Начало

Тарм резко опрокинул широкий дубовый стол набок и присел: туда тут же вонзилась пара метательных ножей. Орк резко выпрыгнул из-за укрытия и машинально уклонился от удара, моментально контратаковал, сломав нос одному из нападавших хлестким тычком. На обратном движении резко поймал чью-то руку с ножом и дернул, жестко подставив колено. Хрустнули ребра. Шаман ещё приложил хуком слева, для верности, и отпустил тело. Бросил короткий взгляд на Аскрена, но у наемника всё шло хорошо. Тот как буря налетел на здоровенного бородатого детину с молотом и тот поспешно ретировался к двери, прижимая сломанную руку к покалеченным ребрам. Молот он выронил ещё по пути. Уйти ему, впрочем, не удалось — через зал с диким свистом пронесся остро заточенный двуручный топор и вонзился в грудь бородача. Он постоял секунду и тяжело рухнул на стол, разломив его надвое.

Манрик веселился во всю, с диким хохотом ломая спины и кулаками кроша черепа. Со второго этажа трактира на него прыгнул один из нападавших. Берсерк, поймав беднягу в воздухе, брутально переломил его спину через свое огромное колено, закованное в диковинного вида доспех с шипами. Манрик высился над всеми, как крепость. Он был омыт кровью, какими изображались его народом Северные Боги, и сам был похож на одного своих идолов. В его глазах накатывали волны исступления, плескалась ярость.

Тарм отвернулся, чуть не пропустив тычок меча в лицо. Поймав лезвие ладонями, шаман пустил разряд молнии. Нападавшего отбросило в сторону, на стойку трактирщика, порядком повертев в воздухе. Следующему же орк хлестко ударил в горло; нападавший осел на пол и поутих.

Аскрен же вовсю разбрасывался кружками с элем. Не жалея напитка, он метко поражал противников столь убойными в его руках снарядами. Впрочем, веселье подходило к концу, ибо пыл нападавших поутих после того, как Манрик выбросил в окно примерно четверть всех агрессивно настроенных посетителей. Тарм поймал ещё одного любителя подраться и жестко хватил его головой о стойку бара. Тройка выбитых зубов застучали по потрескавшейся деревянной поверхности, а бедняга сполз на пол, оставив небольшой кровавый след в качестве декора.

Все постепенно потянулись к выходу: кто ползком, кто прихрамывая, а кто и бегом, несмотря ни на какие увечья. Тарм тяжело ухнул за стол, подтянул к себе поближе любимые топоры. Аскрен подсел рядом, поставив три уцелевших кружки эля. Манрик подошел, но садиться не стал, прислонился к стене. Таверна напоминала побоище времен Империи Запада. Сам владелец трактира разумно решил, что жизнь ему важнее и участвовать в бойне не стал. Оно и правильно.

Тарм же чувствовал себя неважно. Этого можно было избежать...наверное. Орков очень не любят в этих местах. Особенно после того, как Высших Эльфов с треском вышвырнули за пределы Крайних Земель, куда длинноухие пытались запустить свои лапы. Крайние земли издревле были домом орков. Но такое соседство совсем не устраивало Конфедерацию, которая веками пыталась выжить зеленокожих воителей с их территорий. Но только год назад они решились на открытую атаку. До этого длинноухие действовали чужими руками, подталкиваю то людской род, то дворфов в пограничные стычки с орками. Предлогом же нынешнего нападения послужил якобы известный факт, что жители Крайних способствуют укреплению Культа Древних. Кое-кто, правда, поговаривает, что длинноухих интересуют гораздо более материальные вещи, например огромные запасы металлов, которые лежат в глубинах орочьих территорий. Причем не простых металлов, а тех, из которых ковалось оружие в эпоху Войн Запада...

Так или иначе, Высшие решили разящим ударом поразить самое сердце Крайних Земель — город Трогрим, служащим на данный момент временной столицей государства орков. Тарм участвовал в защите Трогрима. Там они и познакомились — Тарм, Манрик, Аскрен и Кериэль... Ах да, Кериэль. Тарм быстро поднялся — не время для воспоминаний. Аскрен бросил взгляд на шамана, и отставил кружку в сторону:

— Что Тарм, ушастого нашего ищешь? Спит он, после вчерашнего. Не для него эти долгие конные путешествия.

— Манрик, разбуди его, — орк кивнул на входную дверь, сиротливо висящую на одной петле, — уходить нам пора. Сейчас сюда столько набежит...

Берсерк передернул плечами и гулко засмеялся:

— Я бы только и за! — но к Кериэлю пошел, прихватив с собой кружку. На ходу он напевал нечто невнятное — его постоянно клинило на поэзию после хорошей драки. Скальд, что с него возьмешь. Аскрен усмехнулся ему вслед, а затем уже с серьезным лицом повернулся к Тарму. Шаман, в который раз для себя отметил ужасный шрам, пересекающий лоб и левый глаз наемника. Вообще солдат был покрыт роем шрамов различной формы и происхождения, но этот был особенным. Аскрен получил увечье в поединке с консулом Высших. Вообще-то, сколько шаман ни вглядывался вглубь этого столь странного человека — не видел он ни магического таланта, ни древней крови. Простой солдат, наемник, но не более. Однако, Аскрен в совершенстве владел техникой дуэльных поединков, и доказал это, отрубив голову самого консула. Заплатил же он за это высокую цену — убивший консула не найдет покоя до самой смерти. Кошмары преследуют его во сне, а эльфийские убийцы — наяву. Ну, а в целом же, он представлялся шаману весьма славным парнем.

В память о том поединке у наемника остался шрам, и меч консула. Прекрасная работа дварфов. Клинок из черной стали, покрытый искусной вязью эльфийского письма, в руках Аскрена он становился по-настоящему смертельным оружием, но тот редко пускал его в дело, предпочитая пару обычных сабель или собственные конечности.

— Опять кровит шрам что ли? — наемник провел по лбу и глянул на руку. — Нет вроде. А чего уставился то, как на нелюдь какую.

— Вспомнил просто... Ладно, укуси тебя Дух Волка. Где там наш жуткий друг? — Тарм глянул на спускающегося с лестницы Манрика. Он раздобыл ещё три кружки эля, две из которых уже осушил и скинул с лестницы в общую груду обломков. От берсерка уже прилично несло, но гиганта это мало волновало. Тот допил третью кружку и швырнул её назад, в дверь. Оттуда донеслось что-то явно нецензурное.

— Вон он, голубчик, проснулся. Куда ж ему деться-то! — Манрик хохотнул и снова запустил чем-то в дверь. Ругань зазвучала громче. Дверь резко распахнулась, и на пороге показался очень худой силуэт. Выступив из тени, Кериэль потянулся рукой в сторону берсерка. Того подтянуло к потолку и пару раз тряхнуло. Тот только захохотал. Эльф сплюнул и посадил северного воителя на стол.

— Ну и насорили же вы здесь, господа. Убирать кто будет? — Кериэль мягко двинулся вдоль столов, обходя лужицы крови и тела. Он был очень аккуратен, ведь маленькое пятнышко на мягких сапожках — и день бесповоротно испорчен. — Видимо опять я. Ладно, собирайтесь и выходите. Особенно ты! — длинноухий ткнул худеньким пальцем в берсерка. — Шоу сегодня не будет.

Тот деланно насупился и вышел первым, не забыв с жутковатым треском выдернуть свой топор из груди бородатого детины. Поднялся и Тарм, подобрав топоры. Аскрен схватил свой мешок и двинулся следом. Кериэль же хрустнул костяшками узких бледных рук и сделал пробные пассы руками.

Работы было немного, как раз размяться после долгого сна. Эльф бросил пару коротких жестких фраз на непонятном языке. Красноватые круги-волны разошлись от худого силуэта мага. Свет в зале налился багровым. Кериэль отлично видел плетение заклинания, которое придумал вчера сам, оно должно было дать ему приток сил больший, чем обычно от подобного ритуала. Подумав, переместил пару витков, кое-что поменял местами. Нет, всё равно не то. Выдернул из центра виток Растяжения и заклинание "защелкнулось". Вот, теперь другое дело. Эльф тонким ручейком пустил силу в контур заклинания и заполнил его. Первый раз всегда так, медленно, спокойно, понемногу. Силуэт стал напоминать какую-то мерзкую символику темных культов... Ну и ладно. Кериэль опустил руки на уровень груди, задержал дыхание...и отпустил заклинание. Руки с резким хлопком соединились, в воздухе запахло кислым. Кровь, собиралась в лужицы, которые сливались в маленькое озерцо. Оно становилось всё больше и больше, всё гуще. Кериэль смотрел, затаив дыхание. Его творение вытянулось вверх, образуя силуэт человека. Он затвердел, окреп, и замер. Эльф огляделся по сторонам — тела вокруг выглядели призрачными, хрупкими. Он топнул ногой, и человеческие останки с шелестом осели в горстки пыли. Это выглядело жутко и...прекрасно. Маг тронул голема рукой. Интересно... Он задумывал иначе, но и этому стоит радоваться. Как минимум — он жив. Кериэль вгляделся в лицо голема. Оно вышло чуть аляповатым, и даже смешным, но смотрело грозно и внимательно. Выжидающе.

Эльф сбросил наваждение и вздохнул. Надо поторапливаться, хотя ему жутко не хочется приближаться к этой скотине снова. Ах, да — эта скотина — его конь. Которого ему с любезной улыбкой припер Манрик. Наверняка выбрал самого дикого. Кериэль усмехнулся своим мыслям и шагнул сквозь голема.

Его как будто молотом ударили, точнехонько в голову. Маг испытал шок от количества энергии, влившейся в его кровь. Энергия текла по его венам, пульсировала в висках. Чистая, ясная энергия, вычерпанная до дна из человеческих тел. Да, пожалуй, виток Силуэта и символ Человеческого начала — то что нужно! Правда... черт, сколько же силы! Эльф ощупал лицо, но крови на нем не было.

Кериэль с испугом огляделся и с некоторым испугом понял, что его сейчас разорвет от переполняющей мощи. Его попросту распирало. Эльф сплюнул и призвал контур Истинной Молнии. В ту же секунду в крышу и так натерпевшегося порядком трактира ударила первородная молния, полетели щепки — и здание запылало. Хорошо так загорелось, качественно. Зато магу стало гораздо лучше. Кериэль подхватил посох и спешно покинул помещение, окутанное огнем. Ну и черт с ним, их здесь всё равно плохо приняли.

Тарм помотал головой и ничего не сказал. Аскрен с Манриком восхищенно присвистнули, глядя на зарево в ночи.

По мостовой застучали сапоги наряда стражников. Шаман жестом показал налево, в переулок, и четверка быстро заспешила прочь. Тарм ещё раз подумал о том, что всего этого можно было избежать... Трогрим не имел конфликтов с человеческими государствами... Почему же люди стали столь нетерпимы к чужакам?

Они обмотали копыта лошадей плотной тканью и тихо двинулись к воротам. Мага слегка потряхивало. Светало, патрулей на улицах они больше не встретили. Все сбежались к трактиру, там у них делов будет — предостаточно. Следов не осталось, так что искать их сразу не будут. Пока человеческие маги найдут концы — четверка будет уже достаточно далеко от этого ненормального городка. Тарм хрустнул шейными позвонками и огляделся. Вот и ворота.

Манрик сходу оглушил двух стражников у ворот. Бедняги лихо стукнулись шлемами и прилегли у стены, как два пьяных товарища. Берсерк приоткрыл огромные створки. Провели лошадей, быстро сняли обмотки. Шаман сверился с картой, и буйная четверка стремительно двинулась в сторону горизонта.

...

Темная фигура отодвинулась от шара, затем подернула плечами и оперлась на левую руку. На пальце блеснул перстень с перевернутым листком клена. Затем фигура поднялась из-за массивного стола и подошла к окну, откинув заодно капюшон — в его комнатке на самом верху башни было душновато. Стало ясно, что это мужчина.

О, да. Он видел это всё, как наяву. Его удивила работа эльфа-мага. Такой силуэт создать в столь юном возрасте — дело нелегкое. Но ведь он его идеально сбалансировал, отведя все риски. Мужчина пригладил сбившиеся волосы. Они падали ему практически до поясницы.

Вот только... Только лица...искажались, текли. Как он ни вглядывался в глубины шара, не смог разглядеть столь интересную четверку пришельцев. Почему же один из них ему кажется столь знакомым? Человек... Всё тело в шрамах. Внешность бывалого солдата, наемника, вечного скитальца... Где-то он уже его видел. Мужчина задумчиво постучал пальцами по крышке стола. В чем же дело? Почему смертный так беспокоит его...

Рука сама собой нащупала шрам на шее, и его передернуло. Нет, Мастер погиб. Сгинул. Исчез. Так ему сказала жрица Акали. Канул в Подземье, забрав бессмертную душу... Проклятый человеческий выродок. Вспомнив мастера, мужчина всем телом передернулся, но быстро отогнал темные мысли.

И всё же, почему эта фигура одного из всадников, скачущего к горизонту столько знакома ему?

Глава 2.

Тарм сидел на стволе поваленного дерева, бывшего дуба, судя по всему. Оно порядком рассохлось, но вес орка выдержало. Шаман задумчиво постукивал по коре поверженного деревянного гиганта и размышлял.

В последние годы, в державе орков творились не очень понятные, и потому — не очень-то приятные для Тарма вещи. Во-первых, Совет засел в Трогриме уже очень давно, хотя по установленным традициям раз в семь лет старейшины должны были менять место стоянки. Они, похоже, стали слишком ленивы для "постоянных" переездов. Во-вторых, власть над народом орков сосредоточилась в руках Гракха — молодого, горячего вождя, сына Грома. Тарм каждый день скорбел о его гибели. С его смертью многое изменится... И вряд ли в лучшую сторону. Гракх слишком молод, а старейшины слишком упрямы. Гром держал всех в железном кулаке — что, увы, не под силу его сыну. Теперь же Гракх рвется в лобовую атаку на территории Высших, а Совет кричит о дипломатии. Слишком дипломатично! Всё стало "слишком" в орочьей станице...

Тарм сплюнул. Не по душе ему все эти политические заморочки. Но и открытый конфликт нужен не сейчас, когда орочьи племена разрознены, а Высшие заручились поддержкой людей, пусть и не явной. Впору бы закрыться ненадолго и ковать, ковать топор войны. С яростным усердием и упорством... Но идти против Гракха попросту невозможно, как и против Совета... Тарм вновь сплюнул.

Он больше не видел смысла находиться в Трогриме. Его друг и его гвардия полегли на Пепельных полях. Все они мертвы. Они выдержали напор кавалерии Высших, не сломались, остановили прорыв. Длинноухие завязли в стройных рядах орков, как в смоле. Но левый фланг будто смыло волной, и оттуда клином ударил ещё один отряд проклятых эльфов, во главе с самим консулом. Тарм видел все лично, прорубаясь к своему командиру и, по совместительству, вождю орков...

...Он не успел. Воздух сухо треснул, запахло волшбой. Тарм машинально прикрылся щитом силы, и вовремя. Его отбросило метров на семь назад и вверх, крепко приложило о чей-то щит, лежащий на земле. Шаман быстро поднялся, чтобы увидеть... Ужасающее зрелище. Весь передовой отряд, включая Грома был насажен на громадные шипы, отливающие темно-фиолетовым сиянием. Тарм почувствовал дикую злобу, исходящую от этих отростков тьмы.

Шаман поймал чей-то взгляд. Взглянул в глаза, наполненные болью, и жестокостью... Гром умирал. Мучительно, тяжело, из него будто бы вытягивалась сама жизнь. Губы иссохлись, посинели. Руки все ещё сжимали огромный двуручник. Старый орк цеплялся за жизнь, понимая, что выжить ему уже не суждено. Голова вождя безвольно повисла, глаза закрылись... Меч Грома глухо упал, расколов щит с гербом Трогрима пополам.