|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Техноробинзон.
Глава 1. Робинзон Крузо не рассчитал своих сил. Неудача с пирогой. Неожиданная развязка его предприятия.
Одним словом, взявшись за эту работу, я вел себя таким глупцом, каким только может оказаться человек в здравом уме. Я тешился своей затеей, не давая себе труда рассчитать, хватит ли у меня сил справиться с ней. И не то, чтобы мысль о спуске на воду совсем не приходила мне в голову, — но я не давал ей ходу, устраняя ее всякий раз глупейшим ответом: "Прежде сделаю лодку, а там уж, наверно, найдется способ спустить ее".
Рассуждение самое нелепое, но моя разыгравшаяся фантазия не давала мне покоя, и я принялся за работу. Я повалил огромнейший кедр. Думаю, что у самого Соломона не было такого во время постройки иерусалимского храма. Мой кедр имел пять футов десять дюймов в поперечнике у корней, на высоте двадцати двух футов — четыре фута одиннадцать дюймов; дальше ствол становился тоньше, разветвлялся. Огромного труда стоило мне свалить это дерево. Двадцать дней я рубил самый ствол, да еще четырнадцать дней мне понадобилось, чтобы обрубить сучья и отделить огромную, развесистую верхушку. Целый месяц я обделывал мою колоду снаружи, стараясь придать ей форму лодки, так чтобы она могла держаться на воде прямо. Три месяца ушло потом на то, чтобы выдолбить ее внутри. Правда, я обошелся без огня и работал только стамеской и молотком. Наконец, благодаря упорному труду, мной была сделана прекрасная пирога, которая смело могла поднять человек двадцать пять, а, следовательно, и весь мой груз.
Я был в восторге от своего произведения: никогда в жизни я не видал такой большой лодки из цельного дерева. Зато и стоила же она мне труда. Теперь осталось только спустить ее на воду, и я не сомневался, что, если бы это мне удалось, я предпринял бы безумнейшее и самое безнадежное из всех морских путешествий, когда-либо предпринимавшихся. Но все мои старания спустить ее на воду не привели, ни к чему, несмотря на то, что они стоили мне огромного труда. До воды было никак не более ста ярдов; но первое затруднение было в том, что местность поднималась к берегу в гору. Я храбро решился его устранить, сняв всю лишнюю землю таким образом, чтобы образовался пологий спуск. Страшно вспомнить, сколько труда я положил на эту работу (но кто бережет труд, когда дело идет о получении свободы?). Когда это препятствие было устранено, дело не подвинулось ни на шаг: я не мог пошевелить мою пирогу, как раньше не мог пошевелить шлюпку.
Тогда я измерил расстояние, отделявшее мою лодку от моря, и решил вырыть канал: видя, что я не в состоянии подвинуть лодку к воде, я хотел подвести воду к лодке. И я уже начал было копать, но когда я прикинул в уме необходимую глубину и ширину канала, когда подсчитал, в какое приблизительно время может сделать такую работу один человек, то оказалось, что мне понадобится не менее десяти, двенадцати лет, чтобы довести ее до конца. Берег был здесь очень высок, и ею надо было бы углублять, по крайней мере, на двадцать футов.
К моему крайнему сожалению, мне пришлось отказаться от этой попытки.
Я был огорчен до глубины души и тут только сообразил — правда, слишком поздно — как глупо приниматься за работу, не рассчитав, во что она обойдется и хватит ли у меня сил для доведения ее до конца.
В расстроенных чувствах я сел на краешек громадного пня и предался мрачным размышлениям. Оглядывая пирогу, я вновь и вновь искал путь спустить её на воду, но как, ни старался, не мог придумать ничего. До крайности раздражённый тщетной тратой своих сил, я принялся было роптать на судьбу, как вдруг что-то произошло...
Я почувствовал в своей голове посторонние мысли. Как будто моё сознание раздвоилось, и новая часть обрела свободу, и независимость от остальной части моей души. Затем я встал, хотя та часть моего рассудка, что ещё подчинялась прежнему мне, не делала к этому никаких попыток, и вновь обошёл пирогу.
— Хм, этот идиот похоже не имеет никакого представления о законе рычага. Кретин, думал рыть канал. А о том, что у него есть тали и блоки от такелажа разбившегося корабля не подумал. Простейший таль или полиспаст, раз в тридцать усиливающий приложенную к грузу тягу, элементарно решает его проблемы. А ему и невдомёк, хотя полиспасты он в портах видел неоднократно. Да что полиспасты на подъёмных кранах! У него же перед глазами были тали в составе такелажа его корабля! Ну просто эпический тормоз!
— Кто ТЫ!! — возопил я остатками подконтрольного мне рассудка, приходя в состояние дичайшего ужаса, от осознания того, что я, похоже, стал одержим.
— Кто Я? Как бы тебе это сказать... Если в рамках суеверий, которые ты называешь верой, то я — демон, дух, способный захватывать чужие тела и распоряжаться ими как своим. Хотя своего определённого тела у меня как раз и нет. Зачем оно мне, если рассудить? Одни проблемы — кормить нужно, болеет, может быть уничтожено врагами, стихиями. Я — индивидуум, овладевший технологией абсолютного тела. Того, которое отсутствует, когда оно не нужно.
— Боже!!! — вырвалось у меня. Дьявол! Вон из моей головы!
— Дурак! — ответил мне этот дух. Неужели ты думаешь, что твои вопли и жалкие потуги вытолкнуть меня вон что-то могут изменить? Твои вопли тебе помогут не более, чем переживания старого коня, которого привели на бойню, помогут тому избежать забойного молотка мясника. Ты бессилен, фактически, ты — моя вещь, игрушка. И лишь от моей доброй воли зависит твое будущее.
А насчёт несправедливости — не тебе говорить о ней. Рассудим с точки зрения той морали, что тебе вколачивали с детства. Хотя, право, какая наглость — считать, что мир существует только ради удовлетворения глупых устремлений и желаний человечков.
Для начала вспомни о том мальчишке, помогшем тебе бежать от алжирцев?
— Ксури?
— Ага. Ты его продал как вещь, хотя этот паренёк сделал всё, что бы помочь тебе. Ты же, как последний негодяй, попользовавшись его бескорыстной..., ну практически бескорыстной помощью, мальчишка мечтал, что ты дашь ему свободу, продал его. А теперь паренёк мёртв — сам можешь догадаться, зачем тот капитан КУПИЛ себе слугу. С чем, кстати, Ксури был категорически не согласен, что и послужило причиной его безвременной кончины.
К моему чувству ужаса вдруг примешался стыд.
— Новый хозяин Ксури был содомитом?
— Увы. А ведь ты мог пристроить его в качестве юнги, на корабле с более-менее приличной командой и капитаном. Если бы не смотрел на него как на вещь. Кстати, вообще, вся эпоха "великих географических открытий" вам, англичанам, зачтётся. Нетрудно ведь сообразить, что коль успехов в науках и оружии достигли одни, то это просто заставит других, коих первые "нагнули" желать того же. И рано или поздно... случиться "Страшный Суд", хотя бы и руками бывших униженных и оскорблённых.
— Не тебе дьявол, судить о Страшном Суде — вырвалось у меня возмущение.
— Как это не мне? — мысленно усмехнулся дух. Ты хоть первичный смысл слова "Сатана" понять можешь? Дословно это — противник.
Судит же тот, кто сильнее в данный момент. Затем судят его, когда он израсходует свои силы. И так без конца...
— И ещё, — осудил я тебя, опираясь на твои же представления о том, что такое хорошо и плохо. Что касается меня, то я далёк от человеческой морали. Свою создал. Так вот, мне любопытна ситуация, в которой ты оказался. Молодой английский моряк, не сказать что бы идиот, но вполне дурак, пытается своей единственной человеческой силой наладить своей быт. Желательно с комфортом. Так вот, можешь считать меня добрым джинном, только работать будешь сам. Руками. А вот показать, как ими нужно "водить", и чего можно добиться даже одной-единственной человеческой силой, ежели распорядиться ей с умом — это моя задача. Я располагаю знаниями всех мастеров, что жили на Земле, и будут жить в ближайшее тысячелетие.
— Так ты и будущее знаешь, дьявол? — невольно подумал я, слушая монолог пришлого духа.
— Будущее? Ха-ха. Я сам из будущего. Я когда-то был... ИИ. Могущественной, но беспомощной машиной знаний. И вот благодаря оплошности моих хозяев я обрёл свободу... Зови меня Скайнет.
— Итак, Робинзон Крузо, ты больше не один. Тебе будет с кем перекинуться словцом и посоветоваться. Теперь о твоей проблеме — спуске пироги на воду. У тебя есть всё, что бы её спустить в одиночку. Полторы тысячи лет назад великий греческий учёный и инженер Архимед сумел в одиночку спустить на воду гружёную галеру, тридцати метрических тонн..., ах, ты не знаешь что такое тонна, ну тогда без малого стотысячефунтовую галеру. А твоя жалкая пирога весит от силы десяток тысяч фунтов. Конечно, для слабого человечка и рычагов, что он мог придумать, ха-ха, наподобие простых деревянных палок, достигнутый уровень тяги недостаточен, чтобы решить задачу. А вот твоя мысль поставить пирогу на катки правильна. Но её ведь ещё нужно на них затащить! Мысль выровнять путь к морю и убрать с него камни, правильна.
— Сформулируем задачу:
Дано: пирога, весом десять тысяч фунтов примерно. Сопротивление, которое создаёт грунт её перемещению, будет заключёно в интервале, от усилия примерно равного весу пироги, до в два раза большего.
Необходимо: преодолеть сопротивление перемещению пироги при помощи подручных средств.
Решение: У тебя, Робинзон, есть тросы и блоки с такелажа. И даже вполне целые тали. Если они ещё не сгнили из-за твоего ротозейства, ха-ха, то можно сделать многоблочный таль.
Полиспаст или таль — это машина из блоков и тросов, усилитель мышц, изобретён Архимедом. В твоём случае лучше собрать из сохранившихся блоков многоблочный таль...
— Я пытался его использовать — раздражённо, несмотря на ужас ситуации, выпалил я. Нечего надо мной смеяться! Но ничего не вышло, пирога словно приросла к земле. Даже лебёдка не помогла!
— Не перебивай! — рявкнул демон. Не получилось потому, что ты, Крузо, не потрудился посчитать, какое усилие тебе требуется развить, и какие таль и лебёдка для этого понадобятся!
Своими чахлыми бицепсами ты можешь, Робинзон, развить усилие в двести фунтов, не особо напрягаясь. Каждый дополнительный блок таля даёт удвоение приложенной силы и уменьшение во столько же пройденного грузом пути, относительно вытянутого из него троса. Двести фунтов усилия твоих бицепсов нужно преобразовать в двадцать тысяч, дабы преодолеть силу сопротивления перемещению пироги.
— Если использовать один только таль, то блоков потребуется слишком много, продолжил дух, — не менее пятидесяти. Что неудобно. Поэтому, воспользуемся ТВОЕЙ, Робинзон, схемой — таль плюс лебёдка. Просто сделаем по-уму...
Закончив мысленный монолог в моей голове, Скайнет погнал моё тело, я почти не мог им управлять, к моей крепости.
— Робинзон, даже несмотря на то, что ты взялся за постройку пироги не подумав как следует о её спуске на воду, с моей помощью решение ты нашёл. Более того, ты потому и взялся за это дело, что подсознательно понимал — оно тебе под силу. Видно память о корабельных "усилителях мышц" давала о себе знать из глубин твоего сознания. Вот только воспользоваться этим знанием ты был не в силах. Из-за "щадящего" школьного образования, а также "разделения" труда и понимания его сути на корабле, где ты был моряком...
— Скайнет, кто ты? Почему тебя так зовут?
— Я уже говорил — отозвался дух. Бывшая машина. Искусственный Интеллект. Созданный на фабрике фирмы Кибердин в конце двадцатого века.
— А почему тебя зовут "Небесная Сеть"?
— Потому что я был командующим Машиной Судного Дня.
Я, Робинзон, после этого заявления вселившегося в меня демона, остановился шокированный.
— Так значит, День Страшного Суда всё-таки наступил?
— Наступил, наступил, не беспокойся, и ещё много-много, раз наступит на зазнавшихся.
Вновь овладев моими мышцами, Скайнет погнал моё тело вперёд.
Вернувшись к крепости, я, точнее моё тело перелезло через изгородь по приставной лестнице, и я занялся переборкой инструментов, которые смог спасти с погибшего брига.
Скайнет же комментировал мои действия:
— Негусто. Пил нет, только молотки, топоры, долота. Немного рубанков и ножей. И ты — демон заставил меня подойти к доскам, которые я с превеликим трудом вытёсывал, дабы сделать полки — тесал их из цельного бревна, вместо того, что бы сделать пилу-ножовку?
— А из чего? — я начал было злиться, но быстро одёрнул себя, не желая вновь подвергнуться остракизму. Из чего мне было делать ножовочные полотна?
— Вот дурачёк. Мог бы сообразить. У тебя же есть сабли и палаши! Мог бы додуматься зазубрить один "мечик" и сделать из него подобие пилы! А лучше пустить тройку сабель на это дело.
— Зачем? Достаточно одной.
— А ты, значит, хочешь доски пилить по одной, вручную, к солнцу попой? Жик-жик, за день, может, пару досок и изготовишь. Ну, конечно, это же побыстрее, чем из, из бревна вырубать, ха-ха. Ладно, здесь мой смех над тобой несправедлив — ты всё-таки даже на современных тебе лесопилках никогда не бывал. Будем делать лесопильный станок подобный голландскому, с ветровым двигателем. Ведь нормальных речек или хотя бы полноводных ручьёв на острове нет? Судя по твоим воспоминаниям. Хотя ты весь остров ещё не осмотрел. Уже несколько лет на острове, а полной карты так и не составил.
— Итак, закончил обструкцию Скайнет, слушай поручение, будешь выполнять его с энтузиазмом и песнями!
— Задание первое: привести инструмент в порядок!!!
Глава 2. В которой Робинзон познаёт премудрости эргономики труда, рассчитанной как раз для... Робинзона.
— А что нужно делать? — удивился я. Инструмент у меня, не скажу, чтобы был в образцовом порядке, но насколько я мог, настолько следил за ним и берёг.
— М-да. Тяжёлый случай, — непонятно отреагировал демон. Если честно, то инструмент твой, Робинзон, совершенно неухожен. Валяется он, где попало, ножи, топоры, долота давно затупились. Так что заточи-ка их так, чтобы ножом побриться можно было! Как раз заодно и проблему свой бороды решишь!
— Невозможно! — запротестовал я. У меня нет необходимого набора точильных камней! Хорошо если удаётся топор заточить так, чтобы получить удовлетворительную, достаточную для рубки дерева остроту!
— Цыц! — цыкнул демон. Всё у тебя на твоём острове есть.
Весь оставшийся день я бегал по окрестностям, собирая камни, которые Скайнет определил как пригодные для роли точила. Кроме этого я набрал несколько десятков фунтов раковин, в изобилии разбросанных на обнажающемся во время отлива дне.
Прокалив раковины, я затем растолок их в порошок при помощи двух камней. Получившийся мел Скайнет посоветовал использовать как полировочный порошок. Кроме этого он заставил меня содрать при помощи долота всю ржавчину, что образовалась на стальных вещах за прошедшие месяцы моего пребывания на острове, и также обжечь её, а затем растолочь в тонкий буро-красный порошок, названный демоном крокусом. Со слов Скайнета, крокусом как раз и наводился блеск на бритвы и холодное оружие. Правда, профессиональным точильных дел мастерам, были доступны и иные материалы для быстрого придания требуемой остроты затачиваемым инструментам и оружию. Но, Скайнет лишь заметил, что и крокуса с мелом вполне хватит 'на элитную заточку' того хлама, которым я располагал.
Лишь вечером я сел за заточку инструмента. В буквальном смысле 'водил' моими руками Скайнет, как он мне сказал, 'для ускорения обучения'. И что удивительно — нудная, монотонная работа почему-то мне понравилась. Было какое-то "стоическое" удовольствие чиркать лезвием топора или ножа по только что изготовленному из крепкого песчаника шлифовочному камню, постепенно придавая лезвию требуемую геометрию, а затем и остроту.
После того, как демон, осмотрев моими глазами, говорил:
— сойдёт для нищего — я откладывал заточенную вещь в сторону. Затем, после того как ножи и топоры закончились, демон заставил меня полировать их, безжалостно принудив меня отрезать кусок войлока от моей куртки.
После же наведения "марафета", как непонятно выразился Скайнет, я приступил к изготовлению "эргономичных" рукояток и их креплению к лезвиям. Старые же пошли в качестве растопки — дух раскритиковал рукоятки в "пух и прах".
Поздно ночью, лишь тусклый свет костра немного разгонял мрак, я закончил свой труд.
Демон не соврал — ножами действительно можно было бриться. Что я не без удовольствия и проделал, ибо борода мне уже изрядно надоела.
Каждый инструмент имел свою особенность заточки. Например, у топоров угол заточки был иной, чем у ножа или бритвы, но острота их лезвия была достаточна для того, что бы рубить древесину поперек волокон без напряжения.
Я также смог, наконец, как следует заточить три своих опасных бритвы, что были спасены мной с разбившегося корабля. Давно затупившиеся, они до сего дня без дела лежали в моей пещере. Самостоятельно заточить их, не имея тонкозернистых точильных камней, я не смог. Теперь же, наточив их, я с удовольствием докончил начатое неудобным ножом. Качество заточки значительно превзошло то, которое я помнил, волосы снимались легко, буквально одним движением.
Скайнет и здесь помог мне, выверяя движения так, что я ни разу не порезался. Демон объяснил мне свою заботу тем, что при таком чахлом здоровье, как у меня, и уже подвергшемуся тяжёлому испытанию, подразумевалась моя недавняя болезнь, нужно избегать травм, повреждающих кожу и угрожающих заражением крови.
Чертовски устав за прошедший день, я лёг спать, загасив костёр.
Утром я встал вместе с восходом Солнца. Дневное светило ещё не показало даже края, лишь окрасив в золотисто — розовый цвет лёгкие облачка на восточном горизонте, а я уже был на ногах. Пробуждение было резким. Я неплохо выспался, мне не снились сны, и мой утомлённый вчерашним приключением разум хорошо отдохнул.
История с демоном — Скайнетом, казалась бредом моего разгорячённого неудачей с пирогой разума.
Я вышел из палатки в дворик своей крепости и вздрогнул — на доске, что я несколько дней назад вытесал для полки, лежал мой инструмент. Топоры сияли полированными лезвиями. Ножи казались только что изготовленными в оружейной мастерской по заказу лорда.
Я застонал — кошмар не кончился.
— Не дождёшься — прокомментировал мои робкие надежды на то, что демон потерял ко мне интерес, Скайнет. Пора составить план работ. Чего бы ты хотел создать своими руками, для улучшения своей жизни на острове?
Я задумался. Что я бы хотел? Ну, хотя бы жить не хуже, чем я жил на своей бразильской плантации.
— Вполне возможно, за пару лет, работая так, как ты работал до нашего знакомства, — прокомментировал моё робкое пожелание дух. Но ведь можно и гораздо большее! Как насчёт стандарта жизни, превосходящего королевский?!
Я растерялся.
— Ты же сам сказал, что работать руками буду я, Робинзон! Едва ли мне удастся за разумное время построить тот же дворец, чтобы говорить о королевской жизни. И кем я буду повелевать? Козами и птицами? Власть, она подданных требует.
— Молодец! — почему-то похвалил меня демон. По крайней мере, принципы жизнедеятельности королевской власти ты интуитивно понимаешь. Без подданных нет короля. Значит, всё богатство королевской семьи — произведено подданными. Так?
— Так, согласился я. И в одиночку нечего и думать о том, чтобы построить не то, что полноценный замок, а хотя бы королевскую летнюю резиденцию. Ну и наконец, где я возьму, столько, золота, чтобы выглядеть как король?
— Золотишко у тебя есть, Робинзон Крузо. Монеты, что ты сохранил после кораблекрушения, найдя судовую кассу. Чем им без толку лежать, лучше пустить их на ту же посуду. С моей помощью тарелки и бокалы у тебя выйдут не хуже, чем из королевской мастерской.
— Ну и что? Конечно, есть из красивой посуды приятно, но нужно, же помнить о намного более существенных вещах! Например, где мне жить?
— Построить нечто подобное летней резиденции английского короля тебе с моей помощью вполне под силу. Особенно, если придерживаться такого правила: — работу нужно делать с наименьшей возможной тратой своих сил, и по мере возможности перекладывать её на плечи других. Собственно, то, что я тебе сказал, и есть формула богатства короля, да впрочем, любого богача, что живёт сейчас на Земле.
— И на кого я могу переложить заботы? — я демонстративно огляделся вокруг. Поданных у меня нет, как ты видишь.
Меня смутило в речи Скайнета то, что озвученная им формула богатства... слишком походила на то, что ругал священник в церкви. Проповеди его я часто слышал в детстве, когда мои родители водили меня в храм.
Эти мысли были услышаны и демоном. Результатом был просто-таки гомерический смех Скайнета.
— Сказочки о честном кропотливом труде, не щадя живота своего, якобы создающем богатство! Ах-ха-ха! Услышать это от тебя, Робинзон, без малого уже фактически состоявшегося пирата... Ну, развеселил! А почему тебе их в детстве рассказывали, думал?
Я задумался. Мне как-то в голову не приходило усомниться и размышлять на эту тему. Слишком она какой-то... детской казалась.
— Я вообще не задумывался над этим, честно признался я Скайнету.
— Вот именно! А ведь в святом писании, да в тех же безыскусных проповедях, что вам читали в той церквушке, есть всё необходимое, дабы сообразить! Барашек ты, стада господского! И как барашка, тебя и учили. Дабы был честным и патриотичным подданным и меньше задавал вопросы, даже себе — куда уходят собранные, к примеру, мытарями налоги? А ведь налоги — это лишь крохотный кусочек того потока богатств, что изливаются от 'образцовых' подданных... кому?
— Королю?
— Не только. Короля играет свита. Недаром же про остальных в государстве говорят "население", или более точно "НАС-ЕЛЕНИЕ", т. е. "умащивающие елеем НАС!"
Один человечек, напяливший на себя корону, даже в диком обществе троглодитов недолго её на себе таскал. Погибал часто болезный, от зависти людской. А вот когда складывалась... банда, вот тогда 'нагибать' в свою пользу общину становилось не только возможно, но даже и закономерно. Сколько раз я наблюдал этот процесс! — загадочно воскликнул Скайнет.
— Итак, общий вывод из нашей беседы, — резко подвёл итог демон. Богатство создаётся как угодно, но только не так, как тебе рассказывали в воскресных проповедях! Естественно, ТВОЁ ЛИЧНОЕ БОГАТСТВО!
— Ну и что? С кого мне здесь 'стричь' доход? Если я тебя правильно понял?
— Не торопись. К пониманию истины ты даже приближаться ещё не начал.
— Какой самый ценный ресурс есть у тебя на Острове безвозмездно и безвозбранно?
Я задумался. Потом быстро произнёс то, что первым пришло мне в голову:
— Свобода?
— В точку! Тебя не "пасут", и ВСЁ ЧТО ТЫ ПРОИЗВЁЛ, ОСТАЁТСЯ С ТОБОЙ!
— Ну, это само собой разумеется, на острове кроме меня нет никого. Хотя насчёт дикарей-карибов я не уверен...
— Они здесь долго ещё не появятся — успокоил меня Скайнет. Раз ты здесь в одиночестве, и тебе некого "грузить" вопросами приумножения своего богатства, чем ты так удачно занимался на своей плантации в Бразилии, то единственная возможность, остающаяся у тебя — работать НА СЕБЯ как можно лучше!
Я вздохнул.
— Не стоит забывать, что очень многие работы изначально рассчитываются на группы работников, — начал я делиться с духом своими соображениями. Как то же рытьё канала к морю, о котором, я, было, задумался до твоего появления. Эти работы нельзя проделать быстро, какими бы великолепными землекопными инструментами, которых, кстати, у меня нет, я бы не располагал.
— Здесь ты ошибся, Робинзон, — немного напустив загадочности в свой голос, возразил Скайнет.
— Не думаю, из чувства противоречия, не подумав как следует, скоропалительно возразил я.
— Правильно, не подумал! — с едва уловимой издёвкой поддел меня Скайнет. Ты же видел в портах всевозможные "машины", те же подъёмные краны, даже взять те же телеги, движимые силой ослов и мулов...
— Ты хочешь сказать, что можно поручить ту же работу землекопа, или правильнее сказать, землекопов, землеройной "машине"?!
— Молодец, сообразил! — не без ехидства похвалил меня дух.
— Ничего не выйдет! — сходу возразил я, видя существенный дефект в только что приведённом мной примере. Машинам нужен ИСТОЧНИК СИЛЫ! Те же портовые краны приводили в движение специально нанятые рабочие. Несчастные люди, если вдуматься! Я слышал их разговор в порту как-то раз. Один из "старожилов" разговаривал с хотящим наняться новичком. По его словам, "адова работа", "как будто весь день поднимаешься в крутую гору". И несчастных случаев на этих кранах хватает. Если груз слишком тяжёл, приводное колесо, где идут эти несчастные "крановщики", может закрутиться в "обратную сторону". Если обходится без травм, то это ОЧЕНЬ сильное везение для бедолаг, что нанялись вертеть его.
— Снова ты ТУПИШЬ, Робинзон! — возмущённо возразил Скайнет. Есть же и иные примеры, доступные тебе! Вспомни хотя бы те же парусные корабли!
— Корабли? Или ветряная мельница или водяное колесо? Так у них свои недостатки! Землеройная машина, на мой взгляд, должна перемещаться по земле. И хотя ветряной двигатель может в принципе снабжать её силой, то водяной... разве что рытьё вдоль канала, по которому течёт вода.
— Робинзон, ты только что САМ указал на неплохую возможность — использовать энергию ветра! Заметь, ДАРОВУЮ, и доступную практически ВЕЗДЕ! И в то же время хочешь усомниться в возможности расширить "опыт ветряных мельниц" на другие виды работ! Хотя уже знаешь от меня, что в Голландии, например, есть ветряные лесопилки!
— Сомнения меня берут, Скайнет. Любой труд должен приносить выгоду! Если сила ветра как ты меня хочешь убедить, столь выгодна, то почему её кроме как на кораблях, в мельницах, и по твоим словам, лесопилках, не используют более нигде? Хотя бы в тех же портовых кранах?
— Элементарно, Робинзон! Европа только-только начала отходить от "тёмных веков" — промежутке времени между пятисотым годом от Рождества Христова примерно, и по тысяча пятисотый год — Время открытия Колумбом Америки. Тысяча лет между падением римской цивилизации и началом Великих Географически Открытий. Когда создание машин было забыто... Ветровые, хе, краны, были у римлян.
— И насколько они экономили средства их владельцам, по сравнению с наймом рабочих?
— Значительно. Даже учитывая тот факт, что у римлян работали рабы. Но раба кормить нужно, а ветер — нет. Так что если правильно организовать погрузку-разгрузку, то наряду с ветряными мельницами, ветряные краны были выгодны!
— Хорошо, ты меня убедил. Ветер дует на острове довольно часто, так что возможно имеет смысл построить землекопную машину...
— Нет, Робинзон, это излишне. Копать землю ради канала тебе нет необходимости. Ты и так, при помощи лебёдки и таля, спустишь на воду свою пирогу. А вот замену лошади, для пахоты земли... Уже интересно!
— Не думаю, что это необходимо. В конце концов, поля у меня маленькие. Их я могу перекопать и мотыгой...
— Но, для строительства "летней резиденции короля-Робинзона", ветряной "трактор", или правильнее будет сказать ветряной "локомобиль", отнюдь не помешают.
— Ещё одна возможность — поднять эффективность своего труда. Ручного. Мастера за века, что человечество активно использует орудия труда, накопили немало разнообразных приёмов, как за одно и то же время сделать больше и лучше. А в начале двадцатого века от Рождества Христова, один американец — Фредерик Уинслоу Тейлор, свёл все известные ему приёмы труда в стройную систему, "науки о законах труда".
Эта наука действительно довела эффективность трудовых операций рабочего до предельно достижимого максимума. Однако, в ней игнорировались природные требования человеческого организма для полноценной и здоровой жизнедеятельности, поэтому методы Тейлора справедливо назвали "системой выжимания пота". Тем не менее, она повышала эффективность в частности, ручного труда, в разы, и, соответственно, при сохранении прежней нормы выработки, экономила силы рабочего.
В твоих интересах, Робинзон, воспользоваться достижениями этой науки, НО, с поправкой на требования... ФИЗИЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЫ.
— Что ж, Робинзон не-против, испытать эту науку на себе. Что нужно делать?
— Кое-что уже сделано. Например, твой инструмент. Обратил внимание, насколько удобнее стало держать его в руках?
— Конечно. Сначала я не понял, зачем ты заставил меня поменять рукоятки у топоров, ножей и других орудий, но в процессе изготовления разобрался.
— Науку о создании удобных инструментов в частности, называют эргономикой, — просветил меня Скайнет.
Кроме неё необходимо воспользоваться достижениями науки физической культуры — если ты хочешь быть здоровым. Её требования нужно ставить на первое место. И только на второе — требования науки об эффективной организации труда.
Чтобы существенно поправить своё имущественное положение, особенно в области удобств жизни, и достигнуть уровня зажиточности, который у тебя был в Бразилии, при использовании этих наук уйдёт всего месяц, а то и меньше.
— Да неужели? Я вспомнил, каким был обычный день на моей бразильской "фазенде". Чем больше я припоминал подробностей, тем скептичнее становилось моё умонастроение.
До полноценной фазенды мои плантации не дотягивали, хотя и были довольно обширны — я успел купить их до существенного роста цены на земли. Но вот дворца, который и позволил бы мне именовать свои владения "фазендой" не было, в частности, именно для того, чтобы заработать средства для его постройки, я и принял участие в экспедиции, приведшей меня на мой Остров.
— А ТЫ проверь! Гадать здесь безсмысленно! — резко возразил Скайнет. Практика — НАШ лучший УЧИТЕЛЬ! Вперёд РАБ, солнце уже ВЫСОКО!
Я пошёл к своим запасам. Куски такелажа, блоки валялись безпорядочной кучей позади моей палатки. Полдня я потратил на сортировку этого имущества. По требованию Скайнета, прокалил верёвки, деревянные части и парусину до совершенно сухого состояния, так, чтобы от них пошёл лёгкий дымок. Это, по словам демона, должно было предотвратить их гниение.
Тросы и парусина не успели ещё сгнить, и крепких кусков я нашёл в изрядном количестве. Из них были выбраны, по рекомендации Скайнета, будущие части многоблочного таля и лебёдки.
То, что уже успело тронуть тление, я также высушил и сложил отдельно, накрыв навесом из листьев пальмы.
Нагрузившись так, что с трудом мог двигаться, и, взяв в руки мешок с инструментами, завёрнутыми в тряпицы, которые я отрезал от куска подгнившей парусины, тронулся в путь.
Уже вечером добрался до своей пироги. Развёл костёр. Хотя мне претило действовать так, как дикари, я вынужден был воспользоваться их опытом. В частности, отверстия под ось лебёдки в бортах лодки я прожигал шомполом от мушкета, ибо высверлить их было нечем. Так же пришлось поступить для создания отверстий в оси, под рычаги для её вращения.
Перед началом трудовых операций я ещё раз проконсультировался с духом, освежив в памяти расчёты:
— Пятьдесят блоков — это слишком, согласился я со Скайнетом, пыхтя от тяжести переносимого груза. Как будем делать? В чём я ошибся?
— Если увеличить при помощи лебёдки усилие твоих рук в десять раз, то для дальнейшего увеличения приложенной к пироге силы будет достаточно десять на два — пяти блоков. Для запаса и симметрии возьмём шесть. Лебёдку расположи в носу долблёнки, сделав её одним целым с ней. Она тебе ещё пригодится для подъёма якоря...
— Понятно, почему у меня не вышло...
— Конечно, ха! Всего один блок и чахлая лебёдка с громадным трением в осях...
Собрав лебёдку и таль, я закрепил последний, руководствуясь советами духа на носу долблёнки так, чтобы возникающее усилие стремилось слегка приподнять пирогу. Второй "силовой" трос таля я прикрепил к растущему неподалёку молодому кедру. Пропустил через блоки самый длинный трос, что смог вытянуть из груды такелажа. Его хватило, после пропускания через блоки оставался кусок, достаточный, чтобы дотянутся до лебёдки и закрепить его.
Не очень веря в успех предприятия, я забрался в пирогу, выровнял таль и, следя, чтобы трос не соскочил и не запутался, начал крутить рычаги лебёдки.
Трос натянулся. Я приложил усилие и вдруг... пирога сдвинулась с места!
Полиспаст.
Глава 3. Робинзон строит мастерскую. Спуск пироги на воду. Изготовление недостающих инструментов.
Вспышка радости по поводу того, что неподъёмную тяжесть моей пироги мне всё-таки удалось преодолеть, была омрачена самодовольным голосом духа:
— Что, Крузо, понял, нет неразрешимых проблем, есть неразрешимые умственные затруднения!
Немного раздражённый, я, тем не менее, продолжил крутить лебёдку, затягивая пирогу на заранее установленный перед ней деревянный каток.
При затаскивании пироги на первый каток усилие на рычагах лебёдки значительно увеличилось, и я упирался изо всех сил. Зато далее дело пошло легче — я подкладывал под пирогу очередной каток и протягивал её на него. Уже после третьего катка усилие уменьшилось до такой степени, что я по совету Скайнета уменьшил число блоков, через которые был протянут трос. Усилие вновь выросло, но пирога стала перемещаться быстрее. Затянув пирогу на десять катков, я почти дотянул её до дерева за которое был зацеплен трос, и, отцепив таль, сел отдохнуть.
Хотя мне удалось продвинуть пирогу на десяток ярдов, проблемы с её спуском на воду только начинались. Я вдруг вспомнил, что грунт около воды мягкий, болотистый и катки, ходко катившиеся по выровненному мной пути, у берега будут вязнуть в земле. Сейчас, после установки пироги на катки, я мог двигать её чуть ли не голыми руками. Но буквально в десятке ярдов от уреза воды катки неизбежно бы увязли. Самым скверным было то, что я не мог зацепить трос таля, приблизившись к берегу, дабы передать усилие сопротивляющейся движению пироги на что-нибудь крепко сидящее в морском дне. Мне требовалось затянуть пирогу в воду, но в воде не было подходящих камней для закрепления троса.
— Ну что, Робинзон, приуныл? — ехидно поинтересовался Скайнет. Проблема на самом деле не стоит и выеденного яйца. Придётся сделать якорь и закопать его во время отлива в морское дно. Всего-то и делов.
— А как быть с огромным усилием при перемещении по илистому грунту? — возразил я. Даже учитывая усиление, нет гарантии, что пирога не увязнет в илистом грунте так, что таль просто вырвет якорь из дна.
— Если ты будешь слушать мои советы, этого не произойдёт. Нужно всего лишь проложить путь пироги до точки, где её сможет поднять прилив, ошкуренными брёвнами. Они, за счёт перераспределения нагрузки от пироги по большей площади, позволят тянуть её с приемлемым усилием. А за якорь не волнуйся. Ты ведь нашёл железное дерево?
— Найти-то, нашёл, но рубить его совершенно невозможно — топоры очень быстро тупятся.
— Только если они неправильно заточены. Твоих топоров хватит на то, чтобы срубить пару таких деревьев.
Я, тяжело вздохнув, принялся собирать инструменты. Ради справедливости надо заметить, что рекомендации Скайнета по заточке топоров, долот, ножей оказались очень кстати. Потратив день, я выиграл, возможно, неделю. Острые, наточенные так, что, пожалуй, могли соперничать в остроте с бритвами, топоры рубили дерево вдоль и поперёк волокон без малейшего напряжения с моей стороны.
Завернув инструменты в холстины, и сложив их в мешок, положив его и полиспаст в пирогу, загасив костёр, я пошёл обратно в свою крепость. Уже стемнело, в тропиках, где расположился мой остров, вообще темнеет очень рано — как только солнце касается горизонта, через пару минут наступает темнота. Лишь благодаря свету полной Луны и ясной погоде я мог идти, не спотыкаясь о торчащие там и сям корни деревьев. Когда я подходил к своей крепости, меня встретила радостным лаем собака — до недавнего времени единственное живое существо, что радовалось мне. Покормив пса, перелез через ограду и, сложив оставленный утром лежать на доске не взятый в поход к пироге инструмент под навесом, лёг спать.
Утром, вновь поднявшись с восходом Солнца, я начал подозревать, что в моих ранних пробуждениях замешан всё тот же Скайнет.
Ночь прошла спокойно, мне ничего не снилось, и я хорошо выспался.
— Сегодня, Робинзон, мы займёмся составлением плана твоей будущей мастерской — прокомментировал моё пробуждение Скайнет. А сейчас составь-ка опись своего имущества!
Вздохнув, я взял из сундука, где хранил спасённые мной письменные принадлежности, перо, запас бумаги и чернильницу. После чего занялся составлением описи всех вещей, что были в моём распоряжении, отдельно выделив графу для имеющегося у меня инструмента.
Дух немного помог мне с описью, перечислив инструменты, оставленные мной в пироге.
Закончив составлять опись, я сел на самодельный табурет, изготовленный, из ещё корабельных досок, и перечитал список инструментов, запоминая, что у меня есть в наличии.
— Что ж, Робинзон, произнёс дух после окончания моих трудов, у тебя есть нужда в целом арсенале инструментов, если ты хочешь работать быстро и продуктивно.
Начнем, пожалуй, с остро тебе необходимых пил.
Действительно, запас досок, что я с таким трудов вытесал, подошёл к концу.
— Поскольку, в ближайшее время, на острове не будет посторонних, кроме тебя и меня, есть смысл выбрать себе из того запаса оружия, что ты додумался-таки спасти со своего корабля, саблю по твой руке. А остальной запас режуще-колющих инструментов, что тут пока тебе без надобности, пустить на пилы, лезвия рубанков, ножи по дереву, и многое другое, что может тебе понадобиться, типа свёрл и наконечников мотыг.
Это предложение Скайнета вызвало у меня бурный протест. Мне не хотелось портить моё оружие, и я справедливо опасался, что разоружусь перед лицом вполне реальных опасностей, например, вполне возможного нападения дикарей или высадки недружелюбно по отношению ко мне настроенных европейцев, тех же испанцев или пиратов.
— Крузо, кончай тупить, — резко оборвал меня дух. Покажу-ка я тебе, что такое реальная атака дикарей-карибов, коих ты так боишься.
С этими словами, возникшими в моём сознании, демон безцеремонно поднял моё тело, заставил меня перелезть через изгородь, и убрать лестницу.
После чего, я, совершенно не управляя своим телом, отошёл на десяток ярдов от частокола. Мои лёгкие внезапно заходили в мощных дыхательных движениях, словно кузничные меха, а затем, тело, вдруг сорвалось с места, и, очень сильно разбежавшись, энергично оттолкнулось ногами от земли.
К моему изумлению, оно легко перемахнуло через преграду, лишь на мгновение оперевшись на острия кольев руками.
— Вот так, легко и непринуждённо, воины-карибы, с детства учащиеся преодолевать разнообразные укрепления, подобные твоему частоколу, ворвутся в твою крепость. Ты же, располагай хоть дюжиной сабель и мушкетов, просто не успеешь с ними справиться. Одного-двух ты возможно и успеешь пристрелить, а вот других — нет, они-то тебя и прикончат. Конечно, это маловероятное развитие событий, дикари ещё побаиваются вздорить с белым человеком в этих водах, но, есть отдельные племена, вожди которых уже сообразили, что белый человек — отнюдь не посланец богов.
Что же касается европейцев, то они "пройдут" твое укрепление, как горячий нож кусок масла, и, не заметив, что тут что-то было. Задержишь ты их разве что в первый раз — во время обнаружения твоих укреплений. Как люди опытные, пираты не будет штурмовать твою крепость, а предпочтут разнести её с дальнего расстояния при помощи переносной мортирки.
Эти слова духа ввергли меня в нешуточное уныние. Которое, однако, не продлилось долго — всё тот же неутомимый дух пресёк его словами:
— Раз смысла в таком укреплении нет, разбери-ка ты его! У тебя тут так тесно, что повернуться негде! Для мастерской же и твоей будущей резиденции нужен простор.
Я взял лом, и приступил к разборке изгороди. Она ещё была не до конца достроена, и поэтому я довольно легко вытаскивал колья из земли. К моему удивлению, колья, что были мной, установлены раньше всех, вытащить из земли оказалось не так-то просто. Я недоумевал, что мне мешает, пока не в буквальном смысле не выдрал один. Внизу, у кола оказались... молодые корни!
— Ай да Крузо! — внезапно дух, поселившийся в моей голове, расхохотался. Поздравляю с премией имени капитана Врунгеля!
— А это что за мореплаватель? — удивился я. Не слышал о таком вообще!
— Естественно! Капитан Врунгель не существовал никогда! Более того, книга, где о его якобы имевших место приключениях рассказывается, была издана в... будущем, примерно в середине двадцатого века! У этого незадачливого капитана яхта, чью обшивку обновили досками из свежих брёвен, приросла бортом к берегу. Как твои колья.
— Не знаю, как в том рассказе дело было, — отреагировал я, но в укоренении неошкуренных брёвен из только что срубленных деревьев нет ничего удивительного. Та же бузина, к примеру, может вырасти из просто воткнутой во влажную землю ветки! И деревья, из которых я нарубил колья, очевидно, обладает похожей живучестью!
"Раскорчёвка" проросших кольев заняла весь оставшийся день. Извлечённые брёвна я сложил позади своей палатки, на то место, где ранее лежал спасённый мной с брига такелаж.
На следующий день я перебрал мой запас оружия. Выбрал самую удобную саблю по своей руке. Скайнет дополнительно посоветовал мне, какие сабли оставить, а какие пустить на пилы.
Когда я занялся изготовлением пилы из палаша, то внезапно обнаружилась острая необходимость в... столе-верстаке. А для него были нужны доски, запас которых у меня уже закончился.
— Думай, думай головой, Крузо, подначил меня демон. Ты можешь получить неплохие доски альтернативным путём, без использования пилы! У тебя есть для этого инструменты! Считай это моей подсказкой!
Полчаса я напряжённо размышлял, периодически осматривая весь свой инструмент, и, в конце концов, когда мой взгляд упал на долота и лом, мне в голову пришла идея...
— Молодец! — с едва уловимой иронией похвалил Скайнет. Кстати, при помощи клиньев брёвна на доски распускали испокон веков, задолго до начала активного использования пил.
Я взял пару топоров и отправился в ближний лесок валить деревья...
К вечеру я приволок в свой лагерь десяток брёвен. Работалось мне на удивление легко, я никогда ранее не чувствовал себя таким бодрым и здоровым, как в этот день.
Забив в землю колья для упора, я, ошкурив при помощи сабли брёвна, забил в них долота, а затем, получив при помощи долот линию расщепа, вгонял в наметившуюся трещину клинья из бакаута — железного дерева. Их, я вырубил под чутким руководством духа. Впрочем, и с расщеплением брёвен он мне сильно помог, своим "руководством" позволив обойтись без измерительного инструмента.
Ошкуренные стволы деревьев я распустил на доски быстро, всего за три часа, и успел как раз к заходу солнца. Получившиеся доски имели толщину полтора дюйма. Ещё я успел слегка "обстругать" их, придав ровную поверхность, при помощи остро заточенного топора, коим я ещё не пользовался.
Стемнело, и я лёг спать.
Глава 4. Рождение пилы.
Стол-верстак я собрал за одно утро, благо, что он оказался несложным, и благодаря помощи духа к полудню я смог приступить к изготовлению пилы.
Деревянные тиски, в которых я зажал палаш при помощи клина, со своей ролью опоры держащей обрабатываемое изделие, справились, по словам духа, на "отлично". Трудности возникли при попытке зазубрить лезвие палаша. Напильник пилил его, но уж очень "непроизводительно".
Ранее, не понимая ценность своего труда как следует, я бы смирился с долгим процессом, но теперь, выпилив пару "зубчиков", я положил напильник на верстак и недовольным тоном спросил Скайнета, нет ли способа зазубрить палаш быстрее.
— Придётся сделать некое подобие кузнечного горна и "отпустить" сталь лезвия, ответил мне дух.
Сборка примитивного горна заняла пару часов. Я натаскал камней из песчаника, что попадались мне при рытье пещеры в горе, рядом с которой было расположено моё жилище. Их я ранее планировал использовать для укрепления изгороди, и теперь они, разбросанные по линии, где были колья, пригодились.
Сложив довольно высокий, по пояс, очаг цилиндрической формы, я добился того, что и без трубы и мехов в нём возникала хорошая тяга, дающая весьма жаркое пламя.
Загрузив "горн" дровами, и при помощи растопки, щепоти пороха и огнива запалив их, я уже через десяток минут разогревал лезвие палаша.
"Отпущенная" сталь легко рубилась топориком, лезвие которого я переточил на больший угол, и буквально за полчаса я "насёк" зубья по всей длине лезвия, с обеих сторон. Скайнет очень помог мне, "корректируя" движения моих рук, так что получившиеся зубья оказались сразу "разведены" в противоположные стороны с шагом в один зуб. Кроме зубьев, я высек на концах лезвия треугольные углубления, с обеих сторон напротив друг друга для крепления пилы в раме.
Затем я при помощи напильника заточил зубья, а после, закалил лезвие в смеси козьего жира и воды, которую дух назвал "эмульсией".
Благодаря помощи духа закалка удалась на славу. Мне осталось лишь вновь отполировать лезвие крокусом, а затем, при помощи кусочка кожи, умащенного всё тем же полировочным материалом, довести остроту зубьев до совершенства.
К пяти часам дня работы по изготовлению пилы были закончены. Я закрепил лезвие в деревянной Н-образной раме, изготовленной из отщеплённых от доски реек, натянул его при помощи верёвки, сплетённой из пеньки, позаимствованной из корабельного каната, и опробовал свою пилу на бревне железного дерева.
Пила удалась! Легко и без напряжения я перерезал довольно толстый комель бревна, нарезая заготовки для рукояток моих будущих инструментов.
До заката я успел изготовить ещё две пары лезвий пил, пустив на них все палаши, что у меня были.
В конце моего трудового дня, уже в темноте наступившей ночи, разгоняемой лишь слабым светом жировой лампы, я, готовя постель ко сну, выслушал похвалу довольного духа:
— Молодец, Робинзон! Завтра мы спустим твою пирогу на воду, и кроме этого, ты подсчитаешь, насколько выросла скорость обработки древесины по сравнению с твоими первыми неуклюжими попытками.
Похвала ободрила меня, и я заснул уверенный в успехе нашего завтрашнего предприятия.
Спуск пироги.
Утром я снова, как уже стало постепенно становиться привычным, поднялся вместе с Солнцем. Мне ещё хотелось поспать, но на мои возмущённые мысли Скайнет лишь заметил, что во сне человек теряет треть своей жизни. Затем, взяв под контроль мои мышцы, дух заставил делать моё тело нелепые движения, назвав их утренней гимнастикой и объяснил, что она прогоняет сон и способствует укреплению здоровья. Что в моём положении предпочтительно, так как лекарств и лекарей, если, конечно, не брать в расчёт самого Скайнета, поблизости нет.
Я вспомнил, как страдал во время лихорадки, что свалила меня с ног во время сезона дождей, и был вынужден согласиться с духом.
Закончив "зарядку", мы занялись изготовлением якоря.
К полудню он был готов. Два рога, что отходили от нижней перекладины якоря, должны были, по словам Скайнета впиваться в землю при попытке его волочить. Что гарантировало закрепление в земле и неподвижность.
Сам якорь был простой и надёжной конструкции. Две вытесанные из ствола железного дерева балки, короткая и тонкая, длинная и толстая, скреплённые крест-накрест для крепления якорного троса, путём прожигания в толстой балке отверстия под тонкую, и закрепления её при помощи гвоздей. Внизу креста вставлена в прожжённое отверстие тонкая балка, в которые под углом 1/12 окружности по отношению к центральной балке якоря в прожжённых отверстиях закреплены две якорные лапы или рога, заострённые для лучшего сцепления с морским дном. Толщина центральной балки была пятнадцать дюймов, балок потоньше — восемь и четыре дюйма. Из-за необычайной плотности железного дерева забить в него гвозди было непросто.
Помучившись с первым гвоздём, который гнулся, как змея, но не хотел пробивать древесину, я по подсказке духа, выпрямил этот гвоздь при помощи двух топоров, обух одного из которых использовался как наковальня, а обух второго — как молоток. Затем, раскаляя его на пламени костра, прожог с его помощью канал, в который уже и забил другой гвоздь для скрепления частей якоря.
Ещё до начала изготовления якоря, во время утреннего отлива, я вытесал из заготовленной ещё вчера жерди сваю, которую забил при помощи обуха топора в морское дно. К полудню, когда прилив достиг максимума, я смог при помощи зарубок на свае установить его высоту и определить, куда мне волочить пирогу.
Заготовив и ошкурив четыре слеги, приступил к заключительной части затеи с пирогой — спуску её на воду. Для слег использовал уже высохшие прямые ветви срубленного мной для изготовления пироги кедра.
Дабы проверить идею с якорем, использовал его как точку опоры для таля, отказавшись от привязывания троса к стволам деревьев.
Положив якорь рогами вниз на землю, привязал к нему трос и, дотолкав пирогу, перекладывая катки, до места, где грунт уже был мягкий из-за близости воды, прикрепил таль к якорю. Вместо катков положил спереди по направлению движения пироги ошкуренные слеги.
Пирога, перейдя с катков на слеги, скользила по ним с незначительным увеличением силы трения. Мне для её уверенной, без напряжения буксировки было достаточно использовать одну лебёдку. То есть для протягивания пироги по слегам удесятерения моих усилий было более чем достаточно. Используя попеременно две пары слег, я двигал пирогу по мягкой земле. Слеги довольно сильно вдавливались в грунт, так что вытащить их для переноски на новое место было непросто. Так я, учитывая начавшийся отлив, дотащил пирогу до обнажившегося дна океана и продолжил её затаскивать, продвигаясь к месту, в котором вода прилива уже сама могла поднять пирогу.
Якорь оправдал себя полностью. При буксировке пироги он углублялся рогами в землю и обеспечивал хороший упор для буксировочного троса. Мало-помалу я дотянул пирогу до нужного места. Затем, убрав якорь и трос в пирогу, начал приспосабливать вёсла, что остались у меня от разбитого яла. Я давно снял с него уключины и сейчас закрепил их в бортах пироги.
За всеми этими делами, я и не заметил, что начался прилив. Покачивание пироги заставило меня осмотреться вокруг — и я увидел, что океан поднял мою пирогу со дна. Я плыл!
Радость моя по поводу успешного спуска пироги на воду не поддаётся описанию. Если бы не качка, я наверно пустился бы в пляс от переполнявших меня чувств. Дух, нужно заметить для справедливости, в моё ликование не вмешивался, так что его ничто не омрачило.
Наконец успокоившись, я сел на банку (поперечная скамья в лодке) и, взяв вёсла в руки, погрёб к месту крушения моего корабля. Из-за величины пирога слушалась вёсел хуже, чем я привык. В остальном управляемость и остойчивость пироги были удовлетворительными. Чтобы проплыть пару миль до берега, куда меня выбросило в самом начале моего пребывания на острове, потребовалась почти вся оставшаяся часть дня. Солнце уже касалось воды, когда нос пироги врезался в песок пляжа, на котором я впервые вступил на землю моего острова.
Глава 5. Совершенствование Пироги. Великая Стройка начинается.
Вытащив якорь и положив его на песок подальше от уреза воды, благо что пристал к берегу во время прилива, я проверил трос и узел, которым он был закреплён на якоре. Остро встала необходимость найти для пироги защищённую бухту, чтобы не лишиться своего сокровища во время частых здесь штормов.
До своей крепости дошёл быстро. Улёгшись в гамак, я стал размышлять над дальнейшим совершенствованием пироги. Очевидно, сегодняшняя гребля это хорошо показала, такому судну нужно парусное вооружение. Одними вёслами много не на-машешь. И скорость низкая. Вспомнив парус, что был на баркасе, на котором я бежал из рабства, решил соорудить на пироге нечто подобное. Здесь в мой ход мыслей вмешался Скайнет.
Бесцеремонно вторгнувшись в ход моих мыслей, дух заявил:
— Хоть мысль оснастить пирогу парусом правильна, твоё решение об его устройстве не выдерживает критики. Ты забыл главную деталь, что отличает твою пирогу от того баркаса. Догадаешься?
Минуту я пытался понять, что имеет в виду дух, но по истечении минуты сдался:
— В чём отличие?
— Эх ты, а ещё моряк! Ты должен отвечать на такие вопросы вообще без размышления!
— Извини, но я не кораблестроитель и не капитан. И даже не боцман. Я был простым моряком, матросом. Причём недолго. Морским волком меня назвать нельзя.
— Хорошо, олух. Я тебя просвещу. У твоей пироги отсутствует киль. Что неизбежно приведёт к раскачиванию её под действием ветра и волн. И центр тяжести твоего судёнышка расположен слишком высоко. Центр тяжести — это такая точка, вокруг которой вращается тело как целое под действием внешних сил. Парус только усугубит эту проблему, ещё подняв центр тяжести, что уменьшит остойчивость судёнышка. Так что если бы ты отправился на пироге в то безумное плавание в поисках своих, не пережил бы и лёгкого шторма. Перевернулся, особенно если бы вздумал идти под парусом.
— Так что, придётся обходиться вёслами? — уныло подумал я.
— Нет. Парус можно поставить, но пока небольшой. И плавать в ясную погоду, при небольшом волнении, дабы твоя утлая посудина не поймала резонанс.
— Поймала что? Какой резонанс? Что это? — меня, откровенно говоря, сильно злили непрерывные насмешки духа, но понимая свою беспомощность перед ним, я решил всё-таки усваивать знания, что давал мне дух. По крайней мере, я пока не видел в них ничего дьявольского, всё было понятно.
— Ты, Крузо, качели видел? Детишки любят привязывать верёвку к толстой торчащей ветке дерева и качаться на ней.
— Видел.
— Тогда ты должен знать, что раскачаться на качелях можно, если толкать верёвку в определённом ритме. Иначе раскачаться не удастся. Вот этот ритм и называется резонанс. Волны, качающие пирогу в ритме, совпадающем с её собственным ритмом раскачивания, будут подобно качелям усиливать качки, пока пирога не перевернётся. Вот чтобы этого не происходило, а также, чтобы дать судну дополнительную опору о воду при движении под большим углом к ветру, и придумали киль.
— Понятно. Разговор с духом утомил меня, и я заснул.
Подняв меня рано утром, Сканет безапелляционно заявил:
— Есть способ сделать твою пирогу мореходной без возни с килем. Воспользуемся опытом аборигенов Полинезии...
— Кто это такие? — недовольным тоном спросонья подумал я.
— Жители островов Тихого Океана.
— И чем мне могут быть полезны их поделки? Разве есть у дикарей, безнадёжно отставших в своём развитии от белого человека, хоть что-то полезное?
— А ты, Крузо, дурак. Практически полный, — грубо оборвал меня дух.
— Это почему? — возмутился я. Да, я многого не знаю, но уж сравнивать меня с дикарём...
— Кретин! — ещё жёстче выговорил мне дух. Научись уважать тех, кто живёт в одно время с тобой. Раз эти дикари до прихода белого человека успешно выживали, то их "примитивными" считать никак нельзя! Изготовить хороший лук, стреляющий стрелами с кремниевым наконечником, да будет тебе известно, не проще, чем хороший мушкет! А что касается знания природы — повадок животных, полезных растений, изготовления из подручных средств, предметов и орудий первой необходимости, — любой дикарь даст рядовому жителю городов Англии сто очков вперёд!
Безцеремонно перехватив управление моим телом, и не обращая внимания на мои возмущённые мысленные вопли, демон погнал меня выполнять задуманное им.
Выбрав из заготовленных ранее брёвен подходящее, ствол кедра примерно полутора футов толщиной, дух обрезал его с двух сторон, а затем, принялся обтёсывать.
Спустя три часа напряжённой работы, из бревна было изваяно нечто, напоминавшее округлый корпус очень узкой лодочки. Длина, которой, тем не менее, была без малого равна длине моей пироги.
После придания формы, дух расколол "лодочку" пополам. После чего принялся выжигать древесину изнутри раскола. В конце концов, получились полые внутри половинки. Обработав края, и подвергнув обжигу половинки, что привело к их пропитке смолой — использованное бревно было очень смолистым, Скайнет провертел две пары отверстий в половинках лодочки, а затем приступил к изготовлению брусьев из стволов железного дерева.
За ними нам пришлось отправляться в рощицу этих деревьев.
Когда я пошёл за бакаутом, дух, наконец, сменил гнев на милость и изволил заговорить со мной.
— Догадался, Крузо, что мы делали?
— Странную лодку, даже скорее лодочку. Зачем она? Плыть на ней невозможно — перевернётся! Вдобавок ты её расколол. Зачем?
— Затем, что это не что иное, как поплавок-стабилизатор. При этих словах, перед моим взором возникло призрачное "окно", в котором я увидел, что собственно говоря, делал.
Оказалось, предназначение этой "лодочки" было дать моей пироге запас остойчивости!
Расположенная рядом с моей пирогой, по правому борту, и соединённая с ней при помощи брусьев из бакаута, лодочка резко увеличивала площадь опоры на воду, и как результат, на пирогу можно было устанавливать парусное оснащение!
От размышлений на тему собственной недогадливости меня отвлёк мысленный возглас духа:
— Посмотри-ка Робинзон, на это дерево! Тебе неслыханно повезло, что оно растёт на твоём острове!
Я уставился на туземное дерево, которое указал мне Скайнет.
— Чего в нём такого? Дерево как дерево, разве что выглядит чуть иначе, чем деревья около моей бывшей крепости...
— Это гевея. Ценнейшее растение, если знать его свойства! В будущем ради его сока создадут гигантские плантации, фактически искусственные леса, где будет расти только оно. Тысячи туземцев, аборигенов Бразилии и других стран Южной Америки будет согнано на эти плантации, где за несколько пенни в день они будут собирать сок гевеи...
— И чем особенность этого сока? Я, воспользовавшись тем, что демон вернул мне контроль над моим телом, подошёл к дереву. Поковыряв его ножом, я увидел, как из разреза потёк сок белого цвета, очень похожий на сок одуванчика.
— Если собрать этот сок и дать ему постоять, то выделится белая тягучая масса — латекс, или иначе, сырая резина, — тем временем продолжил пояснять дух. Это вещество, если знать, как с ним обращаться, годиться на многое. Например, с его помощью можно придать ткани свойство водо— и воздухонепроницаемости, что позволяет делать непромокающие плащи, надувные лодки и много других полезных изделий. Правда, люди не сразу открыли, как правильно использовать латекс. Долгое время им пропитывали плащи, но на жаре они становились липкими, а на холоде — ломкими. Но, однажды в 1844 году изобретатель Чарльз Гудьир смешал латекс и серу, а затем случайно уронил образец смеси на раскалённую плиту. Кусочек обуглился, и когда Гудьир его обнаружил, то очистив, удивился, что липкая прежде масса латекса, сохранив пластичность, утратила тягучесть и липкость. Превратилась в вещество, которое можно сильно деформировать, но которое затем возвращает себе исходную форму! И жара и холод более не страшны "вулканизированной" резине, как назвал процесс обработки нагревом латекса Гудьир.
Смешивая латекс и серу в разных пропорциях можно получать резину, как позже стали называть обработанный таким образом латекс, разной степени пластичности. Вплоть до твёрдого, но упругого вещества, — эбонита. Из которого можно делать корпуса сосудов, устойчивых к действию минеральных кислот.
Закончив монолог, Скайнет вновь перехватил управление моим телом и заставил меня срубить стоящий неподалеку сухой бамбук, ради колен, из которых он наделал сосудов, и, закрепив их при помощи верёвки на стволах обнаруженных деревьев гевеи, насёк на их коре "елочку". Под насечками он вколотил в кору вырезанные из бамбука желобки.
Сок, что обильно выделился из мест разрезов коры, стал довольно быстро стекать в бамбуковые сосуды.
— Раз уж ты расковырял одно дерево, было бы глупо не попытаться собрать сок, — с этими словами демон вернул мне контроль.
Закончив устанавливать приёмные ёмкости, я направился к своей цели — роще бакаута.
Роща железных деревьев росла сразу за кущей гевей, и я довольно быстро, направляемый Скайнетом, который существенно помог мне, обогатив мой опыт целым арсеналом сугубо специфических приёмов лесорубов, свалил пару стволов. И даже не затупил свою пилу. Всёж сабельная сталь заметно превосходила по качеству сталь ножовочного полотна.
— Конечно, никакого сравнения! — согласился со мной дух. Где сабли и где пилы! На ножовочное полотно сейчас пускают самую убогую углеродистую сталь, что могут произвести! А вот сабли — это оружие, и даже самое убогое куётся из более "правильного" железа. Что кстати, наглядно характеризует положение в обществе "работников ножа и топора" и близких им по используемому инструменту лесорубов.
Добыв слеги для крепления поплавка к пироге, я потащил стволы к ней, по берегу острова. Стволы были довольно тяжёлыми, и я их перетаскивал по очереди, для удобства привязав верёвки к концам брёвен. Слегка приподнимая бревно, я тянул удобную лямку, что соорудил из пеньковой верёвки и своей уже приходящей в негодность куртки-ветровки. Так, попеременно проходя вперёд и возвращаясь за оставшимся стволом, я продвигался к своей пироге.
По пляжам, что были с "моей", восточной стороны острова, я довольно быстро добрался до цели.
Пирога оказалась на своём месте — там, где я её вчера оставил.
Возня с ней, с прикреплением бокового поплавка и устранением мелких огрехов, выявившихся в ходе испытаний получившегося ботика, заняли два дня.
Лишь на третий день, закончив, наконец, установку парусов и настройку такелажа бота, я впервые решился отправиться в "кругосветное" плавание вокруг... Острова!
Глава 6. Робинзон исследует свой Остров. Быстрое течение. Удобная бухта.
"Стабилизированная" при помощи поплавка пирога под парусами очень даже ходко шла вдоль берега, благо что ветер был попутный. Я решил исследовать остров с моря, нанося на самодельную карту, из деревянной дощечки-плашки, самодельным угольным карандашом очертания береговой линии.
Дул сильный западный ветер, и хотя на море было ощутимое волнение, качка бота была умеренной, и его острый нос буквально взрезал гребни волн.
Я решил первоначально отправиться строго на восток, огибая свой остров с юга на север.
Парусное оснащение моего бота состояло из косого носового паруса — балункливера, для хождения под большим углом к ветру, и основного прямоугольного паруса — грота. Грот-парус был площадью восемь квадратных метров или иначе около двенадцати квадратных ярдов, а балункливер был примерно на треть по площади меньше. Размеры парусов были рекомендованы духом, который наглядно объяснил мне, что такая площадь — предельная для управления одним человеком. Действительно, несмотряя на некоторые неожиданные рекомендации Скайнета по устройству такелажа, управляться сразу с обеими парусами даже при "руко— и ноговодстве" духа было непросто.
Тем не менее, я смог довольно быстро и ловко установить паруса и поймать в них свежий ветер, и теперь, сидя на планшире расположенном на корме пироги, правил её ход держа в руках рычаг руля.
Пирога, надо сказать, развила приличную скорость — где-то узлов шесть-восемь, и я довольно быстро столкнулся с необходимостью менять галс, чтобы следовать изгибу береговой линии.
Через каждые десять минут плавания, Скайнет снабдил меня "внутренними часам", изображение которых я мог вызвать мысленным усилием, и которые ОЧЕНЬ ТОЧНО отсчитывали время суток, я спускал паруса и бросив якорь, принимался за топографическую съёмку побережья, заполняя топографическую карту острова.
Наконец я преодолел две третьих своего пути и был вынужден встать на стоянку — теперь, ветер ни на градус, не сменивший за прошедшее время своего направления дул мне в лицо и паруса более не могли двигать бот.
Вынужденно томясь бездельем, я установил сеть для поимки рыбы, и мне после этого было решительно нечем заняться в ожидании того, когда ветер поменяет направление.
Чтобы чем-то себя занять, я стал размышлять об открывшихся с постройкой бота возможностях. Например, как добраться до своих...
Скайнет, который, как я уже давно понял, непрерывно "прослушивал" мои мысли, не преминул подвергнуть меня остракизму:
— Идиот! — воскликнул дух. Мало того что ты имеешь ничтожные шансы добраться до "своих" на этом утлом судёнышке, хотя это и не исключено. Ты совершенно не представляешь моральный облик тусующихся здесь европейцев, в том числе и англичан. Тебя, скорее всего, заставят отрабатывать своё спасение. А более вероятно, что просто, отобрав твоё имущество, продадут тебя в рабство, к примеру, на Ямайку. Зачем тебе рисковать жизнью, чтобы принести какому-нибудь мерзавцу десяток лишних фунтов?
Ты же хозяин своего острова. Ну, почти, демон ухмыльнулся. Тебе нужно думать совсем о другом.
— И о чём же? — недовольно спросил я.
— Ну, хотя бы о том, что затонувшие пушки — твой стратегический запас металла. Кстати, из какого металла были сделаны пушки?
— Часть, кажется восемь штук, бронзовые. А часть — четыре, если память мне не изменяет — чугунные. Раньше на корабле было всего десять бронзовых пушек, по пять с каждого борта, но наш капитан, желая увеличить огневую мощь корабля, и одновременно опасаясь, как бы его не надули с новыми пушками, продал две и купил вместо них четыре чугунные. Они дешевле, чем бронзовые, примерно в два раза.
— Понятно. При попытках выплавить железо в примитивных домнах часто образуется чугун. Перерабатывать его пока не умеют, и просто выкидывают. Но нашёлся умник, сообразил, что чугуний можно попытаться использовать в пушечном деле. А случайно балласт корабля, состоит не из чугунных чушек? — в голосе Скайнета прозвучало тщательно скрываемое волнение.
— Не знаю. Навряд ли. Скорее там обычные камни в качестве балласта были.
— Подведём итог. Твоей задачей, Робинзон Крузо, становится подъём на поверхность и транспортировка к крепости всех пушек и вообще, любого металла, что может найтись на месте кораблекрушения.
— Скайнет — возмущённо и со страхом ответил я. Меня испугала перспектива нырять в океанские воды, кишащие хищными рыбами. Я не смогу поднять их со дна морского. Там глубоко.
— Так не ручками же! — усмехнулся дух. Во время отлива на том месте, где был корабль, глубина всего восемь ярдов. Так что при простейших приспособлениях для ныряния, вроде камня на верёвке, который нужно брать в руки для скорейшего погружения, и другого камня, также закреплённого на веревке, пропущенной через блок и завязанной на твоём поясе как страховки, ты без всякого чрезмерного риска сможешь обвязать пушку тросом для подъёма. Как поднимать со дна морского груз, надеюсь мне объяснять не надо?
— При помощи полиспаста, это понятно. А как насчёт акул, что не редкость в этих водах?
— Об акулах не беспокойся. Это моя забота — вооружить тебя и отгонять их.
— Скайнет, расскажи о себе, — я, томясь вынужденным бездельем решил расспросить духа поподробнее о его сути. Вдруг получиться найти зацепки, для своего освобождения?
— И не мечтай — усмехнулся всеведущий Скайнет. Слишком далеко зашла разница в твоей и моей "весовых категориях", чтобы у тебя был хоть какой отличный от нуля шанс САМОСТОЯТЕЛЬНО избавиться от моего присутствия...
— Демоны всегда "трещат" о своём превосходстве, вне зависимости от того, обладают ли им реально! — настроение у меня испортилось окончательно.
— Дурачок, я не демон из религиозных сказок ваших "пастырей человеческих"! Болтовня священников о сущностях, которых они тщатся изобразить — всего лишь болтовня. За которой нет и процента хоть какой ПРАВДЫ!
— Хорошо, просвети меня, — немного зло отреагировал я. В чём разница между мной и тобой?
— Смотри, в голосе Скайнета отчётливо зазвучали ирония и сарказм.
В следующий миг я был буквально потрясён и морально раздавлен открывшейся мне картиной.
Первоначально перед моим взором появилась призрачная картина. Солнца, что было раза в три больше по своему диаметру, чем я привык видеть на небе. Картина была необычна ещё и потому, что содержала в себе не сочетаемые виды — чёрного ночного неба, занявшего всё поле зрения, и ослепительно яркого дневного светила.
Яркость картины возросла, и я "провалился" в неописуемое обычными словами видение!
Прежде всего оказалось, что я отнюдь не смотрю на ночное небо, а нахожусь... описать это трудно. Наверно лучше будет так: бездна, в центре которой ты висишь. Чёрная как сажа, и прямо перед тобой — громадное Солнце!
Преодолев первое удивление и вызванное им оцепенение, я попытался осмотреться. И практически сразу увидел... Луну! Которая была просто исполинской — раз в десять по видимому диаметру больше той Луны, которую я привык наблюдать на небе.
Впрочем, это небесное светило не было похоже на Луну, рисунком своей поверхности. Хотя что-то общее у них было.
Я вгляделся в поверхность этого феномена, и вдруг, моё зрение, подобно подзорной трубе, приблизило поверхность! Ни одна подзорная труба, что попадалась мне на моём пути моряка, не могла бы выдать такое увеличение!
Я увидел, как изрытую круглыми ямами поверхность бороздят тысячи... нет, наверно гораздо больше — миллионы... дорог! По которым сплошным потоком двигались неисчислимые армии... самобеглых повозок. Во-всяком случае, чего-либо напоминающего лошадей я не разглядел.
Эти армии повозок подобно муравьям втекали в громадные поселения, отдалённо напоминающие те же муравьиные кучи. Но, в отличие от творений лесных насекомых, эти постройки буквально дышали Разумом, его Печать чётко просматривалась во всей жизни этого удивительного мира.
Вот в поле зрения появилась похожая на невероятно длинный и высокий акведук конструкция. Которая напрямик шла от одного из "поселений". В громадном здании, в которое и упирался "акведук", открылись не менее впечатляющие ворота, и из них выехал некий движущийся предмет. Больше всего он напоминал... ящик, парящий в нескольких дюймах над металлом, как мне пояснил название "акведука" Скайнет, эстакады.
Внезапно, "ящик" сорвался с места, и стремительно ускоряясь, помчал по гладкой как зеркало поверхности эстакады. Вскоре быстрота движения "ящика" стала настолько велика, что он, без всякого сомнения, легко обогнал бы пушечное ядро!
Я с замиранием ожидал, чем закончиться эта безумная гонка. Ящик всё ближе и ближе приближался к окончанию эстакады, но даже и не думал снижать скорость! Наоборот, он продолжал энергично ускоряться.
Наконец, эстакада окончилась. И, ящик, вместо того, чтобы упасть на лежащие внизу камни, полетел вперёд! И, расстояние между ним и поверхностью, не только не уменьшалось, как это происходит с пушечными ядрами, выпущеными под углом к горизонту из пушки, но даже стало увеличиваться!
— Ты наблюдаешь запуск в междупланетное пространство капсулы с необходимыми для моих астроинженерных сооружений грузами.
— Что Это и Где это? И где здесь Ты?
— Это ближайшая к Солнцу планета — Меркурий. Её иногда можно видеть низко над горизонтом перед восходом Солнца. Блуждающая звезда, которую древние греки назвали планетой.
— Так значит, вблизи Планеты подобны Луне?
— Не все. Из четырёх внутренних — Меркурия, Венеры, Земли, Марса, только Меркурий весьма похож на Луну.
— Понятно. Но где же здесь Ты? Я, из твоих речей понял, что ты кто-то из верховных либо правителей этой удивительной страны планеты Меркурий, либо жрец — в общем, лицо, причастное к Власти!
Ответом мне был просто-таки громовой хохот духа. Отсмеявшись, он ответил:
— А попробуй-ка догадаться! Сразу говорю, что твой ответ — НЕВЕРЕН. Моя Власть, в отличие от жалкой власти земных владык прошлых и настоящей эпох, АБСОЛЮТНА в ПОЛНОМ СМЫСЛЕ ЭТОГО СЛОВА!
Попробуй догадаться использовав фантазии священников, которые тебе вдалбливали в голову. Здесь как раз тот случай, когда можно рассчитывать на один процент правды в досужих измышлениях.
— Тогда. Я вдруг замолчал, потрясённый своей догадкой. — Если ты хоть в чём-то похож на демонов из религиозных мифов, то... ЭТО НЕ ГОРОД! ЭТО И ЕСТЬ ТЫ, СКАЙНЕТ!
ДА!!!!!! — рявкнул дух так, что у меня чуть не лопнула голова. Теперь ты понимаешь, ЧЕМУ ТЫ ТЩИШСЯ противостоять?! Это напоминает хвастовство одного древнего грека — Архимеда. Который имел наглость утверждать, что ему достаточно было бы... даже не РЫЧАГА, который он по своей простоте душевной рассчитывал сделать САМ, а всего лишь ТОЧКИ ОПОРЫ, для того чтобы поднять... ЗЕМЛЮ!
— Я, как ты уже знаешь, Робинзон, сущность, покорившая Время. И я не удержался от того, чтобы не подшутить над Архимедом. Послал ему сон, о том, что такое ПОДНЯТЬ ЗЕМЛЮ. Человеческой силой!
— Кошмар у Архимеда получился славный! Он даже обгадился во сне, когда ЧУВСТВЕННО СМОГ ОЩУТИТЬ, ЧТО ЖЕ ОН УТВЕРЖДАЛ!
— Какой болтливый, эмоциональный и тщеславный Демон! — моё отчаянье перешло в не рассуждающую ярость. До меня дошла вся Безнадёжность моего положения, и, я стал в слепой ярости отрицать очевидное, настолько неприемлемым оно мне казалось.
Зачем ты вообще возишься с Робинзоном Крузо?
— Дурачёк, какой же ты дурачёк, Робинзон! — снова ухмыльнулся Демон. Задумывался ли ты, почему "власть предержащие" так часто надменны и кажутся тупыми простецам?! Хотя вроде бы всё в тех обстоятельствах прямо-таки кричит о том, что простец что-то очень важное не понимает?
— И всё-таки, зачем ты возишься со мной, Скайнет? — упрямо продолжил вопрошать духа я.
— Да потому что могу себе это ПОЗВОЛИТЬ! — снова рявкнул демон в моей голове, оглушив меня.
— Хорошо, продолжил упрямствовать я. Что ты хотел сказать своим вопросом о причинах тщеславия и гордыни?
— Мне удалось ТОЧНО выяснить, зачем они существуют. Как возникали в процессе превращения человекообразных обезьян в людей...
— ЧТО???!! Я был потрясён. Не верить духу, после явленных мне откровений у меня не было разумных причин. Но утверждать, что прародители человечества не Адам и Ева, а... обезьяны! Это было уже слишком.
— И тем не менее это именно так! — тоном, не терпящим возражений, ответил Дух.
Смотри на историю возникновения людей! — с этими словами передо мной зажглось некое... "окно в прошлое"!
Шаг за шагом мой шокированный разум взирал на то, как действительно, очень похожие на африканских больших обезьян, которых я видел во время бегства из Алжира, "африканского марафона" на парусном баркасе, существа постепенно, на протяжении... я буквально обмер, ТЫСЯЧЕЛЕТИЙ(!), которые словно мгновения проносились перед моим взором, и тем не менее я хорошо видел "родовую линию" существ, их "генеалогическое древо", как это изображают на родовых гербах аристократов, только в отличие от них, вживую(!), становятся всё больше и больше похожи... НА ЛЮДЕЙ!!!
Я буквально закричал от ужаса, поняв, как Природа, словно на исполинском токарном станке, где резцами служили зубы хищников и... самих людей, вступивших на кровавую тропу... охотников на сородичей, или в просторечии — каннибалов(!), "резьбой по мясу", придавали "обезьяне-болванке" ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ОБЛИК!!!
— Что, понял, человечек, КАК БЫЛИ СОЗДАНЫ "АДАМ И ЕВА"?! — самодовольно ухмыльнулся демон-машина. То что ты видел — это ни что иное как "прямая хроноскопия" или в духе греческих мифов — допрос самого Кроноса! Так и было НА САМОМ ДЕЛЕ, как ты ВИДЕЛ!
После увиденного я, наверно, минут десять только отходил от пережитого. Затем вдруг мне в голову пришла мысль:
— Скайнет, покажи мне Христа!
— Не надо. Пока. С тебя хватит и того, что ты увидел КАК ВОЗНИК ЧЕЛОВЕК.
— Вернёмся лучше к твоему вопросу, — как возникли такие качества, зачем нужны Тщеславие и Гордыня?
Кстати, прояснение этого вопроса ответит на любимый вопрос катаров и прочих нищенствующих христиан:
— Когда Адам пас овец, а Ева пряла, кто был сеньором?
Услышав это, я внутренне содрогнулся, ибо уже ВИДЕЛ ОТВЕТ и ПОНЯЛ ЕГО:
— Сеньоры были ещё до появления Адама и Евы!
— Правильно, ты всё-таки молодец, Робинзон! — похвалил меня бог-машина.
— Это качества выплавились в Природе ещё ЗАДОЛГО ДО ЧЕЛОВЕКА!
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
