Ник Испанец. прода 7

Лист 7

Земфира отсутствовала довольно долго, не менее часа, и этого времени вполне хватило все хорошо осмыслить и отзвониться тому самому мужику, который нагнал на него в кафе столько страху. Погоняло необычное "Рембо", с претензией погоняло, интересно, сам себе выбрал, или люди окрестили? В принципе, весь расклад теперь у него на руках и условия диктовать вполне себе можно, надо только палку не перегнуть. Он еще раз хорошенько прокачал ситуацию, взвесил, постарался учесть все мелочи, которых не бывает, и нашел в памяти телефона нужный номер.

— Алло, это Рембо? Я туда звоню?

— Да, Коля, слушаю, чем порадуешь?

Ох, не из блатных парень, по кличке обратиться постеснялся, назвал по имени. В кафе здорово наехал, но долго держать давление не получается, воспитание дает себя знать. Интеллигенция, из культурных мужик, точно вырос не в подворотнях. Но с другой стороны, что удивляться, Сеня этот хоть и Битый, покушение пережил, но скорее коммерс, чем бандюга, вот и окружение подбирает соответственно. Рембо еще нормальный, стержень чувствуется, а вот правая рука Кипариди, вообще лошара и клоун, из такого говно вышибить для живодеров развлечение, как коту с мышью поиграться.

Эти мысли неслись в голове Прокопа задним фоном, и на темпе разговора никак не отражались, просто выработанная годами привычка анализировать въелась в натуру и нисколько не мешала. Обсуждать один вопрос, и одновременно прокачивать в голове нюансы, было для него абсолютно нормально.

— Ну да, порадую, есть конкретика. Невидимка найден, люди видели как он исчезает, все записано и на флешке.

— То есть, известно место, где он прячется, можно поехать и лично убедиться?

— Да никто нигде не прячется, он снимает квартиру, живет в ней, ходит в город, все как нормальный человек.

— А точно он, нет ошибки? Факты готов предоставить?

— Считай что да, посмотришь запись, убедишься сам, но я ничего доказывать не собираюсь, не мое это дело. Договаривались как? Найти его, я нашел. В Москву если позвоню, то команда сразу прикатит и Бубла с Прокопом лично явятся, очень они в этом деле заинтересованы.

— Давай сейчас вдвоем, без свидетелей, в центре встретимся? Запись оценим и заодно обсудим, как дальше жить?

— А что обсуждать? Ты как флешку просмотришь, я тебе нахрен буду не нужен, можно просто послать подальше. Я, Рембо, гарантий хочу, пообещай мне что — нибудь.

— Ну, если все, как ты говоришь, то квартира твоя, больше там никаких майоров милиции не будет. Потом поможешь своих в Ростов дернуть, их менты сразу повяжут и начнут преступное сообщество ликвидировать совместно с МУРом. Если доказухи хватит, а ваши ребята там много наворотили, то твою личность можно вообще не светить, даже в качестве свидетеля. Устраивает?

— Фантазер ты, Рэмба. Квартиры какие то, игры шпионские с ментами по выманиваю главарей. Да как вы эту флеху поимеете, можете спокойно мне пинка под зад без всяких квартир, или плясать заставите на коротком поводке под вашу музыку. А как получите что хотели, то можно и в тюрягу всех троих лет на десять, или Котлам под молотки скинуть. Фиг вам, а не ликвидация преступного сообщества, руки у вас ребята коротки. Позвонят вашим ментам с центра, они и слово "Котлы" забудут. И тебе, заодно, вспоминать запретят.

— Хорошо, твои условия. Только смотри, не тяни резину, если невидимка с адреса скроется, я не знаю, что дальше делать будешь.

— Так, слушай сюда. Я беру с собой запись свидетелей, ты отвозишь меня к Битому, вы ее смотрите, что не ясно — спрашиваете, убеждаетесь, что тема реальная и этот кадр точно способен исчезать с глаз. Потом там же, Сеня мне под запись говорит, что не имеет никаких претензий по поводу грека, тот виноват сам, провоцировал, базарил неправильно, родителей оскорблял грязно. После этого, встречаемся еще раз, но на моих условиях, я вам отдаю запись полностью, там адрес, тот тип в кадре, все что надо. Вы мне взамен вручаете 70 штук евро, квартиру себе оставьте, пусть в ней тот майор живет. После этого, времени у вас будет день или два, я в Москву звоню своим, отчитываюсь и сваливаю в сторону, дальше без меня разбирайтесь, ловите Бублу с Пиночетом, они за невидимкой лично приедут.

Ох, блефовал Прокоп! То, что главари в Ростов прикатят разговора не было, Пиночет сказал , что его дело объекта вычислить, остальное не их проблемы. Но проверить сей факт у оппонентов возможности не было и лично он считал свое предложение весьма здравым и логичным. Ну не держат же они его за полного лоха, чтоб не требовать гарантий?

Ключ в дверях повернулся, пришла затаренная полными сумками Земфирка. Он разговор свернул, тем более, что Рембо попросил тайм — аут проконсультироваться с Битым, для решения подобных вопросов его полномочия были недостаточны. До завтра, значит, отдыхаем, и Потап с азартом отключил мобилу, уставившись на порхающую по квартире полураздетую ведьму.

А жизнь на свалке, тем временем, шла своим чередом. Там не было ухоженных женщин, меняющим одежды по несколько раз в день, не было блестящих автомобилей, за одну только царапину на капоте которого бедному бомжу могли проломить голову, также отсутствовали компы, телевизоры и холодильники. А одежду бродяге зачастую было проще выкинуть, чем постирать, да и к чему эта стирка? Совсем другие запросы и приоритеты двигали обитающим в той среде людям, но на свалке, тем не менее, бурлила жизнь, по своим, специфичным законам. И иногда эти законы были гораздо более гуманны и человечны, чем в большом цивилизованном мире. И вообще, "свалка", понятие весьма относительное и условное. Она не ограничивается огромными кучами мусора на окраине, в которых подобно муравьям весь световой день копошились фигурки, это еще и город. На свалке очень удобно и безопасно жить в сколоченных балаганах, а промышлять можно в городских мусорных баках, подметать территорию у магазинов, в большом почете было мелкое воровство. Но центр, главное сакральное место всего городского бомж — сообщества находилось именно там.

В данный момент, в этом сакральном месте распоряжался Годзилла, в серых кардиналах при нем состоял Игумен, и именно эта парочка представляла верховную власть. Система подчинения власти была условной, добровольной и обуславливалась исключительно целесообразностью на взаимовыгодных условиях. Просто каждый бродяга знал, что если обратиться с проблемой, его выслушают и постараются помочь, но всегда могут что — то попросить взамен, сразу или впоследствии. Сейчас, лично для Игумена, сложилась уникальная ситуация, получилось так, что он защитил от беспредела большое количество бездомного народа. Еще совсем недавно их ловили в городе и на окраинах, били крепкие люди спортивного вида и требовали выдать непонятно каких агрессоров. Якобы, кто — то из бомжей, запинал насмерть авторитетного человека. Подавляющее большинство толком не понимало, за что их бьют, но непонимание помогало слабо, под раздачу мог попасть любой, без разбора. Свалка бурлила слухами, Годзилле с Игуменом неоднократно жаловались, те публично обещали, что совсем скоро прекратят все это безобразие, и с обидчиками разберутся.

Это заявление выглядело несколько самоуверенно, и бродячий люд встретил его недоверчиво, но избиение и общий прессинг резко прекратились. Очень авторитетный в их кругах Гвардеец, пояснил, что "все порешал" всесильный Игумен, и вопрос закрыт окончательно. Гвардейца уважали за трезвый образ жизни, бескорыстность и умение "отвечать за базар", а до широких масс новость довел болтливый и сверхактивный Ежик. Авторитет Игумена взлетел до небес, не воспользоваться этим фактом было бы глупо, и по всем возможным углам свалки и городских окраин заработали мини — скупки цветного металла. Кроме одной, ранее существующей приемки, открылось много маленьких филиалов. Им туда несли даже золото, этот предмет роскоши попадал в руки бомжей разными путями. В тех же точках шла бойкая торговля паленой водкой, производством которой рулил молчаливый Годзилла. Сам Игумен, ввиду отсутствия коммерческой жилки, непосредственного участия в процессах не принимал, но долю имел железно, так же на нем висела сдача собранного лома в приемки Сени Битого. Он давно уже не ночевал там, появлялся только по делу и в меру надобности, и вместо вонючего и продуваемого зловонными ветрами балагана, обитал в уютной комнатке с мебелью, про которую знало очень мало народа.

Это была рискованная идея, он находился в розыске и те же Годзилла с Гвардейцем не одобряли подобное стремление к цивилизации, но видеть круглые сутки вокруг оплывшие бомжацкие рожи было совсем невыносимо. Вот и сегодня, они крепко выпили в узком кругу, и Игумен привычно проигнорировав приглашение заночевать на свободной койке в балагане, двигался в сторону нормальной кровати и горячего душа. Шел довольно спокойно, расслабленно, верные пистолеты остались в железном ящике под топчаном Годзиллы, таскать с собой лишнее палево было опасно. Его уютная берлога, куда он сейчас направлялся, представляла собой комнату в квартире — хрущевке, арендованную у весьма бодрого пенсионера, встретившего на склоне лет такую же бодрую подругу и безвылазно пропадавшему у нее дома или на даче. Вторая комната имела врезной замок, была загружена пенсионерским барахлом и служила чисто складом. За жилье Игумен платил на месяц вперед, баб не водил, оргий не устраивал и проходил, обычно, только ночевать. Подобное поведение хозяина жилья устраивало вполне, и он не делал попыток заглянуть в паспорт постояльца, так же не проявлял интереса к его биографии.

Сегодняшний вечер был для Игумена особо неудачным. Во первых, он совсем потерял нюх от спокойной жизни, и перестал сканировать обстановку, просто ходил по городу как большинство людей не оглядываясь и погрузившись в свои мысли. Во вторых, они крепко выпили, что еще сильней притупило бдительность, вместо того, чтоб оглядываться по сторонам, он следил за равновесием своего не вполне послушного тела, которое неважно вписывалось в повороты тротуара. И в третьих, от влитого в себя количества жидкости сильно хотелось в туалет , все мысли были как добраться до заветной кабинки, ключи от квартиры доставал на ходу. Но это все были причины, неизбежно наступило следствие.

Сначала, не обратил никакого внимания на щелкнувший внизу кодовый замок двери в подъезд, потом, когда ковырялся, чертыхаясь, ключами в замке, прошляпил тихие стремительные шаги по лестнице сзади. И когда дверь в квартиру открылась, и желанный унитаз замаячил в трехметровой доступности, его сотряс мощный удар по заднице, от которого тщедушный Игумен, пролетел кубарем в квартиру до самой кухни. Там, моментально протрезвев и оглянувшись, он увидел направленный между глаз ствол ПМа, причем настоящего, боевого, учитывая специфику профессии, в подобных вещах разбирался неплохо. И человека, который навел пистолет, узнал сразу, хоть и видел всего несколько раз в жизни и мельком. Именно этот кавказец, поигрывая четками, принимал участие в разговоре на территории порта, когда Игумен уговаривал Диму Зангина выступить в роли его крыши. Кажется, его звали Дзабо, осетинское имя.

Держать полученную информацию в себе смысла не было никакого, поэтому Тимоха, сразу позвонил Сене. Главарь очень внимательно выслушал, соединил его, через некоторое время, с Бубнилычем, заявив при этом, что умывает руки и гарантировал, со своей стороны, всяческое содействие. Подполковник, в отличии от него, руки умывать не собирался, изложил соображения на бумаге и поспешил на прием к Гонтарю за высочайшим одобрением плана операции, он твердо намеревался засадить всю гоп компанию за решетку, не взирая ни на каких столичных покровителей. А вот Гонтарь, крепко призадумался, прямой, как просвет на погонах Бубнилыч не знал определенных нюансов этого, весьма непростого, дела.

Невидимка, в последнее время, сильно не гадил, но постоянно напоминал о своем присутствии неприятными мелочами, держал в напряжении. И если раньше его шутки носили просто провокационно — хулиганский характер без всякого смысла, то в последнее время они начали приобретать определенно зловещий характер. Как — то раз Гонтарь лег спать в хорошем подпитии после крепких посиделок в узком профессиональном кругу, а когда ночью приперло в туалет, то обнаружилось, что рука пристегнута наручниками к ножке прикроватного журнального столика. Пришлось орать на весь дом и будить Жанну, чтоб та нашла ключ, хорошо что этих милицейских штучек по углам валялось несколько штук. А что стоит нарисованная маркером тюремная решетка на огромном зеркале в прихожей? Весьма, кстати, реалистично и натурально получилось.

Первой не выдержала и взбесилась Жанна. Сначала закатила истерику, чем настроила его на нужную волну восприятия, потом немного успокоившись, усадила благоверного за стол для серьезного разговора, суть которого сводилась к тому, что эту бодягу пора каким — то образом заканчивать. Истерика деморализовала и подавила волю к сопротивлению генерала, а выставленный на стол французский коньяк помог расслабиться и развязать язык. Спешить было некуда, вечер длинный и понемножку Жанна вытащила из него все известные подробности о невидимке, включая факт вербовки в кафе Прокопа. Гонтарь выкладывал детали дела охотно и в подробностях, у него не было людей в этой жизни кроме супруги, с которыми можно было откровенно разговаривать, не опасаясь подставы или прямого предательства. Говорили долго, проникновенно и Женя успел основательно поднабраться, в одиночку прикладываясь к стоящей на столе бутылке, супруга его тактично не перебивала, хотя всякие оперативные подробности интересовали мало.

Ее сильно пугал этот невидимка, она объявила ему войну. Сам Гонтарь так же очень серьезно оценивал потенциальную опасность от загадочного феномена, но слишком распылялся, по роду службы, на другие вопросы. Для него мелко гадящий озорник был частицей общего пазла, одной из составных уголовного дела, успешное окончание которого рубило все концы разом. Но это для него, жена придерживалась прямо противоположной точки зрения. Мягко воркующим голоском, поглаживая мужа по сильной мощной руке, она заставила его дать твердое слово, что все малейшие детали, непосредственно касающиеся невидимки, он будет немедленно доводить до ее сведения. А своих бандитов пусть оставит себе, они ее не касаются. И результатом милых семейных посиделок, стало авторитарное решение Жанны захватить барабашку, или в крайнем случае уничтожить, он не в коем случае не должен попасть в чужие и возможно очень враждебные руки. Мужу ничего говорить не стала, это было небезопасно по двум причинам. Во первых, объект поиска шастал как хотел по их жилищу и вполне мог сейчас слышать весь разговор, находясь за ее спиной. И второй веской причиной самостоятельных действий, было то, что держать постоянно под контролем Гонтаря было трудно, тот мог выйти из повиновения. Вместо такой понятной ликвидации или захвата, могли пойти бесконечные оперативные комбинации с абсолютно не предсказуемым результатом.

Но что может противопоставить слабая женщина сильному и не понятному врагу, к тому же еще и невидимому?. Шансов, на первый взгляд, никаких, однако Жанна так не считала. За советом она поехала к единственному человеку, которому доверяла в этом незнакомом городе — Георгию Кипариди, милицейскую поддержку со стороны мужа она исключила сразу и без колебаний.