Том и Гарри

Том и Гарри

— Том!

Ноль ответа.

— То-ом!!

Ноль ответа.

— То-о-ом!!!

Куда подевался этот мерзкий старикашка? Увы, ноль всегда равен нулю, на сколько его ни помножь. Арифметика! Её законы не отменяли никогда за всю историю Соединённых Штатов. Дочке ли судьи об этом не знать? Но не будь я Ребекка Тетчер, я всё-таки заставлю продрать гляделки этого ещё заживо заспиртованного пьянчугу!

— То-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-ом!!!

Куча тряпья в углу за креслом зашевелилась. Из неё нехотя поднялась горбящаяся фигура, затрясла головой:

— Здорова ты орать, Бекки! В ухе так звенит, что можно полгородка созвать на воскресную проповедь.

Созвать? Да ведь я с неё только что вернулась!

Пока Том продирал заспанный правый глаз, левый глядел на меня по-мальчишески насмешливо. Он спал? Как же, как же! Нарочно прятался. Улизнуть хотел, чтобы с утра пораньше опохмелиться. А дальше что? Весь день проведёт в трактире!

— Что же ты, Том Сойер, от законной супруги прячешься?

Но на старого пропойцу попрёки действуют слабо. Сразу на дыбы:

— А ты не помнишь, Бекки, что мы давно разведены по законам штата?

— А не запамятовал ли ты, Том Сойер, что мы связали свои судьбы на Библии?

— А ты не помнишь, Бекки, как священник нас развенчал?

— А не запамятовал ли ты... — старый разговор, осточертевший за без малого триста лет семейной жизни.

Верно, не все эти годы жили в браке. Да, ругались, да, временами я и поколачивала непутёвого муженька, да, первая же подала на развод. Но потом ведь заново сошлись и восстановили церковную запись! Правда, и потом Том Сойер много пил и бегал налево, я снова ругала его и поколачивала, снова подавала на развод. Но и после того — ведь опять сходились... Сколько раз, дай, Господь, памяти... Не то шесть, не то семь.

А хуже всего, что ни я, ни Том Сойер не запомнили, на чём мы остановились — в законном браке, или разведены? Уж более ста лет мы не вмешивали власти штата в свои семейные отношения, документы засунули так далеко, что разыскать не можем, вот и спорим почём зря. Том Сойер считает, что мы разведены, но при этом при всех величает меня миссис Ребеккой Сойер. Я же уверена, что мы в браке, но называю себя Ребеккой Тетчер. Специально для муженька. Чтобы не зазнавался.

С Томом Сойером держи ухо востро! Не зря ведь он заводит старые нудные разговоры — усыпляет бдительность. Как только она уснёт, он тотчас шмыг в приоткрытую дверь — ищи его в трактире совершенно невменяемым. Вот и сейчас...

— Том Сойер, остановись!!! — вовремя попался, старый греховодник.

— Я в гараж! — один глаз Тома плутовато подмигивал, другой выражал нешуточную озабоченность. — Проверить, всё ли в порядке с нашим автомобилем.

— Да ты же пропил с него колёса!

— Кто, я?! А, да, кажется, пропил.

— И руль пропил.

— Нет, вот руль — это уж не я!

И снова начал препираться. Господи Боже! Почему ты нас не приберёшь из этого мира, за какие грехи на старости-то лет мучиться...

— Ну так зачем ты меня звала?

Я звала? Ах, да, действительно, звала...

— Предупредить хотела, — презрев обиды, произнесла я. — К нам в Санкт-Питерсбург сегодня должен приехать один твой недобрый знакомец, потому — умоляю — будь особенно осторожен...

— Что за знакомец? — не сумел догадаться Том, — Неужто Индеец Джо?

— Будто сам не знаешь, что Индейца Джо давно похоронили! — фыркнула я. — нет, конечно же, не он.

— Кто же тогда?

— Гарри.

— Какой такой Гарри?

— Племянничек Меффа Поттера.

— А, этот, — и Том Сойер скривился, будто укусил незрелое яблоко. — так его же тоже похоронили!

— Нет, — терпеливо возразила я, — ты перепутал. Гарри Поттера не похоронили. Он уехал учиться в Гарвард.

— Так ведь это — то же самое! — расхохотался Том. — Ты разве не знала, что Гарвард находится на небесах?

Том Сойер, как всегда, верен себе: ради победы в споре сочинит всякую небылицу. Ни перед чем не остановится. Негодник, он даже готов обречь себя на геенну, лишь бы меня позлить. Терпеть не могу его насмешливого богохульства.

* * *

Между прочим, о том, что Гарри Поттер едет в Санкт-Питерсбург, я узнала спозаранку в церкви. Языкастая Мэри с телефонной станции — она всем рассказывала, ну а мне, как стороне заинтересованной, шептала с подробностями:

— Ой, Ребекка, Гарри не просто так приезжает, он хочет поквитаться с твоим Томом.

— Да ты что?

— Точно говорю! Вот те крест!

— А за что поквитаться?

— Ну, помнишь, что сделал Том, когда Гарри уезжал в Гарвард?

— Помню. Вздул маленько. И что же?

— Гарри — паренёк злопамятный...

А на выходе из церкви меня перехватил шериф Роджерс.

— Бекки, — сказал шериф, — я знаю тебя с детства. Я помню тебя дочкой судьи Тетчера. Я могу свидетельствовать, что ты выросла женщиной во всех отношениях положительной, и даже замужество за нашим общим другом Томми ни в коем случае не бросает на тебя тени...

— Покороче, Бен Роджерс, — попросила я.

— Ну, вобщем, для нашего общего друга лучше будет не показываться...

— Его недругу Гарри Поттеру? Спасибо, Бен, меня уже предупредили.

Вернувшись из церкви поздним утром, я стала искать супруга. В спальне его не было, вот я и прошла в ту забитую всякой рухлядью комнату, которую он именовал своим кабинетом. Позвала:

— Том!

Ну, а дальше вы уже слышали.

* * *

Том пообещал мне из дому не выходить. Зачем дразнить сенатора? Лучше переждать, когда уедет. Люди, достигшие таких кругов, у нас в Санкт-Питерсбурге не задерживаются. Слишком уж он на их вкус занюханный городишко.

— Что, и в 'Салун' не пойдёшь? — понадеялась я.

— Нет, Бекки, 'Салун' — это святое, — замотал головой супруг.

— Том Сойер, — сказала я, — не надо ходить в 'Салун'. Пригласим Джима и Гекльберри, посидите у нас. Я ставлю бочонок виски. По рукам?

Лишь тогда Том принял своё обещание всерьёз.

А я пошла в город — узнать, что делает пришелец.

Ага, Мэри не соврала. Издалека доносился усиленный динамиками голос, который к чему-то призывал. Я поспешила на голос, постепенно распознавая заумные интонации Гарри. Поняла, что он выступает с балкона Санкт-Питерсбургской мэрии. Только там есть оборудование, чтобы прокричать на весь город громче церковного колокола. И точно!

На центральной площади уже толпились зеваки. Многие дамы держали в руках букеты и корзинки с цветами. Ни одной из этих леди раньше в Санкт-Питерсбурге не видели. Наверное, привёз их сюда Гарри, хотя Господь не запретил верить и в счастливые совпадения.

У здания мэрии стоял шикарный автомобиль, а рядом с ним прислонилось к коновязи несколько мотоциклов эскорта. А вот автобусы из-под женщин стояли поодаль — припарковались на пустыре у церковной ограды. Там они не бросались бы в глаза, не будь их так много. К нам в Санкт-Питерсбург столько заруливает лишь накануне выборов президента Соединённых Штатов. Кстати, не выборы ли на носу?

— А что, будут выборы? — спросила я у леди с букетом.

— Нет! — набычилась та. — Да ты слушаешь что он говорит?

А что, надо было слушать?

— ...Проблему именования населённых пунктов надо понимать к вящей славе Соединённых Штатов... — вещал Гарри Поттер, а в голос подпускал того самого, что ярмарочная клоунесса Салли, мир её праху, именовала "трагическим надрывом".

Ой, и о чём это он? Я спросила у рыжего Билла, тот ответил:

— Гордится названием нашего города.

А, ну тогда ладно. Я тоже горжусь. Санкт-Питерсбург — хорошее название. Оно дано в честь св. Петра. А Пётр — он такой святой, что многих других святее. Ключи от ворот в рай у кого? У него. Потому в городе с его именем полезно жить.

Ведь вот когда-нибудь придёт пора покидать бренный мир. Всякому придёт. А вдруг перед вратами будет недоставать какого-то из необходимых с собой документов? Тогда св. Пётр посмотрит тебе в глаза, признает своего, да и приоткроет створку, чтобы ты тоже шмыгнул к другим добрым людям во спасение.

Но всё это я себе думала. Оратор в это время восклицал.

— ...Можем ли мы терпеть подобное? Нет, нет, и нет!..

Фу ты, какие страсти!

— ...Мы должны настоять на своём! Мы должны твёрдо сказать...

А вот это верно. Чтобы настоять на своём, говорить надо твёрдо! Так всегда говаривал и покойный мой отец, судья Тетчер. Вот и Гарри набрался мудрости, не зря слыл прилежным учеником. За это его и не любил мой Том.

Я стала пробираться через толпу, чтобы рассмотреть Гарри. Во что он одет, как на людях держится. Раньше-то мастер Поттер был мальцом застенчивым, чуть что тушевался, а при виде Тома Сойера ударялся в плач.

Подошла почти под самый балкон мэрии. Ах, вот и он! Надо же, как молодо выглядит! Даже юно: просто-таки мальчик. Первое, что замечаешь на лице, так это круглые очки в чёрной оправе. Очки нашего детства: тогда такие носили. Сейчас никто не носит, кроме Джона Леннона, певца из Ливерпуля.

Что ещё сказать о Поттере? Маленький носик, зато большие голубые глаза. Такие глаза к себе располагают, они какие-то правильные, идеальные, будто святые. А само личико бледное. Видно, что человек много учился, а не работал где ни попадя на природе. Волосы тёмные, коротко стриженные, прямые, но самую малость завиваются. Что ещё сказать о волосах? Больше о них не буду.

А вот на лбу шрам приметный. Будто росчерк молнии. Надеюсь, многие забыли, но это Том его звезданул табуреткой.

— Ты всё-таки здесь, Ребекка? Я же просил, чтобы Том сегодня не выходил из дому! — шериф Бен Роджерс качал головой укоризненно.

Так это значит, я сама должна была остаться дома и за ним проследить?

— Я взяла с него слово, Бен Роджерс!

Бенни закряхтел:

— Ну, слово-то — дело хорошее, но мы же с тобой хорошо знаем Тома...

В общем-то, шериф прав. Тому случалось нарушать клятвы. Ну ладно, вернусь домой — присмотрю. Только если целую неделю, то я не согласна. Господь велел терпеть, но не так же долго!

— А скажи, шериф Роджерс, как долго он у нас пробудет?

— Завтра с утра уедет. У него в программе митинг на площади со сбором подписей, воздвижение статуи св. Хилари, потом молебен в её же честь, потом торжественный ужин в доме мэра. Всё.

— А за что сбор подписей, Бен?

— Да он сам всё расскажет, — шериф кивнул на балкон, тяжело нависающий свыше.

И правда, мистер Поттер заговорил по-человечески:

— Сограждане, вы живёте в великолепном городе! Да, злопыхатели скажут, что он "занюханный". Что мы им ответим, если решим быть объективными? Что они брешут, как поджавшие хвост койоты! Занюхан ли Санкт-Питерсбург, штат Миссисипи? Ну, если это и правда, то на самую-самую малость. Ибо этот город очень хорош. Чем хорош, спросите вы? Я отвечу! Во-первых, тем, что стоит он на Миссисипи, а Миссисипи — великая река!..

Да, подумала я, здесь он прав. Миссисипи — река, что надо. И не каждый город стоит на Миссисипи; есть города, которые на Миссисипи не стоят.

— Во-вторых, город славен своим названием. Санкт-Питерсбург — это город чей? Св. Петра. У которого находится что? Ключи от рая. А что такое "Potestas Clavium", а?, "Власть Ключей", вот как это переводится с мёртвой латыни.

Что ж, подумала я, здорово, конечно, знать мёртвую латынь, этак завсегда сможешь перекинуться парой слов с мёртвыми латышами, если когда-нибудь поедешь к ним в гости. Но на пыльных улочках Санкт-Питерсбурга такое знание пригодится вряд ли.

Пока я думала, образованная мысль Гарри Поттера убежала дальше. Он говорил, что власть у ключей очень серьёзная, и делиться ею с кем попало не след.

— Правильно! Не будем делиться! — закричали с площади дамы с цветами.

— Однако, делиться мы вынуждены, — скорбно произнёс Поттер, — ибо города с названием Санкт-Питерсбург появляются в других штатах. Какое право на наше название имеют Вирджиния, Миссури и Флорида? Скажите, какое право?

И верно, никакого, подумала я, ведь всем известно, что Санкт-Питерсбург стоит на Миссисипи, а уж до Флориды Миссисипи точно не дотекает. Ну, судя по географической карте Соединённых Штатов.

— Вот я и предлагаю, — возвысил голос Гарри, — зарегистрировать наш город в качестве бренда и требовать переименования других Санкт-Питерсбургов.

— Верно! Всех их переименовать! — закричала толпа на площади.

— Дело говорит, — похвалил Гарри шериф Бен. — Образование! Гарри очень хорошо учился в нашей городской школе. Ну, и в Гарварде каких-то знаний добрал.

— Так я думал, — разглагольствовал дальше Гарри, — долго думал над текстом петиции, под которой вы будете иметь счастливую возможность поставить свои подписи. Но также я думал о городах в других штатах, о простых американцах, которые чувствуют себя под защитой св. Петра, а права на то не имеют — им-то за что страдать, верно?

Верно, подумала я, за что страдать простым американцам?

— Справедливость превыше мелких обид. Верно?

Верно, подумала я, всё как по писаному. Справедливость важнее.

— Если справедливость важнее, то Санкт-Питерсбург должен остаться только один! — как-то причудливо рассуждал Гарри Поттер. Ведь мы об этом уже договаривались, зачем снова? Ах, вот зачем:

— К сожалению, здравый смысл подсказывает, что справедливость торжествует не всегда...

Ну да, против здравого-то смысла не попрёшь, нешто мы не понимаем?

— ...в других штатах будет сопротивляться нашему законному решению, подадут встречные иски, кто выиграет, одному Господу ведомо, не так ли, сограждане?

Вот это он очень верно говорит. Господу-то всё ведомо.

— А раз так, то спешить с их преследованием по закону мы не будем...

Да? Значит, не будем? Ну ладно, всё таки сам Господь велел быть осторожными, зазря не спешить и спешкою дела не портить. Поспешишь — людей насмешишь, а Господа расстроишь. Только к чему он ведёт?

— Но есть один город, который не сможет противостоять. Знаете, почему? Его построили русские. Вы не ослышались, они тоже построили себе город, и назвали его Санкт-Питерсбургом. Плагиаторы, вот что я вам скажу!

Да, согласилась я, русские, конечно, не правы. Какое им дело до названий наших городов? Пусть по-своему называют! Нашего св. Петра и его ключи — трогать не надо. Верно, Гарри Поттер?

И Гарри подтвердил мою забежавшую вперёд мысль.

* * *

Улыбчивая леди с именем 'Джоан' на бейджике протянула мне два подписных листа. Один был посвящён требованию к правительству Соединённых Штатов, чтобы на русских было наложено всемирное торговое эмбарго до тех пор, пока они не переименуют свой Санкт-Питерсбург во что-нибудь менее претенциозное. Я от души расписалась, поскольку считаю, что с русскими только так и надо. Надо их учить, в конце-то концов, а то расслабились, и уже святое руками трогают.

Вторая петиция была за воздвижение перед мэрией у фонтана статуи св. Хилари. Кажется, Гарри в своей речи об этой статуе не упомянул, хотя слушала я не всегда внимательно, могла и пропустить.

А хорошо бы прояснить, ведь что там у русских, один Господь ведает, а статуя будет стоять прямо здесь, у нашего фонтана.