Волки Севера

Евгений Кондратенко

Волки Севера

Пролог

В княжеских покоях было темно. Не потому, что на улице ночь, а потому, что свет причинял боль глазам князя, и окна завешивали плотной темной материей. Лютобор посмотрел на отца, печально вздохнул и вышел из покоев — князь был в беспамятстве. Впрочем, он не приходил в себя уже почти неделю, и волхвы печально качали головами — помочь князю они не могли. Задумавшись, княжич сам не заметил, как ноги привели его в оружейную. Это была не просто комната, где хранилось оружие и доспехи дружинников, нет — это был зал, в котором хранили оружие и доспехи правящих князей, предков Лютобора. Последнее время он часто сюда заходил, и смотрел обычно на один-единственный предмет. Меч. Простой артанский меч — длинный прямой клинок строгой формы, и рукоять, обмотанная обыкновенным кожаным ремешком. Ничем не примечательный меч. Но именно при взгляде на этот клинок перед глазами княжича мелькали картины бешеной рубки со степными кочевниками, боев в Таврике, завоевания Казарии и молниеносного рейда по Хаттии. Меч Святополка, который был образцом для своего внука. Настоящим князем, всю свою жизнь сражающимся за свою страну и свой народ, и погибшего от случайной стрелы, возвращаясь из очередного победоносного похода. А что сделал отец? Вместо того, чтобы пугать степняков набегами, отгородился от восточных степей цепью крепостей. Вместо того, чтобы добить вновь зашевелившуюся Казарию, попытался наладить с ней торговые связи. И, похоже, собирается умереть в постели, хотя мужчине, воину полагается принять смерть в бою. Тут княжич оборвал мысли — не стоит все же думать так об отце, он еще жив и вполне может поправиться. Коснувшись на прощание рукояти клинка, княжич вышел из оружейной. Пока отец болен, выполнять обязанности князя придется ему...

Кинан склонил голову перед неподвижно сидящим тсарем и сказал:

— Вы звали меня, старейший?

Глаза тсаря открылись, и он безжизненным тоном сказал:

— Да. Ты должен собрать всех наших воинов и отправится в набег на Артанию. Сожгите все, что сможете, и возьмите пленных, сколько сможете увести.

— Но...

— Не смей возражать! — голос тсаря стал гневен, но глаза оставались безжизненными.

— Слушаюсь, старейший, — и Кинан, склонившись, вышел из приемного покоя.

Покинув дворец, он длинно и замысловато выругался, чем весьма удивил своих подчиненных — гвардейцев из тсарской стражи. Но объяснять ничего не стал — никто не поверит, что тсар сошел с ума — это попросту невозможно. Так получилось, что после гибели старшего брата нынешнего тсаря власть пришлось взять Таиславу, который к тому времени стал верховным жрецом кимров — других прямых наследников тсарского рода не было. И теперь на троне был одновременно и военный, и духовный вождь. Властвовал он уже более пятидесяти лет, и всегда отличался благоразумием и заботой о народе кимров. И теперь он неожиданно приказывает атаковать самого сильного и надежного союзника кимров — это более чем подозрительно. Если бы Таислав был просто тсарем, можно было бы с ним поспорить. Но он еще и жрец, а это значит, что за каждым его словом стоят Боги, и ни один кимр не посмеет ослушаться верховного жреца.

Подумав, Кинан решил лично выполнить приказ тсаря — так, как он посчитает нужным. И уверенным шагом направился к стоянке кимрских родов, пришедших к городу для обмена товарами и починки снаряжения — своих стражей он на это дело брать не собирался — их дело — защищать тсаря, а не ходить в набеги.

Бреннан поторопил коня, услышав азартные крики преследователей, и вдруг заметил, что легконогая лошадка Мэррит отстает. Оглянувшись, он увидел, что девушка в растерянности оглядывается на их остановившихся спутников — лордов Аэрна и Берра. Подхватив лошадь девушки под уздцы, Бреннан пришпорил своего коня и крикнул:

— Поторопись! Они задержат гутонов — чтобы мы смогли уйти!

Время от времени он оглядывался на девушку, но она крепко держалась в седле, и больше не оглядывалась. Но Бреннан знал, что ее сердце осталось позади — там, где лорд Аэрн сейчас достает свой любимый клеймор, готовясь встретить приближающихся гутонских рыцарей.

Через некоторое время их догнал Берр. Он был один, и на вопросительный взгляд Бреннана отрицательно покачал головой. Да и сам Берр был ранен — кровь окрашивала его доспехи в красный свет.

— До моря не более получаса, — прохрипел Берр, — поторопитесь. Я лучше останусь... здесь. Может, будут еще преследователи...

— Мне бы тоже следовало остаться, — мрачно сказал Бреннан.

— Нет! — резко возразил Берр, — рано или поздно гутоны отвлекутся на свару с какими-нибудь соседями. Мы будем ждать. И воспользуемся моментом... И тогда нам снова понадобится король...

Отдав ему честь по традиции ютских воинов, Бреннан с тяжелым сердцем продолжил путь. И действительно, вскоре он увидел море — и стоящий у берега нордский драккар. Спрыгнув с коня, Бреннан помог спуститься Мерит, и осторожно коснулся пальцем щеки девушки, вытирая слезу.

— Мы вернемся, Мэррит. Обязательно вернемся, — твердо пообещал он.

Глава 1. Мирный набег

Степняки осадили коней, огласили окрестности дикими криками, дали дружный залп из луков, деловито развернули коней и без особой спешки направились прочь.

— И что это было? — возмущенно вопросил Горыня, — дурью ведь маются, бестолочи! Добрых полсотни шагов недолета!

Сотник был откровенно недоволен таким глупым разбазариванием стрел. Скрывая улыбку, Ярослав строго посмотрел на старого вояку и спросил:

— Если бы они опустошили колчаны, не допустив ни единого промаха, ты был бы счастлив?

Обдумывая ответ, сотник стянул с головы запыленный шлем, почесал растопыренной пятерней черную с проседью шевелюру, вернул шлем на законное место, основательно высморкался, плотно зажимая пальцами каждую ноздрю неоднократно ломаного носа, и только после этого заключил:

— И ты, княжич, тоже дурень! Ясно же, что степняки не воюют, а так — балуются. Неуважение нам, стало быть, показывают.

— Не кипятись, — спокойно сказал Ярослав, — Они просто не хотят боя. Считай, что в гости приглашают.

Горыня хмыкнул, сплюнул и безнадежно махнул рукой, выразив этим свое отношение к придурковатым степнякам, а заодно и к не шибко умному княжичу, который потащил в степь малую дружину из-за такой ерунды, как разорение трех пограничных деревушек. Да и разорение какое-то смешное, несерьезное.

Ярослав скомандовал движение, и сотня без спешки тронулась в путь. Высылать дозоры не было нужды — пыль от копыт коней степняков можно было рассмотреть, не покидая строя. Княжич догнал мрачного сотника и негромко сказал:

— Да и не простые степняки это, а кимры.

— Что в лоб, что по лбу, — отмахнулся Горыня, — как степняка не назови, он все равно останется диким разбойником и грабителем.

— Не скажи. Приходящие с востока степняки — дикари. А кимры — это нашего, артанского корня народ. Хотя с их точки зрения — это мы — их корня... Но суть в том, что некогда наш народ разделился, часть осела на земле, а часть осталась кочевниками.

— Всеслава наслушался, — осуждающе покачал головой сотник, — смотри, княжич, как бы эта заумь ученая из тебя всю воинскую науку не вытеснила!

Впрочем, Горыня возражал больше из природной ворчливости. Кроме того, князь лично поручил ему учить своего сына воинскому делу, поэтому появление у княжича второго учителя — волхва Всеслава — сотник первое время воспринимал как покушение на свою должность наставника. Сотник еще понимал полезность изучения языков тунгров и галатов, казар и прочих соседних народов — мало ли куда боги занесут, да и для допроса пленных знание языков зело полезно — но кроме того, волхв упорно вдалбливал княжичу знания о временах столь древних, что даже сами Боги наверняка уже позабыли, что тогда происходило в подлунном мире. Но теперь сотник даже гордился результатом их совместного с волхвом труда — выросший из нескладного, вечно встрепанного отрока мужчина обладал хищным, поджарым телом воина и светлой головой — к княжичу часто прислушивались более опытные воины. В принципе, это и не удивительно — союз двух правящих родов не мог дать совсем уж бестолкового плода. К тому же парень сильно напоминает своего деда — то же мощное сложение, грубое, словно вырубленное топором, лицо, русые волосы — только дед носил волосы до плеч, как подобает правителю, а внук стрижет их коротко, чтобы не мешали под шлемом. От матери княжичу достались разве что широкие скулы и переменчивые серо-голубые глаза...

— Не вытеснит, — усмехнулся Ярослав, — в моей голове знаниям не тесно.

Набег действительно был странным. Как сообщили укрывшиеся в лесах селяне, степняки нагрянули как гром среди ясного неба, но грабить и насиловать не спешили. Согнали народ на деревенскую площадь, выбрали десяток крепких мужиков и объявили, что избранным предоставят честь работать на благо степных Волков, а остальные могут уходить, и желательно поскорее, ибо деревню предадут огню. Народ подумал-подумал, да и разбежался. А кимры сожгли только старый овин, да пустили пал на деревенскую изгородь — та даже не загорелась толком, так, тлела себе потихоньку. Вернувшиеся селяне живо потушили пожары, озадаченно почесали в головах и послали гонца в ближайшую крепь. "Набегу" подверглись еще две деревушки, в которых все прошло по тому же сценарию. Вышедшая из крепи полусотня всадников спугнула степняков, они бросили пленных и умчались, а командир полусотни Добрыня отправил гонца в Арсу — доложить о своей великой победе.

Так уж вышло, что князь Велемир был в это время сильно нездоров, а старший княжич Лютобор лелеял свои планы завоевания мира и от гонца отмахнулся. Так что сообщение о набеге выслушал Ярослав, и сильно удивился — как это полсотни ополченцев сумели разогнать вчетверо превосходящего противника? И вообще — где жертвы и разрушения, обычные при набегах степняков? Услышав, что нападавшие называли себя "степными волками", княжич понял, что разбираться с делом придется самому. Не решившись беспокоить больного отца и сильно занятого старшего брата. Ярослав отправился в покои волхва Всеслава.

— То знак тебе, — подтвердил Всеслав, выслушав княжича, — у кимров, как и у нас, первый сын — наследник, второй — Волк, а остальные уже как Боги решат... Судя по тому, что твои родичи не пожелали просто поговорить, а пошли на такие сложности, в степи сильно неладно. Возможно, что-то случилось со старым хрычом, вождем их. Придется тебе, волчонок, проведать старика.

"Старым хрычом" Всеслав называл только одного человека — тсаря (а также и верховного жреца) кимров Таислава, что весьма веселило обоих, так как сам Всеслав был всего на пару лет моложе столетнего Таислава. Логично рассудив, что отправляться в гости без сопровождения будет несолидно, Ярослав велел готовить к походу малую дружину под руководством ворчливого сотника Горыни.

Кимры, конечно, кочевники, но город есть и у них. По причине отсутствия других городов он также является и столицей. Этот город носит гордое имя Город — кимры разумно рассудили, что не имеет смысла называть город как-то иначе, так как возможности перепутать его с каким-то другим городом нет даже у артанца (своих оседлых сородичей кимры искренне считали рассеянными, туповатыми и малохольными — кто еще смог бы обменять вольный ветер степи на толчею и смрад городов?). В нем и расположена ставка тсаря, где он каждый год обязательно проводит как минимум одну луну, решая накопившиеся вопросы, касающиеся благополучия всех племен кимров. Именно к этому городу и направлялся Ярослав, тихо надеясь, что тсар будет на месте, ибо искать его по всей степи — занятие крайне печальное по причине полной безнадежности.

Судя по охране, тсар был в городе. Перед воротами (а точнее, перед промежутком в низкой стене, больше походящей на земляной вал) выстроилась тсарская стража — металлические статуи, с головы до ног (причем до конских ног) затянутые в кольчуги, с чудовищно длинными копьями. На артанских дружинников стража смотрела без особой радости.

Глава 2. Степная дипломатия

— Бить али бечь? — вопросил Горыня.

Вопрос вполне жизненный — если бить, то это надо делать быстро, пользуясь тем, что кимры пока еще неподвижны. Артанские княжеские дружинники — воины не из худших, но остановить набравших скорость воинов тсарской стражи даже им было бы непросто. Не говоря уже о такой мелочи, как двойное превосходство кимров в численности. Впрочем, судя по клубам пыли слева и справа, вскоре упомянутое превосходство станет еще более существенным — очевидно, приближались конные лучники кимров, столь оригинально сопровождавшие артанцев всю дорогу до Города.

Знаком приказав дружинникам оставаться на месте, Ярослав направил коня к Городу. Одновременно ожила одна из статуй — страж направился навстречу княжичу. Когда расстояние между всадниками составило десять шагов, оба остановились и одновременно сняли шлемы.

— Я Кинан, темник тсарской стражи. Тсар велел никого не пускать в город, — равнодушно заявил страж.

Ярослав нахмурился — происходящее было неправильно, неестественно. Если бы кимры не хотели пускать гостей, они еще на границе Артании засыпали бы дружинников стрелами. А они ограничились вялой демонстрацией агрессивности. "Похоже на то, что они очень хотят пустить меня к тсарю, но не имеют на это права. Вот и чудят бедолаги. Но это еще не повод забыть про вежливость!"

— Я Ярослав, второй сын князя Велемира. Я пришел к Таиславу и не уйду, не повидав его, — спокойно заявил княжич.

— Тсар велел применить силу, — предупредил страж, с надеждой поглядывая на гостя.

— Ну, раз велел, применяй, — разрешил Ярослав, — только решим это один на один, без воинов. И без коней.

В конце концов, длинная, почти до пят, кольчуга кимра скорее мешает, чем помогает в пешем бою. Почему бы не воспользоваться скромным преимуществом?

Надев шлем, Ярослав спрыгнул с коня, шлепнул его по крупу, отгоняя, и потянул из ножен меч. Не какой-нибудь акинак, а настоящий восьмигранный артанский меч — широкий у основания и плавно сужающийся к острию. Смерив взглядом клинок, кимр в первый раз с начала беседы улыбнулся и заявил:

— Кузнецы кимров все равно лучше!

— Вот и проверим, — лаконично заметил Ярослав, приглашающе взмахнув мечом.

Кинан спешился, шепнул что-то на ухо покрытому кольчугой коню, и тот спокойно побрел обратно, к воротам. Страж обнажил традиционный кимрский изогнутый меч, секрет изготовления которых кимры охраняли надежнее, чем тсарскую семью. Полюбовавшись игрой света на булате, Ярослав подавил приступ зависти и мрачно подумал: "Зато у него центр тяжести в середине клинка — таким только с коня и рубить. Для фехтования наши мечи много удобнее, они быстрее и позволяют наносить колющие удары. Такой бы клинок из булата отковать — цены бы ему не было...". Желая в свою очередь позлить соперника, Ярослав небрежным движением руки заставил меч описать окружность — это несложно сделать, когда центр тяжести оружия близок к рукояти.

Страж счел ритуал вызова законченным и атаковал незамысловатым рубящим ударом. Княжич поймал изогнутый меч серединой клинка, попытался перевести движение в колющий выпад — безуспешно, наглый степняк просто отпрыгнул — и вновь простодушно крутанул меч перед собой. Кинан посмотрел на вращающийся стальной круг перед противником и несколько опечалился.