Так бывает...

Ссылка на обновление

Глава 1.

Людмила Стасова, шатенка, среднего роста, приятной внешности, про таких говорят — все при всем, на первый взгляд сильно проигрывала своей подруге, Светке Раевской, но только на первый взгляд. Знающие эту парочку закадычных подруг всегда как-то больше выделяли и тянулись к Люде. Светка, с её яркой, броской внешностью, проигрывала Люде во всем остальном. Люда — это скала, надежность, выдержка, умение понять и выслушать собеседника. Света же, наоборот, в первые минуты очаровывала, а недолго пообщавшись с ней, человек непроизвольно замечал грубоватость манер, этакую беспардонность, где-то даже хамоватость. Подружились они в первом классе, так вот и шли из класса в класс вместе. Родители Люды работали за границей — сотрудники дипмиссии, они мотались по миру, а спокойная, послушная девочка жила с бабулей и не сильно скучала. Естественно, родители привозили и присылали с оказией много хороших вещей для дочки, а Люда — добрая душа частенько отдавала что-то из них Светке, живущей с матерью на весьма скромную зарплату. Бабуля не знала, что в школе Светка просто ныла и ныла, увидев у Люды какую-то новую одежду, и та сдавалась, хитрила, зная, что так просто бабуля не позволит отдать красивую заграничную вещь — то посадив пятно, то вздыхая, что цвет её совсем не устраивает — уродует. Бабуля, скрепя сердце, позволяла отдать, понимая, что ругать внучку бесполезно, пока сама не поймет и не обожжется. Так вот и доучились до выпуска из школы... Сравнивая этих двух девочек-девушек-женщин, многие удивлялись, как они, такие непохожие, столько лет дружат? Закончив школу, поступили в местное медучилище. Родители Люды, работавшие в далекой Анголе, в письмах ругались и доказывали дочке, что ей надо поступать в институт, но как она без Раевской, это же немыслимо? А оценки подружки никак не тянули на институт. Люда училась блестяще, а Света была вся в любви и еле тянулась на тройки. Зато кавалеры менялись беспрестанно... а что их не менять, когда в пятистах метрах от их медучилища— военное, а там курсантиков... Люда же с седьмого класса дружила с соседом, Генкой Ореховым, старше её на два года. Спокойный, серьезный малый, он постоянно был рядом, и Люда, в силу своего спокойного характера, привыкла, что у неё есть Гена, или, как издеваясь, прикалывалась Светка: "Генуська, Генашик". -Ну ты и дура, Стасова, вокруг столько мальчиков, а у тебя один Генуська в голове. Вон, Лешка Дьяконица постоянно просит меня с тобой его свести. Такой парняга... видный, без пяти минут офицер, а что твой Орехов, водила простой? Вот ещё и в армии служить ему, а годы-то проходят!

Люда посмеивалась:

-Гена как раз отслужит, мне девятнадцать исполнится, самое то, перестаркой не буду. -Фууу, нет, прежде, чем замуж — надо покопаться, повыбирать, а то зациклишься на одном, а потом кто получше подвернется...

Она порхала, постоянно бывала на всех вечерах в училище, но вот как-то чтобы у неё сложились серьезные отношения... не получалось. Она вроде не унывала, но раз у неё выскочило:

-Ну вот что им всем надо, я видная, фигуристая, компанейская... а они как-то не спешат замуж позвать. Вон Архипкина — ведь ни кожи, ни рожи, а Андрюха Князев, один из самых видных, ходит за ней как приклеенный. Я, конечно, не унываю, но иногда заедает — кто я и кто Архипкина — Дунька из деревни!

А Андрюха ни с того ни с сего, взял и женился на этой деревенщине. Раевская долго возмущалась и плевалась, но не судьба. Заканчивали училище. Генашка служил на дальнем Востоке, Люда ждала его, постоянно писала и получала от него письма. А Светка резко выскочила замуж...

Выпускались курсанты, и для получения хорошего распределения обязательно надо было быть отличником, коммунистом и женатым. Вот и предложил ей один из самых гуленых и нагловатых — Славка Дериземля, замуж. Не было у них ни встреч, ни какой-то сильной влюбленности, так — скорее, деловой подход. Зато распределение получил в ГДР — туда попасть служить рвались все — самое лучшее место службы.

-ГДР это не наш совок! — говорил Славка.

Люда была свидетельницей на их регистрации. Свадьбу решили не делать, "лучше потратить деньги с умом в Германии" — высказался Славка. А Светка, любящая всякие яркие, красивые, особенно заграничные шмотки, только поддакивала.

Люде очень не понравилось поведение молодого мужа в кафе, где они вечером посидели, отметили такое радостное событие. Она пошла "попудрить носик", а выйдя оттуда, попала в отнюдь не дружеские объятья новоиспеченного мужа. Он уверенно подталкивал её в дальний темноватый угол, а она, пыхтя, отбивалась от него. Потом, разозлившись, залепила ему оплеуху, только тогда он удивленно сказал:

-Надо же, действительно, серьезная. Прости, — он помотал головой, — прости. Я думал, ты как моя, хе-хе, жена, доступная.

Люда, отшатнувшись от него, полетела в зал. Немного посидела, и пожаловавшись на сильную головную боль, просто сбежала. Ну не могла она видеть эту самодовольную рожу Дериземли, и его бесцеремонное поведение. И показалось ей, что у Светки появилось какое-то незаметное, но пренебрежительное отношение, типа:

"Я-то вот жена офицера и еду в Германию, а ты со своим Генасиком... рядом не стояла".

Потом, когда они жили далеко друг от друга, Люда списала это все на её взвинченное в тот момент состояние — мало ли, показалось. Закончив училище с красным дипломом, долго не раздумывая, поступила учиться дальше, в Москву. Отслуживший Гена, верно ждал её, и после второго курса они поженились, решив подождать с детьми, пока Люда учится. Родителей Люды перевели на пять лет в Корею, бабуля переехала жить к морю в Туапсе, и её двушка в сталинке досталась Люде. Светка в Германии через год родила сына, Ивана, но приезжать они с мужем что-то не спешили. Даже в отпуск поехали к Дериземле, куда-то под Одессу, там и пробыли весь, не заехав к Светкиной матери. Были нечастые письма... в Светкиных первый год были сплошные восторги и хвастовство, потом стали проскальзывать какие-то недомолвки, раздражение всем, потом, через два с половиной года, письма совсем перестали приходить. Через пять лет Светка приехала домой к матери, одна, без мужа — ладно, но без сына? Про сына говорила мало, типа, муж увез к родственникам, и у кого ребенок, она так и не смогла узнать.

-Но как же так, ты же мать? Какое он имеет право так поступить?

-Ну он же хохол, а хитрее хохлов только евреи.

Светка опять стала Раевской, устроилась в аптеку, опять меняла поклонников, замуж то ли она не рвалась, то ли её не звали, понять было трудно. Гена её с трудом выносил и постоянно намекал, чтобы Люда прекращала дружбу с такой неподходящей подружкой.

-Вы с ней абсолютно разные, да, в детстве дружили, сейчас же... я не хочу, чтобы моя жена ходила с ней по сомнительным компаниям.

-Геночка, когда же мне ходить, я с учебой едва успеваю, но её жалко... вот сына совсем не видит, ужас.

-А ты не задумалась ни разу — почему она про ребенка совсем не вспоминает? — парировал муж.

— -Я спрашивала, она сказала, что очень тяжело, и лучше на эту тему не говорить...

-Ну-ну, наивная ты у меня.

Время летело, начал разваливаться Союз нерушимый, Люда, закончив институт, попала в хорошую фармацевтическую фирму, где платили прилично, но были постоянные командировки. Долго думали-решали с Геной, как быть, оба хотели ребенка, но прикинув и посчитав все варианты, решили, что такую работу, как у Люды терять неразумно, тем более, когда под ногами шатается земля. Люда моталась по стране, Гена работал на пока ещё едва дышащем машиностроительном заводе, ждал свою женушку. К её приезду готовил всякие вкусные блюда, содержал в чистоте и порядке квартиру — все было обычно и обыденно.

И надо такому случиться, Люда, в очередной раз приехав из командировки, в междугородном автобусе встретила... кого, казалось бы, и не должна... Славку Дериземлю.

Вернее, она прошла бы мимо, он сам её окликнул:

-Люда? Люда, ты?

-Да, а Вы... ой, Слава? Здравствуй! Не узнала тебя, извини.

Слава сильно изменился, вместо нагловатого, хамоватого, каким его помнила Люда, сейчас перед ней сидел серьезный, сильно повзрослевший мужчина. И в манере поведения он тоже стал абсолютно другим, не было каких-то непонятных намеков, нормальный разговор, нормальные человеческие отношения. Люда вкратце рассказала о себе, что закончила мед, работает в фармфирме, мотается по командировкам, замужем, но вот деток пока нету, решили немного подождать, с работой у мужа напряженно.

— А как ты?

— Да вот, ушел из армии, тоже развал и бардак, непонятно, что впереди. Пристроился пока у однополчанина в Москве, работаю в охране, сыну на лечение много денег требуется, — горько усмехнулся Дериземля.

-Он что, заболел? — ужаснулась Люда.

-А тебе твоя подруга разве не говорила?

-Она только и сказала, что ты увез ребенка к родственникам, а она не может его найти. — Растерянно сказала Люда.

-Даже так? Впрочем, что ещё можно ожидать от такой... Люда, Иван уже родился больным, там наследственная болезнь Раевских, у ребенка бывают приступы эпилепсии с рождения, но женщина, его родившая, скрыла ото всех, что у неё бабушка страдала этим, и не заморачивалась с ребенком, считая, что так и должно быть. Постоянно болтая с такими же пустыми подругами, не особо заморачивалась с сыном... Я — летёха, только после училища, дома бывал ближе к ночи, и то как-то понял, что с ребенком что-то не то. Спасибо, была в гарнизоне женщина одна, педиатром в Союзе работала, она осмотрела Ванюшку и предположила вот такой диагноз.

-Боже, и ничего сделать нельзя? — ахнула Люда.

-Нет, отчего же, лечимся. Сейчас приступы очень редко случаются, а мамашка добровольно отказалась от Ивана.

У Люды не находилось слов, она круглыми глазами смотрела на Славу.

-Но она же приехала через пять с чем-то лет домой?..

-Да, обследовав сына в Германии — там было много чего — уколы, массажи, дорогостоящие лекарства... На следующий год поехали к моим в отпуск. Вот там-то она и свалила от нас.

-Ккаак свалила?? А Ванечка??

-Я оставил сына с матерью, никто его никуда не прятал, а женушка — она вся в новой любви была. Мы с ней только вместе в отпуск поехали, как супруги, хотя уже как соседи жили. Сына с собой взять, маленького, больного назад в Германию никак не мог. Разводы, сама, может, знаешь, тогда не приветствовались, вот и присочинил, что жена в Союзе с сыном остались, лечиться... Больной ребенок-это постоянные лекарства, меня в части скупердяем считали, а я себе минимум оставлял, а остальное матери переводил, для ребенка. Поклонник этой, его куда-то в Калмыкию загнали, а там удобства за сараем, как-то быстро сдулся... Вот мадам и рванула ещё с одним старлеем куда-то в Сибирь, а потом, видно, надоело, или мужик раскусил... Сейчас вот выбрал время, еду, чтобы она все документы подписала, развод, отказ от материнства, зачем оно ей? Вот так! Небось, все порхает, или замуж кто взял?

-Да нет, не взял, поклонников, правда, говорит, много, копается, никак не выберет.

-Понятно! А ваша дружба все такая же односторонняя?

-Почему ты так решил?

-Да она же тебя с первого класса использовала в своих целях, и в учебе ты её тянула, и шмотки многие ей перепадали, из тех, что твои родители привозили. Сама мне рассказывала, как хитростью и всякими уговорами-восхищениями выпрашивала у тебя ту или иную вещь, а ты, добрая душа, велась, как же у Светочки одна мама, ей надо помочь!! Какой-то одноклассник, классе в седьмом-восьмом тебя очень любил, вы с ним немного даже дружили, пока эта не влезла. Она как подопьет, частенько хвалилась, какая она умненькая-хитренькая, а ты лохушка.

Люда прижала ладони к загоревшимся щекам.

-Слав, а ты не врешь?

-Откуда, скажи, я мог про такое знать, если бы она не трепанула? Сколько вы с ней так "дружите" уже, в её пользу?

-Двадцать три года, — проговорила потерянная Люда.

-Вот и делай выводы — лучше совсем никаких подруг не иметь, чем такую.

Люда недолго помолчала:

-Слав, запиши наш домашний телефон, мало ли, сыну понадобятся какие-то лекарства, найду и подешевле.

-Спасибо, Люд, жаль, что я тогда не ту девчонку выбрал, дурак был, на блеск повелся.

Каким-то внутренним чутьем Люда поняла, что не стоит говорить про Светку мужу. Он и так постоянно бурчал и кривился, когда Люда что-либо говорила про подругу. А узнав про такое, Гена бы совсем изворчался. Да и честно сказать, у Люды появился отличный повод видеть как можно реже Светку. На работе предложили более высокую и оплачиваемую должность, но командировки, увы, никуда не делись. Даже наоборот — стали ещё длительнее. Поговорили с Геной, опять со вздохом пожалели, что ну никак нельзя Люде терять работу — завод уже почти полностью не функционировал, а Гена усиленно искал работу, ему вроде пообещали взять водителем в частную фирму, возить с оптовых рынков продукты и особенно водку. Вот так и пролетел год, Люда стала ездить и заграницу, побывала в Австрии, Германии, Франции, везде галопом, загруженная по уши работой, видела все урывками, по вечерам ненадолго выбираясь посмотреть хоть немного. Зато платили неплохо, Люда сделала Гене карточку и переводила часть денег на неё — надо же было платить за коммуналку, на всякие мелочи, потом у Гены как-то не заладилось с работой, и Люда стала переводить побольше.

Замотанная командировками, она как-то и не сильно обращала внимания на то, что муж стал от неё отдаляться, списывала, что он переживает из-за работы... Да и внешне все было как всегда — дома порядок, чистота и верно ждущий муж. Люде намекнули, что в новом году её переведут в головной офис, и тогда наконец-то она избавится от командировок. Подошел отпуск. Умотанная, уставшая Люда взяла путевки на Канары, середина сентября, самое то, отдыхающих намного меньше, и уже не так жарко. Отдых вышел чудесный, муж стал прежним, таким, как был в первые годы, Люда отдыхала и душой и телом. Были чудесные вечера и не менее чудесные ночи. Гена превзошел самого себя, был ненасытно-нежным, Люда списала это все на смену обстановки.

Едва приехали — заявилась Светка:

-Люд, у нас юбилей нашей дружбы — двадцать пять лет, это надо отметить!

Заметно помрачневший Гена, немного посидев с ними, пошел смотреть футбол.

А подруги долго сидели, вспоминали школьные годы, всяческие проделки и похождения, и Люда засомневалась... а правду ли ей сказал Слава тогда? Вот она, Светка — сидит рядом, все такая же хохотушка и задира, может, он наговорил лишнего?

Потом опять была командировка. Люде она досталась очень тяжело, её рвало от любой пищи, она умучилась — были в Лиссабоне, еда непривычная, сидела на сухариках и воде, а бывшая с ней вместе коллега — Ирина Ивановна, женщина, имеющая внука, сказала:

-Людочка, а ведь ты, похоже, беременная?

-Да что Вы, Ирина Ивановна, у нас уже года три как ничего не получается.

-А давай-ка проверим?

И проверили...

— Боже мой! — подняла неверящие глаза на Ирину Люда, — Боже мой! Ирина Ивановна!! Это ...это даже не счастье... это что-то большее! Я уже и надеяться перестала...