|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
IV.
Перед встречей с Тай-до-ко Соня вся извертелась у зеркала: первую половину гардероба она забраковала сразу по причине полного несоответствия случаю, второй, все перемерив, так и осталась недовольной. Обычно-то как было? Что под руку подвернулось, то и надела, не думая, что оранжевый ни капельки не сочетается с бирюзовым, а солнечно-желтый выглядит нелепо с насыщенно-синим. Главное, чтобы удобно было. А сегодня внезапно потребовалось что-то официальное и утонченное, да еще и с правильным смыслом.
— Свет мой, — окликнул Ашай Соню, угрюмо сидящую на пуфике в гардеробной, — здесь ты не найдешь ничего подходящего для подобной встречи, можешь даже не пытаться.
— И что тогда делать? — безнадежно спросила Соня, успев не на шутку расстроиться.
— Переодеваться вот в это, — и он поставил девочке на колени большой закрытый пакет.
Соня недоверчиво хмыкнула, но вскрыв нежданный подарок не сдержала удивленного вздоха: в пакете обнаружились серый с алой и темно-зеленой вышивкой пояс, темно-бордовая жилетка, жемчужно-серебристые шаровары и рубашка.
— Ашай?
На самом дне лежали туфли и узкие ленты — декоративные пояса. Ашай также не забыл про браслеты, которых Соня насчитала шесть штук, и длинные звенящие сережки.
— Мы купили его в первый выход в город, — объяснил как нечто само собой разумеющиеся девочке Тай-до-рю.
— Почему я об этом ничего не знала?
— Потому что сюрприз.
— А если не подойдет? — гладя ладонью ткань и удивляясь ее мягкости, засомневалась Соня.
Ашай чуть приподнял правую бровь, словно спрашивая: "Какую глупость ты еще спросишь, мой свет?" — и Соня поняла: подойдет. И только потом заметила, что узоры на его поясе и длинном жилете были точно такими же, как и на ее вещах. И цвета — тоже. Но у Ашая основными были серый и зеленый, а у нее вместо зеленого — красный.
— Хм...
— Извиняться не буду, я не считаю себя в чем-то виноватым, но едино правым и предусмотрительным! — предугадал следующий вопрос Ашай, ответив на него любимой фразой Фенха.
— Что же тогда предупреждаешь-то?
— Чтобы времени попусту не тратить, — объяснил он и серьезно добавил, — переодевайся. Если что не понятно станет — зови, помогу.
Естественно, она позвала и он помог. А как иначе ей было справиться со всеми завязочками, пуговицами и лентами-поясами-шарфиками? Сама девочка точно перепутала бы все, что только можно.
— Как у тебя так быстро и просто получается? — удивилась Соня, глядя на то, как Ашай завязывал ей поверх основного пояса плетеный шнурок с колокольчиками хитрым "хризантемовым" бантиком.
— Большой опыт ношения официальных одежд, мой свет, — улыбнулся Ашай и, расправив лепестки получившегося цветка, удовлетворенно кивнул.
Соня вздохнула, засмотревшись на споро застегивающего на рукавах ее рубашки мелкие пуговицы Ашая: у нее так никогда не получалось.
— Слушай, я давно все спросить хочу...
— Что именно?
— Если твоя раса так хорошо "слышит", то получается у вас совсем нет... частной жизни?
— Нет, есть конечно, что за глупость, свет мой? — замер в недоумении Ашай, оторвавшись от приведения Сони в отвечающий случаю вид. — Сейчас нас никто не способен услышать.
— Почему? — подала вторую руку девочка.
— Потому что уже много веков мы строим свои дома из камней определенной структуры и обработки: за ними не слышно ничего, но внутри них — все. Жить напоказ изо дня в день невозможно, а из-за нашего дара мы еще больше дорожим тем, что не предназначено для чужих глаз. Для света и тьмы окружающие всегда будут оставаться в какой-то степени лишними, даже ближайшие друзья. То, что происходит между ними за дверьми их дома, должно существовать лишь для двоих.
— Значит, пока я нахожусь в квартире, меня можешь слышать только ты? — уточнила Соня.
— Пока ты дома, тебя не в силах услышать никто чужой, так сказать правильнее, — покачал головой Ашай.
— А ты?
— А я услышу тебя всегда и везде. И сквозь Молчащие камни — тоже.
Соня вздохнула, осознав, что благодаря объяснению Ашая она запуталась еще больше.
— Я снова совсем перестала понимать что-либо!
— Разве? — Ашай оглядел Соню со всех сторон и удовлетворенно улыбнулся. — Да, вот теперь ты готова идти даже на Совет!
— Премного благодарна, но без этого я как-нибудь обойдусь, — фыркнула Соня. — И что такое "Молчащие камни"?
— Сквозь них и под ними ничего не слышно.
— А поподробнее?
— Не могу, потому что не знаю, мой свет. Можешь при следующей встрече с Фенхом пристать к нему с этим вопросом, он сумеет рассказать более подробно, — предложил выход Ашай.
— Он же медик, разве нет?
— Но его семья многими поколениями работала в шахтах и с камнем, — пожал в ответ плечами шай-ти. -То, что он лекарь, скорее исключение, чем правило.
— Это, — нахмурила лоб девочка, — ваше расслоение общества, да? Разделение по работе?
— И таланту, — дополнил ее Тай-до-рю. — Но суть ты уловила верно.
— Тогда как же Фенх стал врачом, если у него вся семья — шахтеры?
— Кто? — недоуменно переспросил Ашай, пытаясь уловить смысл нового незнакомого слова.
— Ну, ты сам сказал раньше: с камнем работают. В шахтах. Шахтеры именно этим и занимаются.
— А! Ваше обозначение тех-кто-чувствует-и-слышит-камень. Я запомню, — кивнул он и вернулся к объяснению. — Наш друг просто оказался не в свой род, с иными способностями — вот и дорога жизни у него вышла совершенно иная. Но начальное образование никуда не исчезает: поэтому Фенх разбирается в добыче и обработке различных минералов, а Машехра — в законах.
— Она тоже не в род?
— Да.
— Сейчас выяснится, что и ты, да? — подозрительно уточнила Соня.
— Ты потрясающе проницательна, знаешь? Но я немного иной случай: у меня две сферы, в которых я могу работать с почти равным результатом. И военная пока находится в приоритете, — после секундного раздумья Ашай все-таки исправился. — Находилась.
— А вторая?
— Я инженер, мой свет. С предрасположенностью к кораблестроению.
— Офигеть...
— Рад слышать, что ты одобряешь, — улыбнулся он ее реакции. — Ты на себя даже взглянуть не хочешь?
Соня, вздохнув, посмотрела в зеркало — и не узнала себя. Она почти решила, что Ашай каким-то образом исказил ее отражение, но у него были ее глаза, и овал лица, и косая топорщащаяся челка, и пухлые щеки, и улыбка... А вот фигура — нет: куда делись живот и бока, и почему у нее ноги стали какими-то подозрительно длинными?
— Это ты, не сомневайся, — правильно перевел ее сомнения Ашай. — Ты очень красива, мой свет...
— Скажешь тоже! — прервала его Соня, засмущавшись. — Никакая я не красивая, самая обычная!
— Ты... Разве ты не считаешься красивой на своей планете? — не поверил словам девочки шай-ти. — Ты поэтому постоянно так стесняешься?
Соня промолчала и отвела глаза, заставив Ашая нахмуриться еще больше.
— Соня?
— Не то чтобы не красивой, но и не первой красавицей, скорее просто симпатичной, — последовал наконец ответ.
— Но...? — мягко указал Ашай на невозможность скрыть от него сомнения и недовольство.
— Я слишком... полная, — попыталась подобрать более нейтральную формулировку для описания собственной внешности Соня. — Не так, чтобы это было действительной проблемой, но на фоне сверстников...
Как ее в младших классах дразнили за это отличие! Смеялись, в лицо и в спину, стул отодвигали, толкали, вещи специально портили! Пришлось научиться драться и отстаивать свое право быть "не такой, как все" не только словом, но и кулаками. В результате от нее отстали — и больше не трогали. Даже друзья появились. Но память никуда не делась, засев внутри колючей занозой.
Взрослые тоже не помогали почувствовать себя правильной. Они вздыхали, сочувственно улыбались и говорили Сониной маме: "Ничего, что сейчас она у вас такая пухленькая, вытянется через пару лет, в рост все уйдет". Соня ненавидела подобные жалеющие интонации всей душой.
И в какой-то момент она просто перестала носить яркие обтягивающие кофточки, короткие юбки и прочую одежду, положенную девочке-подростку. На смену пришли темные и бесформенные вещи, за которыми не то что фигуры не разглядеть — саму Соню с трудом увидеть можно было.
Все равно же... не та.
А тут Ашай появился, и она для него стала, что солнце.
— Свет мой, я бы убил тех, кто вложил в тебя эту абсурдную мысль, — выпрямился и сжал кулаки Тай-до-рю, а в голосе у него словно лед затрещал. — Она унизительна, в ней нет ни буквы от тебя.
— Ты не видел других... — отчаянно возразила Соня.
— Что? — решив, что ослышался, переспросил Ашай.
— Тебе же не с чем сравнивать! Вот и...
— Неужели ты думаешь, что увидев какую-нибудь представительницу твоей расы, которую вы находите красивой, я бы променял тебя на нее?
Соня не ответила.
— Именно так ты и думаешь, — понял он. — Глупый мой свет, какой же ты глупый!
— Я не глупая, — заспорила девочка. — И сказала тебе правду.
— Самую ужасающую ложь, которую я слышал в жизни! — тоном "и не переспорить тебе меня!" ответил ей Ашай. — Ты пышный теплый хлеб, мой свет, я люблю к тебе прикасаться, мне нравится твой запах и твоя живая мимика. Поверь мне. Тебе нечего стесняться.
— Хм...
— Совершенно нечего, — уверил девочку шай-ти. — А теперь нам пора!
Надо ли говорить, что Тай-до-ко занимала в мыслях Сони теперь если не последнее место, то максимум — предпоследнее?
* * *
— Так это и есть ваш свет, уважаемый Тай-до-рю?
Тай-до-ко с неприкрытым, каким-то даже научным, интересом осмотрела Соню: как-будто в уме какую-то таблицу составила и заполнила, проставив галочки в нужных графах.
— Она действительно чем-то похожа на нас, — и, уже обращаясь к Соне, Тай-до-ко спросила: — Как тебя зовут, дитя?
— Эм... Соня, — с некоторой заминкой отозвалась девочка на ломаном шайтиане.
Жрица Соне не понравилась. Пусть голос у нее был мягкий, а улыбка нежная, зато в глазах царила безжизненная бездна, которую не скрыть ни погожим солнечным днем, ни яркими золотыми одеждами.
— Соня... — пробуя имя на вкус и звук, произнесла Жрица. — Довольно необычно.
Девочке захотелось спросить, что же в ее имени было такого необычного, но тут она заметила, как чуть качнул головой Ашай, и сдержалась, решив, что молчание — золото.
— Тай-до-рю, — резко развернулась к нему Тай-до-ко, — разве у вас нет иных дел, чем изображать в моем саду статую? Право слово, не съем я ваш свет.
— И в мыслях не было, уважаемая и сияющая, — поклонился Тай-до-рю и отступил на шаг , собираясь уйти. — С вашего позволения. Соня...
Соня дернула Ашая за пояс: нет уж, она не согласна его отпустить, пока не обнимет не прощание! А Тай-до-ко — потерпит. Все равно выбора ей не остается.
Ашай понимающе хмыкнул, а взгляд у него потеплел. Он подошел, обнял Соню и шепнул на самое ухо так, чтобы услышала только она:
— Веди себя хорошо. Я скоро вернусь, и мы продолжим то, на чем остановились дома.
— Мне казалось, что мы все обсудили, — одними губами ответила девочка. — Возвращайся.
— Казалось.
Сзади угрожающе молчали, и Соня с Ашаем поспешили разойтись: она за стол к Тай-до-ко давиться приторно-сладким чаем, а он к себе в кабинет решать задачи планетарного масштаба.
Время обещало тянуться невыносимо долго.
От нечего делать Соня принялась изучать оранжерею Тай-до-ко — вполне обычную, если не считать место своего расположения. Море цветов, аккуратная лужайка, витая беседка и пруд, в котором сплелись щупальцами светящиеся мохнатые существа, похожие одновременно на медуз и осьминогов. Кругом царили тишина и благодать. Соне, не иначе как из чувства противоречия, захотелось вот прямо сейчас оказаться на рок-концерте.
— Вы довольно необычно смотритесь вместе, — наконец начала разговор Тай-до-ко. — Я ожидала другого.
— Мы все-таки принадлежим к разным расам, уважаемая Тай-до-ко, — постаралась максимально вежливо ответить Соня.
— Да, — Тай-до-ко сцепила тонкие руки в замок и положила на них острый подбородок. — Вы, как я знаю, глухая...
Соне, наверное, стоило бы обидеться на подобный вопрос-замечание, но она вместо этого предпочла изучить головной убор сидящей напротив шей-ти, навскидку прикидывая его вес. Пара килограмм выходила, как ни крути, если посчитать все подвески, бусины и камушки. И голова от ношения этого орудия пыток должна была болеть страшно. Соня испытала чувство глубокого удовлетворения.
— Да, мой народ не умеет слышать других.
— Вот как? Весьма прискорбно.
Слово "прискорбно" у Тай-до-ко прозвучало так же, как могло бы прозвучать "прелестно": нежно и на выдохе.
— Мы привыкли и не жалуемся.
— И тебя, дитя, совершенно не волнует, что ты не способна всю полноту связи со своей парой?
Тай-до-ко прикрыла глаза, оглядев на Соню сквозь решетку ресниц. И взгляд ее был, что нож острый. Соня сначала поежилась под ним, но потом вскинула подбородок, и голос у нее зазвенел от уверенности:
— Мы с Ашаем прекрасно чувствуем друг друга, понимаем и доверяем. Моя глухота нам совершенно не мешает.
— Да неужели? — Тай-до-ко не изменила ни интонации, ни позы, только в голос у нее словно вылили бочку меда. Соня потом как ни старалась, так и не смогла сообразить, чему же именно обрадовалась Жрица. — А уважаемый Тай-до-рю твою точку зрения, конечно же, разделяет?
— Полностью! — на щеках против воли расцвел малиновым цветом румянец. Какая ассоциация у нее сработала, с чем? — но Соне отчего-то именно сейчас вспомнилось, как Ашай позавчера запихнул ее в горячую ванну, после того как они насквозь промокли на улице под внезапным дождем. Она возмущалась, говорила, что это неприлично, что он мужчина, а Ашай, не переставая растирать ее травами и маслами, приговаривал, что его стесняться попросту глупо, а вот если она заболеет, то будет в высшей степени обидно. А ей самой еще и плохо.
Соня поймала на себе сначала недоуменный — Тай-до-ко вслушивалась в ее эмоции, — а потом мгновенно наполнившийся злостью взгляд Жрицы. И мягко улыбнулась, беря в руки чашку и делая вид, что пьет.
— Ты не боишься его? — задала новый вопрос Тай-до-ко.
— А разве я должна?
— Наивный ребенок! Конечно! Шай-ти безумны в своей сути — тебе же уже рассказали об этом? — дождавшись согласного кивка девочки, Жрица продолжила, — и рано или поздно все они сходят с ума.
— Но Ашай нормальный! — возразила Соня.
— Он нормален ровно в той степени, в какой может быть нормальна тьма. Не более.
— Ашай прекрасно владеет собой и своими чувствами, — упрямо продолжила Соня, начав крутить в руках чашку с чаем и пытаясь таким образом скрыть охватившую ее нервозность. — Мне нечего страшиться.
Жрица рассмеялась весело и беззаботно, откинувшись в плетеное кресло на шитые подушки.
— Нечего? — взмахнула рукой Тай-до-ко, будто отрицая сказанное Соней. — Милая, да он же просто еще не пришел за твоим цветком — а ты цветешь, твой профиль я успела изучить. А если бы и нет, то этой встречи стало бы достаточно, чтобы понять и перестать тебя даже номинально причислять к детям. Ты очень сладко пахнешь, дитя, крайне соблазнительно. Даже для меня, чего уж говорить о моем уважаемом Тай-до-рю. Он сомнет тебя, как бумагу, как бабочку!
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
