Ягоды зарники

В тексте обильно присутствуют однополые отношения рейтинга НЦ-17. Тех, кому это не нравится, просьба не грызть кактус и покинуть страницу.

Глава первая.

Перечень обрывался на реестре королевской сокровищницы. Диего уныло потрогал помятый край и швырнул свиток на стол.

— Антуан!

— Да, мой лорд?

— Отправь людей за торговцем, который был здесь вчера. Пусть отберут восемь золотых и отвесят десять... нет, двадцать палок. Будет знать, кого обманывает.

— Да, мой лорд!

Старшина умчался, стуча каблуками по плитке. Ковры бы, хоть в ближние коридоры, но при нынешних ценах на роскошь — пустая трата. Диего выстучал родовой гимн на подлокотнике, с отвращением глядя на сморщенную древнюю шкуру. Оригинал должен существовать, он убежден. Иначе по Хейдарру не гуляли бы списки.

— Лорд Диего, там Аттава дочку принесла, имя бы ей.

— Сейчас. И, Хайнс, распорядись жареный фарш с клубнями к ужину. Да, пива нацеди из черной бочки.

Управляющий молча поклонился, Диего подобрал плащ и встал. Свиток убрал в сундук, отдаст на ярмарку. Ковры — блажь, а топливом нужно запастись. Девять лет на севере и все еще дрожит, как больная мышь. Он поправил меховой воротник так, чтобы закрывал шею, и вышел на галерею. Старая Ягне стирала птичий помет с широких каменных перил.

— Летают и летают, — ворчала она, показывая кукиш кречету, пикирующему во двор.

Диего остановился, наблюдая за птицей. Плохой выводок у Молнии вышел. В следующем сезоне нужно спарить ее с Ураганом. А этих он подарит Вирду Немскому, пусть мучается.

Аттава, мельникова дочь, ждала у коновязи, укачивая ребенка. Торжественное наречение позже пройдет, в деревне, лорду нужно ребенка лишь признать. Дикие люди, во всем пристойном мире этим жрецы занимаются, одни горцы додумались на правителя перевесить.

— Тирой будет, — Диего отвернул край платка, посмотрел на сморщенное личико. — И не кутай ее так, сопреет же.

— Слабенькая она, лорд Диего, — Аттава перехватила удобнее сверток и поклонилась. Ради визита надела ярко-желтый жилет с красной вышивкой и напомнила Диего украшенный стог на окончании жатвы. — В мою родню пошла, хворая.

Семью мельника можно вместо жерновов и ветряка ставить, но до споров с женщинами Диего не опускался. Ее дочь, пусть и разбирается. Главное, чтобы мука в качестве не теряла. Он тронул розовый лобик, указывая душе путь в новое тело, и сбежал, чтобы не слушать пронзительный крик. Девочка проснулась.

В ворота, перескочив телегу с сеном, ворвался гонец. Распугал кур и остановил лошадь в шаге от Диего.

— Письмо, мой лорд, от госпожи Амилы.

Диего взял конверт, запечатанный треугольным гербом супруги, и указал гонцу на кухню. Тот едва не валился из седла, а вечером ему назад. Как Диего помнил, почтовый корабль уходит в Ариат на рассвете. Нужно бы ответ написать. Он сунул письмо в карман и кивнул Антуану. К полудню обещал быть в Дальнем, пора выезжать.

Вскрыл конверт по пути, четкий почерк жены легко читался на ходу.

"Спешу вас обрадовать, что погода в Ариате стоит прекрасная, как вы любите, и жрецы не обещают холодов до зимнего перевала". Вот зараза! Диего улыбнулся и погладил Гвоздя по шее — больше нежность тут излить не на кого.

"Ваша дочь все чаще напоминает мне о вас. Она хорошеет с каждым днем, проявляет большой интерес к наукам и недюжинные таланты в иных областях: часами наблюдает за кротовьими утехами в саду, и разбила вечный графин". Эсте, слава Герду, вылитая мать. И не только внешне. Кстати, надо отметить это в письме.

"Сын делает большие успехи в живописи". Диего ждал уже, что Михал конское хозяйство на заборе нарисовал, но нет, правда в живописи — букет цветов на вложенном листе получился как настоящий.

"Третий дан ежеутренне справляется о вашем здоровье и грустнеет на глазах. В связи с чем моя к вам нижайшая просьба неусыпно беречь себя и впредь, с вечной любовью, ваша верная Амила".

Диего перечитал последние строки и убрал письмо. Третий дан, собака Ксави, вьется возле Амилы с тех пор, как он сам переселился на север. Земли по-соседству с приданным жены, так что резонно, каждый бы вился. Но, кажется, пора убийцу подсылать, надоело.

— Очередь на переправе, мой лорд, — вернулся Улоф, посланный на берег узнать, скоро ли паром. — На той стороне загоняют скот.

После скота он точно не поплывет, а пока отмоют... Диего прищурился на солнце и посчитал время.

— Едем вброд.

Дальний поселок — середина его владений. Когда-то был приграничным, прадедушка ситуацию выправил, а название осталось. Как и неудобная дорога. Мост построить не выходило — каждую весну подмывает сваи. Монахи обещают заворожить камень так, чтобы держался в любой почве, да пока лишь курятники ветром не сносит. Гвоздь брезгливо обошел рытвину, полную жидкой грязи, и Диего вспомнил о погоде в Ариате. В следующем году нужно вырваться, чтобы жена при встрече опять не делала большие глаза и не шептала испуганно: "А кто этот дядя?". Хотя им разлука на пользу — вдали они друг друга любят.

Объезд занял полтора часа, и, въезжая в Дальний, Диего понял — правильно поступил: скот еще грузили, коровы трубно мычали и отказывались заходить на доски. Монастырь святой Гайи стоял на полуострове, поэтому весь остаток пути Диего слушал тупую скотину. Но это и в Ариате так, на климат не свалишь.

Настоятель вышел из молельни, почесывая живот под золотой пелериной. С прошлой встречи отец Херван похудел, хотя доходы монастыря не падали.

— Специальное питание, — пояснил он на вопрос Диего. — Очищает душу и бодрит тело.

— Паломниц ждете? — догадался Диего, усаживаясь за накрытый к обеду стол. Мясо остыло, но осталось вкусным. Знали тут секрет, как его запекать, и хранили лучше, чем любой кланник — секреты родового замка.

— Напраслину возводишь, сын мой, — настоятель оторвал ногу от упитанной индейки и вгрызся в поджаристую корочку. — Меня за такое ни пресвятая Гайя, ни жена родная не помилуют.

Матушку Ифсину, Диего видел всего один раз, но видел, потому поверил. Этой даме и помощь святой не понадобится. Ходили слухи, что монастырем она заправляет, а Херван исповедует, подписывает, да отчитывается перед лордом. Диего не проверял, так ли это, его интересовали доходы и ворожба.

— Новые простыни по двадцать лет как новые будут, — рассказывал отец Херван, когда от мяса они перешли к тушеным овощам, — и рисунок не поблекнет. Я включу в десятину пяток на пробу. И непромокаемой кожи пару ярдов.

— Десять, — Диего вытер салфеткой руки и проследил, как исчезают следы. — И такой ткани не меньше.

— Лорд Диего, при всем уважении, ваш отец...

— Оставил мне пустую казну. Двадцать. И считайте, что по доброте и милости не прошу больше. Вы еще за шкафы не расплатились. А дочь моя, невинная кроха, эльф из святых земель, порезалась осколками небьющегося графина. Который вы собственноручно подарили моей жене, между прочим.

Настоятель теребил шитье на рукаве, но Диего знал, что и отмеряет, сколько надо, и не обидится. Дело житейское. Он остановил послушника в сером балахоне и приказал подать вина.

После обеда осматривали склады, Диего выбирал себе десятину и помечал мешки личной печатью. Сейчас рано, а к первому снегу пришлет отряд, сопровождать подводы к замку. Когда закончили обход, над высокой монастырской стеной уже покраснело.

— Останетесь на ужин? — настоятель стоял рядом и складывал кожу, на которой записывали товары.

— Нет. Но от пирога в дорогу не откажусь.

К вечеру сильно похолодало, Диего не хотел признаваться, что мерзнет. Послушник принес флягу с горячим вином, низко поклонился настоятелю, и Диего пригляделся к бедрам, которые в поклоне обтянула серая ткань. Он слишком давно не изменял жене — сразу стало теплее, а подол куртки встопорщился. Диего повесил флягу так, чтобы прикрывала, и взялся за поводья. Вспрыгнуть на Гвоздя он сумеет, проверял уже.

Паром крепили цепью на ночь, но ради лорда пустили. Диего встал возле поручней и развернул к себе морду Гвоздя. Так и знал — репьи в гриве. Когда успел.

— Не конь, а ишак, — бурчал он, выбирая сухие иголки.

— Красиво как! — восхищенно вдохнул за спиной Вингдир, младший из дружины.

Диего тоже посмотрел — багряный лес в закатных лучах напомнил ему, почему отец отказался переезжать к жене на юг. Да, и тут есть свои плюсы. И их станет больше, когда мысль о неурожае перестанет будить по ночам. Хайнс уверен, что лорду к лекарю бы заглянуть, потому что в Хайррате дела идут — лучше последние сто лет не бывало, но Диего предпочитал не верить. Чтобы не расслабляться.

Причалили перед оравой крестьян, не верящих счастью — они уже готовились на ночлег. У пристани работал трактир, и хозяин охотно пускал с ночевкой на сеновал или чердак, но Диего радость понимал. Он тоже предпочитал спать дома. Тем более, у коновязи стояла полосатая кобыла в пестром чепраке. Судья — не самая приятная компания за вечерним сидром.

Реку солнце еще освещало, а в лесу дружинники зажгли факелы. И все тот же Вингдир шептал теперь, каких страшных чудовищ порождают тени. Диего слушал вполуха, дивился фантазии и прикидывал, какие сделки он может наметить с учетом закрепленных за ним монастырских товаров.

Свист стрелки он услышал, когда бедро обожгло, и тут же кольнуло второе. Взвился Гвоздь, чуя неладное, Диего вцепился в гриву, чтобы не упасть. Ноги немели, и он узнал яд. Ворожба, вплетенная в накладки, не спасла. Поводья вырвал Антуан, он же успокоил коня и помог Диего слезть. Ощупал ноги — ниже колен Диего не чувствовал ничего.

— Послал ребят. Улли видит в темноте, схватит и белку.

Диего кивнул, не заботясь, что не ночь. Холодок отравы мешался с бессильной яростью. Он держался, чтобы не убить Антуана, который пытался помочь, втирая в кожу эликсир. Из леса доносились крики, и Диего молился, чтобы поймали и живым. Он хотел убить сам.

Холод замер на середине бедра, в месте прокола. Антуан ткнул ногтем, и когда Диего выматерился, вознес молитву. Удалось остановить, значит, обратимо. Диего поднялся на локтях и начал отползать к дереву. Антуан не сразу, но помог, усадил, вытащил из переметной сумы попону. Прошло совсем мало времени, а Диего казалось — утро скоро. И очень захотелось спать, так сильно, будто сутки в седле провел. Голоса приблизились, он услышал радостный голос Улофа и проклятия Магне. Адресные проклятия.

— Сидите, лорд Диего! — Антуан едва успел подхватить.

Глаза затянула красная пелена с черными точками. Диего еле дышал, опомнился, когда ударился головой о ствол дерева. Оказывается, Антуан тряс, чтобы душить перестал.

— Прости.

— Да что вы, мой лорд, — прокашлял тот. — Тащат кого-то. Сейчас я факелы зажгу.

Снова заплясали черные тени. Диего жадно всмотрелся в них и упустил, когда одна стала его отрядом. И Улоф толкнул кого-то к неподвижным ногам. Антуан сдернул с пойманного капюшон, за волосы оттянул вверх голову. Диего увидел совсем молодое, перекошенное лицо, залитое кровью.

— Хромой он, — сказал Магне. — Иначе б не поймали.

— Кто тебя нанял?

Диего ответа не ждал, Антуан тоже, поэтому ударил сразу. И бил, пока Диего спрашивал имя, род, снова — кто заплатил. Чем упорнее стрелок молчал, тем сильнее Антуан пинал, а Диего понемногу отпускало.

— Разденьте, посмотрим, какой клан, — наконец сказал он.

С этого нужно было начинать, конечно. Да неважно.

Донесся топот копыт, дружина выхватила мечи, а компания чудовищ пополнилась судьей.

— Что здесь происходит? Лорд Хайррат, что с вами?!

Судья спрыгнул с лошади и остановился, переводя взгляд с Диего на стонущую кучу.

— Покушение на жизнь, как понимаю, — Диего выдавил усмешку. — Потому прошу не мешать и дать мне возможность восстановить справедливость.

— Он? — Судья обошел вокруг. — Подожди, дай посмотреть, — он оттолкнул Антуана, который уже стянул плащ и взялся за куртку. — Знакомое лицо. Похож на Вейна из Дарата.

— Дарат? — Диего рванулся встать, забыв, что не может, и бессильно выругался. — Уезжайте и сделайте вид, что вас не было здесь.

— Его полагается судить, что бы он не натворил, — судья отступил на шаг. — Если вы пытками вытянете имя, то и преступником будете вы. По суду можно привлечь к ответственности клан целиком.

Диего посмотрел на дрожащего от боли, но молчавшего все равно убийцу, на судью, прикидывая, нельзя ли его здесь закопать. Не похоже, что сам он случайно остался жив, вот не парализовало до шеи — да, возможно, неожиданно. Интересно знать, почему так, кому он нужен живым трупом. Вообще, можно и через суд узнать, тоже верно. Никто клан не накажет, разумеется, а у Диего будет информация.

— Хорошо, пытайте сами. По суду.

Он закрыл глаза. Нужно решать, как добраться домой, придумать, как передвигаться, пока не оживут ноги. Пока, не если, Диего не хотел думать о "если". Он вспомнил письмо жены. И ее подвел.

— У трактирщика есть возок, я видел, — Антуан трогал его за локоть, привлекая внимание. — Давайте я плащ под вас подложу и съезжу.

— Делай, что считаешь нужным, — Диего не двинулся, хотя задницу приподнять мог. Антуану можно довериться, а он лучше последит за судьей. И его новым подопечным, который корчился на земле. — Сам не сдохнет?

— Вряд ли, мы слабо били, — Магне, нехотя повинуясь судье, накрыл дрожащее тело плащом.

Антуан вернулся быстро, хотя возок оказался банальной телегой. Но Диего это не волновало, тревожило, как его поднимать сейчас будут на глазах у судьи. Он позволил усадить себя на край, а дальше подтянулся на руках и перекинул ноги. В неверном свете казалось, что судья вытаращил глаза.

— Как высоко вас поразило?

— Вот, — Диего прочертил линию по верхней бляшке на штанах.

— Вам повезло.

Еще бы. Не зря он увешивался заговоренным металлом. Кто что берег, а Диего — мужскую гордость. Без руки или ноги люди живут, без этих органов — жить не стоит.

На козлы сел Антуан, а убийцу сзади привязали, тут судья не возражал — преступление налицо. Диего лежал, опираясь на локоть, и наблюдал, как тот спотыкается и падает, волочится за телегой, пытаясь встать.

— Может, расскажешь, кому я помешал?

Убийца оскалился и снова полетел под телегу. Ехали медленно, а то там бы и остался. Не хочет — его дело. Но Дарат. С лордом Микалли Диего был, конечно, знаком, только делить ничего не пробовал. Древний клан, горный, в отличие от Хайррата. Хотя нанять парня мог кто угодно, только опозорить свой клан не каждый возьмется. Похож на Вейна? Так это не доказывает ничего, на старого Вейна половина Дарата похожа.

Диего украдкой потрогал колено. Нет, будто отвалились ноги, ничего не чувствует. Судья ехал рядом и смотрел встревожено. Не за здоровье переживает, а боится повторения того, как Диего укреплял власть после смерти отца. Не зря переживает. Если знахари скажут, что не помогут, то и терять нечего. Амила с детьми далеко, их не затронет. А он запретил им сюда приезжать.

Лес кончился нескоро, много его в Хайррате.

— Езжайте в замок, я вызову вас завтра, — скомандовал судья, взявшись за веревку.