Земля перелома. Главы 1-7

Глава 1

Кап. Кап. Кап-Кап.

Где-то слышна робкая капель. Я чувствую её.

Не ушами, всем телом, слух — все что я есть. Воспринимает каждая клетка тела. Пальцами рук — капли воды, стенки сосудов — слабое журчание крови едва текущей по мне, до кожи доносится какой-то слабый шорох. Стоп, какой ток крови? А где биение сердца? Не понимаю... и не помню. Не помню вообще ничего, в голове только стук капель, они будто часть меня, они были всегда и всегда будут. Но так не может быть, ведь точно знаю, что должно быть нечто большее, чем звук капель. Я сам что-то большее. Я человек, у меня есть тело, есть руки и ноги, я родился и жил, что-то делал и к чему-то стремился, но что? Где я? Нет даже тепла тела, хотя и должно быть. Да, я должен чувствовать тепло, или холод. И, вероятно, что-то еще, ведь я живой человек. А что? Надо вспомнить, что еще может человек. Хотя бы основное.

Видеть. Да, точно, человек может видеть, что бы это не значило. Ладно идем дальше, что еще?

Осезание — тактильный контакт. Что это значит? Вспомнил, осязание — это как слух, только грубее. Как-то не так, должно быть по другому, но иначе я не сформулирую. Я слышу всем телом, каждой клеткой, а то давление, что я сейчас ощущаю, почти всей поверхностью тела, это и есть осязание.

Буду считать, что с этим разобрался, хоть это и не стыкуется осознанием собственной человечности, как-то не укладывается такое описание в голове.

Еще есть запах. Да есть, теперь я понимаю, что и обоняние мне не чуждо. Только опять не правильное. Совершенно уверен, что для того чтобы чувствовать запахи я должен хотя бы дышать, но опять-таки я уверен, что с момента как очнулся, я не сделал ни единого вдоха. А запахи чувствую. Запахи чего? Чем? Кончиками пальцев я чувствую запах воды и какой-то плесени, а всей остальной кожей запах земли.

Слух есть, запах есть, зрение — разберусь позже, точно есть, но смотреть не на что, с осязанием вроде как в порядке, что еще? Человек должен двигаться, человеку свойственно двигаться, а я это могу? Даже не знаю, как это, слова в голове появляются, а за ними ничего нет. Даже не знаю, как это. Буду думать. Что насчет движения? Уверен, что раньше я это мог, только не могу вспомнить как. А что нужно для движения? Давай вспоминай! Двигаться, двигаться. Что нужно? Мышцы. Для того чтобы двигаться нужны мышцы. У меня мышцы есть и они мне как-то должны помочь. Вспоминай дальше! Для движения они должны сокращаться. Вернее, чтобы двигаться я должен их сокращать. Точно. А чтобы они работали нужна энергия. Удивительно, но вместе с этим знанием пришло и ощущение самих мышц, каждой из них, каждого мышечного волокна и связки, пришло понимание всего строения моего тела. Появилось умение всем этим управлять. А еще я понял, что не могу шевельнуть ничем вообще, ни единым мускулом, попробуй я сейчас моргнуть, не смог бы, энергия на нуле. Вообще. Нет ни капельки. Каждая клетка едва откликается. Надо набраться сил. Снова надо забыться, усыпить сознание и спать.

— Но Виктор Семенович, вы же обещали полную свободу в работе? — Возмущенным, срывающимся голосом сказал молодой парень в узких очках и белом халате. Этакий классический молодой аспирант. Трехдневная щетина на лице органично дополнялась на нем растрепанными волосами, явно давно не знавшими расчески и приглаживаемые изредка пятерней.

— Обещал и не вмешивался, но больше не могу тебя прикрывать. Наша лаборатория переведена в ведомство военных. Я же говорил. -Уставшим голосом отвечал его собеседник. Немолодой мужчина с пробивающейся сединой. — Задачи теперь нам ставят сверху и финансирование также выделяют оттуда. А раз так, то придется играть по их правилам. Бюджет выделен на разработку имплантов нового поколения, над ними и работай.

— Виктор Семенович, вы не понимаете! — не успокаивался аспирант — Я уже закончил всю теоретическую базу и моделирование, расчеты позволяют перейти к выращиванию прототипов.

— Нет, нет и еще раз нет! У нас каждый миллиграмм редкоземов на строгом учете, не могу я выделить полный комплект для выращивания, даже малый не получится! — градус разговора начал повышаться. Разговор происходил уже не в первые и с каждым разом все больше раздражал руководителя.

— И что теперь делать? Пять лет исследований под стол? — понимая, что окончание разговора при таком настрое будет предсказуемым, поникшим голосом спросил аспирант.

Профессор сделал паузу и вздохнув продолжил спокойным голосом:

— Ну почему же под стол. Твои разработки действительно прорывные и укладывать их под сукно мне совесть не позволит. сказал же, выполняй заказ на импланты.

Видя такую реакцию профессор продолжил заговорщицким шопотом.

— Павел, военное руководство выкатило нам четкое тех.задание, в котором описаны все функциональные требования к новым имплантам — Аспирант продолжал хлопать глазами не понимая к чему ведет профессор

— И там ни слова не сказано о элементной базе и применяемых технологиях. Мне продолжать или сам догадаешься? — Профессор красноречиво взглянул на ученого.

— То есть я могу... — подхватился молодой человек, но был резко прерван старшим коллегой

— Можешь. Но чтобы ни слова в сопроводиловке не было о генетической репликации наноботами, нам только обвинений в евгенике не хватало.

— Так это же ничего общего... — попытался вставить возмущенный парень, однако поднятый вверх палец профессора заставил его вновь замолчать.

— Имеет или нет не важно, важно, что есть люди, для которых имеет. И еще. — профессор вновь погрозил подчиненному пальцем

— Свои автономные ИИ даже не думай использовать! Только стандартные с контуром внешней корректировки. У вояк, сам знаешь, пунктик по поводу контроля. — профессор опустил грозящий палец и положив другую руку на млечо младшему коллеге спросил:

— Ты все монял Паша?

— Все Виктор Семенович, будем работать. — ответил аспирант и по его лицу стало видно, что мыслями он уже где то далеко.

Кап. Кап. Кап-кап.

Капли воды, я снова их слышу. И теперь я помню, это не в первый раз. Да, я спал, набираясь сил. Помню прошлое пробуждение. Не зря я спал. Теперь у меня появились силы, хотя и чертовски мало. Их хватит едва едва пошевелить пальцами. Кажется, чтобы собрать эти силы, спать пришлось довольно долго. Надо что-то предпринять, чтобы процесс пошел быстрее. Я должен запустить сердце, так силы будут возвращаться быстрее. Сейчас каждая клетка тела живет самостоятельно, накапливает энергию в одиночку, работающее сердце объединит их и процесс пойдет эффективнее.

Собрался, почувствовал сердце, вот оно — сплетение мышц в груди. Собираю все силы и направляю их в него. Опять энергия покидает остальное тело, ни одна клеточка не отзывается, а сердце начинает работать. Медленно, нехотя, но сживается, все сильнее и сильнее толкая кровь. Оно бьется всего раз в несколько минут, но толкает, гонит застоявшуюся кровь по телу, ускоряя обмен резервами в теле.

Спать, снова спать. Теперь отдых будет короче.

Проспал я все-таки довольно долго, но очнувшись уже осознал себя полностью. А также с твердой уверенностью в том, что мне не хватает воздуха, не хватает кислорода. Все это время моя кожа впитывала его из воздуха и окружающей земли, но этого количества хватало только пока я был в отключке, а сердце не работало. Теперь его катастрофически не хватает. Кожа все-таки не сильно приспособлена для дыхания, дышать надо легкими. Так кислорода будет больше. Только вот незадача, вокруг земля, а не воздух, я погребен под ней. Те крохи, что содержатся в ней, давно поглощены, а свежему взяться неоткуда. Придется сначала выбираться на поверхность.

Сейчас надо замедлить сердце для экономии энергии и снова отдыхать. Буду копить силы на один мощный рывок, больше и не потребуется.

В этот раз я отдыхал почти месяц. Уверен. Это какой-то внутренний хронометр включился. Могу сказать сколько прошло времени с огромной точностью. А главное силы теперь есть. Собираюсь и единым движением рвусь наверх и в бок, поверхность должна быть там. Удалось! Последнее, что я успеваю, прежде чем потерять сознание, это сделать большой, обжигающий застоявшиеся легкие, вдох. Круги перед глазами, звон в ушах, все навалилось разом. Зрение, слух, судороги. Тело снова моё, я знаю, что оно может, знаю, как им управлять. Можно дышать, двигаться, видеть, хоть и смотреть не на что, вокруг непроглядная темень. Все свободное пространство, чуть больше метра, я ощупываю руками. Какие-то завалы, сверху огромная плита, меня не раздавило раньше только потому, что с другой стороны она опирается на здоровенный кусок такой же плиты, торчащей из земли возле меня. Чуть в стороне узкий лаз, из которого сочится тонкий ручеек, уходящий под камень спасший меня.

Надо выбираться, в этой могиле можно провести вечность и не известно сколько еще времени я здесь уже провел до того как очнулся. А что-то мне подсказывает, что это может быть очень и очень большой срок. И если ничего не делать, то и впереди у меня лежит почти вечность.

Выбрался. Копать и протискиваться пришлось очень долго, целый лабиринт трещин и проходов открылся передо мной, когда я пролез сквозь лаз с ручейком. Долгие годы, наверное, вода промывала почву под завалами из бетонных плит и перекрученного металла. Судя по изъеденной ржавчиной арматуре, обрушилось все это десятилетия назад. Толстенные куски металла были изъедены ржавчиной до основания, некоторые ломались от малейшего усилия. Сколько же я провел в этом склепе? Боюсь даже представить.

В общем, после многих часов ползанья вслепую по этому лабиринту, я почти отчаялся найти выход, несколько раз я застревал и приходилось возвращаться. Ползал бы и дальше, если бы не пришедшее понимание, что для меня нет разницы между зрением, слухом и остальными чувствами, коих в моем арсенале куда больше чем у обычного человека. Даже у обычных людей, но лишенных, например, зрения, остальные чувства значительно усиливаются. А когда базовые значения восприятия задраны до запредельных для человека величин, подкреплены способностью к обработке информации на уровне суперкомпьютеров начала 21 века. Хотя прямая аналогия возможна только с большой натяжкой. При проектировании ИИ имплантов и наноинтерфейсов применяются уже совсем другие принципы обработки информации, находящиеся скорее в сфере квантовых вычислений. Вот тогда, получаешь возможность использовать поступающую от остальных органов чувств куда как шире.

В один из периодов накопления сил, когда я замирал в полной неподвижности после преодоления очередного трудного участка, высосавшего последние крохи сил, я лежал и перебирал самые бредовые варианты своего спасения, только лишь для поддержания в порядке психики. Но одна из родившихся идей не только не показалась абсолютно фантастичной, но нежданно, после первичного анализа, обещала стать вполне реализуемой.

Что такое эхолокация? Это по сути своей очень тонкий слух. Звук распространяется в любой среде, лишь бы эта среда была в наличии. Требуется лишь достаточно чувствительный датчик для приема отражения и достаточные вычислительные мощности совместно с соответствующими базами данных по исследуемой среде. Вычислительные мощности у меня в наличии, датчиков более чем достаточно, считай вся поверхность тела. С базами данных хуже, курс геологии, загруженный в импланты еще во времена учебы и попавший в туда как часть пакета автономного выживания, полагающегося к изучению всем новобранцам ВС Уральского кластера, был куц и поверхностен. Но мне же в конце концов не редкоземы искать. Базовые таблицы в наличии, формулы для расчетов есть, можно компенсировать, опять же, вычислительными мощностями.

Поделить всю поверхность тела на несколько сотен секторов, стук камнем по стене, и выделенные информационные потоки начали загружать расчетные блоки имплантов.

Сначала получилось довольно топорно, однако спустя пару часов тренировки прогресс был на лицо. Я не только стал "видеть", но и различать глубинные вибрации в объектах словно сонар. Мысленно я сформировал целую карту ближайших проходов, а спустя еще сутки простукивания стен и анализа вариантов, путь на свободу был у меня в голове. Длинный, извилистый, такой, что зайца пьяного и хромого запусти, он прямее пробежит, но это был мой путь на свободу. Преодолеть его я смог только спустя еще почти тридцать часов.

И вот теперь я лежу раскинув руки и ноги в разные стороны и греюсь в лучах утреннего солнца. Слабый ветерок слегка колышет траву вокруг, пучки которой, ту тут то там выбиваются из под камней и обломков. Почти идиллия. Совсем не так, как это место выглядит в моих воспоминаниях. Тогда тут был полнейший хаос. Дым, взрывы, пламя, ревущие двигатели и вспышки разрядов плазмы. Как же сейчас то тут хорошо, словно и не было ничего. Действительно, много же времени прошло, невдалеке виден лесок, с вполне высокими деревьями, такие сосны за пару лет не вырастают, да и учитывая то, что тут творилось, и трава не должна была начать расти, дай бог, еще через пару — тройку десятилетий. Впечатление, что я остался один на земле. События развивались так, что предположить такое было бы вполне реально.

А нет же, теперь я лежу голый посреди заросших развалин и греюсь на солнышке. Красота. Тепло растекается по телу и наполняет меня силами. Каждая клеточка словно кубка впитывает каждую крупицу тепла. Мое тело вообще способно усваивать энергию в самых разных формах, начиная с обычной еды и заканчивая жесткой радиацией. Однако выживание выживанием, а как же приятно просто греться на солнце, щурясь от его лучей и наслаждаясь шумом ветерка вкупе со стрекотом насекомых. Особенно после стылого и мокрого подземелья. Буду лежать так, пока конец света не наступит, спешить мне не куда, на таком солнце мне истощение не грозит точно. Воды я напился из ручейка неподалеку и теперь организм усиленно выводил всё лишнее из себя, начав процесс очищения. Стоило бы конечно поесть, но это не к спеху, реальной потребности в еде я сейчас не испытываю, до начала процесса обновления тканей организма еще примерно сутки. Он не начнется, пока не стабилизируется обмен жидкостей и накопится хоть маломальские запасы энергии. Так что мне остается только греться на солнышке и наслаждаться моментом.

Стоит полежать и подумать. Вспомнить, так сказать, все.

А последнее, что я помню, это грохот и взрывы, а я вместе с обломками высотки падаю вниз, где меня встречает страшным ударом мостовая, а упавшая сверху плита окончательно гасит сознание. Удачное видимо было приземление, а я оказался куда крепче, чем сам думал. Нет я конечно знал, что надо сильно постараться, чтобы меня угрохать, тут даже очередь из пулемета в грудь может не помочь. Утопить, задушить, отравить или даже сжечь также практически не возможно. Нано имплантация у меня глубокая. Насколько мне известно, практически никто не решался на столь глубокую молекулярную реконструкцию. Один или два органа, пара — тройка дополнительных периферических систем и нейронных бустеров, это делали многие, в той или иной мере. Если хочешь выжить в нашем городе, без таких вещей не обойтись. Но так как я, делали единицы. Внедрение системы полной клеточной поддержки, с глубокой интеграций на молекулярном уровне автономных нано комплексов совмещенных в боевыми и тактическими имплантатов. Черт, да во мне органики меньше чем высокотехнологичных микромашин. Даже если судить по весу, то при росте чуть меньше двух метров и вполне атлетичной комплекции, весить более четырехсот килограмм, это многовато.