|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Глава первая.
1.
На окраинах Токио люди предпочитались селиться в небольших двухэтажных особняках почти что деревенского типа; возле каждого дома обязательно было посажено тощее деревце, символизирующее покой, уют и счастье хозяев. На одно такое деревце Такамура Коске и поссал, к своему удовлетворению. Желтая струя мочи ударила о ствол и разбилась на сотню капелек, которые затем стекли вниз, к корням. "Расти большим и сильным," — подумал Такамура и разразился смехом.
Вдали показался одинокий автомобиль, и Такамура плотнее прижался к забору, ожидая, пока он проедет мимо. Когда машина скрылась за углом, Такамура двинулся неторопливой походкой по тротуару, высматривая нужный дом.
Наконец он увидел неожиданно европейский, тщательно оштукатуренный домик, в окнах которого горел свет. Во дворе у крыльца стоял велосипед для девочки-подростка.
— Идиоты, украдут ведь ваш велосипед, — пробормотал себе под нос Такамура. — Думаете, забор вас защитит? Никого он, бля, не защищает.
Рядом с калиткой белела в сумерках табличка. "Асами", — прочитал Такамура и ухмыльнулся. Затем откинул щеколду на калитке и беспрепятственно вошел во двор.
Глазка в двери не было, и это значительно упрощало его задачу.
Он громко и требовательно постучал в дверь. Подождал немного и постучал снова.
— Кто там? — раздался мужской голос.
— Полиция, — протянул Такамура. — Эвакуация населения. В вашем районе утечка газа.
— Ври больше, — зевнул мужчина. — Сколько тебе лет, мальчик? Судя по голосу, в полиции ты служить никак не можешь.
Такамура пожал плечами. Асами Широ, профессор нейропсихологии, дураком не был. На свою беду.
— Не верите, и не надо, — произнес Такамура, после чего прижал ладонь к двери. С хрустом дверь разлетелась на куски, и в веере разлетающихся во все стороны щепок Такамура перешагнул через порог. Асами Широ, грузный мужчина сорока лет, в панике отступил назад. Он был одет в домашний халат и, судя по влажным волосам, только что вышел из ванны. Такамура наставил на него пистолет, который до этого прятал в кармане куртки. Глаза профессора расширились.
— Не двигайся, сука, а то ведь мозги вышибу. Ты не профессор, а говно. Что же тебе не сиделось себе спокойно в университете? Захотелось прославиться, сука? А? Я сказал, не двигаться!
Закричав, профессор Асами рванулся куда-то в сторону. Он не оставил Такамуре иного выхода. Подскочив к профессору, Такамура вогнал ствол пистолета ему в рот и выстрелил. Пуля прошила горло насквозь и вышла через затылок. Кровь брызнула на стены.
— Широ? Все в порядке? — раздался голос откуда-то из глубин дома. Спрашивала женщина, очевидно, жена.
— Широ? — с тревогой переспросила она.
А из другой комнаты раздался шум: кто-то спускал воду в унитазе. Затем оттуда вышла девочка, посмотрела на Такамуру и чуть не задохнулась от ужаса. Ей было не больше двенадцати лет. Такамура метнулся к девочке и прижал пистолет ей к виску. Девочка застыла на месте.
— Выйди из комнаты, тварь! — заорал Такамура жене профессора. — А то твоя дочка сдохнет!
— Я вызову полицию! — завизжала женщина, по-прежнему не показываясь ему на глаза.
— Хочешь, чтобы я пристрелил ее? Нет? Не хочешь? Скажи ей, пусть выходит! Скажи! — и Такамура встряхнул девочку, как собака крысу. Та вскрикнула:
— Выйди, окаа-сан!
— Молодец, — похвалил девочку Такамура и зажал ей рот ладонью. Пускай помолчит.
— Что вы сделали с Широ? — спросила женщина дрожащим голосом.
— Оглушил, — сказал Такамура.
Дверь спальни медленно приоткрылась. Такамура увидел женское лицо.
Когда жена профессора увидела кровавые потеки на стенах и на полу, то тут же закричала в отчаянии. Вопль разнесся по всему дому и заставил девочку сжаться.
— Я тебя обманул, прости, — признался Такамура и выстрелил в женщину два раза. Хорошо, что пистолет был с глушителем, и выстрелы прозвучали двумя хлопками. Одна пуля выбила жене профессора глаз, другая вошла чуть повыше сердца. Отброшенная выстрелами назад, она упала, заливая мягкий ковер своей кровью.
Дело было сделано, и Такамура вдруг почувствовал себя ужасно уставшим. Ему захотелось немного посидеть в ванне с теплой водой. Не горячей, а именно теплой, расслабляющей.
Девочка молчала. Такамура решил, что ей тоже не помешает хорошая ванна.
Санузел в доме был раздельным, и ему это понравилось. Нечего в одну комнату пихать одновременно и унитаз, и ванную, в этом есть что-то мерзкое и противоестественное.
Он распахнул дверь ванной и втолкнул девочку внутрь, затем вошел сам. Большую часть комнаты занимала огромная ванная, белая и сияющая. В такой можно было поместиться сразу двум людям. Отлично, подумал Такамура, и начал раздеваться.
Он скинул с себя куртку, затем стянул джинсы, сбросил на пол черно-белую футболку и остался в одних трусах. Из зеркала, висевшего над раковиной, на него уставился худой подросток с взломахченными черными волосами. Тело у него было неестественно тощее, с проступавшими ребрами и острыми лопатками. Лицо скорее женское, чем мужское, с мягко очерченными скулами и округлым подбородком; глубоко посаженные глаза с красноватыми зрачками. Пару раз на улице Такамуру принимали за девушку. Ему вдруг пришло в голову отрастить длинные волосы — тогда сходство будет еще сильнее.
Девочка стояла, с опустошенным видом вжимаясь в стену. Она была одета в коричнево-кремовую ночную пижаму. Только теперь Такамура заметил, что волосы у нее были пушистые и мягкие, точно такие же, как и у него самого. Ему захотелось прижать их к лицу и вдохнуть аромат.
— Как тебя зовут? — спросил он.
Она молчала и не шевелилась. Такамура разозлился.
— Отвечай, сука, когда к тебе обращаются!
Тут девочку словно прорвало. Ее лицо помертвело, из глаз брызнули слезы, и она скорчилась на полу, издавая рыдания. Подойдя к ней, Такамура с удовольствием пнул маленькую тварь.
— Отвечай, сука, — и он намотал ее волосы, такие мягкие и шелковистые, на свой кулак. — Отвечай, когда к тебе обращаются!
Девочка билась в истерике. Такамура отвесил ей пощечину, чтобы привести в чувство. Голова девочки мотнулась в сторону.
— С-сакура...Асами Сакура, — простонала она. Видимо, пощечина все же помогла ей прийти в себя.
— А меня зовут Коске, — представился Такамура. — Можешь звать меня онии-чан. Хотя нет, не стоит. Зови просто Коске-кун, ведь мы не родственники. Родственников трахать запрещено, знаешь ли, — и он залился смехом. — А именно это я и собираюсь сделать.
Сакура под его присмотром начала раздеваться. Вниз полетели и ее пижама, и трогательные детские трусики, больше напоминавшие шорты. Она стояла перед Такамурой, закрывая руками и свои розовые соски, и гладкую, лишенную волос промежность, и тряслась от страха. А может, и от холода.
Такамура решил, что пора бы уже и согреться. Наполнив ванну чуть теплой водой до середины, он приказал Сакуре залезть туда, затем плюхнулся в ванну сам. Вода приняла его в свои мягкие объятия. В ванне было очень удобно сидеть, Такамура сразу же это ощутил. У покойного профессора определенно был вкус.
Сакура сидела в воде, поджав к груди колени и обхватив их руками. Закрытая поза, обозначавшая недоверие и боязнь. Такамуре это не понравилось, поэтому он притянул девочку к себе.
— Не закрывайся от меня, — хихикнул Такамура, обхватив ее за грудь. Сакура вздрогнула, но не стала сопротивляться. Ее грудь только начала развиваться, но уже имела объем. Кожа вокруг ее сосков была очень нежная и приятная на ощупь. Такамура чувствовал, как испуганно бьется ее сердечко.
— Хорошо, — выдохнул он, — как хорошо-то...Тебе ведь тоже нравится, Сакура-чан? Скажи мне это.
— Да, — тихо произнесла девочка. Она уже знала, что будет, если не подчиняться его приказам.
Такамура молча опустил правую руку вниз и схватил ее между ног. Сакура попыталась свести вместе колени, но он ущипнул ее за сосок, и она перестала сопротивляться.
— Я особенный человек, Сакура-чан, — прошептал ей на ухо Такамура. — Особенный. Если я засажу в тебя, сможешь зачать от меня столь же особенного ребенка. Хочешь такого сына, а, Сакура-чан? Одаренного, бля, сына. Хочешь?
Сакура дрожала. Такамура еще сильнее стиснул ее промежность. Его член дрожал от напряжения, но пока еще было рано.
— Я пристрелил твоего безмозглого папашу из пистолета, хотя мог бы оторвать ему голову голыми руками. Для меня это совсем не трудно, Сакура-чан. Стоит только пожелать. Но люди почему-то куда больше боятся пистолета в моих руках, чем меня самого. Странно, да? — он рассмеялся, запрокинув голову назад. — А ведь я гораздо опаснее! Сакура-чан, я обладаю одной способностью, которая защищает меня гораздо лучше, чем любое сраное оружие.
Такамура задумался, как бы лучше продемонстрировать свои умения.
— Знаешь, что это за дар? — спросил он, взяв с полки шампунь. — Я вношу хаос в систему, тем самым разрушая ее. Смотри.
Бутылка с шампунем рассыпалась в прах, оставив после себя желтый порошок. Сакура замерла. Такамура подул на свою ладонь, и желтая пыль взвилась в воздух.
— Это так легко — разъять систему на элементы, Сакура-чан, разрушить между ними связи. Что самое замечательное, наш мир состоит из систем. Например, человеческое тело — система, дерево, что растет у вашего дома — система, ваш дом и эта ванна — система, даже ты система, Сакура-чан. И если мне вдруг захочется, — Такамура понизил голос, — захочется разъять тебя на элементы, я смогу сделать это в любой момент. Поэтому не дергайся. Понятно?
— Д-да, — поспешила ответить ему Сакура. В ее голосе проступила обреченность. С детьми так легко — им гораздо проще поверить в сверхестественное, и не нужно долго и нудно объяснять им физические принципы, на которых работает его дар.
— Вот и замечательно, — Такамура начал растирать ее грудь.
Они сидели в ванной долго, до тех пор, пока вода не остыла окончательно. От холода член Такамуры опал. Он задумчиво тронул его пальцем, затем с сожалением вылез из ванной. Сакура-чан продолжала сидеть там.
— Погрелись и хватит, — сонным голосом сказал Такамура. — Пошли спать. Где у вас тут спальня?
2.
Бирюзовые волны медленно накатывали на пляж. Солнце перевалило через середину неба и уже клонилось к горизонту. Где-то далеко в океане виднелся маленький белый парус — кто-то катался на своей собственной яхте. Аяо лежал на теплом песке, еще не успевшим остыть после яростной полуденной жары, и смотрел в бесконечно высокое, чистое небо.
Июль — прекрасное время для того, чтобы посетить Окинаву. Жаль только, что понимали это не только мудрые педагоги из старшей школы Шико: окрестные гостиницы буквально ломились от приехавших сюда на каникулы школьников со всей Японии. И днем, и ночью они постоянно шумели и орали, слушали свою странную музыку и мешали спать. Белый песок пляжа усеяли грязные бутылки и пустые упаковки из-под мороженного. Аяо это раздражало. Устав от постоянной суеты, он приходил сюда, к самому берегу, и лежал, стараясь отрешиться от происходящего.
Возможно, в той, прошлой жизни, все было по-другому.
Кто знает?
Как никогда раньше Аяо ощутил свое одиночество, свою оторванность от других людей. Отношения строятся на общих воспоминаниях. Аяо же потерял память и вместе с ней — те сотни ниточек, что связывали его с другими, неважно, с нэ-сан, Мейдой или Когой-куном. Такое чувство, будто все принимало его за кого-то другого. "Очнитесь! — хотелось закричать ему. — Я не тот Ацумори Аяо, которого вы знали до этого, я другой! У нас совершенно разная память, разные воспоминания, разные воззрения. Как вы можете так ошибаться, считая, что я — это он?"
Но они один за другим повторяли эту ошибку. И все будто ждали от него чего-то, может, ответной реакции или чего-либо еще. Нэ-сан отпускала Аяо на Окинаву со слезами на глазах и долго просила его, чтобы он был осторожен. Потом она полезла целоваться и как бы случайно запустила свой язык ему в рот. Аяо был шокирован и до самого отъезда старался не смотреть сестре в глаза.
Вспомнив об этом случае, Аяо поморщился и перевернулся на живот. Солнечные лучи упали ему на спину, усеянную налипшими песчинками. Аяо положил подбородок на сложенные руки и устроился поудобнее.
В воде резвились японские школьники и школьницы: худые и неопрятные обладатели гаремов и постоянно проигрывающие им статные гайдзины с вечной улыбкой на лице, старшеклассницы, которые выглядели как лоли, и младшеклассницы с грудью пятого размера, толстые красногубые отаку и бледные юноши с горящими глазами. Аяо увидел среди них Михару Касуми в новом желтом купальнике, который еле-еле прикрывал ее массивную грудь. Заметив взгляд Аяо, обращенный на нее, Касуми явно обрадовалась и помахала ему рукой. Аяо махнул в ответ и отвернулся.
Рядом с ним лежала, завернутая в футболку, еще одна ниточка, связывающая его с прошлой жизнью. Первый том ранобе под названием "Мастерпис". В доме Аяо под многочисленные тома этого ранобе была отведена целая полка; на полу под ней громоздились целые горы дисков с одноименным аниме. Видимо, прежний Аяо очень любил этот цикл ранобе, раз уж собирал даже аниме, снятое по нему.
Отправляясь на Окинаву, Аяо решил взять с собой первый том. Но в самолете не было времени на чтение — Мейде укачало, и Аяо пришлось весь полет присматривать за ней. Когда же они приземлились на Окинаве, Мастерпис был забыт: Аяо плавал, загорал и пытался при этом не попадаться на глаза Касуми и Тецуне, которые постоянно искали случая остаться с ним наедине. Мейда чувствовала себя нехорошо, очевидно, из-за жаркого и влажного климата Окинавы, и все время сидела в гостинице. Книгу Аяо оставил в ее комнате, и вспомнил об этом только этим утром. Захватив ранобе, Аяо пошел на пляж.
Аяо расстелил футболку на песке и положил на нее книгу. Рисунок на обложке не особо вдохновлял — зеленоглазая девочка в белом одеянии стояла под падающими перьями. Странный наклон глаз делал ее похожей на умственно отсталую. "Чем-то напоминает Мейду," — подумал Аяо и погрузился в чтение.
Простая японская школьница Хаяма Каору бежала по улицам ночного Токио, пытаясь скрыться от преследующих ее гопников. Но главная опасность представляла вовсе не гопота — Каору преследовал еще и некий Шимидзу Том, который по ночам выходил на улицу и избивал девочек. Том получал от этого огромное удовольствие и сопровождал процесс избиения долгими философскими тирадами.
Аяо дочитал до сцены, где Том случайно спас Каору от гопников (так уж получилось), и захлопнул книгу. Ему надоело.
"Интересно, эта Каору и есть та умственно отсталая на обложке?" — промелькнула ленивая мысль. Скорее всего, нет, потому что Хаяма Каору описывалась как цундере, а изображенная на обложке ранобе девочка на цундере никак не походила.
При мысли о том, что придется выдержать еще шестьдесят томов этого бреда, у Аяо заныло в груди.
— Аяо-кун?
Ацумори поднял голову. Рядом с ним стояла Минамори Тецуна, девочка из параллельного класса. Нижнюю половину лица Тецуны скрывала зеленая бактерицидная маска. С ней Тецуна никогда не расставалась, интересно, почему?
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
