(#4) Как Лео в гостиницу заселялся [осколок]

Начало марта ознаменовалось неприятной погодой. Неприятной для большинства. Холода прошли, но пасмурное небо и постоянный моросящий дождь остался, и он раздражал. Точнее не сама погода, ее как раз, такую именно, Лео любил. Причем уже с самого раннего детства. Что может быть лучше вечно серого неба и капель воды, что ниспадают на землю? Право слово, не яркое же солнце, что вечно палит так, будто хочет прожечь тебя своим ультрафиолетом? Увы, Лео не любил солнце. Совсем. В нем юношу раздражало все: от самого цвета, такого противно-желтого, до ненавистной жары и пекла. Жара это вообще отдельный разговор. У Лео с детства был странный недуг, который не могли объяснить лучшие врачи мира. Ну, в МБИ же лучшие врачи? В общем, даже специалисты МБИ, используя самое совершенное оборудование, не смогли дать исчерпывающего ответа... И поверьте, дать его было в их интересах! Как там не дашь нужный ответ, когда над душой стоит очень требовательная девушка, о которой в компании, среди просвещенных и не очень людей, ходило множество разных слухов. Достаточно достоверных, что бы каждый вовлеченный, в случае крайней необходимости, мог отчётливо представить свое ближайшее будущее, коли он не сможет удовлетворить любопытство или просьбу этой дамочки. Хотя, даже сам Лео не мог объяснить происхождение этой проблемы кроме как психологией. Ибо вот что-что, а себя исцелять он умел, но даже его способностей оказалось недостаточно. Так что вывод напрашивался сам собой.

Справедливости ради, недуг этот не мешал жить, хотя опять же, смотря как посмотреть, но все же... Он не был таким уж явным, просто, когда Лео становилось жарко на солнце, именно на солнце, все его тело становилось, как будто истыкано кучей иголок, похожих на мурашки: маленьких, безвредных, но жутко бесящих! Это не было больно, просто неприятно и раздражающе. Все тело начинало зудеть, хотелось чесаться, но помогало это от силы на пару секунд. Потому Лео не любил солнце. Очень сильно. Причем, что странно, он мог свободно посещать сауны, бани, мыться в горячих источниках, спать под кучей одеял, заниматься сексом в душном помещение, и его недуг — никак себя не проявлял. Но стоило выйти под палящее солнце... Так что дело совершенно не жаре. Возможно, все из-за того, что Лео — альбинос, а его кожа очень чувствительна к ультрафиолету, но разные анализы показали, что это — маловероятно. А учитывая тот факт, что стоило ему перетерпеть минут десять такого "колючего" состояния, и постепенно, эти ощущения сходили на нет. Так что юноша давно принял это как данность и смирился с этим. Просто мелкая, хроническая неприятность, вот и все.

Так что Лео был рад пасмурной погоде. Он всегда ей был рад. А вот не рад он был тому, что из-за этой погоды на дорогах стало слякотно, в связи с чем, его завтрак опаздывал уже на целых двадцать три минуты! А он не любил ждать. Он вообще много чего не любил. А остальное его в большинстве своем раздражало. А когда Лео раздражен, всегда происходило много всяких нехороших вещей. Карасуба, конечно, могла его успокоить в такие моменты, занять его чем-нибудь, но... Только в том случае, если сама не поддавалась эмоциям Лео и не начинала крушить все вокруг. Или любым другим способом приносить ближайшему окружению доброе и вечное. Особняк, между прочим, приходилось ремонтировать семнадцать раз, а еще два раза — полностью перестраивать, ибо гневался Лео часто и от души как говорится. Его раздражение, помноженное на "Ярость" Карасубы, созидало, как бы комично не звучало, поистине разрушительный эффект. И все это — за последние два года. Ну не привык юноша как-то сдерживать свои желания и эмоции, особенно когда нет каких-то объективных причин... Например, "игры"... Ну не считать же за объективную причину возможные смерти людей? Это не заботило Лео уже очень давно. Да... Практически с самого детства. Собственно в другом ключе по отношению к людским жизням Карасуба ну никак не смогла бы его воспитать. И не хотела, чего уж там скрывать.

Теперь хотя бы вы понимаете весь масштаб надвигающейся угрозы. В последнее время Лео прекрасно себя контролирует, и такой пустяк, как опаздывающий завтрак — не мог вывести его из равновесия слишком сильно, но... Его раздражения вполне может хватить на пару-тройку внестатистических трупов на улицах Синто Тейто. Все же, Карасуба слишком уж ревностно носится с его душевным покоем, а что может успокаивать сильнее, чем несколько выпотрошенных ничтожеств, именуемых людьми? С высоты Тауэра взгляда секирей? Правильно, ничего, ну, если не брать в расчет всякие синтетические средства. Лео, конечно, мог приказать приготовить еду Карасубе, но... Было одно "но". Лео зарекся есть то, что она приготовит. Готовка — одна из вещей, которые Карасубе совершенно не давались. Когда ему было восемь, она попыталась... И ох зря она пыталась! Девушка тогда взялась с бухты барахты приготовить рис. Простой такой рис, беленький, мелкий, рассыпчатый... Так вот он, этот рис, белый и рассыпчатый, мало того, что стал черным и слипшимся в комки, так еще после первой, пробной ложки, Лео показалось, что вместо риса, она варила соль. Тогда он попросил Карасубу тренировать свои навыки ядоварения на ком-нибудь другом, что ее, впрочем, не расстроило. С тех пор они питались либо заказной едой, либо ходили в рестораны. Когда жили в гостиницах, то и ели в их столовых. После переезда же в особняк, Лео, точнее Карасуба после приказа отданного ей Лео, нанял повара, который в данный момент был в отпуске по семейным обстоятельствам. Не каждый день умирает отец, мда... И нет, спустя восемь лет, уровень готовки четвертой изрядно продвинулся в положительную сторону координатной прямой, но по устоявшейся традиции, да и привычки ради, они ничего не меняли. Ну ладно, иногда, по праздникам, девушка не могла сдержаться и таки готовила что-нибудь мелкое и сладкое Лео своими руками и кормила с ложечки. Вспоминала старые и добрые времена так сказать, когда ныне юноша, а когда-то мальчик кушал у нее чуть ли не из рук. Кстати, первые опыты с продуктами, готовкой те "танцы с бубном" ну никак не назвать, отважно решила пробовать Акицу, седьмая секирей. Ну... как решила? В МБИ она, из-за своей покорности исполняла роль штатной подопытной свинки. Так что еще один "эксперимент" в ее не особо плотном расписании, Акицу не удивил. И если сначала штатная снежная королева МБИ ходила на дегустации как на казнь, читай с индифферентно-классическим лицом, то вот пару лет спустя на них она уже шла с легкой полуулыбкой. Таки Карасуба если взялась за что-то, то определенно достигнет совершенства.

Лео улыбнулся своим воспоминаниям. А затем вмиг снова стал хмурым. Курьер уже опаздывал на двадцать шесть минут, а раздражение все росло, ведь именно сегодня Лео планировал начать очередной свой план, очередное развлечение, очередное шоу одного актера. Юноша облокотился на резные гранитные перила, что опоясывали балкон второго этажа, и с растущим нетерпением уставился в серую даль. Моросил весенний дождь, мелкими каплями раздражая жителей Синто-Тейто. Тучи нависали над городом, хотя за последнюю неделю это стало почти обыденность. А Лео все наблюдая за дорогой, терпеливо ожидая появления машины. И как все уже наверняка поняли, терпение у него все быстрее заканчивалось.

Юноша перестал опираться на камень и выпрямился, после чего обвел свои владения оценивающим взглядом. Вокруг было тихо и пусто, все же особняк находился на границе Синто-Тейто, северная часть которого упиралась в реку, что как раз таки и протекала в непосредственной близости от особняка. Земля вокруг была так же выкуплена, так что в радиусе трех километров от дома Лео был густой парк, или редкий лес... Все зависит от точки зрения. В самом особняке жил только Лео с Карасубой, да повар приезжал по утрам и уезжал по вечерам. Так что, что ни говори, а два человека на двести с лишним квадратов — было маловато. Вот и стояла тягучая тишина, разбавляемая звуком редких падающих капель, да тихим журчанием реки. Да вот только Лео не жаловался. Уж что-что, а тишину, спокойствие и отсутствие так раздражающих его людей — он ценил. И лишь вот такие мелочи, как проблемы с коммуникацией и вносили толику раздражения в его размеренную, и праздную жизнь.

Зевнув, и прикрыв на секунду свои голубые глаза, Лео плюхнулся обратно на перила и свесился через них вниз. Солнце, что слабо просвечивало из-за туч, подходило к зениту, все же, еду он заказывал на одиннадцать часов, а курьер опаздывал уже на тридцать минут. Целых тридцать минут! Первая вспышка гнева уже давно прошла, и сейчас юноша предавался меланхолии, наблюдая за усиливающимся дождем. Подставив лицо падающим каплям, он вспоминал прошлую неделю и свой день рождения. Забавно все же. Именно такими словами Лео готов был описать эту игру с числами. Физически-то ему исполнилось шестнадцать, но вот номинально — ему было всего четыре года. Забавно, но не более. С другой стороны, что странно, но Лео был рад этому. Все же, это еще одна причина считать себя особенным; еще один факт, что отличал его от безликого стада; довольно несущественная, объективно говоря и не очень-то важная, но для него... очень символичная черта. Эта дата была еще одной нитью, что связывала нынешнего Лео с прошлым Лео. Тем обычным, веселым ребенком, что жил обычной, счастливой жизнью в полноценной и любящей семье. И ведь в разрушении той идиллии был виноват Минака. Лео улыбнулся сам себе. О да! Как говорили в одной стране: наш пострел везде поспел. Но он не жалел об этом. Не будь его старая жизнь разрушена, он бы не встретил Карасубу... и не смог бы развить свой дар. В какой-то мере, парень был даже благодарен Ноэлю, земля ему пухом. Сумел-таки старик ведь что-то разнюхать об МБИ. Вода, скопившаяся на улыбающемся лице, стала стекать вниз на шею, и все дальше, по спине, постепенно впитываясь в ткань белоснежной рубашки. Любимый цвет Лео. Как говорила Карасуба: "Черная душа и белоснежное облачение", намекая на сходство с неким персонажем фольклора.

— Ах... — Тихо выдохнул Лео, встряхнув головой, освобождая лицо от заливающей его воды. Курьера так и не видать. Так что, отбросив столь далекие воспоминания вглубь своего разума, Лео вернулся к своему прошедшему дню рождения. А вспомнить было что: в тот день Карасуба превзошла сама себя. Лео не знал, как точнее объяснить, она всегда выкладывалась по полной как говорится, исполняя его приказы. Будь то бой, игра, или, как в данном конкретном случае — секс. В его день рождения он был особенным... она старалась как-то по особенному. Это не было чем-то выделяющимся, скорее чем-то эфемерным. А вообще, если говорить объективно, это было больше похоже на эффект плацебо. Просто в субъективном восприятии Лео, секс в его день рождения буль чуть, самую малую часть, особенный. А раз точно измерить Лео эту "прибавку" к качеству — не мог, то он решил считать ее не более чем вывертом своего сознания и воображения. Но все же, та ночь запомнилась ему чуть лучше, чем другие. Или быть может все дело в том, что, наверное, Карасуба была единственным существом, к которому Лео мог испытывать какие-то положительные... да чего уж там, банально теплые чувства. Да и вообще какие-либо чувства помимо пренебрежения и раздражения. Конечно, был еще Минака, но им он скорее восхищался, восхищался его гением, и воспринимал его как лучшего соперника. Был ли для Лео Минака другом? Сложно сказать. Юноша и сам не знал ответа. Точнее не хотел его находить. Ему нравилась неопределенность. Ведь это игра! А в игре должна быть интрига! Иначе это будет не игра, а линейное интерактивное кино. Так что Минаку можно смело выносить за скобки, чего, увы, не сделаешь с ним...

Микогами Хаято. Лео скривил губы в подобии улыбки. Кто же знал, что его очередная, как он думал, игра, перерастет в нечто большее? Он думал, что раз уж даже Чихо не смогла вызвать в нем привязанности, то, что говорить о других? Он ошибался. Невероятно, но Хаято смог стать для Лео... другом? Нет, скорее кем-то более близким. Братом? Быть может. Лео никогда не стремился к самообману, потому быстро признавал свои ошибки или просчеты. Так и в этот раз. То, что начиналось как очередная игра, как-то плавно переросло в понимание. Хаято был похож на Лео. Даже больше чем похож. Сам юноша пришел к выводу, что Микогами — это практически он сам, только более наивный, более простой, более инфантильный... Что, учитывая его возраст, как-то и не удивительно. Можно сказать, что если бы у Лео не было тех знаний, что у него есть, той информации и предрасположенности, а так же воспитания Карасубы, то с Хаято их отличал бы лишь внешний вид. Так что Лео впервые в жизни почувствовал ту самую ответственность за другого. Он видел в младшем ашикаби — себя. Их судьба была на удивление похожа. И лишь большая мягкость Муцу по сравнению с Карасубой стала статистической погрешностью. И это даже ему понравилось.

Лео не считал что его характер и отношение к другим — нечто плохое. Даже наоборот, он считал все это единственно верным, но... именно поэтому ему было приятно общество Микогами. Его простота в купе с юношеским задором — подкупала. Увы, Лео потерял свое детство и непосредственность в момент пробуждения тех знаний. И Хаято был олицетворением потерянного им. Он не жалел, отнюдь. Но именно рядом с этим "блондинистым щенком" он чувствовал себя снова обычным мальчишкой-подростком. Да... Микогами Хаято стал его первым другом. Первой родственной душой, которую нужно оберегать и растить. Не носиться, конечно, как с писаной торбой, но следить и направлять. А если попутно можно расслабиться и вернуть то забытое в вихре повседневности чувство обыденности и простоты мира, то почему бы и нет. Так что в какой-то степени можно сказать, что Лео любил Хаято, любил как брата и дорогого и близкого друга. Он был единственным в этом мире существом, помимо Карасубы, кого Лео не хотел бы потерять. Микогами был родственной душой, добрым отражением Лео, а четвертая... Она была той, кто воспитала его. Кто дал направление. Кто всегда рядом. Кто всегда выполнит любой приказ. По этой причине, исключая Хаято, только к Карасубе он мог испытывать благодарность. Как показатель, лишь перед ней, со времен смерти своих родителей, он единственный раз извинился. Как бы то ни было, Лео всегда воспринимал все ее служение — как должное, но... Все же... Все же он был рад, что судьба свела его тогда с ней. А ведь не будь той судьбоносной встречи, кто знает, выжил ли он бы вообще?

Он много раз задумывался, изменился бы он, если бы он окрылил тогда другую секирей? Не то что бы в тот день был выбор, но все же. Например, та же Юме? Каким бы он вырос? Кретином что проповедует любовь и справедливость, вкупе с идиотским перманентным желанием к самопожертвованию? Или быть может девятая? Вообще бы стал классическим подкаблучником... Шарахающимся от любого намека на сексуальность. Нет, все же, Лео был рад и благодарен Карасубе за воспитание, что она дала ему. И хоть тогда ей двигал меркантильный расчет, с течением времени все изменилось. Хотя, с каким временем? Все изменилось буквально за полгода. Его, Лео, неконтролируемая сила, с прямотой монтировки, быстро изменила Карасубу. А что ей оставалось, если в те моменты, когда он был расстроен, зол, огорчён, неудовлетворен или просто впадал в истерику, его ядро само воздействовало на ее тама, передовая всю степень расстройства, тогда еще мальчика, в десятикратном объеме, попутно медленно сжимая его. Как Лео выяснил позже, деформация тама вызывала жуткую боль. И это боль не в прямом смысле этого слова, хотя физическая составляющая тоже присутствовала, но в основном била по эмоциям и чувствам. Как бы вам было, если бы вы испытывали одновременно всепоглощающую физическую боль, а в эмоциональном плане перемешалось счастье и радость, ненависть и ярость, любовь и бессердечие... и все другие противоположные чувства и эмоции, при том, ваш мозг не успевает все это обрабатывать, и вы выпадаете из реальности. Не чувствуете время, точнее, это чувство также полностью противоположно. То, думаете, что все идет минуту, а потом "Бац!", и такое чувство, что прошел год. Секунда за секундой... Пока истерика или расстройство не пройдет. Сам Лео успокаивался или отходил — довольно быстро, минут за пятнадцать, но для Карасубы проходило неопределенное количество времени, да и Лео не знал тогда об этом, так как внешне мучения ни как не проявлялись, кроме как застывшей фигурой Карасубы. Тут уж любой разумный постарается минимизировать такие сеансы...