Ненормальные

Часть I. Путешествие из Москвы в Петербург

Глава 1

В дверь постучали.

— Товарищ майор, разрешите?

Майор — сухопарая женщина лет сорока со строгим орлиным лицом и темными волосами чуть ниже ушей, оторвала взгляд от лежащей на столе карты. Одернула выглаженный пиджачок, застегнула ворот блузки (летом в тайном заговорщицком подвале крайне душно) и хрипло ответила:

— Войдите.

На пороге показался низкорослый мужчина примерно того же возраста в строгом черном костюме. На залысине и одутловатом покрасневшем лице блестел пот. Подмышкой посетитель сжимал картонную папку.

— Мы нашли их. Оба этапированы в Ховринку, дожидаются вас.

— Оба? — майор повела бровью.

— Так точно. Наши рассчитали, что с двумя носителями шанс на успех увеличивается пропорцион...

— Все, все... Не грузи. Поехали, посмотрим на этих придурков.

— При всем моем, товарищ майор, — лысый открыл дверь начальнику, и лишь потом сел за руль, — они не придурки. Придурок в вашем понимании не способен справиться со столь сложной задачей. Да, они психи, но, кхм, разумные. Если так, конечно, можно выразиться.

Майор повернулась к окну. Город жил привычной жизнью: толпы людей на узких тротуарах, сотни машин в проклятых пробках. Даже прилет инопланетян не решил эту проблему. Впрочем, на мигающие синие лампочки пришельцы тоже не обращали внимания, так что поездка обещала быть простой и легкой.

— А их точно не обнаружат?

Человек в черном расплылся в улыбке.

— Этих, товарищ майор, нет.

Ховринку отстроили в двадцать девятом. Из-за повальных сокращений в сфере услуг и обслуживания появилась масса свободных рук, а у муниципального бюджета — денег. Пришельцы не брали к оплате рубль, от взяток категорически отказывались, так что все высвободившиеся ресурсы пришлось осваивать как положено. Хотя плюсом вторжения это никак нельзя было назвать.

Синий "рено-логан" остановился у психиатрического крыла. Вахтерша, едва заметив почетных гостей, мигом бросилась за заведующим. Не успела майор подняться по ступенькам, а дверь уже открыл старик в белом халате и шапочке.

Заведующий вытянулся по струнке, магическим образом спрятав выпирающее пузо, и отдал честь. При этом длинная козлиная бородка смешно дернулась. Майор приставила ладонь к виску — Хоттабыч был одним из заговорщиков, а это означало соответствующее отношение.

— Говорят, все на месте? — при ходьбе майор держала левую руку за спиной.

— Так точно. Искали долго, но выбрали самых лучших. Первый у нас в шестой палате, позывной — Берсерк.

Женщина вскинула брови и улыбнулась.

— Суровое прозвище. Чем заслужил?

— Три года назад его пыталась ограбить уличная шпана. Троим он перегрыз глотки, двоим отрезал головы перочинным ножом. Еще четверо скончались от повреждений, несовместимых с жизнью.

— А-а, я помню это дело. Столько шума в газетах...

— Да-да. Если бы дошло до суда присяжных, его бы оправдали. Но психиатрическая экспертиза выявила слишком опасные отклонения: чрезвычайно высокие неуравновешенность и склонность к состоянию аффекта. Рано или поздно он бросился бы на кого-нибудь просто так: за косой взгляд или усмешку, поэтому пришлось договориться с судьей о принудительном лечении.

Хоттабыч привел спутницу в комнату отдыха, где больные развлекались между процедурами и приемами пищи. Играли в домино и шашки, читали книги. Любимый телевизор, к величайшему сожалению, давно не работал, но многие пожилые пациенты каждый день требовали включить первый канал. Ну или Россию-24. Никак не могли душевнобольные без этого. Но на радость санитаров старики забывали о своих просьбах через пару минут, чтобы следующим днем ровно в двадцать один ноль-ноль вернуться к ним снова.

В этот раз в палате было неспокойно. Огромный мужик в смирительной рубашке тщетно пытался выпрыгнуть в окно. На бедняге висели восемь крепких санитаров, но мужик тряс их как тряпичных кукол. Впрочем, добраться до окна ему тоже не удавалось, хотя несчастный аж позеленел от натуги. Наконец ему вкололи вторую дозу седатива и утащили в карцер.

— Этот? — спросила майор.

— Нет, что вы.

Женщина цепким взглядом матерого разведчика осмотрела помещение. На глаза попался еще один связанный тип в наморднике. Уловив интерес к своей персоне, псих просунул в решетку намордника язык и пошевелил им будто змея.

— Он?

Хоттабыч позволил себе усмехнуться.

— Нет, товарищ майор. Этот людоед просто невинное дитя по сравнению с Берсерком. Вон он, на диванчике.

Майор посмотрела в угол, туда, куда указал провожатый. На потертой софе сидел мужчина лет тридцати с книгой в руках. В нарушение всех порядков, он отрастил бороду и жидкие пшеничные волосы до плеч. На переломанном носу поблескивали очки в прозрачной оправе. На осунувшемся, чуть загоревшем лице читался покой и умиротворение.

— Это точно он? В газетах не печатали его фото. Но он... такой милый, что ли?

— Внешность обманчива, товарищ майор. Особенно в нашем случае. И пожалуйста — не употребляйте при нем слово милый. А также маленький. И любые уменьшительно-ласкательные, от греха подальше. Берсерк комплексует из-за малого роста. Он вообще ходячий набор комплексов.

— Подождите..., — женщина прищурилась. — Он читает "Mein Kampf"? Разве книга не запр...

В ту же секунду увесистый томик пролетел над головой майора, взлохматив волосы турбулентным потоком. Берсерк вскочил с искаженным от ярости лицом и заорал, брызгая во все стороны слюной:

— Хотите еще что-то запретить! Может, дышать еще запретите, твари!

Подскочившие санитары принялись что-то быстро и тихо говорить. Берсерк пригрозил майору пальцем, сел на диван и зашмыгал носом. Из покрасневших глаз мужчины катились скупые слезы.

— Он тронулся умом от действий Государственной Думы. Так называемый ПТСБП — посттравматический синдром "бешеного принтера". Берсерк убежден, что рано или поздно, — тут Хоттабыч перешел на едва различимый шепот, — запретят вообще все. Поэтому мы ни в коем случае не даем ему свежие газеты. Новости могут взбесить его окончательно.

— А "Майн Кампф", значит, нет?

— Как видите, до вашего прихода Берсерк был совершенно спокоен.

— А идеи из книги... он разделяет их?

Хоттабыч махнул рукой.

— Нет, что вы. Ему плевать на расу и национальность. Он ненавидит всех одинаково.

— На мой взгляд очень... нестабильный кандидат.

В майора полетел пластиковый стул. К счастью, время в школе разведчиков не прошло даром. Женщина с легкостью увернулась от смертоносного снаряда.

— Не употребляйте... о, господи, — Хоттабыч схватился за голову. — Пойдемте лучше посмотрим на следующую.

Спутники вышли в коридор, оставив брызжущего слюной Берсерка за дверью.

— Щую?

Доктор сперва не понял, что имеет ввиду начальница, а затем ухмыльнулся.

— Да. Это девушка.

Они спустились в подвал и подошли к прозрачной перегородке в конце коридора. В крошечной залитой белым светом каморке сидела девушка лет двадцати с роскошными светлыми волосами и красивым лицом. Широко посаженые голубые глаза, чуть вздернутый носик, спелые пухлые губки. Пациентка была одета в белую майку, подчеркивающую ее немалую грудь, и синие спортивные штаны.

— Почему она прикована к стене? — удивилась майор.

— Потому, что ее позывной — Истерика.

Майор скрестила руки перед собой.

— Ха. Ну и пусть себе бьется головой о стены — они же мягкие. Зачем приковывать-то?

Хоттабыч откашлялся и слегка покраснел.

— Понимаете ли, товарищ майор, мы используем базовую терминологию. Изначально истерика, она же hysteria — это бешенство матки. Вам нужно разъяснять, что это значит?

— Пожалуй, нет, — майор выглядела малость смутившейся.

— Истерику изнасиловали в пятнадцать лет. С тех пор она сама сделалась насильницей и "мстила" мужчинам без особого разбору. Разумеется, никто не жаловался, кхе-кхе, уж простите. Ровно до тех пор, пока она не узнала, что такое пеггинг.

— А что это? — невзначай спросила майор.

— Это когда барышня использует фаллопротез по, кхе-кхе, прямому назначению. Уж простите.

— Фаллопротез? — заговорщица вскинула бровь.

— Страпон...

— А-а-а! — воскликнула женщина и тут же изменилась в лице. — Ого, вот это жестко...

— Да. После этого Истерика у нас. Количество жертв, увы, подсчитать не удалось. А привязана она из-за гипервозбудимости. В противном случае постоянно мастурбирует и соблазняет моих подопечных. Пару раз ей это удалось, так что пришлось принять меры. Истерика думает только о сексе, поэтому никакой мыслескоп ничего не заподозрит. Идеальный вариант для подстраховки Берсерка.

— А они не будут... вместо выполнения задания?

— Уверяю вас — нет. Берсерка секс мало заботит, а для усмирения Истерики наши ученые нашли вот это.

Хоттабыч достал из нагрудного кармана небольшую коробочку и передал майору.

— Кошачий контрасекс. — прочитала та. — Почему пустой?

— Мы переработали таблетки в микроинъекции. Так будет проще для Берсерка. Согласитесь, запихать таблетку в рот сложнее, чем сделать укол. Ну что, вы довольны?

— Если честно — не очень. Но раз других вариантов нет... Что же, пора провести брифинг.

Глава 2

Брифинг проходил в кабинете заведующего в присутствии дюжины санитаров. Так, на всякий случай. Психов привели порознь: Берсерк пришел с почетным эскортом, Истерику привели под руки две нянечки. Девушка едва сидела на стуле, болтала головой и пускала слюни.

— Что с ней? — спросила майор.

— Седатив, — Хоттабыч виновато развел руками. — Чтобы не кидалась на всех подряд.

— Она вообще соображает, что вокруг происходит?

— Разумеется. С рассудком все в порядке, — доктор кашлянул в кулак, — если можно так выразиться.

— Ладно, — майор положила руки на столешницу. — Итак, ребята, давайте знакомиться. Вас зовут Артур и Василиса Максимовы.

Перед психами шлепнулись поддельные паспорта. Берсерк взял свой, открыл страницу с фотографией и одобрительно кивнул. Истерика на документ даже не взглянула.

— Вы — муж и жена, едете в гости к питерским друзьям. Друзей зовут Сергей и Яна Чеховы. Запомнили? Ваша задача передать друзьям, — женщина сделала пальцами "кавычки", — следующую фразу: все готово. Отпразднуем пятого августа. На дату прошу обратить особое внимание. Пятое августа. Не забудьте. Вопросы?

Берсерк вскинул руку.

— Да?

— Кто... ты..., мать твою, такая? — тщательно проговаривая слова спросил он.

Женщина и бровью не повела, хотя любой другой за подобное обращение заработал бы сломанное ребро или нос.

— Не имеет значения. Если хотите выйти на свободу — придется сделать все, как я просила. Чеховых в северной столице знают, достаточно поспрашивать немного и сказать, что вы московские друзья. Передаете сообщение — и прощай психушка.

— Товарищ май..., — начал было Хоттабыч, но заговорщица хлопнула по столу.

— Прощай, я сказала. Остальное вас не касается и не волнует. Если что-то не устраивает — мы найдем других пси... пациентов.

— Итак, — Берсерк откинулся на спинку и поднял руки, — нужно съездить в Питер, найти каких-то Чеховых и сообщить, что буянить будем пятого августа. И все?

— Так точно.

Мужчина пожал плечами.

— Лично я согласен.

— А вы, леди?

Истерика встряхнула головой. Девушка выглядела пьяной в дрова и ни черта не соображающей. Но на следующую фразу мозгов ей хватило:

— Я хочу трахаться.

— После задания делай что хочешь. Кстати, насчет этого мне надо поговорить с Берсерком наедине. Уведите Истерику и выдайте одежду.

Когда девушку выволокли прочь, майор достала из кармана шприц, замаскированный под шариковую ручку, и протянула Берсерку.

— Коли ей каждые два часа, иначе она тебя затрахает. В буквальном смысле.

Псих ничего не сказал и спрятал "ручку" в кулаке.

Истерика оделась в джинсовые шорты, которые едва скрывали некислую задницу, и белую майку. Аккурат в ложбинке между грудей болтались солнечные очки на пол лица. Из обуви пациентка предпочла красные мокасины.

Берсерк же выбрал тряпки не по погоде: джинсы, клетчатая рубаха навыпуск и короткая черная куртка. На ногах белые кроссовки с массивной платформой. Чтобы защитить глаза от нещадно палящего солнца, Берсерк надел очки с затемненными линзами.

— Надеюсь, ты умеешь водить, — сказала майор, передавая мужчине ключи от черной "волги", пригнанной ко входу в Ховринку.

Берсерк как-то странно улыбнулся и сел за руль. Истерика уже ерзала на пассажирском сиденье, пытаясь устроиться поудобнее. Разместив задницу, девушка принялась искать, куда пристроить руки. На колени положить — неудобно, скрещивать на груди противно — и без того потная майка пропитается еще больше. Дверца успела сильно раскалиться, так что отсутствие места под руки сильно бесило Истерику. Она фыркала и ругалась вполголоса.

— Прекрати размахивать клешнями, — прошипел Берсерк.

Из-за ерзанья спутницы он изрядно рассвирепел и не мог попасть ключом в стартер. Лишь после того, как ни в чем неповинный руль был жестоко избит, удалось завести машину.

Майор наблюдала за этим с крылец больницы и вздыхала.

— Сомневаюсь, что у них получится.

— Не переживай. Если гады о чем-то пронюхают, мы скажем, что эти ребята просто психи и все выдумали.

Майор покачала головой и направилась к дверям.

В бардачке обнаружилась карта с жирной красной линией, обозначавшей маршрут. Истерика наконец-то нашла, чем занять себя и решила поиграть в штурмана. Однако после двух крюков и трех тупиков Берсерк вырвал карту и швырнул на заднее сиденье.

Истерика привычным жестом потянулась включить радио, но получила по рукам задолго до того как вспомнила, что оно больше не работает.

— Прекрати меня бесить, — рыкнул Берсерк. — Я и так сдерживаюсь изо всех сил. Черти тебя дери, мы даже не выехали за город, а мне уже хочется тебя убить!

— Мне тебя тоже хочется... только не убивать, — томно протянула Истерика.

Берсерк молниеносно выхватил из внутреннего кармана ручку и уколол девушку в плечо. Та обиженно ойкнула и тут же растеклась по сиденью.

Мужчина впился в руль и зашипел:

— Три, два, один... выдох. Меня ждет свобода. Я передам новости и распрощаюсь с психушкой. Ради этого стоит потерпеть... Ты сможешь, мужик, ты сможешь...

Вокруг Москвы пришельцы натыкали два ряда длинных, метров под пять, колонн, между которыми мерцало бирюзовое пламя. Пройти сквозь это пламя живым не могло ничто, но несмотря на это забор регулярно патрулировали большие черные дроны.

В четырех местах были обустроены КПП, через которые проезжали желающие покинуть столицу, либо же ее редкие гости. После вторжения из осажденного города уехало не меньше трети легальных и не очень жителей, но все равно пришлось попотеть в пробках.

Но самое паршивое — прямо перед "волгой" пыхтел и чадил рейсовый автобус, набитый до отказа. Пока каждого обыщут и промыслескопят сраный год пройдет. Сплюнув в открытое окно, Берсерк утопил педаль газа и вклинился аккурат перед рейсовиком.