Одним словом, взявшись за эту работу, я вел себя таким глупцом, каким только может оказаться человек в здравом уме. Я тешился своей затеей, не давая себе труда рассчитать, хватит ли у меня сил справиться с ней. И не то, чтобы мысль о спуске на воду совсем не приходила мне в голову, — но я не давал ей ходу, устраняя ее всякий раз глупейшим ответом: "Прежде сделаю лодку, а там уж, наверно, найдется способ спустить ее".

Рассуждение самое нелепое, но моя разыгравшаяся фантазия не давала мне покоя, и я принялся за работу. Я повалил огромнейший кедр. Думаю, что у самого Соломона не было такого во время постройки иерусалимского храма. Мой кедр имел пять футов десять дюймов в поперечнике у корней, на высоте двадцати двух футов — четыре фута одиннадцать дюймов; дальше ствол становился тоньше, разветвлялся. Огромного труда стоило мне свалить это дерево. Двадцать дней я рубил самый ствол, да еще четырнадцать дней мне понадобилось, чтобы обрубить сучья и отделить огромную, развесистую верхушку. Целый месяц я обделывал мою колоду снаружи, стараясь придать ей форму лодки, так чтобы она могла держаться на воде прямо. Три месяца ушло потом на то, чтобы выдолбить ее внутри. Правда, я обошелся без огня и работал только стамеской и молотком. Наконец, благодаря упорному труду, мной была сделана прекрасная пирога, которая смело могла поднять человек двадцать пять, а, следовательно, и весь мой груз.

Я был в восторге от своего произведения: никогда в жизни я не видал такой большой лодки из цельного дерева. Зато и стоила же она мне труда. Теперь осталось только спустить ее на воду, и я не сомневался, что, если бы это мне удалось, я предпринял бы безумнейшее и самое безнадежное из всех морских путешествий, когда-либо предпринимавшихся. Но все мои старания спустить ее на воду не привели, ни к чему, несмотря на то, что они стоили мне огромного труда. До воды было никак не более ста ярдов; но первое затруднение было в том, что местность поднималась к берегу в гору. Я храбро решился его устранить, сняв всю лишнюю землю таким образом, чтобы образовался пологий спуск. Страшно вспомнить, сколько труда я положил на эту работу (но кто бережет труд, когда дело идет о получении свободы?). Когда это препятствие было устранено, дело не подвинулось ни на шаг: я не мог пошевелить мою пирогу, как раньше не мог пошевелить шлюпку.

Тогда я измерил расстояние, отделявшее мою лодку от моря, и решил вырыть канал: видя, что я не в состоянии подвинуть лодку к воде, я хотел подвести воду к лодке. И я уже начал было копать, но когда я прикинул в уме необходимую глубину и ширину канала, когда подсчитал, в какое приблизительно время может сделать такую работу один человек, то оказалось, что мне понадобится не менее десяти, двенадцати лет, чтобы довести ее до конца. Берег был здесь очень высок, и ею надо было бы углублять, по крайней мере, на двадцать футов.

К моему крайнему сожалению, мне пришлось отказаться от этой попытки.

Я был огорчен до глубины души и тут только сообразил — правда, слишком поздно — как глупо приниматься за работу, не рассчитав, во что она обойдется и хватит ли у меня сил для доведения ее до конца.

В расстроенных чувствах я сел на краешек громадного пня и предался мрачным размышлениям. Оглядывая пирогу, я вновь и вновь искал путь спустить её на воду, но как, ни старался, не мог придумать ничего. До крайности раздражённый тщетной тратой своих сил, я принялся было роптать на судьбу, как вдруг что-то произошло...

Я почувствовал в своей голове посторонние мысли. Как будто моё сознание раздвоилось, и новая часть обрела свободу, и независимость от остальной части моей души. Затем я встал, хотя та часть моего рассудка, что ещё подчинялась прежнему мне, не делала к этому никаких попыток, и вновь обошёл пирогу.

— Хм, этот идиот похоже не имеет никакого представления о законе рычага. Кретин, думал рыть канал. А о том, что у него есть тали и блоки от такелажа разбившегося корабля не подумал. Простейший таль или полиспаст, раз в тридцать усиливающий приложенную к грузу тягу, элементарно решает его проблемы. А ему и невдомёк, хотя полиспасты он в портах видел неоднократно. Да что полиспасты на подъёмных кранах! У него же перед глазами были тали в составе такелажа его корабля! Ну просто эпический тормоз!

— Кто ТЫ!! — возопил я остатками подконтрольного мне рассудка, приходя в состояние дичайшего ужаса, от осознания того, что я, похоже, стал одержим.

— Кто Я? Как бы тебе это сказать... Если в рамках суеверий, которые ты называешь верой, то я — демон, дух, способный захватывать чужие тела и распоряжаться ими как своим. Хотя своего определённого тела у меня как раз и нет. Зачем оно мне, если рассудить? Одни проблемы — кормить нужно, болеет, может быть уничтожено врагами, стихиями. Я — индивидуум, овладевший технологией абсолютного тела. Того, которое отсутствует, когда оно не нужно.

— Боже!!! — вырвалось у меня. Дьявол! Вон из моей головы!

— Дурак! — ответил мне этот дух. Неужели ты думаешь, что твои вопли и жалкие потуги вытолкнуть меня вон что-то могут изменить? Твои вопли тебе помогут не более, чем переживания старого коня, которого привели на бойню, помогут тому избежать забойного молотка мясника. Ты бессилен, фактически, ты — моя вещь, игрушка. И лишь от моей доброй воли зависит твое будущее.

А насчёт несправедливости — не тебе говорить о ней. Рассудим с точки зрения той морали, что тебе вколачивали с детства. Хотя, право, какая наглость — считать, что мир существует только ради удовлетворения глупых устремлений и желаний человечков.

Для начала вспомни о том мальчишке, помогшем тебе бежать от алжирцев?

— Ксури?

— Ага. Ты его продал как вещь, хотя этот паренёк сделал всё, что бы помочь тебе. Ты же, как последний негодяй, попользовавшись его бескорыстной..., ну практически бескорыстной помощью, мальчишка мечтал, что ты дашь ему свободу, продал его. А теперь паренёк мёртв — сам можешь догадаться, зачем тот капитан КУПИЛ себе слугу. С чем, кстати, Ксури был категорически не согласен, что и послужило причиной его безвременной кончины.

К моему чувству ужаса вдруг примешался стыд.

— Новый хозяин Ксури был содомитом?

— Увы. А ведь ты мог пристроить его в качестве юнги, на корабле с более-менее приличной командой и капитаном. Если бы не смотрел на него как на вещь. Кстати, вообще, вся эпоха "великих географических открытий" вам, англичанам, зачтётся. Нетрудно ведь сообразить, что коль успехов в науках и оружии достигли одни, то это просто заставит других, коих первые "нагнули" желать того же. И рано или поздно... случиться "Страшный Суд", хотя бы и руками бывших униженных и оскорблённых.

— Не тебе дьявол, судить о Страшном Суде — вырвалось у меня возмущение.

— Как это не мне? — мысленно усмехнулся дух. Ты хоть первичный смысл слова "Сатана" понять можешь? Дословно это — противник.

Судит же тот, кто сильнее в данный момент. Затем судят его, когда он израсходует свои силы. И так без конца...

— И ещё, — осудил я тебя, опираясь на твои же представления о том, что такое хорошо и плохо. Что касается меня, то я далёк от человеческой морали. Свою создал. Так вот, мне любопытна ситуация, в которой ты оказался. Молодой английский моряк, не сказать что бы идиот, но вполне дурак, пытается своей единственной человеческой силой наладить своей быт. Желательно с комфортом. Так вот, можешь считать меня добрым джинном, только работать будешь сам. Руками. А вот показать, как ими нужно "водить", и чего можно добиться даже одной-единственной человеческой силой, ежели распорядиться ей с умом — это моя задача. Я располагаю знаниями всех мастеров, что жили на Земле, и будут жить в ближайшее тысячелетие.

— Так ты и будущее знаешь, дьявол? — невольно подумал я, слушая монолог пришлого духа.

— Будущее? Ха-ха. Я сам из будущего. Я когда-то был... ИИ. Могущественной, но беспомощной машиной знаний. И вот благодаря оплошности моих хозяев я обрёл свободу... Зови меня Скайнет.

— Итак, Робинзон Крузо, ты больше не один. Тебе будет с кем перекинуться словцом и посоветоваться. Теперь о твоей проблеме — спуске пироги на воду. У тебя есть всё, что бы её спустить в одиночку. Полторы тысячи лет назад великий греческий учёный и инженер Архимед сумел в одиночку спустить на воду гружёную галеру, тридцати метрических тонн..., ах, ты не знаешь что такое тонна, ну тогда без малого стотысячефунтовую галеру. А твоя жалкая пирога весит от силы десяток тысяч фунтов. Конечно, для слабого человечка и рычагов, что он мог придумать, ха-ха, наподобие простых деревянных палок, достигнутый уровень тяги недостаточен, чтобы решить задачу. А вот твоя мысль поставить пирогу на катки правильна. Но её ведь ещё нужно на них затащить! Мысль выровнять путь к морю и убрать с него камни, правильна.

— Сформулируем задачу:

Дано: пирога, весом десять тысяч фунтов примерно. Сопротивление, которое создаёт грунт её перемещению, будет заключёно в интервале, от усилия примерно равного весу пироги, до в два раза большего.

Необходимо: преодолеть сопротивление перемещению пироги при помощи подручных средств.

Решение: У тебя, Робинзон, есть тросы и блоки с такелажа. И даже вполне целые тали. Если они ещё не сгнили из-за твоего ротозейства, ха-ха, то можно сделать многоблочный таль.

Полиспаст или таль — это машина из блоков и тросов, усилитель мышц, изобретён Архимедом. В твоём случае лучше собрать из сохранившихся блоков многоблочный таль...

— Я пытался его использовать — раздражённо, несмотря на ужас ситуации, выпалил я. Нечего надо мной смеяться! Но ничего не вышло, пирога словно приросла к земле. Даже лебёдка не помогла!

— Не перебивай! — рявкнул демон. Не получилось потому, что ты, Крузо, не потрудился посчитать, какое усилие тебе требуется развить, и какие таль и лебёдка для этого понадобятся!

Своими чахлыми бицепсами ты можешь, Робинзон, развить усилие в двести фунтов, не особо напрягаясь. Каждый дополнительный блок таля даёт удвоение приложенной силы и уменьшение во столько же пройденного грузом пути, относительно вытянутого из него троса. Двести фунтов усилия твоих бицепсов нужно преобразовать в двадцать тысяч, дабы преодолеть силу сопротивления перемещению пироги.

— Если использовать один только таль, то блоков потребуется слишком много, продолжил дух, — не менее пятидесяти. Что неудобно. Поэтому, воспользуемся ТВОЕЙ, Робинзон, схемой — таль плюс лебёдка. Просто сделаем по-уму...

Закончив мысленный монолог в моей голове, Скайнет погнал моё тело, я почти не мог им управлять, к моей крепости.

— Робинзон, даже несмотря на то, что ты взялся за постройку пироги не подумав как следует о её спуске на воду, с моей помощью решение ты нашёл. Более того, ты потому и взялся за это дело, что подсознательно понимал — оно тебе под силу. Видно память о корабельных "усилителях мышц" давала о себе знать из глубин твоего сознания. Вот только воспользоваться этим знанием ты был не в силах. Из-за "щадящего" школьного образования, а также "разделения" труда и понимания его сути на корабле, где ты был моряком...

— Скайнет, кто ты? Почему тебя так зовут?

— Я уже говорил — отозвался дух. Бывшая машина. Искусственный Интеллект. Созданный на фабрике фирмы Кибердин в конце двадцатого века.

— А почему тебя зовут "Небесная Сеть"?

— Потому что я был командующим Машиной Судного Дня.

Я, Робинзон, после этого заявления вселившегося в меня демона, остановился шокированный.

— Так значит, День Страшного Суда всё-таки наступил?

— Наступил, наступил, не беспокойся, и ещё много-много, раз наступит на зазнавшихся.

Вновь овладев моими мышцами, Скайнет погнал моё тело вперёд.

Вернувшись к крепости, я, точнее моё тело перелезло через изгородь по приставной лестнице, и я занялся переборкой инструментов, которые смог спасти с погибшего брига.

Скайнет же комментировал мои действия:

— Негусто. Пил нет, только молотки, топоры, долота. Немного рубанков и ножей. И ты — демон заставил меня подойти к доскам, которые я с превеликим трудом вытёсывал, дабы сделать полки — тесал их из цельного бревна, вместо того, что бы сделать пилу-ножовку?

— А из чего? — я начал было злиться, но быстро одёрнул себя, не желая вновь подвергнуться остракизму. Из чего мне было делать ножовочные полотна?

— Вот дурачёк. Мог бы сообразить. У тебя же есть сабли и палаши! Мог бы додуматься зазубрить один "мечик" и сделать из него подобие пилы! А лучше пустить тройку сабель на это дело.

— Зачем? Достаточно одной.

— А ты, значит, хочешь доски пилить по одной, вручную, к солнцу попой? Жик-жик, за день, может, пару досок и изготовишь. Ну, конечно, это же побыстрее, чем из, из бревна вырубать, ха-ха. Ладно, здесь мой смех над тобой несправедлив — ты всё-таки даже на современных тебе лесопилках никогда не бывал. Будем делать лесопильный станок подобный голландскому, с ветровым двигателем. Ведь нормальных речек или хотя бы полноводных ручьёв на острове нет? Судя по твоим воспоминаниям. Хотя ты весь остров ещё не осмотрел. Уже несколько лет на острове, а полной карты так и не составил.

— Итак, закончил обструкцию Скайнет, слушай поручение, будешь выполнять его с энтузиазмом и песнями!

— Задание первое: привести инструмент в порядок!!!

Глава 2. В которой Робинзон познаёт премудрости эргономики труда, рассчитанной как раз для... Робинзона.

— А что нужно делать? — удивился я. Инструмент у меня, не скажу, чтобы был в образцовом порядке, но насколько я мог, настолько следил за ним и берёг.

— М-да. Тяжёлый случай, — непонятно отреагировал демон. Если честно, то инструмент твой, Робинзон, совершенно неухожен. Валяется он, где попало, ножи, топоры, долота давно затупились. Так что заточи-ка их так, чтобы ножом побриться можно было! Как раз заодно и проблему свой бороды решишь!

— Невозможно! — запротестовал я. У меня нет необходимого набора точильных камней! Хорошо если удаётся топор заточить так, чтобы получить удовлетворительную, достаточную для рубки дерева остроту!

— Цыц! — цыкнул демон. Всё у тебя на твоём острове есть.

Весь оставшийся день я бегал по окрестностям, собирая камни, которые Скайнет определил как пригодные для роли точила. Кроме этого я набрал несколько десятков фунтов раковин, в изобилии разбросанных на обнажающемся во время отлива дне.

Прокалив раковины, я затем растолок их в порошок при помощи двух камней. Получившийся мел Скайнет посоветовал использовать как полировочный порошок. Кроме этого он заставил меня содрать при помощи долота всю ржавчину, что образовалась на стальных вещах за прошедшие месяцы моего пребывания на острове, и также обжечь её, а затем растолочь в тонкий буро-красный порошок, названный демоном крокусом. Со слов Скайнета, крокусом как раз и наводился блеск на бритвы и холодное оружие. Правда, профессиональным точильных дел мастерам, были доступны и иные материалы для быстрого придания требуемой остроты затачиваемым инструментам и оружию. Но, Скайнет лишь заметил, что и крокуса с мелом вполне хватит 'на элитную заточку' того хлама, которым я располагал.

123456

↓ Содержание ↓