Холодный дождь молотил по брусчатке городской площади, шелестел по перелатанной крыше двухэтажного здания градоуправления, барабанил по железной кровле Храма Металла и почти неслышным шорохом пропадал в цветущей, не смотря на позднюю осень, кроне над храмом Дерева. Вода стекала к северу, по уклону холма, на котором был построен уездный город Корд, набираясь в палец толщиной. Там она пройдет по благоустроенным улочкам центра, свернет в сторону жилищ мастеровых, окрашиваясь темно-красной глиной немощеной дороги, соберет всю грязь припортовых трущоб и мутным потоком вольется в русло Делены, своенравной и вертлявой, идущей вплоть до северного моря. Говорят, если дождь пройдет еще пару дней, Делена выйдет из берегов и затопит пару деревень ниже по течению. Будет городу новая волна нищеты к зиме...

— Вот же мерзкое времечко, — кутался в шерстяную накидку глашатай, прижимая к поясу свиток с городским указом.

Ритуальная бело-серая судебная хламида на плечах не давала ни тепла, ни защиты от дождя. Настроение было похмельно-меланхоличным, без надежды на перемены к лучшему. Хотелось вернуться обратно в тепло каптерки с охраной, к чаю, согретому над керосинкой и тайком разбавляемому спиртным, к уважительным взглядам людей, старше его возрастом, но ниже чином; к разговорам о том, куда смотрят Храмы?

А еще выходить с высокого крыльца здания суда, прикрытого от непогоды высоким козырьком, совершенно не хотелось. Дождь гремел и тут — по каменной лестнице в двенадцать ступеней, по скатам над колоннадой, приличествующей мрачной и серьезной постройке из серых блоков, уже черных из-за дождя.

По судебнику, глашатаю полагалось выйти в центр площади, к деревянной плахе, собранной из потемневшего дерева, подняться по ступеням на свежий настил перед дубовой колодой и оттуда провозгласить решение города. И глашатай, под грустные размышления, пытался разглядеть через дождь хоть кого-то на площади, кому на это будет не все равно.

Слишком мокро было поутру, чтобы расхаживали по площади пары и зеваки-бездельники, жадные до острого развлечения, каковым безусловно являлась чужая смерть. А раз нет горожан, то нет и торговцев. Нет торговцев — нет жулья с карманниками, а без них нечего и городовым мокнуть под длинными дождями, всякий раз настигавшими Корд в это время года.

Разве что трое служек перед храмом Металла безнадежно пытались отвести беду от железной плиты у входа, оттирая ее машинным маслом и шепча молитвы пополам с тихими матерками, вплетая их столь искусно, что наставник, зорко следивший за работой с порога храма — будучи в тепле и не промокшим насквозь — не слышал разницы.

— Сегодня, на время полдня!.. — Тряхнул сквозь ливень пустое пространство перед судом каркающий бас глашатая.

Да так и пропал под дождем, не долетя до центра площади, словно ворона с отяжелевшими от дождя крыльями.

— Именем Корда, с повеления Рино! Будет казнен через повешение известный чернокнижник и лиходей, казнокрад и мздоимец, осквернитель двух святынь и клятвопреступник, предавший интересы Алой гильдии и братства, рекомый Станне! Цена веревки повешенного — два серебряных за отрез! Обращаться к поверенным магистратуры... — добавил он гораздо тише, со вздохом вновь убедившись, что некому его слушать.

Хоть самому удалось остаться сухим.

— Надо было по кабакам объявлять, — с досадой цокнул глашатай. — На чернокнижника-то даже под дождем пришли бы посмотреть.

А затем добавил с толикой превосходства от собственной образованности и привилегии читать столичные газеты сразу следом за самим вторым советником главного магистра:

— Тем более, на самого Станне.

После чего с досадой махнул рукой, сетуя на чужую безграмотность: — Как будто они знают, кто это такой.

Никому в этом городе не было дела до громкого имени сильнейшего в поколении волшебника. Это там, гораздо южнее, в столице Рино, высочайшее повеление было бы встречено воплями радости и горестными завываниями толпы; уличными беспорядками и столкновениями тех, кто ненавидел и проклинал, с теми, кто боготворил далеко не самую однозначную личность великого мага. Редкостный мерзавец — в этом сошлись бы, в общем-то, все, если дать им время спокойно все обсудить. Но — редкостный мерзавец, способный на хорошие дела грандиозного масштаба.

Невозможно ненавидеть в полную силу победителя чумы и устроителя бесплатных кухонь для бедноты. Но равно нельзя полюбить безжалостного убийцу, связавшего жизнь с Бездной. Человека, для которого жизнь посторонних давно стала частью ежедневных ритуалов, а безнаказанность — образом жизни.

Быть может, поэтому казнить Станне направили в Корд. Кто знает?

Задумавшись, глашатай поплотнее запахнул накидку и направился ко входу в суд. И еле уклонился от резко распахнувшейся навстречу тяжелой резной двери.

— Куда..! — Вздохнул он уже воздуха в легкие для жесткой отповеди, но выдохнул куда более почтительное, сопроводив униженным поклоном, пытаясь скомпенсировать неосторожную грубость. — Господин первый советник.

Но тот, казалось, не услышал ни грубости, ни приветствия. Первый советник — этот умудренный годами господин, близкий к пятидесяти зимам — смотрел перед собой взглядом ошарашенным и словно загнанным в угол, что было совершенно нехарактерно, нетипично и невозможно для второго человека во всем Корде! Его зеленый вицмундир был распахнут на груди, орденская лента сверху белой сорочки сдвинута на бок, а у воротника не хватало несколько пуговиц — словно те были оторваны резким движением. Даже белый парик с завитыми кудрями, скрывавший основательную проплешину, и то казался сбитым набок.

Но самое удивительное было даже не во внешнем виде. А в том, как уважаемый человек рванул сквозь дождь к зданию градоуправления, не обращая внимание, как темнеет от воды вицмундир и заливает водой роскошную обувь.

— Это что ж случилось такое? — Хмыкнул про себя глашатай, позволив себе украдкой посмотреть вслед высокому начальству до того, как закрыть дверь.

На ум не приходило решительно ничего, что могло взбудоражить настолько высокопоставленного чиновника. Даже различные скабрезности и слухи, традиционно объединяющие рано полысевшего старика и молоденьких пигалиц из секретариата, не стоили такого его волнения. Разве что первый советник вдруг использовал молельную доску богам Дерева под нарезку буженины, а потом на ней же предался плотским утехам... Но в этом случае ему стоило бежать сразу в храм, а не в мэрию.

Мелькнула мысль про Станне — но была тут же отброшена, как несущественная. Ничего чернокнижник сделать бы не смог. Привезли его вчера с третьими петухами, потому глашатай, аккурат к тому времени прибывавший на службу, своими глазами видел, как выгружали две зачарованные клетки, вставленные друг в друга — из металла и дерева — в центре которых и перевозили прикованного к прутьям лиходея. Никакая людская магия не способна преодолеть силы божеств сразу двух материй, оттого за пленника — вернее, за опасность, от него исходящую — он был спокоен. Тем более, десяток сопровождавшей падшего мага столичной охраны даже свиду был не чета местным дуболомам.

В общем, странно это все.

Совсем иные мысли были в голове почтенного семьянина и уважаемого горожанина, занимающего в этой глухомани пост первого советника. Господин Нумар даже представить не мог, сколько портовой брани можно было вспомнить за ограниченной отрезок времени, пока он несся через ливень площади, а затем по лестнице ко входу в градоуправление — и далее внутрь, по широким каменным коридорам, мимо опасливо прижимающихся к стенам и портьерам подчиненных. Легкие горели от нагрузки, напоминая о возрасте, сердце пыталось вырваться из груди с каждым биением, но ноги словно сами несли его дальше, не давая ни мгновение, чтобы отдышаться.

Остановился он только после того, как буквально пинком распахнул роскошную дверь в кабинет главы города, где и рухнул на кресло перед хозяйским столом, не обращая внимания на потоки воды, которые лились с него на белоснежную узорную пряжу обивки и на наборный паркет, растекаясь направо в сторону длинных кремовых портьер, обрамляющих высокие окна; налево — в направлении шкафов из темной вишни, закрывавших всю стену; и вперед — к массивному столу из лакированного мореного дуба, за которым сидел при полном параде и орденах за выслугу солидного вида брюнет лет сорока на вид.

— Что случилось, Нумар? — Отвлекся от рукописного документа глава города, почтенный Бринмар, и недоуменно посмотрел на вошедшего.

— Я дверь закрыл? — Тяжело дыша, отозвался первый советник, закрыв глаза.

— Закрыл, — Бринмар мельком глянул в сторону входа.

— Станне, — словно выплюнул советник.

— Что — Станне? — Терпеливо произнес Бринмар, откладывая документы в сторону. — Отдышись и объясни нормально, — поправил он свое указание, видя, как задыхается старик по ту сторону стола, пытаясь что-то произнести.

Ждать пришлось две сотни ударов сердца — не тех заполошных, как у Нумара, а спокойных и меланхоличных Бринмаровских, за свою долгую жизнь повидавшего всякого.

Градоуправитель действительно был немолод и куда старше своего подчиненного, но выглядел изрядно моложе своих лет. Под его париком были здоровые темные волосы, морщины на лице придавали скорее умудренности, чем возраста. Да и сам он чувствовал себя бодрее и энергичней многих молодых, хотя не отказывал себе ни в вине, ни в излишествах — иначе зачем вообще нужен высокий пост? Проблемы же со здоровьем решал храм Дерева, за что имел на долю налога больше, чем мог бы определить магистрат по нижней планке статута. Храм Металла не возражал — он получал столько же, но уже за самобеглую повозку в личном пользовании мэра, за горячую воду в его особняке и тепло зимой, ради которого не приходилось изводить дрова, пытаясь прогреть отстроенную на подношения купцов каменную громаду.

— Станне исчез, — выдохнул Нумар, протерев рукавом испарину на лбу.

— Что значит — исчез? — Посмотрел Бринмар исподлобья. — Из двух клеток невозможно сбежать, — произнес он непреложную истину.

— Он не сбежал, — отчего-то замялся старик, бегая взглядом. — Или сбежал... Да бездна его знает!!! — Сорвался советник, даже подпрыгнув на кресле.

— Успокойся, — мэр встал, подошел к шкафу и выудил из ближней к столу секции стакан и бутылку наливки. Затем задумчиво посмотрел на подчиненного и прихватил еще один стакан для себя.

Огненная вода, вроде как, прочистила мозги Нумару — во всяком случае, более он не срывался на истерику и говорил куда спокойнее.

— Сегодня мои люди должны были проверить, как удобнее будет провести веревку сквозь решетку и повесить этого мерзавца.

Разумеется, никто ради процедуры повешения не собирался освобождать мага из клетки — повесили бы прямо в ней, не велика сложность. Благо, сама клетка не столь и тяжела, а рычаги и рейки для подъема благословят служители храмов, исключая обрыв и падение.

— Так, — не торопил его градоуправитель, пригубив напиток.

— Прибежал ко мне этот... Как его... Не важно. Мой человек прибежал... Весь лицом белый. Говорит — сбежал Станне. Вместо него — какой-то мальчишка в клетке. Я, понятное дело, в здание суда, а оттуда в подвал тюремный. — Ссутулился Нумар, вспоминая события не столь далекие. — Зашел в хранилище — сидит...

— Станне?

— Мальчишка, — поднял ошарашенный взгляд Нумар. — Лет семи-восьми. Прямо посреди клетки. А Станне — нет.

— Погоди, а повреждения клетки? Что говорит охрана? Кто-то из караульных сбежал? Столичные что говорят? — Терял терпения градоуправитель.

— Бринмар, — протянул к его рукаву правую руку советник и цепко схватил за накрахмаленную ткань.

А затем еще очень пристально заглянул начальнику в глаза.

— Клетка не повреждена. Обе клетки — целы. Караульные на постах и внутрь не входили. Пост столичных у дверей не спал всю ночь.

— Они уже знают? — Вздрогнул мэр, когда его, наконец, пробрало.

Потому что лично для него — это конец. Услуга, за которую его пообещали выдернуть из этой дыры в столицу, провалена с треском.

Чернокнижник, святотатец и убийца — на свободе. Но это не имело значения.

Этот маг обязан был сдохнуть по иной причине — слишком многим в столице он дал денег в долг, и слишком сильно они не хотели платить. Там были такие суммы, что весь Корд пришлось бы заложить два десятка раз!!!

— Я не стал докладывать, — вильнул глазами Нумар. — Понимаете, господин...

— Что?! — Рявкнул градоуправитель, выпуская бессильное раздражение и одергивая рукав из цепкого захвата.

— Этот мальчишка. Он в одежде Станне, — беспомощно посмотрел советник, пряча руки за столом. — В большой, не по его размеру, одежде! Я считаю, что это Станне и есть! Он уменьшился! То есть, вернул себя в молодые годы! Это он! — С жаром заверил Нумар.

— Ты хочешь предложить мне, — вкрадчивым голосом произнес мэр. — Повесить восьмилетнего мальчишку? Невинное дитя?

— Но это Станне, — растерянно отшатнулся советник.

— Ты хоть представляешь, что скажут люди? А твои подчиненные?! Донос уже вечером покинет Корд!

— Мы можем сотворить закрытый суд! — Пискнул старик.

— А если это не Станне? Что, если это его шутка?! — Загремел Бринмар, приподнимаясь и опираясь руками на стол, чтобы нависнуть над подчиненным. — Ты себе представляешь себе размер скандала?! К тому же, мы должны вернуть его мертвое тело, — словно сдувшись, рухнул мэр обратно в кресло и закрыл ладонями лицо. — Как мы вернем тело мальчишки, вместо тела мага? Скажи мне, кто нам поверит?

— Но столичные охранители...

— Обвинят нас в организации побега. — Ударил мэр ладонью по столу, но тут же смиловался. — Ты молодец, что ничего им не сказал. Молодец.

— Так что нам делать, господин? — Растерялся советник, признавая свое поражение в попытках найти выход.

— Что-что, — буркнул Бринмар. — Станне должен умереть. Так или иначе.

Мэр побарабанил пальцами по столу, будучи в глубокой задумчивости. Брови хмурились, через лицо проходили морщины и гримасы, но решение все-таки было найдено.

— Вот что, скажи этим столичным олухам, что есть сведения о готовящемся побеге мага. Мол, его друзья — чернокнижники хотят напасть на город и отбить подельника. И погода мерзкая — их делишки, готовятся, значит, сволочи.

Нумар скептически приподнял бровь — мол, что может узнать разведка уездного города, да еще про магов?

— У Станне нет друзей, — сказал он совсем иное.

— Да наплевать! Пусть просто думают, что нам страшно и мы боимся этого мага даже в клетке!

— В это они поверят, — признал Нумар, вновь оттирая пот со лба.

— Предложи его сжечь. Мол, набросаем хвороста ему в карцер и запалим. — Потер обеими ладонями щеки градоуправитель. — Вернем заказчику то, что от него останется. Скажем, что горел живьем. Они будут только рады.

— Но скелет-то будет мальчишки.

— Значит, слушай внимательно. — Посмотрел на него он хмуро. — Возьмешь кого-то, кто похож на Станне комплекцией, из висельников. Сунешь к нему в комнату.

123 ... 567

↓ Содержание ↓