Глава 5. О вечном

Три дня спустя

Изабелла проснулась от душащего ощущения. Словно во сне хотелось закашляться. Разлепила глаза и... Гневно поднялась:

— Хуан, опять?

Хан курил. Разлёгся на подушках и смолил свои чёртовы сигареты (а курит он очень крепкие), выдыхая дым в потолок. Дарт включил под потолком все возможные вытяжки — комнату оглашал их мерный гул — но Хуан курил рядом, и никакая вытяжка не спасёт от дыма её обоняние.

Хуан скривился. От боли, осознания неправоты.

— Прости, Бельчонок. Задумался. Забылся.

— Где ты вообще эту гадость берёшь? — продолжала яриться девушка, впрочем, приходя в себя и успокаиваясь.

— В кармане брюк завалялось полпачки, — отмахнулся Хуан. — Сам не думал, забыл о них. А тут...

— Что, тут? — Бэль играла строгую разъярённую хищницу, но понимала, простит она мальчишку. Как есть простит. Просто пошипит для приличия.

— Да вот, думаю. И думы у меня ой какие нехорошие!..

Странно. С вечера нехороших дум не было. Наоборот, её рыцарь купался в эйфории. Ей незабываемую ночь устроил. А тут прям с утра 'нехорошие'...?

Она подползла и уткнулась ему под бочок. Дым раздражал, но ничего, немного потерпит — Хуан уже заканчивал.

— Поделись. Думами.

Хуан не стал спорить. Сделал глубокий затяг, затушил остаток сигареты — а там ещё много оставалось — в фарфоровой пепельнице, что стоит на её прикроватном столике в качестве украшения (она и не знала, что это пепельница до появления Хуана), обнял её и тяжело вздохнул.

— Нестыковка получается, Бельчонок. Очень большая нестыковка. И я не знаю, как на это реагировать.

— Касается тебя напрямую? — Изабелле передалось его волнение.

— Угу. Прямее некуда.

Пауза.

— Понимаешь, я не верю, что твоя мать — дура. — Бэль было дёрнулась, но её рыцарь держал крепко, пресёк поползновение на корню. — Да, многие считают её не самой умной женщиной, но лично я убедился, что это — одна из стратегий её защиты. Чтоб противники недооценивали. Она недостаточно смелая бросить аристократии вызов — да. Но глупая — ни в коем случае!

Но что мы видим? Её Проект, который курировала лично она несмотря на опеку Мишель и сеньоры Гарсия, не просто буксует, но фактически замораживается! И это сейчас, когда до большой войны на Земле осталось всего ничего. Это вообще как понимать?

— Да, 'вторая фаза', — перебил он её, когда она раскрыла рот возразить. — Да, она ценит мою свободу выбора и не хочет навязывать, дабы потом это не аукнулось. Да, отношения с тобой для неё важнее всего на свете. Но вторая фаза завершена, Бэль! Я тебя выбрал!

Пауза. И итог:

— Но она — молчит. Как и её офицеры.

— Что я делаю последние пару месяцев? Чем занимаюсь? — сам себя спросил он. Музыкой. Мишель штудирует со мной правила этикета, я запоминаю мордахи и биографии всех представителей высшего сословия, но этим занимается МИШЕЛЬ, Бельчонок. Которая мне как мамочка, будущее которой впрямую зависит от меня и моего будущего. И я сильно подозреваю, это её личная инициатива. Иногда прохожу занятия с переподами теоретиками, но это в рамках общей программы, утверждённой их Советом ещё год назад. Ну, и физически меня держат в тонусе. Всё, больше я не делаю НИ-ЧЕ-ГО! — заключил он.

— Езжу к тебе, встречаюсь с тобой? Это закономерно. Но Бэль, у нас почти неограниченное время для контакта! У тебя я чаще засыпаю, чем на базе! При наполеоновских на меня планах это... Катастрофа!

Но и это объяснимо, если твои родители решили нас связать серьёзно. — Он выделил слово 'серьёзно', и она понимала, что он имел в виду. — Однако МУЗЫКА... Вот этого я объяснить не могу.

Рука его потянулась к пачке и даже немного задрожала, но опомнившись, Хуан одёрнул руку. Вместо этого погладил её по голове.

— Бэль, меня ничему не учат. Не запихивают ни в один проект для набора опыта. Не приставляют к твоему отцу — а я почему-то был уверен, что он лично возьмётся меня натаскивать. Мне не назначают серьёзных кураторов — серьёзных, это специалистов своего дела, не имеющих отношение к корпусу. Суды. Госуправление. Законотворчество. Финансы и аудит в особо крупных размерах. У нас много 'дыр', много мест, где мне было бы полезно что-либо поизучать! Но меня НЕ УЧАТ. Вместо этого я играю 'на балалайке' в своё удовольствие и выгуливаю тебя, сколько твоей душе угодно.

Бэль долго не знала, что на такое сказать. Она была счастлива эти два месяца. Счастлива, как никогда. Ей было плевать на мнения окружающих, плевать на высший свет и его развлечения... Ей просто было хорошо рядом со своим потеряшкой, оказавшимся настоящим рыцарем. И такую ситуацию она рассматривала как естественную, что только так и надо. А оно вон как оказывается...

— Может не надо усложнять? — хмыкнула она. — Если ты будешь со мной — никуда не денешься. Со мной ведь тоже...

— Бэль, — улыбнулся он, как улыбаются маленьким наивным детям. — Ты — принцесса. Девушка. Да ещё ненаследная. От тебя никто никогда не ждал запредельного. Не ждал отдачи и участия в государственных делах. Благотворительность? Разрезание ленточек на открытии чего-то там от имени семьи? Дежурные волонтёрские смены в госпиталях, чтоб это видели окружающие и делали выводы? Ну, и достаточно!

А я — мужчина. Незнатного происхождения. У меня есть только один шанс остаться с тобой рядом — я должен РАБОТАТЬ. Пахать на благо государства и семьи так, что только щепки вокруг должны лететь!

Нет, не надо нас сравнивать. Я ДОЛЖЕН работать. Я должен стажироваться. Иначе нет никакого смысла в моём существовании, и, кстати, в нашей встрече и наших отношениях. Они взвод хранителей слили только ради моей тренировки! Посмотреть и позабавиться! А теперь забрасывают Проект и накрывают медным астероидом?

Нет, бельчонок, так не бывает.

Помолчали.

— Знаешь что самое странное? То, из-за чего я сегодня закурил? — продолжил он после паузы.

— Ну? — Изабелле было не по себе, но она не знала, чем помочь своему избраннику. Боже, как далеко от неё то, что он говорил... Было. Ещё вчера было. Но от разговора с ним в голове воцарился полнейший сумбур, у неё не было мыслей, как решить проблему. Во всяком случае, пока — не было.

— Совсем недавно офицеры, ваши 'решающие' сеньоры, смотрели на меня... С непониманием, — произнёс он, прислушиваясь к себе, пытаясь правильно подобрать слова. — Знали, что что-то должно быть, но не знали, что. Не понимали планов королевы, а на все их хотелки и предложения та, видимо, отправляла их в пешее эротическое турне. Но пару недель назад что-то произошло. Что-то, что всё изменилось.

— Что? — потянулась Бэль.

Пожатие плеч.

— Мишель стала смотреть на меня... Спокойнее. Но — более зло. И я чувствую. Эта злость связана со мной, но направлена не на меня. Это трудно объяснить, но достаточно просто почувствовать.

А вчера мы общались с Катариной...

— Это которая Ласточка? Твой куратор? — нахмурилась девушка.

Кивок.

— Катарину считают умной, но это не так. Она хитрая — да. Вёрткая — снова да. У неё развита чуйка и интуиция. И соображает нереально быстро. Когда надо. Но быстро — не значит глубоко, и хитрость не заменит ум. Она не дура, нет, но мудрой или умной я её никогда не назову.

— И что Катарина? — не поняла Бэль.

— Она сдала их. Глазами. Поведением. Мишель лиса старая, с детства вокруг правящей семьи, интриговать и держать покерное лицо умеет. А эта прелесть...

Он тяжело вздохнул.

— До этого она смотрела на меня как все, растерянно. Не понимала, как именно меня будут использовать, для чего конкретно готовят. Работала только потому, что был приказ — готовить меня. Но вчера посмотрела... Как смотрит на записи драк подопечной малышни. Как смотрит на досье малолят, разбирая внутренние конфликты в их взводах. Она вникала в проблему, вникала в тонкости, синхронизируя их с формулировкой поставленной задачи. Проблема может быть сложной, поставленная задача трудной, цель неприятной, но всё это — работа. Достижимо. Если вникнуть и разработать план реализации. Вот мне и показалось, что вчера она, глядя на меня, это и делала — разрабатывала план трудной, но решаемой задачи. Как разбор полётов во взводе малышни, только на какой-то порядок сложнее. Всего-то.

— Она ЗНАЕТ, — подвёл итог он. — Знает, почему так всё несуразно, и поэтому не видит этой несуразности. Просто думает, как оптимальнее выполнить приказ.

— Тебе, конечно, ничего не скажет — скорее констатировала, чем спросила Бэль. Про Катарину слышала от Хуана мало, но примерный психологический портрет уже представляла. Она бы на месте этого рыцаря давно бы её прибила. А тому наоборот, нравится.

— Смеёшься! — Хуан горько усмехнулся. — Это та ещё... Милая леди. Нет, и даже в постели бесполезно выпытывать — она себя там прекрасно контролирует. Особенно после того случая с игольником.

— Что за случай с игольником? — нахмурилась Бэль, её кулачок больно заехал Хуану по рёбрам. Она просто бесилась при упоминании о бывших Хуана! Особенно об ангелочках. И ничего не могла с собой поделать.

Тот отмахнулся.

— Потом расскажу.

Помолчал.

— То есть, твоя мать не так давно собрала их всех. Тех, кто участвует в Проекте, а Катарина — мой куратор, пусть и не доросла до таких высот, как представители взвода королевы. Она очень важное звено, не надо её недооценивать. И там раскрыла карты насчёт своих планов, поставила перед ними чёткую задачу, как со мной работать и для чего.

— Думаешь? — Бэль всё ещё было не по себе.

— Уверен. Мишель, скорее всего, её планы не понравились, но у белобрысой слишком мало возможностей на твою мать повлиять. Катарина же — исполнитель. Задание получила, пошла думать, как выполнить. Вот и весь криминал.

— А ты...

— А я всё это время продолжаю играть 'на балалайке', — зло выцедил Хуан. — В своё полнейшее удовольствие. Готовиться сразу к двум концертным программам. А заодно выгуливаю одну очень симпатичную принцесску. — Он нагнулся и чмокнул её в темечко, но хорошо ей не стало — напряжение не отпускало.

— Принцесске нравится, что её выгуливают, — произнесла она. — И больше скажу, если её будут выгуливать плохо, она пожалуется маме.

Хуан потрепал её волосы.

— Я уже сказал, Бельчонок, твои и мои хотелки не играют никакой роли. Особенно сейчас. Я ДОЛЖЕН 'прокачиваться'. Должен расти и тянуться наверх. Но я сижу на попе, занимаясь хернёй. И офицеры вокруг сделали вид, что так и должно быть, что это соответствует планам королевы.

И вот я сижу теперь и пытаюсь понять мотивы твоей матери — что она хочет? Если до этого таких планов не было, меня просто изучали, то теперь, когда они появились, их можно предугадать, просчитать. И как назло никаких мыслей по этому поводу. Во всяком случае, таких, которые бы тебе или мне понравились.

— Иди сюда, моя хорошая! — заключил он и притянул её покрепче. — Только ты в этой жизни и отрада!..

Бэль потянулась к Хуану и даже залезла сверху, щеголяя аппетитными упругими грудями у него перед лицом. Она знала, сейчас им будет хорошо...

...Но было не по себе.

* * *

— Чем сегодня планируешь заниматься? — спросила Бэль Хуана, когда тот вышел после душа на кухню. Невольно залюбовалась его фигурой, голым торсом. Бугры мышц, кубики пресса... Внешне не перекаченный, но по себе знала, какой он сильный. Есть две разные научные школы, занимающиеся построением тела. Первая — для рядовых 'пользователей'. Наука качаться и жрать белки, увеличивая размеры заданных мышц и их групп. Все эти удерживающие воду препараты, коктейли... Дрянь! Вся химия дрянь, но эта ей не нравилась особо. Ввиду глупой бесполезности. Зачем рост массы ради самой массы?

Второй научной школой целиком и полностью занимается департамент экстремальной медицины при военном министерстве. Не только, есть ещё филиалы, работающие на спортсменов и разные другие условно гражданские вещи, но истинные шедевры биологии и химии выпускает только это подразделение. Задача этих ребят — придумать, как построить мышцу с наименьшей массой при наибольшей отдаче. Клиенты департамента, что естественно, в основном сотрудники специальных подразделений и разведки, они же — его 'белые мыши'. Люди, которых готовит департамент, обычно мало выделяются среди серой массы. Маленькие и щупленикие, обычненькие, они при этом наваляют любому, даже очень мощному качку. Скорость, ловкость, выносливость, сила... И даже гибкость — департамент ориентируется на все основные физические параметры, а не только на мышечную массу. Хуану кололи эту гадость, одну из разновидностей — как-то упомянул об адских болях, и она ему не завидовала. Но теперь её кабальеро не просто рыцарь... А тот, кто реально защитит свою сеньориту, даже такую, как она, ото всего на свете. Ей украдкой намекнули, чтоб ближайшие пару лет о детях даже не думала, но она и не собиралась. Не в ближайшем будущем. В остальном её рыцарь не просто возбуждал — он сводил её с ума своим телом... И аурой, этой невидимой, но очень ощутимой энергетикой, которая расходится вокруг, заставляя чувствовать возбуждение.

Хуан опёрся о спинку одного из диванов, внимательно рассмотрел её, в коротком розовом халатике, пытающуюся что-то жарить из субпродуктов. Прислугу в своей 'норке' Изабелла принципиально не держала. Увиденное ему понравилось — халатик оставлял мало места для воображения. Старалась, когда выбирала!

— Да так, есть пара дел, — произнёс он. — Придётся сегодня тебя оставить.

Она кивнула.

— Кто ещё кого оставит. Мама мне на сегодня работу нашла. Куда-то ехать, на какое-то торжественное заседание чего-то. Красиво блымать глазами, а после наградить кого-то со сцены.

— Кого? — усмехнулся Хуан, пройдя мимо, наливая кофе из аппарата. Она непроизвольно загляделась на полотенце, обёрнутое вокруг его бёдер. Может стащить? И шлёпнуть по тому месту, которое под ним? Будет весело и прикольно!

Не успела, её рыцарь, словно почувствовав, отошёл с чашкой ароматного утреннего кофе в сторону. Уселся в одном из её любимых кресел, закинул ногу за ногу.

— Каких-то рабочих, — ответила она на заданный вопрос, хотя с мысли почти сбилась. — Передовиков производства. Разработали какой-то способ получения чего-то-там из чего-то-там, а не чего-то там. Я в технологии ноль, не спрашивай. Но отец на ЦУ, он тоже присутствовал, сказал, чтобы улыбалась как можно шире — это цвет нашей электронной промышленности.

— Так промышленность или НИИ? — расплылся в улыбке Хуан. Бэль пожала плечами.

— Похоже, опытное производство. Там и наука и производство, всё намешано.

— Понятно. — Хуан отсалютовал ей чашкой. — А я пойду долги отдавать.

Бэль нахмурилась.

— Выучила?

— Угу. Пако её и в хвост и в гриву дрючил, лучших преподавателей нанял. Ему понравилась моя идея 'грингонизации'. Жаловался, какая эта звезда тупая.

— Зато красивая! — Бэль проговорила это без ревности. Почти. Как дань уважения. Но Хуан это 'почти' уловил и снова улыбнулся.

— Бэль, я должен. И она мне никто. У меня ни разу не было мыслей насчёт этой особы. Тем более, это сфера влияния другого самца, моего потенциального делового партнёра, а с партнёрами так не поступают.

123