|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Гизка, которая изменила судьбу Галактики
— Она по-прежнему у тебя?
— Конечно, мой командир. Жива-здорова. После вашего приказа интенданты трясутся над ней сильнее, чем над сенаторами.
— И умирают от любопытства, выдумывая объяснения! — смех этого человека пугал врага не менее чем его гнев. Но на этот раз он смеялся искренне, — А как ломает голову над ботанская разведка!
— Да уж, — рассмеялся в ответ второй собеседник, — На сумму, которую они предлагали ветеринарному врачу станции за полные данные медицинского осмотра, можно купить неплохой кореллианский фрахтовик. Вот они удивились, когда вы позволили утечку информации, и они получили данные абсолютно обычного существа. Ботаны до сих пор уверены, что их как-то провели. Представляю, как они ошалеют, когда узнают правду.
— Ты мог бы злиться на меня, друг мой. Ведь это твоя лучшая история, а ее узнают только лет через сто. Мало того, что ты принял мою судьбу, так я еще и стал твоим цензором, — в голосе говорившего была грусть.
— Я принял свою судьбу, мой командир, — возразил собеседник, — И не жалею об этом. Ведь я не только стал первым, кто узнал все, но и сам оказался в этой истории.
— Покажи ее детям и расскажи все.
— Я, мой командир? Но разве вы, или супруга.
— У меня нет твоего дара слова, и, наверное, такого таланта общения с детьми.
— Наверное, это просто опыт — с моими то четверыми шустриками.
— Вот видишь, расскажи им все так, как ты написал тогда.
— Да, мой командир.
*
Двое подростков чинно зашли за офицером в оранжерею центра отдыха орбитальной станции, хотя их явно переполняли энергия и любопытство.
— Жаль, что мы не можем быть с отцом на закладке этого разрушителя, — сокрушенно проговорил светловолосый с ясными голубыми глазами мальчик в форме кадетского корпуса при Военно-космической академии, — Но мы очень рады видеть Вас, полковник Артрейг.
— Мастер Артрейг, отец сказал, что Вы покажете нам нечто удивительное! — включилась в разговор девушка в костюмчике воспитанницы младшего звена Дипломатической академии
— Именно так!
— Вашу новую книгу?! — восторженно проговорил подросток.
— Ваш "501-й атакует на рассвете..." был нашей первой книгой, мастер Артрейг! — добавила юная леди, — подарок отца мы читали маме по очереди.
— Кое-что, пожалуй, покажу, — улыбнулся офицер, — Но сначала мы покормим ее. Я делаю это сам, без дройдов. А кто из вас этим займется сейчас? Люк? Лея?
— Это же гизка! — воскликнул мальчик.
— Именно! — подтвердил Артрейг, вынимая из просторного вольера с папоротниковыми зарослями довольно урчащее и поквакивающее жабоподобное существо.
— Разве гизка может быть удивительной? — недоумевал Люк, помогая сестре досыпать корм и пополнить поилку забавного зверька.
— А что вы знаете о гизках? — поглаживая томно закатывающее глаза пресмыкающееся, поинтересовался офицер.
— Я знаю, — ответила Лея, — Маленькая рептилия. Часто проникает на космические корабли и в портовые ангары. Безопасны и легко приручаются.
— Говорят, что такое существо находилось на корабле самого Ревана! — добавил Люк.
— Это странно, — опять заговорила Лея, — Ведь ситские учебники утверждают, что гизка — самый неподходящий питомец для ситха.
— Реван не был только ситхом или только джедаем. Да и жил всегда не по учебникам. Как и ваш отец!
— Реван был величайшим воином и изменил судьбу Галактики! — мечтательно проговорил Люк, — Как и отец.
— Да. Это великие люди! — подвердил Артрейг, — Но знаете, менять судьбы Галактики могут не только герои, но и обычные существа, например, эта гизка.
— Мастер Артрейг, но как же гизка может изменить судьбу Галактики? — в голосе девочки звучал неподдельный интерес.
Ее брат с неменьшим интересом рассматривал существо на руках офицера, ставшее вдруг таким загадочным.
— Могла и изменила. А как — сейчас я вам расскажу. Только передайте мне, пожалуйста, кафа, а себе возьмите сока.
— И не вздумай левитировать стаканы, — прошептала Лея Люку, когда дети отправились к стойке в углу отсека.
*
Мастер-джедай Оби Ван Кеноби, пробирающийся техническими коридорами к ангару с кораблем сенатора от Набу, в очередной раз не смог подавить тяжелый вздох. Сосредоточится. Изгнать все лишнее. Позволь силе спокойно течь через себя.
Но не мог чувствовать желанного покоя с тех пор как вернулся на Корускант, и причиной тому были даже не патрули клонов, буквально наводнившие доки Сената и выискивающие уцелевших джедаев.
Ордена — дела всей его жизни — больше нет. Да что там его жизни — десятков веков жизни Галактики. Ему, одному из немногих, из множества миллиардов живых существ, была доверена величайшая миссия, оказана великая честь — быть рыцарем великой Силы... а он оказался ее недостоин. И самое ужасное, что именно его ученик поддался Темной стороне, склонился перед ситхом и помог порождению Тьмы уничтожить Орден.
Такая привычная медитация на этот раз не могла унять чувства, запретные эмоции — боль, ужас, презрение к ученику, предавшему его, и презрение к себе, не сумевшему увидеть в Анакине ростки тьмы.
Эмоции, чувства — это темная сторона! Только впитавшееся в плоть и кровь джедая отторжение темной стороны позволило остановить волну чувств, переплавить их в ясную решимость.
Это уже не его ученик — это ситх, самое страшное и отвратительное существо в Галактике. И только он, его учитель, может остановить его. Так сказал магистр Йода. Значит так и будет. И тогда у Ордена будет шанс.
Ситх живет эмоциями. Когда он вновь увидит Падме, узнавшую об убийстве детей в храме, эмоции захлестнут его и станут его слабостью. И Оби Ван должен быть рядом.
Осталось только пробраться до набуанского корабля.
Повторять приемы медитации на ходу и одновременно ощупывать силой перекрестки тесных коридоров, технических помещений впереди было нелегко. Но как только он ослаблял контроль над собой — как яд просачивались сомнения и боль.
Кто виноват, что мальчик стал ситхом? Не ты ли клялся умирающему Квай-Гону воспитать Избранного? Не ты ли самонадеянно обещал перед Советом Ордена достойно выучить его? Кто теперь виноват, что ученику не хватило твоего понимания, заботы, что он пришел со своими сомнениями не к тебе, так и не ставшему его настоящим другом, а к канцлеру... в лапы старого ситха?
Прочь эмоции! Джедай не жалеет о прошлом, он черпает в нем мудрость и исправляет ошибки. Выбравший темную сторону обречен!
Оби-Ван почувствовал впереди простые и четкие эмоции солдат, внимательно осматривающих помещения впереди. Еще один патруль. Более назойливый и внимательный. Офицер пользовался каким-то новым прибором, направляя солдат. Никакая техника не может превзойти силу!
Джедай на мгновение прикрыл глаза, глубоко вздохнул и вжался в какую-то нишу, распластавшись по холодному металлу. Он уже нащупал сознания бойцов-клонов и офицера-человека, направляя их взгляды в сторону. В нише для них не было ничего интересного, они не увидели там никого.
Пронзительное и вместе с тем вопросительное квакание раздалось, казалось, перед самым лицом Оби-Вана. Еще вчера, он бы просто скользнул силой по маленькому существу, явившемуся из проема в стене, куда уводила массивная кабель-трасса. Но сейчас напряженные нервы заставили его вздрогнуть и ослабить контроль над сознаниями врагов.
Один из них обернулся и направил в сторону ниши какое-то устройство.
Лейтенант Ори Артрейг в этот день впервые вышел на боевое патрулирование не в качестве стажера или рядового курсанта офицерских курсов, а в качестве командира патруля. Под его командой было четверо солдат-клонов, уже побывавших в бою. Воплощение в жизнь программы Верховного канцлера, вернее уже Императора, — защищать миры новой Империи должны не только воспитанные для боя клоны, но и сами их жители. Прошедший дорогами войны острее чувствует ответственность за мир и порядок в Галактике!
Лейтенант Артрейг вздрогнул, услышав странный звук в нише, откуда тянулись массивные энерговоды.
Какая-то зверушка, кажется гизка, он не раз слышал квакание этих забавных зверьков в доках вольных торговцев и наблюдал, как подростки разных рас гоняются за шустрыми рептилиями. Гизка неопасна, но проверить стоит — там может быть кто-то, спугнувший зверька.
Он четко, как учили на курсах, распределил жестами мгновенно развернувшихся и замерших в полной готовности открыть огонь солдат и направил выданный этим утром прибор в сторону обнаруженного движения. Есть! Все три дублирующих индикатора засияли зеленым — цель обнаружена!
— Задержать! Это джедай! — успел выкрикнуть приказ лейтенант Артрейг и тут в нише вспыхнуло голубое сияние лазерного меча, а потом метнулось вперед.
*
Падме прильнула к Анакину. Глаза у нее покраснели от слез. Оказавшись на корабле, она утратила привычный контроль и рыдала всю дорогу до Мустафара.
Сейчас ее губы распухли, все тело вздрагивало, а сама она была так благодарна, так неистово благодарна судьбе, что из глаз хлынули новые слезы. Благодарна за то, что он жив, благодарна, что он стремительно подошел к трапу и принял ее в объятия, что он оказалась в его крепких теплых руках.
— Анакин, мой Анакин... — она прижалась к его груди. — Я так испугалась...
— Ш-ш, все хорошо, — он гладил ей волосы до тех пор, пока дрожь не утихла, затем взял ее за подбородок и поднял к себе ее покрасневшее лицо. Тебе никогда не нужно беспокоиться обо мне. Разве не понимаешь? Никто меня не обидит. Никто не обидит нас обоих.
— Дело не в этом, любимый мой... Анакин, он говорил о тебе такие страшные вещи!
— Обо мне? Кто это посмел говорить обо мне плохо, а? — он хмыкнул.
— Оби-Ван, — Падме размазала слезы по щекам. — Он сказал... он говорил, что ты обратился к темной стороне, что ты убивал джедаев... даже маленьких детей...
Она выговаривалась, и ей становилось легче; теперь нужно всего лишь затихнуть в его руках, пока Анакин обнимает ее, баюкает и обещает, что никогда больше не будет так ее пугать. Падме уже начала улыбаться.
Но произнеся это имя в глазах любимого человека увидела отражение расплавленной лавы.
— Так Оби-Ван жив?
Голос его понизился на целую октаву и был холоднее, чем ледяные мурашки, которые поползли у Падме по спине.
— Д-да... он, он говорил, что ищет тебя...
— Ты сказала ему, где я?
— Нет, Анакин! Он хочет тебя убить. Я ничего ему не сказала, как я могла!
— Он — предатель, Падме. Враг государства. Он должен умереть.
Взгляд Анакина метнулся к трапу, где ему почудилась какая-то тень, рука скользнула к световому мечу на поясе, а в глазах появилось решительное выражение, с каким ее любимый вступал в бой.
— Прекрати, — на глазах молодой женщины вновь появились слезы, она ощутила очередное движение в животе и вдруг почувствовала себя такой слабой, такой уязвимой и беззащитной — Прекрати так себя вести... ты пугаешь меня! Мне страшно.
— Тебе не следует бояться, любимая. Я сделал все это, чтобы уберечь тебя. Чтобы принести мир Республике.
— Республика мертва, — прошептала Падме. — Ты убил ее. Ты и Палпатин.
— Такой Республике надо было умереть! — в глазах ее любимого вновь сверкнули отблески лавы, а может та боль, с которой бывший маленький раб прощался со своей матерью или боль и гнев, с которой юноша со световым мечом мстил за ее мучения и смерть... боль потерь своих боевых товарищей, умиравших в мучениях в то время, как Сенат и Совет упражнялись в своих выспренних речах и интригах...
— Анакин, можно нам просто... улететь? Пожалуйста. Давай улетим. Вместе. Сегодня. Сейчас же. Пока ты... пока еще что-нибудь не случилось...
— Ничего не случится. Ничего плохого уже не может случиться.
— Анакин, прекрати... — к страху и боли за любимого, за то, что он сделал, прибавилась боль оттого, как легко и решительно, он отрицал, отметал сейчас все, чему она отдала годы жизни.
— Как не случилось? Ты совершил ужасное. Ты разрушил то, чему мы служили. Республика, Орден... и эти дети.
— Дети... — взгляд Анакина скользнул на ее живот и стал мягче, — Ты знаешь, там на Татуине Уотто был добр ко мне. Он никогда не использовал электрошок, не бил нас с мамой... но когда он гневался, он грозился продать нас. Другим хозяевам. Я слышал разговоры пилотов и контрабандистов. Рабов, которые ослушались хозяина, принесли ему убытки могли легко застрелить, бросить ранкорам или связанного вомпам. Даже детей... Или они могли умереть от голода и жажды в трюме корабля работоговцев. Такого, какой привез на Татуин мою маму, когда она уже ждала мебя... А еще детей могли легко разлучить с родителями, чтобы продать поодиночке. Разве это интересовало Республику, все эти комитеты и комиссии? Разве это интересовало Орден? Они сами отбирали детей у матерей и учили забыть все привязанности, забыть свою семью... Я не хочу, чтобы кто-то забрал тебя у меня, забрал нашего ребенка! Пойми.
Они не смирились бы с нашим счастьем. Оплевали бы, накинулись со всех сторон. Изгнали бы меня из Ордена или отправили бы прочь с Корусканта, навсегда разлучив с тобой. А если наш ребенок одарен Силой, они забрали бы его у тебя. Это сделал бы твой любимый Орден.
— Но ведь они были твоей семьей, — попыталась возразить Падме.
— Они никогда не были моей семьей. Они были чужими мне, а я им. Они предатели. А моя семья — ты и наш ребенок.
Падме всхлипнула и прижалась к Анакину.
— Я боюсь...
— Не бойся. Я тоже боялся опоздать, как опоздал один раз. Боялся потерять тебя. Теперь этого не будет. Я стал достаточно сильным, чтобы никто не отобрал тебя у меня, чтобы никто в Галактике не отбирал детей у матерей, не продавал их в рабство. Чтобы о мире и порядке не только говорили, но и добивались его.
Падме вздохнула.
— Что мы будем делать? Что делать мне, ведь Сенат...
— Забудь пока про Сенат... Быть счастливыми, вот что мы будем делать. Вместе. Все трое. Сейчас я отвезу тебя на Набу. Ты ведь хотела родить наше дитя там. У тебя будет надежная охрана. А я приду к тебе. И буду с тобой всегда. Слышишь, всегда! Ты, я и наш ребенок. Вместе
Падме вздохнула и уткнулась лицом в плащ любимого.
Анакин еще раз скользнул взглядом по трапу набуанского скифа, словно ожидая чего-то. Промедлил, встряхнул головой и, решительно подняв любимую на руки, шагнул на корабль.
Учитель должен будет понять его маленькую задержку, ведь свою миссию на Мустафаре он выполнил. Он должен обеспечить безопасность своей любимой, для которой он навсегда останется Анакином. А потом... потом Лорд Вейдер найдет Оби-Вана и остальных.
*
Когда скиф скользнул в гиперпространство, и измученная переживаниями Падме задремала на груди Анакина, категорически отказавшись перебираться на удобное ложе в свою каюту, он еще раз проверил все приборы и настройки и прикрыл глаза.
Его бывшие учителя, старательно разделяя силу на стороны, утверждали, что любая ситская методика раз и навсегда запачкает и погубит любого джедая, а ситх, хоть из кожи вылезет, не сможет пользоваться великим наследием светлого учения... Как и многое это оказалось пропагандистской чепухой. И сейчас, в дреме, почувствовал приближение нового откровения, Анакин направил на его восприятие как привычные приемы джедаев, так и кое-что из приемов которые за несколько часов после боя в храме успел показать ему новый учитель.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
