Фронтир Индикона. Начало

Оглавление

Контакт

Глава 1 Новый мир

Глава 2 Первый поход

Глава 3 Топорик

Глава 4 Рутина

Глава 5 Загадка разлома

Глава 6 Битва у старого баобаба

Глава 7 Незнакомец из прошлого

День восьмой

День девятый

День десятый

День одиннадцатый. Незваные гости

Подготовка к походу

Зелёные холмы

Колдун

Соль

Пятилетка за три года 1

Пятилетка за три года 2

Зной мёртвого озера

Пир у вождя

Коллективизация начало

Контакт

Палящий зной в этом пекле, помноженный на отсутствие воды, окончательно меня доконал. До цели ещё километра три-четыре, а я сдал, сдулся и едва плелся по саванне. Стал чаще останавливался, сильно кружилась голова. Самое поганое то, что я совсем не приблизился к своей цели — громадным баобабам, виднеющимся у горизонта.

Вода... Ни о чём другом не могу думать, хотя бы маленький глоток воды. Странно, что я не вижу миражей, хотя говорят, при сильном обезвоживании они всегда появляются. Врут.

Все. Точка. Дальше идти не могу, просто не могу! С трудом лёг на жёсткую, колючую траву клочками растущую под невысокой акацией. Тени почти нет. Плевать, надо только чуть-чуть отдохнуть, и я дойду, обязательно дойду. Обрывки вчерашнего дня возникали передо мной калейдоскопом. Странное состояние между сном и явью длилось недолго, усталость взяла своё.

* * *

В августе восемнадцатого года, в Москве стояла жара. Атриум-колодец с панорамными лифтами, уходящими в небо, в Северной башне Сити — отличное место, где можно окунуться в прохладу, кондиционеры там работают исправно. Закончив встречу с деловым партнёром, я наблюдал как поток людей вливался в холл через главный вход и растекался по многочисленным офисам и ресторанчикам. В духоту идти совсем не хотелось.

Кого тут только нет: вечно спешащие курьеры, менеджеры, никогда не выпускающие трубки из рук, важные от собственной значимости финансовые директора в дорогих костюмах и простые зеваки. От разговоров стоял такой шум, что казалось находишься где-то на большом базаре в окрестностях Бухары.

Из лифта, грациозно покачивая бёдрами, вышла высокая блондинка лет двадцати двух, одетая в лёгкий, едва приталенный сарафан василькового, как и ее глаза, цвета, ничуть не скрывающий всех ее прелестей. Толстая, чуть ли не в руку пшеничная коса, длинные ноги, точёная фигура и симпатичное лицо как магнитом привлекали вожделенные взгляды мужчин и завистливые женщин. Пройдя мимо и одарив обворожительной улыбкой (а она не родственница Скарлет Йохансон?), эта особа направилась к эскалатору. Проводив ее взглядом, я сразу обратил внимание на ещё одного интересного персонажа, одетого в мешковатый костюм тройку, кажется, ещё советских времён. Рядом с одетыми от Сanali и Corneliani соседями, толстяк в круглых очках и с допотопным, потёртым саквояжем смотрелся белой вороной.

Саквояж... Этот предмет пробудил во мне смутные воспоминания, я точно где-то видел его. Только где? Навёл смартфон, включив зум на полную: губы постоянно в движении, словно что-то бормочет под нос, толстые красные щеки, мясистый нос, дурацкая причёска с пробором как у купеческого сынка. Ёшкин кот, да это же Алексей! Балагур, любитель играть на гитаре и душа компании, мой однокурсник!

— Ну ты и разожрался, Алексей Иванович, — сказал я, подойдя к нему и слегка хлопнув по животу.

Он удивлённо обернулся и несколько секунд непонимающе смотрел на меня, хлопая глазами.

— Наверно, готовишься к покорению полюса в одиночку? Угадал? — я продолжил подтрунивать его.

— Что вы себе позволяете, молодой человек?! То, что вам известно моё имя, ещё не даёт вам прав на подобные шуточки! — почти прокричал он.

— Кто тут из нас молодой человек, это ещё вопрос. Я постарше тебя буду, — приняв спич за очередную издёвку, он разволновался, пошёл красными пятнами, голос его предательски задрожал:

— Кто ты такой вообще, чтобы со мной так разговаривать?! Щегол!

— Кто-кто, дед Пихто! Леха, ты что, неужто не узнал?!

Он ещё что-то хотел сказать, но фраза сорвалась на полуслове. Словно слепой крот он всмотрелся в моё лицо, снял очки и начал их протирать вновь и вновь, будто не веря.

— Не может быть! Ярослав!

— Нет, папа римский!

— Да, да. Теперь я точно тебя узнаю. Все такой же остряк, как и тридцать лет назад! Сколько лет, сколько зим, и на тебе — ни капли не изменился! Другие вон остепенились уже, а ты все в лоб правду матку рубишь. Пожалел бы старика, я-то не от хорошей жизни располнел, не жизнь, а сплошной стресс.

— В старики ты себя рановато записал. Ладно, проехали. Как насчёт того чтобы обмыть встречу? — предложил я ему, — за мой счёт.

— Ну, если так поставлен вопрос, то я за! Сейчас только документы сдам, и я в вашем распоряжении.

Спустя некоторое время мы сидели в уютном кабинете японского ресторанчика, расположившегося на нижнем ярусе делового центра. Жёстко заштукатуренная под японку официантка родом, скорее всего, откуда-нибудь из Рязанской области подошла принимать заказ и молча ожидала, когда мы обратим на неё внимание.

Однокурсник силился разобрать названия блюд, их состав и чуть слышно ругался.

— Если не против, я закажу, уже бывал в этом заведении.

— Валяй!

— Темпуре мореабаси две порции, аспара хотате, кайсо и тако сарадо, ико чингесай шого аэ, большой эмби темпура ролл еще набор горячих суши с морскими гребешками, не помню, как они у вас называются.

— Что будете из напитков? — тоненьким голоском спросила официантка.

— Из напитков — саке, само собой разумеется. Грамм по двести.

— Не, по двести маловато, давайте по триста, ради встречи! — встрял мой собеседник.

— Вот что, сказал я ей, — неси нам колбу побольше и стаканчики, а мы сами разберёмся.

Встреча началась как обычно. Приняв на грудь по сто грамм сакэ и закусив, стали вспоминать бурную молодость.

— Алексей, ты, вроде, с ребятами нашими контакт поддерживаешь? Понимаешь, я же ни с кем после выпуска так и не встречался. Хочу загладить вину, организую всем поляну, есть у меня одно заведение приличное на примете. Поможешь?

— Сделаем, контакты-то остались, да кто от выпивки на халяву откажется. Жаль много мне не выпить, сдаю, сдаю понемногу. Здоровье совсем не то, что раньше: всю ночь мог пить, а утром как огурчик на работу, а сейчас... — он махнул рукой. — Помнишь семьдесят седьмой, когда мы после сессии рванули в Коктебель дикарями?

— Допустим, не мы рванули, а я вас туда приволок. Но согласен, вспомнить есть что. Эх, — вздохнул я.? — Золотое время было: вино "Карадаг", сладкие арбузы, красивые, загорелые девушки, горный воздух, планеры — что ещё нужно студентам!

— На счёт вина, по пальцам одной руки могу сосчитать, когда ты с нами квасил, все больше на свою этажерку времени тратил, да на дам, — с хитринкой в глазах проговорил он.

— Что было интересно, то и делал, — ответил я. — Пока некоторые с утра за воротник заливали, я летать учился и вовсе не на этажерке, а на ЛАК двенадцать, а это, между прочим, лучший учебный планер на тот момент.

— Каждому своё. Мне то и внизу неплохо было со стаканчиком красненького. Приключения не по мне, — тут же нашёлся Алексей. — Вон ты на планере чуть не разбился.

— А ты про тот случай. Всякое бывает, риск дело благородное! Ты не понимаешь, Коктебель — настоящая Мекка для планеристов, легендарные места! Узун-Сырт, долина Бараколь. Летом там царство мощных восходящих воздушных потоков — термиков, бывало, поднимешься повыше метров на пятьсот и паришь с потоком, любуешься сверху на Кара-Даг. Красота! — мы помолчали.

— А в тот раз внезапно гроза началась, — продолжил я, — только поднялся от подножья метров на семьсот вверх и почти сразу в эпицентр попал. Стемнело, словно свет выключили, температура упала градусов на десять, косой ливень стеной, с градинами. Планер порывами словно тряпку кидает во все стороны. Потащило к восточному, отвесному склону Пилы, ты знаешь это место, ходили мы туда один раз через заповедник, ты сначала на вершину по расщелине лезть не хотел, а на обратной дороге мы ещё от егерей убегали.

— А, там, где с будуна оврагами от егерей уходили?

— Точно! Куда лечу, хрен его знает, на мгновение сквозь туман вершина проглянула, в паре метров снизу! Молнии одна за одной, одна за одной. Порывы ветра бьют словно кувалдой, едва крылья не оторвало.

— Глупости все это, — встрял опять Леха, — экстрим ваш! Дома нужно сидеть за чашечкой глинтвейна перед камином, да чтобы ноги тёплый ковёр грел, а приключения нужно смотреть по телевизору, на канале Дискавери!

Пару часов пролетели незаметно, но к сожалению или к счастью, Леха так набрался, что пришёл в совершенно невменяемое состояние и буквально падал на ходу.

Нда... проблема. В таком состоянии он точно домой не доедет. Все планы придётся теперь отложить и доставить его до дома. Жил он под Лосино-Петровским, в каком-то садовом товариществе. Взвалив тушку на плечо, я поволок его к выходу. Едва не навернувшись с пациентом на главной лестнице с фонтанами и красивой иллюминацией, я все-таки загрузил тело в ближайшее такси на заднее сидение. Сам на всякий пожарный уселся рядом, назвал адрес и задремал.

— Ну куда тебя понесло-то, куда? Все здесь тормози! — неожиданно подал голос Леха. Оказывается, он уже проснулся и вовсю командовал.

Мы приехали в какой-то дачный посёлок. Грунтовка и небольшая площадка около забора.

— Ну чего встал? Выгружай, а то ноги не держат! Развезло словно школьницу на выпускном, которой первый раз стакан налили. Говорю тебе все из-за сакэ грёбаного, не иначе туда грибов галю... галю... галогенных подмешали! Надо было водку пить. Кстати, у тебя случаем водички нет? Умираю!

— Держи болезный, — протянул я ему Боржоми, предусмотрительно взятую в ресторане. Леха ее мигом выдул, после запыхтев попытался вылезти из авто.

— Да сиди уж, сейчас помогу.

Расплатившись, зашёл с его стороны и буквально за шкирку вытащил его. Леха шёл сам, но его неслабо штормило и приходилось поддерживать.

— Видишь дыру в заборе? Так нам туда.

— А что, у вас нормально входа нет?

— Есть, есть конечно, но с чёрного быстрей будет! А там ещё сторож такой противный мужичок!

Делать нечего, подхватив под плечо пьяницу, пролез через дыру и потащил толстяка по дорожке, со следами асфальта. Леха сипел и тяжело дышал, но потихоньку шёл, хотя было видно — ему нелегко.

— Правей, правей забирай! — указал на извилистую тропинку, петлявшую между корней вдоль неглубокого оврага.

— Мы точно к тебе домой идём? Или ты в землянке, как хоббит живешь?

— Да я с закрытыми глазами тут пройду, метров двести ещё и будем на месте. Так, притормози малость, а то тащишь меня как бульдозер, а мне отлить надо, я же живой человек!

Пока он отошёл, я с опаской осматривал лес. Вроде лес как лес, но вот что странно, в нем стояла мёртвая тишина, хотя трасса где-то совсем рядом, не было слышно даже обычных звуков: пения птиц, шелеста листьев, стрекотания кузнечиков и сверчков. Обернулся, а Лехи то нет! Он пропал! Да что за представление? Он же не ниндзя, чтобы бесшумно растворится в лесу!

Прибавил шагу, черт его знает, что с этим алкашом произошло, свалиться ещё где-то в кустах, а мне отвечать. Но этого пьянчугу я так и не нашёл, ни через сто, ни через двести метров, да ещё попал в густой, словно дым, туман сизого цвета. Нога зацепилась за корявый, не ко времени появившийся из-под земли, корень. Твою ж дивизию! Даже сгруппироваться не успел толком. Но что это, черт побери? Вместо болезненного приземления, я все падаю, и падаю! Происходило что-то невероятное, из ряда вон выходящее. Тело окаменело и не слушалось. Я, словно муха поправившаяся в паутину не мог пошевелиться. Поток удивительного тумана не просто нёс — он уменьшал меня, будто Алису выпившую из бутылки волшебного зелья.

В мельчайших подробностях, как в замедленном кино, чередовались кадры: упавший лист дуба, волоски на лапках жука пожарника, мельчайшие капли тумана размером с небоскреб. В деталях проплыла бугристая мембрана растительной клетки, причудливо слепленные шары молекул . Ускорение выросло рывком, голова налилась свинцом и я отключился.

* * *

Пробуждение было тяжёлым, голова раскалывалась, как после нокдауна. И ещё скрежет, скрежет, словно кто-то водит железкой по стеклу. Звуки причудливым образом соединились в слова:

— Сканирование топологии сети нейронов восемнадцать процентов.

Клоки тумана, дальше собственного носа не видно. Руки ещё отходили как после заморозки. мышцы еще покалывало но я рывком вскочил с твёрдой и шершавой, словно наждак, поверхности.

Холодно... Тут как в морге, градусов пять, не больше.

— Сканирование топологии сети нейронов тридцать семь процентов.

Перед глазами нарезал круги едва мерцающий светлячок. Чертовщина! Ну и где я оказался? Помню все хорошо... Тащил на себе Лёху, будь он неладен, к дому, потом он исчез, дальше туман, странное падание. Что вообще происходит? Может меня приложило о корягу?

Потрогал голову, да нет вроде целая ни ссадин, ни порезов, да и удара не припомню. Ничего не понимаю! Полный сюрреализм! Нет, ну не мог я так нажраться, не мог, выпил то всего ничего.

Вместо делового костюма на мне комбинезон из серебристого эластичного материала, который плотно облегал тело словно вторая кожа. Приятно конечно, только в этом прикиде хиппи семидесятых я похож на робота Вертера.

— Сканирование топологии сети нейронов семьдесят девять процентов.

Опять этот голос. Черт, как же холодно! Если я и дальше буду здесь стоять, то превращусь в сосульку. Надо двигаться. Разогнал кровь интенсивными движениями рук и закричал со всей силы:

— Люди! Ау! Есть кто живой?! — слова затухли в густой пелене тумана и даже эхо не соизволило отозваться.

— Сканирование топологии сети нейронов завершено.

"Дзынь", раздался звук разбивающего стекла и вездесущий туман стал медленно отступать, рассеиваться.

Зал размером со стадион, с вогнутыми, слегка светящимися стенами.

Октаэдр! Подойдя ближе стало понятно что там кипела жизнь Возникали и исчезали спирали, медузы, человечки, пиктограммы, похожие на письменность индейцев майя. Значки меняли форму, закручивались в треугольники, соединялись в ломанные линии, образовывали симметричные соединения и вновь распадались в причудливом танце.

— Объект зет двадцать два тринадцать тридцать один, трансформация завершена, обратная транскрипция. Четыре... Три... Два... Один. Транскрипция разрешена. Объект стабилизирован, состояние удовлетворительное.

Часть стены исчезла, а причудливые значки образовали нечто, похожее на лицо хозяина из города машины в фильме Матрице высотой в с трёхэтажный дом!

Добро пожаловать, участник проекта восемнадцать триста тридцать один!

Мощный бас подавлял волю, а вибрация ощущалась так словно стоишь рядом с колонками на рок-концерте.