Убить пересмешника. Глава 8

8

По причинам, непостижимым большинству самых опытных предсказателей округа Мейкомб, осень в том году обернулась зимой. У нас было две недели самой холодной погоды с 1885 года, сказал Аттикус. Мистер Эйвери заявил: на Розеттском камне написано, что когда дети не будут слушаться родителей, начнут курить сигареты и воевать друг с другом, времена года изменятся — и на нас с Джемом повис груз вины за содействие сумасбродству природы, которое означало несчастья для соседей и неудобства для нас самих.

Старая миссис Рэдли померла той зимой, но её смерть не вызвала сильных волнений — соседи редко её видели, разве что когда она поливала свои канны. Мы с Джемом решили, что Страшила наконец-то добрался до неё, но когда Аттикус вернулся из дома Рэдли, то сказал, что она умерла от естественных причин, к нашему разочарованию.

— Спроси его, — прошептал Джем.

— Сам спроси, ты же старший.

— Потому-то тебе и спрашивать.

— Аттикус, — сказала я, — а ты видел мистера Артура?

Аттикус строго посмотрел на меня из-за своей газеты:

— Нет, не видел.

Джем удержал меня от дальнейших расспросов. Он сказал, что Аттикус всё ещё помнит о наших походах к Рэдли, и что не стоит его злить. Как полагал Джем, Аттикус подозревает, что наша деятельность той ночью последним летом не ограничивалась лишь покером на раздевание. У Джема не было прочных оснований для таких мыслей — он сказал, что чует это нутром.

Следующим утром я проснулась, выглянула в окно и чуть не умерла с испуга. На мои вопли из ванной вышел полубритый Аттикус.

— Мир рушится, Аттикус! Пожалуйста, сделай что-нибудь!..

— Вовсе нет, — сказал он. — Идёт снег.

Джем спросил Аттикуса — долго ли так будет. Джем тоже никогда не видел снега раньше, но он знал, что это. Аттикус сказал, что знает о снеге ничуть не больше Джема.

— Но всё же я думаю, если он настолько мокрый, то превратится в дождь.

Во время завтрака зазвонил телефон, и Аттикус встал из-за стола, чтобы ответить.

— Это Эула Мей, — сказал он, вернувшись. — Цитирую: "Поскольку снега в округе Мейкомб не было с 1885 года, сегодня школьные занятия отменяются".

Эула Мей была главной телефонисткой Мейкомба. Ей поручили делать публичные сообщения, свадебные приглашения, бить пожарную тревогу и давать инструкции по оказанию первой помощи, когда доктор Рейнольдс был в отъезде.

Когда Аттикус наконец призвал нас к порядку, и предложил нам смотреть в наши тарелки а не пялиться в окна, Джем спросил:

— А как сделать снеговика?

— Не имею ни малейшего представления, — сказал Аттикус. — Не хочу вас разочаровывать, ребята, но я сомневаюсь, что снега хватит хотя бы для снежка.

Зашла Кэлпурния: она считала, что снег скапливается. Когда мы выбежали на задний двор, он был укрыт жиденьким слоем мокрого снега.

— Не нужно шляться по нему, — сказал Джем. — Смотри, с каждым твоим шагом его всё меньше.

Я оглянулась на свои талые следы. Джем сказал: подождём, пока не выпадет ещё немного, и тогда мы наскребём достаточно снега, чтобы слепить из него снеговика. Я высунула язык и поймала большую снежинку. Она жглась.

— Джем, он горячий!

— Вовсе нет, он такой холодный, что жжётся. Да не ешь ты его, Скаут, не трать попусту. Пусть падает.

— Но я хочу походить по нему.

— Придумал, давай ходить у мисс Моди.

Джем поскакал через передний двор. Я шла по его следам. Когда мы были на троуаре у дома мисс Моди, к нам подошёл мистер Эйвери. Его лицо было розовым, а из-под ремня выпирал толстый живот.

— Посмотрите, что вы натворили, — сказал он. — В Мейкомбе не было снега с самого Аппоматокса. Это из-за плохих детей вроде вас сменяются сезоны.

Я гадала, знает ли мистер Эйвери, с какой надеждой мы ждали прошлым летом, чтобы он повторил своё представление, и размышляла о том, что уж если снег ниспослан нам в наказание, то у меня найдётся сказать кое-что в защиту греха. Но я не задумывалась, откуда у мистера Эйвери такие метеорологические данные: наверняка прямо с Розеттского камня.

— Джем Финч — эй, Джем Финч!

— Мисс Моди зовёт тебя, Джем.

— Держитесь оба середины двора. Возле веранды засыпало снегом армерии. Не наступите на них!

— Да, мэм! — отозвался Джем. — А ведь красиво — да, мисс Моди?

— В задницу эту красоту! Если ночью заморозит, то погибнут все мои азалии!

Старая полевая шляпа мисс Моди искрилась снежинками. Она склонилась над какими-то кустиками, укутывая их в сумки из мешковины. Джем спросил, для чего она это делает.

— Согреваю их, — ответила она.

— Как цветы могут согреться? Они ж не теплокровные?

— Я не могу ответить на этот вопрос, Джем Финч. Знаю только, что если ночью заморозит, то и растения замерзнут, так что их нужно укрыть. Ясно?

— Да, мэм. Мисс Моди?

— Да, сэр?

— Можем мы со Скаутом одолжить немного вашего снега?

— Святые угодники, да заберите весь! Подле дома старая корзинка для персиков, таскайте в ней.

Глаза мисс Моди сузились.

— Джем Финч, а что ты будешь делать с моим снегом?

— Увидите, — сказал Джем, и мы перетаскали со двора мисс Моди на наш столько снега, сколько смогли — грязная работёнка.

— Что теперь будем делать, Джем? — спросила я.

— Увидишь, — сказал он. — Бери корзинку и тащи на передний двор весь снег, какой наскребёшь на заднем дворе. Но только ходи по своим же следам, — предупредил он.

— У нас будет снеговёнок, Джем?

— Нет, настоящий снеговик. Только надо потрудиться.

Джем сбегал на задворки, принёс садовую мотыгу, и стал быстро копать за поленницей, отбрасывая в сторону всех попадавшихся червей. Затем зашёл в дом, вернулся с бельевой корзиной, заполнил её землёй и отнёс на передний двор.

Когда у нас было пять корзин земли и две корзины снега, Джем сказал, что мы были готовы начинать.

— Тебе не кажется, что будет грязища? — спросила я.

— Сейчас выглядит грязно, но потом так не будет, — заверил он.

Джем черпанул пригоршню земли, шлёпнул её на бугорок, на который сверху добавил ещё, и ещё — пока не получился торс.

— Джем, я никогда не слышала о снеговике-негре, — сказала я.

— Долго он чёрным не будет, — буркнул Джем.

На задворках Джем раздобыл несколько персиковых прутьев, сплёл их и согнул в подобие скелета, чтобы затем укрыть землёй.

— Он выглядит, как Стефани Кроуфорд с руками на бёдрах, — сказала я. — Жирный посередине с хиленькими ручками.

— Сделаю их побольше.

Джем плеснул на грязевика воды и добавил ещё земли. Задумчиво посмотрел на него, а затем слепил толстый живот пониже талии. Глянув в мою сторону, Джем подмигнул мне:

— Мистер Эйвери сложен по типу снеговика, вроде как?

Джем черпнул немного снега и начал его лепить. Мне он разрешил покрыть лишь спину, приберегая наружные части для себя. Постепенно мистер Эйвери побелел.

Используя кусочки дров для глаз, носа, рта и пуговиц, Джем добился того, что мистер Эйвери стал выглядеть сердитым. Брусок печных дров завершил картину. Джем отступил назад и осмотрел своё творение.

— Он классный, Джем, — сказала я. — Выглядит, будто сейчас заговорит.

— И вправду ведь? — сказал Джем смущённо.

Мы не могли дождаться прихода Аттикуса домой на обед, так что позвонили ему и сказали, что его ждёт большой сюрприз. Он выглядел удивлённым, когда увидел большую часть задворок на переднем дворе, но сказал, что мы проделали потрясную работу.

— Я не знал, как ты собираешься это сделать, — сказал он Джему, — но впредь я могу не волноваться о твоём будущем, сын: у тебя всёгда найдётся идея.

Уши Джема покраснели от такой похвалы, но он резко поднял голову, когда увидел, что Аттикус отступил на шаг. Аттикус искоса разглядывал снеговика какое-то время. Он усмехнулся, а затем рассмеялся.

— Сын, я не знаю, кем ты станешь — инженером, юристом, или портретистом. Но ты посягнул на честь и достоинство прямо здесь, в переднем дворе. Нам придётся замаскировать этого парня.

Аттикус предложил Джему стесать немного перед своего творенья, сменить брусок дров на метлу, и повязать на него фартук.

Джем объяснил, что если он так сделает, то снеговик станет грязным и не будет уже снеговиком.

— Меня не волнует, что ты будешь делать, если ты сделаешь хоть что-нибудь, — сказал Аттикус. — Нельзя просто взять и слепить карикатуру на соседей.

— Вовсе не карикатура, — сказал Джем. — Просто точь-в-точь похож на него.

— Мистер Эйвери может с тобой не согласиться.

— Придумал! — сказал Джем.

Он бросился через улицу, скрылся на заднем дворе мисс Моди, и вернулся ликующим. Он нахлобучил её полевую шляпу на голову снеговику, а её садовые ножницы втиснул в изгиб его руки. Аттикус сказал, что так сойдёт.

Мисс Моди открыла входную дверь и вышла на крыльцо. Она посмотрела на нас через улицу. Вдруг она усмехнулась.

— Джем Финч, — окликнула она. — Ах бесёнок, верни-ка мне мою шляпу, сэр!

Джем поднял глаза на Аттикуса, а тот покачал головой.

— Она просто ворчит, — сказал он. — На деле она под впечатлением от твоих... достижений.

Аттикус прошагал до тротуара мисс Моди, где у них завязался разговор со взмахами руками, единственной услышанной мной фразой из которого было "...возвёл натурального мофродита во дворе! Аттикус, ты никак не воспитаешь их!"

После полудня снег перестал, температура воздуха упала, и к ночи сбылись худшие предсказания мистера Эйвери: Кэлпурния топила все камины в доме, но мы мёрзли. Когда тем вечером Аттикус вернулся домой, он сказал, что мы влипли, и спросил Кэлпурнию, не хочет ли она переночевать у нас. Клэпурния глянула вверх на высокие потолки и продолговатые окна, и ответила, что ей, пожалуй, будет теплее дома. Аттикус отвёз её домой на машине.

Перед моим отходом ко сну Аттикус доложил угля в камин в моей комнате. Он сказал, что термометр показал шестнадцать градусов [-9 градусов по Цельсию] — самая холодная ночь на его памяти, и что наш снеговик снаружи заледенел.

Спустя минуты, как показалось, я проснулась из-за того, что кто-то меня тряс. Пальто Аттикуса укутывало меня.

— Что, уже утро?

— Вставай, малышка.

Аттикус держал мой купальный халат и пальто.

— Надень сначала свой халат, — сказал он.

Джем стоял рядом с Аттикусом, шатающийся и взъерошенный. Он прикрывал своё пальто на шее, а его другая рука была впихнута в карман. Он выглядел необычно тучным.

— Быстрее, золотце, — сказал Аттикус. — Вот твои ботинки и носки.

Осоловело я одела их.

— Уже утро?

— Нет, чуть после часа ночи. Ну-ка, быстрее.

Наконец до меня дошло, что что-то было не так.

— Что случилось?

К тому времени он мог уже не отвечать. Как птицы знают, где укрыться от дождя, так и я знала, когда на нашей улице беда. Мягкий бархатистый шум и приглушённые звуки суеты вселили в меня бессильный ужас.

— Чей дом?

— Мисс Моди, золотце, — сказал Аттикус мягко.

С парадной двери мы увидели, как пламя полыхает из окон столовой Мисс Моди. Как бы в подтверждение увиденного, городская пожарная сирена взвыла вверх до дискантной кульминации и замерла там в пронзительном визге.

— Дом пропал, что ли? — простонал Джем.

— Полагаю, что да, — сказал Аттикус. — Теперь слушайте, вы оба. Идите вниз и встаньте перед Резиденцией Рэдли. Не мешайтесь на дороге, слышите? Видите, куда дует ветер?

— Ох, — сказал Джем. — Аттикус, по-твоему, нам пора вытаскивать мебель?

— Пока нет, сын. Делай, как я сказал. Теперь бегите. Присматривай за Скаутом, слышишь? Не упускай её из виду.

Толчком Аттикус направил нас в сторону парадных ворот Рэдли. Мы стояли и смотрели, как улица наводняется людьми и машинами, пока огонь молча пожирал дом мисс Моди. "Почему они медлят, почему они медлят..." — бормотал Джем.

Мы увидели, почему. Старую пожарную машину, убитую холодом, толкала из города группа мужчин. Когда они присоединили её пожарный шланг к гидранту, шланг лопнул и вода выстрелила вверх, со звоном падая на мостовую.

— О Господи, Джем...

Джем обнял меня.

— Тише, Скаут, — сказал он. — Ещё не время волноваться. Я скажу тебе, когда будет пора.

Мужчины Мейкомба, разной степени одетости и раздетости, тащили мебель из дома мисс Моди на другую сторону улицы. Я увидела, как Аттикус нёс тяжёлое дубовое кресло-качалку мисс Моди, и подумала, что разумно было с его стороны спасти самоё для неё дорогое.

Время от времени мы слышали крики. Затем лицо мистера Эйвери появилось в окне верхнего этажа. Он выпихнул из окна на улицу матрас, и бросал на него мебель пока люди не закричали: "Спускайся оттуда, Дик! Лестница рушится! Убирайтесь оттуда, мистер Эйвери!"

Мистер Эйвери начал лезть через окно.

— Скаут, он застрял... — прошептал Джем. — О, Боже...

Мистера Эйвери плотно зажало. Я спрятала голову под рукой Джема и не смотрела, пока Джем не крикнул: "Он освободился, Скаут! Он в порядке!"

Я взглянула вверх и увидела, как мистер Эйвери пересёк балкон. Он перекинул ноги через перила и стал съезжать вниз по столбу, но соскользнул. Он полетел, вскрикнул, и упал в кустарник мисс Моди.

Вдруг я заметила, что люди стали отходить от дома мисс Моди, двигаясь по улице в нашу сторону. Они больше не тащили мебель. Огонь захватил уже второй этаж, и прожёг себе путь на крышу: оконные рамы чернели рядом с ярко-оранжевой сердцевиной.

— Джем, это похоже на тыкву...

— Скаут, гляди!

Дым поднимался от нашего дома и от дома мисс Рейчел как туман с реки, и мужчины потянули к ним шланги. Позади нас пожарная машина из Эбботсвилля взвизгнула на повороте и остановилась перед нашим домом.

— Та книга... — сказала я.

— Что? — спросил Джем.

— Та книга о Томе Свифте, она же не моя, а Дила...

— Не волнуйся, Скаут, ещё не время волноваться, — сказал Джем.

Он указал пальцем:

— Глянь-ка туда.

В группе соседей Аттикус стоял с руками в карманах пальто. С таким видом он мог бы смотреть футбольный матч. Рядом с ним была мисс Моди.

— Вот видишь, он ещё не волнуется, — сказал Джем.

— А почему он не на крыше одного из домов?

— Он слишком стар, он сломает себе шею.

— Может сказать ему, чтоб наши вещи вытаскивал?

— Давай не будем его донимать, он сам знает, когда настанет время, — сказал Джем.

Пожарная машина из Эбботсвилля стала поливать водой наш дом; мужчина на крыше указывал места, где это было нужнее всего. Я смотрела, как наш Натуральный Мофродит почернел и развалился; полевая шляпа мисс Моди устроилась на вершине горы. Я не видела её садовые ножницы. В жаре между тремя домами — нашим, мисс Рейчел и мисс Моди — люди давно скинули куртки и купальные халаты. Они работали в пижамах и ночных рубашках, заправленных в штаны, но до меня дошло, что я медленно замерзаю, стоя на месте. Джем старался согреть меня, но его руки было недостаточно. Я освободилась от неё и обхватила свои плечи. Пританцовывая, я смогла ощутить свои ноги.

Появилась другая пожарная машина и остановилась перед домом Стефани Кроуфорд. Там не было гидранта для ещё одного шланга, и люди пытались смочить её дом ручными огнетушителями.