А свадьба пела и плясала

А свадьба пела и плясала...

"А сейчас мы его окольцуем!" —

Любитель-орнитолог, поймавший в силки редкий экземпляр птицы

Коротко о главном

Новость, что скоро состоится королевская свадьба, разлетелась по столице и ближайшим к ней городам в мгновение ока. Общественность трепетала, общественность не верила в слухи, общественность их обсуждала, ахая, всплескивая руками и жужжа о пошатнувшейся нравственности. Как же так! Свет всего королевства, юная, прекрасная и очаровательная принцесса Ирен Келионендорская будет обручена с колдуном, о котором совсем недавно ходили столь нелицеприятные слухи! Поговаривали, что он пьет кровь юных дев, танцует голым в полнолуние на кладбище и — о, ужас! — совсем недавно похитил принцессу и держал ее в заточении в своем замке! Ее Высочество, конечно же, освободили, колдуна убили, и, казалось бы, справедливость восторжествовала! Но не тут-то было! Колдун умудрился как-то выжить и мало того, сверг с пьедестала всеми любимого королевского советника Стефана, так убедил нового короля Ариана сосватать ему свою сестру! Только что успокоившаяся общественность взбаламутилась, и вновь достала из пепла события предшествующего года, обсасывая уже приевшиеся новости с новой силой.

Само же главное действующее лицо большинства сплетен королевства страдало. Вновь вспыхнувшая известность его душила и он бы смог с ней смириться, если бы оценивали его заслуги как целителя, но то, что для всех он превратился в "избранника принцессы" — его угнетало. Никериал улыбался пациентам, глазевшим на него чуть ли не открыв рот, их родственникам и детям, которые тыкали в него пальцем и кричали своим мамашам: "Мама, это он!", на что те смущенно одергивали своих чад, извинялись, но по их глазам было видно, что совсем не раскаивались.

Одна дама даже подкараулила его в коридоре госпиталя, зажала в углу и стала тыкать в нос пером, что-то от него требуя. Голос у нее был такой резкий, нахальный, что целитель подумал, что его пришли убивать и чисто на рефлексах замуровал женщину в ледяную глыбу вместе с ее прытким длинным пером. Конечно, потом Нику сквозь смех коллеги объяснили, что сия благопристойная дама была сотрудницей "Королевского вестника", которая хотела всего лишь взять у него интервью, но осадок остался. Даму отправили оттаивать в ванну и прописали курс лечения пострадавших от обморожения, а после в отместку напечатали на главной странице сенсационную статью о мерзком характере и дурной внешности "нового герцога".

Да, Никериал неожиданно для себя и для высшего общества королевства, стал герцогом.

— Понимаешь, Фил, — маг однажды попытался объяснить брату сокровенную истину. — Он дал мне титул не за мои заслуги и не потому, что я ему приглянулся, о нет, я его, наоборот, раздражаю, особенно после того случая, — они помолчали минуту, вспоминая об этом прискорбном факте, когда у молодого короля чуть не прихватило сердце, когда из шкафа палаты к его ногам вывалилась принцесса. Скандал со скрипом удалось замять, но Ник до сих пор не показывался на глаза монарху, на всякий случай. — Он хотел спасти репутацию сестры и попутно меня унизить.

— И неужели тебя это унизило? — Филгус шутливо улыбался, хотя взгляд у члена Совета магов был как никогда серьезен. — Многие фавориты получают свои титулы и земли через постель, тут, хм, нет ничего нового. Просто ты получил "признание" через постель принцессы, а не короля и по мне, скажем, это лучший размен, чем пытаться добиться "благосклонности" Ариана.

Ник хмыкнул на шуточку своего брата и продолжил:

— Да, мое коварство и хитрость сейчас обсуждает вся аристократия. Некоторые аристократки и, представь себе, аристократы, намекали мне, что не прочь, дескать, объединиться со мной в союзы и обсудить перспективы нашего дальнейшего сотрудничества в моей спальне. — Он обвел рукой его совсем не богато уставленную комнату обычного общежития, задержавшись на обшарпанных стенах, бардаке и маленькой жесткой кровати. — Мне что-то подсказывает, что это не то, что они захотят увидеть, но знаешь, как всегда подмывает их сюда пригласить?

Филгус расхохотался, представив эту картину: как гордой аристократке, которая не могла подумать о таких ужасных условиях жизни даже в своих кошмарах, приходиться снимать здесь свой пеньюар, чтобы обсудить "перспективы сотрудничества".

— И все же, я не хотел и не хочу быть герцогом. Быть обязанным королю, окунуться в эту придворную клоаку и стать еще сильнее связанным с родом Келионендора.

— Ты женишься на Ее Высочестве, брат, — иронично ответил член Совета магов. — Куда уж "сильнее связан"?

— Может, ты прав, — только ответил Никериал, а сам задумался о том, что судьба непредсказуема. В то время, когда он хотел получить признание — она втоптала его в грязь, а когда он захотел покоя и мирной жизни — закрутила в круговорот событий. И ему оставалось лишь смириться.

И если взгляды, шепотки и новый титул было злом предсказуемым, но то, что его ожидало дальше, он и не мог и представить. Новую пытку для мага великодушно назвали "Свадебные хлопоты". Он запросто мог представить, как на подпись к Ариану приносят список дел, намеченных к подготовке к свадьбе, и он своей рукой вписывает своего будущего зятя во все мероприятия, чтобы, дескать, тому жизнь медом не казалась. Маленькая месть короля, по мнению, самого Ника, удалась на славу.

А вечерами, развалившись в большом уютном кресле у камина, он прижимал к себе Ирен, вслушивался в ее милый щебет о прошедшем дне, предсвадебным хлопотах, которые заставляли ее душу трепетать в ужасе, кивал и молчал. Ему не хотелось портить девушке настроение своими жалобами, рассказами о том, как он устал и уже придумал тридцать способов как сбежать из королевства и забыть об этом кошмаре. Он понимал, что это не его праздник, он нужен не ему, а ей. А ради нее он готов был потерпеть. Улыбаться, смотря на любопытствующих, смиренно переносить все примерки и репетиции, уроки танцев и этикета, ехидные взгляды монарха. Ради того, чтобы прижимать к себе, чувствовать под рукой тепло ее тела, неуловимый аромат духов и видеть, как счастливо блестят ее глаза.

Да, ради этого он готов был заплатить эту цену.

Глава 1. Прелюдии к тому самому...

— Магистр, Ленге, вы выучили свои слова?

Сухопарый старик в дорогом камзоле с пуговицами из изумрудов и золотой тесьмой на темно-зеленом бархате пытливо смотрел на мрачного мага. Распорядитель торжеств Королевского двора, которого назначил король организовывать одно из главных торжеств в жизни своей любимой сестренки, вызывал у Ника лишь зубовой скрежет. Въедливый, прилипчивый, как пиявка, цепляющийся к каждой мелочи. Мужчина думал, что Ариан специально приставил его к ним, прекрасно осведомленный о его чудесных способностях и дал тайное задание — вывести своего будущего зятя из себя.

— Магистр, вы уснули? — не дождавшись ответа, проскрипел организатор, и весьма ощутимо приложил указкой по тумбе.

Никериал вздрогнул и скороговоркой проговорил:

— Сего месяца и дня, под светлыми очами Пресветлой Богини, я вверяю свою жизнь и судьбу...

— Мне не нравится ваша интонация, — занудно начал он. — В ней нет любви и благочестия к своей леди.

— Интонации к моей леди вас не должны беспокоить, — не выдержал Ник.

— Хорошо, — покорно проговорил старик и раскрыл тяжелый талмуд о церемонии бракосочетания. — Тогда начнем с самого начала.

Зал мученически вздохнул. Эта пытка под названием "репетиция бракосочетания" уже продолжалась три часа, и Ник был готов поверить, что этот изверг мог продержать их еще часов шесть, но добиться идеальных интонаций, жестов, произношения, действий. В помещении было душно, приторно пахло благовониями и слегка потом — они уже несколько часов сидели и репетировали. Как же Ник уже ненавидел это слово: "репетировали".

Сам же виновник скверного расположения духа Никериала — король Ариан — сидел по правую руку от его невесты и, как казалось Нику, упивался своей мелкой местью. Отношения мага и молодого короля, мягко говоря, не складывались. И целитель, положа руку на сердце, мог клятвенно заверить, что это не его вина и вообще, он — жертва обстоятельств. "Само обстоятельство" же грустно сидела и едва вздыхала, тоже утомленная многочасовой репетицией, но крепилась, наверное, одна из всех, не считая своего брата.

Это уже была двенадцатая по счету репетиция и последняя до самой свадьбы, которая должна была состояться через неделю, и, видимо, поэтому распорядитель лютовал особо, отобрав роль вершителя церемонии у самого жреца. Сам же слуга Пресветлой сидел рядом на скамеечке и молился, хотя Ник подозревал — по характерному похрапыванию, — что он спал. Но уличать в постыдной слабости жреца не стал, как никогда сочувствуя бедному служителю.

— Все должно быть идеально! — начал свою лекцию о "самом важном дне" распорядитель торжеств, а Ник вновь задумался о вечном, не особо вслушиваясь в звучавшие слова.

С того момента как Ирен сумела получить у брата разрешение на свадьбу прошло без малого полтора года. И маг всегда поражался тому, как хитрый молодой монарх сумел на законных основаниях растянуть сие действо на такой большой срок. Говорил, что не может отпустить сестру жить на улицу и организовал масштабную стройку — свадебный подарок от короля, — восстанавливая сгоревший замок Ленге. Надеялся, бедный, что любовь принцессы за время стройки пройдет и та откажется от бесполезной затеи, увлечется кем-то другим, разочаруется в целителе и поймет, что такая жизнь не для нее. Вот только Ирен не отказалась, не увлеклась, а наоборот, постаралась стать для Ника особенной, чтобы тот полюбил ее сильнее — стала за год одной из любимых пациентами милсестер и заслужила искреннее одобрение Азеля. А старому главе госпиталя понравиться было сложно, уж Никериал знал это точно.

Прорабы сдали объект даже раньше срока, репетиции за полтора года приелись, гости и банкет были уже раза три переутверждены и дополнены, шкаф Ее Высочества ломился от разных фасонов подвенечного платья, а отец Ника уже перестал надеяться, что его сын когда-нибудь женится, а проходит в женихах вечно. Ариан ходил смурнее тучи, Ирен сияла, Ник уже подумывал молить Пресветлую об избавлении от этих мук, а общество устало обмусоливать "королевскую свадьбу" и нашло себе новости поинтереснее.

Свадебный ритуал был неизменим с древнейших времен и, по мнению самого магистра целительства, был больше похож на нагло сворованный у магов ритуал принятия в род, слегка адаптированный для простых обывателей. Жених и невеста сидели на подушках посередине зала, а по обе стороны от них, но чуть спереди и, повернувшись друг другу, восседали главы родов, которые и должны были скрепить клятвами их брак. Со стороны Никериала главу рода заменял его приемный отец — Азель, а со стороны Ирен — ее брат. Жених и невеста произносили клятвы своим главам рода и выказывали свое желание связать свою земную и загробную жизнь с избранником, и те принимали решение: если ответ был положителен, то глава рода брал свой ритуальный кинжал и окроплял серебряную чашу кровью своего подопечного, ежели нет — переворачивал священный сосуд верх дном. Ритуал оказывался сорванным, свадьба отменялась, и, между семьями затаивалась смертельная обида, обычно прямо в священном зале церемоний перетекая в драку.

Если рассудив, что избранники достойны их чад, пролитая кровь смешивалась с освященным вином и жрец, который номинально вел ритуал, озвучивая каждое действие и следя за тем, чтобы оно совершалось без принуждений, давал молодым выпить напиток до дна, на дне чаши которой, они и обнаруживали свои обручальные кольца. Глава рода невесты должен был забрать эти кольца и передать их главе рода жениха, а тот — надеть их на указательные пальцы молодоженов, сим закрепив их союз.

Позади жениха и невесты сидели их свидетели, трое, с каждой стороны. Они должны были произнести свои ритуальные фразы и подтвердить закрепление брака. И вот после того как все пожелания и блага были высказаны, жрец внес в свою книгу запись о браке, и прозвенел колокол о создании новой семьи, жених мог с чистой совестью украсть невесту и сбежать из этого дурдома. Обычно он сбегал недалеко — до порога храма, а потом его брали в оборот все гости и родственники, и на аркане тащили праздновать.

Ник же не был до конца уверен, что сможет пережить окончание ритуала, ибо уже сейчас он страстно желал смерти... королю, за убийство которого его бы казнили телохранители Его Величества прямо на месте, не особо беспокоясь о чистоте дорогих мраморных плит храма и рассудке жреца и Пресветлой, когда они это увидят.

— Прошу прощения, — прервал речь распорядителя Гарриус Азель, дождавшись в оной паузу. Надменный старичок скривился, но позволил кивком продолжить свою речь мужчине. — Покорнейше прощу извинить меня, но не могли бы мы устроить паузу? Конечно, сей ритуал священен и его нельзя прерывать без особой причины, хотя это и репетиция, но мне на амулет только что поступил срочный вызов и мне нужно отлучиться в госпиталь.

Глава госпиталя Парнаско достал из рукава своего парадного одеяния круглый амулет, камень в котором тревожно мигал красным.

— А это не может подождать? — недовольно поморщился распорядитель церемоний.

— О, не волнуйтесь, я обязательно передам пациенту, что своими попытками умереть, он безмерно расстроил вас и Его Величество.

Азель, не дожидаясь ответа, раскланялся и быстро ушел за дверь зала, где, судя по звукам, перешел на бег, пытаясь скорее выбраться из храма и переместиться в свой родной госпиталь. Ник шумно вдохнул, завидуя отцу и его гениальному плану побега.

Король встал с места и на удивленный взгляд зала ответил:

— Раз так, то, думаю, лучше устроить перерыв.

Перерыв был встречен с энтузиазмом. Свидетели разбежались почти сразу, стремясь как можно скорее покинуть душную комнату и ее строгого надзирателя, а жених, заговорщески улыбнувшись, наклонился к уху своей невесты.

— Как ты смотришь на то, чтобы сбежать?

Ирен вздрогнула и, обернувшись на брата, который о чем-то разговорился со своими телохранителями, шепотом произнесла:

— Насовсем?

— Я даже не надеюсь на такое счастье, — хмыкнул Ник. — Увы, но твоя наседка тогда меня точно убьет. Нет, не насовсем, а, скажем... до вечера?

— Как думаешь, они скоро заметят нашу пропажу? — тихо хихикнула принцесса и, приняв помощь мага, встала с подушки, чувствуя, как к онемевшим от непривычной позы ногам приливает кровь, пока слегка покалывая кожу.

Целитель пожал плечами и слегка прикоснулся губами к запястью невесты, отчего та смущенно замерла, чувствуя разом пробежавшую по телу теплую волну. Боль в ногах девушки вмиг унялась и заговорщики беспрепятственно, но тихо, чтобы бдительный брат принцессы не заметил, прокрались из зала прочь.

На улице было свежо и необычайно тихо. Весна в этом году не хотела приходить, уступая свое место затяжной зиме: снегопадам, гололеду от резких перепад температур, хмурой погоде без проблеска солнца. Даже сейчас в воздухе летали снежинки и медленно падали на теплый меховой плащ принцессы. Девушка сняла перчатки и подставила ладонь, пару мгновений любуясь, как снежинка падала в ее ладонь, от прикосновения превратившись в каплю. Порой, она сама чувствовала себя такой снежинкой — мерно летела вниз, кружась в полете и сверкая на свету переливчатыми гранями, и прекрасно осознавая, что ее ждало в будущем, но стоило кому-то подставить на ее пути ладонь, она растаяла, став совершенно иной — водой в жарких ладонях, постепенно согреваясь о чужого тепла.