Богам нужны рабы

— Чем я вам могу помочь?

Дмитрий открыл портфель, достал документы и подал их приветливой полненькой женщине:

— Здравствуйте. Меня сегодня должны устроить на работу и провести показательный осмотр.

Женщина быстро просмотрела бумаги, улыбнулась.

— Хорошо. Я пока отнесу это в бухгалтерию, а вы идите на третий этаж. Сорок восьмой кабинет. Александр Анатольевич вас уже ждет. Халат вам выдадут позже.

Дмитрий поднялся наверх, нашел кабинет главврача и вошел внутрь.

— Александр Анатольевич? Здравствуйте. Я ваш новый врач, сегодня первый день.

— А! Водянов Дмитрий? Верно?

— Да.

— Входите же, мальчик мой. Входите. Я так ждал вашего приезда. Прошу, садитесь.

Главврач шестой психиатрической больницы обладал настолько внушительными черными усами, что ему могли бы позавидовать многие представители сильного пола. Низенький мужчина уверенным движением достал из-под стола два стакана и разлил чай.

— Пожалуйста, угощайтесь. Признаться, я поражен, что вы решили сменить место работы с престижной частной клиники на обычную больницу в таком городке как наш. Почему?

— Ответить честно?

— Конечно! Мальчик мой, в этом месте честность идет превыше всего остального!

— Мне бы хотелось однажды стать главврачом. А на предыдущем месте мне ясно дали понять, что я никогда этого не смогу добиться у них.

— Поэтому вы выбрали маленький городок, в котором можно хорошо устроиться с такими-то рекомендациями? Решили подсидеть меня, значит? Ха! Юноша, а вы — наглец. И мне это нравится. Не все ж мне тут сидеть в этом душном кабинете. Пенсия уже не за горами, а там уже уеду на Алтай, да и будь что будет. Но вы правы — с вашим резюме будет довольно просто стать главврачом. Годика три-четыре все-таки еще придется поработать, но к тому моменту как вы наберетесь знаний и опыта, я уже буду готов уйти. Дорогу молодым так сказать!

— Если вы так говорите, — улыбнулся Дмитрий.

— Ну хорошо! Вам ведь нужно устроить показательный обход? Экскурсию так сказать! Прошу за мной!

* * *

— Здание у нас трехэтажное. Да вы и сами должны были заметить это, мальчик мой. Первый этаж у нас отведен под нужды персонала, кабинеты, комнаты для терапии. На втором расположены больные. На третьем у нас комнаты отдыха. Для врачей, медсестер и медбратьев, для санитаров и для уборщиц. Причем для всех отдельные. Есть еще подвал, но до него мы дойдем позже. Сегодня будет простой обход.

Александр Анатольевич оказался очень даже приятным в общении человеком. И не в меру энергичным для своих-то лет. Он без проволочек брал медкарты и заходил в палаты к больным. Общался живо и вежливо. Не кричал, даже не повышал голоса, хотя одни больные пытались зацеловать его, а другие — искрасить фломастером все лицо. Были и несколько буйных, но при осмотре в их палаты предусмотрительно заходили санитары, которые оказались на голову выше Дмитрия.

— Ну вот и все на сегодня, — провозгласил Александр Анатольевич, когда они вышли из палаты десятилетней девочки с шизофренией. — Теперь вы можете...

— Врача!

Люди начали оглядываться. С лестничной площадки выбежал санитар, а его синий халат был замаран чем-то красным...

— О нет, — Александр Анатольевич бросился к мужчине, за ним следовал Дмитрий. — Что случилось?!

— Серега. Боровой. Там внизу лежит. Весь в крови. Вели Терентьева на процедуры, а тот на нас как бросился!

— Господи. Скорее вниз. Вызовите скорую!

— Уже вызвали.

— Что с Терентьевым? Где он?!

— Вернули в палату. Остальные пытаются его успокоить, но он... Он обезумел!

Дмитрий шел последним, но внимательно вслушивался в каждое слово. Терентьев? Вернули в палату? На обходе не было никакого Терентьева. Не было!

Александр Анатольевич остановился, пропустил вперед других врачей и санитаров, поманил к себе Дмитрия.

— Дима, прошу простить. Этот случай... мне нужно идти. Боюсь, что сегодня нам не удастся продолжить. Прошу прощения, мальчик мой.

— Александр Анатольевич, а что случилось? Кто такой Терентьев?

— Пациент. Один из самых тяжелых случаев. Он уже больше семи лет у нас, но мы никак не можем ему помочь. До сих пор.

— Но вы идете в подвал!

— Мальчик мой! — мужчина нервно дернул себя за усы и положил руку на плечо молодого врача. — Я же говорил вам, что сегодня будет лишь простой обход? У нас есть палаты и вне второго этажа. Да, не совсем правильно размещать людей в подвале, но у нас практически все палаты переполнены. А учитывая специфику недугов некоторых из них... Нам пришлось изолировать самых опасных. Боюсь, что на сегодня все мое внимание будет приковано к подвалу.

Дмитрий понял, что на сегодня может быть свободен, попрощался с Александром Анатольевичем. Он зашел в бухгалтерию, получил свой бейдж, пропуск, расписался на документах и вышел на улицу.

Дожидаться автобуса смысла не было — шел второй час, а отправление с остановки происходит лишь в пять. Дмитрий двинулся по дороге, миновал ворота, попрощался с охранниками. Больница была расположена под высокой горой и находилась на другом берегу реки, что разделяла город. Над рекой был проложен двухсотметровый вантовый мост, имевший всего две полосы для автомобилей.

Дмитрий оглянулся на высокий забор, что окружал больницу. Да, его новая работа обещала оказаться куда интереснее, чем он полагал изначально.

* * *

— Вы точно уверены, что хотите спуститься со мной? Мальчик мой, вы на работе всего второй день, а уже рветесь в бой!

— Да. Я хочу увидеть всех пациентов, Александр Анатольевич. Простите мою настойчивость, но я не могу работать с людьми, если не знаю каждого из них.

— Прекрасно понимаю ваши стремления. Хорошо! Но место это будет не из приятных.

Александр Анатольевич совсем не преувеличивал. Это место казалось адом. Нет, внешне оно практически ничем не отличалось от помещений, что были выделены для больных на втором этаже, но звуки... Такого Дмитрию не приходилось еще слышать. Теперь он прекрасно понимал причину, по которой на входе стояла толстая металлическая дверь, обеспечивающая прекрасную звукоизоляцию.

Следом за врачами вместо медсестер спустились санитары. Они держали в руках небольшие резиновые дубинки, хотя Дмитрий сомневался, что их использование в подобном месте разрешено.

— Ну-с. Начинаем. Дима, дайте, пожалуйста, карту Симонова.

Дмитрий быстро отыскал нужную медкарту и отдал главврачу. Александр Анатольевич подошел к первой палате, открыл небольшое оконце в двери. Мужчина по ту сторону сидел в углу и, ссутулившись, перебирал в руках полотенце.

— Игорь? Игорь, вы слышите меня?

Пациент что-то невнятно пробормотал.

— Игорь! Прошу вас, ответьте мне. Пожалуйста.

— Соловей кричал кукушке. Соловей кричал вороне. Соловей жужжал подушке. А теплица — морю.

— Игорь, пожалуйста. Поговорите со мной. Можете сказать мне, где вы находитесь? Можете назвать свою фамилию?

— Синяя птица несет ветер. Красная птица несет огонь. Черная птица несет правду. А белая — ложь!

Мужчина вскочил и бросился на дверь.

— Ложь. Везде ложь! Синяя, красная, черная, белая. Ложь везде. Ложь повсюду! Не кормите меня ею. Не кормите меня ложью! Не кормите!

— Господи, — Александр Анатольевич отошел от двери. — Состояние не изменилось.

Главврач что-то записал в медкарте и отдал ее Дмитрию.

— Симонов у нас уже больше четырех лет, но лечение не дает абсолютно никаких результатов. Есть люди, мальчик мой, которым мы не можем помочь, — печально произнес главврач, забирая у молодого доктора новую медкарту. — Как бы мы ни старались, океан безумия всегда будет поглощать души людей. Мы можем лишь не дать ему выплеснуться наружу.

Следующая палата. Девушка, кутавшаяся в рваное платье. На полу вокруг нее валялись еще десятки рваных нарядов.

— Мария? Как вы чувствуете себя сегодня, девочка? Дурно ли вам?

— Все хорошо, Александр Анатольевич. Все правда хорошо. Можно мне выйти?

— Боюсь, что сейчас я не могу вам этого позволить. Сожалею.

— Пожалуйста! Я хочу выйти! Выйти! Дайте мне выйти! Уроды! Дайте мне выйти, уроды! Выпустите меня!

Главврач закрыл оконце, лишь немного приглушив завывания молодой девушки.

— Агатова Мария. Отчаянно верит в то, что одежда общается с ней. Поэтому и требует, чтобы ее окружали только платья или другие наряды. Даже санитаров близко не подпускает, если лица у них не прикрыты.

— Удивительно.

— Прошу прощения?

— Простите. Просто ее ненависть. Ее гнев. Она ведь еще минуту назад казалась самой обыкновенной девушкой. Даже встретив ее на улице, я бы не смог распознать в ней сумасшедшую.

— Пораженную недугом! Мальчик мой, даже будучи в этом ужасном месте, они продолжают оставаться людьми. Даже если нам кажется, что это не так.

Еще семь палат, еще семь больных, еще семь человек, бросающихся на дверь. Дмитрий шагал за главврачом, а сам не переставал поражаться этому месту. Он даже не мог представить, что в подвале могут находиться люди с подобными заболеваниями. И представляющие огромную опасность для окружающих...

— Александр Анатольевич, а что с Терентьевым?

— Он умер. Почти сразу после того, как за нашим санитаром приехала скорая.

— Умер? Как?

— Инфаркт миокарда. Терентьеву было уже семьдесят три года, а недуг его протекал тяжело. Такие нагрузки на организм. Поверите ли, но с ним иногда не могли управиться сразу два санитара, что годились ему во внуки!

Александр Анатольевич остановился у последней палаты.

— Авдеев. Мальчик мой, стойте подальше от двери. Это опасный человек.

— Опасный? Но он же в палате!

— И я молюсь Богу, чтобы он там и оставался.

Александр Анатольевич открыл окошко. Внутри сидел худощавый мужчина, который без интереса посмотрел на главврача. Его одежда была немного смята, но выглядела куда лучше, чем у остальных обитателей подвала.

— Добрый день, Сергей.

— Добрый день, Александр Анатольевич. Как поживаете.

— Хорошо.

— Прекрасно. А как ваши дочки? Уже сдали последние экзамены? Уже почти лето как-никак, им скоро предстоит выйти в свет.

— Они уже все сдали. Как вы себя чувствуете, Сергей?

— А как должен себя чувствовать человек в подобном заведении? — мужчина поднялся, подошел к оконцу и заметил Дмитрия. — Так вот оно что! А я-то думал, почему это вы решили прийти ко мне? Приятно познакомиться, парень. Меня зовут Сергей Леонидович.

— Водянов Дмитрий Вадимович. Новый врач.

— Ого! Новый врач, а уже спускается в подвал! Прекрасно, прекрасно. Вы ничего не боитесь, верно? Вам кажется, будто вам понятны все эти люди, Вы считаете, что можете им помочь, но в глубине своей души понимаете, что это бесполезно. Но в чем причина? Может быть в том, что все эти люди вовсе не безумны? Как можно называть человека сумасшедшим, если он всего лишь не следует нормам, навязанным ему кем-то другим? Почему мы должны следовать моде? Почему одни люди должны подчиняться другим? Откуда у них власть? Откуда у них право? Скажите, Дмитрий, если сейчас выяснится, что все ваши убеждения окажутся ложью, и вы узрите истину, станете ли вы безумцем? Или просвещенным?

— Довольно! — Александр Анатольевич захлопнул оконце, взял Дмитрия за руку и повел на выход. — Не слушайте его, мальчик мой. Просто не слушайте.

— Александр Анатольевич, да я и не думал...

— Нет! — жестко прервал главврач, поднимаясь по лестнице. — Просто доверьтесь мне. Не слушайте этого человека. Даже не думайте над тем, что он только что вам сказал. Ни в коем случае! Я всегда забочусь о пациентах. Верю, что недуг каждого можно исцелить. Но только не в случае с Авдеевым. Этот человек опасен. Даже сидя в палате.

— Но почему? Он же обычный пациент! Я вообще не увидел в нем хоть какие-то признаки болезни.

— О, они есть, мальчик мой. Если уж кто-то из моих пациентов должен находиться в подвале, так это он. Больше никого бы я туда не поместил, кроме этого человека.

* * *

— Дима, пока! Удачного дежурства!

— До завтра, Катя. Удачно добраться до дома.

Дмитрий закрыл дверь и вернулся за стол. Перед ним лежали медкарты всех пациентов больницы. Александр Анатольевич разрешил ему просмотреть их, чтобы лучше понять больных. Шизофрения, личностные расстройства, бред величия, логорея, дистимия. От обилия болезней у него голова шла кругом. На прежнем месте работы его пациенты чаще всего жаловались на булимию, инсомнию и гиперсомнию.

Дмитрий отодвинул бумаги в сторону и подтянул новые. Медкарты пациентов из подвале. Медкарта Терентьева была помечена красной полосой. Видимо так здесь обозначали выписавшихся. Или скончавшихся...

Дмитрий вчитывался в строчки, но чувствовал, что его клонит в сон. Он даже не думал, что настолько вымотался сегодня. Нужно заварить чай!

* * *

Вода обжигала абсолютным холодом. Тьма поражала воображение. Он не парил, не плыл, не нырял. Он тонул. Беспомощный. Бессильный. Без единого шанса на всплытие. Он мотал головой, грёб руками, но не мог замедлиться даже на секунду.

Ноги коснулись дна. Твердые камни впились в кожу, пустили кровь. Она мгновенно привлекла к нему хищников. Невиданные монстры разевали огромные пасти, их клыки блестели в едва заметном лучике света, которому хватало сил достать до дна.

Он закричал. Хищные рыбы ушли. И в темноте он увидел нечто. Нечто, что было подобно горе. Нечто, что дышало мощью. Нечто, что двигалось!

И оно было отвратительно.

* * *

Дмитрий дернулся, уронил кружку на пол и вскочил на ноги. Его сердце бешено билось, лицо покрылось испариной, а бумаги прилипли к потным ладоням. Он проморгался. Заснул? Быть не может. Он уже давно привык не спать на дежурствах.

Он посмотрел на разбросанные бумаги. Медкарта Авдеева? Когда он ее достал?

Дмитрий сел, начал читать. Иму-хан? Что это такое? В папке были вложены несколько листов, на каждом из которых было написано это слово. Имя? Название?

* * *

— Вы уверены, Дима? Мальчик мой, быть может вам нужно поспать. Клянусь, выглядите так, словно всю ночь убегали от маньяка! Вам нездоровится?

— Нет, все хорошо. Устал за время дежурства. Только и всего. Вы позволите мне взять их?

— Разумеется, мальчик мой! Я все еще считаю, что это будет для вас тяжелым испытанием, но можете попытаться. Я сегодня же назначу вас лечащим врачом для всех пациентов подвала. С кого вы хотите начать?

— С Авдеева.

* * *

Дмитрий смотрел, как Авдеева вводят в его кабинет. Обитатель подвала сел на стул и заглянул в глаза врача:

— Ну надо же! Третий день на работе, а вы уже стали моим лечащим врачом? Это будет интересно.

Дмитрий посмотрел на санитаров, которые стояли у двери, готовые в любой момент прийти ему на выручку.

— Вы боитесь меня, верно? — Авдеев подался вперед. — Думаете, что я причиню вам вред? Напрасно. Я вовсе не безумен. И не страдаю идиотизмом.

— Может быть. Скажите мне, кто такой Иму-хан?

Авдеев улыбнулся:

— Вы читали мою медкарту? Тогда вы знаете ответ.

— Я хочу услышать это от вас.