Замок шипов(Общий файл)

ЗАМОК ШИПОВ.

Глава первая. Романтик при клинке.

— Кажется, вы засмотрелись в окно, молодой господин?

Уильям понял, что и правда, уже пару минут разглядывает, как со стороны полей, к зеленой полосе леса едет телега. Это маленькая точка была еле видна с западной башни Оукхолла, в библиотеке которой проходили уроки.

— Кажется, да. Извините, мэтр Ангус.

— Не удивительно, юноша. Оукхолл находится в одном из живописнейших мест запада. Вот там, за полями начинается Редвуд, который...

"...носит это название из-за красных кленов. Их листва осенью становится цвета алого пламени."

... так назван из-за кленов. Кленов там сотни и сотни сотен. Осенью их листва становится ярко-алой и весь лес как будто пылает. Невероятное зрелище!

Уильям в такие моменты не понимал Ангуса. Учитель, конечно, стар и может забыть, повториться. Но про эти красные клены, черт их подери, он рассказывал уже раз двадцать.

"Неужели и я в старости стану таким. Буду донимать своих детей пыльными историями?"

А ведь когда-то Уилл, затаив дыхание, слушал рассказы их домашнего учителя. Еще мальчишкой, он представлял все эти сражения и подвиги. Дети читают историю не как быль. Они переживают за любимых героев, даже если знают, чем все кончится.

Но Уилл еще ребенком перечитал или прослушал все легенды, баллады и сказания, которые только были в библиотеке Оукхолла и памяти Ангуса Фердса. А под такой горой книг вполне можно заживо похоронить пару человек. Теперь новые истории в библиотеке и голове учителя иссякли, а слушать одно и то же по второму, третьему или десятому разу было до тошноты скучно.

— ... и вот когда обе семьи сошлись в этом невероятном сражении... — Старик опять с восторженным видом и выразительной жестикуляции рассказывал про какую-то битву между Тальбатами и Ангегардами. Манера повествования Ангуса тоже надоела выросшему ученику. "Невероятно! Потрясающе" резали слух.

Уилл старался делать внимательный вид, чтобы не обидеть старика. Ангус с неколебимой его верой в невероятность и красоту мира казался очень искренним. Эта святая вера сохранялась во многом потому, что о мире учитель знал в основном из библиотечных книг. Но Уилл еще помнил то состояние юношеского восторга и ожидания чуда, которое накрывало с головой после пламенных речей учителя. Тогда казалось, стоит выехать из знакомых земель, как мир преобразится. В каждой пещере будут ждать своего героя дракон и мантикора, среди темных лесов поднимет гордо могущественный колдун свой волшебный жезл, призывая орды демонов. А им на встречу уже будет идти паладин со сверкающим мечом, готовый вступить в битву со злом во имя веры, короля, возлюбленной или всех сразу.

Сказочная картина мира рухнула после всего трех месяцев в столице. Из нее Уилл вернулся подавленным и пропахшим алкоголем. А ведь поначалу столица только усилила ощущение скорого чуда. Уилл впервые был в таком огромном городе, где есть столько разного и "потрясающе-невероятного". Королевский замок, окруженный парками и аллеями. Там всегда порхали птички всех цветов радуги. Почти каждый день турниры, а еще арена с самими лучшими скачками, выступление факиров, балы, пиры, тысячи новых, интересных людей. Уилл опьянел, вначале от восторга, потом буквально. Новые знакомые были щедры и доброжелательны, а главное держались на равных и все подливали вина...

Веселье продолжалось неделю, конец которой Уилл почти не помнил. Впрочем, пробелы в памяти ему быстро восполнил отец. Уилл признавался в любви, кажется, около пяти раз. Даже пытался сделать предложение, используя кольцо, утопленное в бутыли рома. Правда, когда бутыль высохла до дна, кольцо и предложение были благополучно забыты. А еще был танец на улице и гимн в честь короля. Гимн королю, далеко не худшее, что можно петь на улице в нетрезвом виде, тут сказалось воспитание. Но гимн исполнялся хоть и хвалебный, но с сильным уклоном в тему межполовых отношений. Было там что-то про "всех девок королевства". И это устраивает сын придворного министра, хранителя ключей.

Отец не кричал, не краснел от злости — просто сидел за столом напротив и смотрел на своего сына, как на проштрафившегося рабочего. Он объяснял Уиллу, как следовало себя вести, а как не следовало, советовал запомнить, что друзей здесь нет, что взвешивать нужно каждое слово. Уилл соглашался, говорил, что все понимает и ошибаться больше не будет. Тогда отец отпускал фразу вроде.

"А почему же ты тогда..." И снова шло перечисление всех промашек с добавкой из новой порции советов. Он повторял это раз за разом, почти слово в слово.

После седьмого наверно повторения Уилл был готов провалиться в преисподнюю лишь бы не слышать всех этих тонн житейской мудрости. Старший брат поступал проще, делая на балах и приемах выражение лица "я не знаком с этим дураком". За все присутствие в столице Уилл поговорил с Эриком всего пару раз, но его презрительный взгляд видел гораздо чаще.

К нему были приставлены специальные люди, которые следили за тем, чтобы сын хранителя ключей сохранял здравый рассудок. Уилл, конечно, был не восторге от такого эскорта, но, оказалось, это не единственные глаза, наблюдающие за его спиной. Любой поступок, неосторожное слово, тут же становились достоянием местных сплетников. Уилл не привык к такому давлению, в каждом попрошайке он видел шпиона и может не сильно ошибался.

На второй месяц пребывания Уилла в столице, отец подошел к нему и сказал примерно следующие.

"У нас проблемы с магами, будь осторожен".

Эти слова рисовали в воображении мрачные образы. Вот колдун стоит под полной луной, готовя проклятье, мертвецы встают из могил и безмолвным маршем идут на штурм дворца. Уилл был очень осторожен. Закупился ворохом оберегов. Молился и отрабатывал удары каждый день. Но все было зря. Проблемы с магами оказались спором между дворянами и колдовской гильдией по поводу прав на покупку земель вокруг столицы. Слова "будь осторожен" означали, что Уиллу не следует опять напиваться, особенно в присутствии магов, не трахаться с магами женского пола и вообще с представителями этой профессии не общаться. Да, магия оказалась всего лишь профессией, а не загадкой невероятного мира.

Уильям был сильно подавлен после возвращения в Оукхолл из столицы. Под тяжестью тоски утраченного чуда он впервые обидел старика. Не прочитал и строчки из заданного, а главное поставил под сомнения идеалы учителя.

Произошло все на лекции, которую сам же Уилл и попросил зачитать. Тогда он просил рассказать о магах, но учитель не понял его. Уилла после вояжа в столицу интересовали вполне конкретные вопросы, структура магического Совета, его возможности и как храм контролирует все это. Но Ангус все с тем же упоением стал рассказывать о невероятном даре богов людям, о великих магах и их потрясающий мудрости, то есть о вещах, которые не были применимы в жизни. Уилл пытался вывести учителя на нужное русло, но старик сводил их к истории, легендам и воодушевляющим речам. Это продолжалось около часа, а затем Уилл не выдержал.

"Я уже видел магов" Сказал он. "Это просто обычные люди, иногда делающие необычные вещи. В них нет ни капли той мудрости и того величия, о котором говорили".

Старик помрачнел, но, сдвинув густые брови, стал защищать свое виденье мира.

"Не каждый маг мудр. Не все рыцари благородны, но легенды сложат о лучших. Это будет образец для подражания. Все это..."

"Ложь!"

Перебил его Уильям, которого наполняла обида, что вырастает из несбывшихся надежд.

"Легенды бесполезно учить наизусть, но можно жить так, чтобы одну сложили о тебе. И тут не обязательно быть благородным, благородство потом все равно припишут, главное делом доказать, что легенды своей достоин."

Лицо Ангуса изменилось, из уверенного стало печальным. Наверно, такие слова можно сказать парню лет двадцати и даже чуть старше. Но это нельзя говорить старику, который всю жизнь читал и пересказывал легенды. Уильям больше и не говорил. Пусть старый учитель спокойно проведет остаток дней в укрепленной башне Окухолла, где этот мир не помешает любить его и восхищаться невероятными вещами, описанными в книгах.

Поэтому Уилл старика почти не слушал и больше смотрел в окно. Там виднелась зеленая полоса Редвуда откуда с часу на час должно было прибыть спасение. Спасение именовалось Хансом де Ордвиком, проживало в соседнем владении. Вместе с ним Уилл собирался на охоту к Анри де Булону. Ангуса ученик о своем намеренье оповестил, а, значит, почва для побега готова.

Оставалось только ждать. Изредка делая вид, что каждое слово старого учителя бережно переносится в память и еще сыграет роль в жизни Уилла.

— Ты понимаешь, каким Игнассио был человеком, человеком с ужасающе холодным рассудком!

— Должно быть, отменный негодяй был этот Игнассио. — С вовлеченным видом прокомментировал Уилл, на секунду вернувшись от размышлений к лекции.

— Не нам его судить. Он родился в жестокое время. Это были годы кровавого...

Уилл снова перевел взгляд на пейзаж, раскинувшийся за окном. Рожь на полях уже вызревала, чувствуя приближение осени. Лето только перевалило за середину, но, казалось, природа чувствует преодоление этого рубежа.

"Золото, рожденное небом и землей, вот, что нужно каждому человеку"

Вспомнил Уилл любимую присказку Роджера Кравского, их соседа. Это была единственная красивая и небранная фраза, которую знал этот твердолобый старик. Ее он произносил, пресекая попытки управляющего Ламбертов перекупить часть владений Роджера. Продолжение у фразы обычно было такое: "Вот что нам нужно, а не ваше сраное золотишко, Ламберты, так что хер вам, а не моя земля".

"Интересно, а хватило бы у Роджера смелости сказать это моему отцу?" Но это рассуждение Уилл не стал как следует разворачивать. Из зеленой полосы Редвуда появилась темная точка и она приближалась.

Ханс ли на том коне или другой гость — главное приближающийся всадник это удобный повод закончить урок. Уилл осторожно прервал рассказ учителя и, выслушав заключение, занявшее минут десять, твердо заверил в намеренье что-нибудь почитать по теме лекции, подготовить какие-нибудь вопросы и когда-нибудь найти еще время, для новых занятий.

Утешив Ангуса этой порцией неопределенных обещаний, Уилл отправился в главный зал, где слуги уже собрали его вещи.

Главный зал Оукхолла это огромная галерея с длинным столом, во главе которого стояло подобие трона для патриарха семьи. Вниз от стола спускались ступеньки, что вели на широкую площадку предназначенную музыкантам или желающим потанцевать. Стены зала были украшены десятками щитов с изображением ладони и весов, герба Ламбертов. Портреты великих предков, наборы доспехов, скрещенные клинки, отлитые из железа и серебра — все символы достатка, власти и гордости благородной кровью. Особое место занимала стена, противоположная главному входу. На ней располагалась огромная, метров пять в высоту, гравировка по камню. Большую часть панно занимал огромный дуб, раскинувший свои ветви над всем залом. Каждый его лист был безупречно и ровно выбит в камне. Над кроной дуба располагался витраж желто-красного стекла, изображавший солнце. Но у ветвей дуба клубились тучи и бушевала буря. В грозовых облаках летали каменные драконы, орлы, виверны. У корней могучего дерева стояли крошечные люди — копьеносцы, всадники, лучники. Взгляды солдат были обращены к дереву и туда же смотрело оружие, летели копья, стрелы, молнии. Но в дубе не было и трещины, ни один лист не сгорел, не опал. Великое, нерушимое дерево — красивый символ неприступности Оукхолла и могущества его владельцев. Точнее бывших владельцев, Редсвордов ...

"У них на гербе был дуб или только ветвь?"

Попытался вспомнить Уильям, смотря на каменного исполина.

Оукхолл не брали сталью и огнем. Замок, окрестные земли и серебряная шахта в придачу перешли к Ламбертам после одного росчерка королевского пера "За особые заслуги". А прежние владельцы попали в немилость и окончили жизнь на эшафоте. В чем была вина Редсвордов, Уилл не помнил. Может, не умели держать язык за зубами или рискнули всем в каком-то заговоре. Но это уже неважно. Все, что от них осталось — гравировка с дубом и, конечно, история, которой домашние учителя будут донимать молодых дворян.

Уилл снова осмотрел картины и гербовые щиты на стенах зала, размышляя о том, что его портрет появится разве что после достижения звания великого Магистра. Попытка подсчитать шансы на получение этого звания была прервана звуком распахнувшейся двери. Ханс де Ордвик наконец прибыл в Оукхолл. dd>  Земли рода де Ордвик раскинулись на юге от владений Ламбертов. Хотя раскинулись тут слово не подходящее. Всего Ордвики владели двадцатью одним домам с сотней крестьян. Все более менее приносящее доход включая сады и мельницу давно продали или заложили. Это было заслугой Ордвика старшего, любившего хорошенько кутнут. Долги покойного отца стали для Ханса тяжелым бременем. Перспективы открывающиеся перед молодым рыцарем были не очень то приятными. Сидеть на жалких грошах, питаясь выращенным или ехать в город, осваивать профессию, стать служащим при дворе. Еще можно было женится на вдове и ждать пока супруга скончается. Но Ханс выбрал другой путь. Звон стали и ратное дело. В родное имение он вернулся пять месяцев назад,после кровопролитного похода к границам степи. Сейчас войны на континенте немного приутихли. Ханс мог немного передохнуть и развлечься. Хотя охоту с де Булоном вряд ли можно назвать веселым мероприятием.

Когда палящее солнце покинуло зенит, два всадника выехали из центральных ворот замка и направились на восток. Путь их лежал мимо Редвуда, через бескрайние поля вызревающей ржи. Ветер, набиравший силу к вечеру, создавал на этих золотых океанах настоящие волны, с шелестом прокатывавшиеся мимо дороги. Путь предстоял не близкий. Если повезет, до владений Анри де Булона можно добраться часов за семь. Главное, чтобы Анри был хоть сколько-то трезв и не уехал с назначенного места встречи. Обычно Уилл избегал подобных мероприятий, но на это у него были особые планы.

— Охота требует выдержки. — Изрек Ханс с притворной серьезностью. — Нужно сжимать свой дротик крепкой рукой, целить куда нужно. Не торопиться, но и не давать дичи передышки... А главное, не кинуть дротик раньше времени. — Сквозь серьезную мину Ханса постепенно проступала широкая улыбка

— Не волнуйся. Выдержки мне хватит. Так что прибереги чувство юмора, в общении с Анри оно понадобится.

— Де Булон? По слухам бесхребетный идиот.

— Не совсем так. Анри особенно тупым не назовёшь, по местным меркам, разумеется. Но он во всем слушается старших товарищей, Сэма из Файдера, Маркуса Дилграма и прочей полубандитской швали. Однако стоит Анри выпить и его твердолобию позавидует любой баран, здравомыслие тоже опускается до скотского уровня.

— И с такими отбросами мы едем охотиться!? — Отчаянно воскликнул Ханс. — Ладно, ты оправдывал свидания со своей подружкой поездками на ярмарку, ладно посещением святых мест, что, наверняка, богохульство, но ехать к де Булону! Да и если отец за тобой следит, то охота паршивое прикрытие. Там ведь толпа народу. — Закончил Ханс, выражая явное желание заменить охоту другим поводом.