Стальной Алхимик.

"Clearsteel Alchemist" — "Стальной Алхимик"

Фанфик по аниме "Цельнометаллический Алхимик 2009".

Оглавление:

Пролог. Истина где-то рядом.

Столица.

Государственный алхимик.

Армейский пес.

Еретик. NEW!

Пролог. Истина где-то рядом.

Бум-м.

Кто... я?

Темнота вокруг...

Где... я?

Нет... Сначала — кто я?..

Вспоминать было мучительно больно, но все же... Эдуард?..

Или... Да! Я — Эдуард Геннадьевич Колосов, студент третьего курса.

Или?..

Я — кем бы я ни был — висел в кромешной тьме. Почему я здесь висел, как именно я умудрялся висеть, и зачем я здесь — ответов на эти вопросы у меня не было.

Да впрочем...

ОЙ!

Мимо меня на бешеной скорости что-то пролетело. Что бы это могло быть? Было похоже на человека...

Блин. Прошло всего десяток минут — а мне уже надоело здесь висеть. Как бы отсюда выбраться?

Я попробовал пошевелиться, и с удивлением обнаружил у себя невидимые руки и ноги. Вот только... в этой тьме не было ни одной точки отсчета, и потому я так и не понял — смог ли я сдвинуться хоть насколько ни будь.

Впрочем... Я с удивлением заметил, как во тьме неподалеку от меня появляется тонкая и ослепительно белая щель. Еще немного — и это уже прямоугольник.

Похоже на выход!

Я метнулся к нему, и с облегчением понял, что двигаюсь к цели очень быстро. Вот — это маленький прямоугольничек не больше ногтя, а вот — уже огромная дыра в два человеческих роста.

Стоило мне приблизиться, как из врат куда-то во тьму протянулось, свиваясь спиралью, с десяток белых лент. Я осторожно облетел их — мало ли что — и заглянул в прямоугольник. Там ничего не было. Хотя... Там был низ и верх, я каким-то образом чувствовал это. Но повисеть, раздумывая "быть или не быть?.." мне не дали. Прямоугольник стал постепенно закрываться, и я, решив, что хуже точно не будет, порскнул туда. Вовремя.

Бум-м! — я развернулся на звук, и обнаружил... огромные каменные створки, одиноко висящие в пространстве.

— Вернулся...

Я отпрыгнул, прямо в воздухе развернувшись к источнику звука. Э, раньше я не замечал в себе таланта к балету!..

— Хм... Эдвард.

Предо мной предстала странная белоснежная и явно человеческая фигура, которую можно было заметить лишь благодаря подчеркивающему ее контуры черному... дыму? Облаку? В общем, благодаря черному контуру.

А существо, тем временем, подошло ближе.

— Нет, ты не Эдвард. Ты — Эдуард! — самодовольно заключило оно. — Но, впрочем, какая разница?

После этих слов я вспомнил. И кто я, и где я был, и даже смог предположить, почему я здесь. Столь резкое возвращение огромного объема информации отозвалось в голове жуткой болью. Ох...

— Кто ты? — наконец я решился задать вопрос. Это существо — оно ждало не меня?

— Я? Я — Бог, Привратник — называй, как хочешь. Смотритель Врат этого Мира. Этого?.. Теперь ясно! Ты — иномирец. Но Врата...

— А что с ними?

— Ну, понимаешь... Там — другой парень постигал Истину. А Врата — штука одноразовая, один вошел, один должен и выйти. И ты... м-м, вследствие равноценного обмена занял теперь его место.

— А с ним что? Может, его можно спасти?

— Нет, уже поздно. Он в Нирване, так как я не успел его выдернуть.

— В Нирване?

— Ну... Сошел с ума от знаний. — Тут существо словно очнулось. — Значит так. Ты нарушил один мой очень изящный план. И потому теперь тебе отдуваться. Я сейчас помещу тебе в память то немногое, что осталось от Эдварда, и ты должен будешь...

— Стоп-стоп-стоп! А почему это я должен что-то для тебя делать? С чего бы?

В моей голове бешеными зайцами скакали мысли. Это существо что-то от меня хочет? Замечательно. Вот только бесплатно я работать не буду. Как оно там сказало — равноценный обмен? Вот-вот. Мне нужен стартовый капитал здесь.

— Ты, Эдуард, в некотором роде умер. И умер очень неправильно — что-то выбросило твою душу вовне, к Вратам. Но, очутившись здесь, ты занял место души другого паренька. Паренька, на которого у меня были серьезные планы, между прочим! Так что за дарованную тебе вторую жизнь... — Так, судя по всему, домой я вряд ли вернусь. И хорошо, что я не стал соглашаться сразу — теперь этот гипотетический капитал мне нужен еще больше.

— Эге! Я не просил даровать мне жизнь! Так что не считается!

— Ну, хорошо. А если я заплачу — ты согласишься исполнить несколько моих... просьб? — его голос, бывший до того немного растерянным, а потом — твердым, вдруг приобрел вкрадчивые нотки.

— Заплатишь? Чем?

— Знаниями. И некоторыми... умениями.

— Я и так много чего знаю!

— Да-да-да, — отмахнулся он. — Довольно точное строение своего мира. Вот только здесь мой мир, и немного другие законы.

— Что?

— Ага. Поэтому я предлагаю тебе знания в обмен на несколько услуг. В качестве аванса — вот тебе такой факт: при должном обучении, тридцать процентов людей, в том числе и ты, в моем мире могут влиять на материю. Посредством алхимических формул — то есть сложных чертежей на любой поверхности. А ты, так как прошел сквозь Врата, можешь и без чертежа — тебе нужно просто замкнуть кольцо любым образом, хоть руки вместе сложи.

Ого!

— А что за услуги? — подозрительно вопросил я. Я был согласен — это хорошее предложение. Знания — сила, как говорится. Тем более что эти знания не будут висеть мертвым грузом.

— Ну, вот и отлично! — словно бы прочитал мои мысли он. Хотя, почему бы и нет? — А теперь давай определимся, что ты хочешь знать. Для... честности я даже прямо сейчас отдам тебе память твоего... предшественника.

И мою голову затопило море. Море боли.

* * *

— А-а-а!..

Попытка резко двинуться причинила невероятную боль в... отсутствующей правой руке. Я проснулся. В теле Эдварда Элрика, тринадцатилетнего алхимика, потерявшего тело своего брата, правую руку и левую ногу в результате необдуманного применения алхимии человеческих преобразований.

Лязгнул металл. Послышался топот.

— Братик? — в поле моего зрения появился... шлем. Шлем огромного — два метра, одиннадцать сантиметров росту — полного турнирного доспеха. Доспеха, анимированного душой моего брата Альфонса, прикрепленной мною к нему.

— Эд! — вторил ему девичий голосок. — Эд, как ты?!

А вот и Уинри. Моя подруга детства, у которой мы сейчас обретаемся. Ну, то есть, конечно, не она хозяйка дома, а ее бабушка — Пинака, маленькая сухонькая старушка, вечно попыхивающая курительной трубкой. А дом заодно является и лавкой автоброни — еще одного чуда местных умельцев. Кто-то гениальный когда-то разработал способ получения кристаллов, дающих электричество при подаче на них нервных импульсов, и придумал способ создания нервопровода — проводника этих самых импульсов. А на основе этих двух изобретений сделали полностью автономные роботизированные протезы, требующие лишь смазки в качестве обслуживания.

Да, следует пояснить. Получив память Эдварда, я действительно прожил ее. То есть, по моим внутренним часам, между получением от Бога его памяти и моментом, когда я очнулся от боли в доме Уинри, прошло около двенадцати лет. И за это время не изменился только характер моего сознания — но при этом я получил совершенно новый тринадцатилетний опыт "отсюда" Именно поэтому умершая мама была для меня мамой, папа — ушедшим отцом, Уинри была для меня лучшей подругой, Пинака — бабулей, а Альфонс — братом...

Ладно, надо бы что-нибудь ответить...

— Все нормально, — прохрипел я. — Как там, мои протезы скоро уже будут готовы?

— Да, я почти закончила! Правда, пришлось собирать их из остатков запчастей и другого хлама — но тут ничего не поделаешь — на другие материалы у тебя просто нет денег. — Девчонка говорила бойко, то и дело размахивая руками, но я видел огромные синяки под ее глазами.

— Эй-эй, Уинри!.. Подскажи-ка мне, сколько ты уже не спишь?

— Эм, — она опустила глаза в пол, — вторую ночь... Но зато!..

— Это все конечно хорошо, — перебил я ее, — спасибо тебе. А теперь — бегом спать! И чтобы, — я посмотрел на часы, — до шести вечера сопела в обе дырочки!

— А как же?.. — глаза удивленной девочки были широко раскрыты — я вообще воспринимал окружающую картинку как-то... странно. Вроде все вокруг нормальные люди, но стоит абстрагироваться от сознания, и замечаешь другое строение лицевых костей — особенно скул и глазниц. Из-за больших глазниц — и, соответственно, больших глаз — лица казались мультяшнее привычных, а четкие скулы и формы лиц усиливали эффект. Но повторюсь — в обычном режиме осознания все казалось вполне привычным. Альфонс был металлическим доспехом, Уинри — маленькой девочкой тринадцати лет, с пшеничными волосами до плеч и большими голубыми глазами. Я задумчиво погладил косу, перекинутую через мое плечо... Косу? Ах да, Эд любил свои длинные волосы. Впрочем ему, а теперь и мне есть чем гордиться — мягкие, сильные и отчетливо-золотого цвета... как говорится — все девушки мои. Не знаю — может это остаток его личности, но у меня даже мысли не возникло отрезать эту проблему. Тем более, Эдвард давно придумал сложную формулу для... мытья волос с помощью алхимии. А мне с моей "замыкающей" алхимией достаточно только представлять ее в голове — и ничего чертить не надо.

— За тебя работу доделает твоя бабушка.

— Да-да... Иди, внучка, поспи. А мне с Эдвардом поговорить надо. — На пороге появилась низенькая старушка в простом домотканом платье и фартуке. Глаза ее поблескивали за толстыми стеклами круглых очков, а в руке она сжимала курительную трубку с длинным и прямым мундштуком.

— Хорошо, бабушка.

Уинри убежала на второй этаж, к себе.

— Альфонс, оставь нас. Не надо тебе этого слушать.

— Нет! Я останусь с братом!

— Ну, хорошо. Сам напросился. — Пинака просеменила ко мне, и испытующе заглянула мне в глаза. А потом неожиданно спросила: — Где Эдвард и что ты с ним сделал?

Послышался лязг — это отшатнулся Ал, восклинув:

— Бабушка, что вы такое говорите?

М-да... Хотя!.. Я посмотрел сначала на Ала, потом на Пинаку... и спросил:

— Что вы знаете про Врата Истины?

Та сразу как-то помрачнела и отступила на шаг. Опустила голову.

— Немного, но достаточно. Я... общалась с твоим отцом, Хоэнхаймом, и он рассказывал мне кое-что. Об алхимии человеческих преобразований. Я... прости меня, Эд.

Фу-х. Получилось свалить все на Врата. Впрочем — почему "свалить"? Это ведь правда — во всем виноваты Врата!

— Кстати, Эдвард, ты твердо решил сделать это? Операция будет очень болезненной!..

— Да, бабушка.

— Тогда готовься. Начнем сегодня вечером.

И ушла не попрощавшись.

* * *

— А-а-а!.. — Стоп, где-то я уже это слышал. Ах да...

— А-а-ргх-с-с-с... — Так. Свет. Лампа. Медицинская кушетка. Точно, мне сейчас приживляют...

— А-а-а!.. — В смысле, приделывают к скелету...

— Х-ха-а-а-р-с-с!.. — Новый плечевой сустав с гнездом для присоединения протеза... и это только одна из множества опера-а-а...

— А-а-а-а!.. — Операций. То же будут делать с ногой... Сколько там предрекала Пинака? От трех лет для полной реабилитации? Ну, с учетом уже усвоившихся пакетов от Бога, я смогу сократить срок до года... Или даже меньше...

— О-о-а-а-р-о-о-у-у!..

* * *

Три месяца я лежал в кровати. Меня кормили с ложечки, обтирали губкой и переворачивали, чтобы не было пролежней. За это время обрезанные во время операции волосы успели почти отрасти до прежней длины. Три месяца ноющих болей, пока мозг не осознал появления руки и ноги.

Весь четвертый и пятый месяц отпущенного себе года я учился ходить.

Шестой и седьмой ушли на возвращение минимальной мобильности. Оказалось, что многие части протезов оснащены датчиками давления и подвижности, а уж пальцы руки были вообще чудом — я вполне мог взять в руку мыльный пузырь — и ощущать его давление.

Седьмой, восьмой и девятый я восстанавливал — а на самом деле, приобретал — навыки рукопашного боя под руководством Альфонса.

Два предпоследних месяца были самыми интересными — я проверял свою алхимию. Пакеты информации, которыми Бог оплатил мое содействие, были следующими:

Биологическая алхимия. Преобразование собственного тела и "обзорный курс". Не будь я ограничен в объеме информации — взял бы все.

Алхимия состояний: твердого, жидкого, газообразного и... плазмы.

Разрушающая алхимия. Заняла она совсем немного, все относящееся к ней вполне поместилось бы в одном блокноте.

Алхимия явлений — и мне пришлось очень долго торговаться, потому что алхимия явлений была не алхимией, а некоей Рентандзюцу, основанной на движении естественных энергетических полей планеты.

Медицинская алхимия, точнее, тоже Рентандзюцу. Здесь Бог уже не торговался — понял, что я ему нужнее, чем он мне.

От Эдварда мне в довесок досталась теория алхимии, алхимия химических элементов и зачатки алхимии твердых тел — впрочем, Эд мог манипулировать только формой и объемом тела. И... алхимия душ. Очень сложный раздел алхимии, с помощью которого угасающим сознанием еще тот Эдвард Элрик приделал к доспехам душу своего брата Альфонса. Но... насколько я понял, только прикреплением возможности этого раздела вовсе не ограничивались.

В общем, было весело. Тем более что когда я уже уверенно встал на ноги, я побывал в нашем доме, и вынес оттуда все книги "отца" по алхимии, среди которых — сюрприз-сюрприз — оказались и руководства начального уровня по Рентандзюцу, которыми я прикрывал свои внезапные знания.

А последний — двенадцатый — месяц я уже проводил настоящие эксперименты в алхимии. Я не зря первым делом выбрал био-алхимию — придавать своему телу дополнительные свойства очень удобно, а необходимые расчеты я начал проводить, как только смог бодрствовать достаточно времени. Поэтому сейчас я лежал в огромном преобразовательном круге, а надо мной стоял Альфонс.

— Братик, а может не надо? Ты же понимаешь, что после этих изменений ты не сможешь жить без своей медицинской Рентандзюцу? — о том, что я старательно изучал это направление алхимии по отцовским книгам, мой брат знал. Он даже сам пытался начать, но потом признался, что для него это пока еще слишком сложно.

— Да, я знаю. И я уверен.

— Тогда начинаю, братик!

И с тихим железным стуком Ал коснулся границы нарисованного круга. Тут же послышался электрический треск, а потом и первый разряд энергии преобразования прошил мое тело. Блаженное забытье, вызванное одним из элементов пентаграммы, опустилось на мое сознание.

* * *

— Ха!..

— Ха!..

Дзын-нь!

— Братик, ты теперь двигаешься и реагируешь быстрее! И сражаться можешь гораздо дольше...

— Ну, не зря я целый год работал над конечным результатом!

— Кстати, братик, мне кажется, или твоя кожа загорела?

— Нет, это как раз часть эффектов от ритуала. Более темный цвет упрочненной кожи наложился на темно-красный цвет крови, которая теперь в большей степени насыщена веществами. Кстати, из-за углеродного скелета я теперь гораздо выносливее — мой новый скелет прочнее и легче кальциевого. Плюс, увеличенная проводимость мышц... В общем, я вовсе не просто так все затеял... — я сел прямо на землю, и помахал Алу, мол — отдохну чуть-чуть.