Информация относительно будущего произведения "ЧУЖОЙ МИР. Книга-1: ГОРОД ОБРЕЧЁННЫХ". Про попаданцев (ПИШЕТСЯ).
Если интересно — заходите, будет готово недели через две, может три.
Коротко о нём: Любителям крови — да хватит! Однако захлёбываться и упиваться чересчур уж не придётся!!!
Всё как всегда. Катаклизм. Целый город (с населением в 100.000) проваливается в жуткий мир Пустоши. Армия, МВД, МЧС объединяют свои усилия, но не по спасению людей, а себя и своих семей — закрываются на военной базе. При этом изымают из города продовольствие и медикаменты. Тем, кто не попал в число счастливчиков, приходится браться за оружие, чтобы выжить, поскольку на улицах города объявились обитатели чужого мира — твари. Да не просто хищные рептилии. Кто-то ещё водится среди них. И много опаснее.
Людям предстоит отстоять город (отдельные районы и кварталы) в схватке с ними не на жизнь, а на смерть!
Вопрос: что из этого выйдет, и кто выживет — затруднителен! Как попаданцам постичь чужой мир во всех его проявлениях...
25.03.2011
СЕРГЕЙ МИХОНОВ
УНИВЕРСАЛ
Книга-1
Проект "У"
ПРОЛОГ
Взвейтесь кострами синие ночи...
(строка из гимна пионеров)
Осознание действительности давалось тяжело. Человек, сидящий за столом, с трудом переваривал события недавнего времени. Он придумал метод, который восприняли в спецслужбах на ура, а затем...
Затем ему не нашлось места в собственном проекте. А как всё начиналось. Но... следовало забыть как дурной сон. Хотя кошмар продолжал твориться в действительности.
Он сидел в рабочем кабинете на даче закрытого типа, являющейся секретным объектом ничем не отличающимся от явки. И была провалена.
Со стороны проезжей части улицы до него донеслось шумы. К стоянке подъехало несколько машин — одна легковая, а вторая...
На парковке остановился микроавтобус с тонированными стёклами. Кто находился в там, что за пассажиры, человек в кабинете не сомневался. Это они — и за ним.
Вдруг вскочил. Опомнился. Нельзя ему сидеть сложа руки и ждать, когда на него набросятся...
Взгляд проследовал на огромный монитор, установленный на стене и разбитый на квадраты. Он видел всё, что творилось вокруг периметра дачи и даже внутри уже на территории.
Из микроавтобуса выскочили люди с чёрными масками на лицах и такого же точно окраса обмундирования с оружием наперевес.
— Ага, без них никуда, — ухмыльнулся глупо про себя человек. — Маски-шоу пожаловали...
В свою очередь затеял им устроить нечто в этом же роде. Его взгляд торопливо перекочевал на сейф-шкаф с документами. Это был его проект... всей жизни. Такое придумать, даже психу не под силу, а уж осуществить...
А почему бы и нет? Ведь тогда десяток лет назад...
Хотя чего там уж вспоминать. Всё пошло прахом. Значит, так тому и быть — документы в прах превратит и тогда его подопечных с самым лучшим спецом им никогда в жизни не заполучить. Пускай выясняют кто он, а сам им даже под пыткой не скажет. У него всё предусмотрено. Даже если за него никто и не вступиться, он сумеет выкрутиться. А если и нет...
Такова уж его незавидная участь. Одно определённо: тем, кто пожаловал к нему под покровом ночи, требуются документы на его "бойцов-учеников". А скорее мучеников. И первым из всех станет он — их учитель. А на деле главный мучитель.
Как же тяжело приходилось ему на первых порах, когда пришлось переступить ту грань, за которой нет возврата назад. Однако сделал это, так почему сейчас не поступит аналогичным образом? Ибо в ответе за тех, кого приручил. А иначе и не скажешь. Он — куратор и руководитель в одном лице проекта "У", значившимся за грифом большой секретности. И о нём знали единицы даже в силовом ведомстве подконтрольные президенту страны, а точнее премьеру и председателю правительства в одном лице.
Что же пошло не так — кто его подсидел — захотел нагреть руку на его учениках? Когда они...
Он не успел вспомнить их. Ему не дали и шанса. А он и не требовался ему. Пускай захватчики ворвались на территорию засекреченного объекта с непринуждённой лёгкостью, положив немногочисленную, но хорошо вышколенную охрану. Так ведь не убили — просто обезвредили. А вот с ним церемониться не станут. Хотя и попытаются взять живым и с документами...
Точно — он чуть не забыл про них. Кинулся к сейфу. Вскрыл и...
В этот момент те, кто напал столь стремительно на его людей, уже маячили на экране, передающего картинку с камеры наружного наблюдения у двери в кабинет. И она только с виду на первый поверхностный взгляд была неказиста, а на деле выполнена из сверхпрочного металла толщиной в кулак. Да и стены не пробить даже при наличии пластида.
Захватчики предприняли попытку и толку — всё без толку. Человек в кабинете усмехнулся про себя в глубине души, в то время как на лице у него застыл оскал. Он скалился.
Вот они — документы. Он первый добрался до них. Но толстых папок слишком много. Это не электронные носители. Как же их спалить? Требовался камин. И имелся у него в кабинете на данный "пожарный" случай. Да не дровяной. Подавался газ.
— Точно — газ... — усилился оскал на лице человека, превращаясь в маниакальную ухмылку.
Он одним махом покончит со всем и возможно всеми... неприятностями. Готовил себя к чему-то подобному — особенно в последнее время, подозревая: против него зреет заговор. А раскрыть ему его было проще простого. Он — сенс — человек, обладающий сверхспособностями, принятыми считать отклонениями от норм развития человеческого организма. Так что ему прочитать мысли оппонента и не обязательно того, кто стоит перед ним лицом к лицу, а в стороне — пара пустяков.
Халатность едва не привела его к погибели, но провалу — вне всякого сомнения. Он загубил проект всей жизни — сам вырыл себе яму, грозящую превратиться в могилу. И ладно бы только себе, а и тем за кого был в ответе.
Настал час расплаты. Пришло время платить по долгам. Он понимал: задолжал и немало. И также было немало людей в силовом ведомстве страны имевших на него зуб, поскольку выбил такие деньги под проект на долгие годы вперёд, какие никому даже в Кремле не снились в радужных мечтах. А что уже отмечать про банковские счета за рубежом и развитую систему сотрудников там же. Да везде...
Зависть... тупая людская зависть. Не стоил его проект её. Он даже готов был поделиться деньгами с кем угодно, лишь бы не загубили проект. И вроде бы ему уступили — поверили... точнее он тем, кто ныне с их указки подверг штурму его аналитический центр. А что же тренировочный лагерь и происходит там? Что же грозит его ученикам? Неужели...
За дверью прогремел взрыв направленного действия, заставивший содрогнуться стены и осыпаться тонким слоем нанесённую на них штукатурку. А вот стальной двери хоть бы хны. В неё надо из САУ бить и не 152-мм калибра, а минимум "Пиона". Хотя тут и самоходный миномёт "Тюльпан" не подойдёт. Всё разнесёт. А тем, кто ломился сюда, жертвы были ни к чему. Они и к стрельбе-то не стремились прибегать. Всё сделали тихо до последнего препятствия.
— Эй, Чуркин! Не будь дураком! Слышь... Иван...
— Я — Чуйкин! И Василий... — огрызнулся человек, не собираясь тратить время на никчемные переговоры, коими его стремился отвлечь командир спецназа.
Голос ему показался знаком. На это и был расчёт — потянет время.
— Хрен вам... — стал бросать папки, словно дрова в камин хозяин кабинета.
Дополнительно баррикадироваться не думал. Смысл — главное уничтожить "улики". Проект он не отдаст им. Документация у него в голове. Все досье на тех, кого подвёл.
Ученики не шли у него из головы. Он понимал: те, кого успел скрыть — силовикам не добраться до них, а тех, кого не успел... так толку от них. Он даже не начал обучения как следует. И взять им нечего с них. Вся технология у него. А он уже начал палить документы.
В камине вспыхнул огонь. Места для уничтожения всех материалов оказалось недостаточно. Слишком много накопилось документации. Тут нужно что-то больше обычного костра, поскольку спецы заложили повторно более мощный заряд, и перешли на автоген — резали толстый металл двери в районе замка-запора.
Ушлые ребята — не мастера — асы своего дела. Но и он не лыком шит, а ломом подпоясан.
— Ладушки... — затеял нечто такое человек, на что только такой псих как он мог решиться. — Сами напросились... гости дорогие! Устроим братскую могилу с вечным огнём!
Залив папки водой из графина, он сорвал краник с газовой трубки, и кабинет стал наполняться газом. Достаточно одной искры по прошествии некоторого времени и...
Она вылетела из-за двери. Захватчикам удалось прорезать её, в конце-то концов, автогеном.
Рвануло. Дом содрогнулся — стены заходили ходунов. Что уже было отмечать про крышу. Её сорвало и разметало по округе. Выжить или уцелеть в эпицентре объёмного взрыва по определению ничего не должно было, да и не могло, за исключением одного металлического предмета больше похожего на куб в силу воздействия на него ударной волны. Это был...
— Х-х-хо-хол-ло-дильн-Ик... — выдал тот, кто наблюдал со стороны за действиями собственного отряда спецназа. Уже мысленно похоронил всех. А тут такое и явилось, откуда не ждали, а не гадали.
Уловка хозяина кабинета едва не прошла на ура. Он выбрался из пекла, устроив ад тем, кто предал его и...
Вывалился из холодильника. Металл дымился. Краска продолжала гореть.
— Ух... я даю-у-у... Ух... — отдышался он вслух, не подозревая о близком соседстве. Оказался на мушке. — Вот и всё-о-о...
Прогремел выстрел. Тот, у кого было оружие в руках, обращался с ним мастерски. Стрелку хватило одного стреляной гильзы, дабы лишить противника инициативы в передвижении.
Бедро беглеца обожгло. Он инстинктивно коснулся больного места рукой. Пальцы с ладонью обагрились. Пуля прошла на вылет. Он оступился, но не завалился. Не сразу.
— Врёшь, не возьмёшь!
— Сам не уйдёшь, Василий Иванович!
— Не Чапаев!
— Вот и я о том же, Чуркин!
— Чуйкин — моя фамилия! Когда уже запомните, уроды-ы-ы... — взвыл человек, отступившись во второй раз — упал и покатился по склону вниз.
— Стой, паразит! — бросился за ним сломя голову преследователь.
Внизу раздался всплеск воды. Сначала один, затем иной и... новые. Столкнувшись меж собой, соперники устроили заплыв. Один из них оставлял кровавый след в воде.
— Остановись иначе горько пожалеешь о том, что я тебя не пристрелил... — предупредил преследователь, фыркая время от времени из-за попадавшей в рот воды во время оголтелых выкриков в адрес беглеца. — Хуже будет...
На ином берегу уже ждали. Оттуда доносился лай. На Чуйкина спустили собак.
— Вона как... — набрал он в лёгкие воздуха и нырнул, чтобы больше никогда не вынырнуть.
— Всё одно достану — и со дна, и из-под земли, даже если придётся. А и на том свете!
Преследователь потребовал света. Над озерцом-прудом вспыхнули прожектора. Облава была устроена по всем правилам загона.
Как и когда схватили беглеца, он понятия не имел, а очнулся уже в зале суда, выслушивая приговор в собственный адрес. Затем всё в том же полуобморочном состоянии был доставлен в камеру пожизненного заключения. Лежал, стараясь вспомнить весь тот сумбур, что творился в голове. То и дело выхватывал отдельные кадры своей жизни, возвращающиеся к нему урывками подобно отрывкам оборванной киноленты.
Становилось смешно. Его обвинили в порче государственного имущества — то бишь подрыва аналитического центра, а также в изувечении группы спецназа, явившегося мирно на его захват. А он — этакий террорист-смертник — чуть было не упокоил их души, поскольку тела нынче покоились на больничный койках, получив ожоги различной степени тяжести и переломы. А вот документы...
Документы было не восстановить. Ему удалось их уничтожить, пускай и отчасти. Но те, что уцелели, сейчас пытались составить как паззлы специалисты, а были из разных папок. И пойди ещё догадайся: к каким именно досье принадлежали.
Но самое главное: ни одной фотографии на учеников-мучеников не было за исключением одного полуобгоревшего или истлевшего снимка.
Сколько так он провалялся на нарах, Чуйкин уже и не помнил, а толком не соображал. Его обкалывали сывороткой правды, пытаясь докопаться до сути истины — информации на подопечных, но он так и не сдал конкурентам ни одного своего ученика. Поэтому последовал открытый контакт.
В полумрак сознания Чуйкина ворвался голос нежданного и незваного посетителя. К нему явился его преследователь... из прошлой уже жизни.
— Здорово, Василий Иванович...
— И те не хворать, животное...
Оппонента величали — Животин. Как говориться: дал же Бог фамилию — а метил шельму.
— Ну ты... не очень-то, а то ведь и поправить твоё здоровье — это мне быстро! И разрешения не потребуется! Хошь загреметь в зону вечной "юности"?
— Да не боюсь я мерзлоты! Холод напротив помогает сконцентрироваться и думать...
— Вот и подумай о своей неправедной жизни! Ещё не поздно всё исправить...
— Мне не гони! Как и то, ради чего пожаловал... — не жаловал хозяин камеры-одиночки в специзоляторе залётного гостя. — Ничего я вам не скажу, а и дальше рассказывать не стану про своих подопечных!
— Да я и не собирался тя пытать относительно них, просто хотел "обрадовать" по старой "дружбе", ну и, конечно же, своей душевной "доброте"... — затаил обиду и зависть словоохотливый оппонент. — Нашли мы одного твоего ученика — и лучшего! А больше мне и не надо! Зацепка имеется! Это...
Заключённый вскочил, пытаясь наброситься на гостя.
— Руки... — блокировал захват на шее тот, уронив Чуйкина на нары, — ...убрал от меня! Я к те не обниматься пришёл! Так что оставим эти телячьи нежности на потом...
Прощаться гость надолго не собирался с узником, пообещав: станет приходить к нему и изводить.
— Вали...
— Так что передать мне твоему почти, что состоявшемуся выпускнику? Или...
— Не надо! Вали...
— Не, я не к ней ща двину, а...
— Стой! Остановись!
— Извини... — ухмыльнулся гость. И добавил ехидно: — Подвинься!
За ним закрылась дверь, а Чуйкин замер у решётки, из-за которой пытался достать визитёра. Его содержали в камере-одиночке как хищного зверя или маньяка. А таким и сделали документально — буйно-помешанным психом. Иначе как объяснить кому надо, его странное поведение. Да и улики на лицо — вся группа захвата в лазарете.
Отныне конкурент будет по крупицам собирать всё то, что прежде было известно как проект "У".
— У-у-у... — зашёлся от бессилья Василий.
А чуть погодя взял себя в руки. Нет, он так просто не сдастся. Конкуренту не сломить его. Он ещё поквитается с ним — найдёт способ доставить весточку тому, кому необходимо в его незавидной ситуации. Ещё выберется из этой западни, а пока притвориться: ему безразлична его нынешняя участь. Он отрешился. Хотя это и не так. Но его больше никому не пронять. Он само спокойствие, а его аура — броня, если не вовсе потёмки для противника.
