Чужие сны

ЧУЖИЕ СНЫ

Черные крылья

Из пепла и пыли

Сквозь время в чужие сны.

Мы не забыли,

Кем стали, кем были,

Как сильно любили

И ждали весны.

Но дороги судьбы развели нас по разным мирам

И в бессильной тоске обращаю я взор к равнодушным небесам.

Молчаливая тьма, серебристых звезд холодный свет...

Голоса за спиной...

Обернусь — никого рядом нет.

Мы не видим друг друга, мы бродим по разным мирам,

И в бессильной тоске обращаю я взор к равнодушным небесам.

Молчаливая тьма, серебристых звезд холодный свет...

Голоса за спиной...

Обернусь — никого...

Нас дороги судьбы вновь уводят по разным мирам

И в бессильной тоске обращаем мы взор к равнодушным небесам.

Молчаливая тьма, серебристых звезд холодный свет...

И рука на плече...

— Улыбнись, мы не умерли, нет.

Ignes Fatui

Аннотация к книге:

Перерождение и попаданчество. Что может быть общего у сына Владыки Светлого леса и дочери главы клана метаморфов? На первый взгляд — ничего. Смерть развела влюбленных по разным мирам. И остались только сны о прошлом. Тени былого счастья. Что может связывать полукровку дракона и девушку— метаморфа? На первый взгляд— ничего. Дракон уверен, что она его пара, наглый эльф, крутящийся рядом, считает ее способной снять проклятие, нависшее над его народом. А девушка попаданка всего лишь хочет найти свою судьбу. ХЭ будет)) 18+

ПРОЛОГ.

В святилище рода Золотого ясеня тайно проводился ритуал. Над лежащей на алтаре умирающей красивой девушкой что-то шепча, склонился молодой эльрин. Тонкая фигурка, облачённая в окровавленные лохмотья, бывшие некогда изящным платьем, бессильно распласталась на холодном камне. Длинная, черного цвета коса, плетью свисала до самой земли. Обманчиво хрупкие запястья девушки охватывали родовые браслеты, принадлежащие взывавшему к богам молодому парню. Сын Владыки эльринов молил о помощи, но боги молчали. Ни мольбы, ни проклятия не получили ответа.

-Рин... — едва слышно прошептала умирающая. — Почему так темно? Я ничего не вижу.... Рин...

Девушка прерывисто дышала, захлёбываясь от хлынувшей в легкие крови. Попавший в рану яд не давал остановиться крови. Стекая на алтарь, она собиралась в небольшие лужинки и постепенно впитывалась в белоснежный камень, перекрашивая его в бурый цвет.

Девушка снова приоткрыла глаза, попыталась проморгаться, отгоняя темную плену с глаз. Глаза слепо смотрели вверх. Эльрин, заметив, что девушка очнулась от продолжительного обморока, тыльной стороной ладони ласково погладил её по лицу.

-Я здесь, Лея. Потерпи немного, ты обязательно поправишься. И всё у нас будет хорошо.

Он не замечал скупых слез, капавших на алтарь. Не видел ничего, кроме лица любимой, чья душа в любой могла покинуть этот мир и уйти за грань. Кто сказал, что мужчины не плачут? Редко, но плачут. Когда от боли сердце замирает в груди, а после осыпается ледяными осколками.

— Ты пришёл, мой Рин, — едва заметная улыбка коснулась губ умирающей. — Почему так холодно? Я ничего не вижу. Рин....

— Я не дам тебе умереть, аимэ. Любимая. Не сдавайся, борись. Ты же сильная, ты сможешь.

Он перепробовал всё: лечащие амулеты, собственную магию, провел ритуал связывания жизни. Всё оказалось напрасно. Жизнь тоненькой струйкой покидала тело Леи. Ещё раньше погиб их не рождённый ребенок. Оставалась последняя надежда — отнести девушку к родне. Может быть они смогут что-нибудь придумать. Матерью Леи была младшая дочь Владыки княжества многоликих и очень сильная магичка Инариен. Уж она то точно сможет помочь своей дочери, — принял решение мужчина и, осторожно подхватив на руки тело умирающей невесты, быстро двинулся в путь.

Пришлось бежать, изматывая себя и стараясь не попасть на глаза пограничной страже. Увидят — донесут отцу. Или и того хуже, попытаются остановить. А для него, как и для Леи, промедление равносильно смерти. Умрёт она — уйдет и он. Такова плата за ритуал. Он не мог с этим смириться. Они ещё так молоды с Леей. Вся жизнь впереди. Это так несправедливо!

Он почти успел. Девушка ещё дышала, когда он внёс её в родительский дом.

-Помогите ей....

-Аэрин, сын Владыки Даоларина, я вызываю тебя на бой! До твоей смерти! — голос тана Милада сочился ненавистью. Глаза горели обещанием всех мук ада. Ненависть витала в воздухе, проникала в души тех, кто посчитал смерть наследницы клана "Тёмной луны" убийством.

-Я не могу принять этот вызов. От кого угодно, только не от вас.

-Это ты её убил. Ты виновен. Ты и твой род.

-Нет! Я люблю Лею и не причастен к случившемуся.

-Ты заплатишь...

ГЛАВА ПЕРВАЯ. ЧУЖИЕ СНЫ

Сколько себя помню, мне всегда снились яркие красочные сны. Необычные сны. В детстве я этого не понимала, и принимала как должное свои ночные приключения. И готова была поделиться со всем миром своей радостью. А Сашка, слушая поутру очередной рассказ о пробежке по осеннему лесу в образе большой кошки, страшно завидовал. Когда лапы с шумом зарываются в шуршащие листья, и ты несешься навстречу ветру и выглядывающему из облаков красноватому солнцу. Как передать словами запах осенней листвы, вкус лесного воздуха, радость, охватывающую тебя всякий раз, когда за спиной слышится легкий звук шагов? Ведь рядом с тобой мчится наперегонки самый близкий, самый родной человек — твоя половинка души.

Моей половинкой души для меня был Сашка. А как могло быть иначе у двойняшек? Мы с братом родились с разницей в полчаса и это давало ему право на покровительственное ко мне отношение. Всегда и всюду вместе, общие игры, схожая одежда и вкусы. Сколько бы мне мама не покупала девичьих нарядов, я всё равно умудрялась прихватизировать Сашкины одежки. Брат не возражал. Скорее наоборот, готов был пожертвовать всеми своими вещами, лишь бы была компания для игр, в которых он, естественно, оказывался заводатором. А я должна была хвостиком бегать следом и во всём слушаться.

Мы не были похожи внешне: светловолосый сероглазый крепыш Сашка и черноволосая зеленоглазая мелкая я. Две противоположности. Мы всё делили на двоих. Кроме своих снов.

Дети бывают так наивно доверчивы. Они верят в сказки, в добрых и злых волшебников, в хоббитов и драконов, в то, что добро всегда побеждает зло. А как иначе?

-Ну что, Елена Прекрасная, какую сегодня тебе сказку расскажет подушка? — улыбалась мама, укладывая меня спать.

-Сказочную, — мои губы расползались в ответной улыбке.

-Опять будешь превращаться в кошечку?

-Нет, сегодня я буду принцессой!

-Спи, моя принцесса, — целовала в лоб перед сном мама, поправляя одеяло и ту самую сказочную подушку, которой почему-то не было у брата.

Сашка тихонько дулся во время этого разговора. Ему ничего подобного не снилось, и он считал меня обманщицей.

-Ты всё врёшь! Врушка! Мама, она всё придумала!

-Сам такой. Ты просто завидуешь, потому что не помнишь, что тебе снилось! А я помню. И тебя в своём сне тоже помню.

А вот это уже было обидно, не помнить.

-Кто разбросал игрушки и поленился сложить обратно?

-Не я! Не я! Это Лен...тяйка.

-Сам ты, тяйка!

Так и прицепилось. Когда нужно было составить компанию для игры во дворе, я было Ленчиком, а когда Сашка хотел уколоть за что-то, обзывал "тяйкой".

Родители старались никого из нас не обделять своим вниманием и любовью. Но мы с Сашкой ревностно следили, чтобы другому не перепало лишнее. Правда, и в обиду друг друга не давали. Всегда старались быть заодно.

В детстве кажется, что время очень медленно тянется. Детям всегда хочется скорее стать взрослыми. Так мы с Сашкой дружно пошли в первый класс. Потом отец отвел брата на секцию карате. А следом за Сашкой туда потянулась и я. Мама была против, но переспорить нас двоих ей не удалось. Иногда, правда, удручённо качала головой, отмечая при этом, что вместо дочери получила ещё одного сорванца. А время шло. Среднее звено, а потом и старшая школа.

Постепенно наши с братом интересы стали различаться. У каждого образовался свой кружок друзей-приятелей. И, хотя мы продолжали всё-также держаться друг друга, тайнами больше не делились. А мои сны, они никуда не пропали. Стали сниться реже, это правда, но оставались всё такими же красочными и живыми, реалистичными. Пришло время, и я вдруг поняла, что тень за моей спиной принадлежит не брату. Не его шаги я слышу рядом, запыхавшееся дыхание, голос.... Вот голос я не помнила.

Не знаю, что подвигло меня не делиться этим с родителями и Сашкой? Вероятнее всего, подсознательно поняла, что ничем хорошим для меня эти откровения не закончатся.

Сашка, скорее всего, просто надо мной бы посмеялся. Но это Сашка. А вот мама. Визит к психиатру был бы мне обеспечен, что вовсе не входило в мои планы на жизнь. Мама всегда старалась нас оберегать от всех опасностей: мнимых и настоящих. И уж отклонений в моём развитии точно бы не пропустила. Я же себя успокаивала тем, что у меня просто хорошо развитая фантазия. Или игры подсознания.

Но никакая фантазия не могла объяснить тех видений, которые меня посещали несколько раз в году. Иногда абсолютно фантастические, сказочные, временами оставляющие приятное послевкусие, а другой раз совершенно жуткие. Сцены кровавой охоты в безлунном лесу кого хочешь могли довести до заикания, а стороннее наблюдение за жизнью средневековых сервов, вызывало у меня острое чувство жалости. Несколько раз снились полёты, купание в удивительном озере, где вода настолько прозрачная, что были видны камешки, устилающие дно. И горячие руки твоего таинственного спутника, бережно обнимающие за плечи, спиной прижимающие к себе.

Чем старше я становилась, тем откровеннее оказывались мои сны. И мне всё меньше и меньше возникало желание об этом поделиться. Хоть с кем-нибудь. Моя шизофрения никому не приносила вреда. Кроме меня.

В древности люди верили, что душа человека во сне покидает тело. Моя душа блуждала уж очень далеко. Явно не в нашем мире.

Девочки-подростки часто ведут дневник. Записывают туда разные приятные мелочи, анкеты подруг и немногочисленных подружек, а иногда и свои мысли. Я стала записывать сны. То, что помнила утром. Не всё сохранялось в памяти, но были некоторые моменты, которые забыть оказалось невозможно.

Я влюбилась.

Я не помнила лица парня из снов. Только имя — Аэрин. А ещё голос, прикосновение его рук, первый поцелуй. В шестнадцать лет — это похоже на сказку. Порхание бабочек в животе. Ты счастлива и сама похожа на ту бабочку. В семнадцать -это начинает становиться проблемой. Потому что кроме него, тебе никто не нужен. Для одноклассниц ты заучка, с которой не интересно проводить свободное время. Для парней — странная.

Дневник я вела с двенадцати лет, потихоньку записывая свои рассуждения. Пока в него не залез Сашка. Брат долго ржал, перелистывая странички и зачитывая вслух наиболее понравившиеся места. А мне стало обидно. До слёз.

Это был первый случай, когда мы жестоко подрались. Учитывая совместное посещение секции по каратэ, мордобой закончился плачевно для нас обоих. Поскольку, зачинщиком конфликта была я, то именно мне запретили посещать секцию на целый месяц. А брата просто лишили карманных денег, попутно объясняя, что несмотря на то, что мы близнецы, каждый имеет право на личные вещи, и на свои маленькие тайны. Мать так и не узнала моего секрета, а Сашка... Как мне удалось выяснить после, так ничего и не понял.

Записи свои я не забросила, стала только прятать тщательнее. У меня появились секреты, что не могло не отразиться на формировании характера. Становясь старше, я пыталась найти объяснение происходящему. И не находила. Не хватало

знаний и специальной литературы. Психология человека — сложная штука. С наскоку не одолеешь. Поэтому, когда после окончания школы встал вопрос, куда поступать? Мать, зная моё увлечение этой темой, советовала выбрать факультет Социальной и психологической педагогики. Отец был против.

-Ну и кем она будет? Школьным психологом работать за гроши? Тогда уж лучше в медицину. Психиатром.

-Психов лечить? — возмущалась мама. — Я не таким вижу будущее Елены. Для любой женщины важно удачно выйти замуж, а карьерой она может заниматься уже имея семью и детей.

И так до бесконечности.

Закончилось всё тем, что мы с Сашкой дружно подали документы совсем не туда, куда ожидали родители. Брат выбрал компьютерное проектирование, а я банковское дело. С математикой проблем не было ни у него, ни у меня. Поступили без проблем. И в честь этого радостного события родители отжалели денег на путёвку в горы. Чтобы набрались впечатлений перед началом учёбы. Братец давно мечтал об этой поездке, а я, как обычно, за компанию готова была ехать с ним хоть на край света.

Последнее яркое воспоминание — это летящие сверху камешки, больно бьющие по незащищённым частям тела, обрыв страховочного троса, чего в принципе не должно было случиться, и моё падение вниз. Не крутой склон внезапно превратился в раскрывшую чудовищный зев пропасть. Откуда она там взялась?

Падение. Удар. Ослепляющая боль.

ГЛАВА ВТОРАЯ. ПОРТАЛ

Первое, что пришло в голову, стоило после падения открыть глаза — очередной сон. Я лежала на покрытом грязными шкурами топчане в приземистой полуземлянке. Земляной пол, сколоченные из грубо отесанных бревен стены и окошко, под самым потолком. Оно едва пропускало дневной свет. Запах сырой земли напомнил бабушкин погреб. Баба Ната жила в частном доме, в небольшом райцентре. И в детстве мы с Сашкой часто оказывались у нее в гостях на летних каникулах. Помогали собирать клубнику, полоть грядки. Бабуля, вёдра с собранной нами сочной ягодой ставила в погреб, а на следующий день поутру тащила на местный рынок, чтобы продать, пока не испортились.

Сон мне категорический не нравился. Раньше, я в своих снах обычно была сторонним наблюдателем, и лишь общаясь с Аэрином, чувствовала себя в центре событий. Теперь же, всё выглядело иначе. Жутко болела спина, в нос забивалась вонь от лежащих на топчане шкур и почему-то, кислой капусты. Першило в горле, хотелось пить. Сон — не сон, но раз я всё осознаю, почему бы не попытаться встать? Любое сновидение предполагает некий сценарий действий. Если мне снится жажда, я чувствую боль и дискомфорт, значит моё подсознание сигнализирует об определённой проблеме.

Я прекрасно помнила своё падение. И последовавшую за ним боль. Я в больнице? Возможно без сознания. Хотя, это бред. Человек в таком состоянии не может видеть сны. В любом случае, всему случившемуся должно быть разумное объяснение. Вот только, я его не находила. Попытка встать закончилась неудачей. Я не чувствовала своих ног. Вообще ничего не чувствовала ниже пояса. Руки действовали быстрее мысли. Кусок дерюги, заменяющей одеяло, мгновенно был отброшен в сторону. Я с трудом села и попыталась оценить причинённый ущерб.

Мне же это снится? А рано или поздно, сон закончится. И я избавлюсь от этого кошмара. Нужно только набраться терпения. Ноги оказались забинтованы полосками относительно чистого полотна. Похожая повязка обхватывала грудь, как это обычно делают при переломах ребер. Вот теперь стало понятно, почему было так больно вставать. Этим объяснялось и затруднённость дыхания. Боль и жажда никуда не делись. И мне ничего иного не оставалось, как со стоном опуститься обратно на свою лежанку. Была надежда, что, проснувшись, я избавлюсь от неприятных ощущений. И это всё — лишь бред воспаленного сознания.