Парадокс Ферми

— Парадокс Ферми

— А вот это что за хрень? — Олег подвёл курсор к найденной компьютером детали на одном из снимков — Это же дымовой шлейф, правильно?

— Пожар, наверное. Торфяники горят, или лесная подстилка. На всей планете ни веточки хлорофилла, ни одной лампочки и ни одного УКВ передатчика. И в облаках никаких индустриальных аэрозолей. Тут чисто и пусто.

— Не похоже на торфяник. Видишь, какой дымовой шлейф аккуратный? И выходит из одной точки. И ещё, смотри — Олег вывел на экран гистограмму плотности частиц — судя по размерам частиц сажи, больше похоже на печку с хорошей тягой и сухими дровами, чем на пожар.

— Ну сними на следующем витке в более высоком разрешении.

— Я как раз сейчас над этой областью. Фиг я чего сниму, там облаков натянуло.

— И что ты предлагаешь?

— Садиться.

— Олег, стабильную земную колонию, даже полностью утратившую технологии, мы бы с нашим разрешением сенсоров давно бы заметили. Даже с учётом облаков. Никаких оснований садиться у нас нет. Надо ставить на этой звезде крестик и искать продолжение следа.

— Паш, а кто тебе сказал, что это стабильная колония? Может быть, это последняя деревня? Или даже последняя выжившая семья?

— Крайне маловероятно, чтобы мы так точно успели к моменту вымирания последних колонистов.

— Но теоретически возможно. И это не момент, это все-таки десятилетия. Вон, старообрядцы в земной тайге по два поколения в скитах сидели. Некоторым всю советскую власть удалось пересидеть...

— То в земной тайге. А то на чужой планете.

— Это все-таки земной сайт панспермии, у них совместимый с нами генетический код. Вполне возможно, здесь есть съедобная местная органика. И если все-таки они там сидят, то... ведь, как ты сам говоришь, стабильной колонии там быть не может. Если мы сюда вернёмся лет через шесть-девять, после неудачных поисков следа баззарда, то мы можем никого не застать в живых.

— Ну хорошо, садись, если так хочешь. Только телеметрию не выключай, а то будет, как в прошлый раз...

— Но ведь в прошлый раз все хорошо кончилось?

— Ну, что значит хорошо? Корабль потеряли, пришлось кучу ненужного барахла срочно закупать, да ещё целую колонию "Пасынкам Вселенной", считай, подарили... И придурку этому пансион до сих пор платим...

— Да много там этого пансиона... А за корабль страховку получили...

— Так вот я про то и говорю, что если ты из двух высадок угробишь два корабля, у страховой точно возникнут вопросы...

— Ну, все, я понял. Если убьюсь, домой можно не возвращаться. Паш, а ведь есть шанс, что мы заодно выясним, что это за шестиугольники. Неужели тебе самому не интересно?

— Я готов деньги поставить, что ничего мы не выясним. Если это что-то биологическое, например, вроде ведьминых колец, то тебе придётся исследовать жизненный цикл здешних деревьев, а у тебя для этого нету ресурсов, и ты вообще не биолог.

— А если не биологическое?

— А что ещё это может быть? Конвекционные ячейки?

— Не знаю. Может быть, это чужие? Настоящие хозяева планеты? А наши прилетели, увидели, что планета занята и полетели дальше. Куда-нибудь на Скорпион восемнадцать.

— Олег, если они улетели на Скорпион восемнадцать, то мы это сможем обнаружить по следу баззарда. А чужих не бывает.

— Мы чужих ни разу не находили, так верно. Но неужели... сотни биологически активных планет, и чтобы нигде... И при том, что высокоразвитые теплокровные формы жизни не так уж редки. Возьми хоть валгалльских енотов. Я думаю, им дать пару десятков миллионов лет, и...

— Олег, ну это же классика. Парадокс Ферми. Если чужие есть, то где они? Если енотам не хватило только десятка миллионов лет, то, чисто статистически, в Галактике должны быть миллионы планет, на которых эволюция обогнала Землю на те же десятки миллионов лет. И они давно должны были бы изобрести баззард или гиперпривод или то и другое вместе. Земляне за шестьсот лет... ну, с приключениями, но освоили почти шестьдесят световых лет в диаметре. Упражнение на школьную арифметику — сколько лет понадобится, чтобы такими темпами заселить значительную часть галактического диска?

— А, может быть, им не нужна галактическая экспансия?

— Может быть и не нужна. Но... Это же тоже классика. Мальтус, демографическое давление и все такое. Каждый биологический вид заинтересован в экспансии. Они заселяют всю планету и... и что дальше? Строить орбитальные поселения? Кольцо Нивена? Кольцо Нивена достаточно характерная по внешнему виду штука, его нашими сенсорами можно было бы обнаружить за много тысяч световых лет. Если они не заинтересованы в экспансии к звёздам, они... скорее всего, они настолько отличаются от нас, что мы не сможем даже решить вопрос, разум ли это.

— Ну хорошо, мы не сможем решить вопрос, разум ли это. Но... неужели тебе неинтересно посмотреть на разум... ну, хорошо, на квазиразум, который засадил всю планету шестиугольной сеткой из лесополос?

— Мне эта сетка не кажется... для творчества разумных существ она слишком неровная. Земные пчелы и то соты ровнее строят.

— Паш, ну, ты сам себе противоречишь. Ты много видел творчества разумных существ неземного происхождения? Они отличаются от нас, поэтому и то, что они сооружают... И, мне кажется, неровность сетки скорее адаптация к ландшафту, чем... В общем, вот, смотри, траектория посадки. Вход в атмосферу через три витка. Выхожу в район, где я видел дым, с точностью десять километров, а там турбинами вырулю.

— Ретранслятор на орбите хотя бы оставь. Слушай, Олег, по моему, я боюсь повторения полденской истории больше, чем ты.

— Я так боюсь мертвецов, так боюсь мертвецов... А чего нас бояться?

— Тьфу на тебя. Перед входом в атмосферу сеанс связи, и телеметрию не выключай.

Олег стал готовиться к посадке.

Почти шестьсот лет назад ковчег "Беловодье" с двигателем баззарда стартовал с земной орбиты. За шестьдесят лет земного времени они преодолели двадцать пять световых лет и успешно колонизировали одну планету в созвездии Змеи. После этого, как и было запланировано, ковчег пошел к следующей цели. В те времена, когда ковчег стартовал, путешествия быстрее света считались невозможными. Колонисты улетали с Земли навсегда, без надежды когда либо вернуться или, хотя бы, установить связь. Но потом, в 2646 году, на Земле был изобретен гиперпривод, и тут же Земля стала предпринимать усилия для восстановления контакта с колониями. Первую колонию ковчега "Беловодье" обнаружили практически сразу. Но следующая по плану цель этого ковчега оказалась планетой-океаном без единого клочка суши на поверхности. Да и в глубине океана вместо скалистого дна находились кристаллы метангидрата. Колонизировать такую планету земляне не могли, поэтому ковчег, скорее всего, ушёл куда-то дальше. Пятнадцать лет у миров Известного Космоса не было ресурсов для разрешения этой загадки, но потом земляне научились находить следы двигателя баззарда в межзвездном газе, и выслеживать потерянные ковчеги. До ковчега "Беловодье" очередь дошла только сейчас, в 2672 году.

След баззарда ковчега "Беловодье" упирался в эту систему. По всем параметрам, система выглядела пригодной для колонизации. Планеты на стабильных круговых орбитах, среди них силикатная планета на внешнем краю "обитаемой зоны", но, видимо, слегка подогретая распадом радиоактивных элементов или приливными эффектами своей огромной луны. Планета имела кислородно-азотную атмосферу, океаны и умеренный климат. Но никаких признаков колонизации на планете заметить не удалось. Как правильно говорил Пашка — ни веточки хлорофилла, ни прямоугольника распаханного поля, ни лампочки, ни УКВ передатчика.

Но у планеты была одна странная деталь, не похожая ни на что в Известном Космосе. Вся поверхность суши, кроме, разве что, высокогорий и заболоченных пойм больших рек, представляла собой заросшие травой шестиугольные ячейки, разделённые неровными лесополосами. Площадь ячеек менялась в приблизительной зависимости от климатической зоны, в тропиках около тысячи гектаров, в умеренных зонах скорее три тысячи, ближе к полярным шапкам площадь ячеек начинала расти и там, где границы ячеек из деревьев переходили в кустарник, счёт шёл уже на десятки тысяч гектар. Видовой состав деревьев на границах ячеек менялся вместе с климатической зоной. Это можно было заметить и по цвету растительности, и по тому, что в северном полушарии — где сейчас стояла зима — листва с некоторых деревьев опала, а на некоторых осталась. Эта сетка лесополос заменяла большинство известных типов экосистем. Она встречалась и там, где, по логике атмосферной циркуляции, должны были бы расти дождевые леса, и на месте степей и даже там, где на других планетах земного типа логично было бы ожидать увидеть пустыню. Но никаких следов индустриальной ирригации или регуляции климата заметить не удалось.

На последнем витке, уже перед входом в атмосферу, Олег сделал несколько снимков высокого разрешения и на травянистых равнинах внутри ячеек заметил скопления чего-то, похожего на крупных травоядных животных. Но ни по расцветке, ни по форме спин, эти животные не походили на земных коров или лошадей. Размером они были чуть меньше земной коровы. Исследовать этот вопрос дальше не удалось, потому что корабль начал вход в атмосферу.

Торможение до околозвуковой скорости и выпуск парашютов прошли без приключений. Олег даже вышел почти точно в расчётную точку. По виду сверху и по радарному высотомеру облака походили на тонкие слоистые, но, не зная особенностей местной погоды, Олег решил не рисковать. Памятуя пилотскую присказку, что если ты начнёшь визуально искать поверхность в низкой облачности, ты её непременно найдёшь, он включил турбины еще над облаками. Из опасения, что купол присосёт к воздухозаборникам турбин, инструкция запрещала выводить двигатели на тягу, достаточную для зависания, с присоединённым парашютом. Олег включил все сенсоры — и радар высокого разрешения, и низкочастотные инфракрасные камеры — вывел на экраны синтетическую картинку с наложением информации от всех сенсоров, раскрутил турбины до холостого хода, отстрелил парашют и провалился в облака.

Облака оказались тонкими и инфракрасные камеры не пригодились. В камеры светового диапазона хорошо была видна поверхность — покрытые травой луга, разделённые неровными лесополосами. В ближайшем многоугольнике Олег увидел стадо. Очевидно, оно отреагировало на звук турбины, когда корабль был ещё в облаках. Бежали они всем стадом, не разбирая дороги. Это было то, что земные пастухи называют "стампеде". Стадо было не очень большим, несколько сотен голов, но бегство выглядело совершенно неуправляемым. Животные добежали до леса и повернули вдоль его опушки. Олег должен был сосредоточиться на пилотировании и не имел возможности детально разглядеть животных. Он заметил только, что они четвероногие и галопируют примерно как земные олени, что выглядят они удивительно упитанными для диких травоядных, а также что голова у них с наростами, самым заметным из которых был огромный кожистый воротник, делавший животное похожим на трицератопса.

Источника дыма нигде не было видно, поэтому Олег решил садиться в ближайшую шестиугольную ячейку. Струи турбин подняли пыль, но удивительно редкую. Видимо, корни травы очень хорошо удерживали грунт. Олег решил не рисковать и коснулся поверхности мягко. Потом он убрал газ и убедился, что корабль не проседает и башмаки плотно лежат на грунте. Только после этого он перевёл ручки управления двигателями сначала на холостой ход, а потом и на выключение, и сказал в микрофон:

— Маленький шаг для человека и огромный шаг для всего человечества.

— Пижон — отозвался Пашка.

— А что пижон? — обиделся Олег — вполне возможно, что я впервые сел на небесное тело, на которое не ступала нога человека.

— Ну, люди делают это далеко не впервые.

— Люди не впервые — согласился Олег — а я впервые.

— Но тогда при чем тут человечество? Кстати, у нас гости.

Пыль, поднятая двигателями, в основном уже осела, и в невысокой траве вблизи леса обнаружилось движение. Гостей было двое. Они были четвероногими, но все-таки существенно мельче "трицератопсов", размером, наверное, с крупную овчарку. Они двигались медленно, прижимаясь животами к грунту, словно кошки, подкрадывающиеся к воробью. Даже не будучи специалистом в сравнительной ксенобиологии, по множеству признаков — по мягким движениям, по поджарым силуэтам, по отсутствию выростов на голове, по торчащим из пасти кончикам клыков — можно было практически безошибочно сказать, что это хищники. Что-то ещё показалось Олегу странным.

— Паш — сказал Олег — мне это не нравится. Мне кажется, это не животные.

— В смысле?

— Ну... ну сам подумай. Стадо от меня вон как чесануло, а эти... вот представь, прилетела какая-то неизвестная хрень, с шумом, с вонью, пыль вон какая. Любое нормальное животное должно отсюда срулить как можно быстрее и как можно дальше, а эти...

— Но... Олег, но ведь разумные существа... у них же... у них же, наверное, должны быть какие-то... я не знаю.. руки? Как они инструменты будут делать?

— Но согласись, что ведут они себя... и ты посмотри, ты ничего не замечаешь? Тебе не кажется, что для животного у него слишком большая голова?

— Не знаю. Может быть, это просто грива?

Один из гостей чихнул, сел и почесал морду передней лапой. Движение напоминало что-то среднее между умывающейся кошкой и чешущейся обезьяной. Стало видно, что его конечность представляет собой лапу с мягкими подушечками и, похоже, с выдвигающимися, как у кошки, когтями. Но эта лапа не имела ничего похожего на человеческие или даже обезьяньи пальцы, и уж, во всяком случае, была непригодна для работы с инструментами. Второй гость прополз было чуть вперёд, но оглянулся на первого и тоже сел. Они посмотрели друг на друга и Олегу показалось, что второй что-то прошептал первому. Во всяком случае, челюсть у второго явственно зашевелилась, а первый навострил уши, а потом, как показалось Олегу, кивнул. Олег решил не рассказывать об этом Пашке, чтобы тот совсем его не высмеял, а вместо этого он начал крутить ручку настройки внешних микрофонов, чтобы услышать более слабые звуки. Морды у гостей напоминали что-то среднее между кошачьими и львиными, а голова была скрыта густой мохнатой гривой. Впрочем, в отличие от львиной гривы, эта была такого же цвета, что и шерсть на теле — коричневато-серой с темными разводами, как у домашней кошки расцветки табби.

Вдруг первый из гостей оторвал передние лапы от грунта и сел столбиком, как суслик. Потом он поднял морду к небу и заорал — громко и немелодично, но с какими-то странными и сложными переливами.

— Ой — сказал Пашка — слушай, может быть, ты и прав. Он как низкоскоростной модем разговаривает. Слышал когда-нибудь модем на триста бод?

— Где бы я его мог слышать? Но...

Четвероногий перестал орать, и через пару секунд откуда-то из-за деревьев в отдалении раздался такой же вопль.