Страна городов 2 книга

СТРАНА ГОРОДОВ

КНИГА ВТОРАЯ

День летнего солнцестояния

... На всякого мудреца довольно простоты...

(В.И. Даль.Пословицырусского народа)

22 июня ничего беды не предвещало. В лагере, как всегда немногочисленные ученые с рабочими разошлись по точкам открытых раскопов. основные силы решено было сосредоточить на вскрытии печей, предположительно — медеплавильных, но это еще предстояло уточнить. Немногочисленные лаборанты склонились в палатке над приборами для экспресс-анализа шлаков, добытых из раскопов, предполагая по составу элементов сопоставить их с имеющимися местными месторождениями и россыпями. Пока что получалось не очень — сопоставлению поддавались лишь половина образцов. Материалы однозначно указывали на местную природу руды, но использовавшиеся древними присадки и флюсы вводили исследователей в ступор. к чему, скажем предназначались рыбьи кости, которые находили в полости печей как в синташтинских печках, так и тут, в Аркаиме? Или — это вовсе не металлургические печи? Вопросы...

Мало остатков материальной культуры, и густо они перемешаны со следами деятельности раскольников, живших на острове, и пугачёвских разбойников. Они тщательно убирали свои жилища — до каменного основания. Узнать бы, куда этот мусор выкидывался. и покопаться... по сей день главный источник информации о жизни предков — это вещи из захоронений и бытовой мусор прошедших веков. Предки ничем от нас не отличались — выкидывали поломанное и ненужное, что еще годно — приспосабливали к делу, как сегодня, так и десять тысяч лет назад. Написать инструкцию, что к чему присоединить, и что бы это значило — в каменном веке никто не догадался, а археологи грядущего пусть, к примеру, попробуют разобраться в назначении артефакта, собранного восьмилетним сорванцом.

Девайс из старого кинескопа, стиральной машинки, выкинутой на помойку за ненадобностью — между прочим, почти работающей, так как собрана она была во времена "застоя", и не в конце, а середине квартала, клавиатуры компьютера и грозди лампочек разного цвета из новогодней гирлянды, фонариков и прочей электромеханической мешанины, увенчанная рулем от битого "фольксвагена". Размещен в подвале многоэтажки, в закутке, оборудованном ребятней под "штабик", перед "устройством" закреплен старый офисный стул. Ну, как — слабо? Мда-с, господа, никогда то вы не видели собранный на коленке, в прямом смысле слова, пульт управления звездолета из "Звездных войн", совмещенный с машиной времени. Темнота!

Взрослые дяденьки и тетеньки сегодня, вполне возможно пишут свои диссертации, руководствуясь сведениями, почерпнутыми из лицезрения таких же "суперпультов", рожденных фантазией первобытных сорванцов, смастеривших из брошенной за ненадобностью матерью прялки, сменившей ее на прядильный станок, дедова каменного молотка, который тот смастерил по случаю утери нормального железного, для того, что бы не тратить времени на поиски подходящего по весу предмета, пригодного для укрепления забора вокруг продуктового склада — пещеры, и кучи костей, валяющихся около того склада в беспорядке, смастеривших "страшную бяку-закаряку, пугающую детей по ночам", и похоронивших эту "бяку", что бы больше не пугала, по обычаям рода, давным — давно пользующегося железом, растящего рожь и пшеницу, разъезжающего на лошадях, пашущего на быках, — в песке около той же пещеры — склада, не брошенной людьми лишь потому, что в ней днем и ночью, зимой и летом, всегда одна и та же температура. Как такая вам гипотеза? А? Молчите? Ну да, тут не скажешь ничего, либо — отправляйте на свалку материалы диссертаций, во множестве написанных на даных об исследования "могилы охотника со стоянки Верхняя Опупеловка, относящиеся к временам среднего палеолита, содержащие несомненные подтверждения гипотезы о крайне низком развитии племен, неиспользовании ими технологий обработки железа и меди, богатой артефактами — каменными орудиями труда и охоты, частицами тканей (мелкая засранка Синичка уронила платочек в яму, а вытаскивать было лень — старый потому что)." Как-то так, господа, в порядке гипотезы.

Так, или примерно так размышлял молодой человек, разместившийся в палатке, разместившейся неподалеку на равном расстоянии от дизель генератора лагеря и пещеры Святой Веры, где возились помощники археологов — школьники во главе с учителями, Дмитрием Сергеевичем Родиным и Эльвирой Викторовной Петуховой. Впрочем, вторую и учителем пока можно было не называть — так, заготовка на учительницу с пятого курса пединститута, преддипломная практика. Помощники взялись с энтузиазмом — растащили по помещениям дольмена приборы, выверили расстояния между ними под руководством самого автора изобретения, и в час наибольшего напряжения магнитных полей набились в центральный грот, — "позырить, че такое тут будет в натуре",— как выразился один из них, чумазый и верткий, весь как будто на пружинках, мулат Федька. Впрочем, если не знать, что он — мулат, то есть ребенок от союза белой женщины русской и африканца — приезжего из далекого Сенегала, то... короче, в краю пальм и бананов, парень был бы определенно своим — кожа Федора сияла антрацитовым блеском. "Ништяк", — говорил пацан, если ему при случае намекали на его несколько экзотичное происхождение: "Зато грязь не видно, а вам завидно! А еще у меня дедушка — настоящий православный священник. Хошь, кадилом семейным по балде отоварю?" После этого введения в этографию, молодой человек, заинтересовавшийся происхождением "редкостного экземпляра человека разумного" в компании с виду вполне обычных российских школяров, решил этим происхождением не интересоваться. Особенно после того, как к заинтересовавшему его парнишке подошли еще двое крепких ребят, постарше, на вид, годов семнадцати, и спросили, какие у "товарища ученого" претензии к их товарищу.

Были у него, в качестве занятия, более интересные вещи. После наладки аппаратуры появились первые "засветки" как он называл эти явления. На экранах мониторов появились нечеткие картинки с людьми и животными, одетыми по "моде" каменного века, животные, исчезнувшие с лица Земли. Мониторы показывали что — либо, когда крупный живой объект оказывался в зоне от десяти до пятидесяти метров от местоположения монитора — как будто живая масса входила во взаимодействие с электронной системой наблюдения. Проще всего было бы предположить, что эти картинки — шутки неведомых хакеров, посылающих своему коллеге "приветы" через Сеть. Только вот связи с Интернетом у этой локальной сети не имелось. А "картинки" были на диво реалистичными, и даже компьютерное творчество типа "Парка юрского периода" им в подметки не годилось.

Парень аккуратно архивировал все, что получал в отдельные папки и дублировал на съемный носитель — от греха подальше. Как пользоваться своим открытием — он пока не придумал, и не решил, открытие ли это. Тем более, день ото дня, по мере наладки аппаратуры и приближения дня летнего солнцестояния "картинка на мониторах становилась все более четкой.

Сегодняшний день должен был, по ожиданиям парня принести ему всемирную славу — ну, никак не менее всероссийской. Утро показало повышение напряжения магнитного фона в пещере до максимально допустимых, для нахождения людей, пределов. В мозгу у молодого ученого шевельнулись сомнения: "Не стоит ли предупредить руководителя школьников и запретить доступ в этой связи с пещеру?" но, поколебавшись и решив, что наука — превыше всего, он продолжил наблюдения, тем более, что молодежь ему была нужна таскать в пещере по ранее согласованному плану датчики. "А что магнитное поле — да мы в городе в этих полях чуть-чуть не купаемся, и живы до сих пор," — так себя успокаивал Вадим Игольников, молодой, подающий надежды физик, "ботаник", по выражению Эльвиры — помощницы Дмитрия Сергеевича, руководителя школьников. Немножко не от мира сего, он увидел в молоденькой студентке, доступный объект для ухаживания — надеясь, что в силу ее не слишком выдающихся внешних данных, она, возможно ответит на робкие знаки внимания. Но был "отшит" с неожиданной жесткостью, и замкнулся в своей работе. Да еще ее воспитанники вездесущие оказались тут как тут — с понимающими улыбочками и нехорошими взглядами изподлобья.

— Вас не обижают, Эльвира Викторовна? Вынырнул из кустов тот самый "православный эфиоп", чтоб его...

— Нет, Тош, все в порядке.

— Ну ладно... Если чо — Вы только шумните, мы тут, рядом...

— Спасибо, меня никто не обижает.

— Тада ладна — я пошел... И растворился в кустах как призрак.

Ну, и как тут поухаживаешь, при такой-то охране? Поэтому, не особо расстраиваясь, Вадим еще глубже погрузился в свои дела.

Двадцать второго же июня, после пошедших одна за другой картин на мониторах, он вообще ничего, кроме аппаратуры, не видел вокруг. Воздух в палатке накалялся, "железо" компьютеров натужно гудело, треск, разряды... Вадим напряженно глядел в экраны, умудряясь каждые пять минут — практически "на автомате" сменять резервные флешь-карты в приемнике компьютера.

Не заметил он и момента начала непонятного природного феномена — происшествия, повлекшего за собой цепь неприятных лично для него событий. Потому что началось это беззвучным взрывом аппаратуры, после которого он потерял сознание и пришел в себя спустя полчаса — час посреди палатки — нетронутой, но с расплавившейся аппаратурой на столах. А вот конец происшествия — запомнил очень хорошо, особенно как, очнувшись не обнаружил в пещере ребят, и как ликвидировал их лагерь, придавая ему вид срочно покинутого по непонятной причине. И как, завернув в брезент, маскировал — закапывал в лесу скудные пожитки школьников и их старших — запомнил тоже. А уж как бежал, боясь ответственности, прихватив от сгоревшей аппаратуры только информацию на съемных носителях на другой конец страны — такое вовсе не забудешь. И только одна мысль осталась — скрыться, закопаться поглубже. Не без оснований Вадим Романович Игольников считал себя виновным в исчезновении детей и учителей. Именно его аппаратура — он это понимал прекрасно, вызвала такие колебания пространства времени, войдя в резонанс с ним, что случился неоднократно описанный "эффект переноса", закинувший в неизвестные дали ребят с наставниками. Поэтому — предпочел исчезнуть сам, не доводя дело до греха.

Размышления о прошлом и будущем.

Пара стражников — егерей службы лесной охраны выполняла задачу по подсчету поголовья оседлых и мигрирующих стад от отдела природоведения Академии — надо было подсчитать лимиты отстрела животных, с тем, что бы не нанести ущерба окружающей среде. В нашем времени стада бизонов выбили в течении жизни одного поколения, а стеллеровых коров — и того меньшее время. Таких ошибок повторять было нельзя. Отсюда естественно рождались два основных правила — одно — жесткий контроль за охотой, насколько это возможно, недопущение убийства животного ради убийства, ради того что бы похвастаться молодецкой удалью, метким выстрелом. Второе — помощь дикому поголовью, устройство солонцов, пунктов зимней подкормки, защита от лишних хищников. Параллельно велась работа по одомашниванию — с оленем — северным — мы начали работать еще в первый год, отделяя наиболее приручаемые особи, и просто сопровождая кочевыми группами стада, защищая их от хищников — это тоже давало результат. Внедрение консервирования и ставшие постоянными караваны в районы озер Эльтон и Баскунчак, Балхаш давали нужное количество соли. Местные залежи использовались в основном на солонцы. По возможности, старались не трогать в добыче шерстистого носорога, мамонта и пещерного медведя и льва — последние встречались крайне редко, и я с советом Академии уже подумывал, не внести ли их в Красную Книгу своего рода, эти виды, видно по всему стремительно вымирали.

Другая совсем ситуация была со смилодоном. Так получилось, что прайд смилодонов, поселившийся на острове, быстро "интегрировался" в нашу жизнь — и это нельзя было назвать "одомашниванием". Звери вошли в жизнь племени на правах этакого "тотема", если хотите — товарищей в охоте и жизни. Отдельные особи выбирали себе постоянных людей, повсюду сопровождая их в повседневных делах, например вожак прайда смилодонов прилип ко мне и не отходил ни на шаг, иногда до полусмерти пугая приезжающих к нам посторонних, или же удивляя до изумления их же — это в том случае, если они видели, как какой — нибудь шкет "от горшка два вершка", бесцеремонно тащил любопытного кошака из аудитории, в которую тот сунул любопытный нос. Это было приятно — с одной стороны, полное понимание с огромным котом, обмен эмоциями, но с другой — бесцеремонность друга иногда просто "доставала". Самим кошкам наше сотрудничество шло явно на пользу — в силу особенностей строения челюстного аппарата и формы когтей, животные могли охотиться полноценно только на крупную мегафауну, которой на сегодня оставалось мало. Однако, нам просто удалось приучить прайд к питанию готовой пищей смешанного — растительно-мясного происхождения — мясным кашам, кровяным колбасам и прочим видам "кити-кэта". По прошествии пяти лет после "попадания", я знал, что ближайшие прайды смилодонов обосновались — пара в районе Аркаима, один прайд держался в среднем течении Миасса, бессовестно пользуясь помощью племени детей Волков — он был пожалуй, самым большим. Так как волки все больше начинали заниматься торговыми делами, они с удовольствием брали в дорогу прирученных таким образом котов — для охраны. Пары — человек — смилодон, как это совершенно понятно, хватало, что бы отвратить любого желающего вождя незнакомого племени от желания "пощипать караван" и присвоить товары себе. Не говоря уже об охране лесных границ — патрули с котами неспешно двигались по воображаемой границе владений Академии и союзных племен, охраняя их от браконьеров и нежелательных гостей. Усилившейся охраной границ ловко пользовались опять же "волчата" — они организовали множество факторий по обмену товаров на берегах Миасса, Ишима, на других реках, принимая в основном в обмен руды и самородные металлы — железные оловянные, медные, полудрагоценные и драгоценные камни, отдавая предпочтение твердым камням — изумруду, корунду. На Среднем Урале нашли даже небольшие россыпи алмазов — некоторые племена по западным отрогам Уральских гор, в районе Бисерти (в нашем времени там находятся Крестовоздвиженские золотые россыпи) — находили золото, платину и алмазы, которые с удовольствием меняли на металлические инструменты и некоторые изделия — замшу, ткани, посуду и другие вещи, типа ламп.

Свои металлургические мастерские в конце концов мы убрали ближе к среднему течению реки Миасс, где в изобилии имелись запасы леса, недалеко были бурые угли, а так же магнитогорское месторождение с магнетитами, нужными для легирования металла, и другие полезные вещи. Иван Петрович, пришедший к нам с капитаном Платоновым, поставил производство инструментов, станков и металлических изделий на хороший уровень — если не на заводской, то на уровень доброй мануфактуры. Мы с самого начала ввели единые меры для себя, использовав для определения мер длины сохранившийся на куртке Ирины Ким штампованный орнамент из изображения сантиметровых линеек, транспортиров и лекал — этакий коллаж на произвольную геометрическую тему. Когда-то первым соответствие нарисованных на куртке линеек реальным в шутку проверил ее будущий муженек — Антон Ким, вознамерившийся уточнить это соответствие, разумеется, в районе груди, и получивший за инициативу хорошего "леща" по уху.