Если ты вампир — это еще полбеды. Если ты носферату — это уже сложнее. Одни называет тебя безжалостным палачом, иные — мировым судьей. И те и другие сходятся в одном — тебе и думать нечего о том, чтобы покинуть Вампирью вольницу и увидеть Большой мир, в котором ночь — это день, а день — ночь, в котором, наверное, так интересно. Но кто бы из них мог тебя удержать? А, значит, всегда можно презреть общественное мнение и с той и с другой стороны, выбрать в компаньоны верную подругу и уйти куролесить в Светлые земли. И не важно, что подруга-баньши резко против, а обитатели Светлых Земель настолько погрязли в предрассудках, что шугаются почем зря. Ведь есть в вольном городе Мишкине Магический университет дружбы народов. И раз объявили, что поступить может представитель любой расы, посторонитесь — вампир идет!

Пролог или когда вампир спешит — баньши уходят во Мглу

Шок дело благородное и сугубо личное. Но становится делом общественным, как только выливается в красивую истерику. Последнего Шалея себе позволить никак не могла. Благородства, к сожалению не хватало, поэтому она сомневалась, что сможет истерить по-настоящему красиво, как того требует традиция. Молча выслушав ректора и удалившись из его кабинета с гордо выпрямленной спиной, стала первой на его памяти вампирессой, с таким пренебрежением отнесшейся к своему отчислению из Магической академии при Министерстве клыков и криков имени Ц. Мякудракула. Он даже подумал, что не зря решение об ее отчислении было принято так поспешно. Разве такая неправильная вампиресса достойна учиться в их учебном заведении? Неудивительно, что эта испорченная девчонка посмела презреть традиции и обручиться, не проучившись и полгода. Хотя успеваемость у нее была выше всяких похвал. Но от таких смутьянок лучше сразу избавляться. Иначе молодые преподаватели поднимут бунт, кто учить будет? Да и опять-таки традиции. Кроме того, имелось одно весьма серьезное обстоятельство, изрядно осложнившее жизнь самому ректору, неподкупное, дерзкое и могущественное, которое и изъявило желание забрать девчонку с собой в какие-то неясные дали и озаботившееся тем, чтобы малая печать появилась в ее документах при достаточном числе свидетелей, одним из которых стал сам ректор. Печально.

Шалея вышла в коридор, на нетвердых ногах дошла до окна и вжалась лбом в прохладное стекло. Обхватила себя руками и попыталась понять, как такое могло произойти, и почему случилось именно с ней. Кабинет ректора находился на втором этаже, а за окном было новолуние — один из череды самых темных дней. И почему эйри и хмауши называли темное время суток ночью? Это так нелогично! Ну вот, опять. Всегда так. Вечно у нее не получается полностью сосредоточиться на том, что по-настоящему важно и не отвлекаться на ерунду. Ее ведь отчислили... Отчислили! Понять бы еще за что. Ректор сказал, что она обручена. Но с кем? Так просто в обход девушки договоренность об Осиновом браке не достигается. Даже, если бы чьи-нибудь родители решили вмешаться в процесс выбора первого супруга, ни один уважаемый себя вампир не согласился добровольно стать свидетелем такого брака. Тогда откуда в ее личном листке могла появиться малая осиновая печать? Неожиданно за окном мелькнуло знакомое лицо. Днем живописный парк, по которому были разбросаны учебные корпуса, наводняли студенты. Шалей было откровенно тошно на них смотреть, темнота за окном и полное отсутствие уличного освещения не была для нее помехой, напротив, для всех представителей их вида являлась верной спутницей. Неудивительно, что в их академии никогда не обучались студенты по обмену. Вряд ли эйри или хамуши одобрили бы такой распорядок дня. И опять она отвлеклась. Внизу она увидела Варя — единственного, с кем за короткий период обучения успела завести приятельские отношения. Он, словно почувствовав на себе ее взгляд, поднял голову и улыбнулся. Он всегда ей улыбался — то задорно, то ободряюще, то сочувственно и сотни других не менее теплых улыбок. Но только от этой ей захотелось закричать. И почему она не сделала этого еще у ректора, тот ведь явно ждал от нее именно такой реакции? Может правильный крик смог бы даже повлиять на его решение, ведь истерика баньши — это не то, что можно переждать со спокойным сердцем. Но Шалея с детства знала, что не правильная, не нормальная. Или как политкорректно принято сейчас говорить — с отклонениями. Поэтому, вместо того, чтобы заверещать в полный голос, она сцепила клыки, сжала кулаки — плевать, что ногти тут же пропороли мякоть ладоней, — и отправилась к другу, теряя на каждом шагу драгоценные капли крови. Если верить книгам эйри и все тех же хамушей месть — особое блюдо из меню холодных закусок, поэтому пусть всякие неоригинальные особы соблюдают традиции и кричат дуриком, как того требует этикет урожденных баньши, к которым так привык педагогический коллектив. Шалела же пойдет своим путем, сначала отомстит ректору и тем, кто проголосовал за ее отчисление, а потом подумает, что делать с Варем. Зря, что ли, она была лучшей на потоке по всем предметам, в том числе и по магии крови. Теперь она не сомневалась, что это Варь все устроил. Но самое ужасное, она сама его попросила. Кто же знал, что единственный друг подойдет к ее просьбе помочь избавиться от настойчивого внимания одного из молодых педагогов настолько... творчески.

Как только она сошла с последней ступени широкого крыльца, за спиной раздался треск и грохот, здание административного корпуса пошло трещинами.

Кровь к силе моей, кровь к боли.

— Отомстила? — поинтересовался Варь, не без удовольствия наблюдая за учиненными ею разрушениями. Ему явно доставляли массу удовольствия крики, выпрыгнувших из окон преподавателей и студентов, большинство из которых теперь болтались в воздухе, с успехом левитируя над кустами и мелкими парковыми постройками, и отборно матерились, как грачи над полем бранной сечи. — Похоже, я в тебе не ошибся.

— За что? Зачем ты так со мной? Ты же знаешь, я никогда...

— Ой, да ладно, думаешь, я собираюсь заключать Осиновый брак? Мне твоя осиновая верность вообще не сдалась. Так что не за что, а ради чего.

Шалея поджала губы и стала ждать продолжения. Варь был любителем покрасоваться, к тому же по своей манере общения отличался от всех ее знакомых. Словно и не вампир, а какой-нибудь легкомысленный хамуш. У нее еще не было знакомых из этой расы, но она прочла много книг, авторами которых были именно хамуши, поэтому искренне считала, что в поведении Варя проскакивают черты, схожие с совсем юными представителями этой расы.

— Вот ненавижу, когда ты так делаешь! — с пол оборота завелся ее собеседник, — Знаешь же, я люблю, когда подыгрывают, а ты чем занимаешься, измором берешь?

— Вот и не лез бы в мою карту своей печатью. Как тебе это вообще удалось? Они же хранятся в сейфе в кабинете ректора!

— Пойдём к тебе, расскажу. Тебе еще вещи собирать.

— Никуда я с тобой...

— А ты смотри, что у меня есть.

— Багажный куб? Откуда?

— Говорю же идем, там сама поймешь. Кстати, держи, — и он протянул ей аккуратный носовой платок.

Шалея несколько мгновений не решалась его принять, но Варь снова улыбался ей одной из своих непостижимых улыбок, и она сдалась. Раны от ногтей уже затянулись, но кровавые следы на коже, определенно, не добавляли ей шарма. В их обществе пятна крови на теле и одежде считались чем-то беспардонно вульгарным. И почему, интересно, хамуши и эйри так убеждены, что вампирам нравится едва ли не купаться в ней? От развернувшейся перед внутренним взором картины Шалея невольно поморщилась.

— Чего кривишься?

— Вообще-то, — нашлась она, — ректор сказал, что я должна съехать из общежития в течение пяти дней. Поэтому совсем не обязательно прямо сегодня паковать вещи.

— Это ты так думаешь, — хмыкнул Варь, и Шалея окончательно смирилась с мыслью что решить все миром не получиться.

Мстить еще и другу с помощью магии крови не хотелось. Разевать рот и орать на него, выворачивая душу фирменным криком баньши, было слишком уж банально, а ведь когда-то он столько комплементов сделал ее нестандартному подходу к решению проблемных ситуаций. Они же так и познакомились. Она отреагировала не так, как было принято у баньши, и Варь тут же к ней прицепился, как лунный лишай, Шалеи просто не удалось от него отвязаться, пришлось знакомиться.

Шестой корпус общежития, в котором она жила последние полгода стоял чуть в отдалении от основных парковых аллей, но дошли они быстро. На темном небе светили только звезды, и судя по их положению, сейчас было что-то около полудня. Плюс-минус полчаса. Поэтому большинство студентов были на занятиях, возле входа в общежития никто не околачивался, чему Шалея порадовалась. Среди вампиров, особенно таких юных особей, которые здесь учились, любые слухи разносились со скоростью болотного тумана, наползающего из Темной лощины. К тому же, после учиненных ею разрушений, уже весь студгородок должен быть в курсе событий. Накатил стыд, в первую очередь за свою непохожесть на всех остальных, ведь могла бы просто выбить криком все стекла и этим удовлетвориться. Максимум вышвырнула бы ректора из окна звуковой волной. А тут, вон как повернула, всех обидчиков разом из уютных кабинетов выгнала. Им теперь до самой светлой ночи восстановительными работами заниматься. И вот что плохо, своим поступкам она продемонстрировала силу, к которой молодые преподаватели питали откровенную слабость. Может быть, Варь и прав в том, что уходить надо прямо сейчас. Иначе ее уже на следующий день обрисуют. У хамушей при заключении брака окольцовывали, потому что одевали на палец золотое или серебряное колечко, у эйри заковывали, потому что преподносили избраннице и защелкивали на запястьях специальные брачные браслеты, а у вампиров обрисовывали. И, несмотря на всю свою увлеченность культурой хамушей, Шалея была искренне убеждена, что именно у вампиров ритуал бракосочетания был самым живописным и логичным, что ли? С другой стороны, учитывая, что жили они несоизмеримо дольше, чем хамуши, неудивительно, что для успешной семейной и общественной жизни им понадобилось сразу три вида брака.

Они поднялись на третий этаж. Варь больше не мешал ее мыслям метаться из угла в угол, обтекая краеугольный камень происходящего. Но косился с намеком. Это раздражало. Вот как она могла ему довериться? Как только мысли об отчислении снова ее настигли, Шалея чуть было не закричала от возмущения и разочарования, но они уже достигли двери ее комнаты, поэтому пришлось отвлечься. Приложить подушечку большого пальца к спинке паука-удильщика, закрепленного на двери особым заклинанием на уровне глаз. Все восемь его лапок одновременно и в разнобой зашевелились, рождая чувство острого сожаления, что это едва ли не последний раз, когда она вот так входит в комнату, с которой успела сродниться.

Шалея, возможно, так и замерла бы в дверях, не решаясь переступить порог, если бы Варь со свойственной ему беспардонностью не толкнул ее в спину. Вот тогда она по-настоящему на него рассердилась. Рывком развернулась, открыла рот и подавилась собственным криком, потому что тот, кого она считала другом, вдруг прижал к нему ладонь, не давая раскричаться. Шалея позеленела. Крик, не нашедший выход из горла, ударил не по окружающим, а по ней самой. В глазах на мгновение помутнело. Неужели из-за этого недоделанного вампира она сорвется в сплин? Это у хамушей под сплином понимали нечто сродни унынию и хандре, у баньши же это было особое состояние, можно даже сказать, транс, в котором они не помнили себя, и их поведение мало отличалось от бездушных истуканов. Когда-то, когда соседи — и хамуши, и эйри, пытались задавить вампиров числом, именно в таком трансе баньши выходили на поле боя в особых боевых спайках с носферату.

Она уже думала, что окончательно провалилась, хоть и удивилась, что все еще сохранила способность мыслить, когда зрение вернулось рывком и стало таким ясным и прозрачным, что Шалея испугалась. Она такого никогда не испытывала, но знала, такое чувство особой четкости и контрастности восприятия, появляется, когда смотришь на подлунный мир из Мглы. Но она только начала обучения, магии крика ее еще не учили, иначе ректор вряд ли бы рискнул встретиться с отчисляемой студенткой один на один. Да и не отчисляли обычно со старших курсов, ибо было чревато такими последствиями, что потом не отбреешься, будь ты хоть тысячу раз потомственным вервольфом. Но знала она и другое, вытянуть неопытную в магии крика баньши из сплина мог только... Она видела перед собой Варя. Смуглокожего, с желто-золотыми волосами, пышными и растрепанными на макушке и коротко остриженными и прореженными специальными полосками над остроконечными ушами, чтобы были видны серьги. Обычно светло-серые глаза вдруг превратились в две расплавленные лужицы амальгамы — без зрачков, но с зеркальным бликом. Но это еще ничего не значило, встречались ведь полукровки, подумаешь, с кем не бывает? Глаза и глаза. Но вампир скалился, отчего фиолетовые искры на кончиках удлиненных клыков уже точно нельзя было ни с чем перепутать.

— Носферату, — потрясенно выдохнула Шалея и попятилась от того, кого еще совсем недавно считала другом.

Оскал сменила широкая ухмылка.

— Наконец-то, догадалась.

И он пошел на нее, она же продолжила пятиться, пока не уперлась в стол.

— И куда это мы убегаем? — безумное веселье в его глаза, не предвещало для нее ничего хорошего. И эта малая осиновая печать в ее документах, вот откуда она появилась. Ректор сам выложил перед ним на стол личные дела всех студентов. Носферату не принято отказывать, велика вероятность, что в следующий Юрьев день их выбор падет на тебя. Но Шалея с детства отличалась нетривиальностью реакций на раздражители, поэтому вместо того, чтобы смиренно ждать, что он решит сотворить с ней дальше, быстро опомнилась, уперлась ладонями в грудь парню и раздраженно прошипела.

— Отодвинься!

Он не разозлился. Более того, сразу же втянул клыки. Наверное, не врал, что она понравилась ему своей нестандартностью. Правда, выполнять требование тоже не стал.

— Не раньше, чем ты согласишься уйти со мной в Мудраштхайн.

— Куда? — Шалея так растерялась, что даже о возмущении и обиде позабыла.

— Ну, или в Мишкин, как его называют остальные.

И вот тут былые раздражения и обида вспыхнули с новой силой.

— Хочешь сказать, что обручился со мной, чтобы меня выгнали из академии, потому что хочешь, чтобы я училась с тобой у хамушей?!

— А ты, что, против? Сама мне все уши просвистела — хамуши то, хамуши се, и какие книги они пишут, и какие открытия делают...

— Вот только не надо говорить, что сделал это ради меня! — рявкнула она. О том, что носферату принято опасаться даже среди высших вампиров, она уже благополучно забыла. Ненормальная, что с нее взять?

— Произошло совпадение интересов.

— А еще врал, что тоже здесь учишься.

123456

↓ Содержание ↓