Радуга жизни

Радуга жизни

Автор: Эсэзи

Фэндом: Ориджиналы

Персонажи: м/м

Рейтинг: NC-17

Жанры: Слэш (яой), Романтика, Ангст, Повседневность, Омегаверс

Размер: Мини

Статус: В процессе

Описание: О жизни, о любви и немного о радуге.

Посвящение: Zujoi Kanso, это всё ещё ты виновата)

Примечания автора: Данное произведение является сиквелом к повести "Когда уснёт минувшего печаль"

Глава 1.

Тимур провёл в операционной почти шесть часов и зверски устал. Екатерину Марикову под конец его дежурства в критическом состоянии привезли на скорой. Разрыв селезёнки, сотрясение мозга, множественные переломы, правую ногу так и вовсе буквально собирали по частям, и ещё пришлось дважды запускать сердце. Возможно, Тимур уже сдался бы и позволил этой дуре спокойно умереть, как она того и хотела, сиганув из окна третьего этажа собственной квартиры, если бы за дверью съёжившись на неудобных стульях не ждали две девочки, которые, очевидно, очень любили свою мать. Именно ради них он так рьяно боролся за её жизнь. И на этот раз, кажется, всё-таки выиграл — на экране ровно и уверенно подскакивала ниточка пульса, кровотечение приостановилось, давление более-менее стабилизировалось. Однако никаких иллюзий, теперь несостоявшуюся самоубийцу ждёт реанимация, длительное лечение и курс реабилитации.

Иногда Тимур искренне сожалел, что не пошёл, к примеру, в сантехники, у тех вряд ли имелось персональное кладбище. Со временем, разумеется, привыкаешь к тому, что не всегда и не всех можно спасти, только не сказать, чтобы это сильно утешало. Говорят, про врачей, что все они поголовно циники, но как иначе на такой работе? Цинизм — своего рода защита. Только и всего.

Когда Тимур вышел в коридор, выяснилось, что за время операции народу там прибавилось — рядом с девочками обнаружилась пожилая женщина, утирающая слёзы большим клетчатым носовым платком, а чуть поодаль прогуливался мрачный раздражённый мужик. Бета. Младшенькая девчушка лет трёх спала, пристроив голову на коленях сестры, а старшая, лет двенадцати, перебирала её светлые кудряшки и не сводила с противоположной стены отсутствующего стеклянно-кукольного взгляда.

— Доктор, как моя Катенька? — пролепетала женщина, но, не дав вставить и слова, накинулась с разоблачениями на мужика. — Это всё ты, гад, виноват! Довёл мою кровиночку! А ведь я предупреждала её, что толку от тебя кобелины проклятого не будет! Вот теперь, рожа твоя бесстыжая, дети сиротами остались, а всё из-за того, что ты причиндалы свои в штанах удержать не можешь!

— Да Катенька Ваша, уважаемая Клавдия Семёновна, обыкновенная истеричка, — не остался в долгу, по всей вероятности, зять, — это ж надо было додуматься, вытворить такое при детях!

— Ах, ты о детях вспомнил! Гляньте на него, примерный семьянин выискался! А чего ж ты о них не подумал, когда с Танькой кувыркался?! Мне ведь Вероника Карловна всё в подробностях доложила, или ты забыл, что она с твоей потаскухой на одной лестничной площадке живёт?!

— И Вы сразу к дочери глаза открывать побежали?

— И побежала! А чего? Ждать когда она рогами потолок скрести будет?! Не для того растила!

Семейная ссора стремительно набирала обороты, на шум сбежалось несколько медсестёр, а за дверью операционной пациентке уже ставили капельницу. Первые сутки будут самыми напряжёнными. С такими повреждениями ещё всякое может быть.

— Мама умерла? — тихий бесцветный голос был едва различим, среди поднявшегося гвалта, но Тимур всё равно услышал.

— Нет, твоя мама жива, просто спит, — сообщил он девочке.

Похоже, она здесь единственная, кого это действительно волновало, в то время как взрослые Екатерину уже благополучно похоронили и теперь с азартом выясняли, кто больше виноват. Тимур подошёл, наклонился, чтобы поймать застывший взгляд и попробовать достучаться, заставить реагировать. Он по-прежнему не был психиатром или даже квалифицированным психологом, однако и полным профаном в этой области его тоже трудно было назвать. Личный опыт — штука ничем незаменимая. У Киры опыта, конечно, больше, но его здесь не было... и слава Богу...

— Как тебя зовут? — простой вопрос, но девочка должна ответить, если услышала.

— Это у нас..., — отвлекшись от зятя, начала было женщина, но Тимур предупреждающе махнул рукой, запрещая вмешиваться.

— Так как тебя зовут? — мягко повторил он.

— Маша, — короткий механический ответ после долгой паузы.

— А твою сестрёнку?

— Лидочка, — девочка нахмурилась, моргнула и перевела уже более осмысленный взгляд на спящего ребёнка, — мама... — прошептала беспомощно, — мамочка...

Маска спасительной отрешённости на детском личике дрогнула и разлетелась под напором осознания пережитого ужаса и подступающих слёз.

— Маша, твоя мама жива, — ещё раз громко, чётко и уверенно, чтобы хоть немного успокоить.

Хотя какое здесь, к дьяволу, спокойствие... Младшая-то вряд ли поняла, что именно произошло, а вот Маша видела, как мать из окна шагнула, и переломанное тело на земле тоже. Екатерину только деревья с кустами спасли, будь там асфальт, этот полёт был бы первым и последним в её жизни.

— Сироточка ты моя бедненькая, — завыла притихшая на время Клавдия Семёновна, — приведёт вам папа новую маму, изведёт она вас, моих сердешных...

— Мама успокаивайся и прекрати глупости молоть, — оборвал завывания незнакомый женский голос.

Никто даже не обратил внимания на её появление. Молодая женщина в строгом деловом костюме, поджала губы и, внимательным цепким взглядом окинув своих родственников, подошла к Тимуру.

— Как она? — осведомилась тихо и обеспокоенно.

— Будем надеяться на лучшее, но в целом состояние тяжёлое, — не стал лукавить он.

— Алисочка, доченька, — простонала Клавдия Семёновна, — горе-то какое... и всё из-за этого ирода!

— Крайнего нашли, — огрызнулся мужик, — молчали бы лучше, если дочь такую психованную вырастили.

— Так всё. Хватит, — решительно рявкнула Алиса. — Мама ты пей свой валидол, а ты, Сергей, отправляйся домой. Я скоро приеду кое-какие вещи для девочек собрать. Пока Катя не поправится, я их к себе заберу. И чтобы больше никакой ругани при детях.

— Раскомандовалась, — пробурчал Сергей, но послушно отправился на выход.

— Да, как же я могу быть спокойна, ты ведь главного не знаешь. Вероника Карловна...

— Мама, прекрати устраивать концерты, пожалуйста. Всё я знаю. Я Катиной наивностью не страдаю и в поздние совещания с постоянными командировками с самого начала не верила.

— Знала? — потрясённо выдохнула Клавдия Семёновна. — Знала и молчала?! Да как ты могла?! Это же твоя сестра!

— Вот ради неё и молчала, — сказала Алиса. — Ты вот не стала молчать, и чем всё закончилось? Доктор, — обратилась она к Тимуру, — когда Маше можно будет навестить Катю?

— Лучше, когда пациентка очнётся.

— Хорошо. Маша, давай я возьму Лидочку, и мы домой поедем. Я твою любимую шарлотку испеку.

— А ма-ма? Мы ве-дь не ос-ос— тавим её здесь од-ну, прав-да? — всхлипывая и смахивая слёзы, спросила девочка.

— Здесь за ней присмотрят, котёнок, а мы её навестим, когда она проснётся, — заверила Алиса, забирая всё ещё спящую малышку.

Тимур смотрел им в след и радовался, что в этом дурдоме оказался хоть кто-то вменяемый. В своё время он с Лерой тоже расходился не так уж мирно, но никогда не позволял ни ей, ни себе выяснять отношения при дочери.

Позже, выйдя из больницы, Тимур забрался в машину с твёрдым намерением ехать домой, но почему-то повернул к зданию института. Хотелось увидеть его. Киру. Зачем? Он сам не знал, и анализировать ничего не хотелось, хотелось просто... убедиться, наверно, что всё хорошо. Одно дело чувствовать постоянно, где-то на периферии сознания и совсем другое ощутить рядом живое, родное тепло.

Скоро лето. Днём иногда уже даже бывает жарко. Небо высокое и безоблачно-голубое. И пары у Киры скоро должны закончиться, а если и не скоро, всё равно подождать не трудно. Главное дождаться.

Глава 2.

Ожил телефон, заполнив салон уже изрядно поднадоевшей мелодией.

— Слушаю, — даже не поинтересовавшись, кому понадобился, принял вызов Тимур.

— Привет. Не помешала? — раздался в трубке голос Леры.

— Нет. У тебя что-то срочное?

— Просто хотела предупредить, что девочки сегодня останутся у меня. Стасик уехал в командировку, а у меня мама приболела — надо навестить. Вот, а с Жужиком посидеть некому.

— Надеюсь, с Надеждой Яковлевной ничего серьёзного.

— Говорит, что простудилась, но ты ведь её знаешь. Она у меня всё побеспокоить кого-то лишний раз боится. Так что я уж лучше съезжу.

— Хорошо, я предупрежу Киру.

— Спасибо. Ладненько, тогда я побежала. Пока.

— До встречи.

Как ни странно, но со временем с бывшей женой у Тимура сложились прекрасные дружеские отношения. Наверно, отчасти потому, что Лера по натуре совсем не стерва, а на злость и обиду после развода у неё были веские причины.

В юности всегда кажется, что ты, в отличие от других, не совершишь глупых ошибок, не упустишь ни одной возможности и вообще проживёшь ярче и достойнее всех. Вот и Тимуру тоже так казалось. Поступив в институт, он сразу с головой окунулся в бесшабашную студенческую жизнь: время от времени пропускал лекции, крутил романы, пропадал у друзей в общаге и отрывался на вечеринках. Как раз на одной из таких вечеринок ему и встретилась волшебной красоты девушка с необыкновенным именем Валерия. Она была воздушной, солнечной, и будто созданной специально для него.

И грянула любовь. Да такая, что, казалось, подобной не было ни у кого и никогда. Они не замечали никого вокруг, не могли расстаться даже на один день и понимали друг друга без слов. Витька, конечно, пытался предупредить Тимура о возможных последствиях, но тот лишь отмахивался от тревожных предсказаний друга. Какая разница альфа он или нет, если всё так хорошо? Ведь что-то плохое может случиться с кем угодно другим, только не с ними.

Через год Лера забеременела, поэтому вскоре сыграли весёлую свадьбу. Всё, как полагается, с выкупом, многочисленными обрядами и шумным застольем. Родители подарили молодым небольшую однушку, куда Тимур в первую брачную ночь на руках внёс свою прекрасную счастливую жену.

Родилась Лика. Маленькая принцесса и всеобщая любимица, которую баловали не только родители, но и бабушки с дедушками. Жизнь текла своим чередом. Кончилась учёба, началась работа. Супруги купили машину, переехали в просторную двухкомнатную квартиру, стали подумывать о втором ребёнке.

А потом всё закончилось. Тимур вдруг стал нервным и раздражительным. В теле появилась странная чувствительность, словно навязчивый подкожный зуд. Следом пришла злость на себя, на других и на весь мир. Из любящего мужа Тимур превратился в домашнего тирана и неврастеника. Как и большинство врачей, Тимур не хотел сам становится чьим-то пациентом, но дошло до того, что однажды он чуть не ударил Леру. Пришлось смириться с неизбежным, и отправиться на обследование.

Повышенный А-фактор. Вот и вся причина. По сути дела сущая ерунда для альфы. Только не для женатого альфы. Не для альфы женатого на женщине. Подавители медленно, но верно переставали действовать, так что требовались либо более сильные медикаменты, либо увеличение дозировки.

— Вы сами должны понимать всю степень риска, дорогой коллега, — развёл руками доктор Судаков, один из ведущих специалистов в области альфологии. — Вы можете посадить сердце, могут отказать почки. Я уж молчу о такой мелочи, как радикальное изменение гормонального фона.

— И что Вы предлагаете? — прорычал Тимур.

— Вам нужен омега. Других вариантов просто нет.

Тимуру не нужен был никакой омега, и вообще никто не нужен был, кроме собственной жены. Только, к сожалению, его альфа-самцовая звериная натура считала иначе.

— Это исключено.

— Тогда я Вам расскажу о последствиях, — вздохнул раздосадованный непонятливостью альфы доктор. — У Вас альфа-ген и по отцовской, и по материнской линии, следовательно, ваш А-фактор теперь будет только расти. Плотно сядете на лекарства — умрёте, лет, эдак, через пять. Откажетесь — вскоре превратитесь в бочку с порохом. О работе можете забыть, никто в здравом уме не подпустит Вас к операционной на пушечный выстрел. Дома Вы будете срываться на близких. Да-да, не надейтесь, что Вам удастся сдерживаться каждый раз. Измучаетесь сами, изведёте родных. Вы этого хотите?

Нет, этого Тимур совсем не хотел. Но и что с этим делать, решительно не знал. Лера пыталась поддержать его, но реально помочь ничем не могла. Она похудела, осунулась и всё чаще плакала украдкой. Со временем цветущая молодая женщина превратилась в бледную тень. И самое страшное, что это с ней сделал человек, которого она так горячо и преданно любила.

Больше так продолжаться не могло, и Тимур решился. Нужен омега, значит, пусть будет омега. Просто секс, чтобы снять напряжение. Это, разумеется, тоже измена, но измена вынужденная. В конце концов, это ничего не будет для него значить.

Договорившись с собственной совестью, Тимур достаточно быстро нашёл подходящего кандидата. Внешность его интересовала мало, какие-то личностные особенности и того меньше. Присланный омегой договор порадовал, предоставленные справки о состоянии здоровья тоже. По крайней мере, не было риска чем-то заразиться.

Только спички деткам не игрушки. Прописная истина, о которой не следовало забывать. Появившийся в гостиничном номере омега был обычным. Настолько обычном, что встретив его на улице, Тимур прошёл бы мимо и не заметил. А ещё с ним явно было, что-то не так. Омега совсем не походил на представителя древнейшей профессии. Он не пытался быть соблазнительным, почти не разговаривал и старался лишний раз на партнёра не смотреть, поэтому либо отворачивался, либо закрывал глаза. В нём чувствовался какой-то внутренний надлом. Острый, ранящий и болезненный, точно осколок стекла. И исчез омега с окончанием своей течки также тихо и незаметно, как появился.

Тимур вернулся домой, надеясь на то, что самое трудное позади. И теперь напряжение, вызванное А-фактором на время исчезнет. Он оказался прав — действительно исчезло. Совсем. Только жена вдруг перестала его привлекать. Теперь в сексе с ней ему постоянно чего-то не хватало. Не было того ощущения полной власти и единения, которое он испытал в постели с омегой.

Агрессивная сексуальная энергия трансформировалась во что-то другое. Злость прошла, но её место заняла апатия. Он продолжал жить по инерции. Вроде, всё ещё любил жену, но уже как-то иначе. Не так, как должен любить муж. Ощущение противоестественности происходящего заставило Тимура с головой уйти в работу.

Так продолжалось до тех пор, пока однажды не позвонила Надежда Яковлевна. Тёща пригласила его в гости и попросила придти без Леры.

— Послушай, сынок, — усадив его на диван, спокойно сказала она. — Я вижу, что моя дочь несчастна, и ты уже не можешь это исправить. Знаю, ты не виноват, но, пожалуйста, отпусти её. Ей будет больно, но, зато у неё появится шанс встретить своего человека.