|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Глава 1, в которой расшифровываются инициалы
На планете Мирабилис умеют праздновать.
В честь фестиваля забывали старые дрязги. Лилось рекой молодое вино, жарилось на всех перекрестках сочное мясо, владельцы лавок зазывали друг друга в гости. Тут и там собирались теплые компании и слышались шумные тосты — за удачное выступление молодых музыкантов Галактики, за новые альбомы художников, за какие-нибудь свежесложившиеся парочки. Хлопали на ветру разноцветные флаги, молодые прелестницы стреляли файерболлами взглядов и пронзали копьями ресниц.
Молодым дарованиям предстояло завтра обнаружить, что обещанные накануне контракты заключены с шулерами, что теплые компании собрались на один вечер, а с утра их участники еле узнают друг друга с похмелья; что весело реющие флаги превратились в грязные тряпки, а прекрасные цветочные гирлянды и аппетитные кушанья — в неаппетитное мусорное месиво. Но в ярком, радостном, хмельном "сегодня" это никого не волновало.
На закате, когда небо приобрело особенный нежный оттенок (на Мирабилис атмосфера почти не отличалась от земной), Сашка разыскал Княгиню. Ну, "разыскал" — это громко сказано, скорее, случайно наткнулся. Она сменила белые брюки и капитанскую накидку на темно-синее шелковое платье, но выглядела по-прежнему как стрела, выпущенная из лука. Едва увидев ее такой, Сашка понял, что не случайно зацепил эту столь хорошо знакомую ему ауру.
Княгиня стояла у ограждения площадки и наблюдала петушиные бои. В начале выставляли молодых и мало кому известных птиц, поэтому народу вокруг загона собралось по меркам боев мало, но в целом достаточно. Вокруг Княгини с ее накинутым на плечи шарфом из лазоревого шифона (несмотря на адскую жару) образовалось неширокое пустое пространство.
— А, штурман! — сказала она тепло. — Интересуетесь птицами?
— Э... нет, — сказал Сашка. — Но если вам интересно, то я тоже посмотрю.
— Не особенно, — Княгиня повела плечом. — Я знала кое-кого, кто очень любил петушиные бои. Вот и задумалась.
Сашка не посмел бы спросить "кого", но, видимо, вопрос выразился на его лице очень уж явно.
— Вы с ним встречались, — сказала Княгиня. — Даже побеседовали. К сожалению, я была не в том состоянии, чтобы принять участие... Мэлвин Дюрак. Тот вампир, что встретился вам, когда вы вытаскивали меня на Аль-Кариме.
— А... — сказал Сашка. — Он ваш старый знакомец?
— Одно время мы служили на параллельных должностях и несколько расходились в точках зрения на общее дело. Однако некое взаимное уважение присутствовало. Мы одной крови, как вы могли заметить; более того, мы принадлежим к одному клановому союзу.
— Ого, — присвистнул Сашка.
Кто-то, а Сашка знал, что один клановый союз в вампирьем обществе — родство серьезное. Вампиры, как и оборотни, никогда не создавали своих государств, они примыкали к государствам меншей. Злые языки говорили, что вампиры просто не в состоянии ужиться между собой. Так это или не так, но жизнь внутри кланов вампиров регламентировалась очень суровым сводом правил — а зачем столько законов без оснований?..
Еще очень давно кланы начали объединяться в союзы, отчасти сходные с купеческими гильдейскими братствами. Иные союзы с течением времени распадались, другие переживали века и государственные образования меншей. Сашка знал, что из двадцати существующих ныне клановых союзов семь насчитывают более пяти тысяч лет письменной истории (вампиры, как известно, не изобретали письменность, так как раньше меншей овладели телепатией; письменность они позаимствовали позднее, с окончательной ассимиляцией, и тогда же их собственные языки окончательно превратились в наборы ритуальных фраз и заклинаний).
— Да, — сказала Балл. — Но это не помешало нам придерживаться разных мнений по поводу одного очень рискованного предприятия. В результате ни одно из мнений не возобладало, мы стали выполнять дело по одиночке. Дело провалилось. Господин Дюрак винит меня, и я отчасти с ним согласна, — Балл внезапно улыбнулась. — Но это не значит, что я позволю ему "смыть позор" по старинному обычаю.
Вот здесь вампиры и меши были похожи: и у одних, и у других позор смывался исключительно кровью.
— Раз вам не нравятся эти бои, зачем вы тут торчите? — Сашка положил руку капитану на локоть, решительно отгоняя мрачные мысли прочь. — Праздник же! Пойдемте танцевать! А потом... мне тут одна чико показала местечко, где варят сидр лучше, чем в Англии!
— А вы проверяли? — Балл, по-прежнему чуть улыбаясь, что Сашка расценил как свою заслугу, отвернулась от петушиного загона. — Вы были в Англии?
— Я служил на их бриге, там кок варил — ничего себе... А вы были?
— Да, три раза.
— Ну вот вы и подтвердите, прав я или нет.
— Только в рамках образования подрастающего поколения, штурман.
Сашка аж обмер: пошутила! Ну вот в этот раз точно пошутила! Княгиня, между тем, и не подозревая, какую бурю она подняла в душе любовника мимолетными словами, продолжила:
— Но сначала, как вы и обещали мне, танцы. На хмельную голову танцевать не слишком-то ловко.
Балл знала, о чем говорила: все вампиры, как и оборотни, пьянели быстро, а опьянев, первым делом теряли координацию движений. Не зря вино считалось исключительно меншевским изобретением, созданным чуть ли не на погибель вражьим расам.
И понеслось. Они танцевали традиционную джигу на площади, под аккомпанемент какого-то оркестрика, про который Княгиня мимоходом заметила, что скрипачу следует оторвать пальцы, а Сашка с ней согласился и даже предложил свои услуги. Потом пробовали изобразить танго возле рассыпающего мелкую водяную пыль фонтана, где музыка лилась, кажется, прямо из воды — наверное, кому-то удалось зачаровать водяных духов. Затем была полька где-то еще, Сашка не помнил, потому что в голове у него кружились легкие облака, подсвеченные закатным солнцем. Потом был маленький балкончик, с перилами, увитыми плющом, а под балконом оказался весь Мирабилис — множество домиков и домишек, убегающих к изгибу бухты, к громадным пушкам мокрого пирса и различимым даже отсюда строениям сухого дока. Они еще были четко видны в сумерках, но уже зажигали разноцветные огни — и не было ничего прекраснее вечера, застывшего на грани.
Море сияло шелком до самого горизонта, таким же восхитительным, как шелк ее платья.
— Капитан, — сказал Сашка, заставляя себя дышать, потому что говорить нормально он не мог. — Капитан, я понимаю, что это не тот вопрос... Вы выйдете за меня замуж?
Балл обернулась к нему от перилл, все такая же спокойная, легкая, восхитительная. И проговорила, как Сашке показалось, с ноткой растерянности.
— Я в три раза старше вас, штурман.
— Ну и что, — возразил Сашка, — когда я вас люблю так, что, кажется, легче умереть?
— Не беспокойтесь, это пройдет.
— Вам это кажется, — отрезал Сашка. — Нет, я знаю, что вы всегда правы, но здесь вы не правы.
— Всегда права? — спросила Княгиня ровным тоном. — Немного неожиданное умозаключение.
Сашка не обратил внимание, и продолжал судорожно развивать свою мысль, боясь, что слова вдруг иссякнут, и оставят его рыбой биться на высохшем песке красноречия. Уходящее солнце яростно жарило море, и то не оставалось в долгу, рассыпая во все стороны нестерпимо яркие блики.
— Вы... это не значит, что наши отношения после этого как-то должны измениться. Ничего подобного. Просто я хочу быть с вами. Понимаете? Всегда. Хочу иметь такое право. Хочу защищать вас. Не просто как член экипажа своего капитана... Но это не значит, что я не буду вам подчиняться. Не знаю, как еще сказать. Я за вами везде пойду. Согласитесь вы сейчас, откажетесь...
— А если я вас прогоню — уйдете?
— Не прогоните, — уверенно произнес Сашка. На деле он этой уверенности не чувствовал.
— И вас не смущает, что детей вам я родить не смогу и что эфир я ради вас не брошу? — Княгиня знакомым жестом подняла брови, как будто нашла у Сашки ошибку в вычислениях курса.
Сашка аж растерялся: такой поворот мысли даже не приходил ему в голову.
— Я об этом не думал, — честно сказал он. — А раз не думал, разве не ясно из этого, что мне все равно? Мне вы нужны. И эфир нужен.
Княгиня приблизилась, коснулась его щеки.
— Что вы делаете со мной, — пробормотала она, вжимаясь лицом в изгиб его шеи, неожиданно и до боли сладко. — Что вы делаете, Саша... вы же понимаете, что я не могу вам отказать в этой просьбе?
Обалдев от неожиданного счастья, Сашка обнял ее, прижал к себе... Ему хотелось то ли взлететь, то ли начать читать стихи, то ли закукарекать и пройтись по узеньким перилам на руках. И вместе с тем он обмирал от почтения и нежности.
— Ну, — сказала Княгиня, отстраняясь. — Пойдемте пить сидр, штурман?
В тот трактир они вошли под руку. Сашка никак не мог определиться, рад он такой конструкции или нет: штурман чувствовал себя не то счастливым кавалером прекрасной дамы, не то преступником под конвоем.
Он все еще раздумывал над этой проблемой, когда краем глаза увидел в корчме знакомое лицо — точнее, затылок и кусок профиля. "О, Володька тут..." — подумал он сперва, однако уже через секунду Белобрысов сообразил, что явление своего давнего друга (а недавнего почти недруга) в трактире на отдаленной планете рядовым событием не является.
— О, Володька... — Сашка не нашел ничего лучше, как высказать свое недоразумение вслух.
Черноволосый, черноусый, одетый в черное и вообще похожий на грача парень резко обернулся и выпустил из рук карандаш, которым зарисовывал мускулистого трактирщика, тягающего по шесть (три на каждую руку) массивных кружек зараз.
— Белобрысов? — растерянно спросил этот доходяга.
— Крестоносец! — тут уже Сашка воскликнул в голос. — Какими судьбами?! Сто лет тебя не видел!
— Ну не сто... — Володька поправил очки и знакомым жестом сощурился. В следующий момент он запустил руки в космы и застонал. — Белобрысов, только не говори мне, что ты пидорас!
— Что? — не понял Сашка и немного растерянно посмотрел на Княгиню. Та хранила самое невозмутимое выражение лица. Сашка моргнул.
— Только пидорасы спят с вампиршами! — гневно блестя очками, возвестил Володька.
В этом был весь Володька. Абсолютно дурная обличительность и ни малейшей способности задумываться о последствиях. Сколько Сашка помнил Крестоносца, он всегда находился в состоянии священной войны с окружающей действительностью. Впрочем, с Белобрысовым этот грачонок позволял себе гораздо больше, чем с остальными, пользуясь Сашкиной ленью.
Сашка сделал два шага вперед, взял Володьку за воротник и встряхнул. Потом аккуратно подобрал с пола его очки, протер полой своей жилетки и сунул бывшему однокурснику.
— Понял? — спросил он.
— Понял, — Володька неожиданно шмыгнул носом — насморк? — Но ты тем более пидорас! Ладно, черт возьми, твои личные отношения — это твое личное дело... но зачем ты печать-то ставил?! Совсем ни хера не боишься? По бретерам стосковался?
— Вы очень хорошо умеете выбирать друзей, штурман, — Княгиня неслышно подошла сзади. Еще по голосу Сашка понял, что она улыбается. — Нет, я правда ценю. Только не перейти ли нам в иное заведение? Еще пара реплик, и посетители начнут нам аплодировать.
— Не собираюсь я тут с вами нигде сидеть! — Володька вскочил со стула и картинным жестом запахнулся в широкий черный плащ. Эффект несколько подпортил скомканный носовой платок, весь в чернильных пятнах, выпавший из внутреннего кармана. Крестоносец схватил со стола пачку бумаги и пулей вылетел из трактира, потеряв несколько листков.
Сашка нагнулся и подобрал один. А потом матернулся.
— В чем дело? — поинтересовалась Княгиня.
— ВК! — воскликнул Сашка. — Так вот кто это был! Ну ты только погоди, дай я тебя поймаю... — и сунул Княгине бумагу вместо пояснения.
На листке был изображен летящими линиями несколько утрированный молодой атлет, который с гитарой за плечом стоял на утесе над некоей равниной, густо заросшей деревьями самых фантасмагорических очертаний. За спиной атлета виднелись обломки рухнувшего на планету шлюпа. Шлюп был нарисован со знанием натуры; атлет — тоже. Можно было даже не обращать внимание на серьгу в виде Сатурна, на характерный подбородок с ямочкой и на узор на рукояти меча (все-таки не детского, как у Сашки, а вполне полноразмерного), чтобы узнать Белобрысова.
— Это вы? — спросила Княгиня, понизив голос.
— Да, я! — шепотом ругнулся Сашка, опасливо косясь на завсегдатаев. — Я — герой beschissen комикса, который прочитала вся эта beschissen планетка и хер знает сколько еще планет! В которой этот козел изобразил all my rotten life!
— Полагаю, вам действительно лучше найти вашего друга, — сказала Княгиня. — Мне не хотелось бы оказаться в комиксе на роли главной злодейки.
Помимо воли Сашка произнес:
— А вам бы подошло! Но почему...
— Потому что, — Княгиня качнула головой. — Идите, штурман. У меня есть еще пара дел в порту. Встретимся завтра.
Сашке не понадобилось особенно напрягать свои способности, чтобы выследить Володьку. Тот еще в Академии не умел закрываться. По жизни не умел. Ни слова лукавства, ни намека на дипломатичность. Сашка всегда считал себя изрядным тугодумом, но даже ему было понятно, что Володька когда-нибудь нарвется. По мере сил он старался защищать этого грачонка — ну, то есть не старался специально, а так. Если это не требовало усилий...
Володька сидел на полуразрушенной белой лестнице, сбегающей к океану. Здесь, наверное, днем валялся какой-то мусор — куриные кости, обрывки бумаги, конфетти, долетевшие с праздника. Ночь милосердно скрыла все это с глаз долой. Только прибой с шелестом омывал каменистый, неподходящий для пляжа берег чуть ниже. Качались на ветру сухие головки местного бурьяна с крупными, звездчатыми листьями.
Сашка остановился на ступеньку выше Крестоносца, сунул руки в карманы. Сказал:
— Ну и зачем все это?
— Что — все? — как-то тускло спросил Володька, поднимая голову, и тут же снова опустил.
Сашка присел рядом с ним.
— Комикс этот. Концерт этот... вот нафига?.. Особенно если я с дамой.
— А она что, тебя прогнала?
— Ага. В погоню за тобой, придурком. Говорит, найди старого друга, потолкуй... Это, чтоб ты знал, мой капитан.
— Врешь! — Володька снова обернулся и посмотрел на Сашку попристальнее, поправив очки. — На вас же знак был, будто вы... черт, да будто вы не то женаты, не то уже много лет вместе!
Сашка смущенно кашлянул.
— Не может такого быть, — сказал он. — Мы всего-то пару месяцев... Но она и впрямь мой капитан. Да если б ты не витал в облаках, ты б услышал, что она меня "штурманом" назвала.
— Ну... — Володька растерянно моргнул. — Да, блин... ты даешь. Лучше б и впрямь пидорасом заделался.
— Вот и я сначала так подумал, — со вздохом сказал Сашка. — А как быть?.. Такие дела.
— Ну... — как-то невнятно согласился Володька.
С ним всегда было так: невменяемый, вспыльчивый и быстрый на выводы, он так же быстро отходил — и умудрялся проявить редкостное взаимопонимание. По крайней мере, к Сашке. Другие товарищи от него, случалось, волками выли. Прозвище "Крестоносец" к Володьке прилипло пуще родной фамилии. Потому что борец за убеждения без учета препятствий и жертв.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
