Лучшая подруга

По комнате плыли ароматные запахи запекаемого в духовке мяса. Стол был полностью сервирован. Дорогое шампанское охлаждалось в холодильнике, хрустальные высокие бокалы блестели, отражая яркий свет лампы. Телевизор, чья громкость была переведена на минимум — лишь бы не пропустить звонка в дверь — что-то невнятно бубнил.

Я невидящим взором уставилась в экран, на самом деле ничего не понимая из происходящего. Кто все эти люди? Чему они радуются? Взрывы смеха по ту сторону экрана звучали издевательски.

Я думала в этот момент лишь о неуклонно ползущих стрелках на часах, которые опасно приблизились к полуночи. Еще вот-вот — и наступит новый год. А муж где-то задерживается. Обещал ведь, что сегодня придет пораньше, и мы встретим праздник вместе.

Где-то задерживается...

Я грустно улыбнулась, ощутив, как сердце привычно заныло от этой мысли. Увы, я слишком хорошо знала, где, а главное, по какой причине задерживается мой муж. И знала, что его слова про неожиданное дежурство в канун нового года, от которого он ну никак не смог отказаться — ложь. Утром, когда муж уже убежал на работу, напоследок звонко чмокнув меня в щеку, на домашний позвонил его коллега, который хотел поздравить с наступающим. Очень удивился, услышав про дежурство, затем смутился и быстро распрощался, буркнув напоследок, что, наверное, что-то перепутал.

Невозможно вечно закрывать глаза на очевидные факты. Я встала с кресла и отошла к окну, за которым чернело ночное небо, то и дело расчерчиваемое всполохами фейерверков. Все тайное рано или поздно станет явным. А измена мужа слишком давно перешло из разряда легких необременительных увлечений в нечто более серьезное. И он потерял бдительность. Фактов было слишком много, чтобы продолжать жить в мире розовых иллюзий. То, что он перестал расставаться со своим проклятым мобильником даже в туалете и ванной, новый пароль, установленный на соцсети и почте. А ведь раньше вход на эти страницы был разрешен по умолчанию. Нет, я не собиралась специально лезть в настолько личную информацию. Просто обратила внимание при очередном заходе в интернет. Компьютер-то у нас был один на двоих.

А его ночные дежурства? Раньше — одно, редко, два в месяц. Теперь — каждую неделю. Самое удивительное, что это никак не сказывалось на его зарплате. Впрочем, о чем это я? Я и зарплату его перестала видеть. Если раньше мы все свои заработки честно клали в одно место, откуда по мере необходимости брали на покупки, то в последние несколько месяцев я заметила, что веду семейный бюджет практически целиком за счет своей работы. Попыталась, конечно, осторожно выяснить причину этого, в итоге получила грандиозный скандал с обвинениями меня в меркантильности, демонстративно захлопнутую дверь и уход из дома на пару суток. Правда, потом муж вернулся с букетом цветом. Сухо извинился на несдержанность, посетовал на кризис. И продолжил оставлять свою зарплату при себе.

Я тяжело вздохнула, глядя на праздничные огни города. Не в деньгах было дело. Сам факт так резко и необъяснимо изменившегося отношения ко мне заставлял задуматься о многом.

Но, вместе с тем, прямых доказательств измены у меня не имелось. И я знала, что любой разговор на эту тему опять закончится скандалом, по итогу которого мне предложат подлечить нервы и выставят истеричкой.

Мои тревожные размышления, которые, увы, в последнее время стали слишком привычными, вдруг прервала мелодичная трель мобильника. Я так поспешно кинулась за телефоном, что ногой пребольно ударилась о подлокотник кресла. Зло зашипела, растирая пострадавшее место — синяк ведь будет! После чего нажала на кнопку ответа.

— Да, дорогой? — промурлыкала, стараясь не обращать внимания на усилившуюся боль в сердце. Кажется, я догадываюсь, что он мне скажет.

— Прости, дорогая, не смогу сегодня придти!

Было плохо слышно. Связь постоянно грозилась прерваться, словно муж ехал в метро.

— Тут авария, никак не могу отлучиться. Прости!

Внезапно громко и отчетливо раздался лукавый женский смех. И вызов оборвался.

— Ничего страшного, за меня не беспокойся, — медленно проговорила я в онемевшую трубку. Положила ее на край стола.

Странно, но плакать почему-то не хотелось. На меня навалилась такая полная и всеобъемлющая опустошенность, что колени постыдно задрожали.

В этот момент мобильник коротко тренькнул еще раз. От радостного волнения сердце забилось. Наверное, это муж. Написал сообщение, что сумел все-таки освободиться и едет домой. А шум метро... Мне просто послышалось.

Руки тряслись так сильно, что я не сразу попала по нужной кнопке. Сообщение с незнакомого номера. Кто бы это мог быть?

Фотография загрузилась мгновенно. Тест на беременность с двумя полосками. И несколько строк. "Сегодняшняя ночь будет для нас незабываемой". И еще одна фотография. Видимо, чтобы у меня не осталось ни малейших сомнений. Она была сделана совсем недавно, если судить по дате. Надо бы свериться с календарем, но я не сомневалась, что она как раз совпадает с числом его очередного якобы дежурства. На снимке муж спокойно спал в незнакомой комнате на незнакомой кровати. Одеяло сползло чуть ниже пояса, и было видно, что он лежит обнаженный. На губах — легкая счастливая улыбка. Подушка рядом смята, словно с нее только что кто-то встал.

Было такое чувство, будто меня жестоко ударили под дых. Я сползла на пол. Мобильник глухо ударился об ковер и отлетел на пару шагов, выпав из моих рук. Я приложила ладонь ко рту, безуспешно пытаясь сдержать даже не крик — какой-то звериный рык. Он пробудился в животе и вырвался наружу измученным стоном. Тест с двумя полосками. Значит, она беременна.

Вспомнился мой последний визит к гинекологу. Она долго изучала наши анализы. Затем пожала плечами и проговорила, глядя холодным равнодушным взглядом поверх очков:

— Ничего не понимаю. На первый взгляд все в норме. Никаких отклонений ни у вас, ни у вашего супруга. Но если так много лет ничего не получается... Возможно, имеет смысл задуматься об ЭКО?

А потом, когда я уже закрывала за собой дверь, шепотом добавила, обращаясь к медсестре и думая, что никто больше не услышит:

— Некоторым парам просто не дано иметь совместных детей. Я считаю это знаком судьбы.

Ох, и наревелась же я по дороге домой! А потом решила, что все это чушь. Дети сами решают, когда прийти в этот мир. Значит, еще не время. Надо немного подождать.

Правда, попыталась узнать мнение мужа про возможное ЭКО. Как и следовало ожидать, он не захотел об этом и слышать. Впрочем, он вообще не любил врачей и все эти непонятные слова. Простейший анализ я уговаривала его сдать больше года.

И вот теперь так тщательно забытые слова усталой женщины, раздраженной после долгого дня и бесконечной вереницы пациенток, набатом прозвучали в моих ушах. Значит, не судьба. У нас не может быть совместных детей. А у него и этой таинственной незнакомки — могут.

Первая слезинка обожгла мои глаза. А затем они полились просто рекой. Я даже не пыталась утирать их. Зачем? Все равно сейчас никто не увидит растекшуюся тушь под глазами. Я встречу новый год совершенно одна.

И тут же раздался звонок в дверь.

Я испуганно захлопала мокрыми от слез ресницами. Ой, кто это? Неужели я забылась и рыдала слишком громко, переполошив соседей? Или кто-то пришел поздравить меня с праздником? Да нет, чушь. С соседями я не общаюсь, родители накануне улетели в теплую страну, как сказала мать, погреть старые косточки и украсить гирляндой пальму. Они звали меня с собой. И сейчас я очень жалела, что отказалась.

Даже телевизор словно притих, прекратив свой навязчивый бубнеж. В комнате воцарилась такая мертвая тишина, что стало страшно.

Наверное, показалось. И я с облегчением перевела дыхание. Но тут же вздрогнула опять, когда звонок повторился. Теперь неведомый гость, который стоял на лестничной площадке, просто нажал на кнопку и не отпускал очень долго, пока от навязчивого звука не зазвенело в ушах.

Безобразие! Надо выйти и сказать, что полнейшее неуважение так делать. Кто посмел рваться в мою квартиру? Неужели непонятно, что я сейчас не хочу никого видеть и ни с кем разговаривать?

И в то же время я безумно боялась открыть дверь. Сама не понимаю, почему. Как будто по ту сторону меня поджидало разъяренное чудовище.

И третий звонок. На сей раз он длился так долго, что у меня начала побаливать голова. В висках поселилась ломота. И внезапно я рассердилась. Ну все! Сейчас этот наглец узнает, что нельзя так бесцеремонно ломиться в чужие квартиры, когда тебе не хотят открывать!

Пылая праведным негодованием, я выскочила в тесную узкую прихожую. Рванула на себя дверь. И замерла с открытым ртом, из которого не вылетело ни единого ругательства.

Потому что на пороге стояла Ирка, моя институтская подруга. Маленькая, полненькая, с неизменными очками и широкой улыбкой.

— Анька! — завизжала она, бросившись мне на шею. — Сколько лет, сколько зим!

Я машинально обняла ее. А в самом деле, сколько же лет мы не виделись? Да, наверное, все десять, которые прошли после окончания института. Первые годы еще переписывались. Частенько собирались встретиться в кафе и посидеть за рюмочкой чая. Но каждый раз в последний момент все срывалось. То у меня на работе случался внеочередной аврал, то она уезжала из города по делам. А потом мы с Сергеем поженились, и он любую мою незапланированную вылазку из дома воспринимал с явным неодобрением. Как-то незаметно и наше виртуальное общение само собой сошло на нет. Помнится, последний раз я поздравила Иру с днем рождения года два назад. Ответа так и не получила, очередного поздравления в свой адрес — тоже. И на этом все закончилось. Я не удаляла ее из друзей, но и не пыталась больше связаться.

— Как твой козел? — между тем деловито осведомилась Ирка, ловко оттеснив меня в сторону и без лишнего стеснения войдя в прихожую.

— Сережа — не козел, — привычно возразила я и тут же замялась, вспомнив недавние сообщения.

Со своим тогда еще будущим мужем я познакомилась в том же институте. Мы учились на соседних потоках. И Ирка его сразу невзлюбила. Всегда говорила, что я достойна большего. Наверное, это и было истинной причиной того, что Сережа не одобрял нашего общения.

— Ага, не козел, как же, — скептически хмыкнула Ирка, ловко скинула сапоги и повесила куртку, после чего, опять-таки не спрашивая приглашения, прошлепала в гостиную. Подхватила со стола бутылку вина, присвистнула, оценив этикетку, и ткнула указательным пальцем в меня, скомандовав: — Штопор давай!

Я послушно отправилась на кухню, где уже висел синеватый дымок от забытого в духовке мяса. Чертыхнулась и ринулась спасать жаркое, хотя прекрасно понимала, что вряд ли смогу сегодня что-нибудь съесть. От одной мысли о еде к горлу подкатил вязкий ком тошноты с горьковатым привкусом желчи. А вот выпить, пожалуй, и в самом деле не откажусь.

Я достала из холодильника бутылку шампанского, и думать забыв про штопор. Ну что же, хотя бы с Иркой отмечу праздник, который, по всей видимости, станет последним в моей семейной жизни.

— Фу, кислятина! — скривилась подруга, когда я поставила перед ней бутылку. — Ты же знаешь, что я никогда этой шипучки не любила.

Но ее глаза весело заблестели, и она потянулась оборвать фольгу. С хохотом запулила пробкой в люстру, не попав только каким-то чудом, и щедро разлила игристый напиток по фужерам.

— Ну, — протянула она, глядя на меня блестящими от радостного возбуждения глазами, — как все-таки твой не-козел поживает?

— Нормально. — Я с демонстративным равнодушием пожала плечами, силясь не показать, как в сердце при этом опять тяжело заворочалась тупая игла боли.

— А ревела что? — продолжила допытываться Ирка и прямо пальцами подцепила с тарелки несколько скользких маринованных грибочков. Отправила их в рот, блаженно зажмурилась и вдруг предложила: — А давай водки дерябнем! Не люблю я этих вин заморских. От них только голова дурнеет и болит на утро. Промолчу уж про изжогу. А водка... Она мыслить разумно помогает!

Это была очень сомнительная истина. Но я вновь послушно отправилась на кухню, где в морозилке дожидалась своего часа заиндевевшая бутылка.

Первая стопка огнем пронеслась по пищеводу и упокоилась где-то в глубинах желудка. Я последовала примеру Ирки, которая чувствовала себя здесь, как дома, и тоже забралась на диван с ногами. Взяла с тарелки крепкий соленый огурчик и с величайшим удовольствием захрустела им.

— Хорошо-то как! — мечтательно протянула Ирка, подвинув к себе ближайшую салатницу. Вооружилась ложкой и принялась есть прямо из нее, не утруждая себя лишними телодвижениями.

Наверное, стоило возмутиться. Сказать ей, что, вообще-то, неприлично себя так вести. Но я боялась, что Ирка обидится и уйдет. И тогда я опять останусь одна этой проклятой ночью, когда кажется, что во всем мире нет ни одного несчастливого человека.

— Ну так что между вами произошло? — прошамкала Ирка набитым ртом. — Ты чего на панду так похожа? Пришла домой не вовремя и стащила благоверного с какой-нибудь девахи?

— Нет, ты что! — возмутилась я. — Сережа никогда...

— Кобель он у тебя, — спокойно прервала меня Ирка, той же ложкой орудуя уже в другой салатнице. — Если не сказать грубее. Ты бы сняла с себя розовые очки да посмотрела, как он баб глазами провожает. Он их не просто раздевает. Он их сношает прямо на ходу!

— Ирка! — ахнула я. — Как ты можешь...

— А знаешь, почему я после получения диплома ни разу к тебе в гости не заехала? — Ирка жестокосердно продолжила сыпать соль на мои свежие душевные раны, при этом разливая очередную порцию алкоголя по стопкам. — Потому что видеть твоего Сережу с его противной рожей не могла после одного случая! Ты тогда как раз курить бросала. Я вышла с ним посмолить, а он, козлина эдакий, как хвать меня за грудь. Я ему пощечину. А он ржет и говорит, мол, на следующей неделе хата будет свободной. Приезжай, не пожалеешь. Анька все равно ничего не узнает.

На этот раз я даже не почувствовала вкуса водки. Выпила ее, не поморщившись, словно это была вода. А вот Ирка скривилась и шумно задышала через рот.

— А почему ты мне ничего не сказала? — спросила сиплым голосом.

— Боялась, что ты мне не поверишь. — Ирка сочувственно хмыкнула. — Потому и перестала с тобой общаться вживую. Мало ли что еще этот Сережа мог учудить. А еще больнее было осознавать, что он тебя обманывает. Я пыталась тебе намекнуть, но... А потом ты сказала, что у вас скоро свадьба. И я решила не портить тебе жизнь.

Я опустила голову, пряча в тени грустную усмешку. Да, Ира периодически начинала спрашивать в своих сообщениях, не считаю ли я странным, что у молодого инженера вдруг столько ночных дежурств. Я ведь тоже работала в этой сфере. Но у меня не было никаких переработок, денег домой я приносила гораздо больше, а про ночевки вне дома и говорить нечего. Конечно, я пыталась убедить Сережу бросить свою работу и пойти к нам в организацию, благо, что на нормальных инженеров-проектировщиков всегда был спрос. Но он наотрез отказался. Словно в шутку, словно всерьез сказал, что муж и жена должны хотя бы на работе отдыхать друг от друга. А то они возненавидят друг друга.