А свадьба пела и плясала

А свадьба пела и плясала...

"А сейчас мы его окольцуем!" —

Любитель-орнитолог, поймавший в силки редкий экземпляр птицы

Коротко о главном

Новость, что скоро состоится королевская свадьба, разлетелась по столице и ближайшим к ней городам в мгновение ока. Общественность трепетала, общественность не верила в слухи, общественность их обсуждала, ахая, всплескивая руками и жужжа о пошатнувшейся нравственности. Как же так! Свет всего королевства, юная, прекрасная и очаровательная принцесса Ирен Келионендорская будет обручена с колдуном, о котором совсем недавно ходили столь нелицеприятные слухи! Поговаривали, что он пьет кровь юных дев, танцует голым в полнолуние на кладбище и — о, ужас! — совсем недавно похитил принцессу и держал ее в заточении в своем замке! Ее Высочество, конечно же, освободили, колдуна убили, и, казалось бы, справедливость восторжествовала! Но не тут-то было! Колдун умудрился как-то выжить и мало того, сверг с пьедестала всеми любимого королевского советника Стефана, так убедил нового короля Ариана сосватать ему свою сестру! Только что успокоившаяся общественность взбаламутилась, и вновь достала из пепла события предшествующего года, обсасывая уже приевшиеся новости с новой силой.

Само же главное действующее лицо большинства сплетен королевства страдало. Вновь вспыхнувшая известность его душила и он бы смог с ней смириться, если бы оценивали его заслуги как целителя, но то, что для всех он превратился в "избранника принцессы" — его угнетало. Никериал улыбался пациентам, глазевшим на него чуть ли не открыв рот, их родственникам и детям, которые тыкали в него пальцем и кричали своим мамашам: "Мама, это он!", на что те смущенно одергивали своих чад, извинялись, но по их глазам было видно, что совсем не раскаивались.

Одна дама даже подкараулила его в коридоре госпиталя, зажала в углу и стала тыкать в нос пером, что-то от него требуя. Голос у нее был такой резкий, нахальный, что целитель подумал, что его пришли убивать и чисто на рефлексах замуровал женщину в ледяную глыбу вместе с ее прытким длинным пером. Конечно, потом Нику сквозь смех коллеги объяснили, что сия благопристойная дама была сотрудницей "Королевского вестника", которая хотела всего лишь взять у него интервью, но осадок остался. Даму отправили оттаивать в ванну и прописали курс лечения пострадавших от обморожения, а после в отместку напечатали на главной странице сенсационную статью о мерзком характере и дурной внешности "нового герцога".

Да, Никериал неожиданно для себя и для высшего общества королевства, стал герцогом.

— Понимаешь, Фил, — маг однажды попытался объяснить брату сокровенную истину. — Он дал мне титул не за мои заслуги и не потому, что я ему приглянулся, о нет, я его, наоборот, раздражаю, особенно после того случая, — они помолчали минуту, вспоминая об этом прискорбном факте, когда у молодого короля чуть не прихватило сердце, когда из шкафа палаты к его ногам вывалилась принцесса. Скандал со скрипом удалось замять, но Ник до сих пор не показывался на глаза монарху, на всякий случай. — Он хотел спасти репутацию сестры и попутно меня унизить.

— И неужели тебя это унизило? — Филгус шутливо улыбался, хотя взгляд у члена Совета магов был как никогда серьезен. — Многие фавориты получают свои титулы и земли через постель, тут, хм, нет ничего нового. Просто ты получил "признание" через постель принцессы, а не короля и по мне, скажем, это лучший размен, чем пытаться добиться "благосклонности" Ариана.

Ник хмыкнул на шуточку своего брата и продолжил:

— Да, мое коварство и хитрость сейчас обсуждает вся аристократия. Некоторые аристократки и, представь себе, аристократы, намекали мне, что не прочь, дескать, объединиться со мной в союзы и обсудить перспективы нашего дальнейшего сотрудничества в моей спальне. — Он обвел рукой его совсем не богато уставленную комнату обычного общежития, задержавшись на обшарпанных стенах, бардаке и маленькой жесткой кровати. — Мне что-то подсказывает, что это не то, что они захотят увидеть, но знаешь, как всегда подмывает их сюда пригласить?

Филгус расхохотался, представив эту картину: как гордой аристократке, которая не могла подумать о таких ужасных условиях жизни даже в своих кошмарах, приходиться снимать здесь свой пеньюар, чтобы обсудить "перспективы сотрудничества".

— И все же, я не хотел и не хочу быть герцогом. Быть обязанным королю, окунуться в эту придворную клоаку и стать еще сильнее связанным с родом Келионендора.

— Ты женишься на Ее Высочестве, брат, — иронично ответил член Совета магов. — Куда уж "сильнее связан"?

— Может, ты прав, — только ответил Никериал, а сам задумался о том, что судьба непредсказуема. В то время, когда он хотел получить признание — она втоптала его в грязь, а когда он захотел покоя и мирной жизни — закрутила в круговорот событий. И ему оставалось лишь смириться.

И если взгляды, шепотки и новый титул было злом предсказуемым, но то, что его ожидало дальше, он и не мог и представить. Новую пытку для мага великодушно назвали "Свадебные хлопоты". Он запросто мог представить, как на подпись к Ариану приносят список дел, намеченных к подготовке к свадьбе, и он своей рукой вписывает своего будущего зятя во все мероприятия, чтобы, дескать, тому жизнь медом не казалась. Маленькая месть короля, по мнению, самого Ника, удалась на славу.

А вечерами, развалившись в большом уютном кресле у камина, он прижимал к себе Ирен, вслушивался в ее милый щебет о прошедшем дне, предсвадебным хлопотах, которые заставляли ее душу трепетать в ужасе, кивал и молчал. Ему не хотелось портить девушке настроение своими жалобами, рассказами о том, как он устал и уже придумал тридцать способов как сбежать из королевства и забыть об этом кошмаре. Он понимал, что это не его праздник, он нужен не ему, а ей. А ради нее он готов был потерпеть. Улыбаться, смотря на любопытствующих, смиренно переносить все примерки и репетиции, уроки танцев и этикета, ехидные взгляды монарха. Ради того, чтобы прижимать к себе, чувствовать под рукой тепло ее тела, неуловимый аромат духов и видеть, как счастливо блестят ее глаза.

Да, ради этого он готов был заплатить эту цену.

Глава 1. Прелюдии к тому самому...

— Магистр, Ленге, вы выучили свои слова?

Сухопарый старик в дорогом камзоле с пуговицами из изумрудов и золотой тесьмой на темно-зеленом бархате пытливо смотрел на мрачного мага. Распорядитель торжеств Королевского двора, которого назначил король организовывать одно из главных торжеств в жизни своей любимой сестренки, вызывал у Ника лишь зубовой скрежет. Въедливый, прилипчивый, как пиявка, цепляющийся к каждой мелочи. Мужчина думал, что Ариан специально приставил его к ним, прекрасно осведомленный о его чудесных способностях и дал тайное задание — вывести своего будущего зятя из себя.

— Магистр, вы уснули? — не дождавшись ответа, проскрипел организатор, и весьма ощутимо приложил указкой по тумбе.

Никериал вздрогнул и скороговоркой проговорил:

— Сего месяца и дня, под светлыми очами Пресветлой Богини, я вверяю свою жизнь и судьбу...

— Мне не нравится ваша интонация, — занудно начал он. — В ней нет любви и благочестия к своей леди.

— Интонации к моей леди вас не должны беспокоить, — не выдержал Ник.

— Хорошо, — покорно проговорил старик и раскрыл тяжелый талмуд о церемонии бракосочетания. — Тогда начнем с самого начала.

Зал мученически вздохнул. Эта пытка под названием "репетиция бракосочетания" уже продолжалась три часа, и Ник был готов поверить, что этот изверг мог продержать их еще часов шесть, но добиться идеальных интонаций, жестов, произношения, действий. В помещении было душно, приторно пахло благовониями и слегка потом — они уже несколько часов сидели и репетировали. Как же Ник уже ненавидел это слово: "репетировали".

Сам же виновник скверного расположения духа Никериала — король Ариан — сидел по правую руку от его невесты и, как казалось Нику, упивался своей мелкой местью. Отношения мага и молодого короля, мягко говоря, не складывались. И целитель, положа руку на сердце, мог клятвенно заверить, что это не его вина и вообще, он — жертва обстоятельств. "Само обстоятельство" же грустно сидела и едва вздыхала, тоже утомленная многочасовой репетицией, но крепилась, наверное, одна из всех, не считая своего брата.

Это уже была двенадцатая по счету репетиция и последняя до самой свадьбы, которая должна была состояться через неделю, и, видимо, поэтому распорядитель лютовал особо, отобрав роль вершителя церемонии у самого жреца. Сам же слуга Пресветлой сидел рядом на скамеечке и молился, хотя Ник подозревал — по характерному похрапыванию, — что он спал. Но уличать в постыдной слабости жреца не стал, как никогда сочувствуя бедному служителю.

— Все должно быть идеально! — начал свою лекцию о "самом важном дне" распорядитель торжеств, а Ник вновь задумался о вечном, не особо вслушиваясь в звучавшие слова.

С того момента как Ирен сумела получить у брата разрешение на свадьбу прошло без малого полтора года. И маг всегда поражался тому, как хитрый молодой монарх сумел на законных основаниях растянуть сие действо на такой большой срок. Говорил, что не может отпустить сестру жить на улицу и организовал масштабную стройку — свадебный подарок от короля, — восстанавливая сгоревший замок Ленге. Надеялся, бедный, что любовь принцессы за время стройки пройдет и та откажется от бесполезной затеи, увлечется кем-то другим, разочаруется в целителе и поймет, что такая жизнь не для нее. Вот только Ирен не отказалась, не увлеклась, а наоборот, постаралась стать для Ника особенной, чтобы тот полюбил ее сильнее — стала за год одной из любимых пациентами милсестер и заслужила искреннее одобрение Азеля. А старому главе госпиталя понравиться было сложно, уж Никериал знал это точно.

Прорабы сдали объект даже раньше срока, репетиции за полтора года приелись, гости и банкет были уже раза три переутверждены и дополнены, шкаф Ее Высочества ломился от разных фасонов подвенечного платья, а отец Ника уже перестал надеяться, что его сын когда-нибудь женится, а проходит в женихах вечно. Ариан ходил смурнее тучи, Ирен сияла, Ник уже подумывал молить Пресветлую об избавлении от этих мук, а общество устало обмусоливать "королевскую свадьбу" и нашло себе новости поинтереснее.

Свадебный ритуал был неизменим с древнейших времен и, по мнению самого магистра целительства, был больше похож на нагло сворованный у магов ритуал принятия в род, слегка адаптированный для простых обывателей. Жених и невеста сидели на подушках посередине зала, а по обе стороны от них, но чуть спереди и, повернувшись друг другу, восседали главы родов, которые и должны были скрепить клятвами их брак. Со стороны Никериала главу рода заменял его приемный отец — Азель, а со стороны Ирен — ее брат. Жених и невеста произносили клятвы своим главам рода и выказывали свое желание связать свою земную и загробную жизнь с избранником, и те принимали решение: если ответ был положителен, то глава рода брал свой ритуальный кинжал и окроплял серебряную чашу кровью своего подопечного, ежели нет — переворачивал священный сосуд верх дном. Ритуал оказывался сорванным, свадьба отменялась, и, между семьями затаивалась смертельная обида, обычно прямо в священном зале церемоний перетекая в драку.

Если рассудив, что избранники достойны их чад, пролитая кровь смешивалась с освященным вином и жрец, который номинально вел ритуал, озвучивая каждое действие и следя за тем, чтобы оно совершалось без принуждений, давал молодым выпить напиток до дна, на дне чаши которой, они и обнаруживали свои обручальные кольца. Глава рода невесты должен был забрать эти кольца и передать их главе рода жениха, а тот — надеть их на указательные пальцы молодоженов, сим закрепив их союз.

Позади жениха и невесты сидели их свидетели, трое, с каждой стороны. Они должны были произнести свои ритуальные фразы и подтвердить закрепление брака. И вот после того как все пожелания и блага были высказаны, жрец внес в свою книгу запись о браке, и прозвенел колокол о создании новой семьи, жених мог с чистой совестью украсть невесту и сбежать из этого дурдома. Обычно он сбегал недалеко — до порога храма, а потом его брали в оборот все гости и родственники, и на аркане тащили праздновать.

Ник же не был до конца уверен, что сможет пережить окончание ритуала, ибо уже сейчас он страстно желал смерти... королю, за убийство которого его бы казнили телохранители Его Величества прямо на месте, не особо беспокоясь о чистоте дорогих мраморных плит храма и рассудке жреца и Пресветлой, когда они это увидят.

— Прошу прощения, — прервал речь распорядителя Гарриус Азель, дождавшись в оной паузу. Надменный старичок скривился, но позволил кивком продолжить свою речь мужчине. — Покорнейше прощу извинить меня, но не могли бы мы устроить паузу? Конечно, сей ритуал священен и его нельзя прерывать без особой причины, хотя это и репетиция, но мне на амулет только что поступил срочный вызов и мне нужно отлучиться в госпиталь.

Глава госпиталя Парнаско достал из рукава своего парадного одеяния круглый амулет, камень в котором тревожно мигал красным.

— А это не может подождать? — недовольно поморщился распорядитель церемоний.

— О, не волнуйтесь, я обязательно передам пациенту, что своими попытками умереть, он безмерно расстроил вас и Его Величество.

Азель, не дожидаясь ответа, раскланялся и быстро ушел за дверь зала, где, судя по звукам, перешел на бег, пытаясь скорее выбраться из храма и переместиться в свой родной госпиталь. Ник шумно вдохнул, завидуя отцу и его гениальному плану побега.

Король встал с места и на удивленный взгляд зала ответил:

— Раз так, то, думаю, лучше устроить перерыв.

Перерыв был встречен с энтузиазмом. Свидетели разбежались почти сразу, стремясь как можно скорее покинуть душную комнату и ее строгого надзирателя, а жених, заговорщески улыбнувшись, наклонился к уху своей невесты.

— Как ты смотришь на то, чтобы сбежать?

Ирен вздрогнула и, обернувшись на брата, который о чем-то разговорился со своими телохранителями, шепотом произнесла:

— Насовсем?

— Я даже не надеюсь на такое счастье, — хмыкнул Ник. — Увы, но твоя наседка тогда меня точно убьет. Нет, не насовсем, а, скажем... до вечера?

— Как думаешь, они скоро заметят нашу пропажу? — тихо хихикнула принцесса и, приняв помощь мага, встала с подушки, чувствуя, как к онемевшим от непривычной позы ногам приливает кровь, пока слегка покалывая кожу.

Целитель пожал плечами и слегка прикоснулся губами к запястью невесты, отчего та смущенно замерла, чувствуя разом пробежавшую по телу теплую волну. Боль в ногах девушки вмиг унялась и заговорщики беспрепятственно, но тихо, чтобы бдительный брат принцессы не заметил, прокрались из зала прочь.

На улице было свежо и необычайно тихо. Весна в этом году не хотела приходить, уступая свое место затяжной зиме: снегопадам, гололеду от резких перепад температур, хмурой погоде без проблеска солнца. Даже сейчас в воздухе летали снежинки и медленно падали на теплый меховой плащ принцессы. Девушка сняла перчатки и подставила ладонь, пару мгновений любуясь, как снежинка падала в ее ладонь, от прикосновения превратившись в каплю. Порой, она сама чувствовала себя такой снежинкой — мерно летела вниз, кружась в полете и сверкая на свету переливчатыми гранями, и прекрасно осознавая, что ее ждало в будущем, но стоило кому-то подставить на ее пути ладонь, она растаяла, став совершенно иной — водой в жарких ладонях, постепенно согреваясь о чужого тепла.

Ирен лукаво оглянулась на задумавшегося Ника и потянула его вперед, перепрыгивая через каменные ступеньки, будто девчонка, спешащая сбежать из душного родительского замка и ненавистных уроков.

Убежали они не далеко. До сада, который раскинулся на заднем дворе храма, закутанный в снег, будто бы сама Пресветлая скинула на землю свою мерцающую вуаль, поя колыбельные природе до начала весны. Территория была небольшая, но ухоженная даже сейчас — снег был расчищен, позволяя ходить по дорожкам не утопая в нем по колено.

— Знаешь, я тут подумала, — Ирен мялась, комкала край своего шелкового платья, не зная как рассказать о том, что ее гложет и не показаться испуганной девчонкой. Но Ник смотрел так внимательно и понимающе, что она решилась. — Ты ведь маг и живешь намного дольше меня. Вот скажи, сколько тебе лет?

— Восемьдесят шесть, — равнодушно ответил он.

Ирен заметно вздрогнула. Разговор был куда сложнее, чем она представляла.

— А мне вот... скоро восемнадцать, — с грустью произнесла она, — когда я стану твоей ровесницей, то буду некрасивой, с обвисшей кожей — дряхлеющей старушкой.

Ник дотронулся до веточки, покрытой изморозью.

— Маги давно перестали обращать внимание на возраст, Ирен.

Он отломил упругую замершую ветвь с едва наметившимися почками и покатал в руке. Внезапно веточка ожила: на ней сперва медленно распустились листья, а потом появились чудесные белые цветы. Ник полюбовался делом рук своих и вставил ее в волосы Ирен.

Девушка замерла, затаив дыхание — ей не хотелось нарушать мгновение своими вопросами и сомнениями.

— Есть ритуалы, — медленно произнес он, — которые могут буквально разделить жизнь на двоих. Но плата за них нелегка. Ты готова связать со мной всю свою жизнь, даже если она продлится, скажем, полтора века? Быть со мной одним целым?

— А ты как думаешь? — дрогнувшим голосом произнесла она. — Ты — моя жизнь, Ники.

Ник печально улыбнулся:

— Я просто не хочу, чтобы ты страдала... Это похоже на начало страшной сказки, — он повел свою невесту к видневшейся за деревьями беседке. — Прекрасную юную деву отдали замуж за старика, которому было чуть ли не под девяносто лет. После того, как ее привозят в старый мрачный замок сластолюбца, он вручает своей новой жене связку ключей, и строго наказывает, что она может открывать все двери, кроме одной. Той, что была в дальнем конце подвала. Старик предупредил ее не открывать эту дверь, обещая за нарушенный запрет страшную кару, но как только он уехал по делам из замка, юная дева поддалась любопытству...

— И нашла там тела невинно убитых бывших жен своего супруга?

— Нет, конечно, — показно возмутился Ник, невольно припомнив, как она его обвиняла в том же. — Она нашла там целые залежи шоколада высочайшего сорта. Просто старик был ужасным сластеной и опасался, что она тоже имела такую пагубную страсть.

Ирен заливисто рассмеялась, и Никериал неожиданно понял, что ему нравится смотреть на смеющуюся девушку, заставлять ее улыбаться, смущенно закусывать губу и прятать глаза от его пытливого, изучающего взгляда. Осознание этого на миг огорошило мага. Он и не замечал ранее, какой приятный у девушки смех, голос, как забавно она морщит носик и хмурится, когда чем-то недовольна и озабочена.

Он никогда не признавался ей в любви, не говорил о своих чувствах, позволяя ей любить себя, но, не желая раскрываться самому. Она все понимала и принимала целителя таким, какой он есть, не требуя ненужных слов, понимала, что магу, которого так сильно обожгло в молодости, неимоверно трудно раскрываться перед другими. Ирен научилась ждать и готова была дать время мужчине полностью отбросить осторожность и попытаться снова впустить это чувство в свое сердце.

— Я люблю тебя, — неожиданно для самого себя произнес маг и замер, не веря, что губы прошептали эти слова. Ирен повернулась к нему, раскрыв глаза от удивления, думая, что ослышалась и Ник, поддавшись моменту, продолжил. — Твою улыбку, глаза, взгляд; то, как ты смеешься, грустишь, мурлычешь под нос песенки, думая, что никто не слышит, ходишь, пританцовывая, и огреваешь нахальных пациентов стопкой историй болезней — да, да, я это видел. Я люблю тебя всю, Ирен, и никому не отдам.

Девушка зачарованно слушала речь Ника, а как только тот замолчал, всхлипнула, и нежно прижалась к магу, чувствуя щекой колючую ткань его шерстяного пальто и ощущая аромат лекарственных трав.

— Прости, что так долго молчал, — маг обнял ее в ответ, поглаживая рукой волнистые волосы девушки.

— Это стоило того, чтобы подождать, — только и прошептала она, и прижалась сильнее, чтобы мужчина не увидел ее слез.

Ариан нашел их через час в храмовой беседке. Сестра прижималась к боку своего жениха, а тот, приобняв ее, что-то рассказывал, улыбаясь и активно жестикулируя свободной рукой. Та слушала мага и так на него смотрела, что у молодого короля невольно защемило сердце. Он не хотел отпускать свою единственную сестру, боялся остаться один, хоть та и убеждала его, что между ними ничего не изменится, но мужчина понимал, что она упорхнет в чужую семью и... Он собственноручно открыл золотую клетку, в которой томилась принцесса, дал расправить крылья и сейчас пожинал плоды своих усилий.

Его Величество развернулся и пошел обратно в храм, только уверенная походка молодого монарха на миг дрогнула, а плечи поникли.

* * *

Последнее утро своей холостяцкой жизни Ник встречал с головной болью.

Вчерашние посиделки с друзьями закончились грандиозной попойкой, на которой его друзья пытались споить бедного целителя до беспамятства, выражая этим свое сочувствие и готовя его к будущей семейной жизни. В чем состояли ценные наставления маг не помнил, но зато сполна ощутил вкус вчерашнего возлияния: тошнотворную слабость, гудящую голову и какую-то светловолосую девицу под боком, которая забрала себе все одеяло, сладко посапывая в подушку.

Ники тяжко приподнялся и сел, придерживая голову, чтобы она ненароком не раскололась от слишком резких движений, и воззрился на неожиданность. Неожиданность в это время невозмутимо почесала свою пятку другой ногой и сладко причмокнула губами, перевернувшись на другой бок. Будь он чуток свежее, трезвее и моложе, то мужчина бы спохватился, засуетился, чтобы быстро устроить компрометирующую деталь кровати, мигом позабыв про свое утреннее недомогание, но сейчас Никериала Ленге было не пронять этой дешевой провокацией. Целитель поглядел на светловолосую девицу долгим не выражающим взглядом, соображая — видение это или все же нет, — поскреб подбородок и неуверенно толкнул "томные изгибы", что вырисовывало одеяло, рукой.

— Эй, вставай, — пробурчал он, более активно качая кокон из одеяла. — Вставай, вставай.

Изнутри пробурчали что-то нелицеприятное и попытались его пнуть. Ник ловко поймал хорошенькую розовую пятку и садистским удовольствием стал ее щекотать. Такой подлости нимфа выдержать не смогла и, брыкаясь, выпуталась из одеяла, злобно пыхтя и многообещающе сверкая глазами.

— Ты что творишь! Совсем ополоумел! — голос у нее, несмотря на только что прерванный сон, был звонкий и очень высоким, как у сирены. Мерзкой, старой и очень визгливой сирены.

Девица замолчала на полуслове, выпучив от удивления прелестные карие глаза, и шокировано воззрилась на свои тонкие девичьи руки, а заглянув под широкую рубаху — на сочные вторичные половые признаки размера эдак третьего.

Маг расплылся в улыбке — он так и знал, что здесь было что-то нечисто, а зная какие у него друзья шутники, и припомнив, кто больше всех подливал медовуху, ратуя, что потом они когда еще соберутся...

Ник похлопал шокированную нимфу по плечу:

— Пить надо меньше на пару с Микио.

Девица сбросила руку мага с плеча и злобно огрызнулась:

— Как я помню, ты с ним тоже пил и у тебя ничего не выросло!

Незадачливая жертва иллюзиониста ощупала свое новое достоинство третьего размера и восхищенно прошептала: "как настоящие!"

— Ну, я то жертва, — развел руками Ник, — а ты всего лишь инструмент.

Кто стал этим самым инструментом среди его знакомых, маг догадался почти сразу. Несмотря на изменившуюся внешность, узнать в мимике и фразах своего лучшего друга не составило труда. Филгус хмурил светлые брови, смахивая изящной рукой с лица длинные пряди и медленно багровел от злости.

Слушать стенания брата по поводу его изменившейся внешности у мага не было никакого желания, поэтому Ник встал и пошел приводить себя порядок. Он надеялся, что успеет до того момента, как муки самобичевания схлынут с магистра... прелестной нимфы, и она преисполнится гневом отыскать шутника и выбить из него контрзаклятье. Ник не особо верил, что Фил сумеет так легко найти скользкого и неуловимо иллюзиониста, но вот понаблюдать за поисками был не прочь.

Так оно и вышло.

Не успел Никериал выйти из уборной, посвежевший и с хорошим настроением, как магистр Гоннери уже умчался за возмездием. Найти его не составило труда — по громогласному хохоту, что сотрясал дом члена Совета магов.

— Хватит смеяться, придурки! — Филгус, обмотавшись простыней наподобие тоги и придерживая оную на уровни груди, дабы она не сползла и не открыла окружающим всю подноготную, негодующе смотрел на друзей. — Лучше скажите, где он!

Смех послышался сильнее. Дариан, опираясь за стену, сполз по оной вниз, держась за живот, Адриан еще крепился, но было видно, еще немного и данная участь постигнет и его.

Филгус отчаявшись добиться от них хоть что-то, воззрился на свою последнюю надежду. Лира Гоннери, старательно прятала улыбку, смотря на своего мужа, но то и дело, ей приходилось прижимать руки в губам, чтобы не расхохотаться голос.

— И ты тоже? — заколдованный маг с вселенской скорбью посмотрел на супругу.

Она отрицательно помотала головой и взяла мужу за руки.

— Не волнуйся, — прошептала Лира, внимательно смотря на Филгуса. — Мы подберем тебе чудесное платье, и ты будешь блистать на свадьбе, как на своей собственной.

Магистр Гоннери от отчаянья взвыл и, взмахнув полами простыни, ринулся искать злодея самостоятельно.

Ник, наблюдавший за этой сценой из-за угла, довольно улыбнулся. День, по его мнению, начинался просто чудесно.

Глава 2. То, ради чего все сегодня собрались

Главный храм Пресветлой Элисень, в котором проходило будущее торжество, находился на территории дворцового комплекса. В нем венчали на царствие королей, провожали в последний путь монархов и, теперь готовились обвенчать всеми любимую принцессу с врагом королевского рода Келионендора. Если бы Никериал был бы злопамятным, он бы позлорадствовал над всей этой ситуацией, представляя, как вытягиваются от ужаса лица его недруга Рафиуса и его прелестной женушки. Пращур Ирен явно не мог предвидеть, что однажды его правнучка выйдет замуж за его врага и эта мысль грела Ника сильнее пресловутой мести. На его душе было легко и светло, несмотря на все неприятности, что навалились на него за столько прожитых лет по вине одного злобного монарха.

Несмотря на то, что доступ к храму имела лишь высшая знать, да королевская семья, возле ворот храма собралась толпа. К несчастью Никериала, толпа в основном состояла из рыцарей, которые так и не смогли принять, что их миледи будет отдана тому-самому-колдуну. Каждый из них порывался вызвать соперника на дуэль и в честном поединке освободить страдающую деву, да только — увы и ах! — почти никто из них в лицо не видел злодея и распознать в заурядном госте жениха, входящего в храм в окружении остальных гостей они не смогли.

В небольшой комнате было тесно и душно. По традиции невесте полагалось перед венчанием провести несколько часов, а то и дней (для самых ярых ревнителей традиций) в келье, думая о вечном и о своей будущей судьбе в роли жены. Полагалось, что тут она примирялась со своим будущим положением, а милый вид из окна в сторону усыпальницы королей только помогал принять ей верное решение. Решение Ирен еще приняла тогда, в лесу, стоя по пояс в мокрой от росы траве и задыхаясь от объятий Ника и щемящего чувства в груди, когда маг притянул ее к себе и поцеловал. Отчаянно. Страстно. Ей не хватало воздуха, кружилась голова, но хотелось утонуть в этом неизведанном чувстве, познать его сполна и больше... Тогда она была по-настоящему счастлива. Ник для нее стал спасением, да он ее и спас, пойдя против всех, чтобы вызволить девушку из заточения.

И отказаться от частички своей души? Ирен не смогла бы.

Келья навевала неприятные воспоминания о монастыре и Ирен все оглядывалась на дверь, надеясь, что ее Ники ворвется во внутрь, спасая свою нареченную и вынесет ее на руках... Как тут дверь резко раскрылась, чуть не сорвавшись с петель и заставив девушку подпрыгнуть на стуле. Но вместо магистра Ленге, окруженная ореолом света на пороге стояла Лира. Женщина деловито осмотрела келью, задержав взгляд на испуганной принцессе, и махнула кому-то рукой.

— Девочки, я ее нашла!

Ирен не успела вставить и слово, как тесная комнатка до краев наполнилась женщинами, которые весело смеялись, переглядываясь между собой и вертя девушку, словно нарядную куклу, все ахая, охая и одобрительно цокая языком.

— Ах, хороша, — удовлетворительно кивнула предводительница этого сумасшествия Лира Гоннери. — Ники удивительно повезло. Не то, что я сомневалась, но на первый взгляд ты, деточка, произвела не слишком хорошее впечатление.

Ирен стало неловко. Ей вспомнилось их первое знакомство: как эта женщина сперва угрожала ей расправой, а потом неожиданно излила душу. Жена магистра Гоннери была незабываемой женщиной, и девушка сполна ощутила на себе все прелести ее сумасбродства. Но, несмотря на это, Лира Гоннери была яркой и открытой личностью, которая могла высказать в лицо все, что думала, а то и полезть в драку, наплевав на этикет и нормы приличия. Для выросшей в дворцовых стенах принцессы, где этикет был нормой жизни, а открытость и непринужденность — моветоном, ее манера общения была дикостью и первое впечатление друг о друге у них не сложились.

Из-за спины Лиры вынырнула Алия Эрлеан — почетный сотрудник отдела магического правопорядка департамента дознавателей, а теперь еще и будущая мать. Невеста уставилась на женщину во все глаза, а именно на ее округлившийся живот, который магесса и не думала прятать за целомудренными складками платья и корсетом, а наоборот подчеркнула положение, надев красивое атласное платье нежного небесного оттенка, расклешенное под грудью и с глубоким декольте. Девушка знала, что это эксцентричная дама вышла замуж за не менее чудаковатого иллюзиониста, причем тайком, полностью проигнорировав все нормы приличия: период добрачного ухаживания, помолвки, венчания в храме Пресветлой и естественно, банкета для всех друзей и родственников. О том, что эта пара все же узаконила свои отношения, все узнали постфактум и то не сразу, а через неделю, когда Алия заявила начальству, что ей положен отпуск и премиальные, как сотруднице, которая только что вышла замуж.

Отмечать торжество они отказались и сразу умчались в путешествие, оставив за собой недоумевающих друзей, коллег и породив своим поступком кучу сплетен.

Честно говоря, Ирен не слишком хорошо общалась с этой дамой, недолюбливая оную за ее давние отношения с Ником, поэтому не интересовалась ее жизнью, и интересное положение дознавательницы оказалось для невесты сюрпризом.

— Ну вот и настал твой день, Ирен. — произнесла дознавательница. — Как себя чувствуешь?

— Признаться, волнуюсь...

Алия отмахнулась от страхов девушки рукой:

— Это нормально. Все невесты боятся, что совершают роковую ошибку. Я вот долго не решалась выйти замуж за своего охламона — он же как моряк: постоянно где-то шатается и пугает моих преступников!

— Да у него выбора не было! — высказалась незнакомая женщина, стоявшая позади Лиры и Алии, и поэтому для Ирен ее лицо оказалось загадкой. — Ты б его на аркане пред светлые очи Богини потащила, и хрен бы он от своих слов отказался.

— Так надо было ловить момент, пока постель горяча! — только и ответила дознавательница и женщины заливисто захохотали да так, что эта частичка веселья досталась и принцессе.

Девушку чуток отпустил страх, и она облегченно выдохнула. Бояться, волнуясь за будущее и страшась предстать перед неизвестностью в окружении этих дам не получалось, хотя будучи в одиночестве она вся извелась, чуть не до слез думая о том, что совершает роковую ошибку. Не то чтобы Ирен и вправду так думала, но стены этой кельи давили, угнетали, навевая ненужные мысли и будто шептали, что вся эта затея не стоит и ломаного медяка.

— Честно говоря, — тихонечко произнесла невеста, когда все просмеялись, советуя Алии как держать мужа в узде, показывая кто в доме хозяин. — На самом деле я боюсь, что мой жених сбежит! Как же там мой Ники...

Жена магистра Филгуса Гоннери подошла и обняла принцессу за плечи, будто бы ее мама, даруя ощущение защиты и спокойствия. Матушка Ирен давно покоилась в усыпальнице, оставив свою дочь еще малюткой без любви и ласки, и у принцессы невольно защемило сердце. Она была искренне благодарна этой женщине за так необходимую ей в этот день поддержку.

— Не волнуйся, милая. Мой муж за ним приглядит.

— А если и сбежит, — добавила довольно улыбающаяся Алия Эрлеан. — Я его мигом найду. У меня есть зелье поиска, и клок волос твоего женишка.

Ирен попыталась улыбнуться.

Она вправду надеялась, что до этого не дойдет. Все же у нее не хватит сил самой дотащить Ника до алтаря и заставить произнести заветные слова. Хотя с такой группой поддержки этого и не требовалось.

Сам же жених не ведал о страхе своей невесты и просто сидел и думал о торте. О большом трехъярусном шоколадном торте, покрытым нежнейшим кремом и украшенным карамельными розочками. От заветной мечты его оделял алтарь и Азель Гарриус, что караулил у двери, на корню обрубая попытки своего сына пробиться к манительному лакомству. Он был неподкупен и не поддавался на уговоры пропустить отколупать небольшой кусочек, отчего вгонял жениха в уныние.

Свидетели азартно играли в шахматы, полностью поглощенные процессом и не ведали о страданиях их друга. Играли на щелбаны, и уже как четыре партии подряд бедному Дару приходилось потирать лоб от больных и веских щелбанов Филгуса Гоннери, который каким-то непостижимым чудом сумел вернуть себе привычный облик. Как магистр нашел неуловимого иллюзиониста, Никериал не знал, но уже через пару часов его брат вновь воссиял своей мужественностью, лишив не только супругу походу по лавкам, но и общественность небольшого скандала, когда бы обнаружили, что в свидетелях жениха затесалась дама...

И сейчас светловолосый волшебник смеялся, отвешивая очередной проигрыш своему партнеру по шахматам, и подмигивал Максимилиану — младшему брату Ирен, который был зрителем, наблюдая за этой неравной хваткой.

Молодой король сидел в кресле напротив своего будущего зятя и упрямо сверлил оного взглядом, скрестив на груди руки. Ник сперва играл с ним в гляделки, но потом ему наскучило, и он великодушно отдал победу в этом раунде королю, рассудив, что маленькая победа его задобрит.

Так что, в отличие от комнат ожидания невесты, здесь было тихо и спокойно. Даже главный балагурщик и возмутитель спокойствия как-то присмирел, с тоской смотря через окно на открывающийся пейзаж.

Не то чтобы Ник волновался — вдруг Филгус перестарался, выбивая конзаклятье! — но отчего-то присел рядом с иллюзионистом на широкий подоконник и попытался увидеть, что же так привлекло мужчину в саду. Сад был обычным, только через высокий каменный забор пытался перелезь отчаянный человек — Ник готов поспорить, что это был сотрудник "Королевского вестника" — но не мог спуститься, ибо сей вопиющий факт попытки незаконного проникновения на охраняемую территорию заметила королевская стража и грозила журналисту пиками. Журналист, сидя на верхушке забора, показывал им не менее грозные знаки все сплошь неприличного содержания.

Ник даже заинтересовался открывшейся картиной и стал гадать, чем все закончится.

— Упадет, — вдруг произнес Микио. — Или же снимут.

— Да не, — неуверенно протянул целитель, — вроде, крепко сидит. Чувствуется опыт.

Игра под названием "снимите журналиста" Никериала захватила, и он стал сопереживать подневольному человеку, которого злое руководство газеты отправило освящать данное событие королевства. Он даже на мгновение позабыл, как сам давеча такую же несчастную замуровал в глыбе, возмутившись ее профессиональному напору.

К удивлению наблюдавших, журналист, проведя со стражей пламенные дебаты, достал из поясной сумки какой-то подозрительный пузырек и, отхлебнув из него, растворился в воздухе. Стража впала в ступор, завертев головами во все стороны и гадая, куда подевался нарушитель, так и не заметив, что в сотне метров от них, видимо от ветра, пригнулись кусты и по снегу в сторону храма засеменили следы. А когда защитники правопорядка наконец-то заметили "странности" от необычного явления и след простыл. Ник подумал, что ветер нынче был весьма изобретателен, но, к сожалению, недопустимо тяжел для своей профессии.

— Я выиграл! — неожиданно позади радостно провозгласили. — И в пятый раз щелбан получает... угадайте, кто?

— Дядюшка Дариан? — младший брат Ирен с восхищением смотрел на своего нового кумира, ловя от него каждое слово.

— В точку, мой юный ученик.

Дядюшка простонал и открыл ладонью свой уже покрасневший лоб, невольно зажмурившись в ожидании кары. Филгус уже занес руку, чтобы свершить данное действо, как, призадумавшись, легонько поклонился к десятилетнему принцу.

— В этот раз честь поставить щелбан я удостаиваю вам, Ваше Высочество.

У юного Максимилиана засветились глаза от восторга, он с ответственностью подошел к данной чести, отвесив щелбан почтенному магистру и члену Совета магов со всей душой. Публика удостоила юного вершителя судеб аплодисментами и выкриками: "На бис!", особенно старался король — не каждому члену королевского рода так легко удавалось отвешивать щелбаны Совету магов.

Отвлекшись на это, Никериал не сразу заметил, как Микио тихо покинул комнату. А как повернулся к окну, пытаясь обратиться к иллюзионисту с каким-то вопросом, застал лишь пустой подоконник.

* * *

— Милостивые госпожи, но леди пора готовиться к церемонии.

В келью, наполненную смехом, зашел юный служитель храма; он неловко мялся на пороге, видимо смущенный таким количеством дам. У него пламенели уши, щеки и шея, а глаза он уткнул в пол, не смея смотреть прямо на высокородных женщин.

— О, милая, за тобой уже пришли, — Лира, наверное, единственная из всех заметила и услышала юного служителя.

У Ирен на миг увяла улыбка, а сердце совершило кульбит, застучав быстро-быстро — еще немного, и она предстанет перед Пресветлой Элисень, чтобы скрепить брачные клятвы и стать женой Ники. Ее вновь захватили страх и некое волнение — она очень сильно хотела поскорее стать госпожой Ленге, но в тоже время трусила и ничего не могла с этим поделать.

Встав со скамьи и пригладив рукой юбку подвенечного платья, она, под подбадриваемые выкрики женщин вышла из кельи за служителем.

— И помни, Ирен, — выкрикнула напоследок Алия под смех своих подружек. — Если упрется — тащи волком и никуда он от тебя не денется.

— Да лучше соблазнить, — возразила ей супруга магистра Адриана Нестелл, улыбчивая дама с ямочками на щеках, вздернутым носиком и русыми кудряшками. — Он и опомниться не успеет, как скажет все клятвы перед Богиней.

Последнее, что услышала невеста, перед тем как закрылась дверь — это заливистых смех женщин, и на ее душе отчего-то посветлело.

В отличие от кельи, в которой она сидела, в коридоре храма было прохладно, темно и пустынно. В этой части храма не было места обычным посетителям, здесь могли ходить только с позволения Преосвященства, которое получила она и небольшой круг гостей свадьбы. Казалось, что сокрытая от посторонних часть храма гасила все звуки, а в шепоте эха, звучавшего от ее шагов, можно было услышать отголоски чего-то таинственного. Витражные окна и расписные потолки не украшали стены этой обители, невозможно было увидеть и гобеленов с ликом Пресветлой, да и позолоченных статуй — все было обыденно, серо, тоскливо. Расшитое жемчугом, шелковыми нитками и кружевами подвенечное платье девушки небесного цвета было чужеродной деталью, как и она сама — роскошью, к которой не привыкли эти стены. И невесте было неуютно.

Внезапно ее сопровождающий остановился. Ирен, задумавшись, едва не врезалась в его спину.

— Так неинтересно.

Девушка нахмурилась, не понимая.

— Не интересно? О чем вы...

Неожиданно облик служителя храма пошел рябью, словно заколебалось отражение в водной глади, и перед ней предстал незнакомый человек: широкоплечий, в простом камзоле, темноволосый — одним словом, невзрачный. Он обернулся, и принцесса невольно отступила назад.

Похититель?

Девушка слабо верила, что кому-то понадобилось ее похищать, но все же внутри ее все обмерло от испуга.

— Что вам надо? — произнесла она шепотом. Она не стала бежать, кричать, ожидая враждебной реакции, чтобы подтвердить свои опасения.

— Традиции — такая забавная вещь, — незнакомец вежливо улыбнулся, но улыбка его была, будто вылеплена из воска — не живая, страшная. — Вам не кажется, что пора ввести новую?

Ирен не казалось, она, предчувствуя опасность, попятилась назад, едва не споткнувшись о подол своего длинного платья, и уже открыла рот, чтобы позвать стражу на помощь, как почувствовала странное головокружение. Мир завертелся перед глазами девушки, голова стала чугунной, веки слипались, потяжелели, она попыталась прогнать наваждение, прояснить рассудок, из последних сил впив ногти в ладони, но не вышло. Казалось, что она утопала в вязком киселе, и каждое ее усилие было тщетно.

Прежде чем упасть на пол, ее осторожно подхватили чьи-то сильные руки, а волос коснулось жаркое дыхание. Человек прошептал, едва касаясь губами ее уха:

— Не волнуйтесь, лишь небольшая шалость. Мне всегда было интересно, почувствует ли он разницу, если подменить невесту? А вам?

Ирен хотела бы возмутиться, но тело было таким вялым, тяжелым, а держать себя на грани яви больше не оставалось сил. Последнее, что она почувствовала, прежде чем провалиться в беспамятство, это осторожный поцелуй в лоб и тихие слова:

— Спите, принцесса, крепким сном.

И она уснула.

Очнулась девушка вяло, неохотно. Объятья сна все никак не хотели ее отпускать, но и уснуть обратно она не могла — что-то мешало ей и дальше наслаждаться покоем, какое-то беспокойство, засевшее изнутри. Оно грызло ее, заставляя ворочаться на неудобной постели, а в голове смешалось все: ее мысли, воспоминания — все казалось дурным сном и наваждением усталого рассудка.

Но это не было сном.

Невольная мысль пролетела и словно отрезвила не хуже пощечины. Остатки наведенного сна спали с Ирен, и она резво села. В груди заходилось в испуганном стуке сердце, разгоняя по венам кровь и заставляя девушку судорожно думать.

Где она? Сколько прошло времени? Как там ее Ники?

Она осмотрелась. В комнате, где ее заперли, было темно, но очертания предметов было видно, а сквозь деревянную дверь и небольшое окошко, больше похожее на отдушину, пробирался тусклый свет. Комнатка была небольшая, больше похожая на чулан либо склад ненужных вещей, которые положили сюда и забыли. Ирен сидела на каком-то старом пыльном лежаке, укрытая шалью, изъеденной молью и каким-то тряпками. Вокруг нее громоздились веники, лопаты для уборки снега, ведра и остальная ненужная хозяйственная утварь, которую у девушки не было никакого желания рассматривать. И воздух здесь был затхлый, пропитанный пылью и запахом крысиного помета. Ирен даже вздрогнула, когда увидела около стены копошение, а подняв голову вверх, узрела, как с грубо сколоченной полки на нее взирала жирная крыса, противно шевеля своими усами, словно принюхиваясь, годна ли она на то, чтобы испробовать ее на вкус.

По спине принцессы пробежали мурашки. Быть съеденной крысами в такой день ей совсем не хотелось.

Она помчалась к запертой двери и заколотила ее руками:

— Эй! Кто-нибудь! Прошу, помогите!

Ирен и не наделась, что ее мог кто-нибудь услышать, но все же стоило попробовать. Хоть чуть-чуть. А вдруг?

Девушка на миг прижалась лбом к шершавой поверхности двери, думая, что ей делать дальше. Ждать спасения? Но ее Ники сейчас... Ирен не была глупой и догадалась, что на самом деле целью похитителя была не она, а ее ни о чем не подозревающий жених. Она была лишь преградой, чтобы до него добраться. И если она сейчас заперта здесь, то, возможно что некто в ее облике подбирается к Нику, чтобы... чтобы... Думать, что они хотят сделать, девушка совершенно не желала, но сама мысль, что кто-то решил ее использовать, чтобы навредить ее возлюбленному принцессу разозлила и эта вспыхнувшая ярость вмиг придала недостающих сил.

Отдать так просто Ника? Ха! Она еще покажет, как умеет бороться за свое счастье.

— Хрен вам, а не Ники! — повернувшись, сказала она крысе. Крыса возмущенно дернула хвостом, видимо подивившись сквернословию приличной девушки, и скрылась в тенях.

Дверь была старой, от нее несло плесенью и гнилью, и можно было разломать косяк или же сорвать со скрипучих, проржавевших петель, если хорошенько постараться. Ирен огляделась, в поисках инструмента и ей на глаза попалась лопата. Железная лопата.

На губах девушки появилась предвкушающая улыбка.

* * *

Торжественный зал церемоний храма был поистине великолепен. Нику еще никогда не доводилось здесь бывать — не по чину — и то, что он увидел, войдя через сворки ворот, его потрясло настолько, что он на пару мгновений замер на пороге, не в силах отойти от изумления.

Высокие расписные потолки устремлялись ввысь к небесам и на них творец изобразил красочные сцены из проповедей; витражные окна с ликом Пресветлой рисовали на стенах, гобеленах и полу разноцветные блики, отчего зал, казалось, был окутан волшебным светом. Свет преломлялся от позолоченных колон, делился на спектры, рисуя на поверхностях радугу; зал светился изнутри, заставляя душу трепетать от волнения.

На плечо мага опустилась ладонь его отца, и Азель легонечко подтолкнул опешившего целителя в зал. Зал был полон людей, большую часть из который Никериал видел впервые и честно сказать, не горел желанием видеть дальше. Это был высший свет королевства, которым было глубоко плевать на Ника, его невесту и само торжество, о нет, они использовали его свадьбу лишь для своих корыстных целей. Каждый гость ему кланялся, дамы скрывали за веерами презрительные усмешки и мило приседали в реверансе, но спина мага горела от шепота. Все шептались, одаривая нового герцога заинтересованными, неприязненными, а, порой и равнодушными взглядами и для Никериала этот небольшой поход вдоль рядов "гостей" стал настоящим испытанием его мужественности. Его оценивали и просчитывали, как использовать.

Как порой красив зал, и как омерзительно его содержание...

Ник присел за свое место и обернулся, высматривая друзей. По сравнению с остальной безликой массой их было не так уж и много, но зато они на правах гостей жениха заняли первые ряды. Свидетели: Филгус, Дариан и даже юный Максимилиан, заняв свое место в ритуале, ему искренне улыбнулись. На душе у мага потеплело, а его отец, обычно строгий и скупой на проявление отцовских чувств, впервые за долгое время позволил себе вольность. Азель Гарриус крепко сжал ладонь сына, на пару мгновений, но это хватило Нику, чтобы ощутить так необходимую в этот миг поддержку.

Заиграла торжественная музыка, перекрывая гул голосов, и в зал, под поклоны подданных величественной поступью вошел Его Величество король Ариан Келионендорский, ведя за собой невесту, дабы передать оную в ходе ритуала в семью жениха.

Ник крепился несколько аккордов, но не вытерпел и нарушил наставления заносчивого распорядителя торжеств, обернувшись. Красота зала меркла перед его невестой, и маг заворожено смотрел на Ирен, не в силах поверить, что эта красавица и вправду та самая юная девчонка, что из-за своего упрямства и безрассудства осталась в его замке. Принцесса, скромно потупивши взгляд, осторожно ступала по ковру выдерживая определенный ритм и явно высчитывая в уме, через сколько тактов ей нужно будет сделать следующий шаг. Ее золотые кудри были спрятаны под ажурной фатой, расшитой жемчугом, а голову венчала диадема с сапфирами. На ней было пышное платье нежно-голубого оттенка с открытым лифтом, и в нем девушка казалась такой хрупкой и невинной, что Нику в тот же миг захотелось спрятать ее ото всех. Подальше от масленых взглядов, что одаривали ее "гости".

За ней шли ее свидетельницы. У Ирен не было близких подруг среди ее круга, и она предложила эту честь Лире, Зое — супруге магистра Нестелл, с которой неожиданно для всех, сдружилась, помогая в госпитале, и, поддавшись на уговоры брата поставить в свою свиту хоть кого-нибудь значимого, супруге министра финансов графине Нот-Аленской.

Когда все заняли свои места, музыка смолкла, и в церемонию вступил жрец.

По традиции, перед началом ритуала каждый мог молвить слово против, но после же — ничто иное не имело действия, ибо сама Пресветлая вслушивалась в слова, что звучали в храме, и вплетала судьбы обрученных в одно полотно жизни, тем самым скрепляя их навек.

— Кто против этого брака, — прогремел в тиши его голос, — молвите сейчас или же сомкните уста навек.

Зал замер в ожидании, даже, признаться, Нику стало не по себе — а вдруг все же сорвется? Он скосил глаза на свою невесту, заметив, что она тоже была необычайно взволнована; девушка вцепилась пальцами в свой подол платья, кусала губы и явно чего-то опасалась, хотя понять причину ее волнения для мага не составляло труда. Но ее брат благоразумно молчал, хмуро насупившись, а его друзья Адриан и Дар крепко держали вырывающуюся Мариан, закрыв ладонями ей рот. Судя по ее несчастному взгляду, она бы и хотела сказать что-то против, но ее надзиратели цепко держали свою жертву в узде.

Ник обвел взглядом зал, задержавшись на каждом госте и участнике ритуала, пытаясь выявить их на чистую воду, но два самых ярых провокатора молчали, а иллюзионист куда-то подевался и, судя по беспокойному взгляду Алии, не без ее помощи.

Жених облегченно вздохнул, успокаивающе улыбнулся Ирен и кивнул жрецу, чтобы тот продолжил церемонию.

— Ну что же, — развел руками служитель Пресветлой, взметнув длинными расписными рукавами одеяния, — а теперь настало время для...

Неожиданно для всех, со скрипом открылись тяжелые створки двери зала церемоний, и в ореоле света возникла фигура.

— Не позволю!!! — прогремел ее тонкий женский голосок.

Жрец замолчал на полуслове, с изумлением смотря на выход из зала.

Ник резко обернулся, признав в нем знакомые нотки, и шокировано замер, не в силах поверить своим глазам. На него медленно шла пунцовая от злости Ирен.

Маг повернулся к Ирен, которая стояла с ним рядом; оглянулся на ту, которая к нему приближалась, и на миг подумал, что это просто его кошмар. Но машинальный щепок не помог, а следующая фраза предрешила все.

— А ну отошла от него быстро, самозванка! — тыкнула пальцем в невесту Ирен номер два, вцепляясь в ошарашенного Ника в с другой стороны. Все ее свадебное одеяние было в какой-то пыли, а в чудесной, но уже как-то потрепанной прическе, запуталась паутина.

Зал шокировано замер, даже жрец притих, отработанным за годы службы приемом, спрятавшись за своей стойкой. Он повидал за свою жизнь много скандалов, но такой в его практике назревал впервые.

— Ну вот, — печально и как-то обреченно вздохнула невеста, — я упустила свой последний шанс.

Целитель начал подозревать неладное, особенно, когда у его невесты слегка поплыли черты лица, обнажая скрытую натуру синеволосого и, как оказалось, очень хитрого иллюзиониста.

— Микио? — одними губами пролепетал Ленге, которого от осознания того, кого он мог сейчас поцеловать, стало дурно. Он бы даже упал в обморок, но настоящая Ирен держала его цепко, став чем-то вроде несгибаемой подпоркой для вмиг ослабевшего мага.

— Но ведь вышло забавно, неправда ли? — улыбнулся неунывающий Микио, невинно хлопая глазками залу.

Только никто не смеялся, лишь отошедшая от шока Мариан по-детски жалобно простонала в пространство:

— И почему я до этого не додумалась первой?

Ее возглас в полной тишине стал, словно прорывом в плотине.

Сперва встрепенулся король и его телохранители, потом Алия, которая браво встала в защиту своего безрассудного мужа, после придворные и маги — Ник не заметил как, но все в одно мгновение превратилось в большую свалку, плавно перетекшую в драку.

Сама же причина скандала незаметно успела улизнуть. А когда это заметили — уже было поздно: половина почетных гостей красовались с фингалами, министру финансов вырвали клок волос из его напыщенного парика и, судя по мальчишеской ухмылке магистра Гоннери, данную диверсию совершил именно он. Сами же виновники торжества стояли в стороне, прижавшись к друг другу, и молча наблюдали за творившимся бесчинством.

— А знаешь, — усмехнулся Ник, когда все немного подуспокоилось, и гости вспомнили, что находятся не где-то там, а в храме. — А это вышло даже забавно.

Ирен одернула руки, отстранившись от жениха и, чуть не плача, вопросила:

— Забавно? Что тут может быть забавного!

— Нашу свадьбу точно запомнят надолго... — и, повернувшись к стойке, за которой, будучи в почти предобморочном состоянии прятался жрец, молясь своей Богине, чтоб она испепелила на месте этих богохульников, дополнил. — И я стану фигурой нон грата. Опять.

Девушка робко прильнула обратно к Нику, чтобы тот ее пожалел и утешил. Маг поцеловал невесту в лоб, пригладив рукой сбившуюся прическу, и тихо вздохнул:

— Но Микио я все равно убью.

Глава 3. А свадьба пела и плясала

Мариан Нестелл никогда не считала себя глупой, трусливой и некрасивой.

Она была хороша собой: у нее было милое округлое личико, аккуратный носик, выразительные глаза — темные-темные, что не видно зрачка; она была весьма округла в нужных местах и со стройной талией. У нее были густые черные кудри до лопаток — лоснящиеся, словно смазанные маслом. И сама она была похожа на дорогую фарфоровую статуэтку — мимо такой не пройдешь, она выделялась и ей это нравилось.

Женщина была и пригожа в общении — Мариан знала, когда можно было кокетничать, а когда и притвориться глупенькой, ведь матушка ей всегда говорила, что мужчины не любят умных женщин. Магесса знала, как поддержать беседу о погоде, притвориться, что не знает об энергетических структурах объектов и сделать вид, что ей очень интересно слушать собеседника.

Она не была робкой, застенчивой и знала себе цену. Мастерица любовной магии тонко чувствовала мужчин, умела их очаровывать и ими манипулировать — она по праву нашла свое призвание в любовной магии и если бы захотела, могла очаровать любого. И мужчины падали к ее ногам, молили Мариан о снисхождении, задаривали ее дорогими подарками и посвящали ей поэмы. Все, кроме Никериала Ленге.

Этот заносчивый целитель не замечал ее, одаривая женщину равнодушным взглядом. Госпожа Нестелл не сказала бы, что он был красивым, родовитым и богатым, он не имел и веса в обществе, а наоборот, был его изгоем — он не обладал тем, ради чего можно было стараться, но в нем что-то было такое, что заставляло неприступную красавицу раз за разом искать его внимания. Мариан часами думала об этом, анализировала свои поступки, искала причины, почему ей было так нужно увидеть Никериала своим, игнорируя призывы матери одуматься и перестать терять время с "этим бесперспективным тюфяком".

И однажды, сидя на очередном сборе друзей Никериала, поняла.

Он, как и она, умел нравиться, но если Мариан использовала для этого свою внешность и очарование, то маг использовал иное: доброту, заботу, сочувствие, внимание. В его серых глазах, которые природой не предусматривали теплых оттенков, проскальзывало такое тепло, что неприступное сердце Мариан таяло, словно масло на солнце.

Она понимала, почему ее брали на эти сборища, видела, как на нее смотрел Дариан, пропуская все его намеки, намеки своего брата и его друзей мимо своих ушей, знала, что от нее ждут за этими встречами. Что ждала от нее мать, вложив в свое время солидную сумму на образование дочери, на знакомство с нужными людьми, на хорошую красивую одежду и дорогие мази, и крема для ухода за собой. Но ничего не могла с собой поделать.

Никериал Ленге ее манил, став для мастерицы любовной магии объектом вожделения, словно она сама выпила любовное зелье и стала им одержима.

Не добившись внимания целителя традиционными методами, Мариан решила прибегнуть к своим профессиональным навыкам, но и тут ее ждало разочарование. На магистра Ленге не действовали любовные лексиры в привычном понимании этого слова, она его не смогла ни заворожить, ни навести нужные сны, чтобы он подсознательно стал к ней тянуться, ни утянуть к себе с помощью разнообразных ритуалов приворота. Он был, словно заговоренным и никак не давался ей на зубок.

Для Мариан это стало вызовом.

И сейчас, магистр женился. Она пыталась его добиться больше десяти лет, а одна вертихвостка королевской крови сманила ее мага меньше чем за год. Мариан была уязвлена, но не собиралась так просто сдаваться.

Никериал Ленге должен быть ее. И если ей не удалось это раньше, потому что она щадила его разум и личность, то сейчас он, забывшись, будет на собственной свадьбе ползать на коленях, моля Мариан о снисхождении.

Она заполучит его, даже если ей для этого придется сделать так, чтоб он и дня не смог без нее прожить.

* * *

Колокол прозвенел над столицей, провозглашая о свершившемся венчании.

Толпившиеся возле ворот храма рыцари издали дружный протяжный вздох. Некоторые несчастные зарыдали на плечах сотоварищей, другие стали проклинать колдуна, что загубил несчастную принцессу, но в целом, стихийный митинг разобиженных доблестных рыцарей сошел на нет, и они дружной гурьбой пошли заливать свое горе в кабаках.

Столицу охватил неудержимый огонь празднества. Отмечать свадьбу принцессы вышел весь город, улицу украсили разноцветные фонари, на площадях выступали акробаты, фокусники, факиры. По приказу короля выставили столы, выкатили бочки, и каждому желающему предлагали вино и еду, приготовленную королевскими поварами. Люди восхваляли щедрого короля Ариана, пили за здоровье молодых и веселились до упада, под заводную музыку приглашенных уличных артистов.

Никто и не догадывался о страстях, что вершились в сию минуту на свадьбе.

Большая часть аристократов, оскорбленная массовой потасовкой, демонстративно удалилась, прикрывая веерами увечья. Жрец, призывая себе в свидетельницы саму Пресветлую, пригрозил всем собравшимся анафемой, но его вскоре задобрили и успокоили, пообещав сгладить "небольшое недоразумение" щедрым вложением. На короля служитель Пресветлой старался не смотреть. Оставшиеся гости, преимущественно со стороны жениха, тоже.

Ариан был зол, и испытывать терпение монарха никому не хотелось. Жрец, для приличия немного поворчав, быстро присмирел и провел церемонию. Ее участники, стараясь на друг друга лишний раз не смотреть, сделали все свои действия: произнесли ритуальные клятвы, испили из чаши, надели кольца и только после того, как прозвенел колокол, дружно выдохнули.

Звон колокола стал для Мариан хуже набата. Она готова была разрыдаться, но лишь гордость не позволяла ей ронять слезы на потеху остальным. Все гости ринулись поздравлять молодых, зазвучал радостный смех, и зал, будто до краев наполнило ощущение легкости и веселья — все улыбались, шутили, смеялись и главное, глаза молодых и гостей светились от счастья.

Мариан отошла в сторонку, пропуская вперед поздравляющих и впилась взглядом в ненавистную соперницу. Невероятная злость и гнев в ней поднялись удушающей волной. На месте невесты должна была стоять она, принимать поздравления и счастливо улыбаться, ловя на себе восхищенные взгляды она, а не эта... принцесса. Тогда Мариан и решила окончательно заполучить свое по праву любой ценой.

Ее участливый брат подтолкнул женщину за плечо, призывая подойти и поздравить молодых, и она подчинилась. Дрожа от гнева и впив ногти в ладони, чтобы совладать с собой, магесса мило улыбнулась невесте, горько, слегка наигранно, чтобы все посмеялись "ее несчастной любви", посетовала жениху, что он разбил ей сердце, и она отказывается от своих притязаний на его руку, сердце и состояние. Все посмеялись, пожалели несчастную "дуреху Мариан" и как обычно посоветовали ей обратить внимание на других мужчин.

Никто, даже ее брат-близнец не догадался, что ей далеко было не до смеха. Матушка хорошо ее научила прятать за маской простушки свои настоящие эмоции.

После церемонии, все гости в ней участвующие и даже те, которые по статусу не были приглашены на торжество, через портал прибыли в замок Никериала на банкет. С содействием короля пристанище новоявленного герцога восстановили полностью и мрачный, нелюдимый замок, прежде заросший плющом и побитый непогодой, воссиял. Нику, после исчезновения призрака, было в нем неуютно: он ощущал себя одиноко без колких шуточек Джека, наивной простоты и доброты Ирен, ворчания домовихи Милены и внимания кота, когда тот вбирался вечерами на его колени, и, тарахтя, сворачивался клубком. Поэтому целитель и жил в общежитии целителей, даже, когда его прежний дом восстановили — в небольшой комнатке на двоих было и то уютнее, чем в огромном холодном замке, насквозь пропахшим свежим деревом и лаком.

Но сейчас Нику казалось, что замок до краев заполнили люди и честно сказать, маг не знал и половину из них, но все знали его и жаждали с ним пообщаться. Его прежде уютное пристанище отшельника в один миг превратилось в проходной двор, и мужчина все никак не мог поверить, что его на это смогли уговорить друзья! И главное, — о, ужас, — он сам предлагал им устроить небольшой фуршет у себя дома!

Никериал еще никогда так сильно не ошибался.

Столы расставили в самом большом зале замка, в соседней комнате устроили склад подарков, на кухне трудились повара и Милена, в гостиной засели те, кому претила праздничная суета и там же предприимчивые гости организовали небольшой игральный дом. В коридорах танцевали все и вся, хотя для этого была выделена специальная зона на первом этаже. Гости были везде, где только можно — даже в темницах! — и Ник был уверен, что шторы на окнах шевелились не от ветра, а от парочек, которые в этот вечер отдавали свою дань любви.

После первого танца молодоженов, который, по мнению самого жениха, был выполнен великолепно, и главное, ни чьи ноги не были оттоптаны, а длинный подол платья невесты все также сиял чистотой без отпечатков подошв, к ним пошел король в обществе Филгуса. Несмотря на чуть несорванную церемонию, монарх оттаял и стал даже улыбаться, и у мага на миг возникло желание сбежать к гостям, но Ирен, будто предчувствуя это, крепко вцепилась в его руку, сковав тем самым не хуже тюремных цепей.

— Позаботься о моей сестре, — подойдя, благодушно произнес Ариан.

— Не волнуйтесь. Мои пациенты никогда не жаловались.

Лицо короля вытянулось от удивления, и Ник понял, что его шутка потерпела полное фиаско. До конца осознать, что он сморозил глупость, ему помогла Ирен, которая поспешно открестилась от слов мужа:

— Ари, он шутит.

И засмеялась. Нику так и хотелось ответить, что это не шутка, а констатация факта, но он промолчал — хватка жены стала слегка болезненной.

— Смею добавить, — решил по-своему спасти брата от королевского гнева магистр Гоннери. — На него и вправду не жаловались пациенты — они его боготворили, поэтому с некоторого ракурса данная аллегория вполне может звучать как...

Его Величество поднял руку, прерывая словесный поток своего союзника, и чуть ли не с мольбой воззрился на свою сестру.

— Ирен, дорогая, а он тебе точно нужен?

Ник заметил, как его любимая поморщилась от заданного вопроса и еще крепче повисла на его руке, будто точно вознамерившись ее оторвать.

— Допустим, — она подняла вверх указательный палец, — тебе понравилась соседняя страна с богатыми залежами серебра, медной руды и олова, которые сильно нужны для развития нашего королевства. Ты долго и муторно завоевывал ту страну, потратил много сил и ресурсов, и когда капитуляция была уже в твоих руках, ты неожиданно отказываешься от своих притязаний только из-за того, что предположим, климат в этой стране суровый. Это же смешно!

Магу на миг показалось, что монарх потерял дар речи, с изумлением взглянув на свою сестру, но быстро взял себя в руки.

— А ты, сестра, гляжу, многому научилась. Еще немного и мне не захочется тебя отдавать.

— И не надейся, — с милой улыбочкой процедила невеста и приобняла Ника, чтобы показать строптивому брату кому она теперь принадлежит.

— Это, конечно, занимательная беседа, — произнес Филгус, — но, Ваше Высочество, вы не против, если я у вас ненадолго украду вашу многоуважаемую сестру?

— Если только она не против, — благодушно позволил король.

— А у меня спросить разрешение? — показно возмутился Ник.

— Всегда мечтал увести у тебя жену во время свадьбы, — магистр шаловливо подмигнул Ирен и подал ей руку. Принцесса с радостью приняла приглашение. — И главное, без разрешения!

— Это месть, да? — пробурчал им вслед обманутый в лучших чувствах целитель. — На твоей свадьбе я не крал Лиру, это она меня украла и заперла в кладовке с какой-то страшной женщиной и метлами!

Брат так и не обернулся, но зато на целителя очень внимательно посмотрел Ариан, своим недовольным видом напрочь лишив жениха и толики веселья.

А ведь он надеялся, что хоть на свадьбе своей сестры король поубавит свою неприязнь.

— Я Вам не нравлюсь, Ваше Величество? — обреченно вздохнул Никериал.

— Если бы вы мне не нравились, магистр Никериал Ленге, — мило улыбнулся король, отпив из бокала игристого вина, — то мы бы с вами встретились в ином месте и в иное время.

Нику всегда говорили, что у него длинный язык, но магу никогда не нравилась лицемерная дружелюбность и вместо того, чтобы молчать, он всегда выбирал спросить в лоб. Ирен всегда оберегала своего возлюбленного от излишнего внимания брата, но сейчас, когда она отошла, Ник, под воздействием двух бокалов вина и одной стопки ликера, набрался нужной смелости (или же глупости, как бы окрестил его выходку Филгус).

— И кто бы мог подумать, а ведь раньше мы с вами вполне мирно беседовали. Помните, наш разговор в Парнаско?

Ариан поморщился:

— Тогда мы были иными людьми.

— Готов поспорить.

— Отчего же.

— Да, тогда вы были принцем, а я чуть ли не преступником в глазах официальной власти, и сейчас вы король, а я просто муж вашей сестры, но неужели титулы променяли нам характер? А банальная ответственность стала дороже чистой совести? Не поймите меня превратно, конечно, но я не понимаю, что могло так кардинально измениться, что при каждом удобном случае на меня смотрят, будто я на ваших глазах зверски расчленил любимую собачку?

Король нахмурился, но промолчал. По мнению самого Ника он молчал так долго, что бесстрашная легкость, которую подарило ему вино, успела улетучиться, оставив на прощание чувство неловкости и потаенного ужаса. И самое ужасное, рядом не было Фила или тем более, Ирен, чтобы спасти его от незавидной участи быть арестованным за оскорбление чести и достоинства монаршей особы.

— Как хорошо, что у меня нет любимой собачки, — дежурно улыбнулся Ариан. Нику даже показалось, что король что-то в этот момент смог пересилить в себе — его пальцы, сжимавшие тонкую ножку бокала, побелели от напряжения, что казалось, еще чуть-чуть и хрусталь мог треснуть. — Но зато у меня есть единственная сестра. Строптивая, своенравная — я не спорю, но любимая, которая решила, что будет счастлива лишь с каким-то магом, у которого мало того, что репутация совсем не блещет белизной, так еще имеются серьезные связи в высших кругах Совета магов. И теперь ответьте мне, Никериал Ленге, вы поверите в чистую любовь, лишенную корысти в столь явном мезальянсе? Что невинную леди не окрутили, воспользовавшись ее неопытностью ради своих целей?

— Я никогда не имел к Ирен меркантильного интереса и не имею никакого отношения ни к Совету, ни к какой-либо другой силе, которая бы угрожала вашей семье и королевству. — Голос целителя похолодел, а самого его словно окатило ведром с колодезной водой. Он знал, что дело в этом, но одно дело знать, а другое произносить вслух. И на слух это резало не хуже ножа — презрение, сквозившее в голосе монарха, втаптывало гордость мага в грязь.

— Может и нет, а может и да. Я вас не виню в случившемся.

Ариану не нужно было слушать оправдания своего зятя, он уже давно все решил про себя сам и менять свое мнение не собирался. И Ника это бесило, будто его вновь оклеветали, вытерли им пол, и в конце сказали, что его "не винят в случившемся". Он вновь был просто пешкой.

— Я вас тоже, — смог выдавить из себя маг. — Извольте мне откланяться.

Король коротко кивнул и Никериал торопливо покинул сей негостеприимный зал. Завернув в неприметный коридор, целитель облегченно выдохнул. Разыграть партию обиженного на всех мага, который не в силах вынести правды умчался прочь, украдкой наматывая сопли на кулак, было не так уж и сложно. Он потешил самолюбие короля, а сам смог быстро покинуть сие невыносимое общество без особых для себя последствий. Все же это была гениальная мысль — направить разговор в столь неприятное для самого мага русло, чтоб у него был повод беспрепятственно сбежать!

Ники повеселел. Да какая ему собственно разница как о нем думают, ведь главное, что Ирен стала его женой, а его друзья и так прекрасно знают какая он меркантильная сволочь. И конкретно сейчас быть ей "осужденному" магу было как никогда хорошо.

Молодую жену украл лучший друг, все остальные разбрелись по замку в поисках приключений, даже его личное бедствие по имени Мариан как-то присмирела, видимо совсем отчаявшись добиться его внимания — Ник остался предоставленный самому себе, что безумно его радовало. У него было дело, которое не терпело отлагательств, и о котором он в тайне мечтал всю свою сознательную жизнь.

Стол со сладостями был истинным украшением всего праздника, жемчужиной, сокрытой в обеденном зале от посторонних глаз за прожаренным молодым бычком и композиции из трех фазанов, которых королевский повар сперва приготовил, а потом вновь обрядил в перья. Гости были заняты более питательной пищей, проходя мимо воздушных эклеров, пирожных, шоколадных конфет, посыпанных ореховой крошкой, фигур из медовой карамели — словом, мимо всего того, ради чего Ник готов был продать душу. А большой трехъярусный торт в кремовом абажуре и вовсе не удостаивался и чести быть растащенным по кусочкам.

Маг воровато огляделся.

Шоколад давно стал для него запретным блаженством, который манил, будто бутылка запойного пьяницу. Но можно было винить пьяницу в его зависимости? Друзья Ника считали что можно, и всеми силами пытались отвадить мага от сладкого. И сейчас целитель подозревал, что за столом следили, чтобы не дай Пресветлая, жених не объелся сладкого и не сбежал в нирвану от своих обязанностей.

Мужчина глубоко вздохнул сладковато-ореховый аромат, что источали сладости. Руки его дрожали в нетерпении познать неземное блаженство; он облизнул вмиг пересохшие губы, пожирая глазами пирамиду из круглых, словно наливных, шоколадных конфет. Он манили, они призывно звали, переливаясь на свету глазированными боками. Маг взял с подноса чистую тарелку, вилку и осторожно приблизился к прожаренному бычку, невольно косясь на заветный столик.

Нужно было лишь выждать момент. Сделать вид, что накладываешь себе еды, а на самом деле с помощью небольшой практики телекинеза приманить к себе пару конфет. Всего лишь небольшую пару...

— Ага, попался!

Торжествующе шепнули сзади, а в спину уткнулась трехзубая вилка. Сердце Ника обмерло и в ужасе забилось. Он обернулся, уже готовясь оправдаться, что просто проходил мимо стола и ничего такого не хотел, как наткнулся на насмешливый взгляд зеленых глаз.

— Микио, — вместо оправданий буркнул маг, украдкой облегченно выдыхая. Уж иллюзионисту было глубоко наплевать его на небольшую зависимость.

А то, что его с поличным поймал именно Микио, Никериал не сомневался — несмотря на неприметную внешность одного из гостей, Ник слишком хорошо изучил изменчивую натуру мастера иллюзий, чтоб попадаться на его уловки.

— Запретный плод сладок, не так ли?

— Я могу хоть на своей свадьбе получить чуток удовольствия?

— Насколько мне известно, жених получает свою долю сладкого в конце славного вечера, — иллюзионист подмигнул, беря со стола кусочек сочной буженины той самой вилкой, коей недавно угрожал магу. — В покоях новобрачных.

— Я заедаю стресс, — криво улыбнулся Никериал, для вида цепляя на тарелку какой-то кусок мяса. Несмотря на то, что маг не ел с самого утра, аппетита совершенно не было. По крайней мере, на мясо.

— Король просто славный мальчик, неправда ли? — Микио взял пару виноградин, мигом отправив их к себе в рот. — Думает, что поставил на место зарвавшегося зятя, потопав ножками и пригрозив пальчиком, не ведая, что был одурачен и его новому зятю совершенно нет до него дела.

— Подслушивать не хорошо.

— О, прости, Ники. Дурная привычка.

Нику хотелось сказать Микио много, может даже взять за грудки, поговорить по душам, яростно сжимая в руках ткань его дорого камзола. Уж что-то, а похищение Ирен прямо перед брачной церемонией, ее замена на более "почтенную" кандидатуру, и тот переполох в конце нельзя было вот просто так спустить с рук, но близость столь желанного шоколада сбивала мага с нужного настроя, туманила разум. Если бы перед Ником сейчас стоял его злейший неприятель Стефан, предвещая мужчине о его скорой кончине, то он со слезами радости обнял бы бывшего советника короля, заранее прощая все его будущие грехи.

Он с трудом стряхнул наваждение и оглянулся на присутствующих в обеденном зале. Знакомых лиц, слава Пресветлой, видно не было — одни лишь высокопоставленные гости со стороны невесты. Филгус бы возмутился поведению брата — перед тобой ходят куча влиятельных людей, а ты вместо этого торчишь у сладкого! — но сейчас Нику на это было наплевать.

— Здесь не слишком хорошее место для разговора, — пробормотал маг, хватая иллюзиониста за рукав камзола. — Повсюду глаза и уши. Много глаз.

Микио нахмурился, не понимая.

— Я говорю, что мы сейчас возьмем это блюдо с конфетами, — Ник кивнул головой в сторону столь желанных шоколадных трюфелей, лежащих на позолоченном подносе пирамидкой, — и, пока нас не заметили, убегаем в укромное место на серьезный разговор.

Мастер иллюзий на несколько секунд пораженно замер, но вскоре пришел в себя, улыбнулся и рывком схватив блюдо, побежал прочь из обеденного зала. Главный зачинщик преступления, шипя на ходу: "Быстрее! Быстрее!" спешно двинулся следом.

Кража шоколадных конфет была выполнена столь профессионально и быстро, что ни один гость не заметил воров, а пустое место на столе вскоре заменили блюдом с другими конфетами.

Чердак, на который двинулись воры, оказался закрыт для посторонних и завален ненужным хламом, который образовался после успешного восстановления замка. Тут были и доски, и мешки со стружкой, и мебель, которую Ник убрал с глаз долой за ненадобностью, да так здесь и забыл. Картины, которые ему надарили сердобольные поклонники, он занавесил тряпками, сюда же отправились и книги, содержание который у бедного мага вызывали неудержимое веселье своей глупостью и абсурдностью. Он не мог сжечь сии опусы в камине, но вот убрать с глаз долой на чердаке мог вполне.

Целитель уселся на мешки возле чердачного окна и водрузил себе на колени долгожданное блюдо. Конфеты манили, но Ник, сглотнув слюну, повернулся к иллюзионисту, который растерянно оглядывался на хлам и не знал, что дальше делать.

— Садись. У меня к тебе есть серьезный разговор.

Микио явно это расстроило, но он послушно присел на коробку, поближе к выходу, чтобы если что иметь возможность быстро сбежать. Никериал был уверен, что хитрый мастер уже давно придумал себе кучу оправданий, которые можно было вполне перепутать с правдой.

— Зачем ты устроил этот балаган на церемонии? По мне не видно, но я очень зол, — маг покосился на манящие конфеты, чувствуя, как его решимость утопает в сладком аромате этих произведений искусства. — И перед тем как начать бить, готов выслушать твои оправдания.

Иллюзионист горько вздохнул.

— Я не хотел ничего дурного, просто боялся, что может произойти нечто плохое. Покушение, например. Убить жениха вовремя церемонии — это столь банально, но так по-своему восхитительно и мне казалось, что наш дорогой монарх мог бы пойти на столь... неразумные действия.

— И ты решил подменить собой невесту? — Ник неверяще покачал головой.

Схватив с блюда шоколадный трюфель, он, почти не жуя, проглотил его. По телу пробежала волна блаженства, заставив мага глупо улыбнуться. За первой конфетой последовала вторая, третья, четвертая... неладное Никериал заметил, когда взял в руки пятую конфету, точнее попытался взять, но не смог — пальцы мага задрожали, а перед глазами все поплыло. Целитель рывком поднялся на ноги, не заботясь, что столь желанное лакомство упало и раскатилось по пыльному полу, но ноги его подкосились. Он удержался за стену, чувствуя, как к голове поднимается гул, и все звуки превращаются в бессвязный шум.

Микио тряхнул его за плечи, что-то беспокойно спрашивая — Ник не понял что, ибо связать воедино мысли было неимоверно сложно, а перед глазами возникла чарующая фигура женщины. Она призывно звала мага, кокетливо дернула плечиком и попыталась поцеловать в губы. Никериал зажмурился до рези в глазах и помотал головой — образ Мариан не померк, а наоборот усилился, настойчиво касаясь его шеи, целуя ее, расстегивая камзол...

Целителя бросило в холод — его отравили любовным зельем!

Чтобы получить звание магистра целительства, всем целителям приходилось сдавать жестокий экзамен — магам давали быстродействующий смертельный яд и у тех оставались минуты, мгновения, чтобы определить отраву и успеть себя исцелить. Маги, задыхаясь, в кровавых слюнях и соплях, ползая и загибаясь на холодном полу, выхаркивая свои внутренности, пытались пройти экзамен. Конечно, видя, что целитель не справляется, экзамен приостанавливали и давали противоядие, но мало кто решался сдавать на магистра второй раз — испытать повторно тот ужас, свою беспомощность, когда спиной чувствовался холод врат мира мертвых.

Не миновала это участь и Ника. Конечно, он смог сдать экзамен с первой попытки, но сейчас его охватило сильное чувство дежавю: те же немеющие кончики пальцев, сладкий привкус на губах, сковавший сердце холод и странное ощущение легкости в голове, словно опьянение. В мыслях, словно мантрой звучало эхом ее имя, отдавалось сладким отзвуком, манило... Целитель обратился вовнутрь себя, отсекая все внешние звуки, развертывая перед внутренним взором свою энергетическую структуру тела и направляя на потемневшие участки целебную энергию, пытаясь обхитрить "любовный яд", найти его и уничтожить.

Минуло три удара сердца, прежде чем он закончил.

Открыв глаза, он наткнулся на обеспокоенный взгляд иллюзиониста, который, похоже, все это время пытался добиться от мага хоть что-то. Ник отмахнулся, и устало присел на мешки, стирая дрожащей рукой со лба холодный пот. Дыхание у мага сперло, тело ломило, и мысли текли вяло, неохотно.

— Ну она и гадина! — прошипел мужчина, отхаркивая вязкую слюну и заходясь в кашле. — Отравить решила! — Ник сипло добавил еще пару нецензурных слов, пообещав найти мегеру и скормить ей ее же конфеты.

Иллюзионист растерянно стоял, не зная, что делать — то ли бежать за помощью, то ли самому пытаться хоть как-то помочь.

— Ники, ты как? Что...

— Любовное зелье, вот что! — решил пояснить целитель, пытаясь нейтрализовать последние остатки магического воздействия. — Эта дрянь, Мариан, знает, что я не могу устоять перед шоколадом и решила напитать им конфеты, и я не сомневаюсь, что и другие сладости, которое будут действовать только на меня, — он с отвращением наступил на раскатившиеся по полу трюфели. — В прошлый раз у нее почти получилось меня зачаровать и мне с трудом удалось переместить воздействие зелья на шоколад, но сегодня...

— Ты смог побороть действие любовного зелья?! — нервно пробормотал Микио, как-то по-новому посмотрев на своего собеседника. В его глазах зажегся неподдельный интерес. — Как?

— Это обычный яд, — маг криво улыбнулся, поднимаясь на ноги. — А уж уничтожить в собственном организме яд может любой магистр целительства. Микио, ты же хочешь, чтобы я простил тебе ту выходку на церемонии?

— Конечно, — иллюзионист с готовностью поднялся на ноги.

— Тогда ты поможешь мне проучить одну маленькую лживую дрянь?

— О, с удовольствием, — Микио предвкушающе улыбнулся. — Это будет довольно забавно.

— Отлично, — Никериал кивнул и взял в руки пустое блюдо, в котором отразилась его кривая ухмылка. — Только сперва мы зайдем ко мне в комнату. За плетью.

* * *

Ирен удивилась, когда магистр Гоннери позвал ее с собой, но безропотно пошла, отсекая наивное желание обернуться и посмотреть на Ника. Оставить его на некоторое время без внимания в обществе своего брата — Ирен не была глупой и представляла, чем все могло обернуться, но надеялась, что ни ее муж, ни брат не станут при людях грызть друг другу глотки. А уж тем более на ее свадьбе. Как же она надеялась...

Филгус отвел ее не далеко — на балкон, где открывался превосходный вид на вечерний лес. Принцесса не могла поверить — еще минуту назад было утро, а уже надвигались сумерки. Как быстро пролетел этот сумасшедший день! Вокруг замка зажглись фонари, некоторые гости, смеясь и крича, пошли на прогулку, другие же восхищенно взирали на настоящего живого дракона — друг Ника — Эдвард прилетел вместе с Ярославом к началу вечера и сраженный мольбами дам, решился показать им свою вторую форму, чем произвел настоящий фурор.

— Ирен, ты, наверное, догадываешься, зачем я украл тебе у Ники?

Ирен догадывалась и была немного смущена, чувствуя себя заранее виноватой. Она не слишком часто общалась с магистром Гоннери, чтобы называть другом, но Ник был для него горячо любимым братом, хотя они и не были связаны кровными узами и ее брак с ним был встречен всеми не с распростертыми объятиями. Она вторглась в огромную семью мага и те опасались, что она же могла ее и разрушить.

Она отрицательно помотала головой. Не говорить же, что и вправду подумала?!

Филгус приобнял ее за плечи и повел вдоль широкого балкона.

— Мы теперь одна семья, Ирен.

— Я знаю, — кивнула она, ожидая худшего. — Но я честно, не хочу мешать вам всем.

Магистр Гоннери остановился, непонимающе посмотрев на девушку. Принцесса потупила взгляд.

— Я хорошо понимаю, как все приняли мою свадьбу с Ники. Мой брат хоть и не отвернулся от меня, но... он не хотел этого союза, а ваша семья очень дорога Ники. Он вас всех любит, и вы так тепло к нему относитесь, и я понимаю, что вы беспокоитесь за вашего дорогого брата и не хотите, чтобы он...

— Прошу прощения, — мужчина прервал принцессу и легонько коснулся ее подбородка, заставив посмотреть себе в глаза. Он улыбался легкой доброй улыбкой и смотрел девушку ласково, так по-отцовски, что Ирен на мгновение отпустила тревога. — Я хотел сказать, что теперь мы одна семья и если тебе будет трудно и захочется поговорить, то и я, и моя жена Лира с удовольствием тебя выслушаем и поддержим. Всегда, — он понизил голос до полушепота. — Даже когда мой несносный братец тебя ненароком обидит. Только скажи и он тут же пожалеет о том, что сделал.

Девушка помимо воли улыбнулась.

— Я не думаю, что Ник способен на такое.

— О, милая моя, — магистр засмеялся. — В семейной жизни бывает всякое. Ты бы знала сколько раз моя дорогая Лира гонялась за мной со сковородкой и метала ножи в пылу ссоры, грозясь стать вдовой. А характер Никериала оставляет желать лучшего, и он привык быть один, скрывать свои мысли и эмоции. Он очень хорошо к тебе относится, любит тебя, хоть со стороны это сказать очень трудно, просто... — маг легонько огладил плечо Ирен, — будь готова. Мой ворчливый братец умеет закрываться ото всех за горами книг.

— Не получится, — Ирен подняла вверх палец, победно улыбнувшись. — Я перетащу в библиотеку второе кресло!

— О, это решит многие проблемы.

Они шли вдоль балкона под руку, мило улыбаясь гостям. Небо стремительно темнело, лес утопал в темном сумраке, поглощая свет фонарей гостей, которые решились по нему прогуляться. На небосводе зажглись первые звезды, заметно похолодало. Дамы уговорили смущенного таким излишним вниманием дракона показать свое пламя и сейчас восторженно верещали, когда Эдвард закручивал своим огненным дыханием невообразимые фигуры, огненные кольца и жаркие жгуты пламени.

— Запомни, Ирен, мы теперь одна семья, — Филгус говорил буднично, как нечто собой разумеющееся и на душе девушки заметно потеплело. — И если тебе будет одиноко в этом замке или обалдуй что-то учудит, иди к нам домой. Госпиталь Парнаско всегда будет занимать в его жизни важную роль и...

— Я понимаю, — она кивнула. — И к этому всегда была готова, но ваши слова... они такие добрые и искренние. Я вам благодарна за них. Правда.

Магистр Гоннери кивнул.

— Но сегодня праздничный день, ведь так? И принято дарить особые подарки.

Ирен непонимающе нахмурилась.

Магистр достал из кармана камзола коробочку и вручил его принцессе. Она остановилась и открыла необычный подарок. Внутри оказался стеклянный флакон зеленоватого цвета размером не больше указательного пальца. Внутри плескалась золотистая жидкость, которая слегка светилась в темноте.

— Что это? — девушка присмотрелась к флакону, слегка его потрясла, поглядев, как плещется неизвестная субстанция.

— Это духи, — мужчина лукаво подмигнул изумленной принцессе. — Чистейший аромат какао-бобов или как их иначе называют в народе — шоколада.

Ирен осторожно открыла флакон и его понюхала. И вправду, изумительно пахло шоколадом. Этот аромат обволакивал все вокруг, что ей вмиг захотелось ощутить на языке его тающую сладость. Она невольно облизнула губы и сжала в ладони заветные духи.

— Как ты, наверное, знаешь, но у Ника есть одна слабость, — Филгус дождался пока принцесса посмотрит на него с невысказанным вопросом для чего был сделан этот сюрприз. — Он из-за некого инцидента, о котором мы умолчим, имеет пагубную страсть к шоколаду. И если ты, милая, нанесешь данные духи на себя, когда вы уединитесь в спальне...

Магистр замолчал, а Ирен почувствовала, как заливается краской. Представить, что будет дальше — ей не составило труда, тем более, тайком она мечтала об их первой брачной ночи и тогда у нее подгибались ноги от желания и искушения быть любимой. Но сейчас было до ужаса неловко за подобные мысли, будто наружу вытащили все сокровенное, сказали, что это нормально и дали несколько советов.

У нее горело лицо, а руки, сжимавшие флакон, дрожали.

— Не нужно смущаться, дорогая, — магистр повел ее вперед, хотя у девушки подгибались ноги от ужаса и стыда. — Лира и я очень хотим, чтобы у вас все было прекрасно. Это будет нашим небольшим секретом. Ведь будет?

Ирен механически кивнула. Мыслей в голове у девушки совершенно не было.

Когда принцесса вернулась в зал, то застала лишь брата в окружении придворных. Ее дорогого мужа нигде не было видно, и Ирен забеспокоилась — неужели произошло непоправимое, как она и опасалась? Король приметил свою сестру не сразу, а только, когда придворные расступились перед недовольной принцессой и скрылись с глаз долой, видно почувствовав неладное.

Ирен, грозно нахмурившись и поджав губы, посмотрела на брата в немом вопросе: "Ну и где он?!". И Ариан впервые в жизни не нашелся, что ответить.

* * *

Мариан не находила себе места. План был идеален — пока никто не видел, пробраться в зал с угощениями и, зная про слабость Ника к шоколаду, незаметно пропитать сладости любовным зельем. Женщина была уверена, что дозу она рассчитала верно, совместимость перепроверила на три раза, так что осечки не должно было быть, и зелье должно было подействовать только на мага, а для остальных быть лишь пикантной приправкой к шоколаду.

Было лишь одно но... Ник мог бы и не притронуться к сладкому, но мастерица любовных зельев отринула эти скверные мысли. Да что бы главный сластена королевства, да на собственном торжестве и не вкусил запретного блаженства? Три раза "ха"!

Женщина кусала губы, ходила кругами по залу, всматриваясь в лица гостей. Он должен прийти! Должен! Скоро, скоро он станет ее!

Когда он появился в ее поле зрения, сердце магессы рухнуло куда-то в пятки, а лицу стало невыносимо жарко. Вот он! Он пришел!

Никериал Ленге оглядел зал и, увидев волшебницу, расплылся в улыбке. Он никогда не улыбался ей так очаровательно, так тепло и открыто, он никогда добровольно не подходил к ней, не брал ее руки в свои и не шептал: "Любовь моя, пойдем, уединимся..."

От сладких грез Мариан очнулась на этой фразе и слегка испуганно посмотрела на нависшего над ней мужчину, который с обожанием на нее взирал, ожидая ответа на свой вопрос. Мариан моргнула раз, другой... видение не исчезло и в ее душе окрепла уверенность, что все это наяву. Наконец-то после стольких лет борьбы и унижений, она добилась своего — Никериал Ленге был в ее власти!

Она расплылась в самодовольной улыбке и кокетливо дернула плечиком.

— Конечно, милый, пойдем.

Маг подал женщине руку, и они пошли из зала прочь. Хотя скорее тут нужно было сказать, что Мариан не шла, а летела вслед за возлюбленным, предвкушая грядущий скандал и их дальнейшую счастливую жизнь. О, она утрет нос этот "принцессе" — выскажет все, что накипело на душе и вопьется в губы Ника прямо у нее перед глазами. И плевать, что ее осудят, брат от нее отвернется, а мать осуждающе покачает головой. Она не сделала ничего дурного, а лишь забрала то, что и так принадлежало ей.

Дорога привела их к скрытой от посторонних глаз гостевой комнатке; в таких обычно влюбленные парочки тайком предавались любви: на двери висел нехилый засов, в комнате стояла широкая дубовая кровать и был открытый буфет с различными напитками — все то, что нужно было для прекрасного провождения времени. Мариан оглядела комнатку и расплылась в улыбке. Конечно, она не рассчитывала заняться сразу делом, но нетерпение ее возлюбленного могло обусловиться высокой концентрацией принятого любовного зелья и с точки зрения целительства, ей необходимо было избавить пациента от излишней энергии, что скопилась в его чреслах.

Магесса повернулась к Нику, который пожирал ее глазами и нежно прильнула к нему, ожидая, что ее стиснут в объятьях, вопьются в губы и повалят на кровать. Но маг этого не сделал. Нет, он наоборот от нее отступил на шаг, слегка отведя взгляд, словно извиняясь за это.

Женщина непонимающе нахмурилась.

— Мариан, милая, я так хочу прикоснуться к тебе, но не могу, — прошептал он, печально смотря куда-то в сторону. — Я совсем потерян, запутался в своих чувствах и...

— Ну так обними же меня, глупый, — расплылась она к улыбке и вновь к нему прильнула, своими ловкими пальчиками пытаясь расстегнуть дорогой камзол. — Я все сделаю сама. И поверь, твои чувства после этого не нужно будет ставить под сомнение.

— Нет, подожди мгновение...

Ее руки стиснули в ладонях, заставив остановиться, и Никериал упал перед ней на колени.

— Сладкая моя, — он зарылся в юбках ее платья, стискивая ноги магессы так, что она чуть не потеряла равновесие, — прости меня, но мое сердце разрывается от чувств. Ведь я люблю не только тебя, но не могу жить без вас обоих, и это приносит невыносимые муки моей душе.

— Как не только меня!

— Ох, извините, это он про меня.

Неожиданно из-за тяжелой шторы появился человек. Она создала светлячок, чтобы хорошенько его рассмотреть и обомлела, неверяще хлопая глазами.

— Мастер Микио? — Уж кого-кого, а его она никак не ожидала встретить здесь и сейчас. И уж тем более не ждала, что ее любимый Ники вскочит с колен и полезет обжиматься с иллюзионистом.

В ее голове прокралось нехорошее подозрение.

— Моя любовь, знакомься, — ласково пропел Никериал Ленге, с обожанием смотря на члена Совета Магов, и легонечко провел пальцем по его подбородку. — Это мой сладкий Мики.

"Сладкий Мики" слегка зарделся и неловко оправдался:

— Простите нас... мы не афишировали наши отношения... ну вы понимаете почему.

Мариан закрыла рот, который невольно раскрыла от шока и, зажмурившись, потрясла головой. Неприятное видение не исчезло, а наоборот, нежно провело пальцами по щеке Ника, словно сдувая с него пылинки. Ей стало нехорошо. Ноги женщины подкосились и она не глядя рухнула на кровать, пытаясь осмыслить свалившиеся на нее новости.

— Да вы не волнуйтесь, — к ней подсел Микио, заботливо накрыв своей рукой ее ладонь. — Я все понимаю, и принимаю выбор моего возлюбленного. Он не может жить без вас, я не могу жить без него и я уверен, мы сможем сейчас прийти к соглашению.

Никериал подошел к открытому буфету, налил из него в бокал чего-то насыщенно янтарного цвета — Мариан не разглядела что, — и подал фужер женщине. Она залпом его осушила, чувствуя, что нутро обжигает горячая волна алкоголя. На глазах выступили слезы, но реальность на мгновение перестала быть такой кошмарной.

— Я думаю, — произнес целитель, — нам нужно будет поделить дни или нет, часы! Ох, Мариан, я не смогу перенести с тобой разлуки, так что уверен, мой дорогой Мики не обидится, если на наших ласках будет присутствовать моя ненаглядная. Я хочу видеть ее эти сладкие мгновения и гладить ее тело.

— О, меня это нисколечко не стеснит, зайчик. Но что на это скажет наша прелесть?

Мариан внезапно поняла, что одного фужера явно было недостаточно и ей нужно еще. Она целенаправленно посмотрела на буфет и на початую бутылку волшебной жидкости. Все казалось жутким кошмарным сном. Все казалось таким неправильным, таким злым и... пошлым? Словно реальность перевернулась с ног на голову и предъявила ей свои новые правила.

— Стойте, — сипло прошептала она, сама подивившись своему неприятному голосу. — Я... я не понимаю.

— Что, милая моя, — тут же отозвался мастер иллюзий, а Ники, словно почувствовав, что ей нужно, налил в опустевший фужер еще алкоголя, умудрившись при этом как-то ласково провести рукой по ее пальцам, сжимавшим бокал.

Женщина вздрогнула, сбившись с мыслей.

— Но.. но Ник женится на этой девке! — она нахмурилась, пытаясь уловить в памяти ее имя. — Ирен... Да, Ирен! Он сегодня женится на этой молоденькой стерве Ирен!

— Конечно, женится, — тембр голоса Микио был ласковый, успокаивающий, словно обволакивающий ее не хуже хмеля. — Мы продумали уже все давным-давно, и малютка Ирен согласилась нам помочь. Ох, девочка хотела вырваться из-под опеки брата и сама решать свою судьбу, но официально ей в этом мог помочь лишь брак с "понимающим" человеком, который не будет претендовать на ее свободу. Общество бы не приняло наших с Ники отношений, и мы решили, что если заимеем подходящих супруг, то будем вне подозрений.

— А Алия?! Как она могла на такое пойти? Тем более у нее же... — женщина не договорила, хотя все и так поняли, что она имела в виду беременность дознавательницы.

— Ей тоже это было весьма выгодно, — туманно пояснил целитель. — Не будучи замужней, растить одной ребенка в нашем строгом обществе, как понимаешь, порицается.

Мариан осушила залпом второй бокал, осознав, что мир погряз во лжи. В голове все более-менее устаканилось, разум прояснился, и мир потихоньку стал приобретать ясность. Никериал Ленге, сын главного порицателя отношений между мужчинами Азеля Гарриуса и крутит роман с самым сумасбродным магом королевства! Это была даже забавно, если бы не касалось ее лично.

— Мы все распланировали, даже заручились одобрением наших женщин, как будем дальше жить, — продолжил свою исповедь Микио, которого молчаливо поддерживал Ник. — Но это зелье... Мариан, милая моя, после всего того, что ты узнала, ты точно не можешь приготовить моему зайчику антидот?

— Конечно нет! — возмутилась волшебница. — Я мастерица любовных зелий, а не их разрушительница!

Маги обреченно обменялись взглядами.

— Ну что ж, — вздохнул целитель и присел к Мариан с другой стороны, отобрав у нее опустевший фужер и взяв ее руку в свою ладонь. — Я понимаю твои чувства и их принял, я даже не злюсь, что ты меня опоила — я люблю тебя и готов целовать землю, по которой ты ступала, но свет очей моих, Мариан, нам нужно решить, как жить дальше.

К ней придвинулся иллюзионист, стиснув в своих ладонях ее вторую руку.

— Я не против подвинуться на нашем ложе, если только это поможет не разрывать душу моего зайчика на две половинки. Ох, я ведь так его люблю, милая моя. Уверен, мы станем близки, очень близки.

Магесса остро ощутила, что на кровати резко перестало хватать на них троих места. Она вскочила на ноги и отшатнулась к буфету. На кровати остались сидеть мужчины, недоуменные ее резким поступком. Они даже взялись за руки, словно... словно только и ждали, пока она перестанет между ними сидеть!

Женщина ломала голову. Почему же зелье подействовало не так как надо? Почему?! Ее озарила догадка. Это возможно если только между Микио и Никериалом расцвели настоящие искренние чувства, что зовется истинной любовью? Мариан передернуло. Как же так!

Зажженные рядом с кроватью свечи рисовали продолговатые тени и отчего-то казались женщине поистине зловещими.

— Но это еще не все, солнышко, — ласково пропел Ник. Волшебница затаила дыхание — куда еще может быть хуже?! Ее руки начали подрагивать. — Я должен признаться тебе... Микио, будь любезен...

Иллюзионист кивнул и вытащил из-под кровати плеть. Большую, черную, с мелкими металлическими шипами, что обвивали ее, словно ствол розы, с лакированной прочной рукоятью и большим железным шипом на конце. Мужчина ласково провел пальцами по рукояти, опробовал его в руке, словно проделывал это тысячи раз! Будто нежно погладил любимую домашнюю зверюшку!

— Это Глория, — промурлыкал Никериал, легонечко дотронувшись до ее шипов. — Наша любимица. Глория, детка, познакомься, это Мариан и она тоже будет играть с тобой.

— Милая моя, — нежно произнес Микио. — Иди, поприветствуй Глорию. У вас будет долгое, и, надеюсь, славное сотрудничество. Она у нас девочка капризная.

Они заворковали вокруг плети, и магесса поняла, что это ее шанс. Да, шанс сбежать из этой комнаты на волю! Она не могла здесь больше находиться, ей было душно, невыносимо осознавать, что все, что она так желала, обратилось в нечто-то жуткое и ужасное.

Женщина сделала вид, что пытается осторожно к ним подойти, чтобы усыпить их бдительность и, как только дверь стала ближе, она рванула к ней, как единственному спасению. Слава Пресветлой, что они не успели закрыть засов, и Мариан распахнула дверь, глотнув после удушливой комнаты свежего воздуха, и рванула вниз по коридору к людям.

— Стой, куда же ты! — окликнули ее сзади, но она даже не оглянулась. В ее голове засела одна мысль — нужно побыстрей добраться до людей. Братик ее спасет!

А уж потом, потом она обязательно сделает антидот, чтоб разрушить любовные чары. Нет, ей такая любовь совсем не нужна. И Никериал Ленге не нужен! Пускай это "сокровище" достанется другим, но точно не ей!

Подождав несколько минут после побега Мариан, маги переглянулись и покатились со смеху на пол. План был идеально продуман и виртуозно исполнен. А какое у женщины было лицо, когда они самозабвенно городили чушь и играли возлюбленных? Она даже не почуяла подвоха, ни капли лжи, была настолько шокирована, что проглотив наживку даже не почувствовав горького привкуса вранья.

— Знаешь, Микио, — просмеявшись, произнес Никериал, чувствуя, что еще немного и его живот будет болеть от смеха целый вечер. — Еще немного и я бы тебе поверил.

— Ох, благодарю, — мастер иллюзий картинно смахнул с плеч волосы, ничуть не смущенный похвалой. — Меня не просто так называют мастером перевоплощений. Но ты тоже не дурно сыграл. Я не был уверен, что ты сможешь так искренне вжиться в роль.

Никериал неловко промолчал. Не говорить же ему, что представлял на его месте и на месте Мариан его дорогую и беззащитную Ирен. Засмеёт же!

Глава 4. Полуночный банкет клуба разбитых сердец

Член Совета магов Дариан Агнесс как никогда чувствовал одиночество. Один из лучших поисковиков (если не самый лучший), как иронично бы не звучало, никак не мог найти свой путь к счастью. Дебри обстоятельств и обязанностей накатывали на его дорогу жизни, словно сошедшая лавина, устраивали обвалы из нерешенных проблем и он бесконечно устал расчищать путь от этого отвлекающего мусора. И лишь единственное, что он видел четко и ясно на своей дороге — это Мариан. Ее светлый образ стал путеводной нитью, помогающей преодолеть все трудности, найти обходной путь сквозь непроходимые дебри на пути к счастью. Он видел, что нить судьбы связывает их, знал, что она его нареченная и дышал ради того, чтобы однажды эта женщина назвала его своим возлюбленным.

Но Мариан так не считала. Она сторонилась его как огня, словно не желая идти по той дороге, что уготовала ей Пресветлая и намерено искала встреч с иными мужчинами. И если эти увлечения маг еще мог бы пережить, то ее одержимость Никериалом Ленге — разбивала ему сердце.

Он долгие годы мирился с данным обстоятельством, надеясь, что ее увлечение пройдет, пытался обратить внимание на себя, страшась того, что целитель не устоит и поддастся ее напору. Но к счастью для магистра Агнесса, Ник женился на другой, и Мариан прилюдно отреклась от своих притязаний в его сторону. И надо бы радоваться, но Дариана не отпускала сосущее чувство тревоги, будто должно было что-то произойти.

И оно произошло.

Сперва, увидев их вместе, он не поверил своим глазам — Ник вел Мариан за собой, держа ее за руку, и почувствовал тревожный укол в сердце, будто явственно увидев, что за этим последует. Словно в страшном сне Дариан последовал за ними, с каждым шагом все больше утопая в вязком болоте из ревности, гнева и обиды. Дорога привела его к жилой комнате, голубки в ней заперлись, магу даже послышался заливной смех его возлюбленной и... Поисковик замер возле двери, не решаясь войти. Его сердце бухало где-то в районе горла, воротник давил на шею — маг чувствовал, что еще немного и его задушат обуреваемые чувства.

Нужно было решиться. Поставить все точки над их отношениями, наплевав на последствия.

Дариан отошел в сторону, зажмурился, уговаривая себя ворваться в комнату, нарушив идиллию, представил их виноватые лица, их оправдания и... и... что было бы дальше он не успел придумать — закрытая дверь рывком раскрылась и мимо него вниз по коридору промчалась Мариан, явно никого не заметив на своем пути. Магистру Агнессу показалось, что он даже услышал ее всхлипы.

Маг на мгновение шокировано замер, смотря в след возлюбленной, но тут его руки затряслись от гнева. Ник, его лучший друг Ник посмел ее обидеть! Его Мариан!!! Он сжал кулаки, чувствуя как магия, отзываясь на душевное состояние хозяина, уже покалывала кончики пальцев, стремясь вырваться на свободу и испепелить обидчика. Дариан решительно устремился в комнату, намереваясь как какой-то простолюдин "набить другу морду".

Но вместо этого он замер на пороге, не в силах поверить своим глазам. На широкой кровати с раскрытым балдахином сидели Никериал Ленге и мастер Микио и, чуть ли не обнявшись, хихикали как... как подростки после какой-то шалости.

На мага это подействовало не хуже чем ушат ледяной воды.

— Что... что здесь происходит! — сумел выдавить Дариан, чувствуя себя как никогда неловко и глупо. — Мариан.. она...

— Тихо, тихо, Дар, — перебил его тот, кому он намеревался сломать нос. Ник, смахивая выступившие слезы, примиряюще выставил вперед руки. — Мы ничего ей не сделали.

— О да, она сделала все сама! — хихикнул мастер Микио. — За что и получила сполна все то, что хотела.

Никериал недовольно цыкнул на своего друга, и иллюзионист закрыл рот, показав, как запер его на ключик.

У Дариана возникло странное ощущение, что эти двое поиздевались над чувствами бедной девушки, а потом выставили ее вон. Стоило только вспомнить, как магесса выбежала из комнаты, силком давя в себе слезы, как у него вновь зачесались кулаки.

— Вы... вы ее обидели? Да?! — воскликнул он, решаясь вот прямо сейчас отстоять ее честь и достоинство. Характер у мага был мирный, спокойный, он всегда обходил острые углы иной дорогой, искал компромиссы и соглашался со всем, даже если оппонент был не прав, но сейчас Дариан сам удивился той решимости, с которой он первый полез в конфликт.

— Она сама виновата, — без тени улыбки произнес Никериал Ленге и, подойдя к Дару, сжал его напряженное плечо. — Друг, посмотри на меня. Ты ведь знаешь, что дорожу нашей дружбой и не стал бы ей вредить.

Он посмотрел. Решимость мужчины исчезла, будто ее и не было.

— Я... знаю, — он отвел взгляд.

— Вот и отлично. — Ник хлопнул его по плечу и подтолкнул к двери. — А теперь найди ее и утешь. Леди любят рыцарей.

Дариан непонимающе обернулся на друга. Магистр Ленге как-то подозрительно улыбался, словно на что-то намекая, а мастер Микио молча помахал рукой.

Магистр Дариан Агнес выходил и комнаты в большом смятении.

И что это сейчас только что было?

Мариан он нашел в зале в обществе какого-то широкоплечего темноволосого мужчины и бутылки крепленного вина. Она тоскливо слушала своего собеседника, подперев рукой подбородок, и пила вино прямо из горла бутылки. За их дальним столом никого не было и это могло бы походить на встречу, если бы не кислое лицо его возлюбленной и несколько пустых бутылок, что лежали на полу.

Он прямиком направился к ним, став улавливать обрывки разговора.

— И мое сердце было разбито...

— Ну она и...

— Леди, женщины коварны и...

— Мужчины не лучше и им нужно лишь...

Увидев его, Мариан замолчала на полуслове и, недовольно поджав губы, отвернулась.

К нему обернулся ее собеседник и Дариан удивленно понял, что знал его. Сэр Алинор Гриворд — а это был именно рыцарь Его Величества — сильно изменился за их последнюю встречу. Мужчина был запоминающийся: под два метра роста, крепкого телосложения, с белозубой улыбкой, которая всегда сверкала на его лице, с волнистыми черными кудрями до плеч и густыми бровями, из-под которых поблескивали темные глаза. Дариан помнил, что когда встречал его в коридорах дворца, то тот громогласно смеялся, взмахивал руками, будто доставая из пояса свой знаменитый меч, и грозился очистить мир от "грязных и мерзких тварей". Да только столкнувшись с последней — и маг имел в виду совершенно не Никериала Ленге — словно, потерял что-то важное, потерял себя. Алинор больше не смеялся, его широкие сильные плечи поникли, сделав своего обладателя вдвое меньше и хилее, некогда лоснящиеся черные кудри спутались, поблекли, а доселе живые глаза, которые горели почище пекла Преисподней, потухли.

Алинор Гриворд сломался и... запил. Он напивался до беспамятства, потерял вкус жизни и сейчас, видя некое подобие прежнего крепкого и уверенного в себе человека, Дариану стало тошно. Он вызывал жалость, а это было самое мерзопакостное чувство, которое можно испытывать к бывшему рыцарю.

— А-а-а... — лениво протянул рыцарь, тоже узнав его. — Еще один колдунишка из Совета, чтоб вас.

Дариан учтиво кивнул на данное приветствие и подошел к столику ближе.

Если издалека казалось, что под столом примостилась пара бутылок, то сейчас маг в ужасе насчитал уже десятую. В воздухе витали такие хмельные пары, что он чуть не осоловел едва вздохнув их.

— Ну и зачем явился, — недовольно пробурчала Мариан, хлебнув вина из бутылки. — Как всегда мораль читать будешь? Смотри, не засветись от благости, святоша ты наш.

— Мариан, ты пьяна. — Член Совета молча проглотил такой радушный прием и попытался поднять девушку на ноги. — Лучше пойдем...

Мариан уперлась ногами в пол.

— А вот и не пойду! Мне и тут хорошо! И собесед.. бес... — она махнула рукой не сумев выговорить капризное слово, — и человек рядом понимающий. Ры-ыца-арь!

Она хорошенько отбрыкнулась от помощи, попав магу каблуком по коленке, и тот отошел от греха подальше. С нее станется и бутылкой его приложить, как в прошлый раз, когда он решил увести ее спать против воли.

— Моя жизнь кончена! — патетично взвыла девушка и уронила голову на сложенные руки. Алинор флегматично пожал плечами и, и налив в свой бокал вина, предложил его девушке. Та, естественно, не отказалась от такого недурственного предложения.

Понять магессу Дариан прекрасно мог, ведь сам столько лет страдал от неразделенной любви и страшился, что Ник все же ответит на чувства девушки. И сейчас на его свадьбе, когда Мариан было отказано в категоричной форме и, похоже, сказано так, что та убежала из комнаты в расстроенных чувствах, он понимал, что ей нужна была поддержка и участие.

И он был готов стать тем самым рыцарем, на плече которого магесса могла поплакать. И абсолютно не важно, что рядом с ней уже был один представитель данной профессии.

Дариан нашел за соседним столиком стул и пододвинул его поближе к Мариан. Так, чтобы ей было легко упасть его в объятия или поплакать на плече, а ему крепко прижать ее к себе. Его сердце бухало где-то в районе горла, когда он присел к ней, почти касаясь ее рукава, и ощутил едва уловимый цветочный аромат ее любимых духов.

— Не переживай о Ники, милая моя, — попытался он ее утешить, чувствуя как дрожит от волнения голос. — Я думаю, твоя любовь к нему со временем утих...

— Какая любовь! — воскликнула девушка и уперлась на мага недовольным взглядом. — Я его совершенно не люблю! И видеть не желаю!

Маг растерялся. Тогда чем были эти попытки на протяжении десяти лет по завоеванию сердца целителя?

— Я потратила свои лучшие годы! Лучшие! А он! ОН!!!! — она всхлипнула еще более трагичней, выдерживая определенную паузу. — Он променял меня на этого вшивого, распутного, мерзкого извращенца!

Магистр опешил, пытаясь переварить смысл услышанного.

— Да козлина он! — мрачно вставил свое слово Алинор Гриворд, и Мариан согласно закивала головой. — Одурил девке голову, а сам крутил с этим пугалом. Как там его?

— Микио! — прошипела-выплюнула имя соперника отвергнутая девушка. — Я на него силы трачу, зелья, время, а он мне предлагает с этим самым в...

Дариан потерял нить разговора, впав в прострацию. Поверить в то, что его друг мог вот так вот... он не мог. Магу захотелось тоже выпить. Для ясности ума, естественно.

Он отобрал из цепких рук девушки бутылку и тоже хлебнул. По телу растеклось приятное тепло и стало чуточку лучше.

— А сейчас можно подробнее? — произнес маг, хлебнув еще раз для ясности, и отдал бутылку девушке, к которой она тут же приложилась. — Развернуто и с фактами. Что там сделал Ники? Кого соблазнил, отверг и заставил страдать?

— Меня! — неожиданно для всех за их спинами раздался еще один душераздирающий голос. Дариан, Алинор и Мариан синхронно повернулись к новому участнику их беседы. Он подошел поближе к столу, держа в руках еще один стул и молча присел рядом, словно их компания только и ждала его появления.

— Никериал Ленге меня отверг и разбил мне сердце! — патетично закончил новый участник беседы — мастер Микио — и прилично отхлебнул вина из бутылки.

За столом ожидаемо стало жарче. Мариан запунцевела от гнева, яростно дыша и сжимая в руках бутылку, словно намереваясь ее кинуть в нерадивого иллюзиониста, Алинор Гриворд задумчиво взял в руки вилку, словно прицениваясь, куда именно ее воткнуть, а Дариан... а он просто нелепо хлопал глазами, пережив за этот вечер уже который по счету шок.

— Ну что ж, — по-деловому хлопнул в ладоши Микио. — За сим объявляю клуб разбитых сердец открытым! Угадайте, кто у нас сегодня будет на повестке дня?

Дариан даже сам не понял, как удалось избежать убийства — вот Мариан пытается дорваться до наглого иллюзиониста и маг в отчаянье удерживает ее за талию, и вот она уже вместе с "тем самым мерзавцем" чуть ли не обнявшись, пьет вино и сетует на коварную любовь. А этот шельмец ей даже поддакивал!

Магистр настолько устал, пытаясь разобраться в данной ситуации, что плюнул и пододвинулся поближе к Алинору Гриворду. Вот рыцарь не задавал глупых вопросов и просто пил. Молчаливо, на что и рассчитывал глава отдела поисковиков.

На душе у мага было тоскливо. Не так он рассчитывал начинать отношения с Мариан.

— Ну а ты что вздыхаешь, колдун? Тоже любовь и все дела?

Рыцарь даже не смотрел в сторону мага, решив уделить время отражению в своем кубке, но ему это было и нужно.

Будь Дариан немного больше трезв и не терзался от душевных ран, то он бы даже и не осмелился вылить на чужого человека свои проблемы, но что говорить, как заметила магесса — собутыльник из Алинора Гриворда вышел на диво хорош.

— Вот подскажите мне, сэр Гриворд, как завоевать сердце дамы?

— Что тут думать. Цветы подари. Ну там не три сорняка, а приличный букет, чтоб в руках не умещался.

Дариан печально вздохнул. Этот способ он уже использовал. И не раз.

— Ну тогда... — призадумался рыцарь, верно истолковав вздохи собеседника. — Брюльку какую-нибудь. Что там твоя леди желает, то и подари.

— А если откажется?

— А ты настойчиво подари.

Настойчиво дарить Дариан опасался, ибо зная характер своей возлюбленной с большей вероятностью этой "брюлькой" его бы и побили. И хорошо, если не с магией.

— Нет, — помотал головой магистр. — Это все не то. Нужно чтоб наверняка.

Алинор тоже призадумался и даже поскреб рукой затылок, полностью погрузившись в нелегкую проблему мага.

— Нужно уехать! — авторитетно заявил Микио, услышав их разговор. Мариан согласно закивала. — Она поймет, что ей тебя не хватает, пожалеет о своей холодности, напридумывает про любовь и вот когда вернешься — тут же прыгнет прямо в руки.

Сэр Гриворд просветлел лицом, заявив, что это дельная мысль, но Дариану совершенно не понравился такой расклад.

— А если наоборот забудет?

Микио и Мариан переглянулись и мерзко захихикали, словно мужчина сморозил несусветную глупость.

— Ой, поверь в мой опыт, — махнул рукой иллюзионист, — это сработало даже с грозой департамента дознавателей Ал... а... дорогая, привет!

Дариан обернулся, чтобы увидеть, как к их столику приближалась та самая гроза департамента дознавателей магистр Алия Эрлеан, ныне жена этого самого сердцееда и мать его будущего ребенка. Настроение у беременной женщины было не слишком хорошее, что ощутили на себе все, даже Гриворд, хотя чувствовать давящее напряжение в энергетическом фоне могли только маги.

Микио побледнел и попытался стечь со стула под стол, но под прожигающим взглядом жены, словно пригвоздился на месте. И даже попытался очаровательно улыбнуться, видно надеясь на индульгенцию.

— Ну и где тебя носило целый вечер?! — дознавательница не побоялась свидетелей и стала при них отчитывать мужа. — Устроил в храме... — она запнулась, пытаясь подобрать приличное слово, — представление, а потом исчез! Ты знаешь, что я подумала?! А?!

Она поморщилась и приобняла себя за объемный живот, пытаясь успокоиться, но напряжение росло, грозясь вырваться неконтролируемыми последствиями. Дариан даже протрезвел, прекрасно представляя, на что способна беременная магесса, у которой настроение скачет каждую минуту. Он уже прикидывал какой магический щит защитит его и Мариан от атаки, как иллюзионист встал с места и самоотверженно пошел к жене.

Все, затаив дыхание, наблюдали, как Микио обнял женщину, что-то ласково прошептал ей на ушко, и погладил рукой по напряженной спине. Женщина как по волшебству расслабилась, она прильнула к мастеру и зарылась лицом в его одежду. Алия что-то говорила, но тихо, жалобно, словно вываливая на мага свои страхи, а тот ей спокойно отвечал, целуя женщину куда-то в макушку.

Они молча ушли, так и не расцепив объятия и клуб разбитых сердец остался без своего предводителя.

— Ну и ладно! — внезапно произнесла Мариан, разрушив царившее молчание, и налила себе еще вина.

— Походу, приручил не он, а его, — усмехнулся Гриворд и чокнулся с магессой бокалами.

Без главного заводилы их сообщество стало терять краски.

Дариан вдруг понял, что слишком трезв для дальнейших душеизвлияний и ему лучше увести подругу спать сейчас, чем потом бороться с последствиями ее пьяных выходок. Оставалось только решить вопрос — как это сделать? И сделать так, чтобы его в процессе не покалечили.

В голове возникла предательская мысль напоить ее чем-то покрепче, например коньяком, и просто унести бессознательную магессу на руках, но он тотчас отмел ее, как слишком порочную. Он не негодяй, который так поступает с дамами!

Хотя лучше бы быть негодяем.

Маг с тоской воззрился на свою любовь, подперев голову кулаком. И все же Мариан была прекрасна, даже не смотря на то, что из-за слез ее глаза и нос опух, прическа растрепалась, а губная помада давным-давно стерлась.

Заметив излишнее внимание к своей персоне женщина недовольно уперлась взглядом в мага. Тот расплылся в глупой улыбке. Она была похожа на кошку — своенравную, гордую, которая никогда не придет ластиться первой, ее можно только любить и... возможно, она однажды позволит быть рядом с собой.

— Дурак, — фыркнула она и отвернулась, но мужчине на миг показалось, что ее щеки покраснели. Похоже, она слишком много выпила.

— Да, — кивнул он, все также не сводя глаз с магессы. — Я дурак. Дурак, который полностью и без остатка вручил тебе в руки свое сердце.

Алинор Гриворд подавился и стал стучать кулаком себе по груди. А Мариан, внезапно, сжалась и закрыла ладонями лицо, было лишь видно ее полыхающие уши.

— Дурак, недоумок, идиот... — стала шептать она, не отрывая ладони от лица. — Видеть тебя не желаю, как ты мог так... так сказать!

— А я не стесняюсь в этом признаться! Да, я дурак! Идиот и недоумок!

Похоже, крепленое вино все же ударило ему голову, а язык понесло по селам, лесам и полям. И не известно до чего бы он договорился, если бы к их столу не подошла Эльза Черная, таща за собой, словно на аркане худенького светловолосого парнишку. Тот жался и явно чувствовал себя неуютно на этом празднике, что ничуть не смущало Эльзу.

Эльза Черная была главной отдела патологоанатомов и некромантов, что пригрелись под крылышком Азеля Гарриуса — главы госпиталя Парнаско. Насколько Дариан слышал, его друг Ник имел весьма интересные отношения с данной особой — в молодости она его украла из морга, где тот уснул, будучи пьяным и попыталась сделать из него зомби, — и весьма удивился, увидев, что и ее пригласили на свадьбу. Хотя наверняка это была полностью инициатива его батюшки Азеля, тот почему-то привечал эффектную женщину.

Оценив царившую атмосферу, некромант взяла инициативу в свои руки.

— Господа и дама, — она взмахнула рукой, развеяв хмельные пары, и выставила вперед своего пленника. — Я могу попросить вас об услуге присмотреть за этим милым зайчиком, пока я украду на танец мужчину?

И не дождавшись ответа на свой вопрос она, почему-то, утащила с собой сэра Алинора Гриворда, усадив на его место бледного парнишку. Дариану казалось, что еще немного, и он будет икать, а после заикаться до конца своих дней — таким защуганым и беззащитным он выглядел.

Маг молча пододвинул бокал, предлагая пареньку из него выпить. Тот не отказался и залпом его опустошил, трясясь не хуже осинового листа.

— Добро пожаловать в клуб разбитых сердец, — мрачно пошутил поисковик. — Тут тебя ждут страдания, боль и осознание своей ничтожной жизни.

— Зато, — вставила свое слово Мариан. — У нас под столом остался еще целый ящик вина.

* * *

Ник чихнул и недовольно потер свербевший нос.

Десятый раз за последний час — кто-то упорно и наверняка, не скупясь в выражениях, его вспоминал.

На него обеспокоенно покосилась Ирен, но не сбилась с ритма, безупречно вальсируя с очередным высокопоставленным аристократом, который пригласил его жену на танец. Целитель и рад был отказать наглецу, попутно объяснив, что Ирен не общественное достояние, а его личная драгоценность, которую не передают из рук в руки, но эти традиции... Невеста должна была станцевать со всеми холостыми мужчинами на этом вечере, дабы "одарить несчастных энергией любви, чтобы те скорее отыскали себе невесту" — Ник слишком часто за последний час произносил про себя фразу этого заносчивого церемониймейстера с его гнусавой высокопарной интонацией.

Ему же предстояло станцевать с незамужними дамами, чтобы и их одарить своей благостью, но хвала Пресветлой, после пары "случайно" оттоптанных туфель от него ненадолго отстали.

Никериал, конечно, подозревал, что не скинул с себя ненавистное ярмо, но вальсировать с той же Мариан, не горел желанием. Может, притвориться, что он натер мозоль или изобразить, что его отравили?

Пока маг задавался этими вопросами, к нему подошла очередная незамужняя дама. Тридцать первая за сегодняшний вечер.

— Дядюшка Ники, — проговорила она, усиленно строя глазки. — А со мной ты станцуешь?

Младшая дочка его лучшего друга Аннет Гоннери была очаровательной молодой леди двенадцати лет и невольной копией своей матушки Лиры, взяв с той лучшие черты внешности. И Ник надеялся, что только внешности, а не характера.

Целитель церемониально поклонился перед ней и подал руку:

— Не соблаговолите ли мне, леди, пригласить вас на этот танец?

Леди соблаговолила, послав торжествующий взгляд кому-то за спину.

Никериал слегка обернулся, надеясь увидеть, кому предназначалось послание, и страдальчески закатил глаза. На него как на смертника смотрел Его Высочество принц Максимилиан Келионендорский — младший брат Ирен и короля Ариана. Он прекрасно умел ладить со своими новыми родственниками.

Маленький ревнивец не сводил взгляда с ухмыляющейся дочки Филгуса и маг вдруг понял, что его опять втянули в какую-то интригу, причем, теперь этим сподобились дети. Его обдурили дети...

Но делать было нечего.

Вместо талии Ник положил руку на ее плечо, а она на его талию — сказывался рост — и они поплыли по залу в незамысловатом танце. Аннет улыбалась. Нет, светилась от счастья, затмевая своим сиянием алмазный гарнитур жены первого министра, и мужчина стал чувствовать себя еще более неловко. Его спину сверлил взгляд наследника престола, с ним вальсировала дочка лучшего друга, которая по всем признакам, была в него влюблена, и никто не намеревался его спасти из этого ужасного положения. И что ему прикажите делать? Сделать вид, что он ничего не заметил?

Магистр Ленге решил, что это было бы идеальной тактикой, но ее тут же разгромила маленькая леди своим невинным вопросом.

— Дядюшка Ники, вы ведь хорошо разбираетесь в любви?

Целитель подумал, что лучше бы он ответил на тему "откуда появляются дети и куда их девать".

— Возможно.

— Так да или нет? Вопрос жизни и смерти.

У Ника зачесались лопатки. Остро захотелось ответить, что он в этом профиле отношений не разбирается, но маленькая заноза тут же бы спросила, почему он тогда женится, если в этом деле полный профан.

— Да... Хотя, признаться, практики у меня было поменьше, чем у некоторых. Почему бы тебе не поинтересоваться об этом у своего отца, или, к примеру, у мастера Микио — я слышал он частый гость в вашем доме.

Аннет пожала плечами:

— Они отправили меня к вам, дядюшка.

Ники понял, что он попал в ловко расставленную ловушку.

— Ну и что же ты желаешь узнать, Анни?

— Не я, — она указала взглядом на своего воздыхателя Максимилиана, — а он. Точнее, я как раз знаю, чего хочу, а вот он ничего не понимает!

— И что же он не понимает?

— Это не важно, — улыбнулась девочка, отчего Нику на миг подурнело — перед его взором предстала ее матушка во всей своей красе. — Сейчас он все поймет. Я взову к его низменным порокам, а точнее, к ревности и вы мне, дядюшка, а в этом поможете.

— И как же? — Нику даже стало интересно, что придумал детский ум.

Аннет остановилась и оценивающе уставилась на мужчину. Никериал недоуменно нахмурился — слишком по-взрослому выглядел взгляд этой рыжей малышки. Маг стал опасаться, что она прилюдно потребует ее поцеловать, как в сопливых женских романах, которыми зачитывались такие маленькие девочки.

Но все оказалось намного хуже.

— Дуэль.

Целитель нахмурился, не совсем понимая, что от него жаждет племянница.

— Ты хочешь, чтобы я вызвал твоего воздыхателя на дуэль?

Аннет тряхнула рыжей гривой, недовольно скрестив руки на пока еще плоской груди.

— Конечно же нет, дядя! Это он тебя вызовет, мы ведь танцевали!

— И что же мне делать, когда я получу... приглашение? — Ник хмыкнул. Эта детская интрига стала его забавлять. — Взять за шкирку и потрясти?

— Нет, конечно! Ты обязан ему проиграть!

Никериалу Ленге захотелось засмеяться, когда он представил сию картину — знаменитый целитель, магистр магии и не последний человек, который владеет боевыми заклятиями, падает ниц перед тринадцатилетним мальчишкой.

— Хорошо, Аннет, — согласно кивнул маг, что-то для себя решив. — Я тебе помогу, но отец тебе же уже рассказывал про главный аспект магического искусства?

Аннет лукаво улыбнулась, видно подражая своей матери.

— Равноценный обмен?

— Да, равноценный обмен. Я помогаю тебе, а ты отгоняешь от меня весь вечер свою мать и особо назойливых незамужних девиц.

Девочка думала всего одно мгновение и протянула ему руку для закрепления контракта.

Максимилиан решился на "важный разговор" почти сразу же после танца Ника с племянницей. Маг как раз решил отойти за колонны в тень и взять со стола что-нибудь выпить, как перед его взором тут же возник принц. Мальчик хмурился и поджимал губы, смотря на целителя как на смертельного врага, став до боли похожим на своего прадеда, который с таким же выражением лица обвинил мужчину во всех смертных грехах и настроил против него целое королевство.

Но черноволосый принц решил поступить иначе, чем свой знаменитый предок и бросил перед магом свою перчатку.

— Я вызываю вас на дуэль! — высокопарно воскликнул принц, пока Ник с интересом наблюдал, как кремовая перчатка тонет в вишневом пунше.

— Отлично, — невозмутимо ответил магистр, смотря на принца, как на равного соперника. — Я принимаю ваш вызов, но по правилам я вправе выбрать метод и оружие, с помощью которых решится наше... разногласие.

— И что же предлагаете? — мальчик даже не повел бровью. — Поединок на мечах, стрельба из лука или же... — тут его голос немного дрогнул, — магическая дуэль?

— Не совсем, — целитель выставил вперед свой кулак. — Ваше Высочество, вы умеете играть в "камень-ножницы-бумага"?

Ответом ему был пораженный взгляд принца.

Аннет Гоннери безупречно выполнила свою часть сделки — больше к Нику из незамужних дам никто этим вечером не приставал, а Лира Гоннери тоскливо взирала на магистра с дальнего конца зала, но не приблизилась к нему ни разу. Что наплела своей матери и остальным женщинам девочка, маг не знал, и не хотел знать, просто наслаждаясь обществом своей молодой жены.

Ирен как раз отдыхала после очередного танца и счастливо озиралась вокруг, конечно, уставшей миледи не выглядела, но Ник все равно одним взглядом отгонял от нее жаждущих своего танца холостяков под этим предлогом.

Максимилиан естественно выиграл Никериала в дуэли с разгромным счетом и, окрыленный, пошел хвастаться своей подруге. Как потом выяснил Ник — хитрая малявка поймала принца на слове, когда тот ее чем-то обидел и выудила того вызвать целителя на дуэль, дабы отстоять ее честь, а самого мага проиграть мальчишке, чтобы тот, в свою очередь, не уронил свою королевскую есть. Магистр Ленге до сих пор ходил под впечатлением от таких интриг.

Аннет характером походила на своего отца даже больше, чем хотел бы сам целитель и он уже опасался за будущее королевства, когда девочка вырастет и захочет порезвиться. А не так как сейчас — кинет от скуки удочку на пробу.

— А знаешь, — сказал Ник Ирен, когда та его приобняла за руку. — Твой младший брат растет неплохим мальцом, только вот совсем не умеет выбирать подруг.

Принцесса удивилась:

— Отчего же?

— Просто предчувствие, — Ник мрачно уставился на угол, где принц пытался ухаживать за Аннет, галантно пододвинув к ней какое-то блюдо. — Эта заноза сможет построить кого угодно.

Глава 5. Та самая ночь

Ирен боялась себе признаться, но она дрожала. О нет, не от страха, а от волнения. Ее сердце обмирало каждый раз, когда она кидала взгляд на мужа: видела его улыбку, теплый взгляд и то, как он трогательно пытался ослабить путы шейного платка, словно вся эта праздничная атмосфера его душила, заставляла чувствовать себя не в своей тарелке.

Нет, Никериал Ленге любил уютную тишину — это Ирен поняла еще очень давно.

Принцесса целый вечер протанцевала с достопочтенными сэрами и лордами, и когда музыка внезапно стихла, гости замерли, а на праздничный зал опустилась тишина — ей стало не по себе. Она обернулась на Ника, пытаясь понять, что случилось и ее бросило в жар.

Пришло то самое время.

Муж подал ей руку и Ирен, трепеща, ухватилась за нее, как за спасительную нить — ноги отчего-то приросли к месту и отказывались идти, сердце зашлось в бешеном ритме, а во рту пересохло. Все казалось, будто во сне.

Они медленно двинулись под руки мимо расступающихся гостей, и каждый из них пытался что-то пожелать молодым: будь-то сил, благополучия или здоровых ребятишек. Ирен лишь на это мило улыбалась и если честно, все слова сливались в посторонний шум, а лица гостей в смазанные силуэты. Она смогла ухватить лишь отдельные образы — Лиру Гоннери, которая заговорщески ей подмигивала, братьев, ей даже на миг за колонной привиделся призрак Джек, который смахивал платком слезы и улыбался.

Путь до опочивальни она запомнила плохо и лишь, когда открылась дверь, ее, словно, отрезвило. Ирен опустила руку Ника и первая вошла в комнату, внимательно окинув ее взглядом. Тут было все не так, как она запомнила в прошлый раз в старом замке. Спальня была больше и светлей, даже не смотря на то, что вместо дневного света ее окутал теплый свет множества свечей. Тут были шкафы с книгами, камин, кресла и столик возле них, на котором сейчас стоял графин с вином и бокалами. Напротив двери висело большое резное зеркало, и девушка невольно окинула себя взглядом — в нем отражалась напуганная раскрасневшаяся девчонка с широко распахнутыми глазами, в растрепанной прическе, в которой сверкала диадема и в мерцающем от света свечей платье.

— Ну как тебе?

Ирен отвлеклась от отражения и обернулась на мужа. Тот неопределенно махнул рукой на комнату и прошел к столику возле камина.

— Как тебе спальня злобного колдуна? Будешь искать тайники с кровью невинных дев или потайные ниши с алтарями?

— А почему бы и нет? — она дернула плечом и с вызовом посмотрела на мага. — Мало ли что вы, многоуважаемый магистр, храните под кроватью?

И, не дожидаясь ответа, направилась прямиком к кровати с балдахином. Та уже была расправлена и ее чистые простыни пахли лавандой. Девушка решительно откинула покрывало, заглядывая в темный проход под кроватью.

— Ну что, есть там девицы? — в голосе Ника определенно слышался еле сдерживаемый смех. Она невольно покраснела. Конечно, Ирен понимала, что там ничего нет — только пыль и пауки, но вот эта самая глупость помогла ей хоть ненадолго скрыть волнение и неловкость.

Принцесса встала с колен и обернулась на мужа. Тот уже успел налить в бокал вино и довольно цедил его, вольготно усевшись в кресле.

— Я предлагаю тебе поискать за гобеленом, — он махнул рукой на гобелен с летним пейзажем, что висел на пустой стене возле окна и ехидно посоветовал. — Если нажать на третий кирпич снизу, то откроется тайник с моей коллекцией шоколада.

Ирен бы так и сделала, но ей что-то не хотелось ползать по углам на потеху этого самодовольного и чересчур наглого мага.

Она устало вздохнула и присела на кровать.

— Ладно, остальные подозрительные тайники я проверю завтра.

— Ты так быстро сдалась? Как жаль... — расстроился Никериал. И она бы ему поверила, но уж слишком довольное его лицо было в этот момент. — А я уже настроился подсказывать новой искательнице близость до искомой цели.

— Ты не выносим, Ники, — она фыркнула и отвернулась, став рассматривать тяжелый балдахин.

— Что, прекрасная миледи уже жалеет, что вышла за меня замуж?

Маг встал с кресла и как-то подозрительно близко оказался возле нее — так близко, что можно было протянуть ладонь, чтобы дотронуться до его груди.

Ирен отвела взгляд.

— Ничуть.

Ей стало не по себе. Внезапно вспомнился подарок четы Гоннери — духи с ароматом шоколада и Ирен залилась краской от мысли, что надо бы капнуть на себя пару капель, пока не стало слишком поздно.

Она прочистила горло и умоляюще взглянула на мага.

— Можешь принести мне вина?

Тот хмыкнул, но беспрекословно подчинился просьбе.

Ирен, трясущимися от волнения руками, вытряхнула из потайного кармана платья заветный флакон с духами, и пока Ник неспешно наливал вино — судорожно капнула ими себе на шею и запястья. Когда мужчина повернулся к своей леди с наполненным кубком, она мило ему улыбалась, успев в последний момент спрятать духи под подушкой.

— Спасибо, — она приняла из его рук бокал и сделала внушительный глоток, при этом чуть не подавившись. Вино было терпким, ягодным и вмиг вскружило девушке голову.

Никериал сел рядом с ней на кровать. Близко-близко, так близко, что можно было достать губами до его шеи, поцеловать в подбородок, обнять, зарывшись носом в воротник, вдыхая его аромат. Но Ирен отвернулась и еще пригубила вина, пряча в кубке свои неловкие мысли.

— Ну, чем займемся, моя леди? Шахматы, нарды, может, разложим пасьянс?

Леди чуть не подавилась от такого щедрого предложения и густо покраснела.

— А как же...

Никериал улыбнулся и приложил к губам палец, призывая к тишине.

— Как ты думаешь, — тихо произнес он, кивая головой на закрытую дверь, — сколько гостей собралось за этой стеной? Не уверен насчет министров, но вот мой несносный братец, друзья, твой венценосный брат и естественно, одна синеволосая сволочь явно не прочь погреть уши. Конечно, — дополнил он, увидев в глазах принцессы ужас, — они так поступают только из благородных побуждений. Вдруг я захочу тебя тут убить или принести в жертву? Их даже не останавливает то, что я наложил заклятье на двери и накрыл комнату пологом тишины.

Закончив откровения, он мило улыбнулся принцессе.

— Ну так что? Или же хочешь продолжить свои поиски? Могу подсказывать как далеко до тайников фразами "холодно" или "горячо".

— Можно попробовать... — неуверенно произнесла Ирен, оставив пустой кубок в сторонку, и нежно прикоснулась рукой до шеи мужчины. — Так... холодно или горячо?

Ник на мгновение замер, словно не решаясь нарушить хрупкое прикосновение, но, наклонив голову, лукаво глянул на девушку.

— Холодно.

— А так? — Ирен, раскрасневшись от собственной смелости, прикоснулась губами до шеи, чувствуя, как под кожей бешено бьется жилка мужчины.

Он шумно вздохнул, но не сдвинулся с места.

— Горячее...

Его шепот опалил ее не хуже жаркого факела.

Она хотела бы отстраниться, но Ник ей не дал, опрокинув ее на одеяло и нависнув над ней над ней тяжелой громадой. Ирен замерла, не дыша, лишь участившееся сердцебиение выдавало, как она была взволнована. Никериал медленно наклонился к ней и поцеловал. Протяжно, нежно, не спеша, будто смакуя каждое мгновение. Драгоценные шпильки с сапфирами больно впивались в затылок девушки; одуряюще пахло лавандой и терпким вином. Ей хотелось прижаться к нему сильнее, чтобы раствориться в этих волнующих ощущениях, но внезапно маг отстранился и резко сел на кровати, прижав ладонь к лицу.

Ирен приподнялась на локтях, непонимающе посмотрев на мужа.

— Что-то не так? — осторожно спросила она, садясь на постель и попытавшись вглядеться в лицо мага. Он был белым как полотно, а на его лбу появилась испарина.

— Ники... — в ужасе прошептала она. В ее голове разом пронеслись мысли о яде и куда бежать, чтобы позвать на помощь.

— Все нормально, — проговорил он в ладонь, усилено смотря куда-то в сторону, но никак не на нее, — похоже, у меня сильная аллергическая реакция. На что-то...

Ирен облегченно выдохнула — всего лишь аллергия, а не яд! — но тут же спохватилась. Девушка дотронулась руками до своей шеи, куда касались губы мужа, и внезапно ее пробрало от осознания, что в этом, возможно, виноваты духи.

Никериал что-то бормоча себе под нос, стремительно направился к летнему гобелену. Отодвинув край полотна, он нажал на третий камень снизу и, щелкнув, из пола отодвинулась панель. Ирен смотрела на молчаливые действия мужа, не дыша — оказывается, тот совершенно не издевался над ней, когда говорил, что у него за гобеленом тайник. Но что же было в нем сокрыто?

Она приподнялась с места, пытаясь рассмотреть — могущественные артефакты, фолианты, а, может, ритуальный кинжал и кровь девственниц? Но вместо этого Никериал достал плитку шоколада. Большую, тяжелую, обернутую в плотную коричневую бумагу; она так одуряюще пахла, что у Ирен, которая не была любительницей сладкого, потекли слюнки.

Задумчиво смотря на душистую коллекцию мужа, что вмиг обволокла спальню одуряющим сладковатым ароматом, Ирен все гадала, что с ней будет. Горы шоколада поражали — тут был и редкий шоколад с востока с изюмом, и белоснежные плитки с миндалем с севера, и редкий элитный королевский шоколад, который сама Ирен не часто видела на своем столе, чего не скажешь о простом целителе. Она прониклась уважением — не каждый сможет собрать такую коллекцию.

Ник придирчиво обнюхал каждую плитку, даже надкусил одну, медленно и основательно прожевывая кусочек сладости, и печально резюмировал:

— Нет, я не ошибся. Аллергическая реакция идет именно на шоколад.

Какой-то особой реакции принцесса не заметила, если не считать того, что муж был слишком бледен, и взгляд его горел, словно лихорадочный.

— Мариан знатно мне подгадила своим свадебным подарком.

— И чем же? — принцесса нахмурилась. Вот эту девицу она не любила.

Маг пожал плечами:

— Это очень занимательная история, которую я расскажу немного позже. — Он замолчал, задумчиво смотря на горы шоколада. — Твои духи...

— Это подарок магистра Гоннери, — быстро ответила принцесса и нашла взглядом кувшин и тазик с водой, что стояли в будуаре. — Я могу их смыть.

Ник махнул рукой.

— Не нужно, я могу приготовить сыворотку, но сейчас я слишком устал для этого, поэтому я предлагаю пошалить.

— Пошалить? — в голове девушки вмиг пронеслись не совсем приличные мысли и наставления Лиры о том, как именно нужно "шалить".

— Я предлагаю тебе заняться тем, что делают новобрачные, только оказавшись в покоях. Наедине.

Девушка густо покраснела.

— Как насчет того, чтобы пойти и открыть подарки? Мне не терпится узнать, что именно в таких случаях дарят аристократы, Филгус уверял меня что-то о шелковых шароварах.

Он встал и подал руку принцессе, рывком подняв оную на ноги.

— Милая, готова ли ты погрузиться с головой в мир порока и разврата?

Ирен согласно ухмыльнулась.

— Давай узнаем, что скрывают в себе эти разноцветные коробки.

* * *

За стеной было слишком тихо, и Филгус заволновался, нервно глянув на сосредоточенного короля. Отговорить оного от этой авантюры ему, естественно, не удалось. Хотя стоит заметить, что магистр пытался, но Его Величество Ариан был не преклонен — он до сих пор опасался, что Никериал что-то сотворит с его невинной и милой сестрой. Фил бы сказал что именно, но опасался, что нервный владыка не оценит его умозаключений и предусмотрительно молчал.

Естественно, в этом бравом деле они были не одни — к ним присоединились свидетели для поддержки или наоборот, чтобы удержать нервного владыку от опрометчивых поступков. Но все были пьяны и необычайно веселы, будто мальчишки, которые вышли на опасную авантюру.

Вот только ловить было нечего и постепенно их общество редело, оставшись в числе самых неугомонных членов: короля, Фила, который следил за нервным владыкой, магистра Микио, что очутился здесь в поисках приключений и Адриана — тот как истинный дипломат не мог допустить кровопролития и пытался мягко намекнуть Его Величеству, что оному пора спать. Еще было три стражника, которые были безмолвным приложением к королю, и Фил не воспринимал их как членов секретного сообщества.

— Ваше Величество, — Филгус в сотый раз пытался убедить недоверчивого Ариана, что его сестра не умрет этой ночью на жертвенном алтаре, а даже если и прольется кровь, то совсем по иной причине. — Никериал не будет причинять принцессе... неприятностей.

— Конечно, — хихикнул в стороне иллюзионист, скрываясь за шторой. — Он их просто создаст. Ники такой изобретательный.

Адриан Нестелл на него шикнул и вежливо попросил замолчать, но дипломатия, увы, была бессильна против такого бедствия как мастер Микио.

— А что такого? — удивился оный. — Я не прав? Вот скажи мне, Фил, я же прав!

Филгус закатил глаза и пообещал себе усыпить синеволосого подстрекателя заклятьем, если тот сейчас же не замолчит. Но этого не потребовалось. Адриан был прирожденным дипломатом и хребтом ощутив накаляющуюся обстановку, резво замотал наглого иллюзиониста в штору, использовав вместо кляпа тяжелую кисть канта.

Напряжение нарастало. За дверью не было ни звука — ни смеха, ни скрипа, только за рамой окна противно завывал ветер.

— В конце концов Ник не глупый мальчик, — стал вслух рассуждать магистр Гоннери, опасаясь, что еще немного и владыка прикажет ломать дверь. Король был хорошим братом, который под действием алкоголя стал чересчур нервным и заботливым. — И прекрасно понимает, что у него под дверью в засаде сидят уважаемые господа.

Сказать, что же об этой ситуации думает сам целитель, он посчитал лишним. Его брат наверняка считал их придурками и был бы прав, но попробуй отговорить Его Величество, который следовал каким-то древним традициям и представлениям о первой брачной ночи. Которая обязательно должна проходить под присмотром родных, близких друзей и личного жреца. Одно радовало — держать свечку над кроватью Ариан отказался, как и от услуг прислужника Великой.

— И что же будет делать мой зять, — осведомился король, не отрывая взгляда от неприступной двери, — зная, что за ним следят?

— Играть в нарды, шахматы, может быть, разложит пасьянс, — Фил пожал плечами. Как и говорил его дражайший друг, брат был весьма изобретателен, особенно когда требовалось поиграть на чьих-то нервах. — Помню, когда я женился, мы играли с ним в карты, пока моя жена не заперла его в кладовке, потому что он мешал первой брачной ночи.

Маг даже ухмыльнулся, погрузившись в воспоминания. Ник решил, что бывший демонолог как истинная суккуб пожрет его в первую брачную ночь и всеми силами пытался помешать неизбежному. Он уговорил Филгуса сыграть в карты, но через три часа картежного транса его вывела жена, заперев нерадивого родственника в кладовке с какими-то дамами. Дам маг не видел, но целитель после описывал их как страшных чудовищ из настольного бестиария.

— Значит, шахматы? — в голосе короля не было угрозы, лишь какое-то напряжение, будто он сам не верил в нелепость происходящего. Кто еще в брачную ночь будет играть в шахматы?

Филгус не нашелся, что ответить.

— А давайте, я проверю? — внезапно раздалось позади.

Микио, замотанный в штору, умудрился выплюнуть кисточку канта и стал извиваться, чтобы выпутаться из шторы. Адриану с трудом приходилось удерживать эту извивающуюся змею на месте.

— Что такого?! — ответил маг на вопросительные взгляды собравшихся. — Фил уверяет, что они мирно проводят время, Его Величество боится, что с милой Ирен случиться несчастье, так почему бы не глянуть одним глазком, чтобы убрать все сомнения?

Судя по посветлевшему лицу короля, эта идея ему понравилась, магистру же наоборот, она показалась кошмарной, как и остальные гениальные планы иллюзиониста.

— Дверь закрыта, если ты помнишь, — он решил ему напомнить об этом.

— А на что окно?

Филгус остро захотел, чтобы Ник в этот раз не забыл закрыть окно шторами.

Подходящее окно было найдено на удивление быстро — через комнату были гостевые покои, которые к счастью, пустовали. Микио резво взобрался на подоконник, открыл окно, и, цепляясь магией за карниз и стены, ловко отправился на разведку. За ним, освещая коварные выступы, полетел магический огонек. Его действия были столь будничны и привычны, что Филгус не сомневался, что маг их выполнял не раз. Блюстители традиций, чуть не высунувшись из окна, в напряжении смотрели на удаляющийся силуэт.

— Надеюсь, он не упадет, — тихо пробормотал Адриан, не сводя взгляда с энтузиаста-скалолаза.

— Если и упадет, то у нас в замке празднуют как минимум три десятка целителей, — философски пожал плечами магистр Гоннери уверенный, что от этой заразы так легко не избавиться. Иллюзионист имел обширный опыт, особенно, когда нужно было узнать чужие тайны, а пролезать в любые щели умел не хуже таракана. Что ему какой-то карниз?

Минуты ожидания превратились в вечность.

На улице до сих пор праздновали — отголоски разговоров, чужого смеха, задорной мелодии королевских менестрелей до ушей заговорщиков приносил холодный ветер. Ночную мглу прорезали залпы салютов, окрашивая темный лес разноцветными красками, Филу даже почудился голос одного из его знакомых, который, явно под этими окнами обещал показать какой-то даме что-то интересное. Она хихикала, томно обещала вести себя как милая леди и покорно шла за своим кавалером в укромный уголок.

Микио, слегка пыхтя, почти бесшумно добрался до окон опочивальни молодой четы, осторожно заглянул в нее, на несколько мгновений замерев, и отправился обратно. Затаскивали его в комнату в четыре руки.

— Ну как? — в нетерпении спросил Адриан, держа за руку иллюзиониста, что пытался отдышаться.

— Их там нет, — коротко произнес он и с помощью посла утвердился на ногах. — Комната пуста, если, конечно, Ники и милая Ирен не стали играть со мной в прядки.

Все присутствующие напряженно взглянули на короля.

Тот побледнел, поджал губы и решительно направился прочь из комнаты. Заговорщики переглянулись и пошли за Его Высочеством, с ужасом ожидая развязки.

Она не заставила себя ждать — молодой король приказал своей страже ломать двери в комнату молодых. Филгус глянул на их бесплотные попытки — все ж дверь была зачарована на совесть, и подумал, что брат не погладит его по голове, если королевские варвары сломают ему двери. А то, что те будут их ломать основательно и долго, он не сомневался.

— Ваше Величество, — подошел к молодому монарху магистр Гоннери, пытаясь как можно деликатней намекнуть ему, что так делать как минимум не этично. — Ломать двери в опочивальню молодоженов не совсем...

— Так открой мне ее, магистр, — резко произнес Ариан. — Или же отойди и не мешай. Я довольно наслушался ваших предложений и к чему это привело? Я намереваюсь выяснить, что с моей сестрой.

Фил вздохнул и обернулся на Микио и Адриана. Те стояли, почти не шевелясь, раздосадовано наблюдая за развернувшейся сценой — никто не ожидал такой развязки, совершенно не представляя, что теперь делать. Филгус и сам не представлял, особенно, как убедить упертого монарха оставить молодую чету в покое — не насильно же пытаться увести его отсюда?

И раз нельзя было предотвратить неизбежное, то не легче все было проконтролировать самому, дабы минимизировать потери?

Мужчина кивнул сам себе, отважно вышел вперед, оттесняя от дверей стражников, и стал плести контзаклятья. Плетения ложились на его пальца, как податливые струны, звучали при касании — чисто, звонко, порой фальшиво, отчего магу приходилось искать чистые ноты, чтобы сложить мелодию заклятья и распутать вязь чар на двери. Будь он трезвее, он бы разобрался с печатями на дверях быстрее, но сейчас, ошибаясь и переигрывая струны магии, он справился минут за пять.

Распутав последний виток заклинания, дверь вспыхнула золотистым цветом, и внутри нее щелкнул замок. Магистр Гоннери повернул ручку и открыл дверь, позволяя королю первым вступить в спальню целителя.

В опочивальне царил полумрак, было тихо и совершенно пусто, лишь на полу лежали груды какого-то шоколада, да на столике примостился графин с двумя бокалами вина. Казалось, что хозяева отлучились только что и сейчас вернутся, застукав незваных гостей в своей обители. Ариан прошел вглубь комнаты, цепко осматривая детали обстановки — небрежно брошенный камзол волшебника на кресле, сапфировые шпильки его сестры на смятом одеяле, бокалы вина на столе, горы шоколада на полу... Он хмурился, пытаясь понять, где же сами молодожены.

Хмурился и не понимал. Может, здесь есть потайной выход, например, за гобеленом?

Филгус взял с одеяла сапфировую шпильку принцессы и покрутил ее в руке, наблюдая, как сверкают в теплом свете свечей голубые грани. Ника, как и Ирен в комнате определенно не было.

— Ну и где же они? — обеспокоенно прошептал обескураженный монарх и обернулся на Фила, словно тот мог ответить на вопрос. Но он не мог, он сам не представлял, куда мог отправиться его брат, особенно под руку с молодой женой.

Микио засмеялся, звонко, задорно, отчего обратил на себя все взгляды.

— Ники всех обдурил и сбежал, — объяснил он причину. — Обвел уважаемых господ вокруг пальца и оп! А его и нет! — он глотнул вина из оставленного бокала и засмеялся вновь. — Разве это не забавно?

Но никому было не до смеха.

* * *

В комнате, отведенной для подарков, было темно и тихо, словно ее не коснулась вся праздничная суета, словно она была островком спокойствия в этом безумии. Лишь лунный свет да всполохи салюта через окно освещали горы завернутых подарков, которые тянулись ввысь чуть ли не до потолка.

Мариан заглянула в комнату, осмотрелась, и затащила в нее Дариана, плотно прикрыв за собой двери. В ее голове приятно шумело от выпитого вина, так приятно, что уцепив из ускользающего рассудка одну мысль, она решила в тот же час ее исполнить. Надо отомстить этому заснявшемуся магу, да так, чтобы тот понял, кого он безвозвратно потерял. Потерял прекрасную Мариан, женившись на этой девке и блудя с этим иллюзионистом за ее спиной.

Она решила ему изменить, ну как изменить — соблазнить Дариана — он же к ней всегда хорошо относился, — показать Никериалу Ленге чего тот лишился. Он, конечно же, пожалеет, придет к ней с извинениями, но будет уже поздно. Мариан ни какая-то там девка, к которой можно приползти на коленях вымаливая прощение, и она простит, нет, она имеет гордость, она еще покажет чего стоит. Но, в объятьях другого.

Поэтому, взяв под руку подвыпившего поисковика, она и пришла в комнату с подарками, подумав, что вот тут-то их никто не будет искать. А если и будет, то уже будет поздно. Она так решила.

Дариан был пьян, пьянее самой магессы и явно не понимал, зачем его затащили в эту комнату, но покорно шел, всецело доверяя своей милой возлюбленной, даже придержал ее за локоть, когда та качнулась, не удержавшись на сгибающихся ногах, конечно, тут же чуть сам не повалившись на пол.

В его голове шумело.

— Да-ар, — протянула волшебница, стискивая в пальцах его камзол. Он оперся об закрытую дверь, чтобы ненароком не упасть и еле сфокусировал взгляд на возлюбленной. — Ты же... любишь меня?

По его телу прокатилась удушливая волна, стало жарко, шейный платок давил, словно удавка, но он утвердительно кивнул, опасно качнувшись вперед. Он хотел ей сказать, как сильно ее любит, признаться в чувствах, чтобы она поняла, насколько ему дорога, но мысли все не хотели складываться в слова, ускользали, елозили.

Она прижалась к нему всем телом, вдавливая в дверь, и нашла губами его губы, впившись в них подобно пиявке. От нее пахло вином и какими-то цветами. Ее пальцы до боли сжимали его камзол, он обнял ее, отвечая на поцелуй со всем умением, на которое был способен в этот момент. Было нечем дышать от захлестнувших чувств.

Комната кружилась, звуки обратились в бессвязный шум, было жарко, душно, будоражающе от льнущего к нему тела. Дариан опустился вниз, покрывая поцелуями ее лебединую шею, чувствуя под губами бьющуюся жилку, слыша, как она судорожно дышит, как громко-громко бьется ее сердце. В голову ударил то ли выпитый алкоголь, то ли желание, но нестерпимо захотелось избавить ее от платья и покрыть ее тело поцелуями.

Внезапно в комнате что-то громко упало на пол.

Любовники замерли, боясь шелохнуться. От резкого звука в голове мага шумно бухало сердце, он даже протрезвел, задвинув за свою спину Мариан, и вгляделся в полумрак комнаты.

Дар судорожно сглотнул слюну и произнес дрогнувшим голосом:

— Кто здесь?

Ответом ему была лишь тишина.

Маг переглянулся с возлюбленной, которая, прижалась к нему, смотрела с таким испугом и надеждой, что в мужчине проснулась отвага, желание защищать свою женщину.

Он не был хорошим воином, точнее, он мало знал боевых заклятий, и в отличие от своих друзей больше проводил время в библиотеке, решая конфликты мирно — через слова, а не заклятия. Дариан призвал духовный меч, что засиял в сумраке призрачным пламенем, сжал в руке магическую рукоять и осторожно направился вперед.

Темнота и воображение рисовали монстров, хотя, если честно, это могла быть такая же парочка, как и они с Мариан, которые решил уединиться от праздничной суеты. Как защищаться, если это было нечто иное — он не имел представления.

Тишина обволакивала, будто напряженная пружина, которая готова в любой момент взвинтиться, неожиданно ударить по магу.

Время, казалось, замерло.

— Кто здесь? Покажись, — еще раз прошептал маг, надеясь, что ему никто не ответит.

На полу лежали вскрытые коробки, порванная оберточная бумага и медная статуэтка Пресветлой, размером с голову, которая, видимо, и была тем источником шума. Статуэтка была облачена в тунику; изображенная богиня соединила руки в молитвенном жесте и невидяще смотрела прямо на магов.

— Это статуэтка, — облегченно выдохнула за его спиной Мариан и потянула к ней руки, намереваясь ее рассмотреть получше.

Но так и замерла, нагнувшись, ошарашено смотря куда-то в сторону, за коробки.

Дариан проследил за ее взглядом и тоже замер, чувствуя по спине предательские мурашки. Меч в руках мага задрожал и растаял призрачной дымкой. Комната погрузилась во мрак.

Никериал и Ирен увлеченно потрошили коробки с подарками, спрятавшись в углу комнаты на сваленных с дивана подушках, как внезапно дверь в комнату открылась. Ник молниеносно потушил светлячок и прижал к себе Ирен. Никто из них не хотел быть обнаруженными.

Целитель бесшумно подобрался и выглянул за коробки, разведывая обстановку.

В комнату зашли Мариан и Дариан, раскрасневшиеся от выпитого алкоголя и с явным желанием не просто полюбоваться салютом и звездами через окно, а продолжить свое общение в более интимной обстановке. Они тесно прижимались друг к другу, что-то пьяно лепетали и были, похоже, счастливы.

Ник прижал руку ко рту, чтобы не засмеяться, показал в темноте другу большой палец — благословляя на дальнейшие действия — и только хотел ретироваться обратно, как услышал за спиной шелест юбок. Принцесса еле слышно подобралась к нему, выглянула за убежище, чуть слышно ахнув от удивления.

А удивляться было чему — Дариан так страстно прижал к себе возлюбленную, что магу показалось еще чуть-чуть и он вгрызется в ее шею, обратившись, скажем, оборотнем. Но любоваться было некогда, лучше сбежать, пока возлюбленные были заняты друг другом.

Целитель прикоснулся к руке Ирен, та вздрогнула, неловко махнула рукой, и статуэтка Пресветлой, которую те недавно распаковали, посмеялись над намеком и положили от себя подальше, покатилась с коробок вниз. С громким стуком упав на пол, прокатившись в оглушающей тишине куда-то вперед.

Маг резко закрыл жене рот, чтобы их не выдали звуки, если она случайно вскликнет. Они замерли, боясь шелохнуться, прислушивались к звукам.

Замерли и Дариан с Мариан, со страхом вглядываясь в темноту.

— Кто здесь?

Ник и Ирен не шевелясь, посмотрели друг на друга. Маг осторожно убрал ладонь со рта принцессы и показал глазами на их темный угол. Та осторожно кивнула и еле слышно поползла назад. Целитель обернулся на друзей, увидев, что Дар вместо того чтобы уйти, произнес заклятье призрачного клинка и осторожно двинулся во мрак.

— Кто здесь? Покажись, — еще раз шепнул Дариан и тут же наткнулся на злосчастную статуэтку.

Никериал, костеря судьбу и Пресветлую, отпрянул от коробок, став пятиться назад.

— Это статуэтка, — удивленно выдохнула Мариан, и, нагнувшись, встретилась с взглядом Ника.

Как она смогла разглядеть, он так и не понял, но ее ошарашенный взгляд говорил лучше любых слов.

Судьбоносная встреча все же произошла и заставила всех чувствовать себя неловко.

— Давайте сделаем вид, что вы не видели нас, — в оглушающей тишине предложил Ник, — а мы не видели вас?

Ошарашенные маги, прижимаясь друг к другу, и глядя на целителя как на легендарное чудовище, закивали.

Внезапно небо прорезал залп салюта, растекшись по ночному небу золотистыми искрами и на миг через окно осветив комнату. Тайна, рожденная в сумраке, была скреплена быстрым рукопожатием и неловкими улыбками.

Никериал подмигнул смущенному другу, его спутнице, приобнял за талию Ирен, которая лишь смущенно хихикнула на такое самоуправство, и открыл потайной проход за каким-то гобеленом.

Прежде чем скрыться в проходе, принцесса приложила к губам палец и еле слышно произнесла:

— Только тсс.

Дариан кивнул, с ужасом взирая Ее Высочество. Мариан нервно улыбнулась и помахала рукой на прощание. Никто из них за эту короткую встречу не произнес и звука.

В комнате они остались совершенно одни.

— А разве, — в оглушающей тишине произнесла магесса, смотря на закрывшийся проход, — они не должны быть наверху? В спальне?

Дариан обернулся к возлюбленной, слегка качнувшись, и пожал плечами.

— Это ж Ники, а у него все... — он неопределенно махнул рукой, — не так.

Ей оставалось лишь тяжело вздохнуть. Да, у Никериала Ленге все определенно было не так, и, возможно, это еще хорошо, что именно не она вышла за него замуж.

Мариан улыбнулась Дару, прильнула к его груди и томно прошептала.

— Так... на чем мы остановились?

Ночное небо постепенно светлело, приближался рассвет, а за ним и новый день. Салюты давно стихли, музыка замолкла, гости пошли спать и замок погрузился в блаженную тишину. Лес окутала призрачная дымка тумана, птицы, отойдя ото сна, пока еще неуверенно запели свои утренние трели.

Никериал Ленге, прижимая к себе утомившуюся за день и задремавшую на его плече Ирен, сидел на крыше Восточной башни, смотрел на розовеющее небо, на то, как в облаках гаснут последние звезды, и думал.

Возможно, первое утро в статусе женатого человека вышло не таким уж и плохим.

Не так ли?

14.01.2018 г