Северная Корона. Против ветра

Первая часть — http://samlib.ru/k/kapranowa_a/sewernajakorona.shtml

Часть вторая.

Через три года после расставания Ники и Ника,

июнь

Судьба не случайность, а предмет выбора;

ее не ожидают, а завоевывают.

Уильям Брайан

Перистые легкие облака стремительно проносились на восток, к утреннему солнцу, вопреки всему, сияющего не золотом, а платиной, и тянущему свои лучи ко всему живому. Один из них случайно попал в глаз Ника, коварно проникнув на его лицо сквозь толстое стекло иллюминатора. Парень прищурился. Он не оценил игривости солнечного луча и, недолго думая, надел солнцезащитные очки. Никита не изменил себе — эта модель не только подходила к форме его лица, овальной, слегка вытянутой, с четко очерченными скулами, но и была куплена молодым человеком в достаточно дорогом бутике. И, конечно, очки были качественными. Кларский любил качественные вещи.

Глядя лишь на один его внешний облик, в котором присутствовали и элегантность, и аккуратность, и дружелюбность, мало кто мог сказать, что на самом деле представляет из себя этот коротко стриженный светловолосый парень с приятной внешностью. Незнакомые люди часто думали, что он этакий самовлюбленный мажористый мальчик, эгоистичный сын богатых родителей, не занимающийся ничем полезным, а прожигающий их деньги и свое время. Никита никогда не был дураком, прекрасно зная, какое впечатление он производит на окружающих, и это его вполне устраивало. А где-то даже это даже потакало самолюбию: пусть люди хоть иногда воспринимают его таким, каким бы он хотел видеть себя. Так было в университете, так оставалось и сейчас, и, наверное, так будет еще очень долго.

Черные очки не обескуражили теплый солнечный луч, и он беспрепятственно пополз по лицу молодого человека вниз, пощекотал нос, добрался до губ, погладил по идеально выбритому подбородку и уснул где-то в районе шеи.

Никита недовольно провел ладонью по шее, но согнать прилипчивый луч не смог — это было не в его власти. Заснувший отблеск солнца грел ему кожу и не собирался никуда исчезать, решив, видимо, подразнить недовольного Ника. А еще он заставил парня неожиданно вспомнить одну особу с малиновыми губами, которая жутко действовала ему на нервы. Прямо как это дурное светило. И вспомнил он ее уже во второй раз с того самого времени, как решил вернуться в родной город. Да, та девушка раздражала его, и, как в случае с солнечным лучом, Ник не был властен избавиться от нее — так уж вышло, что ему приходилось терпеть ее рядом с собой. И не только терпеть, а обнимать, целовать, мило улыбаться ей на людях, держать за руку и делать вид, что она — его подруга.

Какое детство, черт возьми, какое детство. Тогда он решил играть в Господина Паладина и оградить ангела с чудесным именем Ольга от жесткого мира его брата, потому и заставил ту девушку, что раздражала его, играть роль его возлюбленной.

Данный текст не редактирован и размещен на сайте samlib.ru в черновом варианте.

Март был в восторге, большом восторге, и даже называл его лже девушку невесткой. Правда, был — ключевое слово. Больше его нет.

Да и никого больше нет. А думать об этом запрещено. Это слабость, которую нужно в себе подавлять — так Никита решил сам для себя и наложил на воспоминания ветхое вето, которое все же иногда прорывалось под потоком образов прошлого.

Ник окинул небесные дали усталым взглядом человека, каким-то образом прожившего уже лет пятьдесят, но оказавшегося в сильном тренированном теле двадцатипятилетнего парня. Естественно, этот взгляд остался незаметным для окружающих. За что Никита любил солнцезащитные очки, так это за то, что они позволяли любым эмоциям отражаться в его глазах. И если кто-то сейчас смотрел ему в лицо, он видел лишь отражение неба в темно-коричневых линзах очков.

На светло-васильковом небосводе спешило к солнцу множество облаков. Но не на одном из них Андрея нет, и не появится, будь они медленные или быстрые, кучевые или слоистые, белоснежные или серые. Нет, и не будет. А под землей облаков нет. Они как-то не очень хорошо уживаются рядом с гиеной огненной.

А ее звали — нет, зовут до сих пор — Ника. Их имена созвучны, и, что еще более глупо, созвучны и фамилии: Карлова и Кларский. Карл и Клара... Вот тупой мент, сморозил же тогда, в отделении. А забавно тогда было.

Никита все же позволил воспоминаниям взять верх и подсунуть его аналитическому в большей степени сознанию новые картинки из прошлого, не черно-белые, как его незапоминающиеся сны, а, напротив, достаточно яркие, хоть где-то и размытые, как размазанная детскими пальцами акварель по тонкой бумаге.

Душный обезьянник, засохшая кровь на лице и на костяшках, самодовольный волосатый рокер, с которым они тогда нехило помахались, рвущая его нервы, один за другим, Ника, сидящая рядом на стуле и потом неожиданно вцепившаяся в его ноющую после драки руку, адвокаты брата.

Кларский редко предавался воспоминаниям, не позволяя себе полностью погрузиться в прошлое, но все же когда это происходило, отдавал себе отчет, что девушка по имени Ника Карлова — один из самых частых персонажей обрывков его памяти. Даже сейчас, спустя три года, избавиться от нее было не во власти волевого Никиты.

Это не могло не бесить. Но этого и нельзя было отрицать.

Если говорить откровенно, поначалу Ник несколько раз находил ее в социальных сетях, благо доступ в Интернет был фактически везде, где бы он ни оказывался. Видел ее фото, статусы, комментарии, списки друзей. И каждый раз искал информацию о том, появился ли у нее мужчина или же еще нет. Вроде бы, нет. Но года два назад Ника удалила свои аккаунты, и с тех пор он не знал, что с ней.

Писать ей Никита, естественно, не мог. Он вообще не мог подавать никаких признаков жизни — ведь он находился в уголовном розыске, да и оставшиеся на воле Пристанские искали его. А тем, кто скрывается, нет хода назад, в их прошлое. Они лишь могут иногда кое-что вспоминать, но не более.

Если честно, тогда, когда Ник вышел из квартиры, где прятался той ночью после захвата банды Пристанских, то что-то внутри него, что-то еще по-мальчишески восторженное, жаждущее справедливости, ожидало, что девчонка побежит за ним, и протестовало против такого поспешного отъезда. Оно просило подождать несколько минут или даже вернуться назад. Но взрослое и жесткое, превалирующее в его характере, не разрешило ни возвращаться, ни ждать, а заставило Ника оседлать мотоцикл и мчаться в даль. Оно же помогало ему выживать все эти годы, заставляя притворяться и играть новые и новые роли, помогало не сломаться, когда Ник узнал от оставшегося в городе верного человека-"информатора" о том, кто виноват в смерти Андрея — вернее, кто подставил его перед ментами, и кто теперь занял его место в банде. От него же Никита знал, что Макс рвет и мечет, ища его. И у правой руки Андрея имелись весьма веские причины для того, чтобы найти младшего брата своего бывшего босса. Это были не деньги, а королева двадцать первого века по имени Информация.

Никита владел ценнейшей информацией — целым архивом, составленным Мартом, который мог быть очень опасным для многих, в том числе, и для самого Макса. Андрей был хитрым и расчетливым человеком — он при непосредственном участии своего "штатного" киллера, которого убили перед арестом Пристанских, собрал целый архив компроматов, как на конкурентов, так и на собственных соратников, которых он жестко контролировал. После его смерти Макс усиленно искал архив, однако, его попытки кончились неудачей. Мужчина не верил, что компромат пропал, и был убежден, что Март отдал его скрывшемуся Никки. Потому и усиленно искал парня.

Компромат, действительно, находился в руках Кларского. Вернее, в его руках находились ключ и пин-код от банковской ячейки индивидуального пользования, в которой и хранился любовно составленный Мартом архив, включающий в себя не только кое-какие умозаключения Андрея, но и фото— и видеосъемки, а также важные документы.

Ключ и пин-код Кларский нашел там же, где хранились поддельные документы на имя Филатова Игоря Владимировича, когда в срочном порядке уехал из города после ареста Пристанских. Если честно, он, нервный и с пересохшими от напряжения губами, и не понял сначала, что это такое — пока не прочитал сложенную в несколько раз записку от старшего брата, где его неровным мелким острым почерком было написано, что с помощью этих пин-кода и ключа Никита может взять из сейфа известного коммерческого банка архив с компроматом. На обратной стороне бумаги еще более мелким почерком были написаны имена тех, на кого Март собирал информацию и за кем шпионил. Список был немаленький и впечатлял. К злому восторгу Ника, туда входил и Даниил Юрьевич Смерчинский.

Никита прекрасно понимал, что подобная информация имеет огромную, почти разрушительную силу. Если она окажется в руках оперативников или прокуратуры, то они с легкостью могут посадить всех тех, о ком идет речь в компромате — и сразу на несколько пожизненных сроков. Максим тоже это понимал, а в тюрьму ему как-то не хотелось. Потому-то он и искал младшего брата Марта, забыв о том, что когда-то отношения между ним были хорошими.

Таким образом, в руках Кларского оказалось сильнейшее оружие, с помощью которого он мог отомстить за смерть брата. Единственной загвоздкой был тот факт, что компромат хранился в банке родного города, и Никита не мог сразу же воспользоваться им, ибо дорога на малую родину была для него закрыта. Наверное, именно поэтому парень выжидал почти три года перед тем, как вернуться. Он полагал, что к этому времени поисковой пыл Макса поутихнет — может быть, он решит, что Никита уже никогда не вернется назад, да и громкий арест и судебные процессы над пристанскими уже подзабудутся, и тогда человек Ника сможет сделать так, чтобы его имя, фамилия и все прочие данные исчезли из базы данных уголовного розыска.

Конечно, ждать три года, постоянно находясь в бегах и скрываясь, зная, что завтра тебя могут поймать, было мучительно, и все это время каждая клеточка тела Ника жила в напряжении, но Кларский хотел отомстить за брата. Очень хотел — для него это был решенный вопрос, поэтому парень, зная, что у него есть всего только один шанс, осторожничал и старался выждать побольше времени. Пусть лучше пройдет несколько лет, но когда придет время возращения и мести, он будет в относительной безопасности, и сделает все, согласно продуманному давным-давно плану. Второго шанс отомстить может и не быть.

Никита вновь взглянул в иллюминатор, за которым сражались за цветовое превосходство в небе синее и белое.

Ставшие еще более тонкими волнистые облака казались продырявленными насквозь огромным небесным дыроколом. Самолет, на борту которого находился молодой человек, летел над ними с некоторым чувством превосходства — смог подняться выше, да еще и на его борту самый ценный груз — живые люди.

А небо казалось неправильным. Облака всегда были вверху, над головой, так какого черта сейчас они внизу, под крыльями самолета? Ник никогда не любил, когда что-то переворачивалось с ног на голову, поэтому и недолюбливал самолеты и воздух. Он не любил неожиданности и непредсказуемость, творческие порывы и недосказанность. Но, может быть, поэтому неосознанно тянулся к подобным вещам, если видел их в других людях? Например, в той же обладательнице малиновых губ, которую ему было все же приятно пугать.

Парень отвернулся от надоевшего неба и перевел взгляд вправо. Девушка, сидевшая рядом, заметила это и мило улыбнулась ему. Уже несколько раз за время полета она, словно невзначай, задевала его за локоть, так же "случайно" касалась его ноги своей, несколько демонстративно играла со светлыми пепельными локонами, а чуть позже изящно сняла пиджачок, под которым оказалась тоненькая кофточка с глубоким вырезом, явно призванная привлекать внимание мужчин.

Никита отлично замечал все ухищрения девушки, но не обращал на нее внимания. Нет, она была очень даже симпатичной: с отличной фигуркой, прелестной мордашкой, с задорным блеском искательницы приключений в глазах, и с ней наверняка можно было провести пару неплохих часов в номере отеля после прибытия в город или даже сейчас отправиться в хвост самолета, туда, где располагалась кабинка туалета, но Никите совершенно ничего этого не хотелось. Его беспокоило другое.

Интересно, а Ника его ждет? Он ведь вполне ясно сказал ей в записке, что запомнил ее. Нет, эта девочка не ждет его, это однозначно. Такие как она не будут три года сидеть в ореоле своего одиночества. И вокруг нее, наверняка, много парней — Ника хорошенькая девочка. Дура, но хорошенькая.

И хватит думать о ней. Он летит в родной город не к ней, как бы ему этого не хотелось, а совсем по другому поводу. Каким бы не был его старший брат, он требует мести — Ник точно знал это. Нет, Март ничего никогда не говорил по этому поводу, но такие люди, как он, не могут жить без отмщения. Или спокойно умереть. Пусть даже месть, как вынужденный акт справедливости, свершится три года спустя — по крайней мере, Никита воспринимал ее именно как такой акт сотворения справедливости. Он с самого начала знал, что должен сделать, чтобы отомстить за брата, но все это время он не мог появиться в городе — его искали и менты, и свои же пристанские ребята, и перспектива быть пойманным вторыми беспокоила Ника куда больше, чем неприятности с законом. В России пока что действует мораторий на смертную казнь.

У девушки, сидящей рядом, из рук выпал миниатюрный ядовито-розовый плеер, и Ник как-то механически, очень ловко успел подхватить его в воздухе, а после протянул блондинке.

— Спасибо большое... Вот я неуклюжая.

— Не за что.

— Почему же, есть за что. М-м-м, как вас зовут? — все же решилась на более открытые боевые действия его соседка.

— Игорь, — привычно ответил Никита. За это время он свыкся с тем, что зовут его иначе. Филатов Игорь Владимирович — вот его новое имя, и нет больше никакого Кларского Никиты Николаевича.

— А меня Лариса, — чуть прикрыв длинные и совсем ненатуральные, но, тем не менее, шикарные ресницы, чуть кокетливо сказала девушка.

— Очень приятно, — не забывала манеры маска Ника под названием "Я-Отличный-Парень-В-Стильном-Прикиде". Его вежливость девушка приняла за сигнал к еще более активным действиям, и она начала легкую, ни к чему не обязывающую беседу, которая через полчаса Ника уже утомила, затем быстро перешла на "ты" и вновь, вроде бы как невзначай, стала поигрывать золотым браслетом на запястье. Еще через час парень уже жалел, что помог ей.

— Прости, я хочу почитать, — мягко произнес Кларский в ответ на вопросы Ларисы о том, где он остановится (Ник сказал ей, что летит сюда по работе) и не хочет ли он с ней прогулять по городу, скажем, завтра.

На какое-то время недовольная девушка, жаждущая общения с мужским полом, оставила его в покое, а потом вновь привязалась с вопросами, и улыбалась при этом так сладко и вызывающе, что Кларский только усмехался про себя. Никита хорошо понимал намерения скучающей игривой красотки. А еще он точно понимал, что она не такая хорошая, какой хочет казаться — глаза, прикрытые густыми черными ресницами нет-нет, да и сверкнут хищно.