Ник "Испанец" продолжение

Лист 1.

Стрела ожидалась нервная, с результатом не предсказуемым и поэтому Дима Зангин поменял неразлучный травмат на боевой ПМ. Поменял вопреки строжайшему запрету, и сознавая, что вполне может загреметь лет на пять строгого, но мысль, что в его теле наделают дырок безнаказанно, была не выносимой. Верный спутник Потап огнестрела не взял, но вооружился кастетом и дубинкой телескопом. Еще в этой самобытной компании присутствовали два Сереги, не высокие ростом, но квадратные телосложением. Оба серьезно занимались боксом и обычно были весьма самоуверенны, но только не в этот раз. Сегодня каждый из них зацепил по газовому пистолету, с переделкой стволов под боевые патроны. Наблюдающий эту суету со стороны, мрачный осетин Дзабо, молча сунул под переднее сиденье помповый ИЖ-81 с пистолетной рукояткой.

— Слышь, Димон, ты хоть объясни что случилось, всегда с Кудояновскими ровно жили. Дзабо неделю назад бухал с ними в сауне, так его пьяного даже домой отвезли. Неужели так все серьезно?

Вопрос задал один из двух квадратных Сергеев, под "Кудояновскими" подразумевались коллеги из аналогичной организации, с которыми отношения были уважительные и даже дружеские. Все тут логично, одно дело делали, только хозяева разные.

— Да откуда я знаю, Серега? Мне вчера Макс звонил, помнишь тот, дважды сидевший? Говорит, у них две точки раздолбали какие — то гаврики с арматурой, а приемщиков предупредили, чтоб закрывались. На нас батон крошат, будем решать, как дальше жить.

— Ты у Жоры спрашивал, что за хрень? Такие вопросы пусть Сеня решает с Кудояном, не наш уровень. Ежу понятно, что наезд конкретный, а не пьяная хулиганка, под стволы вставать за чей — то беспредел не подписывались.

Это подал голос второй Сергей, и в его словах была истина. Их пятерка выполняла функцию тревожной группы в организации Сени Битого, в руках которого находилась половина всех Ростовских приемок металлолома. Жорик Кипариди служил там правой рукой и вроде исполнительного директора. Сам Сеня отлучаться с дома не мог, он был инвалидом и прикован к постели после неудачного покушения. Два года назад, киллер с ручного пулемета перебил ему позвоночник и заодно сделал главарем организации. После той истории прежнему шефу, Блюхеру, поставили гранитный памятник на Ростовском кладбище.

Так вот, этот Сеня держал в своих руках примерно половину бизнеса цветного и черного лома, но только половину. Второй частью рулил Давид Кудоян и забивший стрелку Макс работал именно на него.

— Да звонил я Жоржу, а толку? Плохо поговорили. Сказал, что если бомбят конкурентов, значит так надо и не моего ума дело. С Максом велел не церемониться, начнут грубить, сразу давать обратку. И вообще, не все время алкашню гонять на приемках, серьезные дела на подходе. Ну и пряники там всякие, зарплату пересмотреть, поддержку гарантировал на всех уровнях и если кого зацепит, не оставят, соцпакет расширенный.

Информация всех ввела в уныние и сразу, как то, приземлила. До этого момента в их обязанности входило оперативно реагировать на вызовы и разбираться со шпаной и оборзевшими алкашами, которые имели привычку устраивать скандалы с приемщиками. Они не были полноценными бандюками, так как работали не на криминальное дно Ростова, а на простого барыгу. Отлично понимая это, ребята, в серьезные разборы не лезли, на терки с уголовным миром ездили совсем другие люди. Но все это было раньше. Теперь развеселое детство кончилось, игры намечались вполне себе взрослые.

— Да пофиг кудояновские, у нас поддержка и мы не очкошники. Сколько их будет, Дима?

Дзабо, когда трезвый и не обкуренный, всегда говорил веско, как дрова колол. Из всей пятерки он был не самый крепкий физически, но пожалуй самый сильный духом. Никто не помнил, чтоб этот осетин когда то "врубал заднюю".

— Они обычно вшестером ездят, но сегодня может и больше прикатить. Договаривались пять на пять, но кто его знает. Хотя подлянок за ними вроде не помню.

— Да поехали уже, чего рассуждать, время поджимает. И опаздывать нельзя, сами знаете, не по понятиям.

Это подал голос основная боевая сила группы — Потап. Здоровый, мощный, весь в ножевых отметинах, в дыню лупит не раздумывая. В глубине души его все побаивались, даже Дзабо. Не дожидаясь ответа, он сел за руль Логана и завел мотор. Дима плюхнулся на сиденье рядом, переложив ПМ из плечевой кобуры, за брючный ремень на спине. Он был главный, вести базар именно ему и светить стволом не годилось. Осетин за рулем и оба Сергея двинулись следом на Мазде, пути назад больше не было.

С другого конца города ехала на встречу, пятерка Макса Орешкина и настроение там было еще более мрачное. Предчувствия имели под собой почву, события последних дней были не понятны, запутаны, но реакции требовали немедленной. Вчера, по этому поводу, он имел разговор с Давидом, от которого получил такие инструкции, после которых захотелось немедленно смыться с города, причем сделав перед отъездом пластическую операцию. На их пункты приемки крепко наехали, и Кудоян не сомневался, что это дело рук Сени Битого, тот окончательно решил прибрать к рукам весь бизнес лома в городе. А ситуацию из равновесия вышибли турки своим контрактом, где цены стояли просто фантастические, но требовался большой регулярный объем. Нужный объем без Кудояновских приемок не набирался, и Сеня решил развязать войну.

Ну, война так война, почему бы и нет, так просто отступать в сторону Давид не собирался. Хитрый армянин умел просчитывать ситуации, имел влиятельных земляков и ход событий примерно представлял. Так же он был в курсе и городских раскладов, где давно царила гармония и относительное равновесие. Подзаплывшие жирком отцы города, никакой войны не потерпят, возьмут всех за шкирку и усадят за стол переговоров, что вполне устраивало. Сеня был не прав, начал первым, поэтому шансы Давида выглядели очень солидно. И начать эту войну, предстояло пятерке Макса, и было бы вообще отлично, чтоб их положили на месте и сразу, в планы вполне вписывалось. Чем больше Сеня дров наломает, тем трудней потом будет оправдать свои действия.

Макс никогда не отличался умом или способностями к аналитике, но имел за спиной две ходки, опыт разных терок и ощущение, что их тащат в крупный блудняк, не смог перебить даже косяк первосортной анаши. Стрела ожидалась конфликтная, ребятам Битого предстояло кинуть предъяву, а брать огнестрел запретили категорически. Была мысль посадить на заднее сиденье бойца с калашем — укоротом, но перед выездом их ошманали два Кудояновских охранника. Они выгребли весь огнестрел, обосновав тем, что возможна ментовская засада. Настроение у пацанов стало, как у роты штрафбата, которых гнали с винтовками на пушки и пулеметы. Ладно, авось пронесет, поехали.

Встреча проходила в очень подходящем для этих целей месте, на окраине города, между рядами недостроенных гаражей. Подъехали почти синхронно, по две машины и остановились в сорока метрах друг от друга. С одной стороны вышел Дима с верным Потапом, с другой Максим в паре со смуглым горбоносым парнем, имевшим кличку Янычар. Янычар был боец не хуже Потапа, все помнили знаменитый случай, когда тот убил вышибалу в кафе ударом кулака в лоб. И если бы не деньги и связи Кудояна, приземлили бы тогда орла лихого, лет на пять точно.

Встали зрачок в зрачок, Дима с Максом, Янычар с Потапом. Остальные остались рядом с машинами, от напряжения звенел воздух.

— Здравствуй Дима, привет Потап.

Первым поздоровался Орешкин, что было логично, инициатором стрелки была именно их сторона.

— Да, Макс, зачем звал?

Протянуть руку попыток никто не делал, обстановка не располагала, сейчас для всех главным было сохранить лицо и не показать слабины.

— Дима, ты в курсе, две наших приемки расхерачили, при этом на одной приемщику в лицо плюнули, на другой баба в кассе по роже получила.

— Ты нас сюда дернул, чтоб эту шнягу предъявить, я верно понял?

От зоркого глаза Димы не укрылось, что на шее собеседника от этих слов взыграл кадык и не произвольно сжались кулаки.

— Это не шняга, Димон, это на нас наезд конкретный. Или на себя берете, или нет. Если нет, верим на слово и в других местах ищем.

Вот он, кульминационный момент встречи! Если сказать, что не в курсе, то разъезжаются мирно, но авторитет ребят Сени будет похоронен. Война только начиналась, правда всплывет обязательно и то, что они испугались прямой конфронтации, убьет репутацию немедленно и навсегда. А это понятная и безусловная профнепригодность всей пятерки. Уходить и уклонятся от прямого столкновения не полагалось.

— Если мы, дальше что? Извиниться заставишь?

Хрясь!!! Янычар со всей дури метил Потапу в челюсть и свалил бы, если попал. Но не тут то было, не так прост Потап, то что соперник сделал шажок назад, присаживаясь на опорную ногу перед ударом, он подметил. Подметил и успел низко нагнуть стриженую башку на мощной шее, подставляя под удар вместо челюсти толстую лобную кость. А лобешник Потапа это не лоб несчастного вышибалы, чтоб сокрушить его, была нужна кувалда. Янычар дико взвыл, он одновременно сломал запястье и разбил костяшки, в удар была вложена вся его немалая сила.

— На землю! Завалю нахер!!!

Это прозвучал громкий рык Дзабо, все сразу упали под раздавшийся грохот помповика. Но никто от стрельбы не пострадал, осетин как боец очень опытный, стрелял только по вражеским машинам, откуда со звоном летели стекла. Эффект был достигнут самый нужный, вся вражеская пятерка лежала на земле, обхватив руками головы. Кроме Янычара, тот был в нокауте от ботинка Потапа, размер которого был сорок пятый. Победа была полная, поверженных врагов шустро пинали по ребрам оба Сереги, постреливая иногда в воздух для общего настроения. Но пора было прекращать это ненужное избиение, и Дима решил в процесс вмешаться.

— Все, братва, хорош трамбовать их, валим отсюда. Потап, уймись! Должны менты на стрельбу подъехать, вон дома рядом.

Здоровяк тем временем скидывал адреналин, с наслаждением превращая машину Макса в бесформенную кучу железа разложенной телескопической дубиной. Стрела закончилась и очень для сторон удачно, лицо не потеряли, авторитет всех без исключения участников остался незыблем. Никто не ранен серьезно, вот только Янычару руку в гипс закатают обязательно. За избиение и разбитые тачки можно смело выставлять счет Кудояну, идея отправить их туда безоружными принадлежала именно шефу. Чем не повод, разыграть благородное возмущение? Отправил под стволы с голыми кулаками, пусть башляет соответственно, и повод есть достойный свалить в сторону, разыграв благородный гнев. Чем бы терка закончилась, если бы им разрешили взять с собой Калаш и пистолеты, Максим старался не думать.

Этой же ночью две приемки Сени сгорело, на третьей перестреляли собак и раздолбали машину охранника, который спрятался благоразумно, не проявляя героизма. Жора Кипариди, словил на перекрестке обломок кирпича в боковое стекло, от пролетевшего на скутере подростка. В этом, хулиганском поступке, сквозил прозрачный намек, что в следующий раз будет уже не кирпич. Война разгоралась всю следующую неделю, пятерка Димы Зангина носилась по городу, реагируя на вызова с различных точек и никуда хронически не успевая. Так же металась и команда Макса с колоритным Янычаром на переднем сиденье, зачем он там торчал с загипсованной рукой на привязи — непонятно. Они даже пересеклись как — то раз в летнем кафе на набережной, и встреча получилась вполне безобидной и не злобной. Помахали друг другу руками с разных столиков, но подходить не стали. Гасить друг друга приказа не было, а искать приключений на жопу добровольно и бесплатно, дураков нету. Всю приемку металлолома в Ростове парализовало, вражда набирала обороты.

Сеня с Кудояном несколько раз ругались по телефону, дошло до прямых оскорблений, а после того, как ночью во двор Битого влетела граната, дело запахло большой кровью. И вдруг чудо, все резко прекратилось. Как будто судья на поле свистнул окончание матча и обе команды двинули устало в раздевалку, не обращая друг на друга никакого внимания. Пункты снова заработали, никто никого не бомбил, а Дима с Максом закатили грандиозную совместную пьянку расширенным составом, с целью забыть все плохое. Узкий мир всех причастных к этому бизнесу дружно выдохнул и поползли неясные слухи, что хозяин будет один и скоро все узнают его имя.

Правая рука Сени Битого Жорж Кипариди, ехал на встречу с патроном, никого не опасаясь и даже не оглядываясь по сторонам. Внешность имел колоритно — семитскую, кучерявую шапку черных с проседью волос, чудно дополнял мясистый крючковатый шнобель. Похож был Жора, скорей на местечкового еврея, чем на грека, причем не только внешне, но и по характеру. От предстоящего визита его слегка потряхивало, шеф сказал, что все решилось, и момент для карьеры намечался воистину судьбоносный. Последние события сильно напугали жуликоватого грека, он уже обдумывал варианты бегства к брату в Евпаторию, но внезапно все закончилось и сейчас он узнает с каким именно результатом.

— Черрррмет ... Цвет, цвет, цвет..

Слово "чермет", попугай Гаврила говорить научился, а вот более сложный цветмет, никак не удавался. Парализованный и прикованный к постели Сеня развлекался тем, что обучал его разговаривать и иногда со второго этажа дома раздавались жуткие матерные вопли, которые смущали гостей и вызывали дружный хохот охраны.

— Здорово, Жора, заходи, присаживайся. Скажи честно, очканул от последних событий, но то что не удрал, спасибо тебе и уважение. Я боялся, что свалишь к брату на Украину, не выдержишь.

От такой проницательности греку стало не по себе и он нервно заерзал на стуле, не забыв сделать обиженную физиономию.

— Сеня, рассказывай, не томи. Я спать уже по ночам не могу спокойно. Как работать, ничего не понимая?

— Ладно, слушай. Тесно нам вдвоем на этом рынке с Давидом, я ему давно предлагал уступить долю, но он даже обсуждать отказался. Уперся как баран и не в какую. А тут турки еще с этим контрактом, нельзя упускать возможность, раз в жизни бывает, и сразу выходим на другой уровень.

— Орррлы гавно, Гаврррила рррулит!

В монолог Сени вставил свою реплику попугай.

— Эту войну я развязал, причем очень хотел крови избежать и кажется получилось. Я знал, что папикам с администрации не понравиться, что заставят договариваться, и надеялся, убедят Давида продать бизнес на моих условиях.

— Ты, Сеня, мужик крученый, не спорю и авторитет имеешь, но почему именно так и не иначе? Кудоян тоже мог бы выкупить твою долю и с турками дела вести. Зачем такая игра рискованная при равных шансах?

— А у него денег нет на мою долю. Тут при хорошем разборе даже деньги не катят, надо взамен адекватный бизнес подсуетить, иначе унизительно и позорно. А то получиться, что с темы вышибли, подачку сунув, так дела не делаются.

— А у тебя, значит, бизнес для Давида есть?

— Конечно. Карьеры, пусть забирает, ради такого дела не жалко.

Песчаные и каменные карьеры Сени давали весьма устойчивый доход и для многих давно были лакомым кусочком. Но стать монополистом металлолома в области? Ради этого можно многим пожертвовать. Все звучало красиво, Жора озабоченно потер свой феноменальный шнобель, но главного ответа не услышал.