Ведьма сама по себе

Ирина Коблова (Антон Орлов)

ВЕДЬМА САМА ПО СЕБЕ

(Из цикла "Сказки Долгой Земли")

Оглавление:

1. Ола уходит из дома

2. Осенний бал

3. Звездец

1. Ола уходит из дома

Всю ночь напролет Ола блуждала по "Бестмегаломаркету".

Глянцевое великолепие торговых залов и кое-как затертые следы недоделанного ремонта, золотое сияние фасеточных потолков, ползущие со скоростью пролитого сиропа эскалаторы. Словно рыбы в аквариуме, кружат над головами рекламные модули: "Зубная паста "Грандо" — залог мужского успеха!", "У меня тоже были мешки под глазами!", "Лови шопинг за хвост и получай мегакэшбек!"

А где-то снаружи, за взбаламученной снежной хмарью — портал, до которого ей никак не успеть.

Слишком долго она сидела в кафетерии на семнадцатом этаже, за плохо вытертым липким столиком, и тянула чашку за чашкой эспрессо средней паршивости. Выбирала одно из двух — пока не оказалось, что выбирать уже не из чего. Новость в "бегущей строке": "Портал на Долгую Землю входит в фазу схлопывания". Вот тогда-то она и рванула к выходу, но гребаный Бест не хотел ее выпускать. Лифты не открывались, все эскалаторы работали в режиме подъема, двери вели не туда, лестницы и вовсе куда-то поисчезали. В бутиках продавались футболки размером с оконную штору, пакетики яблочных огрызков, офисная обувь для тех, кто собирается поменять работу, и невидимые фломастеры, которые выглядели, как обыкновенные. Ола металась по торгово-развлекательному лабиринту с тягостным пониманием, что останется здесь навсегда, а потом раздался оглушительный трезвон...

"Я успела. Я здесь, а не там. Сука, да заткнешься ты или нет?!"

Не заткнется, пока завод не кончится. То ли дело электронные будильники, раз — и молчок. Но электроника осталась по ту сторону портала.

Не глядя, протянула руку, схватила дребезжащую заразу, сунула под подушку. С настенного календаря на нее укоризненно смотрела красивая беловолосая девушка с метлой, похожая на Изабеллу. Ничего удивительного, влюбленный художник из Дубавы с Изабеллы Мерсмон и нарисовал свой агитационный шедевр. Надпись готическими буквами: "Консервировать продовольствие — твой общественный долг".

Метла считалась профессиональным символом, хотя пошло это с детских сказок. Толку-то с метлы... Залетевшего в окно медузника и то сподручней выгонять шваброй — поражающая площадь больше.

Календарь ей подарили на зимнем продуктовом складе. Консервация-расконсервация продовольствия — это первое, чему Олу здесь научили. Она честно отработала положенные по закону полгода, получила расчет, похвальное письмо и этот самый календарь, и уже предвкушала, как уйдет в отрыв на месяц-другой... Но тут-то ее и притянули к ответу за криминал, случившийся, когда она была еще не колдуньей-ученицей, а туристкой с параллельной Земли. Угон военного автотранспорта, совершенный группой лиц по предварительному сговору. С учетом смягчающих обстоятельств, положительных характеристик и поручительства уважаемых представителей магического сообщества, суд проявил снисхождение — вместо тюрьмы впаяли ограничение свободы и тысячу двести часов обязательных общественных работ. Нетрудно догадаться, где: добро пожаловать обратно на склад!

Ола понимала, что дешево отделалась. Глупо было рассчитывать, что за угон армейской техники ей ничего не будет. Когда они с Маратом и Эрикой укатили на том вездеходе, местные законы для них не имели значения, словно здесь виртуальная реальность или сон, главное — добраться до портала, пока он не схлопнулся. В следующий раз порталы откроются через двадцать четыре года, пройдет уйма времени. Что бы они здесь ни натворили, с них за это не спросят.

Эрика по дороге погибла. Марат, скорее всего, вернулся домой, он из тех пролаз, которые нигде не пропадут.

Ола тоже вернулась, но в последний момент передумала. Подняла взгляд на новостное табло: "Портал на Долгую Землю входит в фазу схлопывания. Граждан просят не приближаться к порталу и убрать припаркованный около ограждения личный транспорт. Тех, кто прибыл из путешествия в другое измерение, поздравляем с возвращением и приглашаем за покупками! Пока вы отсутствовали, у нас появились новые эксклюзивные предложения и ошеломляющие мегаскидки!!!" — и сорвалась, оставив чашку с недопитым кофе. Наяву не было никакой мороки, она знала Бест, как свои пять пальцев, и помчалась к цели кратчайшим путем, наперегонки с еще несколькими посетителями, бросившимися спасать свои тачки и флаеры от эвакуатора.

Мир превратился в смазанную пеструю неразбериху, из расстегнутой сумки что-то выпало, в желудке булькал дрянной кофе, а снаружи было промозгло и скользко, выла сирена, в лицо летела снежная залипуха... В оцеплении решили, что ошалелая девчонка с сумкой через плечо спешит отогнать машину. Встрепенулись, когда она проскочила мимо, свалив секцию ограждения.

Вслед ей что-то кричали, но она уже была на площадке, над которой как будто повисла громадная воздушная линза, перекручивающая и искажающая всё, что сквозило с той стороны, жадно глотающая снежные хлопья...

Было бы время подумать — она бы туда не сунулась. Но от времени осталась пустая оболочка, а в душе не хуже сирены выла тоска по Лесу, который еще чуть-чуть, и станет для нее недостижим, тогда придется четверть века ждать второго шанса.

Зажмурившись, Ола шагнула в портал.

Следующая картинка: небо с плывущими облаками, она лежит на спине, все тело дико болит, как будто с нее содрали кожу. В глазах двоится, лица как размазанные пятна, но пробившегося через толпу Валеаса она все-таки узнала. Попыталась ему улыбнуться.

— Дура, — скупо прокомментировал Валеас.

Она не помнила, как потом очутилась в комнате с матрасом на полу и рассохшимся деревянным окном, за которым желтели одуванчики величиной с чайное блюдце. Первые два-три года (стандартных года!) здешней осени — это все еще лето, временами умеренно жаркое, временами дождливое, совсем как июль-август на Земле в северных широтах. Лимоны с апельсинами уже не растут, зато вместо них есть много чего другого.

Не то чтобы Ола находилась на постельном режиме. Если твое тело — сплошная ссадина, волей-неволей постараешься как можно больше времени проводить на ногах. Вот она и висла на оконной решетке, вцепившись в нее обеими руками, словно тоскующий узник. Часами смотрела на эти шизанутые одуванчики, на траву, в которой что-то шныряло и ползало, на малоэтажные дома с закрытыми ставнями, на видневшуюся за ними серую кайму береговой стены, над которой вздымались кроны деревьев — величественные, манящие, позолоченные солнцем.

Лес заполучил еще одну колдунью, а что она попала сюда в таком виде — не его вина, сама до последнего тянула. Возможно, Лес все-таки помог ей, потому что Ола вывалилась из портала не в виде фарша, а живая и относительно целая.

— Спасибо, что хоть глаза закрыла, а то я бы намучился с глазными яблоками, — недобро глядя на нее, процедил Валеас. — В остальном дура.

— Я была бы дурой, если бы там осталась.

— Тогда ты была бы еще большей дурой, — невозмутимо уточнил собеседник.

Ола проглотила обиду: Валеас ее лечил. Без его помощи на восстановление кожных покровов ушло бы столько времени, что хоть стреляйся.

По вечерам смотреть было не на что, кроме звездного неба с ущербной луной и парящих над крышами медузников. Стеклянисто-белесые купола с пучками длинных колышущихся щупалец смутно маячили в ночной темени.

Отродья луны и шлагбаума, подумала изнывающая от скуки Ола — в первые два дня в голову лезла всякая чушь. На Долгой Земле все шлагбаумы в черно-белую полоску, словно щупальца летучих кровососов.

Над покинутыми домами медузники не задерживались, плыли в сторону Эбы, единственного на Равде населенного пункта. Здешний портал открылся в начале лета посреди картофельного поля, нежданно-негаданно. Картошка пропала, зато равдийское захолустье превратилось в центр торговли и туристического бизнеса — или, вернее, в оживленный перевалочный пункт. Вокруг портала выросло множество построек: таможня, склады, офисы, магазины, в стороне раскинулся рынок. Сейчас большая часть этого хозяйства стояла заколоченная, в дальнейшем то ли пригодится, то ли нет. С порталами заранее не угадаешь: есть такие, которые из года в год появляются на одном и том же месте, а еще бывают одноразовые — от чего это зависит, никто объяснить не может.

Из административных домиков вывозили папки с документами, телефонные аппараты, арифмометры и печатные машинки, из магазинов остатки товара. Днем по соседству шумели машины и перекликались грузчики, а после захода солнца становилось так тихо, что Ола могла услышать протяжный дремотный шепот Леса.

Пристанище для нее в опустелом городке нашлось без проблем: Валеас сбил замок с дверей маленькой двухэтажной гостиницы. Мебели внутри почти не осталось, не было электричества, зато из крана тонкой струйкой текла вода, и можно было пользоваться туалетом. Вначале Ола думала, что ее главный враг — это скука, но на третий день выяснилось, что дело обстоит гораздо хуже.

С утра пораньше ночевавший на стороне Валеас принес ей запас еды на день: термос куриного бульона, вареные яйца, сыр, огурец, бутылку ягодного морса, свежеиспеченный деликатесный хлеб. Впрочем, тут его за деликатес не считали, на Долгой Земле весь хлеб такой. Ола раньше и представить не могла, что он бывает настолько вкусным. Оценила еще во время злополучного туристического вояжа.

Дождавшись, когда она позавтракает, Валеас смерил ее взглядом и сказал:

— Теперь смотри, что я буду делать. Наблюдай на всех доступных тебе уровнях. До сих пор ты не чувствовала боли, потому что я заблокировал передачу сигналов с нервных окончаний. Точнее, поставил фильтры, которые ненужный нам сигнал не пропускают. Сейчас покажу. В твоих интересах понять и усвоить этот прием.

"Ух ты, умеешь ведь, когда захочешь, говорить культурно, как препод на лекции", — прокомментировала про себя Ола.

— Умею, — подтвердил он вслух. — Но ты лучше не отвлекайся на постороннюю хрень. Я же сказал, это в твоих интересах.

Вначале он продемонстрировал, как это делается, на небольшом участке ладони. Три с половиной часа ушло на то, чтобы у Олы с горем пополам стало хоть что-нибудь получаться. Инструктор хранил на лице непроницаемо-терпеливое выражение, под конец даже выцедил скупую похвалу:

— Будем считать, зачет. Главное ты уловила, дальше практикуйся сама.

И через секунду после этого Ола взвыла: как будто бинты на ней пропитаны кислотой... Этот сукин сын — ладно, не сукин, а Изабеллин, все равно гад — снял свою чертову блокировку полностью!

— Вал, подожди, я же пока не умею!..

Ответом был скрип закрывшейся двери. Взял и ушел, а справится она или нет, ему без разницы. И все, что ей осталось — это воспользоваться его гребаным приемом, чем скорее, тем лучше, пока она не свихнулась от боли, потому что не надо было соваться в этот гребаный портал, и нечего было связываться с гребаными колдунами... Она шипела и стонала, вроде бы негромко — или даже громко, потому что в какой-то момент в распахнутое окно первого этажа кто-то заглянул, их было трое или четверо. Толком не рассмотрела, глаза застилали слезы. А визитеры увидели за решеткой, в почти пустой комнате с облезлым полом, рыдающее существо с головы до пят в бинтах, с лицом в запекшихся кровавых ссадинах.

Один что-то спросил — возможно, предложил сходить за врачом — но в следующее мгновение они бегом ретировались за угол, потому что Ола проорала в сторону окна все то, что не рискнула выкрикнуть вслед Валеасу. От ее воплей оконная решетка выгнулась наружу, словно узорный рисунок на боку невидимого пузыря.

Растерянно моргнув остатками ресниц, Ола подошла, потрогала ее. Не кажется, и правда погнулась... От изумления девушка даже боль перестала чувствовать — передышка в несколько секунд. Вот это да, итическая сила мата! Хотя мат не причем, она же ведьма и, похоже, только что совершила магическое действие: нормальное явление для Долгой Земли. Но раз она может металлические решетки гнуть, у нее и эта долбанная блокировка должна получиться!

Не долбанная, а хорошая, поправила себя Ола. Хорошая блокировка, очень даже хорошая! Чтобы не было такого эффекта, как будто одной рукой лепишь из пластилина, а другой херачишь кулаком по своему недоделанному изделию. Тогда точно ничего не выйдет, хренов наставник об этом говорил.

Первых успехов она добилась ближе к сумеркам, когда солнце уползло из гостиничных комнатушек, и небо над береговой стеной стало иззелена-лиловым. Успехи были так себе: погасить боль ей удавалось ненадолго и не везде сразу, словно эта блокировка вроде хлипкой пленочной обертки, которая тут не прилипает, там расходится прорехами... Но ведь удавалось же!

Вернувшийся Валеас, понаблюдав за ее мучениями, скучным тоном заметил, что сравнение с пленкой — это даже не обычная ученическая дурь, а редкостный кретинизм: тем самым она превращает магическое действие, которое необходимо выполнить, в подобие внешнего объекта, и в придачу сражается с этим объектом, как с заевшим механизмом. Ну-ну, продолжай в том же духе.

— А мне кто-то сказал, что так нельзя? — огрызнулась Ола.

— Сама не додумалась?

Потом он все-таки поставил ей свою хваленую блокировку. До утра, чтобы смогла поесть и выспаться.

— Спасибочки. Только стокгольмского синдрома от меня не дождешься, не надейся.

— Нужна ты здесь кому-то со стокгольмским синдромом, — бросил он, глядя на нее сверху вниз.

Плечистый, на голову выше Олы. Длинные светлые волосы на затылке стянуты в хвост, резкие черты недоброго лица, холодные голубые глаза: снимался бы в кино, играл бы главных злодеев.

Усмехнувшись в ответ — он же менталист, надо поскорее научиться закрывать свои мысли и от него, и от других таких же — добавил:

— Если б ты маялась этой хренью, я бы тебя еще в том сарае при первом знакомстве прибил. В Лесу есть существа, которые впрыскивают добыче парализующий яд, чтобы потом жрать ее в спокойной обстановке. Стокгольмский синдром — ментальный яд того же порядка. По мне, только прибить из гуманных соображений.

— А если бы это проявилось у близкого тебе человека, все равно бы, что ли, прибил?

— Если считать за близких наставницу Текусу и мать, они этим не страдают.

— А если бы кто-нибудь другой — допустим, если бы кто-то стал тебе не безразличен и с синдромом? — не отставала Ола.

Мог бы отмахнуться, но снизошел до ответа:

— Если бы да кабы, я бы постарался из такого человека это выбить. А если все безнадежно, прибил бы.

— Ага, или выбить, или прибить... Тебе известны какие-нибудь другие способы взаимодействия с окружающими?

— Ешь свой ужин и ложись спать. Завтра с утра опять займешься тем же самым.

Ола освоила эту технику за неделю. Только никаких "спасибо Валеасу" — не тот случай, когда стоит говорить спасибо. Кожные покровы к этому времени по большей части уже не болели, а зудели, но блокировка и от зуда спасала.