|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16
Глава 17
Глава 18
Глава 19
Глава 20
Глава 21
Глава 22
Глава 23
Глава 24
Глава 25
Глава 26
Глава 27
Глава 28
Глава 29
Глава 30
Глава 31
Глава 32
Пролог
"Пора вставать!" — ветерок колыхнул невесомую занавеску на окне, ласково потрепал волосы, щекоча нос непослушной прядью. Чихнув, я проснулась. Ура! Сегодня снова солнечно! Впрочем, как и всегда. Сладко потянулась, спрыгнула с кровати, и как была — в короткой ночнушке и босиком — подбежала к окну, ведущему на террасу. Распахнула легкие створки, выскочила наружу.
Ветер сегодня с моря. Соленый и наполненный криками чаек. Морской ветер зовут "бриз", он — мой любимец. Зажмурившись, расставила руки в стороны и подняла голову, ныряя в ласковый свет утреннего солнца. Почти у самого горизонта, у подножия горы, поросшей замшелыми каменными валунами, бирюзовой полосой сверкало море. Как бы я хотела когда-нибудь нырнуть в него по-настоящему, наяву! Мнилось, что купание в море похоже на купание в солнечном свете, которое я так любила.
Щеку защекотало. Рассмеявшись, я открыла глаза. Перышко! Белое. Чистое, как облако, гладкое и блестящее к кончику, у основания оно было покрыто нежным, будто облако, пухом. Я бережно погладила перышко, согревая его в ладони.
Такие подарки я неизменно получала каждое утро, сколько себя помню. И неизменно складывала их в огромную коробку от платья. Что интересно: самого платья, которому принадлежала эта коробка, я не помню. В шкафах Замка не было ни одного достаточно объемного и пышного, чтобы для него понадобился такой великан среди коробок. Я-то уж точно знаю! Когда-то, в один из неизменно солнечных и прекрасных дней, я не поленилась и перерыла их все. Даже кухонные кладовки. Слуги не возражали. Единственным не обысканным местом оставалось подземелье. Но туда я не рискнула бы спуститься, даже, если бы там хранилось нечто, гораздо более ценное, чем платье, само существование которого под большим вопросом.
К тому же, платьев у меня и без того предостаточно: безумно красивых, из легкого, струящегося шелка или тяжелого шуршащего атласа. Их объединяет одно: все мои платья белы, как мои же волосы. Каждый раз, когда я причесываюсь перед серебряным трюмо в спальне, Магда шумно вздыхает, приговаривая, какие они гладкие, да сияющие, точно шелк. Только вот, однажды я обернулась и увидела, что вид у горничной при этом чересчур грустный, совершенно не соответствующий словам. Кажется, даже слезинка в уголке глаза сверкнула. Но ведь призраки не плачут? Да и в зеркале не отражаются. И я просто перестала оборачиваться, не желая портить наш маленький утренний ритуал ненужной грустью.
Бережно погладив напоследок, положила сегодняшнее перышко к остальным. Не удержалась и запустила обе руки в коробку, зарываясь в нежные перья пальцами. Перышки ластились к рукам, толкаясь, спеша ткнуться в ладонь вперед своих собратьев. Теплая щекотка звала смеяться, и я не стала отказываться: легонько подкинула горсть белоснежных шкодников и залилась счастливым смехом, откинув голову назад. Когда последний из ее обитателей, плавно кружа, опустился обратно в коробку, я бережно закрыла крышку, стараясь не потревожить свои сокровища неосторожным потоком воздуха.
— Айна, ты где? — шелестящий голос Магды вовсе не громок, однако, проникает в любой уголок Замка.
Такова уж природа призраков: если им необходимо, они могут появиться или заставить себя услышать где угодно. Иногда меня это раздражает, но в целом удобно. Да и дуться на них долго невозможно, все-таки, никто из слуг Замка не виноват, что они такие.
— Иду, Ма! — отозвалась я, поспешно задвигая свой "сундук с сокровищами" под кровать.
Смешно, конечно, никакой тайны из своей коллекции утренних подарков я никогда не делала, да и толку? Это для меня замковые подземелья были запретной зоной, а слуги могут проникать куда угодно. Но я почему-то стесняюсь того, что храню все, до единого, перышки, а слуги тактично "не замечают" моего "секретика". Наивно, конечно, но так остается хоть какая-то иллюзия, что у меня есть что-то свое, не выставленное на всеобщее обозрение.
Магда рассказывала, что у людей для этого есть сны. Она знала, она сама когда-то, задолго до того, как стать призраком и поселиться в Замке, была человеком. Не знаю, была ли человеком я — я вообще ничего не знаю и не помню о том, кем была до того, как попала в Замок. Да и была ли вообще. Кажется, мое существование всегда было таким: радостно-безмятежным, полным солнечных дней и невозможности выбраться отсюда. Впрочем, призраком я тоже не являюсь. Но и снов не вижу. Никогда.
-1-
Вдохнуть не получалось. Ни носом, ни ртом, и я в отчаянии распахнула глаза, как будто это могло как-то помочь сделать злосчастный вдох. Помогло. Отчаянно захлебываясь, я сделала первый, самый сладкий, глоток прохладного воздуха. Потом еще и еще. До тех пор, пока зубы не заломило, а горло не онемело от холода.
Темно. Так темно бывает лишь под закрытыми веками и в подземельях, куда заходить нельзя. Подавив приступ паники, я сползла с кровати и на цыпочках подкралась к окну, осторожно отодвинула штору. Вместо привычной яркой синевы и солнечного света за окном расплылась тьма. Она поглотила все: и белоснежные облака, и чаек, обычно паривших над морем. Единственное светлое пятно в этой тьме — круглый желтый глаз, вперившийся в меня с небес немигающим взглядом. Но вот глаз этот медленно и неторопливо спрятался, будто странный великан там, наверху, плавно смежил туманные веки. Стало совсем темно.
Поборов первый приступ страха, я начала постепенно понимать, что происходит. Это всего лишь ночь. Магда рассказывала, что ночью темно, потому что ночью нет солнца. Но я и не представляла, насколько черной и ощутимой может быть эта темнота. И что это за желтый глаз, заглядывающий в спальню? От мысли, что какой-то великан вот так запросто смотрит в мое окно каждую ночь, пока я сплю, стало не по себе. Поспешно задернула занавески поплотнее и вернулась в постель. Натянула одеяло до самого подбородка. Подумала и залезла под него с головой. Холодно. Так холодно днем никогда не бывает. А ночью я никогда еще не просыпалась. До сегодняшней.
Одеяло согреться не очень-то и помогало, меня бил озноб. Вот только ли от ночной прохлады? Или от чего-то другого. Чего-то, чье приближение я почувствовала и проснулась.
Ощущение ледяной руки, вцепившейся в мою было настолько сильным, что я даже поднесла ладонь поближе к носу, силясь рассмотреть. Никакой руки не было: ли ледяной, ни призрачной — вообще никакой. Но ощущение не проходило. А я... Поддавшись внезапному порыву, я стиснула пальцы, стремясь передать немного тепла и поддержки этой руке, где бы она ни находилась. Сердце пропустило удар, потом глухо, будто нехотя, ткнулось в грудь изнутри. Раз, другой, третий... Внезапно холод и страх отступили, ледяные пальцы выскользнули из моих, ставших поразительно горячими. А в следующий момент я уже снова провалилась в безмятежный сон без сновидений.
* * *
Ветерок сегодня решил не хулиганить. Всего лишь чинно погладил по щеке и стих. Но я все равно проснулась — я всегда просыпаюсь от его ласковых прикосновений. За окном с распахнутыми занавесками сияет яркий солнечный день. Небо сегодня чистейшее — ни клочка облака или тучки.
Выпрыгнув из постели, я побежала к окну, ведущему на террасу. Перед самым окном резко затормозила. Потянувшись к ручке, замерла, не решаясь распахнуть створки. Ведь где-то там, в небе притаился великан, пристально разглядывавший меня сегодня ночью! С трудом сбросив наваждение, все-таки сжала пальцы на ручке окна. Металл приятно холодил пальцы. Ничего общего с тем леденящим холодом, который я испытала ночью. А испытала ли? Ведь занавеска отодвинута, а я точно помню, что ночью задернула ее со всей тщательностью.
Решительно тряхнула головой, отгоняя непрошеные и совершенно неподходящие для такого ясного дня мысли, распахнула окно и шагнула навстречу солнцу и ветру.
Сегодня ветер сильный, выбивающий дух из неосторожно повернувшегося к нему лицом. Ветер с гор. Но я люблю этот ветер. И знаю, как с ним обращаться. Скользнув на середину террасы, я крутанулась на месте, скользя босыми пятками по теплым от утреннего солнышка гладким камням террасы. Ветер радостно подхватил игру, взметнув подол ночной сорочки — сегодня я была в длинной и расклешенной книзу, почти как платье. Бросил мне в лицо мои же волосы, заставив их залепить рот, нос и глаза. Счастливо фыркнув, я принялась обеими руками разгребать это безобразие. Ветер насмешливо посвистывал в трубах расположенной в соседней башне кухни. Я рассмеялась в ответ. Эту игру мы оба обожаем.
А вот и сегодняшний подарочек. В волосах запутался. Отфыркиваясь и отплевываясь от попавших в рот волос, я наощупь попыталась выпутать перышко. Ветер, поняв, что я не справляюсь, отступил, притих, давая возможность разобраться с длинными непослушными прядями. Вот оно. В моих руках. Добыв свой сегодняшний подарок, я торжествующе поднесла его к носу. И застыла. Черное. По спине пробежал ледяной сквозняк, но горный ветер, сердито взвыв в трубах, раздраженно смахнул его с меня, окутывая своим мощным теплом, яростно стирая остатки холода. Еще и перышко из рук вырвать попытался, но я держала крепко.
Черное. Никогда раньше я не получала черных перышек. Только белоснежные. Недаром даже замок, в котором я живу, называется Замком Белого Пера. Изумленно разглядывая сегодняшнее сокровище, я поспешила к коробке. Даже море, покрытое частыми белыми гребнями пены, а оттого особенно красивое сегодня, меня сейчас не интересовало.
Все-все перышки в моей коробке белые. Да, оттенки слегка отличаются, одни белы, словно снежные шапки гор, вторые, словно облака, третьи — как заварной нежный крем, имеют теплый сливочный оттенок и аромат ванили... Но черных среди моих сокровищ точно нет. Не было, до сегодняшнего дня. Бережно, я опустила сдержанно переливающееся плотной бархатистой тьмой перышко к его белым собратьям. Показалось, что те расступились, попытались отползти от черного новичка подальше, насколько это возможно в ограниченном пространстве коробки. Чушь, конечно. Просто их сдвинул поток воздуха, вызванный моим резким движением.
— Айна, ты почему еще не в столовой? Завтрак же стынет! — в шелестящем голосе Магды послышались нотки обиды. — Ганя сегодня твои любимые оладьи напекла, с медом, а ты, засоня, еще копаешься.
Ой. Поспешно закрыв коробку, я кинулась переодеваться к завтраку. Ганины оладьи пропускать нельзя. Не знаю, кем Ганя была при жизни, но у призрака-поварихи руки просто золотые. Особенно ей удаются пышные, тающие во рту, оладьи. Только есть их нужно непременно горячими.
-2-
— Ну все, все, никто тебя тут не обидит, — рассмеялась я, стряхивая с тыльной стороны ладони черное перышко.
С тех пор, как оно у меня появилось, прошло довольно много дней. Сколько, я не считала. В Замке не принято считать дни. Зачем, если они все похожи друг на друга: яркие, солнечные и безмятежные. Каждое утро, кладя очередной подарок ветров в заветную коробку, я натыкаюсь на это черное недоразумение. Кажется, оно так и не сумело найти общий язык с белыми собратьями. У меня уже сложилась традиция: перед открытием коробки пытаться угадать, где на этот раз окажется черное перо. Мест, где можно спрятаться, в коробке из-под платья не так уж и много, но перышко не переставало удивлять. Находила я его и в щели между стенками коробки, и прилипшим к крышке, а однажды — даже застрявшим между крышкой и коробкой, почти снаружи. Будто Черныш, как я про себя называла диковинное перышко, пытался сбежать, но не преуспел. Когда же черное перо оставалось внутри коробке, оно все равно оказывалось как будто изолированным от прочих. Белые перья, казалось, изо всех сил старались отодвинуться от него подальше, будто брезгуя прикасаться к непохожему на них собрату.
Бывали дни, когда Черныш стремился покинуть коробку особенно рьяно, вот как сегодня. И тогда он ластился, лип к моим рукам, и заставить его остаться было очень сложно.
— Айна! — голос Магды. — Ну что такое с этой девчонкой, почему с утра ее никогда не дозовешься?
Задвинув коробку, поспешно влезла платье: легкое, с длинными, расширяющимися книзу рукавами до самых кончиков пальцев, из струящегося белого шелка с мягким золотистым отливом — под цвет сегодняшнему перышку. Южный ветер принес. Перо дышало теплом и солнцем, а блики, игравшие на гладком белом кончике, были золотыми, словно солнечные зайчики.
В столовой светло и пусто. Завтрак — исходящая ароматом яблок и корицы нежная шарлотка — на столе. Ммм... Лучше Ганиных оладьев только ее шарлотки. И еще пироги с малиной. И сырники. И... Да уж, с утра я всегда такая голодная, будто не ела не одну лишь ночь, а как минимум — вечность. Слуг не видно. Но это нормально. Они не всегда показываются на глаза. Чаще всего мы видимся с Магдой, которая время от времени приходит утром посмотреть, как я одеваюсь и прихорашиваюсь перед зеркалом.
Я никогда не видела, как слуги выполняют свою работу, однако, она неизменно делалась. Взять ту же Ганю. Призрак девушки можно застать на кухне, и я точно знаю, что все те великолепные, тающие во рту блюда готовит именно она. Однако, мне ни единого разочка не удавалось подкараулить повариху за этим занятием, как я ни старалась.
Ганс — наш дворецкий, садовник и управляющий в одном лице — вообще не любит на глаза показываться. Уж не знаю, что тому причиной: то ли его нелюдимый характер, то ли слегка непрезентабельный вид. У нас не принято расспрашивать о причинах смерти и обстоятельствах жизни. И если из Магды и Гани получились вполне милые призраки, Ганс с его постоянно отваливающейся головой смотрится жутковато. Он, конечно, наловчился ходить плавно и неторопливо, однако, вредная голова постоянно слетает с шеи, стоит дворецкому резко повернуться или наклониться. А уж при виде Гани эта неприятность с ним происходит особенно часто.
Еще у нас постоянно меняется штат горничных и уборщиц. Эти девушки надолго не задерживаются. Некоторые приходят на пару дней, некоторые остаются подольше, но все рано или поздно покидают Замок. Куда они уходят, я не знаю. А постоянные слуги не говорят.
* * *
Сегодня мне на месте не сиделось. Я пробовала вышивать, устроившись в малой гостиной, но цветы и птицы на скатерти, над которой я работала, казались ненастоящими. Возможно, так оно и есть. Я ведь никогда их не видела вживую. Изображения взяла с картинки в книжке, обнаруженной в библиотеке Замка. Библиотека у нас огромная. К сожалению, подходящих для чтения книг там очень мало. Не знаю, кто и когда собирал эту коллекцию бесполезных для меня сокровищ, но книги в библиотеке по большей части на незнакомых мне языках.
Сделав пару десятков стежков, я вскочила, прошлась по комнате, выглянула в окно. Безмятежно-синее небо отражалось в таком же море, ветер стих, и ни одна ветка в саду, уютно расположившемся в одном из внутренних двориков, не шевелилась. У нас хороший сад. Пышный, ухоженный, полный цветов и деревьев. Однако, меня больше манит лес, начинающийся сразу за стеной Замка и сбегающий вниз по склону горы. Густой, пахнущий влагой и зеленью, похожий сверху на застывшие зеленые волны. Временами я мечтаю, как было бы здорово побродить по его тенистым тропинкам, вдохнуть аромат мха, провести пальцами по могучим шершавым стволам... Да только я тут, в Замке, а лес там, за его высоченной каменной стеной, не имеющей ворот. Магда говорит, что это необходимо для моей безопасности, и я ей верю. Магда никогда мне не врет.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
