Парадокс Ферми

— Парадокс Ферми

— А вот это что за хрень? — Олег подвёл курсор к найденной компьютером детали на одном из снимков — Это же дымовой шлейф, правильно?

— Пожар, наверное. Торфяники горят, или лесная подстилка. На всей планете ни веточки хлорофилла, ни одной лампочки и ни одного УКВ передатчика. И в облаках никаких индустриальных аэрозолей. Тут чисто и пусто.

— Не похоже на торфяник. Видишь, какой дымовой шлейф аккуратный? И выходит из одной точки. И ещё, смотри — Олег вывел на экран гистограмму плотности частиц — судя по размерам частиц сажи, больше похоже на печку с хорошей тягой и сухими дровами, чем на пожар.

— Ну сними на следующем витке в более высоком разрешении.

— Я как раз сейчас над этой областью. Фиг я чего сниму, там облаков натянуло.

— И что ты предлагаешь?

— Садиться.

— Олег, стабильную земную колонию, даже полностью утратившую технологии, мы бы с нашим разрешением сенсоров давно бы заметили. Даже с учётом облаков. Никаких оснований садиться у нас нет. Надо ставить на этой звезде крестик и искать продолжение следа.

— Паш, а кто тебе сказал, что это стабильная колония? Может быть, это последняя деревня? Или даже последняя выжившая семья?

— Крайне маловероятно, чтобы мы так точно успели к моменту вымирания последних колонистов.

— Но теоретически возможно. И это не момент, это все-таки десятилетия. Вон, старообрядцы в земной тайге по два поколения в скитах сидели. Некоторым всю советскую власть удалось пересидеть...

— То в земной тайге. А то на чужой планете.

— Это все-таки земной сайт панспермии, у них совместимый с нами генетический код. Вполне возможно, здесь есть съедобная местная органика. И если все-таки они там сидят, то... ведь, как ты сам говоришь, стабильной колонии там быть не может. Если мы сюда вернёмся лет через шесть-девять, после неудачных поисков следа баззарда, то мы можем никого не застать в живых.

— Ну хорошо, садись, если так хочешь. Только телеметрию не выключай, а то будет, как в прошлый раз...

— Но ведь в прошлый раз все хорошо кончилось?

— Ну, что значит хорошо? Корабль потеряли, пришлось кучу ненужного барахла срочно закупать, да ещё целую колонию "Пасынкам Вселенной", считай, подарили... И придурку этому пансион до сих пор платим...

— Да много там этого пансиона... А за корабль страховку получили...

— Так вот я про то и говорю, что если ты из двух высадок угробишь два корабля, у страховой точно возникнут вопросы...

— Ну, все, я понял. Если убьюсь, домой можно не возвращаться. Паш, а ведь есть шанс, что мы заодно выясним, что это за шестиугольники. Неужели тебе самому не интересно?

— Я готов деньги поставить, что ничего мы не выясним. Если это что-то биологическое, например, вроде ведьминых колец, то тебе придётся исследовать жизненный цикл здешних деревьев, а у тебя для этого нету ресурсов, и ты вообще не биолог.

— А если не биологическое?

— А что ещё это может быть? Конвекционные ячейки?

— Не знаю. Может быть, это чужие? Настоящие хозяева планеты? А наши прилетели, увидели, что планета занята и полетели дальше. Куда-нибудь на Скорпион восемнадцать.

— Олег, если они улетели на Скорпион восемнадцать, то мы это сможем обнаружить по следу баззарда. А чужих не бывает.

— Мы чужих ни разу не находили, так верно. Но неужели... сотни биологически активных планет, и чтобы нигде... И при том, что высокоразвитые теплокровные формы жизни не так уж редки. Возьми хоть валгалльских енотов. Я думаю, им дать пару десятков миллионов лет, и...

— Олег, ну это же классика. Парадокс Ферми. Если чужие есть, то где они? Если енотам не хватило только десятка миллионов лет, то, чисто статистически, в Галактике должны быть миллионы планет, на которых эволюция обогнала Землю на те же десятки миллионов лет. И они давно должны были бы изобрести баззард или гиперпривод или то и другое вместе. Земляне за шестьсот лет... ну, с приключениями, но освоили почти шестьдесят световых лет в диаметре. Упражнение на школьную арифметику — сколько лет понадобится, чтобы такими темпами заселить значительную часть галактического диска?

— А, может быть, им не нужна галактическая экспансия?

— Может быть и не нужна. Но... Это же тоже классика. Мальтус, демографическое давление и все такое. Каждый биологический вид заинтересован в экспансии. Они заселяют всю планету и... и что дальше? Строить орбитальные поселения? Кольцо Нивена? Кольцо Нивена достаточно характерная по внешнему виду штука, его нашими сенсорами можно было бы обнаружить за много тысяч световых лет. Если они не заинтересованы в экспансии к звёздам, они... скорее всего, они настолько отличаются от нас, что мы не сможем даже решить вопрос, разум ли это.

— Ну хорошо, мы не сможем решить вопрос, разум ли это. Но... неужели тебе неинтересно посмотреть на разум... ну, хорошо, на квазиразум, который засадил всю планету шестиугольной сеткой из лесополос?

— Мне эта сетка не кажется... для творчества разумных существ она слишком неровная. Земные пчелы и то соты ровнее строят.

— Паш, ну, ты сам себе противоречишь. Ты много видел творчества разумных существ неземного происхождения? Они отличаются от нас, поэтому и то, что они сооружают... И, мне кажется, неровность сетки скорее адаптация к ландшафту, чем... В общем, вот, смотри, траектория посадки. Вход в атмосферу через три витка. Выхожу в район, где я видел дым, с точностью десять километров, а там турбинами вырулю.

— Ретранслятор на орбите хотя бы оставь. Слушай, Олег, по моему, я боюсь повторения полденской истории больше, чем ты.

— Я так боюсь мертвецов, так боюсь мертвецов... А чего нас бояться?

— Тьфу на тебя. Перед входом в атмосферу сеанс связи, и телеметрию не выключай.

Олег стал готовиться к посадке.

Почти шестьсот лет назад ковчег "Беловодье" с двигателем баззарда стартовал с земной орбиты. За шестьдесят лет земного времени они преодолели двадцать пять световых лет и успешно колонизировали одну планету в созвездии Змеи. После этого, как и было запланировано, ковчег пошел к следующей цели. В те времена, когда ковчег стартовал, путешествия быстрее света считались невозможными. Колонисты улетали с Земли навсегда, без надежды когда либо вернуться или, хотя бы, установить связь. Но потом, в 2646 году, на Земле был изобретен гиперпривод, и тут же Земля стала предпринимать усилия для восстановления контакта с колониями. Первую колонию ковчега "Беловодье" обнаружили практически сразу. Но следующая по плану цель этого ковчега оказалась планетой-океаном без единого клочка суши на поверхности. Да и в глубине океана вместо скалистого дна находились кристаллы метангидрата. Колонизировать такую планету земляне не могли, поэтому ковчег, скорее всего, ушёл куда-то дальше. Пятнадцать лет у миров Известного Космоса не было ресурсов для разрешения этой загадки, но потом земляне научились находить следы двигателя баззарда в межзвездном газе, и выслеживать потерянные ковчеги. До ковчега "Беловодье" очередь дошла только сейчас, в 2672 году.

След баззарда ковчега "Беловодье" упирался в эту систему. По всем параметрам, система выглядела пригодной для колонизации. Планеты на стабильных круговых орбитах, среди них силикатная планета на внешнем краю "обитаемой зоны", но, видимо, слегка подогретая распадом радиоактивных элементов или приливными эффектами своей огромной луны. Планета имела кислородно-азотную атмосферу, океаны и умеренный климат. Но никаких признаков колонизации на планете заметить не удалось. Как правильно говорил Пашка — ни веточки хлорофилла, ни прямоугольника распаханного поля, ни лампочки, ни УКВ передатчика.

Но у планеты была одна странная деталь, не похожая ни на что в Известном Космосе. Вся поверхность суши, кроме, разве что, высокогорий и заболоченных пойм больших рек, представляла собой заросшие травой шестиугольные ячейки, разделённые неровными лесополосами. Площадь ячеек менялась в приблизительной зависимости от климатической зоны, в тропиках около тысячи гектаров, в умеренных зонах скорее три тысячи, ближе к полярным шапкам площадь ячеек начинала расти и там, где границы ячеек из деревьев переходили в кустарник, счёт шёл уже на десятки тысяч гектар. Видовой состав деревьев на границах ячеек менялся вместе с климатической зоной. Это можно было заметить и по цвету растительности, и по тому, что в северном полушарии — где сейчас стояла зима — листва с некоторых деревьев опала, а на некоторых осталась. Эта сетка лесополос заменяла большинство известных типов экосистем. Она встречалась и там, где, по логике атмосферной циркуляции, должны были бы расти дождевые леса, и на месте степей и даже там, где на других планетах земного типа логично было бы ожидать увидеть пустыню. Но никаких следов индустриальной ирригации или регуляции климата заметить не удалось.

На последнем витке, уже перед входом в атмосферу, Олег сделал несколько снимков высокого разрешения и на травянистых равнинах внутри ячеек заметил скопления чего-то, похожего на крупных травоядных животных. Но ни по расцветке, ни по форме спин, эти животные не походили на земных коров или лошадей. Размером они были чуть меньше земной коровы. Исследовать этот вопрос дальше не удалось, потому что корабль начал вход в атмосферу.

Торможение до околозвуковой скорости и выпуск парашютов прошли без приключений. Олег даже вышел почти точно в расчётную точку. По виду сверху и по радарному высотомеру облака походили на тонкие слоистые, но, не зная особенностей местной погоды, Олег решил не рисковать. Памятуя пилотскую присказку, что если ты начнёшь визуально искать поверхность в низкой облачности, ты её непременно найдёшь, он включил турбины еще над облаками. Из опасения, что купол присосёт к воздухозаборникам турбин, инструкция запрещала выводить двигатели на тягу, достаточную для зависания, с присоединённым парашютом. Олег включил все сенсоры — и радар высокого разрешения, и низкочастотные инфракрасные камеры — вывел на экраны синтетическую картинку с наложением информации от всех сенсоров, раскрутил турбины до холостого хода, отстрелил парашют и провалился в облака.

Облака оказались тонкими и инфракрасные камеры не пригодились. В камеры светового диапазона хорошо была видна поверхность — покрытые травой луга, разделённые неровными лесополосами. В ближайшем многоугольнике Олег увидел стадо. Очевидно, оно отреагировало на звук турбины, когда корабль был ещё в облаках. Бежали они всем стадом, не разбирая дороги. Это было то, что земные пастухи называют "стампеде". Стадо было не очень большим, несколько сотен голов, но бегство выглядело совершенно неуправляемым. Животные добежали до леса и повернули вдоль его опушки. Олег должен был сосредоточиться на пилотировании и не имел возможности детально разглядеть животных. Он заметил только, что они четвероногие и галопируют примерно как земные олени, что выглядят они удивительно упитанными для диких травоядных, а также что голова у них с наростами, самым заметным из которых был огромный кожистый воротник, делавший животное похожим на трицератопса.

Источника дыма нигде не было видно, поэтому Олег решил садиться в ближайшую шестиугольную ячейку. Струи турбин подняли пыль, но удивительно редкую. Видимо, корни травы очень хорошо удерживали грунт. Олег решил не рисковать и коснулся поверхности мягко. Потом он убрал газ и убедился, что корабль не проседает и башмаки плотно лежат на грунте. Только после этого он перевёл ручки управления двигателями сначала на холостой ход, а потом и на выключение, и сказал в микрофон:

— Маленький шаг для человека и огромный шаг для всего человечества.

— Пижон — отозвался Пашка.

— А что пижон? — обиделся Олег — вполне возможно, что я впервые сел на небесное тело, на которое не ступала нога человека.

— Ну, люди делают это далеко не впервые.

— Люди не впервые — согласился Олег — а я впервые.

— Но тогда при чем тут человечество? Кстати, у нас гости.

Пыль, поднятая двигателями, в основном уже осела, и в невысокой траве вблизи леса обнаружилось движение. Гостей было двое. Они были четвероногими, но все-таки существенно мельче "трицератопсов", размером, наверное, с крупную овчарку. Они двигались медленно, прижимаясь животами к грунту, словно кошки, подкрадывающиеся к воробью. Даже не будучи специалистом в сравнительной ксенобиологии, по множеству признаков — по мягким движениям, по поджарым силуэтам, по отсутствию выростов на голове, по торчащим из пасти кончикам клыков — можно было практически безошибочно сказать, что это хищники. Что-то ещё показалось Олегу странным.

— Паш — сказал Олег — мне это не нравится. Мне кажется, это не животные.

— В смысле?

— Ну... ну сам подумай. Стадо от меня вон как чесануло, а эти... вот представь, прилетела какая-то неизвестная хрень, с шумом, с вонью, пыль вон какая. Любое нормальное животное должно отсюда срулить как можно быстрее и как можно дальше, а эти...

— Но... Олег, но ведь разумные существа... у них же... у них же, наверное, должны быть какие-то... я не знаю.. руки? Как они инструменты будут делать?

— Но согласись, что ведут они себя... и ты посмотри, ты ничего не замечаешь? Тебе не кажется, что для животного у него слишком большая голова?

— Не знаю. Может быть, это просто грива?

Один из гостей чихнул, сел и почесал морду передней лапой. Движение напоминало что-то среднее между умывающейся кошкой и чешущейся обезьяной. Стало видно, что его конечность представляет собой лапу с мягкими подушечками и, похоже, с выдвигающимися, как у кошки, когтями. Но эта лапа не имела ничего похожего на человеческие или даже обезьяньи пальцы, и уж, во всяком случае, была непригодна для работы с инструментами. Второй гость прополз было чуть вперёд, но оглянулся на первого и тоже сел. Они посмотрели друг на друга и Олегу показалось, что второй что-то прошептал первому. Во всяком случае, челюсть у второго явственно зашевелилась, а первый навострил уши, а потом, как показалось Олегу, кивнул. Олег решил не рассказывать об этом Пашке, чтобы тот совсем его не высмеял, а вместо этого он начал крутить ручку настройки внешних микрофонов, чтобы услышать более слабые звуки. Морды у гостей напоминали что-то среднее между кошачьими и львиными, а голова была скрыта густой мохнатой гривой. Впрочем, в отличие от львиной гривы, эта была такого же цвета, что и шерсть на теле — коричневато-серой с темными разводами, как у домашней кошки расцветки табби.

Вдруг первый из гостей оторвал передние лапы от грунта и сел столбиком, как суслик. Потом он поднял морду к небу и заорал — громко и немелодично, но с какими-то странными и сложными переливами.

— Ой — сказал Пашка — слушай, может быть, ты и прав. Он как низкоскоростной модем разговаривает. Слышал когда-нибудь модем на триста бод?

— Где бы я его мог слышать? Но...

Четвероногий перестал орать, и через пару секунд откуда-то из-за деревьев в отдалении раздался такой же вопль.

— Хе хе — сказал Пашка — вот мы их и разоблачили. Он в точности воспроизводит крик первого. То есть это все-таки не речь, это скорее песня какая-то. Может быть, территориальный сигнал.

Вопивший в отдалении некоторое время помолчал, наверное, переводя дыхание, и потом заорал снова. Эта песня была гораздо короче. Олег затаил дыхание, ожидая, что гость воспроизведёт эту песню звук в звук, но он ответил какой-то совсем уж односложной репликой. Крикун за деревьями воспроизвёл эту реплику слово в слово. Гости переглянулись и сели рядом, внимательно глядя на корабль.

— Это не песня — сказал Олег — ну, может быть, и песня, но все-таки не территориальный сигнал. Такое впечатление что тот, за деревьями, просто работает ретранслятором. Но, вообще, выглядит как осмысленный разговор — этот отчитался о текущей ситуации, тот ретранслировал дальше и что-то спросил, этот ответил что-то вроде "понятия не имею, ждём"...

— Олег... черт... я уже вообще ничего не понимаю. Ну, попробуй с ними побеседовать... а, черт, у тебя же наружных динамиков нет.

— Да я лучше люк открою. От люка до грунта три с половиной метра, авось, не допрыгнут... Да и корабль ещё горячий.

— У тебя пистолет есть?

— Только карабин... и ракетница.

— Слушай, Олег, возьми ракетницу на всякий случай. Если это животное, оно же тебя в клочки порвёт. И... я читал, тигры могут трёхметровые заборы перепрыгивать, а тут тяготение слабее...

— Хорошо.

Олег выбрался из противоперегрузочного кресла, проверил гермошлем скафандра, нашёл и зарядил ракетницу, потом выровнял давление и открыл фиксаторы люка, но сам люк пока открывать не стал. Гости все это время сидели метрах в десяти от корабля, время от времени шевеля ушами и переглядываясь. Только когда зашипел входящий в корабль воздух, они слегка вздрогнули, словно хотели подскочить и убежать, но усилием воли сдержали этот порыв. Олег перевёл дыхание, распахнул люк и высунулся в него по пояс. Четвероногие хозяева планеты сидели неудачно, не прямо напротив люка, а чуть в стороне. Увидев Олега, они отреагировали совсем не как животные: они встали, подошли ближе к кораблю и один из них — тот, которого Олег называл "вторым" — слегка присел на передние лапы, будто изображая поклон, и сказал на чистом русском языке, только с неестественной артикуляцией, похоже на то, как разговаривают глухие:

— Здравствуйте.

Это было именно то, что подозревал Олег, но все равно от неожиданности он чуть не вывалился из люка. В наушниках скафандра было слышно, как Пашка тихо и длинно матерится.

— З... здравствуйте — сказал Олег. Кланяться в его позе было неудобно — Вы... вы уже видели таких, как я?

— Пожалуйста, говорите медленнее — ответил инопланетянин — Я никогда не говорил с носителем вашего языка — кроме неестественной артикуляции, в его речи был заметен ещё один дефект: у него не получались согласные звуки, требующие смыкания губ, так что звук П он заменил на что-то больше похожее на К.

— Вы.. уже... видели... таких... как... я? — повторил Олег, медленно, как его и просили.

— Я не видел. Наши предки видели.

— Когда?

— Полторы дюжины поколений назад.

— Понятно. А где они теперь?

— Они улетели.

— Они сказали, куда?

— А зачем вам это знать?

— Мы хотим их найти.

— Зачем? Вы хотите их наказать?

— Нет. Мы хотим им помочь.

— Как вы это докажете? Впрочем... наверное, это не наше дело. Да. Они показали нам звезду.

— Вы можете показать эту звезду мне?

— Ночью можем. Только...

— Только?

— Сначала вы нам расскажете, как вы делаете металл.

— Черт — сказал Олег. Пашка в наушниках матерился уже в голос, сложно и бессвязно.

— Что означает это слово? Те люди, которых видели наши предки, тоже говорили его, когда сильно удивлялись. Но это слово они нам так и не объяснили. Слова про совокупляться они нам объяснили, а это так и не захотели.

— Это... черт... в общем, такой злой дух.

— Злой... плохой запах?

— Нет. Дух... он как живой, но у него нет тела.

— Такие существа живут на Земле?

— Некоторые верят, что живут. И не только на Земле.

— То есть, в чертей верят, но на самом деле их нет?

— Ну, примерно так.

— Понятно. Так все-таки, что насчёт того, как делать металл?

— Олег, не вздумай! — заорал Пашка.

— Сейчас — сказал Олег инопланетянам — мне это надо со своими обсудить.

— Вас там в корабле много?

— Нет.

— У вас большой корабль с другими людьми на... — инопланетянин замялся, явно вспоминая слово — на орбите?

— Нет — честно сказал Олег — У нас база... на другой звезде, которую Земля колонизировала первой.

— А сколько до этой звезды световых лет?

— Почти как до Земли, около тридцати... черт, вы знаете, что такое световой год???

— Те люди нам рассказали. И они рассказали, что нельзя летать и разговаривать быстрее света. Они нам наврали?

— Не совсем. Они не знали, как разговаривать быстрее света. А мы научились.

— За полторы дюжины наших поколений этому можно научиться?

— Ну... оказалось, что можно. Подождите, я все-таки обсужу про металл.

Олег влез назад в корабль, сел в кресло и выключил внешние динамики скафандра:

— Пашка, да что ты нервничаешь. Ты же сам видел, у них рук нету. Поэтому даже если я расскажу им, как делать металл, они всё равно ничего не смогут сделать.

— Олег, слушай, это вопрос все-таки не нашего уровня компетенции. Прикинь, ты сейчас их научишь, а через полторы дюжины поколений они к нам прилетят...

— Паш, а как ты это вообще себе физически представляешь? Вообще, похоже, я понял решение парадокса Ферми. Гляди что получается. Самые умные из земных млекопитающих, если не считать обезьян — это стайные хищники. Волки, гиеновидные собаки, гиены те же самые. Дельфины пресловутые. Я думаю, в остальных развитых экосистемах то же самое. И когда стайные хищники становятся разумными... ты погляди, что они сделали с планетой!

— Ты думаешь, это они сделали?

— Ну конечно! Они разводят скот, а эти лесополосы — это межи между пастбищами разных семей. Или какая у них там элементарная ячейка общества. На пастбище скот все ростки деревьев съедает... или вытаптывает. А на меже пастись нельзя, поэтому там вырастает лес.

— Подожди, я ещё понимаю, как можно сделать такой ландшафт из лесов. Скот вытаптывает подлесок, новые деревья не вырастают, получается прогалина в лесу. Это понятно. Но в степи или, тем более, в пустыне так не получится!

— А в степи наоборот. Степь, она ведь почему степь — там снег и осадки не задерживаются, поэтому воды для деревьев не хватает. А они образуют вот эти защитные лесополосы, они задерживают снег, усиливают испарение....

— Не знаю. Странное ты что-то говоришь.

— Так вот, я думаю, из крупных наземных животных на этой планете остались только они и ихние эти... как их... трицератопсы? Коровы? То есть если бы даже у них тут было что-то вроде человекообразных обезьян, они вымерли, и шансов стать разумными у них нету.

— А при чем тут парадокс Ферми?

— Как раз при том. На Земле нам повезло, мы стали разумными быстрее, чем волки... или львы. И мы построили цивилизацию. А на других планетах волки успевают первыми, и цивилизацию они построить не могут. И к звёздам летать не могут. Поэтому инопланетян в Галактике полно, но они все... вот такие.

— Но... черт, Олег, но ты посмотри на них. У них нет цивилизации, но они... гляди, они восемнадцать поколений сохраняли историю про инопланетян... да не просто историю, а они выучили язык этих инопланетян и передавали его из поколения в поколение... и про световые годы передавали, и звезду запомнили, на которую эти инопланетяне улетели. Представляешь, они ничего не перепутали за восемнадцать поколений! Этот твой друг разговаривает с тобой так, будто "Беловодье" улетел отсюда вчера! В определённом смысле, у них культура гораздо выше нашей. Я не удивлюсь, если они гораздо умнее нас! И они... Они поняли, что для того, чтобы летать к звёздам, нужен металл. Или те с "Беловодья" им по дури рассказали. И теперь они от нас не отстанут, пока ты их не научишь делать металл.

— Они не просили научить. Они просили рассказать.

— Ты уверен, что они видят разницу?

— В крайнем случае, я им объясню.

— Знаешь... скафандр они, наверное, не прокусят, но если они на тебя вдвоём-втроём навалятся, они тебя смогут удерживать в лежачем положении довольно долго. Так что насчёт объясню я бы не был так самоуверен. И вообще, я бы на твоём месте на грунт не слезал. И даже из люка бы особенно не высовывался. Вообще, мне кажется, надо идти таким путём. Не надо их обнадёживать рассказами, надо честно сказать, что как делать металлы, это земной секрет, и мы его вам рассказывать не имеем права, улететь отсюда и опубликовать информацию, что мы нашли чужих. И пусть с ними кто-то другой официальный контакт устанавливает. А мы будем спокойно искать след баззарда "Беловодья" в открытом космосе.

— И это займёт ещё три года. А так я им расскажу, как мы делаем алюминий, они по этому рецепту все равно ничего сделать не смогут, а мне ткнут лапой в нужную звезду и...

— Ага. А потом эти волки по твоим инструкциям все-таки научатся делать алюминий, построят звездолёт и устроят человечеству кузькину мать на ровном месте. Кстати, ты вот так классно придумал, как они сделали шестиугольники. А откуда шёл дым, из-за которого ты выбрал место посадки, ты придумал? Если у них нету рук, как они могли построить печь? Ты уверен, что они тут не держат в рабстве людей с ковчега "Беловодье"?

— Но тогда с ними тем более надо поговорить!

— Ага, так они тебе расскажут...

— Я все-таки спрошу — сказал Олег и высунулся в люк:

— Здравствуйте ещё раз. Мы не представились. Вы знаете, что мы называем себя люди. А как вы себя называете?

Сидевший на грунте инопланетянин издал короткий взлай, несомненно членораздельный, но Олег не смог бы с ходу воспроизвести этот звук. Инопланетянин почесал морду и сказал:

— Те люди... им тоже было тяжело произносить наши звуки... мы договорились, что они будут называть нас рлаши.

— Рлаши — повторил Олег. Инопланетянин кивнул — а собственные имена у вас есть? Меня вот зовут Олег.

— Олег — повторил инопланетянин — У нас есть имена. Меня зовут... — на этот раз изданный им звук был скорее кашляющим, чем лающим.

— Кх... Кхан? — переспросил Олег

— Кхаан.

— Кхаан?

— Да. Не совсем правильно, но... пусть будет Кхаан.

— А вашего... друга?

— Лакхх.

— Лакхх?

— Почти. Не кхх, а кхгх.

— Лакхгх?

— Ну, хотя бы так.

— Ну вот и познакомились — сказал Олег.

— А у тех людей имена были из трёх частей — неожиданно сказал Кхаан.

— Ну, полное имя у меня Олег Михайлович Злотников. Но можно просто Олег.

— Понятно. Михайлович... Я правильно понимаю, что вашего отца звали Михайл, потом чего-то на ич, а потом Злотников?

— Почти. Только не Михайл, а Михаил. — Олег уже почти ничему не удивлялся.

— Михаил — произнёс Кхаан — А почему Михайлович? Чтобы произносить удобнее?

— Ну, примерно.

— Так что вы решили насчёт металла?

— Ну, научить вас делать металл я не смогу, потому что сам не умею. Рассказать, что знаю — это пожалуйста.

— Этого достаточно. А вы можете спуститься к нам на землю?

— Пока ещё нет. У меня корабль нагрелся при входе в атмосферу, скафандр прикосновение к обшивке выдержит, а лестнице это не полезно. И защитные лепестки я убрать не могу, пока они не остынут.

— Понятно. Ну так и что про металл?

— Ну, разные металлы мы делаем по разному. Вот, мой корабль сделан преимущественно из алюминия и магния, их получают из специальных камней электролизом.

— Алюминий и магний — это один металл или два разных?

— Разные, а корабль по большей части сделан из их сплава.

— А из какого из этих металлов вы делаете ножи и топоры?

— Ни из какого. Ножи и топоры мы делаем из железа.

— Подождите. То есть, все-таки, нужны специальные камни?

— Конечно.

— Для каждого металла свой камень?

— Ну, практически так.

— А вы можете описать нам эти камни?

— Черт... наверное, нет. Я же говорю, я никогда не делал металлы сам, я только пользовался готовыми и читал в книжках, как их делают. К тому же, у вас на планете эти камни могут выглядеть иначе, чем на Земле.

— Понятно. То есть все-таки специальные... А что такое электролиз?

— Ну, это берут камень, расплавляют или растворяют в чем-нибудь, и пропускают электрический ток...

— А что такое электрический ток?

— Ну... знаете, что такое молния?

— Да, знаем — Кхаан присел, повернулся к своему напарнику и заговорил на своём, быстро и, как показалось Олегу, взволнованно. Он что-то ответил, и Кхаан снова перешёл на русский. Похоже, он неплохо умел формировать звуки человеческого языка, но из интонаций более-менее адекватно умел воспроизводить только вопросительную — Вы приручили молнию?

— Ну... ну да, можно сказать и так, если вам так понятнее.

— Приручить — это мы очень хорошо понимаем. А чем её надо кормить?

— Ну, молнию можно кормить по разному. Можно топливом...

— Как огонь? — перебил Олега инопланетянин.

— Не совсем, но, в принципе, похоже. Сейчас у меня корабль питается электричеством от топливных элементов.

— А можете показать нам топливный элемент?

— Нет, он глубоко внутри корабля, и я не могу его снять без инструментов — необходимые инструменты у Олега были, но он решил об этом не говорить.

— Но... но если бы молния могла есть топливо, как огонь, она бы давно съела все леса и травы...

— Ну, молния просто так топливо есть не может. Я даже не знаю, как вам объяснить. Чтобы вместо огня получалась молния, нужно специальное вещество, мембранный катализатор.

— Ка-та-ли-за-тор — по словам повторил Кхаан — А чем ещё можно кормить молнию?

— Ну, большую часть.. используемых молний мы кормим движением.

— Это как? — снова перебил Олега Кхаан.

— Ну, если взять металлическую рамку, и двигать её в магнитном поле, то в рамке получается электричество. Ну, можно сказать, кормится молния.

— А что такое магнитное поле?

— Ну, это поле, которое создаётся... в том числе, оно создаётся электричеством, которое протекает по другой металлической рамке.

— То есть все-таки вы кормите одно эл... одну молнию другой молнией?

— Не совсем. То электричество, которое нужно изначально, ток возбуждения, оно довольно слабое. В результате получается гораздо больше электричества, поэтому я с самого начала сказал, что оно кормится именно движением.

— Не очень понятно. Можно ещё раз и по порядку? Вот вы берете две металлические рамки и двигаете их...

— Ну, почти так. Только обычно мы берём много-много металлических рамок и соединяем их в две цилиндрические штуки, одну внутри другой. Одна называется статор, другая ротор. И мы крутим ротор, и сначала подаём ток возбуждения, а потом ротор сам начинает давать электричество, и его достаточно и чтобы создать магнитное поле, и чтобы кормить электричеством что-то ещё.

— Много-много это сколько?

— Даже не знаю. По моему, обычно, тысячи, десятки тысяч, наверное, даже больше бывает. Ну, фактически это выглядит так, что там идёт не рамка, а просто намотана металлическая проволока во много-много слоев.

— Ну, нас интересует, сколько надо рамок, чтобы сделать металл.

— У... ну да, для этого как раз надо очень много рамок. То есть вот алюминий, насколько я знаю, обычно делают так. Большую реку перегораживают плотиной. В плотине делают трубы, и в этих трубах ставят турбины. Каждая турбина больше моего корабля, и к ней приделан примерно такого же размера генератор...

— Генератор — это вот та штука с рамками и роторами, про которую вы рассказывали?

— Да. И вот эти генераторы... ну, понятно, завод не на самой плотине, но обычно недалеко от неё. В общем, я боюсь наврать, но, по моему, чтобы сделать достаточно алюминия, чтобы получился мой корабль, большая река должна крутить турбины несколько минут.

— Примерно понятно... Я вот что хочу спросить. А-лю-ми-ний вы делаете элек-... в общем, молнией, а железо вы как делаете?

— Ну, как я понимаю, большая часть нового железа на Земле сейчас делается тоже электролизом.

— Так вот про это я и хочу... А рамки вот эти в генераторе, они из чего сделаны? Из железа?

— Не знаю, может быть из алюминия, может быть из меди. А что?

— Так вот, я и хочу спросить. То есть, получается, чтобы делать а-лю-ми-ний, надо уже иметь много металла. Наверное и чтобы реку перегородить, нужны машины из металла? То есть... ведь этот металл надо было получать каким-то другим способом, без молнии?

— Ну... в общем, да.

— Вот это мы и просим вас рассказать. Как вы делали металл до того, как приручили молнию?

— Ну... как я понимаю, нужно взять руду... в общем, это специальный камень. И надо взять уголь. И надо их вместе смешать и сильно нагреть. Тогда руда расплавится и... в общем, когда обычный огонь, это уголь или там дрова соединяются с кислородом из воздуха. Руда тоже состоит из металла и кислорода. Уголь забирает кислород из руды, как бы горит при этом, и остаётся металл. У железа уголь может забрать кислород, поэтому железо можно делать из руды углем. А у алюминия уголь кислород забрать не может, алюминий его держит сильнее. Поэтому алюминий можно делать только электролизом... ну или вместо угля надо использовать разные дорогие вещества, поэтому сначала алюминий был очень дорогой...

— Про кислород те люди нам рассказывали, но мы не поняли. Уголь — это то, что получается, когда прогорят дрова?

— Ну, например. Как я понимаю, сначала древесный уголь и использовали. Когда люди стали делать много железа, то вместо древесного угля стали использовать... В общем, на Земле, не знаю, как у вас, есть специальный камень, который как уголь, и люди стали использовать его. А потом и вовсе перешли на электролиз. А в колониях, насколько я знаю, если есть уголь, то его до сих пор часто используют...

— Вот как... А те люди нам просто рассказывали, что надо нагреть камень на огне и получится металл... А вы говорите, так нагреть, чтобы камень расплавился. А... разве на огне можно так нагреть? У нас вот не получается... Чтобы наоборот, это пожалуйста.

— Олег — заорал Пашка в наушники — ты ведь их правда научишь железо варить!!! По моему, уже пора эту беседу прекращать и сказать, что это земной секрет и мы вам не расскажем!

— Что значит наоборот? — спросил Олег.

— Ну, мы тоже думали, что все-таки нужен какой-то определённый камень. И пробовали разные... в том числе, даже и не камни вовсе. И мы обнаружили, что некоторые... не камни, если их достаточно нагреть, они становятся почти как камни...

— Вы про что? — не понял Олег.

— Ну, у тех людей, которые к нам прилетали раньше, ничего похожего не было, поэтому мы не знаем, как это по вашему называется. И называется ли. Может быть, проще показать?

— Ну... покажите.

Кхаан сел, поднял морду к небу и издал длинный переливчатый вой. Из-за леса ответили короткой репликой.

— Сейчас принесут — сказал Кхаан.

— Ладно. Подождите, а вот... как вы говорите? Ведь вы со своим... другом переговариваетесь совсем не такими звуками, какими кричите через лес?

— Ну конечно. Тот язык, на котором мы говорим в пределах видимости, там мы говорим на вдохе, а тем, которым кричим через лес, там мы говорим на выдохе. Набор... фонем разный, и грамматика тоже разная, далеко не все слова в обоих языках имеют точное соответствие.

— А... какой в этом смысл? Почему не говорить на одном языке?

— Ну, на ближнем языке невозможно громко говорить. А на дальнем языке... как бы это объяснить... скорость ниже. На дальнем языке одна... фонема длится приблизительно один удар сердца, иначе на той стороне могут не разобрать. А на ближнем языке за один удар сердца я целое слово могу сказать.

— Так подождите... фонемы разные, то есть у вас и имя на дальнем языке другое?

— Конечно. На дальнем языке моё имя — Кхаан снова поднял морду к небу и издал короткую, но довольно сложную трель. — Ну то есть, полное имя на дальнем языке включает название моего клана и моего племени. Если кто-то, скажем, с западного побережья захочет передать мне сообщение, он так и скажет, что... а, вот, уже несут то, что у нас получается вместо металла.

В густой высокой траве рядом с лесополосой появились спина и голова ещё одного рлаши. По движению травы было видно, что рядом с ним движется ещё кто-то, и, возможно, этих кого-то там двое. Когда они вышли на более открытое место, Олег оторопел. Сначала он даже подумал, что это люди, но потом сообразил, что за пятьсот лет люди никак не могли настолько деградировать.

Существа были похожи на земных обезьян, больше всего, наверное, на гиббонов. У них были плоские морды с направленными вперёд большими и круглыми глазами, подвижные уши, маленькие — гораздо меньше, чем у рлаши — головы, развёрнутые плечи, короткие ноги и длинные, достававшие до грунта руки. Это были именно руки, с длинными подвижными пальцами, и даже, как показалось Олегу, с противопоставленным большим пальцем. Они шли на двух ногах (пальцы ног были закрыты травой и Олегу их разглядеть не удалось), довольно неуклюже, время от времени помогая себе свободными руками. В занятых руках они несли кривобокий керамический горшок.

Пашке тоже потребовалось несколько десятков секунд, чтобы осознать увиденное. Судя по нечленораздельным звукам в коммуникаторе, на эти десятки секунд он даже потерял дар речи. Но все-таки Пашка пришёл в себя первым:

— Олег, твою мать, немедленно взлетай! Они же... это же... ты же им столько всего наговорил, и про уголь, и про руду, и про электричество! А ты говоришь, рук нет, не сделают. Всё они сделают, дай только время!

— Подожди — бурная реакция Пашки почему-то помогла Олегу собраться с мыслями — не нервничай так. Человечество от керамических горшков к космосу шло десять тысяч лет. Почему ты думаешь, что у них получится быстрее? Тем более, не своими руками?

— Твою мать, человечество с нуля до керамических горшков шло сколько лет? Миллион? Два миллиона? А они сделали горшок за пятьсот земных лет. С нуля сделали. Да ещё и без рук. Вот и промасштабируй!

— Им земляне подсказали...

— Да, и те земляне, наверное, тоже думали, что без рук они ничего не сделают. А ты им... им вообще нельзя ничего рассказывать, они все запомнят, из всего сделают выводы... и ты даже не понимаешь, какие выводы! Каждое твоё слово им экономит сотни лет!

— Олег, с вами всё в порядке? — побеспокоился Кхаан.

— Ну, типа того — Олег включил динамик скафандра — я просто со своими разговаривал.

— И что они вам сказали?

— Что мне немедленно надо взлетать.

— Штука, которую мы сделали, настолько страшная? Или вы испугались наших обезьян?

— Сама по себе штука не страшная — сказал Олег. — Но они испугались вас.

— Почему?

— Олег, не вздумай! — заорал Пашка — если ты им сейчас скажешь, что они движутся в верном направлении...

— Потому что вы движетесь в верном направлении.

— Это хорошо... но... ну и что? Те люди говорили нам, что вы научились делать металлы шесть тысяч ваших лет назад. То есть, мы отстаём от вас, минимум, на шесть тысяч ваших лет. За десятую долю этого срока вы научились тому, что сами считали невозможным. Когда мы догоним вас нынешних, вы уже...

— Им кажется, что вы движетесь быстрее.

— Почему вам так кажется? Те люди нам рассказывали, что у вас нет достоверных исторических свидетельств из тех времён, когда вы учились делать металлы.

— Ну, записей не сохранилось, письменность мы изобрели чуть позже, чем металл. Но есть косвенные данные. Люди делали каменные инструменты за сотни тысяч лет до того, как научились делать такие вот горшки... Наверное, даже до того, как мы приручили огонь.

— Каменные инструменты? — медленно проговорил Кхаан. Уши его зашевелились. Олег похолодел.

— Ребята, вы знаете, мне, наверное, действительно лучше стартовать. — так же медленно сказал он — Отойдите подальше, сейчас будет пыльно.