Ба! Вирхофф!

Ба! Вирхофф!?

Приличные люди книг не пишут, а умные их не читают!

Соломон Рауф, михирь* мутный.

"Попаданец — литературный герой (реже героиня), с легкой? руки автора, перемещенный в другое время, перпендикулярное (где все раком) измерение, чуждую уму и сердцу вселенную или попросту к бабаю на.. . Очень далеко, мягко выражаясь. Согласно морфемики ,,попаданец", ничто иное как интернациональное слияние русского слова ,,попа" и английского ,,dance" (дэнс) — танец. По смыслу — человек танцующий, т.е. крутящий задом, чтобы выбиться в люди и при этом не попасть на румяный х... . Отсюда и взаимоотношения героя с окружающим миром. Под лозунгом ,,Безродные бомжи — кадровый резерв монархии" чего он, герой (или героиня), только не вытворяет!? Нагло быкует, вытирает руки о знамена традиций и сморкается в хоругви морали. Спаивает шампанским Его Величество, спит с Ее Величеством, не спросясь лезет Их Высочеству в пи.... пирожницу (сладкоежка!). Учит наследных принцев ботать по фени, таскает их по борделям и притонам, а потом по венерологическим лечебницам и криминальным разборкам. Обладает дюжими педагогическими способностями. Сколотив шайку, бандгруппу или армию, в три дня, максимум в пять, обучает их научному мордобою с присвоением черных поясов по мародерству. Плюсом к сказанному, Попаданец отличается высокими материальными запросами. Ниже (по рангу), чем на принцессу у него не стоит, меньше (по титулу) чем под графа она (героиня) не ляжет. В общем и целом Попаданец сознательно отравляет жизнь всему королевству, иногда целой империи. Демонстративно нарушает все тамошние статьи уголовного и административного кодекса. Словом, ведет себя как лицо джигитской национальности, попавшее в Первопрестольную и уверенное — ему ничего не будет! В худшем случае дадут титул барона, а не угомонится (с чего бы угоманиваться?) герцога. И женят на самой расприсамой деве, как будто загодя, для него супостата, сбереженную в чистоте и заботе. Если говорить о героине (не путать с волшебным зельем!), ей достанется влюбленный нецелованный придурок, с мягкими руками массажиста и врожденными талантами суперлюбовника. Ко всему прочему по пути достижения заветной цели, он (или она), легко и непринужденно, играет на гитаре, поет песни, спит с женским (мужским) полом, изводит орков, кумится (от кумовство) с эльфами, перепив браги, пилотирует на драконах породы Факенвульф, шутя облапошивает в ,,Поле Чудес" и ,,Что? Где? Когда?" черных магов, выбив зубы вампирам, глумливо подначивает несчастных: Отсасывать-то вы можете! Как правило, наш парень (или дева) бьется с всеобъемлющим вселенским Злом, устраивает баталии с соседним государем-козлом, на свое усмотрение перекраивает границы землеустройства и миросостояния. За свои выкрутасы, в смысле подвиги, герою (или героине) везде фуршет, титулы, власть, депутатская неприкосновенность и королевские пи... пирожницы."

Большущий словарь современнейшей фантастики.

0-1.

Еловая лапа, вослед, дружески хлопнула меня по плечу. Не огорчайся, рано или поздно приедешь. Куда денусь, но хотелось бы быстрей. Понукаю Сивку. Та недовольно фыркает: ,,Кормил бы, так как ехать хочешь." — ,,Милая, я тебе овса насыплю по самое брюхо и вместо воды кофеем поить буду." — ,,Чем-чем?" — ,,Ну, не кофеем, вином." — ,,А! Другое дело. А чего раньше таким щедрым не был?" — ,,Так-то мы от дома ехали, а сейчас домой." — ,,Брешешь насчет вина?" — ,,Самую малость. Поторопись милка!" — ,,А маникюр на копытах сделаешь?" — ,,Сделаю." — ,,А лак цветом какой? Мандарин? Или Оранж?" — ,,Какой скажешь!" — ,,А накладные?" — Будут!" — ,,А кельтский орнамент?" — ,,Нанесем." — ,,А кольцо в ноздрю?" — ,,Проколем." — ,,А в пупок?" — ,,Это вульгарно! Ты же порядочная кобыла!" — ,,Хочуууу!" — ,,Ладно." — ,,А подковы?" — ,,Никелированные с золотыми гвоздями." — ,, И еще ленты цветные в гриву и седло из волчьей шкуры, и конюшню рядом с твоей спальней." — ,,Скажи еще спать со мною ляжешь." — ,,А что? Мужчина ты видный..." — ,,Ну, ты...!" — ,,Во-во! Все вы жеребцы одинаковые! Только обещать горазды!" — ,,Прибавь ходу! — ,,Не на паровозе Сапсан, чтобы быстро ехать. Не нравится, слазь!"

Нет, крыша у меня не поехала. И Сивка понятное дело молчала и рысила довольно-таки бодро. Домой! Домой! Домой! разносилась по округе дробь ее копыт. Мое сердце готово было выпрыгнуть из груди и бежать вперед и вприпрыжку. Домой! Домой! Домой! Даже птицы вокруг пели одну и ту же песню. Самую душевную, самую лучшую. Домой! Домой! Домой!

Дорога пошла на очередной поворот. У обочины теснятся молоденькие ели, загораживая обзор. Ну, сейчас! Сразу за ними! Подсолнуховое поле! Полееее!

Объезжаю ельник. Ни шиша! Это надо же сколько леса вокруг Роша!? Который час еду и не кончается. Доберусь, прикажу автобан проложить! Или весь вырублю и на освободившемся месте картошку посажу.

Новый поворот и опять напрасные ожидания. Ох, достали елки-палки. Нет на вас китайцев, уже бы и пеньки вывезли и спичек напилили!

Наконец-то между деревьев мелькнуло желтое пятно. Душа обмирает. Боюсь ошибиться, потому больше не загадываю. Непроизвольно сдерживаю дыхание. Ну! Ну!

Действительно поле! Подсолнухи на нем, что густые конопушки на лице. Яркие! Веселые! А пахнут как? Ну, как? Как? Солнцем! Солнцем пахнут! Ветер колышет огромные соцветия и те приветливо кланяются. Два пугала раскинули рукава дырявых рубах и тянутся обняться со мной! Какие люди!

У меня улыбка до ушей. Дома! Дома! Не сдерживаюсь, развожу руки для объятий. Здорово, братаны!

— Стой! Стой! Стой! — выпрыгивает с обочины на дорогу какой-то старикашка. — Ишь, разогнался! Скорый больно! Поворачивай оглобли, милок.

Сивка послушно останавливается. Непонимающе смотрю на деда. Росточка невеликого. Телосложением хлипкого. Одет в полотняные штаны. Просторная рубаха на выпуск, до середины бедра. Подпоясан веревкой. Лицо.... Ну, какое у старика лицо! Морщинистое. Глаза.... Вот еще только в глаза мне ему смотреть! Что он, девка?

— Тебе чего? — спрашиваю я. Рука подбирается залезть в кошель. Настроение такое, подставит шапку-ушанку, насыплю полную по вязки. Но это только настроение. С финансами, как и всегда — мелочишка бренчит.

— Не чего, а кого?

— Ну, кого? — поправляюсь я и выуживаю серебряную полумарку. Не отстанет, весь кошель отдам, только бы с дороги убрался.

— Деньгами-то не сори. Ишь богач выискался.

— Тебе хотел подать.

— А я милостыню не просил, — сердиться старик.

— Слушай, говори чего надо и отваливай, — зашипел я на деда.

Лес кончился, пешеходы под транспорт бросаются. Так я и до Камплеты в Рош не доберусь. А потом решетку опустят. Сюрприз сорвется. Какой сюрприз если под дверями торчать будешь? Можно конечно в ,,Рыцарской чаше" отсидеться, но ведь не бездомный по чужим углам скитаться. Да и надоело, признаюсь. Охота уюта, домашних булок и много еще чего о чем вслух не принято говорить.

— Отвалить я не могу потому, как тебя и дожидаюсь. И не один день тут времечко мое малое что осталося коротаю, — вздохнул дед и запричитал. — Сколько ден тебя жду! Семечек мешок, не меньше, извел. Под лопушком спал, лопушок подстилал, лопушком подтирался нужду справивши...

Я потянулся к мечу. Уж если доброму слову не внемлет...

— Ээээ! Ты, мессир кастелян, сабельку не тронь, — враз прекратил канючить старик. — Если я здесь, стало быть, не за просто так. Не от нечего делать тут валандаюсь. Йонге меня послала.

— Молодая?

— Ишь! Вспомнил, — старик прищурил лукавый глаз. — Старая конечно...

Я тяжко вздохнул. По Йонге. Понятно, не по старой. Ей-ей, само получилась.

— Так чего тебе? Прямо говори, — потребовал я и пояснил старому, чтобы понял. — Тороплюсь я. Ждут меня.

— Эх, парень! Если я начну перечислять, кто тебя ждет и в список заносить, бумаги не хватит. Мессир Верман ждет тебя, дожидается. А чтобы не скучно дожидаться, двух товарищей привез из Хейма. Те, что любят языки развязывать молчунам. У них и инструменты есть. Подступятся, на пяти языках заговоришь. По-человечьи, по-птичьи, по-собачьи, по-рыбьи и еще по-каковски скажут. Слепой поведает об увиденном, а глухой слово в слово повторит услышанное. Дон Феера очень тебя ждет. Каждый час на дорогу выходит, из-под руки вдаль смотрит. Где мил-дружок сердешный, кастелян здешний? Что-то не поспешает?! Скоро ли прибудет? — старик сунул Сивке черный сухарь с солью. — Разговор у него к тебе. Серьезный. Да.... У Вермана два помощника, а у Феера таких помощников шестеро, не считая охотничьих псов на беглых каторжников натасканных. Знаешь, сколько он за твои старые башмаки отвалил? Десять марок. Уважает он тебя сильно. Ох, уважает! О жрицах лучше промолчу. Они хуже всяких собак по округе рыщут. Страху от них! Вся деревня ходит ниже травы тише воды. В церкву по три раза в день бегают. В коем веке у попа доходы выше чем в трактире! Мессир Карди тоже о тебе справлялся. К Йонге заглядывал, на пуху просил погадать. Когда, мол, объявишься.

— Ну что? Погадала?

— Станет она зря дефицитный ингредиент изводить. Да еще для кого? Олуха расфуфыренного. Другим бережет.

— И кто эти другие?

— Уж поверь, имеются.

Не вселенская ли подлость?! До дома лига, а я не могу доехать из-за каких-то гадов.

— А чего собственно им надо?

— Проздравить с возвращением. Прибыли, — скривился дед. — С запозданием правда, но прибыли!

Есть такое дело. Припозднился я. Не по своей вине, правда. После того как работодатель сунул мне в руку свой меч и что-то произнес, меня будто в чернильнице утопили. Вокруг черным черно, вязко, в голове гул и паршивоооо! Думал, живым в ад откомандировали, возглавить восстание Второго Круга*. Или законсервировали и отложили про запас до лучших времен, когда герой снова понадобится. Геройское ремесло оно конечно перспективное, но мало прибыльное. Все больше по шее. В будущем глядишь, что и перемениться. В лучшую для героев сторону.

Когда оклемался.... Тишина, покой, лежу обернутый в белые покровы. Никого нет. Неприятная мысль — отгеройствовался? Но чувствую, сердце бьется, нос свербит, охота пить. Потом появились кахины Аэхе. Натирали мазями, поили отварами. Вставать запретили. Чтобы, значит, наблюдать ход лечения, приставили сиделку. Лет двадцати. В шелковую робу обряженную. Что есть она, что нету. Я понимаю, у медичек профессиональная мода, с голыми ляжками к пациентам приходить. Зато все признаки выздоровления прослеживаются. Такой подъем и стояние организма — столб обзавидуется! На момент выписки, оказалось никого из наших в округе давно нет. Ни парней моих, ни Вселенской армии. Мир со всеми. Старики вокруг меня и так и эдак кругами. Думал, Орден Дружбы Народов навесить хотят. Оказалось, желали чтобы остался у них. Не согласился. Раз войны нету, на дембель пора! А дембелю что главное? Отожраться, отоспаться, вина глотнуть да поеб....ться! Вот я и рванул без оглядки, упущенное время нагонять. Короче ехал-ехал и вот тебе здрасти. На последней версте засада!

— Старый, — рыкнул я на него. Руку на эфес. Покрашу как морковку на корейский салат!

— А что старый? Я принародно не хлестался, мол, вернусь за шкатулкой отправлюсь. Было? Было. Обещался достать? Обещался.

— Так ведь не им обещал!

— А какая разница? Кто тебя за язык тянул? Надоть за базаром следить!

— И что теперь делать? — честно спросил я старика. У самого одна мысль, может не вполне здравая, но других нету, вперед и будь что будет!

— Что-что. За ней и поедем. За шкатулкой, — дед сыпанул в сторону пшенички. Сразу слетелись синицы, славки и прочая птичность.

— Прямо сейчас?

— А чего откладывать!

— А как же Рош? — вырвалось у меня.

— А что Рош? Стоит себе. Чего ему сделается. Месс Итта хозяйство справно держит. Как ты отбыл, приказала решетку не поднимать, в знак того что хозяина нет. Никаких гостей не принимает. Даже этих, дружков твоих, на порог не пустила. В трактире живут У Счастливого Папаши.

— Что-то я не припомню такого трактира.

— Давненько знать не был в Лидже. Раньше-то он назывался Рыцарская чаша. А после того как Марта ребетеночка родила...

— Марта? От кого? — удивился я. На нее здоровья надо, что у ледокола!

— От кого. От самого фогта. Теперь он там за главного.

— Кто за главного?

— Фогт бывший. Барклей.

— Шутишь?

— Пост бросил, жене имущество оставил и как настоящий мужчина, в одних кальсонах, из семьи ушел. Теперь в трактире мышкует. Хозяйствует.

,,Вещие сны вижу!" — ужаснулся я и еле сдержался не поплевать через плечо.

От всех этих разговоров хмарь на сердце. Все шиворот на выворот! Всем надеждам капут. Думал, приеду, в горячей бадье пыль дорожную смою, отъемся, отосплюсь, все минутки, что врозь с Иттой были, наверстаю, не одной не пропущу. А получилось?

— Долго собираешься глазами лупать? — вернул меня к проистекающей действительности старик. — Ждешь, может приметит кто?

— Да не нужна мне шкатулка! — вырвалось у меня с отчаяния.

— Не нужна она ему, — возмущенно всплеснул руками дед. — Ключик имеется, куда ехать знаешь. Чего выкобениваешься?

Вот старый зануда... В одном прав и ключ при мне, и адрес известен. Так ведь не до соседней деревни смотаться! И за день не обернешься и за два. Такая безнадега...

— Эх, была бы моя воля?

— Книжек начитался? Воли ему! Всякая воля заканчивается у ворот тюрьмы, — старик показал на пальцах решетку. — Или у алтаря в церкви, — ,,надел" на палец обручальное кольцо.

— И как же я поеду?

— Сам. Безо всякого к тому принуждения, — деловито произнес старик. — Хочешь на лошадке, а можешь и пешочком пройтись. Я вот, например пеший.

Дед обошел меня по кругу, поглаживая и похлопывая Сивку по бокам. Ехать или нет, решать следовало безотлагательно. Ехать желание отсутствует, а не ехать, отговорок-то никаких таких существенных нет.

— Мне бы мази лавандовой, — вспомнил я. — А то нечем (горькую — это мысленно произнес) щеку мазать.

— Не знай, я зачем тебе мазь, так и здороваться перестал. Мужик, а рожу мажет. Сперва рожу, а потом что смазывать будет?

— Я про мазь, — и ткнул пальцем в шрам.

Старик заверил.

— Йонге выдала. Трехлетний запас.

"Предусмотрительная ведьма," — психанул я, исчерпав арсенал откосов.

— Неплохо было бы Волчат кликнуть, — внезапно приходит мне другая светлая мысль.

— Кликни.

Я аж расцвел. Вот и повод в Рош заявиться! Пусть и не под фанфары побед и грохот барабанов.

Старик ни с места. И только тут до меня дошло. Какие Волчата! Ополоумел? Если Верман и Феера за меня возьмутся, парни обязательно вступятся. И начнется! Одно дело счастливое будущее Родины отстаивать, другое — частный крестовый поход. К тому же договоренность с Небесами была разовая, второй круг может закончиться кровью. Как ни крути, пусть лучше в Роше сидят.

— Так что? — спросил дед с хитрой улыбочкой. — Кликать будешь?

— Поехали, — пробурчал я. — Не хватало Столетнюю войну развязать.

Старик подхватил с обочины свою котомку.

— Нечего пацанов впутывать. Сам наячился, сам и отдувайся.