Рабочий день закончился. Экран компьютера тихо угас, практикантка складывала бумаги. Она задержалась сегодня на работе. Зал обслуживания опустел, уборщицы грохотали тележками и ведрами. Банк был закрыт. Девушка сдернула резинку с волос, хвостик распался, мелированные черно-пегие пряди упали на плечи. Практикантка отколола от костюма бейджик с именем "Ханна Петерс". Вскинула сумку на плечо.

Маленький немецкий городок тлел, отходя от первого весеннего зноя. Электронное табло на соседнем здании показывало то температуру воздуха — 22 градуса Цельсия, то дату — 22 апреля 2017 года. Практикантка свернула с мостовой, обогнув клумбу. Подошла к своему серебристому Опелю "Астре", несоразмерно массивному для одинокой молоденькой девушки.

Повинуясь сигналу вставленной карты, электронный замок открылся с щелчком. Практикантка огляделась вокруг. Как всегда, безлюдно, лишь на другом конце стоянки в машину садился запоздавший клиент — высокий, ухоженный блондин. Девушка задумчиво, как бы вскользь, взглянула на него. Блондин захлопнул дверцу. Его приземистый алый Форд стал бесшумно выруливать к выходу со стоянки.

Практикантка села в машину, вставила карточку в щель зажигания. Узнав хозяйку, машина заурчала по-кошачьи. Девушка вырулила вслед за Фордом, бросила озабоченный взгляд на панель — цифры показывали, что газа в баке оставалось не так много. Опель Астра выехал на широкую улицу, магистральную для этого маленького городка. Девушка произнесла:

— Музыка. Продолжать.

Бортовой компьютер приветливо вспыхнул цветными огоньками. Молодой сильный женский голос зазвучал в салоне.

I danced in the morning when the world was begun*

I danced in the Moon & the Stars & the Sun

I came down from Heaven & I danced on Earth

At Bethlehem I had my birth.

....

*Танцевал Я на первом рассвете земли,

Солнце, месяц и звезды в мой танец вошли.

Но когда пришел срок перемены времен,

Я cошел в Вифлеем и был девой рожден. (слова Сидни Картерс, перевод О.Чигиринской — здесь и далее)

Девушка вела Опель, отрешенно глядя вперед. Она была миловидной — чуть скуластое лицо с мягким подбородком, глубокие светло-карие глаза. Подняв руку, она нажала кнопку вызова на мобильном телефоне, закрепленном за ухом. Дождалась какого-то ответа и произнесла в микрофон безразличным тоном.

— Привет. К ужину что-нибудь купить?

И выслушав ответ, сказала.

— Пять минут.

Она уже доехала до кольца, где надо было сворачивать в сторону дома. Взглянула в зеркало. Лицо ее не изменилось, но в глазах плеснула тревога. Красный Форд каким-то образом оказался позади нее (а она проворонила этот момент). Девушка сменила направление и поехала не налево, как ей было нужно, а направо. Музыка гремела в салоне.

Dance, dance, wherever you may be

I am the Lord of the Dance, said He!

And I'll lead you all, wherever you may be

And I'll lead you all in the Dance, said He! *

*Танцуй же, танцуй, не жалея ног,

Я в танце веду, ибо Я твой Бог.

Замкни цепь рук и войди в мой круг,

Я в танце веду, ибо Я твой Друг.

Опель нырнул в туннель. Форд держался позади, то отставая на две-три машины, то почти догоняя Опель. На повороте девушке показалось, что преследователь поехал в другом направлении, и она вздохнула было облегченно — но опять увидела сзади назойливо-алое пятно. Теперь она хорошо различала водителя, и в глазах ее мелькнул страх — бледное лицо блондина показалось знакомым. Девушка стиснула зубы и выключила музыку.

Кстати же, можно и заправиться. Она заехала на "Арал", подрулила к газовой колонке. Вылезла, хлопнув дверцей. Оперлась о крышу машины, словно отдыхая, с облегчением провожая взглядом проехавший мимо красный "Форд". Вот он свернул направо, на автобан — там уже и развернуться нельзя. Девушка стала заправлять машину. Руки ее слегка дрожали.

Практикантка заехала в супермаркет. Купила пирожных и бутылку розового португальского вина. Минут через двадцать вошла в свою квартиру на третьем этаже старинного кирпичного дома. Квартира была съемной, и снимали ее на четверых — кроме практикантки, здесь жили две гимназистки-старшеклассницы, сбежавшие из родительского гнезда, и одна дама творческой малоприбыльной профессии.

Эта дама, похожая на мулатку, с пышной копной темных волос, уже стояла, усмехаясь, в дверях своей комнаты, и смотрела, как Ханна Петерс складывает пакет на тумбочку и достает из ящика штуку вроде электронного сканера. .

— Я сделаю, — женщина подошла к ней и стала водить сканером вдоль тела практикантки. Прибор тихо гудел, горела зеленая лампочка. Наконец женщина отложила сканер. Посмотрела девушке в глаза.

— Что случилось, Ивик?

— Ничего. Показалось, — ответила та, — вроде хвост. Но, слава Богу, я ошиблась. Доехала до заправки, заодно газу подкачала, а он дальше, на автобан. Паранойя, наверное.

— Если у вас паранойя, это еще не значит, что вас не преследуют, — сказала женщина, — а это ты что тут купила?

— Так ведь Ашен завтра приезжает, — девушка смутилась.

— Ну ладно, ладно, знаем, что ты у нас с начальством на короткой ноге. Переодевайся и дуй на кухню, будем заниматься.

Их было четверо. Над внешностью каждой из них как следует поработали — теперь только очень опытный глаз мог бы отметить принадлежность девушек к одному народу, к одной расе, узнать в них то, чем они являлись на самом деле — а они были дейтрами.

Алайна, старшая из них, была очень смуглой и гордо носила пышный шар курчавых темных волос — под мулатку. Между тем дейтрины почти никогда не бывают кудрявыми и темнокожими. Семнадцатилетняя Шем была ярко-рыжей и очень коротко стриженной, ее ровесница Майта — истинно арийской внешности. Милая девочка-Гретхен, сероглазая блондинка (хоть и видно, если приглядеться, что искусственная, к тому же с просверкивающей вишнево-красной прядью). Шем с Майтой — в миру их звали Лаурой и Мелани — гляделись типичными подростками-европейцами — обильный пирсинг, кольца в ушах, сине-зеленые татуировки на коже. Только сейчас они сидели в летних топиках по случаю жары, и видны были впечатляюще развитые мышцы — и дельтовидные, и бицепсы-трицепсы. Можно предположить, что девочки занимаются спортом.

Внешность Ханны Петерс — она же Ивенна иль Кон, двадцати двух лет от роду, замужем, мать троих детей — была не так уж сильно изменена по сравнению с другими. Разве что черные волосы мелированы золотистыми прядками. Но внешность Ивенны и для Дейтроса не была типичной, овал лица слишком круглый и мягкий, сглаженные скулы, сравнительно невысокий рост. Здесь, на Земле она выглядела нормально при своих 165 сантиметрах, но в Дейтросе казалась приземистой и коренастой.

Девушки учились в школе разведки. Этот заключительный год они проводили непосредственно на Земле (или Триме, как ее называют в Дейтросе), проходя кондиционирование. Мужская часть их группы — восемь парней — обреталась в ближайшем крупном городе, учась в университете и проживая в студенческом общежитии.

Алайна, командир группы, по званию ксата, гремела тарелками.

— Надеюсь, что это съедобно, — сказала она. Майта обиженно нахмурилась.

— Я старалась.

— А я люблю, когда Майта готовит, — сказала Ивенна (коротко ее называли Ивик). Она поднялась и стала разливать по тарелкам похлебку — там видны были темные и светлые грибы, розоватое мясо, картофель, перец и лук-порей.

— Как меня достала эта школа! — с чувством сказала Майта, — вы не представляете, какой это маразм! Эти детки...

— О да, — подхватила Шем, — сидят в печенках. Особенно мальчики. Ко мне опять привязался сегодня этот Йонас! Представляете, подсел, и жмется, и жмется... Так хотелось дать ему хорошенько, так ведь нельзя.

— Нельзя, — наставительно подтвердила Алайна, — конспирацию соблюдайте.

— Может, мне еще для конспирации с ним в постель лечь? — обиделась Шем.

— А уроки эти? Это же курам на смех! — воскликнула Майта, — я не понимаю, чем они вообще занимаются! Там же делать нечего. Скукота смертная! И ладно то, что мы уже выучили и сдали в Дейтросе. Но допустим, латынь, мы ее тоже не знаем — но ведь это же так легко! А они еще стонут, неуды получают... Их бы в квенсен хоть на месяц...

— Это еще что! — перебила Шем, — мы сегодня на физкультуре два километра бегали на время.

Девушки, не удержавшись, захихикали, улыбнулась даже Алайна.

— В полной выкладке? — спросила она.

— Ага, и в противогазах! — фыркнула Майта.

— Так вот, половина класса вообще не добежала до финиша.

— А прикладом в спину? — спросила Ивик.

— Ну да, — вздохнула Алайна, — мы-то все это прошли еще в двенадцать лет. Я помню, как раз первый раз в квенсене пошли на тренировку... три километра по-здешнему. Уж на что вроде нас и раньше в школе гоняли, а все равно многие падали... Давайте есть уже наконец!

Девочки примолкли, сложили руки лодочкой. Алайна прочитала молитву. Ложки застучали о фаянс.

— А вкусно, правда! — сказала Ивик, — Майта, рецепт дашь? Мужу сварю.

— У тебя ведь в следующие выходные отпуск?

— Ну да. Четыре дня, — кивнула Ивик. Глаза ее мечтательно затуманились. Она дико скучала по мужу и детям, ее дочке исполнилось четыре года, а сыновьям-близнецам три. Впрочем, дети уже учились в вирсене — школе первой ступени, и отец забирал их домой не каждый вечер, а только когда было время. И конечно, на выходные. Ивик старалась поменьше думать о детях — когда вспоминала их, хотелось разреветься.

Но ведь она сама это выбрала — стать разведчицей.

— А у нас на политике сегодня смешно было, — сказала Майта, — представляете, была дискуссия на тему "Тоталитаризм и демократия". Они такие прикольные! Они все думают, что у них демократия, и что это так клево, это настоящая свобода, и типа в государстве от них что-то зависит.

— Как в Дарайе, — буркнула Шем.

— Я еле удержалась, чтобы не спросить — в чем выражается эта зависимость? В выборе президента из нескольких кандидатов, которых они совершенно не знают, и чья предвыборная программа — это реклама?

— Вот и удерживайся, — сказала Алайна, — это тебе полезно.

— Да мне это ничего не стоит! Но как смешно на них смотреть. Ведь не дураки вроде... А что у них мозги запудрены — не понимают.

— Мозги, к сожалению, пудрят всем и всегда. Ни одно государство без этого не существует, — сказала Ивик.

— Доедайте быстренько, — велела Алайна, — после ужина будем повторять политологию, кстати. И английский. Завтра начальство приезжает, а у нас еще конь не валялся.

Ашен приехала прямо с утра, Ивик мудро сдержала желание сразу броситься ей на шею. Разве что чуть дольше здоровалась за руку, и глаза Ашен при виде старой подруги блестели радостнее.

Они были сестрами по сену. В Дейтросе профессиональное братство считается настолько важным, что фамилию человек получает в профессиональной школе — в данном случае, военной, в квенсене. Все двадцать однокашников становятся сестрами и братьями на всю жизнь. Правда, Ивик не очень-то горела желанием видеть остальных родственников — но Ашен иль Кон, близкой подруге с первого курса, была искренне рада. Пусть Ашен, на несколько лет раньше начавшая карьеру, теперь и числилась ее же собственным начальством,. И достигла уже звания шехины, хоть и командовала не шехой — стандартным подразделением из полусотни человек — а всего лишь учебно-боевой группой агентов на Земле-Триме.

Но остальные тоже радовались появлению Ашен, несмотря на неизбежную проверку. Девушка была из тех командиров, которых не столько боятся, сколько любят. Ивик с восторгом наблюдала за подругой, ее восхищала эта непринужденная способность девчонки, такой же, как она, командовать людьми, требовать, держаться с таким достоинством и оставаться ровной и дружелюбной.

Сама Ивик командовать не умела совершенно и перманентно чувствовала себя виноватой во всем, самой младшей и низшей. Трудно было найти человека, менее пригодного для военной службы, чем она — но что поделаешь, в гэйны — дейтрийскую касту воинов — подростков отбирают совершенно по другим критериям, чем в любой армии любого другого мира.

Они сели на кухне, Ашен включила свой эйтрон (дейтрийский компьютер, встроенный в корпус земного ноутбука) и часа три основательно проверяла их теоретические знания, набранные за три недели, прошедшие с последней сессии. У каждой были свои слабые места, за которые стоило тревожиться. Шем, как всегда, запуталась в теории стратегического воздействия. Хоть и отработала хвост, оставшийся с прошлого раза. Майта побаивалась темпоральной теории и общей физики Медианы. Алайна, художница, не обладавшая большой способностью к языкам, постоянно запиналась, говоря по-английски, а ее произношение и вовсе оставляло желать лучшего. Впрочем, английский — второй иностранный — нужен им лишь постольку-поскольку, для кондиционирования достаточно немецкого, который они за первый год обучения довели до состояния почти-родного. Ивик, способная к языкам, наоборот, английским владела неплохо, к тому же она самостоятельно начала изучать еще и третий язык, русский — по совету Ашен. Третий, а точнее, четвертый, ведь все гэйны еще в училище — квенсене изучают дарайский, язык противника.

Зато Ивик не давалась техника, и отвечая по основам электроники, она краснела и путалась в схемах. В глубине души она не понимала, зачем эти схемы нужны, достаточно того, что она умеет пользоваться всем этим — подслушивающие устройства, тримеры для переноса участка местности в Медиану, устройства для наблюдения из Медианы, разные там взрыватели, передатчики, компьютеры и эйтроны, детекторы и электронная защита... Зачем знать строение механизмов — для этого существуют техники. Она втайне завидовала Шем и Алайне, которые разбирались в электронике как заправские инженеры. Темпоральная теория тоже ее пугала, хотя в этот раз Ивик по крайней мере выучила нужную часть материала.

К тому же трудно было отвечать Ашен. Это была любимая подруга, сестра, с которой спали рядом, тесно прижавшись, на холодной земле во время походов и учений, сидели за одним столом на уроках и лежали в спальне на соседних койках, воевали вместе на Тверди и в Медиане, утешали друг друга — ближе ее, по сути, у Ивик и не было человека. Разве что еще одна сестра по сену, Дана, которая осталась в Дейтросе и растила сейчас своих детей. И вот теперь эта родная душа холодным, жестковатым тоном (пусть и с легкой улыбкой) задавала ей каверзные вопросы, и надо было напрягаться, вспоминать, выдавливать из себя... И она говорила "хорошо", кивала или чуть укоризненно качала головой, и неизвестно, что было хуже. Все это казалось Ивик нелепым.

После экзамена, переодевшись, гэйны отправились на очередную тренировку. До леса бежали неторопливо, негромко разговаривая на ходу. Это была уже не столько проверка, сколько просто необходимая регулярная работа для поддержания формы.

В полукилометре от дома лежал фитнесс-парк с удобными беговыми дорожками, спортивными снарядами, но там девушки не тренировались почти никогда. Опасались привлечь к себе внимание. К счастью, городок был окружен высокими холмами, густо поросшими лесом. Тропинки по возможности выбирались нехоженные. Оказавшись на склоне, гэйны резко прибавили скорость, и в гору бежали уже в привычном для себя темпе. Кое-где приходилось продираться сквозь бурелом, тропинка была не слишком проходима, но гэйны быстро двигались вперед. Закрытые спортивные костюмы защищали от ветвей, модные напоясные сумочки хранили в себе шлинги — оружие для боя в Медиане. Обычное оружие — дейтрийские пистолеты "Деффы" — закреплено под мышками, под одеждой.

123 ... 505152

↓ Содержание ↓