Стальной Алхимик.

"Clearsteel Alchemist" — "Стальной Алхимик"

Фанфик по аниме "Цельнометаллический Алхимик 2009".

Оглавление:

Пролог. Истина где-то рядом.

Столица.

Государственный алхимик.

Армейский пес.

Еретик. NEW!

Пролог. Истина где-то рядом.

Бум-м.

Кто... я?

Темнота вокруг...

Где... я?

Нет... Сначала — кто я?..

Вспоминать было мучительно больно, но все же... Эдуард?..

Или... Да! Я — Эдуард Геннадьевич Колосов, студент третьего курса.

Или?..

Я — кем бы я ни был — висел в кромешной тьме. Почему я здесь висел, как именно я умудрялся висеть, и зачем я здесь — ответов на эти вопросы у меня не было.

Да впрочем...

ОЙ!

Мимо меня на бешеной скорости что-то пролетело. Что бы это могло быть? Было похоже на человека...

Блин. Прошло всего десяток минут — а мне уже надоело здесь висеть. Как бы отсюда выбраться?

Я попробовал пошевелиться, и с удивлением обнаружил у себя невидимые руки и ноги. Вот только... в этой тьме не было ни одной точки отсчета, и потому я так и не понял — смог ли я сдвинуться хоть насколько ни будь.

Впрочем... Я с удивлением заметил, как во тьме неподалеку от меня появляется тонкая и ослепительно белая щель. Еще немного — и это уже прямоугольник.

Похоже на выход!

Я метнулся к нему, и с облегчением понял, что двигаюсь к цели очень быстро. Вот — это маленький прямоугольничек не больше ногтя, а вот — уже огромная дыра в два человеческих роста.

Стоило мне приблизиться, как из врат куда-то во тьму протянулось, свиваясь спиралью, с десяток белых лент. Я осторожно облетел их — мало ли что — и заглянул в прямоугольник. Там ничего не было. Хотя... Там был низ и верх, я каким-то образом чувствовал это. Но повисеть, раздумывая "быть или не быть?.." мне не дали. Прямоугольник стал постепенно закрываться, и я, решив, что хуже точно не будет, порскнул туда. Вовремя.

Бум-м! — я развернулся на звук, и обнаружил... огромные каменные створки, одиноко висящие в пространстве.

— Вернулся...

Я отпрыгнул, прямо в воздухе развернувшись к источнику звука. Э, раньше я не замечал в себе таланта к балету!..

— Хм... Эдвард.

Предо мной предстала странная белоснежная и явно человеческая фигура, которую можно было заметить лишь благодаря подчеркивающему ее контуры черному... дыму? Облаку? В общем, благодаря черному контуру.

А существо, тем временем, подошло ближе.

— Нет, ты не Эдвард. Ты — Эдуард! — самодовольно заключило оно. — Но, впрочем, какая разница?

После этих слов я вспомнил. И кто я, и где я был, и даже смог предположить, почему я здесь. Столь резкое возвращение огромного объема информации отозвалось в голове жуткой болью. Ох...

— Кто ты? — наконец я решился задать вопрос. Это существо — оно ждало не меня?

— Я? Я — Бог, Привратник — называй, как хочешь. Смотритель Врат этого Мира. Этого?.. Теперь ясно! Ты — иномирец. Но Врата...

— А что с ними?

— Ну, понимаешь... Там — другой парень постигал Истину. А Врата — штука одноразовая, один вошел, один должен и выйти. И ты... м-м, вследствие равноценного обмена занял теперь его место.

— А с ним что? Может, его можно спасти?

— Нет, уже поздно. Он в Нирване, так как я не успел его выдернуть.

— В Нирване?

— Ну... Сошел с ума от знаний. — Тут существо словно очнулось. — Значит так. Ты нарушил один мой очень изящный план. И потому теперь тебе отдуваться. Я сейчас помещу тебе в память то немногое, что осталось от Эдварда, и ты должен будешь...

— Стоп-стоп-стоп! А почему это я должен что-то для тебя делать? С чего бы?

В моей голове бешеными зайцами скакали мысли. Это существо что-то от меня хочет? Замечательно. Вот только бесплатно я работать не буду. Как оно там сказало — равноценный обмен? Вот-вот. Мне нужен стартовый капитал здесь.

— Ты, Эдуард, в некотором роде умер. И умер очень неправильно — что-то выбросило твою душу вовне, к Вратам. Но, очутившись здесь, ты занял место души другого паренька. Паренька, на которого у меня были серьезные планы, между прочим! Так что за дарованную тебе вторую жизнь... — Так, судя по всему, домой я вряд ли вернусь. И хорошо, что я не стал соглашаться сразу — теперь этот гипотетический капитал мне нужен еще больше.

— Эге! Я не просил даровать мне жизнь! Так что не считается!

— Ну, хорошо. А если я заплачу — ты согласишься исполнить несколько моих... просьб? — его голос, бывший до того немного растерянным, а потом — твердым, вдруг приобрел вкрадчивые нотки.

— Заплатишь? Чем?

— Знаниями. И некоторыми... умениями.

— Я и так много чего знаю!

— Да-да-да, — отмахнулся он. — Довольно точное строение своего мира. Вот только здесь мой мир, и немного другие законы.

— Что?

— Ага. Поэтому я предлагаю тебе знания в обмен на несколько услуг. В качестве аванса — вот тебе такой факт: при должном обучении, тридцать процентов людей, в том числе и ты, в моем мире могут влиять на материю. Посредством алхимических формул — то есть сложных чертежей на любой поверхности. А ты, так как прошел сквозь Врата, можешь и без чертежа — тебе нужно просто замкнуть кольцо любым образом, хоть руки вместе сложи.

Ого!

— А что за услуги? — подозрительно вопросил я. Я был согласен — это хорошее предложение. Знания — сила, как говорится. Тем более что эти знания не будут висеть мертвым грузом.

— Ну, вот и отлично! — словно бы прочитал мои мысли он. Хотя, почему бы и нет? — А теперь давай определимся, что ты хочешь знать. Для... честности я даже прямо сейчас отдам тебе память твоего... предшественника.

И мою голову затопило море. Море боли.

* * *

— А-а-а!..

Попытка резко двинуться причинила невероятную боль в... отсутствующей правой руке. Я проснулся. В теле Эдварда Элрика, тринадцатилетнего алхимика, потерявшего тело своего брата, правую руку и левую ногу в результате необдуманного применения алхимии человеческих преобразований.

Лязгнул металл. Послышался топот.

— Братик? — в поле моего зрения появился... шлем. Шлем огромного — два метра, одиннадцать сантиметров росту — полного турнирного доспеха. Доспеха, анимированного душой моего брата Альфонса, прикрепленной мною к нему.

— Эд! — вторил ему девичий голосок. — Эд, как ты?!

А вот и Уинри. Моя подруга детства, у которой мы сейчас обретаемся. Ну, то есть, конечно, не она хозяйка дома, а ее бабушка — Пинака, маленькая сухонькая старушка, вечно попыхивающая курительной трубкой. А дом заодно является и лавкой автоброни — еще одного чуда местных умельцев. Кто-то гениальный когда-то разработал способ получения кристаллов, дающих электричество при подаче на них нервных импульсов, и придумал способ создания нервопровода — проводника этих самых импульсов. А на основе этих двух изобретений сделали полностью автономные роботизированные протезы, требующие лишь смазки в качестве обслуживания.

Да, следует пояснить. Получив память Эдварда, я действительно прожил ее. То есть, по моим внутренним часам, между получением от Бога его памяти и моментом, когда я очнулся от боли в доме Уинри, прошло около двенадцати лет. И за это время не изменился только характер моего сознания — но при этом я получил совершенно новый тринадцатилетний опыт "отсюда" Именно поэтому умершая мама была для меня мамой, папа — ушедшим отцом, Уинри была для меня лучшей подругой, Пинака — бабулей, а Альфонс — братом...

Ладно, надо бы что-нибудь ответить...

— Все нормально, — прохрипел я. — Как там, мои протезы скоро уже будут готовы?

— Да, я почти закончила! Правда, пришлось собирать их из остатков запчастей и другого хлама — но тут ничего не поделаешь — на другие материалы у тебя просто нет денег. — Девчонка говорила бойко, то и дело размахивая руками, но я видел огромные синяки под ее глазами.

— Эй-эй, Уинри!.. Подскажи-ка мне, сколько ты уже не спишь?

— Эм, — она опустила глаза в пол, — вторую ночь... Но зато!..

— Это все конечно хорошо, — перебил я ее, — спасибо тебе. А теперь — бегом спать! И чтобы, — я посмотрел на часы, — до шести вечера сопела в обе дырочки!

— А как же?.. — глаза удивленной девочки были широко раскрыты — я вообще воспринимал окружающую картинку как-то... странно. Вроде все вокруг нормальные люди, но стоит абстрагироваться от сознания, и замечаешь другое строение лицевых костей — особенно скул и глазниц. Из-за больших глазниц — и, соответственно, больших глаз — лица казались мультяшнее привычных, а четкие скулы и формы лиц усиливали эффект. Но повторюсь — в обычном режиме осознания все казалось вполне привычным. Альфонс был металлическим доспехом, Уинри — маленькой девочкой тринадцати лет, с пшеничными волосами до плеч и большими голубыми глазами. Я задумчиво погладил косу, перекинутую через мое плечо... Косу? Ах да, Эд любил свои длинные волосы. Впрочем ему, а теперь и мне есть чем гордиться — мягкие, сильные и отчетливо-золотого цвета... как говорится — все девушки мои. Не знаю — может это остаток его личности, но у меня даже мысли не возникло отрезать эту проблему. Тем более, Эдвард давно придумал сложную формулу для... мытья волос с помощью алхимии. А мне с моей "замыкающей" алхимией достаточно только представлять ее в голове — и ничего чертить не надо.

— За тебя работу доделает твоя бабушка.

— Да-да... Иди, внучка, поспи. А мне с Эдвардом поговорить надо. — На пороге появилась низенькая старушка в простом домотканом платье и фартуке. Глаза ее поблескивали за толстыми стеклами круглых очков, а в руке она сжимала курительную трубку с длинным и прямым мундштуком.

— Хорошо, бабушка.

Уинри убежала на второй этаж, к себе.

— Альфонс, оставь нас. Не надо тебе этого слушать.

— Нет! Я останусь с братом!

— Ну, хорошо. Сам напросился. — Пинака просеменила ко мне, и испытующе заглянула мне в глаза. А потом неожиданно спросила: — Где Эдвард и что ты с ним сделал?

Послышался лязг — это отшатнулся Ал, восклинув:

— Бабушка, что вы такое говорите?

М-да... Хотя!.. Я посмотрел сначала на Ала, потом на Пинаку... и спросил:

— Что вы знаете про Врата Истины?

Та сразу как-то помрачнела и отступила на шаг. Опустила голову.

— Немного, но достаточно. Я... общалась с твоим отцом, Хоэнхаймом, и он рассказывал мне кое-что. Об алхимии человеческих преобразований. Я... прости меня, Эд.

Фу-х. Получилось свалить все на Врата. Впрочем — почему "свалить"? Это ведь правда — во всем виноваты Врата!

— Кстати, Эдвард, ты твердо решил сделать это? Операция будет очень болезненной!..

— Да, бабушка.

— Тогда готовься. Начнем сегодня вечером.

И ушла не попрощавшись.

* * *

— А-а-а!.. — Стоп, где-то я уже это слышал. Ах да...

— А-а-ргх-с-с-с... — Так. Свет. Лампа. Медицинская кушетка. Точно, мне сейчас приживляют...

— А-а-а!.. — В смысле, приделывают к скелету...

— Х-ха-а-а-р-с-с!.. — Новый плечевой сустав с гнездом для присоединения протеза... и это только одна из множества опера-а-а...

— А-а-а-а!.. — Операций. То же будут делать с ногой... Сколько там предрекала Пинака? От трех лет для полной реабилитации? Ну, с учетом уже усвоившихся пакетов от Бога, я смогу сократить срок до года... Или даже меньше...

— О-о-а-а-р-о-о-у-у!..

* * *

Три месяца я лежал в кровати. Меня кормили с ложечки, обтирали губкой и переворачивали, чтобы не было пролежней. За это время обрезанные во время операции волосы успели почти отрасти до прежней длины. Три месяца ноющих болей, пока мозг не осознал появления руки и ноги.

Весь четвертый и пятый месяц отпущенного себе года я учился ходить.

Шестой и седьмой ушли на возвращение минимальной мобильности. Оказалось, что многие части протезов оснащены датчиками давления и подвижности, а уж пальцы руки были вообще чудом — я вполне мог взять в руку мыльный пузырь — и ощущать его давление.

Седьмой, восьмой и девятый я восстанавливал — а на самом деле, приобретал — навыки рукопашного боя под руководством Альфонса.

Два предпоследних месяца были самыми интересными — я проверял свою алхимию. Пакеты информации, которыми Бог оплатил мое содействие, были следующими:

Биологическая алхимия. Преобразование собственного тела и "обзорный курс". Не будь я ограничен в объеме информации — взял бы все.

Алхимия состояний: твердого, жидкого, газообразного и... плазмы.

Разрушающая алхимия. Заняла она совсем немного, все относящееся к ней вполне поместилось бы в одном блокноте.

Алхимия явлений — и мне пришлось очень долго торговаться, потому что алхимия явлений была не алхимией, а некоей Рентандзюцу, основанной на движении естественных энергетических полей планеты.

Медицинская алхимия, точнее, тоже Рентандзюцу. Здесь Бог уже не торговался — понял, что я ему нужнее, чем он мне.

От Эдварда мне в довесок досталась теория алхимии, алхимия химических элементов и зачатки алхимии твердых тел — впрочем, Эд мог манипулировать только формой и объемом тела. И... алхимия душ. Очень сложный раздел алхимии, с помощью которого угасающим сознанием еще тот Эдвард Элрик приделал к доспехам душу своего брата Альфонса. Но... насколько я понял, только прикреплением возможности этого раздела вовсе не ограничивались.

В общем, было весело. Тем более что когда я уже уверенно встал на ноги, я побывал в нашем доме, и вынес оттуда все книги "отца" по алхимии, среди которых — сюрприз-сюрприз — оказались и руководства начального уровня по Рентандзюцу, которыми я прикрывал свои внезапные знания.

А последний — двенадцатый — месяц я уже проводил настоящие эксперименты в алхимии. Я не зря первым делом выбрал био-алхимию — придавать своему телу дополнительные свойства очень удобно, а необходимые расчеты я начал проводить, как только смог бодрствовать достаточно времени. Поэтому сейчас я лежал в огромном преобразовательном круге, а надо мной стоял Альфонс.

— Братик, а может не надо? Ты же понимаешь, что после этих изменений ты не сможешь жить без своей медицинской Рентандзюцу? — о том, что я старательно изучал это направление алхимии по отцовским книгам, мой брат знал. Он даже сам пытался начать, но потом признался, что для него это пока еще слишком сложно.

— Да, я знаю. И я уверен.

— Тогда начинаю, братик!

И с тихим железным стуком Ал коснулся границы нарисованного круга. Тут же послышался электрический треск, а потом и первый разряд энергии преобразования прошил мое тело. Блаженное забытье, вызванное одним из элементов пентаграммы, опустилось на мое сознание.

* * *

— Ха!..

— Ха!..

Дзын-нь!

— Братик, ты теперь двигаешься и реагируешь быстрее! И сражаться можешь гораздо дольше...

— Ну, не зря я целый год работал над конечным результатом!

— Кстати, братик, мне кажется, или твоя кожа загорела?

— Нет, это как раз часть эффектов от ритуала. Более темный цвет упрочненной кожи наложился на темно-красный цвет крови, которая теперь в большей степени насыщена веществами. Кстати, из-за углеродного скелета я теперь гораздо выносливее — мой новый скелет прочнее и легче кальциевого. Плюс, увеличенная проводимость мышц... В общем, я вовсе не просто так все затеял... — я сел прямо на землю, и помахал Алу, мол — отдохну чуть-чуть.

Ага. А еще теперь мой торс под кожей покрывала причудливая вязь Печати Рентандзюцу, которая постоянно регенерировала мое тело — кроме отсутствующих руки и ноги — и не давала организму отвергнуть внесенные изменения, заодно излечивая небольшие повреждения. Вдобавок, кроме сверхпрочного скелета из углеродных нанотрубок, я изменил и проводимость нервной и мышечной ткани — что позволило повысить реакцию и силу в разы, почти до уровня реакции и силы Альфонса — души прикрепленной к доспехам. И еще много-много других изменений, позволивших сохранить точнейшую балансировку процессов в организме.

А еще мою правую руку и левую ногу теперь покрывала гравировка сложного орнамента. На руке он выглядел как ряд из пяти поднимающихся от запястья к плечевому суставу кругов-формул, соединенных извивами линий и строчками символов. На ноге — как сложная спираль, соединенная формулой у бедра и кольцом на каждом стальном пальце ноги. Это был защитный преобразовательный контур — он, в числе всего, защищал металлические части от разрядов молнии, которые я научился вызывать с помощью "Рентандзюцу явлений".

Кстати, по поводу Рентандзюцу. Мне почему-то постоянно казалось, что именно она и есть "главная" алхимия, а то, что изучалось в Аместрисе, было лишь ответвлением. Потому что с помощью Рентандзюцу можно было совершать все то же самое, что и с помощью алхимии, но в гораздо более широких пределах. Например, биологическая алхимия, насколько я знал из "обзорного курса", практически не содержала в себе никаких медицинских разработок, а вот медицинская Рентандзюцу содержала огромный пласт биологических знаний. И так же во всем остальном. При этом Печати Рентандзюцу были совместимы с Формулами алхимии и наоборот, а их отдельные элементы были взаимозаменяемы. Так что, надо запомнить на будущее — найти источник знаний по Рентандзюцу, особенно по теории.

Ну да ладно. Я тут на днях вспомнил, что мне скоро ехать в столицу — сдавать экзамены на звание государственного алхимика. И надо бы подготовить пару трюков к части "на свободную тему"...

* * *

— Ладно, Ал. Не развались тут без меня, — я постучал по железному боку своего братца, и послушал звон.

— Что ты такое говоришь, братик! Ты же знаешь, пока моя душа в Печати, я не могу самопроизвольно...

— Я знаю это! И все равно, будь осторожен...

— Фу-х! Успела. — Уинри? А она тут откуда? — Ты растяпа, Эдвард! Ты забыл масленку!

— И ты только ради этого...

— Дурак! — опять обозвала. С чего бы это?.. Или же... — Возвращайся поскорее! — и обняла меня, уткнувшись носом куда-то в ключицу.

Да-да. Я немного "считерил", и теперь мой рост был вполне нормальным. Ну... я был выше той же Уинри на полголовы. Кстати, несмотря на то, что для этого мне пришлось преобразовывать и автопротез, наша Машин-фюрерин, которая могла убить даже просто за царапину на ее "любимой и такой идеальной автоброне", этого предпочла не заметить.

Тут поезд дал гудок, и я поспешил в вагон.

— Не скучайте тут без меня! — крикнул я уже из окна отъезжающего поезда. Я ехал в столицу.

Глава 1. Столица.

Столица встретила меня толпами людей на Центральном вокзале... и полковником Мустангом.

Полковник Рой Мустанг, Огненный Алхимик... Этого типа помнил Эд, но вот я пока с ним не встречался. Ну, вот и встретились. Выглядел он как классический восточный красавец с недлинными и черными, как смоль, волосами, да черными раскосыми глазами. Его лицо можно было описать только как бесстрастное — такое чувство, будто я смотрел на маску. Хотя... нет, светилось в его взгляде что-то ехидное...

На нем была стандартная Армейская форма с погонами полковника. Вообще, впервые увидев эту форму, я испытал культурный шок, но потом вынужден был признать, что выглядит она, в общем-то, ничего. Форма состояла из короткой синей куртки, запахивающейся на три четверти, отделанной серебряным кантом, белой рубашки и подпоясанных синих же штанов с пришитыми к ним "фалдами плаща" — в результате получалось что-то вроде недоюбки, разрезанной сзади и вообще не замкнутой спереди — тоже с отделкой. И когда смотришь на человека в форме, создается ощущение, будто кто-то разрезал пальто пополам, и приделал нижнюю часть к штанам. Впрочем, это мнение недалеко от истины — форма фюрера как раз и состояла из цельного плаща-пальто. В качестве обуви выступали сапоги с коротким голенищем.

— Ё, Эдвард-кун! — поприветствовал он меня. — А ты вырос! Сейчас пойдем, устроим тебя в общежитие, а потом ты пойдешь на свой первый экзамен.

— Хорошо, полковник.

Я подхватил свой небольшой чемодан, закинул на плечо красный плащ, и зашагал вслед за моим будущим командиром. А в том, что меня припишут именно к Восточному Штабу я и не сомневался: я сам — оттуда родом, а мой куратор Рой Мустанг — заместитель генерал-лейтенанта Груммана, начальника Восточного Штаба. Так что это уже было определено.

Как было определено и то, что я стану государственным алхимиком — как поведал мне полковник, с учетом того, что я совершил успешное, хоть и безрезультатное человеческое преобразование, он не сомневается в моих способностях. Это он сказал мне уже после того как мы сели в ожидавшую нас машину за рулем которой сидела приснопамятная блондинка, лейтенант Лиза Хокай, личный адъютант Огненного Алхимика.

Всю дорогу до общежития Центра Подготовки и Аттестации я разглядывал в окно город. Ну что можно сказать — город производил впечатление. Имперская архитектура — простая, из крупных геометрических форм, широкие, чистые проспекты, мощенные каменными плитами, "навесная" — насколько можно судить по проходящим над дорогой железным коробам — система водо— и электроснабжения. И — доминанта Централа — а так незамысловато называлась столица — Цитадель Фюрера, Центральный Штаб. Уже одно то, что дворец правителя называется военным штабом, показывает, насколько милитаризирована страна Аместрис. Но и не мудрено: на северо-западе — враждебно настроенная империя Драхма, на юго-западе — Крета с вожделенным Кретским минеральным бассейном, на юге — Аэруго с ее вечными внутренними проблемами. И лишь восток в безопасности, отделенный от огромной Империи Ксинг почти непроходимой пустыней. Ладно, хватит политики. В архитектуре Цитадель отметилась высотным регламентом — все здания в центре города были не ниже, но и не выше половины ее высоты, то есть той точки, где кончался искусственный холм, и начинались стены цитадели. В этажах это было девятью с половиной — с учетом полуторной высоты 1-ого этажа. Фасады домов создавали стилистически единую поверхность — было видно, что город не рос с течением времени, а был построен сразу весь. Вот, в общем-то, и все, что я мог сказать об архитектуре.

А вот о самом городе... В медицинской Рентандзюцу есть целый раздел посвященный жизненным энергиям Ки. Эти техники позволяют опытным целителям или бойцам видеть движения этих энергий в других людях и в пространстве, но при этом просто взять и научиться этому нельзя — нужно длительное время и сложные тренировки. Я до сих пор мог похвастаться лишь зыбкими ощущениями — каждый источник Ки слабо ощущался как туманный озноб с определенным оттенком. Эта способность действовала лишь на полтора метра, и была пока что практически бесполезна. Но в городе... о, в городе меня постоянно знобило от чего-то непонятного под ногами, мешая чувствовать других людей. Я тогда свалил все на период адаптации — и действительно, уже через полчаса, когда пелена рассеялась, я смог слабо ощутить и жар неуемной энергии Огненного Алхимика, и прохладный как горный ручей отблеск жизни Хокай, но осадок, как говорится, остался.

* * *

Я попрощался с полковником Мустангом у порога общежития ЦПА, и получив из темноты салона автомобиля напутственное: "Удачи!" в спину, толкнул входную дверь. Огляделся, отметив лаконично-добротный интерьер, основными материалами в котором были мореное дерево, темно-зеленое сукно в качестве обоев и бежевая штукатурка, и проследовал к регистратору в чине сержанта. Тот, не глядя, записал мое имя и выдал мне ключ, кратко описав маршрут.

Хм, а ничего так живут государственные алхимики! Вместо ожидаемой общажной комнатки два на два, я получил вполне себе однокомнатную квартиру со всеми удобствами, включая кухонный угол. Правда, долго наслаждаться комфортом мне не пришлось — уже через час прибежал какой-то незнакомый мне лейтенант, и передал направление на теоретический экзамен. Благо, здание общежития находилось буквально в двух шагах от Центра Подготовки и Аттестации.

Центр... как и в общем-то все вокруг был построен в архитектурном стиле имперского геометрического пуризма. Прямые и четкие крупные формы, чистые цвета, никаких лишних вычурностей. В отличие от окружающих домов, он имел прилегающую территорию и был огорожен стеной. На фасаде здания висел штандарт — белый стилизованный дракон на зеленом фоне.

Я не спеша пересек открытое пространство перед входом, поднялся по главной лестнице и свернул направо, войдя в первую же дверь, ведущую из открытой галереи в помещение. Оказался я в огромной полукруглой аудитории, в которой уже сидело с десяток испытуемых. За кафедрой восседал массивный лысый человек с пшеничными усами в военной форме — видимо, наблюдатель.

— О, кто к нам пожаловал! — раздался вдруг чей-то издевательский голос сбоку. — Армии, гляжу, понадобились полотеры?

Я повернулся и увидел группу парней лет двадцати в простой гражданской одежде — пиджаках коричневых оттенков поверх белых рубашек, брюках и начищенных остроносых ботинках. Среди них выделился лишь один — вместо пиджака на нем красовался длинный белый плащ, а в руках он вертел... волшебную палочку! Нет, правда, в руках он держал короткий жезл, увенчанный площадкой, на которой была выточена гексаграмма. Насколько я отсюда видел формулу, она предназначалась для преобразования твердого тела.

Ладно, такое нельзя оставлять просто так:

— А, теперь мне ясно, зачем ты принес с собой эту замечательную белую тряпку! — издевательски протянул я. А потом — варварски сплюнул на пол, тут же скомандовав: — А ну-ка, протри тут по-быстрому!

— Да как ты смеешь говорить такое мне — Изару Искусному!

— Искусному... полотеру? — я вложил в этот вопрос все возможное ехидство.

Лицо парня побурело от накатившей ярости, а сам он странно захрипел.

— Ты! Щенок!.. Х-хс-с... Получай! — он навел на меня свою гексаграмму, и сопровождаемый дымом и треском оттуда вылетел... каменный шип. Ух ты, почти пистолет! Правда, я благополучно закрылся своей стальной рукой, а потом уже приготовился было дать асимметричный ответ — меж моих железных пальцев заскользили маленькие электрические дуги готовой сорваться молнии...

— Хватит! — гулко произнес наблюдатель-военный. — Я, майор Алекс Луи Армстронг, не потерплю драк здесь, во время моего экзамена! — Он простер руку в нашу сторону, и грозно нахмурил брови.

Изар Искусный весь сразу как-то сдулся, а я спокойно хлопнув в ладоши, направил свою железную руку на плевок, испарив его и оставив за собой только чистоту. Правда, стоило до смерти пораженному бесконтактной алхимией Изару отвернуться, и направиться к свободному месту, как я скривился от обжигающего холода на стыке металла и плоти. А что, тепло не берется ниоткуда, и не исчезает никуда. Я просто совершил теплообмен между сталью руки и воздухом в направлении жидкости, что и отразилось в резком ее испарении, и резком же охлаждении металла. О-у... Как только занял себе место, я украдкой сложил кружок из большого и указательного пальца, и приложил его к металлу. Коже потеплело, а на меня повеяло холодным ветерком. Хорошо...

— Итак, — опять встал этот... Алекс Армстронг. Кстати, знакомая фамилия, еще оттуда, с Земли... — Господа соискатели, начинаем теоретический экзамен.

Солдаты, стоявшие на карауле по сторонам от двери, с грохотом закрыли створки, и в аудитории наступила тишина.

— Сейчас мой ассистент сержант Брош раздаст вам опросные листы. Это стандартный тест из десяти задач на знание основ теоретической алхимии. У вас есть полтора часа.

Получив свое задание от сержанта со светлыми, и не по уставу длинными волосами, я быстро пробежал его глазами. Ну, что ж. Десять задач, из них четыре общие, а оставшиеся шесть будут проверены на практической части. Почему вообще нужна проверка? Ну, как говорится, сколько алхимиков, столько и методов. И каждую задачу разные алхимики решат по-разному, вплоть до того, что круг преобразования одного алхимика не будет работать у другого, хотя это встречается редко. Потому и проверяют такие задачи на практике. Первые же четыре штуки уже содержат в себе стандартный круг, в котором нужно просто произвести заданные изменения.

Ну, что тут у нас... Так. Первое задание: расставьте элементы в формуле так, чтобы получить круг преобразования метана. Ну, это просто. Эти два треугольника сместить к воздуху, а этот увеличить так, чтобы его вершина оказалась в центре...

Теперь вторая... расположите силовые векторы в формуле согласно необходимости...

* * *

В общем, теоретический экзамен прошел легко — я педантично решил все задания, с легкостью выуживая данные из "памяти тела" и полученных от Бога знаний. Сдал я свою работу в числе первых, а взамен получил направление с датой следующего — практического — экзамена, который, как оказалось, назначен на завтра.

Э-эх! Как свежо-то на улице!.. И солнышко так светит!..

— Эй ты, сопляк! — нет, ну надо же было этому Изару испортить такой момент. — Готовься! Я подал заявку на практическую дуэль, и отказ не предусмотрен — это Армия, сопляк! Так что я на практике покажу, кто из нас полотер!

Вот черт! Действительно, в "Положении о проведении Первичной и Повторных Аттестаций" сказано, что претендент на звание государственного алхимика первой линии не может отказаться от боевой аттестации, в просторечии — дуэли. Вот черт!

— Свежо предание — да верится с трудом! Главное — не опоздай, Полотер-Искусник! — я демонстративно не стал поворачиваться к нему лицом, да еще и прогулочным шагом направился в сторону общежития, всем своим видом демонстрируя презрение к "подобным насекомым".

Оказавшись в своей комнате, я растянулся на кровати. Эх, что же выбрать для завтрашней дуэли? Точно не молнии — это фишка Рентандзюцу, о которой местные алхимики не осведомлены... Но ведь мой арсенал этим не ограничивается!

Будучи в очень общих чертах — "тебе придется немало сражаться" — осведомлен о своей судьбе Богом, я за время реабилитации придумал огромную кучу различных боевых техник на основе полученных знаний. Например, я придумал несколько занимательных вещей с фазой льда, которую я назвал шестнадцатой — оказалось, что при сверхвысоком давлении лед становится металлом, приобретая металлический блеск на гранях и проводящие свойства. Почему я вообще выбрал лед? Ну, вода всегда есть в воздухе, и потому его легче всего сконденсировать. А устраиваемые мной перепады давления не дают воздуху около меня "высохнуть", заменяя его свежим и полным влажности. Так что решено — на левую руку наденем Ледяной Игломет, а на правую нанесем круг конденсации клинка. Да, и замкну-ка я кольцо защиты от температурных изменений — а то от холода рука отвалится, хе-хе.

По поводу защиты на руке... Казалось бы — она не может работать, ведь нарисована не сплошняком, а рука состоит из множества деталей... Это логически верное утверждение абсолютно не относится к алхимии. Просто... в этом искусстве главную роль играют те концепции, которые ты вкладываешь в формулу. И если ты используешь термин "рука", апеллируя к общности твоей руки, то и алхимия будет работать с рукой — частью человека от плечевого сустава и до кончиков пальцев. И нет никакой разницы, из чего и как именно эта рука сделана.

В общем, ладно. Замнем для ясности. Кстати, у меня осталась куча свободного времени — надо бы прикупить сувениров...

Я резко сел на заправленной кровати, и потянулся к тумбочке, куда я запихал некоторую часть денег, справедливо полагая, что в общежитии воровство вряд ли присутствует как явление. Но на полпути рука замерла — на тумбочке, оказалось, все это время лежал пухлый конверт. Вскрыв его, я очень удивился — в конверте оказалась толстая пачка денег и какое-то письмо. Я достал его и развернул.

Ага. Письмо пояснило, что это некая разовая "стипендия", которая выдается соискателю, если он находится в недееспособном возрасте. Вот и отлично! Летс, как говорится, гоу шоппинг!

Осведомившись у консьержа о ближайших лавках, я с удовольствием узнал, что все нужное располагается неподалеку. Вежливо попрощавшись, я отправился по указанным адресам, и первым делом я посетил лавку с инструментами. Я помнил, что Уинри во время работы над моей рукой приходилось пользоваться запасным набором, находящимся в ужасном, честно говоря, состоянии.

Магазинчик "Блестящая шестерня" предлагал огромный ассортимент различных инструментов, но я сразу же положил глаз на самый дорогой "набор автомеханика", включающий в себя 183 предмета — от точных отверток и до торцевых ключей. Плюс, в набор входили тестеры для нервопроводов и сервоприводов. И, конечно же, удобный деревянный обтянутый кожей кейс, куда все это складывалось. Отлично!

— Продавец! Беру это!

Покупка не заняла много времени — хозяин магазинчика, только увидев мою автоброню, сразу расхотел задавать какие-либо вопросы. Так, с этим разобрались.

Следующим пунктом моей программы был книжный магазин. Ал, как оказалось, любил художественную литературу — в общем-то, чтение оставалось одним из немногих доступных ему развлечений, так что почему бы и нет? Правда, лично мне местные развлекательные книжки неприятно напоминали классическую государственную пропаганду, но почему бы не порадовать брата книгой о новых похождениях бравого алхимика-коротышки Эррогинса?

В общем, купив пару книжек, я направился к последней точке пути — порекомендованной мне консьержем табачной лавке. Я абсолютно не представлял, что можно подарить Пинаке, и потому решил, вспомнив ее привычку к курению трубки, порадовать ее отменным табаком. Когда продавец узнала, что табак не для меня, то заставила описать трубку, для которой я выбираю табак. Узнав, тут же унеслась куда-то вглубь, и вынесла оттуда коробочку, посетовав, что это очень хороший и редкий табак, но дороговат. Я мысленно прикинул, и понял, что не потратил еще и трети "стипендии" даже с учетом этой покупки, потому на вопрос "Так будете брать?" согласно кивнул.

По возвращении в общежитие, я был оповещен, что кормежка здесь за свой счет — вот, видимо, и объяснение наличия этой "стипендии". Попросив все того же консьержа посоветовать теперь уже кафе или ресторан, я направился наверх — следовало оставить свои покупки, и достать из багажа пару вещей.

И замер на пороге своей комнаты — туда явно кто-то входил! Маленький круг преобразования, размыкавшийся при открытии двери, менял цвет дерева внутри себя — мне оставалось только запомнить, какой цвет оставлял за собой я, чтобы видеть, если что-то изменилось. Сейчас цвет был другой, нежели когда я уходил. Вот черт.

Я быстро сгрузил покупки к стене, а сам, зайдя сбоку, толкнул дверь.

— А, это ты, полотер! А я-то все думал — где ты подрабатываешь? А ты, оказывается, хорошо устроился — уборщиком в общежитии при ЦПА...

— Изар, кончай балаган. Зачем ты здесь? — этот... плащеносец стоял спиной к двери, картинно разглядывая небо за окном.

— Такие могущественные техники не должны принадлежать такому сопляку, как ты. Поэтому я их забираю. Твои книги, — и он, с лицом преисполненным превосходства и предвкушения сделал широкий жест в сторону моей кровати, на которой лежал распотрошенный чемодан и были разложены привезенные мною с собой работы отца.

Ой, не могу!.. И для этого он сюда пришел?

Я захохотал, схватив себя за бока, безуспешно пытаясь остановиться. И судя по резкому изменению выражения лица, он очень удивился, услышав мой заливистый смех.

— Ох... — наконец успокоился я. — Ну насмешил. А ты не задумывался, что тебе недостанет ума прочитать эти тексты?

— Что? — тут же взвился он. — Да чтобы мне, Изару Искусному, не хватило ума разгадать какой-то вшивый шифр?!

— Впрочем, — спокойно заметил я, вставая в боевую стойку. — Мне все равно. Книги ты так и так не получишь.

На самом деле мне этот детский конфликт совсем не импонировал, но тут уж ничего не поделаешь — поздно.

Я понаблюдал, как Изар тоже исполнил нечто вроде боевой стойки... а потом вдруг выхватил из кармана толстый лист бумаги, почти картона с нарисованным на нем кругом преобразования, и, воздев над собой, задействовал. В руке у него появился черный — скорее всего карбоновый — тонкий кинжал, а на него сверху полилась вода. Судя по проклятиям, он этого вовсе не ожидал.

— А следовало бы помнить, что целлюлоза состоит не только из углерода, но и кислорода с водородом! Впрочем — мне это только на руку!

И не успел он и раз взмахнуть своим кинжалом, как я преодолел разделявшее нас расстояние, и встал, прижав свою стальную руку к его мокрой на груди рубашке.

— Хотя, вряд ли ты мог предвидеть это, — Я сжал второй рукой запястье автопротеза, приведя тем самым в действие встроенный в руку электроразрядник. Конечно, он не задумывался как шокер, но получилось отменно. Рубашка на груди у противника тут же истлела, на груди четко отпечатался ожог в форме ладони, а сам он, резко дернувшись всем телом и отлетев на шаг, упал, оглушенный электричеством.

Изару я теперь не завидовал. Мало того, что он пойман при попытке кражи у жильца общежития ЦПА, так он еще и сам является соискателем. Кажется мне, что путь в Армию ему теперь заказан.

* * *

— Да, господин следователь. Он был здесь до того, как я вошел. И консьерж подтвердит время моего прибытия — оно записано в журнале.

— Что ж, мне все ясно, мистер Элрик, — следователь поднялся и козырнул: — Удачи на экзамене.

— Спасибо, — попрощался я и закрыл дверь. Изара вынесли пятью минутами раньше двое молодчиков в черной форме Департамента Военной Полиции.

Фу-х, как же они меня достали. И внезапно заявившийся Изар, и этот следователь Военной Полиции, по кругу задававший однотипные вопросы. Нет, я, конечно, понимаю — алхимик-преступник это необычно, ведь алхимики, в общем-то, ни в чем не нуждаются, так как бытовые мелочи могут сотворить самостоятельно, а зарабатывают деньги они просто устроившись работать государственными алхимиками третьей-четвертой линии — то есть фармацевтами, архитекторами, полицейскими следователями, семейными алхимиками. Но... Всегда есть это "но". Главное богатство алхимика — его знание. И если мне оно досталось безвозмездно — то есть даром, то многим и многим другим приходилось много работать и учиться ради того, что я делаю хлопком ладоней. И иногда в некоторые глупые головы приходит мысль эти знания украсть. Именно поэтому алхимик всегда шифрует свои работы — и мне в этом деле проще, я просто пишу по-русски, ведь такого или даже похожего языка тут нет и в помине.

Зашифрованы были и работы отца по Рентандзюцу, которые я взял с собой. Зашифрованы искусно — если бы не ключ, найденный мною среди оставленных Хоэнхаймом бумаг, я бы мог биться над разгадкой годами. А так всего один год — и я читаю его работы даже без самого ключа, так как приноровился дешифровать "на лету".

Ну да хватит лирики. Чую я, что пора ужинать. Да, вперед!

Быстренько затащив забытые в суматохе покупки в номер, я вышел из общежития, перешел дорогу... и вошел в ресторан, расположенный, будто специально, напротив здания общежития.

Хотя, почему "будто"? Точно специально! Вон, весь зал заполнен преподавателями и студентами ЦПА, о чем можно судить по серебристым нашивкам на рукавах, повторяющим гравировку на серебряных карманных часах — удостоверении Аттестованного государственного алхимика первой-второй линии.

Так, а где здесь... ага.

— Уважаемый, — обратился я к человеку в одежде официанта, — проводите меня к свободному столику.

— Конечно, господин алхимик.

Ну вот, мои предположения и подтвердились — несмотря на мой явно не алхимический вид, официант даже и мысли не допустил, что я могу быть кем-то другим.

Пока мы шли к свободному столику, оказавшемуся в углу у окна, я несколько раз щурился от вспышек преобразования. Интересно, как часто здесь бывают дуэли, и сколько платят хозяину за "беспорядок"?

Впрочем, мне повезло — а может, я слишком драматизирую, и никаких дуэлей в трактире не устраивают — так вот, за все то время что я сначала ужинал, а потом, попивая чай и поедая десерт, сидел над одной из особо замороченных отцовских монограмм, ни одной стычки не произошло.

В комнату я вернулся уже затемно, и сразу лег спать — надо отдохнуть перед завтрашней проверкой.

А пока — спа-ать...

* * *

На следующий день я проснулся от смутной тревоги, которая быстро переросла в панику.

Проклятье! Изар ведь отстранен от сдачи! С кем же у теперь меня дуэль-то? Хм, а если это будет кто-то из государственных алхимиков? Блин, теперь придется все менять!

Я вскочил, и бросился к своему чемодану. Вчера Изар не смог дотуда добраться — ну и слава Богу. Ага, вот оно...

Я хлопнул в ладоши, и прижал их к дну чемодана. Немножко шелеста разрядов реакции преобразования — и я уже достаю и тайной ниши полосу металла с двумя линзами-кристаллами, один из которых неярко светятся. Так, ни трещин, ни сколов, все идеально... не зря спрятал внутри стенки чемодана!

Теперь... Я снял декоративно-защитную панель с тыльной стороны предплечья автопротеза, и раскрыл три специальных захвата. Так, осторожненько, рабочим концом присоединяем к контактам проводки...

Вы, наверное, задаетесь вопросом — что это такое? Это разрядник для создания молний. Та его часть, что намертво встроена в руку, предназначена только для оглушающих разрядов, а эта — способна ионизировать газ до состояния испепеляющего плазменного луча. Если вам все еще непонятно, немного поясню принцип работы моих "молний".

Разбираясь с алхимией физических состояний и, как ни странно, Ки из Рентандзюцу я наткнулся на интересный феномен: ионизированный с помощью алхимии газ — а точнее, газ аргон, присутствующий в воздухе — является сгустком энергии Ки. Как, почему — я не стал разбираться, просто запомнил. А вскоре я наткнулся на технику создания нитей из Ки, которыми можно управлять с помощью специальной Печати. И каково же было мое удивление, когда я, использовав эффект от ионизации аргона алхимией в качестве источника для нитей Ки, заметил, что нить тоже переносит эффект ионизации внутри себя. Так и родилась идея самого первого плазменного разрядника.

Сначала я провел множество опытов, выясняя различные параметры получившейся системы — и был буквально поражен открытым. Первое — нить Ки защищала ионизированный газ от изменения состояния. То есть пока работала Печать Ки, газ оставался таким, каким он был в момент ионизации. Отрицательным эффектом можно было считать невозможность появления собственно цепной реакции, но это решалось включением в комбинацию из формулы и Печати нескольких дополнений. Вторым поразившим меня фактом была дальность — я мог управлять поведением нити на расстоянии чуть меньше километра, то есть, применительно к сражению, я мог поразить человека, как только увидел его фигуру вдалеке. Третьим интересным фактом была сама нить Ки — она оказалась не нитью, а трубкой с регулируемым сечением. Таким образом, я мог ионизировать как тоненькую струйку толщиной в волос, так и толстенный канал — правда, это резко снижало дальность. Ну и четвертым фактом, утвердившим меня в мыслях о молниях из рук, была проводимость системы. Заряд, пущенный в один конец, доставлялся на другой конец практически без потерь, а с увеличением толщины канала росла и добавочная выходная мощность цепной реакции, протекающей внутри.

В конечном итоге установка выглядела так: на ладонной пластине автоброни была выгравирована Печать Ки с элементами формул алхимии в виде четырех кругов расположенных в вершинах вписанного в Печать Ки квадрата. Эта часть отвечала за создание ионизированных каналов, всего было четыре конфигурации:

Кулак Грома — тонкие нити Ки образовывали что-то вроде кокона у поверхности руки, который с помощью кинетической формулы отправлялся в полет. Дальность действия — от ближнего боя до километра;

Молния — Нить Ки протягивалась от разрядника к цели на расстояние до ста метров;

Облако Искр — мысленно очерченный круг, радиусом около трех метров, заполнялся хаотичным переплетением Нитей, и через них пропускался заряд;

Испепеление — сквозь очень толстый Канал Ки проходил разряд, превращая ионизированный газ в горячую плазму. В результате цепной реакции получался луч горячего вещества, прожигающего что угодно. Максимальная эффективная дальность — десять метров, на конце потока вещество луча просто испарялось.

Сама разрядная установка была разделена на две части: проводка, резервный конденсатор и слабый генератор, достаточный лишь для Кулака Грома были вмонтированы в протез, а основной генератор и конденсатор присоединялись отдельно. Генераторы были чисто алхимическими — в линзах, покрытых Формулами алхимии, по кругу текла струя палладиевой плазмы, создавая электрическое поле на вплавленной в линзы обмотке. Вообще-то, я спер технологию из "Железного Человека" — я просто не знал других достаточно эффективных генераторов, и решил начать эксперименты с того, что хотя бы видел на экране и знал в общих чертах. Удалось — алхимия отлично заткнула все "дыры" в фантастической теории и моих научных познаниях. И теперь я хлопком ладоней делал из кристалла кварца и руды сульфида меди реактор холодного ядерного синтеза, опережающий местный уровень технологического развития на века.

Ладно, с этим разобрались. Теперь — Ледяной Игломет. Так, где тут у меня эта перчатка?

Еще в Резенбуле я подготовил три пары перчаток с различными Формулами. Перчатки с вышивкой — это вообще-то распространенная практика, имея такие не надо ничего рисовать, достаточно только пожелать задействовать формулы. Мои перчатки и здесь отличились — они были кожаными без пальцев, а Формула была вышита стальной нитью. Причем для левой — здоровой — руки формул было нанесено две: на ладони и на тыльной стороне. Таким образом, я всегда носил при себе семь боевых формул — три на перчатках и четыре в качестве элементов моего Круга Молний, и еще семь Печатей Рентандзюцу — регенерирующая, пять защитных на руке, и переносящая эффект с руки нанесенная на ноге, да Печать Ки как основа Круга Молний.

Сегодня я решил надеть на здоровую руку перчатку Игломет/Клинок, а на протез — перчатку с формулой Каменной Стены — она воздействовала на элемент Земли, возводя передо мной защитную стену.

Итак, к бою готов!

* * *

— Начали! — прокричал с почтительного расстояния очкарик.

Щелк!..

А как все хорошо начиналось!

* * *

Все соискатели стояли шеренгой во внутреннем дворе ЦПА, представлявшим собой один большой плац. Ярко светило солнце, но медленно плывущие по небу облака не давали его теплу стать невыносимой жарой. Дул легкий ветерок.

Перед нами стоял высокий человек, бритоголовый, но с роскошными усами, длинные концы которых торчали вверх подобно букве "W".

— Соискатели! Я — бригадный генерал Баске Гранд, Железнокровный Алхимик, и я буду принимать у вас практический экзамен. Желаю всем удачи — стране нужны боевые алхимики! А теперь... Эдвард Элрик!

— Я! — я сделал шаг вперед и козырнул. Этот бригадный генерал явно был из тех, кто любит подобное.

— Вы изъявили желание провести практический экзамен в виде боевой аттестации. Но ваш противник, Изар Смиттсон, был не далее как вчера заключен под стражу с обвинением в краже у жильца общежития ЦПА. Поэтому вашего противника назначил бы я... — ну, судя по бригадному генералу, противник легким не будет... — Но ваш куратор — Огненный Алхимик, полковник Рой Мустанг — изъявил желание лично проверить ваши боевые навыки. Ваш бой состоится прямо здесь и сейчас. Он же и выставит вам оценку. А мы, тем временем, — обратился он к остальным соискателям, которые в данный момент смотрели на меня взглядом "Птичку жалко", — пройдем в здание ЦПА в специально оборудованное помещение.

— Так точно, сэр! — они синхронно вскинули руки, отдавая честь, и, развернувшись, стройной линией направились к входу в здание.

О, черт!

Впрочем, долго рефлексировать мне не пришлось. Стоило только последнему соискателю скрыться за дверью, как из противоположного входа на плац вышла троица. Впереди шел полковник Рой Мустанг, за его левым плечом белела макушка Хокай, а чуть позади шел неизвестный мне рослый парень в военной форме с погонами подполковника и прямоугольных очках.

— Ё, Эдвард-кун, — "кун", опять это "кун"... Где-то я подобное уже встречал... — Готов?

Я кивнул.

— Ну и отлично. Подполковник Хьюз? — он обернулся к "очкарику".

Очкарик посмотрел на Хокай, они кивнули друг другу, потом Мустангу, и, наконец, отошли на почтительное расстояние.

— Начали! — скомандовал Хьюз.

* * *

Полковник мгновенно сунул руку в карман, а когда достал ее, на его руке уже красовалась перчатка с красной вышивкой. Так, Формула... Нет, это не Формула! Это Круг, типа моего! Комбинация алхимии и Рентандзюцу... Но какая-то неправильная, самопальная...

Больше размышлять мне не дали.

Щелк!..

Я еле успел. Еще бы чуть-чуть! Но, резко ломанувшись в сторону, я оказался с краю от прогремевшего взрыва, и из повреждений получил только звон в ушах. Черт, а он крут!

Щелк!

Блин опять! Я воздвиг перед собой Стену, и пламя послушно забушевало на той стороне. Вот только уже через секунду второй заряд, перемахнув через стену, попал за нее, но меня там, к счастью, уже не было. Правда, на этот раз я успел ответить ему — в сторону полковника устремился град ледяных игл, которые он, правда, благополучно сжег. Вот черт, Игломет здесь почти бесполезен...

Полковник гонял меня по плацу, а я все никак не мог понять, как именно он создает эти взрывы. В алхимии ничто не берется из ниоткуда, поэтому... Перчатка! Он же щелкает пальцами, а значит, высекает искру! Но как она превращается во взрыв? Я перед взрывом вижу что-то вроде ломаной желтой молнии, тянущейся от руки к точке будущего взрыва — именно поэтому я успеваю увернуться, но все же... Каналы Ки? Нет, та самопальная Печать на Ки не воздействует. Хотя, воздух... Азот, кислород, аргон... Кислород! Он поддерживает процессы горения, а в случае большой концентрации превращает горение во взрыв. Значит...

Я на удачу запустил в точку будущего взрыва Кулак Грома и не прогадал. Когда мой клубок молний оказался в нужной точке, произошел неожиданно мощный взрыв. Ха, теперь я могу прерывать атаки Огненного! Ведь эта кислородная сфера подобно снаряду, сначала возникает около полковника, а уж потом летит в точку назначения!

Следующие две атаки были мной благополучно прерваны, а потом я, буквально "заспамив" Огненного Алхимика ледяными иглами, бросился в образовавшийся пар, и уже из него атаковал Роя Ледяным Клинком. Что ж, как я и ожидал, в ближнем бою он своей атакой пользоваться не мог.

Или мог?

Щелк!.. И я, уже готовый легко ранить его в плечо — а ранение противника считается за пройденный экзамен — был снесен в сторону взрывной волной. Правда, отлетая, я все же оставил тонкий порез на его щеке, но потом... Потом Рой Мустанг, Герой Войны в Ишвале, на чистых рефлексах испепелил то место, куда я упал.

Я только и успел, что бросить немного энергии в один из защитных Кругов на моей руке...

Глава 2. Государственный алхимик.

Рой Мустанг резко обернулся. Где-то здесь... Еще один враг!..

Но врагов вокруг не было.

Черт, врагов вокруг вообще не должно было быть!..

А это что за костер? Элрик?..

* * *

Вокруг выл огонь, но я, слава Богу, чувствовал себя отлично. Мне опять помогли мои разработки — Круг Теплообмена, активированный в последний момент, сейчас поглощал тепловую энергию из окружающего воздуха, и сбрасывал ее в землю.

Впрочем, мне сейчас следует думать не об этом — осталась секунда, прежде чем пламя опадет. Клинок, выпавший из руки уже наверняка растаял, а окружающий жар не даст сконденсировать новый... Что же делать? Хотя...

Я посмотрел на декоративную пластину-щиток, закрывающую предплечье с тыльной стороны. Хм, вытянуть его что ли?..

* * *

Только Рой подумал подойти к все еще пылающему огню — что показалось ему странным, ведь даже горящее тело обычно такого костра не создает — как из самого центра, в облаке оранжевых искр на него выпрыгнул Эдвард. И на солнце ярко блестела его рука-протез, сейчас на руку не похожая — над тыльной стороной ладони вытянулся длинный чуть скругленный клин с заточенными краями, сходящимися в острие. Полковник не успел вполне среагировать — теперь мальчишка двигался еще быстрее, чем во время неожиданной атаки из тумана — и его лоб прочертила длинная царапина.

* * *

Блин, я же целился в плечо! Если бы этот идиот был чуть менее проворен — он бы лишился глаза! И что бы мы делали без полковника, а я — без куратора?

— Стоп! — только сейчас среагировал очкарик. — Бой закончен!

Я не успел и глазом моргнуть, как рядом уже стояла Хокай, протягивая Огненному какую-то белую тряпку.

— Ага, — буркнул он, складывая тряпку в несколько раз, и повязывая на лоб. — Молодец, Эдвард. Тебе зачтут практику.

— Но полковник, вы... — попыталась встрять девушка, но замолчала, под убедительным взглядом Мустанга.

— А сейчас тебя хочет видеть фюрер. Ему хочется своими глазами увидеть самого молодого государственного алхимика. Иди за мной. Только... — он, видимо, только сейчас заметил, что моя одежда местами обгорела, а местами прожжена насквозь, — получим у интенданта одежду для тебя.

Военные повернулись, и четким треугольником пошли к входу в здание. Я пристроился в хвосте.

Склад оказался просторным помещением в глубине Центра Подготовки и Аттестации. Он был разделен надвое длинной деревянной стойкой, и в большей части стояли стеллажи, заполненные различными ящиками, коробками и стопками вещей. Интендант обретался тут же, по ту сторону стойки — рослый такой дядя с лицом, покрытым шрамами.

— Нам нужна одежда размера... — прямо с порога начал полковник, но потом прервался: — А какой у тебя размер?

Я попытался вспомнить, что было написано на бирках моих вещей. Я никогда не был к этому особенно внимательным — ну есть одежда, и ладно. Вот, кстати, так и палятся шпионы — на незнании всяких мелочей.

— Двенадцатый с половиной, — наконец вспомнил я.

— Нам нужна одежда двенадцатого с половиной стандартного размера, — заключил он.

Интендант пожевал губами — что, учитывая шрамы, выглядело достаточно устрашающе, и, наконец, ответил:

— Да, такая есть, но... это не обыкновенная форма. Это защитная форменная одежда для военных полевых лабораторий.

— Хорошо, неси, — согласился полковник.

Интендант убрел куда-то вглубь, но через пару секунд вернулся с запечатанным бумажным пакетом и коробкой.

— Этот набор формы прислали в одном экземпляре каждого размера из Исследовательского центра. Состоит из куртки с застежкой-молнией, штанов, пояса и ботинок. Согласно спецификации, штаны и куртка сделаны из нового типа алхимического волокна. Они, как и обувь, устойчивы к кислотам и щелочам, быстро сохнут, комфортны и в холод и в жару. Ткань очень прочная, и легко восстанавливается силами алхимика — специальная Формула подшита изнутри.

— Почему же такая удобная одежда еще не внедрена?

— Слишком дорога и сложна в производстве — нить требует обработки алхимика. Предыдущее поколение ткани не намного хуже, но уже давно производится промышленно.

— Ладно. Эдвард, быстро переодевайся.

— Угу.

Я уж думал, что придется этим заняться прямо здесь, но глаз в конце-концов заметил кабинку со шторкой.

И спустя пять минут я любовался своим отражением в зеркале. Прям добрый молодец. Только черный — вся одежда за исключением окантовки рукавов, подола, воротника и молнии, была черного, более того, черного с шелковым блеском цвета. Кстати, куртка, показавшаяся поначалу коротковатой, оказалась как раз нужной длины, чтобы обеспечить доступ к широкому кожаному поясу. Судя по всему, планировалось, что на нем будут висеть флаконы с нужными алхимику веществами.

Обувь тоже пришлась точно впору.

Я окинул себя еще одним взглядом — все четко — и вышел к ожидающим. Полковник Мустанг окинул меня быстрым взглядом, и скомандовал:

— За мной!

* * *

И вот я стою в центре пустого зала. По бокам и позади встали четверо дюжих военных, которым я едва доставал макушкой до плеча. Справа, на балконе, расположился Мустанг с подчиненными, а передо мной, на небольшом возвышении-платформе стоял фюрер Кинг Брэдли.

Что про него можно сказать — высокий, подтянутый человек с грубым, будто высеченным из камня, но тем не менее располагающим к себе лицом и квадратным волевым подбородком. Коротко стриженые черные волосы, аккуратные усы и прищуренный глаз — второй закрыт классической пиратской повязкой. На левой стороне мундира-пальто какие-то награды, грудь пересекает перевязь шпаги. И только морщины выдают, что он уже не так уж и молод.

В общем — человек-стереотип "классический лидер".

А что, если... Да нет же, я же не идиот... Хотя...

Кстати, все это время фюрер пристально разглядывал меня.

— О-о-о, — наконец протянул он. — Рука из стали?

— Это случилось во время Гражданской войны на востоке. — Я постарался придать голосу отзвук сдерживаемой печали. Мне-то самому мои рука и нога зело нравились — требуют минимального ухода, при том, что намного повышают мои физические характеристики...

— Да, — прикрыл глаз Кинг Брэдли. — Мы сильно замарали свои руки в Ишваре. Впрочем, оставим это. Давайте начнем последний экзамен.

— У тебя есть мел? — вдруг обратился ко мне слева солдат. Я оценивающе посмотрел на него, и решился:

— Нет, мне это не нужно.

Я сложил руки перед собой, и двинул по ним энергию. Я вообще только недавно стал замечать, что алхимия все же использует какую-то аккумулированную в человеке силу для начала реакции, отличную от движения Ки. И постепенно подбирался к управлению этой силой.

В воздухе, стоило мне сложить руки, раздался хрустальный звон.

Потом я, не двигая здоровую руку, совершил железной ладонью движение, будто собирал что-то из-за спины... и метнулся к Верховному Главнокомандующему.

Так мы и застыли — фюрер с поднятой в останавливающем жесте рукой на уровне пояса, четверо моих конвоиров, наставивших на меня проворно вынутые из кобур пистолеты, я, с невозмутимым лицом... И сверкнувшая гранями глефа-копье в моих руках, сделанная из прозрачнейшего льда, в миллиметре от шеи Брэдли. На самом деле, если бы не бликующий на гранях свет — вряд ли ее можно было бы увидеть...

И, казалось бы, больше ничего... Но я, почти на пределе восприятия моего модифицированного тела увидел блеск шпаги Кинга Брэдли. Фюрер оказался ох как не прост.

— Это... впечатляет. — Наконец проговорил он. В его голосе, кстати, читалось только одобрение моим действиям. Я даже решился на маленькую шутку:

— Оказывается, убить большого начальника так просто!.. Видимо, теперь ЦПА придется придумывать какой-нибудь другой экзамен... — протянул я, убирая от его кадыка острие своей глефы.

Фюрер моргнул — или же подмигнул мне, и заметил:

— Вижу, кишка у тебя не тонка, — и, развернувшись к выходу, продолжил: — Но ты еще не знаешь, как велик этот мир! Хорошо. Ты прошел экзамен, юный алхимик!

С этими словами он ушел.

Я аккуратно отломил верхушку древка — как раз по срезу, сделанному фюрером. Хм, если бы не материал, я бы сейчас был обезоружен. Вот только лед нужно постоянно держать под действием низкой температуры, потому и срез мгновенно сморозился.

— Так что — я все сдал? — вопросил я наконец пространство.

* * *

— Эдвард!.. Эдвард!

— А? Да, простите...

— Ладно. Вот, смотри — это твои серебряные часы. Они будут служить твоим удостоверением. А здесь, — рядом с деревянной шкатулкой, выстланной лиловым бархатом, лег пакет с бумагами, — приказ фюрера о присвоении тебе звания государственного алхимика.

Я взял в руки и вскрыл пакет. Там оказалось всего три листа — плотный, с тиснением, "Сертификат государственного алхимика", и два листочка логотипами Банка Аместриса. Сначала о простом: первый листочек являлся договором с Правительством о предоставлении ежегодного исследовательского фонда в размере кучи денег, а второй был стандартным договором офицера Армии с банком о беспроцентном хранении этих средств.

Сертификат гласил следующее:

"Сертификат.

Этот официальный документ свидетельствует, что народ Аместриса, в лице Верховного Главнокомандующего присваивает кодовое имя "Цельнометаллический" Эдварду Элрику во имя фюрера Кинга Брэдли.

Государственный алхимик обязан подчиняться приказам и распоряжениям Армии.

Аттестационный экзамен должен быть пройден единожды, каждый год. Если государственный алхимик не демонстрирует свой прогресс в процессе экзаменации, он должен быть отстранен от института государственных алхимиков.

Государственным алхимикам присваивается право распоряжаться предоставленным исследовательским фондом по своему усмотрению, право получать неограниченный доступ к классифицированным документам, право посещать государственные владения, и ранг эквивалентный званию майора.

Подпись: Кинг Брэдли"

Вот такой вот документ. Маленькая власть.

Я поставил подписи, где это требовалось. Вот к этому я был готов — целый месяц привыкал расписываться чужой, а не своей собственной подписью. Хотя, учитывая одинаковые имена, по большей части они были схожи.

Кстати, забыл пояснить. Сейчас я находился в Восточном Штабе, в кабинете полковника Роя Мустанга, а внезапный наплыв воспоминаний застал меня как раз когда он начал свою речь.

— Отличное имя! — заметил я, возвращая документы Мустангу. А потом взял в руки собственно удостоверение. Тяжелые и действительно серебряные часы. На крышке выбит знак государственных алхимиков — герб страны, дракон, будто атом, окруженный двумя ромбами — вертикальным и горизонтальным, и двумя оливковыми ветвями подобно нашей эмблеме ООН. Вверху, между концами ветвей соединяя их, был выбит мой личный номер: "1359". Над номером находился шарнир крышки и крепление для толстой цепочки. Ага, а еще это наверняка...

Я нажал на кнопку, находящуюся в основании кольца, и крышка открылась. Внутри был собственно циферблат с римскими — откуда они здесь? — цифрами, а также часовой, минутной и секундной стрелками.

— Насмотрелся? А теперь к делу. Твоим первым заданием будет это, — он толкнул ко мне папку с бумагами. — Тебе предписывается провести инспекцию шахты в Юзвелле. Главной задачей будет проверить рудные месторождения — ты же в них разбираешься, да?

— Так точно, — я попытался придать себе вид мальчишки, играющего в армию.

— Тогда отправляйся не медля. Твои вещи подождут тебя здесь, в хранилище — ты ведь не собирался тащить всю эту гору хлама с собой?

— Никак нет, полковник.

— Ладно, свободен. Да, твой поезд отбывает через десять минут.

Я развернулся и двинулся к выходу. Стоп, поезд отбывает когда?!

* * *

Чу-чух, чу-чух... Чу-чух, чу-чух...

Э-эх, как же скучно в поезде! Ни тебе ноутбука, ни самого завалящего плеера! Все, вырасту — буду продвигать медиа-культуру — на деньги государства, кстати.

За окном тянутся холмы, поля, рощи. Через пятнадцать минут — остановка в деревушке Кэмерон — долить воды в паровоз — а затем по виадуку через озеро, до самого Юзвелла.

Сидел я, кстати, в обычном вагоне — вагон с купе был забронирован полностью едущим в расположение Восточной Армии генерал-лейтенантом Хакуро и его охраной.

Э-эх... Скучно!.. Поспать что ли?

Проснулся я очень необычным образом — в меня ткнули дулом пистолета:

— Эй ты, пацан! Ты не знаешь, чего тебя этот так испугался?

Спрашивающим был молодой человек в костюме, черных очках и низко надвинутой шляпе. А указывал он на связанного бессознательного мужчину с пепельно-серыми короткими волосами.

— Нет.

— Ладно. Кстати, не вздумай что-нибудь выкинуть — мы захватили состав.

Мы?.. Какие такие "мы"?

Я окинул быстрым взглядом вагон. Ага, понятно!.. "Их" всего двое — оба в костюмах, один тыкал в меня пистолетом, второй — держит седого. Все остальные пассажиры со страхом на них смотрят. И все "они" в пределах досягаемости — как неосмотрительно!..

— Да, конечно! — я лежа изобразил поклон, сложив руки перед собой. — Вот только не стоит торопить события...

И я резко хлопнул ладонью по дереву скамьи, на которой столь удобно разлегся. Из спинки тут же, в сопровождении разрядов преобразования выстрелили быстро растущие побеги, и уже спустя секунду оба грабителя оказались надежно зафиксированы. Забираем из безвольных, пережатых побегами, рук пистолеты. И наступает самое время расспросить этого седого о том, что тут творится...

Я одной рукой — стальной — поднял его с пола и разместил на сиденье, а затем, опять хлопнув в ладоши, положил руку ему на лоб. Все, через пару секунд он очнется. А пока — толпа.

— Граждане пассажиры, все под контролем! — я развернулся к вскочившим со своих мест людям, и показал серебряные часы. — Я представитель Армии и государственный алхимик. Прошу вас сохранять спокойствие, — судорожные кивки были мне ответом.

— А теперь вы, — я повернулся к седому, чья энергия Ки уже вернулась к своему обычному течению. — Вставайте, я знаю, что вы очнулись!

— Я впечатлен, — поняв, что раскрыт, проговорил человек. — Кто ты такой?

— Я — обычный алхимик, а вот вы — кто?

— Меня зовут Фарман. Прапорщик Фарман.

— Военный? — я, наконец, сел на противоположное сидение и немного сбросил напряжение. — Не очень то вы на него похожи...

— На то есть причины, — он склонился ближе, и тихо прошептал: — В первом вагоне — генерал-лейтенант Хакуро, а мы — его... тайная охрана. Вот только, похоже, мы все-таки проморгали захват...

— Значит вот зачем здесь эти люди! Хм, не очень-то это правильно — вмешивать в эти дела гражданских. Вот что. Вы сейчас пойдете по низу, а я проберусь к первому вагону по крыше. Думаю, что вашим коллегам алхимик не помешает.

— А как я?..

— Сейчас. Лягте на сидение, и не дергайтесь.

Так, теперь мне нужно... Ага, как Изар тогда! Экстрагировать из дерева углерод, и сплести карбоновые доспехи. Ага... Хм-м... А этот вектор лучше сюда...

Начали! Я хлопнул, и положил руки на спинку скамьи, на которой расположился Фарман. И в сопровождении ярких разрядов реакции, спинка стала опускаться на него, подобно крышке. Секунда — и его уже накрыло. Еще одна — и из влажной трухи с пола встает человек в черном блестящем доспехе со шлемом, один в один с нынешним телом Альфонса. Ну да, это единственные доспехи, которые я, по понятным причинам, знаю досконально.

— Как вам?

— Эт-то... — гулко прохрипел он, — это поразительно!

— Да. Как я понял, у террористов только мелкокалиберное оружие? Ну, тогда вы в полной безопасности. Вперед?

— Да, пойдем.

* * *

Черт, а на крыше ветер! Просто таки сбивает с ног. Вот бы мне сейчас магнитные ботинки... Хм... Есть идея... Надо спуститься обратно на площадку между вагонами.

Спустившись, я, в который уже раз за сегодня, сложил руки перед собой, а потом обхватил здоровой рукой запястье автопротеза и потянул. Затрещали разряды, а из металла стал потихоньку всплывать резервный генератор — маленькая светящаяся голубым линза. Поскреб ее поверхность чуть-чуть, а потом снял ботинок с железной ноги, и приложил ее к ступне. Все, теперь генератор внутри, а стертый кусочек гравировки обеспечит мощное магнитное поле. Вот только как мне им управлять? Может, один из нервопроводов? Ох, Уинри меня убьет!

Я выдернул провод из сустава большого пальца, и наскоро присоединил его к контактам, предназначенным для кнопки на запястье.

Проверка... все работает, кроме большого пальца, естественно. Ну, теперь вперед.

Бум-так, бум-так, бум-так — бежал я. Впрочем, бежал недолго — когда я перепрыгивал промежуток между пятым и шестым с хвоста вагонами, я был остановлен отчетливым "Пс!", раздавшимся снизу. А это кто тут такой таинственный?

— Подполковник Хьюз?

— Эдвард Элрик? — удивились мы хором.

— Что вы здесь... А, впрочем, понятно. Охраняете Хакуро.

— Да. А ты откуда знаешь?

— Ваш человек... Фарман, так? Он рассказал.

— Хм. Ладно, помощь ловкого парня и грамотного алхимика мне не помешает. Давай, идем к паровозу.

И вот мы на крыше паровоза.

— Ты отвлечешь их, а я заберусь внутрь. Там, — он осторожно, через край, заглянул в окно, — двое противников.

— Понял.

Я примерился, как лучше выполнить задуманное, а потом просто плюнул на все, и постучал по краю окна. Раздался отчетливый звон удара металла о металл.

— Что там? — послышался приглушенный вопрос, а Хъюз уже проскользнул в вагон с противоположной стороны. Пора и мне...

Появился я как нельзя кстати. Один из захватчиков валялся на полу, сжимая руку, пронзенную метательным кинжалом, а второй, с автоматом, как раз повернулся к подполковнику. Но сделать ничего не успел — точный удар железным коленом в основание черепа повалил его на пол. Два дюжих кочегара тут же мощными ударами отправили террористов в нокаут.

— Они в смежном вагоне, — произнес один из них. — Их там трое и главарь — некто Балдо.

— Я знаю его, — Хъюз присел, и занялся связыванием противников их же поясами. — Он предводитель экстремистов — "Синяя рота", так они себя кличут. Так, Эд, проверь, можно ли добраться до заложников по крыше.

— Хорошо.

Я открыл дверь паровоза, и взялся за лестницу, которая вела наверх цистерны с водой. Оттуда как раз было удобно перебраться на крышу вагона.

М-да. Не один я решил проверить крышу. Стоило мне показаться, как в меня тут же выстрелил из винтовки массивный бритоголовый мужик, высунувшийся из люка на крыше вагона. Я еле успел спрятать голову. Так-так...

— Ты в порядке? — тут же высунулся из двери Хъюз.

Я кивнул, и резко высунулся опять, вытянув вперед автопротез. И в этот раз я был быстрее — кончики железных пальцев и врага на краткое мгновение соединила ослепительная белая ломаная линия, и затем раздался звук упавшего тела. Хм, надеюсь, я его не убил — хотя и мог, таким-то разрядом.

— Как круто!.. — раздалось из-за спины.

Да-да, конечно. Вот только надо проникнуть внутрь — а там оставшиеся террористы уж точно начеку. Чем бы их неотвратимо отвлечь...

Я окончательно забрался на цистерну с водой, и встал в полный рост.

Ну конечно! Вода! При полной безвредности жутко мешает, да еще и обезвреживает огнестрельное оружие. Так, значит, мне нужна труба...

Уже через десяток секунд труба соединила цистерну и дверь в вагон, а еще спустя некоторое время после крика "Заложники, держитесь за что-нибудь!" — туда была пущена вода.

На ликвидацию последствий пришлось еще полминуты — за это время мимо меня пробежал Хъюз и ловко залез в открытое окно одного из купе. Я же решил просто посмотреть, чем все кончится, и потому полез к люку на крыше вагона.

Уже когда я почти добрался, до меня донеслась очередь из чего-то мелкокалиберного, и я поспешил к проему. В общем-то, как нельзя вовремя.

Застал я следующую картину — крупный, чем-то похожий на медведя мужик в коричневом плаще с повязкой на правом глазу целился из встроенной в автопротез левой руки спаренной "трещотки" в полуоткрытую дверь того самого купе, в которое проник Хъюз. Черт, подполковнику явно не помешает помощь! Но что я могу... Ага!

И из потолка над главарем вниз "капнул" стальной шар, прямо ему на голову. Балдо — а это был, судя по всему, он — тут же с невнятным хрипом упал на пол и потерял сознание.

— Подполковник?

— Можешь спускаться, Эдвард, больше здесь врагов нет! — Ответ не заставил себя ждать.

Я спрыгнул на пол вагона, и заглянул в купе. Хъюз лежал навзничь с искаженным болью лицом, и зажимал правое плечо.

— Ну-ка! — я усадил его на сиденье. — Освободите-ка мне плечо! Будем вас лечить.

— Но алхимия же не может...

— Наука не стоит на месте, а у меня был хороший учитель, поэтому... — Я положил руки на открывшуюся мне рану, и стал с некоторым удовлетворением наблюдать, как из глубины наружу плоть постепенно зарастает. Все это, как и любое использование алхимической энергии или Ки, сопровождалось голубоватыми разрядами и электрическим шелестом.

— Удивительно! — глаза военного были "по пять копеек" когда он стал разминать плечо и не почувствовал никакого стеснения, будто раны и не было.

— Есть многое на свете, друг Горацио...

— Какой-такой Горацио? — Хъюз на мгновение оторвался от процесса разоружения и связывания Балдо.

— Не берите в голову. Лучше пойдемте, проверим заложников.

* * *

Заложники — сам Хакуро, подтянутый седой мужчина, его жена и двое детей, мальчик и девочка — оказались почти в порядке. Нам только пришлось развязать двоих оглушенных охранников, оставленных захватчиками на полу, да еще я унял кровь из простреленного уха генерала.

А буквально через пару секунд в коридоре раздались тяжелые шаги, и в купе заглянул Фарман в доспехе. Было видно, что ему неплохо досталось — поверхность нагрудника вся была в мелких выбоинах и царапинах, а в месте стыка наплечника и наплечного щитка осталась засохшая кровь.

Только завидев подполковника, он вытянулся во фрунт:

— Докладывает прапорщик Фарман! Все криминальные элементы, рассеянные по составу, успешно обезврежены!

— Вольно. Кстати, откуда на вас это... снаряжение?

— Доспехи предоставлены мне государственным алхимиком Эдвардом Элриком, — браво отрапортовал Фарман.

Хъюз опять странно посмотрел на меня, и пробормотал:

— Удивительно... Хотя я, кажется, это говорил...

* * *

И вот, я стоял у подножия лестницы ведущей с перрона станции городка Юзвелл. Стоял в совершеннейшей растерянности — по вполне понятным причинам никаких указателей для туристов вывешено не было, а лестница как таковая выходила чуть ли не в подворотню между каких-то зданий, жмущихся к огромной стене длинного ряда цехов и складов. Что и понятно — "железка" была предназначена для подхода грузовых поездов, и потому вела прямо к погрузочной зоне.

Но все-таки, куда мне отсюда идти? Комитета по встрече, как я понял, не будет — генерал Хакуро приказал гнать на полной скорости к полевому штабу Восточной Армии, дабы там допросить Балдо и наконец-таки прижать кучку мятежников под названием "Синяя рота", поэтому я появился на 6 часов раньше запланированного, но...

Додумать дальше мне не дала деревянная балка, устремившаяся мне в голову. Я, правда, легко увернулся благодаря своей скорости, но с мысли она меня сбила...

Вот кстати, про мою скорость. Высокая проводимость нервной ткани позволяла мне реагировать нереально быстро. Вот только кто бы знал, как много оказалось спрятано за этими простыми словами, и как долго мне пришлось к этому привыкать! Дело в том, что никакого разделения "на два режима" как в книжках не было. Я реагировал одинаково быстро всегда, и, поначалу, мой мозг был настолько перегружен информацией, что я пару раз зарабатывал сенсорный шок. Ведь быстрее работали как двигательные системы, так и рецепторы! Например, частота моего зрения, которую я замерил с помощью несложного механического устройства, теперь составляла 144 кадра в секунду. Заодно я получил улучшенное ночное зрение — я не знаю точно, какими алгоритмами оперировал мозг, но шестикратное повышение "скорости" зрения оказалось эквивалентно такому же увеличению количества улавливаемого света. Мой нос теперь посылал информацию в четыре раза чаще и интенсивнее чем я привык, обеспечивая пусть и не "собачий", но четкий и дискретный — когда все запахи чувствуются отдельно — нюх. Кожа реагировала даже на смещение воздушных масс, не говоря уже о прикосновении одежды. Я теперь мог слышать инфра— и ультразвук — ведь даже малейшие колебания ворсинок внутреннего уха теперь быстрее достигали слухового центра. И так во всем. Причем подсознание, еще не научившееся "сглаживать" всю эту лавину информации, жестоко било и по сознанию.

Потом я, конечно, притерпелся, затем привык, а после — вообще не представлял, как может быть по-другому — ведь мир заиграл для меня новыми красками. При всем при этом, все прошлые, заново "обработанные" мозгом воспоминания стали казаться мне неполными, серыми и плоскими.

Поэтому в том, что я увернулся от балки, увидев ее только на мгновение, не было ничего необычного. А вот виновник этого происшествия как раз таки необычным был.

На меня, широко раскрыв глаза, уставился чумазый мальчишка. Вся его одежда состояла из добротных, но поношенных и залатанных вещей — штанов с подтяжками, застирано-серой футболки и чуть великоватых кожаных сапог. Волосы его были растрепаны и припорошены бетонной крошкой, на щеке красовался пластырь, а в руках, защищенных рабочими перчатками, он нес ту самую злополучную балку.

Не успел я додумать последнюю мысль, как паренек отмер, и тут же затараторил:

— Вы турист, да? Откуда приехали? Почему — к нам? Где собираетесь остановиться?

И не успел я и слова вставить, как он закричал куда-то поверх моей головы:

— Па-ап! У нас гость!

— Чего, говоришь? — из-за края складской крыши вынырнул крупный плечистый мужчина с широкими плечами и открытым лицом.

— Гость! — проорал в ответ паренек. — Деньги транжирить приехал!

Деньги транжирить?

Отец паренька, тем временем, приветственно снял белую шахтерскую каску:

— Милости просим! Я — Халинг, хозяин местной гостиницы!

Гостиница, в которую привел меня оторвавшийся ради этого от своих дел хозяин, оказалась самой обыкновенной — бар-кафе на первом этаже и комнаты на втором. Впрочем, услышав цену проживания, я перестал считать это место обыкновенным.

— Двести тысяч? Да вы вообще понимаете, о чем говорите?

— Это единственная гостиница в нашем городе, мистер. И потому больше вы нигде себе жилья не найдете.

Блин. Но жить-то где-то надо! Впрочем, мой бюджет неограничен.

— Вы примете чек Банка Аместриса?

— Нет. У нас тут просто нет этого банка.

И тут облом. Что же мне... Хотя, это ведь шахтерский городок, так? Значит, дело выгорит...

— А если я окажу услуг на эти двести тысяч?

— Какого рода услуги?

— Я — алхимик. Могу... восстанавливать поломанные предметы. Просто я вижу, что ваш городок беден — поэтому должно быть много сломанных вещей, требующих ремонта. — При последних словах Халинг посмурнел лицом, но все же кивнул:

— Да, наш городок... небогат. Хорошо, я приму такую плату! Мари! Подготовь гостю комнату, пожалуйста!

* * *

Уже вечером, целая толпа народу собралась внизу, в обеденном зале. Все они были шахтерами, все только что вернулись из шахт, все они пили пиво, и все принесли с собой по паре гнутых или сломанных вещей. Я дал Халингу, оказавшемуся не только владельцем гостиницы, но и старшиной шахтеров, указание, чтобы каждый шахтер принес помимо частей сломанного предмета еще и кусочек материала места поломки. Потому, стоило мне появиться за специально составленными в углу столами, как передо мной рядом с аккуратно разложенными вещами, появилась груда кусочков металла, дерева и глины. Как я уже успел заметить, мне на починку приносили либо инструменты, либо домашнюю утварь.

С первой вещью — киркой с расколотым лезвием — я возился долго. Осторожничал, да к тому же, нерадивый шахтер не принес металла, чтобы "залечить" место поломки — потому пришлось чуть ли не менять состав металла для того, чтобы взятие материала из внутренней структуры не повлияло на прочность инструмента. Впрочем, такие сложные работы были единичными случаями — в основном вся работа была проще, хотя поначалу все равно шла медленно. Работал я с хлопком — при этом стараясь все же продлить мимолетные ощущения текущей энергии в руках. Занимался я этим не зря — даже это мимолетное чувство позволило мне для простейших формул пользоваться кружком, сложенным из пальцев, вместо "громоздкого" хлопка ладонями. Поэтому я пытался еще и еще.

В общем, работал я пол вечера. И с каждым восстановленным предметом я замечал, что работать мне становится все легче и легче. В конце концов, я даже решился на эксперимент — попытался "двинуть энергию" в сложенных руках не в одном направлении, а сразу в двух. И у меня, пусть и не сразу — но получилось! Что было очень странно, ведь я действовал только волей и мысленными образами, не особо рассчитывая на результат. И вдвойне странно, так как до сих пор единственным проявлением этого потока, которого мне удалось добиться, были волны фантомного покалывания от плеча к пальцам металлической руки, когда я складывал ладони. Но зато теперь я мог "зарядить" этим теоретическим потоком не одну руку, а сразу две, задействуя при этом сразу две различные преобразовательные формулы. Тут мне очень помогло ускоренное мышление — я успевал следить за ходом реакции в обеих. И кто бы мог подумать, что такая муторная и нетворческая работа может стать еще одним камешком в фундаменте моего могущества!

Шахтеры встречали каждую вспышку преобразования восхищенным гулом, и все было хорошо, пока...

— А что это за серебряные часы? — громко поинтересовался Кайл, тот самый мальчишка с балкой, сын Халинга.

Хм, впервые вижу, чтобы лица у людей застывали так резко.

— Серебряные часы? — он очень грозно нахмурил брови. — Мистер, вы так и не представились!

— Я — Эдвард Элрик, Цельнометаллический Алхимик...

— Прозвище? Так значит ты — государственный алхимик? Ты — военный?!

Зал недобро загудел.

— Я вообще-то здесь, чтобы проинспектировать шахты.

— Проинспектировать шахты?! Знаешь что, цепной армейский песик ... Выметайся-ка отсюда сам, а не то... Мы тебя сами... выметем.

"glava3">Глава 3. Армейский пес.

— Знаешь что, цепной армейский песик ... Выметайся-ка отсюда сам, а не то... Мы тебя сами... выметем.

Я оглядел хмурые и угрожающие лица шахтеров. М-да, они, похоже, даже не догадываются о силе алхимии. Я ведь могу превратить их всех в прах за секунды — теперь, когда мне доступно создание двух формул сразу, я могу расщеплять биологические компоненты "на лету"... но — кого тогда мне инспектировать?

Я так и представил, как отчитываюсь перед полковником о причинах исчезновения городка Юзвелл. "Вы знаете, там такие злобные лица у шахтеров были..."

В общем, я решил отступить. Но сначала...

— Не грози Южному централу, попивая сок сидя на диване... — мрачно пробормотал я по-русски, снимая обычную белую перчатку с железной руки. Меж пальцами тут же забегали яркие электрические дуги. Толпа отшатнулась. — Я уйду сам, только вещи заберу. Счастливо оставаться.

Во все той же напряженно-испуганной тишине я поднялся наверх, взял так и не разобранный чемодан, и, пройдя через зал, вышел на улицу. Дверь за моей спиной тут же захлопнулась, а из-за нее донесся шум бурного обсуждения — видимо, моей неоднозначной персоны.

Я отошел за угол, и уселся на край узкой веранды опоясывающей гостиницу. Откинулся на стоящий за моей спиной ящик — и практически задремал. А что мне оставалось делать? Ведь до моего "официального" приезда оставалось еще три с половиной часа... За это время дверь несколько раз открывалась и закрывалась — люди расходились по домам.

Но подремать мне не удалось — от входа в гостиницу раздался треск сломанного засова и женское восклицание "С дороги!", поэтому я поднялся к маленькому окошку, расположенному прямо у меня над головой. И вот что я увидел.

Дверь была распахнута настежь, а перед нею стояли четверо. Возглавлял группу невысокий человек в военной форме в чине лейтенанта, с надменно-брезгливым лицом, смешно остриженными волосами — так, что надо лбом торчал небольшой вихр-хохолок, узкими глазами, и усами-стрелками под носом к которому был прижат белоснежный платочек. Перед ним, чуть сбоку, стояла просто, но дорого — о чем говорили высокие, до середины бедра, сапоги из чьей-то чешуйчатой кожи — одетая девушка с безжалостным взглядом лиловых глаз, на шее которой висел странный амулет с какой-то формулой. За спиной лейтенанта возвышались двое рядовых: один широкий и массивный, а другой относительно худой, но жилистый.

Зал был полупуст — осталось всего с десяток шахтеров. Халинг сидел лицом к вошедшим, за столом, на некотором расстоянии, но так получилось явно не специально.

— Грязища у тебя тут в гостинице, Халинг. Впрочем, как и всегда, — тем временем начал лейтенант.

— Милости просим, господин лейтенант Йоки, в нашу грязную дыру, — сквозь зубы выплюнул тот.

— Не надо любезности, — отпарировал Йоки. — Я пришел по делу. Сдается мне, ты задержал уплату налогов, и это я обращаюсь не только к тебе — вы все, живущие в этом городе, должны мне!

— Простите, — попытался было ответить Халинг, — но мы так мало зарабатываем...

— Бездельничать надо меньше! — встряла девушка.

— Что ты сказала?! — все шахтеры вскочили, а один из них вышел вперед. — Да вы же сами понизили нам оплату! И подняли налоги!

— Лейтенанта Йоки прислали из столицы руководить этой шахтой — ему лучше знать, что делать!

— Заткнись! — совсем взбеленился шахтер. — Да мы вкалываем как проклятые! Это вы только тратите наши деньги, ты — на побрякушки, а он — на взятки для продвижения по службе!

— Так почему бы тебе не подкупить меня? — высказался лейтенант. — И я даже пойду тебе на встречу в этом случае — дам повышение, увеличу зарплату. Мир создан не для того, чтобы вам — тупым и черноногим — в нем вольготно жилось!

— Ах ты гад! Да ты сейчас получишь! — и этот самый шахтер ринулся вперед.

Йоки отшатнулся, а между ним и нападавшим встала девушка, и подняла руки ладонями друг к другу на уровень груди.

Шахтер застыл — он явно знал, что это значит и понимал, что его не ждет ничего хорошего.

Медальон на груди девушки засветился, а я... вдруг почувствовал что-то необыкновенное. Я почувствовал совершающуюся алхимию. Хм, может быть, зря я раньше пренебрегал рутинными тренировками, занимаясь все больше изобретательством и опытами? Ведь всего четыре часа работы — и вот я уже получаю второй бонус!

Тем временем уже зрительно я видел, как воздух под огромным давлением сгущается перед медальоном в очень плотный светящийся шарик, а потом — хлоп — и вырывается мощной, направленной, почти видимой горячей струей в застывшего беднягу-шахтера. Представляю себе его ощущения — опаляющий жар и сбивающий с ног сильнейший удар под дых.

Девушка расслабленно выдохнула.

Лейтенант положил ей на плечи свои руки, и тепло произнес:

— Умница, Лайла, — а потом холодно обратился к Халингу сотоварищи: — Вижу, слухи о том, что эта гостиница является прибежищем потенциальных мятежников, полностью подтвердились. Я просто вынужден тот час же закрыть ее. — Он сделал шаг вперед.

И вдруг из-за рядов ссутулившихся шахтеров вывернулся... Кайл.

— Мы тебе еще зададим! — запальчиво воскликнул он, кинув в лицо лейтенанту грязной тряпкой.

Все застыли.

— Глупый мальчишка! — вперед выбежал толстый бугай-военный и ударом в лицо отправил мальчика на пол.

— Пусть это послужит вам всем уроком, — одной рукой утирая лицо платочком, другой рукой лейтенант Йоки сделал знак жилистому. Тот вышел вперед и обнажил шпагу.

Та-ак, это уже переходит все рамки дозволенного!

С их стороны это наверняка выглядело так — выстрелившие из пола в сопровождении синих разрядов побеги резко оплели и обездвижили уже опускающего шпагу жилистого, а в стене, как раз рядом с тем окошком, в которое я смотрел, возник полуовальный проем с будто бы оплавленными краями, сквозь который я прошел внутрь. Для меня же все было так — я обездвижил жилистого и вошел в здание.

— Кто ты? — отмер Йоки.

— Мне сообщили, что вы здесь, лейтенант, — я, проигнорировав вопрос, прошел вперед, поигрывая серебряными часами в руке. — И я пришел поприветствовать вас.

— Вы... это же... вы должны были прибыть только через три часа!

— Обстоятельства, лейтенант. Так сложились обстоятельства.

А потом я услышал, как жилистый, уже отпущенный исчезнувшими побегами, тихо спросил у лейтенанта:

— Кто этот парень?

— Тупица! Это государственный алхимик из Столицы! Он подчиняется лично фюреру!

Жилистый вздрогнул, и постарался спрятаться за спину своего босса.

Кстати, только тут я заметил, что Лайла смотрит на меня огромными от удивления глазами. Ах да! Мне же всего четырнадцать, а — уже на госслужбе.

Лицо лейтенанта стало... заискивающе-униженным:

— Э-э-э... — тоненько протянул он, — Господин, я — Йоки, надзираю за этим городом. Что же привело вас в наше захолустье?

— Я приехал провести небольшую инспекцию.

— Инспекцию? — он всплеснул руками. — Надо было прямо со станции позвонить мне — я бы прислал сопровождающих! Прошу прощения, что вам пришлось искать ночлег в этой забегаловке! Вы, должно быть, устали с дороги? Прошу вас, давайте проследуем в мой особняк! — он буквально по полу стелился.

М-да...

— Хорошо. — Я хлопнул в ладоши, и приложил руку к стенке.

И провожаемые злобными взглядами мы покинули стены такой негостеприимной гостиницы, оставив шахтеров наблюдать, как зарастает дырка в стене.

* * *

Домом оказался огромный особняк, поначалу принятый мною за загородную резиденцию какой-нибудь шишки из столицы. Но нет — это был всего лишь "скромный дом" лейтенанта Йоки Дуфа. М-да.

Конечно же, первым делом лейтенант предложил мне поужинать, оставив заботы о моем багаже прислуге.

Да-а... Бордовые ковры. Беленые стены. Начищенные бронзовые плинтусы и обрамления стекольных рам. В нишах и на выступающих поверхностях геометрически правильные параллельные линии, квадратные и прямоугольные рамки из бронзы — этакий минималистический классицизм. Картины, вазы, дорогие хрустальные плафоны стенных светильников... Хм, у архитектора был вкус!

Сам поздний ужин был роскошно сервирован на двух персон — что характерно, места оказались на противоположных концах длинного стола, крытого белой шелковой скатертью. За ужином прислуживали аж три служанки, одной из которых оказалась та самая девушка-алхимик — Лайза или Лайла, по-моему.

— Для меня честь принимать у себя в доме государственного алхимика, — лейтенант начал светскую беседу после первой перемены блюд. — О, да! У нас тут тоже есть весьма талантливый алхимик! Лайла, покажи свое мастерство.

— Хорошо! — ответила стоявшая сейчас рядом со мной девушка, меняя мою тарелку с остатками по-ресторанному мизерной порции галантина из утки на точно такую же маленькую тарелку чего-то сырного вроде раклета.

— Нет, не надо, — разобравшись с тем, что собой представляет поданное блюдо, остановил я девушку. — Я уже имел удовольствие видеть. Ты под высоким давлением сжижаешь воздух в маленький шар, а потом просто убирашь давление с одного из направлений. Таким образом получается горячая высокоскоростная струя газа, вырывающаяся в выбранном направлении и создающая плотную ударную волну. Вспышка же объясняется высокой температурой адиабатического сжатия.

— И вы все это поняли, взглянув лишь один раз? — расширил глаза Йоки.

Девушка же посмотрела на меня с восхищением, и заявила:

— Да, вы правы. Как бы я хотела добиться звания государственного алхимика! Такого, как вы, господин Эдвард.

— Как я? — хм, для этого тебе придется работать как проклятой с пяти лет, потом, в попытке воскресить свою мать потерять душу, заменить ее на чужую из другого мира, да еще и, образно выражаясь, выбить из Бога огромный пласт знаний, над которым потом работать еще необозримое время.

— Да! Я мечтаю стать алхимиком на службе у государства.

Да ладно — ты хочешь быть убийцей с лицензией на самые отвратительные способы убийства?

Но я не успел выразить эту свою мысль — лейтенант расценил мою задумчивость по-своему, и произнес:

— Все же, я прошу вас — угощайтесь! Или вам не пришлись по вкусу наши скромные деревенские кушанья?

— У вас отличная еда, лейтенант. Несмотря на то, что город в упадке...

— О, мне так неловко за то, что вы увидели! Но в последнее время сбор налогов не очень гладко, и в бюджете просто нет денег на благоустройство! Более того, в городе живет немало грубиянов и невеж, вроде тех, кого вы видели.

— Значит, они не выплачивают налоги, но, тем не менее, отстаивают свои права?

— Вы очень проницательны, господин Эдвард.

— На простейшем уровне мироздание описывается простейшими принципами. Ведь вы согласны, что не бывает прав без обязанностей?

— Да-да, — довольно покивал Йоки. — Значит, вы примете мой скромный дар? Раз он согласуется с логикой мироздания... Лайла!

Девушка поставила передо мной небольшой поднос с мешочком... чего-то. Я прямо под столом сложил большой и указательный пальцы в круг, и, приложив их к столу прямо под мешочком узнал, что внутри инвестиционные золотые монеты Банка Аместриса. Как же я их узнал? А их может узнать любой алхимик — они делаются со специальной секретной присадкой, которая, несмотря на то, что сама по себе не распознается, позволяет точно дифференцировать банковское золото от любого другого с помощью алхимии.

— Это лишь дань уважения к вам. Прошу вас — примите!

— Эта... дань уважения ведь обычно называется как-то по-другому? — сыграл я дурачка.

— О нет! Это не взятка! Это — равноценный обмен. Прошу, напишите что-нибудь хорошее в своем отчете.

— Я подумаю об этом. Но, мне все же придется просто пройтись по шахтам... — А что такого? Деньги ведь на дороге не валяются! Более того, мне нужно анонимно копить собственный капитал на случай форс-мажора, и эти деньги станут его началом. К тому же, я уже придумал одну отличную схему... Бунтовщики, да?

— Конечно! Я знал, что вы меня правильно поймете, господин Эдвард!

* * *

После роскошного ужина меня по моей просьбе проводили в мои апартаменты — надо сказать, неплохие. Спальня, кабинет и отдельный санузел с большой ванной...

А-ах! Первым делом я, конечно же, смыл с себя дорожную грязь, а потом, спустив воду и наполнив ванную еще раз, блаженно развалился в горячей воде. Хорошо.

Но даже там я не стал надолго расслабляться, а приступил к делу. Сосредоточившись исключительно на молниях я, как показала мне Лайла, упустил непаханое поле других боевых возможностей алхимии. Например, изменения давления. Причем тут была возможность и косвенного и прямого применения силы. Правда, косвенное направление мне по размышлении понравилось больше, потому что смотреть на разлетающиеся черепные коробки, или, там, хлещущую из всех пор кровь — удовольствие ниже среднего. И поэтому, лежа в ванне, я пытался создать ту самую "режущую" струю воды... но ничего не выходило.

В качестве подопытных выступали фрукты, принесенные по моей просьбе служанкой, так вот, в половине случаев струя оказывалась недостаточно плотной и быстрой, просто откидывая их, в других — слишком плотной и быстрой, из-за чего она испарялась от трения о воздух. А чуть позже я, во время "стрельбы" — в качестве прицела я использовал сложенные "пистолетиком" пальцы — нечаянно уронил какую-то коробку с моющим средством. Потом я прочитал, что это абразив для чистки ванны, но пока... Взлетевшая в воздух пыль буквально втянулась в вырвавшуюся из области около пальца струю, а апельсин обзавелся аккуратной дырочкой прямо по центру.

Вот это номер. Но, это же решение моей проблемы!

Следующая струйка воды содержала в себе мелкие кристаллики метастабильного льда и с легкостью разрезала банан, оставив на стене за ним глубокую отметину. Так, раз потихоньку с этим разобрались — следует поиграться с воздухом.

В общем, методы работы с давлением в газах были мной отработаны — допустим, мой Круг Теплообмена создавал у моего тела область повышенного давления, за счет движения воздушных масс буквально вытесняя пламя на периферию. Минусом было увеличение длительности горения этого пламени — дополнительная подпитка, как-никак. Но, проводя взрывную реакцию, этим способом можно было совсем затушить огонь. Еще один пример — Боевая Аура, Печать, расположенная выше всех остальных на автопротезе — она вообще была предназначена для создания чередующегося повышенного и пониженного давления — таким образом, она меняла иссушенный моими ледяными преобразованиями воздух на свежий и влажный.

Поэтому, на отработку этого направления ушел всего лишь час. И, я, конечно же, не занимался глубоким погружением в тему, как это делают иные алхимики. Нет, благодаря полученным знаниям, которые мне еще осваивать и осваивать — как я узнал позже, предложение Бога все же содержало ловушку, ведь знания не могут быть просто получены — они могут быть лишь погружены в память в виде своеобразной библиотеки образов, которую необходимо методично осваивать, начиная с основ. Благо, память тела Эда уже содержала в себе фундаментальные знания, и, с барского божеского плеча, была именно отдана мне в уже освоенном виде. Так вот, благодаря этим самым знаниям я был алхимиком-универсалом, а учитывая "хлопающую алхимию" — единственным боевым алхимиком-универсалом. И потому глубокое погружение в любую тему мне было просто противопоказано.

И, напоследок, "на ночь" так сказать, я сел читать последний журнал исследований отца. Он оказался буквально откровением — в нем раскрывалось как с помощью несложного элемента и знака Связи из Рентандзюцу, заставлять алхимию работать на расстоянии, проводя энергию через любую поверхность. Смысл метода был в том, чтобы этот элемент формулы "рисовал" цепь из этих символов до точки совершения необходимой реакции. То есть, ты рисуешь формулу преобразования с дополнительным элементом, от нее проходит цепочка из символов и, вуаля — реакция совершается там, где закончилась цепочка. Нечто похожее я умел — например, я вырастил из дерева побеги под жилистым, которые его и спеленали. Но для этого мне пришлось найти конец той самой дощечки, на которой он стоял, поэтому, если разбираться в тонкостях — это не было алхимией на расстоянии. А вот описываемому методу была не страшна даже граница сред — цепочка могла спокойно перейти, например, с земли на воду и продолжиться там.

Впрочем, поспать мне не довелось, ведь стоило мне заснуть, как я тут же был разбужен грохотом, донесшимся со стороны города. Вот черт, что это еще такое? Из моего окна открывалась отличная панорама города, поэтому я почти сразу сумел удовлетворить свое любопытство — в одном месте над крышами домов поднимался огромный столб пыли. Да неужели...

Я точно запомнил место, и спокойно завалился досыпать. Ведь, судя по тому, что не гудит общая тревога, к шахтам и землетрясениям это не имеет никакого отношения, а значит — подождет до утра.

* * *

Утром, позавтракав в своих комнатах и быстро одевшись, я сразу же направился в сторону места ночного происшествия. И застал там кучу обломков досок, балок и прочего строительного мусора — на месте, где стояла гостиница Халинга. Хм, уж не Лайла ли постаралась?..

Вокруг толпились жители соседних домов, хозяин и хозяйка — жена Халинга — потеряно сидели у наспех сколоченного ложа, представлявшего собой раму с натянутой на нее тканью. На этой импровизированной кровати лежал без сознания Кайл покрытый многочисленными синяками, ранами и с наспех замотанной какой-то тряпкой головой. Я сразу направился к ним.

Народ передо мной спешно расступался, склонив головы, но я своим чувством Ки улавливал их плохо скрываемую злобу. Благо, направлена она была не конкретно на меня, а на Армию в целом.

Стоило мне подойти к горюющей семье, как Халинг, заметивший мое появление, глухо проговорил:

— Ну что, песик, пришел полюбоваться вашей работой?

— Вообще-то нет. Как он?

— Плохо, — горько ответил он. — Наш местный врач сказал, что вряд ли выживет — ведь лекарств ни у нас ни у него нет. Но тебе-то что за дело?..

Я ничего не ответил, просто присел рядом и склонился над парнем. Так, Познание... Ага. Повреждены кожные покровы, несколько заноз попали в кровь и началось заражение... А, вот и самое неприятное — расколовшаяся кость черепа. Хм, это ему еще повезло — могло ведь и голову проломить, но нет — так, трещина...

— Отойдите! — и более не обращая на людей внимания, я возложил руки на тело мальчишки.

Да уж, такие вещи я делал впервые, и без проявившейся способности к "даблкасту" мне было бы гораздо сложнее. Ведь помимо поддерживания ускоренной регенерации, мне пришлось точечными воздействиями уничтожать как попавшие в кровь волокна дерева, так и сгустки зараженной крови, да к тому же импульсами стимулировать жировые клетки, дабы они расстались с запасенными веществами. Самым простым оказалось зарастить кость черепа — ведь кроме, собственно, заращения, эта операция не потребовала дополнительных действий, трещина оказалась "чистая", мозговое вещество — целым. И все время проведения процедур я, не забывая возносить хвалу местному Богу, сверялся с заложенным мне в голову образным справочником по анатомии. Он оказал невообразимую помощь, так как, в отличие от даже трехмерной компьютерной модели тела, был на порядки подробнее, и даже содержал чуть ли не ежедневную модель развития тела — на выбор женщины или мужчины — с младенчества и до смерти. Я, работая над модификацией себя любимого, даже подозревал что по ошибке — или точному расчету — ухватил кусочек божественного знания. Ведь кому, как не Богу знать, как устроены его творения?

В общем, в скором времени Кайл оказался как будто заново родившимся — в процессе лечения даже сам по себе начал рассасываться неправильно сросшиеся переломы двух пальцев левой руки и плохо зажившие связки на левой ноге, которые через пару-тройку лет начали бы мучить парня ноющими болями.

— Все, — я облегченно выдохнул, и сделал знак людям отпустить рвущегося ко мне Халинга. Впрочем, я не думал, что эти люди защищали мой покой — скорее, они не хотели, чтобы я сделал что-нибудь с их старшиной.

— Что ты с ним сделал! — подскочивший отец приподнял меня за грудки. Впрочем, получив по рукам слабеньким — на уровне электрошока-розыгрыша — разрядом быстро отпустил.

— Я вылечил твоего сына — он теперь совершенно здоров. Через пару минут он придет в себя.

Халинг воззрился на меня с удивлением, а потом опять помрачнел, и сказал:

— У нас нет денег на оплату твоих услуг.

— Это мы обговорим позже, — отмахнулся я. — А пока, есть кое-что другое, о чем я хочу с тобой переговорить.

* * *

В конце концов, старшина согласился. Тем более, как я с удивлением узнал, он имел образование в сфере управления и экономики — предыдущий владелец шахты, заприметив смышленого паренька, отправил его на учебу аж в Восточный город. Кстати, именно благодаря этим знаниям его гостиница успешно существовала.

А потом я устроил "инспекцию" шахт — на самом деле я искал залежи пирита или, хотя бы, серы. И мне сопутствовала удача — шахта оказалась вообще богатой на минералы. Правда, золота не обнаружилось, но множество других полезных ископаемых присутствовало. Эх, не был бы Йоки так занят своими махинациями — то знал бы, что сидит на "золотой" жиле. Впрочем, мне это только на руку.

В общем, этой же ночью я через окно покинул особняк и, с помощью формул Познания заняв позицию над самой большой залежью пирита, вытащил его на поверхность. Потом еще парой формул добавил золотого блеска и сформовал отличные слитки "золота дураков" с клеймом Банка Аместриса. Я не боялся за нарушение закона — сделанная в "слитках" для веса небольшая "закладка" выполнит еще одну функцию — вступив по команде во взаимодействие с веществом оболочки, оставит от "слитков" ненастоящего золота только неказистые обмылки, окончательно спрятав все концы в воду.

Переместив гору "слитков" в кабинет своих апартаментов, я завалился спать. Завтра предстоит много дел!..

Наутро я прямо за завтраком пригласил лейтенанта совершить некую сделку. Тот недоумевающе проследовал за мной. Остановились мы как раз перед дверью в кабинет моих апартаментов.

— Знаете, я хочу купить вашу шахту. Полностью — начиная от выработок и кончая инфраструктурой.

— Вы хотите?..

— Я неясно выразился?

— Нет, что вы! Но понимаете — это невозможно... Я не могу так просто продавать вверенное мне имущество — даже государственному алхимику!

— Правда? — я сокрушенно покачал головой, и развернулся, толкнув дверь в кабинет. — Очень жаль!

Я вошел в кабинет, и приглашающе поманил Йоки:

— А ведь у меня есть деньги...

Лейтенант уже явно не слушал — я просто таки видел золотой блеск в его глазах. И действительно — прямо на огромном письменном столе находился аккуратный параллелепипед, сложенный из десятков стандартных слитков "золота". Причем они рассыпали по комнате соблазнительные блики — не зря я вчера столько мучился, расставляя дополнительные источники света, которые лейтенант даже не заметил.

— Это же... золото!

— Да, — покивал я. — При обследовании шахты я нашел множество полезных для моих исследований полезных ископаемых. Поэтому мне хотелось бы располагать полной властью здесь... Надеюсь, этого хватит?

— Р-разум-меется, — похоже, от близости "золота" лейтенант потерял дар речи. Но он не был бы на своем посту, если бы не постарался "сохранить лицо" — Просто меня пугает мысль, что ради собственной выгоды я продаю государственное имущество, доверенное мне...

— Не беспокойтесь! Я составил документы так, что золото там никоим образом не упоминается — поэтому все будет в порядке, если вы не станете об этом болтать.

— Но все же...

— О! Я придумал! Самостоятельно напишите дарственную на мое имя! Тогда все это станет вашим, лейтенант Йоки Дуф!

Составление документа не заняло много времени — тем более, для пущего эффекта я предложил составить договор на месте — пока эффект "золота" не прошел. И спустя буквально минуту я стал счастливым владельцем шахты и прилегающих территорий, включая город.

Кстати, по этому направлению в государстве все еще сохранялись пережитки феодальной системы — владелец земли был ее действительным владельцем, и единственной его повинностью перед государством был так называемый "владетельный налог", составляющий 20% от взимаемых с населения сборов. Довольно гуманно — если учитывать, что Юзвелл, как приграничный город, еще и имел некие налоговые льготы.

Правда, владельцем я оставаться собирался недолго — мне это было просто невыгодно. Более того, мое имя вообще больше не будет фигурировать в документах. Владельцем шестидесяти процентов доходов шахты будет Халинг, он же станет управляющим шахтами. А сорок процентов акций будет держать некий анонимный инвестор, на которого будет заведен отдельный счет в банке с чековой книжкой "на предъявителя".

Естественно, что этим самым анонимным инвестором буду я — помните, я говорил о сколачивании капитала на стороне? Вот то-то и оно. А в предприятие я вложу те самые деньги, которые получил от лейтенанта.

В общем, пока Йоки не одумался, я поспешил покинуть особняк. Все вещи я перенес в город еще вчера ночью, оставив в восстановленной моими силами гостинице. Мне требовалось лишь завершить начатое — составить второй документ, о том что я, как армейское должностное лицо, назначаю Халинга управляющим шахтой вместо "утратившего доверие" лейтенанта Йоки — и все будет готово.

* * *

Я стоял на крыльце восстановленной гостиницы Халинга в окружении повеселевших после обнародования последних событий шахтеров, когда на своей машине прикатил лейтенант. Прикатил он в сопровождении двух своих подручных и Лайлы.

А она-то что здесь забыла?

— Господин Эдвард! — вскричал Йоки, вываливаясь из автомобиля с охапкой желтовато-белесых обмылков. — Что все это значит? Золотые слитки, которыми вы мне заплатили, превратились в грязь!

— Какие такие золотые слитки? — сыграл я дурачка.

— Попрошу не придуриваться — я обменял сертификат на золотые слитки!

— Да? А мне казалось, что я получил сертификат в дар... Вот тут даже документ имеется, за вашей подписью!

— Это мошенничество!

— Ничего подобного. Это законная сделка!

— Сделка? — лейтенант выпрямился и махнул рукой девушке. — Лайла!

Та воздела руки к амулету с формулой. Опять волна, что ли?

Пока она непозволительно долго концентрировалась, я успел спрыгнуть с веранды на дорогу. Теперь мы стояли точно друг напротив друга.

И вот, наконец, волна воздуха двинулась в мою сторону. Впрочем, я даже не дернулся — Круг Теплообмена был давно активирован, и меня сейчас сверху овевал холодный чистый воздух с небес. А волна — волна была отброшена этим освежающим потоком.

— Тебе никогда не стать сколь-нибудь хорошим алхимиком, Лайла! Ты — бесталанная дура!

Ее лицо перекосилось, и в мою сторону полетела новая горячая волна... которая превратила в пар встречный поток холодного тумана. Замечу, что формировал я его раза этак в три быстрее, чем она.

Получив тем самым кратковременную завесу, я под ее прикрытием ринулся вперед. Впрочем, на полпути мою голову попыталось что-то раздавить... Но нанотехнологичный углепластиковый череп — прочная штуковина, и ничего, кроме легкого надавливания я не ощутил.

А потом — я подобрался вплотную, и железной рукой сорвал у нее с шеи медальон. Щелчок пальцами — я только сейчас додумался, что большой и указательный пальцы в конце щелчка смыкаются достаточно для простенькой реакции — и пар опал инеем.

— Я же говорил, — закончил я добивающей репликой, стоя над лежавшей в моих ногах девушкой. Ничего такого — испугавшись моего быстрого движения, она отшатнулась и, споткнувшись, упала. — Я вот сейчас смотрю на твой медальон, и вижу — Формула не очень-то хороша. Слишком громоздка и нестабильна, из-за чего тебе требуется так много времени на концентрирование воздуха. — Ответом мне было злобное зырканье.

Пока длилась наша небольшая дуэль — хотя "длилась" неподходящее слово, прошло от силы секунд десять — подручные лейтенанта оказались в кольце из могучих и злобных шахтеров. Сам лейтенант, стуча зубами от страха, хотел было смыться — но его тут же взяли под белы рученьки.

— Заприте его где-нибудь, а потом отправьте в ближайшее отделение полиции.

— Конечно, господин Эдвард.

Экие они теперь стали учтивые и приветливые!..

* * *

Стучат, стучат колеса!.. — на какой-то известный мотивчик пел про себя я. А что, скука — не клоун, сама по себе никого не развлечет!

Направлялся я в Резенбул. Отчет о проделанной работе я уже составил и отправил в Восточный штаб полковнику Мустангу армейской почтой, вкупе с распоряжением складу отправить мои вещи в почтовое отделение моего родного городка. Поэтому сразу по прибытии — военное подразделение почты работает практически мгновенно — я получу свои вещи и вернусь, наконец, из своего долгого путешествия... домой. Хм, а ведь я раньше не задумывался — но другого дома у меня здесь нет... Интересно, как там Альфонс? Хотя, он вроде бы разумный мальчик, так что все с ним хорошо.

Альфонс... Видимо, все же придется тащить его с собой. Потому что двухметровый стальной доспех — это внушительнее, чем парень в красном плаще. Да и гораздо удобнее будет — и Алу, и мне — если, когда я найду философский камень, он будет поблизости. Только надо будет что-нибудь придумать с его Кровавой Формулой...

Да, так и сделаю.

Глава 4. Еретик.

Дгбрынь...

Дгбрынь...

Дгбрынь — туг-дум...

Дгбрынь — туг-дум...

Дгбрынь...

Дгбрынь — туг-дум... БАЦ!

— Ай!

— Братик, ты сильно ушибся?

— Ничего, до свадьбы заживет, — ответил я, потирая правую часть затылка.

Мы двигались в автомобиле через пустыню, по широкой дороге, выложенной из больших бетонных плит. Плиты были пригнаны неплотно, потому каждые сколько-то времени несущаяся во весь опор машина подпрыгивала. Иногда, из-за неровности самих плит — не единожды. А сейчас я, заснувший было, удобно прислонившись к железному боку Альфонса, смачно вмазался в него головой на очередном прыжке. А такой сон хороший был! Надавать бы этому водятлу!..

С тех пор, как я занял место Эдварда Элрика, прошло два с половиной года. За это время много чего произошло — вследствие своей универсальности я занял в Восточной Армии Аместриса место кого-то вроде штатного "мага быстрого реагирования". Если где-то творилась какая-нибудь непонятная чертовщина, мой непосредственный начальник — Огненный Алхимик, полковник Рой Мустанг — посылал туда именно меня. И, несмотря на многие отрицательные моменты, я был ему благодарен — ведь таким образом я получал бесценный опыт, который в будущем поможет мне на равных стоять против алхимиков, прошедших через горнило войн. Сейчас я направлялся в Лиор — до Восточного Штаба дошли слухи, что тамошний отец-настоятель культа бога Лето совершает любопытные чудеса навроде воскрешения мертвых и создания вещей из воздуха. "If there is something strange in your neighborhood... Who you gonna call? Ed Elric!" — как говорится.

На этих заданиях я не научился только одному — убивать людей. Цитируя многих личностей, "Большая сила несет большую ответственность". Действительно, зачем мне убивать, если я могу гарантированно оглушать и обездвиживать? Поэтому все мое оружие было перенастроено с учетом этого принципа.

Теперь моя автоброня может считаться уникальным образцом искусства гравировки — я заменил цепи из разных Печатей одним многофункциональным Кругом. Ради этого я даже, забросив все разработки, занимался исключительно Рентандзюцу — в конце концов, оказалось, что то "движение энергии" во время совершения алхимии, я смог почувствовать только благодаря изучению этого направления искусства, точнее, благодаря медитациям, направленным на развитие Чувства Ки. Так что сейчас, благодаря постоянным тренировкам, я мог чувствовать ауры людей на десяток метров вокруг меня, или на сотню метров в конкретном направлении; чуть более полно управлять внутренней энергетикой для увеличения болевого порога, ловкости и выносливости; по желанию перенаправлять "прокрученную" через соединенные руки энергию в конкретные детали Печати на автопротезах.

Кстати, я узнал, что это не моя личная особенность — чем-то подобным алхимики занимались и сами по себе. Например, именно перенаправляя внутреннюю энергию внутри своей эрзац-Печати, Рой Мустанг определял, будет ли это взрыв, или поток огня, какого размера будет взрыв, и прочее. А майор Армстронг, с которым я был знаком как с экзаменатором, однажды показал фамильную "художественную алхимию" — формулы, выгравированные на его стальных перчатках-кастетах, позволяли мысленно задать форму преобразования элемента Земли — будь то каменный шип, трещина в поверхности, или статуя майора в полный рост.

Ладно, довольно мыслей... Я все еще хочу спа-ать!..

* * *

— Приехали! — к счастью, во второй раз разбудил меня не удар головой, а оклик водилы. И действительно — приехали.

Вообще, этот Лиор — странный город. Расположен прямо посреди пустыни, не является военным форпостом или транспортным узлом, что могло бы объяснить такое местоположение... Под и рядом с ним нет полезных ископаемых — и даже источники воды строителям, скорее всего, приходилось искать с трудом. Просто однажды люди взяли и построили город на ровном месте.

Тем не менее, город стоит, и даже процветает — в нем обретается культ бога Лето, вторая по величине после рассеявшихся в результате Гражданской войны по стране ишваритов, религиозная организация в Аместрисе.

Правда, сейчас меня занимало не геополитическое положение религиозной столицы летианцев в ряде других населенных пунктов с особым административным статусом (к каковым относились также Аквароя, Рашвелл, и руины Ишвара) а... бурчание голодного желудка. Да-да. Я не успел поесть перед отбытием нашего транспорта, и вот теперь мучался.

Впрочем, уже скоро я сидел за стойкой какой-то забегаловки, и сметал со стола лапшу, миска за миской. Два года самых разных неожиданностей приучили меня есть быстро и сразу впрок. Альфонс сидел рядом и со вполне понятной грустью смотрел на мои действия.

— Дети Господа, живущие на этой земле... — громко раздалось вдруг над нашими головами. Да так, что я подавился, а Ал поскочил, и — бух! — его железный шлем ударился об импровизированный навес.

Только у самой земли я успел поймать упавшее от удара... радио, из которого продолжало разноситься:

-... Молитесь, верьте, и вы будете спасены! Бог Солнца — Лето осветил наш Путь, и ведет нас к Спасению, через тернии тварного существования!..

— Кто это? — спросил я хозяина забегаловки, стоящего по ту сторону стойки — худощавого мужичка с большими раскосыми глазами и смешными мышастого цвета усами.

— Это наш отец-настоятель, Корнелло. Он недавно появился и принес нам новый Светоч Веры! С его помощью он исцеляет тяжелобольных и воскрешает мертвых!

— Не может быть! — я изобразил притворное удивление.

— Вы можете убедиться в этом прямо сейчас! После предваряющей проповеди по радио, отец Корнелло выходит на главную площадь, дабы лично провести полуденную мессу! Идемте, я провожу вас!

— А как же ваше заведение?..

— На площади будут все! А если вы имели в виду что-то нехорошее — знайте, среди верующих в Лето нет воров! — хозяин даже выпучил глаза от возмущения.

— Ладно-ладно. Идем, Ал?

— Да.

Через некоторое время я осознал, что проводник нам, в общем-то, и не нужен был — городок-то маленький, храм возвышается над всеми другими зданиями и хорошо виден, а главная площадь расположена именно перед ним. Кстати, на площади нас встретила стена спин — было похоже, что посмотреть на чудеса преподобного собрались все без исключения жители.

Недолго пометавшись перед загородившими весь обзор людьми в поисках хотя бы одной щели, я плюнул на это безнадежное дело, и взгромоздился, будто на ветку дерева, на отставленную в сторону руку Альфонса. Ему-то ничего — он веса моего даже не ощутит. И вообще, как мы узнали, его железное "тело" работает не так, как человеческое — оно либо способно что-то поднять, либо нет. Границей является 432 килограмма 700 грамм, и вес 432,8 для Ала уже совершенно неподъемен.

Закончив с размещением своего седалища на холодном железе, я обратил свой взгляд вперед.

На верхних ступенях широкой лестницы, на фоне белокаменного храма перед огромной статуей бога Лето стоял крупный, упитанный мужик, и что-то вещал. Но на его слова мне было наплевать — потому что на среднем пальце левой руки отца-настоятеля Корнелло заключенный в оправу небольшого колечка сиял... он. Философский Камень.

Да, мне еще нужно будет провести некоторые эксперименты, дабы удостовериться в его подлинности, но уже сейчас я мог сказать, что этот предмет, чем бы он ни был, позволяет нарушать некоторые правила алхимии. В частности, Правило Массы: "из некоторого количества моль вещества будет преобразовано то же количество моль вещества". Ну, то есть, сколько взял, столько и получил, с учетом атомной перестройки молекул, конечно. Но сейчас...

Этот человек наверху превратил один лепесток неизвестного мне цветка в большую стеклянную розу. И при этом не использовал в преобразовании окружающий воздух — мало того, что не прозвучало характерного хлопка, так еще и немногие алхимики вообще подозревали о подобной возможности. Более того, он нарушил и чисто формальное для человека из моего мира Правило Природы Вещества: "невозможно преобразование живого в неживое"!

— Ал, похоже, что это оно.

— Да, действительно. Его чудеса — это алхимия, но этот человек, он ведь нарушил основные правила преобразования. Эд, а что, если слухи о воскрешении мертвецов тоже окажутся правдой?

— Нет, маму мы пытаться воскрешать больше не будем. Но вот вернуть тебе тело — это, скорее всего, будет возможно.

— Тогда мы должны заполучить Камень.

— Да.

На самом деле, я не очень-то верил в успех дела. Нет, попробовать стоило, раз уж вожделенная цель оказалась так близко, но... А где, спрашивается, "война, битвы и вообще множество трудностей" обещанные богом? Ведь то, что произошло за эти два года, войной точно не назовешь. Да и трудности... были, конечно, мне однажды даже вдобавок к полному разрушению протеза чуть не отпилили вторую руку (за что я потом был символически бит гаечным ключом) но все же... в словах бога чувствовался масштаб, а то был просто результат моей самоуверенности.

Но, все же, Камень необходимо было заполучить.