|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
"Начнем с Кировского района. Кировский один из самых старых районов города Кемерово. Он же самый брутальный, заброшенный и неблагополучный...".
Прогулки по "сталинскому" Кемерово. Часть 1. http://jobimo.livejournal.com/3409.html?thread=2385
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Танино бедро было не просто тёплым. Когда Саня придвинулся к соседке вплотную, захватив часть ее стула и намеренно прижавшись к её бедру по всей его длине, оно показалось ему горячим.
Саня скосил глаза. Юбка заканчивалась чуть выше половины расстояния до коленок. И хотя ноги Тани были плотно сжаты, от взгляда на углубление между ними теплая волна побежала по его телу сверху вниз, и он сунул руку в карман брюк, чтобы удобней положить его — вмиг налившегося горячей полнотой.
Они сидели на последнем ряду актового зала. Уроки сегодня отменили по случаю торжественного собрания. Сцену венчал крупный кумачовый лозунг "50-летие Всесоюзного Ленинского Союза молодежи", слева — напротив окон, посередине пространства между сценой и входом в зал — провисал красный транспарант с жёлтыми буквами "Партия сказала — надо, комсомол ответил — есть".
Анна Ивановна, сидевшая рядом с директором на сцене за длинным столом, как обычно в таких случаях покрытым красной парчовой скатертью, недовольно поглядывала на этот транспарант, прикидывая кому учинить разнос за то, что повесили его так неряшливо.
За спиной завуча и директора висели обычные Ленин и Маркс, а между двумя портретами — "Слава КПСС".
Таня не шелохнулась и промолчала, даже не повернув головы к соседу, хотя не могла не почувствовать его маневр. Положив правую руку на подоконник — их места были крайние в ряду — и чуть наклонившись вперед, чтобы не было видно со сцены, она читала книгу, которую утром, перед первым уроком, единственным, который сегодня состоялся, дал ей Саня.
Чуть помедлив, чтобы не спугнуть, Саня прижался плотнее. Опять никакой реакции. Теперь уже сомнений не оставалось, и Саня, чуть отодвинувшись, осторожно, чтобы никто не заметил, опустил правую руку в образовавшийся между ним и девушкой просвет и, развернув ладонью вверх, прижал снизу к её бедру. Таня чуть ниже склонила голову и, не поворачивая её к нему, прошептала так, чтобы слышал только он: "Перестань".
Как здорово, что Саня сумел отвертеться от доклада на сегодняшнем торжественном заседании, провались оно пропадом. Впрочем, насчет провались пропадом он думал в тот момент, когда Анна Ивановна неделю назад на классном часу произнесла его фамилию. В числе тех, кто должен был подготовить доклад.
"Я уже готовил, в прошлом году, на Великий Октябрь", — в отчаянии соврал он, и не поверил собственным ушам, когда Анна Ивановна благосклонно махнула рукой и безапелляционно указала на Игоря. "Тогда ты". Все засмеялись, Игорь что-то возражал, но собрание было закрыто, а листок со списком выступающих скрылся в захлопнувшимся классном журнале.
Игорь было полез драться, но так, для проформы — с Саней ему было не совладать. Тот, чувствуя свою вину, бить его не стал, просто припечатал к парте двумя руками за плечи и продержал так минуту, пока Игорь не успокоился.
А теперь так удачно вышло.
До недавних пор Саня особого внимания на Таню не обращал, симпатичная девчонка и симпатичная, что ж с того. Но тут как-то в школьной столовой в очереди их прижали другу к другу, и Саня случайно коснулся ее груди. Рука его задержалась на туго-податливой выпуклости под шелковой кофточкой, Таня подняла на него глаза. Следующий миг для него выпал из времени: никто вокруг ничего не заметил, но он почувствовал не только то, что лифчика под кофточной у нее не было, не только ее упругий сосок, но и то, что она не отпрянула и не сбросила тут же его руку, а ответила таким взглядом, словно дверь открыла. Он убрал руку, она отвернулась. Время вернулось к прежнему темпу.
В столовой Саня еще несколько раз посматривал на Таню, которая устроилась с подругами за соседним столиком, и хоть встретиться с ней глазами не удалось, он знал, что она чувствует его взгляд, и это сознание было невыносимо приятно. Такое с ним случилось впервые.
Несколько дней он наслаждался этим особым контактом между ними при случайных взглядах, мимолетных — со стороны — обменами репликами.
Вчера на большой перемене Вадик затеял возню с девчонками, залез кому-то под юбку, девчонка заверещала, Вадик схватил ее в охапку, другие девчонки стали ее отбивать, на помощь Вадику кинулся Толик, образовалась куча, втягивающая в себя все новых и новых участников. Саня в суматохе оказался рядом с Таней, их столкнули лицом к лицу и прижали друг к другу. Саня правой рукой прижал сбоку Танину грудь, так что она, и так высокая и упругая, напряглась еще больше и Саня, прижавшись к ней, четко ощутил сосок. У него тут же встал, и чтобы поправить, он протиснул левую руку к ширинке, но она зацепила Танину юбку. Быстро поправив у себя (причём Саня знал — Таня почувствовала это его движения и знала его смысл), он залез под танину юбку и стал осторожно продвигаться все дальше и выше.
Это было совсем не в первый раз, когда он щупал Таню, но впервые она не шуганула, его, не ударила по рукам, не увернулась, а молчала и даже, ему показалось, прижалась к нему еще теснее. Ему стало совсем невмоготу от напряжения, но он боялся поправить получше, чтобы не спугнуть такой неожиданный благоприятный момент. Его левая рука, как будто сама, без его воли, прокрадывалась сантиметр за сантиметром — в любой момент он ждал отпора — и, наконец, его пальцы уперлись в самую её промежность, протиснувшись между двумя сомкнутыми бедрами. И замерли так — он не очень понимал, что можно сделать ещё. Тем более её ноги были по-прежнему тесно сомкнуты, а применить силу он не решался — чувствовал, что не надо. На своей щеке он вдруг ощутил тёплое дыхание и даже услышал его, учащенное, вдруг поняв, что Таня тесно прижата к его набухшему, и, должно быть, четко чувствует его набухшую упругость.
Зазвенел звонок, все повалили на свои места за партами, Саня отпустил Таню. В этот день он — и на уроках и на перемене — несколько раз сталкивался с ней взглядами, и каждый раз она не сразу отводила глаза. С этого дня Саня стал искать удобного момента для продолжения и со сладким предвкушением чувствовал, что Таня тоже ждет этого.
— На, — сегодня утром он протянул ей книгу.
— Что это? — она подняла на него глаза и, как между ними повелось с той перемены, посмотрела на него прямо и долго.
— Почитай.
Она посмотрела на обложку:
— Декамерон?
— Скучно не будет. Начти с "Дня третьего".
— Что за день такой?
— Почитай, узнаешь. Только никому не показывай.
— Да? — она заинтересовалась. — Откуда взял?
— Из дома. Долго не держи, предки её выносить не разрешают.
— Ладно, сегодня как раз торжественное вместо уроков.
И когда они пошли в зал, он первым успел занять в последнем ряду второй от окна место и, никого не пуская мимо себя, сделал Таня знак, когда она пришла, сесть рядом. Валя, сидевшая как обычно рядом с Викой, перед ним, скорчила понимающую гримасу и шепнула что-то своей подруге. Вика кивнула и тоже мимолетно посмотрела на них через плечо.
— На сцену смотри, — пробурчал ей Саня.
Вадик, севший рядом с Саней, запустил руку в викины волосы, пышно раскинувшиеся по плечам, и она хлестко ударила его по руке.
— Тихо, — зычно крикнула со сцены Анна Ивановна, — начинаем!
Таня вытащила из портфеля "Декамерона", раскрыла ее — Саня заметил, что на нужном месте — и начала читать.
Саня потихоньку наблюдал за ней и видел, как по мере чтения она склонялась все ниже к страницам и щека ее чуть порозовела.
И Саня решил попробовать.
Теперь, наклонившись вперед, чтобы другим не было заметно, он просунул руку дальше и вперед, в результате чего его пальцы оказались в ее тесной и теплой промежности.
Таня податливо молчала, не делая никаких попыток ему помешать.
Саня держал руку в ее промежности, чуть-чуть шевеля при этом пальцами.
— Заметят, — тихо прошептала ему Таня, не поворачивая склоненной над книгой головы. Щека ее покраснела еще явственней.
Саня понял, что она согласна с тем, что он делает, и напряжение в его собственной промежности стало настолько невыносимым, что он чуть сместился на стуле вперед, одновременно откинувшись на спинку, увеличивая угол между туловищем и ногами. Левой рукой он прикрывал вздувшийся бугор портфелем, делая вид, что держит его на коленях.
— Никто ничего не видит, — так же, едва слышно и не поворачивая головы, прошептал Саня, — сиди тихо.
Сам он смотрел прямо перед собой, на сцену, делая вид, что внимательно слушает доклад.
Анна Ивановна громко зачитывала с трибуны текст, временами отрываясь от него и значительно поглядывая в зал. Громовыми модуляциями профессионально поставленного голоса она сдерживала гул занимающегося своими делами зала на приличествующем уровне.
"... партия и правительство... весь советский народ... великие стройки коммунизма... с чувством глубокого удовлетворения... славные дела ленинского комсомола...", — лишь отдельные слова цеплялись за его внимание, все остальное осыпалось шелухой, не оставляя следа.
Саня средним пальцем потихоньку приподнял край трусов и просунул под него сначала указательный палец, а потом, миллиметр за миллиметром, всю руку.
"... все как один... весь коллектив школы... поддержали почин... на всесоюзную праздничную вахту...".
Таня немного раздвинула ноги. Саниной руке стало свободнее, она полностью легла на теплое лоно, окаймленное нежными волосками. Его пальцы раздвинули две влажные и набухшие половинки, поднялись вверх и нащупали бугорок. Таня чуть слышно охнула, и еще немного раздвинула ноги.
"... ударным трудом на фабриках и заводах... новые трудовые свершения... наш труд — это учеба... высокие нравственные качества..."
Саня осторожно, медленными круговыми движениями, стал гладить. Танина щека уже не просто порозовела, а явственно покраснела, рот девушки приоткрылся — ее дыхание стало глубоким и слышным.
Вдруг Саня заметил взгляд Анны Ивановны. Это не был взгляд просто в зал. Завуч несколько раз посмотрела именно на них.
Саня выпрямился на стуле, а затем нагнулся к Тане, чуть не касаясь губами ее уха.
— Тише, — прошептал он ей. — Не дыши так шумно, закрой рот.
И усилил темп движений, тем более, что его пальцы в Таниной промежности были уже совсем мокрые.
Таня закрыла рот. Она нагнулась вперед, почти уткнувшись лицом в раскрытую книгу, уже и не делая вид, что читает. Таня стала стараться дышать носом, но из-за того, что дышала она часто и глубоко, ей стало не хватать воздуха, и она периодически все-таки открывала рот и делала несколько больших вдохов, стараясь, однако, не издавать слишком сильного шума. Её щёки ещё больше покраснели.
Анна Ивановна закончила доклад и, значительно посмотрев в зал, села.
Тут Саня заметил, что на них, обернувшись через плечо, внимательно смотрит Валя. Саня приложил указательный палец левой руки к губам. Валины глаза на минуту расширились, она с улыбкой посмотрела на Таню и отвернулась.
Анна Ивановна объявила, что желающие могут выступить, и повелительно вперила взор в Вадика.
Вадик поднял руку, получил милостивое разрешение и вылез на сцену. Положив на трибуне перед собой текст, он стал бубнить его, не поднимая глаз и совершенно игнорируя границы смысловых фрагментов.
Зал, и до этого не отличавшийся вниманием, совсем потерял интерес к происходящему.
Анна Ивановна стала недовольно поглядывать на горе-оратора: она так старалась, написала текст, используя в качестве источников передовицы чуть ли не десятка газет, заставила бедного Вадика несколько раз прорепетировать в её кабинете, а этот олух царя небесного даже не может прочитать знакомый текст без запинки.
Вадик, наконец, отмучился и под аплодисменты, инициируемые хлопками Анны Ивановны, сел на место.
— Кто еще хотел бы выступить? — обратилась в зал завуч, прекрасно зная, что следующая по списку — Цыбулина.
Маринка как всегда на всех мероприятиях энергично и задорно подняла руку, выскочила на сцену и затараторила, почти не глядя в листочки, все же захваченные с собой на трибуну.
Зал на пару секунд затих. Хотя все уже знали задорный напор в общественных делах отличницы — по бытовавшему выражению "чернилки" — Цыбулиной, уж очень велик был контраст с Вадиком.
Анна Ивановна удовлетворенно закивала. Доклад был очень хороший, выдержанный по всем параметрам. Она даже немного позавидовала умению Цыбулиной, когда читала его накануне. "Хорошо владеет словом, — подумала она, — ох, может далеко пойти". Маринка, естественно не сказала ей, что на этот раз не стала, как обычно, сводить текст из нескольких источников, а нашла в библиотеке старый номер "Агитатора и пропагандиста", времен юбилея пионерской организации, и передрала оттуда передовицу, поменяв "пионерская организация" на "комсомол" и убрав самые вопиющие несуразности.
Под правой Саниной рукой у Тани все набухло, руке было почти горячо и так мокро, что Саня стал опасаться, что хлюпанье будет слышно.
Краем глаза — он демонстративно таращился на сцену — Саня заметил, что Валя полуобернулась к ним и, видно было, напряженно прислушивается.
Вдруг Таня несколько раз свела и развела ноги, потом напряглась, несколько раз дернулась в такт движению Саниной руки, внезапно слабо вскрикнула, и тут же, дернувшись еще пару раз, обмякла и стиснула ноги, заставив Саню перестать.
И, по закону подлости, как раз в этот момент Цыбулина замолкла, чтобы подчеркнуть паузой наиболее эффектный пассаж своего доклада. На резкое изменение обстановки — пропал звонкий голос Маринки — зал среагировал настороженным затишьем.
Именно в этот момент Таня и вскрикнула.
Практически не слышный бы еще минуту назад, её слабый вскрик пробил зависшую в зале тишину.
Тотчас вслед Валя прыснула, зажав рукой рот. Вслед за ней зал взорвался смехом, недоуменно переглядываясь, потому что причину веселья никто не знал.
Таня наклонилась так низко, что почти легла на по-прежнему раскрытую на коленях книгу. Саня увидел, что щека её налилась пунцовой краснотой.
Анна Ивановна, встрепенувшись как сторожевой пес, громогласно цыкнула на зал и кивком головы приказала Цыбулиной продолжать. Зал вернулся к своим делам, над ним вновь повис легкий ровный гул.
Вика о чем-то прошептала на ухо Вале, та в ответ стала шептать в её ухо, оглядываясь на Таню. Через минуту и Вика посмотрела на неё и Саню, двусмысленно улыбаясь.
Саня резко взмахнул рукой к губам — тихо, мол.
Завуч пристально вгляделась в самое дальнее место заднего ряда. Саня, как ни в чем не бывало, с деланным вниманием взирал на трибуну, вид у нег был довольный. Таню почти не было видно — просматривался лишь. Валя и Вика перед ними о чем-то шептались, то и дело оглядываясь через плечо. Анна Ивановна помрачнела.
Маринка закончила доклад и, довольная собой, села на место.
Завуч как-то рассеянно, так что Маринке даже стало немного обидно, похвалила её и вызвала Игоря, стоявшего в её списке следующим выступающим. Того, что она, вопреки принятой форме, не спросила о желающих выступить, никто не заметил.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
