Сага первая. Слабейший среди равных

Сага первая. Слабейший среди равных

— Что там? — с явной напряжённостью спросил Гоут. Его лысина с высоты мачты выглядела ещё смешнее, чем обычно.

Но Вольфу было не до смеха.

— Не могу разобрать цвета паруса, — сухо ответил он.

— Твою мать, — прошипел Гоут и нахлобучил на башку шлем. Когда Вольф спустился, он пытался справиться с завязками, да куда там — правая рука лысого была плотно притянута к груди. Валяющийся рядом с ним Эрик тихо матерился. Им, раненым, даже постоять за себя не получится. Особенно Молокососу — он вообще лежал без сознания. Впрочем, ему-то, вероятно, и повезло — он погибнет, не чувствуя боли.

Остальные дружно работали вёслами, но все понимали, что уйти не удастся. Во-первых, их всего восемнадцать. Во-вторых, Седой Лис гнал их три дня, надеясь поскорее добраться до цели — здешние воды кишмя кишели людьми... гм... как минимум не желающими их тэну Лису добра. Вот и напоролись. Когда Вольф заметил парус, Лис сразу приказал сматывать удочки, но не срослось. Теперь...

— Всё, — резко сказал Седой Лис, бросая своё весло. — Отдыхаем, иначе и меч в руках держать не сможем.

Вольф с трудом удержался от улыбки. Тэн Лис собрался встретить смерть лицом к лицу? Нет, только не он. Скорее, постарается договориться. В конце концов, даже девятнадцать его бондов — серьёзная сила, и справиться с ними будет не так просто.

— Может, меня отпустите? — поинтересовался сидящий с другой стороны мачты пленник. Это, наверное, были первые его слова за три дня.

— Иди-ка ты в жопу, Безумный, — обрезал Лис. — Эй, Вальд, знаешь же ты местных?

— Знаю, — угрюмо буркнул Вальд. — Всех знаю. И все знают меня. И потому половина с радостью меня прирежут.

— Беда. Ладно... натягиваем, ребята, кольчуги. И не спускайте глаз с этого ублюдка.

С Безумного, конечно же, глаза спускать и не собирались. Позавчера Гоут не проверил его верёвки, а когда наклонился, чтобы накормить... В общем, сам дурак, но его правая рука сейчас бы сильно пригодилась.

— Вольф, — напряжённо сказал Лис.

Бонд коротко кивнул и взобрался на мачту.

— Красно-зелёный парус, — сказал он, едва сумел различить цвета. — Дырявый Кошель?

— Он, — прошипел тэн. — Или его ублюдочный сынок. Крышка нам.

— Нет, — с явным облегчением произнёс Вальд, его старческий голос дрожал. Впрочем, несмотря на старость, с обязанностями рулевого он справлялся не хуже покалеченного Гоута. — Теперь мы в безопасности. Поворачиваю к нему.

Лис сплюнул себе под ноги, но отдал приказ сближаться.

Драконы сошлись через полчаса. Как полагается, сначала с корабля Дырявого Кошеля подняли щит. Лицевой, конечно же, стороной. Но стоило Вальду прокричать его имя и назваться самому, как щит убрали и после непродолжительных, но яростных переговоров, подняли уже тыльной стороной.

Корабли сблизились, и на палубу ступил сам Кошель. Вольф тем временем пересчитал людей на его корабле. Перевес был ровно в два раза — тридцать восемь бондов, считая самого тэна. Если бы дело дошло до драки... ну, и так понятно, что было бы.

— Что-то дурную компанию ты выбрал для путешествия, Вальд, — сухо произнёс Кошель, разглядывая людей Лиса.

— Какая нашлась, — пожал плечами старик. — У меня важное задание от ярла, Эрик. Ты поможешь мне?

— Тебе и ярлу — да, — кивнул Эрик Дырявый Кошель. — Но не этому ублюдку.

— Ну-ну, Эрик, дружище, — улыбнулся было Лис, но сразу же сник под тяжёлым взглядом Вальда.

— Ему тоже, — медленно произнёс старик. — Ему обещана награда за дело, а если ярл обещал...

— Он выполнит своё обещание, знаю-знаю. — Эрик на миг замолчал, раздумывая. На его лицо выползала поганая улыбка. — Что ж, я помогу. К тому же, когда Лис выйдет из порта ярла, он станет немного богаче, чем сейчас. А, Лис, дружище, я прав?

— Абсолютно, — отчеканил тэн. — А сейчас уберись с моего корабля, а то у тебя сапоги грязные. Ой, или это не грязь, а дерьмо?

Кто-то из бондов захихикал, не слишком, впрочем, громко. Вольф ничего не понимал, но Эрика это явно взбесило. Раскрасневшийся, он изрыгнул поток ругательств, но вернулся на своего дракона.

— Поворачиваем к Лесистому, — довольным голосом произнёс Седой Лис.

— А что будет там? — спросил Гоут, с трудом справляясь с хихиканьем.

— Там что-нибудь придумаем. Не в первый раз мы по уши в дерьме.

— А Эрик по пояс, — добавил кто-то из старых бондов. Теперь гогот грянул из каждой глотки. Не смеялись разве что Вольф и Вальд. Даже Безумный хихикал сам с собой. Ну, на то он и безумный.

— Когда-то Кошель с Лисом вместе дела обделывали, — принялся пояснять недоумевающему смотровому Гоут. — И в Дикке, когда мы там заработанное проматывали, Кошель принялся к одной бабе наведываться. Не то, чтобы жены ярла, но... в общем, уважаемого человека. Ну и как-то её братец их с Лисом и подловил. Кошель, понятное дело, бежать, а когда убегал, угодил в кучу свиного дерьма. Когда он в трактир пришёл... В общем, уматывали мы с Дикке очень быстро — его по следу дерьма найти было проще просто... Ну, Лис Кошеля на деньги-то тогда и... ну, понятно, в общем.

— Понятно, — кивнул Вольф.

Смех уже почти затих, слышалось только хихиканье одного единственного человека. Им был Безумный. Поняв это, Гоут поморщился и зло спросил:

— А ты там чего ржёшь?

— Смешные вы ребята, — ответил пленник.

— Это мы-то смешные?

Безумный резко прекратил смеяться.

— А может, и нет...

И не издал больше не звука.

Драконы уже разошлись на порядочное расстояние, когда с корабля Эрика послышались крики. Вольф уже собрался лезть на мачту, но происходящее можно было увидеть и с палубы. С корабля Эрика кто-то выпрыгнул в воду и со скоростью достойной уважения поплыл к их дракону.

— Кто там? — недовольно проворчал Лис.

— Да хрен знает.

— Ладно, выловите. Может, этому ублюдку Дырявому ещё раз досадить получится.

Трясущегося от холода беглеца вытащили из воды минут через десять. Это был худой невысокий парень со светлыми волосами. Он задыхался — хоть и пловцом он показался себя неплохим, но выносливости парню явно не хватало. Бонды сгрудились на корме, тыча в беглеца пальцами и обсуждая его. Тэн протолкался вперёд, его сопровождал Вальд.

— Не лето ещё, — произнёс Лис, вставая над парнем.

— Ч-чего? — пролепетал беглец.

— Не лето, говорю, ещё купаться-то. Трэлл? Сбежать решил?

— С-сбежать, но... н-но не трэлл.

— А кто же тогда?

— Я знаю, — подал голос Вальд. Лицо у него было недовольное. — Бастард то ли Кошеля, то ли кого-то из его друзей. Эрик-Слабак, так ведь?

— Д-да... — пробормотал парень, зачёсывая назад мокрые волосы.

— Имя... многое говорит, — хмыкнул Лис. — И что же привело тебя на мой корабль, великий воин?

— Я... — Эрик поднялся на ноги, видимо, стараясь, чтобы его слова звучали лучше. Не вышло. Мокрая одежда облепила его тщедушное тело, тонкие волосы, залысины, тощие руки; его трясло, на палубу текло ручьём. — Хочу вступить в дружину ярла. А Эрик меня не пускает.

Последнюю его фразу, впрочем, никто почти не слышал — она утонула в диком хохоте. Улыбнулся даже Вольф. Самое странное, что не смеялся Безумный. Он угрюмо смотрел парню в лицо и шевелил губами, будто что-то припоминая.

— Эрик бастард Эрика? — расслышал Вольф. Его это заинтересовало, но откуда Безумный мог помнить такого молодого парня, как этот беглец?

— Пусть жрёт вашу рыбу! — донеслось с корабля Кошеля, когда гогот стих.

— Пусть, — процедил Лис. — Дайте ему плащ. И на вёсла, мать вашу!

Эрика переодели и усадили рядом с Гоутом. Лысый косил на паренька и скалил зубы, но помалкивал. Пусть парень и бастард, но всё-таки тэн.

— Вольф, спой что-нибудь, — спросил кто-то из команды.

— Скальд! — ободрился пленник. — Хорошее дело.

Скальд пожал плечами и вытащил из своего мешка лютню. Старых саг не хотелось... Он начал перебирать струны, стараясь поймать нужный мотив. Если не хочется старых саг, надо рассказать новую...

— Я тоже хотел быть скальдом, — с унынием в голосе произнёс Эрик. Парня до сих пор трясло.

Гоут коротко хохотнул.

— От такого скальда, как ты, проку как с козла молока. Какие висы произнесёт скальд, который меч в руках держать не может? Дерьмо, а не висы, вот что я тебе скажу, задохлик.

Вольф промолчал, хотя был вполне согласен с Гоутом.

Наконец, слова легли на мотив, и Вольф начал сказ. В его саге пелось о тридцатиголовом драконе, которому мальчишка-ярл приказал убить великого воина Эверта. Дракон был непростой — каждая его голова могла превратиться в змею, подлую и сильную, а самая сильная и подлая голова могла превращаться ещё и в лисицу. Когда Вольф спел об этом, кое-кто из гребцов принялся хохотать. Громче всех смеялся, конечно же, пленник.

— В старые времена я бы за такое кишки выпустил, — благодушно сказал Седой Лис.

Вольф, впрочем, не обращал на них особого внимания. Дракон отправился на поиски великого воина, но даже дорога не прошла для него без жертв — четыре головы-змеи погибли от отравы на небольшом острове, где змей остановился, чтобы передохнуть. Но уже на следующем острове нашёлся сам Эверт, и дракон вступил с ним в бой. Бой этот продолжался в деревне, потом в лесу, но у пещеры дракон настиг, наконец, воина, и воин пал, забрав с собой ещё семь голов дракона.

— Печальная сага, — произнёс Эрик, когда Вольф закончил. Ему было невдомёк, почему большая часть бондов продолжает хихикать. Это замечание вызвало ещё один взрыв хохота. Слабак поморщился и замолчал.

Но долго молчать он, видимо, не мог. Подсев поближе к Вольфу, он тихо спросил:

— Эта сага о том, что даже великого воина-героя можно задавить числом?

— Вроде того, — слабо улыбнулся Вольф.

— Хорошая сага. А этот Эверт... существовал когда-нибудь?

— Можно сказать и так.

Эрик вздохнул.

— А я слышал саги о другом Эверте, и он до сих пор жив.

Парень замолчал. Вольф скосился на него и, поняв, что тот ждёт разрешения продолжать — прямо как женщина или трэлл — и кивнул. Эрик радостно вздохнул и начал рассказ:

— Его звали Эверт Добрый. В нём семь с половиной футов ростом, и он величайший воин на нашем свете. Он в одиночку победил короля Оле...

— Эверт Добрый? — резко переспросил Вольф. Слабак отпрянул, видя его ярость, но скальда это сейчас не волновало. — Убийца короля Оле? Добрый, значит. Что-то первый раз слышу, чтобы его так называли. У нас в деревне его обычно звали Безумный Эверт, Эверт-Убийца. Рассказывали, что он жрёт младенцев и пьёт кровь убитых врагов напополам с пивом. Что он убил людей больше, чем шторм. Боюсь, что в этих россказнях, что в твоих правды немного. Или, вернее, половина — половина от моих, половина от твоих.

— А мне больше понравилось про семь с половиной футов росту, — весело сказал пленник. — Значит, у тебя, скальд, рассказывали, что во мне фута четыре от силы?

— У... у кого? — ошалело переспросил Эрик.

— У него, — осклабился Гоут, кивая на пленника. — Эверт-Безумец собственной персоной. Убийца короля Оле и ещё множества хороших людей. Убийца твоего прошлого ярла, между прочим. Понимаю, что кое-где Оле не пользовался популярностью, но Добрый... Тебя так когда-нибудь называли?

— Не слышал, — покачал головой пленник. — Эверт-Нюня называли, Эверт Три Смерти, Четыре... потом просто Эверт-Смерть, а сейчас чаще всего Эверт-Безумец.

Парень потрясённо смотрел на героя своих рассказов. Худой, широкоплечий, чуть выше среднего роста. Тело испещрено шрамами, чёрные волосы торчат во все стороны, серо-песочного цвета борода, едва прикрывающая чудовищную отметину от меча, идущую от правого глаза по скуле, щеке и до самого подбородка.

— Эверт-Нюня? — переспросил Эрик.

— Я плакал, когда мои товарищи насиловали женщин, и никогда не насиловал их сам. Наверное, я был безумен уже тогда.

Воцарилась тишина. Беглец кутался в плащ, время от времени глядя на Эверта. Наверное, переваривал услышанное. Вольф с трудом сдерживал презрительную улыбку.

Так продолжалось до тех пор, пока не настало время обеда. Скальд слазил на матчу, сказал, что кораблей, кроме дракона Кошеля, поблизости нет и спустился в трюм. Единственный сносно готовящий бонд на их корабле был одним из семи погибших от рук Эверта (если считать раненых — они оба уже не жильцы), так что проходилось есть всухомятку. Беглецу достался кусок сыра, а пленник отказался от куска солонины.

— Эля бы, — сказал он, облизывая губы. — Или водички, а?

— Обгадишься, — сухо ответил Вольф.

— Не дело гадить на хорошем корабле, — кивнул безумец. — Хоть и команда на нём — дерьмо.

Скальд пожал плечами и сунул солонину Эрику. Парень ему хотя бы ничего плохого не сделал.

— А почему он в одних штанах? — спросил тощий с набитым ртом.

— Жарко ему, — огрызнулся Вольф. Но после, поразмыслив, добавил: — Приказ Вальда. Видишь ли, ярл Данн очень молод, но хочет победить убийцу отца в честном поединке... чего он сделать, конечно же, не сможет.

— И?

Вольф стиснул зубы. И этот идиот ещё хочет в дружину. Ни мозгов, ни мышц.

— Если Эверт простынет, а он простынет и очень сильно, апрель ещё, как никак, то не сможет драться в полную силу. Теперь понял?

— Но... это же... не по чести. И вы ему помогаете?

Скальд ухмыльнулся.

— Ярл ничего не узнает. Ему очень повезло, что у него есть такие слуги, любящие его достаточно сильно, чтобы очернить свою честь. Что до нас... у людей Седого Лиса чести не было никогда. Ты разве слышал про честь у наёмников?

Эрик угрюмо уткнулся в свой кусок сыра. Безумец тихо хихикал.

"Чести у наёмников нет, — подумал Вольф. — И у меня, кажется, уже тоже".

Их дракона встречали всем скопом — сотни три людей, не меньше. Впереди всех стоял ярл Данн с матерью, стареющей, но ещё красивой женщиной. Совсем молодой парень, лет шестнадцати, как определил Вольф. Безумец его бы с потрохами сожрал... если бы, как и предполагалось, не слёг два дня назад. Воспаление лёгких как минимум.

Впрочем, когда закованного в цепи Эверта вывели на причал, на ногах он держался твёрдо. Перед самым прибытием его одели, но даже в одежде он не выглядел грозно — рубаха на нём болталась, как на пугале, глаза ввалились. Ярл был выше его на полголовы и гораздо шире в плечах. Самое странное то, что в его чертах лица читалось что-то очень знакомое. Вольф готов был поклясться, что видел ярла раньше... но где?

— Отлично! — буквально прорычал Данн, подходя к Эверту. Глаза молодого ярла полыхали. — Но почему он в цепях?

— Он не слишком-то хотел принимать твоё приглашение на поединок, ярл, — осклабился Седой Лис. — А приняв, вёл себя не так, как подобает благородному воину.

Ярл поморщился. Вольф знал таких. Наверное, потому, что и сам лет восемь назад вёл себя так же. Так что следующие слова ярла для него сюрпризом не стали.

— Дай обещание, что не попытаешься сбежать до завтрашнего поединка, — провозгласил Данн.

— Я не хочу с тобой драться, мальчик, — сказал Безумец. Его голос сел, но не слишком.