|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Глава 1.
Павел был счастлив.
Самолет медленно, как-то даже невесомо плыл над солнечными полями. Огромное небо безмятежной синевой растекалось за иллюминатором и только где-то у самого горизонта мутнело и смазывалось. Далеко внизу тянулась лента имперского тракта, пересекаемая развязкой. Россыпью точек копошились люди-букашки.
Павел уже знал, что в Москве, куда он возвращался из отпуска, на столе у декана, лежит одна небольшая, но весьма ценная бумага. Немного слов и два из них волшебных — "Направление" и "Красноярск". Направление — Красноярск. Он повторял эти слова про себя, наслаждался ими, вдыхал их. Послушайте, как звучит — "Красно-ярск"! Столица самолетного мира! Город будущего! Сосредоточие науки!
Нет, не зря! Всё было не зря! С раннего детства влюбленный в технику и авиацию, наперекор родительской воле ушел он в Можайский Воздухоплавательный Институт. Грыз зубодробительные формулы ночами, подрабатывал где придется и снова атаковал такую неуступчивую науку. Учеба давалась тяжело, непонятно, по капле. Но далась, и затем, в аспирантуре, в приинститутской мастерской, стала воплощаться в дерево и металл. Именно это больше всего любил Павел — момент воплощения идеи в твердую материю. И потому стал конструктором. Да, пускай это звание пока только так сказать аванс, но ведь это только начало! Ему 26, он молод и настойчив, на курсе был среди первых и, внимание, барабанная дробь, на имя декана пришло личное приглашение в конструкторское Бюро Сикорского!! В БС!! В Красноярск! Лично его! В авиационное эльдорадо! Конструкторские бюро, заводы, мастерские, лаборатории... Безграничные перспективы...
Главное стало ближе. Цель жизни. Павел удовлетворенно откинулся на спинку кресла и конечно не видел ни крохотной искры внизу, ни засуетившихся черных точек. Впереди его ждала такая бесконечно прекрасная, интересная, неизведанная Вселенная. Он был счастлив.
* * *
"... сгинела!"
Оцепенение прошло и Федор Тимофеевич неловко толкнул стоящего перед ним поляка в спину. Как будто именно от этого толчка мир вдруг завертелся вокруг него бешеным калейдоскопом. Кто-то хватал террориста, бил, кричал, кто-то бежал к Князю. Лишь Федор Тимофеевич стоял, замерев в бессильной испарине. "Как же так, почему, он же всё видел..." Еще когда националист нервно потянул руку из кармана, он ведь уже тогда почувствовал, догадался, узрел, чем всё кончится. Узрел и... был парализован. "Зачем?!". "Зачем этот молодой человек, красивый и похоже неглупый, которому жить да жить, человек, вот сейчас, сию секунду, превратит другого живого человека в кусок мертвого мяса. Чудовищный же абсурд! Не в бою, не в припадке ярости, а вот так?? Зачем?". А когда мозг вынырнул из секундного замешательства и отдал первый, пока еще вялый, сонный приказ мышцам, боёк уже ударил в капсюль...
Кто-то в очередной раз толкнул Федора и он, едва ли очнувшись, побрел к своей машине. "Как же так. Он ведь мог успеть, всего один толчок в локоть и он спас бы человеческую жизнь, а то и две. Мог. Но оцепенел. Не вовремя, как всегда у меня получается. Как всегда...".
Князя он недолюбливал, это да. За многое, в том числе и за эту его привычку урвать рубль везде, где только можно, например как вот на этой самой плате за проезд по тракту. Ведь по сути же — плата за воздух! А множество других примеров, когда Князь, имея гигантское (так никем точно и не разведанное) состояние — вполне мог сделать то или иное предприятие бесплатным, но не делал этого? Нет, Князь определенно не был образцом для Федора, но чтоб вот так... "Ну ведь мог же..." Запахнувшись в свою теплую шубу, уселся в машину, но вместо того, чтобы трогаться, закурил. Пошел снег, плотными, громадными хлопьями, а он всё сидел и сидел, уставившись сквозь залепленное стекло и думал. Рассыпавшийся мир его требовал обратной сборки.
* * *
В одна тысяча девятьсот тридцать первом году Российская Империя была огромным, богатым, устойчивым государством. Протянувшаяся на гигантские расстояния — от северного Груманта (Шпицбергена) до островов в Эгейском море, от Кракова до Марианских островов на востоке она была домом для 280 миллионов своих поданных. Отдаленные углы связывали железные дороги, морские и воздушные пути. Работали заводы, лаборатории, университеты, каналы, банки, частные лавочки и конторы. Крестьяне пахали землю, учителя учили, недовольные митинговали, политические партии и газеты сходились в жестоких баталиях. Люди всё так же влюблялись, женились, страдали, работали, вдохновлялись. Переселенцы двигались во всех направлениях, студенты поступали в ВУЗы, ученые открывали новые явления и материалы. Ледоколы пробивали Северный морской путь, электростанции давали ток, войска тренировались, строились корабли и верфи. Созревал хлеб, ловилась рыба, варилась сталь.
Начало ХХ века оказалось благосклонным к России. Выигранная довольно легко Русско-Японская война не только принесла в казну репарационные платежи, не только Маньчжурию, но и сплотила общество, показала верность текущего курса и вообще крепость устоев. Начавшееся было брожение быстро улеглось, к тому же карательные меры против смутьянов и зачинщиков принесли свои плоды. Любители "великих потрясений", кто отправился крепить мощь государства на северных рубежах, кто сбежал поближе к хозяевам, в уютную и безопасную Европу. Реформирование церкви путем отделения её от государства, социальные законы, экономический рост также способствовали успокоению общества. Рост же охватил все сферы экономики — промышленные предприятия и целые кусты заводов росли как грибы и в Европейской части и на Урале и в Сибири и на Дальнем Востоке. Все новые рекорды ставило сельское хозяйство, причем обоих типов — и общинное, получившее название общхозов, и частное — "крепышей".
Разразившаяся Мировая Война могла бы похоронить все эти великие достижения, но и тут Господь не оставил в беде. Потери были хоть и велики, но всёж намного меньше, чем у других участников бойни. Выйдя и здесь победителем, Россия приобрела не только такие территории как Проливы, Армянское нагорье, Танзанию, но и самое главное — сумела распорядится своей победой. Почти вся Восточная Европа, половина новоиспеченных арабских государств — оказалась привязана к ней, причем сугубо добровольно, на взаимовыгодной основе и равноправными отношениями. Даже экономика бывшего противника, Германии, путем длительной дипломатической и финансовой работы оказалась в итоге настолько интегрирована с российской, в том числе, путем взаимного обмена активами, что о возможном противостоянии в будущем даже и подумать было нельзя. Нечего и говорить, что такое взаимное проникновение и опыление самым благотворным образом сказалось на обеих странах.
Кроме того, послевоенное неустройство в Европе привело к мощнейшему потоку эмигрантов в Россию. Представители всех стран и народов, а за все годы это до 10 миллионов, расселились, конечно, на необъятной территории, но, главным образом, благодаря переселенческим программам правительства, за Уралом — в Сибири и на Дальнем Востоке. Обычно в путь в чужие края пускаются люди решительные, предприимчивые, а значит, Россия получила очень качественный "человеческий материал". Эти люди, стремясь к собственному благополучию, к собственным достижениям, будут дополнительно раскручивать маховик того общества в котором живут. И не только в экономической сфере.
В направлении переселенческих потоков самое деятельное участие принимал Великий Князь Алексей Александрович, для друзей просто Алексей, для прочих — Князь. Хотя проще было бы сказать в чём он не принимал участия. Это его стараниями и средствами был освоен огромный черноземный район от Барнаула до Магнтитогорска. Сейчас это единый экономический район, включающий миллионы гектар распаханной земли, лесополосы, даже целые рукотворные леса, а также заводы, рудники, университеты. С населением 15 миллионов человек, этот район стал мощнейшей опорой Российской экономике, Акмолинск — носящий теперь название Алексеев, стал центром т.н. Алексеевского экономического района. Переименование города в свою честь — это наименьшее, что заслужил этот человек.
С его подачи была организованы Физический и Радиотехнический университеты, новый тип начальной школы, европейский голливуд — Одесские кинематографические студии, реформированы Армия и Флот, и многое, очень многое другое. Для обычного человека — даже слишком многое. Но, видимо он был совсем необычным. Последним его делом стал запуск строительства Имперских трактов — автомобильных дорог с твердым покрытием. К несчастью последим.
Но не один Князь радел о развитии страны, так что Империя расцветала, становилась сильнее, умнее, богаче. По экономическому развитию прочно встала на второе место в мире и уверенно догоняла США. Такими темпами потеснить заносчивых янки должны были в течении ближайших 10-15 лет. Если конечно в эти годы ничего не случится...
Но даже огромное, сильное дерево, может, тем не менее, зачахнуть от расплодившегося жука или погибнуть в бурю. Бывало уже в истории, когда могучие империи рушились неотвратимо, государства— победители спустя двадцать лет подчинялись побежденным, когда безумная толпа, жаждущая всё больших и больших благ подмывала основы и гибла вместе со своим царством... Ничто не может быть устойчивым в этом мире, нет однозначных рецептов "спасения отечества". Когда всё — и вокруг и изнутри, постоянно меняется, проверяет державу на прочность, когда соседи перенимают твои приёмы и технологии. Когда то, что раньше давало тебе неизмеримое преимущество, теперь обыденность даже для самых неразвитых. Вчера погашенные очаги крамолы, сегодня вновь греют недовольных. Навечно, казалось, усмиренные окраины, опять выгадывают — где посытнее кормят...
Всё этот изменчивое, бурлящее, противоречивее существо под названием Империя — требовало неусыпной заботы, контроля, и просто титанического труда. Труда миллионов, а лучше вообще большинства населения. Ведь когда большинство наоборот начинает страну растаскивать — жить ей остается недолго. И среди этих цементирующих миллионов всегда есть точки кристаллизации — люди, движимые идеей, люди, собирающие вокруг себя многих, создатели и властители дум.
* * *
Одним из таких опорных узлов, хотя никогда и не думал о себе так высокопарно, был Константин Алексеевич Краев. В данный момент он вполне по простонародному чертыхался, балансируя босиком на хвое с ветками, в камуфляжной куртке, однако без штанов. Кои он и пытался сейчас выжать хоть как-то. Да, что ни говори, болотце попалось славное, провалился почитай по пояс, хорошо хоть сапоги там не оставил. И снасти. Вот снасти он себе бы не простил. Любовно подобранные, доделанные "под себя". Константин не был заядлым рыбаком — времени не хватало, но когда получалось вырваться, он отдавался этому занятию самозабвенно. Вот и сейчас, закончив дела в Новгороде, по пути в столицу завернул на проселочную дорогу, проехал еще километров десять, и, переодевшись, пошел по азимуту. Всё как учили в армии, по компасу, сверяясь каждые 50 шагов, в направлении глухого озерца, найденного им на карте. Озеро было в нехоженой чащобе и сулило интересный улов. И всё бы ничего, если бы не эта болотина. Когда ноги в сапогах начали проваливаться по щиколотку — поворачивать не захотел, из чистого упрямства. Так и пёр буром, уходя всё глубже, почти до пояса дошло, но выбрался, почти выполз на сухое. Вот уже и озеро вдали за стволами заблестело. Об обратной дороге думать не хотелось.
Вышел на бережок, удивительно сухой и чистый, расстелил штаны на солнышке, сразу закинул удочки, и не торопясь принялся раскладывать костерок, ставить чай. Именно эта неторопливая размеренность рыбалки и нравилась Константину больше всего. Делаешь простые движения автоматически, а сам плывешь неспешно своею мыслью без определенной цели, как рыба в тихой воде, слегка двигая хвостом. Когда-то приходят интересные идеи, иногда с улыбкой оглядываешься назад. Сейчас, например, поплыли воспоминания. А воспоминаний хватало, за последний без малого год чего только не произошло, хватило б и на три. С момента несчастной гибели Князя события понеслись лихим галопом.
Первыми зашевелились англичане, что, кстати, косвенно указывало на их причастность. Закручивание гаек в Царстве Польском, неизбежное после теракта, использовалось ими для нагнетания ненависти к центральной власти. Уж на таких-то операциях джентльмены с острова не одну собаку съели. Всё как обычно — статьи в газетенках, выступления, провокации. Всё конечно не от своего имени, а от имени "патриотов" и "истинных демократов". В итоге притушенная ситуация снова стала накаляться, брожения усилились. Экономическая депрессия, понятно, отнюдь не способствовала решению вопроса.
Также английская агентура, похоже, полезла в Среднюю Азию. С теми же, надо полагать намерениями. А вот это было уже совсем нехорошо. После окончания Большой Игры, разграничив сферы влияния, великие державы в основном соблюдали соглашения, как гласные, так и негласные. Теперь, очевидно, наступал новый виток противостояния. А к чему это приведет в конечном итоге, можно было даже не гадать. И так всё уже давно ясно. Но всё же, хоть и уверен в результате, надо вновь запрячь своих аналитиков, привлечь еще дежневских, потом вместе засесть за результаты, потерять несколько тысяч нервных клеток, вывести наиболее вероятные исходы и, сообразно им, продолжать действовать. Продолжать, ибо работа эта ведется уже не первый год, а Князем — не первое десятилетие. И готовиться. Готовиться к самому своему главному экзамену.
Кроме того, прибавилось и внутренних проблем. Сразу несколько крупных миллионщиков попытались, не светясь конечно, провести в Думе закон об увеличении рабочего дня и отмене гарантий увольняемым рабочим. Ну, так ведь Депрессия же! Можно не сомневаться, что у господ были продуманы и дальнейшие шаги по облегчению своей нелегкой доли и увеличению возможностей. Пришлось срочно объяснять неразумным, почему временная выгода в дальнейшем обернется большими потерями и чем могут закончиться социальные игры. Сам император вмешался, намекнув на события начала века. Тогда некоторые особо умные тоже пытались воспользоваться экономической ситуацией и нагнуть страну удобным для себя образом. Попытка не получилась настолько болезненно, что то поколение капиталистов к этому вопросу уже не возвращалось никогда. Теперь же, одного авторитета Николая хватило, чтоб ретивые утихли сразу, а те, кто за ними стоял — совсем ушли в тень... Но вот надолго ли? Стоит им снова почувствовать слабину, тут же навострятся делить пирог.
А ведь еще продолжалась Её Величество Депрессия. Не убивающая, но и не дающая вздохнуть полной грудью. Не инфаркт, но зубная тянущая боль. Несмотря на все усилия, перелома ситуации достичь пока не удалось. Рост безработицы, хоть и медленный, продолжался, производство ужималось, а те, кому уже некуда было ужаться — разорялись. Дефляция обесценивала работу крестьян, перепроизводство забивало склады. Худшее было в том, что, выхода из ситуации не видел никто. Лучшие экономические умы бились в дискуссиях, создавали очередные теории, но как всё это перевести на практику, и при этом не угробить окончательно страну? Нет, меры, конечно предпринимались, взять хотя бы то же строительство Имперских Трактов, затеянное еще Князем. Большое число рабочих мест, гигантское потребление материалов — но эффект в масштабе страны толи потерялся, толи не было его совсем. А скорее он еще и не дошел до счетоводов. В общем, как обычно в экономике, ничего не понятно, советов больше чем толку, и только время покажет, что было эффективно. Но тогда уже будет поздно, действовать-то нужно уже сейчас.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
