Тогда зачем?

— Речь действительно пойдет о его высочестве. Принц Дельен проработал все договоры, засвидетельствовал подписи вашего величества на переданных их стороной экземплярах и просил дозволения отбыть в Мэссленд для подписания пакета документов, врученного нами, у его величества, короля Млэдиора. После подписания обещает переслать бумаги дипломатическим телепортом, — отчитался принц и добавил от себя. — Я полагаю, его высочество, несмотря на все наши старания, чувствует себя несколько неуютно в Лоуленде, столь отличном от его владений близ Мэсслендских болот.

— М-да, топей у нас даже в Садах Всех Миров нет. Надо садовников озадачить. Интересно, а Млэдиор детишками поменяться не захочет? Я бы ему тебя, бездельника, сплавил, а он мне своего деловитого пацана, — позволил себе не то помечтать, не то поехидничать король и огласил решение: — Пусть проваливает, договора подождем. Надеюсь, он не жаждет обнять меня на дорогу лично?

— Он не смеет отнимать бесценное время великого монарха, отец. Я передам ваше решение принцу, — поклонился оскорбленный Энтиор, не давая выхода клокочущему бешенству, и покинул кабинет.

Только когда его высочество миновал приемную отца, холодная маска на его лице стала менее прочной, кажется, на губах даже промелькнуло нечто похожее на довольную улыбку. Теперь незамедлительно следовало приступить к следующей части тщательно спланированной интриги.

Чувствуя себя словно в полусне, оглохшей и почти ослепшей от бурных переживаний, Бэль вышла из комнаты для занятий. Горничные, увидев, что госпожа больше не рыдает так, будто наступил конец Вселенной, немного подуспокоились, но с расспросами приставать не ринулись, опасаясь нового фонтана слез. Бэль медленно прошлась по своим покоям и остановилась перед зеркалом, где вчера после бала, с пьяной от радости хозяйки снимала украшения Мартила. Взгляд принцессы упал на венец сальтил.

'Он волшебный — вспомнила богиня слова сестры и подумала: — Возможно, это он помог мне вчера встретить любовь?'

Руки девушки, действуя будто сами по себе, подняли венец и водрузили на головку, как гарантию счастья. Потом Мирабэль покинула апартаменты и пошла по коридору, просто, чтобы куда-то идти и мечтать на ходу, бережно перебирая каждый восхитительный момент свидания с Элегором. Сидеть и делать то же самое не позволяло нервное возбуждение. Орин, как более молодая и шустрая, чем полненькая Мартила, последовала по пятам за хозяйкой.

— Бэль? — окликнул юную принцессу знакомый, но полный странной, совершенно непривычной доброжелательности голос.

Энтиор шел по коридору навстречу мечтающей кузине и улыбался. Мало того, что в его голосе не было ни тени обычного брезгливого отвращения, так еще и улыбка буквально лучилась любезной приязнью. Никогда-никогда Бог Боли так не смотрел и не говорил с юной эльфийкой. А лучики эмоций, обыкновенно воспринимаемые как естественная часть ауры любого создания, сегодня Бэль почти не видела, слишком перегружена была новыми впечатлениями и переживаниями.

Озадаченная настолько, что даже мечтания об Элегоре отступили на второй план божественного мышления, девушка подняла на кузена исполненный недоумения взгляд, в котором, пожалуй, читался вопрос: 'Кто сошел с ума? Я или ты?'.

— Прекрасное утро, кузина, — между тем, с полупоклоном, любезно продолжил принц, добившийся внимания родственницы. — Позволь поздравить тебя со вступлением во взрослую жизнь.

— Спасибо, — машинально отозвалась Бэль.

— Я не стал бы докучать тебе сейчас, когда о столь многом нужно поразмыслить, если бы не одна безделица. Помнится, тебе очень нравилась статуэтка из моей скромной коллекции — 'Девушка в винограднике'. Когда я гулял по городу, в переулке, на улице Роз совершенно случайно увидел в витрине 'Сувениров Такмариса' похожую вещицу. Если тебе все еще хочется иметь что-то подобное, можешь послать курьера и приобрести. Надеюсь, статуэтку еще не купили. Какой-то глупец засунул ее в самый дальний конец угловой витрины, — разливался соловьем красавец с ледяными глазами цвета бирюзы.

'Действительно, венец волшебный!' — окончательно решила Бэль.

Статуэтка из коллекции Энтиора, увиденная единожды в Новогодье, когда ей по условиям карточного пари позволили рассмотреть экспонаты и даже подержать один в руках, безумно понравилась маленькой принцессе. Она была такой солнечно-прекрасной и теплой, от изделия веяло чем-то странно знакомым и удивительно драгоценным. Но Мирабэль даже не мечтала когда-то заполучить 'Девушку в винограднике'. Однако теперь, после слов кузена, Бэль почти поверила своему счастью. Весь сегодняшний день, продолжение дивного вчерашнего вечера и ночи, был совершенно волшебным!

— Спасибо, Энтиор, — растроганно повторила юная принцесса и объявила. — Я сама пойду в город!

— Как пожелаешь, кузина, приятной прогулки, — ответствовал вампир, улыбнулся, не показывая клыков, и отвесил родственнице очередной вежливый поклон. А еще, прежде чем удалиться, будто спохватившись, обмолвился:

— Ах да, Бэль, если хочешь, чтобы у тебя все получилось, не спугни удачу! Пока не возьмешь статуэтку в руки, лучше храни цель в секрете! — завершив беседу на этой интригующей ноте, бог мимолетно коснулся указательным пальцев уголка губ в знак общей тайны и удалился.

— Орин, мы идем в город за статуэткой! — объявила юная принцесса своей горничной. — Я только деньги возьму!

— И плащ с капюшоном, моя госпожа, и осенние туфельки... — едва поспевая за стремительной девушкой, тараторила служанка, поучая спину непоседливой богини.

— Ладно, — великодушно не стала спорить Бэль, согласная ради высшей цели потерпеть несколько неприятных условностей.

Девушка вообще никогда не отличалась терпением и особенно не любила тратить его скромные запасы на занятия, почитаемые бесполезными, к примеру, вышивание. Хотя, если юная принцесса действительно полагала для себя нечто необходимым, то природное упрямство легко восполняло недостаток усидчивости. Так, к примеру, Мирабэль в рекордные сроки научилась метать ножи в цель и плести заклятья исцеления одной, левой рукой.

Эльфийка любила бродить по городу в личине, плаще с капюшоном или широкополой шляпе. Так она чувствовала себя свободной от звания принцессы, а заодно не рисковала быть узнанной кем-то из друзей родственников. Наверное, ее отпустили бы сегодня на прогулку в город и так, все-таки вчерашний бал повысил младшую принцессу в статусе с ребенка до взрослой девушки. Но рисковать, с возможностью налететь на запрет и лишиться возможности отыскать статуэтку, Бэль не хотела.

Она покорно снесла все процедуры сборов и в награду за это каблучки осенних туфелек стучали сейчас по брусчатке. Плащ приятного цвета молочного шоколада с широким капюшоном укутывал фигурку богини с головой. Случайный прохожий не смог бы рассмотреть лица девушки, спешащей куда-то по улице Роз. А вот Бэль из-под капюшона все было видно совершенно замечательно. Любопытные глазки разглядывали особняки, вывески и витрины кафе, ресторанчиков и магазинов — все пестрое и одновременно гармоничное великолепие улицы Роз. Кстати, тут и в самом деле было много лавок, где продавали живые розы самых разных сортов как в букетах, так и растущие в горшках, поэтому воздух в квартале был пропитан сложной смесью цветочных и кондитерских ароматов.

В 'Сувенирах Такмариса' Бэль бывала пару раз с Джеем. Лавочка была битком набита всякими разными безделушками на любой вкус и кошелек. Одна из любимых детских игрушек эльфийки была куплена именно там: шарик с пестрым осенним лесом, маленьким, но в точности похожим на настоящий. Стоило лишь потрясти его, и начинался настоящий листопад. Крохотные листики медленно-медленно кружились, укрывая ковром землю. Было так интересно наблюдать за этим и слушать едва слышный шорох, а если щелкнуть по низу шарика, то в следующий миг все листики вновь оказывались на деревьях.

Зная куда идти, юная принцесса уверенно скользнула в неприметный проулок. Вот и знакомое крылечко с покатой крышей, крытой мелкой черепицей, пара оранжевых фонарей, похожих на вазы, витрина, до отказа заполненная всякой всячиной: масками, веерами, экзотическими перьями, шкатулками, фигурками, колокольчиками, подсвечниками, ключницами... И где-то там, как сказал Энтиор стояла в витрине 'Девушки в винограднике'. Да вот же она, в левой угловой витрине, с самого края, и впрямь очень-очень похожа!

Думая лишь о том, как заполучить статуэтку, Бэль почти взлетела на порог и дернула дверь на себя. Послышался странный звук, будто порвался где-то туго натянутый тонкий волосок. Реальность схлопнулась до размеров шарика со стенками из зеленого марева, словно девушка внезапно оказалась в собственной детской игрушке. Испуганный писк горничной Орин, вцепившейся что было сил в руку госпожи, был последним, что успела почувствовать юная богиня. А потом навалился сон.

Никто не заметил, как рассыпалась в пыль копия статуэтки, видимой лишь Бэль. А приосанившийся хозяин лавки, приготовившийся встречать покупательницу, изумленно цокнул языком. Вроде бы и дверь открывалась, а никто не вошел, видать, передумал или конкуренты переманили. Житья от этих прытких собак не стало, чужих клиентов прям у порога ловят!

Глава 19. Поиски и происки

Ближе к вечеру, прошло не менее шести часов с тех пор, как ее госпожа покинула замок, Мартила от осторожных расспросов рабов, прислуги и стражи перешла к более решительным действиям.

Она осмелилась постучать в покои его высочества, принца Нрэна, и тихонько передать через слугу просьбу об аудиенции. Бог Войны сам вышел к горничной и взглядом приказ ей говорить.

Мартила собрала все свое мужество, чтобы из пересохшего под янтарным взором высокого бога горла смогли вырваться слова. Присев в глубоком реверансе, женщина спросила:

— Ваше высочество, принцесса Мирабэль днем ушла гулять в город в сопровождении служанки и до сих пор не вернулась. Не знаете ли вы, возможно, она сейчас с кем-то из братьев и я зря тревожусь...

— Ты искала в замке? — первым делом уточнил Нрэн.

— Да и расспрашивала охрану, они не видели, чтобы моя госпожа возвращалась домой.

— Ясно, — кивнул воин и сурово нахмурился. Кажется, где бы и с кем блудная сестра не оказалась, ее ждал серьезный разнос. Нрэн сплел заклятье связи. Без толку. Чары ушли в пустоту так, словно девушки по имени Бэль никогда и не существовало во Вселенной. Если бы сестра умерла, то от заклятья повеяло бы призрачным холодом. А так... Воитель, не большой знаток магии, не знал, что и думать, поэтому он приказал:

— Отправляйся в комнаты Бэль, больше никого не спрашивай и не ищи ее. Я сам.

Благодарная Мартила вновь присела в глубоком реверансе и почти бегом удалилась из покоев Бога Войны. Да, он был страшным, и воспитателем суровым, но о сестре заботился, а значит, непременно разыщет девушку, куда бы она ни запропастилась. Изнервничавшаяся горничная немного успокоилась. А вот от Нрэна, в которого верили столь истово, покой бежал. Он сделал единственное, что пришло в голову, телепортировался к Элии и выпалил:

— Бэль пропала!

Богиня сидела в кресле с книгой. Бесцеремонный гость успел увидеть на раскрытой странице, изображающей какого-то крылатого арфиста, строки:

'Явятся золотая, черный и огненный и поднимется из вод конца новая надежда, пробудится под перезвон тиндамов крылатая кровь и воскреснет!'

Оторвавшись от чтения, Элия закрыла толстый в нежно-зеленой с серебряным тиснением обложке том под названием 'Песни ушедших — история сальтил' и подняла взгляд на кузена, ожидая более подробной информации.

Нрэн четко доложил о словах горничной, своих попытках связаться с Бэль и замер, дожидаясь ответа богини. Та в свою очередь сплела заклятье связи и попыталась дотянуться до кузины, потом до Орин. Развеяла чары и еще раз повторила всю процедуру сначала, используя на этот раз силу Звездного Тоннеля Межуровнья. Откинувшись на спинку кресла, Элия на несколько минут прикрыла веки, анализируя собранные данные, и заключила:

— Они живы. Либо находятся под каким-то мощным заклятьем, перекрывающим действие моего, либо в зоне, где магия не действует. Но почему? Будем разбираться.

— Я бы решил, что она не хочет замуж за Лиенского и сбежала, но будь так, сестра не смогла бы переступить порог. Я запирал дверь, — хмуро прибавил Нрэн, имея в виду силу своего божественного желания оставить под домашним арестом эльфийку, бившуюся в истерике. Та могла выйти на прогулку, только смирившись со скорой свадьбой.

— Значит, у нас несколько рабочих версий, — принялась вслух рассуждать Элия, жестом указав кузену на стул, единственный экземпляр мебели из породы жестких, предназначенных для отбивания седалищ, который держала в гостиной специально для аскета-любовника.

Нрэн покорно сел, осознавая необходимость планирования действий, хотя при мысли о том, что с Бэль могло что-то случиться, богу хотелось все крушить. Войну он не считал причиной для боевой ярости. Как правило, бился воитель с холодным сердцем и ясной головой, получая большее удовольствие от изящной логики маневра, нежели от мясорубки схватки. Дуэли для него тоже являлись скорее беседой двух достойных соперников. Но гнев... О, гнев Бога Войны был страшен и горе тому, на чью голову он низвергался. Весьма краткое, по причине мгновенной кончины, горе.

— Бэль пропала на пути в город или в городе. Либо она сама забрела куда-то, где магия не властна, либо ей это помогли сделать. Если первое, то рано или поздно малышка вернется домой, поэтому предлагаю заняться разработкой второй версии. Если сестре нужна помощь, она должна получить ее как можно скорее.

Признавая выводы Элии безупречными, кузен только кивнул, ожидая дальнейших инструкций. Уверившись в том, что Нрэн ее слушает и никакого кровавого террора учинять не собирается, пока ему не будет отданы прямые приказы 'Ату! Фас!', богиня сплела заклятье связи:

— Рэт, ты мне нужен!

Обнаженный худощавый мужчина слизывал растопленный шоколад с пышнотелой брюнетки, млеющей от такой процедуры ничуть не меньше обожающего сладости любовника.

— И, конечно, немедленно? — обреченно предположил граф Грей, облизывая губы и с тоской взирая на недоеденные просторы.

— Угадал, — сухо ответила безжалостная принцесса, простирая руку.

Рэт почесал длинный нос и вздохнул.

— Прости, моя сладкая, государственные дела, — торжественно объявил мужчина ничего не понимающей партнерше, прихватил ворох одежды и, как был голяком, со шмотками в руках, перенесся к вредной Элии. То, что она ревнует и специально вытаскивает его из постели с соперницей, даже в голову шпиону не пришло. Скорей уж он списал ситуацию на свое личное 'счастье' и чувство юмора Сил.

Косой взгляд на Нрэна ясно дал понять Рэту ошибочность демонстративно-стриптизной тактики перемещения. Шпион с поразительным проворством натянул все одеяния на себя чуть ли не быстрее, чем с этим могли справиться звездочки из волшебного набора богини. Причем, без всякой магии.

— Пропала Бэль. Твоя задача, дорогой, за полчаса прошвырнуться по замку и выяснить, не знает ли кто, чем именно в городе собиралась заняться малышка и с кем она общалась до того, как вышла за ворота, — приказала принцесса и прибавила для справки: — Кузина была с горничной Орин. Их нет более шести часов.

— Понял, — коротко кивнул Рэт, почесал себя за правым ухом, стер с подвижного лица выражение обеспокоенного внимания, заменив на более приспособленную для ловли сплетен маску скучающего очаровательного балбеса, и вылетел из покоев.

Связь с Элией вовсе не исключала необходимости безоговорочного повиновения приказам особы, носящей титул Советницы Короля. Скорее наоборот, пусть принцесса никогда не смешивала служебное и личное, но проверять действует ли это правило на случай недовольства проваленной миссией, лорд Грей не желал. А если по-честному, так он и сам волновался за проказливую малышку, с которой еще вчера отплясывал на балу и хохотал над цветущим Энтиором.

Принцесса между тем плела следующее заклятье, попутно слегка приспуская ткань осеннего платья с плеч и устраиваясь в кресле с видом томной бездельницы. Чуть запрокинутая голова, медовая россыпь волос, капризная гримаска на губах, небрежно брошенная рядом книжка.

— Привет, Клайд, — сладкой патокой, лишающей значительной доли рассудка и самого выдержанного кавалера, разлился голос Богини Любви. — Пока не забыла, хотела сказать, что нашла любопытную книжицу пророчеств сальтил. Сделаю пару закладок, и когда дочитаю, переправлю тебе, если желаешь...

— Прекрасный день, драгоценная, — рыжебородый, вернувшись с дружеской попойки, совмещенной в последней ее части с составлением планов гениальной мести, как раз расстегивал на рубашке изумрудные застежки. Груда цепей, цепочек и кулонов валялась на столике рядом.

Голос Элии заставил принца порадоваться, что к штанам он перейти не успел. Вот надо же, слонялся по Сельдитэльму с сестрой несколько дней, а так не шибало! Небось, перебрал сильно на гулянке, вот и результат. От одного взгляда на принцессу и звука ее голоса нахлынул такой жар, что намерение завалиться в постель спать резко сменилось желанием заняться там же совершенно другим.

Ах, да, ему сказали что-то про книгу о тех, крылатых, и собирались отключиться. Стремясь продлить разговор, брякнуть хоть что-нибудь, только чтобы Элия не отключила заклятья, чтобы говорила и бросала одобрительно-оценивающие женские взгляды, принц заявил:

— За книгу спасибо, обожаемая, погляжу. Знаешь, а мы с братьями сегодня у Рика в гостиной кусты корчевали!

— Да? — удивилась собеседница, томная скука сменилась интересом.

Ну какой мужчина смог бы устоять? Воодушевленный Клайд начал гастроли, вываливая на обожаемую сестру весь пестрый набор сплетен, собранный за сегодняшний день: мелких и крупных, забавных и интригующих. А Элия слушала с величайшим вниманием, поощрительно улыбалась, и в эти минуты бог чувствовал себя повелителем Вселенной!

Нрэн, оставленный за бортом веселой болтовни, хмурился, но сидел тихо. Понимал, Элия вытворяет все эти штучки лишь за тем, чтобы по-быстрому выжать максимум информации из болтуна, а не обозначает проблему именно потому, что не знает, какая именно сплетня может оказаться значимой.

Спустя полчаса, отведенных Рэту, в распоряжении Богини Логики была исчерпывающая сводка происшествий по Лоуленду (замку, столице, миру и его окрестностям). Искусно свернув беседу и попрощавшись, богиня отключила заклинание и укрепила чуть ослабленный блок на божественной силе. Клайд же вместо собственной кровати отправился в 'Шелковые ручки' — одно из своих любимых местечек на улице Грез.

Шпион явился через тридцать две минуты, почти уложившись в отпущенный срок, плюхнулся в свободное кресло, поискал вазу с конфетами, не нашел и начал отчет.

— Почти ничего! Утром Бэль носилась по замку, болтала с кухаркой, горничными о бале, забегала к тебе, к Рику, где твои братцы кутили и чего-то с чарами натворили, прямо в комнате непроходимые заросли наворожив. Потом в коридоре встретила Нрэна и ушла с ним в свои покои. Снова вышла оттуда часа через полтора, ни к кому не заходила, правда, одна горничная видела, как принцесса в коридоре с Энтиором парой слов перемолвилась. Тот ее с дебютом поздравлял. Сразу после этого Бэль собралась и ушла с Орин на прогулку. Со стражей попрощалась, как обычно. Словом, куда ее высочество направилось, никто не знает. Прости, Элия, это все, родичей твоих с расспросами не трогал, чтоб не баламутить. Если надо, возьмусь за них, могу еще в город прошвырнуться, там порасспрашивать. Бэль-то следов не оставляет, эльфийская кровь. Что б ее, дар Творца! Но я пяльцы Орин захватил, если понадобится поисковое заклятье сплету.

— Не надо, спасибо, Рэт, ты очень помог, — задумчиво ответила принцесса, постукивая пальчиком по щеке, — дальше я сама. Оставь пяльцы и ступай. Ваза с конфетами на столике в прихожей полна, угостись.

— Если что, я в замке, только свистни, — предупредил мужчина и, не дожидаясь, пока вежливое приглашение удалиться сменится прямым приказом, исчез. Правда, шорох в прихожей подсказал, что в вазочку с конфетами граф Грей все-таки сунул загребущие ручки и пополнил карманы.

Элия покрутила пяльцы, сплетая заклятье поиска с визуализацией, и нахмурилась, разглядывая последний отпечаток подошв осенних туфелек горничной на мостовой рядом с лавочкой на улице Роз.

Сувенирный магазин был самым обычным местом, никаких временных, магических или пространственных ловушек там отродясь не водилось, вот красивые маски — да. Принцесса и сама не раз покупала у Такмариса безделицы для уличных карнавалов. И, тем не менее, следочки Орин находились именно в развеянном портальном круге на крылечке. Отпечаток почти истерся, и сплети Элия заклятье пятью минутами позже, ничего обнаружить бы не сумела. Но боги, те, кто слышит и слушает Глас Творца, все делают вовремя! Принцесса увидела чары портала, сотворенные из нейтральной силы одного из мелких Источников мира, расположенного близ Лоуленда. Они были достаточно сильны, чтобы воздействовать на бога, принятого Источником Мира Узла, но не настолько могучи, чтобы привлечь его внимание в момент срабатывания.

'Ищи, кому выгодно', — отталкиваясь от этого первого из правил раскрытия преступления, Элия очень недобро нахмурилась. Самая вероятная из версий, отсекающая прочие по принципу бритвы Оккама, ей совершенно не нравилась.

Нрэн не был ни тугодумом, ни тупицей, а уж наблюдать за кузиной, улавливая малейшую ее реакцию, он натренировался превосходно, поэтому сразу сообразил, богиня пришла к определенным выводам.

— Элия? — позвал мужчина, прося поделиться соображениями.

— Утверждать со стопроцентной вероятностью не берусь, — прикусив губу, констатировала принцесса, развеивая заклятье поиска, — но, сдается мне, Бэль украли. А вот кто и зачем... Сейчас я займусь отработкой самой логичной версии.

— Я с тобой! — решил Нрэн, взметнувшись со стула, рука протянулась в пространство с намерением призвать меч.

— Нет, — категорично и почти поспешно отрезала Элия, поднимаясь сама. — Ты не умеешь соизмерять силу в секунды гнева. А мне жертва будет нужна живой и способной к конструктивному диалогу, иначе все старания впустую. Именно поэтому я ничего не скажу тебе о личности подозреваемого. Но, если мои выводы верны, то Бэль ничего не грозит, по крайней мере, не грозит в ближайшее время. Извини, снова придется подождать, дорогой.

— Мне это не нравится, — хмуро заявил воитель, но требовать ответа не стал, и так было ясно, если Богиня Логики решила молчать, вытянуть из нее информацию он не сможет ни просьбами, ни тем паче силой.

— Какое совпадение, мне тоже, — рыкнула Элия и исчезла из покоев.

В отличие от многих родственников, Нрэна она оставляла у себя без колебания. Обыскивать апартаменты, рыться в вещах или пытаться стащить что-нибудь воитель точно не стал бы. Ну, убивал время от времени случайных любовников кузины, так кто же без греха?

Однако, хорошо, что воитель не видел метаморфоз, произошедших с обликом Элии, а то вряд ли отпустил ее так легко. Ибо звездному набору снова нашлась работа. Осеннее платье богини исчезло, сменяясь крахмальным кружевом цвета беззвездной ночи и черной кожей, перчаткой соблазна облегающей фигуру. Высокие шнурованные сапоги на стилетах каблуков охватили ноги до середины бедра, в руках появились ферзал и лунд, часть блоков с силы любви и силы Пожирательницы Душ были снова слегка приспущены, точно ткань с плеча. Серые глаза метали молнии, пламенели алые губы и проблескивали белоснежные клыки. Теперь Элия выглядела невыразимо жестокой, прекрасной, опасной и столь же неизмеримо притягательной.

Игнорируя слабое вяканье привратника, черным вихрем ворвалась богиня в пышную спальню, убранную в кроваво-вишневых тонах, первым рывком сорвала тяжелый балдахин с кровати, вторым шелковое одеяло, обнажая расслабленное негой дремы совершенное мужское тело. Настолько белоснежное, что оно казалось ожившим алебастром, а черные пряди волос, разметавшиеся по подушке частью прикорнувшей в обители богов тучи.

Одним мановением руки Элия привела в действие магические кандалы, спрятанные в пазах спинок кровати. Змеями скользнули кожаные наручники, охватывая руки и ноги пленника. Тот рефлекторно напрягся, плененный, и проснулся. Опустился ферзал, пройдясь наискось по груди, оставляя три розовые полосы, следующий удар лег поперек первого.

— Стради, ты все-таки пришла ко мне, — выгнувшись насколько позволяли путы, томно простонал Энтиор, запрокидывая голову так, что стали видны дорожки вен на шее — голубые прожилки на алебастровой белизне, разбавленной розовыми рефлексами от простыни цвета свежей артериальной крови.

Бирюзовый лед глаз переплавился в яркое пламя, разгорающееся с каждым мигом все сильнее, от взгляда на Элию, эманаций ее силы и блаженного ощущения собственного бессилия перед Богиней Любви.

Принцесса не ответила ни слова, за нее это сделали плети ферзала, обжигающие, ледяные, прошивающие тысячью игл нагое тело, над которым госпожой, единственной госпожой, чьей власти он жаждал так давно, стояла она. Гладкий кончик лунда погладил пах, крохотные лезвия выдвинулись и прочертили пурпурные дорожки на бедре. Боль и наслаждение сплавились в диком, безумном угаре, заставляя забыть о чести, долге, подлости и предательстве, о твердом намерении хранить тайну. Плоть сотрясалась в пляске экстаза, он кричал и, кажется, отвечал на все вопросы, что задавала его Госпожа, ее мысли-приказы пронзали воспаленный одурманенный мозг клинками более острыми, нежели те, что прятались в лунде, и не было ни сил, ни желания парировать. Он готов был сказать все, что угодно, только бы угодить ей, только бы она продолжала, только бы все это длилось вечность.

Но, когда было сказано последнее слово, из нужных принцессе, она опустила ферзал, отбросила лунд и отступила. На лице стради не было ни тени улыбки, ни единого признака любовницы, разделившей экстаз. Только брезгливое презрение.

Медленно-медленно возвращалось сознание, прояснялся помутившийся взгляд, и захлестывало ощущение безнадежности и непоправимости совершенного деяния, нет, совершенной ошибки.

— Предатель семьи, — проронила бесцветным голосом Элия, и слова прозвучали жестче неотвратимого смертного приговора.

— Стради, ты убьешь меня сама или отдашь им? — облизав языком пересохшие, искусанные в кровь острыми клыками губы, шепнул Энтиор, спрашивая о том, кто свершит над ним расправу — богиня или братья.

Делая то, что совершил, он даже помыслить не мог, что его затею, если все-таки определят виновника, истолкуют таким образом. Сам-то он иначе, чем удачной интригой, выгодной всем, ее не именовал. Но теперь, когда слова Богини Логики были сказаны, самовлюбленный и самодовольный принц взглянул на ситуацию под другим углом и с ужасом осознал, что Элия права, именно так происшедшее истолкуют все остальные и не будет ему оправдания, его просто не станут слушать...

— Нет, живи, но никогда больше не смей называть меня стради, — процедила женщина и вышла, оставив окровавленного брата биться в путах, которые не подумала развязать.

ЧАСТЬ ТЕКСТА УДАЛЕНА В СВЯЗЫ С ВЫКЛАДКОЙ НА ПМ

Гостиная принцессы Элии опять была битком набита родственниками. Хорошо еще, что богам не приходилось тесниться вдвоем-втроем на одном стуле и пихаться локтями на диванах. Нет, пихаться-то было можно, но не от тесноты, а по зову сердца. Даже большое помещение, без магических фокусов вроде раздвигания пространства в соседние измерения, не могло остаться просторным и свободным, вместив в себя ВСЕХ членов королевской семьи, плюс приглашенных. В число оных вошли Повелитель Межуровнья и Связист. Оба жнеца, опасаясь действия уз, от семейных посиделок воздержались.

Мужчины являлись постепенно, как если бы удалялись на обычную пирушку, оставляя в бальной зале вместо себя хорошие фантомы с задачей 'развлекаться на полную катушку, но без дебошей'. Для пущей правдоподобности к созданию иллюзий приложил руку даже Связист.

Одним из последних в покои Элии завалил пребывающий изрядно навеселе Джей. Мало того, что принц был в одних обтягивающих брюках и распахнутой рубашке, так он, судя по мгновенно вытянувшейся физиономии, ожидал увидеть любую сцену, но уж никак не сборную команду родственников в полном составе. Взгляд, брошенный на гогочущего Клайда, ясно подсказал богам, не включенным в круг организаторов розыгрыша, какого демона воришка решил заявиться в облегченном варианте одежды. Скорее всего, азартному Джею по секрету передали приглашение на огонек и рюмку чая, но 'забыли' упомянуть, о том, что зовут не только его одного, вернее, далеко не его одного и совсем не для 'беседы' на интимные темы.

Элия тут же припомнила маленький эпизод на балу, подтверждающий гипотезу. Вот Рик что-то втолковывает Джею, тыча пальцем в сестру, белобрысый брат, вздернув бровь в недоверчивой иронии, изображает на пальцах пантомиму, истолкованную принцессой как вопрос: 'Ты хочешь, чтобы и я пришел?'. Соответственно, богиня отвечает утвердительным кивком и невольно оказывается причастна к злой шутке.

Не столько сам факт соучастия, сколько его неосознанность заставили Элию принахмуриться и возжелать немедленного возмездия.

— Жарковато, сынок? — осклабился Лимбер, комментируя развратный видок Джея.

— Да, вот такой я знойный мужчина! Правда, Элия? — огрызнулся принц, гордо задрав острый нос. Дескать, все идет так, как задумано и никак иначе.

— Бесспорно, знойный, — промурлыкала Богиня Любви таким тоном, что все, включая Бога Воров, тут же задались вопросом: 'А кто тут кого, собственно, разыгрывает и был ли вообще розыгрыш?'.

Элия простерла руку в жесте приглашения и Джей приблизился. С томной улыбкой на губах принцесса поиграла крохотным колечком с крупным сапфиром, вставленным в пупок принца, и шепнула:

— Какая соблазнительная ягодка! Так и просится на язык! — в подтверждение своих слов склонилась к бедрам мужчины, обвив его торс руками. Штанов она однозначно не расстегивала, но что именно творила, никто разглядеть не смог, зато реакция Джея была более чем очевидна. Прокушенная губа, выгнувшееся луком тело и мокрое пятно, расползающееся спереди. Его принц не стал убирать демонстративно.

— Все мои ягодки и ствол к твоим услугам, обожаемая, — хрипло и с сожалением об отсутствии немедленного продолжения заверил Элию бог, прошествовал к свободному подоконнику и по-кошачьи ловко приземлился на него, не издав ни малейшего шума.

Принцесса усмехнулась и прищелкнула пальцами, отдавая мысленную команду звездному набору. Через пару секунд Джей уже был одет сообразно обстановке и чист. Одного удара по носу родичам, решившим поиграть на ее поле, хватило. Провоцировать рост завистливой агрессии любованием самодовольного вора не стоило.

Рик, обеспечивавший оформление сборища под пирушку, позвенел вилкой по бокалу, обозначая открытие Семейного Совета и призыв к тишине. (Она и без того была чуть ли не абсолютной.) Клайд, разделяя бремя ответственности, сказал:

— Мы, Рикардо Гильен Рейнард и Клайд, собрали вас из-за Энтиора. Дело касается снятия бойкота в последний день первой семидневки и портрета работы Либастьяна.

— Говори, Энтиор, — разрешил Лимбер, по праву старшего, призывая сына высказать доводы оправдания. Но что-то в хмуро-брезгливом лице монарха подсказывало потомкам, что родитель не склонен к проявлению милосердия и внезапным жестам прощения.

— Я виноват, — признавая вину и обоснованность объявленного бойкота, промолвил Энтиор. Начиная речь-покаяние, принц встал с кресла, тогда как прочие родственники остались сидеть. Говорил вампир почти спокойно, отголоски недовольства звучали в его интонациях, но недовольство это было направлено лишь на себя одного. — Подвергая опасности жизнь кузины, предавая ее, я эгоистично думал лишь о собственном комфорте, и оказался не в состоянии просчитать последствий поступка. Неприязнь крови и сути оказалась выше доводов разума и преданности семье.

— И с тех пор ты раскаялся, стал добрее и возлюбил Бэль всей душой? — иронично удивился Элтон, почесав мочку уха.

— Нет, но я считаю, что изменился в достаточной мере, чтобы адекватно оценивать свои действия и просчитывать их последствия для семьи. Я темный бог, но не предатель родичей, — твердо ответил Энтиор, не купившись на откровенную подначку.

— Как? — не подзуживая, но интересуясь, уточнил Эйран, задумчиво разглядывая брата через призму магического зрения.

— 'Кровь и сила' Мелморалида Шура, — промолвил Бог Боли.

— Воздействие на тонкие структуры через подобранную амплитуду боли, — покивал Бог Магии, давая понять, что знает метод и книгу, а заодно просвещая тех родичей, кто оказался менее осведомлен в вопросе.

— Да, — коротко согласился Энтиор.

— Свидетельствую, — подтвердил Нрэн, на мгновение перестав походить на неприступную статую имени себя великого. Таким образом воитель дал понять о своем участии в процессе.

— Изменения в структуре присутствуют, но новообразования не являются статичными, процесс не завершен, — поделилась соображениями с обществом Элия, столь же пристально как Эйран изучая вампира. Правда, пользовалась богиня для этого не магией, но врожденной силой Пожирательницы Душ. — У Энтиора изменяется структура плетений божественной сути.

— А ведь верно, — донельзя удивленно протянул Связист без обычной пьяной веселости и разбитного пофигизма. — Твоя суть Извращенца теснится сутью Охотника. Как ты ухитрился за семидневку управиться, ума не приложу, однако ж, эвон как... Ни разу с таким не сталкивался!

— Мы уверены, что процесс не пойдет вспять? — тихо спросил Тэодер.

— Такого рода сдвиги не имеют обратной силы, застопориться процесс может, но отката не будет, — заверили общество Силы-Посланник, почесав буйну голову.

— Тогда осталось самое главное, испросить прощения у Бэль, — хлопнув ладонью по подлокотнику, прогудел Кэлер, все еще сурово, но уже частью удовлетворенно тем, что семейное единство, так ценимое дружелюбным Богом Бардов и Пиров, восстанавливается.

— Уже, — коротко признался Энтиор, — она меня простила.

— Ну еще бы! Это же Бэль, — фыркнул Джей, показывая, что не слишком-то ему верится в благие намерения и благородные порывы братца-вампира. Впрочем, откровенно возмущаться и возражать против снятия бойкота вор не стал.

Рик выждал несколько секунд, новых претензий к Энтиору предъявлено не было, и поставил вопрос на голосование, поочередно указав на пару широких ваз, едва примостившихся на крохотном живом столике в центре гостиной:

— Красный — бойкот, зеленый — снятие.

С ладоней богов начали срываться шарики света и слетаться к хрустальным вазам. Через полминуты ваза-шар из прозрачного стекла полнилась зеленым живым огнем. Ее товарке не досталось ни единого красного огонька. Как бы родичи ни злились на предателя, но длить разлад в семье, если виновник воистину раскаялся и ухитрился изменить саму душу в рекордные сроки, никто не решился. Ладно уж, пусть бойкот снимется, а злиться на брата никто не запрещал!

— Бойкот снят, — громко и не слишком довольно объявил Лимбер по праву старшего.

Невольный вздох облегчения, сорвавшийся с уст Энтиора, совсем не вязался с невозмутимым видом, который хранил вампир, и куда более отражал его внутреннее волнение, нежели маска безразличия, привычно нацепленная на лицо. До последней секунды бог до конца не верил, что будет прощен, нет, пусть не прощен, легко и быстро никто, если только Кэлер или Бэль, прощать не умел, но хотя бы не исключен из семейного круга. Именно это являлось кошмаром последних дней вампира.

— Значит, теперь можно и картинки посмотреть! — провозгласил Клайд, измаявшийся от любопытства с тех самых пор, как Элия объявила о новой найденной карте.

Злат, не вмешивавшийся ни словом, ни делом во внутренние распри королевской семьи, коротко усмехнулся и с демонстративной медлительностью повернул голову — будто подавал пример — в сторону ростового зеркала на стене.

Поверхность, до этой поры успешно отражавшая пестрое сборище в гостиной и столы со снедью и напитками, к которым не притронулся ни один гость, преобразилась. Вместо хроники фальшивой 'пирушки' в апартаментах принцессы зеркало изобразило сначала абсолютную черноту, потом какую-то серую рябь и, наконец, увеличенное изображение карты Ловчего из Колоды Джокеров во всю ширину и высоту стекла. Связист попытался разобраться, как удается Злату проделывать такие фокусы, не уловил и десятой доли энергетических плетений, совершенно чуждых его структуре Силы, и завистливо вздохнул.

Остальных же больше вопроса 'как' (к фокусам Повелителя Межуровнья, ошивавшегося в Лоуленде чуть ли не чаще, чем у себя в Бездне, боги успели привыкнуть быстро и теперь даже не удивлялись), интересовал вопрос 'кто'.

Портрет Энтиора изучали придирчиво и долго, будто соображали, не фальшивка ли, но, в конце концов, признали факт существования новой карты и приготовились выслушать рассказ Элии о ее нахождении. Поздравлять лорда Дознавателя или заключать в объятия никто не рвался. Повезло гаду и только.

Принцесса тоже не слишком спешила поведать родичам занимательную историю своих погружений к затонувшему городу сальтил. Взяв в руки бокал с вином, женщина пригубила и выплеснула на себя добрую половину от звонкого возгласа кузины:

— Элия! Почему! Почему ты, почему вы все мне ничего не сказали про Джокеров? Про то что я, Гор и ты — это они!

Появившуюся в гостиной босую девушку, закутанную в большое золотисто-зеленое покрывало, буквально трясло от возмущения, информационного шока и обиды. В карих глазах плескалось море эмоций!

Следом за Бэль в комнате, где после нежданного явления и еще более нежданного заявления юной принцессы по-хозяйски обосновалось изумленное молчание, телепортировался герцог Лиенский. Верно, на его долю покрывал не хватило, или его светлость торопился настолько, что захватить что-то из одежды не подумал.

Решая проблемы по мере их усложнения, Элия прищелкнула пальцами, очищая свое платье и заодно одевая молодоженов в нечто более пристойное, чем одно покрывало на двоих.

— Детка, откуда такие байки? Какие джокеры? — первым с показной беспечностью воскликнул сплетник Клайд, тщетно стараясь пригасить блеск жадного азарта в глазах, и затараторил: — Да садитесь вы, коль пришли, вон диван свободный! Мы же тут праздновать вашу свадьбу собирались! Потреплемся, заодно и отпразднуем!

— Это не байки, я знаю... я видела, — насупилась совершенно по-детски Бэль и тут же, покраснев до кончиков ушек, кажется, вспоминая кое-что из обстоятельств, при которых открылось видение, закончила: — Я теперь все знаю, что Гор об этом знал, а еще я колесо и все картинки тоже видела!

Причем, слово 'колесо' было сказано так, будто значило что-то большее, чем часть повозки.

— Колесо? — озадачился Рик, чуя ценную информацию и не в силах уяснить, с какого бока к истории о пророчествах, Джокерах и сумасшедшем рисовальщике приставлено это самое колесо, а так же какого драного демона Бэль, вместо того, чтобы вкушать дивные плотские радости супружества, пристает к родичам со странными заявлениями, да еще провозглашает себя, кузину и мужа предсказанной Триадой.

В общем и целом те же самые вопросы обуревали и остальных богов, Силы и Повелителя Межуровнья впридачу. Даже герцог Лиенский впервые за десятки лет жизни не знал, что сказать или сделать. Он только и мог, что отвести жену к предложенному Клайдом дивану, поспешно освобожденному Элтоном, и сунуть ей в ладошки бокал с легким красным вином.

Эльфийка глотнула, собралась что-то сказать, закашлялась и Элегор, тут же позабыв обо всех пророчествах и обидах, принялся заботливо постукивать жену по спинке.

Элия задумчиво прижмурилась, разглядывая кузину, долбанувшую родственников своим заявлением, как кувалдой промеж глаз. Отпираться смысла больше не было, любой из собравшихся мог отличить ложь от правды, а значит, уже успел почуять, что каждое словечко, сказанное Бэль, ИСТИНА в высшей инстанции. Вот так всегда, строишь планы, рассчитываешь их логикой, а кто-то берет и рушит все одним необдуманным предложением. Неужели именно таков был промысел Творца? Неужели именно сейчас покров тайны должен пасть? Семья, Колода, сами Джокеры еще не сформированы, не готовы. Почему сейчас? Уж не потому ли, что дальнейшее формирование самой Триады и ее Колоды возможно лишь на основании знания? Рано, опасно, рискованно, но иначе нельзя? Возможно, она, Элия, ошибалась, стремясь оберечь семью, и Творец, не дожидаясь, пока Богиня Логики осознает свою неправоту, дал событиям пинка в своем неповторимом стиле — ниспослал Мирабэль видение? Что ж, коль так, значит, и в самом деле пора. Охота за Картами Либастьяна стала очередной ступенью формирования реальной Колоды Джокеров, сбор карт-картинок спровоцировал и спроецировал реальную ее компоновку. А теперь наступил следующий этап.

Повинуясь невысказанному пожеланию Джокера, Ферзь усилил защиту покоев принцессы.

Теперь никто на Уровнях не смог бы подслушать ни единого слова, произнесенного в гостиной. Тени, незримые, лишь ощущаемые, заплясали по стенам комнаты, отгораживая Триаду и ее Колоду от любопытных.

Элия вздохнула и промолвила:

— Стало быть, долее скрывать нет смысла. Бэль права.

— Так значит, вы трое Джокеры? — выпалил Клайд. — И ты молчала до сих пор!? Элия, ты что не доверяешь нам?

Остальные молчали, но молчали согласно с рыжим сплетником. Пораженные известием, признавшие его, но все равно слишком удивленные и шокированные, чтобы вот так прямо сейчас, запросто начать обсуждение. Такое следовало сначала осознать.

— Доверяю, люблю и боюсь за вас, — честно ответила богиня. — Я хотела защитить вас, родные.

— А может быть это нам стоило бы защищать вас, дорогая? — тихо, но с очевидным укором, проронил Тэодер.

— Возможно, — согласилась принцесса. — Всем свойственно ошибаться. Прости Туз Теней.

Тэодер, чье инкогнито раскрыли перед семьей, молча склонил голову, признавая очевидное: если уж раскрывать тайны Колоды, то все.

— Так вот кто был на той карте в атласе Кэлберта, — пробормотал Джей, изучая неприметного кузена.

Тот ответил белобрысому шулеру холодным и острым, как стилет взглядом. Вор, передернув плечами, отвел глаза.

— Я расскажу то, что знаю, — провозгласила Элия. — Да, карты трех Джокеров колоды Либастьяна найдены. Одну обнаружила я в разрушающемся урбо-мире, вторую отыскал в сокровищнице пирата-некроманта Элегор, третью мы заполучили не далее, как вчера из рук принца Дельена, думающего, что дарит сборник легенд. Подробности их появления вместе с демонстрацией доказательств предлагаю устроить позднее, в более уединенной обстановке, желательно вне пределов Уровней. Я не хотела говорить об этом сегодня и не заговорила бы, если бы не откровенность Мирабэль. Полагаю, она при первом полном соединении тонких структур и телесном контакте с Элегором, невольно считала свежую память супруга. Такое случается у половинок. Возможно, это спровоцировало и видение о Колесе. Пророческое оно или нет, давайте сейчас выясним. Если ты можешь говорить, сестренка, опиши увиденное.

— Я... я не читала никаких мыслей специально, — виновато поглядывая на герцога, начала рассказывать Мирабэль, машинально наматывая на палец прядку распущенных волос. Голос ее робкий от слова к слову загадочного рассказа становился все уверенней, звонче и звонче. — Только сначала я совсем ничего о картах Либастьяна и пророчествах не знала, а потом раз — и сразу стала знать все, что знает о них Элегор! А потом вокруг зазвенело сильно и стало черно, как ночью, и оно засверкало. Колесо! Огромное, а на спицах висели картинки, карты из Колоды и они звенели и щелкали. Поднялся ветер, колесо закрутилось на месте, а потом покатилось по дороге. Дороги этой сначала не было, она возникала прямо под колесом, и вокруг тоже все зазвенело и закрутилось, становясь другим. И три карты сорвались с обода и улетели в туман, как если б их ветром подхватило, дорога пропала и колесо стало кружиться на одном месте снова. И звон стал тише, а потом что-то зашуршало, как если бы страницы в тысячах книг разом перелистывали, и кто-то засмеялся поначалу тихо, а потом все громче и громче. Затем звездным вихрем три самые большие картинки назад к колесу вернуло, и оно снова покатилось, и снова все стало меняться еще сильнее. И белое веретено я видела, на которое сотни разноцветных нитей стали наматываться, а выходила одна, яркая, ярче радуги. И дорога была уже не одна, а колесо будто по множеству дорог, как по одной, катилось и вверх, и во все стороны разом, и сияли звезды, или это не звезды были а вселенные и наша, и все другие разом. Я испугалась, что утону в видении, и оно исчезло.

Бэль жадно вздохнула воздух, будто не дышала вдоволь, пока вела рассказ, и замолчала почти потерянно и опустошенно.

— Однако, — протянул Эйран, с бешеной скоростью анализируя символику предсказаний, а попутно сам факт наскоро упомянутой причастности Бэль, Гора и Элии к явлению Джокеров.

— Драные демоны... — выпалил не менее впечатленный Клайд, попытался махнуть рукой и с силой дернул себя за бороду, запутавшимися в волосах перстнями. Но даже не заметил ущерба, нанесенного густоте рыжих зарослей.

— Элия, ты можешь истолковать видение Бэль? — раздался тихий вопрос.

Это снова подал голос незаметный Тэодер, испрашивая ответа у той из троих, кто сильнее всего тяготел к работе с пророчествами и их анализу. То, что Джокерами выбраны именно те, кто выбран, ни удивления, ни недоумения, ни вопросов у бога не вызывало. Если мыслить вне привычных рамок, замысел Творца виделся Богу Мафии вполне логичным.

— Только в самых общих чертах, чтобы не строить ошибочных гипотез. Движение, изменение. Изменение для миров и созданий, изменение судеб и самой Вселенной — эти символы ясны и подтверждаются пророчествами. Что до подробностей... Я могу лишь предположить, что формирование Колоды Джокеров и/или их самих еще в такой мере не завершено, что потребуется не только перетасовка, но и временное разделение Колоды. И лишь при новом ее полноценном слиянии начнет воистину сбываться все предсказанное о великих потрясениях основ, — сделала расклад Богиня Логики.

Слушая ее, раздумчиво кивали маги, а Злат бросил вопрос Силам-Посланнику:

— А ты что скажешь?

Если кто и мог что-то добавить к речи Элии, то только Связист. Он задумчиво поскреб грудь, наморщил лоб, выдал несколько слов, имевших лишь весьма отдаленное отношение к толкованию чего бы то ни было, и, отведя душу, высказался более конкретно:

— Вся информация о Колоде, Джокерах и детали их будущности даже для нас, я про любые Силы, закрыта, да так, будто и нет в Информационном Коде ничего, кроме самых общих слов 'Они грядут'. Вот когда я от вас новое узнаю, тогда и в ИК об этом прочесть могу, а до той поры ни-ни. Сейчас только подтверждаю, права принцесса. Так все, как она говорит, или почти так.

— И что нам с этим делать? — хмуро озвучил ставший главным в повестке дня вопрос король, почти оглушенный вестями.

— Жить, — в унисон ответили Элегор и Элия.

Почти беспечно улыбнулась Богиня Любви, салютуя родичам вновь наполненным Леймом бокалом, и прибавила:

— А сегодня праздновать и радоваться за Мирабэль и Элегора. Какие бы передряги не уготовил нам Творец, неважно, мы семья, мы единая сила. Значит, все равно будет так, как мы желаем, потому, что иначе не может быть. Наши узы прочнее любых невзгод! Так было, так есть и так будет! А посему, да будет так!

— Считаю твою последнюю строчку удачным тостом! — подхватил Клайд, вздергивая вверх полный до краев кубок.

— Да будет так! — хором грянули все собравшиеся в гостиной, единогласно поддерживая идею рыжебородого выпивохи.

Элегор и Бэль, прижавшись друг к другу, пили из одного бокала и не спешили покидать родных. В эти мгновения побыть рядом с семьей казалось самым важным, впрочем, схожие чувства испытывали и другие боги. А попытать троих на тот счет, как их угораздило оказаться Джокерами и каким образом раздобыли картинки, подтверждающие этот факт, да и поглазеть на сами карты Либастьяна можно было чуть позже. Еще бокал, еще один тост, и пусть Вселенная и сам Творец подождет. Боги веселились!

...

ЭПИЛОГ номер один 'Прощание'

Трое ушли через омут Бездны Межуровнья, так, как было предсказано, он, Ферзь, проводил их к берегу и долго стоял у водоворота, поглотившего Джокеров. Он не плакал. Слез не было, была только боль. То, что должно, исполнилось, но свинцовая тяжесть разлуки придавила к земле гробовой плитой из склепа. Как жить, если из мира ушла сама любовь, шальной ветер перемен, участие и веселый смех? Он думал, что будет тосковать лишь по ней, но не хватало всех троих, так, будто из сердца, из души выдрали три куска и оставили кровавые раны, не способные затянуться.

Тем, кто остался ждать троих в мирах, легче. Пелена забвения укроет души до срока, чтобы сохранить нити плетений нераздерганными от непрерывных страданий. Им тоже предстоит испытания: остаться верными тем, кто ушел, сохранить нерушимым единство семьи, помнить, забыв. Сделать невозможное возможным.

А он... Что делать ему?

Молчание длилось вечность, но что такое вечность там, где нет времени, а потом Злат призвал Прорицателя Рока.

— Я ухожу, Приближенный. Отныне ты — Властитель Межуровнья по воле моей, — сказал Дракон Бездны, вручил явившийся из ниоткуда меч, сияющий мраком и серебряным дыханием бессмертного зверя, и шагнул к Омуту.

Теперь он знал, хоть и не перемолвился с уходящей Элией ни словечком:, в Омуте не исчезают бесследно и память не теряют те, кому есть что терять и куда возвращаться. Надо только очень сильно хотеть. Он хотел.

Злат уже не слышал, как Прорицатель Рока задумчиво качнул головой, окутал меч ножнами и шепнул:

— Возвращайся, мой Повелитель, я сохраню твой клинок и трон!

ЭПИЛОГ номер два. Возвращение

— Они вернулись! — от удара двери, грохнувшей об косяк, содрогнулся весь замок. А от крика рыжего бородача, сорвавшего пелену забвения со Вселенной, едва не разлетелись вдребезги окна-витражи и души тех, что ждали и готовы были ждать веками...

У трона короля, близ возникшего портала — причудливого иллюзорного плетения роз и игральных костей, — стояли трое. Светловолосая статная женщина со звездно-серыми глазами и усталыми тенями, залегшими под нижними веками, хранила на губах задумчивую и загадочную улыбку. Черноволосый мужчина с сияющим серебром взглядом встряхивал головой, смахивая непокорную прядь волос со лба, прорезанного вертикальной морщинкой сосредоточения. Пальцы правой руки бога сплетались с тонкими пальчиками миниатюрной шатенки. На ручке ее красовался браслет Звездного Тоннеля, а на руке ее избранника имелась его точная мужская копия. Слезы катились по щекам женщины, но карие глаза сияли восторженной радостью встречи.

Рядом стояли еще двое. Сероглазый, как и мужчина, гибкий юноша с длинными, собранными в хвост волосами и гитарой за спиной. Вторым был не по-детски серьезный мальчик с удивительными малахитовыми очами. Чертами лица он походил и на держащуюся за руки пару, и на юношу с гитарой и на того, кого когда-то страшились сами демоны Бездны.

— Мы вернулись домой! Испытания закончены! — промолвила Элия, нарушая миг тишины, воцарившийся после вопля Рика.

Зеленоглазый брюнет с несмываемой печатью интеллекта на лице и высоченный блондин с безумным золотым взором, смотревшие на Богиню Любви так, будто она единственная была вратами Ада и Рая, дыханием, жизнью и силой, первыми рванули вперед.

Толпа родственников, Колода Творца в полном составе, замершая на мгновение у дверей, накрыла Триаду, Истинных Джокеров, Родичей приливной волной объятий, хохота, бесчисленных вопросов...

А из тронного зала королевского замка Лоуленда, ставшего в эту секунду центром всего Мироздания, как от камня, брошенного в воду, по мирам, стучась в каждую душу, полетела великая весть: ВО ВСЕЛЕННУЮ ПРИШЛИ ДЖОКЕРЫ!

Силы, Служители Творца, боги и иные создания и сущности, каждый, кто был способен чувствовать истину и течение сил в мирах, осознали, как непреложный факт: ДЖОКЕРЫ ЕСТЬ! И КАЖДЫЙ УЗНАЕТ ИХ ПРИ ВСТРЕЧЕ, И КАЖДЫЙ ВСТРЕТИТ ИХ, ЕСЛИ БУДЕТ НУЖДА!

Миры содрогнулись в предвкушении перемен, а где-то там или здесь, или везде, кто его разберет, улыбался ОН. Он был абсолютно уверен: ничто уже не будет, как прежде, но все будет ПРАВИЛЬНО!

ЭПИЛОГ номер три. Безумный писатель

— Вы рехнулись? Написать про джокеров для урбо-мира? Важно? Настолько важно, что вы сводите меня с ума этими видениями и ночью и днем? Да я вообще не умею писать! Не умею и точка! Даже сочинения в школе из пальца высасывала! Ну и что с того, что я слышу ваши бредовые рассказы, от которых болит голова? Найдите какого-нибудь маститого писателя и капайте на мозги ему! Что? Вас слышу только я? И если не будет написана книга, то предсказанное не исполнится? Но, что если у меня не получится? Верите? Ха-ха-ха! А если я в вас не верю, выдумки воспаленного мозга? Не важно? Главное, вы верите в меня? Лишь бы была написана книга!?..

Эй, вы что, плачете? Ну, хорошо, хорошо, я попробую! Да не ревите же, Силы, я обещаю, я научусь писать! Я напишу эту книгу! Как хоть ее назвать? 'Джокеры — Карты Творца'? Блин, ну точно в плагиате обвинят. Мало что ли историй про карты уже написано? Ладно, ладно, сказала же, постараюсь написать! Клянусь? Да, я клянусь! Ну вот, а теперь они смеются...

конец

Кому интересно, полный файл с бонусными эпизодами и дополнительной главой появился на ПМ

Тапки и блошки принимаю с удовольствием! Конец глобально квеста "напиши цикл о Джокерах из 13 романов" не означает, что мы навсегда и совсем-совсем прощаемся с героями. Многое осталось за рамками истории, потому, наверное, как раз под словом "конец" 13-го романа будет что-то вроде вопросов-ответов для читателей, чтобы интересующимся не пришлось просеивать комментарии через сито. )

ИТАК (вопросы, иногда с прямым цитированием из комментариев)

:

1. Куда делся Злат?

Тот мальчик с зелеными глазами, пришедший с Джокерами, и есть Злат. Он через Омут Бездны перешел в другую инкарнацию, стал младшим сыном Гора и Бэль. И о своей прошлой жизни у него сохранились обрывочные воспоминания, ВСЕ мальчик вспомнит очень скоро, когда его навестит Прорицатель Рока и вернет меч с наилучшими пожеланиями и слова 'Трон ждет своего Повелителя!'.

2. Но я не очень поняла, куда уходили джокеры и для чего? И двое — с музыкальным инструментом и новый Злат, они дети Бель и Элегора?

Уходившие не были Джокерами в полной мере, путь через Омут Бездны и дальнейшие испытания воздействовали на структуру их душ, окончательно завершив формирование. Как и предсказывала Бэль в своем видении о КОЛЕСЕ.

Да, юноша с музыкальным инструментом — Рафаэль — Бог Странников, бард и поэт — старший сын Гора и Бэль. Злат — младший.

3. Если уходили четверо — что делала остальная колода и зачем она нужна была?

Как для чего? Для работы Джокеров в мирах. Столько всего нужно сделать будет, где лишние надежные руки-то брать? Для таких глобальных перемен без верных помощников не обойтись. У каждого есть свой, так сказать, профиль, по нему и будут работать.

4. А кто все-таки тот мальчик с карты?

Плетущим Мироздание с карты Либастьяна будет сын Рафаэля — Тиль.

5. Элия будет становиться мамой? материнская любовь, это то же любовь)

Да, у нее будет ребенок — Сольгед от Лейма. И вовсе не шаловливый златокудрый амурчик, а естествоиспытатель и ученый, вознамерившийся разгадать все тайны Мироздания. А "златокудрый Амурчик" все-таки будет, но не у Элии, а та-дам, у Рэта Грея. Это будет такое шкодливое нечто, стреляющее изо всего, даже из того, что стрелять не может в принципе, и сеющее "хаос".

6. Половика Теодора? Если так дело и дальше пойдет он свихнется (пример когда Ноут паниковал, в какой-то из книг), делать его любовником Элия не собирается.

Тэодер женится не в Лоуленде, а в своем мире. Какая женщина его привлекла? Скромная и тихая, для домашнего уюта, или — подруга по приключениям?

Кого он выбрал?

У Тэодера встречи с половинкой в необозримом будущем нет, привлекают его женщины тихие, спокойны и домашние, накала страстей хватает порой в работе. Какие приключения? Для Туза Мафии это все работа, пусть любимая, но ее ОЧЕНЬ много, ведь после возвращения ТРИАДЫ власть туза теней охватывает не пару, или пяток уровней. Женился он только на будущей матери ребенка, чтобы придать его появлению полную законность, но не в Лоуленде, опять-таки патологическая скрытность помешала. Знакомить супругу с семьей не рвется. Тэниор — его сын, внешне почти все взял от отца, но его предназначение — ЖНЕЦ.

7. И да, у Нрена должен быть наследник, традиция, вот от кого и кто?

От кого не существенно, личности дам легкого поведения с хорошим генокодом нет смысла перечислять. Никакой женитьбы, разумеется на таких особах он не планировал, детей признал. Одного зовут Бриаль, наследует все грани дара воина. Второго Анеольд, этот больше историк и знаток традиций, но, разумеется, и отличный боец.

7. И про половинку Клайда, где встретились, кто она, как друг другу нервы мотали???

Половинка Клайда провинциальная дворянка, где женщина умеет все: она хозяйка дома и его защитница одновременно. Рыжая и очень темпераментная, загулы мужа встречает со сковородкой и бьет метко. Но мотать нервы? О чем вы? Бог, принц Лоуленда никакого сопротивления не встретит, это же такая партия, от которой отказываются только в дамских романах на радость читателям.) На удивление правильно относится к плодам загулов мужа (особенно после бесед с Элией). Всех его детей, а не только их общую Файлину (черта в юбке, вернее в брюках) принимает дома.

8. Не понятно для чего уходили Элия, Элегор и Мирабэль. Многие Джокеры появились и исчезли. Карты Злата, Энтиора не описаны (для чего возродился новый маленький Злат??? с картой он не связан), про карту Рэта Грея ни слова(как она появилась?), Плетущий Мироздание ребенком появился и бесследно пропал.

Понимаю неудовольствие читателя, вынужденного расстаться с привычным и полюбившимся, но разжевывать детали финала этой истории просто нельзя. В противном случае он смажется и потеряет значение.

Ответы на большинство заданных вопросов есть в тексте книги, пусть не скрупулезно описанные, но есть. Джокеры уходили, чтобы обрести силу большую, чем имели и большую целостность структуры душ. Через Омут Бездны и далее в миры, возможно, в миры запертые, где их сила могла оформиться и лишь потом, как птенец из скорлупы, выйти за свободу.

Карта Злата найденная и описанная сохраняется в неизменном виде, карта Энтиора тоже. Эти описания достаточно подробны. Злат перешел в другую инкарнацию, но памяти о прошлом не утратил и сил тоже. Вспомните Прорицателя Рока. Меч для Повелителя он сохранил. Подрастет и снова взойдет на трон.

Карты Рэта конкретно не было. Он мелькал на 'наброске карты'. О смысле этого произведения Либастьяна есть рассуждения Элии на совете.

ЕСЛИ ЕСТЬ ЕЩЕ ВОПРОСЫ, ЗАДАВАЙТЕ, ВСЕГДА ОТВЕЧУ!

Кому интересно, полный файл с бонусными эпизодами и дополнительной главой есть на ПМ

Печататься в "Альфа-книге" цикл более не будет, поскольку сие коммерчески не выгодно издательству, потому если вдруг кому-то захочется прибавить к "спасибо" автору нечто материальное (муз, зараза, без кофе и шоколада работать отказывается), то:

Яндекс Деньги 410012104483863 Туда по этой ссылке можно перевести

с карты Visa или MasterCard

по просьбе-совету украинских читателей, у которых платежи с Россией не действуют, первые книги цикла, а также 10, 11 и 12 книги размещены на "Призрачных мирах", там можно перечислить копеечку.

QIWI Кошелек 9105824737(можно кидать и без заморочек, как на мобильник МТС)

WebMoney R341880996812

PayPal JokerJulia@yandex.ru