Так бывает...

Ссылка на обновление

Глава 1.

Людмила Стасова, шатенка, среднего роста, приятной внешности, про таких говорят — все при всем, на первый взгляд сильно проигрывала своей подруге, Светке Раевской, но только на первый взгляд. Знающие эту парочку закадычных подруг всегда как-то больше выделяли и тянулись к Люде. Светка, с её яркой, броской внешностью, проигрывала Люде во всем остальном. Люда — это скала, надежность, выдержка, умение понять и выслушать собеседника. Света же, наоборот, в первые минуты очаровывала, а недолго пообщавшись с ней, человек непроизвольно замечал грубоватость манер, этакую беспардонность, где-то даже хамоватость. Подружились они в первом классе, так вот и шли из класса в класс вместе. Родители Люды работали за границей — сотрудники дипмиссии, они мотались по миру, а спокойная, послушная девочка жила с бабулей и не сильно скучала. Естественно, родители привозили и присылали с оказией много хороших вещей для дочки, а Люда — добрая душа частенько отдавала что-то из них Светке, живущей с матерью на весьма скромную зарплату. Бабуля не знала, что в школе Светка просто ныла и ныла, увидев у Люды какую-то новую одежду, и та сдавалась, хитрила, зная, что так просто бабуля не позволит отдать красивую заграничную вещь — то посадив пятно, то вздыхая, что цвет её совсем не устраивает — уродует. Бабуля, скрепя сердце, позволяла отдать, понимая, что ругать внучку бесполезно, пока сама не поймет и не обожжется. Так вот и доучились до выпуска из школы... Сравнивая этих двух девочек-девушек-женщин, многие удивлялись, как они, такие непохожие, столько лет дружат? Закончив школу, поступили в местное медучилище. Родители Люды, работавшие в далекой Анголе, в письмах ругались и доказывали дочке, что ей надо поступать в институт, но как она без Раевской, это же немыслимо? А оценки подружки никак не тянули на институт. Люда училась блестяще, а Света была вся в любви и еле тянулась на тройки. Зато кавалеры менялись беспрестанно... а что их не менять, когда в пятистах метрах от их медучилища— военное, а там курсантиков... Люда же с седьмого класса дружила с соседом, Генкой Ореховым, старше её на два года. Спокойный, серьезный малый, он постоянно был рядом, и Люда, в силу своего спокойного характера, привыкла, что у неё есть Гена, или, как издеваясь, прикалывалась Светка: "Генуська, Генашик". -Ну ты и дура, Стасова, вокруг столько мальчиков, а у тебя один Генуська в голове. Вон, Лешка Дьяконица постоянно просит меня с тобой его свести. Такой парняга... видный, без пяти минут офицер, а что твой Орехов, водила простой? Вот ещё и в армии служить ему, а годы-то проходят!

Люда посмеивалась:

-Гена как раз отслужит, мне девятнадцать исполнится, самое то, перестаркой не буду. -Фууу, нет, прежде, чем замуж — надо покопаться, повыбирать, а то зациклишься на одном, а потом кто получше подвернется...

Она порхала, постоянно бывала на всех вечерах в училище, но вот как-то чтобы у неё сложились серьезные отношения... не получалось. Она вроде не унывала, но раз у неё выскочило:

-Ну вот что им всем надо, я видная, фигуристая, компанейская... а они как-то не спешат замуж позвать. Вон Архипкина — ведь ни кожи, ни рожи, а Андрюха Князев, один из самых видных, ходит за ней как приклеенный. Я, конечно, не унываю, но иногда заедает — кто я и кто Архипкина — Дунька из деревни!

А Андрюха ни с того ни с сего, взял и женился на этой деревенщине. Раевская долго возмущалась и плевалась, но не судьба. Заканчивали училище. Генашка служил на дальнем Востоке, Люда ждала его, постоянно писала и получала от него письма. А Светка резко выскочила замуж...

Выпускались курсанты, и для получения хорошего распределения обязательно надо было быть отличником, коммунистом и женатым. Вот и предложил ей один из самых гуленых и нагловатых — Славка Дериземля, замуж. Не было у них ни встреч, ни какой-то сильной влюбленности, так — скорее, деловой подход. Зато распределение получил в ГДР — туда попасть служить рвались все — самое лучшее место службы.

-ГДР это не наш совок! — говорил Славка.

Люда была свидетельницей на их регистрации. Свадьбу решили не делать, "лучше потратить деньги с умом в Германии" — высказался Славка. А Светка, любящая всякие яркие, красивые, особенно заграничные шмотки, только поддакивала.

Люде очень не понравилось поведение молодого мужа в кафе, где они вечером посидели, отметили такое радостное событие. Она пошла "попудрить носик", а выйдя оттуда, попала в отнюдь не дружеские объятья новоиспеченного мужа. Он уверенно подталкивал её в дальний темноватый угол, а она, пыхтя, отбивалась от него. Потом, разозлившись, залепила ему оплеуху, только тогда он удивленно сказал:

-Надо же, действительно, серьезная. Прости, — он помотал головой, — прости. Я думал, ты как моя, хе-хе, жена, доступная.

Люда, отшатнувшись от него, полетела в зал. Немного посидела, и пожаловавшись на сильную головную боль, просто сбежала. Ну не могла она видеть эту самодовольную рожу Дериземли, и его бесцеремонное поведение. И показалось ей, что у Светки появилось какое-то незаметное, но пренебрежительное отношение, типа:

"Я-то вот жена офицера и еду в Германию, а ты со своим Генасиком... рядом не стояла".

Потом, когда они жили далеко друг от друга, Люда списала это все на её взвинченное в тот момент состояние — мало ли, показалось. Закончив училище с красным дипломом, долго не раздумывая, поступила учиться дальше, в Москву. Отслуживший Гена, верно ждал её, и после второго курса они поженились, решив подождать с детьми, пока Люда учится. Родителей Люды перевели на пять лет в Корею, бабуля переехала жить к морю в Туапсе, и её двушка в сталинке досталась Люде. Светка в Германии через год родила сына, Ивана, но приезжать они с мужем что-то не спешили. Даже в отпуск поехали к Дериземле, куда-то под Одессу, там и пробыли весь, не заехав к Светкиной матери. Были нечастые письма... в Светкиных первый год были сплошные восторги и хвастовство, потом стали проскальзывать какие-то недомолвки, раздражение всем, потом, через два с половиной года, письма совсем перестали приходить. Через пять лет Светка приехала домой к матери, одна, без мужа — ладно, но без сына? Про сына говорила мало, типа, муж увез к родственникам, и у кого ребенок, она так и не смогла узнать.

-Но как же так, ты же мать? Какое он имеет право так поступить?

-Ну он же хохол, а хитрее хохлов только евреи.

Светка опять стала Раевской, устроилась в аптеку, опять меняла поклонников, замуж то ли она не рвалась, то ли её не звали, понять было трудно. Гена её с трудом выносил и постоянно намекал, чтобы Люда прекращала дружбу с такой неподходящей подружкой.

-Вы с ней абсолютно разные, да, в детстве дружили, сейчас же... я не хочу, чтобы моя жена ходила с ней по сомнительным компаниям.

-Геночка, когда же мне ходить, я с учебой едва успеваю, но её жалко... вот сына совсем не видит, ужас.

-А ты не задумалась ни разу — почему она про ребенка совсем не вспоминает? — парировал муж.

— -Я спрашивала, она сказала, что очень тяжело, и лучше на эту тему не говорить...

-Ну-ну, наивная ты у меня.

Время летело, начал разваливаться Союз нерушимый, Люда, закончив институт, попала в хорошую фармацевтическую фирму, где платили прилично, но были постоянные командировки. Долго думали-решали с Геной, как быть, оба хотели ребенка, но прикинув и посчитав все варианты, решили, что такую работу, как у Люды терять неразумно, тем более, когда под ногами шатается земля. Люда моталась по стране, Гена работал на пока ещё едва дышащем машиностроительном заводе, ждал свою женушку. К её приезду готовил всякие вкусные блюда, содержал в чистоте и порядке квартиру — все было обычно и обыденно.

И надо такому случиться, Люда, в очередной раз приехав из командировки, в междугородном автобусе встретила... кого, казалось бы, и не должна... Славку Дериземлю.

Вернее, она прошла бы мимо, он сам её окликнул:

-Люда? Люда, ты?

-Да, а Вы... ой, Слава? Здравствуй! Не узнала тебя, извини.

Слава сильно изменился, вместо нагловатого, хамоватого, каким его помнила Люда, сейчас перед ней сидел серьезный, сильно повзрослевший мужчина. И в манере поведения он тоже стал абсолютно другим, не было каких-то непонятных намеков, нормальный разговор, нормальные человеческие отношения. Люда вкратце рассказала о себе, что закончила мед, работает в фармфирме, мотается по командировкам, замужем, но вот деток пока нету, решили немного подождать, с работой у мужа напряженно.

— А как ты?

— Да вот, ушел из армии, тоже развал и бардак, непонятно, что впереди. Пристроился пока у однополчанина в Москве, работаю в охране, сыну на лечение много денег требуется, — горько усмехнулся Дериземля.

-Он что, заболел? — ужаснулась Люда.

-А тебе твоя подруга разве не говорила?

-Она только и сказала, что ты увез ребенка к родственникам, а она не может его найти. — Растерянно сказала Люда.

-Даже так? Впрочем, что ещё можно ожидать от такой... Люда, Иван уже родился больным, там наследственная болезнь Раевских, у ребенка бывают приступы эпилепсии с рождения, но женщина, его родившая, скрыла ото всех, что у неё бабушка страдала этим, и не заморачивалась с ребенком, считая, что так и должно быть. Постоянно болтая с такими же пустыми подругами, не особо заморачивалась с сыном... Я — летёха, только после училища, дома бывал ближе к ночи, и то как-то понял, что с ребенком что-то не то. Спасибо, была в гарнизоне женщина одна, педиатром в Союзе работала, она осмотрела Ванюшку и предположила вот такой диагноз.

-Боже, и ничего сделать нельзя? — ахнула Люда.

-Нет, отчего же, лечимся. Сейчас приступы очень редко случаются, а мамашка добровольно отказалась от Ивана.

У Люды не находилось слов, она круглыми глазами смотрела на Славу.

-Но она же приехала через пять с чем-то лет домой?..

-Да, обследовав сына в Германии — там было много чего — уколы, массажи, дорогостоящие лекарства... На следующий год поехали к моим в отпуск. Вот там-то она и свалила от нас.

-Ккаак свалила?? А Ванечка??

-Я оставил сына с матерью, никто его никуда не прятал, а женушка — она вся в новой любви была. Мы с ней только вместе в отпуск поехали, как супруги, хотя уже как соседи жили. Сына с собой взять, маленького, больного назад в Германию никак не мог. Разводы, сама, может, знаешь, тогда не приветствовались, вот и присочинил, что жена в Союзе с сыном остались, лечиться... Больной ребенок-это постоянные лекарства, меня в части скупердяем считали, а я себе минимум оставлял, а остальное матери переводил, для ребенка. Поклонник этой, его куда-то в Калмыкию загнали, а там удобства за сараем, как-то быстро сдулся... Вот мадам и рванула ещё с одним старлеем куда-то в Сибирь, а потом, видно, надоело, или мужик раскусил... Сейчас вот выбрал время, еду, чтобы она все документы подписала, развод, отказ от материнства, зачем оно ей? Вот так! Небось, все порхает, или замуж кто взял?

-Да нет, не взял, поклонников, правда, говорит, много, копается, никак не выберет.

-Понятно! А ваша дружба все такая же односторонняя?

-Почему ты так решил?

-Да она же тебя с первого класса использовала в своих целях, и в учебе ты её тянула, и шмотки многие ей перепадали, из тех, что твои родители привозили. Сама мне рассказывала, как хитростью и всякими уговорами-восхищениями выпрашивала у тебя ту или иную вещь, а ты, добрая душа, велась, как же у Светочки одна мама, ей надо помочь!! Какой-то одноклассник, классе в седьмом-восьмом тебя очень любил, вы с ним немного даже дружили, пока эта не влезла. Она как подопьет, частенько хвалилась, какая она умненькая-хитренькая, а ты лохушка.

Люда прижала ладони к загоревшимся щекам.

-Слав, а ты не врешь?

-Откуда, скажи, я мог про такое знать, если бы она не трепанула? Сколько вы с ней так "дружите" уже, в её пользу?

-Двадцать три года, — проговорила потерянная Люда.

-Вот и делай выводы — лучше совсем никаких подруг не иметь, чем такую.

Люда недолго помолчала:

-Слав, запиши наш домашний телефон, мало ли, сыну понадобятся какие-то лекарства, найду и подешевле.

-Спасибо, Люд, жаль, что я тогда не ту девчонку выбрал, дурак был, на блеск повелся.

Каким-то внутренним чутьем Люда поняла, что не стоит говорить про Светку мужу. Он и так постоянно бурчал и кривился, когда Люда что-либо говорила про подругу. А узнав про такое, Гена бы совсем изворчался. Да и честно сказать, у Люды появился отличный повод видеть как можно реже Светку. На работе предложили более высокую и оплачиваемую должность, но командировки, увы, никуда не делись. Даже наоборот — стали ещё длительнее. Поговорили с Геной, опять со вздохом пожалели, что ну никак нельзя Люде терять работу — завод уже почти полностью не функционировал, а Гена усиленно искал работу, ему вроде пообещали взять водителем в частную фирму, возить с оптовых рынков продукты и особенно водку. Вот так и пролетел год, Люда стала ездить и заграницу, побывала в Австрии, Германии, Франции, везде галопом, загруженная по уши работой, видела все урывками, по вечерам ненадолго выбираясь посмотреть хоть немного. Зато платили неплохо, Люда сделала Гене карточку и переводила часть денег на неё — надо же было платить за коммуналку, на всякие мелочи, потом у Гены как-то не заладилось с работой, и Люда стала переводить побольше.

Замотанная командировками, она как-то и не сильно обращала внимания на то, что муж стал от неё отдаляться, списывала, что он переживает из-за работы... Да и внешне все было как всегда — дома порядок, чистота и верно ждущий муж. Люде намекнули, что в новом году её переведут в головной офис, и тогда наконец-то она избавится от командировок. Подошел отпуск. Умотанная, уставшая Люда взяла путевки на Канары, середина сентября, самое то, отдыхающих намного меньше, и уже не так жарко. Отдых вышел чудесный, муж стал прежним, таким, как был в первые годы, Люда отдыхала и душой и телом. Были чудесные вечера и не менее чудесные ночи. Гена превзошел самого себя, был ненасытно-нежным, Люда списала это все на смену обстановки.

Едва приехали — заявилась Светка:

-Люд, у нас юбилей нашей дружбы — двадцать пять лет, это надо отметить!

Заметно помрачневший Гена, немного посидев с ними, пошел смотреть футбол.

А подруги долго сидели, вспоминали школьные годы, всяческие проделки и похождения, и Люда засомневалась... а правду ли ей сказал Слава тогда? Вот она, Светка — сидит рядом, все такая же хохотушка и задира, может, он наговорил лишнего?

Потом опять была командировка. Люде она досталась очень тяжело, её рвало от любой пищи, она умучилась — были в Лиссабоне, еда непривычная, сидела на сухариках и воде, а бывшая с ней вместе коллега — Ирина Ивановна, женщина, имеющая внука, сказала:

-Людочка, а ведь ты, похоже, беременная?

-Да что Вы, Ирина Ивановна, у нас уже года три как ничего не получается.

-А давай-ка проверим?

И проверили...

— Боже мой! — подняла неверящие глаза на Ирину Люда, — Боже мой! Ирина Ивановна!! Это ...это даже не счастье... это что-то большее! Я уже и надеяться перестала...

-Людочка, я так рада за тебя! Мужу будешь звонить?

-Нет, пусть сюрприз будет!

Муж после отпуска стал чаще просить денег, объясняя это тем, что все дорожает, Люда удивлялась, и начала потихоньку прижимать его аппетиты.

Прилетев из Португалии на пару дней раньше, сильно похудевшая, но с сияющими от радостной вести глазами, Люда приехала домой, и зная, что днем мужа не бывает дома, неспешно открыла дверь и услышала голоса... Сначала подумала, Гена оставил работающим телевизор, но затем услышала гневный вскрик Светки:

-Ты не мужик! Не скажешь этой, не способной родить лохушке — я скажу, с подробностями...

Люда замерла, прислушиваясь.

-Дай мне немного времени, я разберусь!

-Сколько? За год не смог сказать, а у меня скоро пузо на нос полезет, ты все не решаешься. Подумаешь, она тебя на Канары свозила. Сам же говоришь, что слаще меня и нет никого, разве твоя эта мышь серая может тебя так любить, как я? Ты же постоянно стонешь, что не можешь мной насладитьс,я и не день, и не два — больше года уже.

-Да, в постели — ты королева, но ведь...

-Денежки перестанут поступать халявные, работать придется идти, ты из-за этого и мнешься?

Зажав руками рот, Люда тихонько попятилась, вышла из квартиры и позвонила соседу — Ною Нодаровичу. Статный, худощавый, весь такой видный мужчина лет шестидесяти, поселился на их площадке два года назад, и с первых же дней у них с Людой установились очень теплые отношения, чего нельзя было сказать о Гене.

— Людочка? А мы тебя с Рэем через день ждали! Здравствуй, дорогая!

-Ной Нодарович, мне жизненно необходимо, чтобы вы с Рэем сейчас же пошли к нам, мне... — она судорожно вздохнула... — мне нужна ваша помощь, надо выгнать из квартиры дрянь и мерзость.

Ной пристально взглянул на неё:

-Это то, о чем я догадываюсь? Твоя так называемая подруга и этот содержанец... они?

-Да.

-Идем, Рэй!

Радостно крутящий хвостом возле Люды огромный кавказец, подтолкнул её носом.

Опять неслышно войдя в прихожку, услышали теперь уже громкие стоны и шлепки, процесс шел полным ходом, на шатающемся от сильных толчков её, теперь уже не ёе мужа, столе распласталась лучшая подруга, повизгивая от удовольствия, а муж рычал, громко вскрикивая:

-Сладкая!! Не могу насытиться!

Люда шепнув Ною, чтобы не выпускали их из кухни, шустро включила комп, заблокировала карточку, а потом встала в дверях кухни.

Рычащие совокупляющиеся ничего не замечали, пока процесс не закончился, и приподнявшая голову Светка увидела Люду. Гена, со спущенными шатнами, стоя спиной к двери потянулся к Светке поцеловать... и впервые эта "подруга" растерялась, она хотела бы, чтобы объяснение состоялось без нее, типа:

-Не виноватая я, он сам...

-Ген, Гена, подожди, там, — пыталась она увернуться от разгоряченного Гены, тот её не слышал, и как ушат холодной воды для него оказались слова жены:

-Жалко, стол кухонный после такого непотребства придется выкинуть!

-Лллююда? Я... вот...

— Вижу! Ничего объяснять не надо, зачем сотрясать воздух, как говорится — Геен нах хауз!

-А он такую же долю здесь имеет, как и ты, отсудим половину, не сомневайся.

Гена же так и стоял со спущенными штанами, в ступоре.

Прикройте телеса, мерзко смотреть!

Светка соскочила со стола и накинула Людин халат.

-Что ещё в моей квартире одевала эта..? — Спросила Люда Гену.

-Э-э-э, я все за ней перестирывал!

-Что конкретно??

-Халат вот, тапочки, полотенца, постельное.

Люду передернуло.

Подружка же решила выступить:

-Да ты, сука бесплодная, да мужик только со мной и узнал радости секса! — она наступала на Люду и вдруг испуганно завизжав, шарахнулась назад, хорошо приложившись боком об угол стола.

-Рэй, мальчик, проводи тетю на улицу!!

Кавказец, рыкнув, пошел на испугавшуюся Светку. -Лучше по-хорошему уйти, — появляясь в дверях, подтвердил Ной Нодарович, — собака шутить не будет!!

И пришлось подруге бочком-бочком бежать в прихожку, так вот, в халате и тапочках. Собачка, рыкнув и показав клыки, загнала её в лифт. Вот и бежала по холодной октябрьской хмари домой в халате и тапках.

-Рэй, сторожи!

Люда показала на Гену, сама шустро собрала все вещи мужа, залезла в стиральную машинку, выгребла оттуда все белье, засунула в большую сумку, тщательно проверила, чтобы ничего не забыть. Гена порывался что-то сказать, Люда не обращала внимания — у неё в голове только одна мысль билась:

-"Выдержать, не зареветь, не показать, что больно!"

Единственное, что она сказала ему:

-Прежде чем родить ребенка, пройдите обследование, первый мальчик страдает от эпилепсии, по её линии есть больные, вали, сюда приходить не смей!

И когда за ошарашенным и поникшим, так и не одевшимся мужем, закрылась дверь, у Люды подломились ноги.

Ной успел подхватить её и, осторожно приобняв, повел к дивану, усадил, оставил с ней Рэя, который умильно крутил хвостом и вылизывал лицо, а сам пошел к себе. Через несколько минут принес какой-то ароматный горячий напиток:

-Выпей, Людочка, это старинный грузинский рецепт чая с травами, ещё моя прабабушка делала так в минуты тоски и уныния.

Рэй успешно слизывал слезинки с её щек, и Люда уже не рыдала, а старалась отвернуться от шершавого языка-лопаты, слабо улыбнулась:

-Утешители вы мои хорошие! — Попробовала напиток. — Ной Нодарович, но ведь в нем есть спиртное!

-Вах, савсэм капэлк! — с грузинским акцентом сказал Ной. — Люда, поверь умудренному, битому жизнью мужику. Сейчас тебе кажется, мир рухнул, а когда успокоишься, придешь в себя, то осмотревшись, поймешь, что Господь вот этими неприятными, я бы сказал, мерзкими событиями, тебя от чего-то более плохого уберег. Ну, не приехала бы ты раньше, так и тянулась бы эта тягомотина, муж на шее,"заклятая подруга" всю жизнь тебе завидующая.

-Но чему, Ной Нодарович?

-Давай уже пусть ты будешь мне говорить просто — дядя Ной?

-Согласна! — кивнула Люда, обнимая такого славного Рэя.

-Люда, мой Рэй... он очень мало людей к себе подпускает, а любит и того меньше. Кроме меня обожает тебя и моего, как бы это помягче сказать, заср... сыночка — Гоги, а собачка моя ни разу в людях не ошиблась. Почему, думаешь, мы с твоим... кхе-кхе... не сошлись? Потому что Рэй сразу же насторожился, а тебя... вон, ковриком расстилается... Лучше раньше, чем позже узнать и увидеть пакостное нутро человека.

-Но, дядя Ной, мы же с детства знали, что будем вместе. Он Светку всегда терпеть не мог, презирал, меня от дружбы с ней отговаривал постоянно!

-Зависть, банальная зависть — страшная, неизлечимая болезнь, а эта твоя... завидовала тебе всегда. Неужели ты не поняла, что и муж твой ей не особо нужен, только чтобы тебе досадить.

-Но почему? Я же всегда с ней последним делилась?

-Вот, просто тебе не повезло дружить с неблагодарной, это сорт людей такой, они не умеют быть благодарными. Посуди сама — пока учились, ты была выгодна, в учебе помогала, родители твои вещи красивые присылали, ей перепадало, выросли... у неё как-бы сложилось удачно, муж-офицер, заграница, что ты со своим мужем-водителем, рядом с ней не стояла, как говорит молодежь? Ну, а дальше опять у неё невезение, а ты на приличной должности, при муже верном, ну как, скажи, удержаться и не подгадить?

-Но они же с Генкой терпеть друг друга не могли, откуда вдруг такая любовь?

-Это не любовь, это обикновенная похоть! Мужу твоему не дома надо было сидеть, а пахать, тогда бы не до сладких женщин было. Поверь мне, там все закончится очень плохо и быстро, и придет он проситься назад.

Люда, шмыгнув, помотала головой:

-Нет, возврата не будет, я брезгливая, я же всю оставшуюся жизнь буду помнить эту картину. Только вот... — Людины глаза наполнились слезами.

-Что, девочка, ты плачешь, не надо жалеть такое... дерьмо.

-Нет, я не об этом, ребенок без отца будет.

-Что? — потрясенно воскликнул Ной. За долгими душевными разговорами, что вели они с Людой, он узнал многое, особенно истовое, несбыточное желание Люды — родить.

-Людочка, девочка, ты будешь мамой?

Она кивнула. Что-то воскликнув по-грузински, Ной порывисто вскочил:

-Ай, как ты меня порадовал, порадовала, ай, как славно! Люда, прости меня, старого, что я так радуюсь, когда тибе плохо, но человек родится... ай, какой счастье! Пазволь мине, ай, я когда волнуюс, неправильно гаварю, пазволь мине стать дедом твоему малышу. Мой негодний син, наверно, савсэм ни женится. А тут чудо маленькое! Обищаю, буду самым лючим дедом! Ни радным, но дедом! Люда, разрешишь ли?

Ной сиял, казалось, у него внутри зажглось солнце, и Люда, смотря на его такую искреннюю радость, немного успокоилась.

-Дядя Ной, согласна! Мне бы сейчас ремонт сделать, полностью, мебель поменять, противно ложиться в кровать, да и спальню надо под малыша переделать.

-Все сделаем, Людочка. Все будет — как конфетка, ты не волнуйся, у миня второе дихание открилось!Вах, как хорошо! Ты занимайся разводом, а я поищу хорошую бригаду, чтобы сделали ремонт качественно и быстро. Замечательно, мне, старику столько проблем подвалило, будем с Рэем делами заниматься, а не киснуть.

-Но Вы и не кисли никогда, вон, пробежки, тренажеры.

-Э-э-э, это все не то, сейчас настоящие заботы появились, спасибо тебе, девочка! — он поцеловал ей руку. — Я счастлив, что оказался нужен вам с малышом, хорошо бы девочку родить, бантики, платьица, куклы...

Он аж зажмурился. А Рэй, поднявшись, лизнул Люду в щеку и положил свою тяжелую голову ей на колени.

-Вот, Рэй тоже рад, да, мальчик? — Мальчик басовито тявкнул. — Вах, какой нянька будет у нашего малыша! Ты много потеряла, но приобрела ещё больше, ничто в мире не сравнится с детскими ручонками, что обнимают тебя... Это такое счастье! Люда, что Господь ни делает — все к лучшему! Я сейчас пойду, ты отдохни, а завтра начнем дела делать.

Оставшись одна, Люда обошла свою такую уютную до сегодняшнего дня квартирку и поняла, что не оставит ни кровать, ни диван, ни кресла, полностью поменяет кухню, оставит только бабулин комод, круглый стол и стулья. Походила, собрала все эти статуэтки-сувенирчики, фигурки зверюшек, всякую другую мелочь, подаренные в разное время ей 'подругой', выкинула в мусор, долго тщательно оттирала ванну, потом, намывшись, постелила новое белье и уснула на узком диванчике.

ГЛАВА 2.

Утром, едва она проснулась и было запечалилась, как пришел сосед. Ной очень внимательно вглядывался в лицо Люды и осторожно поинтересовался:

-Люда, ты как себя чувствуешь?

-На удивление неплохо, наверное то, что будет малыш перевесило... вчерашнее.

Сосед повеселел:

-Вот и замечательно, так, я приготовил хачапури — да, да, не удивляйся... Я искусный кулинар, меня учила моя бабушка Кетеван — эта чудо-женщина до сих пор не отходит от плиты, несмотря на свои девяносто с хвостиком. Она и двоюродная бабушка Нино — ходячие энциклопедии кулинарии. Когда была жива моя Этери, я с огромным удовольствием её баловал, сейчас только когда этот негодник-сынок навещает своего отца. Нет, нет, Георгий у меня золотой сынок, только вот редко видимся. Мальчик у меня подводник, я, конечно, волнуюсь за него, а он старается меня не расстраивать, вот и звонит редко. Но клятвенно обещал в этот раз в отпуск приехать на месяц. Мы с тобой как-то не говорили про жену и сына, я виноват — не привык свои проблемы выставлять напоказ...

-Я думала, что Вы совсем одинокий? — удивилась Люда. — Только вчера услышала про сына и то в разговоре, кого признает Рэй.

— Людочка, у меня агромная родня в Грузии, это мы с Этери всю сознательную жизнь прожили здесь, в России, она три года как ушла, а я сюда перебрался, в Грузии все про неё напоминает, шумные родственники постоянно выражают сочувствие, это как в ране ковыряться. Садись, кушай. Разговоров у нас будет много, я теперь от тебя ни на шаг в ожидании человечка. Когда ещё мой Гоги соберется жениться... удивляюсь, в его возрасте я был отцом десятилетнего пацана, он отговаривается, что даже русалки в море не встречаются. Так, какие у тебя планы на сегодня?

-Схожу, узнаю, какие документы надо на развод, и в гинекологию на учет встану, лет-то не двадцать, лучше пораньше.

-Умница, девочка, а я пройдусь по знакомым, насчет ремонта обмозгуем.

Сама себе удивляясь, Люда шустро собралась и полетела по делам. Поскольку детей в браке не было, развод должен быть быстрым — сказали ей в ЗАГСе, а в консультации случилась неожиданная встреча...

В регистратуре её направили к мужчине-гинекологу, Люда попыталась было попроситься к женщине, девушка в регистратуре удивленно уставилась на неё:

-Да Вы что, женщина, у нас к Роману Анатольевичу всякими правдами и неправдами рвутся на прием. Вам бы точно не попасть к нему, но именно он ведет женщин позднородящих, он же у нас если не Бог, то его заместитель, это же волшебник, идите, и не сомневайтесь, ещё мне спасибо скажете.

У кабинета сидели две женщины, негромко переговариваясь, Люда прислушалась — речь шла о докторе, одни сплошные восторги и благодарности...

-"Посмотрим, что за Старостин Р.А." — подумала Люда.

А в кабинете сидел и что-то писал крупный такой мужчина.

-Здравствуйте! — произнесла Люда.

Здравствуйте! — поднял голову от писанины врач. — Люда? Люда Стасова? Сколько лет, сколько зим?

В этом крупном мужчине Люда едва узнала того самого восьмиклассника, которого когда-то увела Светка.

-Рома? А я вот...

-Люда! Как я рад тебя видеть, это ж сколько мы не виделись, целую жизнь? Маша, эта та самая Люда, моя самая сильная симпатия в детстве, — он повернулся к миловидной медсестре, как оказалось, его жене.

-Поняла уже, здравствуйте. Я очень рада с Вами познакомиться!

-Ох ,— растерялась Люда, — мне так неловко.

-Да брось ты, рассказывай, что привело тебя ко мне?

-Да вот — беременность.

-Так, — и Рома преобразился, вместо знакомого мужчины, сейчас перед ней сидел врач, подробно и дотошно выспросивший все нюансы. — Ну что, Людмила Павловна, прошу на кресло!

И видя, как смутилась Люда, кивнул жене:

-Маш...

-Да-да! Люда, Вы не волнуйтесь, — Маша ловко заболтала Люду, рассказывая, что у них уже трое деток: мальчишки десять и восемь и лапочка дочка, долгожданная и всеобщая любимица, три годика вот будет.

-Ну вот и все! — взяв анализ, сказал Рома, — по внешним данным, родим мы с тобой, Люда, нормально, не волнуйся. Значит, будешь наблюдаться у Старостиных, вот наши телефоны, по малейшему, я подчеркиваю — малейшему пустяку, звони — или я или Маша всегда ответим, ты у меня не первая из нашей школы. Почему-то все рвутся напомнить, что учились вместе, я их половину не помню, но поддакиваю, что помню. Ты все-таки побольше ешь сейчас, ребенок должен получать все необходимые вещества, и да— приходи к нам, будем рады, с детками познакомишься, пацаны из класса:Разумов Витька, Федька Ежов, Ольга Резникова — все будем рады тебя видеть.

Маша вышла её проводить до выхода:

-Люда, отговорок не принимаем, ждем в субботу.

-Спасибо, Маша, я не ожидала, что так может быть.

Обрадованная этой встречей, Люда ещё встряхнулась, дома же, чувствуя тяжесть от того, что в её квартире свилось любовное гнездышко, переоделась в спортивные штаны и футболку и пошла убирать все в пакеты, выкидывая ненужное — приготавливая квартиру к ремонту.

Когда позвонил в дверь Ной, у Люды в комнатах уже почти все было собрано, осталось разобраться с мебелью. Ной одобрительно взглянул на неё:

-Ай, молодчина, не киснешь!

-Да, я встретила старого друга, они с женой такой позитив мне выдали, да и рыдай-не рыдай, пытаюсь переступить через эту... пакость! Сейчас столько забот враз навалилось, я вот уже все собрала.

-Завтра придет мастер, с ним все обсудим, мне его бригаду назвали как самую лучшую, делают качественно и без нареканий. — Ной старался из всех сил, не давая Люде хандрить, он понимая, что положительные эмоции очень нужны и Люде, и ребенку, весь вечер рассказывал про свою жизнь, про жену, про Африку, где работал десять лет, про проделки сына... Рэй привалился своим горячим боком к ней, Ной рассказывал, а Люда расслаблялась, стараясь гнать неприятные мысли и картины предательства. Вся неделя была суматошной — ходила по стройрынку выбирая обои, краски, всякие мелочи.

И пошла-таки к Старостиным по настойчивому совету Ноя, где была встречена громкими воплями и объятьями бывших одноклассников. Ну и что, из паралелльного, или на год старше, зато все такие знакомые. Дети Старостиных её очаровали, два серьезных мальчишки и маленькая баловница — папина копия. Люда волновалась только за одно: до конца года ещё две командировки, обе в Европу. Можно ли ей лететь? Роман, подумав, сказал:

— Пока срок небольшой, то можно, а после половины — ни-ни, и, по прилету — сразу ко мне на прием.

Ольга посмеялась:

-Люд, ты его ещё не знаешь, это же тиран, как он на меня орал, когда я неделю пропустила, страшно вспомнить!

-Как не орать, когда угроза была?

-Но, Люд, Рома, он правда кудесник, если бы не он, у меня бы сыночка не было, я, знаешь, как их с Машей люблю, они такие классные. Люд, ты не пропадай — мы частенько вот так набегаем к Старым, они уже привыкли, что нас зазывать не надо — сами припираемся.

Перед очередной командировкой Люда уведомила свое начальство, что она становится невыездной по причине беременности, начальство поохало, но твердо обещало, что поездка будет последняя.

Теперь, будучи опять в Германии, Люду интересовали магазины с детскими товарами, тем более, были рождественские скидки, она прикупила для своего малыша, деткам Старостиных, Ольгиному сыночку, взрослым по сувениру — командировка получилась хорошая. Перелет тоже не вызвал никаких проблем, а дома, в заново отремонтированной квартире, гуляло эхо. Ной с её согласия, распродал всю мебель, оставив только бабулины — начала века комод и стол со стульями.

Люда обошла всю квартиру, радуясь, что теперь ничто не напоминает о бывшем муже. Хорошо! Как раз пришло уведомление — развод должен быть через два дня.

А Ной радовался и удивлялся, какая сильная оказалась его соседушка-Людочка — не страдает, а наоброт, реально мыслит и не впадает в депрессию, он-то боялся, что придется с трудом вытаскивать из тоски и негатива, но, Слава Богу, так не случилось.

Орехову же было тошно... С вещами он пошел в материнскую квартиру, благо идти было недалеко. Двухэтажные, начала века дома, находились совсем в шаговой доступности. Он еле шел, зная, что его приход не останется незамеченным соседями, которые сто лет жили в этих домах и знали друг друга, как облупленных. Хорошо, что день стал совсем коротким, а то бы ушлые бабули встретили его на подходе к дому.

Повезло, никто не встретился, мать как всегда была в поездке. Как развалился СССР, его мать, Тамара Ивановна, ярая коммунистка, постоянно моталась по Подмосковью — у них были какие-то собрания, заседания, она постоянно была занята. Когда сын пытался говорить, что не пристало бы пенсионерке скакать по всем этим сборищам, тем более, коммунистов многие очень сильно не любили, маманя ответила:

-Вот родите мне внуков, буду сидеть с ними, а пока у меня времени свободного полно, почему не заняться тем, что хочется?

Гена поставил чемодан в свою комнату, закинул вещи в стиралку, сел на табуретку в кухне и глубоко задумался...

Сказать, что у них с Людой была крышесносная любовь... нет, все было спокойно-стабильно, он лет с четырнадцати твердо знал, что они с Людой Стасовой пара, обязательно поженятся и будут жить долго и счастливо. Так и получилось, его резкая, хулиганистая, местами нетепимая мать, к Люде относилась ровно, меж ними не возникало каких-либо конфликтов и разногласий.

-Генка, тебе девка по лотерее досталась, такие сейчас редкость, не упусти! — частенько говорила она сыну.

-Куда она от меня денется? — отмахивался сынок.

-Ой, смотри, Людка твоя будет многим мужикам нравиться, это с первого взгляда она проигрывает этой вертихвостке Светке, а умные мужики разглядят и такую не упустют.

Гена искренне верил, что они с Людой идеальная пара, так и было — они даже ни разу не поругались с битьем посуды или хлопаньем дверьми.

-Томка, Генке твоему девка редкая досталась, не то что моя Ирка. — Откровенно завидовала ей соседка, Катерина, которая со своей снохой ругалась постоянно.

-Молчи, молчи, тьфу-тьфу, — плевалась Томка.

Вот так стабильно-спокойно, с уважением друг к другу и жили Гена с Людой. А потом все рухнуло— как ком с горы покатился и вот, докатился... фиг знает, куда. Как и когда все случилось, и главное -зачем? Гена не мог дать внятного ответа, ведь он долгие годы не мог терпеть 'подружку' эту, всегда ворчал и старался отвадить жену от неё.

Последние три года омрачало их жизнь только одно — никак не получалось родить ребенка. Гена начал частенько ворчать, Люда же отмалчивалась, переживая про себя, она по приезду из командировок частенько стала ходить в церковь, Гена не препятствовал, но не сильно и верил, что у них когда-то будет малыш.

И вот это-то и послужило началом охлаждения их отношений, да и Гена не был сторонникам чего-то новомодного в постели, все было обыденно-привычно. Люда уматывалась в поездках, а он, последние полтора года 'ищущий нормальную работу', сидел дома, следил за порядком, играл с соседями в домино, много гулял, жил неплохо, ну, не как сыр в масле, но неплохо. Денег, что переводила на карточку жена, хватало с лихвой.

Он даже умудрился кой чего скопить, на черный день, как говорится — свято веря, что этот день ему не грозит... А он вот — раз и пришел. И что теперь делать?

Светка беременная, ребенок, он, вроде бы, и нужен, но Светка — это не его верная и надежная и, что немаловажно, на хорошей высокооплачиваемой работе, жена... Гена курил сигарету за сигаретой и не представлял, что делать...

Светка... она и привлекла его только новизной в сексе, с ней он узнал и перепробовал много чего такого, о чем Люде бы даже и не заикнулся, его как опоили, он никак не мог насытиться этой женщиной, как оказалось — до времени.

А началось все до смешного банально: Светка приперлась незваной к ним, его спокойная жена быстро накрыла на стол, посидели, выпили понемногу, включили музыку, начали танцевать, потом Люда понесла использованные тарелки на кухню, Светка потащила Генку танцевать медленный танец. И пока Люда мыла посуду, она откровенно прижималась к подвыпившему Генке, и под конец залезла к нему в ширинку, наглаживая самое сокровенное. Гена поплыл... и у него перемкнуло... Он бы прямо здесь, в комнате разложил её, но вернулась жена... Светка, в моменты, когда Люда не видела, облизывала губы и эротично изгибалась, распаляя Генку ещё больше.

Дня два после этого он колебался, виновато поглядывая на жену, а его наивная женушка даже и не подозревала ни о чем... Через три дня она уехала в очередную командировку, ещё через день Светка заявилась к Ореховым, и Генка не устоял. Да и как устоишь, если со Светкой он мог сделать в реальности, то что видел только в фильмах, и чего он никогда бы не предложил жене. Светкка стала для него наркотиком — он еле выдерживал, когда приезжала жена. Его душа рвалась к такой сладкой девочке-Светке. И ему стало казаться с незаметной подачи любовницы, что он только потому со Светкой, что она ему родит ребенка, а эта жена... — бесплодная курица. Как-то подзабылось ему, что курица его содержит, он живет за её счет. Одно было не очень хорошо, прописан был у матери, в старом доме, как-то не заморачивались они с Людой, чтобы его прописать в её сталинке.

Когда были на Канарах, на него нахлынуло чувство вины — Люда, такая счастливая, они шикарно отдыхают, вокруг такая красота, экзотика. И его со страшной силой потянуло к жене, как-то отошла дикая зависисмость от Светки, от её развратного тела. И Гена старался быть внимательным и нежным, дав себе слово, что по приезду порвет с любовницей.

Светка, как догадалась и преподнесла ему сюрприз, ошарашив про беременность.

Гена почему-то совсем не обрадовался такой вести, как-то резко перехотелось ему уходить от такой уютной жизни, он тянул сколько мог, надеясь, что Светка разозлится и отстанет от него, и сбегает на аборт.

Кто же знал, что жена вернется, как в том анекдоте — раньше из командировки? А он, дурак, не удержится, разложит Светку на столе... Генка злился... на себя, на жену — она виновата, что ему захотелось улетного секса, который она не приветствовала, позабыв, что сам не проявлял никакой инициативы, а его стеснительная жена тем более.

Вот и сидел, не зажигая света, курил и думал, думал и вдруг похолодел, вспомнив последние слова жены о больном ребенке...

-Ёёёё, а вдруг урод родится, что с ним делать тогда??? Как его, мужа-то звали, какая-то смешная фамилия, что-то с землей связано? Как бы узнать-то?

Люда пошла к Старостину на прием, он тщательно осмотрел её, сказал, что анализы все хорошие, попросил подождать его — он, кроме приема в женской консультации, работал в роддоме.

-Провожу и попутно поговорим немного!

День выдался шикарный — небольшой морозец, яркое солнце, такой радостно-бодрящий, поднимающий настроение, Люда зажмурилась, подставляя лицо солнышку. Вышел Роман. Пошли неспешно, переговариваясь.

-Люда, ты меня прости, я как бы не в свое дело лезу. Но мы с Манечкой решили, что этот разговор тебе не помешает.

-О чем, Ром?

-Видишь ли, я за десять лет работы много чего видел-перевидел: и идиоток, мамаш отказников, и горькие глаза женщин, у которых никак не получается выносить ребенка... Я так понял, вы сГенашкой разошлись, да? Люда, не обижайся, меня абсолютно с другой стороны это интересует. У меня в этом году была пациентка, тоже как и жена — Маша. Я немного расскажу, послушай.

История оказалась чем-то схожей с Людиной:

-Муж в открытую загулял, там оказалась девица типа Светки, в семье ребенок, Вася, двенадцать лет, муж стал жить с той, а Маша почему-то уверилась, что вот роди она второго — и он вернется. Забеременела, когда он уже жил с той, другой. Скандалы, истерики, слезы... свекровь там с восьмидесяти килограммов на пятьдесят съехала, переживая за них. Муж не вернулся, кого удержали детьми? А ребенок... вот тут-то и беда — беременность случилась тяжелая, она не вылезала из больницы, стало ясно, что до девяти месяцев не доходит... Сделали кесарево, около семи месяцев когда было. Люда, там сплошные болячки и слезы, сейчас крошке три месяца, а у него две операции за плечами, две грыжи — паховая и пупочная, и три килограмма веса, с глазками прблема, вот я и завел речь. Людочка, свет клином не сошелся на твоем тепленьком Генашке, ну, был и был — идиотом меньше возле тебя, а дитенок не должен мучиться, вот как этот маленький Дениска, он уже в животе матери начал страдать. И мы с Машей тебя очень просим — не переживай, отпусти эту ситуацию, значит, так нужно, Богу виднее, что и как. Пониаю, предательство, оно ранит и помнится всю жизнь, но сейчас тебе от этого мудака надо полностью абстрагироваться — у нас задача — родить здорового малыша. Ты — девочка умная, сильная, ребенок желанный, так что прошу тебя, не печалься.

-Знаешь, Ром а ведь, как ни смешно, я эти почти три недели про него совсем мало вспоминала, ремонт, командировка. Сейчас вот обстановку надо подобрать, я тут задумалась: а любовь ли у нас была с ним или так, привычка.

-Не знаю, Люд, я всегда по молодости удивлялся, что ты в нем нашла? Он же какой-то теплый, ни рыба, ни мясо, а уж в свете того, что здоровый мужик сидел дома, а жена его содержала это... Я почему тебе рассказал... чтобы ты там, при разводе не дергалась, это переживаемо, обидно, неприятно, а вот малыша на муки родить... Мы с Машей и ребята всегда рады тебе, приходи почаще, притаскивай этого своего соседа-грузина, у нас дочке через три дня три годика. Приходите, обязательно. А если его собакин моих ребятишек примет... это же непередаваемое счастье случится.

Люда, услышав про такую беду маленького Дениски, твердо и однозначно пообещала себе — сделать все, чтобы дочка или сынок родились здоровенькими.

Она ещё не сообщила родителям о переменах в её жизни, решив сказать после развода, что и как. Родители так и жили в Корее, им там нравилось, они постоянно предлагали Люде переехать к ним, но дочка как-то не горела желанием.

Развод получился быстрый и, можно сказать, безболезненный. Люда подошла за три минуты до начала заседания. Ной сказал, что нечего приходить раньше, видеть бывшего и получать негатив... Гена же пришел на полчаса раньше, надеясь поговорить с женой, почему-то ему казалось, она поймет... не может его мягкая, нескандальная Люда не понять.

А она пришла минута в минуту... Когда спросили его о причине развода, он мялся, мямлил, просил дать время на примирение сторон, хотя бы месяц...

Люда же четко сказала:

-Какое может быть примирение, когда я застала их на кухне, совокупляющимся на обеденном столе?

Естественно, судья-женщина, встала на сторону его жены, и вышел оттуда Орехов совершенно свободным. Хотел было подойти к Люде, но услышал грозный рык — откуда-то появился этот лохматый зверюга, а неподалеку торчал этот противный грузин...

-Люда, скажи, пожалуйста, фамилию мужа Раевской, — крикнул он издали.

-Дериземля! — ответила она и радостно стала наглаживать этого огромного пса.

Гена выматерился и пошел не солоно хлебавши. А дома предстоял неприятный разговор с 'любовью всей жизни', как в порыве страсти называл он Светку, порыв же что-то стал сходить на нет.

Во-первых, его начала подбешивать её бесцеремонность. Приперлась на следующий день к нему, начала поговаривать про дележ сталинки, а когда он сказал, что прописан вот здесь — долго орала и называла лохом. Осталась у него, ходила в неглиже, швыряла свои шмотки где попало, абсолютно не заморачивалсь готовкой и другими хозяйственными делами. Генке, привыкшему к строгому порядку — у него даже кухонные тряпочки лежали переглаженные в одной стопке, а кастрюли стояли строго по ранжиру, это было очень неприятно. Вот когда вспомнилось крылатое выражение: "Любовная лодка разбилась о быт". Надеялся он, ох, как надеялся разжалобить свою жену, покаяться, даже встать на колени... Не вышло.

И он с ужасом представлял появление матери, точно зная, что будет огромный скандал, но Светка была беременная...

Не заходя домой, пошел к стародавнему приятелю — Рожкову, который когда-то учился в училище, примерно в те же годы, что и Светкин муж, наверняка, хоть что-то знает об этом Дериземле. И Рожков точно знал — сказал, что Дериземля живет и работает в Москве, что у него сын чем-то с рождения сильно болел, сейчас вроде там все нормально, но Дериземле сильно досталось.

-Мать ребенка бросила еще где-то в год, а Славка вот жилы рвал, но ребенка вытянули с его матерью. Ребенку уже где-то десять-одинадцать, ниче пацан, только худой, весь прозрачный, а так умненький, в компах рубит. Славка-то? Да, нормальный мужик, спрошу. Если даст добро, скину его телефон.

И состоялся у Гены разговор через день с Дериземлей. Тот сначала ничего не хотел говорить, но когда Генка сказал, что Светка беременна, Дериземля кратко сообщил про врожденную эпилепсию, про припадки, про то, что мамашка совсем не озадачивалась здоровьем ребенка.

-Смотри сам, пройдите обследование, мы лечились ещё при советской власти, очень дорогое лечение, сейчас в нашем теперешнем капитализме-анархизме, ещё сложнее вытянуть такого ребенка. Дериземля ничего не спрашивал ни о Светке, ни о том, почему Генка не с Людой, просто попрощался и положил трубку. А Генка долго размышлял и думал, по всему выходило — у него нарисовались оччень большие и неприятные проблемы. Вот когда ему конкретно поплохело, а впереди вместо цветочков начинались ягодки. Пришедшую вечером Светку ждал очень долгий и неприятный разговор с Генашкой. Вместо привычных поцелуев и немедленного секса-Гена обожал сразу с порога торопливо раздевать,тащить на диван,насытиться ею,а потом уже пойдет все остальное. А тут...хмурый,весь какой-то взвинченный Генка.

-Что, милый, эта стервоза тебе много плохого наговорила?? Сейчас я тебя утешу, — промурлыкала Светка, снимая дубленку и протягивая руки к нему.

-Свет, пойдем поговорим.

А как же секс, а потом кекс? — не очень врубилась Светка.

-Сегодня пока и не секса, и не кекса-надо поговорить.

Ох какой неприятный выдался вечер для обоих — Светка юлила, пыталась недоговаривать, а Генашка с упертостью повторял одно и то же:

-Почему она не сказала, что ребенок её и первого мужа больной, почему она его оставила, где гарантия, что родив его ребенка, она точно так же оставит его?

Светка пустила слезу, обвиняя во всем Дериземлю, клятвенно заверяла, что любит его, что тогда была молодая-глупая, что всегда его желала, а он же не замечал её любви, надо же было выбрать в жены чуть ли не уродину тупую.

Гена резко обозлился:

-Положим, уродина тупая, целый год вкладывала деньги в нас с тобой — мы сладко ели и хорошо трахались за её счет.

-Если бы ты не был лохом, то сейчас бы ещё и полквартиры отсудили, сталинки — они всегда в цене.

-Как же ты столько лет считалась её подругой? — искренне изумился Генка

-Какая подруга?? Я её всегда использовала, она же 'добрая душа' на полном серьёзе верила, что я так плохо и бедно живу, с её же тряпками, на её же фоне я всегда смотрелась королевой! — цинично выдала Светка.

Гена очень внимательно и долго вглядывался в её лицо, а Светка, нисколько не смущаясь,потянулась к нему:

-Солнышко, я соскучилась... пойдем, продолжим наши разговоры... в постельке. -Я пока не хочу! — отрубил Генка.

-Надо же, ну тогда я пошла мыться! Пупсик, ты вкусненького приготовь!

-Нет у нас вкусненького, деньги, они имеют свойство, заканчиваться!-пробурчал Генка.

-Не ты ли говорил, что втихую копил на черный день?

-А он и наступил, завтра-послезавтра пойдем в консультацию, надо пройти обследование, если ребенок имеет что-то, отклонения какие-то, пойдешь на аборт! — припечатал её податливый как воск до сегодняшнего дня Генарик.

-Ген, ты что мне не веришь?

-Нет, пускать, извини, урода на свет, и остаться с ним на руках — нет уж, лучше я совсем без детей буду жить!

Хмыкнув, Светка ушла мыться, лихорадочно соображая, как бы выкрутиться и не идти на обследование. За этот год она привыкла к основательности и хозяйственности Генки, да, в постели он не профи, но, казалось, искренне полюбил её, да и больше всего грело Светку, что эта Стасова получила сполна, пусть вот так и живет-одинокой и бездетной, кому она такая нужна??

А Генка с удивлением осознал,что у него впервые совсем ничего не шевельнулось при виде Светки, а после разговора, в душе появилась такая муть, захотелось пойти в баню, и долго-долго отмываться. И четко так пришло понимание, что он действительно лох и дебил-променял свою такую жену, на вот это ... Появилась у него как-то враз подленькая мыслишка, что вряд ли все это время он был у Светки один-единственный.Если она о подруге с двадцатипятилетним стажем такое вываливает, то таких Ген, у неё может быть ...да и не любовь ею двигала, а зависть и желание ударить побольнее его Люду.

Грязно выматерившись, оделся и пошел на улицу, брел, не зная куда, ходил-ходил, пока не продрог, и с удивлением осознал, что вот уже минут пятнадцать-двадцать стоит под окнами теперь уже не своей квартиры. Поднял глаза... в квартире свет горел только на кухне, приглушенный такой. Он знал эту милую привычку жены — сидеть при свете небольшого торшера, в уголке кухонного дивана, потягивать ароматный чай и и негромко разговаривать с ним... обо всем. На душе стало ещё пакостнее, постояв, нехотя пошел к дому, думая о том, что сидит его Люда одна-одинешенька и, скорее всего, рыдает от горя.

А Люда действительно сидела на диванчике, к ногам привалилась теплая грелка-Рэй, наслаждалась свежезаваренным чаем и беседой с Ноем. Ной откровенно радовался, что его милая девочка-соседка не ноет и встретила эти удары судьбы достойно.

-Люда, когда ты родителей обрадуешь известием о внуке?

-Попозже, когда буду точно знать пол ребенка, да и сейчас, если скажу маме об этом, она начнет названивать Орехову, пытаться склеить семью, как же ребенок будет расти без отца... А зачем мне лишние проблемы, я не нужна ему — ребенок тем более. Этот человек для меня перестал существовать, я ему ничего не желаю, он выбрал свой вариант, я — свой, как говорил Витька Трухин в школе: "Ботинки жмут, и нам не по пути!" Дядя Ной, нам послезавтра к Старостиным идти, давай лучше подумаем, что можно подарить, для деток я купила, у меня есть подарочная упаковка 'Виски'— это для Ромы. А вот Маше что-то надо придумать.

-Не переживай, найдем!

Генарик все-таки, можно сказать — силком, потащил Светку сначала в консультацию, а потом в платный центр, где сделали все необходимые анализы. Результат должен быть через десять дней, и Генка ждал, ох как ждал результата. Он надеялся, что ребенок нормальный, без всяких патологий... Он-то здоров, мало ли, может, действительно, в болезни того первого ребенка виноват Дериземля? В этом его усиленно убеждала Светка. Она твердо верила, что все у неё нормально, понимая, что кроме Генашика все её ухажеры как-то не рвались жениться на ней, а Генка — он домашний, вот родит она, и никуда он денется, будет как миленький заниматься с ним, хотел ребенка — вот и нянчись. Тамара Ивановна задерживалась еще на пару недель у подруги в Москве, и сынок облегченно вздохнул, он что-то сильно стал бояться, что впереди ему предстоит очень нелегкий разговор ещё и с матерью. Когда пришедших за результатами анализов Гену и Светку пригласили к завцентром 'Здоровая жизнь', стало понятно, что дело неладно. Так и оказалось, хорошо известный в городе гинеколог почти с сорокалетней практикой, сочувственно глядя на них сказала, что у плода выявлена тяжелая патология, и при такой патологии рекомендуется пререывание беременности. -Что у ребенка? Может, можно его будет вылечить? — вскинулся Гена.

-Грубые инвалидирующие аномалии конечностей — ножки, одним словом, их фактически нет!

Гена впал в ступор — его ребенок и такая жуть...

-Решать вам, вы родители, но это, как вы сами понимаете, неизлечимо.

Едва, пришибленные таким диагнозом, они вышли из центра, как Светка сорвалась... как она вопила и рыдала, обвиняя во всем Генку, немногочисленные прохожие удивленно смотрели на выясняющую отношения пару. Гена попытался успокоить Светку, она же заводилась ещё больше, и глядя в это, искаженное ненавистью теперь уже конкретно к нему, лицо, он отчетливо понял, что разрушил все, что можно, сам, своими руками, а возврата нет. Нет его спокойной, славной жены, нет уютной квартирки, нет ни-че-го-шень-ки! А эта истерящая и рыдающая женщина ему очень даже неприятна. Махнув рукой, пошел домой, там налил себе 'губастый' стакан водки и выпил, не закусывая, с удивлением замечая, что водка его совсем даже и не взяла, хотя в другой ситуации, он был бы уже пьяным.

-Нервы, Генашка, нервы.

Стукнула дверь, появилась зареванная Светка.

-Будешь? — он указал на стоящую на столе водку.

-Да.

Долго сидели, мало разговаривая и заливая горе. Понятно, что рожать такого ребенка на муку — нельзя, однозначно — прерывание беременности. Гена, прикинув свои оставшиеся деньги, совсем приуныл — явно же, Светка вытащит их все, вон уже озвучила, что деньги будут нужны на восстановление здоровья после аборта. Они как бы помирились под водочку, уснули вместе, но первый раз без секса. А утром... было продолжение 'спектакля'.

Тамару возле дома остановила ранняя пташка, всезнающая соседка — Нюрка Щукина.

-Ой, Тома, что-то тебя так давно не видно было, где ты пропадаешь-то? А дома-то у тебя, ой какие перемены! — она настроилась было рассказать про них, но резкая Тома не стала выспрашивать — раз перемены, сама и увидит.

В прихожке стояли обувки, женские и мужские, висела чья-то дубленка, валялась сумка, обувки явно не снохи, у той ножка была как у Золушки, а тут чуть ли не Генкин размер сапожка. На кухне стояла немытая посуда, на полу какие-то пакеты...

-Так! — закипая, подумала Тома, — явно что-то случилось. Заглянув в комнату сына, увидела его спящего с какой-то рыжей девахой.

-Тааак, ещё лучше, пойду-ка я до снохи сбегаю.

Тома шустро рванула к Люде, боясь только одного — что она в командировке. Люда, на счастье, была дома. Немного заспанная, она с удивлением спросила:

-Что-то случилось, Тамара Ивановна?

-Вот я и пришла узнать, что, пустишь?

-Да, конечно, проходите. Кофе будете?

-Не откажусь.

Люда сварила ещё кофе, поставила перед свекровью тарелку с горячими бутербродами и поинтересовалась:

-Что Вас интересует?

-Всё!

-Но разве Ваш сын Вам не сказал?

-Мой сын почему-то у меня в квартире спит с какой-то рыжей, а ты здесь, что произошло?? -Все банально и пошло, как в том анекдоте — приехать из командировки немного раньше и увидеть занятную картину.

-Кто она? — вызверилась Тома.

-Опять все банально — подруга моя, Светка. Они уже больше года как любят друг друга.

-А ты что?

-Я? Ничего, развелись мы. Ой, изви...

Люда сорвалась и полетела в туалет, её периодически рвало, особенно, когда она сильно волновалась.

Тамара Ивановна, будучи теткой ушлой, мгновенно сложила два и два.

-Таак, ещё интереснее!!

Люда вышла бледненькая:

-Что-то съела несвежее, извините.

-Ну да, ну да! — согласилась свекровь, — продукты сейчас непонятно из чего делают, вон в Москве у знакомых... — она рассказала Люде какую-то историю про отравление и вдруг выстрелила вопросом:

-И когда тебе рожать?

Люда, занятая нарезанием сыра, машинально ответила,

-В двадцатых числах июня. ...Что?

— Люда, ты меня за дурочку принимаешь? Кому как не мне знать, что ты от моего болвана никогда и никуда на сторону не глядела. Он знает?

-Нет! И, Тамара Ивановна, не надо ему об этом знать, у них со Светкой будет ребенок, пусть живут.

-А ты?

-А я? — Люда помолчала. — Я... не смогу никогда с ним жить, каким надо быть лицемером: ругаться на меня, за то, что я с ней общаюсь, а едва я за порог, тащить её в нашу постель... простите, но я брезгливая. Зачем мне подбирать после кого-то.

Её деловая свекровь все понимала с полуслова.

-Я так понимаю, если я скажу ему про ребенка, внука ты мне никогда не доверишь?

-Да, если ему скажете — я уеду к родителям в Корею. Я не знаю, как бы я пережила это предательство, если бы не беременность, ведь они оба били по-больному, обзывая бесплодной. Вернее, Светка орала, а он молчал, явно соглашаясь с ней.

— Ясно. Ох, сынок, откуда что и взялось, значит, сладкую женщину захотелось... замечательно. Я вечерком к тебе забегу, можно? Сейчас я малость разберусь.

Дома, заспанный сынок торопливо мыл посуду.

-Ну, что, сыночек, как ты себя чувствуешь?

-Здравствуй мам! — пряча глаза ответил сын.

-На каком основании ты притаскиваешь в мою квартиру проституток? — маманя и не думала приглушать свой зычный голос. -Кто тебе разрешил? У меня что, бордель здесь?

-Мам, я тоже здесь прописан.

-Вот это-то и плохо, а то бы летел сейчас вместе со своей шлюхой, не оглядываясь. Это что такое, почему везде бардак? — маманя разошлась не на шутку, она выкинула из ванной все чужие вещи, какие-то полотенца, халаты, шапочки, засохшие тюбики из под краски, потом вещи с захламленной вешалки в прихожке.

-Чего лежишь, вставай и брысь отсюда домой, ещё раз появишься — спущу с лестницы!

Светка, никогда не теряющаяся и умеющая отвечать, тут молчала — кого-кого, а Тамару Ивановну она боялась с детства.

-Профурсетка, любовь у тебя к этому идиоту, вот и люби его, безработного, с голой жопой!

Тамару Ивановну, когда она во гневе, остановить было очень сложно, и Гена потащил Светкино барахло к ней домой.

Когда пришел, мать мгновенно поставила ультиматум:

-Немедленно находишь работу, сюда ни одну шлюху, я подчеркиваю, ни одну, не приводить! Что-то тебе говорить не хочу — там уже ничего не исправить, одно точно знаю — подлюга ты, первостатейная! За подлость Господь обязательно накажет! Никогда не могла представить, что вместо сына — подлый монстр вырос!

Вечером же, у Люды, её несгибаемая и резкая свекровь расплакалась:

-Люда, я так виновата, я только сейчас поняла, что сыночка своего сама же и испортила. Задавила своей вот такой агрессией, он же никогда слова против меня не говорил, с тобой вот славно вышло, ты девочка мягкая, он как бы главным в семье, мужиком стал... А тут опять такая же стервоза типа меня, эта рыжая шлюха. Ну Генка под каблук попал, жалко мне его с одной стороны, а с другой... ну мужиком же надо быть, им, козлам, всегда чего-то не хватает с их кобелиной натурой, но чтобы так, от хорошей жены и в дерьмо залезть? Я — тетка вредная, вряд ли когда приму его жену или сожительницу у себя, это однозначно. Люда, я больше всего на свете сейчас боюсь, что ты и меня от внука отшибешь, я теперь тебе как бы чужая тетка. Люда, ведь моя кровиночка родится, я как узнала — в себя от радости не могу прийти, не нужна мне теперь и эта коммунистическая деятельность, это ж я вместо того, чтобы с Нюркой кости всем не мыть, сидя на лавочке, подалась в активисты. Там, надо сказать, весело, всякие поездки, диспуты... драка вон в Пушкине была, нас молодые стаскивали с помоста, а мы в драку полезли... Но, если ты мне доверишь маленького, хоть в коляске покатать... я же десять лет этого ждала. Генка, он свою судьбу выбрал, а я никогда от своей кровиночки не откажусь. Я ж и вязать умею, всякие костюмчики-пинеточки-шапочки, Люда, прошу тебя!

Плачущая навзрыд Тамара Ивановна — это было из разряда невероятного...

-Тамара Ивановна, у меня только одно условие: никогда, ни при каких обстоятельствах не говорить вашему сыну о ребенке, родила я и родила, от кого — какое ему дело? Бабушка у ребенка должна быть, я не против.

-Спасибо, девочка! Они долго говорили о малыше, бабуля истово верила, что будет девочка. Люда же согласна была на любого, лишь бы все хорошо сложилось — доходить, родить здорового, а кто — без разницы.

Глава 3.

Генка усиленно искал работу. Через пару дней, после шокирующего известия о ребенке, он сидел в небольшой кафешке на центральной площади города. День выдался солнечный, народу в центре тусовалось много, и он посматривал в окно, ожидая своего знакомого, который пообещал свести его с водилой-дальнобойщиком. У того ушел напарник — что-то случилось, напарник, даже не отрабатывая, рванул домой в Белоруссию, а водила в срочном порядке искал надежного, опытного взамен.

-Привет! — плюхнулся на стул Вадик — стародавний приятель, знающий, кажется, всех и вся в городе.-Серега минут через десять будет, давай по пивку?

-Я кофе. — Генка заказал себе кофе, Вадику пиво. Сидя спиной к площади, неторопливо прихлебывал кофе, и разговаривали они с Вадиком, так — ни о чем.

-О, смотри, женишки подтягиваются, — оживился Вадик. — Опять новый среди них.

-Чьи хоть?

-Да Светкины, — ответил Вадик, — ну, помнишь, помладше нас училась, такая вся крученая девица, её потом курсант один подобрал, а лет через несколько она опять тут объявилась, холостая. А ща вон с армяшками мутит напропалую, у них тут место встречи, я-то частенько здесь бываю, приметил уже. Ашотик, он навроде сутенера при этой рыжей, ну, как бы мужиков находит, похоже в паре работают. Вон, смотри, видишь, один молодой — это и есть Ашотик, хитрый гад, скользкий, никак его местные не прищучат, работает только с одной. А второй — это клиент, только подъехал на Мерине, ща выйдет. Из Мерса вылез невысокий, лет пятидесяти на вид, тучный мужчина, пожали другу другу руки — тучный отдал молодому деньги, и оба закурили, явно поджидая кого-то. Генка отвернулся, ну не сидеть же постоянно вполоборота, да и не любопытный он был всегда. Сделал глоток, Вадик толкнул его, он поперхнулся и закашлялся:

-Смотри-смотри, как, может быть, пригодится.

К мужикам подлетела ...его 'любовь всей жизни' — Светка Раевская, принаряженная, оживленная, вся сияющая — куда только делась зареванная, убитая тяжкой вестью о ребенке женщина? Генка замер, напряженно вглядываясь, Светка тем временем расцеловалась с молодым, явно жеманясь, подала руку тучному. Тот облобызал её, что-то сказал, и она села в его машину.

-Так, — удивленно подумал Генка, — а ну-ка... Вадик, я ща.

Выскочил на улицу и набрал её номер — мало ли, куда и с кем по делам поехала.

-Привет, милый! — умирающим голосом произнесла Светка.

-Свет, ты как?

-Ой, никак в себя не приду, лежу, рыдаю, так жаль — настроение никакое.

-Может, я приду? Сходим погуляем, развеемся, в кафе посидим.

Светка всхлипнула, если бы Генашка не видел своми глазами, что она поехала с пожилым мужиком, никому не поверил бы.

-Нет, я пока полежу. Немножечко в себя приду, не обижайся, чмоки-чмоки!

Она отключилась.

-Генк, иди, Серега пришел. — Выскочил Вадик.

Серега, серьезный мужик лет сорока пяти, долго расспрашивал Генку про все — должен же он знать, кого в напарники берет. Генка честно отвечал, что детей нет, жены теперь тоже, развелись вот, да из-за детей, нет, сожительницы нет, кроме матери никто ждать и дергать по пустякам не станет. Нет не пьет, очень редко, по праздникам, нет, трудностей не боится...

Вроде понравились друг другу. Серега сказал, чтобы завтра с утра подходил в контору — оформляться, а послезавтра в пять утра — выезд в Челябинск. Гена вздохнул — с одной проблемой разобрались, осталось с Раевской до конца объясниться и все, ничего его не держит. Про жену старался не думать— очень начинало ныть внутри.

Светка так и не позвонила, видно некогда было, Генка тоже не стал названивать, хотя до этого по десять раз на дню звонил, переживая, как там его Светочка. Теперь знал — как, чего зря названивать. После оформления на работу, Гена тщательно собирал в дорогу необходимое. Матери, сквозь зубы отвечающей ему, коротко сказал, что устроился дальнобойщиком, если все сложится, так и будет постоянно мотаться по стране.

. -Давно пора стать мужиком, а не размазней! — буркнула маманя.

И только после обеда, часа в три прозвонилась Светка.

— Дорогой, а что ты мне не звонишь?

-Да не стал отвлекать тебя от приятного время препровождения.

-То, что я лежу и плачу о нашем ребенке, ты называешь приятным?

-Свет, приходи в сквер, поговорим, заодно и воздухом подышишь.

Что-то в голосе Генарика заставило Светку насторожиться и вместо капризов, она через полчаса была в сквере. Гена не орал, не обвинял её ни в чем, просто сказал, что видел, как она садилась в мерседес, как он тут же перезвонив ей, убедился в её вранье.

-Но это твой ребенок, клянусь!

-Свет, ты сама-то своим клятвам веришь? — грустно улыбнулся Гена. — Мной, что, прикрыться надо было, типа — мужняя жена? Ладно, я сам дебил не лучше, все, будь, я пошел, да звонить мне не надо, я буду в другой области уже утром, роуминг, сама понимаешь.

-А деньги на аборт? — заорала Светка.

-Я заплатил и не хило за обследование, а на аборт — Ашотик даст! — негромко сказал Генка, и Светка поперхнулась.

Ох как тяжко было у Генки на душе, а кого винить, когда сам повелся на даже не секс, а как говорила сплетница соседка — секас.

Мамулька поднялась рано, вместе с Генкой, накормила его, перекрестила на дорогу, сказав:

-Все, что можно, ты испортил, постарайся сделать выводы и поумнеть, женщина должна быть женщиной не только в постели, и охреневать из-за этого не стоит.

-Уже! — буркнул сынок.

-Что уже? — не поняла Тома.

-Уже сделал выводы, если б можно было отмотать все назад.

-Все мы задним умом крепки!

И поехал Генка по России, поездка выдалась очень сложной, мало того, что сложный рельеф трассы -спуски и подъемы, так ещё и метель, и обледеневшие участки дороги, крутые повороты, морось, туман. Генка переживал, сильно дергался, хорошо, что напарник, имея громадный опыт, терпеливо подсказывал и показывал, учил всяким, незаметным на первый взгляд, нюансам. Но все равно, Генка резко похудел, за время поездки скинул весь жирок, наросший за время ничегонеделания. Приехал Генка домой аж через три недели, похудевший, заросший, но твердо понявший, что такие вот поездки через полстраны — самое то, что ему сейчас нужно. Такие рейсы, они требуют постоянного внимания, и некогда думать ни о чем другом, что ему как раз и требуется.

Мать удивила его, сидела и вязала какие-то детские вещички, красивые такие, ажурные.

-Ты чего, мам, взялась детские вещи вязать?

-Да надоело мотаться по митингам, зима вишь какая суровая выдалась, простыла, болела неделю. Решила вот вязанием заняться, пока... — она запнулась, — пока зима. Пряжи мне Евдокиина дочка дешевой привезла, все прибавка к пенсии небольшая будет.

Гена кивнул:

— Все дело! — потом долго отмокал в ванной, потом отсыпался, потом опять в рейс. Порадовался, что не видел Раевскую, а жену.. как-то стыдно было с ней столкнуться, даже случайно — осознал он конкретно, что подлость и предательство, они выжигают все светлые моменты.

Люда же понемногу готовилась к самой важной для себя миссии — быть матерью. Она ходила на занятия будущих мам, много гуляла в свободное время, приглядывала вместе со свекровью коляску, мебель для малыша. Купить заранее категорически не рекомендовала свекровь, трясущаяся над ней — она упорно говорила, что заранее вещи покупать нельзя.

-Присмотреть можно, пока ты будешь в роддоме, я все куплю, мы с твоим грузином мухой все сделаем.

Они как-то настороженно-ревниво относились друг к другу. Ной морщился, когда Тома забываясь, повышала голос:

-Какая громкая женщина!

А Тома в открытую ревновала и его и Рэя к Люде, но при всем при том, они дружно опекали и волновались по малейшему поводу за Люду. Старостины тоже не обделяли Люду вниманием, особенно мальчишки, у них случилась большая дружба с Рэем и они постоянно забегали к Люде и деду Ною, чему тот был несказанно рад. По выходным выбирались в недальний лес. Рэй давал себя запрячь в санки и терпеливо возил ребятишек, а то и Люду — тыкался носом ей под коленки до тех пор, пока она не садилась на большие санки и очень бережно, потихоньку катал и её. Прогулки получались веселые, шумные, много смеялись, детишки и взрослые, все, кроме Люды, барахтались в снегу. Люде же доверили видеокамеру и фотик, она у них числилась оператором. Разжигали костер, жарили на прутиках сосиски, сардельки,кусочки хлеба. Все было необыкновенно вкусно, да плюс горячий чай из термосов. Домой являлись под вечер, получая много положительных эмоций.

Новый год тоже встретили весело, а с прибавлением дня время совсем быстро понеслось, к концу января ребенок зашевелился, вот тут-то Роман Анатольевич стал противным-препротивным врачом, постоянно зудел и пугал Люду тем, что отправит её в больницу, на сохранение. Маша же тихонько шептала, что он с каждой беременной, которой за тридцать и первые роды, так носится-переживает. Но все было пока нормально, Ной, Тамара, новые друзья, заботы — Люда старалась совсем не вспоминать случившееся с мужем, закопав, как говорится, поглубже. Живот, бывший небольшим, в пять месяцев резко вырос, Роман говорил, что это нормально.

А Генка, приехавший из очередного дальнего рейса, столкнулся с ней нечаянно у аптеки. Он сначала сильно обрадовался, а когда увидел её живот, обозлился.

-Не успела развестись, как уже пузо нагуляла! — не смог удержаться он. Люда, скользнув равнодушным взглядом по нему, прошла мимо, а сзади Генку ухватил за штанину этот псина.

-Слышь, сосед, отзови собаку.

-Не надо женщину оскорблять, тем более беременную! Женщина, готовящаяся стать матерью, это бесценно! — презрительно поглядел на него Ной. — Таким тупым, как ты — этого понять не дано. Рэй, фу, выплюнь каку.

Так и пошли: Люда, опирающаяся на руку этого... и пес, настороженно идущий с другой стороны.

А Генка, кипя от злости, можно сказать, налетел на Светку.

-Тьфу, ты! — подумал он. — Всех своих баб увидеть зараз!

-Геночка, привет! Как поживаешь?

-Нормально, — буркнул он, не останавливаясь и стараясь побыстрее миновать её.

-А то заходи, если что, для тебя я всегда найду времечко. — Приторно улыбнулась Светка.

-Что, совсем не клюет никто на твою красоту?

-Клюют, отчего же, но ты у меня как почетный трофей — на самом переднем плане, я собой горжусь, отбить у лучшей подруги не каждой удается, а у меня получилось.

Генка только плюнул.

Люда было сильно опечалилась, но через пару дней ей стало абсолютно не до бывшего ...

Старостин потащил её на УЗИ, а там ошарашенная мамочка узнала, что у неё в животике — Божий подарок: сыночек и дочка. Как плакала от радости Тамара Ивановна, целовал ей руки счастливый Ной, а Люда все никак не могла осознать, что она как говорится "зараз два раз".

-Как же я справляться-то стану?

-Людочка, а я на что? — обиделась Тома. — Я рядом буду. Ной вон гулять станет с малышами, а я и ночью, и днем, если ты захочешь — буду рядом... Боже мой, два внука у меня будет, — она опять сморщилась, и заплакала. — Люда, это слезы радости!

Тамара Ивановна начала усиленно вязать вторые комплекты, каких только пинеток не придумала — от самых капельных, до размером с Людину ладонь, костюмчики, кофточки, шапочки розовые и голубые. Пристала к соседской девахе — Ирке, чтобы она нашла и распечатала ей всякие новомодные штучки для детишек до года, объясняя это тем, что вяжет на заказ. Она и впрямь для пробы связала один костюмчик и предложила давней знакомой, у которой недавно родился внук, как говорится — оторвали с руками. Она навязала носков, варежек, для Люды и этого соседа-грузина, Люде большой шарф, в который та с удовольствием куталась, а чтобы Генка не видел, сколько приданного для внуков уже есть — отнесла все готовые вещички к Ною, мотивируя тем, чтобы идиот-сыночек не догадался.

-Хотя, где ему сообразить, что дети его. Эх, Ной, вот почему так бывает — у одних голова работает правильно, у кого-то обе головы в порядке, а у моего только нижняя и сработала.

Ной пожимал плечами:

-Кто знает, наверное, если не заложена с детства ответственность за свои поступки, то в более взрослом возрасте она не появится, не у всех, но вот бывает.

-Я ж его одна тянула, мой-то Вася рано умер, простудился, все подкашливал, думал — ерунда, а вот за три дня ушел, и было-то всего тридцать семь годочков. Ну да ладно, назад ничего не вернешь, ездит вон по России, может, где и найдет по себе, думается мне, попадется ему женщина и обязательно с ребенком, а то и двумя.

-И как ты такое воспримешь? — поинтересовался Ной.

-Как... не знаю, если меж собой будут ладить, пусть живут, я мешать не буду, а всю свою жизнь дальнейшую отдам вот малышам, интересно, они совсем-совсем похожи или разные?

Тома с Ноем приглядели коляску для двойни, ждали только родов. Тома, широкая душа, стала очень экономной — очень уж хотелось ей для своих долгожданных внуков иметь возможность покупать им какие-нибудь игрушки, одежки, вкусняшки — ведь детки быстро растут.

Ной посмеивался над ней, но тоже твердо знал, что будет Люде всеми силами помогать, прекрасно понимая, что одной с двумя крошечными детками — очень сложно, а их с Томой, не обремененных заботами, помощь Люде будет действенной, да и даже смотреть на сладко сопящих крошек — это счастье.

Удивлял Рэй — он как верный муж следил за Людой. Как-то угадывал, если она неважно себя чувствовала или уставала — носом подталкивал её к дивану, порыкивая, заставлял ложиться и приносил в зубах лежащий неподалеку плед.

-Рэюшка, ты в прошлой жизни точно был внимательным и заботливым мужем! — обнимала его Люда.

Рома начал ворчать, велел ограничивать себя в питье, а у Люды была 'голубая мечта' — родить и всласть напиться водички. Проскочил апрель, зазеленел май, Люда стала большегрузной, быстро уставала, гуляла теперь только или с Ноем, или с Томой, неподалеку от дома. Малыши развивались хорошо, все было в норме, Рэй полюбил класть морду на колени и слушать Людин живот, иногда тихонько порыкивая. Ной смеялся, говоря, что собакин больше всех ждет малышей.

Все были в ожидании, Люда панически боялась родов, но все твердо верили, что все будет хорошо, особенно поддерживала её Маша Старостина. Посмеиваясь, рассказывала про свои роды, каждый раз по-разному, но — успешно.

В средине июня, дней за десять до её родов пришел опечаленный Ной.

-Люда, мне надо лететь в Грузию, скончалась моя любимая бабушка Кетеван, я, конечно, постараюсь вернуться побыстрее, но собакина придется оставить на вас с Томой, лететь с ним нереально — другая страна, нужны справки, да и такого громадного пса только в багажном отсеке и можно везти.

-Да не проблема, дядя Ной, поживем с Рэем, да, мальчик?

-Люда, ещё одно, может так случиться, что мой долгожданный синок появится — ключи у тебя есть, скажешь, что я, как только смогу, тут же прилечу. Надо будет до девяти дней там побыть — иначе не поймут. Надеюсь, к твоим родам буду дома.

Ной что-то долго втолковывал своему собакину, тот совсем по-человечьи мотал башкой, явно соглашаясь с хозяином.

Люда утром потихоньку выходила на прогулку с собакой, она сидела на лавочке, а пес нарезал круги, не отбегая далеко от неё, а вечером уже Тома гуляла с ним подольше. Рэй вел себя исключительно по-джентльменски — не обращал внимания на кошек, не гавкал на мелких шавок, идеальный пес.

Сегодня Тома затеяла лепить пельмени, предупредив Люду, что придет к обеду с ними, Люда осторожно вышла погулять с собакой, посидела на лавочке... как-то неважнецки она себя чувствовала, то ли к перемене погоды, то ли давление, позвала Рэя:

-Пойдем, мальчик, домой.

Из-за угла показалась красивая пара — статный высокий мужчина, явно военный, судя по его выправке, и красивая, типа фотомодели, длинноногая девушка, направлялись явно в их подъезд.

Люда, переваливаясь, тоже шла к подъезду, уже подходя к крылечку, споткнулась, с ужасом осознавая, что падает...

-Дети!! — пронеслось у неё в голове, а у самой ступеньки её поймали крепкие руки этого мужчины. Люда судорожно всхлипнула.

-Тихо, тихо, все хорошо, не надо волноваться, все хорошо, — приговаривал мужчина, осторожно придерживая Люду.

-Что ж вы, женщина, под ноги-то не смотрите? — Неприязненно смотря на Люду, спросила красотка.

-Не вижу я их пока!

В ноги ткнулся стрелой прилетевший Рэй.

-Все хорошо, мальчик! — Потрепала его по башке Люда.

А мужчина удивленно воскликнул:

-Рэй? Рэй, это ты? Ничего себе, щеночек вырос!!

-Вы сын Ноя Нодаровича?? -Спросила Люда.

-Да!

-Ной Нодарович улетел в Грузию, его бабушка Кетеван умерла, ключи от квартиры у меня, пойдемте, я Вам их отдам.

-Георгий меня зовут, а Вы, наверное, отцова любимая соседка Люда?

-Да.

-Вот и познакомились, пойдемте! — он не убирая руки с Людиной талии, бережно поддерживая, повел её к лифту.

-Жорик, женщина сама может идти, что ты её как хрустальную вазу держишь! — надув губы, воскликнула девушка.

-Будешь ты беременная — на руках носить стану, мать моего ребенка.

-Ой, не начинай! — как-то взвинченно произнесла девушка.

Она что-то ещё говорила, но Люда не слушала, её больше занимало её непонятное состояние... отдав Георгию ключи, — Рэй с ними не пошел, как-то настороженно обходя подругу Георгия, — она прилегла, но немного полежав, встала, потихоньку побрела на кухню, позвонить Тамаре, чтобы пришла пораньше, и охнула от прострелившей живот боли.

Рэй вскинулся, подбежал к двери, зубами уцепил ручку, всунул в приоткрывшуюся дверь голову, выскочил на площадку и стал безобразно громко лаять у двери Ноя, ещё и царапая лапой.

Люда набрала номер Старостина:

-Ром, наверное я рожаю! — едва выговорила она от опять скрутившей её боли.

-Люда, выезжаю!

А Рэй надрывался, открылась дверь, выглянул Георгий — Рэй тут же ухватил его за руку и потащил к Люде.

-Рэй, что? — не пытаясь вырваться, спрашивал Георгий. Увидев согнутую Люду, мгновенно понял, в чем дело, и спросил:

-Что нужно сделать?

-Вниз, к подъезду, помогите! — простонала Люда. Почти повиснув на сыне Ноя, не различая ничего от скручивающей её боли — она боялась только одного — не начать рожать вот здесь и сейчас, еле переставляла ноги. Потихоньку вышли из подъезда, Георгий беспомощно оглянулся — куда идти, где этот роддом, он не знал...

Из-за поворота вылетела 'Скорая', с визгом тормознула возле них, выскочивший крупный мужчина, махом поднял Люду на руки, аккуратно передал её другому мужику в машину и крикнув:

-Спасибо, мужик! — шустро заскочил в машину, та рванула с места, оставив ошеломленного мужчину на пороге.

Все ещё не придя в себя от ситуации, нажал кнопку лифта и с удивлением заметил, что у него трясутся руки.

-Подождите, молодой человек! — в подъезд, запыхавшись, влетела женщина возраста отца, вышли на одном этаже, там увидев открытую дверь соседки и сидящего на пороге Рэя, женщина растерянно спросила:

-Рэй, что? Где Люда?

-Люду увезли на Скорой она рожать будет, я вот её вниз отводил! — проговорил Георгий.

-А вы кто будете? — женщина внимательно посмотрела на него. — А, Вы Ноя сынок?

-Да, вот только приехал, не успел переодеться, как Рэй меня вытащил!

— Вы с отцом — одно лицо, спасибо Вам, большое!

-Да, скорее, Рэю надо говорить спасибо, он так лаял, что глухой бы услышал.

-А я свекровь Людина — Тамара, ой, что же это я? Возьми, сынок, пельмени. Я налепила, не до них сейчас, а чего они лежать будут? У отца, небось, ничего и нет толком в холодильнике. Я вот дверь запру да в роддом рвану, внуков ждать, у нас ведь двойня будет, мальчик и девочка, уж как мы их ждем-то.

-Надо же! — удивился Георгий. — Такая маленькая женщина и — двойня? Вы мне тогда сообщите, как дети родятся, хорошо? Я как бы косвенно тоже причастен! — обаятельно улыбнулся Георгий.

-Ох, милок, какой ты видный, девки небось виснут... Ох батя твой в молодости, похоже, мужик был, да он и сейчас хорош, — как-то смутилась тетка. — Все, спасибо тебе, ещё раз, побежала я.

Тамара Ивановна часа три нарезала круги возле роддома, перечитала все молитвы, истово веря, что все хорошо будет — ведь Рома Старостин сам возле Люды находится. Тома то выходила на улицу, то опять моталась по коридору приемного покоя. Опять пошла на улицу.

-Господи, помоги, не оставь нас своей милостью!

-Теть Тома, — окликнул Роман, — идите сюда.

Тома рванула к нему со всех ног.

-Что? Что, Рома?

-Все хорошо, мальчик и девочка, мальчик побольше — два девятьсот, малышка — два пятьсот, все хорошо.

-А Люда?

-Люда пока слаба, устала очень, но, думаю, завтра уже малышей будет кормить!

Привстав на цыпочки, Тамара потянулась к нему, расцеловала Романа и заплакала.

-Что Вы, все же нормально!

-Спасибо тебе, я... я от радости, Господи, дождалася!

Люда проснулась с ощущением легкости во всем теле — не тянул живот, она не задыхалась, потянулась рукой к животу, которого не было... А потом вспомнила: деточки, у неё теперь есть деточки... маленькие, пищащие комочки, которых ей вчера показывал Рома, а она как-то и не разглядела их, а резко провалилась в сон:

-Вот ведь, мама новоявленная!

-Доброе утро, мамочки! — в палату вошли два врача, один из которых — серьезный Старостин, и медсестра. -Как ваше самочуствие? Какие жалобы?

Лежащие в палате три мамочки дружно сказали, что жалоб нет, а интересует их больше всего состояние детей.

-Ну что же, — проговорил второй доктор — зав детским отделением, — начнем с многодетной теперь мамы-Стасовой. Ваши детки — абсолютно здоровы, пищат, особенно девочка, в обед принесем их кормить, думаю, у нас проблем не будет — через недельку выпишем.

-Козлова — Ваш ребенок...

Люда уже не слышала, что говорит доктор, смотрела на Старостина, а тот улыбался во всю ширь.

-Людмила Павловна, наша семья, все друзья, сердечно поздравляем Вас с рождением малышей, все искренне рады, что роды успешные. Бабушка Ваша вчера рыдала навзрыд от счастья, сегодня с утра развила бешеную деятельность, они в семь утра уже приходили с Рэем узнать как вы с малышами.

Рома уходя подмигнул Люде.

-Откуда Вы знаете Романа Анатольевича? — спросила лежащая рядом женщина.

-Учились вместе! — кратко ответила Люда.

-Повезло, это такой мужчина, а врач... нет слов!

Люда набрала Тому:

-Людочка, девочка моя, я так счастлива, — у свекрови дрогнул голос, — меня утром Рэй просто тащил в роддом, он и впрямь как человек, очень внимательно слушал, что сказали о вас, а потом успокоился. Ною вчера Георгий позвонил, сказал про внуков.

-Какой Георгий? — не поняла Люда.

-Ну сынок его, что вчера тебе помог.

-А-а-а, — вспомнила Люда, — тот мужчина, что с красивой женой приехал? Тамара Ивановна, мне надо принести...

Люда перечислила все, что требуется, и через полчаса знакомилась со своими малышами. Вчера, умученная схватками, толком и не разглядела своих маленьких.

Первым принесли мальчика: светлые реснички и бровки, едва видные на личике, карие мамины глазки, сердитая мордашечка...

-Маленький мой, сыночек долгожданный!! — у Люды перехватило дыхание от нежности, сыночек как-то нехотя пососал мамку и уснул, а Люда с умилением разглядывала своего мужичка.

В палату зашла нянечка с пищащим свертком.

-Кто Стасова, принимай дочку. Ох, хулиганка будет, пищит, свое требует, давай-ка я мальчика заберу, он спокойный такой.

Люде подали девчушку — красное, сморщенное от писка личико, более мелкая, по сравнению с братиком, она как-то судорожно вцепилась в материнскую грудь.

-Что ты, маленькая моя, плачешь, кушай, солнышко.

Солнышко причмокивая, насыщалась, а Люда рассматривала теперь уже крошечную дочку.

-Похожи они? — поинтересовалась соседка.

-Да, только малышка помельче.

-Девочка же, она и будет поизящнее. Ты молодчина, смотри сразу молоко пришло, у меня вот опять нет толком, что с первым, что вот сейчас, но через недельку буду как Буренка. Когда дочку родила, ещё и на соседского пацана хватало, почти до года, молочный брат как бы у нас имеется.

Люда немного подремала, когда завибрировал телефон — на дисплее высветилось — Ной.

Ной вместо обычных цветистых выражений кратко сказал:

-Прилетел, безумно рад, жду-не дождусь выписки, как назовешь деток?

-Девочку точно Таисия, а сыночка — на распутье, много имен нравится, подумаю до завтра — или Егор, или Кирилл.

-Отчество какое дашь?

-По папке моему — Павловичи будут.

-По отцу не хочешь?

-Нет, и не обсуждается!

-Понял, красиво Таисия, Тася, Тая, Таечка, и мальчику достойные имена выбрала, мне по душе Егорушка. Но решай сама, мы с бабулей будем рады любому имени. Рэй вот возле меня крутится, хвостом вертит. Скажи ему пару слов:

-Рэюшка! Спасибо тебе, славный песик!

Песик, ростом Люде до пояса, рыкнул в трубку.

-Удивляюсь, он тебя больше чем меня полюбил, вот что значит мужчина.

Ной приехал в обед и очень удивился, увидев своего ладного подтянутого сына в обществе непонятной девицы, расхаживающей по квартире в одной коротенькой футболке. Отец и сын долго обнимались, а девица, не подумав одеться, с любопытством разглядывала отца Жорика.

-Жорик, познакомь нас с папенькой.

-Во-первых, папенька — это у избалованных донельзя девиц... Я же — отец. Во-вторых, я не знакомлюсь с вульгарными, едва одетыми девицами, у меня, простите, не бордель, я бы попросил Вас впредь не сверкать передо мной телесами.

-Гия, биджо, — он перешел на грузинский язык, — ты зачем привез сюда такую вульгарную женщину? Если собрался жениться на этом... женись, моего благословения не будет. И что это за собачья кличка -Жорик, тебе сколько лет, пачему мужчину так зовут? Ти што, светский тусовочный малчик? — уже по-русски спросил Ной, раздражаясь. — Савсем ум патирял, биджо? В роду Нижарадзе никогда не было малчиков в тридцать шесть лет, одни мужчины! Мы все гордимся, что у нас есть падводник, настаящий мужчина. Чтоби я не слишал такой имя!!

Георгий примиряюще сказал:

-Хорошо, не волнуйся, пожалуйста! Зачем сердце надрываешь по пустякам, у тебя же сейчас есть приятные заботы — твоя Людочка стала мамой.

-Да, — расплылся в улыбке отец, — это огромная радость, два человека родились! И меня дедом признали, ты не видел, какая это хорошая человечная женщина.

-Видел, пап, видел, я немного ей помог! — Георгий в двух словах рассказал, как выскочил на истошный лай Рэя, как мгновенно, едва они выползли из подъезда, согнувшуюся от боли женщину, увезли на "Скорой", как Тамара Ивановна угостила его пельменями.

-Хорошо! — кивнул отец. — У нас сейчас будут славные дела — покупка коляски и кроваток, надо все приготовить для малышей.

-А где же счастливый папа?

Ной помрачнел:

-Тут такая история... — тоже кратко поведал о Генке и его подлости.

-Идиот — мужик. Ради несерьезной женщины отказаться от жены и детишек, не понимаю!

Одетая, надутая Стелла встала в позу:

-Я сегодня же уезжаю в Москву, переночую у приятельницы, а утром — в модельное агенство, меня там ждут.

Она явно думала, что Георгий кинется её уговаривать, умолять, а тот только кивнул:

-Хорошо, делай как тебе удобнее!

-Вот, значит, как ты меня любишь??

-Я тебе такое говорил? Что-то не припоминаю?

-Ну не конкретно, ведь мы с тобой уже два месяца вместе, я уверилась, что ты меня любишь.

-Знаешь, как-то не встретил я на своем пути женщину, которой бы сказал, что люблю. Симпатизирую, да, но любить? Это же что-то такое, отчего ты весь растворяешься в родном человеке. Вон как мои родители жили — на одном дыхании, да и ты сразу озвучила, что ждать мужа из похода и рожать детей — это не для тебя, а зачем, скажи, тогда жениться мне, для штампа?

-Ну и оставайся со своим папашкой, кобелина!! — Стелла истерически всхлипнув, заскочила в спальню, нервно побросала в чемодан свои тряпки, Георгий аккуратно сложил в пакет все баночки-скляночки из ванной, тщательно проверил, не забыла ли она чего, вызвал такси, оплатил проезд до Москвы, отдал ей какие-то деньги и, облегченно вздохнув, пошел домой.

-Веришь, пап, еле отмотался. Возомнила отчего-то, что именно она — моя судьба.

-Разборчивее надо быть, зачем собирать все, что легко идет в руки.

-Ну у нас в городке она слыла недотрогой, вот я и повелся. Но скучно с ней стало через пару недель, только обещанием помочь устроиться в Москве и уговорил, поехать, иначе бы не отстала. Какая из неё жена, если готовить умеет только яичницу с колбасой, а так сплошное самолюбование и самовосхваление.

-Головой надо думать, верхней! — буркнул отец. — Не получится, что она твоего дитя..?

-Что ты, пап, таблетки пьем, это же не твоя Люда, это весьма расчетливая особа, она и со мной-то начала, конкретно зная, что у нас в Москве есть кой какие связи, продвинуть, чтобы заметили её красоту какие-нибудь крутые денежные мешки. Меня же просто царственно допускали к телу, типа: ты мне, я тебе... Извини за хамство.

-Какая бездушная молодежь бывает, расчетливая, лицемерная. Я счастливчик, в свое время такую Этери увидел, и за всю нашу совместную жизнь ни секунды не пожалел об этом.

-Завидую, пап, где бы такую Этери и мне найти??

Ной с Гоги два дня мудровали, вымеряли, высчитывали, прикидывали и сделали для малышей уникальную кроватку-трансформер, из двух обычных. Кроватка получилась очень необычная и удобная — складывалась и раскладывалась, они даже ножки сделали как у деревянной лошадки, чтобы усталая мама могла покачивать своих малышей, не вставая с кровати.

Тома только охала и ахала умению мужиков.

-А что ты хотела, женщина, мужчина на то и мужчина, чтобы многое умел, а сина я всегда учил быть мужчиной. — Ной с такой любовью и гордостью говорил это слово: "Син, синок" с ярко выраженным акцентом, Томе было и обидно и завидно, что её Генка до 'сина' не дотянул.

Завтра ждали своих крошек — Егорушку и Тасеньку, все было готово.

Люду отпустили на пару часов перед завтрашней выпиской — надо было зарегистрировать деток, без свидетельств о рождении не выписывали.

Ной пришел заранее и взволнованно ждал свою почти дочку.

Люда, совсем худенькая, бледненькая, вышла из роддома и зажмурилась, а когда открыла глаза, радостно засмеялась — её нетерпеливо ждали Ной и Рэй.

-Людочка, дочка моя названая, я так рад, нет, даже счастлив, что наши детки родились здоровенькими, поздравляю!

А Рэй молотил хвостом по земле и радостно гавкал.

Люда расцеловала Ноя и, присев, расцеловала своего самого верного и преданного мужчину.

-Рэюшка, мальчик, я тебя очень люблю!

Ной галантно предложил ей руку, и они, не торопясь, пошли оформлять документы на детей.

Георгий, долго гулявший по городу, неподалеку от дома увидел отца со спины, он шел с какой-то совсем явно молоденькой, невысокой, худенькой девчушкой и, радостно улыбаясь, что-то говорил ей.

— Надо же, отец по молодым пошел? — ему стало интересно, кто же эта молодка, что так действует на его всегда сдержанно-суховатого отца.

Догнав их поздоровался:

-Здравстуйте! Отец,познакомишь с девушкой?

Отец как-то хитро блеснул глазами и, пряча в пышных усах усмешку, сказал:

-Знакомьтесь пожалуйста! Людочка,это мой Георгий,синок единственный.

Девчушка обернулась, и Георгий обалдел — куда делась умученная, уставшая, беременная женщина — ему даже показалось, что ей глубоко за сорок... Сейчас перед ним стояла бледненькая, юная, тоненькая девушка,вся такая милая,с теплым взглядом карих глаз.

-Ой,здравствуйте,Георгий Ноевич! Я так и не поблагодарила ещё Вас за помощь,спасибо Вам большое! — сказала она мелодичным голосом.

Георгий поморщился:

-Люда,давайте-ка на 'ты' перейдем,отец Вас считает своей дочкой,значит и нам надо быть попроще.

-Согласна! -улыбнулась Люда.

-Как малыши?

-Да все хорошо,завтра выписывают,сегодня вот отпустили на два часа,надо их зарегистрировать.

Георгий такое дело пропустить не пожелал, и пошла Люда в окружении двух худощавых, статных, высоких мужчин, которые остались ждать её на улице возле дверей ЗАГСа.

А Раевскую в это время вынесло на улицу из бутика, где у неё не хватило денег на навороченные туфли, злющая выскочила на улицу ...а неподалеку два таких мачо стоят возле ЗАГСа. Явно отец и сын, папочка классный, а сынок — супер мачо! Такой,какие Светке всегда нравились, да ещё явно кавказской национальности,а эти мужчины всегда щедрые и горячие. Пока она лихорадочно придумывала, как обратить на себя внимание мальчиков,из дверей вышла эта ... будь она неладна, Стасова.

Мужчины дружно шагнули к ней,она что-то показала им,старший радостно расцеловал её в щеки, младший же поцеловал руку. Людка подхватила их под руки, а за ними пошел огромный пес.

-Эх, сорвалось,но зато будет чем укусить Орехова при встрече, уж я постараюсь! — злорадно подумала 'подружка'. Она все ещё бесилась, что вот этот теплый Генарик сорвался с её крючка.

В комнате выписки Люду ждали дедушка и бабушка. Дед, заметно волнуясь, осторожно взял сверток с Егорушкой, а баба Тома — внученьку. Надо было видеть их лица... оба были взволнованы до слез. Тома осторожно отогнула кружевной уголочек, и замерла, разглядывая малышку, не замечая, что у неё бегут слезы.

-Что ж Вы, бабуля, плачете?? Вон, какая у вас красавица народилась! — покачала головой нянечка, принесшая дочку.

-Вот,от радости,что дожила до внуков,слезы и бегут.

На улице ждали Старостины — всем составом, Ольга Резникова со своим модным, продвинутым сыночком, Рэй — все радостно загомонили, поздравляя Люду с детками. Маленькая Аленка Старостина требовала немедленно показать "маиньких-маиньких деточков!"

Поехали домой,а там на кухне хозяйничал Георгий, накрытый стол поражал воображение — чистая скатерть-самобранка.

-Но откуда всё это? — растерянно спросила Люда.

-Девочка,зачем обижаешь?? Я же дома,на родине был,а мои многочисленные родственники разве отпустят с пустыми руками? Жаль,стали разными странами,но грузинский и русский народы все равно едины,это там, — Ной поднял вверх палец, — наверху,чего-то крутят-мутят,а простые люди,они везде такие же. Если,конечно,не подлецы,но они,к сожалению у любого народа имеются. А мои когда узнали,что у меня вот-вот два внука будет,нанесли все это... Перевес был приличный,но кого это остановило, вот, прошу всех отведать дары Грузии.

Пришедшие с большими букетами Разумов и Ежов радостно потирали руки, глядя на такой стол. Отец и сын Нижарадзе блистали, говорили красивые тосты, гости тоже не отставали, а Люда и бабуля постоянно заходили в спальню, посмотреть, как там малыши.

Первой проснулась дочка, писк её услышали все.

-О, наш человек! — восхитился Витька. -Правильно, есть хочется, вот ребенок и заявляет на всю квартиру, а то мало ли — не услышите!

Бабуля ловко перепеленала мокрую девчушку, подала Люде:

-Корми,мать,а мы пока с Егорушкой займемся,да,маленький?

Люда диву давалась — резкая, горластая свекровь, сейчас совсем не похожа на себя, она ворковала возле малышей, и Люда порадовалась, что у них с Томой контакт, с первых же минут видно было,что искренне возится и любуется малышами.

-Ох,мне ещё предстоит разговор с мамкой и папкой! — вздохнула Люда, когда наевшиеся детки мирно заснули.

-Что бы они ни сказали, я-рядом, одна не останешься, да и родители твои, я думаю, очень порадуются, ведь внуки — это такое счастье. Звони, я пойду на кухню.

Трубку взял папка.

-Папа,-после взаимных расспросов о здоровье и житье-бытье, сказала Люда.-Я неделю назад родила двойню,теперь у вас есть внук -Егорушка и внучка -Таечка.

— Да ты что? -ахнул её невозмутимый,непробиваемый папка.-И молчала?-а поскольку всю жизнь был на серьезной службе,сразу уцепил,что что-то не так.

-Люд, колись,пока мать спит,что произошло?

Люда кратенько рассказала,что и как.

-Таак,поэтому ты и не говорила про то,что ждешь ребенка?Но как здорово... у нас теперь есть внучка и внучек. Дочь,я тобой горжусь. А уж то,что детки-Павловичи... до слез. Милая моя,как только сможем,тут же прилетим -у нас небольшая проблемка была... маме операцию делали-шунтирование,мы не хотели тебя волновать и,как оказалось,не зря,дергалась бы ты там беременная,одна.

-Не,пап, я не одна,со мной свекровь,друзья и сосед,который, как настоящий дедушка,так ждал их.

-Вот видишь, какие мы, Стасовы-ты нас берегла от волнений-мы тебя. Но сейчас все хорошо,мама уже бодренькая,как только дадут добро врачи,тут же появимся-не терпится внуков подержать. Доченька,ты нам такой необыкновенный подарок сделала,мать сейчас семимильными шагами начнет выздоравливать — такой стимул-внуки.А про Генку... что ж,он свой выбор сделал,не держи зла,отпусти.

-Да я и не держу,честно,пап,не до того,всю беременность боялась за детей-лет-то не двадцать,мало ли... А сейчас тем более не до него,не переживайте там,я,пап,твоя дочка-удар держать умею. Ты там маме помягче все преподнеси,а то будет страдать-дети без отца.

-Не боись,все будет хорошо,пришли нам фото малышей, как можно будет я уже нетерпением заразился. Доченька,спасибо,мы с мамкой счастливы до слез. Не болейте там,растите,мы скоро прилетим,обещаю. Дочь,звонить нам не надо, деньги не трать,мы сами будем.

На кухне народ негромко переговаривался,все уже объелись,ждали Люду:

-Люд,мы потихоньку пошли,ты почаще отдыхай,по возможности. Какая-то,даже малейшая проблема -звони. Чем можем-всегда поможем.

Гости,распрощавшись, ушли, остались только Ной с сыном и Тома.

Зазвонил домашний телефон,Люда взяла трубку:

-Доченька, доченька,я так счастлива!!Доченька,спасибо за деток!!— кричала в трубку мама. -Доченька,ты умница... Егорушка и Тасечка... я,у меня нет слов! — и все в таком духе.

Мамулю интересовало все: какие они,как кушают,как спят.

-Мам,мы только сегодня из роддома!-засмеялась Люда.

-Дочка,дай мне Тому,пожалуйста! — И долго разговаривали две сватьи,радуясь и надеясь,что их внуки вырастут самыми-самыми.

Первые дни,где-то с полмесяца, дались Люде трудно,если бы не Тома,Люда бы точно падала замертво, а так,вдвоем,у них стало получаться неплохо. Пока Люда кормила одного,бабуля ловко меняла пеленки второму. В ванной почти постоянно работала стиралка,возникла было проблема,где сушить многочисленные пеленки,Ной оскорбился,что его балкон не учли,вот и висели детские вещи и тут,и у него.

-Люда, это же здорово, что наши ребятишки к зиме уже большенькими будут, одевать полегче, да и после Нового года сидеть начнут, вон какие мы уже большие, да, внученька? — ворковала Тома.

Всех удивлял Рэй.Он почти не бывал дома,постоянно пропадал у Люды.Если мелкие начинали ворочаться, этот собакин носом толкал кроватку,или же лапой подталкивал её и покачивал.В первый раз когда он конкретно помог с детьми у всех был шок.Детки проснулись,Люда была одна — бабуля полетела в магазин. Люда,приготовив сухие пеленки для сыночка,положила его на кровать,рядом с собой,а сама начала кормить Таю.Егрорушка лежал и сердито попискивал,ну не нравилось ему мокрому лежать.Рэй удивил безмерно,успокоительно рыкнув,очень осторожно,зубами вытащил край пеленки,малыш ножками попинался,и пеленка развернулась.Рэй все так же очень осторожно взял малыша за распашонку и потихоньку переместил его на уже приготовленные сухие пеленки. Малыш перестал пищать,а Рэй, уцепив зубами мокрые пеленки,потащил их в ванную,бросил там возле машинки и вернулся к ребенку.Уложив уснувшую дочку в кроватку,Люда запеленала сыночка,покормила его,а сама все никак не могла отойти от изумления.

-Рэй,ты у нас ещё и нянька хорошая,оказывается,спасибо,мальчик!

И с тех пор "мальчик" постоянно перетаскивал малышей на сухие пеленки,а когда они не были приготовлены — просто на сухое место.Детки быстро привыкли к нему и радостно гукали,когда собакин ухватывал их за рубашонки.

Тома,увидев такое в первый раз, перепугалась до заикания,но потом,попривыкнув, если слышала с кухни возню,говорила:

-Рэй,посмотри,что там наши детки?

Иногда Рэй там застревал,и Тома слышала, как он их укачивает-кроватка немного постукивала,иногда сразу приходил и ухватывал за халат,это означало— малыши проснулись.

Ной же ежедневно гулял с ними,конечно же Рэй,сделав свои собачьи дела, шел рядом.И как-то не находилось желающих посмотреть на малышей,когда рядом с коляской такой огромный пес.

ГЛАВА 4.

Тома смеялась:

-Вот,правильно мы малышей в пеленки заворачиваем,смотри, какой у нас собачий нянь,и деточки с рождения к нему привыкнут,он ещё и ездовой собакой будет!

А в душе она так печалилась,так переживала за Генку,и решила поговорить с ним по приезду — не вот, чтобы в лоб,но с намеками, авось дойдет до болвана...Но как говорится: "Блажен,кто верует..."

Генка решил не брать заслуженный отпуск -что ему дома делать,ехать куда-то тоже не хотелось, насмотрелся за время поездок красот необъятной Родины да и скуповат он стал на деньги,теперь-то они действительно потом и кровью доставались.Матери, правда,из поездок, когда получалось,привозил какие-то вещи,сейчас вот приглянулась ему шаль пуховая. Он поторговался и купил,хотя знал, что его Тамара Ивановна была тетка норовистая,платки никогда не признавала, все шапки-береты.Но пусть хоть закутается когда,мало ли,холодно будет.

Тома шали бурно обрадовалась к его немалому удивлению.

-Спасибо,сынок,уважил!

Пока Генка мылся-брился,Тома раздумывала, как бы с ним поговорить,но получилось,что он сам начал разговор, когда разморенный сидел на кухне после сытного обеда.

-Мать,а чего это теть Нюра сказала,что ты у... бывшей днюешь и ночуешь,детей каких-то нянчишь, ты и в няньки,это совсем не сходится?

Тома разозлилась:

-А ты бы вместо того, чтобы слушать сплетниц, глаза разул,Люда мне не чужая и...

-Не хочешь ли ты сказать,что надо бы нагулянных ею,двух... признать своими,как бы помириться... И жить семьей? Ещё скажи-детям отец нужен? Я что,совсем лох,одна мне мозги пудрила любовью неземной, а сама к армянам от меня сразу направлялась,вторая никак не могла,видите ли,забеременеть,а не успела разойтись -тут же пузо на нос полезло. Я после этих двух, — он просто выплюнул это слово, — 'задушевных', уже никому и ничему не верю. И не проводи свою хитрую политику, не собираюсь я с ней каких-либо дел иметь, родила — знала зачем. Вот пусть, как мать-одиночка и воспитывает безотцовщину, может, как подружка, ещё и во все тяжкие пойдет, я лучше на ком другом, хоть с тремя детьми женюсь! И никогда не говори больше про этих, мягко говоря, нагулянных!!

И запнулся, с удивлением глядя на свою боевую, не лезущую за словом в карман мамку, сейчас утирающую слезы.

-Ты чего?

-А ни... — ответила его мать, — ты сказал, я запомнила! Люда и её малыши мне не чужие, а ты как знаешь.

-Может, тогда и переселишься к ней совсем, ишь ты, родной сын хуже этой.

-Не смей её оскорблять, ты сам, скотина, загулял с этой, негде пробу ставить, и льешь грязь на невиновную, себя любимого оправдываешь? Что ж ты такой говнюк-то стал?

-А жизнь научила! — разъярился Генка.

-Ни хрена ничему она тебя не научила! Ладно, у тебя — своя жизнь, у меня своя, что тебе говорить, тебе не пятнадцать лет, меня не слышишь, ну и Бог с тобой! Болтайся вон, как дерьмо в проруби, авось какая подберет.

-Людочку твою бы кто подобрал, хотел бы я увидеть того дурака, что с двумя довесками её возьмет!

-Эх, дубина! Ладно, я буду варианты размена подыскивать, живи, как хочешь и как сможешь. Мы что-то с тобой как совсем чужие, хотя скажи мне кто полгода назад, что я своего единственного обожаемого сыночка болваном назову, не спустила бы! Ладно, сын, ругаться нет смысла. А размен и впрямь не помешает, чего уж глаза мозолить друг другу, да и ты мужик не старый, бабенки-то нужны. А я жуть как не люблю, когда чужие волосы в квартире попадаются.

Генка помолчал:

-Пожалуй, ты права, жениться точно не буду, а гражданским, так сказать, браком, почему бы и нет, как говорится, два в одном: и дома порядок, и в постели не один.

Мать опять удивленно и долго смотрела на него.

-Ну что ты смотришь, не рассмотрела за тридцать шесть лет?

-Да, представь, не смогла — внешне вроде мой Генашка, а внутри монстр чужой. Да уж, поговорили, называется.

-Мать, я ведь все равно слушать тебя не буду!

-Где уж мне, одно скажу — ой, какую большую ошибку сделала Люда в свое время — посадила тебя на свою шею. Тебя, жеребца на двух работах надо было... Разожрался, обнаглел, шлюху в постель таскал...

-Хорош попрекать! Все уже давно прошло!

Люде, едва успевающей поесть между кормежками деток, было совсем не до Генки, она уже и забывать про него стала: ни обиды, ни ненависти не было в помине, он уже где-то там в тумане маячил. Сейчас есть две крошки, с каждым днем у них появлялось что-то новенькое-то улыбнулись, то сморщились забавно, начали вырисовываться, темнея, бровки.

Тома всхлипнув сказала:

-У сынка так же было, сначала белесый был, а потом к шести месяцам потемнел и брови с ресничками тоже, вот только это от него и есть в ребятишках. А так, Люд, сдается мне, чистый дед Павел оба будут.

Люда крутилась и совсем не замечала, что иногда забегающий Гия-Георгий как-то удивленно — внимательно смотрит на неё.

А Георгий восхищался этой маленькой, худенькой, но такой храброй женщиной, с достоинством несущей нелегкую ношу. Он в разговоре с отцом искренне ей восхитился, на что его мудрый папа сказал:

-"Есть женщины в русских селеньях..!" Мы, мужики, западаем на красивое, мишуру, так сказать, а такие вот Люды, они намного красивее тех, у кого ноги от ушей и все такое прочее, у этих женщин — душа красивая. Наша мама тоже никогда не была красавицей. Ты думаешь почему я с Мурманом, другом с пеленок, разругался, морду набил и до сих пор не мирюсь? Да потому, что он за моей спиной позволил себе высказаться плохо об Этери... нос у неё длинный, грудь не такая, вот я и вломил, что называется — моя женщина, я выбрал, нечего языком трепать! Его родители хотели в милицию заявление писать, а у Мурмана хватило совести признать, что виноват. Наша мама для меня была самая красивая и лучшая! А ты пока на мишуру реагируешь, да, вот с той девушкой внешне — вы бесподобная пара, а в быту..? Ходить всю жизнь неухоженным в рваных носках и есть одну яичницу?

-Ну про носки ты загнул, — улыбнулся Гия, — я сам себя сколько лет в порядке блюду?

-А как по-другому, наш син — должен быть мужчиной. Но вспомни, я тоже все умею, а когда приходил домой? Все приготовлено, дома тепло, уютно, любимая жена и син рядом — так славно, что никуда и ничего другого не хочется. Дома прежде всего должно быть тепло и уютно, тепло не от батарей, а от атмосферы. Наша мама такую атмосферу всегда умела создать, и я хотел бы, чтобы и тебя так же случилось, ты достоин большего, чем рваные носки и пыль клубками под кроватью!

Сын опять смеялся:

-Пап, я же не глупый мальчик с зашкаливающими гормонами, я, может, почему и не женился ещё — не попалась такая как наша мама, да и служба моя, сам знаешь, в море и русалки не встречаются.

-Я только одного хочу сейчас — дожить до своих внуков, Нижарадзе, хоть одного или одну успеть подержать, ты, сынок, поторопись, я же не вечный. Пока мы Рэем получили супер-приз, двух Людиных крошек. Ты посмотри, что этот предатель делает, я его со скандалом от них увожу. И это послушный, выученный пес?

Оба засмеялись, а Рэй, лежащий в углу, поднял голову.

-Мне кажется, пап, будь у него не лапы, а руки, он бы малышей с рук не спускал, наш пес — он самый лучший пес в мире.

Пес, слыша похвалу себе, только ушами дергал.

Ной, не признаваясь никому, даже самому себе, очень бы хотел, чтобы Георгий разглядел Люду, но его сын — взрослый биджо, в таком деле лезть никак нельзя, да и Людочка пока кроме своих малышей никого и ничего не видит. Надо время, как бы не хотелось Ною иного.

Генка опять уехал в поездку, и чем дальше он уезжал от дома, тем больше ворочалась в груди заноза — какой-то уж очень гадский разговор вышел с матерью, слово не воробей, точно. И на фига он согласился на размен? Одна надежда — дом старый, равноценного размера их трешки не получится, да и без мамки как-то не хотелось жить, а что до бывшей... Да на фига она ему с аж двумя, что он, себе достойную не найдет? — размышляя так, Генка упускал только одно — бывшая ни сном ни духом не помышляла о нем, а уж тем более о совместном проживании.

< У Рэя случилась обида — месячных детишек стали одевать в ползунки. И он никак не мог снять с них эти мокрые вещички, недоуменно ждал, когда же их завернут в привычные пеленки, порыкивал, а эти две ... женщины никак не заворачивали маленьких. А его любимый Егорушка — вот кто бы сказал почему он уже выбрал любимчика? — никак не хотел быть в мокрых ползунках и обидчиво пищал. У собакина сердце разрывалось, он не мог помочь своему маленькому любимцу.

Но собакин не зря был умным, он приноровился аккуратно вытаскивать из стопки белья ползунки и, взяв их в зубы, шел или к Томе или к Люде, совал ползунки в руки, ясно намекая, что ребенку надо поменять их. Люда и Тома стали класть ползунки на отдельный стул, чтобы Рэй не лез к остальным детским вещичкам.

Ной и сам диву давался такому поведению Рэя. А уж когда малышню собирали на улицу и детки во всю силу легких возмущались... Рэй старался лизнуть пищащих деток, и они затихали, как бы понимая, что надо потерпеть чуть, и их оставят в покое. Если была необходимость зайти в магазин или аптеку во время гуляния — пес сидел у коляски, совсем никого не подпуская к детишкам, достаточно было показать клыки.

Так любопытная Нюрка Щукина, увидев, что Тома, гуляя с детками, зашла в аптеку, решила сунуть нос, посмотреть на детишек, пока Томки нет. Как она орала, когда казалось бы спокойно сидевший у коляски пес, молча ощерился и сделал шаг к ней...

Тома с Ноем начали ворчать на Люду.

. -Люда, ты совсем нигде не бываешь, сходите с Гией хоть в кино, на фильму. Или же вон к своим друзьям, ничего с детками не случится. Мы оба присмотрим за ними, а Рэй покачает, если запищат. Я тебе по секрету скажу, у сына скоро медкомиссия, он побаивается, что не пройдет её — в прошлый раз еле отбился, нашли какие-то шумы в сердце. Он считает что нет никаких шумов — эскулапы придумали все, но если так случится, то сказал, приедет сюда на гражданку, ко мне. А когда, если не сейчас заводить нужные знакомства и новых друзей? Возьми как бы шефство над ним, тем более, он уже немного знаком с твоими друзьями — в день выписки узнались. А тут как раз у Старостиных, у Романа день рождения подошел, пригласили на дачу, Люда поколебалась, как же с детьми-то ехать. На что Маша посмеялась:

-Люда, у меня опыт о-ё-ё какой, бери всех своих, и приезжайте — у нас ведь в Осинках дом, настоящий, рубленный, ему уже сто лет точно, это бабуля моя мне его отказала. У нас тут классно: речка и печка русская — мои детки больше всего это любят. Ребятня только на печке и спит, банька, сад небольшой, овощи, правда, не садим, только петрушку-кинзу, а вот ягоды — яблони, вишни — все есть. Сейчас как раз клубника поздняя, малинка, смородина, приезжайте, будем рады! У нас, сама знаешь, все просто, без всяких там изысков, но от души.

Люда озвучила приглашение всем своим, его дружно приняли. Георгий сел за руль, Ной рядом. А девушки, детки и Рэй уместились сзади.

В Осинках все уже жарилось и парилось, суетились, правда, только мужчины — женщины и дети были на речке. Ребятишки барахтались в воде, маленькая Аленка заливалась радостным смехом, плавая на кругу в лягушатнике, Маша и Ольга сидели на бережке, наблюдая за всеми.

-Люда, марш купаться, смотри, какая бледная, как в подвале загорала! — заворчал Рома, — не беспокойся, присмотрим за твоими малышами, вон бабули с удовольствием, так, мам? — шумнул он своей мамуле.

-Конечно, иди, Люда, немного хоть отдышись, мы с Тамарой приглядим.

Ной сразу же отстранил мужиков от шашлыков, кому как не восточному человеку их готовить.

Рэй пошел за Людой, с сильным плюхом шлепнулся в воду, плавал неподалеку от Люды, явно присматривая за ней, потом его оседлали дети Старостины. Он поплавал с каждым на спине, даже малышку покатал на себе в лягушатнике.

-Люд, на следующее лето твоих будет катать на себе нянь твой. Правда, мы все завидуем тебе, надо же такая огромная собака, а как хорошая нянька. — Маша вздохнула. — Наши ребятишки просят такого же пса. Но метраж наш, увы, не позволяет.

Георгий занялся приготовлением чахохбили, мужики вскоре глотали слюнки от ароматов.

Витя умудрился стащить у Ноя кусочек шашлыка, за что получил шлепок по спине:

-Ай, какой невоспитанный.

-Ной, он точно, упитанный, но невоспитанный! — засмеялся Роман.

-Вкууусно же, язык проглотишь! — нисколько не обижаясь, протянул Витька.

Георгий, приготовив чахохбили, и Витек с Федей рванули на речку. Люда уже выходила из воды, когда мимо неё вопя как пацаны-малолетки пронеслись мужики, долго плавали, ныряли, дурачились, к их возне присоединились Рэй, мальчишки Старостины и Ольгин Владик. А женщины поглядывали на разошедшихся мужиков, посмеиваясь.

На берег спустился Ной, тоже немного освежившись, поплавал, а выходя из воды, стал шуметь остальным чтобы закруглялись

-Шашлык надо кушать горячим!

И залюбовались девушки выходящими мужчинами, особенно Романом и Георгием, мужики смотрелись... ещё как: мощный, крупный русский богатырь — Роман, в котором, при всем при том, не было ни жиринки, и худощавый, жилистый Георгий.

-Какие мужики у нас тут водятся, — протянула Ольга, — Люд, куда ты смотришь, да твой бывший против этого подводника — сморчок, а уж папа его... это совсем редкий вид мужчин, вымирающий, я бы сказала!Таких мужиков надо в пещере прятать, чтобы никто не увидел!! -Что ты, Оль, — отводя глаза от Георгия, смутилась Люда, — кому я теперь нужна с двумя-то.

-Я тебя умоляю, не все же мужики болваны, а и пара из вас вышла бы замечательная. Судя по его отцу, Георгий тоже мужик умный и, что удивительно в нашем мире — галантный, внимательный. Пошли уже, вон твоя баб Тома машет рукой, наверное малышня проснулась.

А Георгий, мазнув взглядом по женщинам, как-то внезапно застыл, внимательно глядя на фигурку поднимающейся в небольшую горку Люды.

-Надо же, двоих родила, а как статуэточка — ладненькая такая вся. Дурак у неё муж, как можно такую упустить?

-Гия, — шумнул Ной, замечающий все и вся, — пошли.

-А? Да-да, ух как замечательно я себя после купания чувствую!

И был чудный день: ели шашлыки, пили домашнее грузинское вино, много смеялись, Люда с изумлением поняла, что вот такого отдыха ей как раз и не хватало, и подняв стакан с соком попросила слова:

-Дорогие мои, — она обвела внимательным взглядом всех, — я не умею так красиво и цветисто произносить тосты, как Ной, но хочу немного от души сказать... Вы почти все появились в тот момент, когда у меня были... скажем, трудные времена. Если бы не вы, я не знаю как сумела справиться и, на самом деле, выстоять. Ваша помощь и поддержка — это дорогого стоит, перефразируя песню Кикабидзе кратко — "Мои друзья-моё богатство". Я очень дорожу вами!

-Люда, дай я тебя расцелую, — закричал Витя, — по-братски, но от души, мы тебя тоже обожаем!

Спящие в коляске неподалеку, малыши завозились, баба Тома засмеялась:

-Смотрите, что сейчас будет!

Рэй мгновенно оказался возле них, взял в пасть ручку коляски и начал их покачивать. Все притихли, писк продолжался, Рэй засунул свою морду к малышам, втянул шумно воздух и повернулся к Люде, недовольно тявкнув, типа:

"Чего сидишь, дети проснулись!"

Тома шустро смоталась в дом взяла из сумки ползунки и положила их на стул, Люда нагнулась к малышам, а Рэй потрусил за ползунками.

-Вот это да! — восхитился Роман, — Это я понимаю, пес! Ной Нодарович, если будешь когда его с подругами сводить, одного щенка, мальчика, мы сразу же забиваем, нам такой сторож-нянька необходим просто!

-Да, от такого мужика — щенки будут необыкновенные, — поддержал Федор, — это же супер-пес!

Супер пес, не обращая внимания на похвалы, пошел за Людой в дом, присмотреть за порядком, и гавкнул уже на Тому.

Та развела руками:

-Вот так и живем, под неусыпным присмотром, а если чуть замешкаешься — тут же за халат или штанину цепляет и тащит к малышам.

Вечером слушали грузинские песни в исполнении отца и сына Нижарадзе, они пели на два голоса, и над притихшей рекой их голоса звучали завораживающе. А 'Сулико' пели все, затем уже пели всякие, и каждому на душу на самом деле сходила благодать.

-Действительно, красивые песни в окружении друзей — это великолепно! — подвел итог Ной.

А танцевали до полночи — и прыгали, и медленные танцы, было действительно чудесно. Люда совсем не сидела, она действительно получила огромный заряд позитива. Последний танец получился с Георгием, Люда поймала себя на мысли, что в его руках ощущаешь себя полностью защищенной, кажется, от всех невзгод.

-Дурочка, переутомилась, от такого приятного отдыха, от природы, от позитива — вот и кажется.

— Люда, или я ошибаюсь, или моего серьезного папу атакует ваша Ольга?

Ольга весь вечер не спускала глаз с Ноя. Уж очень ей понравился этот обычно немногословный, сейчас такой обаятельный, юморной и как бы скинувший десяток лет, мужчина. Она каким-то сто шестым чувством поняла, что такие, как Ной — редкость, и так ей захотелось, чтобы он был рядом.

-Не знаю, Георгий, но похоже, ты прав, да и как можно остаться равнодушным к обаянию твоего отца? Он такой, не знаю, как поточнее выразиться, для меня как близкий родственник, ближе к отцу. Редкий такой тип мужчины — не учит, не воспитывает, тактично так подскажет — если что, всегда поможет, я... когда все это случилось... — ну ситуация с мужем — думала, не переживу, а дядя Ной и Рэюшка... они, они меня вытянули из депрессии — вернее, из начинающейся, просто не давали времени скулить и себя жалеть.

-Люда, пожалуйста, не зови меня так официально, можешь, как отец и грузинская родня — Гия, или же, как меня зовут только друзья на службе — Гоша.

Люда подумала:

-Гоша мне ближе, спасибо за доверие.

Женщины пошли укладывать спать своих деток, а мужчины долго сидели у небольшого костерочка, неспешно разговаривая о том, о сем, было хорошо и уютно.

Засыпающую Люду негромко позвала Ольга:

-Люд, на минуточку! Люд, — зашептала она ей, — я оглушительно, с треском влюбилась в твоего Ноя. Это же мечта любой женщины! Люд, я теперь часто буду к тебе забегать, можно? Где же ещё его можно увидеть??

-Можно, — зевая, ответила Люда, — он действительно очень хороший, разница в возрасте не пугает?

-Абсолютно, ладно, ты уже засыпаешь! — чмокнула её в щеку Ольга. — Иди спи, когда ещё высыпаться доведется, ой, не скоро!

Все хорошее быстро заканчивается, вот и Георгию надо было уезжать, он поймал себя на мысли, что, пожалуй, впервые он не рвется на свой привычный север. Друзей-товарищей увидеть — да, а вот опять в многомесячный поход...

-Стареем, Гошка, стареем, не зря отец постоянно говорит, что семью надо заводить, пока то да се, сороковник стукнет, а у тебя, брат, никого — ни жены, ни детей, подружки только, и то ненадолго. Ладно, доживем до медкомиссии, а там и будем танцевать, что называется, от печки! — сам себе говорил Георгий.

Людины малыши стали совсем хорошенькими, Егорушка так и шел побольше весом, такой щекастенький, крепенький мужичок стал. А девчушка, любимица деда Ноя, такая миниатюрная, крохотуля, умиляла всех.

Баба Тома истово обожала обоих, с Генкой больше не ругалась, так, сохраняли нейтралитет, не цепляя друг друга, и ладно.

-Мам, ты это... может, ну его, размен-то? — как бы извиняясь, спросил сынок.

-Надолго у нас с тобой вот такое спокойствие? До первой твоей женщины? Ты же прекрасно знаешь — два медведя в одной берлоге сроду не уживутся. А я тем более, с моим ли характером? Нет уж, подвернется вариант, и тебя и меня устраивающий, разъедемся — без тебя ничего предпринимать не стану!

-Насколько я понял, ты от этой... не вылазишь, с чего бы у тебя к чужой бабе и её... — он проглотил мерзкое слово, увидев бешеные глаза матери, — такая любовь возникла??

— Она мне сноха, пакостей не делала, это ты отличился. Почему бы не помочь, когда у меня время свободное, я тебе уже про это сказала.

-Ну да, ну да... сдается мне, ты все не успокоишься — хочешь нас свести? Я тебе уже сказал — не будет этого, никогда.

Мать горько усмехнулась:

-С чего ты так уверен, что Люда только о тебе и думает?

-Да нет, не только, но что-то тот, кто заделал ей сразу двух, не спешит детей признавать.

-А шибанутый он на всю голову, ему, дебилу, невдомек, а кому такой тормоз нужен? — выдала мамка.

Генка попыхтел, но что можно сказать — Стасова сама выбрала того производителя.

Одно только и радовало — не навязывалась, вообще не давала о себе знать, видел он как-то возле парка ёе с коляской и этим псом, так она наоборот, резво свернула в сторону. А Генка тоже и не собирался к ней подходить, нужна она ему... Он как-то подзабыл все хорошее, почему-то уверившись — вот не заявись она тогда из командировки раньше — все бы было нормально, отмотался бы от этой рыжей шлюхи, и жили бы себе спокойненько, а сейчас вот ни у неё мужа не предвидится, и он мотается по далям и весям.

А рыжая, будь она неладна, как говорится, 'вспомни дерьмо-вот и оно', прямо-таки наскочила на него у входа в магазин. Генка мысленно заматерился.

-Ой, Генуська, привет, как поживаешь?

-Как и жил! — буркнул он.

-По мне не соскучился, а то я всегда тебе рада.

— Да как-то нет!

-Все мечтаешь опять своей Людочке на шею сесть? Не до тебя ей, два спиногрыза, да ещё эти грузины -папа и сын — её пользуют, где уж тебе...

А Генка внезапно разозлился:

— -Тебе что, завидно, не тебя трахают, а её?

И по вспыхнувшим злостью глазам понял, что попал в десятку.

-Ну как я сразу не просек? Ведь где ты и где она, ты же королева. А она так... лохушка. Лохушка вон и детей, и мужиков постоянных имеет, а тебя все разовые, ты и детей-то кроме уродов родить не способна. — Генка завелся, ему во чтобы-то ни стало нужно было осадить её, хотелось взять эту рыжую и повозить мордой по самой грязной луже.

-Я не виновата, что ты урода сделал!

-Ой ли, я ли сделал? Ты же сразу от меня бежала к горячим кавказским мужикам, добирать? Скажи спасибо, что я отвалил кучу денег на анализы, а то родила бы 'от большой любви' неведому зверушку. Ты что думаешь, я бы ДНК не сделал? И с тобой жить... ха, да это себя не уважать. Давай уже не замечать друг друга при встрече, ни я тебе, ни ты мне — не нужны. А что до бывшей, мне до лампочки, с кем она и как, так что не тужься — меня этим не прошибешь!!

Плюнув ей под ноги, Генка пошел в другую сторону. И не выдержал, рассказал в рейсе напарнику про всю эту муть.

— Ген, — осторожно спросил его Сергей, — а ты не допускаешь мысли, что это твои дети?

-Ты чё, Серег, с дуба рухнул? Мы десять лет прожили, ни хрена не получалось, а тут вдруг — ни с чего — два ? Не, ни хрена, если у матери перемкнуло, и она оттуда не вылазит, то я здесь не при чем. Все бы так, чужих за своих признавали.

-Ну если ты так уверен, оно конечно... Самое главное, как я понял — бывшая совсем не собирается тебе какие-то претензии предъявлять.

-Не! — Генка аж перекрестился, — Боже спаси!!

-Ну тогда и нечего огород городить, на рыжую наплюй, а у бывшей и у тебя совсем дороги разошлись. Сколько ей, тридцатник есть?

-Тридцать три было. -Ну, в этом возрасте уже голова на плечах имеется, она, ты говоришь, очень ребенка хотела?

-Ну да!

-Вот у неё и получилось,а раз к тебе не лезет, не пытается что-то доказать — значит, и впрямь, не твои, ну и выбрось все из головы. Баб вокруг полно, найдешь ещё по себе.

Люда кормила Егора, когда в дверь позвонили, и баба Тома с Тасенькой на руках пошла открывать. Послышались восклицания, смех, но Люда не встала — Егорушка совсем не терпел, если во время кормления его отрывали от груди, ребенок тогда долго горько плакал. И мама уже и не пыталась его хоть на минуточку оторвать.

В дверь просунулась папкина голова.

-Доченька, — почему-то шепотом сказал Павел, — доченька, мы прилетели.

-Папка, папка, как я рада!! Мы не спим, говори нормально.

-Я зайду?

Люда кивнула, Павел подошел к ней и с волнением уставился на чмокающего внука.

-Маленький мой! Люд, какие они славные оба.

Маленький, услышав незнакомый голос повернул голову и уставился на деда его же глазами.

-Внучек, солнышко, маленький, — запел дед.

А Люда изумилась — её неласковый, немного замкнутый папка и так разговаривает?

Маленький вдруг улыбнулся и выпустил грудь.

-Все, дед, бери его, он наелся, знакомьтесь.

Люда запахнула халат, а дед бережно принял внука. И опять заворковал с ним. В комнату вошли обе бабули, Тасюня была на руках у мамы:

-Доченька, девочка моя, здравствуй!

Мать, не отдавая внучку Томе, расцеловала Люду.

-Какие они славные. Дед, дай внука подержать! — поменялись детками, оба не могли наглядеться на малышей. Опять начались нежные восхищенные приговаривания, Тома улыбалась:

-Да, вот такие мы уже большие, через две недели — три месяца.

-Дед, а ведь малыши вылитый ты, смотри-ка, доченька. — Мамуля вытащила черно-белую фотографию маленького Павла.

-Да! — подтвердила, вздохнув, Тома. — От Генки только брови и достались детям, вон как по линейке нарисованные.

Люду попросту отстранили от детей — дед, и, особенно, Марина — старалась на каждый писк к ним бежать.

-Мам, там же Рэй, он лучше детей угадывает, что и как, проснулись или ещё доспят чуток, и реагирует мгновенно.

Папка просто завис, когда увидел собакина, покачивающего мордой кроватку.

-Ничего себе, вот это да!

Рэй сразу же принял деда, а вот на бабулю два дня поглядывал настороженно, пока Тома не пояснила:

-Люд, мы с Мариной два дня разговоры вели... она напирала на то,что отец... — а какой он на хрен отец? — должен знать о детях. Ну а я подробно ей передала наши с сыном разговоры, а собакин видно как-то учуял это. Нет, я не говорила Генке, что дети его. Он сам вывалил, типа, нечего мне чужих... идиота кусок.

-Мам, — выбрав момент, когда никого не было дома — Ной и Павел гуляли с детьми, Тома поехала смотреть два варианта обмена, — сказала Люда. — Мам, я хочу сказать тебе — не надо лезть мне под кожу. Муж бывший, он абсолютно чужой человек, я просто не хочу о нем слышать, если бы я надеялась и хотела быть с ним, то дети отнюдь не были Павловичи — Геннадьевичи, точно. Мы с ним — чужие люди, и не начинай песню про дети — без отца. У меня нет к нему абсолютно ничего, выгорело все. И безумно рада, что внешне они на него не похожи. Никогда, даже если буду нищей, ничего у него не попрошу!

-Дочь, — растерянно сказала мамуля, — я не настаиваю. Я же не знала, что он был у тебя на содержании, не работал и все такое... А про нищету — не смей так говорить... мы с отцом для чего? Я же когда узнала про деток, у меня крылья за спиной появились, о чем ты говоришь? Папкин контракт через год заканчивается, и мы, конечно же, будем рядом, не серчай на свою дурную мать, я все по-старинке мыслю, как раньше: если есть дети — то и муж должен быть. Мы с Павлом очень благодарны Томе и Ною. Папка вон Ноя сватом зовет!

Павел и Ной сразу же прониклись симпатией друг к другу, у них нашлось много общего, и сидели иной раз деды, держа на руках по ребенку, и негромко разговаривали с ними. Павел, что называется, расплывался лужицей от обеих, Ной же все равно как-то больше обожал девочку.

-Люда, не сердись, я обожаю обоих, не случилось у нас с Этери дочку родить, а сейчас вот кроху держу, это такая радость.

Зато Рэй умильно смотрел и вилял хвостом возле Егорки, тот цепко ухватывал ручонкой шерсть 'няньки' и долго не отпускал, а собакин млел.

Томе понравился вариант обмена, две однушки в разных концах города, одна совсем новая, на другом конце города — и вторичка, в десяти минутах ходьбы от Люды. Тома ждала Генку — если ему понравится в новостройке, то она тут же начнет размен. А то, что ремонт в квартире делать, она не заморачивалась.

— Побелю, покрашу, обои поменяю, и к весне внуки ползать-ходить начнут, будет, куда к бабке прийти безо всяких чужих...

ГЛАВА 5. Тома и Стасовы родители ждали Генку, нет — ни Павел, ни Марина не горели желанием видеть его, они ждали его добро на размен. Переговорив меж собой, родители сразу же решили, что если все срастется, то ремонт в квартире Томы оплатят они. Понимая, что без Томы их дочке было бы ой как трудно с двумя детками, а Павлу остается доработать в Корее год, надо было дослужить. Да и видно было, что Тома, эта резкая дама, которую оба не очень-то и старались раньше видеть, бывая в России, стала самой заботливой, безумно любящей малышей, бабушкой. И папка, и мама тоже сразу же попали под обаяние маленьких, да и как их не любить, вон, лежат — что-то гукают, суют кулачки в рот, маленькие сокровища.

-Люда, вам с Томой и Ноем задание будет — подбирайте нам жилье, поблизости, понравится вам — не глядя купим, однозначно будем доживать рядом с внуками. Хотели было к матери на море, была такая задумка, но — внукам мы нужнее, а маман моя, — улыбнулся Павел, — тетка крутая. Вот посмотришь, примчится на всю зиму, правнуков нянчить. Обижается она, почему ты её на позвала, когда родила??

-Но пап, бабуле семьдесят восемь, я подумала, что ей будет тяжело, да и теплее там.

-Ага, бабуля твоя там постоянно на танцульки бегает, аквааэробикой занимается. У неё энергии больше, чем у нас с Мариной вместе взятых.

Генка, ставший за это время бурчливым и вечно всем недовольным, сначала встал в позу — "типа не поедет никуда смотреть чего-то там, ему и здесь неплохо," но Тома быстренько поставила его на место, и поехали мать с сыном смотреть жилье.

Как ни странно — квартира ему понравилась, на солнечной стороне плюс желтые с рисунком обои, которые добавляли света, квартира была полностью отделана, оставалось только мебель прикупить. Генка поворчал, поскрипел, тщательно проверил все краны, открыл и закрыл все окна и двери. Мамка не выдержала:

-Так, короче, нравится или как? Что ты мне тут в позу при людях встаешь... да-да, нет-нет! — тут же осадила его Тома.

-Дай хоть подумать, до завтра!

И весь вечер думал — по всему выходило, права мать, надо разъезжаться, да и запала в душу светлая квартирка.

-Свою-то хоть покажи, чего выбрала? Интересно же?

-Вот ремонт осилю, тогда!

-Справишься сама?

-Ну, ты же не горишь желанием матери помочь...

-Мам, ну когда? Я же постоянно в поездках, приезжаю, надо хоть в себя прийти, а денег у меня — сама знаешь...

-Да уж, вырастила единственного сыночка! — махнула рукой Тома. — У меня такое непроходящее ощущение, что тебя подменили. Или это твои 'скрытые таланты' дремали? И в кого ты такая скотинка? Мы с Васей вроде нормальные были.

-Сам в себя, мне, мать, тоже расходы предстоят — в квартиру все купить.

-Ну да, ну да...

-Ладно, я тебе диван и шифонер куплю, обещаю, вот из Татрии привезу. Там в небольшом городишке красивую мебель делают и недорого, у нас тут почти в два раза дороже.

-Спасибо, благодетель! Ты мне это, рекламу или как его называют, привези, я может ещё чего выберу, раз подешевле.

-Ладно.

И пока Стасовы были здесь — ребятишки под присмотром, Тома развила бурную деятельность, договорилась с покупателями, что они дадут ей две недели на ремонт — её вещи пока постоят у них, хотела заняться ремонтом сама, но Павел на следующий же день привел трех маляров, и не слушая возражений, велел толком объяснить работникам, что и как она хочет поменять в квартире.

-Но Павел... — начала было Тома.

-Ты нам не чужая! Внуков одинаково любим и одинаково им нужны! — Отрезал Павел. — Деньги — не твоя забота.

Тома все равно маялась.

-Том, если сама не можешь определиться, Люда с Мариной тебе подскажут, три головы, это не одна.

-Ох, Павел, мне так неудобно!!

-Том, мы с Маринкой тебе так благодарны, за то что ты рядом с ними.

-А как по-другому, Паш, это же мои кровиночки??

-А то ты не знаешь, как бывает: дети разойдутся и бабки куда-то деваются.

-Ну это на про меня. А девчонки пусть и вправду придут, может чего и подскажут, пока вон потолок смывают да обдирают обои.

Вчетвером все и наметили, Стасовы настояли на смене всей сантехники и плиты.

-Не надо, как говорила Раневская, красить фасад, когда канализация старая!

И через две недели квартиру было не узнать, перевезли Томины вещи, мебель, правда, девы Стасовы настояли не перевозить.

-Привезет тебе Генка каталог, выберешь по себе, нечего старье в дом тащить, вон, есть пока кровать и стол с табуреткой на кухне. А там прикупим все остальное.

-А куда же я остальное-то дену?

-Мам, Тома! — встпила в беседу Люда. — Вон в газету объявление дадим, что отдаем бесплатно, многодетные или малоимущие — тут же возьмут.

Так и получилось, Томину добротную мебель сразу же всю и забрали, с огромной благодарностью.

У Стасовых заканчивался отпуск... как неохота было им уезжать от своих сокровищ, которые с каждым днем становились все интереснее. Егорушка, едва услышав бабулино сюсюканье, дрыгал ручками и ножками в нетерпении, ожидая, когда бабуля возьмет его на руки. А малышка любила дедов — что Ноя, что Пашу -тоже радостно гукала и пищала, когда кто-то сразу не забирал её из кроватки.

Успели Стасовы поучаствовать в выборе мебели для Томиной квартиры, та охала и расстраивалась, что все скопленные деньги уйдут на неё — внукам ничего не останется, на что Стасовы не сговариваясь сказали:

-Внукам уже досталась твоя большая любовь, не переживай, год пройдет быстро, а там мы приедем, найдется внукам и на игрушки, и на одежки.

Павел, задумчиво поглядывая на сладко сопящих внуков, сказал:

-Дочь, а ведь я только сейчас понял, что внуки и деды — это что-то сверхестественное, не обижайся, они и впрямь дороже и желаннее детей!

-Пап, все дело в возрасте. Роди я в двадцать, я бы тоже не совсем так их воспринимала, а в тридцать три... более осознанно, и они намного дороже!

Ольга Резникова отчаялась — ну никак Ной не шел на сближение, да он общался с ней, вел себя безукоризненно, был внимателен, галантен... и только. А она уже дня не могла прожить без этого серьезного мужчины:

-Люд, я спать не могу, ну почему он такой каменный?

-Я думаю, дело в возрасте больше всего, тридцать лет разницы его останавливают.

— Ха, ну обычно у них седина в бороду — бес в ребро, семидесятилетние соплюшек заводят, а тут двадцать восемь лет, подумаешь? Люд, может, ты с ним поговоришь, а?

-Оль, этот мужчина сам принимает решения, он, конечно, меня выслушает, но ...

— Ох, может, когда Георгий приедет, он решится?

Генка тщательно и нудно выбирал мебель мамке, сверх обещанного даже сумел прикупить симпатичный комодик, захотелось вот. Аккуратно закрепив всё, потихоньку двинулся в сторону дома. Проезжая небольшой городишко, резко притормозил — дорогу как-то отчаянно размахивая рукой, стоящему на остановке автобусу, решилась перебежать женщина с ребенком. Но водитель автобуса ждать не стал, а Генка, уже включив поворотник, увидел, что плечи женщины затряслись, и что-то так жалко стало их, Генка пригляделся. Женщина плакала, а ребенок варежкой утирал ей слезы.

-Дамочка, давай быстрее, подвезу, — приоткрыв окно шумнул Генка.

Женщина как-то неуверенно посмотрела на водителя большегрузной машины.

-Давай быстрее, время!

Ребенок ухватил мать за руку и потащил к машине.

-Садитесь!

-Ой, спасибо вам большое, мы на свой автобус опоздали, а следующий уже только утром, ночевать-то негде. Огромное вам спасибо! — женщина пригрелась, скинула капюшон куртки, и Генка про себя присвистнул:

-Какие волосы!

Скрученные в узел, они оттягивали своей тяжестью её голову, наверняка до попы...

-Далеко вам ехать?

-Да в соседний городок, если можно, я заплачу — Старые Богады, приезжали вот с дочкой на обследование.

Незаметно разговорились, женщина, Наиля, рассказала, какие у них здесь красивые места, как хорошо летом, единственное только — с работой сложно. Она пока работает на почте, но гарантии нет, сегодня работа есть, а завтра...

-А родители твои?

-Мать одна в деревне хозяйство тянет — поросенок, куры, овцы — тоже тяжело.

-А муж?

-А муж — объелся груш.

-Это как?

-Пока детей не было — был идеальный, а потом как подменили, ультиматум мне предъявил: или он, или ребенок!

-Ничего себе, почему же так не хотел ребенка?

-Ну, плачет маленький часто, спать будет мешать, много внимания ему уделять стану, его-любимого, обделять стану, ну вот так вышло... выбрала доченьку, Айшу. А муж исчез, я его не искала, смысл какой? Вот полгода назад прислал письмо, попросил, вернее в приказном порядке велел, чтобы дала ему развод, всякого понаписал... А я и не собиралась его как-то ни о чем-то просить, у меня вот -сокровище есть — доченька моя.

Доченька, пригревшись, убаюканная мерным ходом машины, давно уже уснула. Так и приехали в эти Богады, Наиля засуетилась, попыталась сунуть ему деньги... А у Генки что-то перемкнуло, захотелось ему в глазах этой глазастенькой татарочки выглядеть хорошим. -Спрячь ты свои деньги, вон дочке лучше что-то купи! Показывай лучше куда ехать, довезу до дому, чего ребенка будешь по морозу таскать!

-Ой, Геннадий, тебе же ещё так долго ехать.

-Да я до первого поста доеду и на боковую, дорога сложная, лучше с утра поеду.

Доехали до небольшого домика, расположенного на окраине городка, Генка порадовался, что не пришлось крутиться на большой машине по узеньким улочкам.

Вылез из кабины, осторожно принял у Наили девчушку, удивившись про себя, какая она легонькая — чисто перышко, донес до дверей домика, а Наиля как-то неуверенно сказала:

-Гена, ближайший пост далековато, оставайся у нас, а рано утром я тебя разбужу. Нет, не переживай, мне абсолютно ничего не надо, спать будешь в маленькой комнатке, я просто хочу добром на добро ответить, если бы не ты...

Генка поколебался, но выспаться в кровати хотелось больше, чем в кабине.

— Хорошо, согласен. — И быстренько выпив чаю, Генка отрубился.

Утром, ещё не рассвело, Наиля разбудила его, накормила и насовала с собой в дорогу бутербродов, положила большой кусок сала, предварительно пояснив:

-Мамкино, домашнее!

Генка же каким-то шестым чувством поняв, что она отдает последнее, втихаря сунул в карман висевшей в маленькой прихожке её куртки, деньги. И ехал Орехов, беспричинно улыбаясь, вспоминая эту татарочку и больше всего ему хотелось увидеть её распущенные волосы. Заинтриговала его эта Наиля, он твердо решил навестить её при случае. Малыши подрастали, дед с бабой часто звонили их интересовало все, что они и как, к Новому году Тасенька уже сидела — она так и шла граммов на пятьсот поменьше братика. Егорушка тоже не намного отставал от сестрички, ловко переворачивался, умудряясь на животе добираться до спинки кровати и, пыхтя, пытался вставать, все уже знали, если сынок громко ревет, опять попа перетянула, шлепнулся. Оба почему-то полюбили пальцы ноги в рот засовывать, у них вообще все получалось с повторением, что делал один, подхватывал другой.

Старостин, посмеиваясь, говорил Люде:

-Однояйцевые, они все такие, у них все на двоих.

Новый год решили встретить дома в узком, так сказать, кругу, что-то капризничал сынок, да и малы они ещё, куда-то с ними идти, а одна Люда категорически не хотела даже к своим, таким уже родным Старостиным. Тома было заикнулась, негоже молодой дома сидеть, но услышав категоричное -Нет! — настаивать не стала.

Тома и Ной что-то готовили, из квартиры Ноя плыли такие вкусные запахи, весь подъезд облизывался. -Люда, ты не добежишь до Центрального гастронома? Представляешь, у нас здесь сметаны нет и больше не подвезут, а мне на крем надо, я пока коржи выпеку, малыши спят, сбегаешь?

-Да!

В гастрономе её неожиданно заобнимал сто лет не виденный одноклассник — Вовка Волков.

-Люда, Люда Старостина, ты все такая же!! С наступающим! Как я рад тебя видеть!! Ща некогда, а после Нового года надо обязательно собраться всем нашим, пиши телефон и не вздумай пропасть! Найду и на руках притащу. Вон я какой могутный стал!! — Вовка похлопал себя по солидному животу.

-Вовка, ты же всегда был тощий? — изумлялась Люда. -Ага, тощий и голодный, хочешь сказать? Помню, помню твои бутерброды, вернее, твоей бабули, на полкласса хватало. Все, Люд, не прощаюсь, второго-третьего пьем, а четвертого жду звонка.

Улыбаясь, Люда пошла домой, а на центральной площади её опять остановили... мужчина и подросток. -Люда? С Новым годом!

-Слава? Здравствуй, и тебя, ой, вас с Новым годом! Я так понимаю, это Ванечка твой?

-Ванечка! — фыркнул худенький, высокенький, удивительно похожий на... Светку, мальчишка.

-Иван, я!

-Извини, я не хотела тебя обидеть.

-Да я и не обиделся. Просто вырос я уже из Ванечки, хотя бабуля вон тоже так зовет. А мне уже тринадцать, через два месяца.

-Можно тебя поцеловать-то, Иван? — заулыбалась Люда.

Он внимательно на неё посмотрел и кивнул:

-Только один раз!

-С Новым годом, пусть у тебя все будет хорошо!

Мальчишка разулыбался:

-И Вам тоже-счастья и здоровья!

Славка быстренько рассказал:

-Вот, приехали к однокашнику, сын давно хотел увидеть, где я учился, нас неожиданно аж восемь человек собралось, вот решили 'два в одном' — и встречу, и Новый год совместить.

-Дело хорошее, я тоже вот только что одноклашку встретила, впервые после десятого, тоже числа четвертого соберемся!

Сзади раздался мужской голос:

-Слав, познакомишь с девушкой?

За её спиной стоял темноволосый, серьезный мужчина.

-Люда, это Алексей, мой самый лучший друг и товарищ!

-Здравствуйте, очень приятно! — мужчина как-то напряженно вглядывался в её лицо, потом воскликнул:

-А я Вас такой вот и помню, нисколько не изменились!

-Но я, извините, не помню...

— Да-да, я издали Вами любовался. — Алексей, какой-то хмуроватый, серьезный мужчина, улыбнулся, и Люда удивленно заметила, как вмиг преобразился человек — очень красивая улыбка и теплый взгляд темных глаз сделали его очень даже симпатичным.

-Извините, тороплюсь, дома малыши вот-вот проснутся.

-Сколько же у тебя их? — поинтересовался Славка.

-Слава, сразу два, сын и дочка, вот полгодика было.

-Сильна, такая мелкая и двоих выносила!! Сможешь выбрать время, пообщаемся, в кафешке посидим, числа третьего??

-Обещать не буду, но постараюсь.

-Тетя Люда, приходите, пожалуйста, я Вас жду, — проговорил Иван.

Люда улыбнулась, опять чмокнула его в другую щеку и, пожелав всего доброго, побежала домой, а Леша очень долго и внимательно смотрел ей вслед.

-Что, зацепила? — негромко спросил Славка.

-Да она и тогда нравилась, только вот не срослось познакомиться, жаль!

Ной наготовил и накрыл поистине 'царский стол'.

-Но куда столько?? — ахнула Люда. — Это ж неделю надо есть, а то и десять дней!

-Не переживай, что-то мне подсказывает, будут у нас гости дорогие!

Так и вышло — около половины двенадцатого ввалились с шумом и смехом Старостины в полном составе и Ольга с сыном, пока обнимались-раздевались, время поджимало. Шустро расселись за стол и, успев выпить за уходящий, стали слушать речь президента, считать удары курантов и радостно кричать "Ура! С Новым годом!" Через часок пошли на центральную площадь, поплясали у елки, замучились ждать Старостина — Рому в городе очень хорошо знали и многие подходили поздравить и пожелать...

Расходились после трех, ребятишки устали, да и взрослые тоже притомились.

Люда мельком видела, как Ольга что-то настойчиво, яростно жестикулируя, говорила Ною, а тот — на удивление, улыбался так, как он улыбался редко — только своему Георгию, Люде и малышам.

-Вот и славно, может, у них все сложится ещё?

Дома ждал недовольный Рэй — его не взяли, непорядок!

Через несколько минут прозвонился Георгий.

-Дорогие мои, всех-всех поздравляю с Новым годом! Я вам уже отчаялся дозвониться! Людочка, где мой серьезный папка??

-Папка твой пошел проводить Ольгу.

-Сирёзно? — как-то совсем по-грузински удивился Георгий. — Хотелось бы, чтобы он был не один. Я вам желаю... — он цветисто и долго говорил пожелания. — Люда, я второго буду звонить, скажи этому ухажеру, чтобы был дома, есть новости, надо обсудить с ним. Я так по вам, по всем скучаю, как там маленькие?

Люда вкратце сказала про детишек, а он, прощаясь, сказал:

-Всех крепко целую, Люда, а ты Гошку не хочешь поцеловать?

-Гошка, я тебя тоже крепко целую! — засмеялась Люда.

-Смотри, приеду, реально воплотим!

Второго к вечеру позвонил Волков:

-Людок, четвертого в нашей школе в нашем классе к часу ждем тебя, без опоздания, отказ не принимается. Все, пока!

-Вовка, стой! — закричала Люда, — что брать-то с собой кроме денег??

-Чё? А, блин, — и ехиденько так, добавил, — ну если имеется элитная выпивка, типа виски, мартини или текилы — приноси.

-Хорошо!

Ну откуда Вовке знать, что Люда из каждой своей поездки привозила элитную выпивку, красиво упакованную, со всякими стаканами-рюмками? Они с Генариком не любители выпить, а сказать спасибо, отблагодарить кого, всегда пригодится... так вот и скопилось в баре все это добро. Стараниями Ноя ещё добавились несколько бутылок грузинского вина и, конечно же — домашняя чача.

Все перечисленное Вовкой у Люды имелось, она достала для классной небольшую настольную лампу, очень оригинально изукрашенную.

Ещё и Дериземля позвонил, напомнил, что ждут завтра Люду во 'Флагмане'.

Тома же откровенно порадовалась — сноха ожила, вон, как глаза заблестели, когда одноклассник Вовка позвонил. Школа была неподалеку — жили все в одном районе, и Тома многих ребят и девчонок знала не понаслышке.

-Сходи, обязательно, а мы вот супчику поедим и пюрешку, да, маленькие?

Маленькие были заняты — усиленно лезли своими пальчиками Рэю в пасть, в уши, в глаза — бедный пёс стоически выдерживал их тиранию.

Было уже такое — Люда ненадолго вышла на кухню, оставив их с Рэем, а когда пришла, замерла от увиденной картины, затем схватилась за фотоаппарат — посредине ковра лежал Рэй, обнимая их и как бы укрывая своими лапами, а привалившиеся к нему детки мирно спали.

В кафе Люду уже ждали Слава, Леша и Ванюшка. Люда отдала Ивану подарок, папе с другом досталась элитная упаковка с виски.

-А мы тебе тоже под елочку... — улыбнулся Слава, протянув ей пакет, — Иван старался.

-Вань, спасибо!

Посидели, пообщались, мужчины старательно ухаживали за Людой — рассказывали забавные истории из своей беззаботной юности, Люда тоже вспоминала забавные случаи из школьных и студенческих лет, было легко и душевно. Время пролетело незаметно, у Люды зазвонил телефон:

-Да? Да, уже иду! Извините, мне пора. Мои детки проснулись — маму требуют!

-Да-да, мы понимаем, — засуетились мужики, — Люда мы тебя проводим, не возражай.

Идти было недалеко, минут десять, а у подъезда сидел в ожидании Рэй. Рыкнув, потянул Люду за штанину.

-Иду, Рэюшка, иду!

Иван, увидев собакина, замер, потом отмерев, восторженно спросил:

-Тетя Люда, а можно его погладить?

-Ну если разрешит... Рэй, разрешишь Ивану тебя погладить? — на полном серьезе спросила она собаку.

Рэй поглядел на неё, потом на ребенка, опять на неё, сделал пару шагов, уткнулся замершему ребенку в живот, шумно вздохнул — типа:"ну что с вами делать?" и подставил лобастую башку ему под руки.

-Можно, можно, Рэй тебя принял, — улыбнулась Люда.

Как-то благоговейно Ванюшка начал гладить собакина, сначала робко, а потом, когда пес подставил ему шею, он взвизгнул от восторга.

-Люда, я побуду здесь — иди, там Таисия Павловна революцию устаривает! — вышел из подъезда Ной. -Бегу, спасибо вам, ребята, Ванюшка! — Люда расцеловала ребенка в обе щеки и побежала домой.

А Ною ох как не понравился взгляд друга Дериземли, уж очень заинтересованный...

-Пап, — вечером сказал его серьезный сын Иван, — а вот как найдешь тетеньку, похожую на теть Люду, может тогда женишься?

-А надо?

-Да пока не знаю, а вот такую собаку точно надо — необходимо.

-Но с собакой надо и гулять, и заниматься — потянешь?

-С таким вот?? Пап, да это же не пес, а... а... друг, настоящий!! Пап, давай у дедушки Ноя попросим щенка от него, у меня в копилке вон сколько уже денег скопилось.

-Попросим, попросим! — потрепал вихры сына Славка, радуясь, что приехал с сыном сюда — у него столько приятных встреч, знакомств, положительных эмоций случилось. Ребенок аж светится, а здоровье сына у него было всегда на первом месте. Как-то так вышло, что болезнь ребенка, предательство матери резко повлияли на Дериземлю, он очень быстро из ловеласа и гулены стал серьезным и внимательным отцом.

А женщины? Были в его жизни женщины, но не было им веры, как-то не встретилась женщина, которая бы приняла их с Ванькой такими вот, какие они есть. И он опять пожалел, что вместо этой рыжей ш... не женился на её подружке. Сейчас же он явно видел, что Дьяконица сильно запал на неё, а кто он такой, чтобы мешать другу? Хотя, с Людиной стороны никакого интереса как бы и не было, да и не до мужиков ей пока — малышня все время забирает. Как бы то ни было, но если у Лешки и Люды получится, Славка был бы рад...

Четвертого, без пяти час, с большим пакетом в руках Люда вошла в свой родной когда-то класс. Там толпилось много народу.

-Привет, ребята!

-А-а-а, Людка, Стасова!! Людка! — завопил какой-то мужик и, перепрыгнув через парту, схватил её в объятья. — Людка, я так рад. Я ж тебя целую жизнь не видел! — Он тормошил её, целовал в щеку, а она все никак не могла его узнать.

-Но кто... ты?

-Во, даешь! Ты меня, меня? — он ткнул себя в грудь пальцем, — не узнала??

Люда вгляделась в него:

-Игор... Гарик? Это ты?

-Ну, а кто ещё?

Теперь уже Люда обнимала его:

-Гарька, Гарик! Корнеев, я просто в счастье!

Прозвенел звонок.

-Ша! Все по местам, — рыкнул Волков.

Люда села на свое место, а рядом примостился Гарик — её сосед по парте с пятого по десятый класс. Открылась дверь, и в класс вошла их классная — Нина Александровна, как и в те далекие годы с классным журналом в руках.

-Здравствуйте, дети, садитесь! — привычно произнесла она.

Все её собравшиеся ученики, негромко загудев... сели. -Так, тишина в классе! — строго сказала она. А её детки радостно засмеялись. — Начнем с переклички. Я называю фамилию, девичью, естественно, вы встаете, кратенько о себе... что считаете нужным сказать, итак: Алабушева Лена!

Ленка, ставшая дородной дамой, быстренько проговорила:

-Замужем, четверо детей, домохозяйка.

-Волков Вова!

Вовка еле вылез из-за парты — пузо мешало.

-Надо же, — приподняла знакомым жестом очки учительница, — Вова, спортом заниматься не пробовал?

-НинСанна, когда? Весь в трудах, аки пчелка, бабло зарабатываю.

-Живот пивной тоже от работы? — и не дожидаясь ответа Вовки, сказала: — Стасова?

-Я! — вскочила с места Люда.

-Вот, любуйся, как огромные бутерброды твоей бабушки повлияли на Волкова.

-НинСанна, но когда он эти бутеры уничтожал, не жуя, заглатывая, как удав, он же был дистрофиком! -засмеялась Люда.

-Вот, именно, неправильный обмен веществ у меня! — заржал Вовка.

-Волков! Я думала, ты за эти годы посерьезнее стал?

-Как я могу быть серьезным, когда вокруг все свои, так и тянет пошухарить!!

-Так, пойдем дальше... из двадцати одноклашек собрались двенадцать, классная вздохнула:

-Маловато будет! Хотела бы всех увидеть! Шихарев Саша где, кто из вас знает про него?

-А-а-а, НинСанна, я уж думал, Вы про своего любимчика забыли? — высунулся Вовка. — Этот мелкий, изящный, ... аферюга... этим всегда пользовался, как же — самый маленький по росту...

В дверь постучали, затем в класс выдвинулась огромная корзина с цветами, её занес смутно узнаваемый, заметно вытянувшийся... Сашка Шихарев.

-Ой! — как девчонка воскликнула классная. — Ой, мальчики-девочки!

-Здрасьте, НинСанна, это вам! — Сашка поставил корзину возле доски и раскинув руки сказал: -Позвольте мне от имени и по поручению... обнять Вас и поцеловать тоже! Мы так рады видеть Вас в здравии!

Учительница прослезилась.

-Ну, десятый "Б", ну, уважили, впрочем, как и тогда... что-что, а внимание к нам, учителям, у вас всегда было. Что я хочу сказать, мальчики и девочки? Ваш класс, он у меня был первым, как у классного руководителя и, конечно, самым запоминающимся, я очень рада увидеть вас через семнадцать почти лет! Хочу сказать — внешне многие изменились... с трудом узнала Гарика Корнеева, Саша тоже вон какой орел стал... Вера Аникина, Витя Разумов, Люда Стасова — совсем не изменились, но внутренняя сущность ваша — все та же. Спасибо вам, что сумели собраться, я на "Встрече выпускников" всегда вас высматриваю, но бывает от силы два-три человека, а сейчас... две трети, очень рада и счастлива видеть вас! Вы для меня всё те же девочки и мальчики. Вот что я хотела вам сказать, а теперь я пройду по рядам и с каждым обнимусь!! Можно?

-А-а-а, даже нужно!

Наобнимавшись, тут же организовали стол, музыку не стали включать, всем хотелось поговорить, познакомиться со вторыми половинками одноклашек. Воспоминания, приколы, шутки, смех. Гарик подвел к Люде пухленькую женщину:

-Люд, моя Иришка, знакомьтесь.

-Люда, я про тебя столько слышала от него, он же постоянно говорил, Людка — то, сё. Я признаюсь, первое время даже ревновала.

-Меня? — изумилась Люда. — Да он же мне как младший брат был, пять лет списывал все, лодырь.

-Потом уже поняла, а ведь если бы не ты, он бы так и остался...

-Ну да, коровам хвосты крутить, — засмеялся Гарик. — Я, Люд, в армии женился, привез Иришку из Курганской области, в училище рванул, потянуло вот. Потом сто раз хотел бросить. А вспомню, как ты на меня всегда ругалась — тупой, блин и "из прынцыпу" упирался. Ща на хорошей должности, служим вот под Звенигородом — двое деток, все нормально. Я же тебя искал, звонил несколько раз по приезду, этот твой всегда отвечал, что ты в командировке, думал, врет. Два раза зашел днем, опять он — буркнул, что ты в Португалии. Честно, — он понизил голос, — рад, что ты этого теплого наладила.

-Откуда ты знаешь? — удивилась Люда.

-Наивная ты наша, почему, думаешь, про Раевскую никто и не вспоминает? А не хрен гадить там, где живешь. Мы ей даже звонить не стали, на фиг нам такое счастье? Ты теперь, подруга, фига пропадешь, мы с женой в наглую будем навязываться.

-Даже и не думаю, рада до невозможности!!

-Вовка, возьми! — она протянула Волкову пакет с выпивкой, а сама пошла к классной — отдать сувенирчик.

-Ни фига себе, Стасова! — присвистнул Вовка. — Я же шутя сказал.

-Вов, это я из командировок привозила. Стояло вот невостребованным до поры.

-О, Мартини, обожаю! — закричала Светка Рыжова. — Людик, ты умница.

А ещё все запали на супер вкусные огурчики-помидорчики Ленки Алабушевой, рецепт просили и девчонки, и мальчишки.

Подтянулись ребята из параллельного, опять были вопли, обнимашки, пришла проверить как себя ведут выпускники директриса, ей тоже вручили шикарный букет, усадили за импровизированный стол.

Гуляли до вечера, если жены и мужья одноклашек поначалу как-то скованно вели себя, потом все перемешалось... расходились неохотно. Договорились встречаться, по возможности, ежегодно. У всех горели глаза, радовались, как маленькие дети, получившие долгожданный подарок от деда Мороза.

Дома Люда в лицах рассказывала и показывала их встречу в школе, не замечая, как радостно переглядываются Тома и Ной, оба были рады, что оживает их серьезная девочка.

-А у нас новшество — Рэя кормить стали! — сказала Тома.

-Это как?

-Егорушка печенье в кулачке держал, так и полз, шлепая одной ладошкой до собакина, подлез, раскрыл кулачок у морды пса, тот прикинулся, что не понял — я вообще удивляться не перестаю на него — малыш, не долго думая, скривился, вроде плакать собрался... Одни, слушай, хитрецы у нас. Рэй тут же высунул язык, слизнул все измусоленное печенье и начал вылизывать ладошку. Как заливался смехом ребенок, надо было видеть. Тут же подползла Тасенька, и опять Рэй лизал ладошку уже ей. Потом по очереди обоим, заливались — восторгу было, затем собакину надоело, он стал тихонько лапой их заваливать, барахтались долго. Начнут ходить... мне его даже жалко, вон встретила на прогулке Марину Петикову. Говорит, их кокер-спаниель, бедняга, не успевает прятаться от внука, тот его замучил. Наш Рэй, наоборот, сам к ним подлазит, да и малышня без него скучает.

Помыли деток — после них в ванной было сыро — детки радостно шлепали по воде и смеялись, когда получалось обрызгать себя и маму посильнее. Дед Ной принимал завернутых в полотенце внуков и относил баб Томе — одеваться. Потом мама кормила их, и они засыпали, а взрослые шли на кухню вести разговоры за чаем.

Тома побежала к себе:

-Надо цветы полить, счетчик посмотреть, с утра коммуналку оплатить сбегаю и приду.

Ной и Люда, как всегда подсунув ступни под горячий бок Рэя, неспешно разговаривали.

-Люда, син звонил, у него двойственная такая новость: прошел медкомиссию ежегодную, и как он выразился — списали на берег, категорически запретили выход в море. Шумы в сердце опять подтвердились.

-И что теперь, он что, болеет? — всполошилась Люда.

-Пока нет, но находиться под водой не разрешат окончательно. У него два варианта, то ли оставаться служить на берегу, в штабе, либо по весне дембельнуться, выйти на пенсию, заслуженную. У них там, сама понимаешь, подводники рано могут уйти, у него уже семь лет сверх нормы имеется. Если уволится, приедет ко мне, естественно работу уже подыскиваем в Москве, там и пожить есть где, но он категорически не хочет там обосновываться насовсем — не любит большие и шумные города. Я, конечно, волнуюсь за его здоровье. Он меня уверяет, что ничего страшного, но в обязательном порядке заставлю и здесь пройти обследование, он мне ещё никого не родил. Фамилии продолжатель должен быть непременно.

И как-то невпопад спросил:

-Люда? А тебе Алексей очень понравился??

-Какой Алексей? — не поняла Люда.

-Ну этот, который вчера тебя провожал.

-Кто меня провожал? Я из школы с ребятами своими шла. — опять не врубилась Люда.

А Ной повеселел:

-Ну, днем, тебя Дериземля с другом провожали.

-А-а-а, Леша? Нормальный мужчина, с юмором, такой же как и Слава.

И до неё дошло:

-Дядя Ной, ты что ли мне мужа подыскивать взялся?

-Мало ли, я подумал, ты у нас девочка хорошая...

-Даже мысли не возникало, какой замуж с моим-то большим семейством? Да и, если когда такое случится, а я твердо уверена, что такого не будет... Но допустим — так как за Генку — нет! Там симпатия была, может, влюбленность, детская, а сейчас? Сейчас первое — это мои дети, вряд ли есть желающий двух чужих воспитывать... Вот за Рэя, будь он мужчиной, я бы бегом побежала!

Рэй шумно вздохнул. Люда засмеялась:

-Он тоже об этом жалеет.

У Ноя отлегло от сердца... ну не хотел он Люду отдавать этому, неведомо откуда взявшемуся Алексею, была у него тайная надежда, что присмотрятся-потянутся его Гия и Люда друг к другу, тогда внуков Нижарадзе станет сразу двое, а там, глядишь, ещё родят.

Он прекрасно понимал Ольгу, видел, что она будет хорошей женой. Но... разница в возрасте, да ещё и нежелание менять привычный образ жизни — все устаканено, как говорят молодые, страшно было что-то менять, да и кто даст гарантию, что Ольгина симпатия через пару месяцев не пройдет, и не сбежит она от старого закостенелого грузина назад?

Все это он озвучил Люде, на её лукавый вопрос:

-А сам-то он не собирается круто поменять жизнь в ближайшее время?

-Знаешь, Люда, у меня есть старый знакомый в Питере, Рагулин. Мужик жесткий, хваткий — в девяностые резко пошел в гору, потом резко все потерял, поднимался с самых низов по-новой. Опять твердо встал на ноги — бизнесмен хороший. Битый жизнью не раз, а вот не утерпел... Большие возможности, они ой какой соблазн, семья была неплохая — два сына выросли, отучились, работу достойную с помощью папы заимели. А вот с женой что-то пошло не так... Деньги ли большие повлияли, амбиции ли, я им не судья. Только вот пошли оба по молодым, жена мальчиков-мажоров менять стала, Олег по девочкам. В пятьдесят пять семнадцатилетнюю подружку себе завел. Мы с Этери не вмешивались, только посоветовали мозги включить. Он все посмеивался, что мы — ретрограды закостенелые, ничего не понимающие, замшелые, старые. Потом у меня Этери начала болеть... ушла... — не до него стало. Хотя до этого как-то разговаривали долго, сказал, что не хотел привязываться к ней, а вот прилепился. Она в восемнадцать лет постоянно говорит, что хочет ребенка, а он боится — отвлекает её шопингом и кабаками. Я, помнится, сказал ему, что взрослое у неё, прости пожалуйста, только переднее место между ног. Он меня послал.

-Так вот, через лет шесть-восемь объявился, он постарше меня на четыре года, значит, ему шестьдесят шесть-семь теперь. Жил с этой девицей, с сыновьями разругался, квартиру огромную ей приобрел, баловал как мог, ребенка, девочку, все-таки родила она, а его инсульт свалил в одночасье... и всё. Даже в больницу не приходила, отговариваясь, что ребенок все время отнимает. Старая же жена не бросила, ухаживала за ним. Реабилитация была долгая, но мужик, как я уже сказал — жесткий, упертый. Все получилось, стал ходить, речь восстановилась, но возможностей заработать много денег не стало, девице тридцать вроде, в открытую сказала, что от него пользы ни материальной нет, ни в постели, да и надоело старика ублажать. Привезла ему дочку и свалила. Тепрь вот живут со старой женой, ребенка воспитывают. Позванивает иногда, боится,что не доживет до дочкиных хотя бы четырнадцати, здоровья-то совсем нет. К чему это все я? Да вот опасаюсь, как бы не нравились мы друг другу, но тридцать лет -это не десять, пятнадцать. Оля достойная женщина. Может, ещё появится её настоящий принц?

Сашку Шихарева выловила Светка Раевская, стояла ждала его у офиса.

-Привет, Саш!

-Здорово!

-Вы почему такие сволочи оказались? Почему я узнала, о вашем сборище от посторонних людей? — начала наезжать Светка.

-Слышь, подруга, тебе чего хочется?

Она опешила — Шихарев в школе был тихий, скромный мальчик, она и пришла-то к нему, надеясь душу отвести, наговорить гадостей.

-Я тебе не Стасова, добрая душа. Не позвали — значит, никто из нас не захотел подлую твою рожу видеть, и нечего на наши 'сборища' свою рожу засовывать, без тебя замечательно! Устраивает тебя такой ответ? Там ещё Гарик порывался с тобой разборки устроить, да Волк сказал "с дерьмом связываться"... Кароче так, по-хорошему: мы тебя не знаем — ты нас! Тронешь кого из наших — вони будет на весь город, хочешь, чтобы на тебя пальцем показывали — завтра же и получишь. Я с тобой первый и последний раз разговариваю, отвали по-хорошему.

-Да кто ты такой, указывать мне? Есть-то... — её понесло.

Сашка повернулся, и пошел, а она все орала вслед ему.

Через две недели ей пришла повестка в суд. Удивленная Раевская пошла узнать, может, ошиблись. А там оказалось заявление Шихарева А.А. о нанесении ему оскорблений гражданкой Раевской С.И. и прилагаемой к заявлению записи её криков и обзываний.

-И что мне грозит? — поинтересовалась она у секретаря.

-Статья 150 ГК -'Оскорбление должностного лица', кроме штрафа, в иске требование компенсации за моральный ущерб. Господин Шихарев весьма уважаемый предприниматель в городе, и боюсь, Вам придется не сладко, кроме того, город наш небольшой, почти все друг друга знают, естественно, пойдут разговоры, и скорее всего — Вам станет очень сложно работать, не любят, знаете ли, таких склочных людей в коллективе...

Светка плюхнулась на стул — ноги не держали.

-И что мне можно сделать в этой ситуации?

-Если только договориться с истцом по-хорошему. Как вылавливала она Шихарева — он был неуловим, Светка полетела к Волкову домой, молясь про себя, чтобы тот оказался дома.

Вовка вышел на площадку:

— -Что, теперь меня прибежала обзывать? У меня, сама знаешь — не заржавеет, я не Шихарь, по судам таскать не буду, а вот ходить тебе и оглядываться — точно придется, меня хрен разжалобишь, тем более я не Людок, прощать не умею.

-Вов, Вов, помоги с Шихаревым встретиться. Я... извинюсь...

-Да на хрена ему твои извинения? Им цена-то даже не копейка, а то мы тебя не знаем... Тут же ведь в спину плюнешь.

-Вовка, я выплачу компенсацию, пусть только суда не будет, прошу тебя!!

-Скажу, — почесал пузо Вовка, — не знаю как он отреагирует, мужик принципиальный.

Еще через неделю позвонила секретарь Шихарева, передала его ответ: двадцать пять тысяч, и господин Шихарев отзовет свой иск. Светка рыдала, злилась, только будучи одна дома, но деньги отдала, 'непосильным трудом заработанные' — пришлось внеочередные свидания устраивать.

А к Люде заявились Волков, Сашка Шихарев и Наташка Луговая, принесли малышам подарок — летний двойной велосипед, много игрушек. Красивый такой велосипед — впереди медвежонок панда держит в лапах корзинку для всяких салфеток — бутылочек, сиденья расположены друг за другом и сзади ручка для мамы, ярко-красный — он сразу привлек внимание деток. Конечно же, они тут же подползли к таком яркому, большому предмету, надо же было потрогать.

-Ребята, да вы что?

-Люд, это заслуженная тобой, мизерная, правда, но компенсация.

Шихарев, папа двух деток, мгновенно подлез к малышам, Вовка же сказал, что побаивается — малы ещё, вот будет года по два — тогда да, дядь Вова с ними пообщается.

-Люд, с утра не жрамши, чем-нить покормишь?

Как ржали все:

-Вовка, ты и толстый — голодный?

-Люд, у меня на тебя жевательный рефлекс с первого класса. Чё тебе, жалко? Эх, бабули твоей нету, я, может, всю жизнь её бутерброды буду вспоминать, какая колбаска всегда была... ууу, докторская, любительская... Ща такой днем с огнем не отыщешь.

-Иди уже, проглотина, борщ будешь?

-Людок, я все буду, ты это, на стол мечи, все что есть в печи.

Детки, наигравшись, уснули, а ребята ещё посидели, попили чайку.

Сашка и Наташка поржали над Волковым:

-Люд, не привечай сильно-то, а то на довольствие точно встанет, он у нас теперь разведенный, незарегистрирррованный, могёт.

-Не слухай их, Люд, это Луговая трындит, ей лень меня такого аппетитного кормить, вопит кажин день— диета, диета...

-Так вы что, вместе теперь? — удивилась Люда.

-Представь, я эту орясину столько лет ждала, он видите ли не усёк, в свое время. Женился вот, развелся, теперь явился:

-Нат, дурак был, теперь понял, что ты — это ты.

-Луговая, блин, договоришься, Заставлю красивую фамиль на Волкову поменять, как и у дочки.

-Ну вас. — Махнула рукой Люда, — вы опять, как в школе, цепляете друг друга не из-за чего.

— Нет Люд, — посерьезнел Вовка, — я по молодости дурака свалял, думал, лучше Луговой кто имеется. Ни фига, да и развелись по обоюдному согласию, уже три года как, деток не нажили, вот с Наткой к лету родим. Думаешь, чего я твоих не стал брать на руки, вон как Сашка? Да боюсь я... Вишь, какой огромный, ухвачу как-то не так, ну на фиг. Стасова, крестной будешь вон с Сашкой.

Или как Вас там-Александр Анатольевич?

-Отвали! — буркнул Шихарь. — Родите, позовете — будем, да Люд?

-Конечно! Ребята, я хотела бы извиниться...

-За что, Люд? — вылупил глаза Вовка.

-За свою тупость, за невнимательность — ведь как школу закончила, никого из вас и не видела толком. Ещё когда в медучилище училась, иногда встречала кого-то, но все на бегу. А потом институт, работа, мне так стыдно.

-Люд, не драконь себя, все нормально. Нас, знаешь, как порадовало, что ты точно такая же и осталась. Мы, я вернее, думал, придешь и начнешь хвастать, где ты была, за границей... типа а вот я, а вот вы.

И замолк, увидев удивленные глаза Люды:

-Дурак ты, Вовка, и не лечишься!

А он захохотал:

-Во, а я что говорил? Стасова и обзывалки — так и не умеет их говорить, это ж с первого класса идет, про дурака-то. Люд! — он чмокнул её щеку. — Да я тебя на понт брал, Шихарь вон думал, что ты по-другому, по-взрослому меня облаешь.

-Шихарь, гони коньяк!! Люд, он "Метаксу" мне проспорил!!

-Детский сад! — покачала она головой.

-Людок, у нас только игрушки стали побольше, а так мы все такие же обалдуи, что внутри заложено, то и есть. Сама понимаешь, были машинки — стали машины, были куклы стали... ай. Чего дерёссья, Луговая? Я тебя люблю, вон при свидетелях говорю. Люд, ты Старостину скажи, возьмет он нас? Мы к нему хотим ходить наблюдаться?

-Конечно, он наших всех себе берет.

-Натулик, мы с Сашкой чуть курнем, а ты минут на пять задержись, дым тебе вреден.

-Иди уже! Люд, он не такой придурок, как кажется, просто в себя никак не придет, он же не знал, что моя дочка — от него. Учился в Москве, в гости наезжал, у меня любовь — у него гормоны... А я его без памяти всегда любила, все тянула про беременность сказать, а он взял и женился, там типа беременная девушка оказалась. Ну вот так и вышло, я уехала к бабуле, там родила. Там и жили все эти годы, домой приезжала, с ним совсем не виделись, ни разу. А сейчас, к школе приехали с дочкой сюда — мамка стала сильно болеть. В школу ведь в другую специально пошли, да вот его теть Таня её случайно увидела, поспрошала аккуратно, чья и откуда, и заявилась ко мне... Я отпиралась до последнего, а она свою фотку, лет десять ей там — под нос сует:

-Ты кому лапшу вешаешь, если так не разглядишь, на очки мои!

А они, Люд, с Полинкой, и правда, одно лицо. Ох и рыдала она потом, до сих пор на меня косится, что внучку скрывала. А у этого бугая детей так и не получилось, темная там история, я не спрашиваю. Он в Москве так и жил, беспрютным, — по его выражению — пивко сосал и бутеры ел. Вот и будем ходить пузатыми вместе. Прилетел по первому мамкиному звонку... опять были вопли... Как я могла? Могла вот. Потом признался, все эти годы жалел, что не со мной. Сразу же и забеременела опять, как в тот раз, нос задирает ходит "Во я какой!"

-А дочка как восприняла его?

-Дочка моя — чистый предатель, с первого дня не отходит от него "Папочка! Папочка!", а этот позволяет ей все, типа компенсирует украденные мной годы.

-Натусик! — засунул голову в кухню Волков. — Мы идем или как?

-Идем, Люд, жду звонка. А лучше приходи со своим малышами к нам — мамка и Полинка обрадуются.

-Вот ведь, судьба как вывернула! — заметила Тома, когда Люда ей рассказала про них. — Только мой-то дубина, слепой на оба глаза... Люд, не серчай, я знаю, что у вас так не будет, но ведь болит за него, дурака, сердце-то.

-Понимаю, сын всегда будет сыном.

-А внуки — внуками, и их жальчее во сто крат! — дополнила Тома.

Генка вот уже второй месяц мотался из Москвы в Питер и назад, выезжая в ночь, чтобы рано утром попасть в морской порт. Там приходил груз из Норвегии — свежевыловленная красная рыба. Её шустро перегружали в большегрузные машины (динозавры — как восхищенно говорил его соседский пацан) — и везли на Мосвку. Рыбу такую Генка сроду и не видел, поначалу впал в ступор — в ящик входило три уже выпотрошенных рыбины, килограммов по пять-шесть.

-Ни фига себе, это ж прям, чудо-юдо, рыба-кит! — восхитился он. — Это семга? -Да нет, — откликнулся мужик, оформляющий накладные, — это горбуша.

-Но она же сухая? — вспомнил Генка мать, она всегда сокрушалась, что рыба не очень сочная.

-Эта норвежская — вещь, её стейки жарить можно без всего, бросил на сковородку, и она сама жир даст.

-Надо же, не знал, да и таких громадных не видел ни разу. Первые разы Генка честно привозил и сдавал грамм в грамм, потом мужики, ездившие на Питер постоянно кой чего подсказали, и Генка, не зарываясь, рыбины две всегда имел, так сказать, навар. Вот и в этот раз — одну продал, а вторую привез домой.

В новой квартире был образцовый порядок, только вот было как-то нежило — не хватало какого-то уюта, что ли.

-Может, вазу прикупить какую? Не хватает женской руки, наверное? — И вспомнил вдруг ту татарочку. -Ну выпадет рейс в те края — заеду, мало ли, может, что и срастется, если с мужем не сошлась. А так, женщина красивая, чистюля, ребенок уже имеется — пленок не будет, да и по мужикам вряд ли побежит, не зная здесь никого. — А потом подумал: — А если, как говорится... в тихом омуте? — И засмеялся: -Во накрутил, один раз и видел, а напридумывал... как пойдет.

Позвонил матери, в трубке слышались детские возгласы и какое-то бормотание.

-Мам, я тут тебе рыбки привез, когда дома будешь-то?

-Я тебе позвоню, сейчас мы кушаем, попозже! — и мамка отключилась.

Генка обозлился:

-Кушают они, идиотка старая! Может, её чем опоила бывшая, вон как сюсюкает с этими... С родным бы сыном так, а то дебил, дубина, болван. Поругаться с ней что ли?

Но потом отбросил эту идею — зная свою резкую мамку, он мог нарваться мало того, что на скандал, так она могла и послать конкретно, и забыть про него точно. А без мамки, да не имея под боком женщины... было тошновато.

-Светку позови!! — ехидно хихикнуло где-то внутри.

Генка поморщился, нет он не заморачивался, были у него разовые встречи, иногда, когда припирало и 'плечевых' подсаживал, прежде, правда, наведя у бывалых водил справки. Расспрашивал, кто и какая, чтобы не влететь на подставу, были случаи и нередко, когда подсадив, казалось бы, одинокую девушку, мужики попадали в большие неприятности, хорошо, если живы оставались... Сейчас, правда, на дорогах стало поспокойнее, да и мало кто рисковал особенно в ночь, ехать по одному — за компанию, как говорится, и мужик повесился. Генка был аккуратист, и женщин выбирал таких же. Иногда в придорожных кафешках попадались неплохие клиентки, нет такого улетного секса, как с рыжей сучкой, не случалось, да и там старались обычно девахи, он только расслаблялся, нормально. Но вот прожив десять лет с бывшей, хотелось какого-то более теплого уюта в квартире, как они его умеют создавать, интересно?

-Замутить чего-то с бывшей? Да на фига ему аж двое чужих, совсем маленьких? Нет уж, он лучше присмотрится, если случится так, к той татарочке.

Мамка прозвонилась часа через четыре, когда он только что проснулся.

-Что за рыба? Треска?

-Сама ты треска, давай я к тебе подъеду, хоть гляну, как ты устроилась??

-Хорошо, я буду дома. — Поговорив с сыночком, Тома стала собираться домой. -Люда, я побегу до квартиры, там сынок рыбу какую-то свежую привез, ребятишкам супчика сварим.

-Мам Тома, ты с ним не ругайся, ладно?

-Да не буду, я уже смирилась с тем, что у него, дебила, мозгов нету. Да и вот сейчас постоянно будучи возле вас, я, честно, удивляюсь, как ты с ним столько лет жила? Вы же совсем не подходите друг другу?

-Не знаю, может, в силу привычки? — задумчиво сказала Люда. — Все как-то некогда было остановиться... училась, потом работы навалилось, дома-то бывала урывками, вот и не случалось ссор-раздоров, может, даже и подруга эта доброе дело сделала, подлезая под него? Я уже себе давно говорю — значит, так надо было.

-Не поспоришь, я не предсказатель ни разу, но, скорее всего, ты бы опять моталась по командировкам, а он дома сидел. Сейчас вон постоянно в дороге, малость клюнул его петух в мягкое место, да недостаточно.

Генка появился минут через пятнадцать.

-Привет, мам! — клюнул её в щеку. — Ну-ка осмотрюсь у тебя.

Походил, проверил все и сделал вывод:

-Здорово, не ожидал, что ты такое красивое... гнездышко обустроишь! -Да вот, кредит взяла! — ну не будет же Тома говорить, что сваты-Стасовы помогли. — Выплачиваю с пенсии потихоньку.

-Кредит — это хреново, но квартирка и впрямь — блеск.

Тома ждала, что сынок поинтересуется, сколько ей выплачивать, и, может быть, предложит хоть немного помочь — она бы, конечно, отказалась, но...

А Генка задумчиво протянул:

-Я вот коплю на машину, хочу хоть недорогую купить, непривычно на автобусе-то, привык уже за рулем!

-Ну да, ну да, — усмехнулась Тома, — оно так.

-Мам, смотри, вот рыба какая.

-Ох ты, это ж почище сома будет, помнишь, может, мы с отцом тогда еле вытащили, кило четыре в нем было.

-Помню, я его ещё сильно боялся, — улыбнулся Генка. — Короче, я её напополам разрубил, и половину тебе на куски порезал, хребет-то не хилый, и вот голову на суп, любишь ведь.

-Спасибо, сынок, ты это, по возможности, рыбу-то привози. Я ведь её, сам знаешь, всегда любила, особенно ледяную. Стоила-то шестьдесят девять копеек, а сейчас и не укупишь. Деньги-то тебе за рыбу отдавать?

-Сдурела?

-Ну кто тебя знает, ты ж, вон,скуповатый какой стал. -Мать, не умничай, давай уже ругаться не будем. Я знаю, сынок из меня не очень, но я тебя люблю, как умею.

-Вот то-то и оно, как умеешь, недодала я тебе умения любить кого-то больше себя.

-Разве так бывает? — удивился Генка.

-Бывает, сынок, ещё как бывает... не всем правда это дано... Чай будешь ?

-Буду, а ты чего-нибудь??

-Вон сырников твоих любимых приготовила, целую гору.

Не скажешь же, делала сырники на всех, а Люда, быстро смекнув, что дитятку надо угостить мамкиной едой, тут же завернула их все в фольгу, чтобы не остыли.

Тома достала любимое Генкино крыжовниковое варенье, заварила чай и, подперев лицо рукой, смотрела на него. А Генка наслаждался любимой едой.

-Мам, женюсь, точно... вот из-за варенья и сырников домашних только и женюсь.

-Прям сегодня? — нисколько не удивилась Тома.

-Не, в перспективе, как подвернется подходящая женщина.

-Дай-то Бог, чтоб подвернулась! Может, и родишь кого ?

-Не, я так маракую — женщину с небольшим три-пять лет ребенком, ну их, младенцев... Пищат, спать мешают, всякие памперсы, пеленки, а тут уже большенький, разумный ребенок...

Мамка как-то враз запечалилась, а Генка, сам себе удивляясь, ляпнул:

-Ну как там бывшая поживает?

-Да нормально, детки растут, вот по восемь месяцев сравнялось.

. -А что, папашка, так и не объявился? — гадко усмехнулся Генка.

Мамка, странно взглянув на него, вздохнула:

-А зачем он нужен, ещё один захребетник? Лишние трусы и носки стирать?

-А как же она жить-то собирается с двумя, пока в декрете, а деньги-то откуда, подала бы на алименты, все помощь.

-Да ты забыл, что у неё родители имеются? Помогают, ежемесячно присылают внукам.

-Неплохо устроилась!

-Дуррак ты, Генка!

-Какого выродили, такой и есть.

-А ты свою рыжую что ж, забыл так быстро? — отбила подачу мамка. — Там ведь красота... — выплюнула она матерное слово, — ты, говорят, обмирал, по сладкой такой??

-Мать, — Генку аж передернуло всего, — не напоминай про эту шалаву!!

-Так и ты не смей Люду грязью поливать!

-Все, все мать, ничья! Давай больше этой темы не будем касаться.

-Не я начала... — пробурчала мамка.

-Понял, извини.

Ещё посидели, мамка завернула оставшиеся сырники, принесла ещё три литровых банки разного варенья, сунула в сумку большую банку огурцов.

-Мне тяжело, а ты дотащишь, вон какой здоровый.

-Мам, может тебе ключи от моей квартиры дать?

-Зачем? Приеду вот так в неурочное время, а ты, может, с кем в кровати, нет уж!! А ты забегай, проведать-то, мало ли, заболею или ещё чего??

У Генки вертелся на языке ответ:

-Людочке своей про это скажи! — но промолчал.

-Ладно.

-Спасибо за рыбу!

Генка давно ушел, а Тома все сидела пригорюнившись... Потом встряхнулась, внуки же ждут, забрала рыбу и пошла к Люде, а там встретили две пары карих глазок и радостные возгласы: -Бабабаба! И растаяла баушкина печаль.

-Ах вы хулиганы, опять собаку мучаете?

Рэй приладился загораживать пути следования деток, туда, куда им сильно хотелось, в ванную например, или подползти к дверце стола на кухне, где можно было что-то вытащить.

Он просто ложился перед ними, загораживая интересное место, Тая пищала, требуя пропустить, но пес и ухом не вел, детки тогда вплотную занимались псом. Егорушка как-то умудрился залезть на него, да так и уснул, мелкая сестричка уже привычно угомонилась на лапах

Рэй боялся пошевелиться, понимая, что невыспавшиеся дети будут капризничать.

-Ной, как нам с ним повезло всем, это же необыкновенный пес! — не уставала восхищаться Тамара.

-Да, надумал я его к даме сводить, столько желающих щенков от него заиметь. Ходил в клуб собаководов, дали три адреса самок, договорились с хозяевами, схожу посмотрю.

-А если не одна нашему мальчику не понравится? — удивилась Люда.

-Люда, а если наш мальчик им не понравится? — улыбнулся Ной.

-Такого быть не может — наш собакин, он такой один, и не понравится кому-то... нет, такое нереально!!

В конце февраля случилась у Люды встреча, неожиданная...

Дни стояли солнечные, с небольшим морозцем, и гуляли с малышами подолгу, нагуливая аппетит. Тома просто выгнала Люду:

-Иди, иди, воздухом сама подыши, я все сделаю!

Ной уехал в пенсионный, вот и гуляли Стасовы с Рэем, проехались до парка, потом заглянули в сквер, где всегда гуляло много мамочек с детишками, пообщались, поделились новостями кто из детишек чего научился делать или говорить. В народе уже давно называли это место — "Детский сквер", а молодые мамочки посмеивались — "клуб у нас тут".

Малыши уснули, Люда с нежностью поглядывая на своих розовощеких деточек, не спеша повернула в сторону дома.

-Люда, здравствуй! — возле нее прямо как из под земли появился Алексей, друг Славы Дериземли.

-Здравствуйте, Алексей!

Тот поморщился:

-Вроде мы уже на 'ты' перешли?

-Хорошо, а где Дериземля... Дериземли — не знаю как правильно произносится во множественном числе их фамилия.

-Я один приехал, Люда, нам надо поговорить.

-Слушаю тебя?

Леша порасспрашивал как детки, пытался идти рядом с Людой то с одной, то с другой стороны, но собакин каким-то образом перемещался и постоянно оказывался между ними. Люда не обращала внимания, а Дьяконица закипал. Попросил подождать, заскочил в цветочный киоск, принес Люде красивые розы.

-Спасибо, Леша, какие красивые! — подняла на него сияющие глаза Люда.

И Лешу под этим благодарным взглядом понесло:

-Люда, я... я предлагаю тебе, как говорится, руку и сердце. Я... ты мне в душу запала ещё с тех пор, когда мы в училище учились, я буду хорошим отцом твоим деткам. Где мои два, там и твои два, какое мне дело, кто у них отец.

Это как-то нехорошо прозвучало, или Люде показалось. Она, малость ошалевшая от такого неожиданного разговора, немного насторожилась.

-Я знаю, не так надо делать предложение, но я как тебя увижу, мне хочется схватить тебя и спрятать от всего мира! Люда, у меня под Одессой родители живут, огромный большой дом, разделенный на две половины. Будешь жить как королева, на руках носить стану.

-Но, Леша, — попыталась остановить его Люда.

-Нет, ты не думай чего, с женой мы уже три года как вместе не живем, разведусь быстро, — продолжал говорить вдохновленный её молчанием Дьяконица, обещая много чего, наконец он остановился и спросил:

-Ну как, ты согласна?

-Леша, но ведь я тебя третий раз только и вижу? И я как-то не собираюсь никуда уезжать, у меня тут всё и все. Ты меня извини, но я не готова даже к отношениям, не то что к переезду.

-Даже так? — как-то криво усмехнулся Леша. — Это значит, что тот старикашка грузин тебя больше устраивает, он что содержит тебя?

Люда, в эту минуту любовавшаяся цветами, не поняла:

-О чем ты?

А Дяьконица четко и ясно повторил:

-Так и будешь на содержании у старика? Или грузины горячее в постели?

И поперхнулся, увидев, как исчезает из её глаз радостное выражение. Она как-то рвано вздохнула, горько улыбнулась, взяла эти розы, сунула их ему в руки и молча пошла вперед.

-Люда, Людочка... Прости меня, я что-то не то... меня перемкнуло, я просто приревновал тебя! -рванулся за ней Алексей, но вынужден был остановиться — Рэй загораживал дорогу, не давая ему идти за ней.

-Люда!! Люда, я не то сказал, я без тебя жить не могу! — заорал он ей вслед, понимая, что всё... Поникшая, худенькая фигурка уходила...

Люда все убыстряла шаг, а этот мерзкий пес как бы поставил точку — задрал ногу и недвусмысленно пустил струйку, Дьяконица едва успел отскочить.

Растерянно постоял, увидел в руке ненужный теперь букет, размахнулся выбросить его... посмотрел, мимо шла пожилая женщина с авоськой, сунул ей в руки.

-Возьмите!

-Чевой-то, милок, пригодятся небось, помиришься с женой-то, дело такое — милые бранятся...

-Теперь уже ничего не вернешь! — махнул рукой Дьяконица.

Бабулька ещё что-то говорила утешающее, он развернулся, прикурил и, жадно затягиваясь, побрел на станцию, так и приехал к Славке, весь перевернутый.

-Лех, ты чего так поздно? А... что, Лех?

-Мудак я, Славка!! Все испортил! — Какой-то посеревший, постаревший Дьяконица устало махнул рукой. -Доставай водку!!

Славка достал початую бутылку водки, немудрящий закусь, поставил рюмки.

-Не, мне давай стакан.

-Всё так плохо? -Хуже не бывает, я идиот... — Дьяконица рассказал все, не приукрашивая.

-Да-а-а-а, хреново, теперь, похоже, и нам с Ванькой не светит увидеться с ними, мы ж про щенка должны были договариваться. Как теперь Ваньке объяснять??

-А нечего, я уже все понял, — раздался Ванькин голос, — ты, дядьЛеш, вот этот, самый настоящий!!-Ванька показал рога указательными пальцами у головы.

-Вань! — остановил его отец, — ты подслушивал?

-Вы так орали, что не услышать было нельзя! Ты сам велишь говорить правду, я и сказал!! -расстроенный сынок убежал в свою комнату.

-Слав, — поднял какие-то неживые глаза Леха, — не ругай его, он прав. Ты это... если вдруг когда увидишь её, скажи, что я прошу прощения, я, я... ну, сам знаешь!

И долго сидели два друга, молча пили водку, да и что можно было сказать?

Люда торопливо шла домой, сдерживаясь из последних сил, чтобы не зареветь от обиды, не видела как догнал Рэй, и только упершись коляской во что-то мягкое, подняла глаза, Рэй загородил дорогу.

-Рэй, ты чего??

Пес повернул голову в сторону одиноко стоящей лавочки, потом на Люду, опять на лавочку.

-Ты хочешь, чтобы я пошла туда?

Пес негромко рыкнул. Люда села на лавочку, а Рэй, положив башку ей на колени, как-то разумно-печально смотрел на неё. Люда машинально запустила руки в его шерсть, пес-хитрюга тут же начал подставлять ей уши, — любил, когда его чесали за ушами, приподняв морду, подставлял шею, потом привстав, лизнул её в щёку.

-Рэй, ты говоришь, не стоит это наших слез?

Пес тявкнул, как бы соглашаясь, опять подставил башку, а потом поставив уши торчком, прислушался...в коляске завозилась Тасенька. Рэй потянул Люду за рукав:

-Поняла, поняла, идем домой!

Люда поцеловала пса в морду:

-Рэй, собакин славный мой, я тебя безумно люблю, ни один мужик с тобой не сравнится, разве только Егорушка.

Рэй опять гавкнул и уже настойчивее потащил Люду за рукав:

-Думаешь, плакать будут, пошли-пошли.

Детки проснулись возле дома, Люда шустро завезла их в подъезд, а в квартире начались привычные хлопоты — раздеть, поменять памперсы-ползунки, накормить, поиграть с ними, дела — они всегда есть.

Егорка умудрился утащить крышку от кастрюли и с огромным удовольствием лупил ею об пол, задорно смеясь. Рэй пытался у него её отобрать, подлезла дочка, было шумно и весело, как всегда. И уже не так жгла Люду обида, на этого, в сущности, малознакомого мужика.

Вечером заскочили Волковы-Луговые, как отрекомендовался Вовка.

-Людик, у тебя чёй-то экзотическое выпить есть?

-Причина? — строго спросила Люда. -Причина, Людок, самая что ни на есть великолепная, самая наиважнецкая... — он сделал паузу и торжественно объявил. — Твой Рома сказал, что у меня вот тут, — он аккуратно положил ладонь на небольшой животик Наташки, — сын растет! А? Каков я? Жалко, девки, вы со мной выпить не можете, пойду Ною похвалюсь!

Пока они с Ноем торжественно пили за сына Волкова, Люда вкратце рассказала Наташке о 'признании в любви'.

-Люд, наплюй! Я за двенадцать лет чего только не слышала, как говорится: "Каждый судит в меру своей испорченности!" Пусть ему будет хорошо. Он тебе что, сильно в душу запал?

-Да я его и видела два... нет, три раза.

-Ой, и нашла о чем переживать? Ты за себя знаешь, вон теть Тома, уж она-то тетка — гроза, мы её все побаивались в детстве, она за тебя горло кому хошь перегрызет, а тут... какой-то залетный... Люд, любил бы, по-другому говорил, даже без ухаживаний. А это так, собственнический инстинкт. Мало что ли таких, типа -"я на тебя внимание обратил, а ты будь счастлива и бегом ко мне!" Это не наш герой, не нашего романа. Вон, мой, ведь вижу, что хочется спросить, как я столько лет жила — ну, были ли у меня мужики и проч. А молчит, только и сказал: — "Фига с два куда отпущу!" Я виду не подаю, а ведь как воск плавлюсь... да толстый стал, горластый, а дома-то, не поверишь, ноги в ладонях согревает, нас с Полинкой на руках таскает. Вот вывод сделала — стоило его, обалдуя столько времени ждать! Звали замуж, не без этого, но вот не случилось такого, чтобы кто-то Полинку враз принял, а на фига мне такие?

-Натусик! — негромко сказал пришедший Вовка. — Натусик, знаешь, я о чем договорился с Ноем?

-И о чем же?

-Следующий раз, как будет случка у Рэя, нам щенка железно отдадут!! Во, представь, будет наш мужик с рождения с охраной! Люд, я даже не могу выразить свой восторг как следует!! Эта коза меня лишила детства дочкиного, а ща я сам, представь... САМ! — его из роддома понесу!! Мы с мамкой ждем-не дождемся его. Мамка, правда, опять сегодня рыдала. От радости, у неё теперь стимул появился — внуки, а то все я да я... надоел ей уже со своими закидонами, а что делать, такой вот уродился?Ладно, сегодня пожрать просить не стану, чё уж тебя объедать? Луговая вон голубцов навертела, в кои веки.

-Люд, ты его слушай больше, он сам неплохо готовит, только не признается.

-Не, ну жена беременная, надо баловать, а там и дочка-невеста! Вот разбавим бабье царство сыночком... — он аж зажмурился. — Девки, я вас обожаю, особенно Луговую!! Пошли домой, красоточка моя! Люд, до сих пор не верю, что Натусик рядом и моя!! Девки, скоро Восьмой март, разорюсь ведь на цветах, блин!! — и загоготал, довольный.

Ушли Волковы-Луговые, спали, мирно посапывая, детки, а Люда с удивлением поняла, что уже и не так обидно от тех жалящих слов. Зачем оправдываться, тем более, перед действительно малознакомым человеком? Пусть это греет его душу, а Люде не надо думать, как повежливее и тактичнее ответить отказом.

ГЛАВА 6.

"Восьмой март", как выразился Волков, подошел быстро, так совпало, что ещё и масленица была, везде хозяюшки пекли блины.

Ребята, долго не заморачиваясь, решили собраться у Шихарева — двухэтажный особняк в пригороде, места много, есть даже тренажерный зал, баня и бассейн. Сашка с женой были не против, а ребята сразу же сказали, что каждый явится со своими блинами-пирогами — все как в молодости, у кого чего, тот и того.

Седьмого с утра Люда и Тома затеяли пироги-плюшки, одним глазом приглядывая за своими шустрыми малышами. Ной же твердо пообещал на завтра приготовить хачапури, чтобы Людины друзья остались довольны. Женщины старались побыстрее разделаться со стряпней, детки как-то враз уползли-ушлепали в комнату и там резко притихли.

-Ой, Люд, чего-то творят наши.

-Иду уже, сама волнуюсь.

А в комнате... шел пир горой. Егорушка, обожающий постоянно прятать что-то съедобное в кулачке, умудрился утащить у мамы и бабы плюшки. И сейчас это трио сидело на полу и все старательно ели плюшки. Егорка совал плюшку себе в рот, затем в пасть Рэю, тот едва касаясь пухлой ручонки, чуть откусывал плюшку, сестричка тоже жевала и старательно совала со своей стороны плюшку Рэю. Собакин успевал ещё и с пола подобрать крошки и кусочки, и облизать своим шершавым языком ручки и замурзанные моськи детей.

Люда успела заснять такие кадры.

-Ох, мам Тома, нам, наверное, до школы придется такое видеть, так и будут втроем постоянно есть!

А ведь если бы не Рэй, намного сложнее нам было с ними! Повезло и с Ноем, и с собакой, прям подарок!

Зазвонил домашний телефон, трубку взяла Тома:

-Да? Да! Кто? Сейчас. Люда, тебе молодой человек Иван звонит.

-Какой ещё Иван?

Люда взяла трубку:

-Алло? Ой, Ванечка, здравствуй! Здесь? Ко мне? Рэй — да? Хорошо, но только с папой и все. Хорошо.

-Мам Тома,это сынок Раевской, ну которого она тогда бросила. Он в собакина влюбился. Приехали с отцом в гости к другу, вот к нам напросился. Чуть не плачет, хочется Рэя увидеть.

-Ну что ж, как раз на пироги, да и блинцы вчерашние вон стоят, небось мужики блинцов-то и не ели на неделе.

Отец и сын Дериземля все-таки приехали на Восьмое к другу Славы — Валерке Горбылеву. И Ваня решил-таки позвонить тете Люде, получив её согласие, загорелся:

-Пап, давай цветы купим, можно я выберу?

-Иди, в магазине сбоку цветы продают, не забудь там ещё бабушка есть, я покурю пока!

И наскочила на него жена, бывшая.

-Молодой человек. позвольте прику... рить... Тыыы?

-Я. — Подавая ей зажигалку, ответил Дериземля.

Светка внимательно оглядела его: мужик видный, он в молодости был хорош, а сейчас еще лучше-возмужавший такой, ладный, бабенки вон оглядываются на такого.

— Да ,может и не стоило тогда... — пронеслось у неё в голове.

-Как живешь, Дериземля?

-Как и жил! — пожал плечами Слава.

-Все хорошеешь?

-Я не баба, мне хорошеть как-то ни к чему! — Дериземля брезгливо смотрел на неё, как на таракана, а Светка задрав нос, собралась похамить...

-Папка, смотри, какие я красивые тюльпаны купил, как попугайчики волнистые!! — из-за Светкиной спины выскочил высокий худенький пацан. И удивленно уставился на неё.

Вгляделся, и взгляд его стал каким-то тяжелым:

-Пап, это что, та тетка что меня родила когда-то? А че ты на такой старой женился, она же страшная, как это, а... потрепанная?? У тебя, пап, вкус фиговый.

-Ты как о матери говоришь? — Вскинулась Светка.

-Какой такой матери? — удивился пацан, — матери вон, — он кивнул на 'детский сквер', там как всегда гуляли мамы с детками.

-Пап, а ДНК ведь можно сделать?

-Зачем тебе? — удивился Слава.

-Ну как зачем, ДНК подтвердит, что тетка меня родила, и на алименты на неё можно подать?

Светке поплохело, этот, так похожий на неё пацан, и такие слова.

-Вот ведь, что папаша, что ты, одна порода!

-А ты как хотела? — хамил пацан, — как говорит бабуля моя: "кто садился-тот и родился!" Ты что думала, я к тебе на шею брошусь? Да сто лет я тебя не видел и ещё столько же не хочу видеть, пошла отсюда.

-Тихо, Вань, эту тетку ничем не проймешь.

А пацан так смотрел на неё... Светка дернулась, и трусливо развернувшись, торопливо ушла. Дома её трясло, и она долго рыдала, сунувшейся было с вопросом матери нахамила, а потом с час жаловалась по телефону своей подружке по 'тяжелому' бизнесу, не подозревая, что мамка её ошарашенно слушает.

-Да, представь, Марианн, встретила своего бывшего мужа. С пацаном. Каким? Ну, Ванькой. Я тогда его родила в Германии, а потом он ведь инвалидом родился, ну и увезли его на Украину к Славкиной матери. Я? А что я? Они меня отстранили от всего этого, свекровка, можно сказать, выгнала меня. А я что, на колени должна была вставать? Да и любовь у меня тогда случилась большая! Такой мальчик был! Ну да, сегодня случайно столкнулись. Славка? Слушай — мужик красавец, весь такой возмужалый, да он и по-молодости был хорош. К кому приехал? Да к Горбылю своему, Валерке. Учились и служили вместе. Хочешь посмотреть, какой стал? Думаешь клюнет? Ну, он всегда женщин любил, может, и задружите. Завидно? Мне? Ну, ты ещё его в койку не затащила.

Мамка, держась за стенку, пошла в свою комнату, там, тихо заплакав, схватилась за сердце, положила валидол под язык, с полчаса посидев, как-то встряхнулась. Полезла в дальний шкаф, вытащила увесистую пачку писем, перетянутых резиночкой. И начала потихоньку одеваться.

А Ванька в это время балдел и восхищался, он общался с Рэем. Пришедшие отец и сын с удовольствием ели блины с вкуснейшим бабы Томиным вареньем, пили чай с пирожками, неспешно разговаривали, а дети и пёс играли. Мелкие Стасовы и Иван — и никак иначе — понравились друг другу, а связующим звеном был, конечно, пес.

Люда с какой-то опаской поглядывала на Славу и он выбрав минутку, когда Тома пошла в комнату, сказал:

-Люда, я прошу прощения за такое поведение моего друга, поверь, он очень переживает, не хотел тебя обидеть, как сам выразился:"взревновал".

-Слав, как можно взревновать почти незнакомую женщину, и к кому? Ной и мам Тома, они же мои вторые родители, я с ужасом думаю, как бы выживала с малышами без их помощи, как можно было такую гадость подумать? Слава, у меня нет обиды, но прошу тебя, передай ему... я бы не хотела когда-либо с ним встретиться, даже случайно.

-Он уехал домой, вряд ли сюда когда приедет, обещаю, что тебя не побеспокоит.

Малышня уснула, а Иван долго и обстоятельно разговаривал с дедом Ноем, про щенков. Узнав же, что если собаки благополучно ощенятся — две, то ему точно будет щенок, прыгал как маленький.

Слава облегченно вздохнул, он очень боялся, что после этой ненужной встречи с биологической мамашкой, Ванька сильно разволнуется и, упаси Боже, вернется старая болячка. Но положительные эмоции, общение с полюбившейся собакой благотворно повлияли на сына.

Славка был очень благодарен Ною за это обещание.

-Слава, я прекрасно понимаю, что значит для ребенка, перенесшего много боли в детстве, такой вот друг, как пес. Если все получится, то мальчик твой будет постоянно при друге, вон как я. Правда, мой мальчик постоянно мне изменяет, вот уже второй год, но как не любить этих двух мартышек, они такие славные.

А вечером у Дериземли случился ещё один разговор. Пришла бывшая теща — вся какая-то бледная, зареванная, попросила выслушать её.

-Слава, я знаю, это звучит невероятно, но ты, пожалуйста, выслушай меня, прошу тебя...

Славка поморщился:

-Хорошо, Прасковья Сергеевна. Я Вас слушаю.

-Слава, я только сегодня, и то нечаянно, узнала о том, что моя... бросила ребенка. Она мне все это время говорила, что вы просто её выгнали. Подожди, Слава, послушай. Я неважно себя чувствую, пожалуйста. Я писала и твоей маме, и тебе в Германию по адресам, данным мне Светкой. Письма возвращались с припиской: "адресат по указанному адресу не проживает". А больше я не знала как вас разыскать. Писала и на первую часть в Германии, куда вы в первый год уехали. Прошу тебя, вот, — она достала из старенькой сумки стопку конвертов, — прочти и поверь мне, я не знала всего. Ничего не прошу. Понимаю, такое предательство не прощают. Но если Ванечка сможет, если согласится... Мне бы его хоть разок увидеть. Я здоровьем не очень, кто знает, как долго ещё проживу. А внука, единственного увидеть... это.. — она всхлипнула. — Извини, Слава!

-Но, Прасковья Сергеевна, Иван уже спит.

-Я понимаю, понимаю, может быть, мальчик согласится? Слава, ты в любом случае позвони мне, я буду ждать!

-Давайте я Вас провожу!

-Что ты, я потихоньку дойду, до свидания.

Бывшая теща ушла, а Славка долго сидел на кухне, все давно уснули, а он распечатывал одно за другим вернувшиеся к теще письма и тихо ненавидел бывшую.

Ему в Германию, теща писала до самого вывода наших войск оттуда, Да только одну циферку в номере части Светка переврала. Так же и с адресом матери...

-Ох, стерва, никого не пожалела — ни мать, ни сына, ни подругу свою, есть ли в этой суке что-то человеческое??

Слава твердо решил пояснить сыну, что его вторая бабушка такая же обманутая, как и они.

С утра был непростой разговор, Ванька взял все письма, открытые и прочитанные отцом только после почти двенадцати лет, со времени их написания, и подумав, сказал:

-Пап, а ведь две бабушки это почти одна мамка. Давай ей позвоним?

Слава попросил Валерку позвонить, мало или эта стервоза трубку возьмет.

Так и вышло, на просьбу позвать Прасковью Сергеевну, зло буркнула, что та в больнице, увезли на 'Скорой' в ночь с сердечным приступом. Сейчас отошла, но домой отпустят только после праздничных дней.

Валерка расспросил, где она лежит, и поехали Дериземли в больницу, к новой, неизвестной Ваньке, бабушке.

-Пап, цветы купим, сегодня же праздник?

-Да, обязательно! — Слава порадовался, что сын без его подсказки решил так.

По случаю Женского дня в кардиологии было пустынно, одели бахилы, поднялись на второй этаж, в палате бабушки Раевской не было — сказали, в процедурной.

Сели в коридоре на откидные стулья, подождать. Худенькая, вся какая-то поникшая, невысокая бабулька вышла из процедурной и, шаркая ногами в больших шлепанцах, пошла по коридору, держа правую, согнутую в локте руку вверх. Как-то безразлично взглянула на сидящих мужчину и мальчишку, сделала ещё два шага и запнулась, резко развернулась и, даже не мигая, уставилась на Ивана.

Иван тоже с любопытством смотрел на неё. Потом сказал:

-Пап, а она на меня похожа, даже больше, чем та тетка.

Бабуля отмерла:

-Ванечка?? Ванечка, миленький мой?? Ты все-таки пришел ко мне? Ванечка? — Она как слепая шагнула к нему, мальчишка резко встал, и как-то так же резко обнял её.

-Пап, она совсем маленькая, не то что моя другая бабуля.

Бабуля осторожно коснулась его лица:

-Можно я тебя потрогаю? Ванечка, внучек мой, я не верила, что смогу тебя когда-нибудь увидеть, Ванечка!!

Иван, который не терпел, когда его так называют, неловко обнимал эту плачущую женщину и бурчал:

-Чего ревешь-то, вот он я. Чё ты такая мелкая-то?

А бабуля и плакала, и смеялась, гладила его по лицу, по плечам:

-Ванечка, Ванечка, внучек мой!

-Слава, — она наконец-то посмотрела на Дериземлю, который не мог сглотнуть комок в горле, — я... спасибо тебе!

-Баб, мы с папкой тебя с праздником вот поздравляем, на! — Иван отдал ей тюльпаны.

А бабушка, смешная такая, как птичка — худенькая, маленькая совсем, опять заревела.

-Баб, хорош, я чё к тебе пришел, чтоб ты ревела? У тебя же сердце болит, не у меня! Садись вон на стул.

Бабуля, не выпуская его руку, присела.

-Сын, я на площадке покурю, поговорите спокойно.

-Да пап!

-Ванечка, мальчик мой, долгожданный, простишь ли бабку свою непутевую?

-Да ладно, чё ты непутевая? Нормальная, ты ж не виновата, что эта... тетка, такая дура. Баб, давай сразу договоримся, я тебе буду звонить, ты к нам с папкой в Москву приезжай, но про эту тетку не говори, никогда. Не, чего опять реветь собралась?

-Да это я от счастья, Ванечка! — бабуля опять осторожно и бережно гладила его по рукам.

-Баб, я ведь эти ваши нежности не очень люблю...

-Ванечка, я вот как поверю окончательно, что ты рядом, я перестану.

-Ох, как с вами, старыми, трудно, баба Галя тоже слезы льет, а чё их лить зря? Баб, а чё у тебя тапки такие стремные, на папкин размер?

-Да какие здесь были, те и одела.

-А чё из дому-то не взяла?

-Да прихватило меня сильно, а когда из дому принесет... — она испуганно взглянула на него, — извини, Ванечка!

-Какой размер-то носишь? — ворчливо спросил внук.

-Тридцать шестой!

-Я ща! — Иван выскочил на площадку:

-Пап, тут киоски всякие, сходи купи бабуле тапки, тридцать шестой размер, она же в этих лаптях запнется и навернется, а эта... когда ещё ей принесет.

-Ладно, сейчас, иди побудь ещё с ней, как она тебе?

-Пап, она такая маленькая... и ревет все время, а так ничё, мне, наверное, нравится. Пойду, а то опять рыдать будет.

Так вот и сидели бабуля с внуком. Прасковья не выпускала руку внука из своей, и жадно вглядываясь в его лицо, спрашивала обо всем — он отвечал обстоятельно и толково.

-Баб, как тебя попроще-то звать, имя у тебя такое смешное.

-Прасковья-то? Да вот назвали тогда, по святцам. А так все меня Паня зовут.

-Во и я так буду звать — баб Паня.

Папка принес тапки и пакет с фруктами и соком.

-Слава, да зачем, я же через два дня дома буду.

-А эти два дня чё будешь синюю кашу есть? — заворчал Ваня. — Телефон у тебя есть?

-Есть, старенький такой, но работает.

-Неси давай, и тапки одень нормальные!!

Славка порадовался — он боялся, что ребенок не примет новую бабушку. А родная кровь, похоже, признала её, ворчит — значит, принял окончательно. Его Ванька ворчал только на того, кому полностью доверял. Паня принесла телефон.

Ванька аж подпрыгнул:

-Ты где такой взяла-то? Это ж отстой, рухлядь невозможная?

-Да... дочь отдала, а мне многого и не надо, звонить могу и ладно.

-Ладно! — ворчал внук. — Совсем темная ты!

Забил свой и папкин телефоны, вздохнул и сказал:

-Ты это, если чё, прозвон сделаешь мне или папке. А мы перезвоним, деньги-то не трать, небось пенсия-то копейки.

-Ой, Ванечка, какой ты хозяйственный.

-Будешь с вами хозяйственным!! — проворчал Ванька. Пояснил и показал, как надо им звонить, потом вздохнул:

-Мы вечером уезжаем, больше не приду. Ты как выздоровеешь — приезжай. Я тебе свой старый телефон подгоню, он нормальный, там даже фотать можно. И не реви, я вот он, приезжай давай быстрее!!

Внук и Слава давно ушли, а Паня сидела на кровати и не сводила глаз с тюльпанов, подаренных обретенным внуком.

-Пап, она хорошая. Только какая-то зашуганая вся.

-Вот и будешь её продвинутой делать.

-Пока щенка нет, конечно, пап, а чё-то так её жалко, и это, пап, я рад, что только снаружи на них похож, фига с два у меня бы прокатили такие тапки, только вот, — он тяжело вздохнул, — ещё одну не отучить называть меня как маленького — Ванечка, фу!

У Дериземли внутри плескалась гордость за сына — вон какую радость умученной бабуле подарил.

За Людой приехал Шихарев, подарил ей и Томе цветы, поздравил:

-Люд, ты собралась?

Потискал любопытных малышей, забрал объемный пакет. Подождал пока пришедший с букетами Ной поздравит, извинился, что забирает Люду, в лифте сказал:

-Ща за Вовкой, потом на минутку заскочим, класснуху поздравим, и ко мне, там уже народ подтягивается.

Вовка громогласно поздравил Люду, тоже подарил цветы и какую-то небольшую коробку.

-Потом посмотришь, мы с Луговой выбирали, если чё — к ней претензии!

В подъезде у классной в лифт с ним вошел смутно знакомый мужик. Люда напряженно вглядывалась в него, а ребята, наоборот, переговаривались, не обращая на него внимания. Мужик же подмигнул Люде и она узнала его...

-Шш... — начала она.

Но мужик быстро приложил палец к губам. Вышли все на девятом, позвонили в дверь классной, дружно заорали, поздравляя её с праздником! Классная цвела и пахла, что называется.

-НинСанна, мы, извините, без хрустальной вазы!

Долго смеялись, во времена их учебы учителям постоянно дарили хрусталь, который сейчас пылился в стенках.

-А что это вы с ... — она запнулась, а потом, что-то поняв, засмеялась:

-Вы что не узнали его? — она кивнула на мужика.

-Не, а чё надо узнать? — вскинулся Вовка, внимательно посмотрел на него. — Не, не знаю, может, кто из параллельного, или на года два-старше-младше.

-Сашк? — Тот тоже пожал плечами.

-Люд? А-а-а, Стасова отличница, как всегда, догадалась! — засмеялся Вовка, увидев поднятую, как на уроке, руку Люды.

-Ну, и кто это?

-Ребята, это же Шляпа! — воскликнула Люда и полезла обниматься к мужику.

-Шля..па??? Да иди ты?

-Шляпа, Шляпа! — засмеялся мужик, а классная добавила:

-Солист хора МВД России — Иван Шляпин.

-Ни фига себе, Шляп, ну ты и изменился! — Обнимали его ребята. — А какого ж ты столько лет не объявлялся?

-Да я на гастролях был, когда вы собрались в январе, так жалел, что не увидел вас всех! Ребята, я так рад!

Классная посмеивалась:

-Ну что, вы где собираетесь?

-Да у меня, НинСанна, может, и вы с мужем с нами?

-Нет, ребятки, у меня дочка с внуком приехали, сами понимаете, вы там от моего имени всех поздравьте, фотографий побольше сделайте...

-Так, — выйдя из подъезда, сказал Сашка. — Шляп, ты же понимаешь, что мы тебя не отпустим?

-Да я совершенно свободен, мы с НинСанной заранее договорились, вам сюрприз устроить. Люд, а как ты-то меня узнала?

-Шляп, ой, Вань — по улыбке.

-Приятно, что кто-то ещё помнит мою улыбку.

-Вань, ты на машине?

-Да!

-Значится забираешь Федьку с Ольгой, и ко мне, Старостины приедут сами. У меня места для парковки мало. А по домам — такси вызовем.

Было много цветов, небольшие сувенирчики, шикарный стол. Сашка, не мудрствуя — чего эти столы накрывать-сервировать, все свои, — забацали с женой типа шведского стола, подходи, бери чего хошь.

Шляпу зацеловали, закружили, он как-то совсем пропал из виду после школы.

-Учился, работал, женился-развелся. Детей нет, жены пока тоже нет, — кратко отчитался он.

-Ха, найдем мы тебе жену, вон, глянь, сразу две кандидатки уже есть: Людок и Ольга, девки свои, проверенные, приглядись!

Гуляли хорошо и весело, а на десерт были песни, Шляпу замучили, он взмолился:

-Ребята, ну хорош, больше не приеду ни фига!!

-Ладно, ребят, давай нашу! — и все дружно запели любимую классом в те времена песню Окуджавы, переиначив только одно слово — вместо "потакая", всегда пели — "помогая".

Давайте восклицать, друг другом восхищаться,

Высокопарных слов не надо опасаться.

Давайте говорить друг другу комплименты -

Ведь это все любви счастливые моменты.

Давайте горевать и плакать откровенно

То вместе, то поврозь, а то попеременно.

Не нужно придавать значения злословью,

Поскольку грусть всегда соседствует с любовью.

Давайте понимать друг друга с полуслова,

Чтоб, ошибившись раз, не ошибиться снова.

Давайте жить, во всем другу потакая,

Тем более, что жизнь короткая такая.

-Ребят, в апреле у нас будет концерт в Кремлевском Дворце, есть возможность приехать туда для четверых, кто поедет — решайте сами.

-А чё долго думать, Стасова, пиши и крути бумажки, у тебя это всегда лихо получалось! — тут же отреагировал Шихарь. — Точно, как в школе! Кто вытянет, тому и ехать, без обид!

Когда осталась последняя бумажка, все засмеялись:

-Люд, как ты умудряешься? Всегда тянешь последний и всегда тебе везет? — удивилась Наташка.

-Честное слово, не знаю, кысмет — судьба, как говорят на востоке.

Вовка подтвердил:

-Не, все по-честному, я смотрел внимательно, как в мультике что ли, было — "У волшебника Сулеймана, все по-честному, без обмана!!"

-Нет, это фильм такой, детский 'Маленький Мук', — блеснул эрудицией Шляпа.

Начали собираться домой, Люда уехала первой — детки же полдня без мамы.

Малыши уже спали, а Тома и Ной сидели на кухне, ждали Люду.

-Ну, по тебе видно, что праздник удался, вон сколько цветов!

-Да, ребята расстарались, так приятно, ещё и Шляпа объявился. Он теперь у нас величина, вот на концерт в Кремле вытянула жребий.

Люда в лицах рассказывала про своих ребят. -Вот и славно, а мне прозвонился Гия, велел вас с Томой поздравить и вот, от него цветы, — Ной кивнул на окно, где стояли два букета шикарных роз.

-Но...

-Велел выбрать для вас самые красивые розы, что я и сделал.

-Приятно как, — улыбнулась Люда.

А через неделю ей позвонили из головного офиса и попросили выбрать время для встречи с руководством фармкомпании, разве можно отказаться? И поехала Люда в Москву. В кабинете, кроме российского управляющего, присутствовал также и соучредитель — француз.

-Людмила Павловна, сколько уже Вашим малышам?

-Через неделю — девять месяцев.

-Так-так... у нас к Вам деловое предложение. Как Вы знаете, наша компания неуклонно расширяет сеть наших представительств по России. Мы обратили внимание на область, начали потихоньку осваивать все районы. Предлагаем Вам место управляющего юго-восточным филиалом с головным офисом в Вашем городе. Да-да, мы понимаем, что ваши дети ещё маленькие, но работа не будет связана с разъездами и командировками. Вы будете осуществлять общее руководство, учитывая Ваш большой опыт, а так же Вашу добросовестность и исполнительность, мы не сомневаемся, что Вы справитесь с этим на отлично. Кроме того, мы будем ежемесячно оплачивать Вам услуги няни. Если понадобится дополнительный человек для поддержания чистоты в квартире — нанимайте, оплатим, если же няня будет выполнять обе работы, оплачивать будем в двойном размере. Подумайте, посоветуйтесь с родными, а через неделю мы ждем Ваш, надеюсь, положительный ответ.

Ной с Томой сразу же сказали, чтобы она соглашалась — они справятся с малышами, да и дополнительный приработок не помешает ни Томе, ни Люде. Люда колебалась — как же детки без мамкиного молока. -Люда, они у нас оба хорошо кушают, особенно, если рядом Рэй, а грудь будут получать перед сном, посмотри, ты какая худющая, в чем душа держится. Они же два теленочка, тебя хорошо тянут, когда-никогда все равно надо отучать, вот и потихоньку начнем, а чем старше они будут, тем сложнее отучить, поверь мне, я Генку вон еле в два и два отучить смогла. Соглашайся, даже не сомневайся — и у тебя, и у нас все будет в порядке. Я тебе завтра покажу, как мы теперь кушаем, втроем.

Утром Тома посадила своих внуков на стульчики, Рэй сидел посередине, взяла тарелку с супом, Рэй открыл пасть, и синхронно, как галчата, открыли ротики детки. Тома по очереди совала ложку с супом деткам в рот, а Рэй, умничка, только делал вид, что так же как и они с аппетитом ест супчик.

-Видишь, у нас есть необыкновенный нянь-кавказец, жаль, его оформить нельзя на должность, половина оклада — это точно, честно принадлежит Рэю.

Люда поговорила и с родителями, те тоже поддержали Тому.

-Доченька, через два месяца срок контракта истекает, к годику мы точно приедем, оформим вторую мамку приходящей домработницей, а два деда и две бабки — это сила. Не переживай, все получится, конечно же, лучше было бы до трех лет с ними быть, но с непредсказуемой теперешней жизнью, хорошее место терять не стоит.

Люда дала согласие, руководство уведомило её, что работа начнется после майских каникул, это Люду порадовало — малышам будет уже почти одиннадцать месяцев. Скорее всего, дочка будет уже ходить, она полегче Егорки, и уже сейчас у неё получалось, держась ручкой за что-то, делать несколько шагов.

Прасковья в начале апреля собралась к внуку. После выписки из больницы она сказала Светке, что встретилась с внуком и бывшим зятем, что внук её принял, и она ни за что на свете не откажется от общения с ним.

Светка попыталась было качать права, но мать даже слушать не стала:

-Из-за твоей подлости, твоего вранья, внука увидела уже в тринадцатилетнем возрасте, никогда такое не прощу! Я в свое время родила какое-то чудовище — ни стыда, ни совести, ни материнского начала, хуже кукушки, выродок просто!!

Светка поорала было, но мать совсем перестала её замечать, готовила себе какие-то постные кашки, которые Светка ни в жизнь есть не стала бы, не трогала её белье, не убирала в её комнате, жить стали как абсолютно чужие люди. Светка злилась, психовала, привыкла, что мать бессловесной тенью всегда была: у дочки в комнате всегда было убрано, белье постирано и поглажено, все разложено по местам, на кухне щи-борщи готовы, теперь же приходилось все делать самой, что было глубоко не в жилу. Нет, Светка много чего умела, но зачем напрягаться, когда есть мамка?

А мамка взяла и променяла её на, можно сказать, непонятно кого.

-Подожди, ты ещё узнаешь, какая сволочь Дериземля, и пацан недалеко ушел — такой же хам.

-Сволочнее тебя, точно никого нет — он ребенка больного не бросил!

И поехала-таки, упертая старая туда. Светка надеялась, что она быстро нагостится — за двумя мужиками ухаживать, это же не за ней одной. А мать где-то зависла, вот уже неделю как её не было и пришлось Светке в субботу убирать в квартире, везде, вот она бесилась. Мать на её тираду по телефону только и сказала:

-Когда надо, тогда и приеду!!

Слава встретил тещу на выходе из автобуса, укоризненно покачал головой, взяв её тяжеленные сумки:

-Зачем столько тащить?

-Что ты, Слава, это же все свое, хочу вас немного угостить.

Внук был в школе.

-Вот, Прасковья Сергеевна, располагайтесь, это моя комната, это Ивана, а Вам придется в зале ночевать.

. -Да мне, Слава, хоть в прихожке, лишь бы Ванечка был поблизости. И не навеличивай ты меня, зови вон как все-теть Паня, или Сергеевна — так проще. А то я пугаюсь, когда так официально-то!

-Хорошо, Сергеевна, я побежал, отпрашивался на два часа, вечером задержусь, вы тут с Иваном сами хозяйничайте, он придет в два — начале третьего.

Паня обошла квартиру — везде порядок, все убрано, нигде ничего не валяется, не то что у Светки. Пошла на кухню, в кастрюле имелся какой-то вермишелевый супец.

Она подумала-подумала, посмотрела, есть ли в морозилке мясо, и, засучив рукава, взялась за приготовление обеда-ужина.

Ванька ещё в подъезде учуял вкусные запахи, привычно вздохнул — у них такие запахи бывали только когда приезжала баба Галя, вот тогда у них с папкой был пир желудка. А так, они оба обходились полуфабрикатами и супчиками. Открыв дверь своей квартиры — обалдел, запахи-то были у них. Разделся, аккуратно убрал куртку и шапку в шкаф, заглянул на кухню, там раскрасневшаяся баб Паня вытаскивала противень с пирожками... и Ванька не выдержал — изменив давно заведенному распорядку — после школы сразу же переодеваться, зашел в кухню.

-Привет, баб!

-Ой, Ванечка!! Здравствуй, мальчик, а я вот тут похозяйничала немного.

-Ниче себе немного, я думал, слюнями подавлюсь! Баб, я ща переоденусь и приду помогу тебе, чего надо.

Ванька переоделся, а на кухне уже был накрыт стол.

-Ух ты! Баб Паня, ты волшебница, точно! Как вкууусно!

Ванька ел так, что трещало за ушами, а бабуля только вздыхала и подкладывала ему ещё.

-Хорош, баб, а то папке не достанется.

-Достанется, достанется, я же знаю, как мужики едят.

Ванька наелся, посидел, поговорил с баб Паней, пошел делать уроки, бабуля чего-то шебуршилась на кухне, не отвлекая его.

Потом Ванька долго учил её пользоваться своим старым телефоном, велел выбросить её убитый телефон.

-Таких уже ни у кого нету, ты чё?

К вечеру стали ждать папку — Ванька просветил баб Паню, что по вечерам они с папкой почти всегда ведут всякие разговоры про все, так началось ещё когда Ванька был совсем сопливый.

-Тогда я болел сильно, а чтобы не думать про боль, папка мне про все рассказывал, так и привыкли. Баб, ну чего ты опять реветь собралась?

-Ванечка, если б я знала...

-Хорош, не реви!! Ща папка придет, он будет морщиться, а он у меня такой один.

-Все, все, Ванечка, не буду!!

И застал Дериземля такую картину: Ванька на кухне, на столе пирожки и поллитровая чашка с чаем, размахивает руками что-то рассказывает бабуле, а та улыбается.

И теперь постоянно на столе ждал его вкусный ужин. Через пару дней отец и сын единогласно, посоветовавшись между собой, постановили — с бабулей так клево!

А бабуля каждый день баловала их всякими разносолами, расцветая от их похвалы, старалась всеми силами быть им полезной. Мужики, привыкшие все делать самостоятельно, удивлялись, Ванька ворчал на неё:

-Баб, я сам свои вещи стираю, если только постельное вот простирни, а так не лезь, я мужик или чмо?

А бабуля, чуть ли не молилась на Славу — вот ведь какой мужчина моей дуре в свое время попался. Эх, шалава!

-Папка, а давай её совсем у нас оставим, ведь уедет, а супец есть будет противно.

-Сын, это уж как она решит, я не против!

Бабуля как-то умудрилась украсить их мужскую квартиру — на кухне появились веселенькие полотенчики, два цветка на окне, какие-то ложки-поварешки, солонка и сахарница с яркими подсолнухами, мужикам так уютно сиделось на ней вечерами.

-Баб, ты, может, у нас поживешь, чё тебе там делать?

-Ванечка, да как же, папка твой ещё молодой, женится. А тут я...

-Ты чё?? Думаешь, мой папка жениться соберется? Да без моего одобрения ни фига не будет, у него эти... подруги только. Он домой никого не водит, я когда маленький был, там неприятная история была, и он никогда больше их сюда не приводит.

-Нет, внучек. Я лучше буду приезжать, когда позовете.

-Точно? Как только позову и приедешь? Не врешь?

-Ванечка, как я могу тебя обманывать, ты ж у меня один, нечаянная радость!

-Ну смотри, слово дала!

Вечером, когда её обожаемый Ванечка уже видел десятый сон, они долго негромко разговаривали со Славой.

-Слава, я свет увидела, какого же ты Ванечку вырастил, я им не налюбуюсь, только так больно, что я его маленького не видела, не нянчила, не была рядом, когда он болел, так это меня внутри грызет...

-Кто ж знал, Сергеевна, я в то время твердо был уверен, что ты тоже, как и ... — не желаешь про него знать. Не мое дело, но в кого она такая, Светка?

-Ох, Слава, похоже, в своего отца. Там, видишь ли, такое дело, я работала, как тогда говорили -почтовый ящик, а возраст уже был тридцать пять, женихи бывшие когда-то все переженились, а у меня на руках с двадцати шести лет-бабуля больная и мамка свалилась. Работа — дом, дома две больные женщины, все пропахло лекарствами... Кто же на такое богатство добровольно согласится? Вот и осталась престаркой, а на работу приезжали всякие проверяющие, военпреды и все такое, ну и понравилась я одному, пригласил в ресторан, потом в номер пошли. Ты извини, Слава, что я так. Ну вот и случился первый раз в тридцать пять, неделю он тут был, потом уехал, обещал писать... Обещать всегда просто, а через месяц поняла, что беременная, девочку спала и видела, родила вот, девочку. Похожа на меня, только волосы эти рыжие, даже не рыжие, ближе к каштановым, его. Да вот характер, гены видимо. А бабушка моя, да, у неё были иногда припадки, кто ж знал, что такое по наследству может передаться, да ещё и мальчику??

-Да, зная это все тогда, скольких можно было ошибок избежать. — Протянул Славка. — Но как говорит моя мамка — что суждено... Кто знает, что бы из меня вышло, не будь Ваньки больного, брошенного? Ведь когда он болел, не до, извините, баб стало, все деньги, все мысли были только о нем. Знаете, как это страшно видеть твоего малыша в припадке... Нет, я не обвиняю, просто раз уж зашел такой разговор... много чего было, а больше помогли народные средства, так сказать. Мамка моя... ох, как она истово верила, что вылечим его, куда только не ездила с его фотками. И нашли-таки добрые люди нам бабушку одну... в Николаевской области. Хутор глухой, ни дорог, ни цивилизации, еле добрались. Ваньке тогда почти семь уже было, бабулька такая старенькая, согнутая временем, домишко старенький, забор полуразрушенный, все убито-уныло. Сначала сказала, что давно уже никого не принимает, а потом пристально так посмотрела на Ваньку — он тощий, бледный, ростиком на четырехлетнего только и тянет...

-Пошли, бабушка, в хату! — позвала мать с сыном.

Я засомневался, ну что она может-то? Мамка, наоборот, свято в неё поверила. А бабулька так остренько на меня глянула и топор мне в руки сует:

-Иди-ка, молодец, делом займись, жердей мне наруби, да, вон, изгородь поправь, негоже тебе, такому здоровому без дела сидеть.

Пошел, со злости столько нарубил, перетаскал к дому, нашел инструменты — молоток, пилу, гвозди там... занялся, как говорится, вплотную, чтобы не сидеть и не дергаться. Меня бабулька ни разу не пустила, они там с мамкой чего-то делали. Я изгородь заменил, подправил калитку, на крылечке доски поменял, не сидеть же без дела. Они все с Ванькой там занимались — на речку ходили, потом ещё что-то. В общем, пару дней мы там были, я на сеновале спал, сена ей накосил, все, что успел, подправил-подремонтировал. Она мне сказала:

-Вылечу твоего сыночка, но каждый год в это же время — три года, обязательно приезжай с ним. Можешь без мамки, но обязательно!! Приезжай, приступы так сразу не пройдут.

Я, конечно, сомневался, да и бабуля-то согбенная — поди, не доживет и до следующего года. Но когда у Ваньки на самом деле приступов стало намного меньше... жилы из себя вытягивал.

На двух работах пахал, к тому времени из армии ушел, друган в Москве помог с основной работой, а ещё в двух местах подрабатывал — Ванька у матери пока жил. У меня же только одно желание было — сына вылечить. Получилось купить старенький жигуленок, поехали с Ванькой потихоньку, бабуля, смотрю, жива, бодренько так бегает. Опять два дня у неё были, сараюшку ей перекрыл, кой какие бревна заменил, там дед-сосед за это время приготовил доски-бревна.

Ждала она меня, сказала, мужик рукастый, делает все с душой, вот и сынка она лечит так же. Ездили мы с Ванькой ещё два года до неё, он как-то враз вытянулся пошел в рост, я-то не маленький, да и отец у меня был высокий. Последний раз сказала, чтобы уже не приезжали, ей вроде на погост пора, крепко-накрепко наказала ему и мне, чтобы не психовал сильно, как вырастет — ни курить, ни пить нельзя, и с женщинами не перебирать, тогда все это не вернется .

-Ты мужик сильный, Вячеслав, сможешь воспитать его как надо, а что до матери его... не жалей-порченная она, там по отцовской линии у всех кровь порченная идет. Твоему сыну только припадки достались, дело поправимое — если бы девочка была, там было бы хужее. Бабуля объявится — не гони, она сыну пригодится.

-Я тогда совсем не понял, какая бабуля? Откуда вернется? Мать моя — она всегда рядом с нами?? А когда ты с письмами пришла, первая реакция была — чего пришла? А потом прочитал все письма, и как-то вспомнились слова той бабульки. Вот почему я и не против вашего с Ванькой общения. Потом уже мать сказала, что в дверном косяке Ванькины волосики и ногти в воск и в дырочку как-то заделывала — та бабуля велела. Сказала, как перерастет эту отметку, так и приступы уйдут. Так и вышло. Ещё и травки мы с тех пор пьем с ним постоянно. А та бабуля? Да мы с Ванькой поехали туда на следующий год, просто навестить... сосед сказал, полгода уж как... Я не верил во все это, говорил — бабушкины сказки, а сейчас ... постоянно, если в церкви бываю, поминаю её.

-Как звали-то бабулю?

-Глафира!

-Вот, и я буду поминать доброго человека, благодарить за внука. Слава, если ты не против, я буду приезжать? Пока ты один, будет вот жена — тогда оно конечно.

-Жена? — удивился Слава. — Да мой Иван Вячеславович, он же хуже ревнивой жены, ни с кем меня делить не собирается.

-Ну это не дело, молодой мужчина и один.

-Да все как-то не находится такая, чтобы Ваньку приняла сразу, а мне спокойствие и здоровье сына дороже всего. Вот, сейчас ты у него есть, он не скажет — натура такая вреднючая, а ведь скучать станет сильно, названивать будет постоянно, пока щенка не заимеет. Ты, бабуль, настраивайся, что он тебя от себя далеко не отпустит, мне ли сына своего не знать? Правда, баб Галя ревновать сильно будет, но договоритесь, вы ж обе ему родные бабушки.

Утром, перед уходом в школу, Ванька неловко чмокнул её в щёку:

-Ты там, это, не скучай. Если будет какой наезд, посылай куда-нить и приезжай, я-то скучать буду!Пока! Приедешь как — прозвон!

А Паня долго смотрела своему худому, ещё пока такому нескладному внуку и утирала радостные слезы — внук принял окончательно.

Светка не узнала свою всегда поникшую, какую-то равнодушную мать, в неё как влили какую-то энергию, она выпрямилась, глаза сияли.

-Такое ощущение, что ты влюбилась? — съехидничала было дочка.

-И влюбилась! В самого лучшего и нужного мужичка на свете — внука своего!

Больше мамка ничего добавлять не стала, куда-то постоянно уходила, вытащила свои корзинки с клубками шерсти, вечерами что-то усиленно вязала, преобразилась полностью. А через десять дней на столе лежала записка:

-Поехала к внуку.

-Баб, ну ты даешь, чё так долго не приезжала-то, я тут на супчиках чуть не загнулся на фиг! — ворчал внук, целуя её в щёку. — Тебя там не обижали?

-Нет, Ванечка. Я немного торопилась но, вот, посмотри, понравится ли?

-Ничё себе, ты что ли на машинке все это?

-Нет, Ванечка, на спицах.

-О, тогда я тебе много чего назаказываю, это мы в момент.

Ванька тут же натянул носки и джемпер, любовно связанный бабулей.

-А папке чего?

-Папке пока носки, ты давай выбери какой джемпер ему связать, и я свяжу. Взяла рукоделье-то с собой.

-О, значит побольше недели проживешь?

-Ну если не выгонишь.

-Да ща, размечталась. Баб, так блинчиков хочется, и голубцов, и борща... — протянул хитренький внук.

-Мясо есть?

-А то, вчера с папкой прикупили все, ты не устала? А то давай я тебе чего помогу? Так вкусненького хочется.

-Ванечка! — бабуля взъерошила его вихры, — Ванечка! Ты мое счастье, пойдем!

И через сорок минут Ванечка кайфовал — наворачивая блинчики с мясом и творогом.

-Ммм, ба, я пока не женюсь, ты мне постоянно такие блинчики делай, а баба Галя приедет, научишься у неё борщ с галушками ...

ГЛАВА 7. Слава с удивлением заметил, что его Ванька стал более мягким, уже не так выпускал колючки, а в один из вечеров, рассказывая что-то им обоим резко поперхнулся и замолчал..

-Пап, давай по спине стукну. Или вон воды попей, и чё там дальше было?

-А?? А, да... ну так вот... — Слава рассказывал одну из своих смешных историй, как они бегали в самоволку из училища, а сам изумлялся про себя... Ванька-его вреднючий, не терпящий телячьи нежности сын... сидел, привалившись к боку баб Пани, и даже не обращал внимания, что она бережно обнимает его.

Ванька сильно смеялся, а бабуля подтвердила, что стена училища, выходящая, так сказать, на зады, во многих местах была вся в черных разводах от сапог курсантов.

Ванька выдержал бой по телефону с бабой Галей, которая ругалась на них с папкой:

-Зачем вам нужна мать этой профуры??

-Баб Галь, я тебя сильно-сильно люблю, ты у меня самая что ни на есть центровая. А баб Паню... я... ну, жалею, ты бы её видела — маленькая, зашуганная... Это ты у меня любого опарафинишь, а эта — её надо защищать, она такая добрая, я не знаю, как тебе пояснить, но с ней тепло.

-Ага, ещё скажи, мамочку потом пожалеешь, когда увидишь, или эта баб Паня начнет про неё говорить, вот ведь мать родная и всякое такое? — разорялась баб Галя.

-Ты чё? Совсем? Видел я эту тетку уже, вон к Горбылям на Восьмое марта ездили. Ты чё думаешь, я ваще без мозгов? Да она же потасканная вся, профура, кароче. Неее, баб, ты меня плохо знаешь!! Я ту тетку малость обос... обгадил, она убежала. А чё? "Как ты с матерью разговаривашь?" — передразнил он Светку. — Нашлась мать, как же, видал я такую мать!! — разошелся внук.

-Ванька, прекрати нервничать!! — тут же испугалась Галя.

-Да на фига мне нервничать? Я, баб, ща как кот соседский, дядь Петин, стал — толстый и ленивый.

-Это как это -ленивый? Ты что, на бабку пришлую сел и ножки свесил?? Да я приеду, я...

-Баб, не кипиши, я просто обжираюсь ща, а потом тихий час себе устраиваю. Ты чё, думаешь, у твоего Славы Дериземли ничё не делать прокатит? Ага, как же, мы как делали все сами, так и делаем, баб Паня только на кухне шуршит, мы с папкой про супы из пакетов забыли, наконец-то. Не баб, — глубокомысленно выдал её внук, — женщина в доме — это хорошо, в смысле пожрать. А ещё я так по твоему борщу с галушками соскучился...

-Хитрованец ты, Ванька.

-Весь в тебя! Баб, я прежде чем баб Паню увидеть, письма её читал... там одни слезы, а эта... тетка которая, даже адреса ей неправильные дала. Баб, ты бы с ней подружилась, а? Я ведь у вас — один, чё уж делить-то? Ты у меня всегда — номер один, две бабули — это круто, она вон помолодела даже возле нас.

-Ладно, адвокат. Приеду сама посмотрю, шо там за баба Паня.

-Баб, а чё там насчет невесты для папки, не подыскиваете с кумою?

-Иди ты, Ванька, хоть заподыскивай — комиссия в лице Ивана Вячеславовича забракует.

-Да, Иван Вячеславович, он такой, противненький! — подтвердил внук.

-Вань, а может, и на самом деле, приглядишься к Оксанке Ковальчуковой. А? Усем ведь девка хороша.

-Ба, хи-хи, мне жениться ещё рано!

-Не прикидывайся дурее, чем есть!

-Баб, да помню я эту Оксанку — орет на всю улицу всегда, а ещё меня огрызком обзывала. Славка твой наше сватовство пошлет далеко!

-От, народила капризных, что сын, что внук!!

-Не, мы не капризные, мы осмотрительные!

-Ой, Ванька, так скучаю за тобой!!

-Скучает она, как же, стопитьсят раз звали, как же, все курей-порося бросить не может, ни разу не приехала.

-Что я у той Москве делать буду, ни хозяйства, ни кума з кумою.

-Во-во, — заворчал внук. — Кум з кумою дороже меня!!

-Ой, Ванечка, у мэне ж порося ореть!! — заюлила баб Галя.

-Знаю я, какое порося, — Ганна во двор заходить! Иди уже, целую! Пока!

А через неделю был у Ваньки праздник — позвонила теть Люда Стасова и обрадовала его, что народились щенки от Рэя, значит, к концу мая их отдадут, и можно будет забрать щенка домой. Счастье у ребенка зашкаливало, он облазил весь интернет, прочитал все что можно про кавказцев, без конца придумывал и отбрасывал клички для щенка.

Пока папка не заворчал

-Поедем за ним, посоветуешься с дедом Ноем, подбери какие тебе больше всего по душе, а там ещё и папаня Рэй подскажет.

-Это как?

-Ну, гавкнет, если понравится, он же умный псина.

Точно! Рэкс, Рой, Рич! Баб, тебе чё больше нравится?

-Да все красивые, вроде.

-Не, ты точно скажи? — пристал Ванька.

-Ну, может, Рой?

Люда вышла на работу, очень переживала первые дни, как там малыши без неё, но у малышей же был Рэй. Тасенька, как и предполагали они с Томой, уже начала ходить, а Егорка боялся — делал три-четыре шага и плюхался на попу, зато приладился ездить на Рэе. Тот безропотно ложился и ждал, пока его любимчик, пыхтя и сопя, устраивается на нем... как шагал пес с ребенком на спине, надо было видеть .. он аккуратно ставил лапы, если мужичок, не удержавшись, начинал съезжать с него, тут же ложился на пол. Дней через десять пошел и сынок.

Май был теплым, и баба Тома с дедом Ноем постоянно гуляли вдвоем с детками — тому и другому надо было ходить, а поскольку ещё нетвердо ходили, то приходилось их поддерживать. Мамочку после работы встречали восторженными воплями, торопливо перебирая ножками, бежали в её объятья. Люда сразу же, при заключении договора с работодателем обговорила условие — никогда не задерживаться после работы, пока детям не исполнится по три годика. И частенько, к пяти часам у офиса ждал Люду красный поезд -велосипед с детками. У Таечки появилась интересная особенность — если кто-то чем-то ей не нравился— кто бы ещё знал, чем? — она морщила свою мордашку и начинала сопеть носом, было забавно смотреть на неё в такие минуты.

Тома не стала говорить Люде, но повстречались-таки они в скверике с Генкой. Тот мотался в страховое агенство и решил забежать к матери, а Тома как раз направлялись домой, после длительной прогулки. Егорушка уже задремывал, а мелкая девчушка, что-то на своем детском языке рассказывала.

-Мам, привет! Я думал, ты дома! — с неудовольствием глядя на двойной велосипед, сказал Генка.

-Да у меня теперь зарплата идет, официально оформлена я няней к деткам.

-Это кто ж такой щедрый? Стасова?

-Люда теперь директор филиала здесь, ценют её и уважают, вот вызвали на работу и няню оплачивают ей, а деньги, сам знаешь, не лишние!

Генка как-то пристально посмотрел на малышей.

У Томы замерло сердце — "неужто догадается?"

Егорка сонно взглянул на дядьку, а Таечка, заслышав его голос, перестала болтать и, когда он посмотрел на неё, сморщившись, начала потешно сопеть.

-Чего это она?

-А кто ей не понравится, всегда вот так, рожицы строит. Пошли мы, нам спать пора, вон Егорка уже засыпает. Я тебе вечером позвоню.

Генка кивнул, у него почему-то испортилось настроение:

-Какая сама... вот такие и дети. И чего Серега говорил, что, может, они мои? Как же, совсем не похожи, на тестя бывшего, да, помахивают. Интересно, кто же все-таки такой ловкий — двоих сразу ей сделал?

А у Томы разрывалось сердце — как же так... родных деток не почуять, чурбан, ничего ведь не ворохнулось... А и хорошо с другой стороны, прожили год без него, сейчас вон сваты скоро приедут, на кой нам такой чурбан-папа. Если не хочет сложить два и два, пусть и дальше так будет. Люде сейчас только его вони не хватает, а дочке он явно не понравился, детей вот точно не обманешь! Да и Рэй его терпеть не может, вон как спешит!

Они с Ноем заходили в магазин, и как раз Генка встретился.

-Что, Тома? — увидев её расстроенное лицо, спросил Ной.

-Да вон, Генка нарисовался.

-И что?

-Тасечке не понравился, рожицы строила.

Ной засмеялся:

-Ай да внучка, в корень зрит! Извини, Тома.

-Да чего уж! — расстроенно махнула рукой Тома. — Может, какая и подберет такого чурбана!

Генка испытывал двойственные какие-то чувства, раньше никак не мог понять, чего мать так прилепилась к Стасовой, но оказалось, что мамка сумела извлечь выгоду — не выгоду, а пользу для себя. Вон, деньги будет получать, значит, ему можно сильно пока не заморачиваться. Он держал про запас всегда тыщ пять, мало ли, мать заболеет, на лекарства там.

Стасова, она, да, баба неплохая, не конфликтная, по работе толковая, но такая скучная, он бы сказал даже — унылая в постели, не то что эта рыжая. Там Генка ловил кайф, как говорится — улётный, ...тааакой секс. Но справедливости ради, где бы Стасовой научиться тому, что умеет Светка — у неё и мужиков-то было два — он и ещё какой-то.

И вдруг похолодел:

-Блиин, а если бы она меня с рыжей не поймала, преподнесла бы мне 'подарочек' — типа "Геночка!!Наконец-то!" И я бы повелся? И стал бы отцом неизвестно чьих? Видел же я их сегодня — моим совсем не пахнет!! Ух ты, даже если бы узнала позже про Светку, были бы алименты? На двоих? Это получается, рыжая, хоть и стерва первостатейная, меня спасла? Тихоня, блин, женушка. Во как все обставила... да, правду говорят, 'в тихом омуте'. А вот шиш, Гена ещё покопается, повыбирает, и родит себе своего!! -А Стасова... хитра... никогда бы не подумал, что такой финт захочет провернуть, с чужими детьми. Э, блин, а тогда получается, что я, как это... бесплодный? Да ну на хрен, не может того быть, вон рыжая же была... не, там совсем не его, точно. Я и болел-то за всю свою жизнь, детскими болезнями, да один раз простуда сильная в армии была, не, скорее со Стасовой какая-то несовместимость, вот дети и не получались, вот как найду подходящую для жены, посмотрим. А блин, я же с рыжей обследовался!! Там все нормально, сказали бы небось, что у меня чего-то там. Забегу я как-нибудь туда, пусть мне подтвердят, анализы эти на руки отдадут, чтоб совсем не дергаться. Не переживай, Геннадий Васильевич, все у тебя в норме! Хмм, а девчушка забавная у неё — смешная. Рожи корчит, а пацан... -пацана не разглядел толком. Ладно, будем повнимательнее ходить в тех краях, а то так и на Стасову налетишь, привяжется ещё!!

Генка как-то подзабыл, что Стасова переставала общаться с теми, кто сподличал, совсем. Она не ругалась, не выясняла отношений — просто полностью отходила от таких людей. А мамка, ну и правда -чё ей мотаться по коммунякам?? Там потасовки случаются, влезет старая куда, потом по больницам таскаться замучаешься. Случился бзик — нянькой стать, вот и пусть при мелких будет — спокойнее. Генка повеселел, разложив все по полочкам, больше всего его порадовало, что он ни при чем во всем этом.

Люда же совсем не вспоминала своего бывшего мужа — некогда и незачем. Она днями моталась по всем открывающимся точкам, дотошно проверяла все, знакомилась с коллективом, ругалась с поставщиками, писала всякие отчеты, уставала неимоверно, но все компенсировалось такими сладкими детками.

Вот и сейчас, сидя в машине, заулыбалась.

-Что-то смешное вспомнили, Людмила Павловна? — С любопытством спросил водитель Олег, молодой парнишка, недавно отслуживший армию.

-Да, представляешь, мои маленькие хулигашки... прихожу вчера, подбежали, поцеловались и к собакину. Залезли оба на него и шумят, чтобы вставал и вез их. Пес и ухом не ведет, понимая, что вдвоем они на нем не удержатся, упадут и будут реветь

-Ей, Ей! — Рэй-то не получается пока. Потом сыночек начал слазить, свалился, дочку за собой потащил, та в крик, а он встал и давай её на собаку толкать, типа -"садись же, одна." Дочка уцепилась за собаку, тот встал и повез её, а сынок сбоку за шерсть уцепился и вышагивает...

-Надо же, это как верблюд с погонщиком получилось, — засмеялся Олег. — Забавные они у вас такие, я всегда не могу удержаться... Подхожу, руку Егорке протягиваю -'Привет', он внимательно посмотрит, и тоже свою ручонку подает. А дочка у вас — кокетка, глазки строит уже сейчас!!

Люда засияла.

-Да, дети — это такое счастье, огромное!!

-Не для всех! — помрачнел Олег. — Я вот с бабулей вырос.

-Знаешь, я вот думаю, что у таких людей отсутствует родительский инстинкт, они просто ущербные, не дано им испытать такого счастья!

-Да я, Людмила Павловна, на них даже и не обижаюсь, вырос же... А можно как-нибудь увидеть, как ваши мелкие с собакой общаются??

-Ой, там насмеешься, живот болит. Бабуля говорит, приладились утаскивать хлеб со стола и сидят на полу втроем едят. Егорка заводила — хлеб у него в руке, дает Рэю, а потом сестричке, очередность строгая. Или же уцепятся с двух сторон за его шерсть и топают важно так по квартире.

-И огромный пес все позволяет? Ему же может быть больно??

-А они его, знаешь, как нацеловывают? Ей! — и мусолят его, он потерпит чуть-чуть и сам их облизывает, по очереди, заливаются радостным смехом, обнимают его изо всех силенок, там любовь необыкновенная!

-Рэй им даже бутылочки с водой приносит. Мы приготовим, постоянно оставляем на середине стола, встанет на задние лапы, зубами зацепит и несет им. Самое интересное, никто ведь и не учил, мне кажется, он их больше чем мы все остальные воспитывает. Егорка теперь Тасю постоянно за ручку берет, Рэй приучил, особенно на улице. Только сынок куда побежать соберется — рык негромкий — малыш сестричку за руку, и собакин рядом, для подстраховки, мало ли, упадут, он тут же пожалеет.

Родители Стасовы прилетели даже раньше обещанного срока на неделю, Павел сказал, что зачли какие-то его командировки, вот и приехали они пораньше. Поскольку квартиру ещё не купили, привезенные вещи часть оставили у Ноя, часть у Томы, а два любопытных человечка тут же подлезли к большой сумке с чем-то, и пальчики затеребили застежки.

Дед ухватил обеих внуков:

-Золтуньки мои, как подросли-то!!— он тормошил их, нацеловывал, а у внуков была цель — интересная, большая сумка, которую во чтобы то ни стало надо открыть. Их отвлекали от серьезного занятия... то дед, то новая бабушка, то мама унесла покушать, а сумка манила... Весь вечер они пыхтели возле неё -дед порывался открыть, но мама была непреклонна:

-Пусть с года приучаются думать и делать что-то сами.

-Может ты и права.

А бабуля отвлекла их новыми красивыми нарядами, опять же оба пытались как-то примерить их, ну, подумаешь, платье прикинули на голову, красиво же. А уж игрушки... с особо понравившимися пошли спать. Папка с мамкой любовались своими внуками, умилялись и откровенно гордились ими.

-Тома, ты, конечно, им ближе, мы теперь тоже рядышком, что ещё надо пенсионерам, когда самые дорогие вот они?

Всем большим семейством ходили смотреть три квартиры, подобранные для родителей, осмотрели, решили подумать, прикинуть. А Люда случайно встретила стародавнюю знакомую по школе — Инку Томалюнас. Та посетовала, что все никак не может продать родительский дом, то ли покупатели не находятся, то ли агенство не заинтересовано как следует. Специально приехала из Литвы, там семья, работа, чтобы попробовать продать, дом-то со всеми удобствами: сад-огород, гараж, баня — все имеется. Родители уже два года как ушли друг за другом. Отпуск заканчивается, уезжать скоро, а дом без присмотра.

Павел загорелся:

-А если мы посмотрим?

-Да пожалуйста, хоть сейчас!!

Дом понравился всем, особенно мелким Павловичам — они сразу полезли к небольшой горке песка, приготовленной прежним хозяином для чего-то. Отвести их от неё было сложновато, оба упорно лезли к нему опять.

Павел переглянулся с Мариной, та кивнула.

-Инна, дайте нам время подумать, хоть день, мы прикинем все варианты и обязательно позвоним.

Вечером долго решали впятером, что и как.

-Я склоняюсь к дому! — категорически заявила Марина. — Малышей до трех лет точно ни в какие ясли не отдадим, не хватало болеть им без конца, а в садик пойдут уже большенькие — развиваться со сверстниками надо. Сад есть, детский уголок с песочницей сделаем, дом большой, места для всех хватит, опять же всегда дела найдутся, скучать и козла забивать некогда будет. Паш, кусты, яблони-вишни-сливы имеются, зелень-овощи посадим, беседка есть, малышам раздолье, босиком будут бегать.

-Дочка, ты что скажешь?

-Заманчиво!!

Ной кашлянул:

-Павел, понадобится что, я всегда помогу. Мне в радость что-то мастерить — дом, он внимания требует, а там для простора и воплощения идей места много, малышам бассейн надувной есть куда поставить. Да и они в своем доме быстрее приучатся что-то делать.

-Хорошо, завтра съездим, потщательнее осмотрим все. Ной, давай с нами, сторонним взглядом прикинешь.

Уехавшие утром родители и Ной появились только около двух дня.

-Ну что, дочка, мы все-таки выбрали дом, там есть кой-какие неполадки, мы с Ноем за недельку-две все исправим, и можно будет переезжать.

-Пап, у меня кой какие деньги есть на счете, я ещё до декрета откладывала... — начала было Люда.

-Чтоб я больше такого никогда не слышал! — оборвал её папка. — У нас с матерью внутри вина сидит за то, что ты практически росла без нас, вот сейчас внуками будем реабилитироваться. А тебя неприятные минуты ждут — Клавдия Макаровна приехать грозится. Очень разобижена на внучку, что с ней не поделилась и не позвала на помощь, а она ух какая гроза бывает! — заулыбался Павел.

-Да отобьюсь как-нибудь, бабуля у меня мировая!

Папка с понедельника мотался с Инной по всем инстанциям, риэлтеры шустро оформили все документы, и к концу недели довольные Стасовы стали обладателями дома.

Павел и Ной, можно сказать, дневали и ночевали там, Ной опять посоветовал нанять ту бригаду, что делала ремонт у Люды, задействовали также рукастого парнишку, который помимо основной работы подрабатывал 'мужем на час'. Работа кипела, поменяли сразу все окна, выбрали другие двери, комнаты зашпаклевали, заделали все щели, сделали натяжные потолки, поменяли всю проводку, перебрали, утеплили и застелили ламинатом полы — дом как бы помолодел.

Малыши с бабулями каждый день теперь ездили на дальнее расстояние — осуществляли проверку. Дед Ной занимался детским уголком, поставил деревянную горку, сколотил песочницу, укрепил маленькую шведскую стенку, малышня сразу же шла на свою территорию, возились в песке, пыхтя, под присмотром бабушек залезали на горку. Дед показал как делать 'куличики' — больше всего нравилось наступать на них ножками и радостно смеяться. Три недели напряженного труда принесли плоды — дом как умылся, все радовало глаз. Особенно удалась комната для внуков, стены украсили смешными аппликациями героев отечественных мультиков, красивые шторки, немаркого цвета ковер на полу, большая кроватка детский столик со стульчиками, телевизор на стене. Егорка, как всегда уже, держа за руку сестричку, зашел в комнату, там, мгновенно отпустив её, ринулся в угол, где стоял контейнер с игрушками, а Тая ухватила сидевшую на стульчике куклу.

-Похоже, угодили мы им, — заулыбался дед Паша.

Через неделю, на годик внуков прибыла Клавдия Макаровна.

-Пашка, где правнуки? — едва зайдя в дом, громко спросила бабуля.

-Где-то здесь! — затаскивая большие корзины с черешней, отдуваясь, ответил сын.

-Так, посмотрим, что вы с Маринкой приобрели!

Деловая, модная такая бабуля обошла дом, одобряюще похмыкала, похвалила детскую и услышала их голоса за окном.

-О, пойду знакомиться!!

Малышня занималась серьезным делом — старательно таскали на лопатках песок бабе Марине, которая их подхваливала, ласково называя помощничками.

Старшая бабуля, выйдя из-за угла, внимательно смотрела на маленьких Стасовых, первой её увидела Таечка, остановилась, высыпав песок на дорожку и сказала:

-Ба-ба!

А Егорка, стоящий возле Марины, удивил — обернулся, посмотрел так внимательно и, бросив лопатку, заторопился к другой, новой бабе.

-Баб!Баб!

-Ах ты ж, постреленок, признал родную кровь!! — Баба Клава ухватила правнука. — Ух ты, чистый Пашка народился!! Ай да Людка, уважила!!

Бабуля потискала Егорку и теперь взяла на руки малышку:

-Маленькая моя, красавица!!

-Ну что, мать, как тебе правнуки?

-Довольна! — кратко ответила бабуля. — Наши, Стасовской породы, что радует. Людке все равно зад надеру, чтоб не умничала!

А правнуки как-то враз полюбили эту веселую, яркую бабулю. Бабуля в почти восемьдесят носила узкие брючки, блузки ярких тонов, красила волосы и губы, громко и заразительно смеялась, постоянно тискала их, а они липли к ней. Правда, первым номером у них всегда был Рэй, после мамы, конечно. Да и бабулю же так не покормишь, как Рэя.

Приехавшую с работы Люду ждали объятия бабули, тапочки, которые, торопясь, несли детки, вкусный ужин, а потом, Люда не сомневалась — допрос с пристрастием.

Бабуля приготовила для внучки любимые ею чебуреки, подперев щеку рукой, с любовью смотрела на неё, в то же время отмечая все изменения, происшедшие с внучкой.

-Мам, ты не очень ребенка мучай! — попросил сын, уже подвергшийся критике и допросу. — Она у нас и так худенькая.

-Пашка... отвянь! — его продвинутая мамуля никогда за словом в карман не лезла. Посмотрели с малышами "Спокойной ночи малыши", помыли их — Паша и Марина отстранили дочку, мотивируя тем, что им надо привыкать к детскому распорядку. Ной что-то мастерил, Тома сидела на лавочке под яблоней, Рэй лежал на веранде. Баба Клава в ожидании внучки — малыши без мамы плохо засыпали, присела рядом. -Хорошо! Я соскучилась по нашей природе, по таким вот посиделкам на свежем воздухе.

-А то ты там не бываешь на свежем воздухе? — недоверчиво посмотрела Тома. -Да каждый вечер на набережной тусуемся. У нас там определенное место есть, — местные уже попривыкли, что там наш как бы клуб "кому..— остряки окрестили, — за триста". Потихоньку собираемся, малость поговорим про внуков-детей, новости какие пообсуждаем — и местные, и международные, деды приходят позже. Их, правда, поменьше, но есть, есть, ребята бравые. Ждем, значит, наших музыкантов, потом уже начинаем... У нас дед Василий Иванович на баяне мастак, вначале один и играл, потом Серега переехал откуда-то с северов, у этого гармоника. А вот уже третье лето ребята наежают — студенты, где-то в музыкалке учатся. Один на трубе, этой... а... саксофон, другой на гитаре. Такие вечера устраиваем — танцы-шманцы, поем... молодежь постоянно приходит на наши вечера. Подпевают, пытаются вальсировать, художники, которые, ну, подрабатывают всякими портретами, смекнули, что место людное, тоже возле нас вечерами пристроились рисовать. У меня вон уже три портрета имеются — в знак признательности. Лето бывает зажигательное, а осенью-зимой гуляем подолгу, в гости ходим на чай-вино ватрушки, в ДК местном в хоре поем, жизнь кипит. На следующий год, жива буду — на все лето приедете, малые подрастут, и внучка отпуск уже заработает, места у меня много. Том, я тебе очень благодарна за них, не ожидала, честно говоря, у тебя ж сынок на первом плане всегда был.

-Был, да сплыл, — опечалилась Тома, — идиота кусок какой-то! Променять девочку на эту рыжую шалаву..

-Ну-ка, поподробнее? — встрепенулась Клавдия, молча выслушала:

-О, значит, как? Сладкого захотелось? Да, дала я маху, рано уехала. Надо было поприглядывать за ними. А с другой стороны — пока Людка сама себе шишки не набила, не поняла бы, что за тварь — подружка эта. Мы же никого не слышим, сами с усами.

-Про меня, бабуль, речь? — спросила вышедшая из дома внучка.

-Ну, а про кого ещё? Я тебе все годы учебы ненавязчиво намекала — присмотрись к подружке, присмотрись — не такая уж она и лучшая, и надежная.

-Если бы молодость знала, — усмехнулась Люда, — все, баб, познается, на собственном опыте.

-Тома, — шумнул Ной, — ты мне тут не подержишь планку?

-Да, иду!

А бабуля сказала кратко:

-Колись!

-Про что, баб?

-А про все!

Люда вполне спокойно поведала, как случайно увидела "любовь" на кухонном столе, как орала Светка, как мямлил муженек, как помогал Ной, как плакала Тома, какие у неё сейчас замечательные, нашедшиеся после стольких лет одноклашки, рассказала про Славу с Иваном, про работу, про деток.

-Так! Что хочу сказать? Этот мозгляк одно единственное сумел в жизни сделать хорошо — детишек! То что они Стасовы — бальзам на рану. Детки замечательные, смотрю в такой компании — два шикарных деда и две бабули, они вырастут нормальными! Ты с одной стороны разочаровала — это ж надо, столько лет гадинку возле себя держать, сама же говоришь, муж её когда ещё тебя предупредил, что завистливая, что жаба её душит. Порадовала, что не стала трагедию устраивать, подумаешь, такого мужа лишилась. Томка, да — тетка сильная, а этот... имено что — теплый. Как хорошо, что квартиру делить не выгорело — деткам есть где жить и расти. И тебе без такой гири на ногах жить легче. Одно плохо, ты мне, зараза мелкая, совсем ничего не говорила!

-Все хорошо, бабуль, все нормально!

-Я бы в момент их построила — эту стервозу и Генашку. Да Бог с ними, награда, как говорится, всегда своего героя отыщет. Так, значит, одно тебе скажу — малышня подрастет, будут с весны до осени у меня с Пашкой и Маринкой жить — море, фрукты, все как положено.

-Баб, но ты ведь уже не девочка...

-Я завтра наведаюсь, гардеробчик твой проверю, наверняка одни нейтральные цвета и строгие костюмчики. Ох, Людка, ты вся в Пашку, такая же зануда. Пашка, правда, сейчас, на пенсии, малость размяк. И то, если бы не внуки, так бы и был — засушенный. Но Таечка, скажу я тебе — это я в миниатюре.

-Да ладно, смотри, за полдня определила!

-Спорим? — азартно протянула руку бабуля.

-Нее, с тобой спорить!.. — засмеялась Люда. — Ты ж хитрюга та ещё, да и щелбаны твои до сих пор помню! — Люда инстинктивно потерла лоб.

-Ааа, ссы... боишься, когда страшно?

-Баб, ты не меняешься. Я если к тебе малышей отправлю, потом будет катастрофа.

-Да ладно, ты со мной росла — вон какая спокойная.

-Сама же говоришь — в Пашку.

-А у нас сейчас есть Тасечка — чистая я, а Егорушка — это Пашка плюс ты.

-Баб, ну почему ты так твердо уверена, они же совсем маленькие?

-Вот посмотришь, я помру, не доживу, а так и будет — достаточно было увидеть, как эта малявка глазки всем мужикам строит, а малыш уже сейчас ответственный, постоянно за ней присматривает.

-Да, и хулиганят вместе, хорошо Рэй бдит, сколько он катастроф уже предотвратил, падений — не счесть.

-Да, пес — великолепный, только вот кормежки эти надо прекращать, собака — это все-таки опасно. Займусь я этим.

-Да проще Рэю объяснить, он мальчик умный, быстро поймет, а они его обожают и слушаются. Вот рыкнет он негромко, если что не так — Егорка сразу останавливается. А эта малявка все равно не слушается -лезет, тогда уже Рэй аккуратно ухватывает её за одежду и просто относит подальше. Мы подозреваем, это она специально так делает... как же — собакин её несет.

-Наш человек! Одноклашки твои... почти всех помню, Шляпа удивил, Шихарь тоже, Вовка Волков все такой же?

-Да, он баб... — у Люды зазвонил телефон. — О, легок на помине!

-Да, Вов? — Волков что-то орал. — Вовка, Рома знает, что делает, он же лучший в городе! Я?? Вов, нет, у меня бабулик приехала! Как какая — баба Клава! Что? А, ну, давай! Волков. Сказал, сейчас прискачет.

-Как раз и чебуреки есть, покормлю, хоть небось все такой же тонкий и звонкий?

-Ага... — улыбнулась Люда.

Волков приехал через полчаса, заскочил, держа одну руку за спиной. Увидев сидящих на лавочке бабулю с внучкой, шустро подлетел, встал на одно колено и протянул букет:

-Теть Клава, как я рад, совсем не изменилась — всё такая же оррригинальная и молодая.

-Вовка, это, правда, ты?

-Я, теть Клав, я... Малость потолстел, но дурь все та жа, как скажет моя мамка.

-Однако, могуч стал.

-Это все твои бутерброды вот вылезли через столько лет. Честно, вкуснее твоих так и не ел больше!Даже классная меня твоми бутерами попрекнула. Теть Клав, дай я тебя поверчу, расцелую, ты ж из всех наших родителей в школе всегда была самая классная.

-Из-за бутеров, Вов?

-Ты чё! Из-за всего!! Во, глянь какая ты красивушшая, Людок, ну не хватает тебе бабушкиного шарма-кокетства, а она, глянь, какая красотка. Там, небось, летом от женихов отбоюя нет. Клюють, иностранцы-те? — старческим голосом прошамкал Вовка.

-Вов, бабуля чебуреки сделала, — отвлекла его Люда.

-И вы молчите? Бабуль, пошли. Нельзя человека без жены голодом морить.

-А вот про жену поподробнее? — ухватилась за его локоть баб Клава, поворачиваясь в идти в дом.

Конечно, Людин гардероб бабулю даже не разочаровал, можно сказать — убил. -Это что же такое, а? Я в свои почти восемьдесят не ношу такую жуть, это же мерзость, это что за цвета: серое, черное, какие-то бледно-розовые блузки, ужас.

-Бабуль, я на работе в классическом костюме, а остальное время — джинсы и футболки, когда прохладно вон мам Тома джемперов навязала.

-Только мам Томины вещи и радуют глаз, ты у меня что, монашка? Или тебе лет много? Все, в выходной валим по магазинам.

Люда попыталась было возражать, ага, как же, бабуля Стасова была как танк.

-Ничего слушать не желаю, мне за мою единственную внучку стыдно быть не должно. Да, вещи твои хорошие, качественные, но от них же зубы сводит, фууу!! Маринка с Томкой веселее выглядят, чем ты — безобразие. Люд, вот нет настроения никакого, тошно так, а наденешь желтую, красную, голубую, бирюзовую кофточку, да ту же футболку яркую, юбочку какую-то джинсовую, или легкий веселый сарафанчик, покрутишься перед зеркалом... хорошо, празднично, и все-как в старом фильме — "Походка от бедра" — идешь, да вон, хоть за хлебом, солнышко сияет, и ты тоже. Народ на тебя глядит, улыбается. Я эти все твои вещички пастельных цветов повыкидываю. Это же... — бабуля выругалась. -Люд, жизнь наша и так мигом пролетает, недавно ты в школу пошла, а уже к двадцати годам как отучилась подбирается. Надо самой себе уметь делать праздник. Ты со своим Генашкой совсем закисла. Не хватает в этом вот наборе только болотного цвета, фу, поганка бледная!! Черный цвет тебе никогда не был к лицу — черные только юбки, брюки, низ, короче. Ухх, я развернусь!!

Бабуля всю неделю занималась зырингом, обошла все магазины и бутики, отругала Ольгу, не давая ей возможности вставить хоть слово.

-Ладно, моя, она всегда не сильно заморачивалась в одежде, лишь бы удобно ей и практично, но ты-то, первая модница! Ты почему её на путь истинный не наставишь? Она что, в трауре у вас? Ребята чего молчат? Да она должна быть такой, чтобы этот, — скривилась бабуля, — любитель подруг от зависти почернел!

Ольга чмокнула её в щеку:

-Ох, теть Клав, мне так стыдно! И чего Вы так долго к нам не приезжали, мы постарели, обленились.

-Постарели они, я вот вам общий сбор устрою, получите все!

-Да мы с огромной радостью с Вами пообщаемся, для нас это праздник будет.

-Устрою я вам праздник! — сердито пообещала бабуля.

И был в субботу шопинг. Как устала Люда от бабули с Ольгой, она уже еле передвигала ноги, а неугомонная бабуля заставляла примерять какие-то топики, маечки, кофточки, брючки.

-Баб, — взмолилась она, — я сейчас замертво рухну. Ноги не держат, и есть хочу зверски. -А-а, будешь знать!

-Баб! — увидев сумму в чеке, испугалась Люда. — Ты с ума сошла?? -Ни фига, я за десять лет первый раз внучке своей гардероб обновила. Вот сюда забегу на минуточку, и поедем к Шихарю, обедать-полдничать.

Бабуля рванула в детский отдел — как же правнуков обойти вниманием.

-Баб, ты уже им столько понавезла.

-Замолчь!

Бабуля пробыла там, на удивление, минут пятнадцать, вышла с большим пакетом.

-Пошли, — она одобрительно оглядела внучку. — Вот теперь вижу — наша, Стасовская порода!! Бабуля заставила Люду не снимать легкие белые брючки-капри, яркую желтую в черный горох блузку с маленькими крылышками — Люда бы никогда не обратила внимания на такую.

Приехали к Шихареву в ресторан, он церемонно раскланялся с бабулей, она оглядела его со всех сторон:

-Хорош, вот теперь тебя Сашенькой и звать-то неловко!!

Шихарь только улыбался, а потом, мельком взглянул на Ольгу и Люду...

-Людок, какая ты... красавица. Я как впервые тебя увидел!!

-Во! — Подняла кверху палец баба Клава. — Это уже мужской взгляд со стороны. Саш, как тебе такая внучка?

-Супер, теть Клава!! Не ожидал, ну, Стасова и Стасова. А сейчас — глаз не оторвать!!

-Саш, не смущай.

-Не, правда, как одежда меняет человека! Люд, тебе оказывается очень идут яркие, броские цвета. Теть Клава, ты молодчина!! Или надо на Вы теперь называть Вас?

-Сашка, а по шее не хочешь? Кому-кому, а вам с Волковым такое разрешено.

Сашка засмеялся:

-Да уж, нас так усиленно кормили, Вовку, чтоб поправился — меня, чтобы подрос. Так и вышло, но Волков любитель был да и остался таким — покушать, вот у него перебор случился в виде живота. А я как бы ничего?

-Очень даже ничего, эх, мне лет десяток с плеч долой, в омут, в омут с головой! — повела плечиком бабуля.

Сашка, приобняв её, повел к столику у окна, официанты, стоящие неподалеку, удивленно смотрели на своего всегда серьезного босса, который задорно смеялся, а яркая, шустрая, как какая-то экзотическая птичка-старушка запросто называла его Сашкой. К концу полдника в зал влетел весь какой-то растрепанный Волков, очумело огляделся, что-то спросил у официанта. Тот кивнул в сторону окна, и Волков понесся к ним.

-О, сейчас стулья сшибать начнет! — сказал Шихарь. Вовка подойдя к столу как-то растерянно сказал:

-Ребят, у меня сын родился, Арсюшка!

Все повскакивали, начали тискать, поздравлять его, а он как-то неверяще смотрел на всех: -Я чё-то в себя никак не приду!! Даже радоваться не могу. Меня как дубиной по голове офигачили, я — и папка? Боюсь, ну какой из меня папка?? Дочку-то уже большую, невесту заимел, а тут три кило веса...

Шихарь посмеивался:

-Ничего, опыт — дело наживное, да и у тебя три девки имеется, небось, только к году и на руки возьмешь.

-Не, я мужика с первой минуты должен сам воспитывать! — очень серьезно ответил Вовка.

-Вов, страшно первые дней десять, а потом все само-собой получаться начнет. Наташка как себя чувствует?

-А? Ща!

— Набрал номер, дождался ответа и расплылся:

-Натусик, солнышко мое, как вы там? Я? Не не пью, ты чё? Не, я у Шихаря в ресторане, да не, я пока ещё в ум не вошел, ты ж в первых числах обещала, июля, а сама вон перепугала меня до смерти, я думал, сердце остановится, пока ты там рожала. Быстро? Ни фига себе — быстро, я кил пять скинул, ожидаючи. Да не, девки наши тут и теть Клава... вон телефон у меня отбирает.

Бабуля, а потом девчонки поздравили Луговую с сыночком, долго говорить не стали.

-Выпишешься, тогда и пообщаемся.

Раевская боялась, она очень боялась нечаянно встретиться с бабушкой Стасовой. Помнила, как умеет эта шустрая тетка опускать ниже плинтуса, вот и ходила, как говорится, оглядываясь.

Мамка на удивление была вот уже вторую неделю дома, но вместо привычных сериалов и разговоров с соседками усиленно занималась заготовками-замораживала ягоды, варила варенье, сушила какие-то травки, куда-то ходила за ними... Изменилась полностью, не было уже той покорной, безответной мамки, была совсем чужая тетка. Светка краем уха услышала, как она разговаривала по телефону:

-А ты что? Правда, ой, как я рада! Приедешь? Скоро? Из-за щенка? А я? Хорошо, Ванечка, я, конечно же бу... — оглянувшись и увидев её, мамка пошла в свою комнату и плотно прикрыла дверь.

Светке стало так обидно — родную дочь не воспринимать совсем.

А тут ещё вечером, возвращаясь со свидания, делового, около десяти уже, вспомнила, что у неё дома совсем ничего нет поесть, мать полностью, как говорится — посадила её на свои лепешки. Сейчас-то она сытая, а утром... хоть йогурта прикупить с булочкой какой.

Светка зашла в Центральный гастроном. Перед закрытием там народу совсем и не было, только болтались у витрин несколько ярко накрашенных и вызывающе одетых девиц. Светка выбрала йогурты, шоколадку, подошла завесить сыру, у витрины стояла такая гренадерского росту девица — со спины, если бы не юбка, можно подумать — мужик стоит. Светка ждала пока завесят сыр, колбаску, эта мужиковатая отошла, а продавщица негромко сказала подошедшей другой:

-Мамка явилась, бабочки работать начинают, сменщицы наши, ведь до утра работают, бедолаги! У нас вон на фасовку требуются люди, но разве пойдут?

-У них заработки другие, работа ювелирная! — ответила вторая.

-Да уж!

До Светки сначала не дошло, "какая мамка, какие бабочки"?

А потом накрыло — это ж девочки, на заработки вышли.

У касссы, расплачиваясь, она незаметно посматривала на них:

-Да, печально! Так не любить себя!

К одной уже подошел какой-то весь прыщавый парняга, явно договариваясь...

-Фу! — передернулась Светка. — Как же надо себя не уважать — с таким вот ...

Она вот, Светка, да иногда подрабатывает девочкой по вызову — а что делать, на её мизерную зарплату совсем ничего себе позволить нельзя, но у неё партнеры всегда, скажем так, достойные, щедрые. А эти что, за мизер с такими вот прыщавыми... фу, какая гадость!

Она где-то в душе даже посочувствовала этим вот, бабочкам. А выйдя из гастронома, опять поразилась, на улице кучковались не только молодые, были тут и дамы глубоко за сорок.

-Вот это да! И старушки востребованы? Жуть!

Светка задумалась, а ведь и ей сороковник светит, что шесть лет — вон, как время бежит, давно ли сама была шестнадцатилетней, а сейчас уже тридцать четыре стукнуло, надо бы повнимательнее к мужчинам присматриваться. Может, какого и постоянным сделать, а то выйдешь вот так в тираж — молодые свистушки сейчас наглые, из под носа могут увести, сколько таких примеров уже было.

Светка, конечно, своих "друзей" пока очаровывала, но тело-то, оно предает... мужики, они кобели, почти все на юных-молоденьких быстрее западают, хоть и говорят про выдержанное вино, а слюни пускают на молодое. Только бы со Стасовой старшей не столкнуться, там сразу на год дерьма получишь! А Светке и так нерадостно, что-то запала ей в душу встреча с Дериземлей — какой мужик стал — великолепное тело, внешне видный...

-Эх, не закружи ей голову тот лейтенант... как его звали-то... Витька? Не, как-то по-другому... — она перебирала в уме мужские имена. — А-а-а, вроде, Валик? Валентин? А точно, если бы Валик голову не вскружил, до дрожи в коленках первое время увидев его, тогда ещё чужого, хотелось прямо запрыгнуть на него и не выпускать из рук, до того хорош мальчик был. Все бабы в городке на него облизывались, а он вот её выбрал... Потом, правда, оказалось, что за красивой внешностью Апполона скрывается весьма жесткий мужик. Ха! Захотел чтобы она жила с ним без удобств в каком-то чуть ли не сарае. Ща вот! Одним сексом, да, необыкновенным, счастлив не будешь. А стирать в тазике.., готовить на древней плите... ежедневно! Да, не надо было срываться за ним, ГДР — это же как выигрышный билет был. Глупая, молодая, наивная...

-Да, Дериземля, конечно, шикарный мужчина, но, вспомнив как смотрели на неё Славка и этот пацан, обзывающий её теткой, она передернулась.

-Ну их, лучше не вспоминать, да ещё, как говорится, к ночи. Лучше вот думай, Светик, как покрепче к себе Карлена привязать, зовет "мой сладкий девочка", вот и надо, чтоб так и осталось! Он мужик денежный, а то что ниже ростом и толстый, так можно и потерпеть!

И в сотый раз пожалела, что связалась сдуру с Генкой, да он шалел от неё, грело её осознание, что он про свою Людочку забыл после нескольких дней — обмирал по ней, Светке. А вот так вышла бы за него, родила, ну не этого, что совсем урод оказался, другого бы точно пришлось. Генка, он упертый — на ребенке был повернут — роди и все. Ну родила бы, сидела бы сейчас как привязанная, возле них с Генкой... Скууучно и уныло... Одно только и радует, Стасовой от души отмерила. А то ишь, папа с мамой за бугром, все доставалось даром — захоти она только. Умная! Какая она умная — только в учебе? А не будь Светки с её вкусом и запросами, и на выпускной с косичками бы пришла. Приходилось всячески намекать, говорить про модные вещи, чтобы она своих родителей напрягала... А там, глядишь, и ей, Светке обламывалаось. Вот и пусть теперь с двумя, без мужа, без её практичных советов живет!

  ГЛАВА 8. Генку опять перекинули на более дальние расстояния — теперь он мотался в Ростовскую и Волгоградскую области, возил фрукты-овощи. Черешня, абрикосы — скоропортящийся продукт, и мужики старались ехать большими колоннами и подольше — благо день был длинный. Вот и сейчас остановились немного вздремнуть, часов в пять-полшестого утра собираясь двинуться дальше. Один из водил, Валерка-все дергался:

-Давайте пораньше, часа в четыре рванем, чтобы хоть к вечеру сдать всю эту муть, фрукты, мать иху...

-Ты не дури! — говорил ему самый опытный из мужиков, Викторыч, — тут места такие, не ровен час, сам же знаешь, не так давно мента со всей семьей расстреляли! Нечего искать приключений на свою задницу, поедем в пять, минут двадцать шестого, когда совсем светло станет, в четыре ещё плоховато видно...

Мужики разошлись по своим машинам, утром быстренько умылись, перекусили почти на ходу, а Викторыч, покачав головой, сказал:

-Не утерпел-таки, чумовой, ну да не маленький, знает, что делает. По коням, мужики.

Колонна из восьми большегрузов тронулась, пока ещё шоссе было почти пустынным, шли хорошо. Генка, шедший следом за Викторычем, увидел, что тот начал притормаживать:

-Странно, ни перекрестка, ни гайцов, ни деревни... Чего это он??

Викторыч, выскочив из машины, рванул куда-то вбок, махнув рукой, явно зовя за собой. Генка тоже выскочил, за ним водила следующей машины, обогнули машину Викторыча и удивленно остановились... Тот наклонился над лежащим в канаве человеком.

-Ребятки, помогите!!

Ребятки, подскочив, увидели, что он пытается приподнять залитое кровью лицо Валерки. Тот захлебываясь и хрипя пытался сказать:

Думал... гайцы... двое, увидел фуражку... и вроде... форма их, притормо...зил, достал...документы.. начал вылазить... по .. голове...

-А... растудыт !— заматерился Викторыч. — Говорили тебе...

-Слышал... как они орали: рацию... рацию разбивай... и все! — Валерка потерял сознание.

Сбежавшиеся мужики осторожно вытащили его из канавы.

-Да... били, похоже, на смерть. Вань, быстро включай рацию, ори всем, кто едет впереди, пусть сообщают гайцам, всем нашим. Надо этих паскуд прижать, а гайцы пусть "Скорую"!

-Понял, понял!

Ванька шустро равнул в кабину.

-Викторыч, ты давай-ка с ним, не вылазь вперед, мы помоложе — вперед поедем. А ты потихоньку сзади нас! — Генка, увидев такого Валерку, жутко разозлился.

-Да, негоже нам за спину старших прятаться! — загомонили все. Осторожно уложили Валерку на лежанку в кабине.

Ванька заорал:

-Гайцы все услышали, "Скорую" вызвали, просили по возможности помочь!

И рванули мужики вперед, у всех было огромное желание догнать и разбить морды угонщикам. Получив сообщение, на ближайшем посту Гибдд растягивали "кактусы" — ленты с шипами, по всей ширине шоссе, торопясь успеть.

Угонщики, стараясь не привлекать к себе внимания, ехали спокойно, пристроившись за шустро едущей газелью, а летящие на приличной скорости большегрузы сумели-таки пристроиться им в хвост.

-Викторыч, догнали! — заорали Ванька и Генка в рацию.

В эфир ворвался незнакомый голос:

-Говорит инспектор ГИБДД старший лейтенант Баранов. Постарайтесь, если получится, зажать их до поста, не давайте им вырваться, пока дорога пустынная. Через полчаса будет очень сложно — работяги проснутся, шоссе загрузится до предела. Мы выехали навстречу, шоссе возле поста перекрыто. "Скорая" вас догоняет сзади. Иван и следующий за ним Генка начали обгон, Иван объехал угнанную машину и нахально уже не торопился, вынуждая сбросить скорость. В машине, почуяв неладное, попытались пойти на обгон, но ехавший почти вплотную, посредине шоссе, Генка, не давал такой возможности, а сзади уже пристроились ещё две большегрузные машины. Генка в пылу погони, совсем не услышал звука выстрела, только с удивлением увидел, как разлетелось правое стекло кабины и осколки посыпались внутрь.

-Ах ты, суки! — Заорал Генка. — Ребята, они стреляют!!

-Генка, не подставляйся, смотри, пусть по кузову шпарят, выдвинься немного вперед, — зашумел Викторыч.

-Ребята, осторожнее, Иван притормаживай, им деваться некуда — как раз поле, кустов нет, спрятаться не удастся!!

Опять зашумел Баранов:

-Осторожнее, через три -пять минут будем!! Мужики дальнобойщики зажали угнанную машину, и стало на миг тихо, потом резко захлопали выстрелы. Генка, выпрыгнув из кабины, успел юркнуть за колесо, чтобы не попали по ногам.

Резко хлопнула дверца угнанной машины, Генка осторожно выглянул: -Удирают, двое, в поле, один рванул вперед, а второй с пистолетом... ааа, сука, — заорал Генка, с удивлением увидев, как на рукаве футболки появилась кровь, — попал, сука, в меня...

-Генка, я сейчас! — заорал Викторыч...

Генка обессиленно сполз на дорогу.. Все как-то резко пришло в движение, на большой скорости выскочила машина с мигалкой, сзади завыла-замигала 'Скорая', опять послышались выстрелы, теперь стреляли уже подоспевшие инспекторы. Мужики-водилы, выскочив из машин, пригибаясь, стараясь проскочить расстояние между колесами, бежали к Генке.

А он, привалившись к колесу, видел это все сквозь наваливающуюся на него темноту.

-Генка, Генка! — Затормошил его подбежавший Викторыч. — Генка, держись, "Скорая" уже здесь, Генка.

Он тряс его, матерясь, зная, что от болевого шока сознание терять не желательно.

-Я пы... таюсь, — выдохнул Генка, чувствуя громадную слабость. Ещё он увидел, как Викторыча отстранила женщина в медицинской форме, и что-то приговаривая, начала забинтовывать ему руку.

Его и Валерку как-то сумели засунуть в одну машину, и не знал он, что этих угонщиков уже повязали, одного, тяжело раненого, того, что с пистолетом, до больницы не довезли, а Генка с Валеркой уже оба были на операции.

Серега, напарник Генки, сломал голову, как поаккуратнее сказать матери его про ранение... Бухнешь вот так, а у матушки сердце не выдержит. Потом вспомнил...

Генка же говорил, что она с детьми его бывшей водится, а та работает где-то в аптеке, что ли... Вызвонил Вадима, тот сказал, что Генкина жена — начальник сети аптек, и Серега рванул в офис.

-Мне бы Вашу начальницу увидеть, Людмилу... — начал он.

-Людмилу Павловну? — помогла ему шустрая молодая девчушка. — Она будет где-то через полчаса.

-Хорошо, я подожду на лавочке.

Сел и призадумался: как он её узнает? Наверняка вся такая из себя крутая дамочка, начальница. Да и полчаса небось в час превратятся, а то и больше. Настроился Серега долго ждать.

Подъехала машина, молодой парнишка-водила, выскочив, шустро открыл дверь, из машины вылезла худенькая, ладная такая, похожая на школьницу девушка.

-Она, что ли?

-Людмил Пална, я поехал?

-Да, Олег, через час жду. — Ответила она мелодичным голосом .

-Надо же, я думал, у него жена стервоза и голос такой хамский, но посмотрим, может, внешность обманчива?

-Извините, Людмила Павловна, можно Вас на пять минут?

Люда обернулась — совсем незнакомый, простецки одетый мужик.

-Да, в чем дело?

Мужик как-то замялся:

-Видите ли, вчера утром была заварушка... и... как бы это сказать, а... мой напапрник Орехов Геннадий — он, короче, ранен...

-Олег! — перебила его Люда. — Олег!! — замахала она рукой!

Водила, разворачивающийся, чтобы уехать, тормознул.

-Подожди! Да, извините.

Сергей продолжил:

-Ранен, в плечо, операция была, я не знаю как сказать его матери. Вы не могли бы помочь мне в этом..

-Как ранен, тяжело? Что с ним???

-Да нет, просто много крови потерял, сейчас уже в палату перевели, состояние средней тяжести.

-Понятно. Олег, я сейчас предупрежу девочек и быстренько к нам, потом поедешь к себе.

-Что-то случилось? — спросил парнишка.

-Да, у мамТомы.

-Надо же, она свекровь бывшую мамой зовет? — удивился Серега.

Дальше ещё чудесатее. Поехали в район частных домов, остановились у симпатичного домика, в калитке встретил громадный кавказец, с лежащим на нем маленьком мальчике.

-Сыночка, ты опять катаешься? — Люда сняла ребенка с собаченции, затискала, зацеловала — дитенок радостно смеялся и обнимал свою мамку.

А из-за угла торопилась маленькая девчушка, такая же, как и мальчишка — одно лицо, только с бантиками.

-Мама, мамам!! — а за ней поспешала бабуля. Едва взглянув на неё, Серга понял — мать Генкина.

-МамТома, пойдем на лавочку, сядем, мама, бабуль вы где?

-Иду, дочка! — отозвался женский голос из окна.

Мальчишка, сопя от усердия, опять устраивался на лежащем псе, а малышка сидела у бабули на руках.

-Мам Тома, этот молодой человек — напарник Гены.

Матушка враз насторожилась:

-Случилось чего?

Подошедшая шустрая бабуля, одетая в какую-то немыслимо-пеструю тунику, быстро забрала малышку из рук Томы, а та как-то обессиленно опустилась на лавочку.

Серега кратко рассказал все, что знал сам:

-Там пытались машину угнать, водителя, нет-нет, не пугайтесь, не Гену, сильно покалечили. А Гена с нашими на семи фурах догнали их, машину зажали, там перестрелка была, вот Гене и прилетело в плечо.

-Томка! — зашумела бабуля. — Не раскисай, жив твой, — она скривилась, — сынок!

-Нет-нет, все нормально!! — Серега взял похолодевшую ладонь матери в свою руку. — Тамара Ивановна, он уже в палате, вчера пулю вытащили, просто крови много потерял. "Скорая" подъехала быстро, но пока того, пострадавшего водилу откачивали, тут и Гене прилетело.

Тома подняла испуганные глаза на Люду.

-МамТома, он в палате, не в реанимации, значит, все не так сложно. Где он сейчас!

-В Богучаре.

-Как туда добраться?

-Я через три часа выезжаю, машину отгонять, туда на легковой, с работы, зам начальика машина с водителем...

-Значит, мам Тома поедет с вами, Вы за ней заедете?

-Да, конечно.

Серега поспешил на работу, надо было кой чего дополнительно доложить, мало ли какой ремонт понадобится. А про себя сильно удивился.

-Совсем не такая оказалась эта бывшая, другая бы позлорадствовала, а эта вон как искренне переживает, правда, за матушку Генки, и чего он говорил — никакая?? Никакую заведовать сетью аптек не поставят. Похоже, Генка свою ж... очищал, выливая дерьмо на эту приятную, такую ладненькую женщину. А детишки у неё забавные, особенно, пацан на собаке. О, точно, я матушку разговорами о детках займу, чтобы не сходила с ума от беспокойства.

Тому провожали всем семейством — очень похожий на Люду и внуков мужик притащил две большие сумки. Люда усаживая её в машину, приобняла:

-Не переживай, и сразу же прозвон нам сделай, как доберетесь! Малышня махала ручонками, шумя: "баба-баба". Баба не удержалась — вылезла из машины, расцеловала и того и другого, как-то светло улыбнулась им. И поехали.

Генка то засыпал, то просыпался ненадолго, состояние было — нестояния. Болело плечо, а задремывая, видел всякие кошмары, куда-то убегал, задыхался от ужаса, чего-то орал... опять резко мотнув головой, открыл глаза — у постели сидела мамка.

-Мам? — прохрипел удивленно Генка. — Мам, ты... — прокашлялся он, — ты мне снишься?

-Как же, вот она я, приехала.

-Как приехала, зачем? С кем?

-С Сергеем твоим, на машине. Ну ты же раненый, один и не дома, — она всхлипнула. — Пока ехала, чего только не надумала.

-Да нормально все... я-то немного, а вот Валерка, там хреново, в реанимации он, ты не переживай, я, врач сказал, через недельку буду как огурец.

Мать держала его за правую руку и ничего не говорила, просто смотрела внимательно-внимательно.

-Мам, я пока посплю, ты, может, пойдешь, попроси Серегу, пусть найдет тебе, где переночевать. Я пока, видишь, как развалина, утром приходи, чего возле меня зря сидеть.

Тома, увидев своего непутнего сыночка относительно живым, немного успокоилась, выйдя из палаты спросила медсестру, где можно поблизости устроиться на несколько дней. Та позвала шуструю такую санитарочку:

-Вот, Петровна. У неё и остановитесь.

Петровна обрадовалась:

-Я тут рядышком живу, детки-то все поразъехались, кто в Воронеж, а младшая вон в Москве, хоть вечером будет не так скучно. Пойдем, милая.

На улице ждал Серега.

-Ну что?

-Да вроде, ничего, бледненький, слабость, но врач сказал — страшного ничего нет, повезло, как-то удачно пуля попала, если немного ниже — было бы сложнее. Ох, детки, детки... как вы нам достаетесь!

-Я завтра утром тронусь домой, Вы, если что, звоните, чем смогу — помогу.

Стасовы волновались. Жалко Генку — получить пулю, можно сказать, случайно, ждали Томиного звонка. Она прозвонилась к вечеру. Сказала, что уже устроилась, в двух шагах от больницы, сынок в палате, бледный, но живой.

-Томка, — влезла баба Клава, — ты сама там не дергайся, сляжешь вот возле него, пей успокоительное, раз сказали, что повезло, значит, поправится — заживет все, и опять будете с ним кусать друг друга. Твои золотые вон на собакине опять заснули. Для чего им кровать, когда на таком теплом меху спится лучше во много раз??

Тома заулыбалась:

-Это Рэй такой, их любит и терпит все выходки, они ж совсем не боятся в пасть руками лазят.

На утро Генке стало немного полегче, пришел следователь, долго разговаривали, его интересовало все. Генка рассказал, чему был свидетелем, с передыхами, следователь не торопил.

-А кто они, эти? — поинтересовался Генка. -Да, Вы нам крепко помогли, мы их давно ищем, там следы тянутся в Дагестан и дальше, к боевикам. А машину... они с неделю вылавливали подходящую, выползали рано — едва светает. Фуражки, форма, жезл, кто в предрассветной дымке подумает, что гибддешники ненастоящие? А им как раз фура и нужна была, спрятать среди фруктов взрывчатку, в путевке фотографий нет, кто знает, Петров это или Сидоров. Расчет был правильный — одинокий большегруз остановить и ... А то, что сзади семь ещё, не знали и не учли, да и подзадержались они на месте преступления. Пока водилу оттащили в канаву — думали, что его грохнули, не оставлять же на дороге... пока кто-то увидит в канаве — они далеко будут, пока груз в машине посмотрели, да и ехали неспеша, стараясь внимания не привлекать. Рацию вот зря вырвали, а то бы переговоры услышали ваши. Но побоялись, что кто-то голос водителя знает, вот и раскурочили. А мальчики занятные, с утра обкуренные были, который убегал — тот старший,взяли живым. А второй, типа адьютанта, вот он и палил, не довезли до больницы, ну да на его руках столько крови, что там пожизненное светило. Молодцы вы, мужики, помогли крепко, начальство благодарности пишет в ваши АТП. Спасибо, Геннадий Васильевич, если бы не вы все, наверняка в Москве гадость какую-нибудь устроили.

Тома заметила, что Генка стал немного другой, чаще молчал, задумывался, хмурился.

-Ген, чего ты смурной такой, болит рука-то?

-Да не, нормально! — он понемногу ходил, первые два дня держась рукой или за стену или за мать, постепенно голова перестала кружиться, начал понемногу увеличивать свои прогулки.

-Ген, не пересилишь себя-то?

-Мам, чем быстрее окрепну, тем быстрее домой, хочу в свою квартиру, дома, сама знаешь, и стены помогают. А тут тяжко, вон, как не спрошу про Валерку, говорят, в реанимации ..так тошно становится.

Валерку перевели в палату накануне Генкиной выписки. Тот сразу же пошел к нему. Худой, какой-то весь желтый с ввалившимися глазами, Валерка был сам на себя не похож. Увидев Генку, слабо улыбнулся:

-Привет, Ген! Ты, я смотрю, совсем молодцом??

-Да мне случайно прилетело, это тебе вон досталось...

-Спешил вот, к невесте, думал, заявление подадим. А видишь, одной ногой побывал там, — он указал глазами на небо. — Я вам всем так благодарен... если бы не вы.

-Ты больше всего Викторыча благодари, он первым шел и тебя увидел, мы-то, может, и проскочили бы мимо.

Сидевшая возле Валерки и держащая его за руку, невысокая, молоденькая девчушка, часто-часто заморгала, сдерживая слезы.

-Катюш, все хорошо, я же живой, не плачь!! Мы с тобой просто обязаны всех ребят на свадьбу пригласить на нашу, согласна?

Она всхлипнула:

-Конечно! Гена, мы Вас заранее приглашаем.

-Приеду, честно приеду, ребятам по цепочке передадим, что тебя из реанимации перевели в палату, значит, на поправку пошел, они будут рады!

! Мать каждый вечер отчитывалась Стасовым, что и как и, умиляясь, слушала голосишки своих малышей, которые слышали её, но не видели, малышка иной раз и пищать начинала. Люда постоянно говорила Томе, что ребятишки без неё скучают.

Наконец, через две недели Генке разрешили уехать домой, держать в больнице не было смысла, а на перевязки он и дома походит. Поехали на поезде, сидеть всю дорогу в машине Генке было сложновато, а в вагоне и полежать можно.

Люда отправила в Рязань к поезду своего незаменимого Олега, тем более, Тома его хорошо знала.

Всю дорогу Томе не терпелось узнать, как там внуки, но сдерживая себя, только и спросила:

-Малыши как? Здоровы?

Олег улыбнулся:

-Да, хулиганят вовсю, особенно Тая. Ох пацан в юбке растет. А Егорка все на Рэе ездит, славные такие ребятишки.

Генка покосился на мать, сияет вон, как начищенный пятак. Приехали к Генке на квартиру, мамка шустренько приготовила ему поесть и собралась уходить.

-Мам, ты к Стасовым?

-Да!

-Мам, подожди немного. Мам, ты там скажи... Стасовой, я очень виноват, понимаю — ничего не исправить, но, если... мам, я в больнице много думал, время было, спалось-то хреново, когда клюет, как ты скажешь, жареный петух, в общем, я понимаю, что мои извинения ей не нужны. Но неприятно так, когда тебя кто-то ненавидит, заслуженно, правда, — он поежился, — но скажи, что я начал осознавать, какое я дерьмо был.

-Был?

-Да, мам, я вот на Валерку посмотрел, а ведь любой водила может так попасть, его спасли, а ведь никто не застрахован.

Тома внимательно посмотрела на сына — подошла, поцеловала его в щеку:

-Господи, ты умнеть никак начал? И с чего ты взял, что Люда тебя ненавидит? Не уважает — это да, да и не за что уважать-то, а ненавидеть... это ты загнул.

Тома рванула к Стасовым. Малышня сидела на своих стульчиках, а обе бабули кормили их вкусняшкой-пюре. Егорка первым увидел свою бабу Тому, стукнул ложкой по стульчику и закричал, протянув к ней ручки:-Бабабаба!

Тома рванулась к нему, и обняв своего сладенького внучка, счастливо заплакала.

-Егорушка, маленький мой, как я по вам соскучилась!!

А на другом стульчике подпрыгивала и громко возмущалась внученька.

-Маленькая моя, иди к бабе скорее!

Тома и плакала, и смеялась, посадила своих любименьких на колени и, вздохнув, сказала: -Вот, теперь я дома!!

Естественно спать сегодня пошли с бабой, даже мама не нужна была — наскучались

Ной сказал Люде, что пару дней их с Рэем не будет — пойдут детей собакина забирать. Старостины мальчишки вместе с дедом Ноем собрались было идти, но Ваньку Дериземлю надо было ждать на следующий день — он только сегодня в полдень приезжал от бабушки.

-Люда, я хочу, чтобы щенки сами выбрали хозяев, а папе Рэю полезно с родными детками побыть чуть-чуть. У него, правда, Егорушка самый-пресамый родной, думаю, за два дня оба безумно соскучатся друг без друга, но надо. Я сюда к Павлу щенков приносить не хочу — что наши маленькие, что те два — это же будет конец света.

-Дядь Ной, я вечером заскочу, посмотрю его деток, интересно же.

-По традиции наш, который второй родился... там девочка и мальчик — все как у нас просто! — улыбался Ной. — Я забегал — навещал, кормежку привозил, там же мой производитель по четыре щенка смастерил, попробуй их прокорми, смотрел на них, врача привозил, чтобы осмотр сделал — щенки здоровые. Интересно, как Рэй их воспримет?

-Очень любопытно посмотреть на его реакцию.

Рэй воспринял двух надоед вполне спокойно, эти два маленьких толстеньких смешных колобка, прыгали, потявкивали, лезли к нему под нос, он же спокойно лежал, поглядывая на них. Когда его терпение кончалось, аккуратно цепляя за загривок, относил их на подстилку, а детки, думая, что он с ними играет, смешно путаясь в коротеньких толстых лапах, опять лезли к нему, особенно старалась девочка.

-Хорошо, что у Рэя уже есть опыт общения с малышней! Славные такие, медвежата! — восхитилась Люда. -А ведь наши подрастут, тоже запросят щенка.

Ной улыбнулся:

-У них есть Ей!

Ванька Дериземля готов был прямо с вокзала рвануть за щенком.

-Пап, какой он, пап, а чем мы его кормить будем, пап... а... — вопросы сыпались из него со скоростью пулеметной ленты.

Слава улыбнулся:

-Утром поедем, увидишь, там мальчик и девочка.

-И как мы их будем делить? Я мужика хочу.

-Дед Ной сказал, кого детки собачьи сами выберут из вас хозяевами, того и возьмешь.

Ванька подумал-подумал, полазил в инете, и выдал:

-А и пусть девочка будет — она же как мамка меня будет любить. Только вот имя... а чё?? Если девчонка, то пусть тогда Рэя будет, по отцу своему.

Позвонил бабуле:

-Привет, я приехал, завтра будем у вас, ты это, на подольше сумки собирай. Щенок маленький, до полгода лужи, поди, будут. Не, я когда дома — сам стану убирать, а в школу пойду — его же одного не оставишь, скулить будет. Ох, сколько дел наваливается: кормить, гулять, прививки всякие, потом дрессировка, но зато у меня самый что ни на есть лучший друг будет, ю-ху-ху!

-Ванечка, вы на автобусе или на машине приедете?

-Ты чего, он же маленький. Как его в автобусе везти-то, не, мы с папкой на машине.

-И хорошо, я тут всяких заготовок наделала, как раз увезем.

-Это чё, к тебе заезжать придется? А... этой не будет?

-Нет, она на работе, не переживай, мы же сразу договорились!!

Ванька вскочил ни свет, ни заря:

-Папка, я забыл — дед Ной велел сразу же купить всякие игрушки, чтобы щенок их грыз, а не обувь!!

-Не переживай, заедем и купим.

К десяти часам подъехали к дому Ноя. Старостины детки, все трое нетерпеливо ожидали их.

-Пошли скорее, Ваня!

Ной пожал руки мужчинам и сказал:

-Все как и договаривались, кто из щенков кого выберет, так тому и быть.

Дети замерли... Ной открыл дверь в кухню, оттуда неспеша начал выходить Рэй, а между его лапами шустро выкатились два клубка-медвежонка. Ребятишки, все четверо, замерли. А эти два малыша дружно выбежав, приостановились, потом один колобок рванул к Ваньке, притормозил у его ног и смешно тявкнул.

Типа"Ну и чего смотришь?"

Ванька, глупо улыбаясь, нагнулся и, подняв щеночка, зарылся лицом в его шерстку... Старостины ребята ухватили второго, гладили, восхищались, по очереди передавали друг другу, а Ванька все стоял, уткнувшись в щенка. Никто не решился нарушить его молчание, только щенок, которому не сиделось на месте, вдруг звонко тявкнул, и Ванька отмер..

-Пап, пап? — он оторопело посмотрел на своего папку.

Папка как-то криво улыбнулся, сглотнул шумно:

-Спрашивай у деда Ноя, кто тебя выбрал, они же совершенно одинаковые.

-Дед Ной?

Тот прокашлялся — тоже до глубины души взволновала Ванькина реакция на щенка.

-Ваня, тебя девочка выбрала. А ребяткам Старостиным мальчик достался.

Ванька бережно, так и не спуская с рук щенка, гладил её по мягкой шерстке и сказал:

-Ну, значит, будет Рэя, по ееёному папке!!

-По её! — машинально поправил Ной.

-Дед Ной, спасибо тебе! — Ванька нехотя отдал Рэю папке, а сам облапил Ноя. — Я так ждал собаку, дед, я в жизни так не радовался, как ща!

-Рад, Ваня, что у тебя теперь настоящий друг есть.

А настоящий друг грызла папкины пальцы, папка, посмеиваясь, опустил её на пол, а эта, тут же подбежав к Ваньке, сделала возле его ног лужу. Ванька только радостно смеялся.

Потом Ной рассказал, чем и как надо кормить щенков, какие и когда прививки, как гулять с ними, велел звонить по любой мелочи. Ребятня Старостина пошла на вход, а мужики спросили у Ноя сколько денег отдавать за таких щенков.

Ной улыбнулся:

-Я что, похож на жлоба? Роман, тебе совсем должно быть стыдно такой вопрос задавать! Вы же Люду в самые трудные минуты приняли, поддержали, встряхнули, помогаете все время. Нет, даже не смей что-то говорить, это и твоим деткам, и Ване подарок от нас. Слава, ты и твой сын, как никто, заслуживаете подарка.

-Но, Ной Нодарович, — заикнулся было Славка.

-Всё, я сказал! Славным деткам — славные щенки.

-Что, мальчик? — обернулся он к Рэю, который потянул его за брючину. Рэй умильно смотрел на него и усиленно крутил хвостом. — Соскучился по своему человеческому ребенку?

Рэй негоромко тявкнул и посмотрел в сторону входной двери.

-Вот ведь, маленькие Стасовы дороже всех для собакина. Не терпится к ним идти Рэю.

Мужики, еще раз поблагодарив Ноя, пошли на выход, а Славка, вернувшись от дверей, крепко обнял Ноя,

-Мой Ванька таким счастливым не был никогда. Спасибо!! Мне кажется, он бы матери своей — случись таковая, нормальная, так не обрадовался, как своей собачке.

-Слав, на то мы и люди, чтобы умели, по возможности, хоть маленькое, но делать добро.

Ванька ждал на улице, Рэя его уютно свернувшись, спала в его руках. Заехали к баб Пане, Ванька не стал выходить из машины, как-то с опаской поглядывая на дверь подъезда... мало ли. Папка, бабушка и её подружка, все таскали какие-то банки, коробки, пакеты...

-Баб, ты на двадцать лет что ли заготовила? — не вытерпел он.

-Ванечка, все пригодится.

А соседка сказала, внимательно поглядев на парнишку:

-Пань, как же он на тебя похож, только вот волос темный — отцовский!

Папка и баб Паня наконец-то уселись, когда тронулись, Ванька пробурчал:

-Хорошо, хоть сказала эта твоя подруга, что на тебя похож... а не...

-Ванечка, видно же, как ты скажешь, только на физию мой, а характер-то у тебя — чистый Слава.

-А то, мы Дериземли, все такие!

И зашкаливало у Ваньки счастье, у них с Рэей любовь случилась взаимная и большая, он не перекладывал на баб Паню заботу о собачке, терпеливо вытирал лужи, внимательно прислушивался ко всем советам — свозили сразу же к ветеринару, мыл, взвешивал, не давал грызть что-то кроме специальных игрушек. Слава только радовался — сын каждый день взахлеб рассказывал о своей Рэечке, папка постоянно в разговоре с Ноем благодарил того, — сын его впервые за всю жизнь был так безумно счастлив, хотя до встречи с Рэем у Люды, Ванька даже и не заикался о собаке.

А Стасовы долго смеялись, когда после почти двухдневной разлуки встретились детки и пес. Кто из них больше радовался — непонятно, но всю оставшуюся половину дня, все трое не отлипали друг от друга.

Георгий Ноевич переживал. Какой-то дурной у него случился год, сначала оглушающее известие военноврачебной комиссии, что в море он может только надводным транспортом выходить. Он пытался что-то доказать, но, имея заключение медиков, начальство было неумолимо. Скрепя сердце он согласился дослужить оставшиеся семь с половиной месяцев, потом уходить в отставку. Нет, он не был фанатиком, типа без моря — никак, только вот ныло в душе — за годы службы, особенно в автономных долгих походах, срослись, что называется, и сроднились с сослуживцами накрепко, расставание предстояло тяжелое. А тут по весне... то ли воздух опьянил, то ли вирус какой подхватил, как-то враз понравилась ему девушка молодая, он даже не понял с чего. Просто как-то внезапно обратил внимание, она так мило смущалась, завидев его, а потом все чаще стала попадаться на его пути. Как говорится: молодой, кровь кипит... Гоша пригласил её в кафе. Такая скромница девочка, чистая, ничего лишнего не позволяла, Георгий умилялся, удивлялся — ещё, оказывается, есть такие милые, нежные девочки. Познакомился с её родителями, все прилично, стал подумывать поставить в известность своего Ноя, что привезет славную женушку. Начал забегать после службы, то с тортиком, то с конфетами, на огонек, что называется. Теща будущая, правда, как-то настораживала, такая прилипчиво-сладкая, но Гоша утешал себя тем, что увезет свою Мариночку, и хорошо, если увидятся они пару раз за всю жизнь. Напрягала только постоянно сидевшая у подъезда бабка, всегда пронзительно и пристально смотревшая на него с каким-то громадным сожалением. Случилась-таки у них совместная ночь, его трепетная невеста оказалась весьма раскованной для скромницы... То, что он был не первый, его особо не напрягло, а вот не вязалась краснеющая по пустякам дневная девочка, с ночной. Георгий подумал-подумал, сделал вывод, что это даже лучше, а с зажимающейся и всего стесняющейся девицей будет намного сложнее.

-Ну, что, Георгий Ноевич? — сам себе сказал Гошка. — Собираемся с духом и идем делать предложение??

Ничего не говоря своей Марине, выбрал время, съездил в соседний город, выбрал красивое колечко, купил шикарный букет, торт, шампанское и в предвкушении пошел к невесте. Бабки на лавочке не было, Гоша присел перекурить такое дело, собраться с мыслями. По случаю теплой погоды окна почти всех квартир были открыты, откуда-то звучала музыка, он прислушался, пел Меладзе:

-"Но играя, разбила мне душу, а ведь это совсем не игрушка — это сердце мое!"

Гоша посидел, задумчиво слушая красивый голос певца... Песня закончилась, стало слышно, как неподалеку разговаривают явно на повышенных тонах, он не прислушивался поначалу, только какой-то визгливый голос назойливо лез в уши...

-И сколько ты будешь тянуть? Неужто не смогла облизать своего грузина??

-Надо же, про какого-то ещё грузина речь. Зачем его облизывать? — подумал он. А потом враз насторожился, когда услышал другой голос... невесты:

-Да все под контролем, я его почти приручила, не могу же я с первого раза... облизать, я же скромница, девочка-ромашка.

-Смотри, ромашка, время поджимает, по-любому придется говорить, что здоровье слабое, переезжать нельзя — угроза выкидыша и все такое прочее.

-Не волнуйся, я все семь месяцев буду слабенькая.

-Смотри, Маринка! — проговорила, теперь Гоша узнал и второй голос — будущая теща. — Время у тебя неделя-две, а то и на аборт не возьмут, да и опасно, предупредила же Анна Валентиновна, что детей может больше совсем не быть. А одной ребенка растить дороговато обойдется... грузин этот мужик умный, в Москве работать собрался, там зарплаты хорошие, да и пенсию заслужил, нам такой зять очень подходит.

-Мам, ну не могу же я через два дня после первой ночи сказать ему, что беременная. Надо хоть неделю подождать, а потом поставлю Нижарадзе перед фактом, он грузин благородный, да и возраст уже, обрадуется, что ребенок будет.

Гоша мысленно присвистнул:

-Однако!

-Что-то задерживается твой Жорик? — сказала мамашка.

-Да ладно, куда он денется? Через полчаса явится, весь такой внимательный, эх и что я раньше на него внимания не обратила, повелась на этого Махнева. Ведь видела же, что не пропускает ни одной... Но он так в любви объяснялся, я же с ним летала... ох и силен!! — протянула Маринка.

-Долетала вот... — пробурчала мать. — Гляну, может, идет уже твой.

Гошка резко встал и в два шага успел повернуть за угол, навстречу ковыляла эта бабка. Он недоуменно посмотрел на цветы и торт в руках:

-Бабушка, возьмите! — сунул ей все в руки и шустро рванул подальше. Зазвонил телефон, он, не глядя, вырубил его, не заходя к себе, рванул к командиру своей БЧ, который уже с неделю, вернувшись из дальнего похода, зазывал его к себе. Там ему всегда были рады, и Георгий, не желая видеть свою, так сказать, невесту, остался ночевать у командира, во избежание.

Маринка вызвала его в обед на проходную, как всегда, скромная, смущаюшаяся девочка, она была очень мила, и Георгий поразился её актерскому умению.

-Жорик, ты где запропал? Я тебя так ждала, мы с мамой сюрприз тебе приготовили.

Гоша, грустно улыбнувшись, сказал:

-Знаю я про сюрприз, про Махнева, про то, что мне предстояло стать через семь, а то и раньше месяцев, отцом ребенка. Интересно, его отец Махнев или кто-то другой ещё?

-Жорик, ты что такое говоришь? — у Маринки глаза заблестели от слез. — Кто тебе такое про меня наговорил, бабка Саша?

-Какая ещё бабка? Я вчера возле вашего окошка покурить присел, ну и услышал все, что полагается. Разумеется, ни о какой свадьбе речи быть не может. Тем более, — блефовал Гошка, — вы крупно ошиблись. Я, чтоб ты знала — бесплоден, и при всех ваших ухищрениях, доказать, что я являюсь отцом твоего ребенка — не получится.

-Ккак, бесплодный?

-А вот так! Начинать совместную жизнь с обмана... скажи ты мне сразу про эту ситуацию, грузин бы и впрямь сделал благородный жест — женился, но вранье ваше все перечеркнуло. Сожалею, но ни о каких бы то ни было отношениях речь идти не может.

Георгию, дослуживающему последние дни, было очень неприятно стать объектом обсуждения досужих кумушек. Его несостоявшаяся теща лила дерьмо ушатами, он же, считая ниже своего достоинства как либо реагировать, просто не обращал внимания на шепотки и сплетни. Закончились потоки грязи, как ни странно, быстро. Та самая бабулька, что постоянно сидела на лавочке, четко и ясно поставила на место эту даму, пояснив при большом скоплении народа, кто, что и как. И теперь уже полоскали Маринку и красавца Махнева. Что до того, так с него, как с гуся вода всё — он похахатывал и отпускал соленые шуточки. Георгий, проставившись и получив полный расчет, распрощался со всеми и, облегченно выдохнув, поехал к своему самому справедливому отцу.

Люде все-таки пришлось съездить в командировку-познавательную поездку, в Швейцарию. Каждый год в начале сентября, фирма для всех своих работников начала устраивать поездки в новую страну, были там в течение недели семинары, всякие обучающие новые программы, только последние два дня давались на отдых и осмотр достопримечательностей. Были уже в Португалии, Финляндии, теперь вот соединив два в одном, собрались в Швейцарию. Швейцарские фармфирмы были очень успешными, а как не перенять ценные крупицы опыта? Летели все восемьдесят человек, а Люда, совсем не рядовой сотрудник коллектива, просто обязана была поехать. Она было заикнулась, что дети маленькие, но дома все встали, как говорится? на дыбы. Родители, Тома и бабуля Клава сразу же однозначно сказали, чтобы не выдумывала, и поехала обязательно.

-Ты, Людка, не умничай, нас три бабки и два деда плюс Рэй, и не справимся? Чтоб я больше не слышала такое. Малышне обувки хорошие привезешь, а мне... — бабуля начала перечислять, что ей хочется.

Люда засмеялась:

-Пиши список, я все равно не запомню, что ты говоришь.

-Ох, внучка, и чего ты не в меня? Одна надежда — Таюшка меня полностью скопирует, я из принципа поживу ещё, чтобы правнучку достойно воспитать в лучших традициях Клавдии Стасовой. Вы с Пашкой какие-то скучные у меня выросли!!

Пашка только улыбался:

-Мам, если мне твою энергию, боюсь, на дипломатической работе не удержался бы...

-Это почему же?

-Ну наряды, танцульки, никакой серьезности, все такое прочее.

-Жить надо уметь, находить позитив во всем, а потом, совсем старенькой, есть чего вспомнить. Я вон с ребятками пошла в парк наш, расстроилась вся — танцплощадка, что ещё лет десять-пятнадцать назад была постоянно задействована, позабыта-позаброшена, асфальт потрескался, везде ямы, трава вылезла. А какие там танцы были под духовой оркестр, о!... — бабуля закатила глаза.

-Помню, мам, я, если ты забыла, и Маришку там увидел в первый раз.

-Да, прошлась по старинным приятелям, все грустят, что такого удовольствия не стало. Как-то нет сильно желающих духовой музыкой заниматься, а те, давние оркестранты, многих уже нет... Жаль, уходит или почти ушло из нашей жизни такое удовольствие!! Молодежь сейчас совсем другие ритмы признает, надо бы совмещать полезное с приятным, а в объятиях партнера... ммм!! — бабуля закатила глаза.

-Мам, посмотри вниз! — дед захохотал — на пороге сидела Таюнька и точно так же закатывала глаза.

-Ах ты, повторюшка маленькая! — затормошила баба Клава свою любимицу. Все три бабки и два деда обожали таких разных, но самых лучших, деток, а баба Клава почему-то была уверена, что Тася — это влитая она по характеру.

Бабуля частенько уезжала с правнуками по друзьям-подружкам. В определенном месте встречалась с Волковым, из которого 'вылупился изумительный отец' — по её выражению. Вовка обожал своего капельного Арсюшку, с удовольствием и гордостью гулял с ним, дышал над своим Натусиком.

-Баб Клав! Мне, дураку, детей точно ближе к сорока надо было рожать. В двадцать лет что — жеребец, закусивший удила, был, а ща... не налюбуюсь на мужичка!! У Людка вон какие уже человеки подросли, как представлю — мой на следующее лето будет меня папкой звать... уххх. Не, дети — это даже не радость!! Это что-то такое изнутри... не передать! Баб Клав, у Старостиных вариант с обменом высветился, они свою трешку и Машкиной бабули двушку на дом сменить собрались. Ромка говорит, негоже такому громадному псу быть только игрушкой для детей, пусть службу знает, да и псина-то уже неподъемная становится. Аленка вон пищит, когда он на неё заваливается, а деткам и собаке в доме лучше будет, и привольнее, и к хозяйству приучатся.

Ванька Дериземля в школе каждый день рассказывал ребятам, какая у него умная и понятливая Рэя. Он был занят полностью, ходил со своей красавицей на первые дрессировки, дотошно выспрашивал и подмечал все нюансы тренировок. Теперь в его списке самых любимых людей прибавилось: папка, баба Галя, баба Паня, дед Ной, Стасовы все, Старостины, и, конечно же, Рэюнька, Рэюшка — самая лучшая во всем мире собака!

-И чё я пацана хотел? Девочка, она лучше, ласковее. Пап, мне так время не хватает, это я холостой, а вот жениться надумаю, совсем ведь ничего успевать не стану.

-Вань, что — уже пора пришла?? — хохотал Славка. Он тысячу раз про себя порадовался, что встретил Люду Стасову. Вон как круги по воде, от неё пошла доброта — с Ноем и Рэем подружились, Старостины, Людины одноклашки — все приняли их в свой дружный коллектив. Ему тепло на душе, а что говорить про сына — куда делась его замкнутость? Он дурачился, хохотал, с удовольствием возился и с детьми, и со щенками, принял полностью свою вторую бабушку — у ребенка теперь была насыщенная и шумная жизнь. А хорошо сыну — хорошо и Славке.

-Пап, ты, может, это... — как-то выдал сын.

-Что это?..

-Ну, я же теперь пристроенный — вон баб Паня, Рэя рядом, может, тебе жениться пора пришла, баба Галя постоянно называет тебя — неприкаянный. А чё, и женись, я, может, и не против буду, если вон как теть Люда Стасова или теть Маша Старостина будет.

-Вань, а может как Оксанка Кравчукова? — переводил стрелки папка.

-Не, ну я на полном серьезе, — обиделся Ванька.

-Честно?

-Ну а то, я-то тебе все вываливаю.

-Честно, Вань, пока не думаю об этом. Вот будет тебе лет двадцать, будешь самостоятельным, тогда, может, и соберусь. Если опять же ты одобришь.

-Это сколько тебе тогда будет? Сорок три? Дядь Вова Волков в тридцать четыре Арсюшку родил!!

-Вань, а про детей — ну что-то не встретилась ещё женщина, чтобы родить захотелось.

-Да ты как дед старый — никуда и не ходишь, вон, в ресторан бы кого сводил, на концерт какой.

-Вань, отстань, а? Приведу вот кого даже в гости, надуешься же и будешь потом неделю со мной не разговаривать.

Ванька почесал макушку:

-Несамостоятельный ты, я буду приглядываться, какая мне понравится, сразу скажу. Пап, а вот женился бы ты на теть Люде, такая классная тетка.

-Да вся беда в том, что тетка классная на меня внимание обращает вполовину меньше, чем на тебя.

Ванька засиял.

-Да, у теть Люды все тетки клёвые — не сюсюкают, а как нормальные со мной болтают, а теть Натусик Луговая все время меня сватает за их Полинку, зятем вон зовет.

-И что?

-Да ну... Она у них фыркает все время и воображает много. Мне теть Людина малявка больше нравится, глазки строит и обниматься лезет, смешная.

Ной внимательно вглядывался в своего Гию.

-Что-то ты сильно похудел сын?

-Да нервничал много, то одно, то другое... враз навалилось всякое-он поморщился. — Но все позади — я дома!! Рад!! А ты, пап, просто помолодел, не женщина тому виной?

-Нет, внуки. Ох, и шпанюшки растут, особенно Тасюнька, вот ведь — кнопка, а уже такая кокетка... прабабка Клава учит, там что-то с чем-то вырастет.

-А Егор?

-Егорка — это мужик, представь нам помогает, молоток, планочки маленькие подает, мы ему деревянный молоточек сделали, стучит постоянно, а уж с Рэем любовь... — Ной рассказал про щенков, Георгий посмеялся:

-Завтра обязательно пойду с тобой. Очень хочу их увидеть, я уезжал они совсем маленькие были а сейчас уже такие большие. А Люда как?

-Люда? Сам увидишь!! Она сейчас в Швейцарии, через три дня прилетает, не хотела лететь — мы настояли.

Ной сразу же просёк, что его сынок чем-то сильно удручен, явно что-то ещё имеется, кроме расставания с друзьями, но спрашивать не стал, надо — сам расскажет, возраст-то не мальчика.

Георгий разоспался. Ной его будить не стал, потихоньку суетился на кухне, готовил любимые кушанья сына.

-Пап, ты чего меня не разбудил, доброе утро, или скорее, день? — заглянул сонный Гия.

-Доброе, доброе, сын! Надеюсь, хорошо спалось?

-Конечно!dd> После сытного обеда собрались к Стасовым. Едва вошли во двор к Ною с криком:

-Деда, деда! — шустро подбежала шустрая девчушка, а из-за угла на Рэе выехал Егорка.

-Ох, ты! Какие вы большие стали! — Георгий присел перед Егоркой. — Иди ко мне, мужичок!

Малыш серьезно посмотрел на него и, отпустив шерсть своего любимого Ея, протянул ему ручки:

-Дядя!

Георгий бережно взял его на руки, оба внимательно вглядывались друг в друга, потом Егорка улыбнулся во все свои восемь зубиков.

-Ох ты, какой славный мальчуган!

Егорка потянулся к своему верному 'коню', а Ной передал ему маленькую кокетку:

-Тасечка, покажи дяде глазки!

Малышка растопырила пухленькие пальчики, озорно посматривая на него через них. Георгий не удержался, поцеловал её в щечку.

-Вот как моя правнучка на мужчин действует — все лужицей перед ней растекаются! — довольно улыбаясь, проговорила невысокая, модная такая бабулька. — Здравствуйте, Георгий, самый лучший сын самого лучшего грузина.

-Ну, так уж и самый лучший? — улыбнулся Георгий. — Обычный! Здравствуйте, Клавдия..??

-Макаровна, я.

-Очень рад с Вами познакомиться! — Георгий поцеловал ей руку.

-Пашка, вот, учись у настоящих мужчин, как надо с женщинами разговоры вести и ухаживать!!

Пашка махнул рукой, а Егорка подбежав к бабуле тут же повторил жест Георгия, чмокнул её руку.

Бабуля расплылась:

-Мое ты солнышко!

Георгию показали дом и участок, особенно его впечатлил детский уголок, который деды смастерили и раскрасили своими руками. Видно было, что качели-карусели, паровозик, горки сделаны с любовью.

-Пап, как здорово!

-Есть для кого стараться!

Малыши очаровали Гию, он с удовольствием возился с ними, а на душе у него было так пакостно, вот на кой ему понадобилась эта Маринка? Повелся, как прыщавый озабоченный юнец, на скромную с виду, но такую лживую внутри. А настоящее оно, похоже, вот, рядом — радостно кричит, топает, хулиганит и смеется. Только как убедить в этом Люду???

И решил Георгий Ноевич не торопиться — кавалерийский наскок, он не всегда срабатывает.

У Люды совсем не было времени, с утра сидели на семинаре, было интересно и поучительно, особенно, когда лекцию читал очень хорошо говорящий по-русски господин Дюваль. Сидевшая рядом с Людой Ирка Власова сразу запала на него:

-Каакой мужчинка!!

Люде же этот мужчинка понравился тем, как он давал новую информацию — доходчиво и понятно, тщательно проясняя что-то непонятное. Ближе к вечеру, одуревшие от долгого сидения и количества информации, выбирались в город и долго бродили по вечерней Женеве. На посещение музеев совсем не было времени, оставалось два дня — сегодня вечером устраивали корпоратив, а с утра Люда собиралась покупать всем своим дорогим подарки и сувенирчики, после четырех часов уезжали в аэропорт. Предыдущими вечерами налюбовались на фонтан Же д,О, который находился в средине озера, привели в восторг знаменитые цветочные часы, католический храм Базилика Нотр Дам и Собор Святого Петра никого не оставили равнодушным. Любоваться на них можно было часами, как и бродить в Ботаническом саду.

-Вот куда надо с малышней приезжать, такой красивый детский городок! — воскликнула Люда.

-Да, только стоить будет эта поездка, как чугунный мост! — вздохнула Ирка. — Вот если бы этого Анри охмурить... тогда-да! Люд, ты не хочешь завязать с ним отношения?

Люда даже запнулась от удивления:

-С чего бы?

-Да он же все дни с тебя глаз не сводит!

Тебе кажется, Ира! — тактично ответила Люда.

-Ну-ну!! Вот плюнь мне тогда в лицо, если на корпоративе он к тебе не подкатит!

-Не говори глупостей!

Но накаркала-таки Ирка. Весь вечер Анри оказывал Люде знаки внимания, постоянно приглашал танцевать, бережно обнимал, недвусмысленно давая понять, что она ему нравится.

Люде, конечно, льстило такое внимание, но понимая, что всё это — легкий флирт, она не особо вслушивалась в речи Анри, атмосфера такая, что флюиды флирта, казалось, витали в воздухе. Тем неожиданнее и интереснее оказался разговор на балконе, куда Люда и Анри вышли из шумного, душного уже, зала.

-Люда, Людочка. Как ты мне нравишься!! — Анри целовал её пальцы, нежно гладил по плечам, затем осторожно поцеловал. — Люда, давай жить вместе. Я сделаю перевод тебе сюда в Женеву, я просто не могу и не хочу тебя отпускать! Что тебе твоя Россия, когда здесь столько перспектив??

Люда, слегка разомлевшая от ласковых слов и прикосновений, услышав про Россию, сказала: -Как что? Россия — родина. У меня там всё и все мои дорогие.

-Будут и здесь дорогие. Вот я, я согласен быть дорогим, единственным мужчиной для тебя!!

Люда осторожно высвободилась из его рук:

-Анри, у меня есть дети.

-Да? — удивился Анри, — дети? С кем они сейчас?

-С бабушками и дедушками.

-Так это же хорошо, — обрадовался Анри, — пусть они так и будут с дедушками и бабушками, а ты будешь им деньги отсылать. А со временем, если захочешь, мы родим своего. Я как-то не очень задумывался о детях, но если ты пожелаешь...

Люду изумило такое предложение — не спрашивая, сколько детей, какой у них возраст, как она сможет без них жить, тут же, несколькими предложениям все решил.

-Анри! А как ты представляешь нашу совместную... кхм, жизнь?

-Ну, я сниму для тебя квартиру, буду первое время оплачивать, начнешь стабильно зарабатывать со временем — сможешь сама приобрести свое жилье.

-Если родить захочешь, признаю ребенка своим, дам фамилию, материально помогу, но жить с вами вместе не буду! Моя работа, знаешь ли, не позволяет отвлекаться на что-то другое, карьеру надо делать, упущу какую-то возможность, и найдется более достойный перспективный кандидат на мое место!!

-Даа... ситуация не из простых, — протянула Люда.

-Люда, так что ты мне скажешь?

-Ничего, Анри, ничего хорошего... на все предложения одно — НЕТ!!

-Почему? — искренне обиделся он, — я предлагаю тебе очень заманчивый вариант!

-Не подходит мне такой вариант. Я больше всего на свете люблю своих маленьких крошек. Без них мне нет жизни, неделя-то вот здесь, в сказочном месте, годом показалась, и бросить их... ради мужчины, каким бы он не был суперхорошим? Предложи мне такое кто-то из соотечественников — по морде бы враз прилетело.

-Что значит, по морде прилетело? — озадаченно спросил Анри.

-То и значит.

-Но я же...

-Все, Анри, извини — у меня нет желания продолжать разговор!dd> Люда тут же пошла в зал, сказав попутно Ире, что идет в номер — устала от шума.

-Люд, ты что, Анри отставку дала?

-Просто поговорили.

-О, тогда я мальчиком займусь. Не в обиде?

-Абсолютно!

В номере Люда набрала домашний телефон:dd> -Папка, как вы там?

-Все нормально, дочка твоя сегодня обаяла Георгия, он весь вечер от них не отлипал. Рэй даже заревновал, рыкнул на него, когда он Егорку на плечи посадил.

-Гошка приехал? Ною теперь веселее будет, он очень волновался из-за его шумов в сердце.

-Да здоровый мужик, только какой-то задумчивый.

-Наверное расставание с друзьями переживает.

-Как ты, дочка?

-Завтра прилетаем, здесь очень красиво, все нравится, но до безумия хочу домой, так соскучилась по детям!

-Мы теперь Егорку стараемся чем-то занять во время кормежки Рэя, лезет к нему в чашку, набирает в ладонь его еду и сует Рэю в пасть.

-Я, я! — кричит! — типа он должен кормить собаку. Потом идет к лейке с водой и долго полощет руки, Тасечка тоже подлезает, в общем, мокрые с головы до ног, счастливые и удирающие со всех ног от лейки.

-А зачем вы воду в ней оставляете? -Да сынок твой будет до тех пор таскать её пустую и шуметь на всю округу, пока воды не нальем. Скажу по секрету — первым сдается Ной, а этот мелкий хитрушка все прекрасно осознает, и больше всех деда Ноя эксплуатирует.

-Придется ремень брать, — вздохнула Люда.

-Ага, только скажу: "Где попа?" — тут же прижмутся к стенке ли к забору и машут головой -"Не, не!" — Мы с матерью не нарадуемся, они такие славные, а уж Тома, та без них полдня не может. Тут моталась с Генкой в Москву — надо было ему там чего-то, приехала к вечеру и бегом к внукам. Как же её кровиночки без присмотра!

Люда улыбалась, смеялась вместе с папкой, и так тепло было на душе от проделок своих малышей, с улыбкой и уснула. Проснувшись рано, увидела, что соседка не приходила — кровать стояла нетронутая. Собралась позвонить, узнать где она, стукнула входная дверь — Ирка пришла сама.

-Уфф, Люд, чего не спишь?? Все нормуль, пойду мыться и спаать, я сегодня с тобой по магазинам никак. Да, французы — это не наши русские мужики — жадноват мальчонка, да и в постели... — она ухмыльнулась, — знавали мы получше. Все, пойду в душ, а то сейчас усну. Люд, ты как, не обижаешься, что я его?..

-С чего бы? Не придумывай, он мне как препод понравился, а в остальном... какой надо быть стервой и сволочью, чтобы детей на него променять?

-Что ты хочешь, для таких как он — карьера и он, любимый, главное. Все остальное — вторично!

Люда неспешно собралась, решила посмотреть на знаменитую площадь Бург де Фур, долго любовалась на трехсотлетний фонтан. На неё просто натолкнулся колега Артем Сидоров.

-Людмила Павловна, у Вас ведь тоже маленькие дети, поможете мне выбрать для дочки туфельки и платье?

Вот так, смеясь над проделками своих деток, и ходили по магазинам. Артем носил сумки и пакеты: -Что ты, Люда, я своей Машуне никогда сумки не доверяю! — они быстро перешли на 'ты'.

Прикупили сувениры для друзей, небольшие подарочки для деток всей Людиной компании. Артем посмеялся над списком бабули:

-Надо же, в семьдесят девять лет — и такие запросы? Люблю таких неунывающих женщин, от них столько позитива!

Долго бродили по детским отделам, Люда накупила своим малышам много обуви.

-Зачем столько? — удивился Артем.

-Обувь отличная, а ножки растут быстро, на следующее лето как раз будут туфельки и кроссовки.

-Точно! Ум хорошо, а два лучше. Я своей Анюточке тоже куплю на вырост.

Посидели в кафе, потом, с сожалением вздохнув — время неумолимо приближалось к отъезду, пошли в гостиницу.

Люда еле разбудила Иру:

-Ир, вставай!! Остается час до выезда в аэропорт. Или ты тут остаешься??

-Что? Как час? Почему раньше не разбудила?

-Я тебя уже с час и бужу, все собрала, а ты только мычишь. Ухайдакал тебя француз, похоже?

-А не завидуй!

-Вот ещё!

-Не, я просто поспать люблю, кто кого умотал ночью, об этом история умалчивает...

Домой Люда попала рано утром, наобнимавшись с ранней пташкой бабулей, тут же на цыпочках пошла к своим сладким деткам, и присев возле них, замерла. Как-то заметно подросли они за неделю, она любовалась их спящими личиками, осторожно прикрыла разметавшегося сыночка. Кокетка доченька спала спокойно, а сынок то ли воевал с кем во сне, то ли опять ехал на Рэе, хмурился и пару раз простонал.

-Что тебе, крошечный мужичок, снится такое? — Люда осторожно погладила нахмуренный лобик, и малыш успокоенно засопел.

-Люд, — шепнула тихонько проснувшаяся мамка, — Люд, иди, дочка, обнимем тебя.

Пока обнимались, пока негромко разговаривали, проснулись два солнышка. -Смотри, что сейчас будет, — заслышав топот ножек заулыбался дед. Сонные, разрумянившиеся мордашки одновременно просияли и с воплями:

-Мама!Мамака!! — оба побежали к Люде.

Баб Тома прослезилась, все равно у неё в душе была непроходящая горечь — какой же идиот её Генка, такое счастье просрал. А счастье, повиснув с двух сторон на мамочке, шумно радовалось, обнимало и целовало свою мамаку! Люда встретила Георгия радушно, но... как старшего братика, она абсолютно одинаково относилась и к нему, и к Вовке Волкову, и Старостину — собрались всей компашкой через неделю после её приезда. Она рассказывала про Женеву, показывала фотки, одарила всех сувенирчиками, Вовка шумно восторгался и обнимал её — Люда со всеми вела себя ровно.

За прошедший почти год Люда немного поправилась, поменяла стиль в одежде, стала увереннее, Георгий с неудовольствием замечал, что многие мужчины смотрят на неё оценивающе, одно радовало — она не интересовалась никем. Он надеялся, что у него будет шанс, надо только время. Отец рассказал ему про друга Дериземли, который поспешил и посвататься, и ревность свою, вернее, дурь выказать.

Люда работала, все свободное время была с детками, Гия как-то спросил:

-Люда, неужели тебе так хочется быть все время одной?

-Как одной? — не поняла его Люда. — У меня вон какая семьища: дети, родители, мам Тома, вы с дядь Ноем, Рэюшка, бабулик Клава, друзей много, один Ваня Дериземля чего стоит.

-Я не в том смысле — одна, без любимого человека, без надежного плеча рядом?

-А-а-а, вон ты о чем, — протянула Люда, — да как-то не отзывается во мне ничего на мужчин, наверное, отрицательного опыта ой как намного хлебанула.

-Но ты уже два года одна, да и стоит ли вспоминать то, что было?

-Не скажи, отрицательный опыт, он намного лучше запоминается, и после такого автоматически становишься настороженным. Да и, Гош, у меня деток-то аж двое, а их спокойствие и здоровье дороже всего, времени едва хватает на них, где ж его ещё и на мужчин брать?? Я же не 'подруга заклятая', детей на ... Как бы это по тактичнее сказать? А... на мужское достоинство менять не собираюсь.

Как-то враз наступила глубокая осень, небо посерело, потом задул северный ветер, пошел нудный, мелкий дождь, детки гуляли мало, хулиганили дома, чуть оставшись без присмотра тут же что-то роняли-рассыпали. Очень хорошо выручал Рэй — если малышня куда-то не туда лезла, он цеплял их за штанишки и попросту оттаскивал, как бы они не возмущались.

Отдать должное, ребятишки быстро переключались на другое занятие, Егорка строил пирамидки, рыча возил машинки, а Тася пела песни на своем мелюзговом языке или же скакала на невысоком домашнем батуте, специально для них сделанном дедами. Дети самостоятельно ели, ходили на горшок, становились все более понятливыми и разумными.

Вместе с бабой Томой и дедами обожали смотреть мультики и всякие передачи про собак. Когда прекращался дождь, тянули всех гулять на улицу, весело шлепали по лужам, собирали красивые листья и, зажав их в кулачках, приносили бабушкам и мамаке.

Приучились звонить маме на работу, разговаривая на своем языке.

-Дя! Нее! Дя!

Егорушка звал сестричку 'Ася', у неё же пока только 'Гоя' получалось. Росли Стасовы, переболели оба ветрянкой, подцепили, гуляя в детском городке — Тася в легкой форме, малыш посерьезнее, мама брала больничный с ним. Люда с её вдумчивостью и умением выслушать людей, сумела наладить нормальные отношения со всеми своими работниками. Работу её филиала частенько ставили в пример, кто-то завидовал, кто-то, наоборот — приезжал ознакомиться, что-то дельное для себя перенять.

Генка, пробыв на больничном два месяца, вышел на работу, поначалу ездил в недальние поездки — врачи не рекомендовали первое время больших нагрузок, потом потихоньку начал проситься на дальние рейсы, но как-то инстинктивно избегал рейсов в южную сторону. Засело то происшествие в подсознании, он не боялся, теперь-то после такой науки он никогда не рисковал ехать в одиночку, всегда шли хотя бы двумя-тремя машинами, и не подсаживал даже стародавних, которых знали все водилы, плечевых.

-Не, подальше, оно поспокойнее! — говорил он всегда на всякие ехидные подначки других водителей. Не будешь же всем и каждому говорить, что получил он уже памятку на всю жизнь.

Валерку наконец-то выписали из больницы, он после Богучара еще полтора месяца у себя дома, в Подольске отлежал, но все вроде наладилось, кроме того, что на дальние рейсы он больше не рвался. Да и куда рваться, задохлику? Свадьбу собрались играть на Новый год, мужики обещали быть все.

Генка озадачился подарком для молодых, хотелось подарить что-то нужное в хозяйстве. Как раз случилась поездка в Татарию. Лазил-лазил Генка по хозяйственным магазинам, и что-то приглянулся ему симпатичный казан для плова, бабульки присоветовали купить ещё и специи, которые на рынке смешивают на глазах покупателей, и знаменитый бальзам на травах -"Татарстан". Бальзам этот хвалили и мужики, Генка прикупил целую коробку бальзама — всегда пригодится. Вспомнилось вот, что у них с бывшей в баре чего только не стояло из выпивки, Валерке красивую расшитую тюбетейку для прикола, а невесте мягкие сапожки — ичиги. Понравились ему также тапочки расшитые, купил мамке, посмотрел на детские такие же красивые тапочки, но передумал, ни размера не знает, да и вдруг подумает Стасова, что он как бы намекает... нет уж — померла, так померла.

Так вот и ехали не спеша назад, и случилось им остановиться пораньше на ночлег из-за начинающейся метели в этих самых Старых Богадах, чуть ли не Бодуны — смеялись мужики. Машин набралось много, Генка подумал-подумал, посоветовался с соседями, мужики дали добро и согласились приглядеть за машиной, и наладился Генка навестить так запомнившуюся ему из-за её волос — татарочку Наилю. Взял с собой колбасы, сыру, конфет в магазине местном купил коробку и пошел, волнуясь... вдруг там уже муж имеется, вот будет нескладуха!

Открывшая дверь, похудевшая Наиля совсем не признала его, пришлось напомнить.

-Ой, Гена, извини, я вся в таком расстройстве, что себя не помню совсем.

-Что-то случилось? — насторожился Генка, увидев собранные в коробки и чемоданы вещи и пустые углы домика. — А я вот решил вас навестить, чайку попить.

-Ой, Гена, извини, я сейчас! — Наиля шустро засуетилась, — только вот посуду доставать не буду, упаковала все, есть вот несколько стареньких чашек и блюдцев, ничего?

-Абсолютно! — подтвердил Генка, отдавая ей пакет. — Тут вот немного перекусить, порежь, а мы пока с дочкой пообщаемся!

Генка, сам себе удивляясь, присел на старенький диванчик возле девчушки и как-то быстро разговорился с ней, искоса поглядывая на хлопочущую Наилю. Потом пили чай, девчушка, быстро наевшись, вскоре уснула. А Наиля и Генка разговаривали.

-Гена, ты бы завтра уже точно нас не застал, уезжаем мы с дочкой.

-Куда же?

-Видишь ли, этот домик тетки бывшего мужа. Она в Казани квартиру имеет, там и жила. Хотела на дочку мою дарственную сделать, деток-то своих не нажила, да вот в пятьдесят три умерла. Просто села на лавочку передохнуть и все, и не болела вроде, сердце враз остановилось. Ну и после похорон меня бывший 'обрадовал' — выставил домик на продажу. Покупателей как-то все не было, глушь ведь тут у нас... А сейчас, под Новый год все разом случилось, — Наиля вздохнула, — на работе новый начальник, сам знаешь, новая метла... родственницу свою пристроить надо, вот меня и вышвырнули. Знает же, что одна с ребенком, заступиться некому. Вот и.., а три дня назад бывший заявился с покупателем, ну все решилось за пару часов. Вот завтра велено освободить дом.

-И куда же вы теперь! — не въехал Генка.

-А к мамке, в деревню.

-Но там же работы совсем нет?

-Конечно, буду огородом заниматься.

Генка о чем-то напряженно размышлял, Наиля пошла укрыть дочку, он опять обратил внимание на узел её волос. Она вернулась к столу, присела, опять вздохнула. А Генка, опять сам от себя офигевая, выдал: -Кароче! Я это,.. я... а давай — поехали со мной?

-Куда с тобой? — Удивилась Наиля.

-Ко мне домой. Ты не думай, у меня квартира есть, однушка, правда, но все имеется. У меня только мамка, но она ко мне почти не приходит, я зарабатываю неплохо, тебе работу найдем, Айшу вон в школу нашу, она поблизости, соглашайся, а?

-Но, Гена, ты же меня совсем не знаешь, а вдруг я какая стервозная?

-Ты? Не, ты такая, мягкая. Не видела ты стервоз настоящих, — скривился Генка, вспомнив рыжую Светку. -Я почти не пью, только по праздникам и то немного, домашний я — когда не в поездке, обижать тебя точно не стану, алиментов нет, долгов тоже. Поехали, а?

-Как-то все необычно, — растерянно сказала Наиля.

-А и будем притираться в процессе. Так даже интереснее, чё толку я с бывшей с четырнадцати дружил, надоели вон друг другу хуже горькой редьки, разошлись мирно.

Лукавил Генка, ой, лукавил, но ни за что на свете не признался бы он этой такой славной татарочке, что повелся на похотливую сучку...

-Наиленька, я на руках носить не умею, но уважать и обижать точно не буду. Ну, что ты там, в своей деревне делать будешь, с тоски помирать и стареть раньше времени?

-Но мамка моя...

-А что мамка? Она точно порадуется, что у дочки все срослось. Не, мы с тобой сразу же распишемся, ты не переживай, я тебя не для постели зову, а для жизни совместной... ну, постель, она тоже будет, но как с женой... — Генка утер вспотевший лоб. — Я в жизни столько много не говорил, ну, вот запала ты мне в душу ещё с той поездки, особенно волосы твои... с ума сводят.

-А мама твоя что скажет?

-А мамка скажет примерно так — "Наконец-то дубина при семье".

-Ох, Гена, страшновато мне.

-Не, а чего, с Айшой мы точно скорефанились, да и не стану я ребенка обижать, здорово же, когда буду приезжать домой, а там не пустая квартира — жена и дочка ждут. Цветы заведем в горшках, я, знаешь, как люблю фиалки, фикус вон пришлось у соседки на старой оставить до лучших времен. Уезжаю иной раз надолго, а цветы, они внимание чувствуют.

Вот рассуждениями о цветах Генка и успокоил Наилю. Она помолчала, потом нерешительно сказала: -Хорошо, попробуем. Но, Гена, если хоть раз обидишь или кто другой понравится — уеду сразу.

-Ну да, ну да! — подскочил к ней Генка и, пробормотав, — давно мечтал! — вытянул все шпильки из волос.

-Ох ты, даже лучше, чем я ожидал! — воскликнул он, осторожно взяв в руку прядь волос. — Надо же, до самой попы. Я и не встречал такого богатства.

-Гена, время позднее, придется тебе вон на том скрипучем диване поспать, а я к дочке прилягу. Тебе выспаться надо, дорога-то не близкая, а совместная ночь, она до твоего дома подождет, не обижайся!

Генка поцеловал свою неожиданно найденную половинку.

-Понимаю, но учти, дома передыху не дам!

ГЛАВА 9. До Генкиного дома добрались уже к ночи. Оставив машину под окнами, Генка, заметно волнуясь, повел девчонок в квартиру, открыл дверь:

-Вот, здесь я и живу, теперь, надеюсь, и ваш дом тоже, проходите, не стесняйтесь.

В отличие от Наили, дочка сразу же пробежала по квартире, тут же приглядела себе спальное местечко — в кухне на симпатичном угловом диванчике.

-Мне тут нравится, дядь Ген, можно мне тут спать?

Генка порадовался, что выбрал тогда все-таки эту квартиру — угловую, кухня в таких квартирах была большая — девчонке сразу же нашлось местечко, да и им с будущей женой — в чем Генка конкретно не сомневался, спать в комнате одним спокойнее.

-Придется думать о расширении вскоре! — проскочила у него мысль.

Позвонил соседу в дверь:

-Сашка, привет, поможешь мне кой чего принести?

-Здорово, Ген, с приездом, все нормально? Ща оденусь, о, у тебя что, гости? — Увидел он любопытную кареглазую мордашку в дверях..

-Да вот, жену с дочкой привез.

-Жена — это хорошо! Привет, как тебя зовут? Айша! А меня дядь Саша! Ленк, иди знакомиться с новыми соседями!

-Как новыми, а Генка куда делся? — на ходу вытирая руки полотенцем, проговорила удивленная светлорусая женщина.

-Ген, привет, чего он бормочет?

-Да вот, Лен, привез я себе жену с дочкой! Наиля, иди сюда.

-О, Ген, молодца, сколько можно одному жить? Перезнакомились. Женщины как-то враз понравились друг другу, мужики притащили сумки-коробки, договорились, как обустроят все, посидеть вечером за 'рюмкой чаю' — подмигнул шустрый сосед.

Айша уже плескалсь в ванной, Наиля готовила ужин, а Генка сидел на диванчике и, что называется — балдел. Впервые в его квартирке суетилась женщина, не был никто тут кроме мамки.

-Мамка! Блин, не позвонил ведь!! — Взял телефон:

-Мам, привет, не разбудил? Да, приехал, да, нормально, не, не беспокоила рука, нормально, говорю. Маам, я это... Не, ну что ты сразу — натворил, натворил. Да нет! Жену я привез себе. Нет, хорошую!Где взял? А в Татарстане! Ну да, татарочка. Не, не свистушка. С дочкой, в первом классе учится. Хорошая!! Я? Не напоминай о плохом, — поморщился Генка, — мамка спросила — не такую ли как Светка привез. — Придешь? Завтра? Давай часа в два. Я машину выгружу, документы сдам и буду дома, знаю я тебя, сморозишь что-нибудь не по теме! На обратном пути и прихвачу, вместе приедем... Звать? Наиля, а дочку — Айша. Посмотришь-посмотришь. Все, давай до завтра, пока, целую.

И увидев настороженный взгляд Наили, улыбнулся:

-Не переживай, она у меня как рентген, сразу определит и выдаст чего-нибудь типа: "Повезло дураку!! Или :Не достоин такой женщины вовсе."

Поужинали, Айша, утомленная дорогой, быстро уснула. Генка в ванной тщательно мылся-брился, а Наиля, приготовив постель, задумчиво смотрела в окно...

-О чем задумалсь? — Неслышно подошедший Генка, приобняв, прижался к её спине.

-Да вот, думаю, что у меня... у нас впереди, приживусь ли я здесь? Или же опять придется себя по осколкам собирать?

-Не придется!! Я же не монстр, да, было много ошибок, сподличал раз, с бывшей, но знаешь, после ранения было время много о чем подумать, когда неподалеку проходит старуха с косой — много чего пересматриваешь в жизни.

-Как ранение? Откуда?

-Да расскажу потом, сейчас марш в ванную, и под бочок ко мне. Не переживай, я сам волнуюсь, как бы тебе понравиться, не разочаровать.

Наиля прилегла к нему, когда он уже задремал.

-Ох, милая моя, я, похоже, сегодня не способен на подвиги! — пробормотал Генка. Придвинулся вплотную к ней, обнял и через пару минут уснул. Напряженная было Наиля, понемногу расслабилась в его крепком объятии и незаметно для себя тоже уснула.

Проснулась рано — привычка, пошла потихоньку на кухню, посмотрела на сладко спящую дочку и, включив небольшой ночник, начала готовить завтрак.

Генка проснулся от вкусных запахов, сладко потянулся, потом вспомнил, что позорно уснул вечером, быстро прошмыгнул в ванную. Умылся, причесался, натянул штаны и футболку.

-Привет! -С добрым утром! — улыбнулась Наиля.

-С добрым, ты это, не обижайся, что я...

-Я понимаю, Гена, видела же, что устал, да и наоборот хорошо, я тоже волнуюсь, а за ночь немного успокоилась.

-Правда?

-Правда, правда.

-А мы Айшу не разбудим?

-Нет, она теперь часов в десять и проснется.

-О, ну тогда... — Генка осторожно взял Наилю за руку, — пойдем и мы досыпать.

-Но, Гена, тебе же надо на работу.

-Время семь, никого нигде нету, часиков в девять вот и поеду.

Сначала оба чувствовали себя скованно, но Генка быстро вошел во вкус. Он искренне старался понравиться своей татарочке — бережно, аккуратно, с каким-то восторгом он гладил и нацеловывал её, и Наиля инстинктивно понявшая, что Генка очень старается, расслабилась тоже, и получился первый раз очень даже замечательный.

-Ох, как домой вернулся после ста лет!! — выдохнул Генка и встревоженно уставился на раскрасневшуюся Наилю. — Я тебя не обидел?

-Нет, Гена, все хорошо.

-А будет ещё лучше! — Он чмокнул её в нос. — Как ни жаль, надо дела сделать, зато ночью... — он лукаво посмотрел на неё, — я весь ваш навеки!!

Все время что он был не дома, у него внутри зрело какое-то теплое чувство, он постоянно беспричинно улыбался, так вот глупо улыбаясь, и встретил мамку — договорились же поехать к нему вместе.

Тома внимательно вгляделась в него:

-Может, и впрямь, мозги на место встали, вон как сияешь??

-Мам?

-Погляжу сначала!!

А дома Генку ждала преобразившаяся квартира — не стало скучного, как выражалась мамка, безликого жилья. Особенно изменилась кухня — вся такая веселенькая, какие-то вазочки, полотенчики, прихваточки. Мамка с порога одобрительно выдала:

-Наконец-то жильем у тебя запахло. Здравствуй, Наиля, я мамка вот этого.., Тамара Ивановна. Давай знакомиться! — мамка пристально вгляделась в татарочку, а потом перевела взгляд на девчушку: -Ну, а тебя как зовут?

Через пять минут мамка и Айша нашли общий язык, а глядя, как общается Тамара Ивановна с её дочкой, облегченно выдохнула и Наиля. Она больше всего боялась, что Генкина мать не примет ребенка — сколько таких случаев, когда свекрови не принимают чужих детей. Тома дотошно повыспрашивала про их житье-бытье, поморщилась когда Наиля кратко сказала про мужа:

-Сколько же таких козлов повсюду?

Посидела, похвалила приготовленный Наилей чак-чак, потом собралась уходить.

-Вн.. ребятишки ждут, я же няней работаю!

-Мам, я тебе вот купил, — Генка вынес расшитые тапочки, — прикинь.

Мамка надела, прошлась по комнате, хотела как всегда откровенно выразиться, но посмотрела на Наилю и промолчала. А Генка ещё и три бутылки 'Татарстана' принес.

-Вот, тебе, Стасовым и этому вашему идеальному грузину. Он целебный, на всяких травах, пригодится.

-Ух ты, сынок, и впрямь ранение тебе на пользу пошло!

-Мам, не начинай!

Наиля! Ты на нас особо не смотри, я его, бол... сыночка, почти сорок лет уму-разуму учу. Если этот, — она кивнула в сторону сына, — тебя не удержит, совсем дураком будет, ты девка хорошая, мне понравилась. Я рада! Генка, обидишь если — знать тебя не хочу.

-Не, мам, не обижу. Понял уже.

Наиля тоже подала Томе пакет:

-Это Тамара Ивановна от всей души Вам!

Тома вернулась какая-то просветленная и успокоенная, Марина спросила:

-Том, похоже, сынок нужную женщину выбрал?

-Ой, Марин, такая симпатичная татарочка, по поведению, не, на мордашку тоже симпатичная, ведь за полдня его берлогу в квартирку уютную превратила, так весело и живенько стало, а то, блин, как в нежилом доме было. Девчушка у неё интересная, глазенки вон как у наших — хитренькие, такая славная. А мой-то глаз с Наили не сводит, я уже и надеяться перестала, думала, так и будет шалав собирать.

-Дай-то Бог! — согласилась Марина. — Пусть уж сладится у них!!

-Этто что такое? — грозно вопросила Тома.

А "что такое" залезли в бабкин пакет с тапками и, взяв по одному, упорно пытались засунуть в красивый тапок обе ножки сразу.

-Ой, Марина, во втором пакете бутылки, хорошо хоть тапки сперли. Бутылки с бальзамом каким-то, очень знаменитым там, сынок всем по бутылке презентовал. А в сумке Наиля чего-то насовала, ихние постряпушки, чак-чак что ли, надо побыстрее убрать, пока тапки разглядывают.

-О, смотри, сношенька какая у меня будет, уважительная.

В пакете лежал красивый платок, несколько расшитых явно вручную полотенчиков и картина в рамке...

-Ох ты, красота какая!-воскликнули обе.

На черном фоне гладью вышитые полевые цветы смотрелись изумительно, казалось, протяни руку, и цветок останется в руке. Что и попытались сделать малыши, но никак не срывались красивые цветочки.

-Мастерица, похоже, знатная Наиля. Если так, заказ ей сделаю, на день рождения баб Клавы, да и по мелочи — девчонкам Людиным на восьмое подарить красиво и необычно.

Георгий начал работать в Москве, к отцу приезжал на выходные, конечно же, обязательно навещая Стасовых.

Дед и бабушка были категорически против отдельного проживания Люды — дети были при них, да и ей не надо было мотаться туда-сюда. Выпал снег, детишки много гуляли, пыхтя залезали на горку — с помощью дедов или бабушек, валялись в снегу, и самое главное развлечение было — катание на Рэе. Ездовая собака совсем был не против, когда его запрягали, и он вез ребятишек на санках. Тому умиляло поведение Егорушки, тот постоянно опекал свою Асю, водил её за ручку, и она до слез восторгалась, видя двух розовощеких карапузов, одетых в яркие комбинезоны и постоянно держащихся за руки. Егорка все так же обожал сам кормить своего Ея, пес совсем по-человечески ворчал на него, если малыш что-то набедокурил, когда они плохо засыпали укладывал свою большую башку им в ножки на кровать, и пригревшиеся от собачьего тепла дети сладко засыпали. Ной уже свыкся с тем, что он не главный в жизни Рэя.

-Где уж мне конкурировать с Егоркой, надо было Рэя в младенческом возрасте в с рук кормить, теперь уже поздно, малышок меня опередил.

Подходил Новый год, оставалось десять дней, народ готовился к празднованию. В этот день Люда с верным Олегом припозднились — ездили менять большую партию лекарств. Кто-то где-то перепутал заявки, и в их филиал привезли совсем не то, что надо, было много звонков, ругани, переговоров, и Люда сама лично поехала обменивать и получать нужное. Пятница, вечер, ехать по окружной — гиблое дело, вместо двух — часа четыре, а то и больше получится, и поехали какими-то объездными путями. Дорога была пустынна, редкие встречные машины пролетали мимо. Стемнело, подмораживало, Люда прикрыла глаза -умоталась напрочь. Олег никогда не ездил сломя голову, всегда был предельно внимателен и осторожен, и она не боялась с ним ездить. Люда уже задремала, когда Олег присвистнул:

-Ни фига себе! Людмила Пална, посмотрите-ка! Там, впереди...

Люда вгляделась, в свете фар сначала ничего не увидела, а потом ужаснулась, впереди по обочине спотыкаясь, еле передвигая ноги, шагал человек. В одной светлой рубашке с какими-то темными пятнами на спине, опираясь на ветку шел, видно было, что из последних сил.

-Олег, аккуратно притормози!

-Но, Людмил Пална, кто знает, может, это подстава??

-Олег, эти пятна на рубашке, это же кровь, на улице минус тринадцать, замерзнет же! Давай, тормози!

Они остановились, чуть обогнав мужчину, тот, похоже, уже ничего не видел перед собой, шел как робот. Люда шустро раскидала коробки на заднем сиденье, постелила большие пакеты — у запасливого Олега всегда были с собой. Мужчина подошел к ним вплотную, на заиндевевшем, залитом кровью лице выделялись запавшие глаза, он явно находился в пограничном состоянии.

-Олег, давай!

Они вдвоем, приговаривая какие-то слова, ухватили мужчину, и повозившись с ним, смогли-таки затолкать в машину. Люда наскоро осмотрела его, забинтовала имеющимися в полученной партии лекарств бинтами голову, обтерла мокрое, начинающее оттаивать, лицо, и они тронулись.

Мужчина сначала сидевший как неживой, начал что-то ощущать, его стало потряхивать.

-Ввы кккто? — едва выговорил он.

-Люди!

-Ккуда мменння ввеззеетте?

-Хотим в больницу, ближайшую.

-Ннет, дддомой нннадо.

-Людмила Пална, ему, может, коньячку немного, для сугреву? Я на Новый год купил, но мужик ведь воспаление схватит.

-Немного, а то кровь опять пойдет.

Приостановились, Люда поднесла к его рту коньяк, он выпил чуток, больше пролилось на рубашку, но глотка четыре попало по назначению. Олег вытащил из багажника свою старую куртку, в которой иногда ремонтировал машину, кое как одели на мужика, он оказался не маленьким, куртка не сошлась на его плечах, но немного согрелся и внятно произнес:

-Мне надо домой, и меня могут искать, на федералке, опасно.

-Сколько нам до неё? — Спросила Люда у Олега.

-Километров десять.

-Стой!

Люда опять перекладывала коробки, оставив найденыша посредине загородила его со всех сторон и поставила на него самую большую, но легкую коробку.

-Ну вот, поехали, постарайтесь не двигаться, если нас остановят.

Мужик кивнул. Выехали на основную дорогу, поехали, как и всегда с нормальной скоростью, в общем потоке машин.

Километров через пятьдесят Олег напрягся, Люда скосила глаза в его сторону...

Поравнявшись с ними ехал крутой джип, а сидевшие в нем молодые мужчины внимательно разглядывали их машину. Увидев на заднем сиденьи сплошные коробки, что-то сказали, засмеялись и рванули вперед. -Фухх, — выдохнул Олег, — этим отморозкам на крутой тачке только попадись.

Вот так и ехали, на въезде в город, этот джип на приличной скорости летел уже в обратную сторону. Люда негромко спросила:

-Мужчина, мы в городе, куда Вас везти.

-Что? — еле слышно спросил тот, она повторила.

-А, на Маяковского, там, где частные дома, тридцать седьмой дом.

Улица Маяковского находилась на другом конце города, да и дорога там оставляла желать лучшего, вот и ехали, переваливаясь и подскакивая на нечищенной дороге, мужик пару раз простонал, видно, совсем тяжко стало. Нашли тридцать седьмой дом, там отчаянно залаяла собака, и вскоре на крыльцо вышел крупный такой мужик. Вгляделся в стоящую машину, потом подошел.

-Что вам надо?

Люда быстренько вышла из машины и негромко сказала:

-Подобрали на пустынном участке, не доезжая деревни Костянки, мужчину. Избитого, в одной рубашке, просил привезти на Маяковского тридцать семь.

-Что ещё за мужчина такой, или это розыгрыш?

-Посмотрите!

Мужик открыл заднюю дверцу, внимательно вглядевшись негромко спросил:

-Михалыч, это ты?

-Я, Лень, я! Помоги!!

Леня оглянулся на Люду.

-Надо машину во двор загнать, чтобы никто не видел его, вроде груз какой мне привезли.

Загнали машину в гараж, мужик осторожно выложил коробки, также осторожно помог Михалычу выйти из машины, тот еле стоял, кренился в сторону пола, и Леня, поднатужившись, взял его на руки.

Отожрался ты, Юрка, бугаина вон какой стал!

Занес его в дом, шустро вернулся:

-Спасибо вам, большущее, телефон дайте. Я вам позвоню, что и как. Не останавливал вас никто по дороге?

Олег рассказал про джип.

-Не, тогда лучше приду. Мало ли, какое лекарство мне надо, как зовут-то, спасители??

Они сказали.

-А кого мы хоть подобрали-то? — поинтересовался Олег.

Мужик как-то странно посмотрел на них:

-Не признали?

-Да мы его в первый раз и видим! — ответила Люда.

-О, надо же!! Юрку оказывается, кто-то в нашем городе и не знает, чудеса! Не для базара, сами понимаете, дело тухлое, а подобрали вы и не дали помереть, полного тезку певца нашего, популярного, Юрия Михайловича Антонова.

Олег присвистнул:

-Того самого?

-Да.

Поехали на фирму, шустро выгрузили товар, уставшие, умученные собрались домой.

-Олег, а кто он, этот тезка Антонова?

-Да это же наш местный чемпион мира по смешанным боевым искусствам. Я слышал, жесткий такой, борзый мужик. Это сколько же человек было, что его так уделали?

-Олег, мы с тобой ничего не знаем, сам понимаешь, тут какая-то ужасная ситуация.

Я что, не понимаю, у вас малыши, у меня бабуля, не, я — могила.

Всю неделю после найденыша ничего не происходило, никто не звонил, и не приходил. Люда и Олег полностью успокоились, да и Новый год — вот он, предпраздничные заботы закружили.

Наряжали первую в жизни малышей елочку, игрушки, естественно, приобрели небьющиеся. Мама показала, как надо вешать игрушки, как старались детки... отпихивали взрослых, наряжали вдвоем, внизу игрушек было уже перебор, и деды понадобились, оба поднимали детишек, и те старательно тянулись повесить шарик повыше. А уж когда зажгли огоньки, и елочка замигала, радости было — не передать, оба восторженно прыгали, хлопали в ладошки и кричали "Ё!"

Генка попросил мать побыть с Айшой — они с Наилей собирались к Валерке на свадьбу — Наиля и не особо хотела, но Генка железно обещал ещё в больнице быть на торжестве, а слово надо держать.

Тома посоветовалась со своими — как лучше сделать.

-А чего ты маешься?? Приводи девчушку к нам, и ей веселее, и ты с нами!!

Так и решили. Люда собиралась после встречи Нового года со своими самыми родненькими пойти в Старостиным — там случилось два в одном — Новый год и новоселье.

Волковы, так же как и Люда, обещали быть после двенадцати, Шихарь правда изменил компании — улетели с семьей в Таиланд, детишек погреть. Пока же у Старостиных из гостей были Ольга с сыном и приятным мужчиной лет сорока пяти — привела знакомиться, и оба Дериземли.

Ванька долго и настойчиво говорил свой уже теперь в доску родной баб Пане, чтобы она не обижалась, но вот надо ему туда. Посмотреть на братца своей девочки, поговорить обстоятельно с дедом Ноем про неё, потискать мелких Стасовых и, конечно же — Рэя.

-Да, Вань, нормально все, мы вон с Петровной замечательно посидим, я честно — не в обиде.

Славка посмеивался — его теща нахваталась от сына сленговых словечек, он привык, что она всегда рядом, заботится о Ваньке — едва тот чихнет, у неё уже паника "Ванечка. Ванечка!"

Ванька тоже стал намного мягче и внимательнее, иногда правда — зарывался, мог ответить грубовато, бабуля сникала, а сын тут же подходил к своей мелкой бабуле и, обнимая её, бухтел в ухо:

-Чё обижаешься?? Сама же знаешь, переходный возраст — трудный. Я тебя люблю, после Рэйки и папки сразу. Вы с бабой Галей у меня хорошие!!

Бабуля гладила своего длиннючего и худючего, иногда вреднючего внука по лицу, привстав на цыпочки, целовала — он уже дозволял, но один раз.

-Ох, Вань, и как я без тебя жила?

-А я без тебя? Чё-то как вспомню наши супчики, не баб, я, наверное, на деревенской жениться буду!!

-Почему, Вань?

-Ну деревенские хоть готовить умеют, а москвички эти... — он скривился, — только про шмотки и косметику и треплются.

-Что, Вань, и нет в классе ни одной хорошей девочки??

-Не, почему, есть, вон Алиска Кротова — нормальная девчонка. В самбо ходит, интересно с ней, но я, баб, сильно ржал — она кроме бутеров ничего не умеет, я против неё ас.

-Ас ты мой, идем, я драников приготовила.

-Баб, а чё никто про них не знает — все вылупляются:"Чё такое — драники?" Ты мне это, как-нибудь в школу несколько штук заверни, угощу кой кого.

-Вань, а может, тебе какую девочку у баб Гали?

-Баб, не начинай, она с десяти лет мне теперь невесту подбирает, Славочка-то её не слушает, за меня взялась. А мне, ты знаешь, по фиг, не до них, вон у меня какая красавица имеется.

Красавица тут же навострила уши, у них с Ванькой любовь была невозможно сильная.

-Баб, я вот папку замучил, ну чё он все без жены, годы-то идут??

-Ох, Ванечка! Обжегся сильно наш с тобой папка, вот и не решится никак, да может, и на самом деле не нашлась ещё ему по душе женщина??

-Я тоже присматриваюсь, нам бы вот, как теть Люда, или какую из компании нашей — все тетки нормальные. Только, баб, я вот говорю, понимаю вроде все... а сам ведь боюсь, как я его делить с кем-то стану? Он же такой мой, совсем-совсем.

-Вы с ним одинаковые, он тоже тебя с кем-то делить не станет, вон, как на наши телячьи нежности косится.

-Не, тут ты не права. Он наоборот рад, что я теперь самый лучший внучек стал. Баб, я чё-то не наелся. Может, сырничков или запеканки замастыришь??

-Ванька, ты и правда проглот стал!

-Расту же, вон Славке по макушку уже, а в нем метр восемьдесят, я на твоих харчах его, пожалуй, перерасту, как думаешь?

Ванька никому не говорил, а вот любил он всякую всячину и ерунду с баб Паней перетирать за жизнь. Она не папка, весь его бред могла слушать бесконечно, а Ванька незаметно для себя привык — и болтать, и чего вкусненького уцепить, хорошо!

Папка тоже по вечрам полюбил на кухне сидеть, да и баба Паня стала совсем другой. Ванька нет-нет да вспоминал её ту, зашуганную, в больнице, в дебильных тапках.

-Не, хорошо, баб, что ты у меня, у нас — теперь есть!!

Он скучал, если она уезжала на пару дней — проверить, что и как в квартире, бурчал по её приезду:

-Ну, отвела душу? Сделала генеральную уборку? Намыла, начистила? Да ладно, а то я не вижу — вон, вся уставшая приехала.

Бабуля целовала его положенный раз и радостно улыбалась:

-Вань, как месяц без вас была!!

Иван Вячеславович сам выбирал игрушки для теть Людиных малышков, всем остальным набрал сувениров-магнитиков с годом петуха. Баб Пане выбрал теплый халат, попросив папку добавить, ему немного не хватало его скопленных денег. Папка захотел с ним пойти, посмотреть, что за халат Ванька выбрал, одобрительно хмыкнул, и пошли они в другой отдел, там вместе присмотрели теплую вязаную кофту для неё — радовать, так радовать.

Ванька перед отъездом втихую положил пакет с их подарками под елочку:

-Баб, ты, это, слово мне дай?

-Какое, Ванечка, тебе слово давать?

-Честное, после двенадцати погляди под елочкой, может, дед Мороз тебе чего припас?

-Сдается мне, дед Мороз и к вам с папой придет! — хитренько улыбнулась бабуля.

-Ладно, приедем — увидим.

Ванька с огромным удовольствием носился по двору Стасовых, валялся с мелкими в снегу, ловил восторженных, визжащих малышей с горки, возил их на санках, умудрился даже на Рэе прокатиться. С собакиным, к слову сказать, обнимался долго. У Старостиных ревниво приглядывался к их Рэксу, сделал вывод:

-Дядь Ром, моя Рэечка поизящнее будет, и посерьезнее, ваш немного дурной.

-Вань, ты постарше и один с ней, а у нас все трое его тискают, вот он и дурит немного.

Новый год встретили шумно, к двум часам заявились все опоздавшие, чего-то потусовались и по случаю небольшого морозца рванули все на площадь к главной елочке, где было как всегда — шумно, весело, празднично. Взрослые, совсем как детишки, взявшись за руки, водили хороводы, распевая: "В лесу родилась елочка!", а Ванька, пробурчав папке:

-Отстой! — решил скатиться с большой деревянной горки, на которой было полным-полно народу. Папка кивнул, крикнув, чтоб недолго, и Ванька, насвистывая как заправский разбойник, несколько раз скатился на картонке. Собрался опять залезать наверх и краем глаза увидел в самом углу, под лестницей какую-то съежившуюся фигурку.

-Непорядок, Новый год же!!

Полез туда, увидел, что плачет навзрыд тетка какая-то.

Полез под шапку, почесал макушку:

-И чё говорить в таких случаях?

А потом вспомнил... Когда он сильно болел, папка всегда брал его на руки, ходил по комнате и бодренько говорил:

-И чего ноем? У других вон хуже бывает!

Вот Ванька и брякнул:

-И чего ноем, хуже бывает, праздник же!! Тетка дернулась и обернулась, такая не старая, даже помоложе теть Люды будет, ничё, симпатичная, только зареванная вся. Ванька полез в карман, вытащил наглаженный бабулей платок, протянул все-таки девушке, лет двадцати с чем-то..

-На, вытрись, краска твоя потекла, как зебра прямо.

-Спасибо! Ты кто?

-Я? Иван Вячеславович. А ты?

-А почему ты мне тычешь?

-Ой, да ладно, буду я политесы разводить, ещё скажи, каблуками прищелкнуть и к ручке приложиться надо?

Девушка улыбнулась:

-Смешной ты!

Вытерлась платком и вздохнула как-то горько.

-И чего вздыхаем? Руки-ноги на месте, шевелятся, тогда и ныть нечего.

-Много ты понимаешь.

-Уж побольше некоторых.

-Мамке своей так отвечай.

-Я бы ответил, да не водится у меня мамки-то. Скажи, как тебя хоть зовут, а то вот базарим не по-честному.

-Люба. А мама твоя, она что..?

-Не, не померла. Просто её не было, ну, почти никогда.

-А отец?

-Папка у меня — такой один во всем мире, слушай, пошли на свет, че мы как заговорщики по углам прячемся... Да не переживай, никто и не поймет, что ты рыдала!!

Люба на свету внимательно рассмотрела Ваньку.

-Какой ты худой!

-Эт я расту усиленно, ты бы меня мелкого видела... тогда было совсем плохо, а ща я папке по макушку.

-Иван Вячеславович, извини, а все-таки где же твоя мать?

-Мать! — хмыкнул Ванька, ему как-то враз понравилась эта рева, и он, редко когда говоривший про эту тетку, тут почему-то выдал. — Да не было матери, была тетка, меня родившая, и все.

Люба эта аж запнулась, уставившись на него огромными глазами...

-Ой, только вот не надо меня жалеть, начнешь ща — бедненький Ванечка.

-Бедненький Ванечка ща получит по шее, я почему тебя должен по всей площади искать? — раздался за его спиной папкин голос.

-Пап я тут, это... типа психологом подрабатываю. Вот Люба сильно чего-то ныла, я и попытался...

-Не ругайте его, пожалуйста, ваш Иван Вячеславович мне очень помог! — Вступилась тут же за Ваньку эта Люба.

А папка не был бы самым лучшим в мире папкой, если бы не просек её зареванное лицо и какой-то умоляющий взгляд Ваньки.

-Хмм, а пойдемте-ка, Люба, к нашей компашке. Сынок мой, дай ему волю, Вас заговорит.

-Но я, право, — начала Люба, Дериземли одновременно перебили её.

-Пошли-пошли!!

Ванька галантно оттопырил локоть:

-Цепляйся, ты мелкая, в толпе потеряешься. Ростом мелкая, я хотел сказать!

Люба засмеялась, уцепилась за его руку, а Слава пошел сзади, изумляясь поведению сына. Чтобы его Ванька и так сразу повел себя с девушкой?? Да он с теть Людой своей обожаемой и то так себя не вел!!

-Во, теть Люд, я какую потеряшку нашел, знакомьтесь все.

Народ весело назывался, все смеялись, шутили, плясали, и Люба как-то расслабилась.

А Ванька опять удивил отца — пригласил на танец Люду и что-то горячо ей говорил.

-Ванька и танцует... Да, Слава, похоже, совсем вырос твой сын!!

А сын горячо говорил:

-Теть Люд, надо мне помочь.

-Да, Ваня, в чем??

-Теть Люд, я папке жену нашел, она хорошая — я точно знаю, поможешь мне?

-Вань, ты не ошибаешься

-Теть Люд, я тебе уже говорил, что папке моему такую как ты хочу? А эта Люба, её какой-то козел обидел, она так рыдала. А мне, ты же знаешь — тетки совсем не нравятся, которые на папку засматриваются. Ты сама говоришь всегда: "детей и собак не обманешь".

-Вань, ты же терпеть не можешь, когда тебя ребенком называют?

-Теть Люд, ну чего ты не догоняешь-то? Я как бы братом-сыночком буду ей, если все получится. Никому же не говорил, а хочется, вон, как у всех чтобы, типа мамки чтоб было.

-Ванечка! — ахнула Люда. — Прости меня глупую!!

-Да знаю, теть Люд, что ты меня тоже любишь, но эта же будет папкина жена и моя тоже родная. Она такая смешная и какая-то теплая, поможешь, теть Люд?

-Вань, сто пудов!

Люда взяла его за уши и, наклонив вихрастую голову пониже, смачно расцеловала.

-Ванька, ты такой славный, — и тише добавила, — сводник!

И так получилось, незаметно для Любы, а очень даже заметно для Ваньки и удивленно смотревшего всю эту новогоднюю ночь на него папки, что пошла она со своей новой смешной компанией. Никто не спрашивал, почему она плакала, просто приняли её и всё. Не знала же она, что Ванька Дериземля очень редко с первого раза проникается симпатией к женщинам, а раз Ванька её принял, значит — папке не отвертеться. Генка впервые в своей жизни испытывал муки ревности. Нет, его Наиля вела себя очень хорошо, но мужики, те самые, с которыми он побывал в переделке, как осы вокруг варенья, кружились возле неё. Генка в какой-то момент даже потужил, что приехал сюда — надо было дома Новый год встречать, втроем.

-Не мрачней, Генка. — Сказал подошедший к нему Викторыч. — Твоя Наиля очень такая теплая, искренняя, вот ребята и стараются ей понравиться, по-людски... Ты, Генка, обалденный счастливчик! Люди всю жизнь такую женщину ищут и ждут, а ты раз — и углядел в этих Бодунах сокровище. Знаешь, есть такие женщины, пообщавшись с которыми хочется стать лучше, вот мужики и стараются рядом с такой побыть. Никто не собирается на твое посягнуть, а вот понравиться, ну распушили павлиньи хвосты... А серьезно если — тебе крупно повезло, не смей её обижать, я сам тогда тебе башку назад заверну, будешь задом наперед ходить.

-Да я...

-Все мы задним умом крепки, пойду-ка и я стариной тряхну. Наиля, дочка, давай мы с тобой немного потанцуем.

Наиля перетанцевала со всеми, но взгляд её все время искал Генку. У того от этих взглядов раздувалось все внутри — "МОЯ!"

Сам себе удивляясь, он сильно изменился за этот месяц, что привез своих девчонок.

Домой тянуло с первых минут отсутствия, из поездок старался привезти своим девочкам и мамке какую-нибудь нужную или не очень вещь, но хотелось увидеть сияющие глаза жены.

А одобрительное ворчание мамки указывало на то, что он идет правильной дорогой. Мамка удивила — она полностью приняла Наилю, забегала на чай и даже его, Генку, перестала ругать. Только и сказала:

-Тебе, дураку, выпал второй шанс, неужто опять на поблядушку какую клюнешь?

-Мам?

-Что мам, у вас к старости голова, которая в штанах, только и работает! Ты думаешь расписываться с Наилей?

-Да, пятнадцатого вот пойдем.

-Совсем хорошо. И малую не обижай, она как котенок ласковая.

-Вижу, и честно, мам, ценю. Мам, я давно хотел сказать...

-Чего же, сынок?

-Мам, я тебя люблю, ты уж прости меня, непутевого за все обиды, я, правда, исправляюсь.

Мамка аж прослезилась.

-Господи, неужто дожила?? Генка?? Смотри!

Генка собрался в Челябинск, мать попросила привезти маленькие расшитые татарские ичиги:

-Ведь не дают малыши мне тапки носить, отбирают -'моя' и все. Привези по две пары, размеры я тебе вот написала, одни на вырост, и тещё бывшей надо бы.

-Привезу, чего уж... теща мне плохого не делала, да и жена тоже, но поезд ушел.

-Человеком надо всегда оставаться, а у тебя ума не хватило после сделанной гадости не добавлять дерьма в кашу.

-Ладно, — вздохнул Генка, — я честно, мам, буду рад, если Стасовой нормальный мужик попадется, она хорошая девка. Но вот не надо было нам тогда жениться, разные мы. Она более, как бы сильная, она обо мне, а не я о ней заботился больше. А мне, оказывается, нужна была вот такая Наиля, чтобы я был центром вселенной для неё.

-Ишь ты, пуп земли! — хмыкнула мамка. — Не надорвись!

Раевскую распирало... как-то не так все пошло, как кто нашептал или сглазил, конкретно. Все бесило. Полностью отказавшаяся от неё мамка — променяла её на этого, наглого. Увеличившиеся расходы на еду -при мамке она не особо заморачивалась, сейчас пришлось садиться на свои лепешки. Зарплату, как назло, не увеличивали, да ещё перевелся в Москву Андрей Петухов — их стародавний заведующий аптекой. Мужик шустрый, умел как-то прокрутиться, и сотрудницам нет-нет да перепадали премии. Сейчас же заведующей стала их коллега — Широкова Анна, знающая их всех, как облупленных, изнутри — проработали вместе по пятнадцать лет. Сейчас амбиции начали зашкаливать, стала потихоньку наводить свои порядки. Кто-то прогибался, кто-то искал место, Светку пока не трогали, зная её стервозный характер.

Вот сегодня Светка услышала разговор двух дорабатывающих девчонок. -Да, здесь филиал, а так фирма французская, платят по сравнению с нами больше, раз в год вывозят на неделю за границу. Здешнюю директрису все хвалят — толковая, людей не унижает, как некоторые... текучки нет, мне повезло, у них сотрудница уехала, куда-то замуж вышла. Я полгода места ждала. Сходи конечно, как директрису зовут? Людмила Павловна Стасова.

Светка, допивавшая кофе, поперхнулась, долго кашляла, а потом весь день ходила чернее тучи.

Вот ведь, казалось бы, муж бросил, детей родила неизвестно от кого, мать-одиночка, должна бы сидеть и лить слезы, так нет — директриииса она. Опять обошла её, Светку!! А ведь не поведись Светка на этого теплого Генарика, сейчас бы сидела где-нибудь в отдельном кабинете её замом, не меньше, с хорошей зарплатой и не особо напрягаясь. Да, промахнулась она знатно!! Видела тут издали Стасовых родителей, шли с внуками. Теть Марина в таком полушубке... обзавидуешься, да и папаня Людкин очень даже ничего, вот каких мужиков надо выбирать, а то повелась на ... Да и Ашотик что-то часто стал подозрительно занят, и подработка плавно уходила в небытие... Карлен вот ещё свалил в свой Ереван, обещал "мой сладкий девочка" приехать на Новый год, а все где-то зависает... Вот и бесило все Светку, до черноты в глазах.

  ГЛАВА 10. -Людмила Павловна, у нас закончился диэтил аминметоксин (название от фонаря), — пришла к Люде провизор.

-Да, пойдемте, выдам.

Люда взяла ключи от сейфа, выдала лекарство, и тут же начала разрывать пустую коробку, на дне прилепился какой-то прямоугольник. Люда оторвала, посмотрела: "Клубная карта для леди и джентльменов. Клуб VIP-ELIТ." -Странно, откуда такая? — Перевернула, прочитала, ухмыльнулась. — Надо же!! 1.Романтическая прогулка на лимузине с понравившейся девушкой — 2 часа-40000 руб. 2.Разрисовать красками абсолютно голую девушку — 35000 руб.

Пошла в кабинет, опять посмотрела на эту карту, в уголке пятно, как бы запекшаяся кровь.

. -Кровь..? О, это наверное товарища спасенного, тезки певца.

С обеда приехал Олег и шумно что-то рассказывал девчонкам, пьющим кофе:

-Людмил Пална, ну хоть Вы моей бабуле скажите...

-Что сказать?

-Да вот, прочитала в местной газете про аварию на мосту — весь обед меня пилила. Я ей сто раз говорил, что никогда не гоняю, а она все как маленькая.

-Хорошо, скажу. А что за авария?

-Да вот, читайте: 3 февраля водитель джипа госномер... будучи в состоянии наркотического опьянения, превысив разрешенную скорость, на мосту не справился с управлением и, пробив ограждение, машина упала в воду. Все, находящиеся в машине, — водитель и четыре пассажира погибли.

-Жуткая картина, — сказала провизор Елена Викторовна, — мы как раз с работы ехали, когда машину краном вытаскивали, заснуть долго не могла после увиденного. Гоняют, а потом вот такие последствия.

-Олег, — по дороге домой сказала Люда, — я нашла карточку клубную, ко дну коробки прилипла, надо бы как-то передать владельцу.

-Антонову? Да у меня сосед Ромка к нему заниматься ходит, я телефон спрошу. Молодец мужик, лихо расправился.

-Думаешь, это те самые?

-Да, номер-то я видел четко тогда, а Антонов, он даже в спорте никому обид не прощал, но Ромка говорит — мужик справедливый...

Юрка, теперь Юрий Михайлович, был в бешенстве. Никак не могли договориться с соучредителями об открытии клуба для детей и подростков. Чтобы не болтались по подвалам, а за небольшую плату ходили заниматься, ребята, бывшие спортсмены, уговорили Антонова быть их представителем, а эти... учредители тянули каждый на себя одеяло. Да ещё добавила злости его бывшая женушка. Приладилась каждую неделю названивать и клянчить денег — дурак, повелся перед разводом на крокодильи слезы, пожалел. Как же — родители далеко, а она такая вся несчастная. Что не помешало этой сиротинке вылить несколько бочек дерьма при разводе. И откуда что взялось, пока Юрка потом и кровью пробивался наверх, была нормальной девчонкой. А потом поперло, как из деревенского туалета, в который летом по жаре бросили пачку дрожжей. Был у них с Ленькой такой эксперимент в детстве, пол улицы жителей матерились...

-Ведь четко сказал, что все — чужие люди, нет... Опять?

Он, не глядя на высветившийся номер, нажал кнопку и заорал:

-Работать иди, кобыла гладкая, не звони мне больше!

-Я и так работаю, — как-то растерянно произнес мелодичный женский голос. — Я звоню по поводу клубной карты...

Юрка озверел:

-Дама! Прежде чем звонить и набиваться незнакомому мужчине, озаботьтесь хотя бы... — в трубке послышались гудки.

-Здорово, Юр! — нарисовался на пороге Ленька. — Чего как дракон огнем пышешь? Кристиночка звонила, плакала, как сиротски живет, пожалел опять?

-Да ни хрена, совсем ничего не понимает, достала!!

-А не надо было на ноги от ушей двухметровые вестись! Как же, чемпион, дама должна соответствовать и так далее.

-Лень?

-Ладно, смотри, чего в мире происходит.

Он подал Антонову заметку про упавший с моста джип.

-Все как и должно быть! — философски заметил Юра. — Теперь бы ещё в клуб как-то попасть, туда без карты хрен проберешь...ся?? Лень, я мудак!

-Наконец-то самокритично себя оценил.

-Лень, я больше даже, я мудило!

-Чего это ты так себя?

-Лень, мне позвонила дама сразу после женушки, и сказала, что по поводу клубной карты, а я...

-А ты раненым зверем орал, чтобы тебе не навязывались всякие?

-Примерно так, и что теперь делать?

-Снять штаны и бегать... Юр, ну ведь сороковник в этом году стукнет нам... Даму как зовут, не Людмила?

-Она не назвалась. Я её... отлаял, — вздохнул Антонов.

-И правильно, нечего нашего такого крутого мальчика...

-Лень, удивляюсь, как Танюха тебя терпит столько лет? — пробурчал Антонов.

-Очень даже хорошо терпит, троих вон родила, сказала, что и четвертого не против, Леонидовна вон подрастет малость, говорит, чтобы всех было поровну.

-А если опять пацан будет?

-Ну а чего, тогда будем ещё двух до комплекта рожать! Нам ведь на подиум не требуется.

-Надо было тогда Танюху у тебя, увальня отбить.

-Дай трубу. Городского телефона, дубина.

-Танюх, да, я у Юрки. Как Дракон огнедышащий, ага, любовь всей жизни в любви объяснялась, точно. Тань, в тумбочке, там всякие листочки, я вроде на билете записывал два телефона, Люда и пацан, не помню, как звать, поищи. Не, ну, а как — женские имена, они такие, запоминающиеся, чего мужиков-то, мужик он и мужик. Сашку? Да, заберу, обещал в хоккей с ним погонять, часов в пять явимся. Ага, жду.

-Проспал ты, брат, мою Танюху! Это ещё счастье, что детей не родили со своей тусовщицей. Вот бы сейчас история с географией была, шантажировала бы тики-так тебя.

Зазвонил телефон:

-Таня? Ага, ага. Да не, уже не рычу, да, конечно, в субботу буду, пока, целую. На, какая-то Люда и Олег.

-Какая-то Люда тебя, дурака подобрала, полудохлого, коробками вон замаскировала, а могла бы просто мимо проскочить, сам же говоришь — сначала пытался проголосовать. Все, утухни! Олег, привет, это Леонид с Маяковского, ну, вы мне перед Новым годом подарок ценный привезли, вспомнил? Ага, молоток. А как бы начальницу твою... на совещании? Хорошо, а где ваша контора?? Я подгребу, во сколь?Добро, буду! Пока. Ну что, Юрий, блин, Михайлович, реабилитироваться собираешься?

-И как? — вздохнул Антонов.

-Что я могу присоветовать, с моим куриным мозгом, разве что корзину цветов с извинениями...

Приехавшую к концу дня в офис Люду ждали круглые глаза сотрудниц.

-Людмила Павловна, какой у вас поклонник появился!

-С чего вы взяли? — у Люды весь день было гадостно на душе после неприятного разговора.

-Да вон, посмотрите! — на самом видном месте, возле кабинета стояла корзина цветов.

-Красивые! — полюбовалась Люда.

-Людмил Пална, там в средине конверт запечатанный. Наверняка на романтическое свидание приглашение.

-Девочки, возьмите эти цветы. Хотите — здесь в вазы поставьте, хотите — домой возьмите, — сказала Люда, прочитав одно слово на карточке, — "Извините!"

-Но, Людмила Павловна...

-Девочки, я очень устала, голова раскалывается! На выходе её ждали смутно знакомый мужик и мальчишка лет пяти-шести.

-Здравствуйте, Людмила Павловна!

-Здравствуйте!

-Вы меня не помните?

-Извините, нет.

-Да я, это, у вас другана своего забирал, которого Вы подо...

-А-а-а, Вы за карточкой, минутку подождите!

Люда быстро сходила за ней, отдала, вежливо попрощалась, сославшись на усталость, и сев в машину, тут же уехала.

Леня вздохнул:

-Пошли, Сашк. Нас Юра до дома подкинет, мамка наша заждалась.

Перешли дорогу и сели в машину к Антонову:

-На, свою... не при ребенке будь сказано, долбаную карточку. Продумай все как следует, а то конфузия выйдет.

-Не переживай, у меня, сам знаешь, к обидчикам 'очень бережное отношение', всегда. Поехали!

Уже прощаясь, Ленька пробурчал:

-Куда твои глаза вечно смотрят, вон, девушку раскрасить, это да, мы тики-так, а человека за спасение поблагодарить... кишка тонка. А человек, между прочим, очень даже симпатичный. Но нам же ноги двухметровой длины подавай.

Антонов скривился.

-Ладно, пока.

А самого так задело, что эта Люда уехала домой без цветов. Он ведь старался, выбирал покрасивее.

Через пару дней Антнов собрался поехать в элитный клуб, где его так сильно обидели, взял пару надежных мужиков, а подъехав туда — сильно удивился... Удивило все, начиная с вывески — вместо сияющих золотых на черном фоне букв, появилась простенькая вывеска: ресторан 'Придорожный'.

-Чудеса, шифруются что-ли?

На входе никто не стоял, в тот раз его внимательно сканировали взглядами два крепеньких таких мужичка. В зале кипела работа — расставлялись столы, стулья, развешивали какие-то картины на стены. Юра ухватил одного мужичка, пробегающего мимо.

-Скажи, друг, а где же старые... э-э-э... хозяева, работники??

-А..? — тормознул тот. — У вас клубная карта?

-Ну да!

-Пойдемте, Вам все объяснят.

Поднялись на второй этаж, где, помнится, были специальные комнатки, для услады. В одной из комнаток круто поменялась обстановка — вместо шикарной кровати-сексодрома стоял канцелярский стол, сейф обычный железный в углу, три стула, и смотрелось это все на фоне роскошной нежно малиновой обивки стен гротескно.

-Вот, Семеныч, мужчина интересуется, что здесь случилось?

-Да? — шустро обернулся худой мужик, закрывающий дверцу сейфа. — Хорошо, садитесь, разговор будет долгим, а вы, молодые люди, пока погуляйте, ничего с вашим другом не случится. Алексей займи ребяток делом, если они пожелают помочь, а нет, пусть покурят в сторонке.

Юра кивнул ребятам, соглашаясь, видно же, что здесь совсем другие люди, а мужик явно из органов.

-Капитан Самойлов, Сергей Семенович, — представился мужик. — Позвольте Вашу членскую карточку поглядеть? — Он набрал номер карты, ввел в комп и присвистнул.

-Антонов Юрий Михайлович?? Ого, так Вы тот самый клиент??

-Какой?

-Отмеченный персонально, как нежелательный, особо опасный, я бы сказал, нанесший ущерб эээ... сотруднице клуба, учинивший разгром в кабинете... директора?

-Да не был я ни в каком кабинете директора, в такой вот комнатке — да, только что-то в голубом цвете там, — Антонов кивнул на отделку стен, — был, правда, там роскошное ложе было вместо стола со стульями. Ущерб причинил, да — выпрыгнул в окно, чего-то там в гнездышке расколотил — да, когда каким-то светильником отмахивался. До директора ли мне было, когда трое-четверо перед глазами скакали??

-И как же вы сумели от трех-четырех мальчиков отмахаться? — искренне удивился мент.

-Да я с детства в борьбе, много чего умею.

-И как же все закончилось?

-Печально, едва выжил, по морозу шел в рубашке, хорошо, хоть ботинки не успел снять, воспаление легких и прочая лабуда, выздоровел, собрался вот побеседовать, а тут ресторан.

-И как же вы добирались, путь-то не близкий, восемьдесят километров где-то с гаком??

-Подобрали добрые люди, помогли! — И увидев, как мент открыл рот, жестко сказал: — Нет! Никаких имен, никаких встреч с ними — абсолютно чужие люди, незачем их таскать и трепать нервы! Они мне жизнь спасли, а я им вместо благодарности... Или так, и я вам все, что знаю, расскажу, или никак!!

. -Хорошо! Люди на самом деле не при чем. Юрий Михайлович, Антнонов... Антонов, что-то вертится в голове... — вслух протянул мент, — нет, не певец? — А потом поднял удивленные глаза: — Так Вы тот самый Антонов?

-Какой тот самый?

-Ну, чемпион мира по борьбе?

-Да, тот самый.

-Интересненько, понятно теперь, почему вас членом клуба сделали, клуб-то далеко не простой был... -потер руки Самойлов, — а давайте-ка перейдем на ты и поговорим подробнее за чашкой кофе и бутербродами? Не успел с утра перекусить, как?

-Если мое условие принимается, то — да.

-Принимается!

Пошли на кухню, где шустрая женщина навалила капитану полную тарелку картошки с мясом, приговаривая:

-Ешь, капитан, если недельки две здесь побудешь, то домой с животиком точно уедешь, ой какой же ты худенький, вот, что значит, без жены, питаешься как попало.

-Сергеевна, не конфузь!

Плотно, теперь уже пообедав, долго разговаривали.

Юра сказал,что его просто обхаживали с месяц ребятки,приглашая в этот элитный клуб и обещая массу удовольствий. -Я своим давно ещё, когда был кандидатом в мастера спорта, сразу же сказал, что никуда ни под каким соусом не пойду, наши отнеслись с пониманием, где-то даже помогали иногда. Не криминал — пару раз покупали для моих мелких ребятишек — занимались со мной вместе пятеро — форму, помогли полностью зал дооборудовать снарядами спортивными. А тут, не наши городские, вышли на меня эти, заезжие... Один, Еременко Виктор, так назвался, все в друзья набивался, и так надоело мне это все, решил поехать посмотреть, что и как. Карточку вот выдали, а тут внутри, ну прилично все с виду... девочки, и правда, на внешность — экстра класс. — Юра скривился. — Жена такая же была, на внешность, экстра... Пригласили за столик, где два серьезных мужика сидели, то-сё, прощупывали меня, потом вывалили свое предложение — типа возглавить команду такую, чтобы быстро реагировала на все непонятки, не гнушалась всяких разборок... кому как не мне, ЗМС этим заняться, бабки будут крутые... я даже раздумывать не стал — сразу 'Нет!'

. Они переглянулись, потом сказали, типа: "Идите, развлекитесь, Юра, потанцуйте с девочками и прочее, у нас тут все по-высшему разряду". Девочка какая-то сразу на мне повисла, винца вот выпили, явно чего-то в нем было. Я, правда, только глоток и сделал, чисто символически, — не увлекался и не увлекаюсь этим — как и просила эта красотка, но и глоток оказал свое действие. Правда, не так, как им хотелось, как озверину глотнул... Мы в комнатку удовольствий уже зашли, обнимаемся, она рубаху мне расстегивать начала... эти деловые... качки, блин, неслышно вошли, а у меня привычка такая с детства — опасность спиной чую, вот я и развернулся вместе с ней, лицом к ним, ей и прилетел удар первого, крупненький такой мальчик... Ну и нарвался крепенько, массой хотел взять, ага, ща!! Ну а дальше понеслось... помню урывками — парочку вырубил точно, ещё откуда-то набежали, вроде, пять уже было, понял, что хана, не выпустят живым, ну и сиганул в окошко. Второй этаж, сгруппировался, в сугроб попал, рубашка-то белая была, снег опять же... рванул в лес поблизости. Помню, шел по какой-то тропинке, пока ещё на адреналине-то, потом пер напрямую по снегу через какой-то лес. Потом, уже когда лежал в больнице, дошло, они просто ждали меня на шоссе, зачем им по снегу в лесу за мной ломиться? А я выбрел и пошел в противоположную совсем сторону, сколько шел, не знаю, пытался тормознуть кого, наоборот — скорость прибавляли. Палку какую-то подобрал ещё в лесу, вот с ней и шел, на автомате, наверное, если бы упал, то все — занесло и капец! Люди добрые подобрали, я их и не видел, только голоса слышал... довезли вот до города... А дней пять назад, что ли, джип с моста у нас упал, приметный такой... я с ними на нем сюда приехал, помнится. Честно, порадовался, что без меня обошлось, как говорила матушка моя: "Господь наказал!"

-Там были до того обширенные, что даже не поняли, куда летят, перепутали машину и самолет.

-Карточка эта завалялась в брюках тех, я только после болезни собрался выбросить все, нашел вот её, решил вот приехать, хоть морду набить, а тут, видишь, как все обернулось.

-Рад, Юрий Михайлович, мы же этого вип-клиента хулигана все равно бы искали, а ты вот он, сам, и прояснилось много вопросов. Другой бы клюнул на такие бабки, не раздумывая.

-Я в девяностые, когда иной раз на хлеб у мамки не было, не прельстился, сейчас — тем более. Я товарищ неудобный, друг лучший зовет -'дракон огнедышащий', но не подлый. Могу сгоряча обидеть... словом, — он помрачнел. — Вот ...отличился, сейчас не знаю, как извиняться.

-Ну, я обычно сразу прихожу, и пока меня не выслушают и не проникнутся, буду пояснять, как я был неправ.

-Да, а что с той, партнершей, так сказать?

-Там сложно, удар был сильнейший, операция, несколько дней в реанимации, слаба пока.

-Ох ты! — Юрка полез в карман, достал деньги. — Передашь родственникам, пусть хоть фруктиков купят, я не специально, на автомате развернулся, крепко науку вбили, чтобы за спиной противника не оставлять.

-Там девочка не простая жрица, наоборот — особо приближенная, много в чем замешана, но передам.

Записали все в протокол, Юрка внимательно прочитал, уточнил пару мест, исправили, договорились созваниваться — мало ли. И пошел Антонов на выход просто расцветая — отвел Господь его от такой пакостной ситуации, надо было и наказать, чтобы неповадно было, и в то же время... брать на душу людские жизни, хоть они, поганцы заслужили, как-то не по нему такое. Судя по тому, что расследование ведет Москва, дел там, в этом клубе о-ё-ё каких наворотили...

-Что, Юрий Михайлович? — спросил Артем.

-Нормально, без нас нашлись желающие разобраться. Поехали!

К Люде после трех часов пришел незнакомый мужчина. Среднего роста, крепкий такой, с резковатыми чертами лица, цепким взглядом, явно дружащий со спортом, он вежливо постучал, зашел, как-то смущенно взглянул на неё:

-Здравствуйте, Людмила Павловна! Я пришел к Вам поговорить, выслушайте меня, пожалуйста, очень прошу.

-Да, а в чем дело??

-Дело в том, — как-то внимательно-напряженно вглядываясь в её лицо, ответил мужчина, — что я — идиот, Вас обидел и сильно раскаиваюсь!! Поверьте, так стыдно мне с детства не было!!

-А-а-а, так вы и есть знаменитый тезка Антонова? — построжела Люда. — Извинились сейчас, я все поняла, до свидания!!

-Э-э, нет, я так не играю, давайте все-таки поговорим! — Антонов поудобнее уселся на стул и посмотрел на неё таким печальным, жалостливым взглядом, ну, точно, Рэй, когда его Егорушка крепко достанет.

Люда, вспомнив проделки детишек, слегка улыбнулась и с удивлением увидела, как неузнаваемо изменилось лицо Антонова от ответной улыбки...такая заразительная улыбка его очень красила.

-Я понял, Вы что-то хорошее вспомнили? Поделитесь? — И опять эта красивая, обаятельная улыбка...

-Да, мои малыши с собакой-кавказцем что только не вытворяют, а он потом так жалестно смотрит на всех, но терпит.

-О, кавказец — собака серьезная! Уважаю как никого! — Юрка старался, ой, как старался, чтобы эта худенькая, такая славная женщина, расслабилась и не выгнала его в пинки из кабинета. А чего, он и на пинки согласен, лишь бы она улыбалась, а не хмурилась. Ленька, мудрец, как всегда в корень смотрит!

-"Как же мне заинтересовать её, что придумать?"

-А какой возраст у ваших деток? — спросил вслух.

-Год и восемь, обоим.

-Они двойняшки? Мальчики?

-Сын и дочка.

-Ух ты, как здорово, сразу все — что нужно! У меня друг, Ленька, Вы его видели — с первого дня женитьбы мечтал, чтобы жена ему двух родила сразу. Не вышло, мальчишки-погодки, восемь и девять и, как он говорит,"лапочка дочка" — моя крестница. Чуть постарше ваших, вот два было! Такая хитренькая, из меня веревки вьет, родители ругаются, а я устоять никак не могу!

Юрка интуитивно нашел нужную тему, мысленно прыгая до потолка.

-Людмила Павловна, я долго в больнице провалялся — воспаление легких все-таки получил, да и всякие мелкие болячки прицепились, вот недавно выписался. Я... мне... простите меня, ну не знаю я таких слов, чтобы проникновенно и красиво извиняться, не много в моей жизни было ухаживаний, все больше тренировки-сборы-соревнования. Я бесконечно благодарен, Вы меня спасли, скорее всего упал бы где-то дальше и вытаял по весне. Людмила, не серчайте на меня, идиота, очень Вас прошу!!

Люда молчала, смотрела на него и ничего не говорила.

Юра вздохнул:

-Понимаю, обидел сильно, но все равно, я сейчас... — Он вышел, через несколько минут зашел опять с двумя объемными пакетами, и большим букетом роз под мышкой.

-Однозначно, за жизнь мою не смогу отблагодарить никогда, я Ваш должник по жизни. Прошу Вас и молодого человека-водителя, помню, что голос был молодой, даже с малейшей проблемой звонить мне. Я много говорить не умею, но всегда буду помогать всем, чем смогу!!

Люда растерялась:

-Но, Юрий Ми... -Просто Юрий! Не такой уж я и старый! Людмила Павловна, я ...

Постучав, вошел Олег:

-Людмил Пална, мне бы сегодня пораньше уйти, бабуля там что-то куксится, врача вызвал, должна прийти после четырех.

-Да, Олег, конечно, я на автобусе доеду.

-Олег? Так зовут моего второго спасителя? — Юра протянул ему руку. — Спасибо!!

Олег как-то стеснительно кашлянул:

-Да я чего, это Людмил Пална настояла Вас... подобрать, она же и коробками Вас маскировала, я только на подхвате и был!

Юра улыбнулся:

-Я же этот день теперь за второй день рождения буду считать, спасибо! Вот, — Юра протянул ему один из больших пакетов. — Маленькая благодарность! И телефон свой мне напиши, если что-то бабуле надо, звони, я помогу.

-Но мне... неудобно!

-А меня полудохлого тащить удобно было? Позвоню тебе обязательно вечером! Ещё раз — спасибо огромное! Людмила Павловна, я Вас подвезу — подожду пока на улице.

-Но я ещё с час буду работать.

-Значит, час и подожду, отказ не принимаю!!

Вышли мужчины вместе, пожали друг другу руки, и рванул Юрка в Детский Мир, там выбрал большую машинку для мальчика, красивую куклу девочке — благо знал, что его крестница Катюшка именно с такой и спала, и гуляла. Добавил ещё и коляску для куклы, а малышку пистолет, и торопясь, поехал назад, переживая, как бы Люда не ушла раньше. Но нет, свет в кабинете ещё горел.

Минут через десять она вышла, и Юрка, как пацан, ринулся ей навстречу. Взял у неё из рук свой пакет, открыл дверцу машины, подождал, когда она сядет, закрыл. Обошел машину, сел на свое место и спросил, куда ехать. Одно было плохо, ехать минут десять, он бы и час не отказался везти, искоса поглядывая на эту симпатичную женщину.

Возле калитки частного дома остановился, помог ей выйти и вытащил упакованные игрушки для детей.

-Но... — удивленно начала Люда.

-Никаких но! Это детям!

Услышав шум за спиной, обернулся и замер столбом. Калитку придерживала женщина, явно бабушка. А из калитки выезжали на огромном кавказце двое детишек, поменьше — явно девочка, сидела впереди, а за ней сидел мальчишка, оба улыбались и звонко кричали:

-Мама, мама!

Мама поставила все сумки, положила букет и обняла всех троих сразу.

-Мои вы солнышки!

А Юрка стоял столбом, и так щемило у него внутри, вот нету у него такого счастья, никто не кричит на всю улицу: "Папа!" Никто не виснет на шее.

Бабуля деловито сказала:

-Разбойники, дайте маме в дом войти.

Малышка первая слезла с 'коня' и деловито потопала к пакетам, стоящим на снегу. Шустро взяла букет, начала нюхать его, повернулась и пошла с ним в ограду, а малыш, как настоящий мужчина, попытался взять пакет.

-Егорушка, он тяжелый. Вот этот возьми, — подала ему Люда пакет с машинкой. — Спасибо Вам, Юрий... До свидания!

-Сын — Егорушка, а девочка? — спросил Юрка

-Девочка у нас — Тасенька! — ответила бабушка.

Антонов поехал к Леньке, не мог он сейчас быть один.

-Чего ты, крестный, приперся? — встретил его друг Ленька. — А, — взглянув на него, понял Ленька, -поговорить приспичило?

-Все-то ты знаешь, как большой!

-А то, на два месяца, чай, старше.

-Юла, Юла!! — раскинув ручонки, к нему бежала Катюшка. Юра подхватил её, покружил, расцеловал в румяные щечки, а из головы не шли два славных наездника Людмилы.

-Изрекай уже! — дозволил Ленька после вкусного ужина.

-Сначала Танюшке скажу:

-Тань как надоест тебе этот занудный тип хулиганской наружности-намекни,сразу же заберу тебя.

-Со всем добром? — улыбнулась Танюха.

-Ну а как по-другому?

-В школе, помнится, учили, древние римляне какой-то город в осаду взяли — разрешили уйти женщинам и дозволили взять с собой самое ценное... -А-а-а-а, точно? Они мужей своих на себе тащили?? Понятно, кроме собаки и кошек, ещё Леньку на себе потащишь?

-Его, Юр, в первую очередь!! — Танюшка ласково погладила своего могутного мужа по плечу. — Я без него — пожухлая трава.

-Я вот все думаю — росли вместе, носились, везде лазили, дрались, помнится — даже один кусок хлеба с маслом и вареньем на троих делили — вкусно между прочим было... И почему ты его выбрала, а не, допустим, меня?

-Юрка, ну я же мелкая, а мы, такие, всегда на большое заглядываемся. Вот и загляделась...

Невысокая, кругленькая, с милыми конопушками и озорным взглядом, Танюшка всегда была душой их компании, знала многие секреты ребят, могла отматюгать по делу — все стародавние друзья-приятели Антонова и Лебедева уважали и обожали Танюшку.

-Все, я пошла мелкую спать укладывать! Катюш, целуй папу и Юру и пошли.

Ребенок долго обнимался с Юлой, а уж папу своего всего облизал.

-Веришь, Юр, всех люблю, но эта малява... вот что значит — женского роду.

-Я сегодня тоже... обалдел от двух женщин!! — улыбнулся Антонов.

Ленька остро взглянул на него:

-Одну, положим, я угадаю — Людмила, она не может не нравиться, что-то в ней есть такое... не знаю как сказать, ну, скажем — магнит. Тань, не подслушивай — ты всегда вне конкуренции!!

-Интересно же, неужели нашего огнедышащего дракона зацепило, и он сможет превратиться в... кота например? Не, — сама же и засмеялась, — кот, это тоже опасно, в марте вон наш является — две недели потом полудохлый после любовных похождений.

-Зато потом пол улицы алименты требуют, — тоже засмеялся Ленька.

-Да ну вас, все бы вам ха-ха!!

-А вторая кто?

-А вторая — кнопка маленькая, помладше Катюшки, Тасечка, такая славная малышка, букет сразу ухватила, понюхала и важно так с ним пошла...

-Дочка Людмилы?

-Ну да!

-Милок, а там, небось, и муж имеется, горячо любящий свою дочку?

-Муж не знаю, а сынок серьезный — да. Они близняшки у неё.

Лебедевы переглянулись — очень давно они не видели своего Юрку таким.

-Я тебе говорил, что женщина очень даже ничего, а ты?

-Сто раз пожалел, хотел бы такую видеть рядом всегда.

-Даже так? Юрк, с ней ведь не получится типа: пришел-увидел-победил! Тань, скажи?

-Если есть дети, самое важное, чтобы они приняли, я не знаю её, но видно, она вся в детях, раз на нашего обаятельного Антонова ноль внимания, да и скорее всего — муж достойный там. Как моя бабулька говорила всегда, "За хорошим мужем и свинка-королинка!" У Юрки зазавонил телефон:

-Да? Олег? Что? Так, так, я подъеду сейчас, не дергайся. Лень, я поехал в ЦРБ, там у водителя Людиного, ну, того самого парняги, что-то с бабулей серьезное, привезли на Скорой, она у него одна, парень растерялся.

-Давай, если что, я — на связи.

В приемном покое мотался по коридору взволнованный, побледневший Олег.

-Юрий Михайлович! — кинулся он к нему.

-Подожди, Олег, я сейчас!

Поинтересовался у медсестры, кто дежурный врач, вызвал того, что-то долго выспрашивал, о чем-то договаривался, кивнул. Пошел на улицу, сказав, что надо позвонить, поговорил там, опять вызвал дежурного, что-то пояснил.

-Ну вот, твою бабулю сегодня и проопрерируют, хотели до утра дотянуть, но показатели неважные, я созвонился со своим стародавним другом — Мешковым, он велел готовить бабулю к операции.

-Мешков? Сам Мешков? — Олег изумленно смотрел на Юрку. — А что с бабулей?

-Желчный пузырь будут удалять, не бойсь, Сашка Мешков, сам знаешь, ас.

-Но,..

-Давай-ка успокоимся, чтобы твоя бабуля не волновалась, скажи ей что-то доброе, и будем ждать.

-И Вы?

-И я. Только перестань мне выкать, лады?

-Ппопробую...

Бабулю увезли в операционную, приехал Мешков, что-то быстро проговорил Юрию, тот кивнул. И остались мужики ждать...

Юрка хитренько повернул разговор на Люду, и узнал много нового... он и злился и радовался. Радовался, что мужа не наблюдается, злился, что поклонников до фига, особенно напряг разговор о каком-то Георгии, самом главном сопернике.

-Так Людмиле Павловне он тоже по душе??

-Да я бы не сказал, она ко всем ровно относится. У неё Егорка с Таей на первом месте. А мужчины... она как-то отстраненно всех воспринимает. Хотя грузин — мужик хороший, видный, подводник бывший. Да и отец его, дед названный ребятишек, тот спит и видит их женатыми.

Рассказал Олег и про себя. Юрка умел слушать людей и незаметно располагать к себе.

-Тебе бы дознавателем быть! — плевался по-молодости Ленька, когда Антонов хитренько выпытывал у него какой-то большой секрет.

-Да, тут история малоприятная, — морщился Олег. — Мои бабуля с дедом, бездетные оказались, кто и чего, я не вникал. Встали на очередь на усыновление. Там несколько пар было, они в процессе ожидания -оформления подружились. Ждали отказников долго, месяцев пять и взяли новорожденную девочку, Наташку. Как они тряслись над ней, обожали, любили сильно.

Надо сказать, дед неплохо зарабатывал, был начальником цеха на механическом. Встали на очередь, на Жигули, все прилично, доченька росла, а после четырнадцати в доченьку даже не бес, монстр какой-то вселился, пропадать стала — неделями не появлялась. Грязная, вся потасканная появится, отоспится, отожрется и опять.

Родители с ума сходили, что только не предпринимали — бесполезно, гены родителей, биологических, верх взяли. Там из четырех пар, что детей взяли, только у одних девчонка нормальная оказалась. Дед больше переживал — сердце стало пошаливать.

В семнадцать пропала надолго, уже даже в милиции намекали, что, скорее всего, прибили где-нибудь. Явилась, больная, типа бомижихи, и с пузом. Как меня доносила — загадка, дед с бабулей не за неё — за ребенка боялись. Я вот родился, они меня сразу на себя записали, бабуля — мать, дед — отец, а той, Наташеньке, всё по фиг. Куда там ребенка кормить — она опять свободная.

Ну моим теперь не до неё стало, я-то слабеньким родился, лечение-массажи всякие. Обливания дед начал со мной... в общем вытащили они меня, где-то к году стал вес набирать, пошел, правда, поздно, в полтора, но как бабуля скажет — выправился. Они с дедом меня уже не баловали так, как Наташеньку, понимали, что мужик должен быть мужиком.

Я им так благодарен, что меня вот таким вырастили. Лет семь мне было, вроде... опять заявилась... с девчонкой лет четырех. Там жуть была — чистый Освенцим — обе. Опять откормили, обогрели, девчонка, сестра мне по этой, Анжелика — у Наташки, видишь ли, желание такое было, книгу когда-то читала про Анжелику... одну, похоже, за всю жизнь только. Так, про что это я? А-а-а, Анжелка как зверек сначала была — кусалась и дралась сильно, потом вроде отошла, ну, мамашка опять свалила.

А дед совсем разболелся, и машина у нас в гараже стояла, на приколе — до моих восемнадцати. Как же, взломали, угнали по её наводке, и продали-то за мизер...

Дед не перенес такого — инфаркт и все. Мне тринадцать было, встретил бы тогда — точно убил! Бабуля осталась с двумя на руках, сама вся больная, я вот начал подрабатывать, где чего принести, где вскопать, бабуля от пекарни хлебом с лотка на улице в любую погоду торговать ходила.

Я старался ей хоть картошки пожарить, к приходу, а Анжелка? — он тяжело вздохнул. — Как говорится, яблонька от яблоньки... Начала типа своей мамашки, я, правда, сразу предупредил — зашалавится, уйдет — больше не пущу! Меня сосед дядь Леша в лесхоз к себе пристроил, в гараже всякие мелкие работы выполнял, так вот и втянулся — машину водить с пятнадцати хорошо научился. От Досаафа права получил, после армии вот знакомые бабулины помогли — устроился на фирму. Людмилу Палну вот вожу, заработок стабильный, бабулю свою берегу как могу. Она было на перекресток свой любимый с семечками собралась, немного подработать, я до ругани, нечего, вон с цветочками пусть занимается. Я ей от Стасовых много каких привез, там обе бабули Тома и Марина помешаны на цветах, семян мне всяких надавали для неё.

-А сестренка твоя?

-Да там все печально... в пятнадцать лет в родах вместе с ребенком умерла... не, не здесь, где-то в Калужской области, меня в милицию вызвали, участковый-то знал все наши дела, вот и не стали бабуле говорить, меня ознакомили... Жалко, совсем ведь молодая была...

-А эта Наташка?

-Да появлялась как-то, но я-то уже не пацан сопливый. Пришла с двумя алкашами, типа я здесь прописана, с лестницы спустил их, а её за шкирмон протащил, больше не появляется.

-У меня, конечно, тоже не сахар детство было, но мать за меня — горой. Я вот взрывной — это по отцу, доставалось мне в детстве от него и матери, когда заступалась — тоже. Я, может, и в борьбу-то пошел из-за него, хотелось мать защитить, она все боялась разводиться — что люди скажут... Ну в тринадцать я уже много чего умел, а он нарвался... не, я его не бил толком, просто скрутил и вышвырнул из дома. Орал, угрожал, каких-то чмырей приводил, но пацаны, что со мной занимались, все пришли, потявкали папашкины прихлебаи и ушли. Пару раз пытались потом меня подловить — типа проучить, но я парняга резкий, вломил хорошо, больше не лезли. Папашка быстро спился напрочь, а мать так и не оправилась от всего, молодая ушла, всего сорок семь и было.

-Что и никого из родни?

-Да, вот как-то так, никого.

-А у меня — бабуля, ох только бы все нормально.

-Будет, будет!!

Вот так за разговорами и дождались Мешкова.

Тот устало присел рядом:

-Все нормально, операция успешно, сейчас в реанимации, если все сложится как надо — к вечеру в палату переведем.

-Что-то нужно? — спросил Антонов.

-Утром, Юр, посмотрим, позвоню тогда, скажу. Не дрейфь, пацан, поскрипит ещё твоя бабуля! Ванька развил бурную деятельность, между делом вставлял в разговоре с папкой, как бы между прочим, упоминание о Любе.

С баб Паней откровенничал:

-Баб, ты не обижайся, я хочу папку замуж, тьфу,поженить на ней. Баб, чё ты как маленькая? Какие два медведя в одной берлоге? Не придумывай. Ты моя бабуля. Я без тебя точняк не проживу теперь, стопитьсот раз уже думал, ну чё ты вот раньше нас не нашла? Мы с папкой сколь времени неприкаянные были? Не, баб, ты теперь до моей пенсии со мной будешь!! Не увиливай!! Я что, зря терплю, как ты меня Ванечкой называешь?? Ха, не доживет она. А ты постарайся — вот представь, как я без тебя? Да не, стирать-варить-уборку делать умею, а поговорить? С женой? Ну, в жене можно, вон, как папка, и ошибиться, а в тебе уже точно уверен. Ладно, два раза целуй, так и быть. Баб, Люба она такая... ну вот как теть Люда. Чего-то там внутри у них есть, такое мягкое, а Славке нашему точно это нужно.

-Теть Люду я втихую сватал, давно уже, она сильно смеялась, сказала, что меня очень любит, после своих мелких, а вот с папкой они только хорошие друзья — чувствов нетути. А тут двадцать семь, самое то, мне как бы сестра — папке жена. Может, мне и родят кого... Зачем? Не, ну ты сказанула! Думаешь, интересно одному быть? А папка, если чего, вы с баб Галей старенькие совсем станете, и останется опосля Ванечка один? Я категорически не согласен!!

-А чё, мелкий будет, я авторитетом стану, и папка совсем оттает. Я, знаешь, вот сейчас стал думать по-другому, то все его ревновал, а вот посмотрел на всю компашку... Вон даже дядь Вова Волков совсем другой стал, как Арсюшку родили. Я папку больше всего люблю, даже Рэйка после него и вас идет, а вот заметил, он мало совсем смеется. Знаешь, когда я болел часто, блин, он худой-худой был, как я вот ща. Дошло? Во, я про то и толкую.

И договорился Ванька.

Позвонил папка, сказал, после школы его ждет, потолковать надо.

-Пап, я согласный, только давай хоть пирожков каких купим, жрать охота!! — выскочил Ванька из ворот школы.

-Садись, поехали, проглотина мелкая. Приехали в какое-то маленькое кафе, ну Ванька, конечно, первое-второе-третье и десерт, все как положено.

-Пап, у нас чё, праздник какой? — довольно отпыхиваясь, спросил Ванька.

-Да нет, будник. Бабуля там тебе наготовила, а ты еле дышишь.

-Э, пока домой доберусь, опять все сгорит, ты же знаешь, топлива много требуется при усиленном росте.

Папка ухмыльнулся и, став серьезным, спросил:

-А скажи-ка мне, сынку, что это за крысиная возня у тебя началась?

Как Ванька оскорбился:

-Ни фига себе — крысиная? Ну ты и дал!!

-Вань, не уходи от темы, давай начистоту!

-Пап, — посерьезнел его ревнивый ребенок, — я вот уже вырос?

-Не совсем, но, да — уже не сопливый.

-А чего тогда ты ни туды-ни сюды?? Вот я тебе и выбрал жену.

-С чего, Вань?

-А с того, хватит тебе уже по случайным ... бегать.

-С чего ты взял, что случайные??

-Ой, я чё, совсем тупой? То одними духами воняешь, то другими!! Как баб Галя скажет — не мальчик уже, пора и посерьезнее стать.

-Не ты ли категорически забраковываешь всех? — прищурился папка.

-Забраковывал! — поправил Иван. — Выбрал вот.

-С чего ты так озаботился?

-Пап, она как теть Люда, не, теть Люда, конечно, другая совсем, покрепче будет, ну, она и постарше, а Люба... ну, вот как тебе сказать, я не знаю, чем чую, но она нам подходит!!

-Нам?? — скептически вопросил папка.

-Нам, нам. Со стороны Ивана Вячеславовича таможня дает добро. Пап, ты к ней приглядись, она такая теплая. Возле сидишь, и такая расслабуха, как от Рэйки моей. Я тебе точно говорю — лучше не найдешь. Да и я уже большой, вон, как дядь Вова родите кого, мелкие они такие забавные, и я у тебя не один буду.

-Ох, Вань, ну ты и стратег!!

-Папка, я тебя больше всего на свете люблю, а ты вон как редко смеешься как сейчас. Я, может, даже.. — сын замялся.

-Что, Вань?

-Может даже её смогу...ну это... мам-Любой назвать.

-Ох, ты! Сын! — Славка вскочил и крепко-крепко обнял своего ребенка. — Ты же даже не заикался об этом!

-Потому и не заикался, что все были не то, что надо, а тут, как ты скажешь — в цвет. Пап, присмотрись, а? Жалко упускать такую, она нам подходит.

-Вань, давай договоримся — ты больше не финтишь, мужики мы с тобой или где?

Ванька запустил пятерню в вихры:

-Да я чё-то стормознул, думал, ты скажешь — не моего ума дело.

-Ой, не прибедняйся, без твоего одобрения, разве только духами разными пахну, нюхач! — Папка щелкнул его по носу. — Вань, а что-то нос у тебя удлинился сильно.

-Да ладно, утром такой же был.

-Точно-точно, суешь его везде!

-Пап, я же внук Галины Остаповны!

-Пошли, внук.

-А чё ты мне ничё не говоришь?

-Подумаю, Вань! Я как-то её не рассматривал для себя, думал — ты в неё влюбился. Хотел уже было тревогу бить, малолетка в тетку влюбился?

-Ты чего? Не, я пока не ку-ку совсем. Мне Рэйки моей хватает, да и девки все какие-то неинтересные, мне чё, про тряпки и тусовки с ними говорить? Значит, на восьмой март, как дядь Вова говорит, едем?

-Едем, едем, сваха ты моя!

-Папка!! — теперь уже Ванька повис на нем. — Я не девка, но ты у меня, правда, самый-самый!

-Пошли, бабуля там с ума сходит,Ванечка задерживается, голодненький весь!

ГЛАВА 11. Люда в вежливой форме, но твердо отказалась от предложения Антонова побыть для неё персональным водителем на время отпуска Олега — он взял его сразу же, как только бабулю выписали.

-Извините, Юрий,но нет,я сама в состоянии добраться, не хочу Вас напрягать.

Антонов стоически перенес отказ, но Люда, сама того не подозревая, только подтолкнула Юрку к дальнейшим шагам. Никогда бы он не стал чемпионом, если бы пасовал перед трудностями.

-Лень, я так понял — цветы, рестораны, ля-ля тут не прокатят?

-Правильно понимаешь, Юрк, а может это у тебя, ну, типа спортивного интереса?? И не надо к ней приставать?

-Если бы,-усмехнулся Антонов, -я же кажин день стараюсь незаметно её увидеть,хоть мельком.У меня нет желания её очаровать,мне просто хочется как, вон, их псу-положить ей голову на колени и млеть от её прикосновений. Такие как она — это редкость,вот как ты с Танюхой. Я сколько лет удивлялся, как вы можете, не говоря ничего, понимать друг друга... А вот сейчас так надеюсь, что и мне может повезти. Лень, я тут подумал. А давай я её с детишками в аквапарк приглашу, и вы все со мной поедете — вон у Катюньки день рождения был, вроде как праздник детишкам устроим, а?

-Мать, мы как? — спросил Ленька.

-Да завсегда на добрые дела согласны!

Антонов съездил заранее, все проверил, выбрал из двух аквапарков наиболее интересный для детишек и поехал к Люде на работу, подстроил так, якобы случайно проезжал мимо.

-Людмила Павловна? Садитесь, я Вас довезу, давайте, давайте, такая погода противная, пока дойдете ноги будут мокрые. Как Ваши малыши? Уж больно мне понравилось, как они на своей лошади ехали.

Люда заулыбалась:

-Да мы ругаемся? когда они оба на него залезают, стали прислушиваться, но все равно днем частенько на нем устраиваются поспать.

-И пес терпит?

-Пёс до невозможности их любит, пеленки капельным менял, — Люда рассказала, как Рэй следил за ними.

-Надо же, пес как человек совсем!! Людмила Павловна, я вот подумал... я же Вам говорил про крестницу — мы её два годика хотели отметить в аквапарке, но она малость подкашливала, отложили на попозже, сейчас вот всем семейством собираемся туда, может, вы тоже с детками с нами соберетесь? Мы зимой -весной нет-нет да выбираемся, ребятне в радость, да и в воде побарахтаться они все любят.

-Не знаю даже, сложно это все.

-Почему? У друга машина, у меня тоже, может, все же надумаете??

-Хорошо, я подумаю, с родителями посоветуюсь.

-Я буду ждать звонка. Если соберетесь, то в ближайший выходной и поедем. Родители и Тома сразу сказали, что они — за. У всех нашлись неотложные дела — Тома собралась в квартире порядок навести.

-"Пылюки везде полно, Генку навещу, не, он в поездке, татарочек хочу увидеть". Павел с Мариной к каким-то давним друзьям все никак не могли выбраться, в общем Люда, посомневавшись, решила-таки съездить.

Юрка, после её согласия, были у Леньки во дворе, прошелся на руках.

-А, как тебя разобрало! — ехидненько отметил Ленька.

-Мне вот кажется, я её всю жизнь на подсознательном уровне ждал, не надеялся уже, но где-то глубоко внутри мааленькая такая мыслишка пряталась: "Юрка, а может, где-то и есть такая вот, как Танюха для Леньки?"

Антонов предусмотрел все — установил детские креслица, приготовил еду, воду, банные простыни для детишек, теплые халаты, в общем, постарался.

Заехали за Стасовыми со всеми Лебедевыми, женщины понравились друг другу сразу, ребятишки тоже приглянулись. Павел, укладывая Людины сумки в багажник, углядел, как смотрит Антонов на их дочку, а дочка даже и не замечала ничего. Поехали, а Павел, задумчиво глядя им вслед, сказал:

-Мать, а ведь этот тезка — кандидат в зятья.

-У нас же Гошка есть? — не поверила Марина.

-Гошка — это мы так мечтаем. Дочка-то его за родственника считает, а этот чемпион всерьез примеряется.

-Да с чего ты взял?

-Мариш, он же не с ресторанов-колечек начал, а с детей, или кто подсказал, или сердцем понял, но молодец. Если все так, как мне показалось, то будет у наших разбойников — папка.

-Да ладно тебе, не придумывай!! Наша дочь, она мужиков и не видит.

-Поживем — увидим, — не стал спорить Павел, — как сложится, так сложится. Она у нас девочка взрослая, умная, осторожная, без нас разберется.

Антонов ехал, поглядывая в зеркало, сзади щебетали малыши, которых интересовало все на свете, мама отвечала, показывала что-то за окном, а у Юрки на душе цвела любимая им с детства сирень.

В аквапарке он с большим удовольствием возился с тремя мелкими — крестница и Людины детки не отлипали от него, Ленька летал с горок со старшими мальчишками, а Люда и Таня, неспешно поплавав, сидели, грелись в небольшой, заполненной паром баньке. -Уф, хоть немного отвлечься, не бойся, Люда, Юрка очень внимательный. Мы ему своих погодков совсем небольших двоих оставляли — справлялся. А тут все трое уже самостоятельные. Сейчас чуть погреемся и пойдем.

В детском бассейне с небольшими горками, казалось, кипела вода — столько шуму и визгу было в нем. Все трое висели на Антонове, он счастливо смеялся, кружил, невысоко подбрасывал их по очереди, ловил с горки, барахтался вместе с ними, делая кучу-малу, неизменно оказываясь снизу. Детки просто прилипли к нему, так и пошли перекусить и попить соку вместе с Юлой, Юла бережно закутал всех троих в простыни.

Люда только изумленно ахала про себя, никогда бы не подумала, что этот вот хамоватый мужик может быть таким веселым и искренне, не уставая, возиться с малышней. Антонов открылся совсем с другой стороны, и такой Антонов не мог не понравиться. Куда делся жесткий мужик с цепким взглядом, сейчас это был взлохмаченный, смеющийся, довольный всем на свете мужчина.

-Какой у вас папочка замечательный!! Вон как деток любит!! — как-то завистливо вздохнула пожилая женщина, недавно подошедшая с девчушкой лет пяти. — Нашего вон не оттащишь от компьютера, некогда ему.

Антонов затеял возню уже со старшими Лебедятами, там опять был смех, крики, а Люда в какой-то момент залюбовалась этим жилистым мужиком. Подошедший сзади Леня с теперь уже на нем висевшими малышами, сказал с какой-то гордостью:

-Вот такой у меня друг Юрка — настоящий, он редко когда так открывается, все больше в скорлупе своей жесткой сидит, а я его вот таким с малолетства помню и люблю. Мы же все с одного двора, Танюха, вон, одна невеста на всех была, нас пять пацанов и она. Ты думаешь, в кого наша лапочка такая отчаюга, да в маму и крестного.

-Юр, давайте уже закругляться — двадцать минут осталось.

Юрка подплыл к краю бортика, подтянулся, ловко запрыгнул, встряхнулся как Рэй, разбрызгивая вокруг себя воду с мокрой головы, малыши засмеялись, Егорка потянулся к нему, а за ним и Тася — он осторожно взял их на руки и пошел, что-то негромко приговаривая, с ними в душ. Там ловко помог Люде их ополоснуть, отвлек внимание от нелюбимой процедуры — мытья головы, унес по очереди в раздевалку, опять же уверенно посушил им волосики, подмигнул вышедшей Люде и пошел сам в душ.

Люда одевала своих уставших детей и все удивлялась на Антонова. -Надо же, как можно ошибаться в человеке.

Едва выехали, как Стасовы уснули.

-Уморились, маленькие! — С теплой улыбкой сказал Антонов, а Люда смутившись, отвернулась к окну и воскликнула:

-Надо же, у них хор Сретенского монастыря приезжает, там не просто хор, там кудесники. Я их слушала давненько, восторг сплошной, небось, билетов уже нет, они редко по России, все больше по заграницам гастролируют.

Юрка встрепенулся.

-"Шурши, Юрий Михалыч. Доставай билеты правдами и неправдами."

И подобрела с этого дня Людмила Павловна, уже не такая вежливо-равнодушная стала с ним. А он маялся, никак не мог придумать, что можно подарить ей на восьмое марта, хотелось что-то такое, для неё, для одной. Билеты он сумел перекупить, аж четыре, хитро подумав, что, может, её родители или свекровь смогут поехать тоже, а вот что ещё? Ну, цветы — однозначно, там даже для принцессы Таисии было задумано, но Люде, ей хотелось...

-Да я бы ей душу свою, завернутую в обертку подарил, но ведь не возьмет! — сокрушался он Леньке.

-Тише едешь — дальше будешь! — скалился друг. — Попал ты, Юрка, крупно.

Мам Тома с удовольствием стала забегать к Генке, откровенно радуясь, что непутевый болван, вроде остепенился полностью. Радовало и то, что в квартире стало уютно, тепло, по её выражению — как шкатулочка. Наиля не сидела без дела, что-то шила, вязала, вышивала — Генка пока не захотел, чтобы она работала.

-Подожди, приживешься, подберем по душе тебе чего, пока вон Айка привыкает, подожди.

Если честно не хотел он, чтобы на его Наилю пялились какие-нибудь мужики. Он стал жутким собственником и домоседом, мог часами сидеть и любоваться своей мягкой стеснительной татарочкой. В последнюю свою поездку заскочил к теще, Наиля передала много пакетов и сверточков для матери. Шустрая, полненькая, невысокая теща, привстав на цыпочки расцеловала своего нового зятя.

-Дай я на тебя хоть погляжу как следоват, Наилька уж больно нахваливат тебя!

-Разина, — высунулась в калитку ещё одна женщина, — ты чево молодого нацеловываш, ай одурела? — А сама хитренько подмигнула Генке.

  -Скажешь тоже, Венер, это же зять мой, новенький.

-Новеньким только рупь быват!! Ну, давай знакомиться, я, чай, не чужая. Наилька-то мне племяшкой доводится.

Они усадили Генку на просторной, чистенькой, уютной кухне, начали потчевать его, он наелся до отвала, а теща с сестрой все уговаривали его ещё чего-то попробовать. Дотошно выспрашивали обо всем, Генка отвечал, а потом взмолился:

-Пощадите. Я уже все-все вам рассказал, я честно могу сказать, мои девочки для меня — все. Никто их обижать не собирается.

-Смотри, зятюшка, она у меня и так настрадалась. Мы уж собирались с Венеркой в Казань, пристрелить того... говнюка.

-Ого, — засмеялся Генка, — опасные вы женщины!!

Но видно было, что теща и зять друг другу понравились.

-Гена, когда поедешь-то, с утра?

-Да, меня на развилке мужики будут ждать в семь утра.

-Ну и ладно, давай-ка мы тебе пока светло гостинчика накидам. А то утром светает поздно ещё.

И накидали: Генка даже ругался с ними, но они упорно совали в кузов упакованные и перевязанные тюки и коробки.

-У тебя там есть с кем поделиться, не вредничай, забирай!

-Во, а я не верил, что татары упрямые, — вытирая пот ворчал Генка.

-Ничё, мы с тобой споемся. Ты нам походящ!

-Разин, а ты все по молодости только татарина зятя хотела. Вот тебе совсем другой коленкор.

-Да старое чего вспоминать, среди всякой нации есть и люди, а есть и идиоты. Вы, Гена, сыночка-то родите. Пусть внучок беленькай появится, на тебя похожий, я рада буду.

-Немного попозже, пока в однушке живем, подождем, варианты вот как подыщем, так точно родим, но уж кто получится.

Теща с сестрой долго махали ему вслед руками, а он удивлялся, как у него получилось сразу с этими женщинами контакт установить, не всегда у него так славно получалось.

А потом улыбнулся — скорее всего это Наиля на него так действует. А дома, распотрошив все узлы и коробки, оба пришли в ужас — куда столько всего: полтуши поросенка, шесть замороженных куриц, какие-то грибы, домашние салаты, сало, компоты.

— Наиль, вы ж вроде свинину-то не едите?

-Да мамка на продажу выращивает парочку.

-Где все хранить? Есть два года будем.

-Гена, а давай, маме твоей и Стасовым часть отдадим, ты же всегда говоришь — они хорошие люди. Там семья большая, детки, я бы не хотела, чтобы они меня считали...

-Да ты что? Тебя и в помине не было когда разводились, не придумывай! Ты только не подумай чего, но вы бы с бывшей точно сошлись, она такая спокойная, разумная.

-А чего ж тогда жизнь не сложилась-то?

Генка покряхтел, почесал голову:

-Ну я виноват... сильно... подгульнул тогда сдуру, повелся... Наиль, ну ты чего?? — подскочил он к жене и крепко обнял. — Я просто не хочу, чтобы меж нами чего-то стояло. Там у неё подружка была, лучшая... завистливая, как сука, ну и постаралась Людмиле нагадить по-крупному. А я, дурак, вляпался. Я просто не хочу, чтобы тебе кто-то другой про эту муть сказал, да ещё приукрасив. Ты думаешь, почему мамка меня все время кусает — простить не может. Одно в этой ситуации получилось здорово — тебя нашел. Ты что, думаешь я тебя? Тебя? На кого-то? Нее, я совсем заразился тобою, неизлечимо. Мне эти поездки во где, я ж бегом домой бегу. Мужики вон гогочут, а я едва выдерживаю, пока все сдам и отчитаюсь. Не, я тебе честно скажу — вон на свадьбе этой, у Валерки, я ж ревностью исходил как сумасшедший... с бывшей десять лет прожили — ни разу не приревновал, а тебя... в глазах чернеет! Ты — моё всё!! Я, наоборот, боюсь, что ты от меня ...

-Глупый, — заулыбалась Наиля, — зачем мне кто-то, мы с тобой оба через развод прошли, а уж мне-то ...!

-Во, матушка твоя внука заказала, беленького, как я, — заулыбался Генка, — обещал подумать!

Стасовы с удивлением увидели, как к дому подъехала большегрузная машина, и из неё вышел Генка.

-Надо же! — удивленно протянул Ной, — этот говн... заявился, с чего бы?

Генка помог выйти своей татарочке и как-то нерешительно шагнул к калитке. -Как хорошо, что малышня спит на своем Лее,(они уже много болтали, Рэй стал Лей, мама — Юда, дед — Ной, дед Пася, баба — Ина) вслух подумала Марина.

Ной и Павел вышли к ним навстречу, о чем-то переговорили, Ной и Павел как-то отнекивались, а жена Генкина, на удивление, что-то горячо доказывала им обоим. Подошла Тома, ходившая в магазин, расцеловалась с Наилей и быстро кивнула, соглашаясь.

Марина смотрела за этим разговором в окно — детишек одних не оставишь, да и не ровен час проснутся, выбегут... То что Генка не сообразит — понятно, а вот жена его... зачем ей знать, у них все нормально сложилось, вот пусть и живут. Малыши совсем большие стали, у них полный комплект дедов, три бабули, да и все идет к тому, что, по утверждению Пашки, появится папа. Марина его видела мельком, но Пашка почему-то твердо стоял на своем — будет этот Юра их зятем. Они после посещения аквапарка дотошно расспрашивали дочку и внуков, что там было, у малышни был сплошной восторг, имена Юла и Катя, не сходили с уст.

Ной заметно опечалился тогда, но вот как-то не получается у Гошки Люду зацепить, она искренне его уважает, но, как говорится, "чего-то в супе не хватает." А этот Юра... Марина спрашивала дочку про него, та кратко сказала, что он её очень удивил своим отношением к малышам, она не ожидала...

За рассуждениями Марина проглядела, до чего договорились Генка и деды. А опять выглянув в окно, удивилась — мужики несли какие-то коробки, явно на кухню.

Она шустро прикрыла дверь в комнату, где их славные внуки, как всегда, спали на Рэе. Он уже насторожился — Генка у него всегда был нелюбим, а тут... но дети посапывали, привалившись к его теплым бокам. И он мужественно терпел, его Егорушка, недоспав, будет капризничать долго.

-Здрасьте, Марина Николаевна. Я вот тут... мы вот... — забормотал Генка, оглядываясь на мать.

-У тещи он был в деревне, она прислала с ним много продуктов, вот они с Наилей и поделились с нами.

Наиля, зашедшая с пакетом, улыбнулась, поздоровалась, видно было, что женщина такая искренняя. Марина приложила палец к губам, все потихоньку, поставив пакеты и коробки, вышли на веранду. -Извините, но внуки спят, Егорка у нас очень чуткий, недоспит если, будет ныть, а за ним и внученька начнет! — пояснила Марина.

-Спасибо вам большое, Марин Николаевна, я знаю,вы и без наших... э-э... продуктов обошлись бы, но от чистого сердца... — проговорил Генка, оглядываясь на жену.

А Марина, улыбнувшись его татарочке, сказала невпопад:

-Ну и славно, ты хорошая, и он при тебе совсем другой становится. Я рада!!

Теперь просияла Наиля:

-Я тоже, спасибо Вам!

Ореховы уехали, а Ной, присвистнув при виде всего, что они привезли, сказал:

-Том, я — ты знаешь, твоего Генку всегда не очень...

-Да знаю, знаю, не за что было!

-Вот, а сейчас он меня сильно удивил, честно говоря. Татарочка у него славная девочка — ему однозначно нужна вот такая... Ну, как бы послабее его, чтобы он был главным, добытчиком. Знаешь, я посмотрел на них и порадовался...

-Так-то оно, так, да вот Люда наша... — вздохнула Тома.

-А наоборот хорошо, жили бы они все так же уныло, и не эта заклятая подруга, так какое-то бы другое происшествие их развело, все ещё у дочки будет!! — твердо сказал Павел. — Вот увидите. Просто нашей Люде нужен более сильный мужчина, чтобы и она за ним, как Наиля сейчас за Генкой — за стеной была!

Открылась дверь из комнаты:

-Баба Тёма, Голка нулься! — на пороге стоял румяный Егрока, — Ася тёзе.

-Иду, солнышко, иду, маленький!!.

Баба Тома подхватилась.

-Баба Ина, касю! — потребовал внук, уходя с Томой на горшок. А выбежавшая за ним кнопка полезла к деду Ною на ручки. -Ежденевный ритуал пробуждения, — засиял Ной, передавая эту маленькую, хитренькую, вьющую из обоих дедов веревки, Тасечку — деду Паше.

Ной частенько оставался у Стасовых, внуки не отпускали, да и собакин с большой неохотой уходил от них, как уйти когда тебя, приговаривая:"Лей, моя!" изо всех силенок обнимают и нацеловывают, а потом радостно заливаются смехом, когда "Моя Лей" осторожно лижет своим языком щеку.

Впервые в жизни Антонов так дергался, даже тогда, когда он с заклеенной пластырем, рассеченной во время схватки, бровью, смахивая кровь с лица, боролся с наседающим на него соперником и сумел-таки вырвать победу, даже тогда ему было легче...

Сейчас же он боялся, как отнесется к его подарку Люда — Люсенька, так мысленно называл он эту так неожиданно появившуюся в его жизни женщину.

Он тщательно выбирал цветы для всех женщин, а сейчас у него образовалось их сразу шесть, именно тех, кому он искренне и от души хотел подарить цветы. Танюха и крестница — это в порядке вещей, а вот Люсины мать и свекровь, и маленькая кокетка Тасенька... тут ему хотелось угодить, как никогда.

Для Люды была приготовлена красивая корзинка из соломки, в неё его стародавняя знакомая, умеющая красиво оформлять подарки, Галюня Куколева, красиво уложила эксклюзивные наборы чая и кофе, бутылку 'Кьянти', оставшееся место в корзинке было засыпано смесью конфет, конечно же, самых лучших и конверт, в котором лежали билеты на концерт хора Сретенского монастыря. Ещё были два букета, один из живых цветов, второй из конфет. Он хотел было положить туда коробочку с тоненькой цепочкой белого золота и подвеской с её знаком Зодиака, но Танюха отговорила, чтобы не гнал коней.

Матери и свекрови — он здорово удивился, что, несмотря на развод, свекровь не отходит от малышей, в отличие от бывшего мужа, который, как он уже знал, совсем не поддерживает никаких отношений с бывшей женой. С одной стороны такое радовало, а с другой — заставляло задуматься...

Юрка не поленился, аккуратно навел справки на предмет отца малышей. Мало ли, объявится какой-нибудь и предъявит права на этих славных деток, которые сразу влезли в его душу. Но кроме этого... бывшего, никого не было на горизонте, да и Антонов, прикинув по срокам, не сомневался — дети от мужа, который почему-то не озадачился в свое время. Если это так, то ему, Юрке, опасаться нечего, бывший женился, значит претензий не будет точно.

Видел Юрка его, этого Геннадия... век бы совсем не видеть. Но поразился-его Люсенька (тьфу, тьфу, не сглазить бы!!) и этот белобрысый ну никак не получались парой. Не дотягивал он до своей такой славной женщины, она была на голову выше его по всему, ну как бы вот на одной ноге надета изящная женская туфелька, а на второй шлепанец.

Он, вспомнив Ленькину тещу, засмеялся в голос. Теща жила в районе и частенько приезжала их навестить, а поскольку ноги больные, зимой носила боты в народе называемые 'прощай молодость'. У Леньки тоже такие стояли в прихожке — в сарай сходить, снег почистить.

Вот в очередной приезд тещи и вышла конфузия. Лебедевы и Юрка до сих пор ржали как ненормальные, вспоминая эти боты.

Засиделись тогда, заговорились, встренулись, по выражению Ленькиной тещи, когда время было в обрез, до отхода автобуса, — следующий по случаю зимнего времени отправлялся через три часа. Шустро подхватились и почти бегом рванули на автостанцию, успели, а вечером Ленька собрался погулять с собакой и очень долго не мог врубиться, почему один бот упорно не налазит. А теща, когда ей позвонила дочка, растерянно сказала:

-А я и не заметила!!

Тридцать девятый и сорок третий размеры, почти рядом.

А дамам Людиным он купил орхидеи в горшках, необычных расцветок, ездил за ними на ВДНХ в какой-то специальный магазин. Малышке, он заставил Танюху расспросить у Люды, что ей нравится, оказалось любит ребенок маленькие цветочки — букет сиреневых крокусов — и по какой-то своей прабабушке Клаве, ещё и наряжаться тоже. Опять же с Танюхой выбрали для всех троих мелких по джинсовому комбинезончику. С разными вышивками на коленках и нагруднике, что ли. Девчушками цветочки-бабочки, а Егорке, хоть и не его праздник, но близнецы же — с машинками.

-Тань, как лучше сделать-то? На работу седьмого подъехать или же восьмого к дому?

-Юрка, да ты боишься?

-Как в детстве говорили, Тань, — я не трус, но я боюсь.

-Давай восьмого поедем к ним, так и быть, оставим Лебедя ненадолго. Не дрейфь, все будет нормально.

Люда седьмого немножко удивилась, что такой внимательный Антонов так и не объявился, но мало ли, наскучили ему эти показушные игры??

Восьмого поспали немного подольше, пока встали, пока умылись, пока мужчины поздравляли своих женщин, больше всех радовалась подаркам конечно, малышка.

Деды не забыли и Егорушку, зная, что малыш будет кукситься и обижаться, купили игрушки и ему — все были довольны.

Сели за стол, а на улице громко залаял Рэй, гуляющий по двору.

Павел вышел посмотреть, кто чужой к ним пришел, минут пять его не было, потом послышался разговор, и в дом вошли гости... Татьяна Лебедева и Юрий, собственной персоной.

Руки у обоих были заняты букетами и ещё какими-то свертками.

-Здравствуйте, мы вот приехали вас, дорогие женщины, поздравить с праздником! — негромко сказал Юрий, а Танюха поддержала:

-С праздником Вас!

И тут всех удивил Егорка: внимательно посмотрел на них и с громким криком:

-Юла!! — побежал к Антонову. Тот, мгновенно поставив свертки на тумбочку в прихожей, подхватил мужичка и поднял его на вытянутых руках:

-Привет, Егорка!

-Ивет! — улыбнулся малыш, а Юрку уже дергала за штанину Тасенька:

-Юла, Юла, на меня!

Юрка, не отпуская Егорку, присел и посадил на вторую руку девчушку.

-Привет, малышка!! — он о чем-то заговорил с ними, не замечая, что за столом случилась немая сцена... мама, бабули, дедули — все были удивлены — их детки никому из чужих мужчин так не радовались.

Первым отмер Павел:

-Татьяна, проходите, давайте за стол, с нами.

-Да я бы с удовольствием, да дома Лебедь с лебедятами ждут.

-В чем же дело? — спросил Ной. — Пусть приезжают к нам, у нас вон какой собакин имеется. Все дети не остаются равнодушными, и шашлычок маринуется, из домашней свининки, соглашайтесь!

Танюха краем глаза увидела умоляющую физиономию Антонова — друга надо выручать — полезла за телефоном, озвучила предложение Стасовых. Ленька обещал быть через минут сорок.

И был у Юрки праздник, Женский день, почти сказочный, в кругу будущих родственников, он в этом не сомневался — дети его приняли, а Люсенька??

Ну он очень постарается её очаровать.

Малость напряг сын Ноя, Георгий, пришедший с шикарными букетами, но Люда общалась с ним точно так же, как и пришедшими попозже поздравлять женщин, а заодно и на шашлык, одноклашками. Это давало ему, Юрке, надежду и шанс...

После двух часов появились здоровый такой мужик и высокий, тонкий пацан лет пятнадцати, который смешно облапил Люду, долго нацеловывал её, приговаривая:

-Теть Люд, соскучился неимоверно, чё-то вот пробрало!

-Вань, я тоже! — радостно смеялась в ответ Люда. — Мне твоих приколов так не хватает!

Юрка любовался такой счастливой Людой и остро завидовал этому нескладному пацану, ему-то она так не улыбалась, но твердо решил про себя — пока что!! Этот Ванька оказался занятным пацаном, всем успел сказать что-то прикольное, мужики несильно хлопали его по плечу, женщины целовали в щеку, но только один раз, норма была такая — только теть Люде разрешалось больше. Затискал мелких и собаку, мать и теща Люды усадили деточку за стол, и он радостно потирая руки, принялся уничтожать пищу, к нему тут же подлезли Егорка и Тася, помогая справиться с едой.

-Ванька, ты передохнул бы! — сказал его отец. — Ведь у Горбылевых только из-за стола вышли.

-Пап, ты чё? Горбыли — это одно, а Стасовы и баба Тома — совсем другое!! О, шашлычком потянуло!!Пошли, ребятки!

Взял неотлипающих от него малышей за руки и пошел с ними к мангалу.

А у мангала колдовали двое восточных мужчин — Ной и Гия. Первый шампур, как смеясь сказала Люда, уже по традиции — достался Ваньке. Шашлыки и впрямь случились знатные, Юрка как и Ванька, объедался ими. Малыши, набегавшись, стали зевать, Егорка запросился на руки к Юле и, немного погодя, сладко засопел. Юрка, бережно прижимая к груди сопящее чудо, осторожно подошел к Люде.

-Умаялся мой сынок! — светло улыбнулась Люда, — давайте я его заберу.

-Нет, я сам донесу, пожалуйста, Люда??

-Хорошо, — она взяла у Ноя свою дочку и пошли в дом.

И не видел Юрка, как внимательно-внимательно все это время к нему присматривался ни кто иной, как вот этот пацан — Ванька. Откуда ему было знать, что этот, много повидавший в своем невеселом детстве пацан, ещё ни разу не ошибся в людях, иной раз поучая своего почти сорокалетнего папку.

Люда шустро раздевала спящего сыночка, Юрка же держал на руках девчушку, которая категорически отказывалась слезать с его рук, любовался Людой, спящим Егоркой. И ему больше всего на свете хотелось стать недостающей частичкой этой семьи. Малышка повертевшись, тоже заснула, доверчиво прижавшись к его груди... Юрка балдел и тянул время, стараясь подержать ребенка подольше. Люда уложила и её.

-Извините, Юра, они Вас замучили сегодня.

Он взял её за руку, вывел в прихожку и негромко сказал:

-Такие славные дети — замучить не могут, а во-вторых, хватит мне выкать!

Люда как-то очень серьезно и пристально вгляделась в него, что-то точно увидела, улыбнулась и кивнула:

-Хорошо, Юра, пошли во двор?

-А дети?

-Я присмотрю, — негромко сказала за его спиной Тома, — я что-то тоже утомилась, возле них прикорну, вы идите, а то Ванька там все шашлыки доест.

Люда с Юркой вышли, а Тома истово перекрестилась:

-Дай-то Бог! Хороший мужик. Может, и сладится у них, вон как внуки к нему тянутся, только бы Людочка к нему тоже пригляделась. Непорядок ведь — Генка себе хорошую жену привез, а Люда все одна!

Ванька, узнавший от лебедят, что Антонов тот самый чемпион, прилип к нему, его интересовало все, он засыпал его вопросами. Юра обстоятельно отвечал, пока папка не заворчал на сына:

-Вань, ты любого человека заболтаешь-уморишь!!

-Ладно, дядь Юр, пиши мне свой телефон, у меня ещё до фига вопросов, я в школе пацанам хвастаться буду, что настоящего чемпиона знаю, ты ж не в фигурном катании занимался.

-Ваня, фигурное катание тоже тяжкий труд.

-Да ну, девчачий какой-то спорт.

-Дядь Паш, иди-ка сюда! — позвал он Павла. — Мне с тобой чего поговорить надо.

Слава шутливо закатил глаза:

-Птица-говорун у меня вместо сына родился.

-Я такой! — постучал себя кулаком по груди Ванька. — А ты иди, делом займись! — показал он на весело смеющуюся компанию.

-Ох, ребенок-жеребенок. Ремня бы тебе.

-А детей нельзя бить!

-Дядь Паш, а ты мне... — увлекая того за дом, начал Ванька, оглянувшись, увидел, что никто на них не обращает внимания, полушепотом сказал:

-Дядь Паш, ты меня знаешь?

-Ну да, Вань.

-Дядь Паш, этот Юра — то, что нам и требуется.

-Нам?

-Ну, теть Люде с мелкими!!

-Ты так думаешь?

-Уверен, он только с виду такой... ну не сердитый, а такой весь грозный, не, мужик что надо!!

-Ну если ты одобрил, осталось только чтобы Люде понравился! — улыбнулся Павел.

Ванька вздохнул:

-Я чё-то, и правда, сводней становлюсь, то папку с Любой стараюсь подружить, то вот теть Люду надо на путь истинный направить.

-Ох, Вань, — захохотал Павел, — ну ты и стратег!!

-Будешь тут стратегом, когда, вот, вроде взрослые, а под носом ничё не видят!!

Люда, заметив выходящих из-за дома смеющегося папку и довольного Ваньку, спросила:

-Вань, опять воду мутишь?

-Да ты чё, теть Люд, просто мужской разговор, не для чужих ушей, между прочим! — прикинулся Ванька валенком.

-Ванечка, или я тебя не знаю?

-Теть Люд, ну чего ты опять меня позоришь? Ванечка какой-то, ты ж не баба Паня? Та все никак не поверит, что я у неё есть — чуть что — "Ванечка"! Фу!! Ну ей простительно, не совсем молодая и меня не так давно заимела. А ты-то, теть Люд? — разворчался Ванька.

Люда, привстав на цыпочки, чмокнула его в щеку.

-Вань, а ведь ты ещё вытянешься, как тогда доставать буду?

-А стремянку с собой таскать придется, для таких вот, мелковатых!

От калитки заорал какой-то громогласный полный мужик:

-Стасовы и компания, шашлыки остались??

-О, ещё один аппетитный на нашу голову, — заулыбался Ной.

-Дядь Вов, не — я последние доел!

-Ну, где Ванька Дериземля был, там Волкову делать нечего! — притворно обиделся дядь Вова. — Здрасьте! Дайте-ка я всем дамам ручки поцелую!

Прошел по всем, познакомился и Лебедевыми. Закружил по двору Люду — под хмурым взглядом Антонова, расцеловал, а потом удивленно уставился на Юрку.

: -Откуда я Вас знаю? — Минуты две напряженно смотрел а потом зашумел. — Ни себе фига, это же Антонов!Ух ты, рад знакомству! — долго тряс тому руку и откровенно радовался. — Так, я, мы с Арсюшкой ненадолго, там Натусик марафет наводит, а прибег я по случаю приглашения Шихарем нас всех к нему в ресторант "Обдуванчик", — так всегда ехиденько, названием из старого, черно-белого фильма, называл он Сашкин ресторан. — Форма одежды, ну не совсем парадная, но приличная. Он там сам шуршит, НинСанна с спуругом тоже обещались быть. Мелочь, если все деды-бабули соберутся, можно к нам — мамка согласная, да и зятя будущего припряжем.

Ванька поморщился:

-Дядь Вов! Я тебе уже озвучивал! -Вань, да все может поменяться. Вот подрастет Полинка, и влююбисссья кааак.

-Влююбисссья, — передразнил Ванька, — держи карман шире!!

-Вань, — захохотал в голос Волков, — я тебя хоть сегодня в зятья беру! Ладно, если всурьез, то к семи всем быть, Александр отказа не приемлет. А чё? Гулять — так гулять, тем более завтра выходной. Все я побёг, мы сейчас проснемся и начнем требовать еды. Парниша-то типа меня и Ваньки — любитель покушать! Все, пока всем. Чемпион, ты непременно будь, ух как я рад!

Лебедевы отказались сразу:

-Мы — домой!

Ванька чего-то доказывал Любе, Тома, вышедшая на громкий голос Волкова, сказала, что она останется с внуками.

-Нечего их по чужим людям таскать!! Стасовы, вы — собирайтесь!

-Люда, сколько там ещё женщин будет, примерно? — поинтересовался Юра.

-Пять точно.

-Хорошо, я поехал за цветами, потом вас забираю.

-Но, Юра! — начала было Люда, а он не удержался, чмокнул её в нос и, разулыбавшись, сказал:

-Все, не обсуждается, без четверти семь — заеду.

Марина негромко сказала Пашке:

-А ты прав, Паш!

Тот заулыбался:

-Не, Мариш, не я — Ванька прав!

-Вань, ты где, здесь будешь или у Горбылевых?

-Чё я там не видел у твоих Горбылей? Не, я здесь вон с Рэем пробегусь, с мелкими побарахтаюсь. С баб Томой чайку замастырим... тортик скорее всего найдется..?

-Найдется, Вань, найдется! — засмеялась Тома. — Ты же наш старший внук, мы заранее прикидывали на твой аппетит, два тортика имеются!

-Во! — Поднял вверх указательный палец Ванька. — Главное, что? Главное — уметь дружить с женским полом! Всегда подкормят.

-Проглот!! — папка с такой любовью смотрел на свое вихрастое чудо. — Откуда что взялось, маленького уговаривали: за папу, за бабу — сейчас вон...

-Пап, я пока гусеница шелкопряда, прожорливая... Вот вылуплюсь...

Стасовы, Нижарадзе и Юрка приехали, когда почти все уже были в сборе. Люду целовали какие-то нарядные женщины, обнимали мужики.

-Юра, это все одноклашки Людины. — Негромко сказала Марина. — Они вот через тринадцать лет нашлись и не теряются больше. Юркины букеты, он, не заморачиваясь, взял десять — мало ли, кто-то останется без цветов — как раз пришлись кстати, хватило на всех. Было шумно, весело, празднично. Одноклашки оказались таким прикольными, придумывали всякие розыгрыши, конкурсы, классная, смешливая такая тетка, держалась за живот, заболевший от смеха:

-Ребятки, уморили!

-Ну что, НинСанна, оценочки нам поставите за поведение? — всунулся Вовка.

-Несомненно — всем пять с плюсом!

-Вот, через пятнадцать лет только и заслужил!

Потом, дружно сдвинув столы начали танцевать, кто с кем, разбивая друг друга, дурачась и смеясь ... устали, начали петь в караоке, Волкова прогнали:

-Иди в зрители, тебе даже не медведь — слон на уши наступил.

-Ну и подумаешь, я вот дома всегда пою, сын слушает и подпевает! Натусик, скажи? — Он с нежностью посмотрел на свою Луговую.

-Скажу, скажу! Подумаешь, иногда беруши вставляю!

А потом Шихарь, хитренько взглянув на Антонова, улыбнулся и сказал:

-А теперь, тезка нашего обожаемого певца, споешь? Или тоже как Вовка?

-Да нет, отчего же!

Юрка взял микрофон, поискал мелодию и негромко запел, тезкину...

-"Без тебя, без твоей любви богатства всей земли мне будет мало..."

Приятный баритон разносился по ресторану, все замолчали, а Юрка пел и не видел никого, кроме Люсеньки, вкладывая в эту песню всю всю душу и любовь, в этом он не сомневался, что любит её, да и остальным было понятно, что этот Антонов никому не отдаст их Стасову. Люда слушала песню, задумавшись, понимая, что начал нравиться этот грубятина, но ...загадывать она не торопилась.

А Юрка, помолчав, нашел другую мелодию -'Восточную песню', вызвав бурю восторга присутствующих, тут все оживившись запели,

-Юра, это же моя любимая песня! — воскликнула НинСанна. — Эти невозможные ученики всегда мне её пели, подлизываясь. А Юрка отдав микрофон кому-то, аккуратно обняв Люду, повел её танцевать, никто не пытался разбить эту пару. Юрка ничего не говорил, просто наслаждался тем, что вот она, Люсенька, в его руках. И он, как говорится, костьми ляжет, но она и её славные малыши должны быть с ним рядом, ему без них холодно и неуютно. Но каким-то чутьем понимал, что пока рано говорить этой, так необходимой ему женщине про это, он ясно видел, как настороженно она к нему относится, но это пока!

Мужики пошли перекурить, Юрку уцепил Ной:

-Юра, на пару минут!

-Да, Ной Нодарович?

Отошли в сторонку.

-Ты уже понял, что Люда мне дочкой стала, один вопрос к тебе. Ты серьезно настроен, или это способ завоевать очередную женщину?

-Я за такие вопросы обычно ... но понимаю Ваше беспокойство... Нет мне жизни без этих лукавых мордашек, называющих меня Юла, а уж без мамочки... — он аж зажмурился.

Ной, этот суровый мужик, вдруг светло улыбнулся.

-Вот теперь я спокоен за неё! — Пожал ему руку. — Я — на твоей стороне!

Светка отпускала очередное лекарство, когда женщина её возраста вдруг воскликнула:

-Светик?? Светик, Раевская, это ты?

-Ну я! — не очень вежливо ответила Светка.

-Светик, ты меня не узнала? Это же я, Ритка Коржевникова.

-Коржик? — неуверенно спросила Светка.

-Ну да, Коржик, Коржик!!

-О, какая ты стала, тебя совсем не узнать? Ты ж где-то пропала после школы.

-Да много где побывала, Светик, а давай в кафешке посидим — кофейку... эклерчика? Ты во сколько заканчиваешь?

-Да вот уже через час пятнадцать.

Тогда давай на Советской, там неплохой кафешник "Элита", я тебя там жду. Наговоримся — всласть!!

Она упорхнула, Светка сильно удивилась, из того гадкого утенка, каким была Коржик — вылупился вполне приличный лебедь, видно было, что она дама ухоженная и обеспеченная. В школе-то была тихая неприметная мышка, с прыщавым лицом и вечно сальными волосами, одно только и было — училась хорошо. -Надо же, как жизнь людей меняет! Посмотрим, что из себя она теперь представляет?

Ритка одетая неброско, но Светка наметанным глазом сразу определила, что вещи все на ней явно не на Черкизоне куплены, а очень даже недешевые, искренне обрадовалась ей. Разговаривали долго, Ритка рассказала, что окончив иняз — а училась до отупения, тянулась на пятерки, после третьего курса ездила летом в франкоязычные страны — Алжир и Тунис, приобретала опыт, там и мужа встретила -Роберта, владельца дистрибьюторской фирмы из Канады.

Сначала предложил стажировку в фирме, потом работу, вот пять лет как замужем за ним. Она теперь не Коржик, а Маргарет Смит. Родили сыночка, Майкла, семь лет вот будет, да-да, жили гражданским браком сначала, сейчас приехали к матери с отцом, внука показать, да и на Родине уже тринадцать лет не была, столько перемен, интересно.

-А как ты?

-Да нормально, медучилище закончила, замуж за офицера по глупости вышла... не сложилось, вот одна, замуж как-то не хочется...

-Светик, ты же, помнится, лет с четырнадцать курсантами увлечена была?

-Да ну! — скривилась Светка, — эти вечные переезды, быт неустроенный, переведут вот в какой-нибудь Термез, и живи там — антисанитария сплошная, жара, мухи, грязь, всякие проблемы. Тогда ещё говорили: -Термез, Кушка и Мары — три дыры. Вот приехала домой, живу как хочу, поклонники имеются, сама себе госпожа.

-Да, наверное неплохо, а я вот Роберту всегда говорю, как он начнет ревновать — старше меня на пятнадцать лет, 'доорешься — уеду к мамке'. Стихает сразу, невмочь ему без Марго и Майкла-Мишки. Ой, Светик, мы на Восьмое случайно наших всех встретили, представь, в ресторане... я думала, одурею от радости!! Нас друзья пригласили в 'Силуэты', классный такой ресторан... скажу тебе — на уровне, там в самом дальнем углу шумная такая компания гуляла, гоготали, орали чего-то, а танцы начались -смотрю — там наша НинСанна. Я как завизжала и ей на шею... она меня тоже вначале не узнала.

Вовка Волков — толстый какой стал, он сразу признал.

-НинСанна, это же Коржик наша.

Ну и устроили там праздник узнавания, я до сих пор балдею, увидеть больше полкласса сразу!!! Сашка Шихарь — и ресторатор, в жизнь бы не подумала... Ребята, девчонки — все такие родные. А ты чего не была?

-Да, у меня свидание романтическое было, поклонник приезжал на два дня.

-А-а-а... Волков, представь, все-таки поженились с Луговой. Как они друг друга мутузили в младших классах, потом кусались постоянно, перед окончанием школы. Оказывается, Наташка дочку от него в двадцать один родила, а он и не знал. Сейчас вот вместе — мальчишке почти годик. Любовь такая. Ленка Алабушева мать многодетная, Витька... — она с восторгом говорила про каждого, а Светка думала свое— 'Вот ведь, ухватила за хвост птицу удачи, а ей все никак не повезет!!' -...так красиво ухаживает, видно, что влюбился по уши...

вынырнула из своих мыслей Раевская, вслушиваясь опять в Риткину болтовню... -А Шихарь ему и скажи, "ну полная тезка любимого певца, а спеть слабо?" Тот и запел в караоке, голос такой приятный, потом танцевали долго, они такая красивая пара, блеск.

-Кто хоть, извини, я немного отвлеклась?

-Да Людик наша, Стасова. Ты что, не знаешь, вы же с ней друг без друга жить не могли??

-Да как-то раздружились, сначала я по гарнизонам, потом она после института по командировкам заграничным, вот и...

-А-а-а... Она, представляешь, со своим Ореховым давненько уже развелась, не знаю, чего она за него замуж пошла, он же никакой — ни рыба, ни мясо!! Никогда его как как мальчика для дружбы не воспринимала, унылый такой, скучный. Правильно Людик сделала!! А этот тезка, таакой мужик, нашим всем понравился.

-Чей тезка?

-Ну певца, Антонова, только ФИО одинаковые. А внешне этот, Людика — такой настоящий мужик, не слащавый и видно, что такой... надежный, вот как собака — алабай, вроде спокойный дружелюбный, а тронь, что дорого ему — загрызет, но мужик очень даже! Мой Робик сказал, что ревновать было собрался. Да только тот Антонов кроме Людика никого и не замечает. Замечательно, Людик — девчонка отличная!! И такой мужчина ей идеально подойдет, да ты сама знаешь какая она у нас замечательная!

-Да, конечно!!

Светку распирало, она уже не могла сидеть:

-Ой Ритуль, я совсем забыла, мне же мамке укол надо поставить, извини, надо бежать!!

-Конечно, конечно, беги, я заплачу, созвонимся. С нашими вот договорились ещё раз посидеть, или на шашлыки смотаемся. Ромка Старостин всех приглашает, поедешь?

-Посмотрим, как будет здоровье мамкино.

Расцеловались, и Светка пулей выскочила из кафе.

-Опять Стасова её опередила... вот ведь, казалось бы... в таком дерьме по милости Генарика оказалась, а смотри — непотопляемая. И самое обидное — не подобраться теперь к ней. Будь он неладен, этот Генка, все из-за него, не захоти он её, все могло бы быть иначе. И неизвестно, кто бы больше подошел этому Антонову. Интересно, что за мужик такой? Надо Вадика спросить при случае, он всех и все знает.

-Баб Том, мы с тобой вот как с моей баба Паней можем поговорить? — спросил Ванька, когда напрыгавшиеся и уставшие малыши уснули.

-Надеюсь, Вань.

-Скажи мне, вот только честно, как тебе дядь Юра? -Честно, Вань, буду рада, если у них получится семья, Люда давно заслуживает тепла и любви.

-О, наш человек, дай пять! — Ванька пожал ей руку. — И я про то! Вот ещё папку с Любой сведу, и ну на фиг, теть Люда меня уже сводней обзывала. А чё я сделаю, если вот прям вижу, что надо их подтолкнуть. -Вань, ты этот как его, электр... экст...

-Экстрасенс? Ну ты загнула!! Просто вот видно же, что дядь Юра сильно втрескался в нашу теть Люду! А папке давно жениться пора, даже я это понял, а Люба, она как раз нам подходит. Ты часом не знаешь, чего она рыдала тогда?

-Вань?

-А чё Вань? Я — мужик. А вы — женщины — свои девчачьи секреты быстрее разузнаете?? Колись, баб Том, мне надо для дальнейшей... как его? А, стратегии, папку свести с ней.

-Да все просто, Вань, сейчас так частенько бывает. Она же Пензенская, к ним приезжал хлыщ от нас с проверкой. Ну и очаровал, сюда звал, ну и все такое...

-Ага, пока там был, постель общая была и все такое...

-Ванька!

-А чё Ванька — ща, куда не влезь, везде одно и то же в сериалах этих ваших, или обманул-лапши навешал, или она изменила, или он. Это вон Егорка не поймет, а я, можно сказать, с рождения такой сериал видел. Ну а дальше?

-Все, как действительно в сериале. Приехала, а у него свадьба вот-вот с дочкой непосредственного начальника. Обаял, дите будет, а дочка лет на семь старше и вольного сильно поведения, а этот на сладкую жизнь прельстился, вот и рыдала она.

-Ну и дура!! Было бы из-за чего, подумаешь, мой Славка, наоборот, мужем будет клёвым, да и мне спокойнее! Я, знаешь, как волнуюсь когда он, гадство такое, звонит и финтит, что во вторую смену кого-то подменяет. Как же, потом духами воняет, противными всякими, а я злюсь, врет же, как маленькому.

-Ванька, Ванька, ох как же рано тебе пришлось повзрослеть!

-Ну и чё? Зато у меня, у нас с папкой теперь, смотри, сколько таких как вы все есть — богатеи мы. Подожди, чёт баб Паня звонит? Да, баб? Да ты чё? Ну-ка дай ей трубку. -Здрасьти, Галина Остаповна, с приездом!! У тебя чё, порося сдохло? А с чего бы это ты к любимому внуку приехала? Соскучилась, впервые за шесть лет? Злопамятный я, точно! Ты там это... смотри, баб Паню не обижай, знаю я тебя. Папка в ресторане, я тут чаи гоняю, за жизнь рассуждаю. Ладно, завтра явимся, вареников хочу! Все, и я вас целую, пока.

-Представь, баб Тома, второй год ревнует меня страшно к баб Пане, а ща сиропом: "Ванечка. Мы с ей уже задружили!" А чё с ей не задружить, она у нас такая мягкая, вон, как Рэйка моя!! Я тоже иной раз как Егорка на ней засыпаю, не, только голову кладу, классно, тепло и мягко так.

После средины марта солнце заторопилось, снега за зиму навалило много, и оно каждодневно начало хорошо припекать, побежали ручейки, снег потемнел и просел. Ребятишки не вылезали с улицы, так и норовя залезть в самую глубокую лужу. Рэй рыкнул на Егорку, чтобы не лез в снежную кашу, но тот не послушался — залез, провалился по колено, снег и вода попали в сапожки. Он начал звать Лея, а тот обидевшись, ушел на веранду. Дед Паша вызволил мужичка, отвел домой, там Егорку переодели, умыли зареванную мосю, он полез к своим машинкам, поиграл, а Рэй все не желал приходить к своему обожаемому. Егорка начал волноваться, полез к двери:

-Баба, Лей, Голка ди.

Баба Тома, сдерживая улыбку, одела ребенка, он бегом рванул к собакину. Обычно пёс радостно поднимался и шел к нему, а сейчас... собакин отвернулся от него и лежал неподвижно .Ребенок попытался повернуть его морду к себе, собака не реагировала, Егорка растерялся:

-Баба? Лей? Не?

-Обиделся Рэй, не слушался ты его!

Малыш вздохнул, попытался опять обнять своего друга... потом молчком залез ему на спину, обнял и распластавшись на Рэе, затих.

-Смотри, Паш, как они мириться будут!! — тихонько сказал Ной. Лежать тоже было плохо, Рэй не поднимался... Тогда малыш сполз с него, сел на попу возле собаки и покаялся:

-Лей, Голка не, не, сюсать, Лей! Лей моя!! — у него в голосе зазвучали плаксивые нотки, — Лей, и дуду, и дуду!

Вот тогда только пёс дрогнул — с тяжелым вздохом, совсем как человек, повернул к нему морду и, внимательно посмотрев на своего любимого Егора, шумно задышал ему в ухо. Как обрадовался ребенок, обнимая из всех силенок — целовал и гладил лобастую башку.

-Вот так, воспитательный урок провел!

И все — стоило псу только недовольно рыкнуть, Егорка послушно уходил от манящей лужи, так хотелось её измерить, но Лей ведь не разрешает.

Коржик созвонилась с Луговой, та вышла гулять с Арсюшкой в скверике, вот и сидели на лавочке, разговаривая обо всем. Ритка никак не могла насладиться общением с одноклашками. Она восторгалась Шляпой.

-Надо же, у нас в классе и такая звезда!

Удивлялась на Гарика Корнеева, очень сожалела, что не увидела их, в общем, болтали обо всех своих одноклашках. -Наташ, я тут Светку Раевскую встретила, она в аптеке на Кирова, оказывается работает, в кафешке кофейку попили

. Наташка как-то поморщилась, ничего не сказав, а Коржик, добрая душа, посочувствовала: -Надо же, такая видная, а деток нет, мужа тоже, хоть и го...

-Рит, не жалей!! Не стоит она этого! — резко перебила её Луговая.

-Но, Наташ, мы же все матери, а ей вот не довел...

-Довелось, довелось, она ребенка годовалого бросила, больного!

-Каак? — задохнулась Коржик.

-Вот так — малышу от её бабки по наследству передалась врожденная эпилепсия, а у неё видите ли, любовь всей жизни.

-Да ты что? И что ребенок? В детдоме?

-Ребенок выше Вовки на голову, четырнадцать лет уже, мой его в зятья хоть сегодня взять согласен! Там отец лучше любой матери, он да его мать тянули пацана, ездили по всяким врачам, по целителям.

Ритка круглыми глазами смотрела на Луговую.

-Боже мой! Наташ, в голове не укладывается!

-И Людику она поднасрала, нет у меня другого слова.

-Людику? А ей-то как и за что?

-Генарика её помнишь?

-Естественно, никогда мне не нравился, хотя на меня тогда ребята не обращали внимания, но он какой-то...

-Вот эта несчастненькая Раевская с ним целый год трахалась... У Стасовой бабулик, помнишь бабу Клаву её? Ритка только кивнула, с ужасом глядя на Луговую.

-Вот, она оставила двушку в сталинке им, а эта стервоза губы раскатала, хотела кроме Генки ещё и полстоимости квартиры заиметь... Не смотри на меня с ужасом, я ни словом не привираю.

-Боже мой! — на Коржика было жалко смотреть, — а я с ней обо всех наших, и про Людика... восхищалась её мужчиной... Наташ, но почему? Они же столько лет дружили??

Наташка вздохнула, встала, начала покачивать Арсения Владимировича, скривилась, сплюнула даже:

-Двадцать пять лет, Рит, эта сучка завидовала Людику, хитровыделанная, пользовалась добротой её. У них в последние годы никак не получалось дитё, вот эта и била по больному.

Коржик, всхлипнув, полезла за платочком:

-Наташ, а я по незнанию, проболталась, что Людик с Юрой такая пара, она ведь полезет опять гадить?Что я наделала? Как теперь быть? — Ритка побледнела.

-Не переживай, Юрий — это не Генка. В жизни на такую не поведется!!

Наташка рассказала и про Шихаря, как он стребовал с Раевской деньги за оскорбление, как они, случайно собравшись после Нового года, дружно стали общаться, по мере возможности собираясь то у Старостиных, то у Стасовых родителей, а то и просто всей толпой выезжая на природу, как дружно откликаются на чью-то проблему, стараются помочь, чем могут, как их НинСанна постоянно гордится ими, будучи в курсе всех дел и событий...

-А я-то, дура картонная, ей на шашлыки обещала позвонить... — растерянно бормотнула Ритка.

-Не переживай, она прекрасно знает, что к нам ей хода нет и не будет!! Люду на неё никто менять не собирается — она как была отзывчивой и доброй, такая и есть. Вон, из Швейцарии везла уколы для Шихаря матери, они там тоже не везде, она много аптек обошла, но нашла. Могла бы в одной спросить, ну нет и нет, а Стасова наша, она девка ответственная!! Мы все набаловались, чуть что у кого, и нужны лекарства — все к ней. Аптекарь свой, гинеколог тоже наш самый лучший в городе. Ресторатор, певец, банкиров и олигархов в классе не водится, все нормальные люди, пальцы никто не гнет. Шляпу, правда, редко видим, у него все поездки-гастроли, но он нам билеты присылает, когда они в Москве, полкласса уже были на концертах.

Пошли потихоньку к дому Волковых, мужичок начал просыпаться, Ритка все равно была очень расстроена.

-Рит, не дергайся! Юрию мы скажем, но ещё раз повторю — он не тот мужик, чтобы на такое дерьмо клюнуть.

Антонов собирался везти своих, а он мысленно и в разговоре с Лебедевыми только так и называл всех Стасовых, — Люду, Тому и Ноя, на концерт Сретенского хора. Павел и Марина сразу же отдали билеты Ною и Томе, сказав, что мотаясь по миру, много чего видели, а им очень даже не повредит послушать такой бесподобный хор.

Юрка теперь жил от встречи до встречи, а они, увы не романтические, обычные, были почти каждый день. Он приладился вечерами забирать Люду с работы, предварительно сговорившись с Олегом. Олег, на самом деле, после работы торопился домой — бабулина неуемная натура не давала ей покоя, ещё снег не стаял, а ей уже надо было в саду что-то делать. Внук старался как можно быстрее быть дома, ругаясь на неё, и предложение Антонова было как нельзя кстати, да и после того, как Юрий Михалыч помог ему с бабулей, Олег моментально стал его союзником. Да и как не помочь человеку, который действительно был полностью покорен его самой лучшей директрисой — Людмилой Павловной.

Вот и забирал Люду Юрий постоянно, несколько раз не получалось — был по работе в Москве, и такая тоска наваливалась на него, так рвалась его душа туда, к Люде и забавным малышам. Юру до слез трогало, как встречали дети и маму, и его по вечерам. Едва машина подъезжала к калитке, из неё тут же важно выходили человечки в сопровождении собакина, Егор всегда держал малышку за ручку. Эти два одинаковых личика сияли такими счастливыми улыбками... Юрка не выдерживал — поднимал их обоих на руки, прижав к себе, расцеловывал и кружил — детки заливались и просили 'Сё!!'. Но Юра не наглел, говоря:

-С мамочкой надо поздороваться!

Он не мог сказать, что как-то выделяет Егорку или Тасюню, нет, он одинаково безумно был рад видеть их, тискать, подбрасывать вверх, обнимать, носить двоих на руках. Маме было тяжело двоих сразу, а Юла набаловал — на нем, как и на Рэе, можно было ехать двоим сразу.

-Мам, я иной раз даже ревную их к Антонову! — призналась Люда матери.

Марина вздыхала и как-то сказала:

-Люд, а ведь Антонов-то души в них не чает, ты бы определилась как-то.

-Боюсь, мам, больше всего боюсь разочароваться...

-Тут ты не права. Он не из тех, кто, скажем, завоевав женщину — остывает! Этот будет на все время заботливым и никогда никому не отдаст свое. Ты спроси-ка своего любимого Ваньку о нем, он у нас мудрец тот ещё.

-Спрошу, вот как с бабушками своими разберется.

Ванька несколько раз мирил своих баб Галю и Паню, потом поругался с Остаповной в усмерть,

-Теть Люд, хуже меня ревнивая. Сказал же, что обе нужны. Но ща притихла. Чаи гоняют вместе. Теть Люд, у меня к тебе серьезный разговор имеется, вот приеду — поговорим.

-На какую хоть тему, Вань?

-На житейскую!

В пятницу Юра привез Люду с работы, теща и тесть, пока будущие, зазвали на ужин, детишки как всегда утащили его поиграть, Рэй ткнулся мордой в ладонь, и пошел погулять, он безгранично доверял Юре ребятишек, удивляя всех. Поужинали, посмотрели с малышами мультики, они все никак не хотели слазить с него, потом их повели купаться перед сном, оба послали Юле поцелуйчики, а он нехотя стал одеваться.

-Значит, завтра в четыре я за вами заезжаю.

-А не рано, Юра? — спросила Тома.

-А мы немного по Кремлю местному погуляем, там реставрация была, сейчас такая красотища, говорят, стала вокруг.

Он уехал, а Люда как-то вдруг ощутила, что вот пустовато становится, когда он уезжает. Привыкла она к его вниманию, негромкому голосу, умению незаметно постоянно помочь и поддержать.

-Обложил со всех сторон, чемпион, блин, одноклашки вон все в голос твердят:

"Решайся, Людок, мужик стоящий!' Мам Тома постоянно ворчит, про сколько можно быть одной, даже Ною он пришелся по сердцу. Ладно, вот ещё Ваньку попытаю, на предмет...

Юра как всегда уже, заскочил в цветочный магазин, цветы в этот раз попросила Люсенька для артистов. Юрка стал ждать пока соберут большой букет, посмотрел сквозь украшенное вьющейся лианой, окно на улицу... Возле магазина стояла какая-то рыжая, вроде прилично одетая, но видно было непонятно почему — вульгарная мадам, а ей явно напрашивались в друзья два кавказца. Она отмахивалась от них, не сводя напряженного взгляда с выхода, мало ли, ждет кого. Оглянулся... из покупателей он остался здесь один, он эту не знает и знать не желает... Явно его ждет.

-Рыжая, рыжая... что-то я про рыжую слышал?? — Расплачиваясь, напряженно вспоминал он.

-А-а-а, — резко вспомнил он, — Вовка как-то говорил: "если бы не эта рыжая сука..." Подруженька, значит, интересуется?

Взяв большой букет, спокойно вышел на улицу, а рыжая рванулась именно к нему навстречу, явно имитируя падение на скользком тротуаре. А там все как и должно быть, её поймает этот приятный мужчина... ля-ля... и далее — по плану.

А приятный мужчина, имея громадный опыт боев и мгновенную реакцию от столкновений, как-то ловко уклонился, уйдя в сторону, падать пришлось по настоящему. И поймали Светку другие руки, этих, набивающихся. А Антонов, как-то брезгливо посмотрев на неё, четко произнес:

-Закусывать надо!

Прошел к роскошной иномарке, пискнула сигнализация, только тогда Светка заорала вслед:

-Хам!!

А Юрка не удержался, показал ей средний палец, в машине засмеялся:

-Как пацан, ей Богу! Так, надо эту красотку конкретно отвадить. Как Люсенька не видела столько лет гнилья? Добрая душа — сама, вот и подруженьку такой считала.

Антонов выбросил из головы всю эту муть, и с восторгом уставился на выходящую Люсеньку.

-А где дети?

-Дети поздно уснули, с полчаса назад, сейчас спят, как сурки.

-Люсенька, — впервые вырвалось у него, — можно я на минуточку, посмотрю на них и назад?

-Конечно, Юра, иди, мы пока усядемся, — подсуетилась Тома.

Юрка шустро рванул в дом, поздоровался с Мариной, снял куртку, ботинки и на цыпочках пошел к малышам. Рэй, лежавший на полу возле кровати, только ухом шевельнул, а Юрка любовался спящими детишками, осторожно поправил сбившееся одеяло на Егорке, тяжело вздохнул и, выйдя, пожаловался Марине.

-Марин Николаевна, у меня никакого терпения не осталось.

-Юра, — она ласково смотрела на него, — поверь, она уже тебя оценила, но боится предательства повторного. Не спеши, все получится, поверь, мы с Пашкой давно — за.

В машине велся легкий разговор, а Юре позвонил Волков.

-Да, Вов? Привет! Да, рядом, едем на концерт. Так! Ага! Надо же? Понял, понял, уже... облом был!Вов, я что, лох? Точно, хорошо, приеду — прозвон сделаю. Пока, Натусику привет!

С восторгом и большим удовольствием погуляли по Кремлю, а концерт... это было нечто. Юрка забыл, где он и кто он, первые песни, исполненные хором, были церковными, он просто вслушивался в созвучие голосов, а когда запели "Степь да степь кругом" — Юрка забыл про все, он на самом деле ощутил себя в степи, ощутил простор, казалось, его душа вырвалась и полетела вслед за песней. Он слушал, восторгался, отбил свои ладони, счастливо улыбался, а Люда залюбовалась таким не виденным раньше Антоновым. Не было сосредоточенного, контролирующего все эмоции мужчины, сейчас это был такой славный, помолодевший, сбросивший с плеч груз, красивый каким-то внутренним светом, близкий ей Юрий — разгладились, казалось, даже морщинки у глаз. А когда хор запел "На рейде морском..." и дирижер, повернувшись к залу, взмахнул рукой, и весь зал на одном дыхании подхватил припев: "Прощай, любимый город, уходим завтра в море!!" Юрка в восторге ухватил Люсеньку за руку и бережно-бережно держал её в своей широкой, шершавой, мозолистой руке, она полностью поверила, что вот этот мужчина -точно её. Потом были долгие овации вставшего зала, восторженные крики "Браво"!!

Ни один человек не рванулся в раздевалку за одеждой, никак не хотели отпускать певцов, подаривших им такое чудо.

Народ толпился в раздевалке, возбужденно обсуждая концерт,а стоящий у зеркал, неподалеку,дедуля с палочкой,гвардейским стареньким знаком и орденской планкой на стареньком пиджачке, сказал:

-Ай и славные ребяты!!Душу растревожили как!!-и неожиданно запел дребезжащим тенорком:

-Живет моя отрада в высоком терему...

Стоящий возле него в очереди Ной,тут же поддержал своим красивым голосом:

-"А в терем тот высокий нет входа никому..." — дружно включились Юра, Тома и Люда.

И песня волной, как камушек, брошенный в воду, распространилась по большому помещению, пели все, только гардеробщицы бегали раздавая одежду.

Когда спели последний куплет,с лестницы, ведущей на второй этаж, раздались аплодисменты,-"Браво!!" На ней стоял дирижер хора и несколько солистов.

-'Браво!!Мы много где гастролировали,но такое слышим впервые.Песня-это душа нашего народа!

Дирижер легко сбежал с лестницы и крепко расцеловал дедулю:

-Спасибо,отец!! Живи ещё долго и будь здоров.За такую красоту проси,какую хочешь, песню, мы споем именно для тебя!!

Дед призадумался,потом просиял:

-А вот,смотри, сынок,пригласили меня в том году в Берлин,приехать на Победу.Я с внучком-вон он стоит,-дед показал на рослого молодого парня,который стоял немного в стороне,-собрался, один-то уже мало куда поехать могу.Ну и анкету там писали,вопрос вот был:

-Бывали ли вы в Берлине? -Говорю, пиши -Да!

-Как туда ездили? -второй вопрос.-И ответы:на машине,на поезде,на самолете? Говорю,пиши,Вань:На танке!Вот я к чему -а споем-ка мою,фронтовую-"Три танкиста",а?

Дирижер улыбнулся,опять расцеловал деда,что-то спросил у него, дед обстоятельно пояснил, показывая на значок гвардии.Дирижер уважительно пожал ему руку,что-то сказал одному из солистов, тот кивнул и куда-то рванул по лестнице,дирижер же громко сказал собравшимся вокруг людям:

-В знак признательности,благодарности и огромного уважения к гвардии старшине запаса,4-ой танковой бригады легендарного маршала Катукова...

-Он тогда ещё не был маршалом,а мы первые стали гвардейской армией! — заметил дед.

Дирижер кивнул и добавил:

-Для старшины Егорова Ивана Севастьяновича мы споем его любимую фронтовую песню...

Народ вокруг замер,а дирижер взмахнул рукой,и с лестницы полилось:

-На границе тучи ходят хмуро, край суровый тишиной объят,у высоких берегов Амура часовые Родины стоят...

Люди слушали молча,только снимали на телефоны и камеры такой необычный финал концерта.Ветеран Егоров тоже вдохновенно пел,а многие женщины вытирали слезы.После песни был восторженный рев,деду солисты подарили огромный букет и несколько дисков с записями их песен.

-Ух,Ванька,вот это ты меня,внук,уважил!

А на следующий день в интернете выложили видео с таким необычным "послеконцертием".

Тома не скрывала слез,Ной тоже прослезился,равнодушных среди тысячи зрителей точно не было.

А Юрка во время песни бережно и крепко обнимал свою Люсеньку,которая, не отрываясь, снимала все на телефон.Дома уже Стасовы смотрели это видео и тоже были тронуты до глубины души.

Глава 12. Иван Вячеславович замучился с баб Галей — она ревновала его к бабе Пане не по-детски. Ванька осерчал:

-Знаешь чего, я к тебе больше не приеду!

-Как?

-Молча!! Ты хуже меня — ладно, я маленький был, больной, папку от себя боялся отпускать, боялся один оставаться, когда эта гадость начиналась, а ты-то? Вроде лет уже не как мне, а... кароч, не поеду я к тебе. Чё мне там делать? Ваши разговоры з кумою слушать и скучать по Рэйке?

-Ванечка... — растерялась боевая бабуля. — Я жеж без тебе...

-Во и побудешь без мене, не фиг обижать слабых! Ты чё, совсем не видишь, что она, — он кивнул в сторону комнаты, где чего-то делала баб Паня, — и так обиженная? Эту, — он скривился, — стервозу всю жизнь облизывала, а она к ней в больницу тапочки только в день выписки принесла! Меня вон совсем не видела, ты чё думаешь, она бы в стороне осталась, когда я болел? Я эти тапки, сорок пятого размера всегда буду помнить. Ты бы видела её тогда, она же вся убитая была, это ща она при мне помолодела, ты, баба Галя, совсем ... как бы тебе сказать-то... ну, одурела... Я тебе конкретно говорю — вы мне обе нужны, я вот к каждой по своему отношусь, но ведь мне без вас совсем никак. Кароче, или ты включаешь мозги — или я к тебе не приеду.

-Ванечка, — засуетилась бабка.

-Я четырнадцать лет Ванечка. Не фиг мне тут склоки разводить!

-От, Дериземля высратая, весь у деда!

-А чё тогда пыль поднимаешь, если я у деда? Баб Пань, иди-ка сюда! — усадил их за стол, налил в маленькие стопочки по половинке баб Галиной вишневки домашней, достал какую-то нарезку и сурово приказал: — Пейте. Миритесь, и чтоб я больше не слышал!

-Вань, но мне много, — заикнулась было баба Паня!

-Выпьешь, и все, завязали, я вас — и ту, и другую сильно люблю, после папки и Рэйки!!

Сватьи выпили, расцеловались, долго потом сидели на кухне, прослезились, одна рассказывала, как они с Ванечкой моталися, другая — как душа рвалась за внука потерянного, как не знала она ничего. Сошлись во мнении, что Слава — самый лучший папка, Ванечка — золотой, а Светка....

И теперь каждый день вдвоем облизывали Ваньку и папку. Ванька стал немного поправляться, уже не гремел костями, перерос папку. И если отец и сын утром уходили вместе, в окне их кухни торчали две головы, умильно смотрящие им вслед.

Рэя как-то не сильно приняла баба Галю, а вот с баб Паней у них была теплая дружба. Она позволяла себя чесать, подолгу лежала у её ног — конечно, когда не было Ваньки. Ванька для собачки был царь и бог, и пацан раздувался от гордости.

Славка же кратенько рассказал матери о обретенных ими друзьях, как все обожают их Ваньку, как принял с первой минуты очень серьезный и разумный пес — отец Ванькиной Рэйки.

-Ной щенка за просто так отдал, Волков на полном серьезе говорит, что Ванька ему в качестве зятя очень даже нужен, Люда с её забавными малышами Ваньку считает своим младшим братиком. А как ржал важный и солидный Шляпа — солист хора, пообщавшись с Ванькой, вон, билеты прислал, аж четыре штуки -сказал, на всех. -Ой, сынку, я ж думала, шо сваття имеет тайный замысел — помирить вас.

-Ты чего, мать? — вытаращил на неё глаза Слава. — Ваньку не знаешь? Он бы вмиг наладил Сергеевну, если б это так было. Мам, у Ваньки такое хорошее время наступило, он стал нужен не только нам с тобой — у него и друзей куча. И собака, и вторая, обожающая его, бабушка, он не говорит вслух, а сам-то их всех обожает, ведет себя, правда, немного по-хамски, но возраст самый дурной у него сейчас, сами такие были. К нему вся компания наша прислушивается, женщины постоянно подкармливают, если Ванечка приезжает, всякие печенья-варенья для него всегда есть. Я, честно сказать, не ожидал, что из него, хиляка замкнутого, вырастет такой славный мужик. Он как-то мне про прожорливую гусеницу сказал, так вот из гусеницы вылупился очень даже ничего человек. И, мать, ты присмотрись, он ведь как-то непонятно из-за чего, людей определяет, в смысле, нормальный или с гнильцой, ты на Сергеевну катишь бочку, а мы же как раз перед этим, как с ней увидеться, сталкивались с этой... как Ванька скажет — теткой.

-Да ты шо?

-Ванька сразу ей брякнул про алименты.

-Да ты шо? Ай, Ванечка!!

-Да и мне, мать, с Сергеевной хорошо, она не навязчивая, такая домашняя. Мы с Ваькой так привыкли, что она есть у нас, набаловались в еде, да и собака наша одна не остается, ничего не грызет, выгуляна.

-Хорошая-то хорошая, а борщ з галушками у неё не получается.

-Так научи!

-Э, не, это у крови.

-Ну и ладно, мы и на простой борщ согласны. Ванька до сих пор кривится, вспоминая наши с ним супчики — времени-то готовить что-то вкусное совсем не было.

-Да уж, поглядела я на сваттю, хорошая она, но ведь обидно, Ванечка, вон...

-Ванечка тебя любит?

-Ну а ещё бы?

-Он сейчас столько много людей к себе подпустил, кого любит, что, на всех обижаться станешь?

-От, посмотреть бы на их всех.

-Это к Ваньке — как он решит.

-Ишь, ты — генерал какой, Ванька, — зацвела в улыбке баба Галя.

И упросила-таки внука, хитренько так подлизываясь, чтобы он взял её на друзей поглянуть.

-Ладно, — снизошел внук, — веди себя там прилично.

-Ах ты ж, мелкий!

-Баб, они там все такие хитренькие, вроде и не знают, что у меня день варенья. А вот увидишь, прраздник приготовили, теть Люда вон как упорно меня зовет: "Вань,соскучилась!"

-А то Вань, как её Егорка мелкий, ниче не понял. Баб, там дед Ной такие шашлыки с Гией делают, закачаешься, А теть Люда по секрету сказала, что Гия с девушкой приедет, а надо мне её увидеть и оценить, чтобы Гия не ошибся!

-Оценщик!! Ты глянь-кось!

-Иван Вячеславович пока ни в ком не ошибся! — выпятил грудь Ванька. — Подарков буде!! — он потер руки. — Баб Пань, ты поедешь?

-Ванечка, а Рэю с кем??

-Да я с дед Ноем поговорю, может, и можно папке с дочкой встретиться.

Позвонил, послушал. Вздохнул:

-Баб Пань, я такой наглый, опять тебя оставляю здесь одну, а сам...

-Ванечка, — бабуля даже на цыпочках не доставала до него, — нагнись, мальчик!

-Во, опять телячьи нежности! — притворно ворчал Ванька, нагибаясь и подставляя щеки.

Люда обзвонила всех на предмет как лучше устроить Ваньке праздник. Предлагались всякие идеи, наконец решили собраться у Старостиных в деревне, там места много, снег стаял, на бугре у речки трава полезла, зелененькая, там вот и решили — от дома-то пятнадцать метров всего.

Скинулись, купили Ивану навороченный крутой велик — мужики выбирали дотошно и тщательно, выбрали горный, фирмы TREK.

-Стопроцентно Ванька прыгать будет и вопить! — уверенно выдал почти тесть-Волков.

Помимо велика каждый готовил персональный подарок от себя. Ольга Резникова — джинсы клёвые, Стасовы — скейт, красивый джемпер, Шихарь — двухярусный торт с тощим пацаном и огромной собакой на вершине, Антонов — полную экипировку для велосипедиста, начиная от шлема и заканчивая кроссовками-велотуфлями. Ной — толстенную книгу "Энциклопедия пород собак", Волковы — найковские кроссовки, Старостины — две фирменные футболки, диски с играми.

Вот Ванька обалдел, когда папка поехал сразу в деревню к Старостиным.

-Чё это, шашлыки у теть Люды что ли не смогли сделать??

Едва вышли из машины, Ваньку окружили, затормошили, зацеловали все. А баба Галя, стоящая в сторонке, вытирала слезы от радости и гордости за внука.

Ванька гоготал, наклонялся, подставляя щеки, дурачился, ехидничал и сиял не хуже весеннего солнышка. Его искренне здесь любили, и папку тоже, а чего ещё надо пацану, выросшему без материнской ласки.

-Баб, иди сюда! Вот, это моя баб Галя, Дериземля, знакомьтесь! — и наслушалась баба Галя теплых слов про её сына и, особенно, внука, — радовалась, как ребенок.

Ванька потискал мелких, потормошил братика своей Рэйки, потом ухмыльнулся и заорал:

-Я пошел! На запах!

Смеялись все — чего-чего, а Ванькин нос, он и в тайге на запах пищи вместо компаса выведет...

-Вань, подожди, надо сначала подарочки тебе вручить.

Ванька приосанился, выпятил грудь и царственно кивнул:

-Вручайте!!

Начали с мелких — игры компьютерные, книги, вещички, Ванька уже с трудом выдерживал важную мину на лице, хотелось все сразу посмотреть-пощупать... интересно же. Два мелких Стасовых, пыхтя тащили коробку, в сопровождении верного Рэя.

-Сям! — категорически не хотели отдавать никому. — Ваня — ня!

Полезли к нему целоваться, Рэй тоже лизнул его в щёку.

А потом вся Ванькина важность и выдержка просто испарились, когда он увидел главный подарок, который внесли дядь Рома с дядь Вовой.

-Это мне? — перед всеми предстал изумленный, не верящий в такое, ребенок.

-Один вроде из нас — ты сегодня именинник! — улыбнулся Роман.

И Ванька запрыгал, заскакал козликом, глядя на него, заскакали и мелкие Стасовы, запрыгала Аленка Старостина, заулыбались взрослые...

Ванька обнимал всех подряд, а уж когда дядь Юра еще и полный комплект велосипедки — одежды добавил... Ванька плюхнулся на табуретку и жалобно спросил:

-Я чё, сплю так? Теть Люд, скажи?

-Нет, Вань, мы тебя все любим, ты для нас как солнышко в небе.

Ванька притих ненадолго, а дядь Юра и дядь Саша Шихарь торжественно тащили большой торт, на котором стоял... Ванька с Рэей!

-Все! Я выпал в осадок! Я это, я вас всех люблю!

К нему подошла какая-то молодая женщина, обняла его, погладила по вихрам, а он встрепенулся:

-Папка??

-Иду, иду.

А Ванька выдал :

-Я вот выбрал тебя для нас с папкой, вот мы оба и просим — выходи за нас замуж! Мы с папкой хорошие, отказ не принимается!!

-Но, я... — покраснела Люба.

-Десять минут на раздумья! — позволил Ванька.

-Баб Галь, чё ты стоишь, иди сюда, со снохой знакомься.

-Ох, Ваня, бить тебя некому! — вздохнула Люба.

-А чё, плохо что ли взрослого сына заиметь? И буду я тебя звать... -он как-то замер, и почему-то примолкли все, он набрал воздуха побольше и выдохнул, — мам-Люба.

Люда уткнулась Антонову в грудь, пряча мокрое лицо, баба Галя охнула и тоже пустила слезу.

-Все, слезоразлив прекращаем, ну что, Любовь Кирилловна, скажем нам, Дериземлям? — повернулся к ней ребенок, и таким напряженным был его взгляд.

Люба, знающая уже их невеселую историю, да и вследствие постоянного общения с отцом и сыном, думала недолго:

-Согласна я, Вань, согласна! Иметь такого сыночка как ты — это огромная радость!

Ной, прибежавший от шашлыков и вкусно пахнувший дымком, воскликнул:

-Вань, залезь ка-ко мне в карман!

Ванька с любопытством залез и вытащил коробку с навороченным телефоном:

-Дед Ной, ты чё?

-А ничё, ты мне такой же внук, как и малышня! Я до вас только с Рэем и общался, а теперь, вон, как жизнь кипит, одних внуков — трое. Так, шашлыки готовы, пошли.

Антонов незамедлительно подхватил своих двух деток, Рэй потрусил следом — как же, надо было быть поближе к детям.

Народ дружно повалил на бугор, а виновник торжества все медлил, никак не отрывался его взгляд от такого велика.

-Вань?

-Иду, па! — с тяжелым вздохом сказал сын.

-Ванька, — щелкнул его по носу Слава. — Ну ты и аферист!

-А чё? Все правильно, пока вы разродитесь, я уже предложение сделал.

-Вань, а если бы она не согласилась?

-Да ты чё, мы как приехали, она кроме тебя никого и не видела.

-Ох, Ванька, ремень по тебе давно плачет!

И притих Иван — шашлыки, торт, всякие другие вкусняшки — все это отошло на задний план, глаза все на велик свой скашивались.

-Теть Люд, я на самом деле ничё не понял, получается, что вы все про меня подумали??

-Ванька, — передразнила его Люда. — Ты чё? Пора бы понять, что ты нам не чужой!

-Не, ну велик мы с папкой могли и сами купить, но... не... не догоняю я никак??

-Вань, догони одно, вы с папкой — наши, и никто не собирается про вас забывать, особенно про тебя. Ты, ну, можно сказать, наш общий младший братик, дурной немного, в силу возраста, а кому и, — она хитренько улыбнулась, — будущий зять.

-Теть Люд?! — Ванька мученически скривился. — Ну хоть ты не начинай!! Я из прынцыпу вон на баб Томиной татарочке женюся!

-"Женюся", умник! — передразнила его опять Люда. — Вань, а если честно...

-Ну-ка, ну-ка??

-Так здорово младшего братика иметь. Вон, мамка моя вздыхает — не родили мне никого больше, а теперь жалеют!

-А хорошая мысля — приходит опосля. Не, теть Люд, ты на самом деле удачу приносишь, ведь тогда и встретились случайно, ты мне, правда, сразу ух как понравилась. А ща я совсем без вас всех как-то и не знаю, вы мне все такие родные... оказывается. А, теть Люд, я все спросить хочу? Ты чё дядь Юру никак не разглядела? Не, я бы сразу на нём женился, или как там, а ... замуж побёг.

-Да вот, думаю?

-Вон, гляди — думает она! — буркнул Ванька, кивнув на Антонова, на котором висели все мелкие, а он, осторожно придерживая всех, изображал из себя карусель, раскручивая их в разные стороны. — Он как папка мой — с виду мрачный мужик, а внутри... Теть Люд, а я папку своего даже не люблю, а не знаю чего... скажи, мне с ним повезло?

-Однозначно, Вань, папка у тебя один на миллион.

-Во, и дядь Юра к нему поближе, я, теть Люд, только тебе и скажу... даже папка с бабулями не знает... так хотел чтобы у меня мамка была, когда маленький был. А пусть у твоих хитрюшек папка будет, здорово же.

-Вань! — теть Люда, бережно-бережно погладила его по щекам. — Вань, ты же от меня, от нас — вернее, не отвяжешься, ты наполовину наш! Вань, а что ты молчишь про Гошкину девушку?

-Сами увидите! Теть Люд, пойду я с Вовкой и Максом Старостиными велик посмотрю, пощупаю. Ю-ху-ху!!Иван Вячелавович таких подарков ещё не получал! Теть Люд, я вас всех... — Ванька зажмурился, — не, не из-за велика, а так классно, что, как скажет баба Галя — нужон. Я побёг, ребят, пошли!

Возились пацаны возле велика, потом незаметно к ним примазался Волков, присоединился Гошка, как-то жарко заспорили, а к Люде подошла девушка его, Натали, как представлялась она всем.

-У вас всегда так?

-Как, так? — не поняла Люда.

-Отстойно! Ни танцев, ни вина приличного, скукотища!

-Танцы будут, как говорится, до упаду, как шашлыки закончатся, так и начнем.

-Ну это не танцы, а так — дрыганье... ни танцпола, ни условий.

-"Мммда! Опять Гошке не повезло!" — подумала про себя Люда.

-А вино, чем плохое? Настоящее грузинское, его отец Георгия привез оттуда.

-Да ну, я привыкла 'Мартини' со льдом, лимончиком и потихоньку из специального бокала -мартишки, ммм. Ну, вам такое вряд ли доступно, если даже и пробовали 'Мартини' — то вероятно подделку, а настоящий... это нечто!!

-Мне понравилось с луком, — вежливо сказала Люда.

-Как с луком? Кто вам такую ерунду сказал?

-Коллеги из Италии нас таким угощали.

-Из Италии? Хмм, я думала, вы дальше Мухосранска нигде и не были??

-Теть Люд, — заорал Ванька, — иди-ка сюда, чё покажу!

-Хамоватый такой парень, — скривилась Натали, — да и для тусовки изо всей вашей компании только троих я бы и выбрала, нет, четверых — вон того медведя, — она указала на Ромку, что-то оживленно рассказывающего окружившим его, весело смеющимся женщинам, — отца этого противного пацана, Жорика, конечно, и вооон того, многодетного, — кивнула на Антонова. — Если им добавить лоску, такие брутальные мальчики будут.

-А то что мальчики при семьях и женах, ничего не значит?

-Ну, когда наличие жен кого останавливало?

-Теть Люд???

-Иду, Вань! — Люда, задумчиво размышляя, подошла к Ваньке.

-Теть Люд, — облапив её, зашептал ей Ванька, — чё ты с ней так долго говорила, не видишь что ли?

-Увидела, увидела, Вань. Печально как-то.

-Да нормально, Гия молодца, что привез сюда — сам уже увидел все косяки свои.

И были танцы-обжиманцы... Самым востребованным партнером был, конечно, Ванька — с ним пожелали танцевать медленный танец все женщины, он упарился, ворчал, но видно было, что пацан купается в обожании женщин.

-Папка, здорово, оказывается, что я на эти противные танцы ходил до пятого класса. Хоть не опарафинился.

-Ванечка, а хто ж з тобою вальс станцюя? — воскликнула размякшая и довольная баб Галя.

-Я знаю! Маэстро, вальс! — заказал Ванька Волкову.

-Ух ты, зять-то не промах и в танцах! — засмеялся Волков.

А Ванька пригласил по всем правилам смущающуюся Любу.(Предварительно, конечно, поинтересовавшись, умеет ли она его танцевать?)

Куда делся разболтанный, горластый пацан — сейчас в танце это был другой Ванька. Пластичный, гибкий, выпрямившийся, такой статный партнер, красиво ведущий в танце свою партнершу... все притихли, а потом шумно захлопали, даже малыши Стасовы хлопали в ладошки.

Ванька раскланялся, подвел засиявшую Любу к папке, поблагодарив за танец.

-Ну, Иван!

-А то, могём иногда! — ухмыльнулся пацан, став прежним раздолбаем.

-Люся, мы пошли спать! — тронул за руку Люду Юра, он держал засыпающих, доверчиво прижавшихся к нему малышей, — мы с баб Томой управимся, не волнуйся!

Люда, впервые, сама, по собственной инициативе, идущей откуда-то из глубины души, погладила его по щеке и чмокнула в щеку:

-Хорошо, я тебя жду!

У Антонова засияли глаза. Не будь сонных деток, он бы подпрыгнул, а так просто расплылся в широчайшей, счастливой улыбке.

Тома, стоящая неподалеку, видевшая эту сцену, порадовалась, а Юре сказала:

-Да иди уже к Люсе своей, я одна справлюсь.

-Не, я сам хочу раздеть и уложить, так славно их держать на руках и чмокать в сонные щёчки!

Тома опечалилась, подумав:

-Вот ведь — чужой мужик до безумия любит внуков, а родной отец... но какой он, к шутам, родной? А и пусть! Так намного лучше, дети к нему тянутся и он настоящим отцом станет. Наверное, Господь так решил, как говорится, мы предполагаем, а Господь располагает!

Уложили деток, Юра ушел, а Тома все сидела возле них, размышляя. Нет, у неё не было ревности, что вот какой-то Юра и стал для деток необходимым, а была непроходящая горечь от тупости родного сыночка. Она, конечно, была спокойна теперь за него, при Наиле он стал совсем другим, но обида за родных, таких любимых и шаловливых внуков... она грызла её постоянно. А потом, встрепенувшись, вспомнила, как отнекивался и категорически не желал даже предположить Генка, что дети его, плюнула сама на себя. Радоваться надо, что Юра такой, а не киснуть.

Выглянула в окно, на бугре продолжались танцы. Юра, бережно обнимая свою Люсеньку, вел её в танце, и столько нежности было у него на лице, только слепой бы не увидел, что он полностью покорен Людой.

-А и Слава Богу! А вот Гошкина чего-то не такая — он мужик видный, и все какие-то модельки на него клюют, надеялись мы с Ноем, что пара из них с Людой выйдет. Но не дотягивает он до Юрки... Внешне — да, мужчина — дух захватывает, а Юра — это монолитная скала. Ох и мужик! За такого душу продашь!

Люба Сойкина, шустрая, неунывающая девчушка жила себе с мамой и папой до тринадцати лет спокойно -училась хорошо, занималась в танцевальном кружке, увлеклась фехтованием, ходила три раза в неделю в бассейн, и как-то не заметил ребенок, что родители сильно отдалились друг от друга.

Это потом она вспомнила, что уже не было совместных разговоров по вечерам, то папка задерживался, чаще мама была 'в командировках', совместных же походов в кино, на каток или ещё какое мероприятие не было, всегда она ходила с кем-то одним из родителей. Сколько бы так было... но Его Величество Случай все расставил по местам. Закладывали парк на месте бывшего пустыря, школьники приняли активное участие в посадке деревьев, было весело и здорово, домой решили идти пешком, срезая путь между домами-новостройками. Возле некоторых домов уже были оборудованы детские площадки, и в на горках-качелях копошились мелкие ребятишки. У Любы развязался шнурок на кроссовке, она нагнулась завязать его, выпрямилась, спеша догнать своих, — навстречу ей бежал мелкий мальчик, задорно смеясь и оглядываясь назад, явно убегая от кого-то.

Споткнулся и начал падать, Люба успела его подхватить, он уставился на неё любопытными глазенками.

-От бин, запнувся! — а за спиной раздался до боли знакомый голос:

-Сынок, ты не ушибся? Сколько раз я тебе говорил, смотри под но...ги? Любанька? Ты что... здесь делаешь? — потерянно спросил её папка.

-Папка! — потянулся к нему мальчишка, — меня деичка помала!

А папка и девочка онемев, смотрели друг на друга.

-Люба, Любаня, я тебе все сейчас объясню, — заторопился отец.

Люба в заторможенном каком-то состоянии поставила мальчишку на землю и молча пошла вперед, все убыстряя шаг, потом побежала. Куда она бежала — сама не помнит, задыхаясь от слез и обиды, очнулась возле офиса, где работала мать. А здесь ещё одно неприятное открытие поджидало девочку. Закончился рабочий день, и народ шумно повалил с работы. Любу трясло, она ждала маму, пусть мама скажет, что все неправда, что папка только её, а тот мальчишка... это все приснилось.

Мама вышла, когда Люба уже отчаялась, подумав, что мать ушла пораньше. Но нет, её сияющая, вся такая счастливая мамка, выпорхнула из дверей с каким-то дядькой, который прямо на крыльце начал её целовать, сколько бы так продолжалось, но у Любы вырвался вскрик.

-Дочка? Ты почему здесь? Почему не в бассейне?

Люба, заикаясь, выдавила:

-Мам, мам, я видела папку с маленьким мальчишкой... и он...

-Ах, это! — поморщилась мать. — Видишь ли, мы с твоим отцом давно чужие люди.

-Как чужие? — с ужасом глядя на мать, едва шевеля губами, спросила дочка.

-Мы хотели тебе все объяснить, когда ты подрастешь, чтобы поняла, что иногда люди женятся не на тех, а потом встречают свою настоящую любовь... вот как мы с дядь Толей. Я хотела сразу, ещё пять лет назад тебе все рассказать, но твой отец... — она поморщилась. — Он уговорил меня подождать хотя бы до четырнадцати твоих лет, переживал, как ты это воспримешь, вот и делали видимость семьи, из-за тебя.

Любаня расширившимися от ужаса глазами смотрела на спокойную мамку.

-А теперь, раз ты все знаешь, будет легче всем. Я живу у дядь Толи, у отца тоже новая семья. Ты как хочешь, можешь жить у нас, а можешь у отца. Толик, милый, ты же не против? — промурлыкала мама.

-Нет, дорогая, но уверен — ей будет лучше с отцом.

У матери зазвонил телефон.

-Вот, легок на помине! Да? Да, вот рядом стоит, да, я все ей сказала. Как восприняла? Пока спокойно. Хорошо, давай побыстрее, у нас встреча назначена. Сейчас подъедет твой отец, пообщаетесь с ним, а мы, извини, опаздываем.

Мама погладила её по голове, сунула ей какие-то деньги и, сев в машину — упорхнула.

А зареванная девчушка без сил опустилась на асфальт. В один миг её безмятежная жизнь разрушилась, она даже не плакала, просто сидела, раскачиваясь, как китайский болванчик...

Папка приехал быстро, поднял её и понес в машину.

-Дочка, я не знаю, что тебе сказать. Так вот получилось — твоя мама, она ...она давно собиралась уйти к своему ...

-Сколько? — спросила девочка.

-Что сколько?

-Сколько лет вы меня обманывали?

-А? Ну, мама твоя ещё в первом классе хотела тебе все сказать, я не дал. Поехали ко мне? Там твой братик, ты его видела, будешь жить у нас...

Нет! — покачала головой зареванная убитая дочка, — отвези меня к бабуле.

-Но... давай успокоишься, переночуешь у нас и тогда.

-Пап, — сорвалась на крик дочка, — пап,отвези меня к бабушке, сейчас!!

Отец вздохнул и развернулся, поехали к бабуле — матери отца, живущей на другом конце города. Та, едва взглянув на внучку, полезла с кулаками на отца:

-Сволочи!

-Мам, потом!! Дочка!!!

А дочка кулем оседала на пол. Очнулась она уже в больнице, она категорически не хотела видеть своих родителей две недели пролежав там, стала жить у бабушки.

Если отец постоянно приходил в больницу, приезжал к бабуле, осунулся от переживаний, то мать только звонила иногда, задавая дежурные вопросы:

-Как дела? Как учеба? Что новенького??-

Люба так же дежурно отвечала:

-Все нормально!

Отец в конце-концов достучался до дочки, она стала понемногу с ним разговаривать, да ещё и бабуля пояснила — отец до последнего надеялся, что все наладится, ради дочери. Потом, когда уже стало понятно, что ничего не склеить, у него появилась подруга, которая и привязала его малышом.

-Родька, он маленький, отец вот и рвется между ним и тобой.

-Я же уже большая, по словам матери, пусть живут как хотят!

Бабуля, будучи женщиной, битой жизнью, заставила дорогих родителей сделать размен квартиры, потом провернула с помощью друзей отца какой-то тройной обмен, и стали они жить с внучкой в двухкомнатной квартире, которую бабуля тут же отписала на внучку.

-Я помру, а у тебя чтобы свой угол был.

Люба стала замкнутой, серьезной девочкой, отец старался уделять ей как можно больше внимания, а мать... мать устраивала свою жизнь. Этот её дядя Толя не горел желанием дать ей свою фамилию, говоря, что он и так её безумно любит, что даст штамп в паспорте?

Люба не интересовалась, как и что у неё. Мать была довольна, что дочка ей не надоедает, особо не докучает, да и куда она её приведет? В пентхауз Толика? Толик давно четко сказал:

-Ты для меня много значишь, но никаких детей, родственников быть не должно!

Люба закончила школу, поступила на экономический факультет университета, но так и осталась необщительной, слишком сильно подкосило её в свое время предательство родителей. И если отец все так же помогал, интересовался, приезжал к дочке, то мать была вся в своих проблемах: косметические процедуры, спа-салоны, гимнастика — Толик как-то обмолвился, что у неё появился живот и свисают бока, хотя все подружки единодушно завидовали ей, её красоте и молодости. Она усиленно старалась быть по-прежнему нужной Толику, прощая ему мелкие 'шалости' типа поездки с друзьями на природу или в сауну, отлично зная, что там без девочек не обходится. Но делать было нечего — или делай вид, что тебя это не волнует, или ... Ботокс, диета, тренажеры, а Толик в конце-концов нашел ей совсем молодую замену. Правда, она стрясла с него нехилую компенсацию — квартиру, машину и энное количество денег. Он неохотно, но пошел на это, слишком много она знала про него, молодого. И до дочки ли теперь уже светской львице, опять устраивающей свою жизнь?

Дочка давно не питала иллюзий, она твердо знала, что мать просто вычеркнула её из своей жизни. Отец стал прибаливать, и как-то так неожиданно для всех, на работе упал и все... в сорок шесть лет его не стало. Боевая и громогласная бабуля не намного пережила своего сына, и осталась Любаня одна, не считая сводного брата Родьки, который обожал свою сестрицу и частенько удирал к ней от начавшей злоупотреблять мамашки. Доучившись в школе, поступил в военное училище, здраво рассудив, что пока учится, будет и сыт, и одет. У Любы с мужчинами как-то не складывались отношения, может быть даже из-за матери, но вот сумел увлечь приезжавший в командировку Илья Бутов — внимательный, вежливый, обаятельный.

Люба и потянулась к такому мужчине, а оказалось — пшик, обиднее всего было, что только приехав к нему, узнала про женитьбу и все такое.

-Неужели нельзя было даже не словами, а смской написать? Ведь до последнего говорил: "Жду, милая, не дождусь", — расстроенно говорила Люба теть Марине и теть Томе, они как-то ловко сумели её разговорить.

-Ой, нашла о чем печалиться. Отвалилось дерьмо и ладно!

Устроили её работать к Шихареву в ресторацию, жить стала у Томы в квартире, оплачивая коммуналку. А Слава, Ванькин папка, ей понравился ещё с того момента, когда сынок вытащил её из под лестницы.

Но она и подумать не могла,что вот такой безбашенный пацан, очень напоминающий ей Родьку, почему-то захочет, чтобы она стала ему почти матерью а Славе — женой.

Все время, прошедшее с Нового года, она незаметно интересовалась этими так приглянувшимися ей, сыном и папой.

Больше всех про них рассказала теть Тома, которая была бывшей свекровью Люды. Люба изумлялась, как сразу её приняли друзья Люды и Вани, а Тома смеялась:

-Да Ванька у нас как барометр, если ему человек по душе — значит, стоит с ним дружить!

Так вот, постепенно, Люба много чего узнала про них. Когда Тома рассказывала про тетку — как звали с легкой Ванькиной руки Светку все, то у неё от жалости и обиды за такого пацана навернулись слезы.

-Ты, Люба, при нем не заплачь, он этого ужас как не любит, наши вон малявки и то это знают, при Ване плакать низя!

-Ваня ругается: -Чё ноешь, подумаешь, упал, вставай и вперед, ты, Егорка, мужик?

-Зик!

-Ну и чего, мужики не плачут.

А на Тасеньку ворчит:

-Не женюсь, будешь плаксой, любить не стану!

-Ты не смотри, что он может беспардонно что-то сказать, мало он тепла видел, Слава, конечно, и его мать всю душу в него вкладывают, а как он к своей второй бабуле прилепился — в момент. Не было у него самого главного — мамкиной любви, мы его все любим, он такой, его невозможно не любить, вредничает вот, ехидничает. А знаешь, как любит внимание, расцветает весь.

-А Слава?

-Слава? Когда в училище-то учился, первый бабник был, а вот, как про Ванькину болезнь узнал, и эта их бросила — мужик полностью для сына стал жить, досталось ему тоже, ой-ё-ё, а вот видишь, не стал сыну мамок приводить, трясется над ним. Это сейчас Ванька выздоровел, там много чего было, он морщится и много не говорит — все прошло и точка.

А Ванька нам жаловался:

-Никак папке жену не подберу. Все какие-то не те, вон, теть Люду сватал. Она сказала, что меня любит, а папка ну вот только друг.

-Любаш, ты к ним присмотрись, они оба такие надежные.

-Да мне, теть Тома, они сразу понравились, да вот только что я... девица с периферии, кроме Родьки никого, да и...

-Ой, не скажи. Ванька ведь типа рентгена уже тебя просветил.

Вот и поставил Ванька её перед фактом, а Люба почему-то поверила, что вот эти два мужика станут для неё самой настоящей семьей.

Как Ванька не торопил, Люба твердо сказала, что дождется каникул братика.

-Вань, у меня кроме Родьки никого нету, и эту радость я просто обязана разделить с ним!

Ванька, поворчав, согласился.

-Папка, вы это, как поженитесь, съездите куда-нить в отпуск, вон, хоть в Турцию, а мы с баб Паней на хозяйстве останемся.

Раевская умудрилась простыть в начале июня, вроде все прошло быстро, но кашель не прекращался. Сама фармацевт, она замучилась пить всякие сиропы-таблетки, но улучшения все не было, она начала худеть, сначала обрадовалась, но потом забеспокоилась, да и стала какой-то вялой, все время тянуло прилечь, прошла полное обследование, и вот тут-то у неё случилась жуткая истерика. Она рыдала, истерила, не веря в диагноз: СПИД! Поехала в Москву, не доверяя местным коновалам, сдала дважды в разных местах, ответ был один и тот же, подтверждающий первый анализ. Как ей было плохо, не передать словами...

-Ну почему, почему мне такое?

Мотаясь по квартире, она лихорадочно вспоминала, кто же мог ей так подгадить, до конца не веря, что вот именно ей выпала такая участь. Тридцать пять лет всего, вся жизнь ещё впереди, столько планов, столько мечтаний и все. О том, что она уйдет в небытие — не хотелось даже думать, ведь есть лекарства, поддерживающие таких больных, кому как не ей не знать об этом? -Сейчас уже не шарахаются от таких больных, как в первые годы, так что ещё поживем! И все же, кто тот гад??

Она мысленно перебирала своих "партнеров", но гадать было бесполезно, вот если бы у неё как у бывшей заклятой подруги был один только Генка... -Генка? Генка?? Это мысль, пусть хоть немного ему прилетит в подарок! Точно, а там и подруженьку зацепит...

Светка потерла руки в предвкушении.

-Эх, жаль со Славкой контакта не было! Уж гадить — так всем!

Генка что-то сильно устал в этой поездке, скорее бы уже к своим девчонкам. А там отпуск — поездка к теще, там с недельку, а потом на Селигер. Наиля встретила как всегда — сытным обедом, нежными обнимашками, Генка цвел и сиял.

-Ой, Гена, забыла совсем, тебе из больницы открытка пришла. Вот.

Генка повертел в руках:

-Странно, почему в инфекционное, ладно, доеду.

А через день, ошарашенный Генка смотрел на врача, который выдал ему версию больной Раевской, что он может быть болен спидом, так как контактировал с больной в течение года.

-Но этого не может быть...

Врач вздохнула:

-Знаете, никто не верит по первости, а потом...

-Но, — Генка потряс головой, — нет, неправда. Я бы... А, вспомнил, я же пулю схлопотал год назад, а с Раевской я больше двух лет как не вижусь даже. Меня же на все проверяли, у меня выписка имеется...

-Геннадий Васильевич, давайте не будем тратить время, идите сдайте кровь, и через неделю мы точно будем знать, больны вы или нет.

-Да-да, конечно!

Генка сдал кровь, вышел в парк при больнице, сел и тяжело задумался. Он твердо был уверен, что нет у него ничего такого, ведь кровь у него брали на анализы несколько раз, а этой стервы уже и в помине у него не было.

-Плечевые? Но он всегда с резинкой справлял удовольствие. А вдруг? Наиля! Боже мой!! Ведь он враз потеряет все, чем так дорожит??

Что-то крутилось у него в подсознании, он никак не мог сосредоточиться... и как в таком настроении ехать домой, его чуткая татарочка враз просечет, что не все в порядке.

-Что делать??

Пошел расстроенный на остановку. Ехал, бездумно глядя в окно, и на светофоре равнодушно скользнул взглядом по рекламному щиту, автобус тронулся. А у Генки в голове щелкнуло.

-Блин, болван, мамка правильно говорит, — выскочил на остановке и рванул назад, к рекламе, прочитал про экспресс-анализ на вич и бегом понесся в медклинику. Как его трясло в ожидании ответа, он передумал все, и когда ему дали заключение о том, что результат отрицательный, он не сразу понял.

-Так есть у меня или нет эта гадость?

-Нет, Вы здоровы!

-Спасибо!!

-Берегите свое здоровье и будьте аккуратны в выборе партнерш. — Пожелали ему.

А у Генки пошел откат — так плохо ему, пожалуй, было только в Богучаре, когда его из реанимации перевели в палату. Он позвонил мамке:

-Мам, ты мне срочно нужна, давай, подходи к скверику вашему. Я минут через десять буду.

Тома удивленно сказала Марине:

-Что-то у сынка случилось, голос какой-то убитый, опять дубина чего напортачил, побегу я.

— -Да, конечно, если что-то нужно...

Генка, весь какой-то сам не свой, появился через несколько минут, увидел мать, как-то облегченно вздохнул, тяжело опустился на лавочку рядом.

-Мам, я не то что болван. Я самый идиотистый идиот!

-Кто бы сомневался! Что натворил? С Наилей разругался или же опять на б...ей потянуло??

-Хуже, мам, хуже.

Генка рассказал сегодняшние события. Мать как-то с жалостью взглянула на него:

-Ну, хоть догадался этот быстрый анализ сделать, а то за неделю-то извел бы и себя, и девчонок своих. В кого ты у меня такой, а? Ген, ну ведь ты же сам все время Люду от неё старался отвадить, что ж ты на неё повелся, ведь стервее не бывает? Ладно, вроде как и жалко её — молодая же, а вот смотри, все равно старается укусить, даже не столько тебя, а чтобы Люду в своем дерьме замазать. Добилась своего, тебя — дурака подставила, и смотри, опять укусить пытается.

-Ох и змеища, я, если бы анализ подтвердился, и её, и себя бы прибил. Это ж, не приведи Бог, я бы и Стасовой и Наиле...

-А соображать надо, на кого лезешь! Ох, Генка!

-Мам, мне просто некому больше такое сказать, не жене же вываливать, вот я и позвал тебя, так погано. Надо как-то объяснить, зачем в больницу-то вызывали, открытку вон присылали, мам?

-А, блин, мамка понадобилась? Да ладно, это я по привычке. Скажи Наильке, что... что где ты был, там какая-то инфекция, вот вас и проверяют всех, во избежание.

-Мам, спасибо! Я... мам, я думал, чокнусь там.

-Иди, небось, Наилька тоже волнуется, а что вид бледный — скажешь, устал, рейс трудный. Ох заставляешь мамку привирать.

-Ну что, Геннадий Васильевич, рада Вам сообщить, что Вы здоровы! — такими самыми лучшими для Генки словами встретила его врач. Она представить не могла, какими словами крыл себя Генка всю эту неделю — все равно таилась в мыслях подленькое:

-А вдруг??

Он плохо спал, просыпался, что называется — в холодном поту...

Решил сейчас все-таки поехать в ту аптеку, где работала эта... надеясь застать. Как раз — она работала, увидел сильно похудевшую и подурневшую Светку, даже пожалел, попросил выйти на пять минут-ему просто не давал покоя вопрос — Почему??

И задав его, получил циничный ответ:

-А чтобы Стасовой и тебе жизнь медом не казалась.

-Ладно — я, но Люда-то причем? Ты ж в подругах числилась.

-А вот поэтому самому, я с первого класса пыталась быть лучше её — в учебе не получилось, так в мальчиках, очень хотела, чтобы она мне по-черному завидовала хоть в этом. Куда там, один Гена свет в окошке и был. Потом я вроде её перещеголяла — замуж за офицера, в ГДР, куда престижнее, чем обычный шоферюга. Потом не до неё было — свою жизнь устраивала, да как-то вот все выпадали дальние гарнизоны, неустроенность, приехала — она опять меня обошла — институт, работа хорошая, деньги, командировки в загранку. Приду, а эта, божий одуванчик хвалится: "Ах, Испания, ах, ещё куда в Европе", а у меня в глазах чернело от злости — ну почему ей с рождения все, а мне ничего?? Вот и тебя соблазнила от злости, ты ж в постели-то, так, ничего особенного, а мне приятно было, что ей от души досталось. Так опять непотопляемая, вон какого мужика себе отхватила...

Генка ошарашенно смотрел на неё:

-Это ж надо! У тебя, похоже, кроме зависти черной, ничего и нет в душе?? Жалко мне тебя!!

Он повернулся и пошел, не слушая, что говорила ему вдогонку эта, когда-то казавшаяся ему лучшей из женщин...

Генка позвонил матери, сказал, что все в порядке и, плюясь, добавил:

-Мам, я не удержался, зашел к этой, спросил одно: Почему? Знаешь, волосы дыбом. Столько лет, с первого класса завидовать и стараться как можно больше нагадить! И я понадобился только из-за этого. Противно так, как с разбегу в канализацию влетел!!

Мамка только вздохнула:

-Сходи в церковь, свечку поставь за то, что тебя, дурака, Господь вовремя отвел!

-Кому?

-Да хоть кому, кто первый тебе на душу глянется, туда и подойди.

Генка так и сделал — зашел в небольшую, недавно открытую церковь, постоял, купил свечек и пошел по пустынному в обеденное время храму.

Долго стоял возле какой-то Богородицы, потом у Николая Угодника, потом ещё кому-то ставил и вышел оттуда какой-то успокоенный, а про себя твердо решил, что не станет тянуть с ребенком. Чем быстрее родят, тем лучше для всех, особенно для него. Нет, он не собирался куда-то на сторону от своей Наили, а все равно, если сына родят, ему совсем станет здорово, и никакие Светки уже не смогут даже его взгляд привлечь.

-Надо бы как-то со Стасовой пересечься, поговорить, понимаю, простить такое не сможет, но хоть сказать, что я искренне сожалею! Я, дубина, ещё и беременную её обидел, поди, и видеть меня не захочет? А ведь грызет меня всё это, особенно сейчас... ладно, у мамки спрошу, как лучше сделать, чтобы ещё не добавить дерьма.

Светка, перебесившись, позвонила матери, просила приехать-поговорить.

-Баб Пань, ты там поаккуратнее! — наставлял внук. — Она те чё-нить втирать станет, точно — не ведись!

И втерла Светка баб Пане — про свою болезнь.

-Я написала заявление на увольнение, не дожидаясь медосмотра, не хочу, чтобы злорадствовали некоторые, пока буду дома, может, куда съезжу. Кто знает, сколько мне осталось, ты, мать, если что, будет совсем хреново мне когда — приезжай, одной-то страшновато, скорее всего, в больнице буду, но хоть приходить будешь, на немного.

Мать беззвучно плакала.

-Мам, ничего не изменишь уже, поздно. Я пересмотрела свои запасы. Золото, всякие безделушки, кой чего продам, немного денег есть на книжке. Пока проживу. На еду мне совсем мало надо, да и твоих заготовок полподвала, прошлогодних, ты это туда возьми, там мужики, они аппетитом не страдают.

И с чего-то, она сама от себя не ожидала, вырвалось у неё:

-А правда, он на меня похож сильно?

Мать печально улыбнулась:

-Ванечка говорит, что похож на баб Паню, а характер деда Дериземли, противный.

-Понятно, тебя не обижают?

-Честно? Они оба замечательные!!

Светка скривилась, хотела что-то сказануть, но проглотила. А когда мать собралась уезжать, как-то с трудом, но выговорила:

-Я сама удивляюсь, но рада, что он не в меня! Все, мам. Я позвоню тогда.

Сергеевна сказала про Светку только Славе, зачем ребенку такое знать. Слава долго молчал, пошел покурить, потом присел рядом с ней, приобнял её за плечи:

-Трудно ребенка терять, жалко, самое противное — помочь тут мало чем можно, ты как-то крепись. У тебя мы есть, а Ваньке ты жизненно необходима, он же без ваших ежедневных посиделок, трепотни его, не сможет. Нам с тобой его ещё женить надо и внуков-правнуков дождаться. А Светка? Ну, по человечески — жалко, молодая совсем. Но с другой стороны...

-Слав, я все понимаю, но ведь...

В кухню вломился внук.

-Вы чё тут уселись? Какие могут быть секреты от Ивана Вячеславовича? Пап,ты че баб Паню расстроил??

-Да нет, Ванечка. Это я папку немного озадачила.

-И чем же?

-Да вот как станем жить дальше?

-Ой, — скривился Ванька, — ты же уже видела мам Любу, она такая же как ты, пугачая, всего боится, я же тебе сто раз сказал — все будет как надо! И брат у неё пацан нормальный. Вон как мы с ним уже заочно подружились. Не хнычь, иди лучше внука поцелуй — разрешаю, внеочередной раз, и чет я проголодался.

Бабуля, конечно же, засияла, чмокнула своего длиннючего внука и загремела кастрюлями.

-Сейчас, Ванечка, все готово.

-Во! Я раньше всегда говорил — жениться не буду, ну их на фиг. А ща передумал — путь к моему сердцу, точно, лежит через желудок. Может, даже и на баб Галиной какой кандидатуре женюсь, они там все поголовно борщи умеют варить и всякие вареники. — Потом поморщился. — Не, там кум з кумою, усякие родственники, горилка, ну их на фиг, здесь пошуршим, ба, у тебя там на примете нет кого похозяйственнее?? Не, ты не боись, пока ты у меня есть, я жениться не буду, но присмотреться заранее надо.

-Вырасти сначала, жених, а то вон два трояка за четверть заимел.

-Да фигня это, я немного расслабился, исправил же в четвертой четверти, а ты все меня грызешь, сказал же, что будет только четыре и пять. А ты лучше сыну и теще скажи, чего выбрали?

-От, Дериземля, как мать говорит...

-Знаю, знаю, не увиливайте, Вячеслав!

-Любе вроде больше всего Кушадасы понравились, там городок небольшой, уютненько. Приедет через два дня — сам с ней, как ты скажешь, перетрешь.

-Ладно, посмотрю, чего это за Кушадасы!

Вот так за заботами о внуке и зяте Сергеевна отвлекалась, дочке звонила постоянно, та говорила, что пока все нормально, поехала на две недельки отдохнуть в подмосковный пансионат, где-то под Озерами, побыть в тишине, как она выразилась.

Наконец-то дождались Родьку, который сразу же, не заезжая домой, приехал к Дериземлям. Люба вот уже вторую неделю как переехала к ним, к радости и папки, и Ваньки.

-Баб Пань, — делился с ней вечером Ванька — молодые где-то гуляли, — папка, смотри, какой ща стал, лыбится все время, сияет, и я доволен!

Родька оказался невысоким, крепеньким таким парнишкой, Ваньке до плеча. Поскольку они заочно уже подружились, проблем с общением у пацанов совсем не возникло. Они наоборот, чем-то дополняли друг-друга — Ванькина неуёмная энергия сдерживалась серьезностью Родьки.

Люба настояла категорически на скромной регистрации:

-Слава, нет и нет, я не жадная, но нечего зря транжирить деньги, у нас вон сколько расходов впереди, давай не будем показухой заниматься.

-Любаш, мне все равно, как будет, главное — ты у нас есть теперь!

-Вот, здесь распишемся, посидим в ресторане, а на выходных у Стасовых все ждут нас. Слава, я тут подумала... а давай ты Георгия в свидетели возьмешь? Видишь ли, Лариска, что приедет свидетельницей, она у меня такая славная девчонка, а вот с мужчинами не везет. Все какие-то недалекие попадаются, может у них с Гошей симпатия случится?

-Не проблема!

Приехавшая подружка Лариса понравилась всем: хохотушка, такая вся сбитая, крепенькая, темно-рыжая,("Не рыжая, а цвет волос, как у Тициановских женщин!" Ванька почесал лоб:-Не знаю такого, посмотрю!) с милыми конопушками на лице, она сразу стала своей, даже Рэя приняла её.

Девушки с утра пошли наводить марафет, мужики наглаживались, намывались, Ванька налачил свои вихры, чтобы не топорщились и сиял больше жениха. Девушки пришли красивые, папка засветился весь при виде Любаши, а Ванька тихонько шепнул принаряженной баб Пане:

-Давно бы так!!

Приехал Георгий с шикарным букетом, и на двух машинах поехали в ЗАГС. Все было торжественно, красиво, даже Ванька проникся — стоял невозможно серьезный. Потом поехали по Москве, покатались и в ресторан, где замечательно посидели, Ванька и баб Паня любовались своими молодыми, а Гоша очаровывал так понравившуюся ему Ларису.

-Вань, — шепотом спросил он у него, когда девчонки ушли 'попудрить носик', — Вань, как?

-А, понял наконец-то, что Иван немножко видит? Дядь Гия, — Ванька почему-то всегда звал его на грузинский манер, — самое то, что надо! Я и сам бы на такой женился, потом, кароч — таможня дает добро!!

Ванька с Родиком и баба Паня запросились домой

-Там же Рэйка ждет, и ваще — гуляйте, а у нас с Родькой столько дел!!

Ребятишки уехали, а две пары ещё долго сидели, разговаривали, танцевали, смеялись.

После ресторана поехали на Поклонную гору, долго бродили там, дождались рассвета и уставшие поехали спать.

Гоша добился-таки согласия Ларисы — задержаться здесь на недельку. И с нетерпением ждал пятницы — два дня оставалось, чтобы поехать к Стасовым и отцу. Похоже, не отпустит он эту рыжую конопушку от себя, Ванька же одобрил.

Светка приятно удивилась — в санатории было не очень много людей, все больше в возрасте матери, и никто не лез с разговорами, после того, как в первый же день она осадила не в меру любопытную соседку за столом.

Впервые за всю жизнь она наслаждалась малолюдьем, хотя до страшного приговора терпеть не могла быть одна. Она бродила по тропинкам, протоптанным отдыхающими через сосновый бор с корабельными, стройными соснами, дышала смолистым воздухом, подолгу сидела у небольшой речушки, о чем-то негромко говорящей окружающим её соснам.

Мыслей в голове было мало, она старалась не копаться в своей душе, понимая, что начни, там поднимется столько ...

Одно только никак не укладывалось в голове — как это её и не будет? Ну ладно, после пятидесяти или позже, но в тридцать пять, когда ещё столько впереди???

Пару дней назад в корпусе было какое-то шевеление, приезжали какие-то шумные, громкоголосые люди, привезли старичка, смешного такого, в старомодном беретике, сморщенного, но бодренького и улыбчивого. Соседка по столу сказала, что это старший брат их главврача, Федора Федоровича, приехавший из Израиля

-Они как нашлись, старший вот и приезжает каждый год к братику. Хотя у них там одно Мертвое море чего стоит, но старшенький уперто приезжает сюда.

Сегодня небо нахмурилось, дождь все не начинался, в корпусе сидеть, смотреть очередную муру или про несчастную любовь, или про ментов — себе дороже.

Светка накинула ветровку, взяла зонт и пошла бродить по привычному уже маршруту. Ходила до изнеможения, устала, пошла на ближайшую лавочку, отдышаться — там сидел, опираясь сложенными руками на палочку, этот дедок из Израиля.

-Садитесь, милая девушка, посидите возле старика. Знаете, когда рядом молодость — сам невольно взбодряешься и хочется выглядеть ого-го каким. — Он хитренько улыбнулся. — Как зовут Вас, милая девушка??

-Света!

-Красивое имя, а Вы знаете, что по святцам Вы — Фотинья? Жуковский придумал это имя в своей балладе.

— Да что-то слышала.

-А я вот — Аарон Моисеевич! К брату приехал, Якову.

-Но народ говорит, что вы брат Федора Федоровича?

-Правильно, только при рождении он был Яков Моисеевич!

-Как это? — заинтересовалась Светка.

-Да жизнь, милая Светлана, иногда такой фортель закручивает... да... Если вы не спешите, и пожелаете выслушать старика, а мы к старости любим поговорить о былом, то...

-Не спешу, наоборот.

-Я из семьи, так называемых — местечковых евреев, белорусского Полесья, самый старший, а Яков -Феденька, он самый последний — последыш-поскребыш, всего нас было семеро, пять девочек и мы с братом. Меня призвали в сороковом на действительную, в восемнадцать лет, родители изо всех сил старались дать нам образование — я и старшие девочки учились в Мозыре, есть такой город в Гомельской области. Меня после окончания десятилетки — призвали, а братику тогда только два и исполнилось, да... — Он замолчал, посидели так, потом Аарон встрепенулся.

— Простите, далеко ушел мыслями... Как вы знаете, через год — война, и все такое прочее, что связано с евреями. Конечно, мои родители не успели никуда уйти, понадеялись, что как-то да обойдется, жили-то в селе, не в городе. Не обошлось. Сгоняли их в гетто, шли по жаре, Яков-малец простудился, родители несли его на руках... он, скажем, почти умер. Вот и оставили его в деревушке, через которую они брели. Мать видела женщину, которая с жалостью смотрела на всех измученных людей, потом увидела больного малыша, как-то дернулась, пошла рядом по обочине и негромко, как бы себе сказала:

-Оставляй сыночка, я в травах разбираюсь — постараюсь вылечить и спасти его, знаете ведь, куда вас гонят, а он светленький, сыном будет, дочку вот у меня шальной пулею убило.

Родители переглянулись, мама заплакала, а отец сказал:

-Согласны, хоть сыновья, может, останутся живы! Кто ты, добрая женщина??

-Анна я, Сокович.

Анна шустро заговорила с краснорожим полицаем, он поколебался, пристально посмотрел на ребенка, поговорил с другим, неспешно подошедшим к нему, второй, сплюнув, сказал.

-Все одно — сдохнет, видишь же, доходит, хай!

Анна бегом потрусила в какой-то дом, выскочила, опять бегом догнала их, всунула какой-то сверток в руки, они ей что-то буркнули, потом, выхватив у матери братика, небрежно швырнули его на траву.

Мать забилась, закричала, рванулась к Якову, отец же едва удержал её.

Вот так и оставили братика, не зная, что и как.

Одна сестричка, Мириам, Миричка — девяти лет, чудом уцелела при расстреле, она это все и рассказала. Они, сволочи, едва присыпали их землей, её придавила какая-то женщина, ребенок был без сознания, вот и посчитали за мертвую. Миричку подобрали добрые люди, она, как и братик, уродилась в отца -светленькой.

Нашел я её после демобилизации, аж в пятидесятом году, уже взрослой девушкой. Как мы искали эту Анну Сокович... вся беда в том, что сестричка не запомнила название деревни, я объехал весь Мозырьский район, искали по всей Беларуси... нет нигде Якова Моисеевича Соковича, да... Так вот и жили, ездили на место... где родители с сетричками...

Потом вот в Израиль перебрались, наши родственники, уцелевшие в той бойне, нас перетащили. У меня уже дети-внуки повыросли, а душа все плакала по братику. А младший из внуков, тоже Яков, зная эту мою неисполнимую боль-мечту, долго и кропотливо искал, сейчас это легче сделать, в век интернета. Куда-то писал, кого-то подключал — он мне не говорил, не расстраивать чтобы. Я же у них живая легенда — всю войну прошел и жив остался. У родственников, Цвибелей нашлась старая фотография отца-совсем молодого, вот по этому фото и нашли... — Аарон Моисеевич полез в карман, достал большой платок и трубно высморкался.

-Простите, милая Света, не сдержался, стар стал, слаб на слезы. Они же, хитрецы, боялись за меня, за мое сердце, под восемьдесят уже было... да. Ну и схитрили — привезли меня в Россию, поездка на родину, Москву обновленную посмотреть и сюда на недельку:

-Дед, места сказочные, давай сосновым воздухом подышим.

-Братика уже предупредили, он ждал... А я-то и не сном не духом... Приехали, меня к главврачу, я ещё удивлся, вроде дежурный врач принимает, а когда увидел его... он же чистый папа, как говорится — один в один. Это же не просто счастье — это мечта всей жизни моей исполнилась, вот уже пять лет никак поверить не могу что мой — елед, ах, братик младший, простите, вот он, живой!

-Выходила его та женщина, выправила документы на имя Федора Федоровича, переехала после войны с ним к родственникам в Подмосковье. Муж погиб, а она всю душу в сына вложила, вырос, выучился на врача. Знал, что спасенный, тоже пытался искать, но фамилию нашу не запомнила мама его. Вот и через шестьдесят лет только и увиделись. Миричка наша один раз только и была здесь, плачет постоянно, глядя на него — а я вот, как видите — бодрячком, каждый год к братику приезжаю, он к нам зимой -тоже. Вот что я Вам скажу, Светлана... простите старика, но вижу я, плохо у Вас на душе! А Вы все равно верьте — улыбнется ещё вам судьба во все тридцать два зуба.

А Светка, стервоза по жизни, неожиданно для себя, всхлипывая и утирая нос, как в детстве рукавом, рассказала этому дедуле всё. Как-то так вышло, что ничего не приукрашивая, она вываливала абсолютно незнакомому старичку про себя.

Он не перебивал, слушал молча, а когда Светка, выдохшись, замолчала, с откровенной жалостью в глазах протянув руку, погладил её по плечу:

-Ох, сколько ты накрутила, девочка, но рано или поздно к нам приходит осознание своей неправоты! Не ко всем, правда, а у тебя вот так случилось. Ты — девочка сильная, не раскисай, не будешь ныть и уделять большого внимания своей болячке — поживешь столько, сколько тебе отпущено, а зациклишься на ней — будет худо. Я не в праве тебя осуждать, но позволь один совет... один только дать — с сыном сумей встретиться, не сразу, как сможешь, хоть перед уходом, я откуда-то знаю, что его прощение тебе очень нужно!

Светка нашла в себе мужество наконец-то признать:

-Аарон Моисеевич, а ведь не случись этой вот заразы, я бы так никогда и не задумалась об этом. А простить? Ох, не думаю, что он сможет... да и как меня прощать? Матерью-то я и не была, вашего братика чужая женщина спасла. Читала же я раньше, что было за укрывательство евреев. Та Анна знала, что будет, и все равно ребенка спасала и жила для него, а я... Нет, видела я Ваню один раз, как он на меня смотрел... — она передернулась, — да и честно, боюсь я его. И сказать мне нечего. Доведись такое до меня, даже слушать бы не стала свою вот такую, как бы мать... Аарон Моисеевич, можно я с Вами буду гулять, сколько Вы ещё здесь будете?

-Дней десять, конечно, Светочка, буду рад!!

ГЛАВА 13. Люда привыкла, что Антонов всегда рядом, что дети, едва завидев его, наперегонки бегут к нему, а он расцветает. Но вот грызла её подленькая мыслишка:

-А вдруг все это закончится, и будет сплошное разочарование??

Антонов же терпеливо и методично разрушал её бастионы и баррикады, ни у кого не оставалось сомнений, что 'осажденная крепость вот-вот падет'

В конце июня Стасовы — дед Паша баба Марина, Егорка и Тася поехали в Туапсе, к своей прабабушке Клаве.

Люда с Антоновым, проводив своих дорогих, оба как-то враз приуныли, пусто стало без хитреньких мордашек.

-Люсенька, не печалься, через две недели будешь с ними, это мне к концу лета только предстоит их увидеть. А завтра молодые наши приедут, Иван Вячеславович там очень рад!

-Юра, Ванька у нас особенный мальчишка, я наверное больше него рада, что у них теперь полная семья. Ему так тепло стало со второй бабулей, а теперь ещё и мам Люба добавилась. У них со Славой пока нет крышесносной любви, большая симпатия, но верю, через некоторое время души друг в друге не будут чаять. Знаешь, Слава Дериземля... я ведь его помню совсем юным — обычный — хамоватый, нагловатый... и когда мы с ним в автобусе случайно встретились, я его не узнала. Лет пять-семь прошло, а человек абсолютно другим стал.

-Я в своей жизни только двух таких отцов встречала. Один — дядь Витя, отец девчонки знакомой-Наташки, она на два года младше нас, лет десять ей было, когда их мать, молодая совсем, умерла, тридцать шесть вроде. А дядь Витя растил ребят один, обоих выучил, оба с высшим образованием, отца боготворят, он так и не женился, и не приводил чужих теток. И второй — это Слава, обычно отцы в таких ситуациях исчезают с горизонта, но тут получилось наоборот — жутко представить, что вот такого славного, всеми нами обожаемого Ваньку... и бросили бы бабушка и папка. Я его увидела два года назад первый раз, он такой ершистый, ехидненький, но посмотри, как малыши и собаки его любят?

-Ной, он мужик крепкий, а когда Ваньку щенок, его любимая Рэйка выбрала, и он стоял, уткнувшись лицом в её шерстку, Ной слезы еле удержал. И точно знаю, что Ванька, вот увидишь, будет очень хорошим старшим братом.

-Да знаю я, знаю, сам обоих — Славу и Ваню очень уважаю. Люсенька, а когда же ты мне скажешь "Да!"

-Но, Юра, у меня же двое детей.

-Не у тебя — у нас, неужели ты думаешь, что я показухой занимаюсь? Да я же без них себя уже не представляю! Прости, родная, надо не так замуж звать, я давно уже вам троим свою душу и сердце отдал, Люсенька, давай поженимся! Я мужик жесткий, но одно твердо знаю — я вас никому не отдам и не мечтай!!

Он притормозил у обочины, залез в барсетку, что-то взял, вышел из машины, открыл дверцу с Людиной стороны, встал на колени и, протянув ей небольшую коробочку, как-то сдавленно сказал:

-Люсенька, выходи за меня замуж, я вас очень люблю!!

-Юра, — растерялась Люда, — встань, пожалуйста, ведь тут пыль и грязь.

-Не встану. Пока не услышу самое нужное слово! — помотал головой Антонов.

-Юрка!! — Люда сердито потянула его за руку. — Встань сейчас же!

Он опять отрицательно помотал головой. Люда вылезла из машины и наклонилась над ним:

-Встань, сумасшедший!! Выйду, выйду за тебя замуж, шантажист!

Антонова как пружиной подбросило, мгновенно вскочив, поднял её на руки и закружил.

Проезжающие мимо машины сигналили, а он заливисто смеялся:

-Дожил, дождался!

-Юра, поставь меня, голова кружится! — схитрила Люда.

-Люсенька!! — он поставил её на землю, но не отпустил, а осторожно взяв её лицо в ладони, бережно -бережно начал целовать. Потом, вздохнув при очередном бибиканье проезжающего большегруза, нехотя отпустил:

-Поехали скорей к Лебедям, похвалимся!

В машине Люда открыла коробочку и охнула:

-Но это же дорого? Юрка, ты с ума сошел!!

-Сошел, давно, и навсегда!! — подтвердил он. — Люсенька, не сердись, что я вот так по-дурацки предложение сделал, терпения не хватило!!

Люда разулыбалась.

-Наверное я первая, кому на обочине дороги, стоя в пыли на коленях, предложили замуж выйти! -Юра, — млея от его внимания и губ, шепнула Люда, — Юра, мы, наверное, не то,что до Лебедей — до города не доедем??

-А? — очнулся Антонов. — О! — вздохнул. — Поехали!

И всю дорогу косил глаза в сторону своей Люсеньки.

Конечно же, Лёнька сразу все просёк:

-Наконец-то! Люда, дай-ка я тебя чмокну, пока ещё этот ревнивец не муж!! Ох, не удивлюсь, если этот мужик на тебя паранджу оденет! Это ж дракон огнедышащий!

А дракон, счастливо улыбаясь, ответил с интонациями почтальона Печкина:

-Я почему раньше вредный был? Это у меня волсипеда не было!

-Поздравляю, ребята!! Люда, он у нас хороший! — прибежала Танюха. — Юрка!! Как мы за тебя рады!!Ребята — вы такая славная пара!! Ух ты!! — Она увидела колечко. — Юрка, я тебя обожаю! — А потом удивленно спросила:

-А что это у тебя джинсы на коленях грязные?

-А это я предложение делал! — заулыбался он, а Люда, притворно ворча, рассказала, как он умудрился сделать предложение.

-Оригинал, уважаю! — засмеялся Лёнька. — Это дело надо отметить, по чуть-чуть. Потом на такси уедете.

-Лёня, давайте завтра, а? Как раз вся компания собирается, сегодня надо кучу дел переделать, подготовить все, собрать. Завтра с утра к Старостиным в деревню, украсить все как надо!

Юрка как-то незаметно показал Леньке кулак:

-Ладно, но завтра у нас двойной праздник будет?

-Как бы не тройной. Гошке свидетельница сильно понравилась, похоже, не будет долго раздумывать, тем более — таможня Ванькина дала добро!

-Серьезная таможня, — уважительно протянул Ленька, — уважаю!!

У Стасовых в дальнем углу сада сосредоточенный Ной занимался мясом для шашлыков, суетилась на кухне мам Тома, а Рэй, опечаленный и грустный, лежал в тени под яблоней.

Поднял голову, увидел только Люду с Юрой без его любимых,совсем по-человечески вздохнул и опустил голову на лапы.

-Рэюшка, миленький, не грусти, мы с тобой через две недели поедем к малышам, не грусти, собакин!! -Люда поцеловала его в нос.

Пес опять вздохнул, как бы намекая, что две недели без ребятишек — для него почти год.

-Вот, посмотрите на этого страдальца!! Я ему раз сто сказал — скоро поедем к ним, ведь ещё даже одного дня не прошло, а он вон даже свои обожаемые кости не грызет! — заворчал Ной.

-Рэюшка, ты чего, надо обязательно поесть, а то приедешь к детям и Егорку поднять не сможешь!

Рэй внимательно посмотрел на Люду, она обняла его и зашептала в ухо:

-Мальчик, я тебя очень сильно люблю, не грусти, лучше порадуйся за нас — у малышей теперь будет папа Юра! А завтра Ваня приедет, не грусти!

Собакин лизнул её в щеку, встал, подошел к Антонову, лизнул его руку и пошел к Ною.

-Я удивляюсь на тебя — ты мой пес или все-таки Егоркин? — с обидой спросил Ной. — Совсем меня не любишь?

Пес встал на задние лапы, положил передние ему на грудь, успокаивающе как-то потерся башкой, типа утешая.

-Во, давно бы так! А то вздыхает он, иди — вон, тебя какая косточка ждет! Не грусти, псина моя, необыкновенная!

-Люд, а что это с Томой? — удивился Ной.

А Тома обнимала и расцеловывала смеющегося Антонова.

-Да, дядь Ной, я... вот, — Люда протянула руку с колечком.

-Ох, ты!

Ной бросил и мясо и ножик, быстро ополоснул руки, вытер их и тоже начал обнимать Юру.

-Молодец! Уважаю! Давно ждал! Наша девочка — самая лучшая.

-Знаю, дядь Ной, они все трое у меня вот тут! — Антонов прижал руку к левой стороне груди. — Мне без них совсем плохо, вон, как Рэю!

Тома утирала слезы.

-Слава тебе, Господи! Я так ждала этого!

-Ну вот, все рады, Рэй, а ты? — Хозяин взглянул на собакина.

Пес негромко гавкнул, типа:

-Отстань, я занят, сам же косточку сладкую подсунул!

-Вот так и живу,-развел руками Ной,-с предателем!

Приготовив мясо, шампуры, всякие другие хитрые грузинские штучки, Ной засобирался домой. Тома тоже сказала, что надо забежать к Генкиным девчонкам.

-Кой чего сватье Разине передать — завтра с утра собрались поехать.

. -Мам Том, подожди-ка! — Люда пошла в дом, немного погодя вышла с пакетом. — Передашь сватье, это от нас, Стасовых, небольшой подарок! Мам Том, мы полтора месяца её разносолы смаковали, хорошему человеку подарочек сделать, хоть маленький, всегда в удовольствие! — задавила на корню она Томино сопротивление.

-Юр, а я у тебя буду второй, двоюродной тещей, не отвертишься!!

-И не собирался! У меня родни, кроме Лебедя, как-то не оказалось больше, а вы все... я к вам прикипел, враз богатым стал!

-Люда у нас как магнитик. Сначала я к ней притянулся, — улыбнулся Ной. — Нет, Рэй, потом я, потом Рома Старостин с семьей, потом одноклашки, Ванька со Славой, и как круги по воде...

Антонов хлопнул себя по лбу:

-От счастья поглупел! Погодите!

Вытащил из багажника коробку.

-Мои обретенные родственники, немного за нас, молодых, надо выпить!

-С радостью! — отозвалась Тома. — Чего-чего, а такое событие на сухую никак не получается.

Не стали заморачиваться — быстро выложили на стол в беседке, любовно построенной и изукрашенной дедами — фрукты, шампанское, конфеты, дружно отговорили открывать вино.

-Оставим на завтра, сегодня у нас есть твоя, на Восьмой март дареная 'Кьянти', вот её и распробуем!! — раздухарилась радостная Тома.

Ной и Тома посидели недолго, понимая, как много надо сказать-порешать Юре с Людой.

-Так, мы убежали, утром не проспите! Рэй??

Рэй жалобно посмотрел на Люду — идти домой, на поводке, да в наморднике...

-Дядь Ной, пусть здесь остается, за сторожа! — засмеялась Люда.

-Афэрист, а нэ собак! Ладно, Рэй. Веди себя соответственно!

Рэй зевнул во всю пасть.

Люда как-то зажалась:

-Юра,ты ...я не знаю как..!

-Радость моя, неужели ты думаешь, что я сразу потащу тебя в постель? — поднял бровь в удивлении Антонов. — Хотелось бы, конечно, пещеру какую найти, с запасами еды, не выбираться из неё с месяц.

-Пппочему пещеру и месяц?

-Нет, не месяц, я, похоже, до конца жизни не устану на тебя любоваться, особенно, когда ты вот так смущаешься!! Шучу я так! Люсенька, мне очень сложно говорить красивые такие слова, вы, женщины, любите ушами, знаю. Мне кажется, я так долго, сто лет — не меньше пытался понравиться тебе, а сейчас вот больше тебя боюсь...

-Чего? — сильно удивилась Люда.

-Всего, не понравиться тебе в такой момент, разочаровать тебя, или сказать как-то не так! Жизнь, она не сильно меня баловала, не, я не плачусь, просто... не было у меня таких вот моментов, как у наших деток — все вокруг любят, особенно пёс. Самые первые детские воспоминания и то — папашкины скандалы, ревность какая-то, вот и не научился вслух слова красивые произносить! — он потянулся к Люде, пересадил к себе на колени.

-Знаешь, как я мечтал вот об этом: ты у меня на коленях, я могу тебя обнимать и, уткнувшись носом куда угодно, говорить обо всем, что у меня на душе...

-И что у нас на душе, без одной минуты муж? — ласково поглаживая его коротко стриженную голову и улыбаясь, спросила Люда.

-А на душе у нас с некоторых пор сирень цветет, не переставая.

-Почему сирень и с каких пор? — хитренько спросила Люда.

-Сирень — самый любимый цветок с детства. Мы ж в двухэтажке жили, на Фрунзе. А сирень росла под окном, я так и спал, не важно какая погода — с открытым, купаясь в этом запахе. А зацвела она у нас, — он помолчал, — зацвела она у нас — в аквапарке. Когда меня приняли детишки, и я конкретно разглядел их мамочку.

-И что ты разглядел?

-Все! Ты представить не можешь, каких титанических усилий стоило мне тогда в душе, когда малышей мыли, сдержаться и не начать мамочку гладить, вроде тоже ополоснуться помочь.

-Но кто-то хитренько сбежал? Зато сейчас воплощает свои плотские желания, как бы незаметно поглаживая то там, то сям?

-Не могу удержаться! — подтвердил Юра. — Люсенька, тебе не нравится?

-Очень... нравится, но, Юра, я хочу, чтобы ты знал про детей, они...

-Шшш, а то я не понял, чьи они? Рад, что там даже не пытались и не будут догонять и предъявлять какие-то права и претензии! Если хочешь знать, Егорка и баб Тома очень похожи, это я в первый же день просек. -Но они же на папку? — удивилась Люда. -Ага, только присмотрись, как морщатся Тома и сынок наш, и как он ступни ставит — один в один. Я сначала, когда баб Тому не видел, сильно удивлялся — бывшая свекровь и не отходит от как бы чужих детей? Когда увидел их похожесть, ну дураком надо быть, да и она так по-сумасшедшему любит их, чем, кстати, они во всю пользуются. Особенно доченька наша, ох, мать, сколько нам терпения предстоит с этой кокеткой, это ж разборок пацанячьих будет!! — Юрка шутливо закатил глаза. — Не в маму наша дочурка, мама наша — серьезная такая девочка, а дочка — в два года мужиками крутит как хочет, вон даже Ванька под её обаяние попал. Тут вывалил:

-дядь Юра, а чё — вот подрастет мелкая, может, и женюсь, если, правда, поесть готовить будет уметь.

-Ванька, чудо! — засмеялась Люда. — Кто про что... Значит, ты знаешь, что отец малышей...

-Я! Моя хорошая, я понимаю, что Егор Павлович и Таисия Павловна более красиво звучит, но Егор и Таисия — Юрьевичи и Антоновы, даже и не обсуждается!!

Люда, как-то всхлипнув, потянулась к лицу Юры, осторожно начала гладить его щеки, провела по бровям и тихонько погладила два шрама на левой брови.

-Давно хочу спросить, один — знаю, откуда, когда мы тебя нашли, бровь была рассечена. А второй?

-А второй — дополнение к медали на чемпионате мира, был такой момент, боролся с заклеенной бровью, почти не видел левым глазом, но злость помогла! — и как-то легко засмеялся. — Мы с тобой два чудика-надо бы о любви говорить, а мы про шрамы.

-Юр, с некоторых пор мне интересны любые мелочи про тебя, я сама не заметила как начала определять по твоим жестам, мимике твое настроение и, надо сказать... — сделала она интригующую паузу.

-Что?

-Я не знаю, прости меня, но не могу сказать вот так твердо, что люблю больше жизни, но без тебя как-то серовато становится.

Антонов осторожно ссадил её с коленей и как-то бесшабашно улыбнувшись, потянул её за руку, сказал:

-Пошли на улицу, на немного!

На улице Люда, замерев, смотрела на скачущего Антонова, который несколько раз сделал колесо, прошелся на руках, высоко подпрыгивал, все в быстром таком темпе.

-Юра?

-Это я от восторга!

Потрепал по башке внимательно смотревшего на него Рэя, чмокнул его в нос:

-Псина, я тебя тоже люблю, но Стасовых своих немного побольше.

-Люсенька, берем купальник и поехали. Есть у меня заветное местечко, там только Лебеди и бывают. Едем? — Он приобнял её за талию. — Я попробую подарить тебе... увидишь!

Поехали куда-то в поля, потом дорога пошла в небольшую горку с темнеющим впереди лесом, подъехали к глухому забору.

-Сам терпеть не могу такие стены, но надо было, от любопытных и всяких желающих руки погреть на чужом.

Вышел, проделал какие-то манипуляции, массивные железные ворота поползли в сторону, Люда увидела уютную полянку, в дальнем краю которой стоял красивый одноэтажный домик, как бы прижавшийся к небольшому холму.

-Прошу, родная моя!

Юра взял её за руку и повел куда-то за дом, а там, справа от домика, было небольшое озерцо, сверху в него по маленькому водопадику, негромко лилась вода. Озерцо в обрамлении каких-то красиво подстриженных кустарников, возвышающихся за ними деревьев, и отразившегося на воде розовато-сиреневого заката, завораживало глаза.

-Красиво как! Юра, это?

-Да, родная, это местечко я полностью сам с огромной любовью расчищал, строил дом, с мыслью, что сюда приведу только свою самую нужную и необходимую женщину.

Люда сама потянулась к нему за поцелуем. Он нежно поцеловал её:

-Пойдем, я тебе быстренько все покажу. Потом будет не до этого! — И пропел: -Я куплю тебе дом у пруда, в Подмосковье и тебя приведу в этот, Юрика, дом.

В домике, со стенами, обшитыми светлыми досками, было светло и уютно: большая комната с обложенным красивыми камнями камином в углу, огромные окна на противоположных стенах домика, светлая бежево— коричневатая расцветка диванов и кресел удивительно сочеталась с покрытыми лаком досками стен. Несколько удобных кресел, два дивана, поставленных перпендикулярно, столик с красивой вазочкой. А в противоположном углу три полки, занятые кубками и медалями.

-Юра? Это все твои награды? — изумленно спросила Люда.

-Да, тут начиная с тринадцатилетнего возраста. Надеюсь, малыши подрастут, проявят интерес.

-Да ты Ваньке это покажи, он же два дня будет тут ходить, смотреть и пытать, какая и за что.

-А можно по лестнице? — увидела Люда в углу спиральную лестницу.

-Конечно, в мансарде, моя, наша спальня.

-Нет, пойдем закат смотреть! — смутилась Люда.

-Купальник одевай.

Юрка вышел в боковушку, повозился там, вынес махровые халаты, полотенца, шлепанцы.

-Ох, какая ты у меня, как старинная статуэточка из фарфора — хрупкая и невесомая!! Держи! — он всунул ей в руки халаты-полотенца и, подхватив Люду на руки, зашагал к озерцу.

-Юр, я же тяжелая!

Юра только усмехнулся — отпустил у самой кромки воды.

-Пошли, — он протянул ей руку, — вода здесь теплая, и дно я сам лично засыпал песком.

Люда с восторгом входила в цветную от заката воду.

-Как красиво!

Долго плавали рядом, потом как-то случайно коснувшись друг друга руками в воде, замерли... Юрка, подняв совсем невесомую в воде Люду, рывком переместился на неглубокое место, крышу снесло мгновенно у обоих. Они исступленно целовались, как будто боясь, что вот не хватит времени. Слова стали совсем не нужны, за них говорили глаза и руки. Люда замирала от нежности, светившейся в глазах Антонова, точно так же брала и отдавала всю себя вот этому, такому жесткому в обычной жизни и такому нежному и обожающему, интуитивно догадывающемуся сейчас, что ей нужно, ставшему ей необходимым -мужчине. Свидетелями их безумства в воде стал только молоденький, едва народившийся месяц в небе, да одинокая ночная пичужка, цвикающая поблизости.

Антонов вынес её на берег, нежно вытер полотенцем, закутал по макушку в большой мужской халат:

-Прости, женских не водится! — сел в плетеное кресло, посадил Люду на колени и сказал: -Вот, хочу подарить тебе это... Сейчас, подожди немного, вода успокоится.

Люда обняв его за шею, пригрелась и начала задремывать в таких уютных руках. Он молчал, только потихоньку касался губами её щеки и виска. Потом встал.

-Смотри, сонюшка, вот это я и хотел тебе подарить!

На неподвижной воде отражался месяц и пара самых ярких звезд, казалось, они с любопытством заглядывают в воду.

-Юра, бесподобно! Таких подарков точно ни у кого нет! Спасибо, прекрасный мой мужчина!

-Как ты меня назвала?

-Прекрасный мой мужчина! — повторила Люда.

Юрка широкими шагами заторопился в дом, шустро поднялся по лестнице в спальню, а вот до кровати дойти им было не суждено, так и уснули, под утро, на расстеленной на полу медвежьей шкуре. Юра успел ещё укрыть свою самую-самую Люсеньку подвернувшимся под руку халатом, и оба — отрубились.

Спал Антонов недолго, резко как-то проснулся, а потом, вслушиваясь в ровное мерное дыхание спящей на его плече Люсеньки, счастливо зажмурился. Лежал, стараясь не шевелиться, впитывая её дыхание, замирая от восторга и осознавая наконец-то осуществившуюся самую главную мечту последних месяцев -его единственная женщина, которую оказывается он так долго ждал — вот она, рядом.

Люда перевернулась на другой бок, он осторожно встал, стянул с кровати теплый плед, накрыл её. Долго любовался на растрепанную с опухшими от их безумств, губами, такую хрупкую, и в то же время сильную, его Люсеньку, и душу до краев заполняла такая нежность, о наличии какой он и не подозревал у себя раньше, до Люсеньки и малышей.

Ещё полюбовался на неё и, вздохнув, пошел на кухню, приготовил завтрак, сожалея, что надо будить свою женщину и уезжать — Дериземли приедут к обеду.

Пошел в комнату — Люсенька в большом халате, выглядевшая ещё тоньше, осторожно спускалась по лестнице.

Он ловко ссадил её к себе на руки.

-Юра, отпусти, я вся такая растрепанная, неумытая

-Самая вкусная и красивая! — он с сожалением отпустил её. — Ладно, до вечера придется потерпеть. Кто бы знал, как сложно!

Ванька всю дорогу гудел в ухо напряженной баб Пане.

-Не волнуйся, теть Люда прекрасно знает, что ты совсем не при чем. Я вот больше за Рэйку переживаю, но она вроде спокойно с Ивановной осталась. Завтра приеду — подлизываться стану.

Подъехавших Славу с семьей встретили дружными криками-поздравлялками, обнимашками и вкусным дымком от мангала.

Ванька громко возвестил, приобняв худенькую напряженную женщину:

-Это моя баб Паня, или, как папка зовет — Сергеевна.

Людины одноклашки и Тома, которые знали её давно, приветливо поздоровались, остальные пожимали ей руку, и каждый говорил, что у неё необычный, такой обаятельный внук.

-А где теть Люда?

-Теть Люда твоя малость задерживается, приедет, не переживай! — заулыбался Ной.

-Я чёт не понял, дед Ной, ты чё сияешь?

-Настроение, Вань, хорошее!! — делая ему какие-то знаки, ответил Ной.

Тома утащила его бабулю в дом, Ванька краем глаза приглядывал, но никто на его баб Паню косо не смотрел, и он успокоился. Приехала наконец-то его теть Люда, вся такая...непонятная, а потом Ванька, обнимая её, догадался:

-Теть Люд, — громко прошептал он ей на ухо. — Это то,чё я думаю?

-Вань, а чё ты думаешь? — поддразнила его Люда.

-Да понятно же, вон ещё один, как мой папка — новенькая монета, засиял, дай я тебя расцелую, давно пора, я уже хотел ругаться с тобой.

-На предмет, Вань?

-А на предмет, пора и тебя женить. Я прям чё-то как настоящая, кто там, ну, когда подсказывает, что пара нормальная получится??

-Сваха, Вань.

-Не, это женского рода. Я, — он подумал, — во, точно — сведун. Теть Люд, ты на Гиину симпатию глянь, она так ничё! Это получается, все почти переженились?

-Ванька, — засмеялась Люда, — теперь тебя Волков будет сватать, ты у нас один холостой остаешься.

-Фигушки, я ещё малолетка!

И как подслушав их, от мангала закричал Волков:

-Зять, нечё взять, иди пробу снимать! О стих получился! Вань, не тяни, слюни ручьем бегут, а Ной без твоего одобрения не дает даже маленького кусочка.

-О, это мы завсегда! — тут же отозвался ребенок-жеребенок.

Попробовал, закатил глаза в восторге, а сам с беспокойством посмотрел на как-то враз зажавшуюся бабу Паню — та увидела Люду. Но его обожаемая теть Люда, нисколько не заморачиваясь, приобняла бабулю, что-то ей сказала, и бабуля расслабилась.

Внук уцепил первый шампур и подошел к своим:

-Вот, всем по кусочку, первому, баб, этот твой — самый нежирный! Я тебе говорил, а ты боялась, здесь нормальные все, никто фигней не страдает.

Георгий не отходил от рыженькой Ларисы, Ной одобрительно поглядывал в их сторону.

-Дед, чё скажешь? — зайдя со спины, спросил Ванька.

-Да, Вань!

-И всё?

-Ну, ты же одобрил.

-Она такая смешная. Я её рыжей назвал, а она сказала, что у неё цвет волос Тициановский. Посмотрел я этого Тициана — тетки все такие толстые, фу!! Мне, вон, как теть Люда, такие больше нравятся.

-Ну, теть Люда у тебя — все знают, первая леди.

-Теперь уже не у меня, у дядь Юры! А чё, здорово! У меня мам Люба есть, у ребятни папка, все как должно быть. Дед, я свалил, у вас тут танцы на подходе! Ща начнут:"Ванечка, а со мной потанцуешь?" Не, я вон с ребятами лучше покупаюсь.

Наказал баб Томе, чтобы приглядывала за его Сергеевной.

-Она такая бояка, я побёг — поплаваю!!

Ага, так и дали Ваньке одному поорать посвистеть в речке... как же — скоро все мужики дружно бултыхались там, а женщины, посмеиваясь, поглядывали на них с бережка.

-Люда! — подошла к ней баб Паня, — Люда, я бы хотела...

-Не надо, теть Паня, все нормально, Вы в этой ситуации совсем не причем, да и что Бог не делает — на самом деле получилось — к лучшему. Особенно для Ваньки, вы же сами видите, как его все тут любят!

-Да, Ванечка, — расцвела бабуля, — он такой, славный. Люда, я же жить заново начала, когда он меня принял!

-Ну вот и хорошо!

-Люсенька, — обнял её мужчина, который, видно было — в ней души не чает, — ты не устала?

-Нет, Юра, познакомься — это Ванькина баба Паня.

-Наслышан! — улыбнулся мужик. — Вы у него с уст не сходите. Пацан у Вас настоящий такой, наши дети его любят, после Рэя, правда!

А Ванька в речке орал, привлекая внимание всех — плыл с собакиным наперегонки.

-Проиграл, блин. Конечно, это ж не пес, а махина! — обнимая пса, бурчал внук. А пес, вывернувшись из его цепких рук, встряхнулся, обдав ребятишек, к их восторгу — небольшим дождиком-брызгами .

-Грустит наш пёс, — вздохнула Тома, — ребятишки уехали, а он без внука дня не был. Ждем Люду — в отпуск пойдет, и все туда поедем, в Туапсе, сама без них, как потерянная, они ж с рождения на моих руках. Внуки — они, сама понимаешь, все на свете.

-Да уж, — любуясь своим Ванечкой, откликнулась Прасковья. — Только им и живу. Слава, он такой, надежный, и Ванечка при нем вырос человеком, моя-то... ну чтобы она ему дала?

-Вот и мой сынок, как твоя, наворотил, хорошо — татарочка во время попалась. Сейчас примерный семьянин стал, боится, ревнует жену, с одной стороны — рада, а с другой — вот ведь нагадил в душу Люде.

-Бааб, — заорал с речки Ванька, — баааб, ты где? Чё на меня не смотришь, глянь, как я умею?

-Иду, Ваня, Ваня! Ворчит все время, когда я его на людях Ванечкой называю, типа не маленький он, а для меня он всегда будет — Ванечка — счастье моё!

Бабуля поспешила вниз, к внуку, а Тома вздохнула — ей ещё почти две недели предстояло вон как псу, страдать без своих любимых человечков.

-Не грусти, мам Тома, сама по ним уже страшно скучаю! — подошла к ней Люда. — А знаешь, что Юра сказал? Он давно уже заметил, что Егорка морщится и щурится, совсем как ты, и при ходьбе ноги ставит по-твоему.

-Правда? — не поверила Тома. — Значит, есть в детках мое?

-Юра сказал, только в Егорке, Тася — другая.

-Это он не видел баб Клаву, как увидит, сразу скажет, что девица наша — чистая прабабка.

Приехал Шихарь со Шляпой, и над речкой понеслось — красивый, мощный бас запел:

-"По проселочной дороге шел я молча, и была она пуста и длинна..."

-О, Шляпа, собственной персоной! — заорал Вовка, тут же подхватил, выходя из воды:

-"Ах эта свадьба, свадьба, свадьба пела и плясала..."

Когда допели, захлопали, заорали в восторге, Волков, прищурившись, сказал:

-Скажи, Шляп, мы не хуже твоего хора спели?

Шляпа кивнул и серьезно сказал:

-Вовка — точно, а если тебя запевалой поставить — всем хорам хор случится.

И поплыли над рекой песни, пели все подряд, что знали, потом опять что-то пили-ели, дядь Шихарь, конечно же, привез торт. Ванька к вечеру, отдуваясь, подвел итог:

-Уморился, объелся, но суперски!

Светка после плотного общения с Аароном Моисеевичем как-то успокоилась, уже не грызла её жуткая злоба на всё и всех, она не то чтобы смирилась, но начала пытаться просто жить.

Съездила в Москву, продала кой-какое золото свое, пока не бедствовала, да и здраво осознав, что шмотки ей совсем не нужны, приятно удивилась — деньги уже не вылетали в аэродинамическую трубу, дорогими теперь были только лекарства.

Она приладилась много и подолгу гулять, с грустью осознавая, что всю эту красоту она уже недолго будет видеть.

Да и замечать её она стала только сейчас, когда судьба вот так, жестоко и безжалостно обошлась с ней. Одно грызло сильно — кто же из партнеров так подгадил ей??

-Светулик, привет! Что-то тебя совсем не видно? — нарушил её уединение мужской голос.

-Вадик? Привет, да вот поднадоело как-то всё, захотелось побыть одной.

-А, типа переосмыслить? Сам иногда пытаюсь, но все дела да случаи — волка, сама знаешь, ноги кормят — некогда, блин, иной раз и пивка спокойно глотнуть, на природе шашлычком побаловаться!! — на лавочку плюхнулся Вадик, известный в городе по кличке"Всезнай".

Он и впрямь много чего знал, помогал, не бескорыстно, правда, и советами, и мог замолвить кое где словечко, общался со всеми, знал многие сплетни и слухи, но со Светкой они как бы приятельствовали, ещё с тех, давних теперь, времен, когда вместе тусили в медучилище.

-Светулик, ты скинула лишний вес, умница? А я вот и ношусь как бешеная собака, а авторитет ,гадство, не убавляется.

-А нечего пивко сосать постоянно!

-Не, без пивка никак! — загоготал Вадик. — Сама понимаешь, всякие клиенты бывают, а чтобы головы не терять от виски-водок, тяну пивко.

Вывалил на неё кучу новостей и сплетен, Светка, раньше оживленно и со смаком обсуждающая всё, теперь слушала в полуха.

Вадик, не замечая, разливался соловьем:

-...говорят, домой уедет, лечиться-то бесполезно.

-Кого лечить? — Равнодушно спросила Светка.

-Ну ты даешь, подруга. Я тебе уже минут десять про твоего сердечного приятеля распинаюсь, — обиделся Вадик.

-Какого?

-Ашотика.

-А что с ним не так?

-Ты чего, совсем завязала с...?

-Да!

-Свет, умница. Там такой скандалище был, — видя, что Светка внимательно на него смотрит, добавил, -ты, Светулик, это, лишнего не брякни где...

-Что ты как девочка — мнешься? Знаешь же, что отошла от всего.

-Да, Свет, — он понизил голос, — кароче, одна из твоих... ну, замены твоей, девочка для утех, скажем... случилась у них любовь с Ашотиком, он же на новеньких падкий, сама знаешь. Она залетела, как уж, не знаю, может, замуж захотела вот и подловила его?

-Залетела, а он типа: не я-не мой-мало ли, с кем ты? — дополнила Светка.

-Во-во, так примерно и было, ну она поматерилась, поистерила, там действительно, он её для себя приглядел на время и мальчикам не одалживал, пошла на аборт, а там — оп-па, анализ показал... ВИЧ-инфицированная. Ну и понеслось, она у него в домике, ну тот, что за городом, много чего побила -скандал случился страшенный. А там был твой бывший бой-френд, Карлен с какими-то ребятишками, из ихних. Кароче, мальчика Ашотика заставили сдать анализы — чтобы трепотни не было, свозили на анонимный в столицу. Ответ — положительный, СПИД, кароче. Представляешь, какой шухер и скандал был??Ашотик с неделю в лежку лежал, всю рожу изукрасили ему, мальчики дружно повалили на сдачу анализов, вроде, все чистые, но Ашотик все продает и собирается к себе — так говорит, я подозреваю, ломанется в Германию или ещё куда немного продлить свою драгоценную жизнь, денежки-то имеются, скольких вас таких, поимел.

-Ты-то откуда знаешь?

-А он меня умоляет помочь продать домик тот, а я брыкаюсь, мудрю — на фига? Попадутся люди суеверные или, как там они называются — мнительные, мало ли откуда узнают, что хозяин больной, а мне скандалы и моё личико, сама знаешь...

Вадик переключился на кого-то ещё, а у Светки как лампочку в голове зажгли:

-Ашотик, значит? Ну, держись, гад!

-Спасибо, Вадик, за информацию

. -Да мне для тебя, подруга моя стародавняя, никогда жалко не было. Вадик Кисленко, он добро помнит, сколько раз ты меня по-молодости прикрывала на парах, когда я только что не храпел? Все, я побежал, через двадцать минут нужный человечек подгребет, бывай!

У Светки настроение поднялось, цель появилась, конкретная — это не Стасовой подгадить, это необходимость — отомстить за себя, пока ещё в силе и жива. А Стасова? — Светка сама себе удивилась, такой незначительной мелочью теперь стала эта её непроходящая зависть к ней, все теперь где-то там, в тумане, у неё есть дело поважнее — Ашотик.

-Надо все тщательно обдумать и, как говорится: от нашего стола — вашему столу!

Люда даже не удивлялась, просто не могла поверить, что именно она, обычная, мало чего умеющая в плане секса, да и с кем было уметь, кроме Генки никого и не было, а тот только на Канарах блеснул и то, как потом оказалось, в результате кувыркания с заклятой подругой, вдруг стала необходимой, самой желанной для Юры.

Каждая ночь привносила в их отношения что-то новенькое, нет, не технику секса. Это было что-то другое, Люда затруднялась определить это каким-либо словом. Просто было тепло и нежно, как выразился Антонов:

-Долго странствующие корабли встретились.

Ей за неделю стало безумно нравиться просыпаться чуть раньше и просто прислушиваться к дыханию спящего рядом мужчины — её мужчины. Она сама себе удивлялась, почему так долго сомневалась и боялась поверить ему.

Нет, он не говорил красивых, каких-то возвышенных слов, за него говорили глаза и руки. Они могли подолгу сидеть обнявшись, не говоря ни слова, но так славно было сидеть рядом, ощущая спиной грудь Юры, чувствуя себя в его крепких объятьях очень защищенно. Она вслух удивлялась, а Юра кратко сказал:

-Врастаем друг в друга.

Помолчав задумчиво протянул:

-Честно, никогда не верил в такое, думал, преувеличение, оказалось нет. Лебеди вон ехидничают, говоря, что Фоме неверующему так и надо. Я всю жизнь рвался, что-то доказывал, изматывал себя тренировками, достижениями, а оказалось, мне и надо-то всего, со стороны посмотреть — немного, а для меня — жизненно необходимо — вон, как дышать, тебя и детишек. Я не могу сказать, какая ещё бывает любовь, у каждого, скорее всего, по-разному, кому-то размером с океан надо, кому-то для счастья одной единственной женщины хватает. Везет точно не всем, думал всегда — мне такое не суждено, так вот, сразу говорю: руками, зубами, ногами цепляться за тебя буду, за тебя и малышей — не отдам!!

-Никто и не покушается, — смеялась Люда, — что-то в поле зрения моего не находилось желающих повесить себе на шею меня с детьми.

-Ну и дураки! С одной стороны, а с другой и — нечего!

Люда засмеялась:

-Был один француз, Анри!

Антонов напрягся, а Люда немного помолчав, опять засмеялась

-Не, это не то, о чем ты подумал, интима, да даже поцелуя не было! Мне предложили жить в Женеве на правах гражданской жены, а Егорку с Тасей оставить здесь, дедушкам-бабушкам.

-Послала? — облегченно выдохнул Юра. — Наверняка, послала.

-Нет, я вежливо отказалась от такой чести.

Он положил подбородок ей на плечо:

-Может, ты хочешь куда-нибудь поехать, типа свадебного путешествия? -Хочу, — кивнула головой Люда, — в Туапсе и как можно скорее. Егорушка букву Р научился говорить, мамка говорит — целый день спрашивает: — Ррей де?

Зазвонивший телефон прервал их разговор, звонили родители, шумели в телефон детки, смеялись долго, особенно, когда сынок раскатисто сказал:

-Юрра!

Родители предупредили, что прабабушка ждет не дождется зятя, оценить, ей, видите ли, мало мнения Пашки и Марины — надо самой увидеть и понять, что за фрукт.

Юра посмеялся:

-Скорее овощ, в прямом смысле этого слова, что-то среднее между хреном и редькой, не очень съедобный для чужих.

-Что решили со свадьбой? — поинтересовалась Марина.

-Приедем к вам — вместе и решим. Юре приспичило шумное торжество, а я не хочу!

-Ну это к баб Клаве. Она теперь каждый вечер наряжает мелких и идет с ними на тусовку, к своим дедам-бабулям, хвастается напропалую, а Тасюня уже всех мужчин очаровала, глазки строит напропалую, но Егорку слушается во всем

. Они втроем идут впереди, а мы поодаль, так забавно наблюдать: бабуля наша вся такая экстравагантная и эти два сокровища — серьезный Егорка и хитренькая Тасюня, идущие за ручку. Егор у нас со всеми за руку здоровается, серьезно так, а Тася воздушные целувки посылает. Танцы каждый вечер, наши мелкие прыгают, стараются повторить какие-то движения, ещё подходят с детишками, вот и натанцовываются, частенько на руках засыпают. Море нравится, но вот по Реэю оба скучают. Спросишь по кому соскучились, перечисляют: первым идет Рэй, потом только — мама, Юра, баба Тома, деда Нёй, Ваня.

Люда посмеивалась:

-С Рэем конкурировать бесполезно, он тоже весь извздыхался, скучает сильно. Меня каждый день встречает, внимательно так смотрит, ждет, что я ему скажу про детей. Говорю, все хорошо, скоро поедем, детки тебя ждут! — вздохнет и идет в тень. Не представляю их встречу, там точно не до нас будет, сыночек скорее всего и не заметит никого кроме своего собакина.

Через десять дней поехали поездом впятером — Люда с Юрой, Тома и Ванька с баб Паней. Папка с мам Любой, прилетевшие из Турции, загоревшие, счастливые, без звука отпустили их на море с теть Людой. Ной улетал на следующий день с Рэем самолетом до Краснодара, а оттуда на такси чуть больше ста километров все легче, чем больше суток мучить пса в поезде по жаре.

Гошка умотал в Пензу к своей рыжей, Рэйка была при папке и мам Любе — все при деле. Ванька с баб Паней, которая ваще ни разу не была на море, будут жить на частной. Ной с Рэем в том же доме, что и баба Клава. Теть Людина бабуля уже нашла всем жилье. Ваньку устраивало, что жилье неподалеку от моря и наших — у своей коллеги по танцулькам, как выразилась баба Клава, вот и схитрил внук, говоря вечно сомневающейся бояке, которая сперва не хотела ехать:

-Ты чё? Я же за три недели схудну. Ветром шатать начнет, если буду всякую муть есть. Не, тут ты не права — я без домашней пищи не согласный. А море мне, сама знаешь, здоровья для — очень даже нужно.

Вот и поехали — бабуля всю дорогу не отлипала от окна, или болтала с баб Томой. Ванька дулся в дурака с теть Людой и дядь Юрой, мухлевал, орал,обижался... потом мирились, пили чай, много разговаривали, болтались по перрону на больших станциях. Приехали рано утром, созвонились с дедом Ноем, — они уже подъезжали, неспеша пошли к дому баб Клавы.

Уютный двухэтажный домишко на восемь квартир утопал в цветах, лавочки, беседка, небольшая песочница, детские качели-карусели — уютно, красиво, чистенько.

Присели на лавочки, наконец-то подъехали Ной с собакиным, тот едва вылез, втянув воздух, начал радостно вилять хвостом и потянул Ноя за штанину.

-Ааа, бродяга, учуял? Может, ещё спят наши малыши?

-Как же! — улыбнулся Юра, заслышав детские крики в подъезде. Открылась дверь, придержанная дедом Пашей, и на крыльцо выскочил Егорка, на мгновение остановился, растерянно оглядывая всех: мама, Юра, деда Ной, баба Тома, Ваня... и увидел свое счастье, нетерпеливо мотающее хвостом... и всё.

С громким криком:

-Рррей моя! — скатился с крылечка и полетел к собакину.

А собакин — гордый, разумный, независимый пес, радостно поскуливая, почти на пузе — пополз к своему ребенку — Егорка с разбегу запрыгнул на спину собаке, обнял изо всех своих силенок и замер. А с другой стороны обняла башку (Лея-пока ещё) подбежавшая за братиком — Тасенька. Будучи девочкой ласковой, она гладила собачью морду, целовала холодный нос, а Рэй, похоже, забыл как это дышать. Такая встреча никого не оставила равнодушным, впечатлились даже соседи, выглядывающие из окна.

Детки, наобнимавшись со своим любимым Рэем, полезли обниматься ко всем.

-Папка! — Люда обняла отца, а Егорка, уже очутившийся в крепких руках Юры, как-то вмиг повторил:

-Папка! — вгляделся в Юру и добавил, — папка-Юрра, моя!

Сидевшая уже привычно на другой руке Юры Тасенька тут же подхватила:

-Папка, Юлла! Папка замер, прижал к себе малышей и уткнувшись сыну в макушку, спрятал повлажневшие глаза.

Дед Паша, изумляясь, громко сказал:

-Ничего себе!! Никто же их не учил этому??

Потом было много суеты, все взбудораженно разом заговорили, баба Клава, цепко поглядывая на Юру, лихо разрулила, кто где будет жить, оказалось, все рядом, в шаговой доступности. Тася опять сидела на руках у папки, а Егорка, наобнимавшись со всеми, опять подлез к своему Ррею, и обнимая за шею, что-то радостно говорил ему — то гладя пса по морде, то целуя в нос.

-Кусился Горра, осень.

-Соскучился Егора очень, — перевел дед Паша.

-Моя собакин, юбю!

Собакин облизывал своего ребеныша, радостно поскуливая.

-Это две недели, а если два месяца они не увидятся? — вздохнул Ной. — Катастрофа будет.

Разобрались с жильем, переоделись и пошли к морю, вот где Ванька оторвался, он наплавался до изнеможения. Выполз, отдышался, потом отпустил всех поплавать, начав строить с мелюзгой замки. Малышня старалась, копала песок лопатками, Тася усиленно лепила куличики, Егорка же пыхтел, выкапывая ямку. Бабули плавали не долго. Ванька сильно удивился, что его баб Паня плавает как рыбка.

-Где ты, баб, научилась-то?

-Вань, я же на речке выросла.

-А чё тогда у Старостиных прикидывалась мышью?

-Да неудобно было.

-Неудобно ей, вот отдышусь, и давай наперегонки?

-Нет, Ванечка, сейчас уже жарко становится. Или вечером, или с утра пораньше.

-Уговорила, но смотри — первое слово — дороже второго!

Бабуля, у кого остановились Ванька с баб Паней, оказалась мировой и ещё — у неё имелась летняя кухонька. Вот там и наслаждался сначала Ванька, всякими местными деликатесами, а как-то быстро получилось, что дружно приходили все на обед к ним, который по очереди готовили три бабули: Паня, Марина, Тома.

Сидели в расслабухе от моря под большим деревом, шелковицы что ли, наедались и разбредались, кто куда. После пяти опять шли на море, часов около восьми, переодевшись, отправлялись гулять, ели чебуреки, взрослые пили понемногу местное вино, Ванька с малышней соки.

Он бы конечно Колу выбрал, но теть Люда попросила пить сок — "мелкие повторюшки ведь за тобой тянутся".

-А чё — фреш, он даже лучше! — вот и сидели с серьезными мордашками, явно копируя взрослых, два маленьких человечка, потягивая сок через трубочку.

Рэю было жарко в шубе. Но что жара, когда рядом его Егорка и Тасюня, так же как и дома, порой засыпающие на нем, или возле него? Дети прекрасно знали, если Рэй издает негромкое 'Ррр', лучше не продолжать начатое, "Ррей сердится — значит, нельзя".

Ходили через день-два на набережную, на танцульки, Ванька пренебрежительно хмыкал поначалу, а потом с удовольствием начал ходить. Народу собиралось много, можно было с удовольствием поболтать с художниками, пообщаться с другой молодежью:

-Кароч, отпуск, пап, классный получается!! — делился сын впечатлениями с родителями. Так непривычно и в то же время радостно было ему говорить:

-Родителям звонил, родители сказали... здорово!

Люда с Юрой наслаждались всем — погодой, природой, морем. Приладились ходить поздно вечером купаться в уставшем за день и вяло плещущимся море, долго потом сидели обнявшись на берегу, неспешно шли домой, любовались спящими детками, немного расстраиваясь только одним — отпуск заканчивался.

Все, кроме Люды и Юры, категорически не пожелали уезжать.

-Если только к средине сентября вернемся, — озвучил Ной.

Ванька пока не заморачивался — ещё три недели августа прихватить можно было, приехав в Москву за неделю до школы, ну, или за десять дней.

-Пап, и мне, и баб Пане тут здорово, она, знаешь, как поздоровела? И я — само собой!!

ГЛАВА 14. Лето было сухое, дожди куда-то запропастились, листья на деревьях начали желтеть и осыпаться уже в августе от недостатка влаги, а вторая половина выдалась совсем жаркой, ночи были попрохладнее, а днем солнце жарило как на юге.

Юра, ездивший со своим постоянным Артемом — совмещавшим в одном лице и секретаря, и водилу, и охранника, на совещание в Москву, конкретно устал, похоже, от жары все были вялыми, совещание как-то сильно подзатянулось, все устали.

Юра не мог дождаться, когда же вся эта тягомотина закончится.

-Скорее домой, забрать Люсеньку и уехать в домик на два дня выходных, и быть как на необитаемом острове — только вдвоем.

Поехали в объезд, намереваясь избежать всех этих пробок на выезде из Москвы.

Юра полуприкрыв глаза, полностью опустив стекло подставил лицо теплому ветру, к вечеру становилось немного прохладнее и легче дышалось, он с завистью посмотрел на небольшой водоем неподалеку от дороги, в котором купалось много народу, а на обочине стояли машины.

-Похоже, многие остановились окунуться! Может, и мы, Юрий Михалыч? -С завистью спросил Артем.

-Извини — нет, жена будет дергаться! — с гордостью и нежностью произнес Юра такое короткое, но такое объемное слово — жена.

Их шустро обогнал недавно стоящий у озерка, а теперь уж очень спешащий Опель.

Артем присвистнул:

-Во дебил, явно не знает местную трассу. Куда так летит, тут же повороты дурные?

Встречных пока не было, они ехали не спеша, зная, что вот за начинающейся посадкой будет дурацкий поворот, отличающийся повышенной опасностью, и едва повернув в него, Артем заматерился:

-Вот, б...ь, накаркал. Юрий Михалыч??

Юрка уже подобрался — впереди была авария, встречный впечатался в Опель, со стороны водителя.

-Артем, тормози, я беру огнетушитель, отъезжай подальше, звони 112 и бегом сюда, монтировку возьми, наверняка кабину заклинило.

Юрка шустро выскочил, схватил огнетушитель и побежал к машинам, едва мазнув взглядом по встречной понял, что там водиле уже ничем не поможешь, а в Опеле кто-то тяжело ворочался, и едва заметно поднимался дымок от покореженного двигателя.

Понимая, что счет идет на минуты, и может все взорваться к едреней фене, сорвал пломбу, оглянулся определяя, откуда ветер, направил раструб на двигатель и, торопясь, нажал на рычаг, порадовавшись, что купил именно углексилотный в свое время. Он старался, чтобы пена попала везде, не замечая, что руки от неё начало щипать.

С криком подбежал Артем, примерился, аккуратно всунул монтировку между дверцей и ручкой, поднатужился, вырвал замок с мясом, и отбросив монтировку, стал вытаскивать вяло шевелящегося мужика. Пена закончилась, Антонов отбросил пустой огнетушитель и ринулся помогать Артему, вытаскивать мужика, сидевшего на переднем месте пассажира. Еле вытащили, прямо с обрывками ремня, мужик был крупный такой.

-Килогрмм на сто точно! — отдуваясь, проговорил Артем. — Михалыч, там сзади девушка.

Девушка, худенькая такая, в одном купальнике, была без сознания, умудрились вытащить и её, а вот с водилой было плохо... весь бок с его стороны был просто смят как лист бумаги.

Упарившиеся, вымазанные Юра с Артемом никак не могли сообразить, как можно вытащить водилу, который был жив, но в таком жутком состоянии...

За поворотом завыла приближающаяся сирена, мужики выдохнули:

-Едут!

Первой показалась грузовая Газелька. Водила шустро проскочил вперед, и бегом подбежал к мужикам.

-Ребята, — присвистнул он, поглядев на водителя. — Тут точно вырезать придется мужика. Ох и попал бедолага!

Из-за поворота одна за другой выскочили "Скорая" и гайцы. И завертелось: медики, а подъехала ещё одна машина, шустро забрали двоих, вытащенных мужиками, Юра с Артемом рассказывали гайцу об увиденном, Юру как-то довольно бесцеремонно тронула за плечо женщина со 'Скорой'

-Молодой человек, давайте мы ваши руки обработаем.

-Зачем? — удивился он, а потом взглянул на свои руки — в горячке он и не понял, что пытаясь залить побыстрее этот дымок в двигателе, не заметил, как углекислота попала на руки, потом, вытаскивая пострадавших, он почувствовал какое-то жжение, но до того ли было? Сейчас же — пузыри ожогов, содранные и грязные, нестерпимо зажгло. Юра зашипел, когда ему начали обрабатывать руки.

-Терпи, молодой человек! До свадьбы, как говорится, заживет!

-Сколько будет заживать?

— Недели две точно, а то и три, если не будете пренебрегать перевязками! — фельдшер, держа папку на колене, быстро писала в листочке, какая была оказана помощь.

-Выходит, я тоже пострадавший? И свадьба у меня как раз через две недели будет! — усмехнулся Юра, глядя на свои забинтованные руки. — Вот ведь, ни обнять, ни на руки не взять жену, засада!

-Ничего, жена такого героя ещё крепче любить станет!

-Артем, неси телефон, надо Люсю предупредить, нам ещё показания давать! — поморщился Антонов.

-Люсенька, родная моя, — едва удерживая телефон забинтованными руками, начал Юрка.

-Юра? Что-то случилось? — тут же встревожилась Люда, и как назло завыла "Скорая", увозившая пострадавших.

-Юра, Юрочка, что???

-Нет, нет, родная моя, это не я, мы просто оказались первыми, кто эту аварию увидел, ну и задерживаемся из-за этого. Да, жив-здоров я, просто нам ещё показания гибддешникам давать, задерживаемся. Не волнуйся, мы, правда, в порядке, только вымазались малость, а так все хорошо. Как освободимся, я тебя наберу. Не волнуйся.

Люда обессиленно опустилась на стул:

-Как вот тут не волноваться, когда он как-то не так говорил с ней, как-то уж очень преувеличенно бодренько.

Она не могла ничем заняться, встревоженно выходила на улицу, прислушивалась к звукам каждой проезжающей машины. Наконец-то подъехали, она бегом рванулась к калитке и, запнувшись, с ужасом увидела его забинтованные руки.

-Ну что ты, Люсенька. Все хорошо, только вот руки малость обжег пеной из огнетушителя. А так, все остальное, — он хитро взглянул на неё, — работает.

-Ох! — она прижалась к нему. — Юрка, я чего только не передумала за это время!!

И балдел Антонов весь вечер, его кормили с ложечки, помогали переодеваться, бережно и осторожно, замотав руки в целофан, намывали.

-Я себя Егоркой ощущаю! — лыбился он. — Одно плохо, обнимать тебя пока сложно!

-Сама обниму! — буркнула Люда, потом вздохнула. — Как же это страшно, один миг — вся жизнь кувырком!

-Все хорошо, милая, руки подживут, и я тебе это докажу! — он осторожно поцеловал её. — Пойдем спать?А раз уж я как сынок, сказку расскажешь?

-Какую? Для малышей или для постарше?

-Любую, солнышко, а я буду слушать и засыпать под твой голос, сегодня, прости, не в том состоянии, а мне обязательно надо, чтобы ты во мне не разочаровалась.

-Глупенький! — нежно провела рукой по колючей щеке Люда. — Не разочаруюсь, уж точно, не дождешься!

-Казку хотю! — с интонацией сына произнес папа.

-Ну слушай: в некотором царстве, в некотором государстве жили были...

-Принц и принцесса? — споросил Юра.

-Не перебивай, а то не буду.

-Все, молчу. — Юрка поцеловал свою Люсеньку, положил голову ей на грудь и притих, зажмурившись. Люда, потихоньку поглаживая ежик коротких волос, продолжила:

-Жили две кузины — сестрички, назови их как-нибудь сам, я что-то не могу придумать, кроме первая и вторая.

-Нет, пусть будут Аль и Эль, а красивый принц будет?

-Два будут! -Тогда Тарик и Марик... Слушаю?

-У Эль пропали родители, как — не знаю, не об этом речь, а родители Аль взяли девочку жить к себе, кроме всего прочего Эль была наследницей приличного состояния, но об этом в силу возраста не знала. Да и потом, когда много чего из её наследства было подрастрачено, её тоже не ставили в известность, что она богата, всем было проще безнаказанно пользоваться добротой и доходами, которые почему-то родители Аль считали уже своими.

Девочки росли вместе, если Аль с детства была красавицей, кукольная такая внешность, темноволосая, с огромными голубыми глазами — сразу привлекала к себе внимание, и чем она привыкла пользоваться в своих интересах, разумеется, то Эль на её фоне просто терялась. Но было у неё то, чего не было у Аль и чему она постоянно огорчалась — волосы, прекрасные, густые, цвета лунного серебра, ну вот как лунная дорожка на море. Если Эль их распускала, то все находящиеся в доме слуги восторженно замирали, а Аль злилась, и жутко завидуя, постоянно кричала и топала ногами от злости.

Эль, подрастая, стала туго заплетать их в обычную косу и прятать под легким шарфиком. У Аль волосы были неплохие, но куда ей до лунных — сестричкиных.

Девочки подросли, Аль стала первой писаной красавицей в городке, от женихов не было отбоя, слава о её красе достигла столицы и решил, нет не принц, а сын,ну скажем граф — Тарик,поехать посмотреть на чудо-чудное, тем более, что пришла пора ему жениться. Поехал в тот город — надо сказать, он тоже был красивый, ну вот как, к примеру, фотомодель, на которую многие дамы облизываются — есть такой красавчик — Дэвид Ганди.

-Ты тоже? — Тут же встрепенулся Юра.

-Что, тоже?

-Облизываешься?

-Я? Облизываюсь, а, на конкретного, полулежащего на мне, раненого товарища — мне больше нравятся такие!!

-Ааа, тогда ладно! — успокоенно пробормотал Юрка, устраиваясь поудобнее.

-Так вот, понравились Аль и Тарик друг другу сразу, но избалованная Аль решила немного покочевряжиться — мало ли, может, и сам принц, прознав про несравненную красу, приедет к ней с предложением. Но поскольку умела хитрить, решила и сейчас так сделать — намеками добилась того, что Тарик возжелал поехать далеко в горы и ради любимой совершить подвиг — проникнуть в пещеру дракона и принести для любимой необыкновенной красоты диадему, какой нет даже у королевы их царства -государства. Чтобы Аль была ослепительной невестой, и конечно, же к диадеме несколько — сколько сможет унести Тарик — украшений, подчеркивающих её красоту.

Эль же увидев красавца Тарика, тоже впечатлилась — но, понимая, что у неё совсем нет шанса ему понравиться, подолгу сидела в укромном уголке невысокой башни, с печалью глядя на прогуливающихся по саду, флиртующих Аль и Тарика.

Так и услышала приказ завуалированный под просьбу, потом призадумалась... долго думала, прикидывала и решилась-таки пойти вместе с Тариком на поиски сокровищ, нет, она не надеялась, что Тарик в конце-концов полюбит её, но мало ли, на трудном пути появится возможность помочь, быть рядом с ним-это тоже здорово. Вот женится Тарик на Аль, увезет её в столицу, и никогда больше не увидит Эль так понравившегося ей Тарика.

Переодеться слугой — запросто, только вот как быть с волосами — такую массу не спрячешь никак. Пошла посоветоваться к старой знахарке, которая с раннего детства готовила для травяной настой подходящий именно для её лунных волос. И как не злилась и не топала ногами Аль, никакие настои не помогали так расти и густеть её волосам.

Знахарка печально улыбнулась:

-Как часто мы не видим за блеском истинную красоту. Ты, конечно, можешь обрезать свои волосы, но они так и останутся короткими, расти перестанут совсем.

-И ничего не поможет?

-Ничего, только истинная любовь того, кто будет любить тебя всем сердцем!

Теперь уже Эль печально вздохнула:

-Никто меня всем сердцем не полюбит, некрасивая я, да и дядюшка с тетушкой много раз уже повторяли, что такая невзрачная бесприданница как я — никому не нужна, кроме противного бакалейщика. Так что пойду я под видом слуги туда, в горы, сколько смогу, буду рядом с Тариком, а потом останусь у дракона служкой. Слышала я — он старенький уже, много веков живет, вот и буду ему в помощь. Не хочу я за старого бакалейщика замуж выходить, уж очень он мерзкий, да и пять жен что были до меня, как-то быстро умирали. — Эль передернуло от отвращения — старый, жирный, с противным взглядом, этот бакалейщик вызывал у неё мурашки, и хотелось пойти вымыться.

-Люсенька, где ты такую сказку прочитала?

-Не поверишь, сочинаю вот прямо сейчас, для тебя.

-Серьезно? — Юрка приподнялся на локтях. — Для меня? Это же один из самых дорогих подарков, такого ни у кого из моих друзей-знакомых нет и не будет! Спасибо, родная моя!

-Слушай дальше, а то начнешь целоваться, и я все забуду.

-Хорошо-то как, — зажмурился Антонов, — сказку для меня... от моих целувок забывают все — ай да Юрка!! Молчу, молчу!

-И решилась Эль:

-Отрезай мне волосы, пусть никто меня не полюбит, но не хочу я тут оставаться!!

-А если этот женишок передумает?

-Все равно пойду к дракону одна, сокровища мне его не нужны, а служанкой, надеюсь, возьмет. Отрезали красивые волосы, знахарка бережно собрала их, спрятала в укромном месте, сходила, купила недорогую одежду для мальчика, и отправилась Эль наниматься к Тарику слугою. Тот поначалу не хотел брать мелкого, худого мальчишку, но бывший при нем слугою много лет, здоровый малый, попросил взять.

-Будет для мелких поручений бегать, несолидно мне с записочками носиться, да и на такого пацана меньше внимания всегда обращают.

Так и поехали, ехали неспеша, и чем дальше отдалялись от прекрасной Аль, тем меньше Тарик вспоминал про неё. Он на каждом постоялом дворе очаровывал своей красотой какую-нибудь служанку, и всю ночь слушала Эль стоны и охи из соседних комнат — слуга тоже не отставал от хозяина. И уже на втором постоялом дворе все восхищение Тариком у неё пропало. Когда же добрались до подножия гор, Тарик ухмыльнувшись, сказал:

-Что-то совсем не тянет меня подвиг совершать для прекрасной Аль, пусть кто другой лезет дракону в пасть, а я здесь пока побуду. Потом вернусь весь измученный, но не победивший дракона.

Эль, собрав свой нехитрый скарб в мешочек, положила несколько кусочков мяса, две ковриги хлеба, баклажку с водой и ранним утром, едва рассвело, отправилась в горы к дракону. Понимая, что назад дороги нет, она упорно шла вперед, через три дня кончилось мясо, заканчивался хлеб, которым она заедала попадавшиеся ей на небольших полянках ягоды, а сегодня вот неожиданно повезло — на краю глубокого оврага росла корявая яблонька, вся усыпанная краснобокими мелкими яблочками.

Эль обрадовалась, что у неё будет еда на ближайшие дни, а там, может, она все-таки дойдет до дедушки -дракона, что-то подсказывало ей, что вот там, в густом тумане, что густой завесой, как плотная штора, клубился впереди — находится пещера дракона. Радостная от того, что может побольше набрать яблочек, она потянулась к ветке с самыми красивыми яблочками, нависающей над оврагом, и хрустнула под её небольшим весом, казавшаяся надежной ветка, и поняла Эль, что вот сейчас она сорвется вниз и разобьется. В страхе зажмурила глаза, уцепившись за тонкую ветку, мысленно попрощалась с жизнью. Сжавшись в комочек, опять услышала треск и полетела вниз, где-то внизу у самого дна её ухватили чьи-то лапы, и громкий голос прогрохотал:

-Дурной мальчишка, зачем полез на мою яблоньку?? И все — от страха её сознание отключилось, и не видела она, как мощный, золотисто-красный дракон, аккуратно держа её в когтистых лапах, принес в пещеру, там уже на руках держал её совсем не старый дедушка, а такой суровый на вид, с двумя глубокими шрамами на обеих щеках, мощный в плечах и узкий в бедрах, мужчина с необычными золотистыми волосами, с как бы пробегающими в них красными отблесками.

-И что мне с тобой делать, мальчишка? — задумчиво пробормотал мужчина, рассматривая бледное личико. -Да и слабенький ты какой-то, даже дохленький.

Берет, туго натянутый на голову пацана, явно мешал, и мужчина стал снимать его, а когда из под берета показалась короткая, цвета серебряной луны, прядка — он замер.

-Не может быть! — освободил полностью волосы и стал осторожно перебирать коротенькие прядки волос, которые как живые ластились к его шершавым ладоням.

-Так вот ты какая, суженая моя?

Очень осторожно он положил её на постель из шкур каких-то животных, прикрыл одеялом из мягкого меха горного барса, вышел из пещеры, сел и задумался. Вспомнил он дословные слова старого своего деда:

-Марик, с твоей безалаберностью и любовью к женскому полу, ох, накажут тебя Боги, и вижу я, что не скоро суждено тебе встретить свою суженую.

-Да ладно, дед, — посмеялся тогда Марик, — вот кину клич, и будет возле меня стоять шеренга из самых красивых особей женского пола, только выбирай!

Дед же как-то странно замолчал, словно вслушиваясь в себя. Потом каким-то чужим, явно не своим голосом, добавил:

-И будет твоя суженая хрупкая и маленькая, и будешь ты носить её на руках и в лапах до скончания твоей жизни, а чтобы не ошибся ты — знай, узнаешь её по необычному цвету волос. И будет цвет тот -лунным, вот как лунная дорожка на воде в ясную ночь.

Несколько веков прошло с тех пор, много чего случилось в жизни Марика — были и битвы, тяжелые раны, козни врагов, предательство друзей и женщин, но никак не получалось у повзрослевшего и много повидавшего Марика встретиь ту свою суженую. Да и цвет волос такой — лунный, ну не было в их мире этого цвета.

А вот сейчас, когда он увидел как какой-то пацан рвет его любимые яблоки, потом камушком падает вниз, сначала он разозлился, затем, спохватившись, что пацан разобьется об острые камни, успел схватить его в у самого дна. Оказалось же, что маленькая, бледненькая, худенькая девчушка и есть его суженая.

-Да он же её на одной ладони удержит??

Девчушка что-то забормотала, он неслышно подошел к ней, вслушался:

-Дедушка, дедушка-дракон, не прогоняй меня!! Я буду хорошей слугой тебе, мне некуда идти, не выгоняй меня, дедушка, я не хочу быть женой мерзкого старика... — она металась по подушке.

Марик, отжав мокрую тряпицу, положил ей на лоб, едва касаясь, погладил щеку и негромко сказал:

-Спи, маленькая, дедушка-дракон тебя никому не отдаст!

Девчушка прижалась щекой к его шершавой ладони и засопела...

Люда с нежностью смотрела на своего огнедышащего дракона, уснувшего под её импровизацию, и боялась пошевелиться. А Юрка, совсем как девочка из её сказки — прижался щекой к её ладошке, сонно пробормотав:

-Сказка хорошая!! Завтра дослушаю. Усыпила ты меня. Люблю тебя — сильно!

Утро для него началось весьма приятно — с вкусных запахов и осознания чего-то радостного, он потянулся, ладони прострелило болью, поморщился — забыл про руки, а они напомнили о себе, а потом радостно засиял — для него лично Люсенька придумала сказку!! Он, правда, позорно вырубился, но ладони на самом деле жгло и дергало.

Кончиками пальцев взял штаны, потихоньку натянул их и пошел к самой лучшей из женщин — вспомнил, как поет Наджиев такую песню:"Самая лучшая женщина!"

-Женщина самая лучшая, что же со мною ты сделала — грустная и несмелая — счастье мое долгожданное -женщина лучшая самая!!

Так напевая, обнял Люсеньку, она прижалась к его груди и тут же спросила:

-Юра, руки как?

-Да полегче, спал на удивление спокойно.

-Сейчас покормлю тебя и поедем на перевязку.

-Милая, я, конечно, без ума от твоей заботы, но позволь — я потихоньку сам ложкой поработаю, не пристало мужику быть маленьким ребенком.

Он неспеша цеплял омлет, нахваливая, а Люда, подперев рукой щеку, любовалась своим Антоновым.

-Что, Люсенька??

-Да вот, иной раз проснусь и не верю, что ты — рядом.

-Поверь, родная — я всегда буду рядом, даже если выгонять надумаешь, но думаю, детки заступятся за папку своего.

Поехали на перевязку, там Люда дотошно и тщательно выспрашивала дежурного врача, что и как лучше делать, он посоветовал новейшее лекарство — аэрозоль для скорейшего заживления ожогов.

-Но не знаю, сможете ли найти его?

Люда улыбнулась:

-Найдем!

В понедельник к вечеру аэрозоль нашли в Швейцарии, а в среду Люда осторожно распыляла на его немного поджившие ладони новейшее средство.

Сказку Люда досказала, а Юрка записал на телефон.

-Для себя и для потомков, вот поеду, допустим, в командировку, хоть на день, а ты — рядом, и сказка моя — тоже.

Как хвастался Антонов Лебедям таким необычным и дорогим подарком, обычно ехидный Лёнька, оставаясь серьезным, выдал:

-Вот теперь мы с Танюхой за тебя стопроцентно спокойны, тебе, обормоту, фантастически повезло.

-Согласен, Лёнь, нереально даже, что мне и так свезло!!

Сказку ребята-Лебедята слушали частенько, по вечерам, уж очень она им понравилась, да и теплело на душе от осознания, что их резкий, жесткий, нахлебавшийся в жизни по самую макушку — Юрка, так сильно любим. Он стал мягче, внимательнее, более открытым, таким они его помнили в далеком детстве.

А сказка? Люда ещё два вечера досказывала её счастливому Юрке, сама себе удивляясь — ну не было у неё раньше такого умения, на что Юра кратко заметил:

-Любовь, настоящая, она окрыляет.

Приваливался к спинке дивана, обнимал свою Люсеньку, утыкался ей в макушку и слушал, буквально замерев.

"Так вот — Эль проснулась от того, что ей стало нестерпимо жарко. Повозившись, выбралась из под мехового одеяла, и удивленно огляделась — она находилась в небольшой уютной комнатке, где было совсем мало мебели — кровать, столик и пара табуретов из корней дерева. Правда, кровать впечатляла размерами, она была без всяких финтифлюшек, но размеры её поражали: в длину на ней могли спокойно уместиться две такие Эли.

В небольшое оконце лился дневной свет, по мягким шкурам было очень приятно идти босыми ногами, а выглянув в окно, явно вырубленное в приличной толщине камня или скалы, увидела перед собой высоченные пики вершин, покрытые снегом, про который она только знала, что где-то есть такое белое холодное что-то — снег.

Взглянув вниз, испуганно замерла, вспомнила, как падала куда-то в темноту... но здесь наоборот было много света, а потом припомнился грубый громкий голос, который ругался на неё.

-Дракон? Дедушка дракон меня спас, похоже?

Она провела рукой по голове — берета не было, сначала огорчилась, а потом, подумав, что дракон -существо наполовину волшебное, решила сразу же рассказать ему всю правду. Причесала непривычно короткие волосы нашедшимся деревянным гребешком, лежащим на столике, и, выдохнув, пошла на улицу.

А на улице было хорошо: огромное небо с небольшими клочками облаков, теплый ветерок, сразу ставший играть с её волосами, какой-то необычный воздух просто пился, как ключевая вода, веселая зеленая полянка с разноцветными мелкими цветочками, и в дальнем краю полянки... мужчина...

Со спины он никак не выглядел немощным стариком, скорее всего, крепким, сильным мужчиной средних лет, который явно дружил и с физическим трудом, и воинскими умениями.

Откуда это смогла понять Эль? Да бегая по всяким тетушкиным поручениям, постоянно видела, как в местной казарме занимались служивые. Ими командовал известный в городишке командир, мастер борьбы, всегда выходивший победителем на всех состязаниях. Все женщины и девушки поголовно засматривались на его крепкую, мускулистую фигуру, но сейчас, глядя на спокойно рубящего какое-то дерево, этого мощного мужчину, она поняла, что мастер проигрывает ему по всем статьям.

Огромные широкие плечи, мощные мускулистые руки, крепкая спина... Эль залюбовалась красивой фигурой. Дракон подрубив дерево, уперся руками в него, и огромная ель все быстрее начала падать в нужную сторону.

Дракон полуобернулся, увидел девушку, просиял и шустро накинул на себя широкую рубаху.

-Проснулась, находка? — Голос его даже сейчас был каким-то гулким. — Как тебя зовут, девочка?

-Я-Эль, а Вы?

-А я — Марий.

-Извините, а Вы, правда, дракон? — пробормотала Эль, во все глаза уставившись на его лицо в шрамах и такие необычные волосы — по золотым волосам пробегали красные блики.

-А что, не похож?

-Да, я, — запнувшись, смутилась Эль, — я никогда не видела драконов, даже на картинках — думала, что Вы только в сказках... и ещё, — она совсем запунцовела, — я, я была уверена, что Вы дедушка.

-Ага, старенький такой, дряхленький? — усмехнулся дракон, то есть Марий.

-Пойдем, немного перекусим, а потом и поговорим.

У дракона не было разносолов — запеченое мясо на костре, много зелени — дикий чеснок, лук, какие-то ещё травки, которые он поглощал с огромным аппетитом.

-Не понравятся мои травки — не ешь!

Эль смущалась и едва сумела съесть небольшой кусочек мяса.

Марий опечалился:

-Вот видишь, какой я плохой хозяин, даже угостить тебя нечем — привык питаться кое как.

-Вы не переживайте! Если меня оставите у себя служанкой, я буду вам готовить все, что умею. А умею я много, постоянно пря... — она запнулась, -...находилась на кухне.

-Пойдем, на воздухе поговорим! — Марий, конечно же, понял, что его суженая пряталась на кухне от кого-то. Будучи умудренным жизнью, он не торопился узнавать, от кого, зная, что со временем будет знать о своей крошечной суженой всё и даже больше.

Эль его удивила — не пыталась кокетничать, строить глазки, выспросить невзначай про богатства, о которых ходили легенды в мире людей. Она наоборот, боязливо поглядывая на вполне симпатичного мужчину, вот только шрамы её напрягали — нет, ей было не противно, а наоборот — хотелось погладить и разгладить эти так уродующие дракона рубцы, торопливо перечисляла, что она умеет делать, чтобы он оставил её у себя служанкой, идти ей было абсолютно некуда.

-Почему некуда? — пророкотал какими-то ставшим враз громким голосом Марий.

-А? — вздрогнув, очнулась Эль.

Дракон понизил голос:

-Извини, я так давно не общался с людьми, не привык приглушать голос. Ты сказала — тебе идти некуда, почему?

-А Вы не будете гневаться?

-Зачем?

Он осторожно взял её крошечную ладошку в свою огромную руку и удивленно произнес:

-Какая у тебя ручка крохотная, не бойся, маленькая, я никогда тебя не обижу.

Эль хотела выдернуть свою руку из его большой, как лопата, ладони, но он очень осторожно и бережно прихватил её двумя пальцами.

-Маленькая, я немного владею магией, понятно, что тебе неприятно рассказывать о плохом, вот и пусть твоя лапка побудет у меня — я тебе помогу справиться с волнением и неприятными воспоминаниями, приглушу их.

Откуда Эль было знать, что Марий сильно лукавил — он был сильнейшим магом среди всех драконов, потому как с возрастом магическая сила только прибывала, но не хотел пугать девочку. Да и понял, что его суженой надо выплеснуть всю горечь, что накопилась в её душе, он ясно видел, что горечь почти заполнила светлую душеньку его девочки.

Вот и хитрил дракон, приучая малышку к своему голосу и рукам — он понимал, что нельзя торопиться. А дракон внутри, сначала нахально требовавший присвоить эту девчушку себе, теперь как-то размяк, он наслаждался нежной лапкой этой их девочки, которую они уже и не надеялись встретить, и шла от дракона сейчас оглушающая волна нежности, и чем больше рассказывала девчушка, тем больше нежности появлялось к ней у жестокого дракона, который с большим неуважением относился к разным людишкам, встречавшимся на их пути — больше всего алчным.

Марий слушал, незаметно любуясь такой милой крохой — поймал себя на мысли, что он уже по-всякому называет эту маленькую его и только его, девочку. А когда они с драконом услышали про бакалейщика... Марий едва сдержался. Он незаметно и ловко выпытал у Эль всё, даже про родителей, что она про них помнила.

-Вот, Вы теперь все знаете, Вы меня не прогоните?

Эль подняла на Мария свои печальные глаза необычного цвета, какой иногда бывает у моря весной, нежно-бирюзовые.

. Марий загляделся и совсем утонул в них.

-Как море! — пробормотал он вслух.

-Что, как море?

-Глаза у тебя, девочка, как море.

-Какое оно, море?

-Увидишь, немного обживешься у меня, и слетаем мы к морю.

Ну не будет же Марий пугать ребенка тем, что пока он не раздаст долги всем, кто обижал его малышку -не успокоится. Потом, когда все получат, что заслужили, можно и на море.

Эль быстро освоилась у Мария, она старалась изо всех сил как можно быстрее стать нужной, домик преобразился и внутри, и снаружи, Эль отмыла окна, двери, столы, табуреты, пол, побелила его снаружи, рассадила всякие цветочки вокруг — все сверкало!

Марий ругался на неё, чтобы она притушила свое рвение и не падала по вечерам замертво на кровать, засыпая сразу же. И не догадывалась Эль, что сидел он возле неё подолгу и любовался своей девочкой. Марий во всем помогал ей, не позволял поднимать тяжести, если она начинала спорить, просто поднимал её на руки и подолгу гулял так, вынуждая её держаться за могучую шею. Эль так быстро привыкла к такому способу передвижения, она больше не боялась ничего с таким защитником и расцветала от его внимания и любования.

В один из дней он исчез до поздней ночи, ничего не сказав, Эль испугалась до заикания, что с ним что-то случилось. Она металась по домику, потом вышла на улицу, присела на его любимое место и незаметно задремала. И не слышала, как над поляной кружился золотистый дракон с красными бликами. Тяжело опустившийся дракон устало выдохнул, потом увидел скрючившуюся на камне фигурку, мгновенно пошел рябью и через минуту встревоженный Марий, одетый только в тонкие подштанники, в несколько шагов оказался возле Эль. Присмотревшись, понял, что девочка пригрелась на его любимом камне и усталая уснула.

Как бережно взял он её на руки, у него у самого замирало сердце, а когда сонная суженая, на мгновение открыв глаза, увидела его и, облегченно вздохнув, пробормотала:

-Марик, ты вернулся!! — у дракона задрожали руки, он донес её на кровать и осторожно поцеловал её:

-Спи, девочка моя!

Утром Эль изумлялась — Марий приволок множество продуктов.

-Но как ты, ой, то есть, Вы, их донесли да ещё в горы?

-Девочка моя, я очень рад, что ты меня стала звать на 'ты', так и продолжай, а донести? Милая, я же дракон-драконище!

Как старалась Эль постоянно приготовить для Марика что-то вкусное, и все у нее получалось. А изумленный Марий только счастливо вздыхал и объедался.

Через пару дней он, предупредив Эль, чтобы не переживала, рано утром ушел-улетел на пять дней по важным делам. Её веселили зайчики, пели птички, через день прибилась и стала почти ручной изумрудная ящерка, а Эль скучала и тосковала без своего такого, как оказалось, нужного дракона.

Как она ждала его... и дождалась — вечером четвертого дня в небе появилась какая-то большая птица, Эль загляделась на неё, а птица, становясь все больше, вдруг стала золотистой, с красными бликами..

-Марий? Марий! — Эль в восторге прижала руки к груди.

Дракон неспешно снизился и приземлился. Эль, не сдержав восторженных криков, подбежала к нему и начала целовать огромную морду, она гладила его шрамы, смеялась и целовала нос, и как-то не заметила, что целует уже не шершавую морду, а лицо Мария. Она смутилась, дернулась было убежать..

-Ну уж нет, девочка моя, суженая. Я тебя пять столетий искал, не отпущу!

-Как меня искал, почему?

-А было мне сказано, что суженая моя будет с волосами цвета серебристых лунных бликов на воде, но не было в нашем мире никого с такими волосами, отчаялся я было, а тут мальчишка, падающий в глубокий овраг... Эль, девочка моя маленькая, скажи, что я тебе не противен?

Эль спрятала личико на широкой мощной груди и, уткнувшись в неё, тихонько сказала:

-Очень даже... не противен!

Рев счастливого дракона слышали все горы окрест!

А через день Эль, сидящая на своем необыкновенно красивом драконе, увидела море с высоты. Огромная масса воды, сливающаяся где-то далеко-далеко с небом, цветом, и правда, напоминающая её глаза, ветер, пахнущий чем-то незнакомым, и приближающийся берег с белым песочком. Как полюбила Эль бродить или бегать по шелковому песку босиком, она убегала от своего дракона, радостно смеясь, а Марий делал вид, что никак не может догнать её.

А по вечерам, когда всходила луна, они долго любовались на лунную дорожку в море, Эль действительно убедилась, что и дорожка, и её волосы одинакового цвета. На дорожку она любовалась, уже привычно сидя на руках, вернее на одной руке своего 'старенького дедушки', и не было счастливее их во всем свете.

А Аль вышла замуж за старого бакалейщика, когда родители внезапно оказались нищими. Спустя месяц после исчезновения Эль, наведался к ним незнакомый, мощный, огромный мужик... о чем они говорили -осталось тайной, только на утро пронеслась весть по городишку, что родители Аль очень непорядочно поступали с сироткой Эль, и муж её, оказавшийся самым настоящим драконом, стребовал с них все причитающееся его жене. Не нужно было Марию это приданое жены, но справедливости ради и были наказаны родители Аль.

У той резко пропали все женихи, она с полгода фыркала и отвергала этого мерзкого старикашку, но голод — не тетка. И частенько стали слышать соседи бакалейщика скандалы в их семействе.

Марий после моря привел свою малышку в пещеру с сокровищами и сказал одно только слово:

-Выбирай!

Выбрать было из чего, все сверкало и переливалось, Эль зажмурилась, потом, что-то решив, спросила:

-А кольца у тебя тут есть?

-И кольца, и серьги, и бусы, и ожерелья, и короны даже, три штуки где-то пылятся.

-Ох, — вздохнула Эль, — тут же сортировки-уборки на пару лет. Что ж ты так неаккуратно с сокровищами?

-Я? Неаккуратно? — возмутился Марик, привычно держа свою малышку на руках. — Да я только что и делаю — ношу свое самое главное сокровище на руках!!

-Кольца где? — вздохнула Эль.

Марий, перешагивая через сундуки, бочки и ящики, принес её в дальний угол, где на камушке стоял средних размеров сундучок.

-Вот здесь.

Его маленькая женушка чуть ли не по пояс зарылась в него, бормоча:

-Не то, не то... фу, как можно такой булыжник на пальце носить? — потом радостно вскрикнула. -Нашла!!

-Что, маленькая?

Она раскрыла замурзанную ладошку.

-Фу, сколько у тебя здесь пыли!! — на ладошке лежали два одинаковых простеньких колечка, одно маленькое, другое большое.

Эль, привстав на цыпочки, потянулась к нему, не достав до губ, клюнула его в подбородок и аккуратно стала надевать ему на палец большое колечко.

-Нарекаю тебя, Марий — дракон огнедышащий, свои мужем!! — И погладила нагнувшегося дракона по его рубцам.

Он в точности повторил её слова и, надев ей на пальчик колечко, большими шагами пошел на выход. Немного приостановился:

-Так ничего больше и не возьмешь?

-Ты же сам сказал, что я самое главное сокровище?

На входе их на мгновение ослепил яркий свет, брызнувший им в глаза. Оба зажмурились, а когда проморгались — изумленно уставились друг на друга, и синхронно воскликнули:

-Невероятно!

У Мария не осталось и намека на жуткие шрамы.

А у Эль... её необыкновенные волосы спускались до самых пяток. И не было у Мария с тех пор приятнее занятия как причесывать, заплетать и расплетать лунные волосы своей суженой. И рождались у них детки с маминым цветом волос и золотистой с красными бликами окраской чешуи.

-Но это уже другая история! — Люда повернула к Юре свое лицо.

А он точно так же, как Марий, сказал:

-Сокровище ты мое!

ГЛАВА 15.

Руки подживали, не так быстро, как хотелось бы, но Антонов и не собирался сидеть дома, мотался с Артемом по всяким делам, в тайне от жены готовя торжество. Предварительно вызнав про её первую свадьбу — все было скромно, в плане платья-фаты. Гостей не особо много, обошлись небольшим гулянием дома у Генки — как тогда тот муж выразился однозначно:

-Нечего деньги тратить лишние, шикарной свадьбой никого не удивишь, а мы лучше на сэкономленные деньги квартиру в гнездышко превратим!!

Люся была студенткой и, не раздумывая, согласилась.

Сейчас Юрка хотел устроить в первую очередь для неё праздник. В Туапсе они втихую от Люды сговорились с бабой Клавой, и там сшили платье для мамочки, нежно-голубое, для себя и малышки тоже наряды — было что-то совсем эксклюзивное, секрет. Вся шумная компания приехала из Туапсе за три дня до свадьбы, суета, перешептывания, таинственность — Люду как-то незаметно-аккуратно отодвинули от всего.

Единственное, на чем она настояла вплоть до обещания скандала, никаких лимузинов с кольцами и куклами, и гудящего кортежа.

-Мать с двумя детьми, чего придумывать?

После росписи все должны были приехать в Антоновские владения, где с пятницы суетились Марина, Тома, Ной и работники из ресторана Шихаря. Погода благоприятствовала, столы накрыли прямо на лужайке -шарики, плакаты с шутливыми изречениями, замысловатые фигурки из цветов — все были в предвкушении праздника.

Юра заехал за Люсенькой со своим верным Лёнькой, когда она вышла, еле сдержался, чтобы сразу не подхватить её на руки — нежно голубое с каким-то мудреным лифом платье, длиной до колена, а сзади волнами спадающее до средины икр изумительно шло ей, а уж вышедшие вслед за ней 'подружки невесты' умилили всех. Одетые в платья чуть темнее Людиного, принаряженные прабабушка и маленькая волшебная куколка — Тася, ещё и с огромным бантом — смотрелись невероятно шикарно.

-Теть Клав!! — заорал неугомонный Волков. — А давай, тебя тоже ща и пропьем, не в обиду невесте, вы её с мелкой затмили!

-Так и задумано! — тут же отозвалась бабуля.

А на крыльцо выбежал 'подруг жениха' — один в один в таком же костюме, как папа Юрра. Счастливый, радостный малыш, тут же оказался у папы на руках, папа поправил Егорке галстук и спросил:

-Ну что, поехали нас женить?

-Да! — кивнул малыш, — и Ррей тозе!!

-Ррей твой ждет нас в другом месте! Мы сейчас съездим, посмотрим на красивых невест и поедем на праздник!

Так и пошли к дверям дворца бракосочетаний, держась за руки — папа и сынок в одинаковых костюмах, и мама с маленькой важной принцессой. А за ними набралось прилично народу — Людины одноклашки, девчонки с работы, НинСанна, Юрины друзья и коллеги, за всех родителей была бабуля. Работницы ЗАГСа улыбались как никакой другой паре — очень уж важно и торжественно смотрелись малыши, которые синхронно повторяли за мамой и папой — ДА!! Антонов все-таки вынес свою, теперь уже официальную супругу на руках под негромкое ворчание Люды:

-Юрка, отпусти, руки ещё толком на зажили, больше не буду тебя лечить!

А он счастливо улыбался.

-Хорошо, родная. Согласен! А не надо было мне сказку про драгоценность рассказывать!

Дядя Лёня следом за ними нес на руках детей. Тасюня держала букет невесты — попробуй, не дай ребенку, обожающему цветы. На улице всех обсыпали лепестками роз и красивыми блестящими конфетти, опять же к восторгу малышей. Объятия, поцелуи, букеты.

-Мои хорошие, спасибо всем. Букеты заберу на месте — сейчас просто некуда их класть, простите!-взмолилась Люда.

Молодые с детками на машине и гости, усевшись в два микробуса, поехали к Антоновым, в их заветное местечко.

У ворот встречали взволнованные родители, Ной с Томой, Слава с Любой, Гошка с Ларисой, Старостины все, и, конечно же — Иван Вячеславович с огромным букетом!

"Подруг жениха", едва выйдя из машины, сразу же рванул к своему Ррею, который стоял в сторонке. Ну не любил он шумные такие сборища, предпочитая находиться в стороне.

У входа молодые дружно откусывали каравай, целовались со всеми, смеялись, а Ванька, важно и громогласно обнимая свою обожаемую теть Люду, поздравлял:

-Теть Люд, дождался я — ты теперь при муже, совет вам да любовь, как говорится! Я рад! Вот! — он отдал ей букет. — Сам лично подбирал для тебя!

Расцеловал её и удивленно уставился на малышку:

-Ух ты, настоящая кукольная принцесса! Теть Люд, если она будет в тебя — точно женюсь. Иди сюда, куколка маленькая! — он взял её на руки, посадил себе на плечи и пошел к столам.

А сзади ворчал Волков.

-Вот и надейся на него — обманщик. Я уже всерьез его зятем стал считать!

-Дядь Вов, я тебе всегда говорил, забыл, чё?

А потом были речи, тосты, танец молодых, но в этом танце принимала участие ещё одна пара, старательно копирующая движения мамы и папы. И на их долю выпало даже больше восторженных криков. Шляпа, бывший на гастролях, прислал видео с записью песни для супругов Антоновых, и слушали эту песню аж три раза.

Удивил всех Ванька, пригласивший по всем правилам Людину бабулю на тур вальса, баб Клава лицом в грязь не ударила — танец пришлось повторить на 'Бис!' Веселились до самого позднего вечера, Людин букет поймала девочка из аптеки, запрыгала от радости, ну, а куда было кидать его, Ларисе? Так там и без букета было видно, что она вот-вот станет Нижарадзе. Потом восторженно вопили от салюта, потом долго прощались — оставшиеся угомонились только к трем часам ночи.

Ванька ещё вечером успел поделиться с теть Людой главными новостями:

-Теть Люд, — бережно ведя её в танце, негромко сказал ей. — Я, это, кароч, родители рожать будут, из Турции привезли. Я не против, а чё? У меня кто-то из мелких появится. Только мам Люба мучается -токсикоз, блин. У тебя тоже так было?

-Немного, Вань, я бы сказала, в легкой форме.

-Не, тут — беда, совсем ничё есть толком не может, огурцы соленые, селедку, вон и ща папка ей холодец таскает с кухни.

-А папка рад? — спросила Люда.

-Знаешь, мне кажется, он обалдевший, только вот женился и на тебе — сразу родят.

-А баб Паня как с Любой??

-Нормуль, баб Паня ей все эти огурцы-оливки, селедки постоянно с рынка привозит, Рэйка только меня ревнует, я уж ей объяснял-объяснял. Ну да, вот родят, она, может, как Рэй, нянчиться будет, гены-то папкины есть. А еще, теть Люд, у Гии тоже ребенок случился, если вы с дядь Юрой ещё родите — детский сад придется открывать, точно.

Потом Ванька свалил с пацанами Старостиными погонять по деревенским дорогам на великах, а Рэй умучился оттаскивать своих дорогих от пруда. Хоть баб Тома или Марина постоянно были с ними, но эти мелкие таракашки разбегались в разные стороны и упорно лезли к воде. У собакина наступил отдых только когда они ушли спать.

Ной ругался на своего Гию:

-Потерпеть не мог? Зачем сразу ребенка, надо сначала жениться?

-Пап, побоялся, что уведут рыжика, вот и поспешил. Не ты ли мне про внуков лет пять постоянно говоришь?

-Значит, так, регистрируете брак, и едем в Грузию, там вся родня ждет-не дождется, когда их подводник появится, а так двойной праздник будет.

-Ага, — пробурчал сын, — там два месяца свадьбу праздновать станут, пол-Грузии родни-то, даже не до седьмого, до сто седьмого колена.

-Как раз хорошо, урожай собрали какой стол будет!! — Ной поцеловал кончики пальцев. — По приезду, я говорил с Людой — будете жить у меня, а я пока у неё поживу. Юра и слышать не хочет, чтобы семья в двушке ютилась, как он выразился, у него большая трешка в доме улучшенной планировки. А там будем думать, искать для меня скорее всего небольшую квартирку, много ли нам с Рэем надо? Да и собакин прочно обосновался у Стасовых в доме, ему, конечно, там вольнее, опять же дети...

-Интересно, пап, а моего ребенка он так же будет любить?

-Знаешь, скорее всего, он однолюб, и сильнее своего Егорки вряд ли кого будет обожать, будет, конечно, и играть, и многое дозволять, но Егор — это что-то запредельное, с первых дней жизни -сумасшедшая любовь. Он Тасю любит, Ваньку, но Егорка — вне конкуренции, и тот без своего Ррея скучает.

И через две недели улетели Нижарадзе в Грузию.

Ванька все так же вечерами трепался за жизнь со своей баб Паней. Иногда к ним присоединялась мам Люба, особенно, когда её не доставали тошнота и изжога.

Вот тут Ванька до прихода папки разливался соловьем. Хорошие разговоры, да со всякими постряпушками-запеканками.

-Жисть — во! — Он хитренько сводил своих двух главных женщин, они, правда, с самого начала поладили, может, потому, что у Любы, как и у Ваньки — фактически не было матери.

-А ща у нас вполне большая семья получилась: мы — четверо, кто-то к весне пятый будет и Родька -шесть человек, это вам не мы с папкой вдвоем!

День заметно убавлялся, Ванька после школы старался выгулять и Рэйку, и мам Любу — утаскивал их в небольшой парк поблизости, дотошно интересовался у Любы не устала ли она, постоянно нахваливал папку, пока как-то раз Люба, присевшая на скамейку с охапкой красивых листьев собранных вместе, не сказала:

-Вань, я очень вас всех люблю, и тебя, и Славу, и баб Паню.

-Честно-честно? А я все боялся, вдруг папка тебе не очень?

-Вань, ты хоть нашего папку перерос, а ещё такой ребенок. Лучше твоего Славы нет никого для меня.

-Знаешь, мам Люб, я даже своей теть Люде это не говорил: вот был когда мелким, всегда удивлялся -особенно в больницах, все чуть-что упадут там, стукнутся — сразу: "Мама, мамочка!" А у меня папка был — я всегда знал, что меня так, без облизывания, пожалеют. Потом, когда в школу пошел, немного, ну, наверное, завидовал — всех мамки встречают-провожают, а увидел свою, ну, эту, биологическую, весь опплевался — чё хорошего? А ща так классно — прихожу из школы, а или ты, или баб Паня меня уже ждете, вкусненьким балуете, приятно так, что любят меня, тепло делается. Кароч, я рад, что ты у нас с папкой есть. Мой Славка, он, правда, самый лучший. Не, ну есть нормальные мужики — дед Ной, дядь Юра, дед Паша, дядь Лёня, дядь Рома,"тесть" вот, они все такие надежные, а папка — он настоящий папка.

Зазвонил сотовый.

-Чёт баб Паня.

-Да, баб? Чего? Ща придем, не скули.

-Мам Люб, пошли домой, там бабуля в истерике, с этой, теткой, чё-то случилось.

Дома бледная, трясущаяся бабуля вцепилась в Ваньку.

-Ванечка, Ванечка!

-Так, баб, давай садись, мам Люб, вон там, в шкафчике её капли, накапай скорее двадцать капель.

Ванька крепко обнял свою маленькую бабулю:

-Все, не трясись, ща капли выпьешь, и поговорим, успокойся. Я вот он, рядом!!

Бабуля выпила успокоительное и корвалол, немного успокоилась:

-Ванечка, Светка, она... в аварию попала. Сказали, состояние тяжелое!!

-Баб, не реви, ща папка придет, решим, как чё сделать.

Славка сразу понял — что-то произошло — зареванная Сергеевна, нахохлившийся Ванька, обеспокоенная Люба...

-Что случилось?

-Да пап, эта... ну, баб Панина дочка, в аварию попала, вот мы и рыдаем. Пап, позвони дядь Роме.

Старостин пообещал перезвонить сразу же.

-Слава, ты поешь, — забеспокоилась теща, — с работы же только.

Едва поел, позвонил Старостин, сказал, что водитель, бывший за рулем, не справился с управлением -машина упала в овраг, два раза перевернулась, он умер в реанимации, а Светка пока жива, но очень сильно пострадала.

-Сейчас никого кроме дежурного врача нет, утром желательно матери приехать — она её зовет.

-Хорошо, будем! — кратко сказал Слава. — Сергеевна, мы часиков в шесть с тобой поедем, там сейчас никого нет, утром будут врачи все и узнаем — она в тяжелом состоянии, но в сознании. Вань, мам Люба на тебе!

Слава позвонил начальству, предупредил, что поменялся сменами с напарником, успокоил разволновавшуюся Любу, посидел с ней, пока она не уснула, и пошел на кухню, где Ванька, облапив бабулю, что-то негромко ей говорил.

-...сама знаешь, ну, вот чё я без тебя жил? Не кисни, я же рядом с тобой!

-Ванечка, тебе спать давно пора!

-Ага, а ты тут одна рыдать станешь?? Пап, скажи ты ей!

-Скажу! Вань, иди спать, поздно уже, а мы немного посидим.

Ванька чмокнул её в щеку и ушел.

-Сергеевна, надо хоть немного поспать, силы завтра понадобятся ой какие.

Слава, редко вспоминавший Ванькины припадки, немного рассказал ей сейчас про них, пусть хоть немного отвлечется от тревоги за непутевую, но дочь же.

А теща, послушав его, удивила — подняла на него измученные глаза и выдала:

-Слава, грех так говорить, но, может, и к лучшему, что авария случилась. Я тут передачу про её болезнь смотрела как-то днем, очень страшно они болеют и мучаются подолгу.

-Может, ещё и выживет? — что можно сказать в такой ситуации, Слава не знал.

Ему было жалко, что вот так нескладно, несуразно Светкина жизнь сложилась, одно только и сделала самое важное — сына родила, его Ваньку, пусть она самоустранилась, но сын вырос, выздоровел и неплохой же парняга получился. А в судьбе своей она сама так накрутила, да, молодая, да, жалко, но вот не было у неё умения сопереживать близким, только какая-то неконтролируемая зависть, и стремление обгадить тех, кто хоть на полсантиметра становился в чем-то выше её...

Выехали утром, к восьми были у больницы. На удивление, их сразу провели в реанимацию — врач негромко сказал Славе:

-Счет идет на часы, мы удивляемся, как она с такими повреждениями и ещё жива? Забинтованная, на бледном лице выделялись только глаза, Светка как-то встрепенулась:

-Мам, Слава? Спасибо... что... пришел, — с трудом, останавливаясь через слово, она проговорила, — я ... знаю... мне недолго... мам... не плачь... ничего не исправить... а лучше так... чем... гнить ... заживо... Мам... прости... меня... я была неважной, Слав, ты... тоже... постарайся... меня...

-Свет, — поморщился Слава, — у меня давно нет ни злобы, ни ненависти к тебе, просто жаль, что ты так намудрила.

. -Спасибо... не... ожидала, сыну... сумеет, пусть простит тоже... скажи... я жалею что... так... вышло...

Она как-то захрипела, баб Паню и Славку тут же выпроводили из реанимации, а через полчаса... все было кончено.

Как пояснил врач:

-Травмы, полученные Вашей дочерью — не совместимы с жизнью, мы все поразились, что она смогла продержаться до утра, скорее всего, только вас и ждала, из последних сил.

Слава взял все хлопоты на себя, помогли все их друзья — все сделали как положено.

Светка просчитала и предусмотрела, казалось бы — всё. Она долго и тщательно просчитывала варианты, понимая, что время работает против неё. Да и деньги резко пошли на убыль, она прекрасно осознавала, что даже малейшая простуда приведет к печальным результатам, а самочувствие оставляло желать лучшего, все больше она слабела, ничего особо не хотелось, время утекало, как песок в часах.

-Ашотик, привет, как бы нам с тобой увидеться? — позвонила она ему по сотовому, пристально разглядывая его сквозь витрину кафешки, где он сидел с какими-то мужчинами, что-то яростно им доказывая.

-Ой, Светик, привет, давай как-нибудь потом, времени совсем мало.

-Вот и меня тоже! — ухмыльнулась Светка и, тут же войдя в кафе, прямиком направилась к его столику.

-А вот и я! — радостно проговорила она. — Здравствуйте, мальчики! Милый, я так соскучилась по тебе!!

Ашотик, зная стервозную Светкину натуру, сразу усек, что дело пахнет крупным скандалом, который Светка могла затеять на раз.

-Дорогая, наконец-то!

-Ну все в силе, как и договорились? — Кивнул он собеседникам, мужики, попрощавшись, ушли.

-Что ты хотела? — враз исчез сироп из голоса стародавнего соратника.

Светка внимательно вглядывалась в его лицо, потом ухмыльнулась:

-Дорогой. Мы с тобой связаны, как поют — одной цепью, смотрю я, ты схуднул, сбледнул??

-Да вот, приболел, ты тоже не расцветаешь.

-Да, и болезнь у нас с тобой — одна и та же, и кто первым в ящик сыграет...

Ашотик дернулся...

-Не ты ли подруга меня наградила?

-А я вот уверена, что это ты, мальчик, словил кайф, я, как ты помнишь, девочка очень брезгливая и незащищенным сексом только с тобой и баловалась! А ты, зайчик-попрыгайчик, имел такую привычку, новеньких пробовать, на предмет хорошо ли они умеют ублажать...

Светка повысила голос, Ашотик опять дернулся и зашипел:

-Не ори! Что ты хочешь??

-Сам не догадался? -Понятно — денег.

-Сколько?

-Раз ты так быстро согласился, значит, знаешь, кто тебе подарок задарил, из Африки.

-Знаю, — сквозь зубы процедил он, — там уже свое получила, тварь.

-Меня это как-то мало колышет, лекарства, сам знаешь, дорогущие, так что, давай без истерик и вранья, мирно все порешаем.

-А то — что?

-Ну, милый, ты мальчик известный в городе, не пройдет и дня, как все клиенты и жрицы любви будут оповещены об этой интимной подробности, и что тебя ожидает... Не завидую!!

Ашотик помрачнел, зная Светку несколько лет, не сомневался, что она нисколько не блефует и угрозу свою тут же исполнит. А среди его клиентов были очень даже влиятельные лица, и страшно представить, что может быть, какая заграница — его просто четвертуют, или замуруют в бетон.

-Ладно, сколько?

-Пятьдесят косарей... баксов, милый, баксов. Хочу напоследок пожить на широкую ногу! — ухмыльнулась Светка.

-Ну ты и стерва, я всегда восхищался этой твоей наглостью, надо было мне тогда ещё, на тебе жениться, славный тандем бы вышел.

-Нет, милый, не угадал, не созданы мы для семейной жизни. Так что? Денежки завтра до обеда, или же, сам знаешь, один мой звонок, и пожаром пойдет. И, милый, не надейся, что меня можно по-тихому убрать, мне терять нечего, естественно, я подготовилась на совесть, звонок все равно завтра после двенадцати случится, даже если меня нечаянно машиной собьет, или ещё чего.

-Стерва ты все-таки.

-Как и ты, котик!

 

; Ашотик не был бы Ашотиком, если бы не постарался извернуться. Он долго прикидывал, решал, понимая, что времени на какую-то большую гадость у него просто не остается, решил так — деньги отдаст, повезет куда-нибудь за город, типа отметить расставание в тишине. И попутно... нечаянно налетит на препятствие со стороны пассажира. Долго напряженно вспоминал, где наиболее правдоподобно провернуть такое, уже под утро, радостно просияв, вспомнил...

Светка тоже не спала, зная звериную изворотливость Ашотика, не сомневалась, что с его стороны обязательно будет подлянка. Патологически жадный, он и десять баксов за просто так не давал, а тут столько. Наверняка прикидывает, как быстрее вернуть все назад.

Ашотик звякнул в одиннадцатом часу:

-Птичка моя, подгребай ко мне, да сумочку побольше возьми, я жду тебя на нашем месте.

-Окей!

Светка взяла свою маленькую дамскую сумочку, на длинном ремешке, сунула туда ключи, всякую мелочевку и пошла на деловое свидание.

-Милая, а что ты с такой маленькой сумочкой? Куда денежки будешь класть?

-На карточку, котик.

-Хмм, — Ашотик опечалился, потом просиял. — Хорошо, поехали.

Ох не знал Ашотик, что Светка все денежки решила положить на мамкину, пенсионную карточку, он почему-то был уверен, что она на свое имя, а узнать её четырехзначный код сумеет, имелись у него такие знакомые, а Светке на том свете они не нужны будут.

Все получилось, деньги поступили на карточку. Светка проверила баланс, кивнула, что все правильно, и ожидаемо услышала приглашение посидеть в тишине, так сказать — "прощальная гастроль артиста".

И не видел Ашотик, что ловкая Светка, приготовившаяся ко всему, успела незаметно кинуть в почтовый ящик, висевший на входе, запечатанный конверт с карточкой — Ашотика как раз отвлекли на минуточку какие-то его знакомые, подошли поздороваться.

Поехали, Светка болтала ни о чем, а сама незаметно приглядывалась к его поведению, и заметила, как он напрягся перед опасным участком дороги — слева как раз был овраг — поняла, что вот здесь-то он и задумал какую-то гадость. Ашотик, у которого пока не хватило духу, да и выезжать на встречную полосу, решил обделать все на обратном пути — подпившая Светка расслабится, и будет самое оно. А Светка четко и ясно поняла, что, похоже, жить ей осталось... всего ничего.

-А может так оно и лучше, и мать никто тыкать не будет её диагнозом, и сама медленно и жутко существовать... брр, а тут легко и быстро, а котика она с собой точно утащит..!!

В кафешке они были совсем одни, Ашотик, предполагая, что все уже предрешено, расщедрился, заказал самое лучшее вино, изысканные фирменные блюда...типа в знак признательности и уважения к ней.

Светка горько усмехнулась про себя — эти бы блюда да немного, на полгода раньше. Сейчас же ей было абсолютно все равно... Сидели часа два с половиной, Светка подыгрывала Ашотику, делая вид, что захмелела.

-Ну, что, Светик, поехали, у меня ещё пара дел осталась??

-Да, конечно!

Светка сняла сумочку и беспечно помахивая ей пошла на выход. Вот так и поехали, неспешно, Ашотик посматривал на начавшую прикрывать глаза Светку, явно радуясь, что все идет по плану, а она готовилась, крепко держа в руках твердый ремешок сумочки.

Ашотик прибавил скорость, значит, поворот близко, она приготовилась, и её реакция была мгновенной, уже въезжая в поворот, Ашотик с удивлением почувствовал, как его шею что-то сдавило.

-Что ты, сука, дела... — успел прохрипеть он, а Светка тянула и тянула ремешок на себя... Машина на большой скорости слетела в овраг, уже переворачиваясь в ней, Светка облегченно вздохнула:

-Получилось!

Потом была одна сплошная боль, какие-то люди, какие-то врачи, она прекрасно слышала:

-Безнадежно! — прохрипела:

-Матери сообщите, я её жду...

Периодически проваливаясь в черную яму, на немного всплывала из неё и ждала, ох как она ждала мать..

Открыв в очередной раз глаза, увидела мать и Славку, с жалостью смотревшего на неё. Успела прохрипеть слова, которые так долго не давались ей, и захрипев, провалилась в черноту, из который всплыть больше не удалось.

Похоронили Светку, Прасковья осталась пока дома, до девяти дней. Слава очень просил соседку не оставлять убитую Сергеевну одну, его ждала работа, беременная жена, и он совсем не представлял, как воспримет все Ванька. Несмотря на внешнюю задиристость и развязность, он мог повести себя непредсказуемо.

А Прасковье соседка принесла пару писем, болтавшихся в ящике.

-Пань, тут тебе два письма.

Сергеевна как-то не обратила внимания, а поздно вечером, слоняясь по квартире, наткнулась на них, повертела — оба конверта подписаны Светкой. Открыла — в первом лежала её пенсионная карточка.

-Чудно, зачем она карточку мою брала?

А во втором было коротенькое письмо:

-Мам, может так случиться, что я не успею с тобой поговорить, пишу на всякий пожарный. На твоей карточке будут неплохие деньги, это плата за мою болячку с нехороших людей. Не бойся, никто тебя не тронет, про тебя даже не вспомнят. Деньги эти, скорее всего, ты переведешь на внука своего, и это будет правильно, я слишком много задолжала ему и Славе, пусть это будет небольшой платой за мою дурь и жестокость.

Славе скажешь, что искренне сожалею обо всем, а у Ивана просить прощения — бесполезно, я ему никто -тетка прохожая. Ты сильно не плачь по мне, я выбрала наиболее приемлемый вариант, рада, что оба Дериземли рядом с тобой! Ну, вот и все, если сможешь, прости свою непутевую дочку.

И ниже, торопливо дописано:

-Мам, я, оказывается, тебя по-своему люблю.

Иван как-то притих, стал задумчивым, а в разговоре с отцом сказал:

-Жалко! Баб Паня теперь совсем загорюет, пап, у неё же сердце совсем больное? И ту, которая биологическая, тоже жалко — ведь не старая. Но бабулю жальчее!!

И все эти дни ребенок названивал своей баб Пане постоянно, дотошно выспрашивал, ела ли она и:

-Что конкретно — знаю я тебя, небось, только один раз в день и ешь??

Как её сердце?

Волновался так, что уже наоборот, баб Паня его успокаивала:

-Вань, не волнуйся, скоро приеду.

Он так ждал её, никому не признавался, что весь изволновался и скучал...

А когда зашел в подъезд после уроков и учуял запах своих любимых драников, понесся по лестнице вверх, перескакивая через две ступеньки.

Ворвался в квартиру, бросил рюкзак, скинул свои лыжи — как назвала его кроссовки сорок шестого размера баб Паня, бросил комом куртку и шапку, что было необычно для аккуратиста-внука, и, влетев на кухню, молчком облапил свою маленькую, враз ставшую ещё худее и меньше, бабулю, замер, ничего не говоря.

Бабуля крепко прижалась к своему смешному-грубоватому, но такому родному внуку, так и стояли молча, первой отмерла баб Паня.

-Ванечка, драники сгорят.

-Ух, баб!! Как мне без тебя совсем фигово было, точно — без тебя никак! Не, не в плане еды, она, конечно, тоже главное, но не самое. А вот без тебя так как-то... ну, вот, как на улице сейчас — сыро и уныло. Не, баб, я тебя больше недели от себя отпускать не могу. Даже спал плохо!

-Ну вот, — внимательно осмотрел её и забурчал, — так и знал, одни глаза остались. Баб, я это, ну... сочувствую тебе, баб, ты не болей, а? Мне без тебя на самом деле не в жилу, да и это... я вроде привык, что Ванечкой вот зовешь, приятно же!!

-Ванечка, — баба Паня сквозь слезы смотрела на него, — Ванечка, ты же моя вся жизнь.

-Ну и ты тоже, я, знаешь, как скучал! Вот иду домой, а тебя нету! Я, чесслово, постараюсь тебя не расстраивать, ты только не болей, а?

Он трогательно и смешно ухаживал за ней, ворчал, настоял, чтобы она ходила с ними гулять каждый день, ястребом следил, чтобы пила свои таблетки, вечерами подолгу сидел с ней на кухонном диванчике, вытянув свои длинные ноги на две табуретки, приставленные к диванчику, и говорил с ней обо всем.

И успокаивалась баб Паня от его неуклюжей, но такой искренней заботы, легче было рядом с ним переживать потерю дочери.

Слава и Люба тоже старались поберечь свою бабулю, у Любы после половины срока наконец-то прошел токсикоз, она воспрянула, и частенько они вдвоем о чем-то шушукались с баб Паней, а потом появлялось в их квартире что-то новенькое, сделанное своими руками — то вышивка какая-то новомодная, то скатерть красивая, то папке с Ванькой красивые джемпера.

-Эксклюзив! — пыгал длиннючий внук. — Ни у кого такого нет, девчонки внимание обращают постоянно.

-А ты, Ванечка?

-Да не знаю пока... не, ну поговорить — да, интересно, а так, пока че-то неохота, вон Витька Мартов влю-ю-юбился, страдает!! Я лучше с Рэйкой повлюбляюсь, пока. Не, ну как понравится кто сильно, тебе-то точно скажу — ты ж, хитренькая, сразу по мне врубишься, вон, как меня вызнала.

После сорока дней был семейный совет:

-У меня кроме вас никого нет, — начала баба Паня, — вот, давайте и решим, как быть дальше. Квартиру нашу, — она запнулась, — с дочерью однозначно буду продавать, там соседка говорит, уже интересовались, не буду ли я продавать? Район-то теперь престижным становится — старая часть города, дом старинной постройки, река рядом, поговаривают, что какой-то из бизнеса вроде на наш дом глаз положил. Может, и выкупит все квартиры — их и есть-то всего восемь. И ещё, — она опять запнулась, вздохнула и, виновато глядя на Ваньку, сказала:

-Ванечка, дочка оставила деньги, велела, для тебя. Подожди, — видя, как вскинулся он, -подожди, внучек, ничего не говори, вот, — она вытащила из кармана её письмо, — просто прочитай!

Ванька нехотя взял, прочел, нахмурился, опять прочитал, отдал назад и вздохнул:

-Не знаю, чё сказать!

-Я вот подумала — у нас малыш будет, места маловато становится. Давайте так: или подыскивай, Слава, четырех-пятикомнатную, или две на одной площадке. Если наш дом и впрямь будут выкупать, то ты, Слава, сам будешь там решать, мне это тяжело, да и не понимаю я в этих делах.

-Но, может, — заикнулся Слава, — пусть эти деньги у тебя и будут?

-Нет, вы моя семья. Я до сих пор Господа благодарю за вас, что вы у меня есть. Да и последнее желание дочки... — она всхлипнула, внук в мгновенье оказался рядом, по привычке обнял и заворчал:

-Чё ты опять? Стопитьсот раз говорил уже, ты моя любимая бабуля!!

ГЛАВА 16. Антонов перевез своих, на самом деле, дорогих в свою квартиру, в ней как-то вмиг стало шумно, колготно и весело, где-то что-то падало, топали маленькие ножки, пухленькие ручки и пальчики лезли куда не надо, иногда порыкивал постоянный теперь гость — Ррей, суетились то одна, то другая бабушки-жизнь пошла насыщенная, интересная.

Особенно папа полюбил утро выходных. Мамочка потихоньку вставала — мужик Егорка с утра требовал "касю", а Юрка ждал... заслышав тихое хихиканье, пыхтение-сопение, папа 'крепко-крепко засыпал' и совсем не просыпался, пока по нему не проползали-проходили детские ножки и, повозившись-поерзав, не устраивались возле лица две сладкие макушки, с одной стороны всегда щеку целовали, а с другой гладили пухлыми ручками:

-Папоцька моя!

И папочка моя, обмирал от восторга и нежности, с рычанием, как у Рэя, резко просыпался, и начиналась веселая возня с визгом и смехом. Иной раз малышня просыпалась совсем рано и, прибежав к родителям, повозившись, устраивалась на папе досыпать. Папа в такие минуты с блаженной улыбкой тоже задремывал, а Люда лежала и просто прислушивалась к мерному дыханию мужа и сопению деток, понимая, что вот так и выглядит счастье. Её счастье было вот оно — рядом.

И вот теперь, имея деток и мужа, она все острее осознавала, как же лихо пришлось её обожаемому Ваньке и Славе. Она просто восхищалась Славой — предательство самого нужного человека для них с сыном сумел пережить, не запил, не оставил больного ребенка.

Конечно, она ужаснулась гибели Светки, пожалела, что ушла молодой, но искренне, намного больше жаль было теть Паню. А Ванька очень удивил их всех, когда, по привычке ворчливо, но с такой любовью начал опекать свою мелкую бабулю.

Малышня, теперь уже не Стасовы, а Антоновы, жили на два дома, у деда с бабой им было просторнее и вольготнее, там был целый большой двор, но и домой к папе обожали уходить тоже. Папа меньше ругался на их проделки, только грозил пальчиком.

Ещё папа снял домашнее видео, которое мог смотреть постоянно — кокетка Тася танцевала, прыгала, крутилась юлой под зажигательную музыку, а на полу сидели два зрителя, внимающие этой вображульке -Рэй и привалившийся к нему Егорка, оба с непередаваемым выражением лица и морды. Егорка, внимательно и с одобрением смотревший на сестричку, и Рэй — с такой миной на морде — типа, 'знаем, проходили! И не такое видели в вашем исполнении!!'

Детки уже прилично говорили, обожали мультики. Дед Паша старался побольше отечественных показывать им, тех, на которых выросли их мама и папа, очень любили, когда им читали книжки, к осени родители планировали начать водить их в детский садик, общения им хватало, однако должны же общаться и со сверстниками более плотно.

Генка приуныл, что-то никак не получалось у него родить ребенка, он начал было подозревать, что вина его — ведь и с бывшей не случилось у них заиметь ребенка. Наиля-то ведь уже рожала, значит, в нем что-то не так. Дочка Айша радовала, конечно, но хотелось бы и сыночка заиметь, но молчал он, не говоря вслух своей татарочке, что очень ждет, когда же она забеременеет. Так, мимоходом, обмолвился мамке.

-Мам, я ничем таким в детстве не болел??

-В плане? — не поняла Тома.

-Хотел бы сына, да все никак, может, болел чем и не получается из-за этого??

-А-а-а, нет, свинки у тебя не было, родишь, какие твои годы.

-Да вот, как раз, сорок один, не двадцать.

-Родишь-родишь! — как-то непонятно взглянула на него мамка.

А Наиля, его такая скромная, мягкая Наиля переживала, довелось ей увидеть малышей бывшей Генкиной жены... это было, как удар под дых.

Она была в центре, и срочно понадобилась свекровь, подписать кой какие бумаги, позвонила ей, та как раз гуляла с внуками неподалеку — Люду навещали в обед. Егорка всегда сам нес небольшую корзиночку с обедом для мамы — нравилось деткам приносить что-то маме, потом так же дружно топали к папе, если он был на месте. Люда погуляла с малышами, Тома шустренько поторопилась назад, попутно разговаривая с Наилей, поясняя той что-то, а навстречу бежал Егорка.

-Баба Тома, де долго была?

Баба Тома подняла своего разрумянившегося внука на руки и расцеловала в щеки:

-Золотко ты мое!!

А Наилю как кто ударил под дых — она с изумлением и испугом смотрела на смеющегося малыша.

-Боже! Он же смеется, как Гена! — подумала Наиля.

Она отмерла только тогда, когда её руки коснулась Люда.

-Наиля, пойдемте, поговорим немножко!!

— Д-да-да! — очнулась Наиля и повернулась к Люде. — Но... как??

-Вот так! Мам Тома Вам подробнее расскажет, я же надеюсь, что мы с Вами поймем друг друга. Малыши однозначно мои, наши, у них есть любящий до безумия папа, ничего менять в нашей жизни мы не будем!Это не надо ни нам, ни Вам. Претензий никаких быть не может, и смысла копаться во всем этом нет тоже. У вас хорошая семья получилась, у нас тоже все замечательно.

-Но... почему???

-Так случилось, Геннадию в голову не пришло, что дети могут быть его, он открещивался от отцовства, хотя я и не пыталась сказать об этом, там даже намеки матери воспринимались в штыки, ну, мам Тома подробнее пояснит, что и как было — уверен был, что я ... Сейчас же, надеюсь, Вы разумная женщина, не станете что-то предпринимать, у всех жизнь сложилась, с моей — с нашей стороны претензий притязаний не было и никогда не будет! Однозначно Вашему мужу от этом знать не надо!! Постарайтесь принять все, как есть! И рожайте побыстрее своего ребенка. Наши дети, Антоновы, к Геннадию не имеют никакого отношения!! Так как, договорились?

-Да, конечно, но как он мог?

-Наиля, отпустите эту ситуацию, все в прошлом, невозвратном. Вы его сильно любите, раз сумели заметить какую-то незначительную схожесть с малышом.

-Улыбается так же, как свекровь и Гена, — растерянно пробормотала Наиля.

-Давайте считать, что сынок улыбается, как папа Юра.

Наиля порывисто обняла Люду.

-У меня нет слов!

-И не надо, Вы славная, именно такая Гене и нужна была, просто смолоду мы оба это не поняли. Судьба и время все расставило по местам, и я теперь за свое вот это счастье, — Люда показала на бегающих неподалеку своих деток, заливающихся веселым смехом, — и самого славного их папу костьми, как говорится, лягу.

Ванька не пошел в школу. Они с родителями — начал привыкать к такому, не папка — мой, а родители — собрались на УЗИ.

Как такое можно пропустить?

Папка как-то объяснил врачу, собирающемуся делать его, про Ваньку, и его тоже пустили посмотреть, что и как.

Ванька вроде черно-белое кино смотрел, вот проявился какой-то согнутый человечек в немыслимой позе -голова у ног, такой клубочек, не поймешь, где ручки, где ножки, все такое маленькое.

-Ничё себе, папка, как он там умещается? Тесно же? — растерянно пробормотал сын.

Было тихо-тихо и слышался какой-то мерный стук. Ванька хотел было спросить, что за... а потом догадался... это же сердечко стучит??

А потом этот мелкий — меньше куклы у Тасюньки — человечек, пошевелился. Ванька схватился за папкину руку... и услышал, как врач негромко сказал:

-Девочка!

Рядом шумно выдохнул папка, а Ванька ничё не понял.

-Девочка, где? — тупо спросил он, а потом до него, как до утки — дошло.

-Чё, у нас сестренка будет?

-Да, Вань! — как-то сдавленно пробормотал папка.

Пока ждали мам Любу в коридоре, Ванька сдерживался, ну нельзя же мальчику, который выше папки, вести себя как малолетке. А вот когда вышли на улицу — тут, да, Иван Вячеславович показал свое отношение к такому известию. Он подпрыгнул, потом заорал:

-Здорово! Папка, ты молодец!! Йес!!

-Вань, ты, правда, рад? — спросила Люба.

-Да ты чё, мам Люба, это же так клево, девчонка будет, вон, как теть Людина малявка. Я же ей кукол покупать буду и всякие девчачьи финитифлюшки! А как назовем?

-Как задумаешь, так и назовем.

-И чё? Я вот, может, Марфой или Фросей захочу?

-Ты старший брат, решай, как говорится, "как вы яхту назовете, так она и поплывет!" — наконец-то заговорил молчавший все это время папка.

А потом обнял враз и Любу, и своего жеребенка-сына.

-Ребята, я так рад!

И начались у Ваньки колебания-шатания, он подбирал сестренке имя, надо же чтобы имя подходило к отчеству.

-Баб, вот смотри — чё лучше: Мария Вячеславовна или Кристина Вячеславовна??

-Ванечка, оба имени хорошие.

-Не, ну ты по-честному!

-Мне Мария больше нравится. Вань, а может, как бабушку — Галей?

-Галина у нас одна есть, не, надо чтобы орригинально было. Ладно, будем выбирать, пока время есть, подумаю.

Купил и показал баб Пане по секрету, двух маленьких куколок-пупсиков.

-Чёт понравились, начнет ведь в куклы играть!!

Бабуля ласково чмокала внука в макушку — ребенок резко поменял прическу — сейчас ему пришлась по душе короткая стрижка, вихры ушли в прошлое.

Ванька незаметно раздался в плечах и становился все более похожим на Славу. Смотрели тут втроем альбом с папкиными курсантскими-армейскими фотками, и мам Люба, и бабуля заметили, что Ванька сильно стал на папку походить.

А Ванька долго изумлялся, глядя на фотку, где папка держал на руках худого заморыша, лет трех-четырех.

-Ничё себе, какой я задохлик был? Зато ща, скажи, баб?

-Скажу, Ванечка, скажу!

А потом на кухне шепотом спрашивала у него:

-Вань, а девочка эта — Ксюша, ну, что с кокером гуляет, она, вроде, неплохая?

-Ты чё, меня сватаешь, как Галина Остаповна? Шучу я, шучу, не обижайся! Да, вроде нормальная такая девчонка. На каток договорились сходить в выходной, не, не волнуйся — днем пойдем.

Через месяц все-таки решил мучивший его вопрос с именем сестренки.

-Родители и баб, я вот надумал, пусть у нас родится Лилия Вячеславовна?

-Почему ты так надумал? — удивился папка.

-Пап, ну ты же знаешь, у меня мам Люба и теть Люда — самые что ни на есть, а Лилия тоже на"Л"... Или ты уже слово не держишь, сказал же, что я могу назвать, как хочу?

Мам Люба притянула к себе ребеныша, чмокнула его в макушку

-Мне хоть Лилия, хоть Эмилия, лишь бы все нормально прошло.

-Будет! — Категорически сказал Ванька. — Я верю!!

Слава же радовался, что его вреднючий и колючий, резкий, дико ревнующий его ребенок, оттаял, стал внимательным, беспокоящимся о своих женщинах, а их у него уже три рядом постоянно было: Рэйка, баб Паня, мам Люба — взрослеющим на глазах.

Дериземля беспокоился, как примет Ванька свою сестричку. Но после УЗИ твердо уверился, похоже, его сыну на самом деле нужен младший, вернее, младшая сестричка.

Опять же Ванька и нашел ему жену, которая смогла подружиться с сыном, и у него, Славки, теперь есть крепкая семья.

-Теть Люд, — звонил ей Ванька, — я так радуюсь за папку. Он такой смешной стал, ему, как и твоему дядь Юре, просто необходимо было жену заиметь. Скажи, я молодец?

-Вань, ты самый лучший в мире младший братик.

-Во! — раздувался от важности Ванька. — Я такой! Чё там дед Ной, приехал?

-Вань, он там тебе подарок привез, а что, не показывает, сюрприза, говорит, не будет.

-Уйяя, подарки я люблю.

-Вань, ты же знаешь, что в Грузии, где любят застолья, песни, хорошее вино и закуски, для мужчин много чего можно приобрести, а для юноши сложнее, ну не везти же тебе бочонок вина и рог для него, пришлось попотеть, — улыбался в усы дед Ной. — Не поверишь, весь Тбилиси обошел, вот, вибирали всэ вмэстэ! — он подал Ваньке большой пакет, куда тот тут же засунул любопытный нос.

-Уйя, дед Ной, это чё?

Ванька вытащил бутылку, обычную, пластиковую но с надетой на пробку смешной фигуркой горца в бурке и папахе.

-Сок, Вань, натуральный виноградный.

-А это? Как называется? Кафтан, что ли?

-Нет, ахалоха!

Ванька тут же нарядился в этот кафтан, Гия подпоясал его узким пояском с серебряной чеканкой и натянул ему на нос папаху.

-А где кынжал? Зарэжу!! — зарычал продвинутый ребенок.

-Кынжал в другой раз, подрасти!

-Ну вот, облом!! — опять полез в пакет ничуть не расстроенный Ванька, вытащил красивую, изукрашенную фляжку, тяжелую, в чеканке, кружку и, напоследок, глиняный прикольный сувенир — кота, сидящего в худом тапке.

-А чё тапок худоват?

-Там мышка, котэ её выжидает. -Круто! А это папке и мам Любе?

-Там всем — и папке, и маме, и бабуле — фрукты, овощи, вино. А тебе вот ещё — чурчхела.

-О, я её ел, мне нравится. Спасибо, дед Ной, спасибо, дядь Гия!!

-Эх! — дико вскрикнул Ванька и, заорав, — Ассса! — прошелся в танце.

-Дядь Гий, деда просить неудобно, а покажи пару фигур вашего танца — я прикольнусь, в такой одежке будет улетно!

Гоша засмеялся.

-Вань, я пас, это отец умеет, а я так, не совсем настоящий грузин.

Дед Ной удивил, как-то враз прошелся по комнате, лихо перебирая ногами.

-Ни фига себе! Дед, научишь, хоть чуть-чуть? Я в танцы ходил, может, смогу, чё зря эту аха-хаха привезли?

-А это папке, такой рог, сколько в него входит, литр? Не, папка столько не осилит! Сувенирный? Тогда ладно, а то вот так и сопьется.

-А ты на что?

Посмеялись, дождались Старостиных и Волковых, почти весь вечер слушали рассказы о Грузии, смотрели фотки, восторгались осенними красотами, всем безумно понравились горы. Овощи-фрукты на рынках заставляли восхищенно ахать и охать, а к концу вечера позвонил Шихарь, и убил своим сообщением: их классная, совсем ещё не старая женщина, пятьдесят один только и исполнился — умерла в течение пятнадцати минут, оторвался тромб.

Люда и Наташа Луговая заплакали, помрачнели мужчины, так неожиданно и очень непредсказуемо... — был человек и нету.

И собрала их, почти всех, всеми любимая, юморная, душевная классная НинСанна на такое горькое расставание. Девчонки, взрослые тетки не скрывали слез, поникли ребята, но...

. Ребята после поминок, не сговариваясь, пошли к школе, Шихарь попросил разрешения побыть немного в классе, где они когда-то учились — благо кабинет во вторую смену был свободным. Расселись точно так же, как когда-то сидели в десятом, долго молчали, потом Вовка встрепенулся и сказал:

-Шляпа, а давай нашу?

Шляпа негромко начал петь, а когда дошел до слов:

-Давайте горевать и плакать откровенно, то вместе, то... — закашлялся. — Не могу, ребят, тяжко!

-Эх, остались мы без классной мамы! Классной во всех смыслах. — Вздохнул Гарик Корнеев.

-Ребят, я здесь не часто бываю, вы уж, это, когда будете навещать, от меня цветы не забывайте!! -попросил Шляпа.

-Люсенька, — утешал её вечером Юра, — мы в такой ситуации всегда бессильны.

-Знаю, но как обидно! И очень трудно переживать такое!

-Я вот подумал: а не проезжайте тогда вы с Олегом мимо? И все? Меня бы уже почти год не было, и не узнал бы я всего вот этого — семью свою обожаемую. Сейчас вот дерево посадил, да не одно — в школе, вон, березок сколько в парке сажали, потом плодовые тоже: яблони, вишню, у ребят — коллег по команде, на Кавказе — гранат и чинару. Сына? Сына родил и дочку в довесок. Дом? Дом вот нет, квартиру, правда, своими руками полностью до ума доводил.

-Юра, а домик наш?

-А, точно, тогда получается, что все, что должен сделать настоящий мужик — уже сделал.

Люда погладила его по щеке.

-Нет, не все.

-Нет???

-Неа, ещё сына родим, попозже, вот подрастут малыши, лет до пяти, и сына родим.

-Да я и на дочку согласен, а и два — не страшно, опыт кой какой имеется.

  Наиле было ... никак. Хорошо, Генка был в поездке, иначе бы она сорвалась. Ничего не шло на ум, так и виделся симпатичный кареглазый мальчик... с Генкиной улыбкой.

Вечером пришла свекровь, долго пили чай, смотрели рисунки Айши, которая доверчиво прижималась к баб Томе, потом старая и малая долго шушукались, пока дочка не заснула.

-Наиля, сядь, не дергайся! Что ты себя накручиваешь?

-Как можно, мам Тома? — она, не зная этого, называла свекровь точно так же, как и Люда, а Тома и рада была, не терпела она официального — Тамара Ивановна

-Да как не накручивать? — вскинулась Наиля.

-Сядь, выслушай меня! — сердито сказала Тома.

Наиля послушно села и расстроенно уставилась на неё.

-То, что ребята поженились в свое время, есть много моей вины... я Генке Люду выбрала лет с тринадцати, поди, все ему в уши дула: Стасова то, Стасова сё, а он — сама видишь, внушению и влиянию поддающийся, вот и... Они с Людой оба были спокойными, серьезными, вот я и прикидывала, что лучше жены не найти. Баба Клава мне до сих пор это простить не может, она и уехала-то тогда, чтобы не видеть, как живут они в стоячем болоте.

Тома вздохнула.

-И правда — скучно они жили, никаких тебе друзей, компаний, колготы. Подружка вот одна самая лучшая-да, была.

-Та самая, что Гену? — вскинулась Наиля.

-Да, та самая, двадцать с чем-то лет умело пользовалась Людиной добротой, наша-то знала её стервозность, но верила, что ей-то она подруга настоящая... как же. Самое противное, что Генка её всегда терпеть не мог, а вот связался, да от безделья все. Как же, работу он искал, устраивало его все, подумаешь, дома порядок поддерживать, фига ли — как Ванька скажет, его поддерживать? Жена по командировкам, и протереть пыль, и посуду мыть только за собой надо было. Я ругалась, внука просила, они все тянули, типа — крепко на ноги встать... А потом, вот последние года три-четыре совсем никак не получалось забеременеть, Люда-то даже обследование проходила — сказали, все нормально.

— Хотела вот Генку свозить, а тут завертелось. Поехали на, как их? А, эти, Канары вроде. А Генка уже с этой шалавился — какой мужик выдержит, если ему переднее место на нос вешает баба? Рыжая эта опыт богатый имела, вот наш и клюнул... А на Канарах видно срок пришел и время — Люда там и забеременела. В командировке, куда сразу поехала, после отпуска, рвало её постоянно — коллега постарше и предположи, что беременная. Сейчас это просто определить-то, ну и приехала на день раньше мужа порадовать... Радость и случилась, наоборот. Выгнала она его тут же, домой приперся. А я все по митингам в то время ездила — пенсионерка, время есть, отчего же не поездить, пообщаться?

-Ну, не про меня речь. А Люда... Она молодец, порыдала чуток, да где там — Рэй и Ной особо не давали, опять же ремонтом сразу озадачилась, противно после голубков-то. Одно дело, нет я его не оправдываю, но к примеру, чужая — совсем незнакомая, а тут подруга, которая всегда старалась его подколоть, типа — недалекий, и кому такой тюфяк нужен? Люда сходила на прием к врачу, Рома — тоже из наших, что поблизости жили, там одноклашки-соседи все виделись общались, Люду тут же к себе затащили, вот и завертелась вся такая кипучая жизнь.

-Но не про это. Я приехала, а у меня дома мало того, что бардак, так ещё сынок родимый с рыжей какой-то спит. Ну я и подхватилась до Люды-то. Она подробно говорить не стала — кратко так пояснила все, рванула в туалет, её токсикоз меня и надоумил — знаю ведь, что она просто так, из интересу на это не пойдет.

-Да и были на отдыхе, скорее всего, там и получилось, а я внука-внучку уже и ждать устала. Люда только одно условие поставила — чтобы Генка не знал. Сын он, да — сын, взрослый уже, а тут внучек маленький будет и одна Люда. Я пыталась болвану намекнуть, что ты — на дыбы:

"Одна ребенка вешает, и эта, типа, нагулянного хочет?"

Я плюнула, квартиру вон разменяла, чтобы его рожу пореже видеть. А уж когда узнали, что двойня?? Вот ты можешь представить, что будь твоя мать в такой ситуации, бросить двух крошек?

-Ннет, конечно. Но... откуда ещё какой-то ребенок и где он сейчас?

-Там мутная история... эта рыжая... нашему болвану сказки рассказывала о любви, а сама девочкой какой-то подрабатывала, успевала везде, была, была беременной. Но там другая история была по-молодости, видишь, как одно за одним тянется?? Та, рыжая, ох, о мертвых плохо не говорят.

-А что, она умерла?

-Да, в аварии погибла недавно, но там жалко только её мать, девица была пакостная, замуж вышла за офицера, уехали в ГДР, там сына родила, Ивана. А мальчику передалась врожденная эпилепсия от её бабки.

-Боже! — ахнула Наиля. — Бедный малыш! Он что, умер?

-Кто? — не поняла Тома.

-Ну, ребенок этой рыжей??

-Ванька-то? Что ты — внук мой двоюродный, выше меня на полторы головы. Славный такой парнишка, вот пятнадцать было. Мамашка эта, рыжая, их бросила с отцом, когда годик исполнился, не захотела с больным ребенком возиться, жизнь свою устраивала, с молодыми офицерами, врала всем, что Слава -муж, ребенка где-то прячет. А где он его прятал? У матери своей? Она же даже мамке своей врала про Ваньку, та его только в двенадцать лет и увидела — сейчас,'слава те Боже!' — бабуля и внук души не чают друг в друге.

-И что, он так и мучается? — Наиля расширившимися глазами смотрела на Тому.

-Нет, вылечили, там чего только не делали отец с его матерью. Вот, Люда и велела Генке передать, чтобы на обследование сходили, мало ли какие там нарушения.

-В общем, там была жуть, врачи сразу сказали — рожать не рекомендуется. А через пару дней наш сам конкретно убедился, что он ей нужен был только для того, чтобы подруге нагадить посильнее.

-Это что, она ей так завидовала? — ужаснулась Наиля.

-Вот именно. Потом Генка встретил тебя. Знаешь, он такой... ну, как бы тебе сказать, мы с Людой для него слишком сильные женщины. А ему надо было кого помягче, послабее, чтобы он был защитником-добытчиком. Он неплохой, но вот что случилось, то случилось. Понимаю, ты сейчас никак не можешь понять, как можно не признавать своего ребенка?

-Ну, вот давай, допустим на минуточку, что узнает он про них? Зачем? Там хорошая семья получилась, Юра — он тоже в своей жизни нахлебался дерьма — деток сразу принял и полюбил, они его тоже любят. Вот маленький наш всегда говорит: "Папочка моя!"

-И вмешайся Генка? Ну, признают там по анализам, что они его, что это даст? Ему их никто не отдаст, хоть пятьсот раз анализы делай. У вас начнется раздрай, а то и умотаешь в свою Татарию, Люде он никакой не нужен, да и без тебя Генка пропадет. Ты там опять будешь выслушивать всякие намеки, Айшу с места срывать, вот посчитай-ка все.

Генка вас любит, вон как светится весь, я тоже долго верила, что может из-за деток и наладится у них с Людой, но, честно — я бы никогда такое не простила, ни ему, ни подруге. Так вот и вышло. Значит, суждено было им разбежаться, а вам встретиься. Подумай, Наиля... да, неприятно узнавать, что есть дети, но дети живут в любви и обожании, и Юра, он на многое пойдет — лишь бы семья его жила спокойно. Я, как ты понимаешь, категорически против, чтобы Генка знал. Ну, поступил он, как страус, голову спрятал в песок, пусть и дальше ничего не знает, ты подумай, может, все-таки не оставишь его, а? Генка, он таким с Людой не был, не ревновал, ни разу не озадачился тем, что она в командировках, может, кого и найдет — правда, как в стоячем болоте жили. Сейчас же он над вами трясется, хвастается, ревнует тебя дико, если ты уедешь... Боюсь, потеряю я его.

-Поздно! — как-то грустно сказала Наиля.

-Что поздно, собралась?

-Собралась, — кивнула Наиля, а потом увидев опечаленные глаза свекрови, заторопилась:

-Нет, нет, Вы меня не так поняли — поздно что-то менять, рожать буду.

-Ой, — подхватилась Тома, — ой, дочка, как я рада! Генка с ума от радости сойдет!! Ай, умница девочка, ай, славно как!! Ты не думай, я внука или внучку любить буду так же сильно, как и Людиных, мои кровиночки — все мне дороги. Пойми только одно, ничего уже не изменишь, и ломать судьбы двух семей не стоит. А Генка приедет — посмотри на него повнимательнее, он же, как новенький пятак, сияет при виде вас.

И ждала Наиля своего болвана, как называла его мать, с каким-то непонятным чувством. Смотрела на него через занавеску, когда он приехал...

Генка вышел, потянулся, поднял глаза на окна квартиры и так счастливо улыбнулся в предвкушении, что у Наили внутри что-то дрогнуло. Генка, влетев домой, с порога заорал:

-Наиля, женушка моя ненаглядная, ты где?? Как я соскучился по вам!! — обнял свою татарочку.

Он долго нацеловывал её, потом, после ванной, размягченный и распаренный, не сразу врубился, что ему говорит жена. Потом переспросил:

-Точно, будет ребенок?

-Точно!

-А-а-а-а, — заорал Генка, вскочил, подхватил её на руки и счастливый закружил по комнате. — Солнышко мое, я так ждал этого!

И начал таять у Наили ледяной комок возле сердца, она мысленно сказала сама себе:

-Я постараюсь!

-Родители, я передумал! — Вечером сказал их большой ребенок.

-Что?

-Имя мелкой — пусть будет Александра!

-Александра Вячеславовна, тяжеловесно, не находишь? — скептически спросил папка.

-Не, смотри сам — Ванька и Санька, круто!

-Как хочешь, может, ещё передумаешь, будет Ванька и Манька — Иван да Марья?

-Ладно, время ещё есть, мам Люб, дай послушаю, — приложил ухо к животику:

-Привет, мелкая, я прям тебя заждался!

-Вань, а скажи-ка мне, сынку... — ласково так начал папка, — отчего это домашний телефон какая-то Алиса обрывает?

-Дура потому что! — сердито ответил сын. — Сто раз сказал уже, нет, не понимает!

-Ты разберись со своими девицами.

-Какие мои, я ни фига ей повода не давал!! Я пока вот своих трех люблю, ну не хочу я за ручку там ходить, трепаться ни о чем полдня, мне с моими гулять надо, а то будут дома сидеть, как ты, баб, скажешь-то?

-Сиднями?

-Во, точно! А им свежий воздух нужен, всем. Пап, ну маленький я ещё для влюбляний!

Папка только хмыкнул:

-Я в твои годы был ого-го!

-Рассказывала Галина Остаповна, рассказывала — ругалась,хотела оженить, чтобы девицы гроздьями на тебе не висли!!

Папка захохотал:

-Было дело, пришел домой под утро, а мамка меня полотенцем и на всю улицу кричала, что завтра же сватов зашлет, еле уговорили дед с бабой тогда, до восемнадцати подождать. А после школы я в училище свалил, не до женитьбы стало!!

-Не, пап, я точно не в тебя, я, вон, как теть Люда — серьезный.

-Ну, теть Люда у нас непререкаемый авторитет!

-Мне жениться рано не надо, распределяться тоже. Могу и вон хоть Тасюню подождать! Хотя — не, она, как баб Клава — ревновать придется, да ну их всех. Папка, — хитренько свернул на другую тему ребенок, — я вот подумал, на программиста, наверное, попробую поступать, я бы может, как ты, в военное, да мне не светит, экономистом, юристом — фууу, как думаешь?

-Почему нет? Дерзай, Иван Вячеславович! Ты же знаешь, я любое твое взвешенное решение поддержу.

Мам Люба, привалившись к папкиному плечу, задремывала, точь-в-точь, как Ванька когда-то.

-Идите уже спать, родители!!

Слава в комнате сказал смеясь:

-Спорим, он сейчас бабуле допрос с пристрастием устроил — откуда я знаю про Алису??

И впрямь, внук пытал бабулю:

-Баб, откуда папка знает про эту...?

-Да, Ванечка, телефон зазвонил, я ему как раз суп наливала и не успела, он и ответил.

-Чё, сильно ехидничал?

-Нет, наоборот, улыбался — вырос наш Ванька.

-Ха, заметил, я его когда ещё перерос, а все ребенок-ребенок. Вот давно надо было спецом номер домашнего телефона дать, тогда и понял бы, что мне уже пятнадцать! Чудные вы, взрослые, иногда бываете!

-Не чуднее некоторых, акселератов! — Приобнял его вошедший папка.

Ванька расцвел:

-А скажите-ка мне, Вячеслав, не получится так, что Саньку или Маньку Вы больше любить станете??

-Нет, Иван Вячеславович, не станем!

— Стопроцентно??

Слава нагнул голову ребенка к себе, погладил его по коротким волосам:

-Вань, ты — это ты, сын и продолжатель фамилии, а девочка, она, ну вот, как котенок ласковый, и совсем крошечная будет.

-Ну ладно, эт я так тебя проверял, вы у меня теперь оба родителя нормальные, я привык говорить: папка и мам-Люба, хорошо.

И заметив, как сглотнула бабуля, заворчал:

-Перестань уже, ну, подумаешь, из неё не получилась мать. Может, ей не дано это было, зато ты у меня, у нас всех, такая мировая бабуля. Давай-ка лучше по чайку?

-На ночь есть вредно! — ухмыльнулся Слава.

-Это вам вредно, жиры откладываться начнут, а мы — растущие организмы, наоборот, постоянно с ощущением легкого голода ходим.

Слава шутливо схватился за голову:

-Если б не Сергеевна, ты б меня точно съел. Не, я в твои годы так не ел!!

-А тебе некогда было, ты по девкам бегал, сам сказал! Баб, чё у нас к чаю имеется?

-Шарлотка, Вань!

-О, супер, пап, ты будешь?

-А то, опять же за разговорами все слопаешь, пойду, посмотрю, Люба уснула или нет?

Мам Люба спала, и сидели отец и сын Дериземли на кухне, пили чай, ели вкуснющую шарлотку и вели разговоры за жизнь, обо всем. Давно ушла спать баб Паня, а Ванька все разговаривал с папкой, хорошо!

ГЛАВА 17. Малышня ждала Новый год и деда Мороза, выучили стишки, папа Юра купил забавные костюмы, Тасе -лисички, Егорке — львенка, решили показать их перед самым новым годом.

Ездили с дедом и папой выбирали елку, пыхтели над рисунками для мамы, папы, дедов, бабуль и Вани. Егорка, конечно же, нарисовал для Рэя — пусть это были каляки-маляки, но ведь от чистого сердца и с большим старанием. Карандаши только вот ломались часто, но деда Паша постоянно был поблизости и решал проблему. В садик, посоветовавшись, решили отдать попозже — очень уж не хотелось, чтобы дети болели, эти все эпидемии, гриппозная погода, пока есть, с кем им оставаться.

Бабули по очереди ходили с ними в детский познавательный центр, где они с удовольствием играли, узнавали что-то новое, а вечером показывали маме и папе. Особенно папе, тот с порога шумел:

-Где мои славные сыночек и дочка?

Детишки, хихикая, прятались, папа шел их искать, находил, конечно, с трудом, но радости было у всех троих. Затем после ужина начиналось:

-Папа, смотли! — или раскатистое сыновье: — Смотррри!

Папа нахваливал своих деток, шел с ними спать, маму они любили, но папа стал важнее.

-Люсенька, не ревнуй!! Просто мы с ними наскучались друг без друга, вот и восполняем недостаток — они отцовского внимания, я детского.

К новому году взялись откуда-то морозы, не то чтобы очень сильные, но решили не рисковать — беременным женщинам и маленьким деткам лучше побыть дома. Стасовы, Нижарадзе, Антоновы, конечно же, собрались у Павла и Марины, их всех встречали лисичка, львенок и Рэй. Как радовались детки своим нарядам! Рэй, шутя, ухватил зубами хвост с кисточкой у Егорки.

-Осторрозней, Ррей! Оторрвешь! — Мальчик все так же раскатисто произносил букву Р, ну, нравилось вот ребенку так.

-Кто же это у нас такой рыженький-хитренький? — интересовалась баба Тома.

-Лисичка-сестличка! — важно отвечала внучка.

Тридцать первого к вечеру сначала чуть-чуть с неба начал сыпаться снег.

-Снег начинается, значит, помягчеет, мороз спадет! — заметил дед Паша, и точно, после одиннадцати на улице была снежная круговерть. — Вот, утром Новый год начнется с расчистки!

Так вот и отмечали, в действительно узком семейном кругу, поздравляя всех по телефону. А к детям пришел Дед Мороз, как они прыгали и плясали вокруг него, прочитали стишки, спели все вместе "В лесу родилась елочка".

-Дед Мороз такой добрррый-добрррый, подарррки прринес, много!! — сказал Егорка всем.

Подарков было много, первому показали все игрушки и сладкие подарки, конечно же, Рэю.

Больше всех расстроился, что Новый год без своих отмечать, неполным составом — Ванька, ему не хватало шумной компании — привык, что у них всегда, как на базаре, весело и прикольно.

-Если снег перестанет и дорога будет нормальная, второго-третьего, точняк, приедем. Не, только с папкой, женщины дома останутся. Теть Люд, да и мне с тобой поговорить надо.

-Посекретничать, Вань?

-Ну, типа того!

Папа Юра, оба деда и Гоша, одев малышню, все-таки пошли после двенадцати на улицу ненадолго — салюты посмотреть, потом детки сразу же уснули, так и держа в руках подаренные дедом Морозом игрушки, которые папа осторожно вытащил и положил поблизости, чтобы, проснувшись, могли их взять.

Марина на кухне говорила Люде:

-Люд, а ты замечаешь, как наши детки Юру во всем стараются копировать? Особенно Егорка? Вот, что значит, мужское начало в мальчике, а Тасечка повторюшка, все за Егоркой повторяет. Надо вот так, нет в родне двойневых, а соберетесь с Юрой родить, и нук опять парочка будет?

-А мы только рады будем такому, — засмеялся легкий на помин зять, приобнимая свою Люсеньку. — Где два, там и четыре сгодятся!!

-Вы долго не тяните, пока мы в силе — поможем, да и ребятишки наши уже вполне самостоятельные.

-С таким-то нянькой — Рэем и не быть самостоятельными?

-Да уж, мы тут гуляли в детском городке, Тася полезла было к высокой горке, куда там — тут же за комбинезон ухватил и не пустил. Мамочки, там гуляющие, сильно удивлялись, что ребенок сразу же послушно повернул назад. Это мы знаем, что ребятишкам достаточно негромкого рыка. Посмотришь на иных деток, ох и избалованные, рыдают, на снегу валяются, а наш воспитатель никогда им такого не позволит. Вот, казалось бы, привыкла уже, что он так за ними приглядывает, но все равно в душе щемит, когда вижу, как они с Егоркой любят друг друга, что-то запредельное.

-Я вот думаю, — задумчиво сказала Люда, — он тогда, в первые недели их жизни, посчитал его, маленького, пищащего, за беспомощного щенка. Так вот и опекает своего любимца, Тасю, конечно, тоже любит, но Егорку — насообицу. А сыночек, если своего Ррея не обнимет, настроения нет совсем.

Марина подтвердила:

-Да, вот ушел собакин с Ноем на полдня, Егора как подменили, куксился, играть не хотел, все в окно глядел. А уж пришел Ррей — все, ребенок заскакал, засмеялся, наобнимавшись.

-Я уже сколько видео снял с их обнимашками, — заулыбался Юра, — смешно так — Егорка изо всех силенок сжимает его, а собакин мученически терпит, надоест ему, лижет сыночка, а тот заливается.

-Хорошо, ездить на нем перестали, тяжеловаты они для него уже, но засыпать на нем — это у нас не отнять.

Утром, как и ожидалось — мужики пошли расчищать занесенный двор, ближе к вечеру только начали приходить гости — Волковы, Старостины, Шихарь с детьми, заскочила Ольга ненадолго, тоже пошептала Люде, что собралась рожать — её Павел просто замучил просьбой о ребенке.

-Замечательно, Оль, год у нас урожайный на деток будет: Дериземли, Гошка, ты — нашего полку прибывает. Жаль и убыло на одну самую лучшую классную, но жизнь, она гладкой не бывает! — взгрустнула Люда, но разве дадут грустить, когда полный дом народу?

Второго приехали Слава с Ванькой.

-Вань, ты вот один, а заменяешь всю компанию по шуму и гаму, — поворчал довольный дед Ной — Ванька задарил ему трубку с табаком "Золотое руно"

-Какой любил ваш знаменитый грузин, Джугашвили, — блеснул ребенок-жеребенок эрудицией.

-Горжусь, внук, что ты у нас эрудированный.

Ванька выпятил грудь:

-Ну, а то! Теть Люд, пойдем, пошепчемся?

На улице он огорошил Люду, она-то думала, что речь пойдет о какой-то понравившейся девочке, ан нет.

-Теть Люд, я вот надумал, ты скажи, это правильно или как??

-Что, Вань?

-Да, понимаешь, бабуля моя — она втихаря все равно рыдает, я вот так на минуточку представил, как это папке без меня... брр.

-Нечего такое представлять, Вань, дурью не мучайся!!

-Да не, я не поэтому. Кароч, теть Люд, я вот хочу с папкой завтра съездить, ну, где памятники делают, заказать этой... — он поморщился. — Ну я для баб Пани, чтобы она так сильно не рыдала -сердце-то больное, а мне без неё никак, я же привык — она всегда рядом.

-Ванька, Ванька. Золотой ты наш человечек! — Люда притянула его к себе, расцеловала в щеки. -Ванька, я тебя обожаю, ты мне, малышне, всем нам — просто необходим!

Ванька не был бы Ванькой — отстранился, выпятил грудь:

-Во я какой — эксклюзив, точно!

-Вань, а как у нас с девочками дела обстоят?? — хитренько прищурилась Люда.

-И ты туда же? — вздохнул Ванька. — Да честно, не знаю, вон, в бассейне одна понравилась, клёвая такая, меня даже один раз перегнала, телефонами вот обменялись, посмотрю, если замутю, замучу чего, ты, теть Люд, первая узнаешь, пока присматриваюсь. Я же не Славка Дериземля, которого в пятнадцать лет полотенцем лупили за гульбу. — Сдал он папку.

-Да, твой Славка, когда в училище учился, ох и ловелас был...

-Бабник, ты хотела сказать? Значит, я правильно его подруг не принимал, мам Любу вот ждал. Знаешь, теть Люд, она такая смешная, говорит, никак не воспринимает меня сыном. Братиком, вон, как Родьку -да. А так, говорит — ты слишком взрослый для сыночка. А мне чё, самое главное, она нас с папкой любит, и с бабулей вон нормально живут, а мелкая родится — совсем здорово будет. Знаешь, я думаю, даже наоборот хорошо, что девчонка будет, вон как ваша хитрулька. Папке точно девочку надо, я его люблю, но я же не буду обниматься теперь с ним, а малява — как раз для него самое оно.

-Дядь Юр, не сверкай глазами, ничё с твоей теть Людой не случится!

Антонов захохотал:

-Ванька, ты чудо!

-Ага, скажи ещё — заморское!

-Идите в дом, заговорщики. У Люды нос покраснел уже, да и тебе простывать ни к чему.

Незаметно промчались праздники, просвистел короткий февраль, за ним — восьмой март, и готовились Дериземли встречать дочку-сестричку — Машеньку.

Ванька наконец-то определился с именем сестрички, уж больно ему понравилось сочетание: Иван да Марья.

Видя, что папка сильно волнуется — держал при нем лицо. А когда никого не было, пытал бабулю:

-Точно все нормально будет? Не получится, как я?

-Вань, откуда? У тебя по нашей линии передалось. У Любы-то все нормально!

-Родит, думаешь?

-Вань, ты как старая бабка!

-Будешь с вами бабкой — папка волнуется, мам Люба дергается...

-Вань, меня вон мамка дома одна родила без врачей — как видишь, до семидесяти доживаю.

-Ты, баб, не сравнивай, ща экология какая?

И случилось так, что мам Люба родила на три дня раньше срока. Папка был на работе, Ванька в школе. Когда посредине урока у него завибрировал телефон, и он увидел, что звонит бабуля, даже струхнул -мало ли чего. Попросился выйти, в коридоре тут же набрал номер.

-Баб, чё?

-Ванечка, Ванечка, с сестричкой тебя, мальчик.

-Как с сестричкой? Чё, уже родили?

-Да! Я только тебя проводила, как схватки начались, до роддома успели доехать, и через полчаса у нас Машенька родилась, три двести, пятьдесят сантиметров.

-Ууу, чё такая мелкая? Баб, а папка?

-Папка твой уже круги нарезает здесь.

-А вы у роддома?? Меня дождитесь, я быстро.

Заскочил в класс, негромко пояснил учительнице, что и как, та улыбнулась и кивнула, разрешая. Ванька в минуту собрался и усвистел.

У роддома счастливый папка разговаривал по телефону с мам Любой.

-Чё там? — спросил Ванька.

-Любушка, сынок прискакал! — папка отдал телефон сыну.

-Мам Люб, чё такую мелкую родила. Я думал, килограмм пять родится? Я? Конечно рад! Шучу я так, ты как? Честно, не врешь? На кого похожа? Не поняла ещё? А-а-а, не разглядела? Темненькая? Значит, на папку! Ладно, мы тебя, то есть вас — ждем домой, целуем!

-Папка, с дочкой тебя! — Сынок облапил своего любимого папку, а папка, смеясь во все горло, сказал:

-А тебя с сестричкой!

-Баб, иди в нашу кучку, — позвал её эксклюзивный внук.

Так и стояли втроем обнявшись, радостные папка, сын и бабуля. Никто и не вспоминал, что бабуля только наполовину родная. Славке она давно стала нужной и родной Сергеевной, а про Ваньку и говорить нечего.

На выписке Ванька подрастерялся, когда папка дал ему на минуточку подержать маленький сверток.

-Это чё? Она же совсем ничего не весит, Рэйка во сколько раз её тяжелее? Как её такую в руки-то брать?

Папка осторожно отогнул уголок какого-то белого кусочка материи, прикрывающего личико сестрички, и Ванька совсем растерялся:

-Какая маленькая, личико-то пол моего кулака? Папка, я прямо боюсь!

-Баб, на, подержи, мне чё-то совсем не в жилу, я опасаюсь — у меня руки-то больше, чем она вся. Ух ты, ну и кроха — Машулька-крохотулька.

Крохотулька пищала, все суетились вокруг, а Ванька ждал, когда она хоть чуть подрастет, брал её на руки только упакованную.

-Папка, как тебе не страшно её брать-то, я панически боюсь, чё-нить ей не так сделать!

Папка только пожимал плечами, говоря:

-Ты тоже не Ильей Муромцем родился, на пятьсот граммов всего больше и был!

Внук бабуле на кухне говорил:

-Баб, ты глянь, как Слава наш маляву обожает!

-Ревнуешь, Ванечка?

-Ты чё? Наоборот — радуюсь!! Он такой мягкий стал!

-Все шепчетесь?-зашел мягкий папка с Машулькой на руках.

-Да вот говорю баб Пане,что давно тебя надо было оженить и родить маляву.

Папка ухмыльнулся:

-Сам же долго выбирал мне жену-то!

А ничё путнего не попадалось!

-Вань, мать звонила, сказала...

Ванька его перебил, говоря с интонациями баб Гали...

-Приехать никак — весна началась, надо все посадить и так далее...

-Ну, примерно так! — подтвердил папка. Ванька безнадежно махнул рукой:

-Пока наша Марья замуж не соберется, так и будет со своим хозяйством, да кумовьями !!

-Вань, подержи пять минут! — папка осторожно положил спящую дочку ему на руки, и сидел какой-то растерянный Ванька, и так трогательно смотрел на спящую крошку, что у Прасковьи внутри все замерло от умиления.

-Баб, она такая смешная. Я тут ножку её померил, пол пальца моего.

-Когда ж ты подрастешь-то чуть-чуть хоть, и буду я тебя на шею сажать, и станешь ты на всех смотреть свысока??

К лету появились покупатели на бабулину квартиру, папка ездили с Ванькой показать, поговорить, то-сё — женщины оставались дома, и в июне состоялась продажа.

А сын предложил идею.

-Переехать сюда и купить большую пятикомнатную квартиру, или вон домик, как у Стасовых, чтобы всем было места много, да и воздух здесь чище, чем в Москве, баб, скажи?

-Но как же, ведь у тебя школа, у Славы работа?

-А чё школа — здесь их нет что ли? Работа — вон, дядь Юра поможет. Вы прикиньте там все — я думаю, и Машульке здесь, и Рэйке лучше будет.

Родители долго думали, прикидывали, советовались с дядь Юрой и дедами Пашей и Ноем, и решились-таки на поиски подходящего жилья здесь, в городе, тем более Антонов сразу же сказал, что с работой у Славы проблем не будет.

Дед Ной ждал внука, Константина, к августу — уже точно решили так назвать.

Стасовы-Антоновы хулиганили, подросший Арсюшка Волков от них не отставал.

Только дергалась и переживала Тома — очень уж сложная получилась беременность у Наили — токсикоз, угроза выкидыша. Айшу на все лето отвезли к бабуле в Татарию — Наиля не вылезала из больницы.

Генка сходил с ума от тревоги и переживаний за жену и дочку — уже знали, что будет девочка, чуть не влетел в большую аварию, мамка орала на него полчаса, обзывая, как всегда, дубиной и болваном.

А Генка, похудевший, с запавшими глазами, поднял на неё тоскливый взгляд.

-Это мне такое наказание за все происшедшее тогда, я точно знаю. Жалко только, что не я конкретно страдаю, а мои самые дорогие.

-А вот и понимай теперь, как это больно бывает! — припечатала Тома. — Когда твой близкий страдает, а ты мало чем можешь помочь, оно всегда больнее и сложнее.

И Генка решился... поговорить с Людой, купил розы, пошел к ней офис, подождал, пока она освободится, и попросил уделить ему немного времени. Пошли в парк, Генка внимательно вгляделся в бывшую.

-Какая ты стала! Я рад за тебя... понимаешь, Люд, я-дурак... знаю, что надо было сразу, а вот дошло только недавно.

-Ген, тебе он нужен, этот разговор? У меня к тебе ни злости, ни обиды, ничего нет, я наоборот, рада, что все так случилось, как говорится, "что Бог не делает — все к лучшему". У тебя славная жена, у меня — самый лучший муж. Что ты решил ворошить старое??

-Грызет оно меня, Люд, очень, и чем дальше, тем больше. До меня поздно дошло, какой сволочью я был. Ты, если сможешь, прости меня, болвана, как мать говорит. Я знаю, предательство — оно так и останется им, но, может, станет чуть легче мне самому? От осознания и, как говорится -'повинную голову меч не сечет'.

Люда смотрела на него внимательно-внимательно, вид у Генки был какой-то больной-измученный.

-Ген, а ты не болеешь? Что-то видок у тебя..?

-Да нет, за Наилю весь испереживался — доходит ли, такая тяжелая беременность из-за меня, с первой дочкой совсем не мучилась. А сейчас...

Люде так понравилось, что он назвал Айшу дочкой.

-Ладно, я ещё раз повторю — не держу зла, что случилось, то случилось, у нас нормальные семьи, наверное, такому суждено было случиться! Все, Ген, я пошла. У меня времени совсем нет, вот увидишь, родит твоя Наиля вашу дочку, и все будет нормально! И... спасибо, что сказал все это, тебе самому будет легче. Пока!

Она пошла в офис, Генка порадовался, что они теперь не враги, хотя, если честно, он больше искал негатив в поведении Стасовой, она-то поумнее, просто выкинула его из своей жизни, а он, дебил, но стало легче у него на душе. Да и Наиля оказалась дома — выписали на пару недель, а получилось-притихла их вторая девочка, как-то легче стало Наиле, и Генка точно уверился, что ему-идиоту, давно надо было поговорить с Людой.

  ГЛАВА 18.

  ДЕСЯТЬ ЛЕТ СПУСТЯ.

Ванька, подойдя к калитке своего дома, приобретенного ещё тогда, десять лет назад, сильно удивился-вместо шума и суеты, что было ожидаемо — Ивана Вячеславовича не было в Росссии аж полгода, и все ныли, что очень скучают по нему, было тихо.

-Ничё себе! — совсем по-детски обиделся Ванька. — Ну и фиг с ними! — резко распахнул калитку, за ней вертя хвостом, стояла его самая любимая Рэйка.

-Рэеечка, старушка моя, ненаглядная!

Ванька присел на корточки, старушка, порыкивая, повалила его на траву и начала вылизывать.

-Рэйка, фу! — посмеивался Ванька, уворачиваясь от её языка.

Наконец-то собака отпустила своего хозяина, Ванька отряхнулся, протер мокрое лицо салфеткой и громко так сказал:

-А вот это уже помахивает на засаду! Ладно, все куда-то делись, но бабуля-то по-любому должна Ванечку уже слезами счастья обливать?? А?? Или я чё не понял?

И тут как открылась потайная дверца — на Ваньку просто посыпались мелкие, они орали, запрыгивали на него со спины, лезли на руки, а он крутился и хохотал во все горло.

-Вздумали кого провести, Ваньку? Ха-ха три раза!!

Осторожно снял с себя двух Нижарадзе — Котэ и Сандро, как звал их дед Ной, остальные проще — Костик и Санька, чмокнул в румяную щеку восьмилетнюю Аглашку Антонову и протянул руки к двум самым маленьким деткам — трехлетней Эке Георгиевне и четырехлетнему Маркушке Антонову.

-Идите сюда, мелкие, дайте дяде Ване вас обнять.

-Не дядя, — Ваня, Ванечка, — важно сообщил Антонов.

-Ах ты, Юрьевич, совсем больщущий стал. Где Егорка?

-Тама! — показал в кусты Маркуша.

-Понятно!Я чё, вас по одному буду вытаскивать? — обратился Ванька к кустам. — Машулька? Из кустов вылетела молния, и повисла на своем любимом-прелюбимом братике его сестричка — Машулька-крохотулька, ростом Ваньке уже по грудь.

-Ах ты, мелкая, сюрприз, значит?

-Да, не удался, хотели, чтобы совсем вроде никого, но Рэйка твоя...

-На то она и моя — хозяина должным образом встречает!

-Егорка! — Ванька обнял высокого, со спортивной фигурой, всего такого крепенького Антонова -старшего. — Хорош, я в твоем возрасте хилее был!! А где красотка-кокетка?

-Да вон, сзади стоит, — сдал сестру Егорка.

Ванька жестом фокусника ухватил Тасю за руку и повернулся к ней — стройная, тоже явно предпочитающая спорт всему остальному, Тася хитренько поглядывала на Ваньку.

-Ох, поди уже сто сердец разбила?

-Твое только вот не разбивается!! — засмеялась Тася.

-Подрасти! — Чмокнул он её в щеку.

-Папка, не вижу торжественной встречи сына? — Заорал Ванька.

-Мы хотели, да мелочь вся на уши встала — Ване сюрприз надо сделать!! — ответил папка, сходя по ступенькам с маленьким Васюшкой, которому исполнилось только два.

-Ай, Дериземлюшка моя маленькая!! — Ванька подхватил малышка и начал подбрасывать его и тормошить.

-Ну, что могу сказать — вылитый Вячеслав Васильич уродился.

-А где моя..?

Маленькая, чуток пополневшая за эти годы, его обожаемая баба Паня стояла и ждала, когда внук обратит на неё внимание.

-Ох, баб, ну ты, как всегда!! — внук в два шага был у крыльца и осторожно, бережно обнял свою баб Паню.

-Как я по тебе соскучился, больше чем по папке.

А бабуля гладила своего такого красивого, рослого, сильного мужчину, и, как всегда, приговаривала:

-Ванечка, Ванечка, мальчик мой! Ванечка! — наобнимавшись, засуетилась бабуля. — Поди, голодный с дороги-то?

-Баб, у меня давно аппетит тот, вернее, жор, прошел.

-Ну, так я понемногу всего твоего любимого приготовила.

Из сада бегом подлетела мам-Люба.

-Сынок приехал, наконец-то!

-Привет, мам Люба, чё, все замутили во саду?

-Вань, ты, как всегда, зришь в корень, конечно, все готово.

За домом в саду уже собралась вся их расширившаяся за эти годы компания, первой, конечно же, удостоилась Ванькиных объятий его любимая теть Люда. Округлившаяся, ставшая такой эффектной женщиной после родов Маркуши, теть Люда была хороша.

-Теть Люд, — громко шепнул Ванька, — а Антонов как восточный рэвнивэц, глазом меня прожигает!

-Как же не рэвновать, когда ты с двенадцати лет ей про любовь говоришь! — засмеялся Юра, обнимая его. — Как там в Лондонах?

-Да ничё, но дома лучше. Не, пользы много в плане работы, но как-то скучновато... другие они, менталитет не наш.

-А мы-то думали, англичанку длинноногую привезешь в наши севера! — вклинился несостоявшийся тесть Волков — его Полинка уже успела им внучку родить.

-Здорово, тесть почти! Не попалась вот такая, чтобы в нашу тьмутаракань...

-Так, а где мои деды? — Ванька орлиным взором окинул всех.

-Здесь мы, Вань, здесь! — шумнул ему от мангала Ной, постаревший, побелевший, но все такой же статный и счастливый от того, что Гия родил ему трех внуков.

Одно только печалило всех, особенно Ноя и Егорку — Рэй, их необыкновенный пес... вот уже два года как его не стало. Как тяжело переживали все его уход, был у них пес, сын Рэя, похож во многом, да -но не Рэй.

-Дед Паша, ты где??

-Вот он я, Вань, вот! — дед Паша тащил из дома какие-то рюмки-стаканы.

-Ну что, пора за стол?

-Подожди, Слава, чуть-чуть, Гия и Старостины ребятки подъедут!

Ванька, наобнимавшись со всеми, шлепнулся на стул и вытянул длинные ноги.

-Уфф, я, конечно, рад видеть всех, но утомился, обнимаючись. Теть Люд, не передумала Таисия Юрьевна?

-Нет, Вань, — засмеялась Люда, — сказала, только Ваня и никто больше!!

-Вот ведь упертая, — покачал головой Иван, — ладно, я не спешу! Пусть подрастет, поперебирает, сравнит, вот лет в восемнадцать как влюбится в какого-нибудь мачо и не вспомнит про меня.

-Помечтай! — фыркнули за спиной. — Все равно никуда не денешься!

-Подслушивать нехорошо! — наставительно поднял вверх указательный палец Ванька.

-Я и не подслушивала, просто шла сказать — как ты любишь выражаться:"Фига с два, ты от меня отделаешься, Иван Вячеславович!"

-Малява, я на твоей свадьбе посаженным отцом буду! — ехидно сказал Ванька.

-Посаженным женихом! — отрезала Таисия Юрьевна и упорхнула.

-Теть Люд, в кого она у тебя такая упрямая?

-Вань, в бабулю мою, Клаву. Та тоже всегда своего добивалась!

-Ладно, будем надеяться, она перестанет во мне видеть жениха, уперлась в пять лет, "на Ване женюсь", и никак не передумает,заноза!

-Сомневаюсь я, Вань, ты только невест сюда не привози пока, сам понимаешь — переходный возраст.

-Не, теть Люд, я папкин печальный опыт всегда помню, я очень рациональный Дериземля, куда мне спешить? Я там консультировался, — он понизил голос, — ну кому ещё, как не теть Люде, можно все рассказать? — Ну, насчет этой, моей детской гадости... Вроде сказали, не должно передаться по наследству, а все равно процент этой гадской вероятности имеется. И на кой девчонке жизнь портить?

-Вань, даже если есть процент вероятноости, медицина далеко ушла вперед, можно это все сразу, на ранней стадии зацепить и вылечить.

-Так-то оно так...

-Вань, среди нас нет, как ты всегда говоришь — теток, есть нормальные матери, не забивай себе дурью голову.

К нему подлез Васюня:

-Ах ты мой зайчик! — заворковал с ним Ванька.

Из него получился изумительный старший брат, он гулял со своей сеструлькой-крохотулькой, учил её всему, дул на ободранные коленки и ручки, пел ей песни — всякие, учил с ней стишки, смотрел детские кино и мульты, ходил за ней в садик. Поступив в институт в Москву, постоянно приезжал домой. Машулька на вопрос, кого больше всех любит, всегда говорила:

-Ваню!

Сейчас ей было девять, и три года назад родители решились на ещё одного ребенка, с подачи Ваньки. -Вы еще не старые, мам Любе тридцать шесть всего, родите — всем на радость! Баб, ты как?

-Я только за — Ванечка! — баб Паня уже и думать забыла, что кто-то здесь не родной, она искренне любила всех Дериземлей. Но Ванечка, конечно же, был на особицу.

Машуня точно так же, как старший братик, полюбила сидеть по вечерам с бабулей на кухне и вести разговоры обо всем, а уж когда Васеньку родили — он как лучик света — для всех стал радостью. Не стало их украинской баб Гали — Галины Остаповны, больше всех опечалился Ванька. Маша и была-то там, у той бабули всего два раза, она выросла с этой своей баб Паней.

У Стасовых, после ухода в восемьдесят восемь лет модницы и неунывающей баб Клавы, стала прибаливать баба Рина, как до сих пор звал её Егорка. Люда и Юра тщательно следили за её здоровьем, да и подросшие Аглая с Маркушей не давали бабе Марине зацикливаться на своих болячках. Ребятишки Антоновы уродились большими непоседами, Егорка с Тасей были намного спокойнее, тут же один Маркуша заменял троих.

— Чисто юла! — давно определила баба Тома, так и делящая свою любовь на два дома.

У Генки тогда родилась девочка — Дашуня, вылитая Наиля, роды были сложные, ребенок неправильно придлежал, пришлось делать кесарево. Генка до трясучки переживал, и больше не заикался о втором ребенке, боясь за свою татарочку.

Айша закончила школу и уже год как училась в МАИ. Ошарашенные родители пытались было протестовать, поясняя, что такой институт чисто мужской. Но упертая девочка поступила и училась с большим удовольствием, тем более, что в группе их было всего две девчонки.

Генка переживал, чтобы не испортила себе учебу — мужиков вокруг сколько — голова закружится, пока же дочка была вся в учебе.

Год назад на её имя пришли бумаги из Казани. Её биологический отец, так больше никого и не родил, резко заболел — онкология и в последний месяц жизни переосмыслив все, вспомнил про единственную дочку — вот и оставил ей в наследство много чего.

Айша злилась, не хотела ничего брать от того противного мужика, но родители переубедили.

-Жизнь вся впереди у тебя, мало ли, как повернет, а он тебе намного больше задолжал.

Генка не делал разницы между обеими дочерьми, Айша давно сказала, что у неё один отец — Гена. И только Наиля нет-нет да и вздыхала, особенно, когда иногда видела близнецов Антоновых. Сейчас, правда, в мальчике уже не так проявлялись черты Генки, он и Тася просто зеркально копировали в жестах и привычках своего папу Юру, совместная дочка Аглая уродилась тоже — вылитый Юра, только Маркуша пошел в Люду.

И папа Юра не мог устоять перед этим человечком, полностью похожим на его Люсеньку.

Бабину Клавину квартиру не стали продавать, с мая по октябрь там кто-то да отдыхал, желающие побыть на море всегда находились.

Антоновы обожали свой домик у пруда, почти каждые выходные ездили туда, а там в пруду убарахтались до изнеможения мелкие Аглаша и Марк. Люда волновалась за не проходящую Тасину влюбленность в Ваньку, а Юра, наоборот, довольно улыбался:

-Люсенька, какой у нас зять будет замечательный! — говорил он ещё с тех пор, когда они переехали из Москвы. — Посмотри, как он возится с сестренкой — папка из него получится исключительный, а и нам спокойнее.

-Но, Юра, разница в двенадцать лет... Ванька давным давно и прочно будет женат.

-Вот посмотришь, захомутает наша дочь его, как бы он не брыкался.

Отдать должное Ивану, он не поощрял эту влюбленность, осознавая, что мелкая просто вбила себе в голову эту симпатию, и давать ей повод непорядочно. Вот и ехидничал, надеясь, что подрастет Тася, и понравится ей кто-то другой

— Люсенька, быть Ваньке нашим зятем, точно! — опять сказал ей Юра ночью, когда усталые гости поразъехались. — Лет так через шесть!

Утро у Ваньки началось с приятного... возле него пыхтя устраивался и копошился малышок — молча, папа же сказал Ваню не будить, вот он и не разговаривал совсем, а то что возился — большой Ваня никак руку не поднимал, его, Василька обнять надо было.

Рука наконец-то поднялась, сгребла малыша, крепко прижала к себе, малыш залился счастливым смехом, и словно она ждала этот сигнала — в комнату тут же влетела Машка:

-Вань, как я по тебе соскучилась, — щекоча его ухо дыханием и любовно поглаживая братика по немного колючей щеке, говорила Машулька — уже не крохотулька...

-Мне тоже без вас не в кайф было. Вот шляюсь по ЛондОну, а сам думаю:

-Во, здесь бы я родителями и малышком посидел! А здесь с Манюней бы поотрывались. Не, Мань, я без вас полгода едва пережил — домой тянуло со страшной силой.

-Вань, а бабуля переживала, что мало ли, надумаешь там остаться.

-Вечно она так, я ей уже сто лет говорю, что без неё одну неделю спокойно живу только. Ладно, Мань, смотри, наш мужик засопел!

Манька тоже, повозившись, задремала, а старший братик лежал и ловил кайф от своих детишек.

Ванька, когда родилась малява, где-то к её году окончательно осознал, что у него такая настоящая семья, что он нужен всем сразу, что его действительно очень любят, и так стало классно жить, особенно, когда вот придешь домой, а навстречу тебе ковыляет маленькое чудо и кричит на всю улицу:

-Аня!

А за чудом поспешает его такая нужная баб Паня и тоже сияет, как будто не с утра, а два дня назад Ванька в школу ушел.

У Ваньки была четкая граница — ДО И ПОСЛЕ.

До — было плохо, болезненно-холодновато, там были только папка, баб Галя, ну, и папкины друзья, типа Горбыля, у которого жена, правда, была стервозина.

А после...

После первой, к кому он, Ванька, прикипел, поняв, что она искренне его приняла и полюбила — теть Люда, потом была его маленькая, истово любящая его бабуля, затем дед Ной с Рэем, и пошли все остальные, а через месяца два Ванька для всех стал нужным.

Он истово обожал теть Люду, всех дедов, бабуль, волновался и радовался вместе со всеми, сильно горевал, когда умер Рэй — его старушка тоже подбиралась к преклонному возрасту, и он знал, что её уход будет сильным переживанием, но сейчас он был уже мужик. А Егорыч Антонов с месяц почти не разговаривал ни с кем.

Ванька лежал, боясь пошевелиться, ему было так тепло и славно обнимать своих сестричку и братика. Послышались осторожные шаги, дверь немного приотворилась, заглянула бабуля:

-Ванечка! Я все уже приготовила!

-Чё так рано вскочила? — привычно забурчал Ванька. — Я же сказал, поспи — сам все сделаю.

-Как же! — с Ванькиными же интонациями шепотом ответила бабуля. — Ты полгода где-то пропадал, а я зад не подниму?

Ванька только ухмыльнулся. Потихоньку зашла мам Люба, посмотрела на спящих деток, улыбнулась и, чмокнув Ваньку в щеку, сказала:

-Ща! Пришлю отца.

Папка взял свою маленькую копию, и Ванька потихоньку вылез из кровати, прикрыл разоспавшуюся Манюню и пошел умываться, бриться, одеваться.

На кухне завтрак и кофе уже стояли на столе, а бабуля сидела на привычном месте, подперев щеку рукой и привычно же ждала внука.

Ванька сел, отхлебнул кофе, кивнул головой и улыбнулся:

-Не прошло и десяти лет, как кофе варить научилась!

-С тобой научишься! — опять пробурчала она.

-Баб, я смотрю, ты совсем развинтилась?

-Учитель хороший попался, вот, напротив сидит!

Оба негромко засмеялись.

-Хорошо! — зажмурился Ванька. — Чего-то мне разведка донесла, что Прасковья Сергеевна ерунду напридумывала — вроде Иван Вячеславович в заморских краях останется??

-Волновалась! — кратко сказала бабуля.

-Не, я ваш — навеки! Не, там хорошо в плане работы и зарплаты, но вас-то рядом нет, ну, поговорю я с вами по скайпу, а потом сижу как дурак. Мне надо, чтобы вот рядом кто-то из своих был, чайку-кофе попить, чё-нить зажевать, с пылу, с жару, кого-то чмокнуть! Подурачиться, поорать, с Рэйкой или Манюней побегать-попрыгать.

-Вань, ведь двадцать шесть уже!

-И чё — скажешь, жениться пора?

-Вань, а девушка-то у тебя есть?

-А когда их не было?

-Нет, ну, чтобы вот серьезно?

-Если будет серьезно — ты первая про это узнаешь, у меня же от тебя секретов нет, в серьезных ситуациях.

Он с нежностью смотрел на свою баб Паню, а она выдала:

-Знаешь, Вань, ведь ты мне жизнь продлил, я тогда-то вся изболелась, ничего не мило было, ничего уже не хотелось. А тут — ты, счастье мое уже и нечаянное! А уж когда принял меня... худючий, колючий, но самый родной, вот только дожить бы до правнуков.

-Э-э-э, тебе всего-то семьдесят четыре, успеется, годам к восьмидесяти, может, и станешь пра, я, может, такую, как теть Люда, ищу!!

А бабуля разулыбалась.

-Посмотрим! Вон, Родя, на четыре года и старше, а двух деток имеет!

Ванька фыркнул:

-Ну, там же любовь неземная приключилась!

На кухню вошел папка:

-Уже секретничаете?

-А то! Полгода так не сидел, ох, папка, соскучился я по вам всем. Мы с тобой, как два брошенных пёсика когда-то были, а ща, погляди — многосемейные совсем.

Папка ухмыльнулся:

-А кто просил сестричку и братика? Вот и пожалста! Мы с тобой, Вань, счастливые пёсики — все заимели, благодаря твоему нюху.

Люда вела неспешный разговор с Тасей.

-Тась, ну, может, ты себе внушила про Ваньку? Может, пора перестать про него думать, вон какие славные парнишки у вас в секции?

-Мам, они хорошие, надежные — точно, но Ванька — он такой один, я сколько себя помню, он всегда рядом, вроде вредничает, вопит, ехидничает, а ведь всегда поможет, пожалеет, посмешит. Мам, когда он рядом, все вон ярче становится! Я пыталась, пока его не было эти полгода, всякую муру про него думать, даже вот, что женится и привезет оттуда кого. Ребята, они... мам, я даже с Лешкой целоваться пыталась... — увидев изумленное лицо Люды, поспешно добавила, — не, не, фууу, потом полчаса губы отмывала, брр. А Ванька... вот приобнимет по-свойски, я как воск плавлюсь, ну я сама не рада такому, привязке этой! Но это где-то на уровне подсознания, что ли — идет такое четкое понимание, что именно он — мой!

-Знаешь, дочь, Ванька, он всегда как-то определял, кто кому нужен, вот и про нашего папку он намного раньше меня понял, что именно он мне нужен, свою мам Любу под лестницей нашел, а вот с тобой — никак не поймет, странно даже.

На что её четырнадцатилетняя дочка усмехнулась:

-Да он просто не хочет об этом даже думать, малявка я для него.

И мстительно добавила:

-Ладно, пусть пока погуляет, покочевряжится. Всё-ё-ё припомню!

Обновление

Помня, через что прошел сам, Ванька совсем не торопился жениться, а уж тем более — родить. Одна теть Люда больше всех знала, как он боится, что ребенку может передаться его болячка. Понимал умом, что не все женщины, как его биологическая... тетка — даже по прошествии стольких лет, он все равно никогда не мог произнести в отношении её казалось бы простые слова -'биологическая мать', — а сердцем... сердцем помнил, что возле него не было теплых и необходимых рук. Став взрослым, он четко осознал, что папка — да, папка должен быть рядом, но ближе все-таки и нужнее всех возле ребенка, даже и не больного, должна быть мать.

Как он радовался за папку, себя и своих мелких — мам Люба, тоже не особо видевшая ласку от матери, всех троих — его, Манюню и особенно Василька, даже не любила — просто жила ими: их проблемами, заботами, болячками, радостями и горестями.

Девушки у Ваньки были, с одной он даже попытался жить некоторое время.

-Не, баб, она неплохая, но не то, букетный период, он был замечательный, потом как-то уныло стало!Я, ты сама знаешь, не любитель гусарить, но чё-то пошло не так, какие-то обижалки, ревность, задержусь на работе — а ты сама знаешь — если идейка зародилась, Ваня твой от компа не отлипнет, пока до ума не доведет! Так вот, приду, а там надуется и не разговаривает, а мне оно надо? Ладно бы, действительно, шлялся где, ну, кароч — не готов я!

-Да уж, знаю, глухой и слепой тогда ребенок становится!

-Во, баб, я бы вот на такой как ты вмиг женился! Не, я, наверное, как наш песенный друг — Шляпа, не создан для семейной жизни. А чё? Мне и дома не хило — все любят. Да, мелкий? — спросил он Ваську, который, пыхтя, цеплялся за его одежду и, как маленькая обезьянка, лез к его лицу.

-Да, Ваня, покатай!

Ваня сажал своего малыша на плечи и носился с ним по двору, к огромной радости и восторгу братика.

-Вань, наговариваешь ты на себя, просто не нашел ещё ты свою мам-Любу.

-Ой, баб, под все лестницы заглядываю — ни фига. Ладно, подожду, что из мелкой Антоновой вылупится. Может, и правда — судьба моя? Там мне ревновать придется — она же не в теть Люду, в баб Клаву вся.

Антонов, ставший таким спокойным — как-то незаметно растворился жесткий тот мужик в своей большой семье, — частенько говорил своему Леньке:

-Удачно я тогда в бордель поехал! Морду набили, но счастье свое нашел!

Лёнька, прищурившись, как-то спросил:

-А доведись сейчас — чисто из интересу посмотреть, собрался бы?

Антонов захохотал:

-Ну, если только с тобой на пару! А ещё сзади своих всех прицепом — твои трое, мои четверо — и две жены, какой бордель устоит — разнесут к чертям собачьим!! Нет, Лень, то что имею сейчас — это моя жизнь. Старшие подросли, а Маркушка ещё малой, вот когда дождусь от него внуков, тогда можно и по бабам, — видя как расплывается в ухмылке друг, добавил, — хоккеистом-гладиатором!!

-Не понял?

-Ну, Ленька... с клюкой — хоккеист, а гладиатор — коленочки, если смогу нагнуться, погладить. Ванька маленький всегда говорил — от моей Люсеньки, как круги по воде расходятся — добро идет, и люди притягиваются нормальные, может, и надо было нам с ней пройти каждому свой экзамен-испытание, чтобы притянуться потом намертво друг к другу? Повезло мне неимоверно, я до сих пор панически боюсь — мало ли, Люсенька от меня устанет!

-Это у тебя, Юрк, старость наступает!

-Не старость, а в разум вошел! — хлопнул Антонов друга по плечу и заторопился, услышав самый любимый и нужный ему голос:

-Юра, ты скоро??

ВОТ, ПОЖАЛУЙ И ВСЕ ПОКА В ЭТОЙ ИСТОРИИ. ДАДИМ ПОДРАСТИ ТАСЕ, НАДЕЛАТЬ КОЕ КАКИХ ОШИБОЧЕК А, ПОТОМ -ГЛЯДИШЬ И ИВАНА ВЯЧЕСЛАВОВИЧА ЖЕНИМ. СПАСИБО ОГРОМНОЕ ВСЕМ, КТО БЫЛ СО МНОЙ, КТО ЧИТАЛ И ПИСАЛ КОММЫ !! Я НЕ ВСЕГДА ОТВЕЧАЛА, НО ОЧЕНЬ РАДОВАЛАСЬ И РАДУЮСЬ, ЧТО ВЫ ЕСТЬ!! ИСКРЕННЕ БЛАГОДАРЮ ЗА ВАШИ ДОБРЫЕ И ТАКИЕ НУЖНЫЕ СЛОВА. ЕЩЁ: 26 МАРТА НАЧНУ ВЫКЛАДЫВАТЬ НОВУЮ ЖИТЕЙСКУЮ ИСТОРИЮ, ТАМ РОЗОВЫХ СОПЛЕЙ БУДЕТ НАМНОГО МЕНЬШЕ, НО ТАК НА САМОМ ДЕЛЕ В ЖИЗНИ СЛУЧАЕТСЯ. ДА, И ТОЧНО ГОВОРЮ — ПЛАТНЫХ КНИГ У МЕНЯ НЕ БУДЕТ!