Фронтир Индикона. Начало

Оглавление

Контакт

Глава 1 Новый мир

Глава 2 Первый поход

Глава 3 Топорик

Глава 4 Рутина

Глава 5 Загадка разлома

Глава 6 Битва у старого баобаба

Глава 7 Незнакомец из прошлого

День восьмой

День девятый

День десятый

День одиннадцатый. Незваные гости

Подготовка к походу

Зелёные холмы

Колдун

Соль

Пятилетка за три года 1

Пятилетка за три года 2

Зной мёртвого озера

Пир у вождя

Коллективизация начало

Контакт

Палящий зной в этом пекле, помноженный на отсутствие воды, окончательно меня доконал. До цели ещё километра три-четыре, а я сдал, сдулся и едва плелся по саванне. Стал чаще останавливался, сильно кружилась голова. Самое поганое то, что я совсем не приблизился к своей цели — громадным баобабам, виднеющимся у горизонта.

Вода... Ни о чём другом не могу думать, хотя бы маленький глоток воды. Странно, что я не вижу миражей, хотя говорят, при сильном обезвоживании они всегда появляются. Врут.

Все. Точка. Дальше идти не могу, просто не могу! С трудом лёг на жёсткую, колючую траву клочками растущую под невысокой акацией. Тени почти нет. Плевать, надо только чуть-чуть отдохнуть, и я дойду, обязательно дойду. Обрывки вчерашнего дня возникали передо мной калейдоскопом. Странное состояние между сном и явью длилось недолго, усталость взяла своё.

* * *

В августе восемнадцатого года, в Москве стояла жара. Атриум-колодец с панорамными лифтами, уходящими в небо, в Северной башне Сити — отличное место, где можно окунуться в прохладу, кондиционеры там работают исправно. Закончив встречу с деловым партнёром, я наблюдал как поток людей вливался в холл через главный вход и растекался по многочисленным офисам и ресторанчикам. В духоту идти совсем не хотелось.

Кого тут только нет: вечно спешащие курьеры, менеджеры, никогда не выпускающие трубки из рук, важные от собственной значимости финансовые директора в дорогих костюмах и простые зеваки. От разговоров стоял такой шум, что казалось находишься где-то на большом базаре в окрестностях Бухары.

Из лифта, грациозно покачивая бёдрами, вышла высокая блондинка лет двадцати двух, одетая в лёгкий, едва приталенный сарафан василькового, как и ее глаза, цвета, ничуть не скрывающий всех ее прелестей. Толстая, чуть ли не в руку пшеничная коса, длинные ноги, точёная фигура и симпатичное лицо как магнитом привлекали вожделенные взгляды мужчин и завистливые женщин. Пройдя мимо и одарив обворожительной улыбкой (а она не родственница Скарлет Йохансон?), эта особа направилась к эскалатору. Проводив ее взглядом, я сразу обратил внимание на ещё одного интересного персонажа, одетого в мешковатый костюм тройку, кажется, ещё советских времён. Рядом с одетыми от Сanali и Corneliani соседями, толстяк в круглых очках и с допотопным, потёртым саквояжем смотрелся белой вороной.

Саквояж... Этот предмет пробудил во мне смутные воспоминания, я точно где-то видел его. Только где? Навёл смартфон, включив зум на полную: губы постоянно в движении, словно что-то бормочет под нос, толстые красные щеки, мясистый нос, дурацкая причёска с пробором как у купеческого сынка. Ёшкин кот, да это же Алексей! Балагур, любитель играть на гитаре и душа компании, мой однокурсник!

— Ну ты и разожрался, Алексей Иванович, — сказал я, подойдя к нему и слегка хлопнув по животу.

Он удивлённо обернулся и несколько секунд непонимающе смотрел на меня, хлопая глазами.

— Наверно, готовишься к покорению полюса в одиночку? Угадал? — я продолжил подтрунивать его.

— Что вы себе позволяете, молодой человек?! То, что вам известно моё имя, ещё не даёт вам прав на подобные шуточки! — почти прокричал он.

— Кто тут из нас молодой человек, это ещё вопрос. Я постарше тебя буду, — приняв спич за очередную издёвку, он разволновался, пошёл красными пятнами, голос его предательски задрожал:

— Кто ты такой вообще, чтобы со мной так разговаривать?! Щегол!

— Кто-кто, дед Пихто! Леха, ты что, неужто не узнал?!

Он ещё что-то хотел сказать, но фраза сорвалась на полуслове. Словно слепой крот он всмотрелся в моё лицо, снял очки и начал их протирать вновь и вновь, будто не веря.

— Не может быть! Ярослав!

— Нет, папа римский!

— Да, да. Теперь я точно тебя узнаю. Все такой же остряк, как и тридцать лет назад! Сколько лет, сколько зим, и на тебе — ни капли не изменился! Другие вон остепенились уже, а ты все в лоб правду матку рубишь. Пожалел бы старика, я-то не от хорошей жизни располнел, не жизнь, а сплошной стресс.

— В старики ты себя рановато записал. Ладно, проехали. Как насчёт того чтобы обмыть встречу? — предложил я ему, — за мой счёт.

— Ну, если так поставлен вопрос, то я за! Сейчас только документы сдам, и я в вашем распоряжении.

Спустя некоторое время мы сидели в уютном кабинете японского ресторанчика, расположившегося на нижнем ярусе делового центра. Жёстко заштукатуренная под японку официантка родом, скорее всего, откуда-нибудь из Рязанской области подошла принимать заказ и молча ожидала, когда мы обратим на неё внимание.

Однокурсник силился разобрать названия блюд, их состав и чуть слышно ругался.

— Если не против, я закажу, уже бывал в этом заведении.

— Валяй!

— Темпуре мореабаси две порции, аспара хотате, кайсо и тако сарадо, ико чингесай шого аэ, большой эмби темпура ролл еще набор горячих суши с морскими гребешками, не помню, как они у вас называются.

— Что будете из напитков? — тоненьким голоском спросила официантка.

— Из напитков — саке, само собой разумеется. Грамм по двести.

— Не, по двести маловато, давайте по триста, ради встречи! — встрял мой собеседник.

— Вот что, сказал я ей, — неси нам колбу побольше и стаканчики, а мы сами разберёмся.

Встреча началась как обычно. Приняв на грудь по сто грамм сакэ и закусив, стали вспоминать бурную молодость.

— Алексей, ты, вроде, с ребятами нашими контакт поддерживаешь? Понимаешь, я же ни с кем после выпуска так и не встречался. Хочу загладить вину, организую всем поляну, есть у меня одно заведение приличное на примете. Поможешь?

— Сделаем, контакты-то остались, да кто от выпивки на халяву откажется. Жаль много мне не выпить, сдаю, сдаю понемногу. Здоровье совсем не то, что раньше: всю ночь мог пить, а утром как огурчик на работу, а сейчас... — он махнул рукой. — Помнишь семьдесят седьмой, когда мы после сессии рванули в Коктебель дикарями?

— Допустим, не мы рванули, а я вас туда приволок. Но согласен, вспомнить есть что. Эх, — вздохнул я.? — Золотое время было: вино "Карадаг", сладкие арбузы, красивые, загорелые девушки, горный воздух, планеры — что ещё нужно студентам!

— На счёт вина, по пальцам одной руки могу сосчитать, когда ты с нами квасил, все больше на свою этажерку времени тратил, да на дам, — с хитринкой в глазах проговорил он.

— Что было интересно, то и делал, — ответил я. — Пока некоторые с утра за воротник заливали, я летать учился и вовсе не на этажерке, а на ЛАК двенадцать, а это, между прочим, лучший учебный планер на тот момент.

— Каждому своё. Мне то и внизу неплохо было со стаканчиком красненького. Приключения не по мне, — тут же нашёлся Алексей. — Вон ты на планере чуть не разбился.

— А ты про тот случай. Всякое бывает, риск дело благородное! Ты не понимаешь, Коктебель — настоящая Мекка для планеристов, легендарные места! Узун-Сырт, долина Бараколь. Летом там царство мощных восходящих воздушных потоков — термиков, бывало, поднимешься повыше метров на пятьсот и паришь с потоком, любуешься сверху на Кара-Даг. Красота! — мы помолчали.

— А в тот раз внезапно гроза началась, — продолжил я, — только поднялся от подножья метров на семьсот вверх и почти сразу в эпицентр попал. Стемнело, словно свет выключили, температура упала градусов на десять, косой ливень стеной, с градинами. Планер порывами словно тряпку кидает во все стороны. Потащило к восточному, отвесному склону Пилы, ты знаешь это место, ходили мы туда один раз через заповедник, ты сначала на вершину по расщелине лезть не хотел, а на обратной дороге мы ещё от егерей убегали.

— А, там, где с будуна оврагами от егерей уходили?

— Точно! Куда лечу, хрен его знает, на мгновение сквозь туман вершина проглянула, в паре метров снизу! Молнии одна за одной, одна за одной. Порывы ветра бьют словно кувалдой, едва крылья не оторвало.

— Глупости все это, — встрял опять Леха, — экстрим ваш! Дома нужно сидеть за чашечкой глинтвейна перед камином, да чтобы ноги тёплый ковёр грел, а приключения нужно смотреть по телевизору, на канале Дискавери!

Пару часов пролетели незаметно, но к сожалению или к счастью, Леха так набрался, что пришёл в совершенно невменяемое состояние и буквально падал на ходу.

Нда... проблема. В таком состоянии он точно домой не доедет. Все планы придётся теперь отложить и доставить его до дома. Жил он под Лосино-Петровским, в каком-то садовом товариществе. Взвалив тушку на плечо, я поволок его к выходу. Едва не навернувшись с пациентом на главной лестнице с фонтанами и красивой иллюминацией, я все-таки загрузил тело в ближайшее такси на заднее сидение. Сам на всякий пожарный уселся рядом, назвал адрес и задремал.

— Ну куда тебя понесло-то, куда? Все здесь тормози! — неожиданно подал голос Леха. Оказывается, он уже проснулся и вовсю командовал.

Мы приехали в какой-то дачный посёлок. Грунтовка и небольшая площадка около забора.

— Ну чего встал? Выгружай, а то ноги не держат! Развезло словно школьницу на выпускном, которой первый раз стакан налили. Говорю тебе все из-за сакэ грёбаного, не иначе туда грибов галю... галю... галогенных подмешали! Надо было водку пить. Кстати, у тебя случаем водички нет? Умираю!

— Держи болезный, — протянул я ему Боржоми, предусмотрительно взятую в ресторане. Леха ее мигом выдул, после запыхтев попытался вылезти из авто.

— Да сиди уж, сейчас помогу.

Расплатившись, зашёл с его стороны и буквально за шкирку вытащил его. Леха шёл сам, но его неслабо штормило и приходилось поддерживать.

— Видишь дыру в заборе? Так нам туда.

— А что, у вас нормально входа нет?

— Есть, есть конечно, но с чёрного быстрей будет! А там ещё сторож такой противный мужичок!

Делать нечего, подхватив под плечо пьяницу, пролез через дыру и потащил толстяка по дорожке, со следами асфальта. Леха сипел и тяжело дышал, но потихоньку шёл, хотя было видно — ему нелегко.

— Правей, правей забирай! — указал на извилистую тропинку, петлявшую между корней вдоль неглубокого оврага.

— Мы точно к тебе домой идём? Или ты в землянке, как хоббит живешь?

— Да я с закрытыми глазами тут пройду, метров двести ещё и будем на месте. Так, притормози малость, а то тащишь меня как бульдозер, а мне отлить надо, я же живой человек!

Пока он отошёл, я с опаской осматривал лес. Вроде лес как лес, но вот что странно, в нем стояла мёртвая тишина, хотя трасса где-то совсем рядом, не было слышно даже обычных звуков: пения птиц, шелеста листьев, стрекотания кузнечиков и сверчков. Обернулся, а Лехи то нет! Он пропал! Да что за представление? Он же не ниндзя, чтобы бесшумно растворится в лесу!

Прибавил шагу, черт его знает, что с этим алкашом произошло, свалиться ещё где-то в кустах, а мне отвечать. Но этого пьянчугу я так и не нашёл, ни через сто, ни через двести метров, да ещё попал в густой, словно дым, туман сизого цвета. Нога зацепилась за корявый, не ко времени появившийся из-под земли, корень. Твою ж дивизию! Даже сгруппироваться не успел толком. Но что это, черт побери? Вместо болезненного приземления, я все падаю, и падаю! Происходило что-то невероятное, из ряда вон выходящее. Тело окаменело и не слушалось. Я, словно муха поправившаяся в паутину не мог пошевелиться. Поток удивительного тумана не просто нёс — он уменьшал меня, будто Алису выпившую из бутылки волшебного зелья.

В мельчайших подробностях, как в замедленном кино, чередовались кадры: упавший лист дуба, волоски на лапках жука пожарника, мельчайшие капли тумана размером с небоскреб. В деталях проплыла бугристая мембрана растительной клетки, причудливо слепленные шары молекул . Ускорение выросло рывком, голова налилась свинцом и я отключился.

* * *

Пробуждение было тяжёлым, голова раскалывалась, как после нокдауна. И ещё скрежет, скрежет, словно кто-то водит железкой по стеклу. Звуки причудливым образом соединились в слова:

— Сканирование топологии сети нейронов восемнадцать процентов.

Клоки тумана, дальше собственного носа не видно. Руки ещё отходили как после заморозки. мышцы еще покалывало но я рывком вскочил с твёрдой и шершавой, словно наждак, поверхности.

Холодно... Тут как в морге, градусов пять, не больше.

— Сканирование топологии сети нейронов тридцать семь процентов.

Перед глазами нарезал круги едва мерцающий светлячок. Чертовщина! Ну и где я оказался? Помню все хорошо... Тащил на себе Лёху, будь он неладен, к дому, потом он исчез, дальше туман, странное падание. Что вообще происходит? Может меня приложило о корягу?

Потрогал голову, да нет вроде целая ни ссадин, ни порезов, да и удара не припомню. Ничего не понимаю! Полный сюрреализм! Нет, ну не мог я так нажраться, не мог, выпил то всего ничего.

Вместо делового костюма на мне комбинезон из серебристого эластичного материала, который плотно облегал тело словно вторая кожа. Приятно конечно, только в этом прикиде хиппи семидесятых я похож на робота Вертера.

— Сканирование топологии сети нейронов семьдесят девять процентов.

Опять этот голос. Черт, как же холодно! Если я и дальше буду здесь стоять, то превращусь в сосульку. Надо двигаться. Разогнал кровь интенсивными движениями рук и закричал со всей силы:

— Люди! Ау! Есть кто живой?! — слова затухли в густой пелене тумана и даже эхо не соизволило отозваться.

— Сканирование топологии сети нейронов завершено.

"Дзынь", раздался звук разбивающего стекла и вездесущий туман стал медленно отступать, рассеиваться.

Зал размером со стадион, с вогнутыми, слегка светящимися стенами.

Октаэдр! Подойдя ближе стало понятно что там кипела жизнь Возникали и исчезали спирали, медузы, человечки, пиктограммы, похожие на письменность индейцев майя. Значки меняли форму, закручивались в треугольники, соединялись в ломанные линии, образовывали симметричные соединения и вновь распадались в причудливом танце.

— Объект зет двадцать два тринадцать тридцать один, трансформация завершена, обратная транскрипция. Четыре... Три... Два... Один. Транскрипция разрешена. Объект стабилизирован, состояние удовлетворительное.

Часть стены исчезла, а причудливые значки образовали нечто, похожее на лицо хозяина из города машины в фильме Матрице высотой в с трёхэтажный дом!

Добро пожаловать, участник проекта восемнадцать триста тридцать один!

Мощный бас подавлял волю, а вибрация ощущалась так словно стоишь рядом с колонками на рок-концерте.

Приехали! Может быть это не глюки. Может розыгрыш, представление, устроенное для меня.

Лицо внимательно рассматривало меня, буравя взглядом, словно бесполезное насекомое или пустое место. Да нет такое не подделать, какой уж тут розыгрыш...

— Как все это понимать? — собравшись с духом, спросил я.

— Какой к чертям проект НЗ. Может просвятите что это за место? На Землю не похоже!

— Сто девятнадцатый топологического сектора континуума.Домен НК двадцать два четыреста тридцать один. Центр управления вспомогательного телепорта.

Мгновение спустя величественное зрелище развернулось перед моим взором. Я оказался в открытом космосе, окружённый со всех сторон мириадами больших и малых звёзд. Разноцветные туманности и галактики разных видов: спиральные, эллиптические, иррегулярные. Они заполняли все окружающее пространство, отчётливо были видны зияющие чернотой пустоты войдов, яркими точками горели десятки пульсаров и сверхновых, неземные звуки Вселенной дополняли грандиозную и масштабную картину.

— Управляющий центр Домена располагается на расстоянии восемьсот миллионов световых лет от Земли, — пробасили скрипучим голосом. Земля передо мной, рывком уменьшилась до размера шарика в Солнечной системе. Ещё кадр и появились звёздные скопления, рукав галактики и, знакомая по снимкам, родная галактика Млечный путь. Снова рывок — я оказался в окружении множества светлых пятен, появилась подпись на русском: "Местная группа Галактик Девы". масштаб вырос до ячеистой структура Вселенной и переместила к сектору с надписью "Сверхскопление галактик Волопаса". Калейдоскоп незнакомые галактик, туманностей и передо воронка черной дыры засасывающая окружающие звезды, словно в гигантский водоворот. В самом низу, мигающая зелёная точка с надписью "Управляющий центр".

Ничего себе детализация! IMAX 8K нервно курит в сторонке. Подожди, это что получается — контакт?! В детстве, как и миллионы советских мальчишек, я бредил большим Космосом,полётами в другие миры. Казалось это время наступит завтра. Время внесло свои коррективы, я стал трезво смотреть на вещи. Юношеские мечты поблекли, но где-то в глубине души я по-прежнему бредил полётами в космос. А сейчас, получается, есть возможность установить контакт с иным разумом! Такое бывает только раз в жизни, я не имею права упустить этот шанс!

— Хотите сказать, что вы из другой галактики?! Неуверено спросил я. Но как я так быстро здесь оказался? Нельзя перемещаться быстрей скорости света! Не верю!

— Не уполномочен обсуждать с вами эти вопросы, — перебили меня. — После переноса вам необходимо активировать Ключ.

Невзрачный браслет красного цвета материализовался на моей руке прямо из воздуха и плотно обвил запястье.

— Объект привязан к ДНК носителя. Для начала работы необходим источник питания. При отсутствии техногенных источников питания, возможна зарядка от биологических объектов. Рекомендуется использовать деревья массой свыше десяти тонн.

Передо мной возникла картина дуба с надрезанной по спирали корой. Браслет соскользнул с руки и направился к корням. Из браслета стала выезжать черная, узкая лента и медленно укладываться в разрезы.

Бесстрастный голос продолжил:

— Для активации функций расширенного сканирования, вычислителя, объект необходимо зарядить. Инструкция с кодом инициации и параметрами для выращивание будут предоставлены после переноса.

— Переноса куда? — закричал я.

— В кластер НЗ восемнадцать триста тридцать один.

Транскрипция... Активирован ноль-перенос в сектор струнных аттракторов.

Мгновение спустя, без всяких эффектов, я оказался на крыльце старинного русского дома. На мне были простая, без изысков льняная рубаха, узорчатый пояс, сермяжные шаровары, собирались у пояса и подвязывались под коленями кожаным ремешком — как есть мужик пятнадцатоговека из глубинки , только котомки и не хватает. Внеземное ателье, фокусники, мать их за ногу!

Порыв ветра принёс аромат грибов, хвои и только что прошедшей грозы. Дом в два этажа больше напоминал терем из сказок Пушкина: вычурной формы столбы крыльца, искусная резьба на ставнях, коньки на крышах. Ландшафт тоже соответствовал — круглая поляна, словно ковром покрытая цветущими колокольчиками, в обрамлении сплошной стены вековых елей. Вокруг нет никаких признаков цивилизации, не было ни проводов, ни вышек связи, ни трассеров от самолётов, ни даже завалящего пластикового пакета. Постучав для приличия, вошёл в дом через низкий порог. Там оказалась всего одна комната с парой малюсеньких окон, составленных из кусочков дымчатой слюды.

Ну и дела. Сначала в скопление Волопаса забросили, а теперь в сказочный терем! Что же дальше будет?

— Ау! Есть кто живой, Координатор, или как там тебя, — прокричал я.

А интерьер тут совсем не крестьянский. Прямо по центру из пола торчал здоровенный пень, играющий роль стола. На нем стоял и весело булькал самовар в форме шара-солнышка с лучами, увешенный двумя рядами баранок. Композицию дополняли стаканы для чая в деревянных подстаканниках с растительным орнаментом и миска, полная медовых сот, аромат от которых шёл по всему дому.

Стоявший в углу предмет привлёк моё внимание ещё больше чем экстравагантный стол. Сундук не сундук, больше похоже на оплывший губчатый куб. Я подошёл ближе и дотронулся. Куб, словно живой, обиженно фыркнув, превратился в студенистую субстанцию, которая сразу вытекла между досок, не оставив и следа. Стену передо мной заволокло дымкой, а затем, словно в фильме "Иван Васильевич меняет профессию", за ней проявился кабинет, мой рабочий кабинет! В нем был я, сидел за столом и спорил с Петровичем, ведущим технологом по керамическим связкам для абразивов.

— Ну чего вылупился то? Ты енто, ты! Ну, почти ты.

За спиной, на лавке развалился чумазый гном, заросший волосами по самые брови. Вид у этого колоритного типа был как у бомжа: потёртая, засаленная фуфайка до колен, бесформенная шапка-колпак и лапти. Чем-то он смахивал на мультяшного домовёнка Кузю, но в отличии от последнего, имел на редкость наглый вид.

— Ну...сь, чего ты как не родной-то, давай ужо знакомиться. Хто ты, можешь не говорить, а я, ентоть, управляющий лабораторией нестабильных аберраций струнных аттракторов в векторных псевдоевклидовых пространствах семнадцатого сектора Континуума. Ежели по-простому, — продолжил он, посмотрев на моё ошарашенное лицо, — Ванькой кликай.

Приехали! Ванька — внеземной разум! Подозреваю мне в ресторане грибков добавили непростых. Значит, все это — пряничный домик, полянка, лесок и даже баранки на самоваре самая обычная галлюцинация. Я ничего не говорил вслух, но он все равно ответил.

— Нет, не угадал. У нас все от производителя, да со знаком качества. Под тебя синтезировано, не отравлено, не содержит бесовских ГМО и пестицидов — снедай смело. А антураж ентоть, — он небрежно махнул рукой в сторону окна, — так тут сподручней гутарить. Неспроста я тебя к себе вытянул, я всяко лучше расскажу, чем ента железка из Центрального узла.

— Так вы ещё и мысли читаете? Ничего себе! Так руководитель проекта — ты?

— И хде енто мне таких догадливых сапиенсов нашли, чудно?! — сказал Ванька, театрально взмахнув руками.

— Допустим, вы на самом деле представители внеземной цивилизации, — начал я, попытавшись настроиться на позитивный лад, и заговорил как можно торжественней. — Как представитель планеты Земля, протягиваю вам руку дружбы и прошу...

Реакция была странной: с минуту он словно кашлял и сипел, и чуть позже стало понятно — снова смеётся.

— Итить... Ну насмешил, ну насмешил! К сожалению, Бро, вынужден отказать. По нашенским дипломатическим протоколам, клон не может являться официальным представителем цивилизации.

— Клон? Какой клон, вы кого имеете в виду? — мне сразу стало как-то не до смеха.

— Хе-хе, думаешь ты впрямь Кузнецов Ярослав Александрович? Неее! Снова не угадал! -домовёнок словно в предвкушении каверзы потёр руки.

— Ты квантовый клон ентого кекса, созданный пару часов назад. Ента картинка, — он показал на голограмму кабинета, — не монтаж, енто прямой эфир! Вот так-то, земеля.

— Стоп. Стоп! Я сейчас здесь, и больше нигде быть не могу! Все это подделка. И вообще, я вам не верю!

— Видишь ли, земеля, — начал говорить он медленно, вкрадчивым голосом, — технология телепортации подразумевает разрушение оригинального объекта. В странном тумане, где тебе всяческие чудеса мерещились, находился передатчик Малого Телепорта, служащий для переноса объектов в пределах Домена или Вселенной, как вы ее кликаете. Мы отсканировали и уничтожили оригинал, создав опосля две копии: одна вернулась домой, а вторая... Ну ты понял.

— Допустим. Но как можно делать подобные вещи без согласия человека?!

Опять каркающий смех-свист.

— Бро, понимаешь все клоны наша собственность. Вот ты давеча помидоры у тётки сажал в Лобне. Ты, ентоть, спрашивал у них разрешение, ась?

— Какое ещё, к чёрту, разрешение у растений?! Знаете, мне не нравиться, когда меня считают вещью, я разумный человек, меня нельзя сравнить ни с животными, ни с растениями.

— Нравиться аль нет, но есть токмо один закон! — он поднял вверх свой пальчик. — Кто сильнее тот и прав! И закон ентот, един для всех форм жизни, противостоящих энтропии. Спрашивает ли хищник разрешение охотиться на жертву, ась? Спрашивают ли растения разрешения у Солнца на поглощение его фотонов? Для всех, что для тебя, что для нас, примитивные организмы — это лишь ресурсы, бро! Тудыть-растудыть, логика то проста — либо ты можешь использовать ресурсы, либо нет. Добро и зло, гуманность, етика, мораль... Енто лишь инструмент для борьбы за ресурсы, неважно какие органические аль нет. Sapiens хитер — он исповедует принципы двойной морали, с одной стороны, допустимо уничтожать миллионы разумных и родственных вам организмов: леса, промысловая рыба, крупные позвоночные, а с другой, как только сами оказываетесь в роли ресурса, то сразу заводите шарманку о правах разумных, о гуманности. Накоси выкуси! — показал он мне фигу. — Хрен вам, а не гуманность и права человека! Енто для тебя морковка ресурс, а для меня ты сам бактерия! Думаешь, у нас равный диалог, да ни фига подобного. Вам, чтобы разговаривать со мной на равных потребуется три с половиной-четыре миллиарда лет эволюции. Я, ентоть, просто принял удобный тебе образ и разговариваю в упрощённом режиме. Как бы тебе объяснить, — он задумался и почесал затылок, — енто как диалог человека с компьютерами... Двоичный код — примитив технолоджи, итить!

Просто дурка, настоящий разрыв шаблона! Я совсем по-другому представлял братьев по разуму! Вслух я сказал другое:

— Может быть вы и правы, я не рассматривал вопрос с этой точки зрения. В любом случае мне не хочется оказаться в шкуре лабораторной мыши, пляшущей под чужую дудку!

— Да какая дудка?! Ты, енто, нужен со своим уникальным мышлением и знаниями. У тебя четыре научных звания, сорок два полезных навыка, ты сам-то подумай, почему тебя выбрали со всей планеты?

— Что вам от меня нужно? — спросил я его в лоб.

— Много чегось. Да не стой столбом, садись. Передо мной прямо из пола вылез удобный пенек, — отведай что босс послал. Белки, да енти, как их там — углеводы тебе нужны, они стресс снимают! А как червячка заморишь, глядишь и посговорчивей станешь.

На столе появились блюда и закуски: гречишные блины с черной икрой, семга, соленые грузди, огурчики, моченая брусника и запотевший графинчик с водкой и плававшим там корнем, — скатерть самобранка наяву.

— Изволь отведать хреновуху, — он налил стакан мне и тут же схватил еще одну рюмку и мгновенно выпил ее. Лицо его и так непрезентабельного вида превратилось в сморщенное яблоко.

— Ух, крепка, крепка хреновуха! Не иначе ключница делала, прямось, жидкий огонь по жилам. Ты, пей, пей! — сказал, наливая себе еще одну.

Если угощают, отказываться нехорошо, да и стаканчик мне сейчас не помешает, может и впрямь мозги прочистит. Взяв налитый стакан, понюхал — вроде ничего, так и чокнулись.

— За знакомство! Держи, — протянул он мне соленый огурец не вилке, — закуси.

Хреновуха и впрямь оказалась хороша, ледяная, да в запотевшем стаканчике. Особенно с такой-то закуской, только там явно больше 40 градусов, я бы сказал за 70. Ну пришельцы, ну мать их дают! То тебе вся мощь технологий, то стакан наливают. Эффект после выпитого был необычный — наступило состояние легкой эйфории и веселья, ушла напряженность.

— Ты верно в курсе, что существуют и другие Вселенные? — дождавшись кивка с моей стороны, он продолжил. — Для перемещения туда объектов, мы используем сложные устройства, которые на основе цифровых данных синтезируют в другой вселенной исходный объект.

— Телепорты?

— Именно! За время существования нашей цивилизации, мы создали систему: глобальную сеть, объединяющую миллиарды Вселенных. Но, как всякое сложное дело, без проблем не обходиться. Двести девяносто миллионов лет назад был обнаружен Домен НЗ восемнадцать триста тридцать один занят — будь он неладен! Все попытки построить там Телепорт закончились провалом.

— Что, я не ослышался, вы из другой Вселенной? Невероятно, я мог предположить, что из другой звездной системы, из соседней Галактики, но такое! Но как же быть с горизонтом событий, сингулярностью? Я изучал космологию, знаю, что границу между Вселенными преодолеть нельзя, теория относительности!

— Енти ваши знания можете засунуть себе в одно место, енто как эректус, который едва мычит, будет с тобой теорию квантовой механики обсуждать! Не твоего ума дело! Усек?

— Усек. Только почему в этот раз возникла проблема?

— Здеся все просто: информация и расстояние решают. Не в каждой Вселенной мы можем построить Телепорт. Попасть в особо удаленные Домены очень трудно. Объем данных для переноса твой копии ДНК и топологии нейронной сети мозга, то бишь личности, через Малый телепорт сюда, больше двенадцать в тысяча двадцать четвертой степени байт. Для сведения, совокупный объем информации, созданной человечеством за все время его существования в два миллиона раз меньше — всего пятьсот Экзобайт. Но енто ягодки! Для переноса в домен объем информации возрастет в три миллиарда раз. Наши устройства репликации, пригодные для выполнения миссии на семь порядков сложнее. Но есть одна лазейка!

В Большой Вселенной, в очень редких случаях, попадаются параллельные Домены, имеющие связанные кластеры пространства-времени. Мы токмо изучаем это уникальное явление, но суть его в том, что это области на удивление стабильны и в них с точностью до долей процента совпадают не только локальная плотность вакуума, струнные коэффициенты и параметры элементарных частиц, но и макрообъекты. В вашем Домене тоже таковой. Объем всего-ничего семьдесят тысяч кубических световых лет, но на его краю и примостилась Солнечная система. Жаль параметры у вас трудно просчитать, но енто ужо не твоего ума дело.

Он помолчал с минуту, а потом продолжил:

— Последний эксперимент в системе Бернарда провалился, а энергии на новый нетути. Ну и чего остаткам енергии ентой пропадать? Вот и удалось получить добро на аферу с Homo, хуже то всяко не будет. Запоминай!

Он поднял указательный палец толстый, как сосиска, вверх и сделал страшно умное лицо.

— Как обустроишься, первейшая твоя задача активировать Ключ, от него ужо узнаешь, что дальше делать. Ключ не токмо сканер, но и, енто, инициатор синтеза или, по-вашему, продвинутый 3D принтер для построения многоклеточных организмов. При наличии копии ДНК и органики воспроизводит любые организмы изменяя химические связи и конфигурацию нуклеиновых кислот, жиров и белков. Ну, смекаешь, ась?

— Не совсем.

— Эх, — он недовольно махнул рукой. — Органики-то у вас, в отличии от редкоземельных металлов, для наших конструкций на планете на порядок больше.

Я внимал каждому слову Инка, впитывая все как губка. Было немного не по себе слушать столько научных терминов от этого смешного персонажа.

— Если я вас правильно понимаю, вы отправите меня на Землю, только в другой Вселенной?

— В точку! Но есть, енто, еще момент! Пространственно-временной континуум тама течет с задержкой, ты попадешь в прошлое относительного своего мира. Вероятно, — он артистично почесал рукой затылок, — в период между третьим тысячелетием до вашей эры, по двенадцатый век. Место предположительно Африка, но не гарантирую. Алгоритм поиска органики нехитрый: ключ на орбите начинает поиск органики, а далече, опускаясь ниже к поверхности планеты, находит подходящий по массе объект.

— А если в пустыню попаду или на плато изолированное, с отвесными склонами?

— Значиться не повезет тебе, — ответил он флегматично, накатив еще рюмаху.

— Интересно девки пляшут! Древний Мир или Средневековье, очень перспективно.

— Ты, ентоть, давай не ёрничай, дурья башка! Тебе говаривали ужо, что точно параметры определить невозможно, ваша планета находиться в пограничной зоне аномалии, вот ежели бы ближе центру...

— Поди туда — не знаю куда, возьми то — не знаю что, так выходит, Ванюша, а?

Он запыхтел, зло посмотрел на меня. Лицо его налилось краской словно помидор.

— Да кто ты таков?! Из грязи в князи токмо вылез! С час назад пылью был межзвездной, а сейчас, ентоть, права качаешь! Мы, понимаешь, енергии кучи тратим, в лепешку расшибаемся. Ухх! — погрозил он мне кулачком.

— Что-то помимо Ключа у меня будет? Хотелось бы ваших супер-технологий получить. У вас точно есть масса интересного!

— Ишь какой шустрый, тебе пальчик дай, а ты вон сразу локоток укусить норовишь. Есть у нас много чего, да не про вашу честь! И не надо делать такую кислую мину. Технологии у вас будут, но в пределах необходимого. Любые знания, со сложными понятийным аппаратом, это потеря времени, а из примитивного и предложить нечего, все сами знаете. Ну чего...сь, вы, к примеру, предложите неандертальцу, если у него материалов с гулькин нос — камни да кости, — ответил он и стал напевать под нос какую-то песню голосом старой бабки.

-Научный прогресс я, вообще, запрещаю,

Не нужен он Богу, не нужен и людям.

И песни пою я, пока молодой.

Научный прогресс всей вселенной осудим!

— Ты чего там гундосишь?

— Да, развлекаюсь, а ты чего не ешь-то? Может горячее подать, ась?

— Горячее!? — шутливо удивился я, жуя бутерброд с осетриной. — Не откажусь, хоть ты и зловредный гном, но уютно у тебя, не отнять.

— Стараемся...

Он хлопнул в ладоши и на столе появились несколько серебряных подносов с разными блюдами: запеченный целиком лебедь в перьях, косуля на вертеле с гречкой, стерлядь с моченой брусникой, икра черная, икра красная, разве что икры заморской баклажанной не хватало. От этих разносолов аппетит у меня зверски разыгрался, и я принялся за ликвидацию деликатесов.

— Вань, а почему ты все время говоришь во множественном числе вам, вы? Я что, буду не одинок в этой миссии?

— Тут такая история: вашу планету проверяли еще в начале проекта, да токмо тогда у вас титаноптеры и димитродоны хозяйничали. Но как три сотни лет назад попытка переноса накрылась медным тазом, думаю, а чего бы не проведать, может чего путное народилось. И вот на тебе обнаружил Homo Sapiens и некое подобие цивилизации. На всякий пожарный я, енто, оставил у вас Малый телепорт и пару кадавров, то бишь роботов похожих на вас, людей. Потихоньку они пересылали мне образчики разных кексов. Токмо маловато вас набралось, да в разнобой. Но енто дело поправимое, просто кодовое слово назови, они заговорят как надобно.

— Кадавры, говоришь... Ослепительная красотка в моем вкусе отвлекает внимание, словно чертик из табакерки появляется друг, которого я тридцать лет не видел! Ты ничего не хочешь мне рассказать? — Ванька покраснел, глазки забегали, он стал перекладывать в руках неведомо откуда взявшиеся игровые кубики.

— Ну енто... Ну...

В голове у меня словно перемкнуло. Я рывком выскочил из-за стола и обежав его попытался схватить наглеца за грудки. Но не тут-то было, он, с проворством достойным ниндзя, проскочил между мной и стеной и, засеменив своими маленькими ножками, споро забежал прямо по стене на потолок, где, усевшись на выступ, с довольной рожей уставился на меня.

— Но-но, попрошу меня не трогать! Ишь ты какой догадливый выискался! Ну подумаешь, маленько провели тебя, с кем не бывает. Малый телепорт требует, чтобы вокруг крупных объектов не было, а из толпы, в центре Москвы, забрать тебя не с руки, вот и пришлось спектакль разыграть.

— Мало того, что вы фокусники-иллюзионисты, так еще и жулики! — возмутился я. — Ну каков жук, а я дурак поверил во все! Ладно, что сделано, то сделано. Спускайся, трогать не буду.

— Спасибочки за понимание, корешок! Енто моя работа, ничего личного, — он помолчал, поковырял вилкой в своей тарелке, а потом продолжил. — Так вот, вчера стало ясно, что снова мы пролетаем как фанера над Парижем. Но! Но мне, в кои-то веки, дали порулить с крохами енергии — а енто шанс, шанс которого я так ждал, так ждал! А запасной вариант с homo вот он, под рукой. Вот так-то! С тобой отправлю в помощь осемнадцать душ, но токмо учти — енти кексы о експирименте, ни сном, ни духом.

— Но почему?

— Потому что, потому все кончается на "у". Нету-ти, у меня енергии лишней нетути. На месте сам расскажешь, ежели найдешь конечно. Ты пойми, земеля, главное вовсе не люди, а Ключи, которые будут с ними.

Я слегка захмелел и снова перебил его:

— Каким же образом я буду им доказывать, кто здесь главный, а? С чего им мне верить то?

— Так енто твое дело, сам и разбирайся. Токмо Ключи у них отбери, а те, кто не захочет тебе помогать, пусть идут лесом. Ключ активатор у тебя токмо, так как совокупность знаний и умений подходит, а енти все — балласт, но полезный, при умелом подходе! Ежели что, то у тебя Ключ-то красного цвета, а у них зеленого.

— Да неужели? Ключ красного цвета! Еще бы фиолетовые штаны мне выдали, а остальным цак в нос.

— Хе-хе, хорошая идея! Но у меня есть кое-что поинтереснее, — он снова потер руки и хитро подмигнул мне, — я, енто, подстраховался, малость с теломерами поигрался. Если не активируйте за год полностью Ключ, то умрете, очень поганой смертью умрете.

— Вот это удружил, так удружил! Мало того, что мне надо найти неизвестно что, так еще чтобы жизнь медом не казалась, часовые бомбы заложили?! Про заград-отряды случаем не забыли?

— Если настаиваешь, можно вмиг организовать!

— Не-не-не, я пошутил. От вас, все что угодно можно ожидать. Понятно все, — от безнадежности я махнул рукой.

— Что тебе понятно, что?! Я же тебя не на амбразуру с голой грудью бросаю! У тебя же будет всем роялям, рояль — как у вас говорят! Ключ, он же Вычислитель и далее по списку. Ядро! — он поднял палец вверх, — работает на сорока семизначной логике, а енто не фунт изюма!

— Знаешь, — перебил я его, — я ведь про многозначную логику не понаслышке знаю. У нас в советское время даже компьютер на трехзначной логике был — "Сетунь 70". Успел на нем немного поработать, удобная штука для своих целей. Но сорока семизначная логика! Боюсь представить, что это за зверь.

— Волков боятся, в лес не ходить, ничего сложного там нет. У биологических систем довольно высокий вычислительный потенциал. Взяв за основу искусственную ДНК, я создал вычислитель с перезаписываемой памятью и жидким процессором. В ентом устройстве записана необходимая для миссии информация с инструкциями, но самое вкусное то, что архитектура девайса позволяет запускать на нем особливый Искусственный Интеллект, возможности которого многократно превосходят самого одаренного человека, он-то вам и нужен. Запусти его как можно быстрее и все пойдет как по маслу.

— Непонятно только, как Ключ будет информацию выводить. Как я понимаю, принтера в комплекте не идет?

— Верно понимаешь линию партии, гараж. Как только зарядишь и активируешь Ключ, делай телеграф и вводи коды управления, опосля получишь ответы. Зашифровано у нас все в кодах Бодо, — обезьяна и та сообразит, и стал снова напевать, переиначивая старинный хит группы "Технология":

— Нажми на кнопку — получишь результат

И твоя мечта осуществится.

Нажми на кнопку и тебе больше не к чему стремиться!

В шорохе капель ночного дождя,

Зашифровал я секреты.

Ключ выстроит мир, где ты у руля!

— Значится так, — он передал мне браслет, — видишь? — Он нажал выступы на внутренней части браслета и стал, словно фокусник, мелко перебирая руками, вытягивать перфорированную ленту с параллельными рядами отверстий. — Здеся, — кряхтя проговорил он, — триста шестьдесят портов для ввода и вывода информации. Активировать через любой порт, зарядка Ключа также через них идет.

— Стоп, стоп, стоп. Лестно, конечно, что ты столь высокого мнения о моих интеллектуальных способностях, но только код Бодо я наизусть не помню. Да телеграф сделать не один месяц займет и это при наличии материалов.

— Ну чего...сь ты постоянно гундишь? Ну нету здесь ничего сложного, нет! Ты кто по жизни! Специалист-схемотехник, ведущий проектировщик АСУ для химических производств, доктор физико-математических, химических и геолого-минералогических наук в конце концов, иль мужик сиволапый? Ась?! Да токмо вычислитель активируй, а он разом возьмет процесс в свои руки. Есть запасной вариант и без телеграфа: опосля активации, — продолжил он, — сделаешь ентот... как его, проводной телефон и соединишь с любым портом, а тама ужо можете с ним говорить аль по трубке, аль через наушники.

— Вот так просто? Зачем тогда вся эта абракадабра с кодировками?

— Дык телеграф из подручных материалов, всяко быстрей сделать можно.

— Это еще бабка надвое сказала, что я сумею сделать, а что нет! — ответил я зло.

— Поспешишь, людей насмешишь! Главное понять алгоритм действий, так что слухай, корешок, ентот алгоритм, слухай...

— Слухаю, внимательно слухаю, — передразнил я его, — только сдается мне Ваня, что план ваш шит белыми нитками. Слишком много случайных факторов.

— Как, енто, белыми нитками? — он развел руками и сделал удивленное лицо. — А Ключ как же? Да я его цельный день делал! Не забывай там и люди, и цивилизация, она всяко будет, — пробубнил Ванька. — И вообще, полно тебе причитать то, полно! Словно курсистка на первом свидании.

— Цивилизация, цивилизация! — передразнил я, имитировав его голос. — Давай лучше наливай вашей волшебной хреновухи, стакан то пустой! Да расскажи лучше про зарядку Ключа, сколько его от дерева заряжать?

— Сейчас наколдуем, — ответил он, потряс бутылку, и она вновь наполнилась. Разлив по стаканам он продолжил. — На ентоть вопрос не так просто ответить, ежели дерево большое да молодое, и ток электролитов в нем сильный, то две недели хватит. Токмо дважды от одного дерева не заряжай, а как оно начнет сохнуть, все значит вытаскивай и другое ищи поздоровей. За растения!

Он залпом выпил стоявшую перед ним рюмку и стал трансформироваться в неизвестно что, словно добрый волшебник Ээх из армянского мультфильма советских времен, превратившись в итоге в ворону жалкого вида, с громадным клювом. Ворона, вскочив на стол, запела басом отбивая ритм хилой лапкой:

— Не губите мужики, не губите.

Не рубите дерева, не рубите.

Ради гнездышка грача, не рубите сгоряча.

Не губите мужики, не губите!

Был я молод и удал, да портал, повидал!

Прохудилось сто рубах, все в нездешних краях.

Я пополам согнулся от смеха и едва смог выдавить:

— Все-все, хватит завывать! Певец из тебя никакой! Давай лучше поподробней, как других людей искать?

— Чего...сь их искать-то, чай не сахарные найдутся. Они-то всяко белые, а в ентой Африке, знамо дело, нехристи черные живут.

— Может хватить ерничать?!

— Что хочу, то и ворочу, ты мне не указывай, не дорос ешо! Рассчитывай, что максимальный радиус разброса группы, ежели эмпирически подсчитать, от места твоего синтеза — верст сто, не больше.

— Так стоп, получается площадь поиска больше 30 000 кв. километров? Для того чтобы зарядить Ключ потребует две недели. Не успеть. На следующий же день половина народа разбредется из этого сектора кто-куда! А одному выжить сложнее.

Ванька что-то флегматично жевал и совершенно не обращал на меня никакого внимания.

— Да плевать! Гори они синим пламенем! Ну помрет половина, ну что с того? Ключи-то все равно с них соберешь, никуда они не денутся. Ой!

Ванька вскочил, схватился за голову и стал раскачивать ее руками из стороны в сторону.

— Ой-ой-ой! Заболтал ты меня совсем, а время ужо тю-тю! Так что давай на дорожку что ли присядем, да на посошок накатим. За успех нашенской компании! — гаркнул он и залпом осушил стакан. — Токмо давай лобызаться не будем, не люблю я ентих дел!

Я не успел ничего ответить и только собирался выпить, как мой собеседник стал очень эффектным образом исчезать. По нему пробежали ветвящиеся, тлеющие разряды, постепенно увеличивая интенсивность и в итоге образовали кокон.

— Прощевай! Ни пуха, ни пера! — прокричал он глухим голосом.

— К черту! — ответил я и сразу оказался в летящем, переливающимся всеми цветами пузыре. Сквозь его прозрачные стены в угольной черноте космоса с возрастающей скоростью, мимо меня пролетали целые гроздья Галактик, одиночные звезды и бесформенные кляксы туманностей. Полет длился недолго, пузырь вскоре стремительно приблизился к сфере колоссальных размеров. Через мгновение он слился с ней, и я оказался висящем в кромешной тьме. Подо мной, внизу, словно в адском котле кипел и фонтанировал настоящий океан. Пузыри поднимались, мгновенно раздувались и снова падали в пучину. Оболочка стремилась в самый центр этой стихии и стала терять очертания, размываться. Повсюду яркий свет и лишь на краю сознания осталось ощущение долгого падения в бездну

Иллюстрации

Разговор с управляющим узла  Сверхскопление галактик Волопаса Сравнение размеров небесных тел Чёрная дыра с узлом Телепорта Изба Ваньки Столик-пень Транспортировочный Пузырь Переход

К оглавлению

День первый

Ж....жжж. Жужжание было первое, что я услышал, едва придя в сознание. Этот звук медленно, урывками возвращал в реальность. Разом пришло понимание, и я с трудом вздохнул, с жадностью, словно первый раз. Попытался открыть глаза, не смог. Чёрт! Лицо было покрытым густой, противной на ощупь слизью, даже больше — она покрывала всё тело. Что за дерьмо?! В последний раз пробуждение было более приятным, мне ещё и наливали. С трудом отодрал уже начинающую подсыхать слизь с лица. Свет резанул по глазам, заставил зажмуриться. Ну что ты будешь делать? Я попытался встать на ноги и не смог! Слизь, словно резина, облепила меня. Оттёр руки и лицо, с большим трудом я выбирался из этой ловушки.

Так-так и куда же на это раз меня занесло?

Зелёная, слегка выгоревшая трава до самого горизонта, редкие, невысокие деревья, кустарник. Степь? Не похоже. Да это саванна! Полноценная африканская саванна! Никаких сомнений, не раз в ней бывал.

— Спасибо, что хоть не в болото или в пустыню! — иронично поблагодарил я Ваню, обратившись к небу.

Сплошной сюрреализм. Несколько часов назад я решал дела в центре Москвы, а сейчас неизвестно где, скорее всего даже в другой Вселенной! Это сон, дурной сон. Сейчас я немного посижу, закрою глаза и снова окажусь в своём родном мире. Перебрал, с кем не бывает.

Прошла минута, другая, ногу пронзила острая боль. Хлоп, на месте кровопийцы осталась красная клякса. Боль, вполне себе настоящая, а на руке то вот он — красный браслет из пупырчатого материала, тот самый Ключ. Всё, гасите свет, это и в самом деле другой мир. Приплыли!

Обтёршись пучком травы, сел прямо на землю и уставился взглядом на брошенный термитник, напротив.

Кому расскажешь, не поверят! Нет, конечно романы про попаданцев я почитывал. Но всерьёз как-то не примерял эту роль. Давал знать о себе шок от переноса. Ужаснуло понимание, что больше я не увижу, ни родных, ни цивилизацию. Хотя хрен с этой цивилизацией, полжизни без неё провёл и ничего. Пришлось успокоить себя и поверить Ваньке. Наличие двойника немного сглаживало ситуацию — родные не пропадут, наверно, даже не заметят. Как клона себя не воспринимал, вот который остался там — он клон, а я нет!

Солнце только взошло. Но уже припекает, а на мне ни клочка одежды. И голод, голод зверский! Спрашивается, куда все съеденные деликатесы подевались, а? Пожалуй, хватит созерцаний, назад уже не вернуться. Надо выжить, а после, после будет видно. Как говорится, будет день и будет пища.

По левую руку заметил цепь невысоких гор. Горы! Уже интересно, но ими займусь позже, а пока как можно быстрей надо делать одежду и обувь. Заприметил невдалеке деревце с редкой кроной широких, зонтичных листьев. В памяти всплыла подсказка — Лоцера Ланцетная. Обтёр остатки слизи, хватит выступать в роли приманки для мух. Невольно обратил внимание на свою кожу: она мало того, что была абсолютно белая и гладкая, словно у младенца, так ещё следы шрамов и пулевых отверстий исчезли. Само тело стало подтянутым, как в молодости! Нет, это конечно я, тут никаких сомнений, только лет тридцать тому назад... Это что же получается, меня не только перенесли, но и омолодили? А мне, главное, об этом ни слова! Ну корешок, ну удружил так удружил! Я бурчал больше по привычке, а в душе ликовал, хоть что-то приятное Ванька для меня сделал! Бесценно вновь чувствовать себя молодым: ощущения, запахи — всё другое! Кровь бурлит, хочется горы свернуть и вся жизнь впереди, ну почти, с этим ещё вопросы.

То, что вокруг именно африканская саванна, я вскоре окончательно убедился, когда заметил на горизонте небольшую группу слонов. Вопрос один, где именно: Сомали, Уганда, Кения, Танзания или вообще Западная Африка? Да кто ж это знает...

Саванна ещё зелёная, значит сезон дождей только закончился. В молодости я работал геологом и за шесть лет, с 1993 по 1999 год проехал вдоль и поперёк всю Африку. Андрей Караванов, мой коллега, нашёл одну британскую фирму, с который мы заключили контракт. После развала СССР все подрабатывали как могли: одни ребята в Анголе на самолётах работали, другие воевали, кто-то таскал контрабанду в Европу, а мы занималась геологоразведкой. Специализировались на поиске россыпей колумбитовых песков, руд, редкоземельных металлов и вольфрама. В качестве подработки вели разведку россыпей золота и платины. Так вышло что Восточную и Южную Африку знаю, в геологическом плане, лучше, чем родные места. Немудрено, учитывая сколько поисковых экспедиций я провёл. Правда в основном у побережья, или в горах. В саванне, насколько помню, у меня всего пять поисков было. Несколько раз ездил в национальные парки, да на охоте бывал пару раз. Чем-чем, а навыками выживания, в том числе и в Африке, я владею в совершенстве. Проблема, однако, в том, что во всех своих экспедициях у меня всегда была при себе одежда и нож, какая-никакая карта, компас, рация, вода и припасы. А тут я 'гол как сокол', в прямом смысле этого слова.

Оставшуюся на земле слизь, я с отвращением поковырял палкой, но ничего ценного не нашёл, за исключением обрезка рога антилопы сантиметров двадцати, со срезанным словно лазером краем. С паршивой овцы хоть шерсти клок.

Побродив вокруг, разжился высохшей на корню травой золотистого цвета, видно оставшейся с прошлого сезона. Её мягкий круглый стебель, имеющий губчатую внутреннюю структуру, как у камыша, отлично подойдёт для изготовления верёвок.

За нехитрую науку плести, нужно благодарить мою прабабку Екатерину Михайловну. В детстве меня на всё лето к ней в деревню отправляли, а я не только озорничал, но и по хозяйству помогал, а заодно наловчился плести из лыка корзины, лапти да короба, тогда мне это жутко нравилось.

Набрав пучок травы и спрятавшись в густой тени Лоцеры, начал плести, аки паук. Процесс прост, но однообразен и требует хорошей усидчивости. Стебли отобрать, подрезать по длине и размять, получив длинные, ровные травинки. Ручками скручивать на колене, пару десятков нитей в шнур. Три шнура, уже прочная верёвка.

Теперь одёжка. Шнур станет у меня основой юбки. Привязать не него с десяток пучков травы и дикарка готова! А если ещё добавить бусы и продеть косточку в нос — заделаюсь настоящим аборигеном! Сейчас с помощью верёвок я сделаю тубусы, чтобы было куда собирать всякие ништяки, карманов то у меня нет в юбке. Побродив, нашёл колючий кустарник из которого наломал веток чуть больше метра длинной, тщательно очистил, засадив множество заноз в руки, подрезал и соединил в шесть колец, прочно увязав за края. В кольца уже вплетал ровные хлысты, привязывая каждый. По самому краю тубус стягивается верёвкой. Простейшая конструкция, надо лишь приноровиться кольца скручивать, остальное всё как по маслу идёт. Тубусы вышли прочные, каждый выдержит килограмм тридцать, наверное. Чтобы было удобно их переносить — связал верёвками. Получилось, что один тубус висел на груди, а второй уравновешивает его на спине, как ранцы у немецких солдат.

Теперь обувь. Обычные лапти мне, само собой, не сделать, нет здесь лыка, зато мелких корней вокруг в изобилии. Так что буду плести лапти-коренники. Изготовить их можно квадратно-гнездовым способом: найти корней, очистить, оторвать или перетереть острой кромкой рога — мелочи вроде, а заняло часа полтора. К подошве с петлями крепились три верёвки, которые проходили между большим и средним пальцами, а сзади они охватывали крест на крест ногу до колена. Вышли у меня не лапти, а гибрид вьетнамок и греческих сандалий. Ну и что, зато на ноге крепко сидят, а верёвки, хоть немного, защитят от жёсткой травы.

Если подумать, что я делаю?! Несколько часов назад рассекал в комфортных ботинках от Zilli, а сейчас радуюсь лаптям, на которые последний бомж не позариться! Я до конца не верил, думал, что сейчас кто-то выпрыгнет из-за куста и скажет — концерт окончен, улыбнитесь, вас снимает скрытая камера! Третья за день, мгновенная смена обстановки окончательно выбила из себя.

Ух... Припекает всё сильней и сильней. За бортом уже градусов тридцать пять, наверно! В саванне так жарит только в январе-феврале, в остальные месяцы температура в пределах +18, +25. Срочно нужен головной убор. У меня оставалось немного обрезков от корзин. Будем делать из них вьетнамскую шляпу-ном. Подровняв, собрал каркас в форме конуса и скрепил травяными шнурами. Нашил поверх листьев Люцерны с помощью иголки от акации и травяной нити. Вышло много быстрей чем с коренниками, и солнечный удар теперь не страшен.

Ну, вроде бы, по минимуму я экипировался, можно и к горам идти. С высот обзор лучше, других вариантов всё равно не просматривается. Сдаётся мне, горы эти непростые, шестое чувство, которое есть у каждого опытного геолога подсказывает, там будет чем поживиться, а если и нет, так хоть камень подберу для орудий. В моём положении выбирать не приходится, любой подойдёт, лишь бы скалывался.

Но прежде, обязательно нужно отметить точку приземления, или, как ОНИ говорят, синтеза. Натаскав высохших коряг и пару более-менее ровных палок, я крепко связал их пучками травы и сделал пирамиду — топографический знак из подручного материала. За неимением гербовой, писать будем на простой. Осталось сделать привязку местности к высотам, иначе эту пирамиду я днём с огнём не сыщу.

Посмотрел на небо. Успеваю. Следует провести пару замеров чтобы вычислить, когда солнце находится в зените и определить стороны света. Для этого понадобится простейший астрономический инструмент — гномон, в качестве которого подойдёт ровная палка. Как раз неподалёку приметил ровное деревце. Попотел, чтобы отломать не самый толстый ствол — сначала перекручивал, потом рогом подрезал, а чтобы его воткнуть, едва ли не зубами перегрызал, но справился. Заодно нашёл и запасся мягкой и прочной корой. Если царапать по ней иголкой выйдет замена бумаги, записывать сегодня придётся много.

Теперь самое главное — линейка. Плоский срез рога чуть больше шести сантиметров, этого хватит. В качестве эталона использовал ногтевую фалангу большого пальца руки. У меня она ровно 3,6 см, я точно помнил, так как не раз использовал её в расчётах при ориентировании. На срезе рога процарапал чёткие риски-деления и затёр их пылью, смешанной с воском из листьев. Отрезки по сантиметру подписал. Линейкой измерил гномон, нашёл ровную проплешину без травы для его установки и по отвесу воткнул строго вертикально. Так-так. Интересно. Тень движется против часовой стрелки, а это значит, что закинуло меня в Южное полушарие. Отчертил с помощью верёвки и колышка полукруг в 180 градусов и разбил с помощью треугольников на сегменты по пятнадцать градусов, а после и на пять. Вспоминаем уроки школьной геометрии.

Чтобы точно вычислить полдень, начал отмечать конец тени каждые десять минут, по мере её уменьшения. Время считал про себя, три раза по десять минут. Чем чаще замеры, тем точнее направление. В принципе, мне большая точность не нужна, баллистические ракеты я тут запускать не собираюсь.

Тень после полудня вновь стала расти и я, закончив делать заметки, соединил крайние точки и получил 'полуденную линию'. Проведя от гномона через центр этой линии прямую, определил направление на юг. Ну а теперь становимся спиной к гномону, отмечаем другие стороны света — справа восток, слева запад. Записал угол падения тени. Жаль, что с вычислением широты возникают проблемы. Точно определить её не выйдет, потому что неизвестно какое у нас сейчас число и месяц и, соответственно, точно определить склонение Солнца не представляется возможным. Исходя из температуры воздуха и высоты солнца над горизонтом (оно висело прямо над головой, под углом около 90 R) скоро будет или недавно было летнее солнцестояние. Мудрить не будем, его и возьмём за примерную точку отсчёта. За сутки Солнце смещается по эклиптике на один градус двигаясь против часовой стрелки, если смотреть из центра небесной сферы. Поскольку это движение Солнца накладывается на вращение небесной сферы, то траекторию годового движения Солнца можно представить в виде спирали, навитой на шар. В течение астрономических лета и осени Солнце поднимается вверх и оказывается в верхней точке спирали в день зимнего солнцестояния 22 декабря. Солнечное склонение в этот день — двадцать три градуса, высота солнца измерена 66.7R, теперь чтобы узнать широту надо от 90Rотнять высоту Солнца и прибавить склонение Солнца. Так, минуту... Выходит 4R южной широты, погрешность максимум плюс-минус 2R, точнее можно будет измерить как только сделаю квадрант.

Ну и что мы теперь имеем? Да только то, что закончив поиски людей, придётся идти на юг, так как в Сахаре делать нечего, а дальше до ближайшей крупной реки и вниз по течению, на восток к Индийскому океану, там ещё со времён фараонов должны быть морские порты и развитая торговля.

Все необходимое я узнал и сейчас займусь сбором данных для карты. Правильно будет комбинировать разные способы ориентирования, на местности. Выбора особого нет, их всего два. Первый метод — измерение расстояний шагами. Буду считать их парами, так удобней и каждую сотню пары шагов отмечать чёрточкой, после начинать считать заново, а второй — определение расстояний по угловой величине предметов. Собственно, линейку я для этого метода и делал. Чтобы определить угловую величину или проекцию, необходимо вытянуть руку на расстояние полметра и засечь на сколько делений укладывается ширина или высота объекта. Погрешность измерений процентов восемь, терпимо.

Чтобы не измерять высоту дерева используем гномон в качестве эталона. Если установить его рядом, то эту величину легко вычислить. Аналогично, для более дальних целей в качестве эталона можно использовать акации, высота которых примерно одинакова. Для холмов и гор все гораздо сложнее, так как ни расстояние до них, ни высоту я не знаю по определению. Чтобы вычислить расстояние до них, потребуется сделать два замера проекции высоты объекта с разных точек. После первого следует приблизиться к объекту на расстояние двести шагов и сделать ещё один замер. Для вычисления умножим пройдённое расстояние на первую проекцию, а полученную цифру разделим на разницу между второй и первой проекцией. Вычислив расстояние до объекта, несложно определить его высоту в метрах, умножив его на цифру, полученную делением величины второй проекции на 0.6. Эти нехитрые методы позволяют неплохо ориентироваться на местности и определять расстояния до объектов не имея дальномера.

Помимо линейки, желательно знать длину шага, рост, длину ступни, высоту от земли до глаз, ширину ладони с большим пальцем, ширину ладони без большого пальца, расстояние между глазами, расстояние от глаз до большого пальца (при вытянутой руке), ширина ногтя указательного пальца, длину "четверти", то есть расстояние между концами расставленных пальцев: большого и мизинца, длину указательного пальца от основания среднего и от основания большого пальца, наибольшее расстояние между концами указательного и среднего пальца. Я большую часть все этого благополучно забыл, что и пришлось срочно исправлять и записывать. Сделанные измерения позволили изготовить из куска коры очень и очень грубый транспортир. С его помощью я мерил азимуты и дирекционные углы. Всяко лучше, чем делать это на глазок.

Проведя первичные замеры высот, азимутов и расстояний до заметных ориентиров двинулся в путь. Задерживаться тут уже нет смысла, необходимо как можно быстрее найти воду, можно сказать вопрос жизни и смерти. Саванна не пустыня, выжить полегче. Если бы не минусы в виде удушающей жары, ядовитых змей и хищников, можно сказать — отличное место!

Искать людей без Ключа на большой площади в одиночку — плохая затея. Так что оседаю в ближайшем месте с запасами воды, заряжаю Ключ, сразу делаю отметки на господствующих высотах — флаги, указатели, плюс записки с указанием места моего расположения, днём дымы, ночью костры. Конечно, активно семафорить — это немалый риск привлечь внимание не столько попаданцев, сколько местных жителей, а им на глаза лучше не попадаться, пока нет нормального оружия и железа. В Африке, в частности, в саванне, хватает агрессивных племён, промышляющих охотой не только на животных. Для молодых охотников заполучить раба на продажу — повышение в иерархии, к примеру, масаи * до конца XIX века этим промышляли. Но выбирать не приходиться, других вариантов хоть кого-то найти не вижу.

Шёл я споро, и вскоре участки с невысокой травой сменила густая поросль жёсткого и колючего кустарника. Скорость упала вдвое. Пришлось продираться, нещадно царапая ноги. Но гномон не бросил, а использовал чтобы проверять густые кусты и траву перед собой. Не раз злобно шипя, с пути уползали мамбы в руку толщиной, длиной по четыре, пять метров. Если такая укусит — пиши пропало, без противоядия и полчаса не протянешь. Зафиксированы случаи, когда от укуса этой змеи умирали слоны, а это пять тонн живого веса, куда уж мне!

Кругом кипит буйство жизни, вот прямо бери камеру и снимай для Natuonal Geographic. Несколько лет назад мне приходилось пару раз побывать на сафари в Восточном Цаво — крупнейшем национальном парке Кении. Но, по сравнению с окружающими меня красотами, там была, можно сказать, пустыня. Прямо передо мной живописные, покрытые зелёной травой сопки. Самые высокие — каменистые и совсем без растительности. Произведя замер, рассчитал их высоты: небольшие были от двухсот метров, господствующая высота в форме оплывшего гриба до трёхсот тридцати метров. До подошвы сопок шла преимущественно травяная саванна, поросшая невысокими, метров по шесть-семь, зонтичными акациями, которые я использовал как эталон высоты.

По пути встречались представители местной фауны: антилопы и зебры, реже жирафы. Слонов старался обходить, зная их вспыльчивость. Правда один раз чуть не попал под раздачу, из-за зарослей не сразу приметил чёрного носорога и подошёл к нему вплотную. Он уставился на меня злющими, маленькими глазками, но преследовать не пытался, куст с сочными зелёными листьями, видимо, не хотел оставлять. Я сразу прикинулся ветошью, славу богу, пронесло. Постараюсь повнимательнее быть, а то как на экскурсии иду, совсем по сторонам не смотрю. Встречал и хищников. Час назад пара гепардов выскочила прямо передо мной и стартовала с ускорением в сторону стада антилоп. Одним словом, жизнь бурлит и голод мне здесь точно не грозит, что радует.

Исходя из расчётов, по прямой до холмов вышло девять с половиной километров. Восемнадцать замеров в общей сложности, опыт не пропьёшь. Ушло на путь где-то три часа. Самочувствие хорошее, только жажда усилилась, но я рассчитываю перетерпеть её и протянуть до ночи. В теории, человек может первые сутки провести без воды спокойно, а вот на практике... Стыдно сказать, уже на слоновий навоз посматриваю. Нет он конечно совсем не похож на коровий, в этом травы побольше. В исключительных случаях, когда больше нет никаких возможностей найти воду, из этой лепёшки можно выдавить до литра вонючей воды. Но буду терпеть!

Меня словно кто-то сверху услышал: в овражке, у первого холма, я увидел небольшие кусты древовидного алоэ! Если как следует разжевать толстые мясистые листья, можно получить немного сока. Попробовал. Горчат, но зато хоть чуть-чуть утоляют жажду, лучше, чем ничего. Взял с собой запас листьев, буду жевать, когда приспичит.

Ну вот и камни пошли. Холмы, по большей части, оказались сложены из заурядных вулканических пород — пироксенов, и осадочных пород Девона, в практическом плане почти ни на что не годных.

Маршрут я проложил вдоль подножия гряды, петляя между холмами и дальше к господствующей высоте. По дороге я сворачивал к обнажениям породы, но на вершины не забирался, берег силы. Спустя час наткнулся на обломки вулканической бомбы насыщенного чёрного цвета — базальтовый туф. Это чистой воды магматическая порода, по фактуре похожа на пемзу и пригодна в основном для полировки камня или шлифования дерева. Вещь мне однозначно пригодится, беру. И беру с запасом, тем более весит она всего ничего.

Второй час уже тут, но пока ничего стоящего не нашёл, не считая того, что в небольшом провале, у пятого по счету холма, увидел красноватые прожилки неизвестного мне минерала, жирно блестящего. Отломив кусок провёл им по другому камню, черта белая. Да, я знаю больше двух тысяч минералов, но в этом случае однозначно сказать я не могу, может быть и ставролит или сфен (титанит), либо экзотика типа стронциоджинорита, извините, с собой походный спектрометр не взял, на всякий случай прихватил немного камешков, позже разберусь.

Петляя между склонами, покрытыми сплошным ковром острых осколков и колючек, я метр за метром продвигался к главной высоте. Подобрал массивный обломок порфирита в форме пирамиды с острыми гранями, считай готовое рубило, будет чем образцы отбивать или дерево перерубить. Наконец-то добрался до подножья, немного отдохну и на штурм. Тело, образующее холм разительно отличалось от соседних по цвету и составу. Тут присутствовали следы щелочных полевых шпатов и лейцита повсюду выступающих в виде светлых пятен. Подобные вкрапления образуются при застывании бедных кремнезёмом лав в эффузивных породах. Теперь смотреть нужно внимательнее, может попасться интересная порода. Шёл к вершине не торопясь, по спирали, внимательно изучая обломки. Как чувствовал! Расколов очередной камень, увидел на сколе, белые наросты с острыми мелкими кристаллами. Черты не оставляет, угол между плоскостями спайности меньше прямого, фактура зернистая, сплошная, кристаллы словно вросли в камень. Без всякого анализа понятно — это микроклин или калий натриевый, полевой шпат, не самый распространённый минерал. Беру, однозначно беру, пойдёт как посредственный абразив для шлифовки, у него твёрдость хорошая как у кварца — семёрка по шкале Мооса. Это ценное сырье и применений у него масса. Можно использовать как связующее для точильных кругов и плавень для керамики, и отощающая добавка в производстве электроизоляционной керамики и фарфора, и много ещё чего.

Дальнейшие геологические исследования я волевым усилием прекратил и стал карабкаться вверх по крутому склону на вершину, чтобы наконец осмотреть местность. Подъем дался нелегко, хотя груз я оставил внизу. С собой захватил лишь несколько коряг, чтобы связать на вершине знак.

Дыша словно паровоз, тяжело вполз на вершину. Непривычно, на такой-то жаре. Сама вершина не впечатлила — каменистая, даже трав нет. Но сверху открывался шикарный вид — пронзительно-голубое небо с редкими перистыми облаками и на контрасте широкие просторы зелёной саванны. По правую руку виднелась ещё более высокая гряда, сплошной стеной уходящая за горизонт. Прямо, километрах в тридцати, стояла сплошная стена леса, но самое интересное, перед ним отчётливо виднелись толстые стволы-бочки баобабов.

— Ура! Мне повезло! — как же я обрадовался неожиданному открытию. ?— Сработало предчувствие, сработало! Не зря я сюда шёл!

Баобабы — удача с большой буквы! Там обязательно должна быть вода и не так далеко, на глаз, километров пятнадцать будет, до ночи должен успеть. Связал знак. Вершина голая и он будет виден издалека. Если кто-то будет проходить рядом, то его сложно не заметить. На коре нацарапал записку следующего содержания:

'Внимание! Направляйтесь на юг, по стрелке на знаке, на полпути к лесу, примерно через 10 км, увидите скопление баобабов. Буду ждать вас там. На месте все объясню.'

Подумав, ещё дописал:

'Крайний левый холм, в расщелинах, растёт древовидное алоэ, его листья утоляют жажду. Ярослав.'

Написал на русском и продублировал текст на английском, дополнительно нарисовал простенькую карту где обозначил, знак 'баобаб' и направление движения. Закончив с писаниной, с чистой совестью спустился вниз и направился на юг в сторону леса.

Около часа я дефилировал между подошвами холмов, оптимизируя путь и, наконец, вышел на оперативный простор саванны. И тут удача мне ещё раз улыбнулась, я наткнулся на выходы сланца — камень условно годный для орудий труда и оружия. Камень так себе, серицит-хлорит-кварцевый сланец, четвёрка твёрдость, скалываемость очень хорошая, довольно мягкий, его легко будет шлифовать и полировать, но в тоже время ломкий и хрупкий. Орудия из него не так просто сделать, применять придётся аккуратно, точить часто. Но тут или бери, или проходи мимо. Расщепив рубилом несколько пластов, я заново уложил груз в корзины, увеличив общий вес поклажи ещё килограмм на двадцать. Два широких тонких пласта я не стал дробить, а аккуратно оббив, перевязал верёвкой и перекинул через плечо поверх корзин, авось пронесёт, не расколю по пути.

Несмотря на груз, жёсткую траву и невероятное количество колючек, скорость почти не снизилась. Дело в том, что эти пять километров трава была невысокая и идти было легко. Я несколько раз делал замеры углов и записывал данные для будущей карты. Привычно считал шаги парами и вскоре вышел на полянку, покрытую пряно-пахнущей болотно-зелёной травой, с редкими деревцами акации, с них я разжился длинными и прочными иголками, а ещё подрезал корни, выходившие на поверхность, очищал их от коры и жевал мягкие волокна — не хуже алоэ. Жидкость на жаре, да при таких нагрузках покидала организм со страшной силой. Набрал до кучи и травы, снопы которой переплёл и скатал в рулон, ну и в качестве вишенки на торте, мне достался — брошенный улей африканских пчёл, спрятавшийся в дупле.

Хорошая такая полянка попалась, да и я не теряюсь, сметаю здесь все подряд, как Плюшкин. Мне бы сейчас всё бросить, дойти налегке, как разум подсказывает. Да жаба, будь она неладна, не даёт, а мало-ли не найдёшь, да и зря тащил что ли? Заметил интересную закономерность — чем ближе я приближался к полосе леса, тем больше живности мне встречалось. В нескольких метрах от меня села на ветку птица-носорог, а прямо сейчас в небе парит пара черных африканских коршунов. Высматривают добычу — тушканчиков, летяг, насекомоядных прыгунчиков, древесных мышей, их тут как саранчи. Повсюду следы слонов, антилоп и бородавочника, иногда попадаются кошачьи следы царя зверей. Изменилась и растительность, росли в основном акации — зонтиковидная, акация жирафа, акация беловатая и это то, что узнал. Если память не изменяет, этот тип местности так и называется, акациевая саванна.

Палящий зной, обезвоживание и накопленная усталость дали о себе знать. Темп движения резко упал, мне приходилось всё чаще останавливался, постоянно кружилась голова. Я сдал, сдулся и едва передвигал ноги, когда до цели путешествия — громадных баобабов осталось всего километра три.

Вода... Ни о чём другом я не могу думать, хотя бы маленький глоток воды. Странно, я не вижу никаких миражей, хотя говорят при сильном обезвоживании они всегда появляются. Врут!

Точка. Дальше идти не могу, просто не могу! Тяжело опустился на жёсткую, колючую траву, клочками растущую под невысокой акацией, скинул корзины с плеч. Тени почти нет, да плевать. Надо только чуть-чуть отдохнуть, и я дойду, обязательно дойду!

Очнулся от забытья, когда солнце уже клонилось к закату. Проспал я часа три, не меньше. Признаться, отдых пошёл на пользу, сил немного прибавилось, да удушающая жара немного спала. Слишком подробный сон, будто кино показали, а может наведённые воспоминания? Ваня шлёт привет, чтобы я не забыл о миссии. Да не забыл я, не забыл... Забудешь тут! Навесив на себя корзины, траву, камни и пластины сланца, не хотел с ними расставаться, продолжил путь. Ни о каких замерах речь не шла, не до карты. Останавливался только перевести дух, да надломить ветку, отметить пройдённый путь. Горло словно превратилось в грубую наждачную бумагу, а губы растрескались до крови, слегка покачивало — налицо признаки серьёзного обезвоживания. Если бы не ночная прохлада, мой поход здесь бы и закончился. Стиснув зубы, я шёл и шёл сквозь колючий кустарник, по непролазной траве, шёл на одной только силе воли...

Ночью по саванне идти намного легче — это знают опытные путешественники, только при этом подразумевается, что само собой, у тебя есть оружие, запас воды и еды, нормальная обувь и одежда, а ещё, что днём ты отдыхал. А у меня какое оружие. Курам на смех — палка-копалка, которой я от змей отбиваюсь, да кусок рога. Без огня и оружия противостоять хищникам сложно. Сожрут и не подавятся.

Яркий диск Луны освещал саванну мертвенным светом — сегодня полнолуние. Вампиров не боюсь и свет мне в помощь, иначе точно переломал бы ноги в хаотичных нагромождениях камней. Последнюю милю шёл на автомате, как робот и не смотрел по сторонам. В густые заросли кустарника, на окраине островка зелени с баобабами, я влетел, словно бульдозер, спугнув нескольких птах с шумом выпорхнувших прямо из-под ног.

Всё! Наконец-то. Я дошёл! Дошёл! Баобабы, словно сказочные великаны, возвышались среди небольших акаций и кустарников, откидывая в свете луны причудливые тени. Пышные кроны, напоминающие раскрытые зонтики, чернели как громадные кляксы. Неплохо бы прочесать этот оазис, не ровен час попадёшь прямиком на лёжку львов или леопардов. Любят они места под ветвистыми кронами. Обойдя по кругу рощу, обнаружил в центре громадный баобаб, метров пятнадцати высотой. В его стволе виднелось дупло, а с ветвей на толстых длинных нитках свисало несколько десятков сизовато-зелёных бархатистых плодов, формой похожих на продолговатые дыни.

Плоды! Не знаю созревшие ли, но они точно съедобны! Так, так. Если плоды есть, значит, только недавно закончился сезон дождей и сейчас у нас осень, примерно с ноября по декабрь, именно в этот период дерево плодоносит.

С третьей попытки сумел залезть на нижние ветви, росшие метрах в семи от земли, и вот оно дупло. Да есть! Вода! Чуть сладковатая и прохладная, она показалась мне нектаром богов, и её много, очень много!

Напившись вволю, залез на самую высокую ветку и внимательно осмотрел местность. Несколько десятков баобабов образовывали оазис в саванне, а по центру высился настоящий гигант, в ветвях которого я рассмотрел плоскую и удобную площадку для жилища. Надо всё на месте проверить. Спустившись вниз, подойдя вплотную к этому великану, я поразился его размерам, не меньше тридцати метров в окружности и высотой метров двадцать. Цепляясь за кору, я с трудом залез между ветвей на плоскую площадку неправильной формы три на четыре метра, образованную толстым стволом и ветвями. Отличное место для жилья, немного высоко — метров девять от земли, но с другой стороны это ещё лучше, хищники сюда точно не полезут.

Зрелых плодов на нём было ещё больше, чем на дереве с дуплом. Баобаб плодоносит недолго, буквально пару-тройку месяцев, но желающих полакомиться плодами очень много. Если учесть, что это ещё источник свежих, съедобных листьев, прочных волокон, которые идут и на ткани и верёвки, то мне реально повезло. Залез повыше и срезал рогом пару мохнатых, чуть белёсых плодов зелёного цвета. Под толстой кожурой оказался сухой, мучнистый плод с крупными черными семенами.

Вкусно, очень вкусно, мякоть суховата, немного кислит и напоминает имбирь с привкусом лимона. У обезьян это главное лакомство. Оккупировав дерево стая подчистую его обирает. Многие племена в Африке поэтому и называют баобаб обезьяньим деревом. Если эти негодяи сюда нагрянут, мне предстоит серьёзная разборка за 'хлебное' место, и я покажу, кто здесь главный бабуин, фиг уступлю! Мякоть оказалась очень питательная, насытился, съев пару плодов. Вскоре, почувствовал прилив сил — видимо плоды имеют ещё и тонизирующее свойство. Ничего подобного раньше не замечал, впрочем, в таких количествах я и не ел их никогда, только порошок-биодобавку в кашу на завтрак добавлял. Усталость как рукой сняло и за пару заходов затащил наверх траву, оставив остальную добычу внизу под деревом.

На коре местами выступала густая слизь — трагакант, одна из разновидностей камеди, в промышленности его используют как пищевую добавку, он же делает кору очень горькой. Аборигены всё же употребляют её в пищу, по поверьям, высушенная кора баобаба обладает целебными свойствами и способна вылечить лихорадку, помогает от малярии и паразитов и является антисептиком.

Попытался вытащить волокна из коры, врезав по дереву кулаком, я оставил глубокую вмятину, но не вышло. Внешняя кора мягкая с розовато-серым оттенком, а вот внутренний слой, содержащий волокна, оказался очень прочным и разрезать его рогом совершенно невозможно. Вытащил немного, ну что сказать, волокна непрочные, влажные, скорее всего, их нужно будет высушить. Как именно обрабатывают и вытягивают волокна я не знаю, только один раз видел, как сушились пучки подготовленных волокон. А время то уже за полночь, завтра буду решать эту проблему.

На дереве я устроился на стоге мягкой и ароматной травы, зря что ли её тащил. Хорошо! Я жив, меня не слопали по дороге, не укусила змея, мне даже есть где переночевать. Правда кожа горела словно огнём и ныли непривычные к дальним переходам мышцы, но это мелочи. Главное, у меня теперь и вода, и еда под боком. Закинув голову, я смотрел сквозь редкую листву на россыпи ярких звёзд в чёрном как смоль небе. Красота! В последний раз такое чистое небо я видел в детстве, когда ездил в гости к дяде на Камчатку. Нет мерцающих спутников, летящих самолётов и никаких тебе огней на горизонте.

Но что это?! Понятно, почему не видно Большую Медведицу и Полярную звезду это всё же Южное полушарие. Акрукс, Мимоза, Гакрукс и Полида составляющие Южный Крест были на месте, а вот с остальными творилась настоящая белиберда. Точнее, их не было! Спрашивается, куда дели Хадар?! Куда, в конце концов, пропал яркий Ригель и Канопус?! Куда?! Вместо них, на небосводе ярко горели неизвестные звезды, образуя причудливые рисунки. Между ними, то тут, то там виднелись цветные кляксы туманностей. Словно неумёха аэрограф взял и распылил баллончик прямо на небо.

Шок! Это же и впрямь другая Вселенная! Не обманул Ванька... До последнего надеялся. Такое точно, не подделать...

Иллюстрации

Юбка дикарка Корзина Вьетнамская шляпа Ном Коренники— вьетнамки Гномон Годовое движение солнца Определение расстояния по угловой величине Углы между пальцами Вид на холмы Алоэ в ложбине Пироксены Вулканическая бомба Рубило Выходы хлорит— кварцевых сланцев Закат в саванне Зеленые плоды баобаба Плод внутри Баобаб-убежище Баобаб вид с листьями Баобабы ночью

К оглавлению

День второй

Солнце уже вовсю хозяйничало на небе, но в тени могучих ветвей жара совсем не ощущалась. Подкрепившись плодом баобаба, который, как мне кажется, по питательности совсем не уступает телятине, я устроился на краю своего жилища на дереве, свесив ноги. Пейзаж великолепен! На севере виднелись холмы откуда я пришёл и огромные стада антилоп самых разных расцветок. Вид конечно хорош, но только из окна джипа с кондиционером, а так в естественном виде — полная задница! Если же посмотреть на ситуацию с другой стороны, то всё это драйв и настоящие приключения, которых мне давненько недоставало. Закис совсем в столице, жирком оброс, повсюду свой зад на авто таскал.

Итак, что мы имеем? Да, негусто. Из роялей только Ключ, но пока он совершенно бесполезен. И где же обещанные инструкции!? Может там хоть что-то полезное будет. Без сканера на площади в тридцать тысяч квадратных километров найти людей нереально. Вопрос с водой и едой временно отсутствует. Долго не раздумывая, я решил начать с изготовления каменного ножа, а после полудня обследую свои владения на наличие всяких полезных для проживания плюшек.

Опыт изготовления каменных орудий у меня имелся. В восьмидесятых, как-то раз пересёкся в поиске с одной из археологических экспедиций, в районе Подкаменной Тунгуски. Меня сразу взяли в оборот археологи, которые участвовали в натурном эксперименте по изготовлению орудий верхнего палеолита. Делали в основном рубила и топоры, там то я и научился основным приёмам. А уж сколько спирта мы с ними выпили! Хорошие мужики археологи, душевные, но меня не перепили! Эх, были времена!

Пласт сланца намного удобнее кремния или обсидиана в обработке, единственное, слишком колкий и довольно мягкий. Всё, впрочем, нивелируется его запасами, килограмм тридцать точно будет. Как только я всё это допёр? Нет бы по уму, дойти налегке, не надрываясь, а потом уже вернуться за сланцем, так нет! Жаба проклятущая одолела, на здоровье понадеялся. Ну что такое десятку пройти? Тьфу! А вон как вышло едва коньки не отбросил.

Ну да ладно, пора за работу. Отщепив от выбранного сланца тонкую пластину, зажал её между ног и дозированными ударами рубила сколол лишнее, придав заготовке форму типа 'spay-point' или срезанное лезвие. Укороченный клинок даёт более сильный рычаг в районе острия, а пониженная точка укола позволяет одним движением достичь большой глубины реза. Для доводки режущей кромки использовал проверенную временем технику отжимной ретуши: нажимаем на край рогом и отламываем чешуйки сланца, придавая толстому лезвию острый угол. Вышло не с первого и не со второго раза. Три заготовки сгубил. По-хорошему нужна опора для скалывания и ударник получше, иначе боюсь такими темпами запасы сланца быстро перейдут в мусор. Я внимательно рассматривал нож со всех сторон, что ж неплохо, очень даже неплохо! Обмотать рукоять верёвкой и готово, если не считать нудной шлифовки. Для окончательной доводки использовал шпат, который разбил, измельчил и перетёр в мелкий песок, а для более тонкой обработки — вулканический туф. Два часа монотонной работы. Непривычно, руки быстро устают. Ближе к концу процесса имею железобетонное намерение сделать простой шлифовальный станок.

Остроту проверял, разрезая волокнистые плодоножки баобаба. Вчера я пять минут перекручивал их чтобы плод оторвать, а так — раз и готово. Хороший нож, острый, не хуже железного по режущей способности. Убил сразу двух зайцев и плодов собрал, и верёвок наделал из разрезанных вдоль волокон плодоножек. Тщательно вычистил оболочку плодов изнутри, сделал пару сосудов. Для воды, в самый раз. Вроде всё, сейчас перекушу и можно выдвигаться.

Отправился прямиком на юг. Саванна тут изобиловала молочаем, канделябровым деревом и колючим кустарником, что, к сожалению, несколько снижало скорость. Первой находкой, заслуживающей внимания, оказался небольшой лесок из акаций, росших в протянувшийся на сотню метров балке. Деревья ровные и молодые, а значит не такие прочные, как старые. Замерил толщину — от семи до пятнадцати сантиметров. Отличный материал для кольев и станков.

На стволах акаций часто встречались натёки смолы. Само собой, они сразу в корзину отправлялись. Один раз даже очень большой попался, килограмм на десять потянет! Камедь прозрачная, словно слеза. Из неё и лаки можно получить и клей, и много что ещё.

Углубившись в саванну километра на три, наткнулся на настоящую каменную реку шириной в пару десятков метров, усеянную камнями болотного цвета. Что у нас тут? Змеевик, однако! Магниево-железистый гидросиликат имеющий пару десятков разновидностей — гриналит, бертьерин, фрайпонтин. Без химического анализа не определить. Некоторые экземпляры можно использовать как поделочный камень, а так ерунда. Промышленного интереса не представляет, но то промышленного, а мне то совсем не помешает! Если его измельчить и нагреть до 450 градусов он перейдёт в тальк и форстерит. Первый, можно использовать для лучшего сцепления приводных ремней из кожи, или тех же верёвок, в качестве наполнителя для резины или бумаги, а второй — отличный огнеупор.

Абсолютное большинство камней были представлены фонолитами и хлоритизированным базальтом. Нашёл ещё камушек, небольшой, но тяжёлый. Попробовал отколоть. Не вышло. Вязкий. Похож на зелёный мавританский базальт. Такой подойдёт для изготовления инструментов с высокой ударной нагрузкой — топоров, молотов, рубил и клиньев. Надо брать, не думаю, что найду лучше.

Медленно продвигаясь вдоль россыпи, я подыскивал необычные или плоские камни в форме цилиндров, шаров и дисков, с таким расчётом чтобы как можно меньше их обрабатывать. Например, заострённый диск в форме летающей тарелки — готовая заготовка для топора типа 'кельт', а брусок базальта, который я держу в руках, так и просится на рукоять тесло. *

Отбирая камни, пришёл к выводу, что это русло пересохшей реки, поток в верховьях вымывал базальт и фонолит** из коренных пород, оставляя наносы ниже по течению. В кавернах фонолитов преобладал нефелин (между прочим отличное сырье для получения соды и компонент глазурей) и ещё очень странный минерал. Сходу я его не определил. Цвет от чёрного до темно-бардового, блеск полуметаллический, жирноватый на ощупь, мягкий, видимо какой-то сульфид.

Споткнулся об ровный угол, едва торчавший из земли. Так, а это что у нас? О! Какой интересной формы камушек! Начал раскапывать, а он вглубь идёт, большой. Полчаса работ и из-под земли извлечён камень похожий на обломанную шляпку мухомора. Торец, словно болгаркой срезан, да и нижняя плоскость хороша. Редкость, однако. Забираю, лучшей платформы для обработки камня не придумать. Интересно, что бы сказали адепты древних цивилизаций, окажись они здесь. Есть у них пунктик один, в любом камне необычной формы усматривать следы обработки алмазными пилами или лазером. Нда... Сталкивался как-то с такими типами. Пытался объяснить, как медным сверлом и песком, с добавками алмазов, отверстия сверлили в граните, как шлифовали, да бесполезно всё. Сектанты, непробиваемый народ, что с них взять? А походили бы с моё в поиск, не несли бы лютый бред про техногенные цивилизации древности.

У нас случай, конечно, проще, камень, несомненно, природного происхождения. Застывший базальт, от греческого basanos — пробный камень, магматическая порода. Она имеет обыкновение остывать не только в потоках, но и в естественных каменных ступенях или террасах с плоской подошвой, которых в горной местности как грязи! Если такой камень, через пару миллионов лет в следствии геологических процессов вымывает, то он ещё больше разрушается и раскалываться, образуя самые причудливые формы. Геологи, правда, на подобные казусы, как правило, внимания не обращают. Некоторые, конечно, коллекционируют всякие диковины. У меня вот, например, коллекция минералов дома осталась. Там и куб, и овал, и шаров куча, и что-то вроде чаши. Так что камень хорош, но есть, правда, маленькая проблема — слишком тяжёл, не допру. Попробуем исправить, края то у него тонкие. Другим камнем нанёс несколько мощных ударов по краю валуна, обколол его с трёх сторон. Получился блок размером 75 на 30 и толщиной 25 сантиметров. Приподнял с большим трудом. Все равно много, в нём весу килограмм сто двадцать, а меньше уже не сделать. Тащить придётся далеко. Можно, конечно, обвязать и волоком, да только по такой местности нереально, да и верёвки сразу перетрутся. Вариантов нет, придутся возвращаться на базу, делать топор, а после идти к акациям за материалом для волокуши.

Нагрузившись находками, не спеша выдвинулся на базу, держась параллельно пройденному раннее маршруту и заодно проверяя местность на наличие вкусностей и плюшек. По дороге подобрал пару подходящих коряг для рукояток и какие-то трубчатые кости. Не так далеко от баобабов обнаружил вывороченное с корнем дерево, не иначе слоны порезвились. Придётся брать, подходящей сухой древесины здесь маловато. Коряг сколько угодно, а ровных нет, с этим делом проблема. Обвязал лианами ствол, подцепил и потащил на базу.

На месте из подходящей пластины сланца сделал топор кельт и, не заморачиваясь с шлифовкой и заточкой, вбил его в расщепленную сверху метровой длины корягу, закрепив лианами. С тонкими деревцами этот инструмент справиться получше ножа. Со свежим деревом даже не заточенное лезвие топора справлялось неплохо, чтобы набрать нужные для волокуши палки потребовалось срубить три тонких деревца, из которых вышло четыре жерди покороче на каркас, две немного длинней и тоньше на раскосы. Чтобы хорошо закрепить конструкцию, желательно сделать пару отверстий. Для этого прямо на месте соорудил мини лучковое сверло. Верхушка акации пошла на дугу, а жгуты волокон из плодоножек на тетиву. В качестве сверла использовал трубчатую кость, которую тщательно заточил. Подрегулировал под себя длину полозьев и специальной палки для руки — 'правило', за которое я и буду тащить волокуши с грузом. Просверлил несколько отверстий и готово, осталось связать элементы короткими верёвками, прямыми узлами. При нагрузке они намертво затягиваются так, что потом их ни в жизнь не развяжешь. А чтобы ещё больше облегчить переноску, связал из лиан простую обвязку через плечо и грудь. По мелочи там, по мелочи сям, пока сделал, часа два прошло. Надеюсь эта конструкция не подведёт.

Вернувшись к камню, как следует закрепил его, обвязал и взявшись за правило потащил. Тяжело конечно, но делать нечего. По сравнению с переноской на своём горбу — экономия сил, колоссальная!

На обратном пути, во время передышки, оглядывался вокруг и обнаружил глубокую балку. Может есть что внизу? Оказалось, есть! Следы местами светлой, местами ядовито-жёлтой глины тощая, с песком, но неплохая. Где-то неподалёку пласт откуда её вымывает.

Дальнейший путь к базе оказался на удивление продуктивным — я не только нашёл ещё несколько палок для орудий, но и перья птиц, и полный скелет то ли долгопята, то ли местного барсука, который подарил мне ещё несколько трубчатых костей. Даже перекусил сырыми яйцами, по дроге едва не раздавил гнездо, спрятанное в траве.

За пару часов преодолел три с половиной километра и сразу отправился на третий, последний заход. Поначалу планировал обойти баобабы вокруг, но хотя бы половину пройти и то хорошо. Обнаружил заброшенный улей, рядом с которым сиротливо стоял покинутый обитателями термитник. С большим трудом я смог отломать от него несколько волокнистых кусков. Хотел уже сворачивать, но заметил раздвоенное от самой земли дерево. Ба! Да это у нас пальма дум или гифея. Её раздвоенный ствол с другими не спутаешь. Странно. Всегда думал, что они растут северней экватора. О! Да на ней ещё и плоды есть. Сбил несколько штук, похожих на зелёные шарики для тенниса. Попробовал. Тьфу! Горчат. Не созрели ещё! Когда зрелые, по вкусу напоминают имбирный пряник. Гифею так и называют — пряничной пальмой.

Дальше решил не идти и стал забирать на северо-запад, обходя базу по широкой дуге, наткнулся на заросли кустов с гибкими, прочными ветками, колючек нет, длина нормальная. То, что доктор прописал! Усердно поработал ножом, нагрузил полные волокуши. Сильно отвлекали черные гадюки, в изобилии здесь обитавшие. Если бы не они управился намного быстрей.

В зарослях кустарника, доходившего мне до уровня плеч, меня ожидал сюрприз — череп с рожками, а рядом частично сохранённый скелет. Жираф! Свеженький! Не так давно обглодан подчистую, часть костей разгрызена, но их много. Живём! Ух, вот сделаю горшок и сразу клея наварю! Нагрузил волокуши самыми крупными костями и сверху череп присобачил. Если местные аборигены с таким грузом увидят, сто процентов за колдуна примут!

Чтобы срезать путь пошёл напрямую, на север. Да, не тут-то было. Как по закону подлости, недалеко от базы упёрся в сплошную полосу слоновьей травы под три метра высотой. Идти в эти заросли не хотелось, да выбора нет. Чтобы обойти придётся делать круг, а силы уже на исходе, да и стемнеет скоро. Проверил — полоса травы идёт всего в пару сотен метров. И так и так прикидывал. Как не крути, через заросли нужно делать проход, заодно и травы запасу.

Красивый закат окрасил саванну в кровавые оттенки, жара немного спала. Траву связываю снопами, словно пшеницу, оставляю за собой узкую тропу. На закате увидел, как лучи солнца, проходя через переплетение лиан и корней, образовывали причудливую паутину теней красноватых оттенков, которая дрожала и колыхалась от любого порыва ветра. Что это такое? Пробив тропинку, обнаружил остатки развалившегося от старости баобаба, представляющие собой переплетение коры, сухих ветвей и волокон. Так, так стоп! Вот это мне тоже нужно! Я тут голову ломаю, как мне до внутреннего слоя баобаба с прочными волокнами добраться, а тут их целый вагон! Да ещё сухих. Помниться, что канаты из волокна баобаба использовали ещё древние египтяне для перетаскивания нижних, самых тяжёлых блоков пирамид и огромных гранитных саркофагов. Подобные верёвки им привозили из Пунта

* * *

. В Мозамбике даже поговорка соответствующая есть, дословно не помню, но смысл 'Беспомощен, как слон, связанный баобабовой верёвкой'. Набрал целый тюк волокон, благо, они почти ничего не весили.

Я постоянно мазал тело и лицо глиняной болтушкой, чтобы не сгореть на солнце. Когда траву срезал на меня вовсю оседала мелкая труха и семена, а уж как за волокна взялся, мелкая пыль буквально столбом стояла. Понятно, что единственное моё желание было — как можно быстрей отмыться. Процедура и днём непростая, а уж ночью. Залезть на дерево, набрать воды в сосуд и мочалом из волокон, наконец, оттереть грязь, скопившуюся за день.

Как заново родился! Мгновенно залез на домашнее дерево, больше похожее на пивной бочок, и взялся ладить верёвку из сегодняшней добычи. Вначале вытягивал нити вручную и прочёсывал их через вбитые прямо в кору мелкие колышки. Тяжело, очень устают руки. Вручную вытягивать нити — мазохизм. Надо нормальное чесало делать. Подготовил несколько типов волокон разных по толщине. Из них буду плести верёвку не вручную, как вчера, а методом свивания нитей с помощью каболок — небольших рогаток, один конец которых длинней чем другой. Так намного быстрей, волокна у меня толстые и прочные, трёх волокон на нить, за глаза хватит. Скручиваю нить и навиваю начало жгута вручную, привязываю к каболкам. Крепим затравку к крючкам, воткнутым прямо в кору, а дальше только ловкость рук и никакого мошенничества — свиваем верёвку вращением по часовой стрелке и наматываем.

Под светом луны процесс шёл быстро, вскоре я имел несколько отрезков прочной верёвки, хорошей, не то что плодоножки, которыми я связал волокуши. Подобрал гибкий хлыст сделал вырез под тетиву, натянул, не очень сильно, мне же не для охоты. Подобрать подходящее брёвнышко с дыркой из-под сучка, колышек подогнать чтобы плотно сидел. Вроде ерунда, ан нет. Как говориться — гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Последний раз я проделывал нечто подобное в пионерском детстве. Набрал в корзины земли и камней. Поднял и насыпал прямо на дерево чтобы угли не прожгли кору. Пока подогнал колышек, пока приноровился раскручивать. Короче шаманил с розжигом минут тридцать, прежде чем вспыхнул весёлый, жадно поглощающий сухой мох и кору огонёк. Ну вот у меня и огонь!

Не могу заснуть. Мышцы рук и поясницы ноют от непривычной нагрузки. Сижу у костра и угольком неспешно прожигаю в коряге отверстие под тесло. Раз за разом прокручиваю в голове прошедший день, всё ли я правильно сделал? Место отличное, никаких сомнений. Вода и еда есть, да и живности вокруг хватает, а что ещё надо для счастья? Рефлексирую, работаю без всякого плана, сумбурно. Что вижу, то и тащу. Что мешало ещё утром поставить Ключ на зарядку или сделать сигнальный костёр, а?

В саванне раздался душераздирающий вой, потом сопение, хрюканье. Гиены? Кто знает. Во всяком случае, на деревья они ещё не научились залезать. Подкинув пару веток в костёр, прохладно тут ночью, я свернулся калачиком и уснул.

Иллюстрации

Нож каменный Техника отжима Плод баобаба Баобаб с запасами воды Натеки смолы на акации Хлоритизированный базальт Неизвестный минерал Плита из базальта Волокуши Плод пальмы Дум Гифея ( пальма дум ) Череп жирафа Баобаб волокна Свивание верёвки каболками

К оглавлению

День третий

Терпкий запах трав, щебетание птиц, стрекотание насекомых — всё радовалось началу нового дня! Удивительно мало времени потребовалось чтобы восстановить силы. Обуревает жажда деятельности, кровь бурлит! Есть, правда, тоже хочется!

Перекусил плодами и, прихватив ещё тёплые угли, спустился вниз, натаскал сухого валежника и зажёг три сигнальных костра. Когда огонь разгорелся, закинул туда зелёных веток и влажной трухи от баобаба. В небо поднялись столбы густого дыма — общепринятый знак SOS. Надеюсь, мои коллеги это знают. День сегодня солнечный, шансы что сигнал заметят довольно высокие.

Все же обгорел! Глина, что вчера мазал плечи, слабо помогла. Стоп, у меня же есть алоэ! Растёр мякоть и принялся мазать ожоги, присмотрелся, а на предплечьях очень мелкие цифры, буквы! Ничего себе! Да это же обещанная инструкция! Похоже, 'наниматели' использовали фотодинамические активные фурокумарины, которые резко повышают чувствительность организма к ультрафиолетовому излучению, и на моей коже, словно на фотоплёнке, проявились надписи. Похожий эффект наблюдается от ожогов борщевика. Умно! Очень умно!

Довольно мелкий текст покрывал предплечья и бедра словно хипстерская татуха. Интересно, нет ли на спине карты с сокровищами, как у пирата? Вот была бы умора!

Регул10 06 +12R 13-Денебола 11 47 +14 51-Альгеба 10 17+20 06 Зосма-11 11+20 48Альгенуба 9 46+23 46-Хорт 11 14+15 26...

Звёздные экваториальные координаты. И зачем? Триста двадцать звёзд и ряд формул. Тропические столетия, синусы, косинусы, углы Эйлера. Что это за хрень! А если подумать? Ну точно! Похоже на формулы расчёта прецессии. Каждый год весеннее равноденствие наступает на двадцать минут раньше, чем в предыдущем году. За год, каждая звезда смещается где-то на пятьдесят угловых секунд, что за семьдесят лет составит целый градус! Значит, если я определю местные координаты, то смогу рассчитать в каком времени я оказался!? Нет, что-то не сходиться. Для подобных расчётов и десятка звёзд хватило бы за глаза. Сплошные загадки.

Ладно, что у нас дальше?

гора Килимандажро-37.21-мыс Рас-Хафун-мыс Горн 67.16...

Сотни названий географических объектов — горы, мысы, заливы, озера. Указана только долгота, а с широтой, значит, разбирайся как хочешь! Логика этих ребят мне совершенно не понятна. Хотя, дарёному коню в зубы не смотрят, и на этом спасибо. Так, а что у нас на ногах? Азбука Морзе и самое интересное.

Инструкция 1

Внимание! Для функционирования объекта последовательно активируйте указанные режимы.

Альфа *14,4-0,12*

Бета *47,4-0,43*(С>2, В4С>1, MoS2>0.5) C2H5OH>90>7-18.

Гамма *1470-0,43*(La≡Lu >2, MoS2>0.5) H2SeO4>90>3-7.

Порядок активации Звёздочками обозначено необходимое для активации количество энергии в кВт*ч и её расход в режиме сканирования за астрономический час. Далее получить нужные для активации режима элементы и соединения (вес указан в кг). Положить Ключ в кисло— щёлочеупорную ёмкость и залить активатор. /Формула, концентрация раствора в процентах, время активации в часах. /Дождаться яркого свечения и положить соединения в измельчённом виде.

Команды управления вводить кодом Морзе!

15 Извлечение шлейфа.

16 Возврат шлейфа.

17 Включение режима сканирования.

18 Отключение режима сканирования.

19 Проверка запасов энергии.

20 Проверка типа режима функционирования.

Для работы в режиме гамма требуется привязка границ локального сектора к Домену NZ18331. Ввести экваториальные координаты звёзд из списка присутствующие на небе.

21-название звезды — часы — минуты-градусы -минуты Хронологическая метка. Отсчёт системы счисления времени 5760 год до нашей эры. В случае невозможности точного указания времени вводить максимально близкое значение.

22— минуты — часы — число — месяц — год-21-широта-долгота

23-номер. Программирование порта вывода сигнала.

24 программирование напряжения линии в вольтах.

25 Печать инструкции два и списка команд управления.

26 Приостановка печати.

27 Дублирование инструкции номер один сигналами азбуки Морзе.

Внимание! Радиус поиска биологических объектов в α-режиме <3 км., в β-режиме <8,4 км. Функционирование вычислителя, базы данных, печать инструкции два доступны только в режиме γ. Не превышать указанные параметры! Мощность суммарная на порт <2.2 ТВт., Напряжение <90 МВт., Нагрузка <30 кA., Энергоёмкость Ключа <1530 кВт*ч. Длина зарядной шины 4000 мм.

Ниже приписка корявыми буквами:

'Здоров! Я, ентоть, бро, забыл сказать. При зарядке надоть ключ заглубить в землю на полметра. И вот ещё, изделия все разные. Чтобы они по твоему балакали, скажи громко и отчётливо МУТАБОР. Да, вот ещё что. Не парь мозг с деревьями, а сразу бери быка за рога и ваяй генератор. Ты, токмо, как спиртягу получишь, не ужрись тама в хламину. Хе, хе, до скорой встречи Бро!'

Узнаю Ванькин стиль. Мутабор! Мутабор, блин... Да они реально сумасшедшие! Изделия это кто? Люди что-ли? С вводом координат тоже что-то намутили, без стакана и не разберёшь.

Посмотрим, посмотрим, очень занимательно. Не могу понять, что тут где? Ваня что-то внутри браслета нажимал. На поверхности ничего, внутри тоже гладко. Стоп! Вот тут что-то есть, какая-то ямка. Секунду, сейчас попробую извлечь шлейф. Пятнадцать — точка четыре тире, пять точек азбукой Морзе, то бишь, комбинацией длинных и коротких нажатий. Точки и тире, тире и точки.

Опа, а шлейф то вылез! Ухватив за кончик, как из рулетки вытащил на свет божий чёрную, с отливом полосу, больше похожую на перфоленту. И как тут номер порта узнать? Отверстия в два ряда и никаких цифр. Если цифры не врут, у меня не Ключ, а какой-то чудо предмет. ВУНДЕРВАФЛЯ! Возьмём ёмкость хотя бы. У Tesla модель S, насколько помню, ёмкость аккумулятора всего 85 кВт*ч при весе в 450 кг. Если туда установить ключ, то авто проедет не четыреста, а все десять тысяч километров! Ваня хороший девайс подогнал, очень хороший. Сколько всего придумать можно, аж дух захватывает! Характеристики линии, правда, пугают. Девяноста мегаватт! Они что всерьёз думают, что я тут мимоходом к АЭС подключусь. Заверну в местную деревушку: "Уважаемые аборигены, а где у вас тут подзарядиться можно? Мне всего несколько мегаватт на линию, не больше."

Ну ладно, это все лирика. Чтобы зарядить сканер для работы в альфа режиме потребуется пару недель зарядки. С бета уже сложней. Если углерод получить ни разу не проблема, вон он в костре, бери сколько хочешь, то остальное — надо думать. Дисульфид молибдена, он же молибденит, довольно распространённый минерал, но как быстро я его найду? Получить спирт высокой чистоты тоже задачка не из лёгких, без ректификационной колонны не обойтись. Селеновая кислота и карбид бора, так вообще, за гранью разумного! Для экстракции килограмма селена из медных сульфидных руд, нужно перелопатить сотню тон. Так эту руду надо добыть, обогатить для чего флотационные установки построить. А как вам две тысячи градусов потребных для синтеза карбида бора?!

Задача в условиях каменного века практически нерешаемая. Для режима гамма требования ещё веселей. Выработать полтора Мегаватта! Совсем не тривиальная задача. Если от дерева заряжать, потребуется больше четырёх лет, а у меня в запасе всего год. Ветряк не прокатит, строить гидрогенератор — не вариант. Где я им возьму электротехническую медь, трансформаторную сталь и далее по списку космической длины?

Но это цветочки, а ягодки — выделение редкоземельных металлов. Им нужно не меньше двух килограмм любых лантаноидов, о чём тонко намекает знак тождества. Нда... Говоришь, сделай телеграф и всё? Только не забудь к нему пару килограмм иттербия занести! Ну Ванька, ну подсобил! Да какой год?! Как тут можно управиться за год? Думать, надо крепко думать!

Активировать бета режим и кинуть силы на поиск заброшенных коллег? В альфе режиме площадь поиска двадцать восемь квадратных километров. Пусть за сутки я обследую триста квадратных километров. Чтобы проверить квадрат поиска, а это на минуту, тридцать тысяч квадратных километров, потребуется сто дней, при условии, что попаданцы не разбежались из этого района как тараканы. Так что искать в альфа режиме — пустая затея, вот бета совсем другое дело, процесс пойдёт в восемь раз быстрей.

Не было печали. Это сколько же работы! Причём начинать надо уже сегодня, буквально. Особое внимание на огнеупоры и печи. Глина, которую я вчера нашёл по всем признакам средне или даже высоко огнеупорная, надо искать весь пласт.

Ну что же, пора за деревом отправляться. В дорогу прихватил лучковую сверло и гномон, конец которого заточил и обжёг на огне, будет хоть какое-то оружие. С помощью линейки раскалённым камнем наметил на нём риски с шагом пять сантиметров — готов измерительный прибор, а к верхней части привязал крепко-накрепко короткую рогулю, можно использовать как подпорку для волокуш. Перед выходом прикинул количество и длину жердин для сегодняшнего станка и стола в придачу, которые мне необходимы в первую очередь. Схему минимизировал чтобы деталей было мало, а функций много. Все подсчёты на кусочке коры нацарапал, чтобы не забыть.

Закончив с мелочами, уже к полудню я был на месте. Тяжёлый, под два кило, топор с длиной ручкой, расправлялся с тонкой акацией довольно быстро. Для деревьев покрупнее время серьёзно возрастало. Вот погодите, как отшлифую, отполирую, конфетка, а не топор получиться!

Срубив ствол, прямо на месте разделал его на детали необходимой длины для будущего станка, вытесал площадки стыков, угольком намечал отверстия и в перерывах между рубкой высверливал. Ручками, пока всё ручками. Заодно и присматриваю заготовки для шипов из сухих веток, их тут как грязи.

Часов пять работы и связки деталей или палок, если вам угодно, погружены на волокуши. Только двинулся в обратный путь и на тебе! На пути, свернувшись кольцом, лежит толстенная мамба. Увидев меня, приподнялась и угрожающе зашипела. Что, не хочешь с тёплого места уползать? Ну ладно, сама виновата! Аккуратно, без резких движений освободился от обвеса, положил волокуши на землю, покрепче ухватил палку-гномон рогатиной к низу и стал медленно подходить к змее. Вроде всё правильно сделал, но в последний момент змея стремительно рванула прямо на меня, да так, что едва успел придавить её палкой. Очень неудачно вышло, ещё несколько сантиметров и всё, пиши пропало. Отпустить палку не могу, ибо чревато и перехватить поудобней нет возможности. Патовая ситуация! Но я вывернулся. Надавив на палку посильней, прижал плотнее к земле и начал змею наматывать, словно шнурок. Все-таки это не питон, два, может три килограмма живого веса. Обезопасив себя, ударом топора отсёк гадине голову.

Не-не-не! Больше никаких экспериментов с ловлей змей. Ну его нафиг. Надо что-то дистанционное пробовать, боло к примеру. Учитывая, что противоядия нема, тридцать минут корчей и вперёд в царство Аида. А не хочется, совсем не хочется! Я можно сказать новорождённый, третий день от роду.

На базе змею разделал и поставил запекаться на камнях. Дым! Мясо! Аж в животе как у голодного кота заурчало. Фрукты конечно хорошо, но мясо для тяжёлой работы необходимо. Вкусно! Эта змея прям как индейка. Не отличишь. Фактура, правда, у мяса другая, тянется как резинка. Но ничего зашло. На закуску попробовал молодые листья баобаба. Они нежные, по вкусу как смесь шпината и рукколы. Наелся, довольный как питон и сразу спать потянуло. Сейчас отдохну и за работу. Завтра стоит ловушками озаботиться, мясо лишним не будет!

В закатных лучах солнца, отдохнувший и полный сил я уже вовсю забивал опоры станка махая дубиной. Единственное достоинство неолитических станков — их можно сколотить за час-другой из любых коряг поровней. Разница в том, что первобытные охотники детали в основном связывали, я же буду крепить на шипы. Так надёжней и собирать намного быстрей. Нагель — он же шкант, он же деревянный шип без шляпки и резьбы, в сравнении с гвоздями более прочно удерживает детали и препятствует их расшатыванию. Есть правда одна загвоздка. Нагели нужно изготавливать чуть меньшего диаметра чем отверстия и точно выдерживать размер.

Чтобы клепать нагели без станков вырезал примитивную фильеру из костяной пластины и высверлил в ней два отверстия разного диаметра под нагели. Края отшлифовал под конус и зазубрил. Сделал из бруса держатель с рычагом, позволяющим прочно фиксировать пластину в горизонтальном положении. Вышло на удивление годно. Нагели вылетают из фильеры словно пирожки из печки. Удерживаешь и слегка постукиваешь палкой по заготовке, потихоньку продавливая её через отверстие. На выходе получаются одинаковые, с продольными бороздками шканты в палец толщиной. Такие намного лучше ровных держат. Сила сцепления! Нагели по науке если делать, надо бы сажать на клей, так надёжней будет. Нужен клей? Сделаю! Дело нехитрое, костёр вон дымит ещё. Поставил на огонь тонкий пласт сланца и выложил на него куски чистой как слеза, смолы. Почти сразу она начала плавиться, источая вокруг классный аромат. Не хуже, чем французский парфюм! На пять частей смолы берём одну часть измельчённого угля и столько же измельчённых волокон баобаба, тщательно смешиваем ингредиенты. На выходе имеем коричневые, вязкие шарики смоляного клея!

Конструкция моего универсального станка малость отличается от поделок охотников каменного века. В лучшую сторону, надеюсь. Он высокий, под мой рост. Неолитические мастера, вероятно, сидели на земле, а я привык стоять за верстаком и поэтому расположил стол выше. Две пары столбов, между которыми нажимной рычаг, на конце приделана гибкая ветка с петлёй. По задумке, к ней от колышков на земле надо цеплять верёвку, регулируя силу натяжения, без всяких подручных средств можно увеличивать или уменьшать давление на инструмент при работе. По центру нажимного рычага проделал отверстие под сверло, рядом паз для вертикального маятникового рычага. Насадки можно вставлять самые разные, только со стандартным хвостовиком.

Сборка станка много времени не заняла, колья по отвесу и те дольше забивал, а вот со столом пришлось повозиться. Точнее пока это не стол, а всего лишь каркас два с половиной на метр, который дальним торцом связан с опорами станка и заодно служит платформой для шлифовки. Главное предназначение — стол для досок, бруса или кругляка. Укладываем, пододвигаем деревце к рычагу и маятниковой пилой, как только она будет готова, шустро отпиливаем кусок. Топором такой фокус не провернуть. Нет, железным может и выйдет, но точно не моим. Маятниковый рычаг связан верёвкой с пружинным элементом в виде гибкого молодого деревца. Примитивная рессора серьёзно облегчит толчок и заодно поднимет силу трения или реза. Станок то можно использовать не только как шлифовальный или сверлильный, но и в качестве маятниковой пилорамы, надо лишь сделать соответствующую насадку. Но это не сегодня, мне бы до темноты основу сделать.

Не успел. Какое-то нехорошее шевеление в зарослях вокруг. Чувствую, что кто-то в спину смотрит! Нехорошо так смотрит, как на еду. Обязательно завтра место под площадку расчищу. Траву выжечь по кругу тоже не помешает. Ушёл доделывать насадки к себе, наверх, в дом. Шлифовал, отрезал, отрубал лишнее и прямо с бруском в руках и заснул.

Иллюстрации

Топор кельт Видео изготовления топора Азбука Морзе Лучковое сверло Узлы Шлифовальный станок Сверлильный станок Шканты Чёрная мамба Закат в роще

К оглавлению

День четвертый. Рутина

Несмотря на то, что вчера отключился далеко за полночь, вскочил ни свет ни заря. На завтрак новинка: при сборе дров, наткнулся на новую разновидность плода баобаба в виде шарика, размером с небольшую дыню. Вкус более нежный, молоком отдаёт. Слышал, что существуют мужские и женские плоды, но кто из них кто, без понятия. Нарезав плод уселся поудобнее и задумался о делах своих нелёгких.

Вечером успел сделать насадки-сверла и бруски из шпата для грубой шлифовки, а из туфа и кости для более тонкой. Заодно выстругал из двух планок примитивный крепёж по типу деревянной струбцины с эксцентриком. Если с камнями дела более-менее, то с деревом полный швах. Свежесрубленная сенегальская акация понемногу поддаётся топору, а сухая не трескается, вязкая, от ударов только вмятины остаются. Для ручек инструментов, прикладов, деревянных пружин, винтов и передач самое то! Но для досок не годиться, от слова совсем. Пока ствол расколешь, семь потов сойдёт. Нужна колкая, мягкая древесина и глина. Глина даже важней. Это ведь не только печи, реторты, посуда, но и глиняные таблички. На коре много не нацарапаешь, а мне чертежи ещё делать, карту составлять, да не забыть переписать инструкцию с рук. Так что, пока глины и нормального дерева не найду, нечего и думать о других делах.

Времени за раздумьями я зря не терял — аккуратно срезал оболочку по краю, вычищал плод, отделяя семена от мякоти. Слышал, если семена баобаба измельчить и поджарить, выйдет суррогат кофе. Обязательно попробую, как только заведу в чём его заварить, а сейчас семена я на масло пущу, а мякоть просушу и истолку в порошок. Если такой порошок развести с водой, получим отличный тонизирующий напиток, похожий по вкусу на лимонад, приходилось пару раз пробовать. Кору и листья нарезал, нанизал на нити и подвесил сушиться между ветвей. Аборигены употребляют порошок коры с выделениями трагаканта как лекарство-антисептик. Посыпают им раны, лечат лихорадку и избавляются от паразитов.

Да, баобаб со всех сторон дерево полезное, от корней, сок которых используют как краску, до цветков, из них варят прекрасный клей. В Танзании так и говорят, что если у тебя растёт баобаб, то огород не нужен. И это действительно так: из листьев делают салат и варят суп, молодые побеги отваривают, но и в свежем виде они ничего, съедобные.

Дошло дело до верёвок, без них станок не доделать. Заготовок у меня хватало, и менее чем за час я собрал трепало аналогичное по конструкции станку, только чуть повыше пояса. Рычаг-било, сидевший на шипе, с силой опускался в паз, разбивая спутанные с корой и лубом пучки волокон. Сверху насверлил ряд отверстий и вбил дюжину острых шипов — чесало и трепало в одном флаконе! Протягивание прочных как гитарные струны волокон отнимало массу сил и времени, потом сортировка и, наконец, плетение верёвок. Вроде нехитрая работа, а времени ушло уйма.

К шлифовке топора приступил лишь после обеда, когда доделал станок, натянув верёвки к рычагу. Для фиксации обрабатываемой заготовки использовал примитивную струбцину, в которой заготовка прижималась к нижней планке эксцентриком в виде капли. Гибкая жердь кратно облегчала работу, но при этом правая рука постоянно была занята. Рычаг приходилось тянуть, преодолевая сцепление с камнем и силу натяжения верёвки. Буквально сразу созрела мысль сделать педаль, к которой шла верёвка. Нажимаем на педаль и тянем рычаг с насадкой на себя, отпускаем, и обратно его тянет гибкая ветка. Промучился пока отрегулировал натяжение верёвок, но затем дело пошло как по маслу, только успевай воду подливать да песочек подсыпать! Зато шлифовка стала производительней минимум на порядок!

Кромка выходит, гладко, аж блестит! Но долго, всё равно долго. Надо что-то другое придумывать. Боюсь даже представить, сколько недель может уйти на полировку всего топора!

Теперь рукоять, её тоже надо в нормальный вид привести, да и установка лезвия дело не простое. В дереве камень долго не держится, при интенсивной работе вероятность того, что он отлетит в лоб неудачливому лесорубу, довольно высока. Но если всадить его в обух через костяную прокладку, тогда другое дело. По мелочи, по мелочи, так и затянулось до вечера.

Готово! Придирчиво осмотрел лезвие, попробовал на остроту, и сразу пустил его в дело: за полчаса вытесал из притащенной накануне коряги отличную дубину с удобной рукоятью. Лезвие держится плотно, не шатается, можно разгуляться, времени до захода не так много, но что успеем, то успеем!

Надоело карабкаться на свой баобаб, словно обезьяна, цепляясь за трещины и выступы, и я знаю, как решить эту проблему. Из остатков вчерашней акации нарубил колышков по полметра, заточил и обжёг, дубиной забил в шахматном порядке, с шагом полметра прямо через кору в мягкую древесину. Подёргал, залез, попрыгал. Держат меня даже с грузом. С другим деревом такой фокус не прошёл бы, а тут — красота! У рыхлой древесины тоже есть свои преимущества. Теперь если ко мне кто и залезет, то только обезьяна, а вот хищники на вряд ли. На всякий случай, в удобных для подъёма местах ствола набил под отрицательным углом острых кольев, так чтобы какой-нибудь леопард не забрался ко мне, как к себе домой.

Аналогичным образом обеспечил доступ к дуплу с запасом воды, заодно промерил его размеры. Прикинул, объём около девяти кубометров. Маловато, что и говорить, придётся экономить, другого источника воды здесь нет. В древесине баобаба запасены сотни тон воды, но как их извлечь? Выпаривать? Возможно, надо думать.

Развёл сигнальный костёр. Выжигаю вокруг своего жилища траву — нехитрый способ отпугивания змей, да и прочая живность вряд ли сунется.

Теперь Ключ. Огляделся, вот он — невысокий, молодой баобаб. То, что доктор прописал! Надрезал нежную кору по спирали и в разрез заправил шлейф, закопал конец с Ключом на полметра в землю. Ну вот и всё, осталось только ждать.

К себе наверх натаскал старых плодоножек, жердей и кучу травы. Соорудил односкатный навес, который не только защищал от сквозняка, но и не пропускал лучей солнца. Прям там же, наверху, насыпав толстую подушку из грунта, сложил основательный очаг из камней. Благоустроился как мог. Ещё бы кресло сюда, да чашечку горячего какао! Эх мечты, мечты.

Ночь уже вступила в свои права, но сон не шёл. Изготовив несколько факелов из палок и пропитанных смолой волокон баобаба, решил пройти к станку и поработать над ножом, довести лезвие до ума. И получаса не прошло, как привычный ночной шум внезапно нарушила целая какофония громких звуков — хрюканье, вой, лай, сипение. Похоже, гости пожаловали!

В отсветах пламени замелькали пятнистые туши. Гиены, чёрт побери! Как не вовремя. Противные морды с постоянным оскалом и, свисающей с углов рта слюной, ни с чем не спутаешь, да их ещё пять штук! Гиены вились около костей, видимо привлечённые запахом, но не решались подходить. Что-то отпугивало — или полоса выжженной земли, или то, что кости лежали слишком близко к огню.

Пожалуй, на сегодня всё. Работать с такими соседями — себе дороже выйдет. Запустил в них несколько камней. Раздался истошный визг. Попал!? Нет, всё равно не ушли. Надо их отогнать, а то они за ночь кости по всей саванне растащат, а я так без клея останусь. Запалил несколько факелов и зашвырнул в сторону гиен. Пахнуло палёной шерстью, раздался пронзительный вой. Убежали? По крайней мере, отбежали подальше. Фух! вроде, пронесло. Расслабляешься ты, товарищ Ярослав, а это всё печально может закончиться, нет тут службы 911.

Собрал кости в корзины и подвесил к дереву. Пусть теперь попробуют достать! Подсвечивая дорогу факелом, с дубиной наперевес, медленно пошёл к дому, стараясь произвести как можно больше шума. Гиены, как правило, не нападают на человека с огнём, но кто ж их знает!

Уснул почти сразу, что неудивительно, учитывая стахановские темпы работы — восемнадцать часов без перерыва! Надо малость осадить, понятно, что молодое тело, гормоны, жажда деятельности. Только тебе сколько на самом деле лет то? Дед уже, должен понимать — выше головы не прыгнуть! План на завтра надо составить, да про отдых не забывать.

Иллюстрации

Трепало Кулачковая струбцина Ночные гости

К оглавлению

День пятый.Загадка разлома

Как показывают вчерашние события, в саванне одной палкой не обойтись, да и свежим мясом не помешало бы разжиться! Нужно метательное оружие, факелы, ловушки. Последних побольше, ибо времени на охоту у меня нет. На первый раз, обойдусь клеткой и силками. Сделать, конечно, нужно их заранее. Тонких жердей и обрубков ветвей у меня куча, кривые — в костёр прямиком, а ровные откладываю в сторонку. Из отходов под размер рублю ветки и делаю засечки, после связываю клетку по форме усечённой четырёхугольной пирамиды. Самое главное в ловушке, спусковой механизм, если сделать по типу четвёрка, то с одной стороны он прост в изготовлении, а с другой сложен и капризен при установке. Есть более интересный и надёжный вариант спускового устройства, состоящий из 'сторожка', подпорки и двух 'спусковых крючков'. Для его изготовления нужна ветка с тройной рогулькой на конце, подпорка и две тонкие веточки в 5-7 мм для 'спусковых крючков'. Подгоняю элементы к друг другу, для более плотной фиксации и готово. Да муторно, да долго, но зато в такую и птица крупная может попасть, и не требуется пригляда особенного, достаточно утяжелить ловушку чтобы из неё точно никто не вырвался.

Чтобы ещё забабахать? А что тут думать — копьеметалку, в отличии от хорошего лука, намного проще сделать. За счёт рычага используется не только мускульная сила, но и центробежная, что усиливает начальную скорость и мощность копья. При броске снаряд разгоняется до ста километров в час, а летит до двухсот метров! Выбрав подходящую основу, обтесал под свою руку и на дальний конец прикрутил вырезанную опору для дротика. Рукоять, чтобы не соскальзывала рука, обмотал верёвкой. Больше возился с метровыми дротиками. Понятно, чем он ровней, тем дальше и точней летит. А как изготовить ровный дротик? Попробовал протянуть хлыст через фильеру для шипов, вышло неплохо, она и стёсывала лишнее и вытягивала, убирая кривизну, даже балансировки не нужно. На стабилизаторы пошли перья птиц, а наконечники вырезал из кости.

Улучшил волокуши, вытесав новые полозья с меньшим углом изгиба, так как старые пришли в совершенную негодность. Также заменил плодоножки, начавшие рассыхаться, на нормальные верёвки.

Для защиты от хищников наделал запас факелов, а чтобы в случае опасности их быстро зажечь, соорудил термостойкую переноску огня: в толстом цилиндре, вырезанном из баобаба, выдолбил выемку, внутри выложил тонкими каменными пластинами. Буду теперь рассекать по саванне с дымящимся кадилом!

Для отпугивания змей собрал погремушку из пустой оболочки от плода баобаба и гальки. Привязал к волокушам, должно сработать, грохочет как надо.

Слегка изогнутая толстая пластина со скошенным краем под тесло уже два дня ожидает своего часа. Вот этим и займусь. Сначала поработал с лезвием, слегка отшлифовал его. Подобрал длинную рукоять с Г образным верхом, посадил камень на клей и очень плотно привязал мокрой верёвкой.

С появлением в хозяйстве годного топора, поход за деревом я решил не откладывать в долгий ящик, рассчитывал, правда, выйти с утра, а не вышло. Только в полдень, закончив массу мелких дел, выдвинулся на восток. Через час однообразная акациевая саванна уступила место зарослям молочая самых разных видов: страшный, бородавчатый, крупнорогий и это только то, что я смог опознать. Чаще других, что не удивительно, попадался гигантский канделябровый абиссинский, с которым соседствовали нубийские драконовы деревья, они же драцены из семейство спаржевых. Непропорционально толстые стволы едва достигали трёх-четырёх метров в высоту, а крона из крепких ветвей с густыми пучками толстых мечевидных листьев до метра длиной напоминала зонтик из иголок.

Ещё один факт, подтверждающий, что я не на своей планете: у нас этот реликт занесён в Красную книгу, практически, полностью уничтожен в дикой природе. Хм, а листья то прочные, кожистые и довольно жёсткие. Готовые полоски для плетения. Набирай да плети хоть циновки, хоть короба. Бугорчатая светло-серая кора, как будто состоит из многочисленных вертикальных складок. Сделал надрез, выделился прозрачный смолистый сок, который через несколько секунд стал ярко-красным и распространил густой, смолистый, дымный аромат с оттенками фруктов. Кровь дракона! Одна из множества легенд гласит, что в давние времена жили плотоядные драконы, жертвой которых были ни много ни мало слоны. Как-то раз один такой дракон пал смертью храбрых, а кровь его пропитала землю и поднялась по стволу дерева. Дикари не знали, что смена цвета и загущение происходит из-за окисления содержащихся в соке пигментов: дракокармина и дракорубина. Сама древесина губчатая, без годовых колец, для столярного дела не годиться, говорят, хороша на угли. Но главное, смола — это лекарство, косметика, красители, лаки и даже полироль! Смола, в тридцать раз ускоряет заживление ран, самое первое средство было у римских гладиаторов. Молодые деревья смолу не выделяют, а вот на старых, больше похожих на мохнатые грибы, сделал надсечки. Соберу смолу позже, когда она подсохнет и станет не такой липкой. Заодно заготавливал листья, чтобы высохли к тому времени, когда я приду за ними, всяко, тащить легче будет.

Вокруг множество куропаток и дроф ищут еду в неглубоких естественных канавках. Лучшего места для установки ловушек не найти. По краю такой канавы, на небольшом расстоянии, вбил два колышка напротив друг друга и закрепил на них вертикальные петли так, чтобы бегущая по дну птица попадала туда головой. Для ловли дрофы сделал нажимную ловушку из куска коры баобаба шириной около полуметра. Расположил на ней петлю, закреплённую своим свободным концом к верхушке загнутого, упругого деревца. Замаскировал всё вокруг песком с мелкой галькой, для птиц чистый песок и галька отличная приманка, а на кору насыпал семян. Чуть дальше поставил пару ловчих петель и долго возился с установкой клетки, утяжелил её сверху горбылём, дабы крупная птичка, не вырвалась из плена, когда активирует ловушку.

Попытка охоты на антилопу с помощью атлаля закончилась фиаско. Не попал, надо тренироваться! Неспешно продвигаясь на восток, производя глазомерную сьёмку, обратил внимание на засохшее на корню дерево — пальму дум. Сухое, решил, что на раз срублю! Ага, разбежался! Острый топор отскакивал от ствола словно резиновый мячик. На высоте дерево вдвое тоньше, рубить будет легче. Сделал петли для того чтобы закрепить себя на высоте, забрался, обвязался верёвкой, как следует всё зафиксировал и вперёд, с песней! Рубить дум каменным топором раза в три тяжелей, чем акацию. Адский труд. Час! Целый час я мазал топором, вися на петлях, чтобы перерубить этот несчастный ствол. Но дело того стоило. Древесина плотная, маслянистая, белого цвета с желтоватым оттенком. Скол ровный и сучков совсем нет — отличный материал для подшипников и валов. В античности, если мне память не изменяет, из неё даже мебель делали для аристократов. Дум, между прочем, как и драцена тоже находиться в красной книге. Впрочем, тут куда не плюнь, обязательно попадёшь в исчезающее дерево.

Через час я свернул на юг и встретил такой же высохший гигантский молочай. Толстенный, не меньше метра в диаметре! Интересно, а у него какая древесина? Почему бы не попробовать? Слышал, что кора, побеги и листья сильно ядовиты. В сигнальный костёр как-то бросил листвы с молочая, так там такой вонючий дым повалил, едва не задохнулся! Куда там черёмухе из баллончика! Ну так это в живом, а в сухой древесине на вряд ли что-то остаётся. Пущу и молочай в дело. Рубилось довольно легко. Сама древесина прекрасная, ослепительно белого цвета, твёрдая и при этом лёгкая, очень лёгкая. Чудо! Жаль ствол короткий метра полтора всего, а дальше одни канделябры с колючками идут. Погрузив отрубленный ствол решил по кратчайшему пути возвращаться на базу. Вопрос с деловой древесиной я закрыл.

Тяжело, килограмм сто пятьдесят, если не больше. Но ничего, допрём! Холмы я старательно обходил, а вот трещину заметил не сразу. Поначалу принял за обычный овраг, а чуть позже осознал: да это же разлом! Геологический разлом! Никаких сомнений, это часть Восточно-Африканского разлома. Это, конечно, не даёт точной долготы, но в моём положении даже диапазон в десять градусов уже хлеб. Тянется на юго-восток и исчезает за горизонтом. Один край разлома подвергся эрозии и частично обвалился, а другой, словно в музее геологии, обнажая пласты осадочных пород, идёт в обрыв почти на девяносто градусов. Ого! Чувствую, что уйду отсюда не с пустыми руками. Схватил топор, верёвки, корзины и едва ли не бегом отправился вдоль границ разлома. С этой стороны было много живности. Встретил даже прайд львов. Вожак с роскошной гривой и несколько львиц с малышами спрятались в тени высокой акации. Из-за высокой травы я заметил их в последний момент, но славу богу, они были, видимо, сыты и лишь проводили меня внимательными взглядами.

Разлом оказался совсем небольшим, едва пять километров будет, узкий и неглубокий. В центральной части он углублялся, там ширина достигала тридцати метров. Спускался с юго-восточной стороны по рыхлым скатам, но ничего стоящего не обнаружил, а в центре стены с обеих сторон круто уходили вниз, образуя естественное ущелье. И как прикажете туда спускаться? До дна метров сорок, если не больше. Но надо, особенно вон тот тонкий, светло-жёлтый пласт, едва видимый сверху, определённо нужно проверить. Верёвки не хватит, значит будем делать лестницу, как на баобабе, в шахматном порядке. Глянул на солнце, до вечера должен успеть.

Освободил волокуши, и бегом в старую рощицу, благо не далеко. Работал с азартом, хотелось, как можно быстрей узнать, что там, внизу? Сотня остро заточенных колышков, которая здорово поможет мне в спуске, достаточно быстро была готова. Уложился, во многом благодаря топору, который как оказалось совсем не нужно затачивать.

Спускался так: стоя в петлях, на весу, забивал колышек. Узел самозатягивающийся — восьмёрка. Снимается быстро, под моим весом плотно затягивается, так что как только палка была проверена на устойчивость, петли перевешивались на неё. Плюс страховочный пояс от колышков повыше. Вот так раз за разом, почти как со скальными крючьями. В рыхлых грунтах сверху забивал на метр, а ниже, как пошли более плотные породы, вполовину меньше.

Ближе к вечеру, когда казалось, что кольев не хватит, я все-таки достиг дна разлома. С глубиной только малость просчитался, тут не сорок, а все пятьдесят метров! На стене, ожидаемо, обнаружилась пара полезных плюшек. Первым, где-то на двадцати метрах, оказался пласт глины в ладонь толщиной, светло-серый, плотный, жирный, с прослойками иллита, то бишь гидрослюд и мелкого кварцевого песка. Не чистый каолин конечно, но тоже неплохо, средне или даже высоко огнеупорный. На пробу корзиночку наковырял. Значительно ниже шёл метровый слой спрессованного перлита с белыми мелкими кристаллами. Похоже, это не просто песок. Черканул по топору. Черты не оставляет, угол между плоскостями спайности меньше прямого, фактура зернистая, сплошная, кристаллы словно вросли в камень. Ха, так это микроклин-калий натриевый, полевой шпат! Готовый плавень для керамики.

Перлит образуется в результате гидратации обсидиана, на самом краю потока лавы и интересен тем, что если нагреть его до температуры девятьсот градусов, то объём вырастет в тридцать раз! Связанная в нём вода расширяется по принципу "попкорна" и формирует пористый вспученный материал, а это и полировальные пасты, и огнеупорный утеплитель, и фильтр для питьевой воды. Забираем!

На дне разлома хаотично торчали глыбы песчаника вперемешку с поломанными платами хлористых сланцев, словно сказочный великан взял и перетоптал дно разлома, а потом ещё и дубиной прошёлся. На деле это следы множественных обвалов, разлом то свежий, он живёт по-своему. На дне темно, а может и сверху уже стемнело. Место малость угрюмое, неуютное. Кто, по-вашему, в здравом уме, кроме геолога, полезет в расщелину с не самыми крепкими стенками?

Я потихоньку перемещался, скорее переползал через нагромождения глыб. Интересно же, что тут может быть. Спрыгнул с глыбы на кажущуюся основательной плиту, но тут же понял, что это была очень плохая идея. Плита, вместе со мной ухнула вниз, увлекая за собой массу грунта. Да твою же дивизию! Что именно произошло, я далеко не сразу понял. Когда тебя по макушку засыпает землёй с камнями, не до умных мыслей. Полчаса ушло только на то, чтобы откопаться из плена. Характерно, топор я так и не выпустил из рук. Огляделся, в темноте не разберёшь, куда я попал, понятное дело — пещера. Хотя всё не так печально, выбраться наверх можно. Тело саднит, но слава богу, руки ноги целы. Похоже, что тектоническая пещера. Мало исследованное явление, их в теории много, а на практике, обнаружить можно только случайно, как сейчас. При тектонических разломах огромные массивы породы откалываются от бортов, образуя трещины оседания, называемые шерлопами. Чаще всего они заваливаются рыхлыми отложениями с поверхности массива, как раз наш случай. Такие пещеры не бывают глубокими. Решено, одним глазом взгляну и сразу назад, надо только факел захватить.

Медленно и аккуратно, подсвечивая себе путь, я начал спускаться вниз. Зал пещеры небольшими уступами спускался к низу клином. Кинул камень, глубина не меньше сотни. А внизу то, внизу. Свечение! Свечение, Карл! Это что за хрень? Инопланетный корабль? Нисколько не удивлюсь! По мере спуска менялись цвета пластов, все больше стал доминировать зелёный. Отколол несколько образцов оливкового цвета. На изломе сетка клиновидных кристаллов, сходящихся пучком и похожих на серебряные нити. Ба! Да тут у нас клинохлор, а в переводе с греческого 'склонный к зелени'. Его химический состав невероятно разнообразен, по дороге вниз я обнаружил почти все оттенки зелёного: оливковые, изумрудные, желтовато-зелёные и даже травянистые с перламутровыми и серебристыми морозными узорами. Шикарные экземпляры! Собирай и отправляй прямиком в музей минералогии, там их с руками оторвут. Жаль, что в практическом плане он, кроме как пигмент, ни на что не годен.

В самом низу пещеры оказался совсем не корабль. Свод и стены небольшой ниши внизу покрывал густой ковёр из тускло светящегося мха фиолетового цвета! На нашей Земле, однозначно, ничего такого, даже близко нет. Возможно, это как-то связано с тем, что рос он на кочубеите, разновидности клинохлора, где фиолетовый оттенок обусловлен примесями хрома.

Тут стало происходить что-то совсем невероятное! Стены пещеры рывком расширились, из мха сформировались щупальца и потянулись ко мне. Показалось, что у меня не две руки, а четыре и я ловлю эти щупальца, но их все больше и больше. Вот они уже коснулись земли и превратились в пауков, ринувшихся на меня. Я дёрнулся, побежал и тут же очнулся. Лежал я у выхода из грота, дыхание тяжёлое, прерывистое, а лоб покрыт испариной. Голова раскалывалась как после нокдауна. Светящийся мох вызывает галлюцинации! Охренеть, повезло, что случайно выбрался из этого грота, а мог и там остаться. Задержав дыхание, я всё-таки отодрал несколько образцов и решил возвращаться назад, так как пещера заканчивалась сетью узких трещин лезть в которые у меня не было ни малейшего желания. С корзиной образцов, цепляясь за уступы я стал выбираться из пещеры, а оттуда по лестнице из колышков вверх, на свет божий.

На поверхности никакого света не оказалось, царила глубокая ночь! Видимо, в пещере я провёл несколько часов. Запалив и укрепив факелы на волокуши, ориентируясь по записям, неспешно двинулся домой. Вымотанный и уставший до крайней степени, но довольный! Сегодня я сделал большое дело и глину нашёл и деревом годным разжился. Класс!

Внимание грохочущее существо с огнями по периметру, как у магистрального лайнера, может и привлекало, но напасть на меня никто не решился. Это и к лучшему. До базы не так далеко, по расчётам не более четырёх километров топать.

В темноте кипела своя жизнь, сновали толстые мыши, какие-то мелкие птицы и прыгали, словно маленькие кенгуру, африканские долгопяты. Задние лапы у этого грызуна являются непропорционально большими, а передние, наоборот, кажутся несоразмерно маленькими, что делает внешний вид зверька похожим на гибрид степного тушканчика и кенгуру. А во время отдыха, я невольно заметил укороченную голову на толстой шее, с туповатой мордой и большими глазами. Благодаря особенности своих глаз отражать свет, долгоноги заметны издалека в ночное время суток. Так я его и засек, прямо рядом. Он высовывал свою мордочку и снова нырял с норку опасаясь выходить наружу. В своём убежище зверёк проводит большую часть дня, спасаясь от африканской жары, закупоривая вход пробкой, скатанной из плотного пучка травы, чтобы не влезла змея. Как раз в норку, когда оттуда в очередной раз высунулся зверёк, я и загнал дротик. Попал, судя по визгу. Раскопав глубокий лаз, я достал упитанного зверька под пять кило весом, почти как кролик. Между прочим, большой деликатес в Африке. Только раньше пробовать не довелось, ну так это мы сейчас поправим. Распотрошив тушку, подвесил поудобней и с новыми силами двинулся в себе. Судьба решала одарить меня за все сегодняшние злоключения! А уж как я голоден, едва удержался чтобы его сырым не сожрать!

Дополз из последних сил до базы и сразу же разжёг очаг у себя наверху, насадив тушку на вертел. Пока она поджаривалась, источая божественные ароматы и вызывая недовольное урчание желудка, я успел оттереть грязь и смазать многочисленные ссадины 'кровью дракона'.

Как вкусно! Я мгновенно умял долгопята, да ещё косточки тщательно разгрызал, добираясь до костного мозга. Напоминает и кролика, и индейку! Ха, а ещё хотел на завтрак оставить. Мне бы ещё такого же! Сытно, тепло, а что ещё нужно для счастья? Разве что хорошенько выспаться, часиков десять, никак не меньше!

Иллюстрации

Ловушка Атлаль Схема броска Нумибийское драконово дерево Кровь дракона Молочай гигантский Силки Древесина баобаба Древесина дум Разлом Микроклин Перлит Кочубеит Клинохлор Долгоног Ткацкая рама

К оглавлению

День шестой.Битва у старого баобаба

Выспался самым лучшим образом, настроение прекрасное. Растёр сухую мякоть баобаба в порошок, развёл водой и получил африканский лимонад белого, как молоко цвета. На вкус он, скорее, смузи из кокоса и папайи с привкусом лимона. Перегородки от плодов баобаба тоже шли в дело: дым при горении отгоняет комаров и слепней. Слава богу, муху цеце здесь ещё не встречал. Тьфу, тьфу, тьфу, как говорится. По всей видимости, ареал её обитания южней, на границе Кении с Танзанией. Баобаб чудо дерево, помню, как-то раз в Заире наёмные рабочие из банту, рассказывали, что их колдуны лечат плодами укусы мамбы, но сдаётся мне, это враньё!

Пока завтракал, подсчитал сколько на мои хотелки требуется глины. Реторты, горшки, тигли трубы, бочки и главное — печи. По самым скромным подсчетам не меньше пяти тонн. Учитывая, что поход за глиной, в оба конца это восемь километров да плюс её надо добыть и поднять из разлома. В самом лучшем случае три, может быть четыре чартера в день. И ничего другого не придумаешь, а без печей никакого прогресса не будет. Чтобы перетаскивать глину нужна нормальная, прочная корзина. Лучше эргономичный короб, чтобы и на волокуши погрузить и в случае необходимости на спину надеть. Короб, значит, короб! Делать буду с прочным каркасом, таким чтобы килограмм двести пятьдесят выдерживал, а это уже совсем не тривиальное изделие. Без шаблона не обойдешься. Прутья увлажнены и лежат в дупле баобаба, где высокая влажность. Подготовил жерди под размер и соорудил, для плетения дна шаблон, состоящий из реек с отверстиями. На верстаке закрепил их друг против друга и вставил затравки для плетения. По образцу дна сделал крышку и четыре плоскости самого короба и всё прочно связал. Подобная конструкция тяжелей, но зато более жёсткая и главное затраты на изготовление в человеко-часах раза в три меньше по сравнению с классическим плетением со стоячками.

Что бы было удобнее ковырять пласт глины нужна ещё небольшая лопатка-долото, вырежу из кости. Старые корзины модернизировал и усилил так, чтобы была возможность транспортировать их вертикально. Ну и наконец, собрал небольшую платформу на петлях для работы на высоте.

Выступил ещё до полудня и довольно скоро был на месте. Поднимался, спускался без страховки, чтобы зазря время не терять, я уже не хуже обезьян наловчился лазить по колышкам и деревьям. Спустившись в нужное место, к пласту, забивал там пару кольев и одевал на них платформу. Закреплялся страховочной петлёй и начинал вырабатывать пласт, разбивая его сначала топором, а после и лопаткой на длинной ручке. Набрав пару корзин, вешал их на одной верёвке через плечо, чтобы в случае чего быстро их сбросить, и начинал подъём. За три раза набрал большой короб, килограмм двести, может чуть больше. Да много, но лучше медленно тащить, чем лишний раз делать крюк в десять кило.

До вечера успел обернуться два раза, ибо всё: бобик сдох, сдулся! Такие тяжести таскать по саванне никакого здоровья не хватит. Срочно нужна арба, телега с лошадью в придачу! Если серьёзно, можно поднапрячься и за день четыре рейса осилить, а ещё и перлит нужен. На неделю работы. Печально.

Однако, доставить глину это пол дела. Она твёрдая как камень, потребуется дробилка. Скатанный из глины жгутик слабо растягивался, а при сгибании на нём сразу образовывалась сеть трещин и разрывов — песка в составе много, значит, глина тощая и необходимо отмучивание. Ни конца, ни края! В экспериментальных целях, вручную раздробил и просеял пару вёдер глины, замочил в небольшой ямке. До завтра она дозреет и тогда будет видно куда двигаться дальше. Вечером займусь фильтрами, для этого затащил стройматериалов на дерево и принялся ладить ткацкий станок. Не станок, а скорее рама. Забил в баобаб две жерди потолще, на них положил метровую поперечину, послужит затравкой для холстины. Вертикально вбил жерди с отверстиями в ряд для рогульки и креплений планок разделителей. Схема работает с каменного века и по наши дни. Подвешиваешь к верхней планке нити с грузилами, протягиваешь их через четыре планки разделителя и проходим вручную челноком поперечные стяжки. Час ушёл на подготовку нитей, к каждой груз привяжи, да протяни, да под размер сделай. Долго! Я раму, в три раза быстрей собрал.

А на сегодня есть у меня интересный план. В Сенегале бытует поговорка: 'Большой баобаб, а костра не разведёшь'. Древесина баобаба чрезвычайно мягкая и сильно насыщенна влагой, у неё даже годовых колец нет. Во время опустошающих пожаров, которые нередко происходят в саванне в сухой период, это дерево является единственным растением, которое выживает в буйстве пламени. Внутри пустых стволов и в дуплах во время пожаров прячутся многие обитатели саванны. Спасает древесину от огня толстая многослойная кора, которая под воздействием горения только слегка обугливается. Этим я и хочу воспользоваться и устроить наверху грандиозный костёр, эдакий 'примитив маяк' каменного века. На самом краю, в некотором отделении, стоит высокий баобаб со стволом сосиской и частично высохшей компактной кроной. Само дерево не особо толстое, метра четыре в поперечине, а высота метров четырнадцать. Забрался по старой схеме, забивая колышки и сразу принялся рубить крону складывая сухие ветки на плоскую верхушку по схеме пионерский костёр. Если его запалить ночью, есть гарантия что мой маяк заметят издалека.

Работаю и никак понять не могу, что это за шум внизу?! Присмотрелся, и то что я увидел не обрадовало: на краю рощи орудовали обезьяны коричневого и оливкового окраса. Павианы! Издалека они напоминают древнеегипетского бога Анубиса. Его всегда изображали с собачьей головой. Вытянутая лицевая часть у них как у собаки, отсюда и название собакоголовые обезьяны. Благодаря мощным челюстям и крепким зубам, анубисы легко расправляются с жесткой скорлупой плодов. Оккупировав один из баобабов обезьяны объедали его со страшной скоростью, шумели, визжали. Цирк на выезде! Накаркал! Пришли краснозадые по мою душу!

На самотёк дело пускать категорически нельзя, они меня без жратвы мигом оставят, вон их какая орава. Не сегодня завтра доберутся до моих запасов, погром устроят каких свет не видывал. Захватив всё имеющееся оружие, замаскировался травой и, подойдя ближе, стал наблюдать.

Сразу выделил пять самцов, костяк стаи. Опознать их нетрудно, они вдвое крупнее самок и вооружены большими клыками, поддерживают дисциплину, наказывают малышей и колошматят самок, кокетничающих с молодыми особями. Всего насчитал двадцать взрослых особей, детёныши не в счёт, думаю справлюсь.

Анубисы — стайные животные. Седой полосой на спине и огромными размерами клыков выделялся вожак, из шерсти которого выбирали паразитов пара молодых самок. Этот персонаж явно пользуется неограниченным авторитетом в стаде, только одним взглядом ставит на место зарвавшийся молодняк. С ним-то и надо расправиться в первую очередь!

Подобрался к ближайшему самцу и с силой метнул дротик. Раздался дикий визг. Есть! В ногу, кажись, попал! Меня заметили и, подскочив, стали натурально облаивать, демонстрируя крайнюю степень агрессивности. Раненый визжал, словно поросёнок, ещё больше накручивая павианов. Их слишком много. Пришлось отступить к дереву, чтобы обезьяны не зашли сзади. Укус павиана — противная вещь и больно, и заразу можно подхватить, а тут такие клыки! Четверо самцов и вожак резко рванули ко мне и начали прыгать, носиться вокруг, не давая возможности прицелиться. Отбросил бесполезный атлаль, он тут не помощник, взялся за копьё. Ситуация патовая: павианы угрожают, выкатывают глаза, демонстрируют большие клыки. Вождь пытается наскочить и укусить, ну это ясно, решил, что я покушаюсь на его социальный статус. Тут ты дружок ошибаешься, мне даром твои дамы не нужны! Отмахиваюсь из последних сил, кому-то ногой в челюсть заехал. Бесполезно, слишком быстрые, черти! Плечо словно обожгло огнем! Зацепили! И вот тут вожак на мгновение замешкался, чем я моментально воспользовался — взрезал дубиной ему по затылку так, что он присел и потерял ориентацию. Ещё один сильнейший удар я тут же обрушил на его голову. Минус два!

Ситуация в корне изменилась — в визге стали проскакивать истеричные нотки. Надо было развивать успех. Схватив труп вожака, я поднял его над головой и стал издавать страшные крики, бил себя в грудь, как горилла, и делал самые страшные гримасы, какие только возможно. Павианы больше не пытались нападать, а только крутились вокруг словно заведённые. Медленно, но неотвратимо я вытеснял стаю в саванну. Кидал камни и палки, вращал копьё словно заправский монах, кричал дурным голосом и даже зажёг один факел. Догнав отчаянно визжащего подранка, пытающегося уползти, прервал его мучения одни ударом. Это и стало последней каплей. В хаотичных движениях стада произошёл перелом, все организованно стали удирать в открытую саванну. Сообразили наконец, что тут им ничего не светит. Поляна застолблена за главным обезьяном и точка!

После недолгих раздумий, тела павианов решил не оставлять гиенам на поживу, а закопать, но перед этим снять шкуры. Тьфу... Прям как маленького человека разделываешь! Мяса есть не буду, не сильно голодный! В последнее время, в некоторых ресторанах экзотической кухни подают мясо обезьян — деликатес, пользующийся высоким спросом. Не знаю, очень сильно на любителя. Как-то в Заире занесло на местный мясной рынок ужасов. Сотни туш обезьян, подвешенные под открытым небом. Мартышки, шимпанзе, гориллы... Натуральный морг под открытым небом.

Представление длилось чуть больше часа, а чувствую себя как после кросса с полной выгрузкой в костюме химзащиты. Вожак таки зацепил плечо, оставив на нём длинную рваную рану, да ещё за ногу кто-то укусил. Только сейчас заметил, в горячке боя не до этого было. Рана рваная и выглядит не очень, хорошо, что мышца не задета. Надо шить, однозначно. Некоторый опыт у меня имелся, в экспедициях не раз себя латал. Вопрос, где найти иглу хирурга? Аптеки поблизости не просматривается. А если из кости? Что ж, попробую, всё равно вариантов нет. Чем чёрт не шутит, может и выйдет что путное.

На базе выкопал яму и замочил в растворе золы шкуры. После занялся иголкой. Отщепив тонкую костяную пластину, отшлифовал до нужной толщины. Взяв самое больше сверло проделал отверстие, после разделил и сместил относительно сверла получившийся полукруг так, что у меня вышла изогнутая, овального сечения игла в 3/8 от круга. Заточил кончик, а на конце сделал вырез типа ласточкин хвост. Ушко то нереально проделать, нет инструмента. После, на клей запрессовал в него нить, вытянутую из листа драцены, которые более однородные и эластичные, чем волокна баобаба.

В скорлупку залил воду с 'кровью дракона' и кинул туда же раскалённый камень. В кипятке, несколько минут продержал иглу для дезинфекции, промыл раны, наложил швы. Сверху снова 'кровь дракона'.

Пора бы закругляться, но укусы огнем горят, уснуть не могу. Тогда доделаю начатое. Вернувшись к баобабу, запалил подготовленные ветки. Пламя взметнулось метров на пять, далеко осветив просторы саваны. Сырые дрова шипели и стреляли искрами во все стороны, но занявшийся костёр быстро поглощал их. Выжег всё вокруг ствола и убедился, что падающие сверху головни не подожгут траву. Время за полночь. Подсвечивая путь факелом, неспешно добрался домой, в свой любимый скворечник бомжа.

Хорошо горит! Далеко видно. Битвы один на один с дикими зверьми, даже с дубиной, до хорошего не доведут. Оцениваю свою попытку прогнать обезьян, как крайне бестолковую. Нужно было устроить павианам химическую атаку пустив ядовитый дым от молочая. А я решил на 'слабо' павианов взять и едва жизнью не поплатился. Повезло! Вывод. Нужно делать метательное оружие и защиту. Не лук или копьё, а такое чтобы и метнуть можно было сразу и ударить при случае. Праща? Нет не пойдет. Лучше бумеранг, боевой, бумеранг!

Сон приснился сумасшедший: я еду на телеге, буксируемой воздушным шаром, ору какие-то команды, рядом Ванька в будёновке и фуфайке, с шашкой наголо, верхом на слоне сражается с павианами.

Иллюстрации

Плетение короба Типы плетений Тесло Топор в костяной муфте Вид короба Древесина акации Стая павианов Вожак

К оглавлению

День седьмой. Незнакомец из прошлого

Утром болело всё что можно и нельзя. Пусть раны уже не горят огнём, сок алоэ и кровь дракона сделали своё дело — предотвратили заражение, но на ближайшие пару дней я выведен из строя. Мой планируемый поход за глиной откладывается до восстановления, так как эквилибристика на стене разлома мне сейчас противопоказана. Дел и без этого хватит, пока есть возможность, надо навести марафет, считаю, что эффективность работы напрямую зависит от качества досуга.

Начал с травы, которую натаскал за эти дни. Скрутил её в жгуты и связал тюфяк для сна, валик-подушку и толстый пуфик для созерцания пейзажей после трудов праведных. Для оживления бивака соорудил живой уголок из камней, цветущих молочаев и мхов красного и зелёного цветов. В процессе, у мха из пещеры, помимо того, что он сильно пачкает руки, обнаружил весьма занимательное свойство: если размять мох, то появляется едва уловимый аромат эвкалипта, ощущается лёгкое чувство эйфории и стимулируется мозговая активность. Чистый воды психостимулятор, явно покруче первитина. Вещь полезная, но не будет ли каких нехороших последствий или привыкания?

Поставил себе задачу на сегодня: сделать пресс-держатель для обработки сланца. Стройматериал улетает как дым в трубу, не напасёшься! Не спеша добрался до акациевой плантации, набрал связку жердей — должно хватить. Часа через три вернулся на базу. Начать решил с опоры под камень. Жерди забил в землю по кругу до уровня пояса и сплёл их между собой. В получившийся плетень-корзинку, засыпал грунт, тщательно утрамбовал каждый слой и, наконец, с немалым трудом уложил поверх камень. Теперь дошла очередь до самого пресса. С двух сторон от получившегося постамента вбил парные колья и связал их между собой прочной поперечиной с отверстиями, заодно служащей стабилизатором для штока также с отверстиями, позволявшими регулировать его длину. Внизу шток стёсан чтобы иметь возможность установить на него необходимые насадки, в том числе, для фиксации обрабатываемого края каменных орудий. Ну а теперь третий и самый важный элемент, основательный двухметровый рычаг, сидевший на толстенном шипе, обеспечивал необходимое давление. Проверил, ухватившись за край и повиснув на нём. Рычаг немного пружинил под моим весом и только.

К обеду дошли руки до глины. За два дня она должна была дозреть. Инструмент для её подготовки нужен не хитрый: обрубил палку — вот тебе и скалка, к прочной нити-волокну привязал две ручки по краям — готова струна для резки, а киянка-то у меня имеется. При разрезании глиняного теста струной из него выталкиваются камушки, вскрываются пустоты и убираются пузырьки воздуха. Чем больше сделано разрезов, тем чище и однороднее станет глина. Переминаю и раскатываю в пласт, скручиваю его в рулон и киянкой снова формирую в ком. И так несколько раз. Ну что же, отличный результат, признаться, ожидал что будет хуже. Правда, для хороших глиняных табличек нужно ещё кое-что добавить: растопленной смолы и немного крови дракона, подбираю такое соотношение, чтобы глина по консистенции напоминала полимерный пластилин. Для пробы провёл несколько штрихов иголкой. То, что нужно! Смело можно чертить тонкие линии, рисовать карты, чертежи и писать от руки, а не выдавливать клинописные таблички, как в Древнем Вавилоне. Связал рамку в размер восьмидюймового планшета и сделал насадку на шток. Рамку плотно фиксируем на камне и теперь пластины можно шлёпать как блины, только успевай основу песком посыпать!

Как освободился, сразу же засел за переписку данных, пока цифры и буквы окончательно не исчезли от загара. Готовые таблички укладывал сушиться на решётку в тени. Дошла очередь до вороха, скрутившихся от жары, обрывков коры с ориентирами, градусами, углами, высотами и азимутами, накопленными за неделю измерений. Кору приходилось предварительно отмачивать, чтобы она не рассыпалась прямо в руках. Увлёкся так, что не сразу среагировал на шум в саванне. Инстинктивно схватился за топор и сразу же отпустил. Опасности не было. Едва передвигая ноги от усталости, ко мне шёл высокий парень лет двадцати, с густой копной волос соломенного цвета. Резкие, словно вырубленные черты лица. Классический северно-нордический расовый тип, как пить дать немец, или швед. Из одежды, только набедренная повязка из зонтичных листьев. Ожоги от солнца по всему телу, ноги изодраны в кровь. А где собственно браслет?!

Не дойдя нескольких метров, незнакомец устало опустился прямо на землю и заговорил:

— Hallo, wat is deze plek! Gelieve drinken!

Не угадал, голландец! Акцент только странный, ни разу с таким не сталкивался. Видя его состояние, без замедления передал свою сиротскую скорлупку на три литра. Судорожно схватив воду, он начал жадно, большими глотками, пить.

— Do you speak English? — попытался я.

— Ja meneer, natuurlijk weet ik Engels.

Стоп! Что же я забыл-то про подсказку от Ваньки?! Тут же по слогам, прямо как в одноименном мультфильме, проговорил:

— МУ-ТА-БОР! Как вас зовут? — спросил я, совершенно не веря, что он поймёт.

— Матерь божья! Колдовство! Святой Питер, это колдовство! — затараторил он на русском, с прибалтийским акцентом. Испугавшись незнакомой речи, он начал креститься и снова перешёл на голландский. — Onze Vader die in de hemel zijt. Uw naam worde geheiligd. Uw koninkrijk kome. Uw wil geschiede, op aarde zoals in de hemel...

Он что, Отче наш читает? Да с усердием! Ну Ваня и отжёг!

— In eeuwigheid. Amen! — закончил в этот момент голандец и тут же снова перешёл на русский. — Колдун? — спросил, зло впившись в меня взглядом.

— Нет, — я перекрестился, чтобы убедить упрямца в обратном.

— Что вы сказали? Почему я начал понимать вас?!

— Позвольте всё объяснить вам позже.

Он кивнул, как будто и ждал подобного ответа, и как будто ничего не произошло, продолжил:

— Бог покарал меня, покарал! После воскресной проповеди отца Постма я согрешил. Не знаю, как это вышло! Я не пил ни пинты пива, эта бесовка меня окрутила, а я, ведь, образцовый семьянин, отец семи детей!

— Так как всё-таки вас зовут?

— Мартин. Мартин Ванденберг, механик и инженер славного города Бюргерсдорпе!

— Что, неужели, из самого Бюргерсдорпе?

— Именно так, — он совершенно не заметил поддёвки. Наоборот, гордо расправил плечи, поставил руки на талию и гордо вскинул голову. — Лучший инженер! Четыре дня назад я заметил на западе дымы и сразу направился сюда. К сожалению, позавчера дымов не было, и я уже подумал, что сбился с пути. Но этой ночью господь мне явил яркий свет, что указал путь, а утром я вновь увидел дымы! Вы не поверите, какая со мной приключилась история! Проклятая колдунья...

— Могу я обращаться к вам герр Мартин?

— У буров принято обращение господин, но, учитывая, что мой отец имеет прусские корни, ничего не имею против, — он театрально взмахнул руками, — хотя какое значение это сейчас имеет?

— Герр Мартин, вы верно хотите узнать где вы очутились и как сюда попали?

— Как я сюда попал, я и так знаю! Меня окрутила ведьма, проклятая ведьма! Это место не похоже на ад, я сразу понял, что это Африка. Не возьму в толк, почему саваны не похожи на вельд Трансвааля, тут слишком жарко и другая растительность. Похоже на Намиб или чертову Замбию. Да не молчите же! Скажите наконец где я нахожусь?!

— Где-то рядом с экватором. Совершенно точно не Намиб и не Замбия, а скорее всего Сомали, Кения, возможно Уганда.

— De hel is vol van ass... Но это невозможно, я не мог так далеко оказаться! Простите, что не узнал вашего имени, как к вам обращаться? Вы благородный?

— В разумных пределах, герр Мартин. Зовите меня Ярослав, просто Ярослав.

— Как я понимаю, вы русский?

— Совершенно точно. Мартин, вы истощены переходом и едва стоите на ногах. С моей стороны невежливо держать вас под солнцем, так что предлагаю продолжить знакомство в моём скромном жилище.

— Конечно! Ведите скорей и спаси вас Господь за то, что не дали умереть от жажды старому Мартину!

— Пойдёмте уже, — я прервал его и помог подняться.

С трудом, ковыляя израненными ногами, Мартин едва поспевал за мной.

— Прошу прощения, не будет ли у вас немного еды. Признаться, я так голоден, что готов целиком съесть быка! Или обычный мясной рулет с кружкой холодного эля.

— И чашечку кофе с трюфелями на десерт! К сожалению, таких изысков у меня нет, но кое-что найдётся. Кивнув головой на скорлупку плода баобаба.

— Плоды обезьяньего дерева?

— Кроме этого мне нечего вам предложить, разве что запечь побеги пальмы.

— Чёрт побери! Дайте хоть что-нибудь, у меня желудок к спине прилип, целую неделю я ем кору и бушменский рис.

— Ну вот, мы и пришли, — я показал на свой дом-баобаб. Мартин несколько ошарашенно уставился на меня.

— Вы же не хотите сказать, что, словно бесовские павианы или зулусские шаманы, живете на обезьяньем дереве?

— Именно это я и хочу сказать, герр Мартин! -я слегка усмехнулся. -Давайте я обвяжу вас верёвкой, а то ещё свалитесь ненароком.

Затянув гостя наверх, я усадил его на тюфяк и показал, как устроился:

— Ну, что вы на это скажите?

— Беру свои слова назад, герр Ярослав. Лучшего укрытия, в этом богом забытом месте не найти!

Пока Мартин разбирался с плодом, я развёл порошок из баобаба, сделав питательный лимонад и разжёг угли.

— Внизу я видел у вас станок, пресс, а здесь ткацкая рама. Как давно вы поселились в этом месте?

— Ровно неделя прошла.

— Ваш топор, — он взял в руки кельт, — камень никуда не годен, бушмены и то лучше делают, — но увидев мой осуждающий взгляд, тут же поправился, — простите! De beste stuurlui staan aan wal.

— Что? — переспросил я.

— Странно, когда я волнуюсь, вновь перехожу на родную речь. Не знаю, как точно это звучит, лучшие рулевые всегда стоят на берегу.

— Это совершенно верно, потому как мы с вами находимся в одинаковом положении.

— Герр Ярослав, признайтесь наконец, зачем вы развели дымы? Как вы здесь оказались? Неужели и вы стали жертвой колдуньи?

— Без её участия не обошлось! — я усмехнулся. — Это долгая история, Мартин, давайте поговорим об этом позже. Мне не нравится рваная рана на вашей ноге. Неплохо бы её промыть и зашить, а то не дай бог схватите заражение крови. Вот тут у меня есть несколько хороших средств от ваших недугов. Раны как следует промойте, воды не жалейте. Царапины и укусы слепней мажьте красной смолой, это хорошее лекарство от болезнетворных бактерий.

— Простите, против кого?

— Не обращайте внимания, я иногда буду говорить незнакомые слова, это бывает. Жир павиана, отлично помогает при солнечных ожогах, как раз ваш случай.

Оставив Митина приводить себя в порядок, я окунал побеги пальмы в густую болтушку из глины и клал их прямо на угли. Когда всё было готово, я вновь вернулся наверх.

— Мартин, расскажите о себе.

Он с прищуром посмотрел на меня, словно на чудака, но тем не менее с охотой ответил:

— Не думаю, что это важно, но, если вам интересно. Родился одиннадцатого декабря тысяча восемьсот тридцать второго года, от рождества Христова, в богом забытом месте — деревня Эйнкхаузен, неподалеку от Роттердама, в семье плотника, — охренеть! Ваня не соврал, он и впрямь сюда народ с разных эпох надёргал! Да... Чем дальше в лес, тем толще партизаны. — Во время учёбы в протестантской школе, преподаватели заметили моё усердие в физике и механике и посоветовали продолжить обучение и в тысяча восемьсот сорок восьмом году, благодаря протекции мистера Питера Янсена, сына хорошего друга моего покойного дядюшки, с которым они юнгами служили во времена четвертой англо-голландской войны, меня взяли на обучение в Делфтскую Королевскую инженерную академию. Учился у лучших инженеров Голландии — Дера Вааальса, Пита Вернера, смею заметить, никто лучше него не разбирался паровых машинах, он изобрёл и сделал первый в Голландии паровой....

— Спасибо, достаточно! Можно, подробней о том, когда именно вы сюда попали, в каком году!

— Вы же не хотите сказать, что не знаете, какой сейчас год? — не услышав ответа, он, помявшись, продолжил, — ведьма явилась семнадцатого февраля тысяча восемьсот семьдесят восьмого года, когда я проверял ленивых заик на плантациях.

— Где именно?

— В своём имении, в двадцати милях к северу от Бююргерсдорфе.

— А в саванне вы оказались ранним утром шесть дней назад?

— Откуда, чёрт побери, вам это известно?

— Все вопросы потом. Сколько километров вы шли до места нашей встречи?

— Не меньше сорока миль.

— Колдунья, полагаю, высокая, красивая блондинка, с небесно-голубыми глазами и слегка вздёрнутым носиком?

— Истинно так, герр Ярослав, ведьма была похожа на Гретту, племянницу Ганса Оберта. Спаси бог её душу!

— Насчёт колдуньи вы заблуждаетесь, это существо неживой человек.

— Конечно, это не человек! Это отродье дьявола во плоти! Вы не поверите, она уменьшила меня, уменьшила меньше комаров, меньше мух! Это было ужасно! После её еретических экспериментов я очнулся в зловонной куче ворвани, кишок и густой слизи. О моя бессмертная душа... Вы знаете, что происходит? Вы обещали...

— Знать то знаю, но вопрос в том, как это вам объяснить.

— Вы говорите загадками, герр Ярослав.

— Мартин, я от своих слов не отказываюсь. Мне нужно время обдумать, как всё вам преподнести.

— Боже мой! К чему вы напускаете тумана? Скажите мне правду!

— Правду? Ну извольте, исходя из ваших слов, вам сорок шесть лет?

— Истинно так! Моя жена и старший брат готовы подтвердить это на Библии.

— Ну, ну. Подойдите-ка сюда, милейший. Я плеснул воды в углубление в коре.

— А теперь внимательно посмотрите на своё отражение. Смелее, смелей! Это обычная вода, в ней нет ни капли колдовства.

Мартин наклонился над лужей и замер как вкопанный, начал, словно в первый раз его увидел, ощупывать своё лицо.

— Проклятая колдунья! — голос Мартина стал гораздо мягче. — Как же так, что она со мной сделала? Что скажет моя жена? Да что жена, мой сын Людвиг выглядит старше меня.

— А тело, разве оно не изменилось?

Он перестал рассматривать отражение и распрямился в полный рост:

— Ваша правда! Видел же, что у меня нет старого ожога на правой руке. Герр Ярослав, посмотрите, у меня на спине должен быть глубокий шрам от стрелы проклятых тсванов.

Я покачал головой:

— Идеально гладкая кожа, нет даже намёка на шрам!

— Вы немедленно должны мне всё рассказать, немедленно! — Мартин разволновался и кричал.

— Не кричите. Я ничего вам не должен и сам решу, что и когда вам рассказать. Отдохните, наберитесь сил, а вечером мы продолжим беседу. Вот, на табличке напишите свою краткую биографию. Образование, навыки, профессии. Указывайте всё, даже умение косить траву и готовить яблочный штрудель. Кстати, а куда вы дели зелёный браслет?

— Вы и это знаете? Я его выкинул. Бесовской!

— Так стоп, стоп, стоп! Вы помните это место? Сможете его найти?

— Вне всяких сомнений. Но зачем?

— Мартин, отдыхайте, все вопросы вечером, а то я не успею доделать запланированные дела.

— Пожалуй, вы правы, герр Ярослав. Путешествие лишило меня последних сил, мне не помешает немного вздремнуть.

— Значит, договорились. Отныне мой дом — ваш дом.

— Обещаю, что самым подробным образом напишу всё, что вы просили, и знайте, я очень жду вечера! Храни вас Господь!

Оставив гостя наверху, я спустился вниз, чтобы избавиться от старых записей на коре, какими занимался до его прихода. Странный человек этот Мартин, но порядочный, таких сразу видно. Ну вот что прикажите ему рассказывать? Выдумать про божественную миссию от Иисуса, так он рано или поздно поймёт, что это не Земля XIX века. Всё же начинать знакомство с вранья нехорошо, так что буду ему скармливать слона небольшими порциями, чтобы футур-шока не было, и он не приравнял меня к зулусскому колдуну. Чтобы там Ванька не говорил, мне кровь из носа необходимо собрать всех попаданцев и всяческими пряниками привлечь к миссии. А то получается, что я буду как папа Карло вкалывать, а ограничение со всех снимут! Нет, так не пойдёт! Хотя кто его знает, надо пользоваться моментом и освещать версию их появления под нужным углом. Ну если только немножко приврать.

Закончив с табличками, я сразу решил опробовать различные составы технического фарфора из имеющегося у меня сырья, хорошо выдерживающего обжиг и сушку под солнцем. Глина, полевошпатный песок и измельчённый туф образовавшийся при шлифовке топоров — материала для проб хватало. Нужны только весы и чем точней, тем лучше. Рычажные весы соорудить проще простого — ровная палка, да верёвки. Гораздо сложней получить эквивалент килограмма. Вырезать из дерева кубический сосуд десять на десять сантиметров? Не смешите! Сделать эту работу каменным ножом нереально. Можно из глины, но как высчитывать усушку и неизбежное изменение объёма? А что у нас имеет относительно ровную форму? Да тоже сверло! Вот его и возьму за эталон. Высверлил из ветки молочая цилиндр и вклеил дно, кружок из того же дерева. Диаметр известен, высота цилиндра, то бишь, глубина стакана тоже, рассчитать шкалу, зная формулу объёма цилиндра, задача для ученика пятого класса. Стаканов сделал три штуки, мерный и пару в качестве чаш весов, уравновешенных друг с другом. Дальше, в один заливаем воды сто миллилитров, а в другой промытый песок. После часа манипуляций размечаю в чаше шкалу под песок на двести, пятьдесят, двадцать и десять грамм. Не так удобно, как гирьки, но гораздо лучше воды, да и стакан не размокнет. Используя как форму обрезок сверла, с помощью пресса, формирую пустотелые, тонкостенные цилиндрики из смеси глины, песка и туфа. Двадцать восемь смесей разных пропорций. Цилиндры пронумерованы и состав каждой смеси записан на табличку. Через пару дней, как только высохнут, можно произвести пробный обжиг. Из оставшейся глины скатал жгутов и, по технологии ленточной керамики, по спирали навил котелок, а прессом выдавил десяток пустотелых цилиндров, сразу переделанных мной в стаканы и пару блинов-тарелок.

В связи с появлением Мартина, планы придётся корректировать и сосредоточить усилия на глине, станках для шлифовки и обработки дерева. Причём одно из важнейших условий — это дробление твёрдой как камень глины и единственное, помимо перетирания ручками, доступное средство для этого — рессорная дробилка и, кажется, я знаю где вязать детали для этого, заодно ловушки проверю.

Живности то здесь полно, только руку протяни: куропатки, дрофы, кабаны, страусы, всех не перечесть. И это, не считая травоядных побольше: антилоп и зебр. Силки ставить проще: увидел следы птиц или помёт — там и ставь. Деревце, наклонил, сделал петельку — готово, только где бы верёвкой разжиться?

С собой, как всегда, походный набор: переноска с углями, запас факелов и воды, топоры, копьё и пара дротиков. Но, к моему сожалению, охота в очередной раз не задалась. Буйволов и антилоп гну мне одолеть не по силам, а небольшие антилопы, словно чувствовали опасность, и не попадались по пути. Достигнув пальмы дум, немало попортившей мне кровь пару дней назад, решил срубить теперь живой ствол, идеально подходивший на роль рессоры. Совсем другое дело, живое рубить гораздо веселей. Решил, что часть ствола будет ударным телом в дробилке. Поваленное дерево оказалось неподъёмным. Не-а. Не потяну. Только если разделить на несколько частей и тащить по отдельности. Так и сделал. Подвязав часть ствола к едва не развалившимся от подобной тяжести волокушам, я потянул добычу к лагерю, костеря Ваньку самыми добрыми словами. Хоть тащить придётся вдвое ближе, чем от разлома, но заметно тяжелей. Не по Сеньке шапка. Стало быстро смеркаться. Делать нечего, если хочу успеть, придётся сократить, срезав путь через заросли колючек. Скорость черепашья, так что змеи не так страшны, а ноги, чтобы не разодрать в кровь, обмотал пучками волокон. Преодолев неприятный участок, я бросил груз и осмотрелся. Место напоминало райский уголок, поросший невысокой травой с жёлтыми, колышущимися на ветру, метёлками. Пригляделся, а там! Птицы. У горла торчат в обе стороны пышные усы, образованные пучками перьев, глаза большие, блестящие, с темно-бурой радужиной, клюв толстый и крепкий, темно-серый, шероховатый, немного погнутый книзу, большие ушные отверстия не закрыты перьями. Весь верх спины ржавый и по всему этому фону разбросаны тонкие, поперечные пестрины и узенькие полоски. Зоб рыжий, брюхо белое с сизоватым налётом. Хвост в тон спине, но несколько крайних рулевых перьев белые. Пух повсюду коричневый и немного серый. Африканская дрофа! Увлечённо ковыряя каких-то жуков из сваленного ствола, дрофы совершенно не обращали на меня внимания. Медленно, почти не дыша, я приблизился. Лучи заходящего солнца, проходя через заросли и кроны деревьев, должно быть, слепили птиц. Медленно-медленно вложил дротик и резко, без замаха метнул.

А-а-а-а-а-а! Попал, попал, блин! Дрофа, услышав свистящий звук, дёрнулась, но поздно. Дротик повредил ногу, отчего птица не могла убежать. Подскочив, ударом копья я прервал её страдания. Да она килограмм на десять потянет! Побольше индейки! Пир закатим! Не разделывая, закинул добычу на плечо и с новыми силами взялся за груз. Стемнело разом, но я упрямо шёл вперёд, подсвечивая дорогу импровизированным светильником-скорлупкой из трута, пропитанного смолой. С правой стороны висит погремушка на длинной 'удочке', а слева на такой же светильник, да ещё бревно производило не малый шум. Чудо-юдо рыба кит по саванне к нам бежит или скорее ползёт, наверное, так думали все обитатели саванны и держались от меня подальше.

Грунт под ногами сменился, тащить стало тяжелей, словно водорослей налипла тонна. Посветил под ноги, оказалось, что это та тонколистная травка с чудным ароматом, которая уже встречалась мне ещё в первый день! Отложив груз, споро нарезал травы, скатал в большущий стог-цилиндр и поспешил на свет костра, будто висевшего в воздухе. Мартин разжёг, Мартин, ну а кто ещё?

— Кто там? — раздался тревожный голос, когда я подошёл к дереву. По всей видимости, Мартин не сразу узнал меня из-за стога травы, издали превращающей меня в горбатого тролля.

— А вы ещё кого-то ждёте, герр Мартин?

— Слава богу, слава богу, это вы! Опрометчиво с вашей стороны так поздно передвигаться ночью по вейду без хорошего ружья!

— Я рисковал не больше чем вы, когда шли сюда. Не забывайте, что у меня есть факелы, они помогут отогнать гиен или одинокого льва. Помогите мне лучше затащить охапку отличной травы для тюфяка и ещё кое-что, — я поднял тушку повыше чтобы Мартин увидел. — Кажется, сегодня вы получите свой мясной рулет, герр Мартин!

— Но как вы смогли? Это же дрофа! У неё великолепное мясо! Вы совершили чудо! Давайте её сюда и позвольте мне разделать. Дома я не раз охотился на дроф и знаю, как с ними обращаться.

— С удовольствием, герр Мартин! Признаться, у меня нет никакого желания заниматься ощипыванием перьев и разделкой.

Похоже Мартин хорошо знал своё дело, и вскоре птица была ощипана и выпотрошена.

— Полагаю печень и сердце нужно изжарить сейчас, — подал голос Мартин, опаливая дрофу над костром.

— Поступайте как знаете!

Я установил у очага рогули для вертела, в роли которого выступила толстая хворостина.

— Какой божественный аромат, не правда ли? Последние пару дней я только и мечтал о куске горячего, истекающего сочным жиром, мяса!

— Честно сказать, Мартин, плоды баобаба мне уже порядком надоели, вчерашним вечером я всерьёз подумывал отведать филе павиана.

— Боже мой, так эти ваши раны...

— Да, герр Мартин! Вчера я столкнулся с небольшой стаей и мне стоило большого труда их выгнать. Вожак меня немного покусал, но в итоге его шкура оказалась у меня.

— Павианы известны своими свирепым нравом, как вы с ними справились в одиночку?

— Долгая история, расскажу как-нибудь в другой раз. Как там мясо?

— Почти готово, ещё немного и можно приступать.

— А ведь я ни разу не пробовал эту птицу. У нас это деликатес, редкость которую не в каждый ресторан доставляют.

— О! У нас на столе напротив, дрофа частый гость. По вкусу как индейка, только подстрелить её непростая задача! Птица очень пуглива. Держите, — он протянул мне кусочек печени. — Я сделал всё, что вы просили и даже скрутил ниток.

— Это как нельзя кстати. С верёвками у меня полный завал.

— Готово! — Мартин снял добычу с вертела и шустро разрезал на несколько частей.

Не утерпев, я схватил истекающий жиром кусок грудки и впился в неё зубами. Сочное, нежное мясо, в меру прожаренное, фазан и индейка в одном флаконе!

— Не увлекайтесь! От жирной пищи, всякое может случиться.

— Не стоит беспокоиться, у меня желудок лужёный. Случалось, голодал и больше, тем более по дороге я подкреплялся заболонью и бушменским рисом

— Каким рисом?

Он недовольно поморщился и махнул рукой.

— Греховная еда. Яйца термитов, которые готтентоты употребляют заодно с жареной саранчой и личинками жуков.

Умяв добрую часть птицы, мы сидели и пили из скорлупок напиток по вкусу похожий на цикорий, из порошка жаренных семян баобаба.

— Немного горьковат, но бодрит не хуже кофе. Неправда ли?

— Полностью согласен, но ещё больше мне пришлись по вкусу запечённые ростки дум в глине. Вкус не хуже, чем у французской спаржи. Герр Ярослав, я жду объяснений.

— Сначала я должен прочесть ваши записи, а вы займитесь обустройством места для сна, свой тюфяк я вам не отдам!

Посмотрим, что он тут написал. Неплохо так постарался — три таблички заполненные каллиграфическим почерком. Интересно, как он научился так здорово писать на русском?! Краткие строки биографии. Родился... с отцом занимался строительством ветряных мельниц... окончил академию с отличием... дипломированный инженер... имеет патенты... компания Damen машины тройного расширения для голландских верфей... инженер компании Барренс и сыновья... паровые молоты. Для XIX века ценный специалист. Интересно, каким ветром его занесло на другой конец света, в Трансвааль? Впрочем, подробности я узнаю позже.

— Всё, что я вам расскажу, покажется невероятным. Полагаю, многому вы не поверите, но я обещаю вам найти доказательства, даже если я ни в чём не смогу убедить, вы сами скоро всё увидите.

— Что же я должен увидеть? — заинтересованно спросил Мартин.

— Всё что необходимо, ни больше ни меньше. Ещё раз прошу, отнестись к моему рассказу как можно сдержаннее. Вы ведь образованный человек, окончили с отличием Королевскую инженерную академию, вращались в научных кругах Голландии и Англии. Сдаётся, вы немного переигрываете со своей религиозностью.

— Последние двенадцать лет, — тяжело вздохнул он, — я прожил среди буров, к тому же моя жена очень религиозна. Среда формирует человека, а я уже не тот весёлый и взбаламученный студент, что был раньше.

— Многое из того, что я вам расскажу, идёт вразрез с христианским учением, но вполне объяснимо с точки зрения науки.

— Да хватит прелюдий, говорите же по делу, чёрт побери, я не кисейная барышня, чтобы шарахаться от каждого слова в обморок.

— Хорошо. Вот вы инженер, специалист, вы сможете объяснить готеннготу принцип действия паровой машины с помощью формул и законов механики?

— Ха, ха, ха, — показушно рассмеялся он. — Да они даже не ведут счёт времени, а зулусы и гереро считают по пальцам одной руки. Те из них, кто видел пароходы или паровозы в Кейптауне, на полном серьёзе утверждают, что их толкают злые духи. Откровенно говоря, герр Ярослав, я многим бурам этого не смогу объяснить. Дремучие люди, ничем не лучше луддитов, разрушавших прядильные станки.

— Другими словами, дикари находятся на совершенно другом уровне развития, и вы не будет отрицать, что ваши предки голландцы лет семьсот назад не многим отличались от тех же зулусов, а вздумай Аристотель объяснить силу пара через учение четырёх стихий, вы подняли бы его на смех.

— Вне всякого сомнения, герр Ярослав, — это очевидно.

— Так вот, дорогой Мартин, я знаю намного больше вас и в совокупном багаже научных знаний, мы с вами отличаемся как вы, к примеру, от зулуса.

— Объяснитесь?! На каком основании вы заявляете подобную чушь?

— Я попал в этот мир из две тысячи восемнадцатого года и, несмотря на то, что разница во времени не так велика, научный прогресс ушёл далеко от уровня середины девятнадцатого века, — и чтобы добить ошарашенного Мартина добавил, — думаю, вы уже догадались, что эта планета не наша Земля, хотя и весьма на неё похожа?

— Боже мой...

— Посмотрите на небо, видите, как оно изменилось?

— Герр Ярослав, вы сами отметили, что мы находимся ближе к экватору, а звёзды, как известно, в Южном полушарии заметно отличаются от небосвода моей родной Голландии. Вот я же вижу Южный Крест, Индеец, Скорпион, а то, что небо, так это объяснимо...

— Вам известно, что такое небесная прецессия?

— Смутно.

— Земля несколько сплюснута у полюсов и представляет собой шар с небольшими утолщениями на экваторе. Силы, с которыми Луна притягивает эти утолщения, стремятся повернуть ось вращения Земли и сделать её перпендикулярной плоскости лунной орбиты. Однако планета вращается, и такое воздействие приводит к тому, что ось вращения начинает описывать конус.

— И как давно это обнаружили?

— Ещё во втором веке до нашей эры. Гиппарх, переопределяя координаты звёзд и сравнивая их с найденными ранее, обнаружил расхождения. Так он понял, что плоскость небесного экватора медленно поворачивается навстречу годичному движению Солнца на пятьдесят угловых секунд каждый год. Северные и Южный полюса мира, которые движутся среди звёзд, описывают полный круг за двадцать шесть тысяч лет. Три тысячи лет назад вместо Полярной путеводной звездой была альфа Дракона, а через двенадцать тысяч лет это будет Вега. А вот звёзды на этом небе смещены! Это ясно без всяких измерений. Но это не главное! Тут небосвод, которого не может быть на нашей Земле! Огромное количество неизвестных звёзд!

— Может быть вы ошиблись?

— Нет, поверьте, с астронавигацией я знаком не понаслышке. Ещё в школе состоял в кружке астронома любителя, а не так давно сдавал экзамен по мореходной астрономии для управления яхтой. Вот! — я показал на северную часть неба. — Что это за созвездие, похожее на большого паука, или вот это в виде трезубца? Да, многие звезды на месте. Но и там не всё в порядке! Видите, Южный Крест?

— Да!

— Рядом с ним должна находится тёмная туманность Угольный Мешок. И где же её силуэт на фоне Млечного Пути!? Который совсем не похож на наш ни по форме, ни по размеру, ни по месту на небосводе.

— Возможно, всё дело в облачности?

— Угу. Ну хорошо, созвездие Ориона, должно быть вам знакомо.

— Не считайте меня невеждой! Как всякий образованный человек, я показывал детям созвездия и рассказывал мифы про их происхождение.

— Тогда покажите мне Ригель. Где этот голубой сверхгигант, что отстоял от Земли на восемьсот шестьдесят световых лет и был отлично виден, потому как он в сто двадцать тысяч раз ярче Солнца. Ищите, ищите!

— Боже мой! Его нет, совсем нет! Вы совершенно правы. Чёрт побери!

— Конечно, прав. Я выяснил, что все звезды, которые находятся в пределах двух сотен световых лет от Земли на месте. А дальше изменения нарастают, и картина неба радикально меняется. Не видно ни одной Галактики: Большое и Малое Магеллановы Облака, галактик Андромеды и Боды с их триллионами звёзд.

— Голубой сверхгигант, галактика — опять непонятные слова. Сдаётся, вы хотите надурить старика! Рассказанное вами настолько фантастично, что я совершенно не верю в такой поворот!

— Мартин, не цепляйтесь за старое. Понимаю, что в наше фантастическое перемещение не так легко поверить, что тут говорить, я и сам не так давно был в вашем положении.

— Как по-вашему мы тут оказались? — не сдавался Мартин. — Нет, это происки дьявола и его подручной!

— Вот что я вам скажу, конечно, можно всё произошедшее списывать на происки дьявола и проклятую колдунью, в этом случае не вижу смысла что-либо вам пояснять. А если перестанете нести всю эту чушь и попытаетесь узнать истинное положение вещей, то готов в этом вам помочь.

— Значит, вы мне всё расскажите?

— Не сразу, и только то, что сочту нужным и понятным для вас.

— Если вы не бреете старого дурака без мыла, я готов привязать дьявола к подушке, понять всё что произошло, чтобы вернуться к своей Марте и детям.

— Значит, вы приняли мои условия?

— Можно подумать у меня есть выбор.

— Отлично! Начнём знакомство с лекции об устройстве Вселенной. Вы, как я понял, учили небесную механику, не правда ли? Какое представление вы имеете о звёздах?

— По последним научным данным — это огромные шары из раскалённого газа, — ответил Мартин.

— Скажем не из газа, а из плазмы, это особое, четвёртое состояние вещества неизвестное науке девятнадцатого века. Звезды образуют огромные скопления — галактики. Вы, конечно, наблюдали Млечный путь?

— Каждую ночь!

— Представьте, это не что иное, как соседний рукав нашей Галактики. Посмотрите, — я схематично нарисовал спираль Млечного пути. — Вот так наша галактика выглядит сверху. Чтобы её пересечь лучу света потребуется двести тысяч лет! В неё входит триста двадцать миллиардов звёзд и туманностей!

— О мой бог! Этого не может быть!

— Ещё как может. Поверьте, всё подсчитано довольно точно, — для наглядности стал рисовать пропорции объектов, ячеистую структуру Вселенной и подписывать. — Вот смотрите, галактики подобно звёздам образуют скопления и сверхскопления содержащие десятки и сотни тысяч галактик, а всего их больше двух триллионов.

— Постойте! Вы утверждаете, что Вселенная конечна и походит на сферу Аристотеля?

— Именно так, герр Мартин, только это немного больше сферы Аристотеля.

— И вы знаете насколько?!

— Да. Её радиус, почти четырнадцать миллиардов световых лет.

— Как? Как вы могли это узнать?!

— Ловкость рук и никакого мошенничества! — я усмехнулся. — Все аргументы, методы измерений, расскажу позже. Конечно, Вселенная не неподвижна, это динамическая сфера, скорее пузырь, расширяющийся со скоростью света. Представьте сколько разумных обитателей и диковинных животных в ней обитает? — Мартин лишь ошарашенно смотрел и не задавал вопросы. — Четырнадцать миллиардов лет назад произошёл Большой взрыв и из пустоты возникла Вселенная. Мы довольно много знаем об этом процессе. Ну и главное, наша Вселенная появилась из бескрайнего океана ложного вакуума. Не спрашивайте, что это, пока примите на веру. Это нечто рождает каждое мгновение мириады миров, как подобных нашему, так и совершенно не похожих, и в одном из них мы с вами оказались по воле одного противного персонажа. И ещё, знаете, мне следует выспаться, так как завтра придётся тащить громадное бревно, будь оно неладно! А у вас будет время всё обдумать. Спокойной ночи, Мартин!

— Да как она может быть спокойной? Вы разрушили основы моего мира! — он горестно вздохнул и, закинув голову, устремил взор к мерцающим звёздам.

Иллюстрации

Рычажный пресс Разрезка теста из глины леской Колбаски из глины Глиняные таблички Мартин Ловушки петельные Дрофа африканская Цикл прецессии Земли

К оглавлению

День восьмой

Утром меня разбудил одуряющий аромат дичи, Мартин развёл костёр и разогревал мясо.

— Утро доброе, Герр Ярослав! Наконец-то вы проснулись!

— И вам не хворать.

Он немного замялся, не решаясь сразу заговорить:

— Рассказанное вами слишком невероятно, чтобы взять и принять на веру. Есть какие-то факты подтверждающие ваши слова?

— А что, расположение звёзд и наш с вами биологический возраст вас не убедили? Между прочим, на нашей Земле, мне было пятьдесят шесть, постарше вас буду! Вот — я показал руку с надписями. — Господа, которые отправили нас сюда, любезно оставили на мне координаты звёзд и инструкции для запуска одного предмета, называемого ими Ключ. Тот браслет, что вы так неосмотрительно выбросили, является неким электромеханическим прибором, перебросившим нас в этот мир. Такой есть и у меня, только отличается цветом и возможностью поиска других людей, если они имеют подобный предмет. Но главное, в нём в виде электрических импульсов тока хранятся миллионы книг, карт, фотографий и других, крайне нужных нам источников информации. Мы сможем ими воспользоваться, как только выполним необходимые требования, указанные в этой, — я показал ему табличку, на которую перенёс данные, — инструкции Б. После чего создадим устройство вывода похожее на пантелеграф и телеграфный аппарат.

— Я не ослышался!? Вы хотите сделать пантелеграф?

— Да, нечто похожее, но способ вывода текста и рисунков совсем другой.

— Ну-ну, — некоторое время Мартин сосредоточено изучал инструкцию. — Как я понимаю, киловатт час — это мера изменения расхода электрического тока?

— Ага, на ваши меры где-то одна целая и четыре десятых лошадиных сил.

— Послушайте, Герр Ярослав, я не химик, но, кажется, что данные требования, совершенно невозможно выполнить в этой дикой местности!

— Оставьте, Мартин, это уже моя забота.

— Вам видней. Значит телеграфная азбука Морзе, вам нужна для управления этим чудным устройством?

— Конечно. Более того, в Ключе, словно джин в кувшине Алладина, спрятан искусственно созданный разум, в разы превосходящий человеческий.

— Не верю! Я категорически не верю в ваши сказки!

— Мартин, мне жаль, но вы должны понять. На этой планете нет вашей семьи, ни родного Трансвааля. Нет и доброй старой Голландии, а на многие тысячи километров, скорее всего, нет никакой цивилизации!

— Бог мой, но если всё что вы говорите правда, то как же моя бедная жена, как она будет одна...

— С вашей семьёй всё хорошо, можете не сомневаться, и давайте не будем забегать вперёд, я вам обещал всё рассказать, так и будет. Как говорят, не бегите впереди паровоза. Наберитесь терпения и дождитесь вечера. И что там с едой? Нам не помешает как следует подкрепиться. Предстоит много тяжёлой работы, вы всё ещё намерены мне помогать?

— Конечно... Только объясните, что вы собираетесь делать? Не проще ли нам найти более цивилизованные места, где нет такой проблемы с едой и водой.

— Некуда идти, Мартин. В так называемых, более цивилизованных местах, вам скорее всего накинут верёвку на шею и сделают рабом, а то и вовсе убьют. Вы поймите, мы даже не знаем в ком времени оказались. Здесь может быть и пещерный, и пятнадцатый век. В любом случае, в глубинках Африки наша участь будет незавидной. К тому же надо попытаться найти ещё людей, попавших в переплёт вместе с нами. Не только мы здесь со старой Земли.

— Так вот зачем вам нужны дымы! Вы хотите собрать всех несчастных, что колдунья забросила в это богом забытое место?

— Ваша колдунья, может и участвовала в деле, но она далеко не главная и уж точно никого не перебрасывала сюда. Как я вам говорил, это сделали с помощью Ключа.

— Но где же ваш браслет?

— Неподалёку, заряжается от баобаба.

— Но разве это возможно?

-Думаю, вполне, деревья, как и все живые организмы, вырабатывают электричество. Единственное, наши технологии не позволяют его извлекать, а вот их технологии, — я показал рукой на небо, — очень даже могут!

— Сколько же должно быть ещё таких, как мы?

— С нами, девятнадцать. Но я не знаю кто они, где точно находятся и потому развожу костры, в надежде что люди, подобно вам, заметят столбы дыма.

— Дай бог им сил! Но всё же, у вас есть план?

— Не буду отрицать. Как вы отметили, требования для активации Ключа весьма и весьма непросты.

— Я бы сказал, они совершенно невыполнимы, для таких дикарей, каковыми мы теперь являемся! — встрял Мартин.

— Тем не менее, нам необходимо сделать упор на устройство печей, для чего подойдёт найденная мной глина, которой требуется не меньше пяти тонн, а достать её непросто. В четырёх километрах отсюда есть гигантский разлом, там на глубине с девятиэтажный дом, на отвесном склоне, я и обнаружил пласт.

— Verrek! Вы зачем туда полезли?!

— Я геолог, Мартин. Исследовать подобные места меня учили. Тем более, это лучший способ узнать состав здешних пород без всякого бурения. Таскать тонны глины вручную, слишком долго и тяжело, поэтому нам требуется арба.

— Но зачем?! Почему не телега?

— Вот смотрите, арба, в отличии от телеги, имеет только один центр тяжести и поэтому её гораздо легче катить. Чем больше диаметр колеса, тем больший груз можно разместить на арбе и преодолевать большие препятствия. Колючий кустарник и высокие заросли слоновьей травы, в изобилии растущие в саванне, совершенно не проходимы для обычной телеги. Я тут прикинул, и выходит, чтобы гарантировано не застрять в жёстком кустарнике, дорожный просвет у неё должен быть не меньше полутора метров. Для того чтобы нам её сделать, потребуется верстак, каменный инструмент, станки и немного упорства. Но главное, в связи с отсутствием железа, нам придётся много шлифовать, сверлить, точить и полировать и камень, и дерево. Вручную это делать, увольте! Для этого нам желательно сделать привод.

— Какой привод, о чём вы говорите? У нас же нет никакой лошади или самого негодного парового двигателя. Ручной же или ножной привод не дадут должного эффекта! — Мартин почти кричал.

— Тут я с вами согласен на все сто процентов. Привод сделаем от ветряной мельницы!

— Ха-ха-ха! Каменным топором?! Вдвоём сделать мельницу?! Герр Ярослав, вы в своём уме? Я много лет работал с отцом на строительстве мельниц и знаю, о чём говорю! Бригада плотников строит мельницу, в зависимости от высоты, от трёх месяцев до полугода! Десять профессиональных столяров очень хорошим инструментом из голландской, а то и бельгийской стали! Доски, гвозди, парусина на лопасти, полосовое железа на скрепление деревянных передач и это лишь малый список! Деревня! Все жители несколько лет копят денег чтобы им поставили мельницу!

— Я знаю, как это сделать намного быстрей и без всякого железа и ткани! — прервал я его возмущения.

— Но...

— Мартин, чертежи и проект мельницы, вместе с универсальным приводом, я представлю на ваше обсуждение. Думаю, вы со своим опытом строительства мельниц сможете внести дельные поправки.

— Я сижу меж двух стульев, чёрт побери! Герр Ярослав, вы или гений, или глупец! Но вы приличный человек, и что бы не случилось, мы с вами на одном корабле. К тому же мне не терпится узнать, что это за место и благодаря чей злой воли мы здесь оказались! Можете на меня всецело положиться в ваших начинаниях.

— Вот и замечательно! Займитесь верёвками, у нас их дикий дефицит, а я пока справлю вам обувь.

До обеда справил Мартину, похожую на мою, обувь из листьев драцены, с затяжками и закрытым верхом. Новый вариант больше походил на тапки, так как закрывал верхнюю часть ступни. Удобный ремешок обхватил ногу сзади и цеплялся крючком к петле.

— Ну как, по размеру нормально?

— Герр Ярослав не знаю, как вас и благодарить. Пусть эти сандалии не похожи на добрые голландские башмаки, но уверен, ходить в них гораздо лучше, чем ходить босиком!

Во время работы и примерки Мартин неустанно болтал о том, как буры ведут хозяйство. Узнал довольно много нового, оказалось, что лошади имели очень большую ценность, зачастую не выдерживали климат и значительная часть поселенцев, в качестве ездовых животных, использовала быков, переняв этот обычай у готтентотов. Основное занятие буров — разведение коз и лошадей, коров. Многие семьи вели натуральное хозяйство и занимались ткачеством, кузнечным ремеслом, обработкой кожи изготовлением фургонов. Местные подневольные аборигены, как он их называл 'помощники', занимались выделкой кожаных плащей карросов, а женщины варили мыло из свиного сала, делали кофе из семян баобаба и сахарный сироп из его корней.

После сандалий для Мартина решил разобрать свои запасы камней. Измельчив пару неизвестных минералов: один красный, другой чёрный, поместил получившиеся порошки в баобабовые скорлупки-плошки, обмазанные глиной, и устроил в углях. С красным порошком ничего не случилось, а чёрный преобразовался в грязно-белый, жирноватый на ощупь. Да это ж гипс! Получается, что... Нет, надо перепроверить, так не бывает! Сейчас, сейчас. Я кинул размельчённый камень в кипящую воду, посмотрим, что выйдет.

Мартин тем временем справлял себе шляпу нон и пояс для юбки с мечевидными листьями вместо пучков. Ничем не хуже, чем у римского легионера юбка вышла. А что, стильно! Можно сказать, дизайнер первобытной одежды! Пока отвлёкся, чувствую запашок идёт. Мартин на меня неодобрительно смотрит, я на него. И тут понимаю, что несёт от сосуда с порошком из чёрного камня. Только там его нет, порошок весь растворился, превратив воду в густую жидкость мутно-белого цвета.

— Гер Мартин, я кажется нашёл виновника, отравляющего наш воздух, — и протянул ему сосуд. — Посмотрите, что тут у нас?

Он деловито окунул палец в раствор и понюхал:

— Здесь не что иное, как гашеная известь!

— Или, — продолжил я, — гидроксид кальция, а, чтобы его получить, растворением в горячей воде, требуется сульфат кальция! Что в свою очередь означает, что наш таинственный чёрный камень, не что иное как ольгдамит, насколько мне известно, единственный минерал, образованный этим соединением. Сказать, что я удивлён — это ничего не сказать! Поэтому даже проверку затеял. Не верил! Настолько редкий гость, что даже не знаю с чем и сравнить! На Земле он остался в основном в каменных метеоритах — вкрапления не более нескольких миллиметров. Ранее, в Архее* он повсеместно встречался на планете, но так как в силу химического состава быстро разлагался, век его был недолог. Десять, максимум двадцать тысяч лет и всё.

Как такое чудо в значимых количествах и такого размера оказалось здесь, для меня большая загадка. Возможно, что в засушливом климате саванн, процесс разложения идёт не так быстро. Ну что ж, теперь мы имеем гипс. Именно его я получил в первый раз. Достаточно нагреть минерал до семьсот градусов, и он вступит в реакцию с кислородом! А используя гипсовые формы, можно осуществлять ликёрное литье тонкокерамических масс, что даст возможность, не сильно напрягаясь, отливать изделия сложной формы: дверки для печей, насадки, крышки и сосуды. Обжигая гипс в шахтной печи или в кипящем слое получим цемент и сернистый газ, а там всего ничего до получения серной кислоты. Йохохо! Кажется, дело сдвигается с мёртвой точки!

— Вам не кажется, что мы тут уже засиделась? Время далеко за полдень, верёвок пока нам хватит, так что давайте выдвигаться. Нам за сегодня нужно успеть собрать бревнокол, а это очень затратное в плане материала сооружение. Успеть бы до вечера!

Вдвоём мы довольно быстро сделали из имевших запасов вторую волокушу и обвязку под Мартина, после чего сразу выдвинулись на северо-восток. Вчера я обнаружил там ещё два подходящих молочая. По дороге вновь разговорились о быте буров:

— Мартин, давно хотел спросить, эти ваши 'помощники', они чем от рабов отличались то?

— Хм, эту тему не любят у нас поднимать. Поначалу, приехав в республики я тоже возмущался. Вы поймите, без них очень трудно вести хозяйство, почти невозможно. Они, конечно, не имеют таких прав как буры, но это не рабы. Да что далеко ходить, у меня дюжина семей живёт на ферме, как по-вашему я смогу их удержать, реши они сбежать?

— И чем же вы их удерживаете?

— Едой, чем же ещё! Едой и возможностью выжить. После разгрома зулусов в битве на Кровавой реке *, они плотно прижали готтентотов и других аборигенов, часть истребили, часть вытеснили в пустыню Намиб. Десятки тысяч семей были вынуждены бежать и идти в услужение к бурам. Поймите, герр Ярослав, многие из них никогда раньше так сытно не ели. Что их ждёт на других землях? Только гибель. Зулусы, прошу заметить, в наших хозяйствах почти не работают.

— Как скажите, Мартин, мне, честно говоря, совершенно всё равно кто там у вас работал, хм, помощниками. Нам бы тоже не помешало парочку Пятниц получить для подсобных работ.

— Похоже, вы не обошли вниманием Даниэля Дефо и его Робинзона?

— Само собой! У нас это произведение обязательно к изучению в школьной программе.

— Да! — крякнул Мартин. — Чего-чего, но никогда не думал, что окажусь в шкуре Робинзона!

— У Робинзона, мой друг, были гораздо лучшие стартовые условия, чем у нас. Гораздо!

— Не могу не согласиться!

У нас с собой было оружие, запас воды и порошок для 'лимонада'. Я взял глиняные таблички для записей и ручной съёмки. Выйдя на простор, мы разделились и шли порознь, но так чтобы визуально не терять друг друга. При таком передвижении шанс найти что-либо интересное многократно увеличивается. Я, например, сразу нашёл ещё один заброшенный улей, а Мартин кое-что получше! Немного запыхавшись он затараторил:

— Как вы просили, я искал сухой молочай. Но нашёл... Да вот, взгляните на эти стручки, похожие на фасоль! Длинные коричневые бобы, слегка изогнутые, — он вертел стручок в руках и после разломал его. — Запах чувствуете!?

От гладких твёрдых семян исходил аромат ванили и сахара.

— Индийской финик или тамаринд! Пойдёмте, он тут неподалёку спрятался. Держите, — он передал мне несколько стручков.

Очистив, я закинул в рот горстку семян. Ого! Какие сладкие! Похоже на финик пополам с черносливом, с лёгкой кислинкой. Подойдя ближе, мы увидели группу деревьев метров по двадцать в высоту, словно новогодними игрушками, они были густо усеяны бобами разной степени зрелости, ярко выделявшимися на фоне кроны.

— Похоже, Мартин, вы нашли нам второй хлеб!

— Удачливому человеку жареная утка сама залетит в рот! — ответил он с задором. Надо подумать, как собрать бобы, они довольно высоко. Посмотрите какая древесина! — Он показал оторванный сук из темно-красной древесины. Вы как хотите, но его надо брать. Ручки к инструментам и рубанки из такого выйдут на загляденье.

Меня же заинтересовали побеги этого интересного дерева. Очень гибкие, не ломаются. Где-то слышал, что самые лучшие розги британцы делали как раз из тамаринда, для порки особо буйных индийцев. Пороть, конечно же, я никого не собирался, а вот для плетения может пригодиться.

Снова природа преподносит сюрприз, насколько помню, крайний южный ареал этого растения южный Судан. До экватора он точно не распространялся. Как это объяснить? Я, конечно, ни разу неспециалист в палеоботанике, но предполагаю, что не так давно климат был гораздо мягче и более влажным и соответственно флора была малость другая. А какой тут год я даже понятия не имею, но точно не пятнадцатый век, слишком разительно отличается небосвод.

Набрав немного бобов с нижних веток, прямиком направились к помеченным вчера деревьям, эту местность я уже знал. На пару срубили гигантский молочай, которым загрузили Мартина, а сам чуть дальше срубил второй толстый и приземистый, чем-то похожий на ножку гриба боровика. Несмотря на то, что в моём бревне веса раза в полтора побольше, Мартина я догнал на полпути, он не совсем ещё восстановился после своего путешествия. Во время передышек проверял свои ловушки, расставленные неподалёку. Большая часть была разорена, а в клетке, в той самой ловушке-четвёрке, с которой я больше других возился, обнаружилась небольшая серая птица. Мартин опознал в ней скальную куропатку.

Показались наши баобабы. Через некоторое время, шумя как паровой трактор, мы вползли на базу. Самую жару переждали в тени. Куропатку поджарили на вертеле и уплели в один присест. Да что там мяса! На один зубок. То ли дело дрофа!

Дальше по плану заготовка акаций. Тащить их, слава богу, далеко не надо, вот они, прямо под боком растут. Для конструкции, удерживающей на весу таран, именно такие толстые и нужны. Несколько часов тяжелейшей работы и вуаля, шесть акаций разрубленные на две-три части, а по-другому не утащить, на базе. Последний, самый толстый ствол, не меньше полуметра в поперечнике, крови попил больше, чем все остальные вместе взятые. Тащили вдвоём, делая просеку и подкладывая под него толстые обрубки. На несчастные двести метров сил ушла уйма!

— Герр Ярослав, зачем мы тащили это громадное бревно? В нём не меньше трёх тысяч фунтов!

— Мартин, вы же инженер! Чтоб расколоть толстое бревно, нам требуется большая энергия удара. По моим расчётам, никак не меньше двенадцати килоджоулей! Большую амплитуду нам не получить, так что единственное, что может помочь — это как можно более тяжёлое бревно.

— Не возьму в толк, герр Ярослав, к чему все эти сложности, неужели нельзя по старинке, клиньями?

— Да можно, конечно, Мартин, только клинья надо сначала сделать, потом в течении недели эти бревна колоть, а после ещё две обтёсывать доски и брус до нужных нам размеров.

— Хотите сказать, что этот ваш бревнокол позволит получить одинаковые доски?

— Не сомневайтесь! Да в конце концов, сегодня-завтра вы сами в этом убедитесь.

— Дай то бог, чтобы так и было. Давайте передохнем. Вы как заведённый куда-то постоянно спешите. У меня ноги совсем ослабли, хожу как утка в ватных штанах.

— Ничего. Бывает с непривычки! У меня первые дни тоже так было, а теперь привык.

На рубку и перетаскивание ушла большая часть дня, так что к сборке приступили ближе к вечеру. Три пары стволов затесали с торца и соединили в 'лапу'. С краёв укрепили распорками, поперечные связки сделали из жердей и нарезанных полос коры.

— Теперь я, кажется, понимаю. Вы хотите подвесить сюда бревно и этим тараном колоть брёвна словно орехи? Так у вас ничего не выйдет!

— Это ещё почему?

— Придётся либо вкапывать острый клин в землю, что не даст ровных досок, либо делать раму с клиньями, причём несколько. Учитывая вес деревьев и силу удара тарана.... Мы не сможем сделать такую раму, не выдержит. Тут нужно хорошее железо и заклёпки, тогда может быть.

— Да бросьте! Не нужно никакой рамы. Вот что мы сделаем! Во-первых, чтобы бревно не сползало, сделаем стол с пазом из ветви баобаба и кольев, вбитых в него под углом сорок пять градусов. Подобная конструкция будет отлично фиксировать бревно любого диаметра. Амплитуда удара тарана около полутора метров, что недостаточно чтобы полностью протолкнуть более длинные бревна, поэтому будем подкладывать соответствующие по длине колоды. Вот смотрите, — я стал рисовать чертёж. — По два крепких бревна надо вбить здесь и здесь на глубину не меньше метра, — я указал намеченное место. — Между ними уложим нижний брус с пазами под клинья. Достаточно тонкие, их можно сделать только из пальмы дум, по прочности и нагрузкам она выдержит. Длина бруса полметра, пазы через два, три, пять и десять сантиметров, здесь надо подумать над тем какие доски и брус нам понадобятся. Клиньев нам много не нужно, штуки четыре за глаза хватит. В зависимости от того какие нам нужны доски или брус вставляем в пазы нужное количество клиньев. Нужно расколоть ствол пополам ставим один, нужен брус ставим четыре и так далее. Вставив клинья, поверх одеваем брус с пазами и фиксируем конструкцию двумя шипами. Нам почти ничего не надо сверлить, а основная работа лишь выдолбить пазы и хорошо заточить клинья.

Мартин смотрел на чертёж выпучив глаза:

— Грубо! Примитивно! Но, может сработать! Пазы нужно делать глубже, иначе дерево, удерживающие клин, может не выдержать! Клинья делать разные по толщине, при этом верх и низ клина делать более толстыми. Широкая торцевая часть передаст энергию от удара на брус равномерно, что защитит его от разрушения.

— Замечательно! Значит, вы принимаете, как рабочую эту схему?

— Совершенно верно.

До наступления темноты успели далеко не всё. Собрали стол-держатель, да две пары опор вкопали. В саванне наметилось шевеление и работу мы перенесли к себе наверх захватив заготовки рамы, в которых отверстия сначала прожигали, а после стамеской предавали прямоугольную форму. Запала надолго не хватило, и усталость взяла своё, так что шлифовку пазов отложили до завтра. Устроившись поуютней, с 'чашечкой кофе' и горкой индийских фиников, мы сидели на верху и отдыхали от трудов праведных.

— Мартин, если вам предоставят чертёж, соберёте по нему паровой двигатель?

— Именно так, дайте мне чертёж, и я соберу вам самую сложную конструкцию, естественно, при наличии справных деталей.

— Вот именно, детали. Детали важная часть, как вы понимаете!

— Вне всякого сомнения!

Мы немного помолчали, а потом я решил продолжить вчерашнюю тему 'как мы тут оказались'.

— Вам известно, что представляет собой живая клетка?

— В общих чертах я знаком с клеточной теорией Шванна и Шлейдена. Более того, лично наблюдал клетки в микроскоп, — с немалым достоинством ответил Мартин.

— Замечательно, тогда вы знаете, что человек состоит из клеток. У нас их где-то тридцать триллионов. Все клетки развились из одной единственной, которая получилась посредством слияния сперматозоида и яйцеклетки. У всех людей, и не только людей, есть важная особенность — ребёнок, преимущественно, наследует черты родителей.

— Не всегда, герр Ярослав, далеко не всегда.

— Вы имеете в виду случаи, когда ребёнок походит на бабку или какого-то дальнего предка?

— Именно.

— Поверьте, это лишь особенности копирования генома, не больше, давайте не будем углубляться в частности. Итак... — до полуночи я подробно рассказывал Мартину о белках, жирах, углеводах и их роли в клетке, устройство ДНК и её роль в рождении человека. Подкрепляя время от времени рассказ рисунками. — Таким образом, Мартин, ДНК человека содержит больше трёх миллиардов пар оснований. В наше время учёные свободно манипулируют с ДНК, создавая трансгенные организмы, то есть никогда не существовавшие, химеры. Учёные зная код ДНК могут клонировать любое растение или животное и даже человека, хотя, конечно, тут есть некоторые проблемы.

— Святотатство! Посягательство на священное начало, на душу человека!

— Про душу поговорим в другой раз. А сейчас вернёмся к ДНК, как вы поняли, это чертёж человека, инструкция по сборке, и эта инструкция содержится в каждой клетке вашего тела, в каждой! Понимаете, Мартин? Организм может вырасти естественным путём, то есть сначала он растёт в яйце, матке или даже в пробирке. Генетический код можно записать в виде последовательности электрических сигналов, как телеграфное сообщение и отправить...

— Бог мой, куда отправить, куда?!

— Сюда! Куда же ещё? — ответил я. Вид у моего собеседника был жалкий. — В одной из бесконечного множества Вселенных существует невероятно могущественные разумные обитатели, равные богам по своим возможностям. Они настолько обогнали человечество по уровню знаний, что аналогия между дикими племенами Африки и цивилизованными людьми даже близко не отразит эту громадную разницу. Может вы и не поверите, но это как разница между человеком и простейшим червём. Эти существа наладили связь между Вселенными, подобно железным дорогам, связывающим города в нашем мире. По ряду причин не всегда есть возможность проложить такую 'дорогу'. Так вот, чтобы попасть сюда им нужно найти и построить станцию для путешествий между Вселенными! Они называют эту станцию — Телепорт.

— Что простите?

— Это от слова 'телепортация', то есть, мгновенное перемещение из одной точки в другую. Я не совсем понимаю, как он устроен, но чем-то Телепорт похож на живых существ — он растёт, словно ребёнок. Так вот, нам с помощью Ключа нужно его найти. А вот что после — не знаю. Инструкций пока не было. Подозреваю, что также как Ключ, его придётся подкармливать разными веществами. Пришельцы отличаются от нас гораздо больше, чем мы от бактерий или водорослей. У них совсем другая форма жизни. Планета, на которой мы оказались, почти полностью совпадает с нашей...

— Дальше! — нетерпеливо оборвал меня Мартин.

— Так вот, для перемещения на эту планету понадобились люди. Пришельцы предусмотрели это ещё в начале семнадцатого века и отправили к нам на Землю существ похожих на людей.

— Неужели, проклятая ведьма и есть эти...

— Да, герр Мартин, так и есть. Я тоже встречался с 'ведьмой', только при несколько иных обстоятельствах. Эти существа могут принимать облик абсолютно любых людей — ваших родственников, друзей или соседей, лишь бы привести человека в место телепортации, то есть переноса.

— Дьявольская сила! -Мартин выругался и вновь стал бормотать себе под нос 'Отче наш' на голландском.

Дождавшись, когда он закончит, я продолжил:

— Из одного человека делают двух, попросту копируя его как деталь, копируя со всеми его мыслями, чувствами, знаниями и памятью — настолько велико их могущество. Так вот, один из нас вновь возвращается по своим делам, а вот второй — его чертёж ДНК и всю память записывают электрическими импульсами... Ну, скажем, в особую грампластинку и могут хранить её сколько угодно.

— Невероятные вещи, герр Ярослав, невероятные!

— На нашей старой Земле вы умерли задолго до моего рождения, как умерла ваша жена и ваши дети, на нашей с вами Земле уже давно нет Трансвааля и Оранжевой республики, ещё в тысяча восемьсот девяносто девятом году республики вступили в войну с Британией и вскоре потерпели поражение, капитулировали, — на Мартина жалко было смотреть...

— Я вам не верю! Такого не может быть! Человека нельзя скопировать! А как же душа и божественная сущность? — на глаза Мартина навернулись слёзы.

— Об этом мы поговорим, обязательно, но в другой раз. А сейчас расскажу про Ключ, который есть у каждого попавшего сюда человека. Именно он сделал нас, словно плотник дверную ручку, из животных, которые мирно паслись в саванне.

— Бог мой!

— Да-да, та самая слизь, в которой мы все оказались в первый день — это их останки. У меня, к примеру, остался обрезок рога. Более того, все люди могут быть из разных веков: кто-то, возможно, из семнадцатого, а кто-то, как я к примеру, из двадцать первого. Помните, что я вам говорил про копии?

— Так и есть, я своими глазами видел срезанное, словно бритвой, копыто в слизи. Побрезговал взять.

— Ключ может копировать и выращивать любые организмы, любые, герр Мартин, и даже человека. Перед переносом я беседовал с управляющим этим проектом, поэтому знаю, как управляться с Ключами, где искать других людей. Знаю, что нужно тем, по чьей милости мы тут очутились. Как вы понимаете тут разговоров не на один вечер. У меня уже глаза слипаются, а работы завтра с утра до позднего вечера. Так что, извините, я спать. * Битва на Кровавой реке (африк. Slag van Bloedrivier) — стычка между вооружёнными отрядами буров и зулусов в ходе Великого Трека 16 декабря 1838 года. *Архей — от греческого ἀρχαῖος ( древний) — Самый древний этап жизни Земли охватывающий период времени от четырёх до 2,5 млрд лет назад.

Иллюстрации

Индийский финик на дереве Тип тарана Бревнокол

К оглавлению

День девятый

Работа закипела с раннего утра. Делали пазы, со скрежетом расщепляли короткие обрубки пальмы дум на тонкие пластины, а после шлифовали и полировали острие. Верёвок, как обычно, катастрофически не хватало, так что первая половина дня ушла на все эти мелочи, но уже после полудня процесс, как говориться, пошёл. Установили таран, который с помощью рычага бил прямо в торец раскалываемого бревна. Треск и скрежет при раскалывании ствола стоял такой, что все окрестные птицы разлетелись. С силой удара, я, пожалуй, даже переборщил. С одного-двух ударов дерево раскалывалась, словно орех, на идеально ровные, как из-под пилорамы брусья. Чтобы получить доски, раму разбирали и добавляли ещё несколько клиньев, даже с учётом этих телодвижений с запасами молочая мы разобрались гораздо быстрей чем со сборкой бревнокола. Бух-бух-бух, и несколько брусьев и досок нужной толщины готовы. Мартин, всё утро бурчавший о глупой затее, даже извинился передо мной как только увидел, с какой лёгкостью и скоростью у нас выходят доски. Акация кололась гораздо тяжелей, но клинья, слава богу, не сломались.

Мартин занялся обедом, а я давно хотел сделать гибкий метр, да всё руки не доходили. В наличии ярко красная краска из корней баобаба и чёрная из жжённой кости на растворе гуммиарабика. Нанёс шкалу на верёвку длинной в два метра: единицы красным, десятки черным цветом. Не очень удобно, но ничего переживу, голь на выдумки хитра!

Обедали ни рабочем месте. Шарики плодов баобаба, лимонад, запечённые побеги. На десерт традиционный кофе из жаренных на камне семян. У кофе нашего обнаружилось весьма замечательное свойство: достаточно в скорлупку насыпать порошка, немного увлажнить, положить поверх раскалённый голыш, и терпкий дым разгонял многочисленных комаров и слепней, как ладан чертей!

— И, всё таки, Герр Ярослав, какие у нас планы на ближайшее время?

— Детально?

— Именно так.

— Нам нужны в первую очередь привод от ветряка и станки, работающие от него: шлифовальный, токарный, вентилятор, мельницы. Это база. Позже, уже с их помощью, будем делать остальное.

— И всё это вы хотите сделать на этом станке? Сдаётся, он для этого не вполне годиться.

— Разве это проблема? И станок и верстак доделаем, вон сколько у нас досок вышло!

— Да, со своим бревноколом, признаться, удивили вы старика!

— Потом нужна глина. Как минимум придётся делать универсальную печь для сушки дерева, глины, выжигания угля, обжига кирпичей и изделий. Ещё печь поменьше для экспериментального обжига и подбора состава глазури и пироскопов. Самое тяжёлое в этом — доставка, ведь помимо глины нам потребуется перлит, змеевик, ольгдамит. За последним мы, кстати, уже сегодня отправимся, а иначе у нас шкуры пропадут! Ну и самое главное — это поиски наших коллег. Через неделю, когда Ключ зарядится я смогу этим плотно заняться. Заодно, разведаю местность на наличие полезных ископаемых, особенно железа и металлов.

— Позвольте отправиться с вами, герр Ярослав!

— У меня на этот счёт другая идея. Мартин, в том месте где вы оказались в первые дни, нет ли там поблизости высокой горы или любой господствующей высоты?

Он немного задумался и почесал затылок:

— Пожалуй, милях в сорока на северо-восток виднеется высокая гряда, или хребет.

— Значит, туда и отправитесь, а заодно и Ключ свой заберёте. Разделившись, у нас гораздо больше шансов обнаружить людей. У моего Ключа слишком маленький радиус действия. Большие костры на вершинах гор ночью, дымы днём дадут лучший результат. Мы здесь который день дымим, а толку мало, кроме вас никто не объявился.

— Пожалуй, в этом есть смысл. Куда направитесь?

— На юг, нам всё-равно туда переселяться. Попробую найти воду, сверну на восток и, сделав крюк, вернусь на базу. По дорге буду жечь костры, а тем кто придёт на сигналы оставлю письмо и карту на глиняных табличках.

— Отличная идея!

— Только вам придется научиться ориентированию и начертанию карт, хотя бы в самом простом виде.

— Даже не знаю. Никогда этим не занимался.

— Ничего сложного в этом нет, вы человек образованный, так что справитесь.

— Дайто-то бог, Герр Ярослав.

Некоторое время мы сидели в тишине, наслаждаясь напитком и закусывали бобами тамаринда.

— Честно говоря, герр Ярослав, я до сих пор перевариваю наш вчерашний разговор. Если я не ослышался, то Ключ заряжается электричеством?

— Да, так и есть.

— Позвольте поинтересоваться, где вы тут найдете электричество?

— Ключ, герр Мартин, как мне объяснили, имеет возможность заряжаться от обычного дерева. Он может получать электричество из любых живых организмов, пока вы носите его как браслет, он заряжается от вас.

— Невероятно! Неужели в деревьях есть ток?

— Ток точно есть, но вот сколько именно не знаю, как-то не интересовался этой темой.

— Герр Ярослав, меня мучает ещё один вопрос, как так могло получиться: с меня сделали копию, как вы говорите, в сорок шесть лет, а здесь мне от силы двадцать?

— Да, ничего удивительного. Как я уже говорил ДНК — это 'чертёж' организма, но человек растёт, развивается, и в естественных условиях его вынашивает мать. В нашем же случае нас вырастили до нужного, оптимального размера, в некой полости-биореакторе, заменяющей матку.

— Бог мой, какое святотатство! Нас вырастили словно мерзких гомункулов!

— Мартин, я вас умоляю, вы всё-таки ученый конца девятнадцатого века, а не четырнадцатого, состояли в голландской королевской академии наук. Вы же писали, что занимались термодинамикой, знакомы с работами Майера и Кельвина, а с Джеймсом Джоулем состояли в заочной переписке. Как вы, с такой базой знаний, верите сказкам средневековых шарлатанов, что они каких-то человечков выращивали в колбе с кровью и конским навозом? Окажись вы в то время и сделай паровую машину, уверен вас бы сразу потащили на костер за связь с дьяволом!

— Вы не поверите, герр Ярослав, но меня чуть было не сожгли в одном из селений Буров, многие из них совершенно дикие люди, какой уж тут четырнадцатый век?!

— Знаете, Мартин, я ведь тоже на них, на тех кто забросил нас сюда, злился поначалу, а теперь остыл. Они ведь, в некотором смысле, наши родители, они дали нам новую жизнь, думаю мы им обязаны. Мы сильны, молоды, при этом имеем огромный багаж знаний и умений!

— Ну не знаю, не знаю! Мне кажется, что всё это происки сатаны! — пробурчал недовольно Мартин. После некоторой паузы, он посмотрел на меня с хитрым прищуром, — герр Ярослав, признайтесь, хотите использовать вместо башни мельницы баобаб, который растёт неподалёку и похож на подкопчённую баварскую сосиску?

— С чего вы это взяли?

— Хороший ветер, открытое место, а поблизости нет больших деревьев. Догадаться не трудно, особенному тому, кто эти мельницы строил. Отец, дед и прадед — все они плотники и занимались постройкой мельниц по всей Голландии. Семейное дело.

— От вас ничего не утаишь!

— Никак не возьму в толк, как вы будете передавать усилия от вала мельницы вниз!? Высота дерева не меньше пятидесяти футов, что вдвое выше средней мельницы. Приводной вал выйдет очень тяжёлый, к тому же из чего делать? Тут нет подходящего дерева!

— Не такая уж и большая! В наши дни высота мельниц достигает пятьсот футов, а длина лопасти двухсот!

— Боже мой! Как такое возможно? Ни одно дерево не выдержит лопасти такой массы!

— Так их не из дерева делают и даже не из железа. И вообще эти мельницы не зерно мелят, а электричество вырабатывают. Ветрогенератор — так их называют или ветряк.

— Электричество от ветра? Годная идея, сам хотел сделать нечто подобное. Но как всё-таки?

— Будем передавать усилие на привод с помощью верёвок.

— Так более пяти метров они будут неэффективны!

— Сделаем три шкива-редуктора, заодно скорость оборотов поднимем.

— Мощность очень велика, верёвки будут проскальзывать.

— Значит, на каждом сделаем по три штуки, для лучшего сцепления и используем тальк.

— Но лопасти! Из чего вы будете их делать? Из досок, словно на старых мельницах? Не выйдет, они очень тяжёлые! Сгодиться только парусина, а наша ткань не годится, и нет должной сноровки для ткачества, один-полтора квадрата за день это максимум, что мы можем сделать. Многие месяцы работы!

— Обойдёмся без ткани. Две пальмы дум станут основой для четырёх лопастей. Они гибкие и очень прочные, поперечины из лёгкого молочая, а сам каркас из ветвей тамаринда. Вместо парусины используем листья драконова дерева. Вот смотрите, — я протянул лист драцены. — Попробуйте разорвать. Ну что, не выходит?

— Ветер всё равно будет проникать, через неплотное плетение.

— Проклеим столярным клеем, в конце концов, всё это решаемые вопросы.

— Даже не знаю. Если выйдет годное покрытие, непроницаемое для воздушных потоков... — он ещё раз попытался разорвать лист. — Может и сработать.

— Знаете, хватит спорить, собирайтесь! Сходим за черным камнем для гипса, а заодно попробуем разжиться мясом, есть у меня одна идея...

Короб с ольгдамитом набрали довольно быстро, а после отправились в сторону кустарника, где Мартин занялся сборкой прутьев для корзин, а я взялся за охоту на черных гадюк, в изобилии водившихся в этой местности. Подготовился основательно. От укусов обмотал ноги по колено верёвкой и подобрал длинную палку, на конец которой прикрепил сланцевую пластину, получив нечто, напоминающее лом с приваренным на конце топором для рубки льда. Ещё с прошлого раза заметил — гадюки здесь толстые, как раздувшиеся шланги. Когда их прогоняешь, издают громкое шипение. Подозреваю, это шипящая гадюка, ночью она очень опасна, а днём хоть голыми руками бери. Найдя змею, я резким ударом перерубал её. Первый же экземпляр потянул на пять килограммов. Удача меня не оставила и за короткое время я разжился ещё парой экземпляров поменьше. Ещё обнаружил несколько тропинок со следами птиц и, пока солнце не зашло, решил поставить земляную ступу. Это одна из самых простых и древних живоловушек на всякую мелочь. Выкопал яму в форме конуса, а сверху подвесил сплетённую тут же крышку. Если, например, птица наступит на неё, то крышка перевернётся, и птица провалится в яму, а крышка опять встанет на своё место. В самый разгар работы, как чёрт из табакерки выскочил Мартин с припухшим лицом.

— Achterlijke, gladiool. Goddorie! Crappy bye! Извините, представьте, я только что нашёл диких в пчёл в дупле. А там! Там! Никогда не встречал столь большой рой! Едва сбежал! Вам срочно нужно взглянуть, срочно!

— Я что пчёл не видел? Что интересного вы там нашли?

— Как это что?! Дерево! Оно в поперечнике не меньше двадцати дюймов, а внутри пустое! Это готовые бочки! В любом случае нужно выкуривать пчёл если хотим вечером пить кофе с мёдом.

— От мёда я бы не отказался! Идёмте!

Всё оказалось таким, как и описывал Мартин: большое дерево, бывший термитник, с одной стороны которого поселилась большая пчелиная семья. Чтобы выкурить пчёл развели огонь с дальней стороны бревна, с таким расчётом, что густой, чёрный дым шёл прямо на улей. Укусов, к сожалению, избежать не удалось. Африканские пчелы мало того, что агрессивные, так жалят раза в три больней, чем среднерусские, всего пару десятков укусов и можно на вечный покой отправиться!

Бревно разрубили на три части, вычистили труху и вытащили гнездо из десяти блинов сот общим весом под двадцать кило! С бревна ещё и прополисом разжились, а соты уложили в короб и сверху закрыли травой, чтобы отбить запах и не тащить за собой шлейф разъярённых пчёл. Хотя и это не очень помогло, пришлось делать дымарь из трута и под прикрытием дыма срочно ретироваться от носившихся вокруг как истребители пчёл.

На базе поджарил мясо змей на прутках и устроил пир. Мартин отказывался есть змей и ругался всякими нехорошими словами, даже еретиком меня назвал. Но как только аромат усилился и я начал за обе щеки уплетать прожаренные куски, он не удержался. Гадюки оказались куда вкусней и нежней мамбы, мясо было не таким резиновым.

— Кстати, Мартин, как думаете, индийские финики долго провисят на дереве?

— Я думаю, герр Ярослав, птицы и бабуины очень быстро найдут им применение.

— Вот и я так думаю. Значит, завтра утром идём за ними.

— Давно хотел спросить, герр Ярослав, что случилось с моим родным Трансваалем? Помниться, вы что-то говорили про войну с англичанами?

— Да, рассказывать и нечего особо. Было две войны. Первая началась в тысяча восемьсот восьмидесятом и продлилась всего год. В конце была подписана Преторийская конвенция, по которой Трансвааль получал независимость, полное внутреннее самоуправление, но взамен признавал сюзеренитет Великобритании. Последняя имела право назначать своего постоянного представителя в республике и право передвигать свои войска по территории, плюс контроль над внешней политикой республики.

— Проклятые алмазы! Я так и знал! Всё к этому и шло! Понятно, ойтландеры... Независимость, наконец-то! Нет, я должен был догадаться, буквально два года назад у нас в Трансваале нашли огромное месторождение золота! Чёрт, чёрт! Я совсем не думал, что война начнётся так скоро. Простите, что перебил вас, прошу рассказывайте!

— Но независимость была недолгой, и через девять лет началась вторая война, которая продлилась три года и закончилась полным поражением буров. Поначалу всё шло даже неплохо для буров, приехало множество добровольцев из Франции, США, Голландии, России и других стран. Но, к сожалению, это мало помогло, к концу войны англичане увеличили контингент до полумиллиона солдат.

— Бог мой...

— Использовали пулемёты Максима, бронированные поезда, тяжёлую артиллерию... Я не знаю всех подробностей, Мартин, но война была крайне жестокая. Со стороны буров погибло около тридцати тысяч человек, причём большей частью мирное население, женщины, дети. Гибли от голода, болезней. Англичане сгоняли их в огороженные колючей проволокой резервации, как индейцев времён колонизации Америки. Представляете, в конце войны там находилось до половины белого населения бурских республик, около двухсот тысяч человек. Мужчин отделяли от женщин, отправляли как можно дальше от родных земель в концлагеря на территории Индии, Цейлона, Новой Зеландии, а после войны англичане завезли для работы на золотых рудниках пятьдесят тысяч китайцев.

— Витватрсван! Проклятые саксы! — Мартин сжал кулаки и покраснел. — А моя семья?

— Мартин, я не знаю. Возможно, позже мы сможем прояснить их судьбу. К сожалению, фольксраад Трансвааля и Пауль Крюгер, бывший президентом, были вынуждены подписать капитуляцию. Государства формально сохранились, но по факту, сами понимаете...

— Пауль достойный человек, я знавал его родителей...

— К сожалению, он закончил свои дни в изгнании.

— Чёрт!

— Мартин, англо-бурская война не самое худшее, что произошло с бурами.

— Как!!! Разве может быть что-то хуже?

— Может. Через семь лет после поражения, если память мне не изменяет, англичане включили бурские республики в новое государство под своим протекторатом — Южно-Африканский Союз, который чуть позже переименовали в республику. С начала века доля белого населения снизилась с сорока девяти процентов до шести в моём времени. После краткого периода расцвета в семидесятых годах, в республике случился геноцид наоборот. Потомки зулусов пришли к власти и заправляют в полный рост. Дома, завалены мусором, сплошные заборы из колючей проволоки отделяющие белые и черные районы. Заброшенные заводы и фермы. Я был там не так давно. Удручающее зрелище! Немного белых в городах. Многие, особенно в пригородах, те кто не успел уехать, потеряли работу и живут в резервациях. Ежедневные грабежи и убийства, конфискация земель. Каждый год убивают от трёх до пяти тысяч, в основном фермеров и их семьи. Буры в массовом порядке переезжают в Россию и Канаду.

— Но как же так! Столько трудов! Кто это допустил?! — Мартин был совершенно раздавлен.

— Вы и сами можете догадаться откуда ноги растут.

— Англичане!

— Они самые, там заодно с белыми и те же готтентоты под раздачу попали и, знаете что, давайте продолжим в другой раз, у нас завтра будет тяжёлый день.

Иллюстрации

Шумящая гадюка Ловушка тип Земляная ступа

К оглавлению

День десятый

День десятый.

Прямо с утра отправились за бобами тамаринда, я навострился залезать на стволы с помощью петель. Обобрав только одно дерево, мы набрали полную с верхом корзину бобов вкуса вишнёвой пастилы. Много их не съешь, после десятка бобов сильно хочется пить, да ещё скачком аппетит возрастает. Осмотрели и поправили ловушки, собрали листья драцены и вернулись на базу.

Недалеко от станков решили соорудить хранилища для воды — небольшие резервуары, где можно будет вымачивать кожи, траву, чёрный камень и ещё кое-что. Для этого выкопали несколько ям, стенки которых обмазали глиной и слегка обожгли. Теперь их необходимо заполнить водой. Только как? Трёхлитровыми скорлупками прикажете таскать, каждый раз взбираясь к дуплу? Не вариант. Неторопливо обошёл вокруг дерева, промерил ещё раз толщину стенок и размеры дупла. Если с восточной стороны, пробить рыхлую древесину под углом, где-то через пару метров можно попасть прямо в резервуар. Подобрал прочную жердину с заострённым наконечником, вставил её в прорубленную кору и начал бить по ней топором, пробивая древесину, время от времени проворачивая наконечник.

Мартин в это время занимался муфтой, в виде трубки с затычкой. Подобрал подходящей длины полено и прожёг в нём по центру отверстие. Из жердей, связанных и промазанных глиной соорудил жёлоб на шарнире, с таким расчётом, чтобы вода из муфты попадала в ямы или в бочку для отмучивания глины, которую нам ещё только предстоит сделать. То бревно, что обнаружили вчера с пчелиным гнездом, очень подходящее, мы оставили на месте где и нашли, груза было много и так. А теперь нам нужна бочка, вынь да положь! Есть несколько вариантов как её сделать. Из досок — сложно, долго. Если же выкопать яму, то как прикажете воду сливать? Каскад строить? Лёгкость с которой пробивался баобаб навела меня на мысль сделать бочку из короткой, но толстой ветви. Стенки образует кора и слой волокон, а днище вырубим из того же баобаба.

— О! Вроде, полегче пошло, — от очередного удара, палка провалилась вглубь, пробив подгнившую стенку. — Есть, есть! — мощный напор мутной воды вдарил так, что я едва успел заткнуть отверстие пробкой.

Мартин быстро приладил муфту и жёлоб.

— А вода то, вода! Ужас! Какие-то насекомые, личинки, труха, гнилое дерево.

— Надо использовать мочало из волокон, чтобы очистить воду, — подал идею Мартин.

Но после заполнения первой ямы, пошла уже нормальная, чистая вода.

Первую яму заполнили нарубленной слоновьей травой, смешав её с золой из-под костра. Траву, кончено, по уму кипятить нужно, но выбирать не приходиться, и так сойдёт. Вода, полученная таким способом, как минимум вдвое увеличит пластичность глины. Во вторую яму с водой положили чёрных камней, целый день будем кидать в неё раскалённые булыжники чтобы в итоге вскипятить и получить гашеную известь. Третью до краёв наполнили дроблёными бобами тамаринда и закрыли плетёной крышкой и матами из травы, планирую получить через пару недель не меньше двухсот литров браги.

После обеда и небольшого совещания решили плотно заняться верстаком, для чего нам нужен фуганок, для чистового строгания и пригонки деталей, и маятниковая пила, для обрезки наколотых досок.

Я, бывало, почитывал литературу про попаданцев и, сказать честно, реального прогрессорства там пшик, видимо, сказывается гуманитарное образование авторов. Ну а как объяснить то, что главный герой или сразу начинает делать станки, паровые двигатели и оружие XIX века, или за многие годы при наличии ресурсов, должностей, людей разрождается постройкой водяной мельницы. Но тем вещам, которые должно делать в первую очередь никто не уделяет внимания, от слова вообще, ибо они так привычны, что на это внимание не обращают. Дело даже не в классах точности станков или материалах, или их конструкции. Главное технологичность, универсальность деталей, лёгкость сборки, ремонтопригодность, простота конструкции и кинематической схемы. А для всего этого нужна стандартизация и метрология, чем именно я и занялся: измерительный инструмент, точные чертежи, тщательность изготовления. В истории технологий вплоть до XIX века каждая деталь, каждый станок, каждое изделие уникально и индивидуально, везде свои размеры, отверстия, болты, шурупы — всё везде разное, зачастую сделанное на глазок.

На глазок, я вам скажу, тоже можно сделать отлично, только если у тебя есть опыт, глазомер, короче, ты профессионал. Сейчас в этом мире, мне любой кузнец фору даст, гончар, углежог, плавщик, но они то работают по традиции, используя опыт по наитию. Несколько столетий славилась дамасская сталь, главный секрет которой был отнюдь не в особой технологии многослойной проковки, а в составе железа. Была в тех местах одна гора с полиметаллическими рудами, там и марганец был, и никель, и кобальт, как в своё время у знаменитой демидовской стали, но как только месторождение выработалось, всё, сразу знаменитая дамасская сталь сдулась. Также и гончар, и кузнец, они знают состав шихты из местных материалов, на глазок знают температурный режим в печи своей конструкции, со своими дровами и всё это их профессиональные секреты, трудновоспроизводимые — годы обучения, и именно этим путём пытаются пойти многие попаданцы. Но нам это зачем? Только хардкор! Только метрология, химический и спектральный анализ, стандартизация, максимальная точность и измерительный инструмент!

Мартин взялся делать фуганок, а я пилу. Первым делом, он изготовил эталонную плиту из бруска акации, с помощью которой можно проверять шероховатость поверхности. Метод обработки шабрением довольно простой и известен ещё со средних веков: на поверхность нанести порошок из угля, а после добиться, чтобы при соприкосновении с контрольной поверхностью она окрашивалась равномерно. Сначала уходят самые большие неровности, потом средние, а число пятен растёт, чем мельче будут неровности, тем больше пятен будет на площади поверхности.

Для рубанка Мартин исполосовал брус сечением восемь на десять, длиной полметра. Выдолбил стамеской трапециевидный леток* под клин и нож, отшлифовал и притёр шабрением подошву колодки. Клин путём проб и ошибок сделал из древесины драконова дерева, так как была вероятность, что твёрдое дерево сланец просто раздавит, а заднюю ручку из подходящего сучка. Вроде ничего сложного, а ты поди сделай всё каменным инструментом. Впрочем, подошёл Мартин к процессу творчески, для финишной полировки использовал брусок с приклеенными мягкими волокнами, туф и костяную лопаточку для полировки.

Сам же я занялся шлифовкой лезвия для рубанка и изготовлением маятниковой пилы. Основу, сектор в треть круга из лопатки жирафа, я уже вырезал и отшлифовал в предыдущие дни. Сегодня главная задача зубья. Острые, истончаемые к вершине зубчики наклеиваю поверх кости. Подобный тип неолитических пил сделать просто, но при этом есть минусы. Зубцы будут часто выпадать, рез будет неровный, рваный и неглубокий, не глубже длины зубьев. Чтобы этого избежать, я решил делать прямоугольные нуклеусы с плоскими зубьями из осколков обсидиана, найденного мной в толще перлита. Зубья вклеивал в пропил на две трети высоты, обеспечивая хорошую устойчивость. Плоский зуб не только оставлял ровный рез, но и позволял перепиливать бруски на всю глубину, до двадцати пяти сантиметров. Кропотливая и тяжёлая работа, без станка и абразивов ловить нечего. Едва справились до полуночи. Медленно, очень медленно. Рассчитывали сегодня доделать верстак, а не выходит. Напоследок, поместили подсохшие образцы керамики в раскалённые угли и замочили шкуры в растворе извести, чтобы согнать волос.

Ещё днём, в общих чертах я передал Мартину мой разговор с Ванькой и цель нашего задания, чем надолго ввёл его в задумчивой состояние.

— Выходит, герр Ярослав, с помощью вашего Ключа нам придётся найти этот чёртов Телепорт?

— Не только найти, но и вырастить, впрочем, здесь многое мне самому неясно. Всё станет на свои места, как только мы зарядим Ключ и увидим инструкцию Б.

— Но не будет ли ваш поход бессмысленным? Вы же понимаете, что на такой площади за две недели люди могут разойтись на сотни километров?

— Надо попробовать. Может кого и найдём по закону вероятности. В любом случае, надо разведать местность, без источника воды всякие инновации обречены на провал.

— В этом я полностью согласен с вами. Сидеть на одном месте и жечь костры, надеясь, что люди придут сами, не лучшая идея. Я тут пересчитал эти киловатт-часы в привычнее мне лошадиные силы в час. Не понимаю, как вы собираетесь получить столько электричества! Это работа целой электростанции в течении года. Пусть у вас будет в достатке медь, и железо? Их же нужно очистить, намагнитить, нужны лаки и изоляция. Человечество шло к первому генератору сотни лет!

— А вот это уже, герр Мартин, не ваша забота! Я знаю массу способов получить электричество в нужных количествах без всякого генератора.

— Вольтов столб? — Мартин заглянул в таблички, на которые постоянно записывал непонятные слова и термины, — он не выдаст и сотую часть необходимой энергии.

— Это если он один, что мешает сделать их пару сотен?

— Но где возьмёте столько цинка и меди?

— Мартин, вы напоминаете мне зануд из института, что каждого чиха боялись и ни на шаг не отходили от инструкций. Электричество можно получить хоть с багдадской батарейки: сделай кувшины, добавь железные и медные стержни и дело в шляпе. Только железо и медь и ничего больше! С очисткой металлов не беспокойтесь, это всё же моя полянка. Найдём их и дело в шляпе, я покажу вам как сделать топливный элемент.

— А что такое...

— Всё, всё, Мартин, я спать!

— Ох, ладно, а мне что-то сон не идёт.

— Вы как со счётами дружите?

— Обижаете, герр Ярослав!

— Видите? — я показал ему несколько толстых цилиндров, отрезанных от трубчатой кости. — Для рамы все части готовы, осталось затесать, засверлить отверстия. Дальше разберётесь сами, а нужные костяшки закоптите. Как соберёте, вот, — я показал ему табличку. — Здесь данные измерений собранные за прошедшие дни, а тут формулы для расчёта расстояний и высот. Всё пронумеровано, подписано и каталогизировано, не ошибётесь. Пересчитайте углы в метры и завтра вечером, на основе этих данных будем вместе чертить карту.

— На глиняной табличке?

— А что такого? Разобьём на четыре части и уместим.

— Хорошо, вам видней. Доброй ночи, а мне будем чем заняться! *Леток — паз в рубанке под клин и лезвие.

Иллюстрации

Рубанок Зуб циркулярки

День одиннадцатый.Незваные гости.

С утра взялись за верстак. Новенькой маятниковой пилой я обрезал доски по размеру, а Мартин шлифовал их. Наш верстак представлял собой многоместный стол с боковыми и задними зажимами, устроенными аналогично струбцинам, два десятка гнёзд для клиньев, шипы, посаженные по краям и опорным столбам, необходимые для крепления верёвок и противовесов, как альтернатива тискам что позволит осуществлять большее количество операций. Сборка не заняла много времени. Бах-бах-бах, немного клея, шипы и очередная доска ложится на место.

Готовый верстак и не опробовать! Да вы что?! Решили делать подставку для задней бабки и суппорта. Направляющие двухметровой длины бруски, скреплялись между собой боковинами с гребенчатым выступом. Чтобы жёстко зафиксировать раму её достаточно вставить в пазы на верстаке. Удобно: поработал и можно убрать! Привод, понятное дело, пружинный. Для этого вкопали рядом упругую жердину, верёвка от которой через рычаг, прикреплённый к опорам шлифовального станка с роликом, шла к педали. Нажимаем и верёвка накручивается на деталь, отпускаем — вращение идёт в противоположную сторону. Не совсем удобно, но работать можно. Бабка и суппорт однотипные — широкий брус с выступом, движущимся по направляющим. С торца бабки паз для детали, у суппорта такой же по центру для насадок с резцом, фиксация через пазы шипами. Нехитрая вещь. Можно и вручную работать, насадки можно менять. Передняя бабка неподвижная. Заготовки перед работой подгоняются под размер отверстий, вставляются в пазы и поджимаются задней бабкой. Вроде самый что ни на есть примитив, известный со времён античности. Однако направляющие и плоскости притёрты, установлен ролик, плюс простая конструкция суппорта и бабки, обеспечивающая за счёт ширины и глубины их устойчивость, шкала на направляющих. Ерунда вроде, но с учётом тщательной подгонки и полировки поверхностей это поднимает точность до уровня станков семнадцатого века, что даст возможность много чего вкусного выточить.

Притирку и работу с рубанком Мартин мне не доверял и доводил плоскости до ума тщательно, по-моему, излишне тщательно. Отпиливание досок под размер, шипы, пазы — намного более простая задача.

— Мартин, я закончил. Пожалуй, отправлюсь за глиной.

— До заката вернётесь? Мне понадобится помощь в сборке.

— Постараюсь, хотел ещё исследовать самую западную часть разлома.

— Бог в помощь, герр Ярослав! Если так дело пойдёт скоро будем крыть крышу пирожными.

— Что?! Крыть крышу пирожными? Вы себя хорошо чувствуете, Мартин? На солнце не перегрелись?

— Эм... Это значит, что скоро хорошо тут устроимся. Будем кататься как мыши в масле!

— Как сыр в масле, Мартин! Сыр!

* * *

Спустившись в разлом, продолжил осмотр самой глубокой части уникального феномена. Солнечный свет почти не проникал на глубину, и я был вынужден зажечь факел. Добравшись до непроходимого завала камней на северном склоне, увидел едва бликующий красноватый отблеск. Что-то новенькое, надо бы проверить! Небольшой запас кольев у меня имелся и, обвязавшись верёвкой, я начал карабкаться вверх. И да, чёрт побери, это того стоило! Не зря, ох не зря, я решил этот уголок проверить! В толще шпатов и хлоритов выглядывал жеод! На его стенках росли щётки мелких и крупных короткопризматических кристаллов полупрозрачного розового кварца! Такой цвет ему придают примеси марганца или титана. Чудеса! За две недели поисков банальный кремень не нашёл, а тут на тебе, сразу и поделочный камень годный для инструмента!

Однако, на этом сюрпризы не закончились, и как только первый сросток оказался у меня в руках, я заметил в нём эффект астеризма — лучи света преломляются внутри и на поверхности играют множественные блики, а значит, это звездчатый кварц! Редкий, очень редкий гость в руках геолога.

Склон крутоват, градусов восемьдесят, на таком, вися на верёвках, не размахнёшься. Пришлось топором-кельтом долго и упорно ковырять стенку жеода, чтобы отбить осадочные породы, отколоть и сбросить вниз прочные сростки кристаллов. Тяжело, но камни хороши! Работаю как заведённый, не брошу!

Пока собрал, пока поднял наверх почти полцентнера кристаллов, глиной, опять же, загрузиться надо, опоздал, к базе походил уже в сумерках и радостно закричал Мартину:

— Ау, Мартин, вы куда запропастились?!

Однако ответа не последовало. Может пошёл спать? На верстаке в беспорядке были разбросаны детали, рубанок валялся на земле. Чтобы Мартин вот так бросил инструмент?! Да не в жизнь. Что-то здесь нечисто. Я сбросил волокуши и взял топор в правую руку. Привык доверять интуиции.

— Мартин?!

Куда же он запропастился? На площадке никого. В последний момент не услышал, а скорее почувствовал какое-то шевеление сзади. На автомате ушёл вниз и немного правей. Плечо словно огнём обожгло. Не прерывая движения, с разворота, вслепую запустил топор в выбегающего из зарослей чёрного как смоль человека, покрытого с головы до ног белыми татуировками. Время как будто остановилось. Топор медленно вращаясь обухом, попадает в лицо врага. Хруст костей я услышал даже отсюда, одновременно боковым зрением улавливаю ещё одну тень. Ухожу, кувырком, с линии атаки, что-то проноситься над головой. Успеваю подняться до того, как второй абориген, с перекошенным от ярости лицом, замахивается широким ножом причудливой формы. Плавно ухожу чуть в сторону, перехватываю руку нападающего выше запястья, по инерции, немного подтолкнув его, закручиваю вокруг оси и одновременно выкручиваю руку в суставе, до характерного хруста. Заваливаю его рядом с нашим трепалом, рывком подтягиваю, так чтобы шея оказалась на перекладине, и с силой опускаю било. Шея с громким хрустом переламывается как тростинка. Не останавливаясь перекатываюсь в кусты и хватаю какую-то палку. Адреналин зашкаливает. Но больше никого нет. Неужели всё?!

Тот первый ещё жив, подняться пытается и снова падает. Агония. Через кожу торчат раздробленные кости челюсти. Тут даже хороший челюстной хирург не поможет. Подхватив копьё добил, он и так не жилец.

— Мартин! — ещё раз позвал друга, да, наверно, уже друга, не надеясь, честно говоря, увидеть его живым. Схватив факел, я бросился обыскивать местность.

Нашёл я Мартина недалеко от базы, в густых зарослях. Руки и ноги были заведены через палку назад и крепко связаны верёвкой, рот закрыт кляпом из грязных тряпок.

— Жив, жив! — я обрадовался, едва ли не больше, чем в тот день, когда он пришёл на базу. Мне понравился это простодушный и честный человек.

— Герр, герр Ярослав! Благослови вас господь! Вы снова спасаете мне жизнь! — начал тараторить он, едва я вытащил кляп. — Я, я, — он стал от волнения заикаться, — разбивал траншею, когда меня ударили чем-то тяжёлым по голове.

— Скорее всего, в вас запустили камнем из пращи. Так, Мартин, я аккуратно сейчас вас развяжу, пока не шевелитесь, вы, видно, давно в таком состоянии.

— Чёрт, чёрт! Связали как раба! Чёртовы зулусы!

— С чего вы решили, что это зулусы?

— Не знаю. Показалось, их язык похож на зулусский. Они оттащили меня подальше и видно стали дожидаться вас, они где-то поблизости, герр Ярослав!

— Не беспокойтесь, Мартин, я решил проблему. На подходе к базе двое охотников за головами пытались взять меня в плен, к счастью, не очень удачно! Я смог тяжело ранить первого, второго убил в схватке, когда он бросился на меня с ножом.

— Слава богу! — Мартин, размяв руки, снова затараторил на голландском. — Герр Ярослав, нам надо срочно уходить! Что если рядом ещё дикари?

— Не думаю. Будь их немногим больше, скорее всего, я бы оказался рядом с вами. — Вы как себя чувствуете, идти сможете?

— Вполне, только немного голова кружиться.

— После такого удара неудивительно, вон у вас какая шишка на затылке.

На площадке Мартин, увидев трупы, ничего не сказал, только злобно плюнул и выругался. Я тем временем осматривал трупы. Необычные татуировки в виде полос, точки над бровями, по телу идут отпечатки рук.

— Не находите что это не простые охотники. Раскраска явно боевая,

— Согласен с вами. Герр Ярослав, вы ранены?! У вас кровь!

— Пустяки, до свадьбы заживёт. Немного рассекли кожу и всё. Вон тот, видите? Тот, что постарше. Обратите внимание на ожерелье из больших фаланг пальцев. Раз, два... Восемнадцать штук! Лицо в шрамах, с таким в подворотне лучше не встречаться.

— Негодяи! Дикари! — возмущался Мартин.

Второй нападавший был молод и имел ожерелья из зубов то ли гиен, то ли леопардов и, кроме ножа копьевидной формы и небольшого медного браслета на руке, ничего не имел.

— Взгляните, — я показал Мартину африканский топор, который я нашёл неподалёку.

— Занятная вещица, — Мартин вертел топор в руках.

— Обратите внимание на треугольное узкое лезвие. Оно забито в топорище из чёрного дерева с утолщением в виде морды зверя, ритуальные знаки. Топор идеально сбалансирован, можно кидать как лезвием, так и обухом. Если попасть этой деревяшкой мало не покажется! Им, скорее всего, вас и ударили. Если бы я вовремя не увернулся, быть нам с вами проданными на рынке рабов.

Отправив Мартина на базу готовить еду, ещё раз обошёл место где был связан мой коллега и всё-таки нашёл лёжку: запас сушёного мяса подозрительного вида, два плоских бруска соли, метательный африканский многолезвийный нож в форме серпа, с четырьмя отростками совершенно фантастического вида. Вещь! В наше время коллекционер такое чудо с руками оторвёт. Ещё, два охотничьих копья с широкими наконечниками из хренового железа и десяток твёрдых, как камень лепёшек. Самой же ценной находкой, для меня оказался амулет — золотая индийская монета на тонком кожаном шнурке и три бесформенных куска меди, отбитых зубилом от большего куска. Килограмм на пять потянет, солидно!

Оттащив тела подальше, закопал, чтобы не привлекать к нашей базе гиен и тех же львов, не брезгующих при случае подобной закуской. На базе промыл рану, а Мартин помог наложить швы на рану.

— Что будем делать, герр Ярослав? Надо держать глаз на парусе, не дай бог, появится ещё кто-то! Пора убираться подальше от этого места.

— Так, Мартин, отставить панику. У аборигенов с собой запас продовольствия, соль и медь на обмен. Не думаю, что они именно нас искали, видимо случайно наткнулись. Сегодня ветра не было, дымы от костров поднялись высоко, их издалека видно преотлично.

— Но что они тут делали?!

— Не знаю. Вот что. Идти нам, точно, никуда не надо. Даже если тут кто-то есть саванну они знают лучше, и нам не скрыться, а ещё у нас нет ни оружия, ни доспехов. Так что, прекращаем подавать сигналы, сделаем запас воды и дротиков на случай нападения, щиты. Думаю, от пяти-шести человек отобьёмся.

— А что делать, если дикарей окажется больше?

— Тогда у нас нет шансов!

— Но если мы не будем сигналить, как нас найдут другие?

— Устроим костры дальше, а рядом оставим карты и записки на табличках. Дикари всё-равно в них ничего не смыслят.

— Годно придумано, герр Ярослав!

— Мартин, вы, кстати, не обратили внимание на набедренные повязки дикарей?

— А что в них такого?

— Они из хлопка, причём, хорошей выделки. Даю руку на отсечение он привозной. В Африке никаких станков отродясь не было, значит, где-то это купили ну или украли. По топорам ничего не могу сказать, они могут быть сделаны и три тысячи лет назад, и в девятнадцатом веке. Но вот это, — я показал ему монету. — Обратите внимание на коня рядом с алтарём.

— О, какая интересная, наверное, старинная. А что делает женщина на другой стороне монеты? Вы что-то знаете? На монете нет даты, там какие-то каракули, я даже не знаю, что это за язык. На ней даже нет цифр, ни арабских, ни римских.

— Это санскрит, Мартин, древний язык Индии. А изображён Ашвамедха — ритуал жертвоприношения коня. Один из важнейших. Такой древний обычай, между прочем, присутствовал у всех индоевропейцев, в том числе и у наших с вами предков. На другой стороне вовсе не женщина, а Вишна — верховный бог в индуизме.

— К моему стыду, я совершенно ничего об этом не знаю.

— Да, я разве укоряю вас? Так вышло что одно время я коллекционировал монеты древнего мира и изучал всё что с ними связано. Так вот Мартин эта монета в идеальном состоянии, ей точно не может быть больше пятьсот лет.

— Что вы хотите этим сказать?

— Только то, что, скорее всего, мы с вами попали в период между четвертым и восьмым веком нашей эры.

— Невозможно! Бог мой! Какие варварские времена!

*Бабка задняя, другое название упорная. Подвижный узел станка удерживающий вращаемую заготовку, передняя бабка как правило неподвижный узел.

*Су́ппорт (от латинского supporto — поддерживаю) — узел станка, предназначенный для крепления и ручного либо автоматического перемещения режущего инструмента.

Иллюстрации

Тип станка Меха примитивные Розовый кварц Раскраска дикарей Метательный нож Топоры африканские Золотая монета времён Самудрагупты I

К оглавлению

Подготовка к походу.

Несмотря на то, что встал я довольно рано, Мартина уже не было. Процарапал на коре ещё пару чёрточек — уже одиннадцатый день, а до цели всё также далёко, как и в первый. Может не так что-то делаю? Не знаю. Надо как-то активизировать действия, так что готовимся к походу! В конце концов, Мартин прав — пока не поздно надо охватить кострами как можно большее пространство, а Ключ... Его можно подзаряжать ночами, деревьев хватает, слава богу, не пустыня вокруг.

Мартин ожидаемо химичил рядом с верстаком.

— Доброе утро, герр...

— Не скажу, что оно доброе. Рассказанная вчера судьба моей страны настолько ужасна, что не могу в это поверить!

— Мартин, какой смысл мне что-то придумывать? Как только мы сможем получить информацию, возможностей перепроверить мой рассказ у вас будет предостаточно.

— Эх... Лучше бы вы мне этого не рассказывали... — он устало махнул рукой.

Несмотря на угрюмое настроение, в работе Мартин преображался и отвлекался от ненужных мыслей. Собрав, наконец, станок он взялся за колоду для мездрения кожи сделав её из расколотого пополам бревна. Потом мы сгоняли шерсть со шкур павианов, она вылезала целыми клоками, даже нож не потребовался, гашённая известь оказалась эффективней золы.

— Герр Ярослав, утром я немного поработал топором туземцев.

— И как успехи?

— Издеваетесь?! Да более дрянного железа я в жизни не встречал!

— Хм, ничего удивительного, уверяю вас это ещё не самый худший вариант.

— Куда уж хуже?! Помниться, вы говорили, знакомы с этим старым ремеслом не понаслышке, а железа в этой нелепице, — он взял в руки африканский топор с торчавшими в разные стороны лезвиями, — хватит на хороший топор и пару стамесок.

— Даже не знаю. Ни разу не имел дело с каменным молотом, боюсь, железа в отход уйдёт немало!

— Уверен, вам стоит попробовать перековать мечи на орала.

— Да вы посмотрите на это чудо! — я взял топор в руки. — Вам не жалко его в утиль отправлять?

— Да бросьте! Думаю, этого добра мы тут повстречаем немало. Наковальня у нас в наличии, а остальное ерунда, сделаем. К тому же я видел головки для большого и малого молота вы их для чего-то отобрали, да?

— Хех, а вы не так просты, как кажется на первый взгляд! Я и впрямь загодя готовил инструмент. Попробую провести цементацию, да закалить... Сразу предупреждаю, что без экспериментов и нормальной печи результат не гарантирую.

— Можете рассчитывать на меня! Жаль, что я ничего в этом не смыслю. У бюргеров кузнецы нынче не в чести, они всё чаще приобретают привозные изделия.

— Поверьте, уж что-что, а работу я вам найду! Для начала ручки для молотов, ещё клещи из палок, наверное, надо сделать, только не забудьте на концы приклеить плоские, каменные пластины чтобы не сразу прогорели, а я займусь мехами, раз уж кожи у нас под руками.

* * *

Постройка, точнее, лепка воздуходувки не быстрое дело, глину подготовить, жгуты сформировать. Подобное устройство я видел несколько раз в Танзании. Пару цилиндров по полметра высотой, от них несколько трубок к соплам, вместо поршней сыромятная кожа, натянутая сверху. Смотрится, конечно, немного нелепо, словно шапки гномов, оказавшиеся на земле, зато поток воздуха выдают приличный. Во всяком случае когда я усадил за них Мартина, он, попеременно натягивая и опуская кожу, разогрел угли до бордово-красного цвета всего за четверть часа.

— Давайте, давайте Мартин, не ленитесь, вы неплохо управляетесь, я сделаю из вас настоящего кузнеца! К тому же, кто как не вы будет удерживать поковки, с такими клещами я точно не управлюсь.

— Где вы научились этому ремеслу? — запыхавшись спросил Мартин, не прекращая при этом попеременно натягивать кожи.

— Долгая история, — я усмехнулся.

— А разве мы куда торопимся?

— Несколько лет назад я приобрёл дом, и представьте, у меня соседями оказались реконструкторы.

— Кто-кто?! — непонимающим взглядом Мартин уставился на меня.

— У нас так называют людей, которые увлекаются реконструкцией средневекового оружия. Впрочем, не только оружия, они часто выезжают в лагеря и восстанавливают сражения прошлого. Довольно распространённое увлечение в молодёжной среде. Такие баталии разыгрывают! Не хуже настоящих, доложу я вам. Конница, драккары, сотни участников с разных сторон. Впечатления незабываемые!

— Какое варварство! Неужели у вас нечем заняться, как возиться со старым железом?

— Поверьте, за это старое железо платят такие деньги, что можно купить хороший автомобиль!

— Деньги на ветер! Помнится, у меня в сарае этого добра было...

— Признаться, я аналогично к этому странному увлечению относился, но как-то раз уговорили меня приехать на подобное мероприятие — бугурт*. Меч в руку, кольчугу поверх стёганки*, шлем на голову и вперёд. Так вот представьте себе, понравилось! Сдаётся, любовь к оружию у каждого мужчины в крови сидит.

— Пожалуй, этого у нас не отнять. Даже если лягушку посадить на трон из золота, рано или поздно она спрыгнет с него в своё болото.

— К делу подошёл основательно. Начал коллекционировать реплики топоров, приобрёл доспехи получше, регулярно участвовал в исторических фестивалях. Правда с этим прокол вышел, когда в очередной стычке неудачно принял удар на щит, меч соскочив пробил доспех. Рёбра поломало как спички. Вот тогда решил сделать доспех поприличней, нашёл контакты хорошего мастера. Приезжаю я, значит, к нему, и оказалось, кузнец — дед девяносто двух лет. Представляете?!

— Из него, верно, уже и песок сыпался?

— Да нет, дед — Егор Иванович с виду крепкий. Я ему свои доспехи показал, он глянул с пренебрежением и говорит: 'Ты, сынок, говно это лучше выкинь!', ну и давай показывать где не так проковали, где не так закалили, где усилили не там. Я, понятное дело, к нему не с пустыми руками приехал. За столом слово за слово, разговорились. Иваныч оказался термистом ещё довоенной закалки, а в те времена никто ни про какие термопары * и не знал, а делали всё на глазок: определяли точки кристаллизации крупных поковок и деталей, время закалки и температуру. Представляете?!

— Термопары? И о какой войне идёт речь?

— Тьфу ты! Забыл про разницу во времени. Обещаю при случае расскажу про войну.

— Так вот. Дед показал шашки и ножи своей работы. Красота. По сравнению с тем что я видел раньше — небо и земля! К сожалению, по возрасту, он уже не работал. Однако, я настойчивый. Уболтал его обучить меня. Взял отпуск и к нему, в Кольчугино.

— И что же дальше?

— Да ничего особенного. Большим мастером, понятное дело, я не стал, но кое-чему научился: шлемы ковать, пластинчатые доспехи и даже сварные мечи вендельской эпохи у меня неплохо выходят. Но опять же, работал я с современными сталями, флюсами, датчиками и индукционными закалочными печами. Что у меня здесь, из дрянного железа выйдет, хрен его знает.

За разговором топор раскалился, и я с немалым трудом смог отрубить одно из лезвий, которое пошло на зубило. Дальше дело пошло быстрей! Флюсом * послужила смесь очищенного песка и промытой золы с добавкой крови дракона. Может это не бура *, но и не глина с песком, которую я пытался использовать сначала.

Издали, с таким архаичным инструментом меня смело можно принять за кузнеца-тролля из какой-нибудь ролевой игрушки. Все стандартные операции — формировка прутка, оттягивание, в отсутствии оправок, наковальни с рогом, молота и нормальных кузнечных клещей, зачастую превращались в неразрешимую проблему. Если бы не помощь Мартина, даже не знаю, как и справился. Во всяком случае, больше подобные фокусы исполнять не буду и, как только получу нормальное железо, первым делом сделаю наковальню с рогом и набор оправок. Где это видано, три часа ковать небольшой топор!

Из всего железа вышли — небольшой топорик, струг, сверло, две стамески и лезвия для рубанков. Инструмент пересыпал смесью угля и толчёной кости, плотно утрамбовал.

— Мартин, не находите, что нам не хватает ещё пары рук?

— Несомненно, герр Ярослав!

— Полагаю, как только будет возможность, нужно привлечь к работе местных туземцев. Вот только, что предложить в обмен на работу?

— Герр Ярослав, уверяю вас, за хороший железный нож туземцы готовы работать целый месяц. Главное не забыть поставить надсмотрщика с доброй плёткой.

К тому времени когда темнота незаметно опустилась на саванну я замазал тигли и уложил их в угли, а Мартина отправил спать. Подремать, как не крути, всё равно не выйдет — каждые пятнадцать, двадцать минут надо разогревать угли чтобы держать температуру, так что есть время что бы сделать бумеранг, заготовка уже который день меня дожидается, всё равно больше заняться нечем.

Произошедшие столкновения показали, что метательное оружие мне необходимо, и надо положа руку на сердце признать, что в обоих случаях мне банально повезло. Чтобы шустро управляться с тем же копьём, придётся долго и упорно оттачивать навыки метания, не говоря про пращу или лук. Так что сделать метровой длины боевой бумеранг сам бог велел, уж им то точно не промахнёшься!

Большинство думает, что настоящие бумеранги это трёх-четырёх лопастные возвращаемые поделки, продающиеся в магазине сувениров. Однако, мягко говоря, это не совсем так. Настоящий охотничий или боевой бумеранг никогда, повторюсь, никогда не возвращается. Их существуют десятки разновидностей — для охоты на птиц, на кроликов, на гусей, боевые, которыми даже антилопу убить можно, есть даже подводный вариант бумеранга для охоты на рыбу, пробивающий на полметра толщу воды — каили называется. Длинный рычаг, вес до двух кило, при броске разгоняется до семидесяти километров в час, сила удара ужасная! По опыту аборигенов Австралии можно резюмировать, что сей девайс при попадании в голову, 'сносит крышу' в самом что ни на есть прямом смысле. Так же легко ломаются кости рук, рёбра, позвоночник. Бедренная кость обычно выдерживает, но если удар пришёлся по суставу, то перелом обеспечен.

В моей коллекции оружия помимо бумерангов, приобретённых в Австралии, есть и ещё два, которые я сделал собственноручно. Так что представление об углах лопастей имею. Буду делать 'лиль-лиль', самую тяжёлую разновидность бумеранга, используемую для охоты на крупную дичь. Он напоминает палицу с широким толстым крылом на конце. Благодаря асимметрии этот бумеранг превращается в аналог самолётного крыла, в полёте возникает гироскопический эффект, стабилизирующий его направление , а авторотация заставляет работать его подобно тянущему пропеллеру. Он как бы тащит сам себя. Единственный минус — довольно высокие требования к отделке поверхностей. У аборигенов на изготовление бумеранга уходит до недели ручной шлифовки, полировки. Но мы то уже не совсем дикари, кое-что из станков даже имеется.

Сперва из молочая выточил пять контр-шаблонов для лопастей. После расщепил заготовку и отсёк лишнее топором, сделав пластину. Остальное — дело техники: прикладываю шаблоны к заготовке и рубанком, понемногу снимая лишнее, чтобы получить нужные углы и линзой делаю кромку. Большая часть ночи ушла на шлифовку и полировку. На рассвете проверил баланс, запустив бумеранг в баобаб. Что-то не так. Подработал, заострил углы и вскоре добился стабильного полёта с низким гудящим звуком. Готово!

Убойная вещица — длина метр двадцать, вес два килограмма. Ветку в три пальца толщиной ломает на раз. Но большой вес накладывает ограничения — дальше чем на семьдесят-восемьдесят метров его не запустишь. К тому времени, когда Мартин спустился, я закончил цементацию, закалил инструмент и теперь пытался сделать нечто похожее на отпуск*.

— Ну что, Мартин, стамески вскоре будут готовы! Вам останется только насадить их на рукояти.

— О! — Мартин вертел в руках почерневшие поковки и разве только на зуб их не пробовал. Он был настолько доволен что напоминал объевшегося сметаной кота, который вот-вот мурчать начнёт. — Вы просто волшебник! Хорошая, очень хорошая работа! Да, это не бельгийская сталь, но никакого сравнения с топорами аборигенов. А рукояти делать не нужно, всё уже готово!

Он вцепился в инструмент и принялся доводить его до ума, а установив железные лезвия в рубанке, сразу взялся за доводку плоскостей линеек и транспортиров. В этом деле я помог ему нанести с помощью нити и шаблона круг лимба. Под вечер Мартин доделал подставки, циркуль и другой инструмент, необходимый для съёмки местности и построения карт.

После этого мы замочили кожу, залив её с верхом жидкой закваской из трав, и вернулись в бунгало на дереве, где я усадил Мартина за черчение карт, а сам взялся плести ранец для глиняных табличек.

— Хорошая работа, герр Ярослав! Не думал, что у вас всё так ловко выйдет! Топорик просто на загляденье, хоть и без проушин.

— А чем я по-вашему эту проушину пробивать буду? Не пальцем же!

— Нет! Нет! Вы не так меня поняли! — он примиряюще поднял руки вверх.

За чашечкой кофе с мёдом дела шли веселей. Я рассказал Мартину интересную историю, произошедшую на Камчатке с медведями попрошайками, а он о том, как гоняли со своей плантации пау (это павианы по-голландски), что повадились каждый вечер воровать батат.

— Зулусы называют их чакме, бывает, они похищают у путешественников пищу, а потом, отбежав на приличное расстояние, дразнят, пожирая награбленное на глазах.

— Так и у нас то же самое! — обрадовался я. — Они ещё на машины с туристами нападают и фотоаппараты у хозяев отнимают. Смешные, ходят с палками словно старики.

— Фотоаппарат? Да вы выдумщик! У нас во всём городе их хорошо если пару штук будет. Павиан такой ящик разве что повалит. Кстати палки им нужны для выкапывания корней и самозащиты, — проложил он. — Вот бывает сижу я на поле, в тени и вижу, как молодому павиану удаётся отыскать лакомый корешок, а другой, постарше и посильней, увидев это, сразу отбивает добычу, а случись молодому уже проглотить лакомство, забияка хватает его за шею, пригибает ему голову к земле и трясёт нещадно до тех пор, пока тот не изрыгнёт проглоченное... — внезапно он сменил тему разговора. — Герр Ярослав, и всё-таки, как вы думаете, почему эти существа выбрали вас. Почему больше никого не посвятили в эту тайну?

— Честно? Не знаю. Сначала думал, что дело во времени и объёме знаний. Вот вы, к примеру, всего три листка исписали знания, умения, а мне и двадцати не хватит. Возможно, сыграло значение, что я хорошо, в геологическом плане, знаю Африку. Но сейчас, я всё больше прихожу к выводу, что основная причина — знание химии. Доктор химических наук, работа на стыке разных направлений — аналитическая и коллоидная химия, катализ, геохимия. А может, сыграло роль, что по первой профессии я занимался автоматизацией оборудования для химической промышленности. Центробежные экстракторы, пульсирующие флоат машины...

— Герр Ярослав, не забывайте, что я и половины слов не понимаю!

— Прошу прощения, Мартин, это оборудование, которое применяется для обогащения и разделения редкоземельных металлов.

— Terrae rarae — редкие земли.

— Знаете латынь?

— Да какой там. Позабыл за давностью лет. И всё-таки, герр Ярослав, мне важно ваше мнение, как специалиста. Получить эти металлы возможно? Можем ли мы получить хоть какой-то металл из списка прямо сейчас?

— Разве что церий, пожалуй, получить что-то другое, без постройки каскадов обогатительных линий нереально.

— Почему?

— Нам нужная высокая химия. Кислоты, щёлочи, химическая лаборатория, спектрограф, приборы контроля плотности и концентрации растворов. Тогда мы можем получить активаторы, пенообразователи, депресоры, экстракторы и весь остальной космической длины список реагентов.

— Бог мой! Неужели всё так безнадёжно?!

— Есть, конечно, варианты... Многое зависит от того, что именно нам нужно и, главное, из какого минерала извлекать.

center>

* * *

Утром я осмотрел обожжённые образцы и выбрал номер семнадцать, содержащий девяносто два процента глины, пять шпата и три туфа. Он показал себя лучше всего — не растрескался. Эх, ещё бы пару дней на полноценные испытания, да несколько тиглей потолще обжечь, но времени нет совсем!

Следующие четыре дня мы посвятили исключительно работе с глиной. За два дня я совершил трудовой подвиг и притащили восемь коробов глины. Замешивали её в траншее топча ногами, дробили, измельчали. За это время Мартин выточил на станке деревянные пресс формы для колец, тиглей, стаканчиков и плошек, стержни для труб и холодильников. Сбил небольшой рычажный пресс, столик и форму на два стандартных кирпича, с ручками для переноски и опрокидывания.

Объёмные предметы сложной формы, колбы, мензурки, соединители, тройники и воронки мы формировали по шаблону из мелко нарубленной массы волокон баобаба на десяти процентом растворе гуммиарабика. Волокна рубили, смешивали с клеевым раствором и прессовали куб. Из влажной, плотной массы вырезали деталь нужной формы, сутки подсушивали в тени, шлифовали и промазывали жиром. На шаблон навивали полоски глины, при необходимости соединяя между собой различные элементы изделий. Колбы формировали из шара и горлышка. При сушке, влажная масса внутри изделий, обеспечит необходимую влажность, а при обжиге выгорит не оставив следа. Кольца для лепки труб прессовали, а после сращивали между собой до необходимой длины. Совсем тонкие трубки и соединители навивали на деревянные палки, на них и оставляли сохнуть. Часть сосудов формировали вокруг шаблона с предварительно навитой верёвкой — с такого снимать форму очень легко, потянул верёвку и готово!

Больше всего времени заняло формирование стенок толстостенных двухсотлитровых сосудов яйцеобразной формы, сходящей на конус к низу. Один в один обрезанный в широкой части древнегреческий пифос. Единственный минус — поставить его стоя невозможно. Форма обусловлена размерами. Больше размер — толще стенки, ну и дно. Мало того, стенки должны быть одной толщиной по всей площади, для чего пришлось делать аж три вида кронциркулей. Внизу же толщину стенок котла надо увеличивать, чтобы могли выдержать вес сосуда и жидкости. Если сделать дно плоским, то или при сушке, или при обжиге точно треснет. Собственно поэтому изготовление большеразмерных тиглей, труб и котлов с широким, плоским дном стало возможным только в начале двадцатого века, когда появилась многозонная сушильная камера с точными термометрами и датчиками влажности, гидравлический пресс, а в остальном прекрасная маркиза...

Шаблон формировали из волокон и плетённого каркаса, обмазывали жиром и потихоньку, с усилием поливая мульчей навивали жгут, слегка утрамбовывая киянкой. Для повышения пластичности и трещиностойкости в массу добавили раствор гуммиарабика и волокна баобаба, а для формирования рёбер жёсткости во внешние стенки заложил кольца из верёвки. Не меньше времени у нас ушло на плоские, толстые крышки тоже с рёбрами жёсткости и двойным пазом для лучшей герметичности крышки, и с отверстиями для мешалки и выброса пара. С такой продвинутой крышкой пифос-котёл легко превратить в автоклав, а уж если прокладку добавить, да не кожаную, а каучуковую! Ммм...

Оказалось, что из качественно промешанной глины можно сделать очень и очень много! И мы расстарались: семь сотен кирпичей, три котла-пифоса и двести двадцать три изделия помельче — трубки простые и перфорированные разных диаметров и длины, тройники и U образные соединители, муфты, колпачки, тигли. Большой лабораторный набор — кристаллизаторы, колбы конические с разными горлышками, плоскодонные Эрлинмейра, круглодонные простые и с двумя горловинами, Кляйзера, Клейдера, сердцевидные, Энглера с боковым отводом. Испарительные чаши, холодильники прямые, обратные, шариковые двух типоразмеров. Воронки грушевидная, делительная, с длинным и с коротким стержнем, эксикатор, ступы, реторты с пробками, химические стаканы, выпариватели, промывные склянки Дрекселя, пробирки, воронки с длинными и короткими стеблями, трубки ареометра, шкалы, мензурки, ступы, аллонжии для дистилляции и перегонки. Плоские спиральные элементы небольшого винтового сепаратора, сосуд сложной формы с отверстиями под трубы для флотации. Набор сопл и трубок для вихревого холодильника, корпуса песочных часов, пустотелые тигельки-гирьки, формы для литья колец мини-вальцов, сосуды открытые, сосуды закрытые, с носиками и без, для варки клея и для получения сажи, для сухой перегонки древесины и ещё куча мелочёвки типа тушениц, формочек для красок, свистулек и трубочек для отпугивания змей. Детали печей — колосники, ручки дверные, заслонки с отверстиями, направляющие дверок с пазами, наборные конфорки. Для быта тоже много чего полезного — горшки, котлы, сотейник, сковородки и поддоны, стаканы и кружки, оребрённые пластины гриля, чайник заварочный, самовар, гусятница, умывальник, плошки. Готовые изделия обматывали влажной паклей из волокон, и укрывали листьями драцены, обвязывая их словно кульки. Свёртки укладывали в траншею, перекладывали охапками влажной травы и накрывали матами от палящего солнца. У нас не будет возможности следить за процессом сушки, поэтому пусть они лучше дольше сохнут, но гарантированно не потрескаются. Как говориться лучше перебздеть...

* * *

Лишь на пятый день с утра начали сборы в поход. Из продуктов взяли по связке плодов баобаба и свежих побегов дум, лук дикий, индийский финик, мёд. В скорлупки набрали порошки, лимонад, молотая кора, листья, смола драконова дерева, несколько полосок ткани на бинты, запас факелов, оружие. Запас воды в выдолбленные из древесины баобаба сосуды по десять литров.

— Итак, вы, Мартин, отправитесь на восток и заберёте Ключ. Потом поворачивайте к горной гряде, а после берите северней и возвращайтесь. Как мы обговаривали, в конце дня, на господствующих высотах, разводите костёр, но не задерживайтесь. У каждой точки оставляйте карту, и записку. Те, кому надо прочтёт, а кому не надо — мимо пройдёт.

— А как же вы?

— Мой путь лежит на юг, в леса, дальше, думаю, двинусь на запад вдоль границ саваны. Если я не вернусь в течении месяца, не задерживайтесь. Вот, — я протянул ему табличку.

— Что это?

— Карта восточной Африки южней экватора. Идите по ней на юг, как только доберётесь до большой реки, вероятней всего, это будет Галуна. Вот она тут показана, видите? Поворачивайте на восток и плывите по ней вниз до Индийского океана. Там будут порты, уплывёте ближе к цивилизации на индийском или арабском корабле.

— Герр Ярослав, как говорят, не надо каркать. Я обязательно вас дождусь, даже и не думайте о плохом!

— Так, я пока укрою от солнца глиняные изделия, а вы сходите к нашей мельнице, там рядом небольшой баобаб, из которого надо вытащить мой Ключ. Длинный разрез вдоль ствола, не ошибётесь.

* * *

Ну и куда он запропастился?

— Аллё, гараж! — крикнул я, но в ответ тишина. Блин, как бы чего не случилось! Опасаясь повторного нападения, я, схватив руки в ноги, помчался к Мартину.

-Чёрт! Чёрт! Картина на месте была неприглядной: он лежал около дерева, держа в руках ленту Ключа, его било в судорогах, а из рта выступила пена. Недолго думая, откинул ленту ключа и стал приводить его в чувство. Дыхание прерывистое, на руке ожог — метка тока. Ванька — скотина, ни слова про это не сказал! Через пару минут Мартин пришёл в сознание и значительно обогатил мои познания в голландских ругательствах.

— Герр Ярослав! Как это понимать?

— Мартин, ради бога извините, я и понятия не имел, что Ключ подобным образом реагирует на чужих людей. Вот смотрите, — я не без опаски взялся за шлейф. — Видите, он совсем меня не бьёт током.

Инцидент был исчерпан, но осадок остался. Ну кто спрашивается виноват, что Ванька не соизволил мне рассказать об 'особенностях' Ключа. Вытащил до конца шлейф из разреза коры, порядком высушенной вокруг него, сразу решил включить режим сканирования. Мартин уже очухался и с интересом наблюдал за моими действиями.

Набираю точками и тире команду шестнадцать. Хоп, лента сворачивается. Гляди как шустро пошла, словно движок какой-внутри стоит. Ввожу код активации и ничего, никакого тебе огонька! Так ладно, не будем паниковать. Включение режима поиска, точка — три тире — три тире две точки. Слабый электрический сигнал кольнул пальцы.

— Есть, есть работает!

Немного поигравшись с включением и выключением режимов сканирования, выяснил, что три коротких импульса, это выключение, а один длинный выключение. Заряда немного, всего восемнадцать часов, но это дело поправимо.

Задержавшись со сборами, тем не менее к полудню мы были около разлома, где я принялся обучать Мартина полярной съёмке местности. За прошедшее время он изготовил простой мензульный комплект или треногу с планшетом под глиняные таблички. Главный элемент штатива полусфера. На неё сверху крепиться планшет, снизу просверлены три отверстия под нерегулируемые опоры. Чтобы собрать мензулу достаточно смазать шип, одеть на него планшет и подрегулировать подставками из баобаба длину ножек, так чтобы выставить в уровень с горизонтом. Неудобно и больше времени занимает, чем в случае с нормальным штативом. Однако для уровня точности, плюс минус пятьдесят метров этого достаточно.

На столике, помимо таблички размещался квадрант самой простой конструкции, вставляемый в поддон в виде массивного усечённого конуса, точнее, в подставку вставлялась опора квадранта, к которой была подвешена четверть круга с нанесённой шкалой, собственно, на латыни quadrantis и есть четвёртая часть. В древности — это самостоятельный прибор, чья функция — определение углов на небосводе, а в наше время — это лишь часть секстантов, теодолитов и других приборов для измерения вертикальных углов.

С построением карт Мартин более-менее разобрался. Выбираем масштаб профиля — горизонтальный равный масштабу карты и вертикальный в пять раз крупней, для лучшего отражения особенностей рельефа. По заданной линии, прочерченной на карте, определяем максимальную и минимальную отметки точек и высоту профиля, а дальше по готовым точкам уже строим линии. Все топографические значки с описаниями я ему сделал на отдельной табличке, короче, Мартин научился самостоятельно сносно составлять карту.

Мензула позволяет не только проводить съёмку местности, но и вычерчивать план непосредственно в поле — это её основное преимущество. Если обозначить центр планшета, который выполняет роль лимба, как точку сьёмки, то высчитывание углов заменяется прочерчиванием направления до снимаемого объекта, таким образом, горизонтальные углы при мензульной съёмке не измеряются, а получаются графическим построением. Иногда её ещё называют по старинке — углоначертательной. Вся конструкция по большей части под Мартина заточена. Работать с такими приборами на порядок быстрей, чем измерять углы вручную. Приятно, к тому же конструкция сборно-разборная и довольно компактная. Обучение происходило в форме копирования, мы вдвоём установили мензулы и начали сьёмку. Я показывал, он повторял уточнял. Так быстрей и сразу ошибки понятны.

— Знаете, герр Ярослав, это довольно удобный способ! Я в восторге! Стоит один раз понять и без всяких проблем можно сделать хорошую карту!

— Вижу вы хорошо освоились с картами Мартин, так что давайте уже закругляться. Перекусим и как у нас говорят, присядем на дорожку.

Пока закипала вода, ещё раз проверил поклажу. Запас воды, щит, оружие, тренога и факелы, и запас волокон и досок на всякий случай, с собой небольшой промывочный лоток геолога, что сделал вчерашней ночью. Да разве это вес, по сравнению с корзиной полной глины? С таким на крыльях лететь можно! Для защиты от змей я до колен плотно обмотал ноги прочной верёвкой, надеюсь поможет. Ну нет у меня чутья на этих тварей, и всё! Не то что у аборигенов, которые растут тут с пелёнок, и ничего с этим не поделаешь, только внимательно смотреть, да ноги защитить. Кстати, именно из-за змей колонизаторы носили высокие ботинки из крепкой кожи, по статистике девяносто процентов укусов как раз в нижние конечности, особенно в высокой траве.

* * *

— Ни пуха, ни пера, Мартин!

— К чёрту, герр Ярослав! — Он уже неплохо ориентировался в русских выражениях, как и я в голландских. Тепло попрощавшись с Мартином, я направился на юг, а он, пройдя по краю разлома, держал путь на восток. Встретимся ли? Не хотелось бы потерять этого весёлого парня, но, к сожалению, обстоятельства не оставляли нам выбора.

До ночи я прошёл не меньше двадцати километров, оставив по пути несколько знаков из сломанных веток и стрелок с направлениями на базу. Не думаю, что они чем-то смогут помочь нашим недругам, для них это китайская грамота. Хотя, хрен его знает!

Ближе к закату, я несколько отвлёкся и слишком близко подошёл к бочкообразной чёрной носорожице с детёнышем. Не знаю, то ли я отвлёк даму от поедания сочной листвы, то ли взыграл материнский инстинкт, но она злобно уставилась на меня маленьким глазками, нервно передёргивала ногами, громко фыркала. Это, несомненно, кейтлоа, исчезнувший в далёких девяностых годах, кенийский чёрный носорог свирепого нрава, чуть что сразу набрасывается на человека, если только тот попадётся им на глаза, а иногда срывают свою ярость на кустах разнося их в клочья. Остаётся прикинуться частью пейзажа и не отсвечивать, ибо бежать некуда. Скорость у чёрного пятьдесят пять кило в час, по пересечённой местности! Не убежать! Даже если ты сам Усейн Болт! Живой танк под две тонны догонит мгновенно. Я опустил глаза и замер. К счастью для меня, детёныш убежал в сторону и самка носорога, уже приготовившаяся к стремительному броску, неспешно развернулась и направилась за ним в противоположную сторону. Через несколько минут, вздохнув с облегчением, я покинул опасное место, продолжив поход.

Мышцы немного ныли с непривычки, но это ничего, к утру пройдёт. Две недели трудотерапии на свежем воздухе и экологически чистых харчах чудеса творят — это вам не в офисном кресле, за монитором киснуть. Как только стемнело, Ключ замерцал едва видимым голубым огоньком, прямо как синий зуб на моем Самсунге. Занятно! Так, проверим заряд. Хм. Маловато. Двенадцать часов. Вытащил шлейф и уложил в разрез акации, на зарядку. С утра картографирую местность, пробегусь налегке вокруг в поисках плюшек. Расположился на ночь в рощице акаций, как водиться, развёл костёр вокруг, надеюсь до утра он не прогорит, и никто из ядовитых гадов меня не посетит. Терпкий запах горьких трав и свежий ветерок отлично, знаете ли, способствуют отдыху. Сквозь сон казалось, что кто-то ходит вокруг.

* Термопара — пара проводников из различных материалов, соединённых на одном конце и формирующих часть устройства, использующего термоэлектрический эффект для измерения температуры.

* Колода — станок для выделки шкур и быстрого удаления мездры.

* Мездра — это подкожный жировой слой животных, снимается он тупым ножом с широким лезвием по направлению от хвоста к голове.

* Бугурт — рыцарский турнир, в ходе которого две группы рыцарей, вооружённых затупленным оружием, сражались друг против друга.

* Стёганка — доспешная одежда из множества слоёв ткани. набитая паклей, ватой, конским волосом и иногда пропитанная солью.

* Флюсами, или плавнями, называются примеси, прибавляемые при выплавке металлов с целью образования шлака надлежащей степени плавкости. При ковке ими посыпают на заготовку в период нагрева. Под действием высокой температуры флюс соединяется с окалиной, образуя жидкотекучий шлак, который обволакивает заготовку и защищает ее поверхность от окисления при дальнейшем нагреве.

* Бура — тривиальное название тетрабората натрия.

Иллюстрации

Тип мехов видос Бумеранг размер Лиль-Лиль Шаблоны бумерангов Шаблоны бумерангов Колода для выделки шкур Колода для выделки шкур Техника ленточной керамики Техника ленточной керамики Инструменты гончара Инструменты гончара Пифос Техника лепки Формовка на болванках Формовка на болванках Формовка на болванках Формовка на болванках Лепка Лепка Лепка Носорог с детёнышем

К оглавлению

Зелёные холмы.

Утром, после плотного завтрака, развёл костёр и оставил письмо с копией дополненной карты:

'Здравствуй друг, если ты читаешь это письмо, значит можешь помочь нашему делу. Знаю, у тебя накопилось много вопросов. На карте есть координаты базы, там смогу объяснить, как ты здесь оказался и что делать дальше. Прилагаю карту с приметами и компасом.'

Забравшись на вершину небольшого каменистого холма, провёл топосъёмку. Заодно пробежался, как горный козёл, по невысоким, но крутым холмам. Довольно сложный минералогический состав — хлориты чередовались с известняками, во множестве встречалась роговая обманка. Но самое ценное я обнаружил совершенно случайно: вяло ковыряя пустую породу, заметил несколько прожилок отличающихся по цвету. Интересно! Более детально осмотрев края этого образования, выяснил, передо мной интрузивное тело, имеющее форму колонны, уходящей в глубь. Размер у поверхности пять на семь метров. В массиве имелись белые включения, с черными блестящими точками — кристаллы шпинели. Неплохо! Шпинель немногим по твёрдости алмазу уступает, тут абразива лучше не найти. Да, добыть нелегко, но я попробую. Раз за разом я отбивал куски и дробил их, отделяя пустую породу. Хорошо, что сито догадался сделать! Нагрузившись и вернувшись на маршрут, я продолжил путь на юг.

Хорошо! Один на десятки километров! Родись я во времена Мартина, а лучше раньше, то совершено точно стал бы экспериментатором, конкистадором или исследователем Африки, торговцем из Финикии или моряком Колумба. Да какая разница?! Здесь только ты и неизвестность. Терра инкогнита, где никогда не ступала нога искателя. Тот единственный миг, когда весь мир принадлежит только тебе и абсолютно всё зависит только от тебя, от твоей воли и умений. Это как неприступная вершина, достаточно один раз покорить, и она уже не так манит.В моём мире, где есть спасательные вертолёты, спутниковая связи и полиция, где каждая пядь Земли картографирована и по щелчку пальцев тебе доступны спутниковые фото высокого разрешения, ничего подобного не испытаешь!

Не смотря на волокуши, продвигался я довольно быстро. Даже колючки почти не беспокоили — привык. Обогнул гигантское стадо антилоп Гну и прайд львов, лениво развалившихся у меня на пути. По дороге встретил небольшой кустик с оригинальными по форме листьями. Никак не мог вспомнить, где я его видел, на всякий случай выкопал, и — сюрприз! Под землёй оказались сочные и сладкие клубни, вспомнил, что в одну из экспедиций местные проводники мне показывали эти корешки.

* * *

Ещё до заката я достиг границ настоящего леса и теперь, двигаясь вдоль оврага, вышел к руслу небольшого ручья!

А-а-а!!! Вода!!!Наконец-то можно как следует отмыться, не опасаясь перерасхода. Наплескавшись вдоволь, я отправился дальше вдоль русла на юго-запад и спустя некоторое время оказался в густом лесу, где бесчисленные деревья великаны шумели раскидистыми кронами. Настоящий галерейный лес! Саванны сами по себе — это искусственный ландшафт, который образовался после подсечно-огневого земледелия: лес сжигали, потом на образовавшихся пастбищах пасли скот и лес в этих местах уже никогда не восстанавливался. То, что мы имеем на земле тысячи километров саванн, неестественный рельеф — это свидетельство экологической катастрофы, вызванной деятельностью человека, как и тундра, только там причина другая — уничтожение мамонта повлекло за собой серьёзное изменение растительности, и как следствие исчезновение крупных деревьев. В Австралии, в Сахаре, на Русской равнине везде мы имеем вторичные ландшафты, которые в основном возникли ещё до появления первых государств.

Воздух тут свежий от ручья, жизнь бьёт ключом, я уже отметил несколько видов сов, мангустов и змей. Птицы своей трелью и щебетом, а бабочки своей яркостью наполняли лес жизнью и красотой. Флора тоже не отставала разнообразием — чего тут только нет: брахилена, занзибарское копаловое дерево, хлорофора высокая. Вечером зажглись сотни огней светлячков, а сам лес превратился в нереальный, сказочный. Сколько же много потерял человек уничтожая природу, какого богатства лишился! Буквально за пару часов я попал в другой мир. Здесь, в этом волшебном лесу, как никогда видна пропасть между девственной природой, до освоения её человеком, и деградирующими ландшафтами Африки старой Земли.

Устал, поэтому костёр не разводил и заночевал на дереве, привязав щит, который я решил использовать как высотную платформу.

* * *

Как оказалось, до реки я не дошёл буквально пару сотен метров. Речушка была неглубокой, но довольно широкой — метров семь, местами до десяти и очень медленно текла с запада на восток. Пошёл по течению и уже к полудню я вышел к обширной дельте, в которой река и заканчивалась. Бескрайнее до горизонта пространство, заросшее водными лилиями, тростником из прямых трёхгранных стеблей толщиной с руку, с вершины которых свешивается зонтик длинных и узких листьев. Cyperus papyrus во всей красе!Достигавший пяти метров высоты, он столь густо разросся, что почти скрывал солнце, в его зарослях царил вечный полумрак. Продираясь к полям лотоса через заросли папируса, я спугивал большие стаи ибисов и нильских гусей серого цвета с рыжими пятнами, с ярко красными ногами и с клювом того же цвета с чёрным кончиком — все они уносились ввысь с недовольными криками. В прозрачной воде мелькали стайки довольно крупных рыб.

Рай! Настоящий рай для охотника! А вот и голубой лотос! Крупные, нежные цветки со сладким запахом поднимались на своих стебельках над поверхностью воды. Священное растение Древнего Египта, чьи лепестки со времён фараонов использовались для изготовления духов. Настой цветков обладает психоактивными свойствами, в нём содержатся нуцеферин и апорфин, оказывающее выраженное психотропное воздействие, и именно поэтому лотос использовали древние египтяне в ритуальных действах. Говорят, небольшие дозы активизируют мыслительные процессы и улучшают визуальное восприятие. Не пробовал, но сдаётся, что до моего фиолетового мха лотосу как до Луны. Такое богатство грех не использовать. Остаюсь. Надо заготовить стеблей папируса для бумаги, собрать запас сладковатых, похожих по вкусу на миндаль, корней папируса и ещё более сладкого лотоса. Пожалуй, и лепестков захвачу, пробую каков из него чай. Но главное, собрать про запас съедобные семена лотоса, они маслянисты, мучнисты и весьма питательны, можно и жарить, и отваривать, и масло получить.

До полудня я связал из стеблей папируса лодку с загнутым вверх носом и вытесал небольшое весло, а после всю вторую половину дня собирал семена, корни и стебли папируса и лотоса. Бумерангом с первой же попытки сбил жирного гуся и, как следует поджарив его, устроил себе настоящий пир.

Для транспортировки набранного богатства я решил соорудить плот из связок папируса. Выбирал самые толстые стебли, срезал железным ножом, что был при мне, увязывал пучками и складывал поперёк лодки. Я так увлёкся работой, что едва уловил, как под лодкой промелькнула огромная, стремительная тень, а уже в следующее мгновенье из воды вылетел гигантский крокодил необычного болотного цвета, покрытый толстым слоем полусферических остеодерм. Его голова, наверное, с меня размером, была словно прикрыта широким и плоским щитом. Мгновение, и я оказался под водой. Огромная пасть захватила обе ноги и связку тростника в придачу. Ноги онемели, их словно сдавило гидравлическим прессом, вода вокруг бурлила и окрасилась моей кровью. Монстр стремительно тащил меня в глубину, куда-то к центру заводи. Финита ля комедия, пронеслось в голове, похоже, миссия провалена, Карл! Воздуха стало не хватать, в глазах потемнело, и последнее, что я увидел в мутной воде, перед тем как потерять сознание, была какая-то коряга и торчавшая оттуда нога с копытом.

* * *

Тяжёлый смрад и режущий глаза запах аммиака от разложившихся трупов привели меня в чувство. В темноте почти ничего не видно. Нащупал небольшой карман с воздухом, сверху переплетение ветвей с илом, не выбраться. Чёрт! Похоже, что назад можно вернуться только одним путём: поднырнуть туда, ниже. Вокруг плавали полуразложившиеся останки животных. Брр... Гадость! При попытке перевернуться, правая нога стрельнула острой болью. Нащупал рану откуда струилась кровь, кости вроде целы, нога сгибается. Видимо, за то, что чудовище не переломало ноги, следует благодарить папирус, толстая связка которого приняла на себя основное давление от челюстей. Нащупав верёвку от связки, перетянул рану выше бедра. Отсюда надо срочно делать ноги! Выждав некоторое время, чтобы хозяин логова отплыл подальше, я, набрав полные лёгкие мало годного для дыхания воздуха, нырнул вниз, где с трудом протиснулся между склизкими останками гиппопотама и какой-то антилопы! У монстра, видимо, никаких проблем с питанием не возникло, поэтому меня и постигла участь еды про запас. Из последних сил я выбрался из мерзкого места и проплыв около дна устремился к спасительным зарослям папируса. Правая нога кровоточила и с трудом разгибалась. Лодку отнесло к противоположному берегу, чёрт, не хватало чтобы он снова меня сцапал! Плюнув на всё, я поднырнул и, стараясь не делать лишних движений, направился к своей лодке, молясь чтобы этот заплыв не окончился для меня плачевно. Второй раз мне точно не дадут выбраться из плена. Я нырял и плыл около дна, заодно замазал илом кровоточащую рану. Думаю, хозяин этих мест отплыл в другую сторону, подарив тем самым шанс на спасение.Достигнув лодки, которая, как оказалось, совсем не является средством спасения, я немедленно выскочил на берег и затащил подальше от воды лодку вместе с оставшимися запасами. Рана на ноге оказалась не широкой, зуб крокодила словно кинжал почти до кости проколол мышцу чуть выше колена. Добравшись до безопасного места, я смог промыть рану чистой водой и зажав между зубов палку, немного разрезал рану и как следует вычистил её. Зубы крокодила — это худшее что может случиться, если этим пренебречь, заражение неизбежно. Заложив внутрь раны кровь дракона, я зашил края и наложил поверх повязку из ткани. Чудо, что сухожилия оказались не повреждены. Рай оказался совсем не таким приветливым, как я думал. Что это за огромное чудище из глубины веков напало на меня?! Монстр выглядел как предок современных крокодилов, неведомым образом доживший до наших дней. Поднявшись вверх по течению до ручья, я развёл костёр и мгновенно заснул между огнями, толком не озаботившись охраной.

* * *

Утром я решился продолжить поход уже вверх по реке. Ходить было тяжело, а благодаря почти полному отсутствию течения я смог плыть на лодке и вполне успешно тянуть за собой небольшой плотик с набранными запасами. Вечером, проплыв чуть больше пятнадцати километров, расположился в удобном месте: с одной стороны — пологий берег, не заросший лесом, с другой — крутой обрыв. Обследовав местность, обнаружил запасы неплохой глины, а в реке виднелись наносы песка, промыв который в лотке на самом дне обнаружил несколько черных песчинок — железо! Видимо его вымывает выше по течению.

Прогулка далась нелегко и к вечеру рана открылась и пульсировала дикой болью. Мне ничего не осталась, кроме как прибегнуть к последнему средству — прижиганию. Раскалив докрасна нож и ещё раз почистив рану, я хорошенько прижёг её, едва не потеряв сознание от боли.

— А-а-а-а!!! Твою же дивизию! Да кто бы ты не был, я найду на тебя управу, а шкуру под ноги, под ноги!

Последующие дни я почти не вылезал на берег, приноровился проплывать чуть больше двадцати километров. Пробы брал по ходу движения из многочисленных наносов вдоль берега, а вечерами составлял карту, хотя и без неё было понятно, что речка немного петляя течёт почти параллельно границе леса и саванны, градусов на пятнадцать отклоняясь на юг.

На ночь вытаскивал лодку и спал прямо в ней, подвесив между деревьев. Несколько раз встречал толстых гиппопотамов в зарослях тростника, с интересом копавшихся в иле. Стараюсь держаться от них подальше, моя лодочка им, как слону дробинка. Только на пятый день отмотав уже в целом больше сотни километров на запад, я всё-таки вычислил едва заметный овражек, уходивший на север, думаю отсюда в сезон дождей и сносит в реку железный песок. Придётся проверить.

Как следует обосновавшись на новом месте и выспавшись, оставил большую часть запасов на берегу и налегке захромал вверх по овражку. За это время рана немного утихла, и я смог сносно передвигаться налегке. К обеду вышел из леса, и передо мной снова открылась просторная саванна, усеянная зелёными холмами. Вскоре в овражке обнаружились наносы окаменевшего ила с примесями чёрного песка, точнее чёрного пескообразного магнетита. Наконец-то! Пусть коренные залежи железа я не нашёл, но это даже лучше. В этой смеси приличного качества железа не меньше процента. Смело можно добывать, главное, дробить ничего не надо, только промывать. Как же мне доставить всё это? Или, может, лучше наоборот — доставлять воду сюда? Нет, всё же далековато.

Пока прикидывал что да как, почувствовал резкий укол в руку, словно меня кто-то укусил. Вот чёрт! Да это же мой браслет! Тут кто-то из наших! Разобраться в какую сторону идти труда не составило, чем ближе к цели, тем чаще покалывания. Сигнал сложный и я не поленился, расшифровал. Вышла правда какая-то абра-кадабра: девятый, две тысячи восьмисот сорок, азимут триста двадцать пять. Впрочем, я довольно скоро во всём разобрался. Совершенно точно, указывалось расстояние, по мере продвижения оно уменьшалось, в градусах — направление движения, а девять — это скорее всего номер человека, или ключа. Направление запад-запад, идти не далеко и наш девятый обнаружился на широкой акации. Только он был не один, вокруг дерева хохоча, словно ведьмы с Чёртовой горы, крутились и подпрыгивали гиены, и жадно поглядывали на свисающую с веток ногу не в силах до неё дотянуться. Всего три зверя, но зато какие странные. На вид обычные гиены, полосатые, но размеры, размеры, Карл! Впрочем, после ископаемого крокодила меня этим не удивить, по всей видимости, Ванька серьёзно просчитался, отличий от Земли тут было намного больше. Ну и как прикажете товарища вызволять? У меня из оружия копье, молот, топор да бумеранг. Есть правда запас факелов.Внимательно понаблюдав издалека, я увидел, что клиент наш не шевелиться — значит, с высокой степенью вероятности, он уже отдал концы. Чёрт, но не бросать же возможно ещё живого человека, что-нибудь придумаю! Темнеет. Ладно, была не была, где наша не пропадала! Прорвусь с огнём, а там, если гиены не убегут, то разожгу костёр по кругу и переночуем внутри, а утром уже по обстоятельствам. Набрал запас хвороста и плотно перемотал руки и ноги — хоть какая-то защита. Разобрал свои волокуши и привязал их за спиной, взял щит. Запалив разом все три факела, с криками побежал к дереву. Гиены, как я и думал, изначально трусливые создания, насторожились, сбились в кучу, но не спешили убегать. Ну и твари! Наклонив огромные мерзкие морды, скалились, рычали, но опасливо смотрели на огонь и не решались наброситься. Это дало время привязать факел на длинную палку и поджечь его прежде чем меня атаковали. Заходили по одной, стараясь зацепить меня в рывке, а я наоборот пытался разорвать дистанцию отходя под защиту дерева. Установилось хрупкое равновесие, но я понимал, что это не на долго. В один из моментов я рискнул и, резко подавшись вперёд, хорошо так ткнул факелом в ближнюю зверюгу. Густая шерсть занялась, гиена завизжала, захрюкала и, резко развернувшись, ринулась на меня, я сунул второй факел прямо в морду временно ослепив зверя. Она завертелась словно юла и пронзительно заверещала. Две другие не стали ввязываться в бой и отбежали подальше. Не теряя времени, я снял с пояса топор и с размаху обрушил его на спину зверюги, раздался хруст, и гиена, жалобно скуля, пыталась уползти, истекая кровью и волоча задние ноги. На несколько минут наступила передышка, благодаря которой я разбросал хворост у дерева. Немного мха и травы и вот огненная стена отделяет меня от гиен и можно перевести дух. Снова визг, рычание, какая-то возня, в темноте много не увидишь, но похожее, сородичи без всяких угрызений совести разделывались с подбитой гиеной утоляя зверский голод. Тьфу, на редкость мерзкие создания! Ни стыда, ни совести. Хотя, о чём это я? Мне им спасибо сказать надо, может набьют свои ненасытные утробы и мою скромную тушку оставят в покое.

Рана на моей ноге открылась, из-под повязки сочилась кровь. Вот любишь во всякие авантюры ввязываться, а потом ещё удивляешься: почему это пришельцы именно тебя выбрали?

Раскочегарив костёр, залез на дерево. Там, на широкой ветви, лежал парень хрупкого телосложения лет восемнадцати, хотя, мы тут все одного возраста. Видимо, он чудом не свалился с дерева, когда потерял сознание, и то лишь потому, что нога застряла между ветвей. Тяжёлое дыхание, мертвенно бледное лицо покрыто испариной, пульс едва прощупывается, попытки привести его в чувство ни к чему не привели. Он лишь бессвязно бормотал и подёргивался. Гиен было не видно, и я решил спускаться на землю. Девятого аккуратно обвязал верёвкой, опустил на землю, уложил на волокуши и более внимательно осмотрел. Вся правая ступня у него была чёрной. Едва заметная ранка на большом пальце — две точки, от укуса. Змея? Похоже. Без ампутации он и до утра не дотянет. Я не просто так говорю, знаю.

Что можно сделать? Да ничего! Нет антидота, инструментов, средств дезинфекции и стерилизации. Была бы пила, попытался бы отпилить ногу и прижечь углями. А у меня нет пилы ни каменной, ни костяной, никакой! Сделать пилу за ночь не смогу — это факт. Тупым топором перерубать? Несчастный окочуриться от болевого шока. Чёрт! Чёрт! Мне нужен этот человек, нужен! Думай, Ярослав, думай! А если пробовать вместо антидота накормить мякотью баобаба, тем более, он сразу не умер, значит укус не смертельный, может змея была маленькой, может успел яд отсосать. Если причина потери сознания не яд, а обезвоживание, то во время операции он точно придёт в себя и скончается от болевого шока. Как вариант, по лбу ему дать, чтобы он отключился, так в средние века делали. Но я не специалист по 'средневековой анестезии', да и клиент на ладан дышит и подобный процедуры точно не переживёт. Долго думать нельзя, каждая минута на счету, короче, Склифосовский, режем! Средства стерилизации — порошок коры и кровь дракона, на себе проверено. Нити для сшивания лоскутов и артерий — волокна драцены, думаю подойдут, у меня всё с собой. Остаётся главный вопрос — чем ампутировать? Значит, мы не будем ампутировать, точнее будем, но кость не тронем. В принципе, у несчастного не всё так страшно: гангрена задела только пальцы и переднюю часть ступни, необходимости в ампутации всей стопы нет. При ампутации действует простой принцип, чем меньше отсечёшь, тем длиннее культя и тем она будет более функциональна. Постараюсь сохранить точки прикрепления сухожилий передней и задней большеберцовых и длинной малоберцовой мышц, так культя стопы не деформируется, и человек после операции сможет ходить в ортопедической обуви, без костылей. Кость перепиливать не буду, а с суставами нож справиться. Жутко, уверенности никакой, но и выбора нет, не ждать же когда он концы отдаст. Ладно, прорвёмся! Мой нож можно использовать как ампутационный, а скальпель сделаю за ночь. По счастью я, захватил пару тонких пластин обсидиана, давно таскал с собой, не зная куда пристроить.

До самого утра я шлифовал и доводил до ума скальпель особой формы, для фаланг. Полировал глиняной мульчей на песчанике и войлоком из шерсти, периодически опробовал на обгрызенной туше гиены. Изготовил несколько зажимов из палочек, крючки из кости, прокипятил инструмент, бинты.

К этому времени состояние девятого ухудшилось, начались хрипы. Удивительно, как он в таком состоянии ночь пережил! Чтобы несчастный не отдал концы раньше времени рискнул напоить его и сделал лечебный коктейль: измельчил сахарный корень, мякоть баобаба и добавил настой фиолетового мха. Проблема в том, что пациент без сознания, где спрашивается взять зонд? Искомый предмет был изготовлен из трахеи изглоданной гиены, она оказалась длинная, сантиметров тридцать, прочная и тонкая, как раз то что надо, а воронку смастерил из листа драцены. Подготовленную смесь я влил в пациента, на всякий случай немного приподняв его.

Теперь всё готово к операции. Я привязал девятого к волокушам, и приступил. Рану промыл и плотно перетянул чуть выше лодыжки, разложил вокруг тлеющие плоды баобаба, будет как защита от мух, которые неизбежно слетятся на кровь и наметил угольком линии разреза. Нити были заранее продеты в иголку, а в костре накалялся ещё один инструмент: обычный осколок кварца кривой формы похожий на цилиндр, им я буду прижигать мелкие артерии, зажимов на всё не хватит.

С богом! Если от кровопотери не загнётся — выживет. Собравшись с духом и мысленно прокрутив в голове все этапы операции, приступил.Что интересно, руки совсем не тряслись. Глубокий разрез скальпелем от мизинца до большого пальца, второй, на тыльной стороне от наружного края большого пальца до края мизинца. Получившиеся лоскуты отделил от пальцев и обнажил суставы. Наступил ответственный момент. Сильно согнув пальцы в подошвенную сторону, я последовательно вскрыл с тыльной стороны всю линию суставов. Захватив зажимом мягкие ткани левого пальца, оттянул его сильно вперёд и ножом отсек пальцы. С головок плюсневых костей хрящ не срезал и, найдя пальцевые артерии, зажал и перевязал их. Крови, несмотря на то что мелкие артерии я прижёг, а крупные и нервы, с которыми надо быть особенно аккуратным, вытянул и перевязал нитями из его же сухожилий, вытекло много... Финал, не сложный: подошвенный кожный лоскут подтянул к тыльному и зашил. Фу... Семь потов сошло! Наложил последние швы, вставил дренаж, намазал швы кровью дракона и плотно замотал стопу подготовленными бинтами.

Оставаться тут нет никакого смысла, более того, опасно. Тут такие чудища обитают, мама не горюй! Усилив спинку волокуш, я превратил их в некое подобие носилок, закрепил на них девятого, который так и не пришёл в сознание, и инструмент. Наскоро перекусив корнями папируса, я двинулся в обратный путь к реке. Старался тащить очень и очень аккуратно, избегая кочек и коряг. Несчастному бы покой, да только проблема в том, что воды не осталось совсем, все запасы ушли. Обратная дорога далась тяжело, давала знать и бессонная ночь, и усталость от шлифовки, и высокая спутанная трава, сквозь которую буквально приходилась продираться. Дойдя до реки устроил лагерь, перевязал и промыл ногу свою и девятого и тут же отключился. На сегодня всё! Баста!

Иллюстрации

Шпинель в Скарне Затон с папирусом Семена лотоса Цветки голубого лотоса Крокодил щитомордый Гиены гиганты Апмутация по Лисфранку Апмутация по Лисфранку Апмутация по Лисфранку

К оглавлению

Колдун.

Где-то в саванне. Иван Сергеевич Корнеев.

Сколько дней они тут?! Скоро уже месяц будет! А кто бы мог подумать, что я, Иван Сергеевич Корнеев, ударник труда, главный технолог цеха по производству серной кислоты, на только открывшемся заводе по изготовлению удобрений в Воскресенске, в эдакую перепугу попаду?! Эх, как же не вовремя-то оказия произошла! И коллектив подвел. Знал бы, хоть Прохора бы поднатаскал, а так! Эх!

История странная донельзя: прямо на работу пришла какая-то дамочка, вроде, из обкома, кабы знал, что выйдет! Документы-то подлинные, всё чин по чину, самим Кагановичем подписаны. Поехали-то, вроде, в Москву, да не той дорогой, не той! Да ещё, здесь оказался не один, на пару с Павлом Петровичем. Он-то по повадкам из старорежимных, чистый белогвардеец! А как начал плести, что сейчас мол тысяча восемьсот двенадцатый год, и с французами война вовсю идёт, да на меня покрикивать, тут уж не удержался, до рукоприкладства дошло! Три дня меж собой не разговаривали, да опять же — странности эти с возрастом: до этого случая мне пятьдесят два было, да и Павлу Петровичу ненамного меньше, а тут, словно пацаны сопливые! Старорежимный этот сразу сообразил, куда нас закинуло, так что решили на восток идти, к Индийскому океану, а по пути стая собак — тьфу ты, нечисть какая. Во, гиеновые! Ох и крепко потрепали! Павел Петрович потом меня на себе тащил... Две недели я лежнем лежал. Но сейчас ничего, уже хожу потихоньку. Через пару дней окрепну, и продолжим поход. Да ещё и дым странный на горизонте, Паша сказал сигнальный, да сразу сорвался проверять. Дай то бог! Хотя хрен знает, как оно дальше-то сложиться, всё-таки капстрана, незаконное пересечение границы, да и кто ж поверит?

Ярослав продолжает свой поход.

Добравшись до реки, я свалился от усталости и только во второй половине дня приступил к постройке плота. На моей лодке никакой возможности транспортировать девятого не было. К вечеру плот был готов, товарища я привязал, чтобы он не свалился в воду ненароком, и мы отчалили по течению. Ничего, помаленьку плывем. Даже на ночь не останавливался. Разбудила меня какая-то возня на плоту. Оказалось, девятый пришел в себя, пытался освободиться от веревок, кряхтел и ворочался.

— Ну-ну, держи карман шире, мои узлы развязать!

И тут он увидел меня и принялся истошно орать:

— What did you do with my leg, Fucking shit! How painful it is. Why did you tie me up? I have no money, please let me go please ...

Хм... Американец. Ну ка:

— Му-та-бор!

Девятый на некоторое время перестал орать и уставился на меня, бешено вращая глазами.

— Что вы сделали с моей ногой?! Черт вас побери! Почему я связан?!У меня нет денег, нет...

— А я-то до последнего наделся, жаль, придется тебя продать местным папуасам. Говорят, у белых особенно вкусное мясо...

Девятый шутку не оценил и как-то разом сник.

— Ладно, расслабься, не съем я тебя. Рассказывай, как в наших краях оказался. Ты из ведь из штатов?

— Так точно, сэр. Но, как вы узнали?

— По акценту.

— Сержант Джон Дэлли! ВМС США, линкор Висконсин, Тихоокеанский флот! — отчеканил он, едва не вскочив при этом.

— Не так резво, Джон! Мне нужно точное время, число, год, место в конце концов.

— До того, как я тут оказался, сэр?

— Да.

— Семнадцатое июня тысяча девятьсот пятьдесят первого года, город Сентрейлия, штат Пенсильвания.

— Джон, что ты забыл в этой дыре?

— Невеста, сэр, я к ней приехал знакомиться.

— И как?

— Хреново, сэр. Невеста, оказывается, мне ничего не писала. Меня обманули. Очнулся в саванне, голый, в слизи. Я не понимаю, что произошло. Совсем не понимаю. Сопроводите меня до ближайшего посольства, сэр. У моей семьи есть деньги.

— Так иди домой, иди. Никто тебя не держит, или ты меня за волшебника на голубом вертолёте принимаешь? Сейчас палочкой взмахну, и ты дома!

— Извините, как к вам обращаться?

— Ярослав.

— Может быть, вы расскажите, где я оказался?

— В Африке, Джон, в Африке!

— Но...

— Да ладно, я всё понимаю. Расскажу позже, и поверь, это будет позабористей шуточек, которыми я тебя рассмешить пытался. А для начала ты расскажи, кто ты по профессии, и как получилось, что ты на дереве оказался?

— Схемотехник, математик. С отличием закончил...

— А что ты на флоте делал?

— Обслуживал системы управления залповым огнём, сэр!

— А подробней?

— Извините, не могу. Секретная информация!

— Да неужели? Дай-ка угадаю, Antiaircraft director*

Угадал? Ага, вижу, угадал! Маленький такой вычислитель на реле, для автоматического наведения на цель пушек и зенитных орудий.

— Он не маленький, и там есть радиолампы!

— Да что ты говоришь. Ладно, Джон, давай расскажи, что с тобой тут приключилось?

-Первый день совсем ничего не ел, ничего толком не понимал, словно в тумане ходил. Воду искал, какие-то листья жевал чтобы жажду приглушить, а потом и вовсе уснул прямо в траве. К вечеру разжёг костёр и подавал сигналы SOS.

— Опрометчиво, очень опрометчиво. Тебе крупно повезло, что на зуб не попал местной фауне.

— Так я в городе вырос, в лесу почти не бывал. На третий день нашёл убитую антилопу, кто-то её задрал. На ней немного мяса оставалось. Кровь пил чтобы утолить жажду. Запасов немного взял и на север. Примерно через неделю дошёл до песков, саванна там совсем без воды. Даже баобабов нет, а где мне воду брать-то? Так что развернулся и по старому пути, на юг. Через три дня на горизонте заметил стену лесу, а тут меня, как назло, змея и укусила, какая-то небольшая. Сразу не понял, что произошло, словно в ногу кольнули.Яд из ранки отсосал, думал пронесёт. А потом появились эти — гиены. Вокруг крутились тявкали, хохотали. Мне уже совсем плохо стало, голова кружилась, шёл как пьяный, а нога распухла так, что я её едва волочил, а эти твари меня нагоняют. Насилу успел до дерева добраться. Следующий день просидел на дереве не слезал, гиены всё вокруг меня так и крутились, не уходили. Потом эти здоровые пришли, а потом — не помню!Жар. Потерял сознание. Да что же с ногой?! Я совсем не чувствую ступню!

— Ещё бы ты её чувствовал, пришлось ампутировать. У тебя гангрена началась, едва дышал, видно уже давно без сознания был.

— Как же так, сэр?! — лицо его стало совсем жалким. — Я не смогу служить во флоте?

— Не о том думаешь. Да и не переживай ты так, пятка, вон, у тебя осталась, если заражения не будет, даже ходить сможешь без костыля, в специальной обуви.

— А если будет?

— Если будет, запас ткани у тебя ещё есть, оттяпаем ножку по колено.

— Не смешно!

— А кто тебе сказал, что я шучу? Или ты видишь где стерильные инструменты, антибиотики и операционную в придачу?

— Попробуйте вызвать помощь. Американский флот имеет мощные радиостанции, — девятый смотрел на меня с надеждой.

— Конечно, конечно, сейчас, рацию достану из корзины и вызову. Сюда такие спасатели нагрянут и живо твои проблемы с ногой решат.

Джон сник.

— Давай-ка лучше причалим. Перевязку нужно делать, да и бинты прокипятить надо. Устраивайся поудобнее и слушай, не перебивай только, это долгая история.

Без подробностей я пересказал Джону, как мы тут оказались, цель миссии и то, что из всех людей пока нашлись двое: он и Мартин. Девятый внимательно слушал меня, буквально открыв рот, лишь изредка вставляя короткие восклицания. Закончил я рассказом о том, как отбил его от стаи гиен и провёл операцию.

— Благодарю, сэр! Вы спасли мне жизнь. Прошу, не ругайте за то, что я наговорил с перепугу. Но как нам найти остальных? Им нужна помощь, они же ничего знают!

— Да ты, как я посмотрю, герой! Только в себя пришёл, а уже кого-то собрался спасать! Угомонись, уже всё, больше никого искать не будем, возвращаемся.

Вот и бинты просохли. К швам приложил растертое алоэ и посыпал сверху порошок из сухой коры. Так понадежнее будет, антисептики из них так себе, но за неимением лучшего...

— Терпи, сержант, терпи!

Джон скрипел зубами, корчился, но повторную перевязку перенёс стоически.

— Что чувствуешь, Джон? Жжёт?

— И тянет, и жжёт сэр. Адским огнём жжёт!

— Тут ничего не поделаешь, терпи! Если тогда не умер, то и сейчас справишься, организм-то молодой, крепкий!

— Не такой уж я и молодой, сэр!

— А ты что же, не заметил? — да, похоже этот момент упустил, не рассказал. А он, видно, действительно, не заметил перемены с телом.— Так сколько, ты говоришь, тебе лет?

— Тридцать два.

— Взгляни-ка ещё раз как следует на руки, на ноги. Жаль, зеркала нет. Поверь, выглядишь ты на все восемнадцать!

Джон уставился на свои руки и ноги, как будто впервые их видел:

— Как? Как, же я этого не замечал?! У меня н-нет, — от волнения он начал заикаться. — Сэр, у меня нет шрама от аппендицита!

Мой рассказ про клонирование Джон слушал, не перебивая:

— Фантастика сэр! Но как такое возможно?

— Всё, Джон, отдыхай, не до тебя, видишь, как тут река петляет. Тут такие гости водятся, зазеваешься и в миг к ним на обед отправишься.

* * *

На третью ночь нашего путешествия я заметил далеко на берегу едва различимую точку. Костёр в лесу. Надо бы разведать, что там такое. Разбудил Джона и, вытащив плот с привязанной лодкой на сушу, замаскировал их.

— Сэр, вам надо зажечь факелы, нас найдут.

— Угу. Не тараторь, Джон, я на разведку.

Для маскировки подготовил тактическую краску: зелёную — из смолы драконова дерева и растёртой листвы, чёрную — на основе порошка угля. Склонившись над водой, нанёс боевую маскировку на лицо и тело.Закрепил на себе ветки с листьями и пучки травы — отличный камуфляж! Лешего вызывали? Кто увидит со стороны — кондрашка хватит! Из оружия топор, копье, нож-скальпель и тяжёлый Лиль-Лиль.

Подкравшись ближе, увидел: в лесу у костра сидели пленники, которых охраняли аборигены с длинными копьями. Так, двое спят, а вон тот мускулистый, весь покрытый шрамами и боевой раскраской, так и рыскает взглядом по сторонам. Один из охранников похоже ранен. А этот белый симметричный орнамент на их телах, точь-в-точь как у злодеев, что напали на наш лагерь!

Что делать? Лучше, конечно, сюда не влезать и убраться подобру-поздорову, а то попадёшь как кур в ощип. С другой стороны, если спасу пленников, есть шансы наладить торговлю с местными, трофеи и люди, опять же. Так что понаблюдаю. А пленники, похоже, непростые: один здоровенный, весь замотан верёвками, лежит на земле, тот, что моложе привязан к столбу и не подаёт признаков жизни, весь в крови, голова безжизненно свесилась на грудь. Третий же — седой старик, увешенный многочисленными амулетами, в накидке из шкуры леопарда с многочисленными подвязками, узелками, черепками, похоже, местный колдун, тело его в порезах и подтёках крови, правая рука висела плетью, очевидно, пытали или тащили по земле. Он с ненавистью смотрел на дремавшего перед ним воина. Внезапно колдун вскочил, дремавший рядом воин моментально очнулся и нанёс старику короткий, жёсткий тычок древком копья. Тот упал и скрючился от боли.

Интересная компания. Воина в шрамах, что ходил вокруг пленников, я выделил как самого опасного, таких издалека вижу. Вот ему и отправим подарочек в виде топора. Трое человек, один ранен — не такой плохой расклад.

Дождавшись предрассветной тьмы, я медленно по кромке леса перебрался за спину бодрствующего воина, который теперь сидел у костра, и резко кинул топор. На десяти метрах промахнуться невозможно. В последний момент, тот в шрамах что-то почуял, развернулся и попытался вскочить. Лучше бы он этого не делал! Топор вошёл в тело в районе паха, и жуткий крик разорвал ночую тишину. Дальше медлить нельзя, короткий замах и Лиль-Лиль полетел во второго туземца, который ещё не успел до конца проснуться, и не понимал, что происходит. Глухой удар подтвердил, что бумеранг попал в цель, прямо в лоб. Да, кость не пробил, но минимум — это потеря сознания и сотрясение, а большего мне и не надо. Через мгновение я подскочил к раненому охраннику, который уже начал подниматься и тянулся к оружию, с силой всадил нож в живот. Готов голубчик!

Чиркнув ножом по узлам, освободил старика с округлившимися от ужаса глазами. Он бормотал что-то без остановки. Ещё бы их птичий понять! Видимо, моя маскировка произвела впечатление, точно, старик смотрел на меня как на демона! Ну что ж, пусть привыкает! Оставив его, ринулся к трофейной куче мешков и тубусов: какие-то отрезы ткани, порошки, маски, деревянные идолы — похоже это реквизит колдуна. Так стоп, а это у нас что? Слишком тяжелое для своего размера. Ух! Это я хорошо зашёл — корзинка небольшая, но зато доверху набита железом: обломки серпов, какие-то гвозди. Потом, всё потом, пока от греха подальше припрячу. С учётом трофеев с татуированных добыча внушительная. Эти ребята побогаче, чем их коллеги, посетившие нас недавно. А вот вода в горшке, ну что ж, кстати.

К колдуну вернулся уже без оружия и отмытый от краски. К этому времени он развязал остальных пленников и смотрел на меня с удивлением, но уже спокойнее. Теперь здоровяк уставился на меня, как на привидение, и постоянно что-то бубнил шаману, показывая на меня и хватая за руки. Похоже, в первый раз видит белого человека. Я показал не себя и повторил несколько раз имя. Не понимают, видимо. Ну да бог с ними, надо посмотреть, что там с лежащим без движения туземцем. Многочисленные порезы, ссадины на голове и самое хреновое — обломанный огрызок стрелы, застрявший между рёбрами. Сухой кашель, одышка и пузырящаяся кровь, выходящая из раны. Полный капец. Хуже, думаю, уже не сделать. Нашёл какой-то горшок, поставил на огонь, нарезал из найденной ткани бинтов и бегом к берегу, там у меня походная аптечка — нитки, иголки, скальпель, смола, да и щепотка порошка из коры баобаба для дезинфекции лишней не будет.

Более внимательный осмотр показал, что разорвано лёгкое и в итоге у нас эффект клапана, приводящий к увеличению объема воздуха в полости при каждом вдохе. Грудная клетка как бы закачивает в себя воздух, который частично выходит, а частично скапливается в тканях и внутренних полостях. Ну с богом! Уложил бедолагу на тюки полусидя. На пострадавшей стороне грудной клетки, ниже ключицы, прощупал ямки. Первая ямка между ключицей и ребром — это первое межреберье, ниже — второе, ограниченное сверху вторым ребром, снизу третьим. В эту точку строго по верхнему краю третьего ребра, перпендикулярно коже медленно ввёл толстую иглу. Воздух с шумом и свистом стал покидать тело. Дождавшись окончания процесса залепил отверстие смолой. У Колдуна глаза по полтиннику, всё это время он был рядом и внимательно смотрел за моими манипуляциями и инструментом. Руку на отсечение даю, колдун думает, что тут твориться великое колдовство. И хорошо, незачем разубеждать, наоборот надо реноме поддерживать.

Со стрелой тоже всё сложно — застряла намертво. Парня уложил на бок и сломал ребро. По-другому зазубренный каменный наконечник не извлечь, а проталкивать его вперёд не рискнул. После всё зашил и поставил дренаж из бедренных артерий гиены, которые я на всякий пожарный сохранил. Промыть, обрезать, ушить, перевязать. Не ампутация, конечно, но тут ткани совсем другие, действовать нужно намного аккуратней. Готово. Сделал что мог, а выживет, не выживет не знаю.

Теперь дошли руки до колдуна. Он не так прост и похоже сам неслабый лекарь: предложил, какой-то синий порошок с толчёным семенами. Попробовал и впечатлился, кровь он останавливал здорово. По всему телу многочисленные порезы и синяки, что не говори, потрепали старика крепко, левая рука висит плетнем, плечо отекло. При попытке отвести руку в сторону усиливается боль, по лицу видно, хотя, он виду не подаёт. Без всякого рентгена ясно — перелом. Наложил шину из ткани и палок, как смог объяснил, что трогать или снимать её нельзя.

За это время третий, относительно целый пленник раздобыл и приготовил обед: запёк на костре козлёнка, нарвал перьев дикого лука и достал лепёшки, по всей видимости трофейные, похожие по вкусу на кукурузные. Я жутко проголодался, так что умял всё в один присест.

Туземцы всячески показывали благодарность за оказанную помощь и что-то говорили, на что в ответ я кивал с понимающим видом. Язык их, без сомнения относиться к семейству банту. Но его я практически не знал, так запомнил несколько слов, когда работал с представителями этого народа.

Разговоры 'твоя моя не понимает' мне порядком надоели, и я пустил в ход тяжелую артиллерию — задействовал таблички с рисунками. Они мгновенно ускорили понимание и вызвали новый виток ажиотажа. Колдун и здоровяк рассматривали картинки, вырывали из рук, нюхали и передавали друг другу, прицыкивая от изумления языками. В итоге выяснилось, что они из одного племени — кевенги. Захватили их в поселении в пяти днях пути отсюда, на западе. Не удивительно, даже в моё время колдунов или идолов периодически похищают и требуют выкуп. Или не требует, а лишают племя защиты от злых духов. Вот такой интересный расклад. В нашем случае нападавшие и колдовские атрибуты прихватили и несколько знатных пленников. Их было больше, то ли неудачный побег, то ли их отбить хотели, но остались в живых только эти трое. Выяснил имена: колдуна звали Квеле, здоровяка — Нганго, а раненого стрелой воина — Меринго. Завязался какой-никакой диалог. Зазывали к себе. Отказался, объяснил, что у меня больной и я возвращаюсь в лагерь. Пригласил к себе. Расчёт нехитрый: они или пойдут со мной, или гарантированно потеряют раненного, так как без лечения он точно ласты склеит. По сути, выбора им не оставил, да и идти ко мне вдвое ближе. Пойдут, так пойдут, а нет, значит, не судьба. Где они живут, я уже примерно понял. После некоторых раздумий и споров со здоровяком, Квеле согласился. Так что, прихватив трофеи и больного на связке лиан, двинулись к реке, где меня с тревогой ожидал Джон.

Уже на месте, когда перегружал добро в корзину, Квеле случайно заметил в ней фиолетовый мох и пришёл от этого в необычайное возбуждение. Выхватив пучок и что-то крича, немедленно попросил развести огонь и пока мы доделывали плот, сварил ядрёно-синего цвета зелье из мха и каких-то порошков, и корня, похожего на женьшень синего цвета. Отваром напоил и Меринго, и Джона, отчего те почти сразу впали полубессознательное состояние. Подобного эффекта я, честно говоря, совершенно не ожидал. Какая-то дурь! Что это было вообще такое? Я сначала разозлился, но после подумал, что это правильно. Не факт, что раненные транспортировку по саванне без обезболивающего выдержат, а так хоть что-то. До полудня, пустив в расход моё старое средство передвижения, используя лианы и трофейные веревки, связали неказистый плот побольше, для всех, и отплыли вниз по течению.

По течению плыть проще и быстрее. В пути времени я не терял и мастерил крепкие волокуши для переноски больных, с ручками, с рёбрами жесткости, вязал гамак. Через два дня мы высадились у излучины, где я и начал своё путешествие по реке. Перенесли раненых через лес, а затем закрепили на волокушах, подвесив гамак с уклоном в сорок градусов, хоть какая-то амортизация.

Нганго тащил волокушу с привязанными к гамакам больными и частью трофеев, я же более тяжелый короб, полный корневищ и объёмной связкой очищенных стеблей папируса, притороченных сверху. Тяжело. А как подобрал припрятанные запасы шпинели, так и вовсе не подъёмно — центнера два с половиной, не меньше. Нашу инвалидную процессию замыкал старик Квеле, который едва поспевал за нами. Свои свертки с корешками и масками он никому не давал и упрямо тащил сам, словно от этого зависела его жизнь. Скорость немного поднялась, как только мы прошли участок с высокой травой. Взяли на пару километров западней моего старого пути, чтобы по краю обойти заросли колючих акаций. На жаре и так не самая быстрая скорость упала, но мы упорно, слово танки, шли вперёд. Только ближе к вечеру, в лучах заходящего солнца я узрел на горизонте наш оазис. Почти дошли! Если ничего не произойдет завтра будем на месте.

Выступили в темноте, чтобы днём пересидеть самую жару. С одной стороны неплохо, а с другой это сыграло со мной злую шутку. По ходу движения приходилось, оставляя корзину, уходить вперед, корректировать путь, находя относительно ровные, без кочек места. Потому, как не смотря на подвесную систему, переноска и тряска на больных сказывались не самым лучшим образом.

Расслабился, погремушку не взял, и на тебе — проворонил бросок мамбы, словно караулившей меня в зарослях. Повезло, укусила чуть ниже колена, как раз там, где веревки. Чуть выше и всё — каюк. И откуда их тут столько?! Вот хоть прям сейчас отлавливай и начинай иголкой с ядом царапать, иммунизацию проводить. А что, неплохой вариант и это всяко быстрей, чем сыворотку разрабатывать.

Уже в рассветных лучах, нос к носу столкнулся с молодым и довольно крупным львом. Всё произошло как в замедленном кино: расстояние не больше десяти метров, я сбрасываю волокуши, хватаюсь за копьё, вытаскиваю факел и пытаюсь его зажечь. Царь зверей с ледяным спокойствием смотрит на всю мою суету и, ничуть не испугавшись едва занявшегося пламени, зевает и, лениво развернувшись, уходит.

Шаг за шагом мы медленно, но неуклонно двигались на север. Раз в час — привал на пятнадцать минут и в эти моменты Нганго, схватив копьё, растворялся в зарослях. На этот раз он возвратился не с пустыми руками или, вернее, не с пустым ртом. Хрустел толстым, с наростами членистым стеблем ядрёно-зелёного цвета. Ну-ка, ну-ка.В пяти всплыло — Salicornia pachystachya или Солерос. Растение необычное и содержит в себе массу соли, его даже не солят, когда готовят. Также аккумулирует значительный объём щелочей, в первую очередь гидрокарбоната натрия, то бишь, обычной соды. В античных Персии и Римской империи его даже выращивали для нужд стеклодувов, как правило, растёт на солончаках.Данное предположение мы немедленно проверили, и Нганго отвёл меня к невысоким кустам солероса, росшего на свободных от слоновьей травы проплешинах. По большей части высохшие кусты и впрямь пристроились на коричневой почве с блестящими, на солнце кристалликами соли. Неплохо, во всяком случае — это лучшие солончаки, что встречались мне за всё время. Набрав немного стеблей, задерживаться не стали и продолжили путешествие.

К обеду нашлось объяснение необычному поведению льва — мы двигались параллельно большому стаду буйволов. Впереди — громадные самцы с лоснящейся на солнце шкурой, на многих из них в ряд сидели волоклюи, чем-то неуловимо смахивающие на скворцов. Посматривая по сторонам и лениво чирикая, они выклевывали паразитов из шкуры. В центре стада шли коровы с телятами, а по бокам — молодые бычки, отгонявшие гиен так и норовящих подловить молодых телят. Вот только буйволы необычные: свыше двух метров в холке плюс великанские рога с размахом не меньше трёх метров. Настоящие чудовища под полторы тонны весом. Гигантский длиннорогий буйвол во плоти или ещё один привет из далёкого прошлого, у нас, на Земле, вымер не так давно, во времена первых фараонов, а тут... Или я чего со временем путаю, или не понимаю, что здесь твориться.

Неприятная ситуация, что не говори, сами буйволы не подарок, плюс хищники. И откуда они взялись-то? Обычно так далеко от воды животные не отходят. Хотя и буйволы непростые, и маршрут не изучен толком, кто знает, может есть какой ручей рядом. Стадо приблизилось, и мы замерли неподвижно, прикидываясь ветошью и стараясь не совершать лишних движений. Буйволы очень слабо видят, но имеют отличный слух и обоняние. Мимо прошла неспешно большая часть стада, принимая нас за элемент ландшафта и, когда казалось, что опасность миновала, Джон вскрикнул, вцепившись в ногу. Один из быков, следовавших в хвосте, мгновенно развернулся. Раздувая от ярости ноздри и фыркая словно недовольный кот он уставился на нас налитыми яростью глазами. Немного раздумий, и громкий рёв огласил саванну. Бык, наклонив голову с громадными рогами, на каждый из которых можно нанизать по паре человек, помчался прямо на короб с волокушами, видимо восприняв их как главную угрозу. Что делать?! Этот танк от раненых одни ошмётки оставит. Надо чем-то отвлечь! Схватив дротик, я побежал наперерез быку. Чёрт. Не успеваю! Перехватываю дротик и кидаю. Есть! Да только что ему этот дротик, как укол булавкой. Похоже, что и шкуру не пробил. Однако, бык притормозил, развернулся и, увидев меня, сменил направление атаки. Теперь точно труба! Скорость под шестьдесят километров, по пересечённой местности не убежишь. Поиграю в тореадора, хотя с такими рогами — смертельный номер.

Жду! Уже прочувствовал как сотрясается земля, но рано! Рано! В последний момент я резко перекатываюсь вправо, и буйвол приноситься рядом, обдавая меня зловонным дыханием. Действую на автомате: одним движением вскидываю лиль-лиль и мощным броском кидаю в ногу, в сустав. Снова разворот и на этот раз бык действует значительно быстрей. Уклониться толком не выходит, я едва уворачиваюсь от гигантских рогов и один хрен, меня сносит как пушинку. Удар о землю едва не выбивает дух. На этот раз гигант берёт разбег побольше. И... Показалось?! Нет! Похоже, он всё-таки прихрамывает, бежит не на меня, а на Нганго, который угостил-таки его копьём с другого бока! А, да гори всё сними пламенем! Прыжком вскакиваю и мчусь быку наперерез. Он разворачивается резко, с заносом от переполняющей его силы. Нганго в последний момент, изящно, словно и нет в нём центнера веса, уворачивается из-под удара, а буйвол заходит в привычный занос. Разгон, и я в этот момент врезаюсь в бок животного, словно снаряд из катапульты, и отлетаю. Жёстко! Но видно боги сегодня на моей стороне, а может, момент инерции удачно поймал и нога быка, подбитая бумерангом, подвела его. Но факт есть факт. Буйвол заваливается, переворачивается и тут же вскакивает на ноги, непонимающе озираясь по сторонам. Промедлением немедленно воспользовался Нганго. Подскочил к нему сзади и резким движением отрезал яйца! Вот это шок! Бык осел на задние ноги, задрожал всем телом и, жалобно замычав, стал бешено крутиться на месте, с каждой секундой теряя всё больше крови, ослаб, замедлился, и Нганго, поднырнув, подсек сухожилия сначала на одной ноге, а после на другой, исход битвы стал очевиден. Ну Нганго, ну затейник!

Как бы то не было, мы и больных спасли, и сами живы остались, а сколько мяса-то. Надо брать, вот так запросто оставлять его на поживу гиенам, что уже крутились неподалёку, не охота. Недолго думая, решили разделать тушу, оставить Квеле охранять раненых и мясо и поддерживать костёр, а мы вдвоём отправимся за помощью, Мартин должен уже вернутся.

Нганго спустил кровь, надрезав артерию около шеи, и взялся шустро снимать шкуру. Надо признать, что с ним мне крупно повезло, чувствуется опытный охотник. А я занялся сбором дров для костра, который надо делать кольцевым, чтобы привлеченные запахом крови хищники не напали на стоянку. Пока разделывали, снимали шкуру, приготовили мясо перекусили и в путь. Искренне надеюсь, что на сегодня у нас лимит приключений исчерпан.

Так и вышло — добрались мы быстро и без происшествий.

— О, кажется, костёр горит! Герр Мартин! — закричал, опознав его по густой копне пшеничных волос. — Встречайте, я не с пустыми руками!

-А это ещё что за парочка с ним бежит, радостно махая руками? Неужели кого-то привёл?

Первым добежал высокий черноволосый парень с узким лицом и утончёнными, аристократическими чертами. Глаза цвета синего льда смотрели с вызовом и толикой любопытства.

— Позвольте представиться, — сказал он, слегка запыхавшись и подкручивая на ходу ус, — подполковник Арбузов к вашим услугам! Павел Петрович.

— Ярослав.

— А по батюшке?

— Ярослав Александрович.

— Ну и вид у вас, Ярослав Александрович!

— Герр Ярослав, слава богу, вы живы! — вихрем ворвался Мартин. — Я уже всякое думал. Герр Павел предлагал немедленно отправиться на поиски. Вы весь в крови! Вы ранены?

— Да бросьте, Мартин, я цел. Это не моя кровь. Территорию с буйволом не поделили.

— Но как это случилось?

— Это потом. Вы представите меня?

— С герром Павлом вы уже познакомились, а это...

— Иван Сергеевич! — представился круглолицый парень небольшого роста, с русыми волосами и чуть раскосыми глазами и протянул руку. — Главный технолог Егорьевского завода минеральных удобрений. Вы, надеюсь, не будете наводить тень на плетень и расскажете, что всё это значит?!

— Обязательно, но позже! Прошу прощения, но нам нужно возвращаться, у нас там пара раненых ждут помощи, — я повернулся к Мартину. — Мартин, дружище, как же я рад тебя видеть! Вижу поход, оказался более продуктивным чем у меня. Привел двоих! Да ещё русских! Орёл!

— Истинно так. Всё вышло как вы и говорили. Мне повезло их застать исключительно из-за ранения Герра Ивана, — он показал на рваные, ещё не зажившие раны на ноге главного технолога, потом наклонился ко мне и прошептал, — герр Ярослав, они из разных времён, чёрт бы меня побрал! Ваша правда. Из-за этого они крепко бранятся меж собой. Я им ничего такого не рассказывал, всё на вас ссылался.

— Вот это правильно, Мартин. А ключ-то нашёлся? Не вижу его у вас.

— Так я его заряжать на дерево пристроил. Герр Ярослав, а вы, как я понимаю, встретили дикарей?

— Не только, у нас там целый сержант армии Соединённых Штатов. Только вот ходить он пока не может. Временно.

— Как же вы могли его оставить одного?!

— Да он не один, не беспокойтесь. С ним там ещё пару инвалидов из местных. Долгая история, Мартин, давайте лучше подумаем из чего сделать ещё пару волокуш, у нас там гора мяса по случаю образовалась.

Радостное настроение от встречи передалось всем. Запасов дерева хватало на изготовление каркасов волокуш, в качестве стенок использовали запас циновок из драцены. Ничего, крышу навесам найдем чем крыть, мясо сейчас важней. Успел рассказать и про гигантского крокодила, и про то, как ключ помог найти Джона, окруженного гиенами и бывшего при смерти, и как освободил туземцев из плена.

* * *

Пятеро здоровых мужиков совсем другое дело! Не только гиен шуганули, но и всё годное мясо, сухожилия, да ещё большие рога с копытами прихватили, на клей. Уже дома затащили Меринго, так и не пришедшего в сознание, и Джона на дерево, оставив их под присмотром колдуна, после чего занялись разделкой мяса.

— Зря столько много тащили, и четверти туши хватило бы.

— Это почему же, герр Мартин?

— Так не съедим, соли считайте нет на засолку, — он немного задумался. — Шкуры, опять же, килограмм двадцать надо. А как без соли сохранить, ума не приложу.

— Думаю, решу эту проблему, давайте закругляйтесь, мясо можно переложить листьями баобаба, ничего с ним до завтра не сделается. Есть у меня одна идея.

Иван Сергеевич с виду скромный и тихий, как только нашёл брагу, и дистиллятор в виде набора элементов: змеевика, соединителей, холодильника так и крутился вокруг.

— Ярослав Александрович, тут такое дело... Мы тут уже три дня, а у вас вижу брага дошла, и по качеству самое то. Извините что продегустировал без спроса. Мартин Людвигович нам то не разрешал её в дело пустить. Говорит, она вам для чего-то больно нужна. Разрешите пустить немного на доброе дело, там то у вас вёдер десять точно будет. Горьковата, сладкие нотки, градусов пятнадцать, уж поверьте я её столько перепробовал, а если организовать перегонку, обеспечу каждому пролетарские сто грамм! Даже местным товарищам хватит.

— Хм. Сто грамм это не про нас, Иван Сергеевич, а местные товарищи пока обойдутся. Тем более спирт нужен для дезинфекции у нас тяжелый больной с открытой раной, так что пару ведер можно изъять, но не больше. Брага мне действительно нужна. Однако есть сомнения что у вас что-то путное выйдет, керамика хоть и высохла, но ещё не обожжена.

— Тю! За это не беспокойтесь, мне в гражданскую из такого дерьма приходилось самогону гнать, что лучше и не рассказывать.

— Хорошо, но хотя бы пару часов подержите детали в углях, иначе все растрескается к чертям.

Иван занялся обжигом, а после сборкой аппарата и перегонкой, ну если хочется человеку, чего же отказывать то?! Тем более волокуш только четыре, вот вчетвером мы и отправились к солончакам. По дороге выслушал историю, произошедшую с Павлом и Иваном, которые, как нетрудно догадаться, попали к нам из разных времён. Подполковник прибыл прямиком из Слуцка, где располагалась его часть после сражения под Березино. Да-да прямо с той самой Отечественной войны с Наполеоном, а вот Иван Сергеевич из тысячи девятьсот тридцать пятого, почти современник. Ничего не скажешь, Ванька весёлый коллектив подогнал. А вот принцип подбора кадров не понятен. Если того же Мартина и Ивана можно было отнести к учёным, то Арбузов совершено точно под это определение не подходил.

Дошли без проблем и на месте развернули бурную деятельность, набрали с поверхности три короба солёной земли. Однако, основная работа состояла в складировании сухого солероса в кучи и сборе с них мелких семян, густо облепивших его со всех сторон. Кучи жгли, а золу собирали в последний короб, пока полностью не загрузили его. Вернулись уже глубокой ночью и дома нас ожидал шашлык из печени и языка, а также мутноватый самогон, самого что ни есть дерьмового качества. Впрочем, и то и другое пошло на ура. Набрались крепко. Всего и не упомню, что рассказывали, спорили. Я на спор выдыхал пламя изо рта, тут секрет в том, что спирт надо как следует подогреть. Квеле, и Нганго, сидевшие рядом, пришли от этого в совершеннейший ужас и сбежали на дерево. Крепко набрались. Даже какие-то песни орали, вроде, был 'Ямщик не гони лошадей', 'Ой мороз-мороз', 'Чёрный ворон'. Больше всех старался Мартин, который и текста не знал и в ритм не попадал. Весело вечер провели, и никто меня не терзал с объяснениями отчего, да почему, не до этого. Вот что 'святая вода' творит!

Иллюстрации

Квеле Железные деньги Маски Квеле Солерос Длиннорогий Буйвол

К оглавлению

Соль.

Проснулся на дереве. Вот хоть убей не помню, как я сюда попал. Вверх поднимался аромат запеченного мяса и чего-то ещё неуловимого, но приятного, с горчичными нотками. Со мной рядом был Квеле с ранеными, а внизу Мартин руководил разделкой мяса. Как не велика площадка на баобабе, а для семерых мужиков маловато, придется перебираться вниз, к стройплощадке. Но это позже.

— Герр Ярослав, утро доброе! — приветливо окрикнул Мартин. -Присоединяйтесь, у нас как раз завтрак на подходе!

Мартин тщательно записал сведения о наших новых коллегах на глиняных табличках, и сейчас я читал их. Тот, что пониже — Иван Сергеевич Корнеев, родился в тысяча восьмисот восемьдесят третьем, из мещан, закончил Санкт-Петербургский технологический институт, химик, кандидат университета, без пяти минут магистр, студент, сразу принял революцию, прошёл Гражданскую. В двадцатых работал на Кадневском коксохимическом заводе, занимался запуском бензольного отделения, заведовал цехом переработки каменноугольной смолы, получал толуол. С тысяча девятьсот тридцать первого — главный технолог цеха производства серной кислоты Воскресенского химического комбината. Значит, химик, со всех сторон нужный человек.

Вторая табличка была более информативна. Оказалось, что наш бравый гусар Павел Петрович Арбузов — личность легендарная. Тысяча семьсот шестьдесят седьмого года рождения. Дворянин, из известного ещё со времен Литовской войны рода. При захвате Холма войсками Стефана Батория среди помещиков, погибших в войне, значатся и несколько Арбузовых. Поместья пожалованы лично Иваном Грозным. Как водиться, в шестнадцать лет отправили на службу кадетом в морской корпус, через четыре года произвели в гардемарины, в девяносто первом — в сержанты, через год — в мичманы. Но самое интересное, лейтенант Павел Петрович Арбузов принимал участие в первом русском кругосветном путешествии! То-то я смотрю фамилия знакомая. Старший офицер шлюпа 'Нева', первый заместитель Лисянского. Во время похода Арбузов участвовал в штурме редута Ситха, предательски захваченного рыжим пиратом Барбером, геройствовал, лично возглавил атаку на редут, за что по Высочайшему повелению был произведен в капитан-лейтенанты. Позже, участвовал в походах по Балтийскому, Черному и Северному морям, а в декабре тысяча восемьсот седьмого года, из-за ранения со службы был уволен. Однако уже через два года поступил на службу в Голландскую ост-индскую компанию, принимал участие в экспедиции в глубину Голландской Гвинеи из форта Баттенштейн. Дальше путь не менее заборист: Капская колония, Бенгалия, Сурат, Паданг. К одиннадцатому году возвращается домой. Во время нашествия Наполеона имения разорены, и он сначала партизанит, потом добровольно записывается в действующую армию и получает чин подполковника равный морскому капитан-лейтенанту. Увлекался кораблестроением, разрабатывал новые проекты, изобретатель и меткий стрелок, любитель охоты с рогатиной. Авантюрист до мозга костей!

Мартин ещё вчера убедил нас, что вяленое мясо или билтонг по-африкански лучший вариант сохранения добычи.

— А это что такое, герр Мартин? — я взял мелкие семена в руки.

— Пажитник — местная пряность, не частый гость на нашем столе. Попробуйте. На вкус не хуже горчицы, только немного сладковат. Герр Павел нашёл кусты на обратном пути, ну а я сразу сообразил что это. Семена неплохо покупают зулусы и гереро. Решил набрать. Запас карман не тянет.

— Отлично Мартин! Ими значит и приправили мясо?

— Не только ими, тут и сухие листья баобаба, порошок камеди и семена солероса, что собирали вчера. Так что ждём соль.

— Мартин, к мясу бы по-хорошему и уксус нужен?

— Конечно. Но о нём я даже не заикаюсь.

— Тогда нарезайте мясо. Будет вам и соль, и уксус. Иван Сергеевич, — я повернулся к химику, — вы вчера так хорошо обращались с дистиллятором, что и с перегонкой кислот думаю справитесь.

— Так это дистиллятор?! А я бог весть чего подумал!

— Дистиллятор? — на этот раз удивился Мартин.

— Ярослав Сергеевич, — с жаром начал объяснять химик, — сделал несколько усложнённую версию ранбуки, старинного японского перегонного аппарата. Устройство полностью керамическое и повторить его без особых затрат можно, хоть в каменном веке. Оно модульное и поэтому очень технологичное. Видите, три горшка, поставленные один на другой? В нижний наливаем брагу, в верхний — холодную воду, которая постепенно вытекает через носик по боковой трубке и намотанной верёвке, в среднем горшке все конденсируется и стекает по средней трубке в подставленный сосуд. Я-то не полностью его собрал, если туда для конденсации жидкости вставить вот эти диски с плоскими колпачками, то мы можем получать воду, нагревая, к примеру, листья и влажную древесину. Я верно излагаю? — он глянул на меня.

— Конечно, только прокладки между горшками замените на кожаные, волокна — не самая лучшая идея.

— Дистиллятор можно довольно просто переделать под перегонку кислоты из водяного пара. Вот этот горшок с отводной боковой трубкой можно использовать как парообразователь.

— Совершенно верно, Иван Сергеевич! — подтвердил я.

— А если трубками соединить этот горшок с соседним, — продолжил он, — и поставить их на огонь, заполонив второй той же водой с кислотами на треть объёма, то тогда смешанный пар испарится и попадет в третий горшок, от которого отходит трубчатый змеевик с отводами, похожий на батарею. Змеевик погружён в глиняный бак и охлаждается. В верхней части будет конденсироваться пар, а ниже — более тяжёлые пары кислот. Для охлаждения нагретой воды Ярослав Александрович придумал примитивный холодильник из двух горшков. Меньший помещается по принципу матрёшки в больший. Место между заполнили влажным песком, а вместо крышки использовали влажную ткань. Ночью вода охлаждается и храниться там как в термосе, а днём она испаряется и выводит вместе с собой высокую температуру, тем самым создавая холод внутри. Я ничего не упустил?

— Нет, всё именно так, — подтвердил я. — Только холодильник этот я не придумал, а тут, в Африке подсмотрел. Он называется нигерийский, впрочем, он много ещё где известен. Вот видите, Мартин, сразу видно коллегу, на лету схватывает!

— Хм, да тут ничего сложного! — Иван Сергеевич поставил руки на бедра и гордо вскинул голову. Я, всё-таки Санкт-Петербургский практический технологический институт заканчивал! — он поднял палец вверх. — Сам Менделеев преподавал. А уж он-то, поверьте, умел крепко учебный материал в голову вколачивать. Так что этот слабый раствор кислоты я вам сделаю. Придётся попотеть с регулированием давления, не без этого, да и холодильник негодный, воду нужно часто менять. Остаётся небольшая проблема голубчик, где взять исходное сырье, брага совсем свежая, не подойдет.

— Тут проблем не будет, — ответил я. — У нас там много сквашенной травы осталось. Мы в ней выдерживали кожу, вместо пикеля. Разбавите водой, вот вам и сырьё!

— Ну что же, тогда я, пожалуй, немедленно этим займусь, чтобы успеть до вечера. Только, Ярослав Александрович, пообещайте больше не откладывать серьёзный разговор.

— Договорились. Значит, сделаем так: я вместе с Нганго займусь выпаркой соли, а ваша задача, Мартин, вместе с Павлом подготовить шкуру и сухожилия, вытопить жир и нарезать мясо.

* * *

Соль, можно получить из золы. Однако получиться опасная и канцерогенная смесь поташа, сульфидов и соли. Так что из солёной земли верней будет и выхлоп побольше. Землю мы ещё ночью залили водой и теперь имеем пару сотен литров соленого раствора.

Пока Нганго собирал валежник, я тем временем сложил из камней длинную узкую печь для пары десятков узких двухлитровых горшков, больше похожих на тигли из сваренных обрезков труб. В керамическую воронку плотно набил мелко-резанных волокон, сделав фильтр. Солевой раствор фильтровал и разливал по горшкам, сразу ставя их на огонь. Выпаривали в два этапа, постоянно помешивая жидкость и поднимая соленость раствора. Постепенно на поверхности сосуда образовывалась корка соли, препятствующая испарению. Каждые десять минут её снимали, перемешивая содержимое. Раствор расходовался довольно быстро и уже несколько раз приходилось доливать воду в яму с землей. Работа шла бойко и соль, и уксус тонким ручейком потихоньку текли к заготовщикам.

Мартин нарезал мясо на тонкие полоски и готовил посолочную смесь из прожаренных семян пажитника, сушеного листа баобаба и соли, добавляя немного камеди.

— Чтобы получился хороший билтонг, нужно каждую полоску мяса со всех сторон натереть засолочной смесью, вот такими круговыми движениями. Не так, герр Павел, не так! Надо массировать нежно, как шею любимой женщины, только тогда мясо хорошо пропитается специями. Но, если не смыть соль, билтонг выйдет солёным, — пояснял он хитрости приготовления мяса.

Мясо опускали в уксусный раствор на несколько минут, обмывали от соли и специй и сушили на трофейном хлопке, после нанизывали на веревку и подвешивали в клетки, немедленно утаскивали их наверх, в тень листвы. Ближе к вечеру сначала Павел, а потом, добив последние литры рассола, и я присоединились к заготовке. Соли у меня вышло с запасом — двадцать три килограмма! Идея с солончаками оправдала себя на сто процентов.

Полоски подвешивали в клети с мелкой клеткой чтобы ни птицы, ни обезьяны не могли до него добраться. По моему предложению, на клети навешивали полоски из листов баобаба подкопчёнными дымом. Средство проверенное. Ни одна муха на мясо не позариться. Нганго, словно обезьяна, хватая по две штуки зараз таскал их на дерево и подвешивая в густой листве под самой верхушкой, отчего наш дом стал напоминать то ли птичник, то ли дом художника-абстракциониста. Для наших больных на дереве сделали дополнительные навесы, оборудовали туалет и выемку для воды.

Закончили лишь ночью, получив не меньше шести центнеров отборочного мяса, мы далеко не все мясо забрали, бык был никак не меньше полутора тонн. Так что обрезками до пуза наелись. Все уже давно собрались на верху и ожидали от меня объяснений. Мартин по этому случаю приготовил кофе, выделил из запасов мёд и горку индийских фиников.

— Честно говоря, — начал я, — всё разом я вам объяснить не смогу. Мартину, — я кивнул на него, — скармливал информацию почти неделю и, мне кажется, до сих пор он мне до конца не верит.

— Да что вы, герр Ярослав, после того как ваш браслет едва не убил меня, я склоняюсь, что всё рассказанное вами чистая правда.

— Правда или нет, знают только они, — я указал в небо пальцем.

— Господа, господа! Право, мы с Иваном не кисейные барышни. Хватит уже этой таинственности. Нам достаточно знать, где мы оказались и как. Мы, итак, едва не подрались, он утверждает, что сейчас вместо России какой-то Советский Союз, и что на дворе нынче тысяча девятьсот тридцать пятый год, а Мартин Людвигович говорит, что попал сюда из тысяча восемьсот семьдесят восьмого, не говоря о том, что мы все оказались тут из разных мест. Чертовщина какая-то ей богу. Так кто же из нас прав-то?

— Эх, господин подполковник, как бы всё было просто. Я, к примеру, вообще из две тысячи восемнадцатого года.

— Ого! — синхронно вырвалось у наших гостей. — Давайте условимся, вот вам таблички, что неясно записывайте на них.

— Занятные у вас письменные приборы! — Иван Сергеевич крутил табличку в руках.

— Меня не перебивать, на все вопросы отвечу завтра, а прочие подробности расскажу в последующие дни. Уж поверьте мне, мы тут надолго обосновались.

— Слово офицера! — глаза Арбузова горели.

— Как вы поняли, мы находимся где-то в Восточной Африке. Примерно, три градуса южной широты. Время, в котором мы оказались, соответствует, примерно опять же, промежутку с четвёртого по шестой век в истории старой Земли.

— Итить! — присвистнул Иван Сергеевич, — что значит старой Земли?!

— Только то, что это вовсе не наша планета, тут нет ни Российской империи, ни Оранжевой республики, ни Советского Союза...

Через час, когда я закончил рассказ, Арбузов имел весьма бравый вид, и я бы сказал весёлый, а Иван Сергеевич, наоборот, подавленный.

— Решительно не верю ни одному вашему слову!

— Да брось ты, Иван! — влез в разговор подполковник. — Хватит уже дурить, неужели тебе мало того, что, действительно, не то небо и ты сам сбросил добрых три десятка лет. Сам же говорил, что у тебя на руке ожога от кислоты нет.

— Ну и что! — упрямо продолжал Иван Сергеевич. — Всё может быть совсем по-другому, не понимаю, почему я ему должен верить?!

— А мне и не надо верить, — разозлился я в свою очередь. — Отдавайте ключ и идите на все четыре стороны, я вас не держу! Вам, видно, мало того, что уже приключилось?!Мартин уже один раз попался охотникам, и вам тоже не терпится на цепи посидеть?! Поймите, — продолжил я уже мягче, — нам надо держаться всем вместе, только тогда у нас есть шанс, небольшой, но шанс выжить и даже получить кое-какие преференции. Вот вы же химик, правильно?

— Что же вы спрашиваете-то. Читали, поди, биографию-то. Мартин весьма подробно меня опрашивал.

— Что, если я вам сходу напишу пару десятков новых химических соединений и элементов, ещё не открытых в ваше время?

— Если так, попробуйте! — усмехнулся Иван.

Когда я набросал сходу несколько формул и схем молекул: полиметилакрилат, полиуретан, из металлоорганических соединений ферроцен и рутеноцен, добавил современную версию таблицы Менделеева, объёмную структуру ДНК, несколько новых катализаторов. Фома неверующий, заглянув в табличку, буквально вырвал её из рук. И начал бубнить:

— Так это что? Тяжелые элементы? Это, полагаю полимеры анилина, уретана. Катализаторы для серной кислоты на основе церия! Невероятно!

Иван схватил меня за руку начал трясти:

— Вы не обманываете, вы не обманываете! Как там у вас в будущем?! Коммунизм построили? На Луну летали? Хлеб на Марсе выращиваем?

Немного ухмыльнувшись, я похлопал его по плечу:

— Я всё расскажу, не переживайте, но не сегодня.

— Не знаю, как ты, Иван, а я рад! Это же целый новый мир, тем более Ярослав Александрович сказал, что наши двойники остались в прошлом и давно уже умерли. Так чего забивать себе голову всякой ерундой? Что вы намереваетесь делать? — Арбузов повернулся ко мне.

— Как я уже говорил, наша первостепенная задача — активация Ключа. Не сказать, что мы с Мартином в этом преуспели. Занялись поиском других челнов группы, теперь понимаю, что не самая лучшая идея. Вас обнаружили лишь потому, что Иван Сергеевич получил ранение и вы были вынуждены задержаться, а Джон, дойдя до полупустынь, вернулся назад тем же маршрутом. Полагаю, нам стоит сосредоточиться на активации ключа и получении для него необходимых химических соединений и электроэнергии. В дальнейшем, расширив его возможности, сможем продолжить поиски.

— Но это совершенно невозможно! — возмутился Иван Сергеевич. — Положим, мы получим спирт высокой чистоты и углерод. Однако, селеновая кислота, карбид бора, у вас есть исходные материал для их синтеза? А высокотемпературные печи потребные для синтеза, а полтора мегаватта электроэнергии. Даже для моей заводской лаборатории — это не тривиальная задача. Исключено!

— Вы правы. У нас нет исходных минералов, но я все же попробую, тем более у нас нет другого выхода. Основной упор сделаем на печи и сушилки: экспериментальную для обжига и подбора состава керамики, глазури и пироскопов, нужна печь для цементирования, нужен газогенератор Сименса, основная печь, универсальная сушильная камера для керамики и дерева. В общей сложности двенадцать печей и горн.

— Вы в своём уме, голубчик? — Иван Сергеевич с сочувствием смотрел на меня.

— Используя гипс, — я невозмутимо продолжал, — мы сможем организовать шликерное литье, что автоматически даст возможность создавать большие сосуды сложной формы, ёмкости для флотации, трубы, бочки, тонкостенные трубки, винтовые сепараторы, экстракторы, детали ректификационной колонны и печей. Все необходимые минералы разведаны и самое тяжёлое что нам предстоит — это доставка. Тонны и тонны пород. Тащить на себе большие объёмы в приемлемые сроки невозможно, а значит потребуется арба для перевозки грузоподъёмностью не менее восьми сотен килограмм. Для её постройки, в свою очередь потребуется станок с универсальным приводом от ветряной мельницы. Не забываем про глобальный недостаток воды. Дистиллятор должен работать круглые сутки.

— Трава? — спросил неугомонный Иван Сергеевич.

— Нет. Сердцевина баобаба для этого подойдет гораздо лучше. Влаги в ней много больше. Однако, — продолжил я, — это не решает проблемы с электричеством, поэтому, как только Меринго встанет на ноги, нам придется отправиться с аборигенами в их селение и попробовать разжиться железом, которого нам потребуется не менее трёх центнеров.

— Но вы же понимаете, что это невозможно?! — на этот раз возмутился Арбузов. — Откуда в каком-то зачуханном селении может быть столько железа?

— Соглашусь, однако, проверить нам всё же стоит, тем более, как я понял это весьма богатый городок и центр торговли окружающих племён. В конце концов, мы узнаем возможные месторождения железа и сами проведем плавку, задействуем местные трудовые ресурсы. А если не выйдет, у нас есть запасной вариант: в прошлом путешествии я обнаружил, в высохшем ручье выше по течению реки наносы железного песка. Но это на крайний случай, уж очень бедные залежи. Понятно, чтобы успеть, нам придётся привлекать местных к работе, вчетвером нам всего не осилить, тем более, я буду вынужден постоянно отвлекаться на геологическую разведку.

— Еда, тягловые животные, рабочая сила, ткани, железо и бог весть чего ещё там у них на рынке — всё, это нам крайне необходимо. Только вы чем собираетесь расплачиваться?

Я поднялся, молча подошёл к дереву и вытащил из небольшого углубления бликующий от всполохов костра кристалл розового кварца.

— Ого!

— Ух! Красив, красив! Нет слов! Да только маловат, не хватит.

— Хватит. У меня кварца не меньше тридцати килограмм, плюс при разработке глины в разломе соберём голубой агат и вот, — я выложил у костра несколько образцов камней оливкового, изумрудного и травянистого оттенка с перламутровыми и серебристыми морозными лучами, идущими из центра кристаллов.

— Тридцать килограмм это...

— Не меньше шестидесяти фунтов, — пояснил Арбузову Мартин. У Квеле что стоял за Джоном и молча слушал нас глазки так и загорелись, он, схватив камень начал что-то лепетать по-своему, восторженно цокая языком, он обнюхивал и даже облизывал его.

— Ну, что я вам говорю? Этих минералов в разломе можно набрать с короб, они мягки и обтачивать их большого труда не составит. Наделаем бусин, чем не товар? К тому же, попробую получить пигментов для красок, горшков, да и фиолетовый мох думаю будет пользоваться спросом. Во всяком случае наш колдун всячески намекал мне что не прочь получить его в подарок.

— Бусы, конечно, неплохо. Кхм... Смею заметить, что розовый кварц весьма тверд. Не каждый резец возьмёт.

— Шпинель возьмёт, не сомневайтесь. К тому же, мы не вручную их будем обрабатывать. При наличии привода, шпинели и меди создание шлифовальной и полировальной головки тривиальная задача.

— Не знаю, не знаю. Планы у вас, Ярослав Александрович, наполеоновские, а ну как не успеем? Спросил Павел.

— Конечно, не успеем, я составил план работ и карту доступных ресурсов и завтра вы сможете с ними ознакомиться, а сейчас предлагаю отдохнуть, иначе до полудня проспим.

Иллюстрации

Пажитник семена Соль Билтонг Сушка

К оглавлению

Пятилетка за три года-1

На дереве, кроме Квеле и раненых, никого. Колдуну сменил бандаж на гипсовый, перелом сложный, пришлось городить ещё и каркас из палок обездвиживая руку. У Джона нога более-менее, а вот второй пациент внушает опасение — до сих пор в сознание не пришёл, бредит. Привычные перевязки, и я к разговору готов, осталось захватить тяжелую стопку глиняных табличек и спуститься вниз, где меня давно дожидаются остальные. Дело за малым — провести презентацию в антураже каменного века, замотивировать народ на работу.

— Итак, товарищи, господа, не будем тянуть кота за хвост и приступим сразу к делу. Перед нами стоят две основные задачи, в разрезе которых мы и должны строить планы на будущее.

— Поиск людей и получение базовых элементов, необходимых для настройки Ключа, как я понимаю?

— Совершенно верно, Павел Петрович. Поиски предлагаю до апгрейда Ключа приостановить, свои соображения я вчера озвучил, а вот по второму пункту нам предстоит огромный объём работ. В первую очередь, доставка и обработка глины для кирпича и керамики, также доставка дерева для их обжига и для получения угля.

— А можно конкретней?

— Да, пожалуйста. Дров тридцать два кубометра, травы три, глины семь, перлита четыре, по одному кубометру змеевика и ольгдамита, и шпата, и ещё кое-что по мелочи. В тоннах сами можете пересчитать. Вес кубометра глины две тысячи шестьсот килограмм, а сырой акации, которая у нас основной источник древесины, почти девятьсот.

— Н-дас, тяжеловато.

— Что есть, то есть, Иван. Для выжигания угля и строительства печи потребуется углубить траншею и заодно увеличить её ширину до двух, а длину до шести метров.

— Вынуть двадцать шесть кубометров! Да вы что! C вашим то инструментом?! Эдак мы за неделю не управимся!

— C нашим инструментом, нашим, Иван Сергеевич! Привыкайте. С учётом сделанной работы и особенностей рельефа, нужно вынуть не двадцать, а всего двенадцать кубов. Изготовим ещё пару лопат, бур и за день справимся.

— Угу, всего-то двенадцать, — недовольно пробурчал он.

— А что, у вас есть какие-то другие предложения, Иван Сергеевич? Если нет, позвольте я продолжу, — меня начинала слегка раздражать его манера лезть везде со своими высказываниями. — Для функционирования печей, в первую очередь, требуются воздуходувка и привод, для оптимизации логистики и повышения эффективности доставки сырья, на пример, арба. Для помола шихты для шликера стержневая и шаровая дробилки.

— Ну неужели нет возможности обойтись, без этих сложностей? У вас, вон и без всякого литья неплохие горшки выходят!

— Дорогой Иван Сергеевич, ну нет у нас термометров, стабильных газовых горелок и пироскопов, а отсутствие средств контроля температурных зон печи сразу приведет к тому, что тонкостенные трубки, патрубки, крышки, тигли, котлы сложной формы, муфты и другие аналогичные детали растрескаются к чертям собачьим, если не при сушке, то точно при обжиге. Их, на секунду, требуется сто сорок шесть штук, а будет ещё больше, уж поверьте. Нас спасёт только многократное резервирование. Будем элементы как пирожки печь, тем самым неизбежный брак нивелируем количеством. Второй момент изготовление. Вы однотипные элементы как собираетесь делать? Ручками лепить! Так подсчитайте трудозатраты. Больше трети элементов кроме как литьём не сделать, а о точности и повторяемости изделий, сделанных вручную, я даже не говорю!

— Всё, всё! Вопрос снимаю, — Иван примирительно поднял руки вверх. — Понял, не дурак.

— Это радует. Тогда предлагаю разделить фронт работ. Мартин и Павел, как имеющие отличный навык столярных работ, ими и займутся. На себя беру керамику, доставку глины, обжиг, подбор шихты для шликера, пирометров и глазурей, подбор состава пенообразователя и депрессора для флотации. Иван Сергеевич займется химией. Держите! — я передал ему табличку.

— Так, так.Столярный клей, воск, гипс, — Иван стал зачитывать список, — известь обычная и гашёная, поташ, сода, скипидар, дёготь, канифоль, спирт, каучук, мыло, селитра, креозот, мастики, лаки, восковые карандаши, крахмал, колёсная мазь, масло из семян акации, баобаба и солероса. Да вы, батенька, прожектор!

— А в чём собственно проблемы, Иван Сергеевич? Неужто фракционную перегонку древесины без термометра не осилите?

— Да бросьте, я не об этом. Сложного в ней ничего нет, но время батенька, время. На мне, как я понимаю, ещё и дистилляция воды.

— Угу, верно понимаете, вам ещё и за кожами придётся присматривать. Всем будет нелегко. Едой на первое время благодаря Нганго мы обеспечены, что уже даёт нам массу свободного времени. Герр Мартин и Павел Петрович по мере возможности помогут. Кстати, раз уж дело дошло до планирования работ, для лучшей наглядности я разделил задачи на составляющие этапы для лучшей эффективности, наглядности и контроля. Сейчас всё объясню.

— Да уж, потрудитесь, а то нам, — Иван с ухмылкой осмотрел всех присутствующих, — явно не до ваши табличек было!

— Это точно. И вино ваше, господин хороший, доложу — полная дрянь! — вставил Павел Петрович.

— И вовсе это не вино! Скажи спасибо, что хоть такое сделал! Сам же всю дорогу выпить просил!

— Да ты!...

— Стоп! Стоп! Отставить споры! — я затушил назревавший конфликт. — Здесь три вида графиков: интеллект-карты, диаграммы Ганта и Эйлера-Венна.

— Дайте-ка глянуть. По виду, не что иное как производственный план!

— Производственный план — это громко сказано! Скорее ресурсно-календарный график планирования времени. У нас, несколько крупных дел, имеющих сравнительно жесткие сроки выполнения и конкурирующих друг с другом за рабочее время, а диаграмма Ганта позволит нам приблизительно оценить его расходы на каждое из этих дел. Каждая полоса здесь представляет отдельную задачу в составе проекта, а её концы — моменты начала и завершения работы.

— То есть, вертикальной осью служит древо задач, а длина полоски показывает её длительность? — уточнил Иван.

— В точку. Смотрите, вот тут ещё отображены общие и индивидуальные задачи, проценты завершения, указатели последовательности и зависимости работ, метки ключевых моментов и текущего времени, а также исполнители каждого этапа.

— Действительно удобно, — вставил слово Павел, выхватив у Ивана из рук табличку с диаграммой.

— Герр Ярослав, но каким образом вы рассчитали время работ? Мы даже не решили какой именно конструкции мельницу мы будем делать.

— Это детали, Мартин. По ходу работ, подкорректируем. Всё же это не жёсткий и обязательный к выполнению план, а инструмент оптимизации трудозатрат. Посмотришь и сразу понимаешь, что и где нужно, что упускаем, где надо поднажать. Вот если бы на хорошей бумаге, да в цвете... Но, за неимением гербовой, пишем на простой. На второй табличке, — продолжил я, — как вы видите, диаграммы связей, или как их по-другому называют — интеллект-карты.

— Да, припоминаю, вы обещались рассказать мне про них. Довольно интересные схемы. Признаться, даже в Европе я ни у кого, не встречал подобной записи.

— Всё новое, Мартин, как у нас говорят, хорошо забытое старое! Нечто подобное изобрёл древнегреческий философ Порфирий из Тироса, в третьем веке до нашей эры, но дальше дело не пошло и повторно подобный тип отображения информации начал развиваться лишь в шестидесятых годах двадцатого века. Тут, — я показал ему на запись, — диаграмма связей реализуется в виде древа ссылок, на которой отображены слова, идеи, задачи, связанные ветвями, отходящими от центрального понятия, а рисунки и пиктограммы служат для наглядности. Смотрите здесь у нас центральная задача в рамке, в виде пиктограммы мельницы, от неё идут ветви — материалы, чертежи, инструменты, которые в свою очередь образуют новые связи.

— Ага понятно, вот эти две задачи от понятия верёвки, видимо, станки — просак и свивальный. Удивительно, что у нас не дошли до такой простой вещи, наглядно и воспринимается быстрей чем текст.

— На то и расчёт, Мартин. Визуальную информацию мозг намного лучше усваивает чем речь или текст.

— А вот мне кажется, что метод пересечения окружностей, соответствующих определенным критериям, более полезен! Ваше использование диаграмм для возможных схем синтеза химических соединений довольно оригинально.

— Знакомы с диаграммой Венна? — спросил я Ивана.

— Приходилось иметь дело. Не считайте меня таким уже тёмным, нас всё же на курсы по повышению квалификации периодически гоняли и знакомили с передовым зарубежным опытом. Тут, — Иван ткнул в центр таблички, — каждый круг показывает группы, элементы и отношения между ними, а область, где они пересекаются, означает, что элементы из этих групп входят в оба множества и рождает различные варианты.

— Ну что же, тогда заканчиваю. Задач у нас много, а рабочих рук и времени катастрофически мало. Для упорядочения задач и оценки их продолжительности действий нам потребуется резервирование времени, проценты определим по ходу работ, принятие решений по приоритетам и контроль исполненных задач, а также учёт рабочего времени или хронометраж. Кстати, вот эта табличка, разделенная на четыре квадрата не что иное как матрица Эйзенхауэра, которая служит для определения приоритетов дел дня. Задачи вписываются в блоки, образованные при пересечении осей "Важно-Неважно" по горизонтали и "Срочно-Несрочно" по вертикали.

— Хм, с этим всё ясно, но по мне лишнее. Навыдумывали всякой ерунды, но чёрт с ней, пусть будет! — вставил своё слово Павел Петрович.

— Я рад, что вам нравиться, тогда, может быть, приступим к конкретике?

Вопросов было много и по графикам, и по самой работе, и по необычным методам планирования и контроля времени, что я решил использовать. Пару часов у нас ушло на разбивку и согласование этапов работ, выставление приоритетов и утончение графиков, и только после обеда мы приступили к первому этапу работ, а именно обеспечению продовольственной безопасности и сбору плодов баобаба по всей рощи. Мало ли что. Стая павианов на огонек заглянет и все никаких запасов не будет!

Набралось три полных короба. Плоды дробили, отделяли семена и мякоть для просушки. Сходили за тамариндом и солеросом, плюс ещё два короба. Последний частично решили сушить, а частично засолить в яме.

Нганго снова, чего-то хомячит. Размером меньше меня, а жрет скотина, словно рота солдат, всё ему мало! С трудом отобрал мелкий плод. Выяснилось, что наш друг обнаружил хурму мушмуловидную. Высокое дерево было сплошь усеяно мелкими, похожими на сливы плодами ярко-чёрного цвета с пурпурным оттенком. По вкусу сладковата, немного вяжет, но есть можно. И как я только её просмотрел?! Неплохой довесок к рациону. Иван пообещал сварить компот с мёдом, говорит знает неплохой рецепт.

На Джона у меня были отдельные планы. Он, по мере своих возможностей должен был накручивать на готовые катушки нити из волокон баобаба, свивая их. Баобаб -это вам не лён, прялкой не спрядёшь, фактура волокон совсем другая. Но прежде он должен был нарезать полосок. Толстые треугольные стебли я очистил от зелёной кожуры ещё в походе, незачем мне лишний груз тащить. Белую сердцевину стебля необходимо аккуратно нарезать на тонкие полоски. Вот только удерживать одинаковую толщину полосок оказалось не так легко. Ножи не очень, да и навык для этого, видимо, требуется. Упростили задачу: изготовили нечто вроде шинковки в виде рамки, в которую вставлен ряд тонких отщипов, набранных из отбросов, оставшихся после ретуширования. Стебель продавливался сверху через решётку, разделяясь на два десятка ровных по толщине полосок. Полоски отбивались и прокатывались скалкой, после чего замачивались. Клеить из них лист можно только после шестидневной выдержки, когда из тканей выделиться склеивающие вещества и крахмал.

Однако, главной задачей, поставленной Джону, было налаживание контактов с аборигенами и составление русско-кевенгийского словаря и разговорника. Он, конечно, протестовал поначалу, но после того, как я предложил ему потаскать корзины с глиной сразу сдался.

— Ты же, Джон, ещё и шифровальщик, с языками хорошо знаком, тебе и карты в руки. Пойми, от того, как мы наладим взаимоотношения с местными, зависит наша судьба! У тебя, можно сказать, самая важная часть миссии...

Уболтал. Ну вот почему мне приходиться со всеми возиться, словно с детьми? Упрашивать, уговаривать, припугивать. Квеле обращался ко мне исключительно 'Ниро рохо мсут Ярунго', что значит, вроде как, 'белый дух из леса'. Другие получили обычные имена Марунго, Джиро, Никонго и лишь Павел удостоился имени Ганджуго, что означало — дух топора. Так что Джону работа предстояла не на пустом месте. За дни путешествия я уже начал составлять и словарь, и разговорник и даже в общих чертах объяснил откуда мы тут появились:

— Мими хапа куза дживе, шимве... Торговец с большого озера, — активно дополняя слова жестами, я показывал рукой на восток. — Бахари, бахари, — имея ввиду Индийский океан. — Напали бхунгу, — это как раз те татуированные ребята, что похитили колдуна и компанию, — отобрали товар.

Квеле на все объяснения кивал, но насколько понимал, неизвестно. Когда старик спускался к нам, мы приветствовали его 'Мхва меве, Квеле', что по-нашему, вроде как, 'Доброго дня, Квеле!' На что он степенно кивал и садился на корточки. Он с интересом наблюдал за непонятными станками, но больше его занимали глиняные таблички с рисунками и письменами. Он мог их рассматривать часами, что-то бурча себе под нос.

Дальше начались трудовые будни. Траншею мы всё-таки выкопали, ударно поработав восемнадцать часов. Параллельно делали недостающий инструмент. Две лопаты из пальмы дум оковали медной полоской и сделали бур1 Конечно, не винтовой и не железный, а деревянный с торчащими словно ёрш шипами и трёхлопастным шнековым долотом, окованным медью на конце.

А вот дальше планы посыпались. Кубометр глины — это, примерно, пятьсот штук кирпичей или чуть больше двух с половиной тонн. Она же тяжёлая, огнеупорная, что с одной стороны хорошо, а с другой не очень. Их нужно, если с запасом, тысяч пять. На обжиг тысячи штук в напольной печи уходит где-то два с половиной кубометра дров, в траншейной чуть больше. Единственное, доступное и годное для дров дерево — акация. Для дров можно сырые стволы использовать, а вот для выжигания угля нужны только сухие. Ближайшие доступные сухостои — в юго-западной части рощи, а это около километра. Тащить довольно тяжело. Даже в сухом дереве веса восемьсот кило в кубе, а выход угля, в лучшем случае, килограмм двести. Десять кубов угля — это семь-восемь тонн на своём горбу перетаскать придётся!

* * *

Пять дней целиком были отданы сбору и заготовке древесины, и заготовке чурбачков. Первые два дня таскали издалека сушняк к траншее, где Мартин собственноручно складывал кучу для обжига. Как оказалось, он не раз помогал соседскому кузнецу в выжигании угля2 и в отличии от нас, имел хоть какое-то представление о процессе её сборки.

Помимо дров, притащили четыре волокуши листьев драцены для циновок и лопастей ветряка и перлит. Давно дожидающуюся своего часа срубленную пальму дум, две корзины лозы и больший стог слоновьей травы. За обычной древесиной далеко не ходили, а тотально вырубали всё вокруг новой стройплощадки, на месте будущего ветряка. Работа не из лёгких. Пришлось перетачивать топоры туземцев и насаживать их на более длинные рукояти. Самое сложное оказалось не рубить деревья, а раскалывать их и разрубать на одинаковые по длине поленья. Если с первым прекрасно справлялся бревнокол, то со вторым пришлось попотеть. Сбили раму, на которую установили рычаг, на конец насадили плоское и зазубренное лезвие, перекованное из топора туземцев. Маятник с одной стороны натягивался вручную, а с другой был привязан к молодому деревцу, выступавшему в качестве пружины. Большая маятниковая пила здорово экономила время позволяя за несколько проходов перетереть, буквально разорвать прочные волокна расколотых на половинки и четверти брёвен.

Пока Мартин занимался с углём, мы продолжили заготовку дров, раскладывая готовые поленья тонким слоем под палящим солнцем. Думаю, за пару недель они достаточно подсохнут. Дождя нам гидрометцентр не обещал. Вода из дерева по факту закончилась после засолки солероса и приготовления раствора пикеля3 для замачивания кож, и Иван Сергеевич, назначенный главным по получению воды, вырубал из баобаба большие куски влажной, сочащейся водой сердцевины и укладывал в дистиллятор, следил за огнём, подкидывая время от времени очередную порцию дров и менял воду в холодильнике. Из-за несовершенства конструкции на получение литра воды расходовалось до килограмма дров, а из воды, полученной с таким трудом, до сорока процентов безвозвратно испарялось, обеспечивая работу холодильника. Тем не менее аппарат работал и стабильно выдавал за день по двести литров жидкости.

Ровные и сухие стволы и жерди сразу откладывались в качестве стройматериала для станков и привода, и уже на шестой день мы приступили к постройке забора и навесов4 .После того как закончилась вода, смысла в разделении площадок не было и мы, посовещавшись, решили заодно перенести в это место всё наше хозяйство, нажитое непосильным трудом. Сконцентрировать, так сказать, средства производства поближе к ветряку и печам. Начертили подробный план площадки и расположения станков, и, исходя из этого, ставили навесы. Ставили в виде буквы 'П' с расчётом иметь возможность нарастить навес и оставить по центру площадки место для приводного вала.

Сутки работы, зато комфорт. В тени, я вам доложу, работать намного лучше. Одну сторону оснастили стеной и приспособили для отдыха. Там же сложили небольшую печь для готовки еды. Теперь, в случае необходимости можно и обед приготовить и заночевать. Предполье зачистили полностью, всю растительность за забором свели метров на сто и выжгли. Не думаю, что кто-то из животных к нам сунется, а от человека и дом на дереве не спасёт.

Навесы, правда, уже заканчивали без меня, потому что к этому времени из траншеи вытащили уголь, и я решил использовать её как траншейную печь. Уложив туда свои изделия, начал подготовку к утильному обжигу, после которого далеко не все горшки можно использовать по назначению, поэтому придется провести большую работу по подбору шихты для глазурей и пироскопов5 , а после этого провести второй обжиг — обливной. Вот тогда дело ускориться, а то столько посуды и деталей без дела стоят! Даже суп толком не сварить. Обжиг дело, конечно, ответственное, но в отличии от угля постоянного присмотра не требует, так что параллельно занялся ковкой инструмента. Горн с мехами перенесли, точнее переложили заново, немного улучшив и сделав тягу побольше, а из уже обожженных кирпичей я сложил небольшую печь для закалки, науглероживания и экспериментов с глазурью и пироскопами. Надо признать, что трофейного железа на этот раз досталось куда как больше! С самих туземцев три топора, несколько наконечников от копий и ножей, но самое интересное то, что они награбили у кевенгов. Полный тубус обломков серпов, мотыг и тяжёленькая связка местных денег, то ли гвоздей, то ли тонких стрел. Не с пустыми руками ребята шли. Килограмм десять наберётся, плюс три отруба той же меди. И где они её берут-то? Дайте две! Но нам столько инструмента требуется, что даже этого количества не хватит, так что даже оставлять себе оружие — непозволительная роскошь. Ничего, каменным обойдемся. Единственное копье отстоял себе Нганго, который как клещ вцепился в него и не в какую не хотел отдавать. Может его? Да фиг с ним пусть таскает. Он же кстати и был на мехах. Как ребенок радовался мерному шуму мехов и воздуху, что толчками попадал в горн мерно подкрашивая угли кровавыми всполохами. Мартин мне такой список накатал, мама не горюй. Одних лезвий рубанков восемнадцать типов6 . Добавьте к этому стамески, долота, рашпиль, лезвия столярных и разметочных ножей, стрелки компаса, буравчики, свёрла и несколько размеров и небольшая обушковая пила которую в отличи от ножовки можно сделать практически из лезвия ножа плюс ещё кое какие мелочи вроде стержня для багдадской батарейки7 и проволоки для заготовки биметаллического термометра8 для

* * *

Три дня как папа Карло пахал у горна. Дневал и ночевал. Многие поковки имели сложные поверхности, выемки, и чтобы их изготовить волей-неволей пришлось делать фасонные молотки и гладилки из базальта и дополнительное зубило с пробойником уже из железа. Откованные элементы прямо с колёс шли в дело. Мартин и Павел приделывали рукояти, комплектовали рубанки и мастерили остальные необходимые для столярного дела рейсмусы, циркули, угольники и линейки. А когда железных лезвий не хватало, в дело шли отщипы кварца, старые заготовки из сланца — не выбрасывали ничего. Ребята не только инструмент успели сделать, но и нашли время на нехитрые детали для гончарного круга9, станка для свивания верёвок с катушек10 и крутильного стана11. Без них никак, по верёвкам у нас откровенный провал.

Пока я занимался подбором керамической связки для абразивов12 ребята наклепали десяток рычажных прессов для прессовки листов, сделали основу для солнечных часов и песочных дощечек13.

Павел Петрович проявил себя столяром от бога. Он страстно отдавался работе и не уходил, не закончив какую-нибудь деталь особо заковыристой формы. Главной его страстью были корабли. Точнее модели кораблей которые он мастерил на пенсии в своём имении, оборудовав в нём столярную мастерскую. На небольшой крытой верфи он мог разве что собирать шлюпки да небольшие речные баржи, на большее не было средств. Он буквально забрасывал Сарваерскую экспедицию Адмиралтейств коллегии**, а после реформ и Морское министерство проектами парусных кораблей. Показывал чертежи и о чудо. Он предложил построить морской парусный катамаран с усиленной палубой, что давала возможность устанавливать на неё восьми и двенадцати фунтовые орудия. Большой оригинал. Работали мы рядом и как-то у нас возник спор по разверстке, интересный такой инструмент для нарезки резьбы на токарном станке..

— Герр Ярослав мы, конечно, благодарны вам за инструмент, но отчего вы упорно не хотите сковать гребёнку, ведь этот инструмент не представляет большой сложности.

— Потому, Павел Петрович, что железа у нас мало и на всякую ерунду я его тратить не намерен.

— Как это на ерунду?! — Павел тут же взорвался. -Вы же прекрасно понимаете, что нарезка резьбы нам нужна как воздух. Струбцины, тиски винтовые. Без них работа весьма затруднена, а кулачковые мало того, что капризны в работе, так ещё и создают малое давление.

— И не везде их применить можно, громоздки, — добавил Мартин.

— О гребёнке, дорогие слесаря, я представление имею и даже работал с сим инструментом. Однако предлагаю вместо него использовать одно старое доброе изобретение — копир Леонардо14. Доработанный. Раритетная вещица, которую уже в ваше время, Павел Петрович, подзабыли. Посмотрите чертёж.

— Хм. По виду — упрощенный вариант винтельмы. И чем он, по-вашему, лучше гребёнки? — спросил Мартин.

— Только тем, что на резец для копира уйдёт на порядок меньше железа, к тому же гребенка — это еще и расчёт, и определение угла зубьев. Точность нарезов у копира выше, так что он выигрывает у гребёнки по всем статьям. Вот вы при нарезке как держите гребёнку?

— Под углом. Точнее, веду от верхнего правого угла проекции винта в левый в нижний, выдерживая уклон, примерно, сорок пять градусов.

— Вот! В том то и дело, что примерно! Угол без специальных приспособлений вы не выдержите, не говоря о крутизне нареза, а значит о стандартизации и взаимозаменяемости мы можем забыть. Павел, Мартин, речь идёт о точных болтах и гайках для мензулы, какая к чертям гребёнка!Мелкую резьбу с ней не нарезать, внутреннюю в узких и глубоких отверстиях тоже.

— Да, может и так. Мне такой точности не нужно. Уделали старика, сдаюсь и посыпаю голову пеплом. Давайте уже сюда схему вашего копира, — Мартин смиренно протянул руку.

— Не моего, а Леонардо да Винчи.

Разнообразие инструментов, хорошее питание и работа в тени самым лучшим образом повлияли на производительность и наше дело наконец, сдвинулось с мёртвой точки. Джон тоже не подвел и серьёзно отнесся к делу. Каждый день выдавал на гору план: десяток катушек ниток, двадцать листов папируса16 и при этом ещё находил время на словарь. Молодец! А ещё Джон выяснил что система счета у дикарей пятиричная. Они считали по руке, что совсем не новость для Африки. При составлении словаря нам здорово помогали картинки и главное, что помогло в составлении словаря — Квеле пришлась по нраву роль учителя. Он, сидя с Джоном, клеящим папирус, порой принимался рисовать какие-то образы, рисунки и показывая их громко проговаривал названия и терпеливо ожидал пока Джон не запишет их.

Получив после утильного обжига нормальных кирпичей, я сделал небольшую печь17 для проверки качества глазурей и пироскопов. В эту неделю все так или иначе пахали на эти нужды. Работа кипела день и ночь. Целую неделю, все работали на нужды керамики.Что интересно, из графика, кроме меня. никто не выбивался. Наоборот, шли с опережением. Ящики, бочонки и другая мелочь росли на глазах. Иван и Нганго на бревноколе заготавливали доски, шлифовали и полировали, помогали сколачивать ящики. Никогда бы не подумал что за два дня дикаря можно обучить работать с рубанком. Однако ничего. с шерхебелем навострился работать. Нганго все вещи кругом казались волшебными, он хватал то один, то другой инструмент и подолгу его рассматривал. А Иван, добрая душа честно пытался ему объяснить устройство. Иногда это ему даже удавалось.

На десятый день, проводя знает какой по счёту политой обжиг у нас образовалось реторта с нормальной глазурью. Ивану Сергеевичу тут же наложил на неё свою лапу и сварил нам столярный клей, а позже, очистил с её помощью воск18 без дела лежавший мёртвым грузом. За две недели мы изготовили массу оборудования: новый верстак и токарный станок с барабанным ножным приводом, инструменты бочара и дробилки — пружинную, шаровую и стержневую мельницу для измельчения шихты, барабан для её просеивания и бочки для отмучивания, горизонтальную глиномялку, стол для формовки кирпичей. Если добавить к ним валки, горизонтальную центробежную машины для литья, ящики с покатым дном для промывки селитряной земли, кульман, да ещё рамы для изготовления циновок19 то будет ясно что работали все от зари до зари, а то что столько всего успели во многом заслуга железного инструмента, нового верстака и станков..

* * *

— -Герр Ярослав, — начал Мартин, — инструментом, славу богу, мы обеспечены, по плану всё сделали и, слава Господу, теперь можем приступать к главной задаче. Хотелось бы определиться, какой конструкции делать крылья мельницы? Вы же понимаете, что ваша идея с тремя пятнадцатиметровыми крыльями, никуда не годиться. Я подсчитал, вес такого крыла с учётом лопастей будет больше тонны. Ветер тут не такой силы, чтобы раскрутить столь тяжёлую конструкцию. Мы с отцом делали наборные, коробчатые, лопасти длиной не более пяти метров, к тому же скрепляя их железными штырями.

— Соглашусь, Мартин, тут я дал маху. Но на ваших мельницах лопасти были деревянные?

— Конечно.

— Тяжёлые выйдут, да и не осилим столько досок. Предлагаю другой проект. Используем парусную мельницу с восемнадцатью крыльями и треугольными лопастями, связанными верёвками в жёсткий каркас, по типу паутины и предварительно напряжёнными. Высота крыла восемь метров, а площадь даже несколько увеличиться с первоначальным вариантом. Смотрите...

— Герр Ярослав, вы словно привязали чёрта к подушке! Каждый раз выдумываете какую-то ерунду, и что самое удивительное, она работает! Встречал я в Португалии такие мельницы. Встречал. Однако, даже для тканевых лопастей восемь метров слишком много, а циновка потяжелей холстины будет.

— Возможно, Мартин. Надо проверять. Предлагаю изготовить ферму сборно-клееную, но не коробчатую как у мельниц, а каплевидную из восьми клееных реек прямоугольного и треугольного сечения, с жесткими диафрагмами через каждый метр.

— Погодите, Ярослав Александрович, — вставил слово Павел, — то, что вы говорите есть пустотелая корабельная мачта, а сия деталь весьма непроста в устройстве и требовательна к качеству древесины. Одних струбцин два десятка потребно, если не больше. Вытянутая форма, как я понимаю, потребовалась чтобы противостоять ветровым нагрузкам.

— У вас, Павел Петрович, глаз алмаз. Это и есть мачта, я похожую когда-то делал. Если у нас получиться, то мы вдвое снизим вес лопасти по сравнению с коробчатой и втрое с цельнодеревянной.

— Когда слепой ведёт слепого, они оба упадут в яму. Слишком много допущений. Надо делать образец крыла в натуральную величину, — заявил Мартин. — Подсчитать вес, да на дерево затащить, посмотреть, как оно под ветровой нагрузкой себя поведёт. Там такие порывы бывают. Ещё лучше построить модель мельницы в масштабе один к пяти. Мы, таким образом, проверим конструкцию барабана для крепления крыльев, да и герру Ивану мешалка нужна. Вы то не сегодня завтра закончите с обжигом и будете глину таскать, а у нас и мельница, и шкивы и станины для приводного вала20 дожидаются.

— Пожалуй, возьмусь мельницу до ума довести, — заявил Павел Петрович. — Не приходилось, знаете ли, встречать такой хитрой конструкции. Интересно!

Мы ещё долго обсуждали конструкцию барабана, расположение и угол крыльев, в итоге, всё вылилось в ряд чертежей, которые мы делали на уже нормальном кульмане и просохших листах папируса, недавно вытащенных из-под пресса21. Всякие сложности прямой вызов столяру, глаза загорелись и ребята начали творить!

Ну а я, как только закончил с глазурями, провел политой обжиг и обеспечил нас глазированной посудой, трубами и всякими бытовыми мелочами типа душа и умывальников. Приготовили суп-пюре из толчёного солероса и побегов баобаба на мясном бульоне. А вареный клубень папируса! Нет, не картошка, конечно, но что-то среднее между репой и бататом. С солью и полоской мяса вкуснота! Всё бегом, да бегом уже позабыл вкус домашней еды. Иван Сергеевич немедленно взялся за химические опыты, а вот для меня и Нганго наступил локальный Армагеддон. Три бесконечные недели каторги под жарким солнцем. Каждый день по две, иногда три ходки в разлом, за глиной и шпатом.

Оценив объём глины, что мы притащили за день, стало ясно как божий день — все наши планы летят в тартарары. Нужно кардинально увеличить вес. Сделать арбу? Не вариант. Дорога до разлома идёт через высокий кустарник и поле слоновьей травы, а значит на арбе, пусть с огромными колесами, мы ничего не увезём. Если же делать больше... После мозгового штурма я с трудом продавил проект изготовления дикого гибрида колёсного портального крана и колёсного же буера. Текущие работы были отложены и титаническими усилиями, всего за неделю мы изготовили чудо инженерной мысли — буер, а в придачу небольшую тележку для мяльного круга22, я бы сказал, ящик на колёсах похожий на лафет пушки.

Буер показал себе неплохо на относительно ровной местности, однако, в густой траве и кустарнике он всё же завязал и нам приходилось вдвоём тащить его. За день мы совершали в зависимости от маршрута одну, две или три поездки. Привозили не только глину — сухой молочай и акации, перлит, ольгдамит, змеевик. При ветреной погоде мы улучшив момент залезали на буер, где Нганго работал с тормозом, а я с парусом и тем самым перевозил груз без затрат физической силы. В дни же когда ветер стихал нам приходилось его тащить. Такое случалось не так уж и редко и несмотря на то, что кушали мы за троих, я сильно потерял в весе, работа бурлака доложу вам, не сахар.

Каждый вечер Нганго, взяв копьё и бумеранг, отправлялся на охоту. Возвращался обычно ближе к ночи, да не с пустыми руками. Охотник от бога, не поспоришь. То дрофу, то долгопята притащит, а как-то раз лесной свиньёй всех порадовал. Добычу мы обычно мариновали для шашлыка, а вчера вот соорудили лавовый гриль, чтобы готовить вкусные и ароматные блюда без использования жира. Гриль имел решётку и поддон с пемзой, она же вулканическая лава. Пемза равномерно распределяла тепло по поверхности и впитывала жир, который стекал с решётки. Попадая на раскаленные камни, он начинал дымиться и придавал блюду изумительный аромат. Сам гриль был разборный, из лёгких в изготовлении поддонов и пластин с ручками. Нижний поддон имел высокие стенки, а в углах отверстия под штыри, в него для жара засыпаются раскаленные угли. Затем, на штыри одевается второй контейнер с пемзой, и пластина с решёткой. В случае, если нам надо поджарить мясо с двух сторон — мы продолжаем составлять бутерброд и надеваем верхний контейнер с оребрением для углей. Замыкает всё плоская, тяжёлая пластина, обеспечивающая необходимое давление на мясо. Не спорю, неудобно против электрического. Но мясо выходит не хуже.

* * *

Нанго испытывал мистический ужас и ни за что не хотел спускаться в разлом духов. Он на полном серьёзе считал, что в разломе жилище злых низших духов-ньялу, и спустись он вниз, те обязательно заберут его мужскую силу. Пришлось давать взятку Квеле, чтобы он поехал с нами и провёл обряд усмирения духов. К сожалению, большого успеха процедура не имела. Всего что я смог добиться — Нганго уже не боялся разлома и самостоятельно крутил ворот поднимая и опускал биг-бег. Так намного быстрей, чем цепляясь словно обезьяна и рискуя сорваться в любой момент, поднимать мешок на своём горбу.

Буер подгоняли к краю разлома, крепили растяжками к колышкам и Нганго прямо в мешке опускал меня вниз. В разломе я проводил по пол дня, пока Нганго самым нахальным образом дрых в тени.

В стенах разлома, со временем образовались длинные ходы и лазы. Прослойка глины при детальном обследовании оказалась неоднородной. Обычное дело для делювиальных глин — смешанный гранулометрический состав, изменчивость, неправильная слоистость. Помимо кремнезёма, в ней находиться два глинистых минерала монтмориллонит и каолинит. Оба в основе имеют оксид алюминия. Однако первый предпочтительней, у него в составе масса плавней: оксиды, магния, кальция, калия. Каолин, он разный. Чем оксида алюминия больше, тем выше температура плавления глины и выше огнеупорность. У чистого оксида она вообще 2050 градусов. Из такой глины обычным обжигом кирпичей не сделаешь, они не спекутся и рассыплются. Так что копаюсь, выискиваю как землеройка подходящий слой. Позже, как только построю полноценную печь, мы сможем, получив шамот, делать огнеупоры.

По ходу работ мы усовершенствовали обвязку буера и выявили оптимальный вес груза — тысяча двести килограмм. Можно и до полутора тонн нагрузить, с хорошим запасом прочности буер делали. Но тогда и скорость резко падала, и усталость опять же.

Глина, скопившаяся за несколько дней, подсыхала на солнце, и мы просеивали её через сито, после чего, добавив дроблёной пемзы, укладывали в яму, сверху делали лунки и проливали водой до тех пор, пока глина не приобретала нужную влажность. Выдержав глиняное тесто двое суток, мы брались за рычаг-водило и подцепляли к нему тележку, нагруженную до самого верха камнями, и несколько часов катали по кругу, периодически переставляя её на новую колею чтобы равномерно размять глину во всей яме. Полученное тесто складировали в узкой траншее, накрытой сверху влажными травяными матами. Затем глина должна отлежатся двое суток, а уже потом Иван Сергеевич, словно блины, штамповал кирпичи. Иногда в этом деле ему помогали Мартин и Павел Петрович.

* * *

Пришел в себя Меринго. Старик постоянно поддерживал его в бессознательном состоянии, подпаивая своими отварами. Оказалось, что это племянник вождя и очень большой человек. Всю медицину оставил на Джона, он делает перевязки, кипятит бинты, следит за раной. Как он с папирусом закончил, только нитями и занимается, ему ещё и старик Квеле по мере сил помогает. Верёвки расходуются со страшной силой, а на нём ещё и ткань. Не знаю как он справиться с планом, пускай больных запрягает.

Недостаток трудовых ресурсов дикий, а вроде не Днепрогэс строим. Поддержание режимов обжига в печи перекладывал на Ивана, но вечерами всё равно приходилось заниматься второй частью 'Мерлезонского балета', стал пробовать плавить стекло и подбирал шихты для фарфорового шликера23. И эти задачи, доложу вам, оказались посложней, чем недавняя возня с глазурью.

* * *

Сегодня, с раннего утра отправились за вулканическими бомбами, туфа для шликера нема, а шамота мало. Затея на весь день. До дальних холмов, где я обнаружил эти образования ещё в первый день, не меньше семнадцати километров. На обратном пути взяли немного западней, в надежде приметить сухой молочай и собрать смолы. Там во время очередного перерыва Нганго заприметил какую-то живность и умчался, а я решил провести сьёмку местности. Наловчился уже разговаривать на местном, во всяком случае, с Нганго мы отлично понимали друг, друга с полуслова. Слышу кричит:

— Ярунго, Ярунго! Помоги!

Сбегаю вниз и вижу картину маслом: здоровенный страус бежит за Нганго, шипит, поднимает крылья и пытается наскочить. Здоровяк едва успевает отбиваться от разъярённой птицы обломком копья. И смех, и грех! В саванне, естественных врагов у страусов нет, а вот он ударом ноги может легко убить человека. Если удар копытом лошади оценивается в двадцать кило на квадратный сантиметр, то удар лапы страуса — тридцать! Такой и железный прут согнёт, и череп льву проломит, куда там костям человека! Бегу, бегу на перерез, на ходу достаю из-за спины бумеранг. Птица заметила меня и развернулась к новой опасности.Размахиваюсь и запускаю аппарат, наловчился уже. Рассчитывал я попасть по ногам, но так вышло, что тяжёлый лиль-лиль, разогнавшись, буквально оторвал птичке голову. Аааа! Готово! А страус этот необычный, так вышло, сразу не понял. Во-первых, размер — настоящий гигант метра под три в высоту, да весом по виду за двести килограмм. Удивительно другое, лапы у него красные, с толстенными, толще чем у человека берцовыми костями, от такой птички если прилетит, то сразу к праотцам отправишься. Цвет крыльев не бело-черный, а бурый. Что-то я слышал про таких ископаемых страусов — дманисский называется, вроде. На этой планете, видимо, по каким-то причинам не состоялось масштабное вымирание магафауны в плейстоцене, и вот они — реликты бегают и прыгают.

Не успел я как следует рассмотреть страуса, как Нганго схватил меня за руку и куда-то потащил. А ларчик-то, просто открывался. Этот жук нашёл кладку и попытался украсть яйцо, был замечен и жёстко побит этим гигантом. Самки страуса откладывают свои яйца в общую гнездовую ямку, которую самец выскрёбывает в земле или в песке, он же и охраняет. Яма была довольно приличная: больше полуметра глубиной и яиц в ней не меньше пяти десятков. Страусы живут гаремом, самка доминирует, а самец — на подхвате. И яйца тут не такие как у обычного страуса, одним таким яйцом можно всю нашу компанию накормить! Ополовинив кладку, мы шустро ретировались с места, пока не вернулись самки, боюсь, атака нескольких птиц для нас закончиться фатально.

Вот так-то и разжились центнером диетического мяса и яйцами вдобавок.

— Герр Ярослав! Какой гигант! Вот это туша, должно быть весит не меньше трёхсот фунтов! Да ещё и яйца! Нет, сегодня точно устроим пир. Герр Иван вчера очищал спирт... Но сначала нужно засушить не меньше половины туши. Всего не осилим. Кожу, кожу не забудьте замочить я знаю фирменный бурский рецепт, что самым лучшим образом подойдёт для обуви! — Мартин суетился вокруг добычи.

Вот так и живём. Иван Сергеевич разогнался не на шутку, и уже к концу третей недели, оказывая мне всяческое содействие в подборе шихты для шликера и оптимальных составов для флотации, получил практически весь спектр нужной нам химии. От очищенного гипса и соды до скипидара, канифоли, туши и цветных восковых карандашей24. В последние дни перед установкой ветряка, он занимался исключительно выделкой и сшиванием приводных ремней и кож25 для нашего разросшегося хозяйства.

Вечерами мы собирались у очага под навесом. Заваривали кофе из семян баобаба, ели индийские финики. Нганго как-то притащил стручки рожкового дерева с очень сладкой и сочной мякотью и с чрезвычайно твердыми семенами. Стручки мы высушили на солнце, семена растёрли в порошок, очень похожий на какао. Только вкусом он обладал более насыщенным, да и ароматом более ярким. В Древней Греции плоды рожкового дерева были известны под названием 'египетских фиг'. Семена имеют совершенно идентичную форму и вес, благодаря чему в древности они служили мерой массы, под арабским названием 'карат', да-да, тот самый ювелирный, в котором алмазы оценивают. Один карат — ровно двести миллиграмм. Вот и эталон для весов, как раз то, что доктор прописал!

Порошка из плодов мы наделали не так много, килограмма три. Сегодня из него я и приготовил напиток, по вкусу похожий на какао, точнее, гораздо вкуснее какао, а в прикуску с дикой хурмой, с мёдом... У-у-у! Пальчики оближешь! Ещё нечто похожее на шоколад сделали — кэроб, мёд, масло солероса, сухой порошок баобаба, вместо наполнителя — кусочки дикой, с кислинкой хурмы и плоды дум. Топим масло на водяной бане, при непрерывном помешивании добавляем кэроб. В 'шоколадную' массу добавляем наполнитель и ещё раз размешиваем на водяной бане, затем всё в формы из папируса, смазанные маслом и в холодок остывать. Шоколад не хуже, чем швейцарский! Это не я, Мартин сказал.

Так появилась у нас традиция: сидели возле костра, кто-то плёл циновки, кто-то допивал кофе, кто-то вытачивал что-нибудь ножичком и рассказывали интереснейшие истории из разных эпох. Я чаще про чудеса технического прогресса двадцать первого века: пилотируемые полёты, межпланетные аппараты, невиданный прогресс вычислительной техники, электромобили и чудеса генетики, про небоскребы и гигантские экскаваторы. Иван — больше про индустриализацию и Гражданскую войну, про свою учёбу в лицее. Мартин — не менее интересные истории про приключения в Голландии, приведшие его на другой конец Земли. Однако, без всякого сомнения, самым интересным рассказчиком оказался Павел Петрович Арбузов. Его рассказы о службе в голландской ост-индской компании, войне 1812 года и первом русском кругосветном путешествии неизменно вызывали у всех большой интерес. Даже Джон в эти дни спускался вниз и ковылял на костылях чтобы его послушать.

— Значится, — подкручивая роскошные усы, начал Павел, — в сентябре тысяча восемьсот четвёртого года встали мы у берегов Аляски, возвращаясь на родину из первой русской кругосветки. Я был капитаном шлюпа Нева. Три года длилось это опасное и трудное путешествие и с конца лета мы исследовали южную часть побережья Аляски. В первую очередь нас интересовали все имеющиеся сведения о весьма удивительном народе, эдаких викингах Северной Америки — индейцах тлинкитах. Сбором сведений о них я занимался по просьбе начальника экспедиции Юрия Фёдоровича Лисянского и весьма преуспел в этом26. Встали у побережья Аляски в пяти милях северней острова Ситка, планировали в Михайловской крепости пополнить запасы воды, но на подходе к крепости вместо хлеба да соли шлюп угостили пушечными да ружейными залпами. В некотором недоумении мы отошли в сторону, а к вечеру заметили боевое каноэ, пытавшееся скрыться от нас. Я приказал спустить баркас и преследовать индейцев. Во время перестрелки раздался взрыв, индейцев разбросало во все стороны. Оказалось, на лодке был запас пороха. Часть беглецов мы всё же выловили. Я немного владел дикарским языком и смог выяснить, что тлинкиты ожидают большой отряд русских, а этих послали за порохом в селение Хуцнуву на соседнем острове, куда давеча доставили его американские торговцы. Тогда мы и узнали, что тлинкиты захватили нашу факторию ещё два года назад. Война там шла. Война, второй год уже, а в Петербурге то ни сном, ни духом.

В тех краях заправляла русско-американская компания, и главным там был Александр Александрович Баранов, которого величали губернатором. Человек он был предприимчивый и отчаянный, шестой десяток разменял, а всё с ружьём как молодой носился. Аляска то у нас немалая, а островов и того больше — тьма тьмущая. За всеми и не усмотришь, тем более не часто он на Ситке бывал. Вот и попустил, индейцев против русских заготовщиков каланов настроили, да остальные с ними под раздачу попали. Тлинкиты эти весьма свирепые воины, я вам доложу. Никогда я за всё время странствий не встречал более отчаянных дикарей. Обида у них давно копилась. Купцы калан за копейки скупали, потом казачки убили семью одного из тлинкитских вождей, многих индейцев почём зря в кандалах держали. Распустил Александр Александрович купцов, распустил. Ну а как самого главного шамана в тюрьму посадили, восстание и началось.Сразу несколько ранее враждовавших между собой индейских родов сошлись. Мало того, что тлинкиты населявшие и материк, и весь архипелаг собрались, чего отродясь не было, так к ним ещё и другие племена, жившие южней, присоединились. Сила. Большая сила. Конечно, без американских торговцев, точивших на наши колонии зуб, там дело не обошлось. Много позже узнали, что они индейцам и ружья, и порох и даже небольшие пушки за копейки продавали. Тьфу! Лишь бы нам насолить. Так больше тысячи индейцев напало на поселение под предводительством тех же американских матросов. Мутная история. Наших там всего несколько человек спаслось, а погибло двадцать два поселенца, больше двух сотен алеутов. А тем временем индейцы выстроили неподалёку крепостицу, где и засели.

На следующий день мы встретили алеутов, через которых вышли на отряд Баранова, собранный чтобы отбить крепость. Сто пятьдесят промысловиков и немного солдат на кораблях 'Ермак', 'Александр', 'Екатерина' и 'Ростислав' и две сотни алеутов на байдарках. Пушек, правда, у него было мало, все же промысловые корабли. Баранов сразу же обратился к нам, за помощью. Всё-таки у нас на борту четырнадцать пушек, против его четырёх. Поначалу Юрий Федорович совершенно не хотел учувствовать в штурме крепости, а предлагал лишь помочь артиллерийским огнём.

Три дня шли переговоры с местным вождём Катлианом, где я принимал участие от команды шлюпа. Тлинкиты не освобождали томившихся с момента штурма крепости пленных кадьякцев, не выдавали аманатов-заложников и отказывались сдать свою крепость. Переговоры зашли в тупик, и Баранов на совете офицеров решительно настоял на штурме. Лисянский категорически отказывался передать матросов в помощь, и мне больших трудов стоило уговорить его дать разрешение на участие в деле небольшого отряда из двадцати матросов.

Утром с 'Невы' провели бомбардировку крепости из корабельных орудий. К большому сожалению, она не имела большого успеха, поскольку наши ядра почти не пробивали толстый частокол индейской крепости, а сами тлинкиты укрылись в глубоких ямах и подземных ходах, соединявших дома внутри укрепления. Решили атаковать ранним утром двумя колоннами. С севера — десант с 'Невы' под моим командованием, а с юга — Баранов и лейтенант Повалишин с казаками, промысловиками, алеутами и четырьмя единорогами.

Сначала штурм не задался. Алеуты сильно шумели и криками своими привлекли внимание тлинкитов. На огонь пушек индейцы ответили сильнейшей стрельбой из ружей и фальконетов. Несмотря на вражеский огонь и отчаянное сопротивление, наши орудия были подтянуты к воротам крепости и начался штурм.Мой замысел был прост, отвлечь внимание тлинкитов штурмом со стороны ворот, а с другой стороны подобраться к стене с пороховой миной. К моему сожалению, промысловики и кадьякцы-алеуты оказались негодными солдатами и не имели никакого понятия о дисциплине. Как только они подступили к воротам, противник усилил стрельбу, кадьякцы обратились в бегство... Ну как так можно?! Тлинкиты, заметив это, немедлено открыли ворота и ринулись в атаку во главе с вождём Катлианом. Этот громадного роста индеец был одет в деревянные доспехи и возвышался над всеми, словно средневековый рыцарь. Голова его закрыта деревянным шлемом в форме клюва ворона, сильно выступающим вперёд. Лицо и доспехи — покрыты боевыми татуировками из крови, а сам он издавал ужасающие выкрики, чем вгонял алеутов в совершеннейший ужас. Учитывая, что индейцев в крепости было не менее восьми сотен, они вчетверо превосходили промысловиков по численности. Алеутов можно не считать, как бойцы они слабы в коленках против тлинкитов. Вылазка индейцев грозила обернуться крупным поражением и резнёй. Чтобы спасти положение, я приказал своему отряду идти на помощь Баранову, который был уже тяжело ранен в руку копьём и тем не менее пытался прекратить паническое бегство своего горе-войска. К тому же, дело усугубилось тем, что тлинкиты отбили запасы пороха для пушек и ружей, а имевшиеся при себе заряды мы истратили. Положение стало отчаянным. Тогда я приказал десяти матросам прикрывать фланги, а с остальными, умевшими орудовать палашами и ранее служившими на военном флоте, ринулся на тлинкитов. Прежде всего нужно было сразить вождя, он имел особо толстые доспехи и пули попросту отскакивали от них. Прежде, чем я схватился с вождём, мне удалось убить двух тлинкитов. Сам Катлиан оказался умелым бойцом и ловко отбивал мои удары окованной медью палицей из китовой кости. Перерубить её мне не удавалось, так же, как и пробить его доспех. Однако, я насколько раз всё же его достал. В ходе боя я не заметил, как врубился в самую гущу врагов и в какой-то момент оказался отрезан от своих матросов. Сильнейшая боль пронзила плечо, и я уже было попрощался с жизнью, как Лисовский, видя наше положение, открыл по тлинкитам ураганный огонь со всех орудий правого борта, чем спас весь наш отряд от неминуемой гибели.Меня успели отбить... Для нашей команды потери были велики — ранены почти все матросы, многие, как и я тяжело, трое убитых. Жаль, не могу показать вам тот шрам, что мне оставил вождь в подарочек. Из-за ранения я после окончания экспедиции был вынужден оставить военную службу... Вот такие дела. Потрепали меня знатно, доктор вырезал семь костяных наконечников стрел из тела.

— Ну это вы, Павел Петрович, дали лиха. Кто же с таким оружием на одоспешенных то?

— Да бросьте, Ярослав Александрович! Мне тогда не до этого было. Судьба команды на волоске висела. Не будь нашей отчаянной атаки и сами бы сгинули и Баранов погиб бы, а без него всё это собранное по сусекам войско сразу на части рассыпалось, он то дикарей и промысловиков в ежовых рукавицах держал.

— Так что же было дальше? — с нетерпением спросил Мартин.

— Дальше-то? Дальше уже без меня. Крепость более не штурмовали, и несколько дней продолжались вялые перестрелки. Индейцы оказались без запасов пороха, что мы так удачно взорвали, и шансов у них не было никаких. Ночью седьмого октября, оставив крепость, индейцы бежали через горы в восточную часть острова. По приказу Баранова крепость была сожжена, а нам достались их боевые каноэ и огромные запасы вяленой и сушеной рыбы, найденные алеутами в тайнике неподалёку, у них особый нюх на рыбу!

Чуть позже, на месте старой крепости Баранов основал Ново-Архангельск, который вновь закрепил за Россией архипелаг Александра и сделал возможным дальнейшую промысловую деятельность байдарочных флотилий. Конечно, на этом сражении противостояние Российско-Американской компании с индейцами не закончилось и в августе следующего года тлинкиты уничтожили русскую крепость Якутат, однако главная сила индейцев была сломлена в сражении у Ситхи, в крепости осталось не меньше половины тлинкитов, погибших по большей части от обстрелов с корабля...

На сим позвольте откланяться, завтра у нас Мартином Людвиговичем работы невпроворот, будем собирать барабан для крепления лопастей.

Иллюстрации

Интеллект карта диаграмма Ганта диаграмма Эйлера-Венна матрица Эйзенхауэра Хурма Африканская Изготовление папируса Рама для циновок Ископаемый страус Кладка Страуса Карта Русской Америки Утро перед штурмом Место крепости современное фото Тлинкитский воин Каноэ тлинкитов Перед штурмом Атака вождя Выход колонны тлинкитов

К оглавлению

Пятилетка за три года-2.

Проснулся от отборной ругани. Иван гонял каким-то веником Нганго по кругу.

— Ах ты, негодяй неуклюжий! Троцкист ты недобитый! Да я целый день кладку собирал!

— Иван Сергеевич, успокойтесь! Что случилась-то? За что же вы его так? — я моргал спросонья.

— Только представьте, — он остановился и никак не мог отдышаться, — этому негодяю отчего-то вдруг понадобились кирпичи, и он, конечно же, не нашёл ничего умней, как вытащить парочку из основания, отчего угол кадки обвалился. А сколько я его собирал?! — он опять схватился за веник, но Нанго уже и след простыл.

Тут дело в том, что за месяц мы наштамповали тридцать два кубометра кирпича из глины и глино-перлита. Вышло бы больше, но из-за большого содержания оксида, масса кирпича превышала полторы тонны в кубике. Чтобы подготовить их к обжигу, мы постоянно расширяли канаву в глубину и длину, заготавливали дрова и траву и укладывали их особым образом под руководством Ивана, который имел в этом деле некоторый опыт.27

Несмотря на заминку, мы сегодня должны успеть завершить укладку и оставить Ивана в покое, чтобы он следил за обжигом. Без рабочей силы изготовление циновок для ветряка шло черепашьим темпом. Если верёвок благодаря Джону и помогавшему ему Меринго хватало, то циновок было сделано менее трети от потребного. К сожалению, вязка вечерами на обычных рамках не могла обеспечить высокую производительность, нам требовалось шестнадцать полотнищ по одиннадцать квадратных метров! Чтобы механизировать тяжелую работу Мартин и Павел изготовили большой станок для циновок.28

Процесс изготовления лопастей ветряка близился к завершению, и, закончив с парусами, мы сразу приступили к подготовке площадки на дереве. Выровняли площадку теслом и с помощью копёра29 глубоко вбили в мягкую сердцевину две трапециевидные опоры дум с пазом, для установки в нём подшипниковых узлов. Чтобы его поднять наверх, Мартину пришлось сделать ворот и укрепить его на вершине. С помощью ворота и полипасты мы подняли вал вместе с узлами и установили его в опорах, зафиксировав винтами.

С торцов вал был шестигранным, так как на него с одной стороны должен насаживаться узел с лопастями, а с другой он сам крепился на шкив. Опоры под два промежуточных шкива с подшипниками мы также вбили в ствол баобаба, предварительно проделав отверстие в его вязкой и волокнистой древесине. Решение не самое лучшее — шкивы начнут играть сразу, как только сердцевина начнёт высыхать. Но опыт лестницы показал, что процесс этот не такой уж и быстрый и растянется месяца на три, что нас устраивало.

Барабан с лопастями и крыльями к тому времени, когда мы закончили шкивы, был полностью готов, и сегодня мы натягивали крылья ветряка создавая жёсткую, пред-напряжённую конструкцию, которая будет себя вести как единое целое и распределять нагрузку от резких порывов ветра.

Барабан представлял из себя каркас из двух восьмиугольников, соединённых меж собой поперечными укосинами. Диаметр внешнего восьмиугольника метр, ещё один внутри меньшего размера. Конструкция построена вокруг втулки, из которой шли спицы, образующие каркас. Две плоскости понадобились чтобы устанавливать треугольные лопасти ветряка под углом к ветру, а при необходимости поворачивать их. Каждая лопасть фиксировалась клиньями между укосин внешнего и внутреннего яруса и закреплялась тремя винтами.

Нарисовалась проблема, о которой мало кто подумал, общий вес барабана с лопастями и парусами достигал полторы тонны. Учитывая громадную парусность конструкции, подъём всего узла на высоту восьмиэтажного дома представлял неординарную задачу. Споры разгорелись нешуточные. Мало того, поднявшийся ветер внёс свою лепту, при неправильном расчёте можно было загубить не только труды многих недель работы, но и пришибить кого-нибудь ненароком. Мартин предлагал построить большой кран на вершине, что неизбежно затянуло бы ввод ветряка ещё на неделю. Я предложил иное решение.

— Надо собрать стрелу из двух акаций и расположить её так, чтобы конец при подъёме на девяносто градусов совпадал с торцом вала.

— Герр Ярослав, допустим, мы поднимем барабан на уровень вала, но скажите строму дураку, вы каким образом его будете насаживать? Барабан не совпадёт с торцом вала, вы что великана Имира пригласите?!

— Вот! — я поднял палец вверх. — Вопрос по делу. Чтобы не беспокоить этого товарища, предлагаю в торце вала сделать паз, а барабан посадить на шестигранный стержень через муфту и стрелу крана.

— Как я понимаю, вы хотите, подняв барабан, совместить стержень с валом, а после, используя его как направляющую, переместить по нему барабан?

— В общих чертах, так и есть, — ответил я.

— Совершено безумная идея! Вам не только придётся находиться на стреле, которую во все стороны будет раскачивать ветер, но и прикладывать невероятные усилия чтобы сдвинуть барабан.

— По-моему, идея стоящая, — вставил слово Павел. — Если смазать стержень, да клиньев подготовить профильных... Только чтобы управиться, понадобиться два человека, так сподручней, и поскольку я лучше остальных управляюсь со снастями на мачте, то я и мне и ставить. Так-с. Воротом то с рычагами мы стрелу поднимем, а вот растяжки надо-с закрепить не только на земле, но и на дереве.

* * *

Установка ветряка растянулась на целый день, поскольку сперва оттяжек не хватило, и нам пришлось снимать верёвки с приводов и изготавливать новые. К тому же, срубить и доставить посредством катков такое больше дерево, выкопать под него опору — всё это требовало времени и сил. Стрелу с барабаном и лопастями поднимали, как запланировали, единственное, много времени отнимала установка растяжек, которые приходилось постоянно менять, лазая по дереву, словно обезьяны. Павел Петрович в этом искусстве оказался значительно сноровистей меня. Ветер и колебания раз за разом скидывали нас вниз, и лишь благодаря скалолазной обвязке мы избежали падений с высоты.

На фоне всех этих трудностей, ссаживание барабана с оси с помощью киянки и клиньев показалось нам плёвым делом, и на закате мы не только закончили эту ответственную операцию, но и закрепили на валу всю конструкцию.

К обеду следующего дня мы установили шкивы и ролики-натяжители, надели на них кожаные ремни, сделали несколько пробных запусков, наладив рычажный тормоз вала и, наконец, соединили ремнями нижний шкив и ведущий верхний вал большого станка.

Предложив многолопастную конструкцию ветряка, я преследовал довольно простую цель. Парусный ветряк работает даже при самом слабом ветре. Центробежные и гироскопические силы у него значительно меньше, чем у собратьев с жёсткими лопастями. Подобные конструкции не критичны к погрешностям балансировки и не требовательны к аэродинамическому исполнению профиля лопасти. Минус ровно один — чем больше диаметр колеса и чем больше количество лопастей, тем ниже скорость вращения. Наш аппарат при средней скорости ветра одиннадцать метров в секунду выдавал всего тридцать пять оборотов, и то, во многом это заслуга смазки и подшипников, а также правильного наклона лопастей.

Потенциальную энергию ветрового потока вычислить несложно — скорость ветра возводим в куб, умножаем на плотность воздуха и на площадь ометания ветряка в квадратных метрах. По подсчётам цифра запредельная 423 киловатта. Однако, учитывая несовершенство конструкции завихрения, обтекания, в лучшем случае, мы снимем процентов тридцать — 100-110 киловатт, что, вроде, тоже отличный результат. Но не забываем, что вал ветряка располагается на высоте семнадцать с половиной метров, а верхний вал станка на трёх с половиной от уровня земли. Диаметры шкивов мы не с потолка брали, а вычислили путем расчёта ременных передач. На три повышающих шкива перепад пятнадцать метров высоты и суммарное передаточное число пятнадцать. Так что на вал станка мы получаем всего 400-550 оборотов максимум, однако, мощность упала в пятнадцать раз! Плюс неслабое сопротивление ремней, они хотя и присыпаны тальком, но всё не баббит. В самом лучшем случае, мощность главного вала составит пять-семь киловатт. Скажем прямо, особо не разгонишься! Любая мало-мальская плотина заткнёт такой эрзац-ветряк за пояс играючи. Но все же — это прорыв! Главное для нас сейчас не мощность, а возможность круглые сутки использовать дармовую энергию. На ночь поставил мельницу, а утром у тебя готовая шихта и не надо умирать на жаре, крутя привод. Да к тому-же, вал то он у нас промежуточный. Шкивы на нём уже установлены, так что будем при необходимости как повышать обороты, уменьшая мощность, так и понижать, наоборот её увеличивая.

Мартин с Павлом сперва подсоединили привод к основному станку и установили шаровую мельницу для помола шихты, а после занялись натяжением ремней небольших станков. Особенно много времени заняла наладка полу-перекрёстной передачи нижнего вала с натяжными роликами и подпружиненного шарнирного прижима для шлифовальных и полировальных головок. Попытки сделать рабочий вариант заканчиваясь неудачно до тех пор, пока мы не установили эластичные жгуты из каучука. К этому времени Павел подобрал подходящий состав и пропорции наполнителя для массы каучука, а полученную смесь начал прокатывать на подогретых вальцах.

Поскольку все станки были оснащены прижимными роликами, то запуск и остановка любого из них не требовала остановки главного вала, что здорово ускорило работы по запуску. Прижимы, как я уже говорил, были необходимы чтобы один человек мог обслуживать до десяти станков, так как обработка агата и кварца даже на большой скорости требовала нескольких часов. Если же шлифовать и полировать камни вручную, то даже на шарик из мягкого базальта может уйти неделя, а про кварц даже и говорить нечего.

Пока ребята занимались наладкой и запуском, я на центробежном станке отливал шлифовальные полусферические и полировальные головки двух типоразмеров. В расплав меди добавлял фракции шпинели, интенсивно размешивал смесь и использовал её для литья. В связи с дефицитом железа, металлическую связку и чистую медь применил для изготовления свёрл, отрезных дисков для камня и дерева и тридцати сантиметрового лущильного ножа, для изготовления шпона и фрез, для вытачивания бусин и крючка для точения колец.

Когда головки были готовы, мы сперва приступили к выточке агатовых шаров из гальки, они были необходимы для тонкого помолы шихты. Во время работы вместе с Нганго я узнал, что он вырос в семье, занимавшейся изготовлением каменных топоров, и в раскалывании камня, он оказался намного искуснее меня. Поэтому его поставили на изготовление заготовок бусин. Несколько дней он аккуратно раскалывал зубилом крупные камни и кристаллы в особых углублениях на наковальне или, укрепив камень в тисках.

В общих чертах процесс обработки выглядел так: с двух сторон высверливали углубления, для удержания шарика, поместив его в головку, на дне которой имелся небольшой конус. После чего её устанавливали в токарный станок и полукруглым резцом снимали лишнее.На третьем этапе бусину помещали в горизонтальную шлифовальную головку и. слегка надавливая сверху и поливая водой, шлифовали. В финале бусину помещали в головку из чистой меди, где полировали пастами на основе каолина и оксида хрома. С абразивами и пастами вышла целая эпопея. Помимо подбора состава пасты. пришлось изготавливать вкладыши в шлифовальные головки и точильные бруски как на медной связке, так и силикатные на жидком стекле, для чего пришлось вытачивать мини валы из базальта30.

Для разделения абразива на зёрна различной фракции, использовали как винтовой сепаратор, так и гравитационное осаждение бочки с отводящими сливными трубками. После размешивания, самые крупные частички абразива окажутся на дне быстрее всего, а мелкие, почти пыль, осядет последней. Минус в том, что этот процесс длительный и не эффективный, к тому же самые мелкие частицы размером менее двух десятых миллиметра так не отделить. Для этой цели я собрал конусный концентратор, точнее кластер из мини-гидроциклонов.31

Чтобы поставить на поток сверловку отверстий, бусины помещали в высокую кольцевую коронку с тонким сверлом по центру, заполненную водой с абразивом. Бусина под действием груза не вращалась и сверло медленно проходило её насквозь. Помимо круглых бусин мы также вытачивали короткие, толстые цилиндрики.

В последующие дни настроили прижим резца, наладили степень нажима на шары при шлифовке и сверлении. Нехитрая оснастка позволила одновременно обрабатывать тридцать два шарика или цилиндрика на средней скорости восемьсот оборотов. Шлифовкой шаров занимались Нганго, Джон, Меринго и Квеле. Да-да, я смог уговорить старика поработать, прельстив его кипой волшебного мха и пообещав отдать два ожерелья, из приглянувшихся зелёных камней. К другим-то я уже нашёл подход, пообещав им отдать часть браслетов и шаров, а при случае сделать хороший нож из железа.

К этому времени я и Джон говорили на языке кевенги намного лучше остальных и сносно общались с туземцами. Наш словарь значительно увеличился в толщине а восковые и пастельные карандаши, тушь и акварель на порядок подняли уровень визуализации информации. Теперь вечерами я больше не чертежи чертил, а рисовал плакаты устройства Вселенной, атомного ядра, самолёта и множество тех вещей, которые были незнакомы Мартину и Павлу Петровичу.

Квеле часто уходил собирать травы и охотно делился образцам, рассказывал применение и название травы. С особым интересом он наблюдал, как я зарисовывал их в альбоме и приклеивал к листам, создавая небольшой гербарий. Потихоньку, помимо всякого мусора я выудил у него пропорции трав для обезболивающего и некое средство, якобы, помогающее при укусе мамбы. Сомневаюсь, конечно, но чем чёрт не шутит! Для этого зелья недоставало каких-то трав, но Квеле клятвенно заверил, что на рынке в селении без труда можно приобрести всё нужное. Меринго стремительно шёл на поправку, однако, теперь Квеле уже не настаивал на скором отходе. Старик увидел у нас много необычного и старательно запоминал каждую мелочь, видимо решив, что сможет что-то подобное изготовить самостоятельно. Не прост, ох как непрост, хотя и прикидывается дурачком. Десятичному счёту он за три дня обучился и прекрасно понял, зачем нужны буквы, хотя почти не понимал нашего языка.

Из рассказов старика и Нганго я узнал, что через месяц в город кевенги приходит большой караван из Кереве. К их приходу обычно устраивается ярмарка, на которую стекаются все окрестные племена, чтобы обменять свой нехитрый товар и быков на железо и ткани. Насколько я помню, Укереве или Кереве — доевропейское название озера Виктория. Археологи выяснили, что в начале нашей эры вдоль его берегов существовало развитое государство имеющее металлургию, террасное земледелие, обливную керамику. По рассказам Квеле, который бывал там в молодости и видел города намного больше, чем столица кевенги, видел печи для плавки металла и другие чудеса. Похоже Кереве в расцвете и мы должны, нет обязаны успеть к приходу каравана! Потому что без металла мы как без рук, но ещё важней то, что в у кевенги можно прикупить или нанять молодых подростков, которых очень много у кевенге, называют их нхиро. К ним часто относят молодых мужчин, что не в состоянии оплатить дар за невесту. Нхиро самая дешёвая рабочая сила у кевенги, они вкалывают за еду на старших родственников, пасут скот, собирают дрова или смолу, а девочки плетут циновки и заготавливают волокна рафии.

— Мхва меве, Квеле! — поздоровался с Квеле на его языке, и он приветственно кивнул в ответ.

— Скажи, много ли за день работы может получить рыбак?

— Как решит Руханга. Если рыбак принесёт хорошие дары, духи воды подарят ему много рыбы. За неё он получит пятую или четвёртую часть корго. Если же он прогневает духов, то не получит ничего!

Я уже выяснил, что крого — это брусок соли весом девятьсот грамм, который кевенги используют как деньги, наравне с железными гвоздями и стрелками.

— Скажи, сколько корго могут заработать нхиро за — я показал ему пальцы двух рук — дней работы?

Квеле задумался:

— Зачем тебе тебе нужны нхиро, Ярунг?

Вот так и говорили. Я ему вопрос, он мне десять в ответ. Всюду ему обман мерещится. Но как только Квеле взял в толк, что на духов я не покушаюсь, и нам нужны подростки для выполнения несложной работы, то пообещал, что найдёт семьи, где много голодных ртов, желающих работать за еду. Ничего внятного не сказал, сославшись на разный возраст. Единственное, что я понял, глава рода запросит за каждого не меньше двух корго в качестве выкупа. Количество и конкретные суммы зависят от вождя, которому желательно поднести достойные дары. Вопрос с землёй для нашей базы Квеле пообещал уладить без проблем, и сказал что мы можем выбирать себе место по усмотрению рядом с городом. Это небольшая плата за спасение родственника вождя и священных масок кевенги.

* * *

После завершения обжига кирпичей, я приступил к строительству вихревого холодильника, большой печи для сушки и обжига, газогенератора и печи для обжига огнеупоров,30 отчего темп изготовления и обработки шариков несколько упал. Мартин уже запустил в дело отрезные диски по дереву и камню и нарезал оселки из кремнистого известняка и туфа. Из них же он изготовили несколько шлифовальных кругов. Халявная энергия самым замечательным образом повлияла на скорость и время шлифовки, полировки и заточки, особенно после того, как мы сделали насадки из кожи и войлока. Для точного измерения диаметра колец контроля температуры34 я уговорил Мартина бросить рутину и заняться изготовлением микрометра.32

В последующую неделю я ещё больше взвинтил темп работ, и уже к её концу мы изготовили шамотные огнеупоры и тигли,33 благодаря чему наконец выплавили прозрачное стекло, и вплотную приступили к подбору шихты для смальты34 Спустя несколько дней мы уже изготовили из смальты цветные ромбики, бляшки и квадратики для бус. Имея стекло, соли уксусной кислоты, селитру я смог улучшить состав пироскопов и изготовил более качественную глазурь, а использование колец контроля температуры позволило качественно обжигать фарфоровые изделия, полученные шликерным литьём и нам оставалось лишь расписать вазы, тарелки, порошки и другую посуду предназначенную к продаже.

Орнаменты и мотивы рисунков мы знали из рассказов Квеле. Ему очень понравилось рисовать восковыми карандашами и, забрав все цвета, вечерами он рисовал орнаменты масок и кувшинов, стилизованные изображения духов и священных животных. Джон же по мой просьбе записывал мифы кевенге со всеми подробностями. Религия у квенгов оказалась довольно запутанной, но общими усилиями мы смогли что-то прояснить для себя.

Покровителем народа кевенги являлась священная черепаха, а верховным богом — Руханга, у которого было двое сыновей-близнецов, посланных им на землю. Первый — Кагаба, участвовал в творении вместе с ним, а второй — Кевенги стал первым человеком и получил от Руханга жену. Братья жили на земле, окутанной тьмой и холодным туманом, пока Кагаба не создал солнце, луну, ночь и, соорудив хижину, снабдил, остававшегося на земле брата, семенами тыквы для посева, а после вернулся на небо. Оттуда он послал брату огонь в виде молнии. Первый человек стал варить на нём плоды тыквы. Своих троих сыновей он послал к Кагаба, чтобы тот дал им имена. На пути к нему они нашли голову ватусии, верёвку для привязывания её во время доения и корзину ньярово, это, насколько я смог понять, какая-то разновидность клевера, которую кевенги используют вместо зерна. Старший схватил корзину и стал первым земледельцем, второй взял верёвку и стал первым пастухом, а младший забрал голову коровы и стал вождём, от которого произошёл род вождей. У второго сына как раз и была в качестве помощника черепаха Кьяли. Много лет назад она привела кевенги с гор далёкого запада к изобильному озеру полному рыбы. Квеле ещё что-то рассказывал про злых духов, которые украли дух Кьяли, но моё знание языка не настолько глубоко, чтобы я смог целиком его понять.

Продавать керамику по цене местных умельцев плохая идея, и мы решили сделать ставку на эксклюзив и священных духов. Основные усилия сосредоточили на африканском стиле, отличительной особенностью которого является отсутствие перспективы и одноцветный фон с небольшим количеством оттенков. Цветовая гамма — оттенки красного, оранжевого и жёлтого, коричневого и охры — цвет солнечной пустыни и, контрастирующий с ними, ярко-зеленый — цвет джунглей, а также голубой — цвет неба. Нехитрые сюжеты: животные саванны, баобабы и акации на фоне заката, пляски и быт туземцев, и типовые изображения духов-покровителей кевенги, а их двадцать две штуки, между прочим.

Почти на две недели я занял вечерний досуг нашего коллектива творчеством. Мы раскрашивали фарфор под гжель и кельтские узоры, а позже я занялся китайскими цветами и рисунками на морские темы: корабли, осьминоги, морские звёзды и морские коньки. Павел тщательно выводил рисунки и тотемы тлинкитов, а Иван, как нетрудно догадаться, решил показать туземцам достижения социализма — он с воодушевлением рисовал трактора, краны и стройки второй пятилетки. Хорошо, что за неимением большого таланта, трёх отцов основателей в профиль не отобразил, а лишь ограничился гербом СССР. Рисунки мы делали попроще и при любой возможности изготавливали бумажные шаблоны.

Шликерное литье позволило реализовывать любые фантазии, чем я и воспользовался по полной. Образцы, не требовавшие детального рельефа, я вырезал из баобаба, а большую часть из молочая, а элементы, требовавшие особо тонких линий из древесины хурмы. Помимо ваз и посуды, распространённых у кевенги, я изготовил сосуды в форме сов, раковин наутилусов, тыкв, цветов, капель футуристического вида и таких же по форме, но имеющих по всей площади ажурные прорези, отчего те становились похожими на скелеты давно вымерших радиолярий. Изготовил и более простые вазы — с волнистыми и закрученными торцами, кольца-тороиды с крышками, шары и кубы, полигональные и пирамидальные вазы, в форме песочных часов. По общему мнению, наш ассортимент не стыдно и в современном магазине выставить. Ещё больше времени заняло вырезание образцов сувениров для формовки — священных черепах и разных размеров рыб, сов и иных птиц, слонов, жирафов и носорогов.

Прежде чем изготовить форму, мы показывали образец наши гостям, которые от каждой статуэтки приходили в бурный восторг и определить, что же им больше понравилось было не так просто. Квеле, к примеру, увидев, что некоторые вазы и тарелки украшены барельефами и сам процесс литья, понял, что к чему и весьма настойчиво уговаривал изготовить для него три десятка идолов и священных масок.

Не смотря на использование шаблонов, раскраска каждого изделия занимала время, так что половину из наших поделок придётся оставить неглазированными. На этот счёт у меня родилась дельная мысль, если недорого продать эти заготовки местным гончарам, то можно "подсадить" их на наши пигменты и глазури. Печь я им поставлю и технологии поливного обжига обучу. Когда у тебя готова шихта и отработаны температурные режимы, то это не составит большого труда даже для аборигенов. Лучше получить рынок для сбыта товара с высокой добавленной стоимостью, чем отбирать хлеб у местных пролетариев и наживать врагов, а это непременно произойдёт, едва мы привезём к ним товары. Думаю, будет правильным аналогично поступить с деревянными бусинами и кольцами — проведём мастер класс и будем продавать лак, краски, мастики.

Вечерами я всё же старался выкраивать время чтобы сделать себе полноценные горные ботинки,35 остро необходимые для поиска среди осыпающихся пород и острых камней. К тому же я обещал Джону изготовить пару обуви, чтобы он смог ходить без костылей. Изготовив себе ботинки и обвязку для скалолазания, я истратил последние куски кожи, но никто не держал на меня зла. Ведь я обмундировал всех, не хуже римских солдат, в высокие сандалии-калиги с толстой рифлёной подошвой из каучука и тонких, пришитых через кожаную стельку полосок кожи, соединённых между собой шнуровкой.

Для бус мы подготовили цветные и прочные нити, так как предполагали продавать некоторые бусины поштучно. Нити сперва пропускали через валки, смазанные смесью крахмала и глицерина, отчего те становились гладкими и блестящими, а после окрашивали. Я изготовил Мартину фигурный резец, и он и за раз вытачивал им сразу десяток бусин из светлой акации, пальмы дум или из чёрной с фиолетовым оттенком древесины хурмы. Она то лучше всего для обработки годиться — в два раза твёрже дуба, а после полировки и вовсе становится идеально ровной, отражает свет, словно хорошо начищенное зеркало. Мартин вырезал кольца в виде тора и плоских эллипсоидных сегментов для ручных и шейных браслетов. Иван пообещал до выхода подобрать подходящий наполнитель для каучука, которому я подкинул идею как сделать цветные резинки используя винтовой пресс и подогреваемые формы со стержнем. Пару сотен бусин выточили из рога буйвола и из белых рогов антилопы Канны, найденных мною ещё две недели назад. За исключением хурмы и кости, бусины покрывали восковой мастикой или блестящим лаком, отчего их вид становился благородные.

В то время пока мы занимались раскраской и обжигом посуды, Мартин и Павел Петрович озадачились изготовлением приборов для съёмки местности.36 Поскольку в этом деле нельзя было обойтись без фанеры то для получения шпона они изготовили лущильный станок на кривошипе.37 Данному станку я немедленно нашёл применение — намагничивание стрелки компаса,38 поскольку попытка намагнитить стрелку с помощью одной багдадской батареи ни к чему не привела, слишком малое напряжение она выдавала.

Было у меня одно смутное подозрение насчёт последнего пункта инструкции. Джон о мой просьбе помочь разобраться подзабыл, но как только я ему напомнил, мы в тот же вечер заправили батарею свежей кислотой. Уж очень было интересно проверить, что это за дублирование инструкции. Джон, хотя и не был радистом, но курсы всё же окончил и без проблем полученный сигнал записывал в текст несмотря на то, что буквы были в русской транскрипции. Ранее я опробовал команду 25 — печать инструкции и выяснил, что скорость вывода информации ровно сто двадцать знаков в минуту.

Привычно отстучал прерывателем две точки три тире, три точки два тире и задал номер порта, который выявил, последовательно подключая провод к выход сигнала на шлейфе. Задал напряжение выводной линии в пять вольт и подсоединив накрутил проволоку на указательный палец Джона. Будем вместо звуковых сигналов непосредственно работать со слабыми импульсами тока. Я уже выяснил, что другой человек, если не касается непосредственно Ключа, то и удар током не получает. Так что Джон был в безопасности. Оставив его записывать инструкцию, я занялся другими делами, однако, спустя пару часов, с живым интересом вглядывался в наполовину исписанную книжку. Ключ выдал расширенную версию инструкции, где было пятьсот пятьдесят координат со всего мира, на этот раз с широтой и в самом конце небольшая строчка: Дельта-режим для активации ИИ — 3350 кВт/ч-2,2 (Lu ≥ 2-Au≥48-Co ≥ 1248) — HF ≥720-85-96.

Если координаты меня несказанно обрадовали, так как я планировал начертание карты Восточной Африки, то требования для последнего режима выглядели откровенным издевательством. Если плавиковую кислоту, полцентнера золота и тонну кобальта с большим трудом, но можно было получить то Лютеций... Лютеций, Карл!

Никаких идей по этому поводу не приходило в голову, ничего, кроме нецензурных слов в адрес Ваньки. Брань стояла такая, что весь наш дружный коллектив, все мои товарищи по приключениям, оставив свои инструменты смотрели на меня в недоумении. А я кричал, и было отчего — мало того, что лютеций является самым дорогим из редкоземельных металлов, так он ещё очень редок. К примеру, в богатом оксидом лютеция бастензите* его в лучшем случае содержится два десятых процента, а про трудности его выделения из смеси редкоземельных элементов я вообще молчу...

* * *

К походу я изготовил более толстый картон, чем прежде, выдержав под прессом сразу пятнадцать листов папируса. Используя как верхний слой картона изысканную кожу страуса с перьевыми фолликулами, сохранившимися после обработки, я изготовил прочные и красивые обложки для записных книжек, тубус с ремешками для карт и чертежей, а также офицерский планшет с эластичной резинкой-держателем и отделениями для карандашей. Пеналы с крышкой для карандашей, красок и плоскую тушенницу мне изготовил Мартин. К тому же из оставшейся золотой полоске, на медной литой оправке я изготовил три тонких пера: капиллярный разрез сделал шпинелью, само перо обрезал вручную и формировал по оправке. Без твёрдого шарика из иридия на конце они долго не прослужат, но всё же писать ими гораздо приятней, чем перьями из страуса. Помимо этого, в последние дни я перековал одно тесло и остатки железа в геологический молоток и собрал долгострой, для точного измерения пройденного расстояния, механический счётчик оборотов,39 устанавливаемый на колесо.

Обработка камня не простаивала, и каждый день мы изготавливали сто двадцать-сто сорок шариков. Полный цикл изготовления бусины составлял не менее трёх часов для кварца и от часа до полутора часов для волконскоита и агата. Последний изготавливался из шарообразной гальки, подходящего размера и требовал минимальных усилий для придания ему нужной формы. К большому сожалению, подлинно голубых агатов было очень мало, а вот блеклых и серых после изготовления помольных шаров осталось изрядно. Чтобы продать их получше, я предложил улучшить их методом кракелирования. 'Кракле' — слово французского происхождения и означает трещины, что в декоративных целях наносились на фарфор. Позже, их стали наносить и на агат путем резкого перепада температуры. Камень сперва нагревали, а после чего опускали в холодную воду. До или после этой процедуры агат окрашивали, а полученные трещины приобретали разный оттенок.

Неокрашенный агат имеет полосатую структуру, полосы могут быть как полностью прозрачными и бесцветными, так и непрозрачными, причем их чередование происходит в произвольном порядке, создавая неповторимую текстуру камня. Полосы образованы множеством тончайших слоев халцедона, число которых в одном миллиметре может доходить до восьмисот, настолько они тонки. Поскольку такие тонкие прожилки пропускают и многократно преломляют свет, агат имеет характерный, радужный блеск.

Существует великое множество способов окрасить агат, от вываривания в мёде до облучения радиоактивными изотопами и последующей обработкой различными кислотами и щелочами. Однако, у нас выбор химии весьма ограничен, и поэтому мы смогли получить всего несколько цветов.

Красный и оранжевый цвет мы получили путём выдерживания агатов в растворе солей уксусной кислоты — ацетата железа два и три. Синий и бирюзовый цвет дал ацетат меди два. Поскольку способность к окрашиванию у полос агата неодинакова и определяется пористостью, скрытой трещиноватостью и толщиной волокон халцедона, то мы подбирали для каждого оттенка свою концентрацию уксусной кислоты и щелочей. В ходе отжига с помощью точной регулировки температуры, нам удалось получить несколько различных оттенков красного цвета. Изменение цвета при нагревании было обусловлено обезвоживанием тончайших примесей гётита и переходом его в интенсивно-красный тонкодисперсный гематит, который происходил уже при 150 градусах. Жёлтого окраса также добились с помощью оксида и солей железа, а зелёный получился пропитыванием бусин ацетатом хрома три с последующим сильным нагреванием до появления требуемого оттенка.

После окрашивания бусины агата тонировали, погружая камни в кипяток, отчего образовались красивые светлые трещины, а агат стал больше напоминать растрескавшуюся вулканическую породу. Такие агаты называют африканскими. Некоторые камни мы сперва тонировали, а после окрашивали и тогда прожилки выходили темными и напоминали венозный рисунок. Подобный окрас камней так и называется — 'вены дракона'.

Квеле самым внимательным образом следил за нашими операциями по окрашиванию и окончательно убедился, что мы с Иваном великие колдуны, что кардинальным образом повлияло на наши отношения с ним. Особенно после того, как мы подарили ему несколько приглянувшихся бусин. Изготавливая и камни, и керамику, мы, в основном, ориентировались на вкусы наших друзей аборигенов и всегда спрашивали их мнения, что именно понравиться их женщинам или сколько по их мнению мы сможем выручить за ту или иную нашу поделку. Джон даже составил перечень товаров кевенги и их примерную цену относительно друг друга, а также стоимость связок железных денег и брусков соли, служивших там эквивалентом денег. По словам Квеле, досконально знавшего цены на рынке, за большой шарик из розового кварца можно было получить целого быка или небольшой отрез ткани, а за ожерелье из таких камней приобрести у родственников молодую и красивую женщину.

Нганго и Меринго после того, как собственными руками изготовили и получили от нас первые бусины, так рьяно принялись за дело, что работали даже ночами. Как пояснил Нганго, он давно присмотрел двух красоток, но родственники запросил за них слишком высокий выкуп. Только за одну ему бы пришлось целых два года охотиться и собирать шкуры. Чтобы избежать соблазна отобрать у нас силой бусы, я решил выплачивать Квеле десятую часть от каждой продажи, если он замолвит за нас слово перед вождём и поможет расторговаться.

К походу почти всё было готово. Однако, Мартин и Павел, словно сговорившись, отказывались уходить пока не получат достойные штаны. Они больше всех из нас тяготились нашими 'нарядами дикарей', видите ли, страдали от, по их мнению, варварских условий быта. Хотя какие там варварские — я в поисках, намного хуже жил. Живём как у бога за пазухой! Умывальник, ароматическое мыло, супница, фарфоровые тарелки и чашки, мыльницы, солонка, ложки и ручки для вилок и ножа — всё это из фарфорового шликера. Деликатесы, опять же! Из порошка плодов дум научились делать изотонический напиток, превосходным образом утоляющий жажду на жаре не хуже, чем лимонад из баобаба. Обычно делали порцию на всех и разливали в высокие бокалы с соломинкой, наполовину полные льдом.

На неделе навострился, на винтовом прессе, каждое утро выдавливать из плодов баобаба ярко-рубиновый сок, освежающий не хуже граната. Им обычно поливали шарики из мороженного, точнее сорбента из смеси фруктов пальмы дум и тамаринда, который всех научил делать Джон: плоды растереть, приготовить медовый сироп, медленно доведя его до кипения, после остудить и соединить с пюре. Массу размешать, перелить в формочки и положить на лёд, в термос, собранный из двух реторт, между стенок которых засыпали перлитовые шарики. Вихревой холодильник при полной загрузке вентилятора видывал чуть больше килограмма льда в час, на прохладительные напитки и мороженное хватало. Для получения кремовой консистенции добавить слабый раствор гуммиарабика. Через крышку продеть лопатку и каждые полчаса интенсивно перемешивать чтобы убрать крупные кусочки льда, как масса остынет деревянной ложкой сформировать шарики и подать в креманке. Умм... Пальчики оближешь!

Если же положить пару листков мяты, которую я по случаю стащил из запасов Квеле, полить сгущенным соком, да присыпать 'псевдо-кешью' — обжаренной сердцевиной из косточки пальмы дум, да присесть на шезлонге, в тени, то чувствуешь себя как на курорте. Жаль моря нет поблизости, я бы не отказался окунуться. Так что Джон, кажется, нашел себе занятие по душе, и как выдаётся свободный вечер экспериментирует, добавляет в сорбент мякоть баобаба, взбивает миксером белок и посыпает его порошком кэроба. Вкусно, а главное, всех радуют сладости, даже нашим гостям пришлись по вкусу ледяные шарики.

Вроде всё хорошо. Едим как белые люди, но нет, всё им мало. Павел каждое утро до синевы брился остро отточенной бондарной скобой, приспособившись использовать пену для флотации, оставлял лишь роскошные, слегка подкрученные усы. Мартин же хотя и не рискнул воспользоваться столь экзотичным способом, в итоге выточил из акации очень качественные лезвия ножниц с держателями двух размеров и лезвие опасной бритвы. По образцам я изготовил формы для литья, а Мартин нарезал медный винт и обеспечил всех раскладной бритвой и ножницами.

Более того, эти хитрецы за месяц обмозговали и изготовили детали педального ткацкого станка40 с батоном, валами и челноком Кея. Хотя в плане его не было, ведь не было же! Они, правда, уверили меня, что это никак не повлияет на их основные занятия. Ну-ну посмотрим.

Когда же их станок собрали, результат превзошёл все ожидания. Скорость и производительность изготовления ткани возросла в восемь-десять раз — только успевай нити навивать на катушки. В итоге два дня мы потратили на обмундирование.

На кульмане я сделал выкройки тактических брюк с отстегиваемыми штанинам и шестью карманами по бокам и сзади, а также жилета-разгрузки. По болвану сделали широкополую панаму афганку с пристёгиваемой накидкой на шею и плечи. Для изготовления пуговиц выточили из рога цилиндра и нарезали пилой кружков. Вручили заготовки Меринго, который делал в них отверстия, стачивал вручную края и полировал. На штаны я нашил кожаные лоскуты из буйволовой кожи для защиты колен, отдельно сделал неплохую альпинистскую обвязку. Нововведения оценили, особенно когда я изготовил пружинную швейную машинку для обмётки.42Штаны и жилеты, дабы опробовать красители из солей, окрасили, применив шаблоны в камуфляжную окраску жёлто-болотного цвета.

Пока народ занимался кройкой и шитьём, воспользовавшись линейкой Дробышева, я строил карты и посматривал на небо. С каждым днём Солнце в своём движении по эклиптике всё приближалось к небесному экватору, пока наконец оно не пересекло его, а затем переместилось в северное полушарие. День стал равен ночи, и я смог определить координаты точки осеннего равноденствия и высчитать звёздные сутки. Наконец, я смогу измерять прямое восхождение звёзд, то есть, угол между направлением на точку весеннего равноденствия и плоскостью круга склонения светила, а значит, уже завтра можно начинать вводить координаты звёзд в Ключ. Появилась точная дата — двадцатое марта. Согласно зарубкам мы тут ровно 91 день, а значит, что перенесли нас аккурат восемнадцатого декабря. Точная дата также позволила уточнить широту.

Иван же, как только была собрана ратификационная колонна, быстро получил спирт высокой чистоты41 и сейчас занимался изготовлением пигментов на продажу. Однако, о своём любимом деле тоже не забывал и получил из браги отличного качества мягкий самогон. Большую часть он пустил на настойки — сушеные бутоны цветов, корешки от Квеле, плоды пальмы дум и баобаба, тамаринд, мёд, хурму, пажитника чтобы снизить резкость запаха. В этом деле он был настоящий профессионал, к тому же он использовал какой-то лечебный корень, придающий настойке насыщенный чёрный цвет, и, несмотря на мой запрет, сделал настой на фиолетовом мхе и даже опробовал его, в чём не сразу признался. Оказалось, что в малой концентрации он вызывал эйфорию, повышение трудоспособности, ощущение счастья, смех, освобождение от чувства угнетённости.Если увеличить концентрацию, то появляются слуховые и цветовые галлюцинации, исчезает ощущение пространства и времени и возникает чувство, что душа покинула тело и наблюдает за ним со стороны. Иван всё это старательно у себя в журнале записывал, я случайно увидел и вставил ему по первое число. То-то я смотрю Квеле к нему зачастил, он оказывается дегустатором заделался, а в ответ предлагал для настоя самые разные корешки. Он, кстати, мне уже сказал, что желает в подарок настой усумби, так он фиолетовый мох называл, для себя и для вождя.

В итоге, стопарик настоя мха, я всё же накатил. Часа два держало, потянуло на творчество, и я разродился картиной по мотивам творчества Ван Гога — 'звёздная ночь'. Рисовал деревушку Мартина, подробно описанную им, часовня, мельница и силуэт мужчины и женщины на берегу реки, державшие за руки маленького мальчика. Всем картина пришлась по душе понравилось, особенно Мартину, который был растроган до слёз и попросил оставить её себе.

Последнюю неделю, долгими вечерами мы занимались лишь раскраской ваз, и только Павел всё чаще задерживался у верстака, пытаясь изготовить гитару.43 Порой, когда мне надоедали простые рисунки на вазах, и тянуло на творчество я, закрепив лист, рисовал. В итоге разродился на две картины — зал Телепорта и намного более детализированный вид саванны днём с высоты нашего убежища. На наших африканских друзей картины производили не меньшее впечатление, чем окраска шариков, и Квеле запросил себе картину со слоном. Жадный, все тащит до чего руки дотянуться.

Несмотря на накопившуюся усталость, мы стиснули зубы и в последние три дня изготовили средства защиты и нападения: копья, болты, щиты, пять ручных и стационарный арбалет44 установленный на шарнир. Из оставшихся от изготовления лопастей кусков циновок, соорудили тент, для чего платформу оснастили дугами. На платформу буера потихоньку начали загружать всё необходимое для похода: керамику, изготовленные материалы, доски, инструмент, шипы, дистиллятор, запасы продуктов. Нас задерживало лишь необходимость изготовления тары и переделка в мобильный вид станков и мельниц45

— Несколько дней назад я предложил разделиться, но многие из вас не имеют достаточный опыт в экспедициях, к тому же мы сделали далеко не всё из запланированного, да боюсь, Джон дорогу не осилит, так как его нога ещё не зажила, а в ботинках он едва ли два-три часа за день сможет идти.

— Я могу идти с костылём! — тут же встрепенулся Джон.

— Не оставлять же нам его одного! — возмутился Мартин.

— И в самом деле, — пробасил Павел, — Ярослав Александрович, не дело это! Мы же всё обсудили намедни. Вместе сподручней будет и от врагов сможем отбиться. Тем более, парусом и тормозами надо кому-то управлять.

— Хорошо, будь по-вашему! Так и быть, я подчинюсь решению большинства.

— Герр Ярослав, может не надо нам котлов и ящиков с колбами и трубками? Разом быстрей пойдём!

— Возражаю! — встрепенулся Иван. — Вы же не думаете, что, встретив какой-то из нужных нам элементов, мы сможем вот так, запросто его получить? Редкие металлы чрезвычайно рассеяны.

— Иван прав. Ситуация у нас, прямо скажу, поганая.Нам нужны минералы бора, дисульфид молибдена, золото, кобальт, селен, плавиковая кислота, церий либо иттрий и, что самое хреновое, чрезвычайно редкий и тяжёлый в получении лютеций. Вы даже понятие не имеете...

— Да слышали уже, слышали! Что конкретно вы предлагаете?

— Идти не по реке, а северней, вдоль подошвы вулканических холмов. Возможно, это несколько дольше и тяжелей, но позволит обнаружить хотя бы часть потребного. В голой саванне точно ничего не найдем! Мы, по сути, за три месяца так и не добились результата. Кроме спирта и угля у нас по нолям, а времени осталось всего девять месяцев. Вероятность найти богатые россыпи минералов, содержащих нужные нам элементы крайне мала, а значит, нам нужно взять походное обогатительное оборудование: шаровую дробилку, флотационную установку с вентилятором и винтовой сепаратор. По моему скромному мнению, главная цель похода не торговля с кевенги, а поиск минералов.

— Ну, надо, так надо. Хватит уже об этом. С божьей помощью сдюжим. Вы вот что скажите, не обманут? — Павел с прищуром посмотрел на меня.

— Ты про Квеле?

— Так точно-с.

— Не должен. Всё же мы не только спасли его и родственника вождя, но и заинтересовали материально, что, по-моему, значительно важней.

— Дай-то бог! Я тут вот ещё что подумал, местность то нам незнакома, а ну как заплутаем?

— Исключено! Во-первых, вашими силами, у нас теперь мензульный комплект и карты, во-вторых, всё же я составил представление, где проживают наши гости, так что выйдем к ним плюс-минус пятьдесят километров. Нганго уверил, что он хорошо знает местность. Я тут прикинул, от нас до границ кевенги всего сто-сто двадцать километров.

— Ого!

— Неделя пути, в крайнем случае, десять дней. Тут всё же не джунгли.

— Всё, господа, полно вам, полно! По второму кругу пошли. Предлагаю немедленно отпраздновать это дело. Кхм, Иван Сергеевич, ну, где же ваша настойка? — Павел подкрутил ус.

— Какая из них? — озорно отозвался Иван.

— А та, что черна, как мои усы. Весьма недурна на вкус. Другим не наливайте!

Пир удался на славу. Мы также, как и в первый день встречи, горланили, весело плясали у костра и вспоминали самые лучшие смешные истории из своей жизни. Вспомнилась история, что случилась с моим другом во время экспедиции в Бурятии:

— Ребятам как-то попался каменистый пласт и у них надломилась чугунная баба для забивки свай. Александр, мой друг, после работы имел свойство с коллегами слегка поддавать, а тут ещё у рабочего жена родила. Как не отметить?! Празднуют час, празднуют два и вспоминают, что про бабу-то совсем забыли! Соответственно, тут же стажёра на почту посылают, чтобы он отправил телеграмму и вызвал ремонтников, но при этом много слов не тратил. Так этот дурень не нашел ничего умней, как надиктовать телеграмму следующего содержания: 'Сломалась баба. Срочно пришлите мастера.' Опытная телеграфистка косо посмотрела на поддатого парня и тут же поменяла: 'Заболела женщина. Срочно нужен доктор.' Представьте себе, что случилось в тресте, когда туда такая телеграмма пришла?

Павел так же не отставал в 'травле баек', жёг напалмом про французов и гусар. Старик Квеле дрябнул настойку из мха и сидел с блаженным видом у костра. Джон напевал какую-то песню, а Нганго, выпив залпом рюмку, стал показывать, как кевенги умеют танцевать и веселиться.

Бастензит * минерал являющийся сырьём для получения оксидов редкоземельных металлов.

Зной мёртвого озера

Спустя три месяца титанических усилий мы собрали оборудование, запас еды и товаров на продажу и двинулись в сторону восхода солнца. Не прошло и года... Общий вес груза всё-таки превысил тонну на целый центнер — буер загрузили 'под завязку'. Несмотря на приличную тягу паруса, по большей части мы тянули его парами, первыми Нганго и Иван, а как они выбивались из сил их сменял Мартин и Павел Петрович. Меринго, когда буер приходилось тащить, шёл впереди, разведывая путь без расщелин, высокой травы и кустарника, Квеле чуть в стороне, то отставая, то вновь нагоняя буер. Джон же постоянно ехал наверху, где следил за парусом и тормозил на спусках. Моей же задачей был поиск минералов и картографирование местности, поэтому я часто отлучался в сторону, завидев какой-либо выход пород или россыпь камней. Однако, я всегда держал буер в поле зрения.

Высота буера, размеры паруса и завывающие звуки ветра отпугивали буйволов и слонов не рискующих атаковать нечто столь значительно превышающее их размером. Нашей единственной проблемой оказались носороги, не обращающие внимания на подобные уловки. Приметив их приземистые силуэты с двумя рогами, мы или останавливались, или обходили их по дуге. После полудня мы вышли за пределы обследованной зоны и Нганго, крутившийся вокруг, обнаружил небольшой куст с листьями, по виду напоминавшими листья клёна, и угостил всех сладкими, с ореховым привкусом клубеньками.

Ближе к вечеру мы приблизилась к невысокой гряде вулканического происхождения, у подножия которой медленно мигрировало стадо антилоп гну, растянувшееся до самого горизонта. Десятки тысяч... Павел, руководивший движением наземного корабля, решил обойти его подальше чтобы не столкнуться нос к носу с, сопровождавшими антилоп по пятам, львами и гиенами. Времени до заката несколько часов, и я отправился на север, где поднялся на гряду и следовал по верху, не упуская буер из виду.

Из минералов, встретившихся при осмотре, самым ценным оказался выход среднезернистого кремнистого песчаника. Подобного у нас не было. В остальном сопки не представляли собой ничего особенного — разрушенные эрозией магматические породы, сложенные пегматитами и базальтами, с очаговыми выходами шляп хлоритов. Я смог отбить пласт песчаника общим весом под семьдесят килограмм и воспользовался раскладными волокушами, чтобы к ночи дотащить добычу. Идеальный материал для мельничных жерновов и вальцов, куда как лучше нашего базальта. Зерном-то мы надеялись разжиться...

Геологический молоток показал себя самым лучшим образом. Он играючи разбивал и твердый песчаник, и мягкий туф. Для геологов молоток инструмент сакральный, как лоза у мастера-рудоискателя в старину. Чтобы свой молоток кому-то отдать, да ни в жизнь! После покупки его сперва перетачивали, а после всегда меняли рукоять. Потому как в СССР рукояти изготавливали ровно двух разновидностей — из бука и берёзы. Для палеонтологов или старателей они ещё годились, а геологам, как бы помягче сказать, если и использовали их, то только в качестве колышков для палаток.

Американские молотки, самыми разными путями попадавшие в наши цепкие лапки, тоже не блистали качеством и ломались после второго-третьего применения на правильных породах — шаровых лавах базальтов, диабазовых силлах, микрогаббро изотропных габбро офиолитах, не говоря о дунитах, перидотитах и их противоестественных потомках пердунитах. Более дорогие Estwing с цельнометаллическими ручками при постоянной работе отбивали руку так, что через пару часов уже невозможно было работать. Самым лучшим для рукояти считалось пружинистое дерево, самого высшего качества, хорошо поглощающее вибрацию — самшит, кавказская рябина. Длина рукоятки подгоняется под руку и рост, чтобы пользоваться им как опорой при передвижении по склонам. Я остановил выбор на пружинистом тамаринде, рукоять для лучшего демпфирования ударов оклеил в несколько слоёв каучуковыми полосками и кожей страуса. Подогнал под себя — шестьдесят два сантиметра и сделал отверстие для крепления петли. Многие считают настолько длинные рукояти неудобными, и я полностью с ними согласен, однако, в том случае, если на вас лишь разведка. А когда тебе нужно ещё пару центнеров скальной породы из массива вырубить, без длинной, как у кирки рукояти ловить нечего.

Геологический молоток насаживается обязательно снизу, как кайло — то есть прогоняется через всю ручку до полного заклинивания. И если всё сделать правильно, железко сидит на ручке вмёртвую. Однако, есть ещё проблема — рассыхаемость рукояти. В своё время, мне подсказали рецепт. Так представьте, чтобы молоток славно держался, я словно солдат из сказки, варил из него кашу. Брал поддон, наливал бензин и нагревал его, а после растворял в нём парафиновую свечку. Через несколько часов древесина пропитывалась парафином насквозь — и после этого ручке не страшны были никакие перепады влажности: железко сидело на ней, как влитое. В нашем случае, я заменил бензин скипидаром.

Наиболее распространены молотки четырёх типов: массивный с тупым наконечником для магматических горных пород, стандартный с ударной кромкой в виде пики — для консолидированных осадочных, он же самый распространённый именно такой я и сковал. Был ещё с плоской кромкой для осадочных рыхлых, такие обычно использовались палеонтологами и старателями. Последний именуется минералогическим и служит чтобы отбивать вставки слоистых и сланцевых пород, для чего имеет ударную кромку в виде зубила. Опытный геолог всегда подбирает молоток под конкретный тип пород. При отбивании образца используют тупой боёк, а при скалывании фрагментов и при обработке образца — кромку. Помимо молотка я имел зубила с тупым и плоским, зазубренным наконечником.

* * *

Ключ за три месяца неплохо зарядился и нужды выключать его на ночь не было, он непрерывно функционировал в режиме поиска. Днём же мы обычно делали короткий привал, во время которого я успевал произвести необходимые замеры для составления карты и записать показания механического счётчика оборотов. Не смотря на рюкзак и молоток, я чувствовал себя как рыба в воде. Меня совершенно не беспокоили колючки и змеи, так как до колен ноги закрывали высокие шнурованные ботинки из толстой кожи.

Второй день до самого горизонта раскинулась, привычная взору, акациевая саванна, в которую длинными языками врезались заросли слоновьей травы. Тащить через эти заросли буер, даже под хорошим ветром нередко приходилось всем, а сделай я колёса хоть немного меньше, то мы бы застряли тут надолго, нам бы сперва пришлось делать широкую просеку. А так ничего, потихоньку ползём, словно бульдозер, оставляя позади слегка примятую траву. За десять-двенадцать часов мы обычно проходили до пятнадцати километров и ближе к ночи организовывали лагерь, устанавливали под рамой щиты и натягивали сверху циновку. Рядом укладывали несколько кирпичей, изготавливая таким образом подпорку для двух конфорок. Дров и свежих листьев или трав набирали по пути и как только разжигали костёр, ставили на печь котел для готовки и дистиллятор. После ужина кто-то из нас оставался в дозоре и совмещал полезное с приятным, следя за огнём и периодически загружая в него порции листвы.

На четвёртый день гряда сменилась невзрачными серыми холмами. Хлориты чередовались с известняками, во множестве встречалась лимонит и роговая обманка. Интересная находка ожидала меня спустя несколько часов бесплодных поисков — светлое пятно, заметно отличающееся от основной породы. Когда я более тщательно обозначил края этого образования, частично скрытого хлоритами, оказалось, что это интрузивное тело, имеющее форму колонны, уходящей вглубь, в котором проглядывались магнезиальные скарны с зелеными и чёрными вкраплениями диопсида и шпинели. На этот раз меня больше заинтересовал магнезит, и, немало попотев, я наковырял два десятка скарнов. Такой прибавке в весе груза мои спутники не обрадовались, от слова совсем, хотя я долго и убедительно разъяснял, что магнезит — это незаменимое сырьё для изготовления тиглей, предназначенных для варки стекла.

Утром нам всё же пришлось взять немного на северо-запад, поскольку местность вокруг оказалась непроходимой даже для огромных колёс буера из-за множества балок. Четыре дня мы следовали по однообразной местности, поросшей чахлыми деревцами и изобилующей высокими термитниками. Поверхность саванны была довольно ровной, и, хотя ветер часто дул не в нашу сторону, мы почти не толкали буер, а предпочитали накручивать зигзаги и идти рядом. В некоторые дни до тридцати пяти километров проезжали, а однажды мы поймали попутный ветер на ровном участке и все вместе, усевшись на раму, три часа катили с ветерком, словно заправские байкеры, да ещё и притормаживали, чтобы не налететь на крупный камень или корягу.

Следующей ночью мы едва отбились от большой стаи гиеновых собак, решившей напасть на нас. Какие-то неправильные собаки. Никогда не слышал, чтобы гиеновые собаки на человека нападали, трусоваты они по натуре, да и размеры. Мы избежали укусов лишь потому, что быстро забрались на верх, где нас им было не достать. Однако, придя в себя, мы быстро смекнули как их отогнать. Иван перед уходом сделал замечательную пропитку для факелов: каучук, сода, воск, скипидар, соли уксусной кислоты — всё это он смешал в нужной пропорции, тщательно пропитал волокна и смесь горит не хуже напалма. Намотали паклю на наконечники болтов, подожгли и с первого же залпа подстрелили двух собак, на которых от попаданий сразу занялась шерсть. С диким визгом они стали крутиться на месте и кататься по земле, пытаясь сбить с себя пламя, а после второго залпа стая, лишившись ещё троих, предпочла ретироваться.

Последующие дни были более спокойными, и я всеми со всеми тащил буер. На восьмой день пути Нганго выследил трубкозуба, дремавшего днём в норе. Как нам рассказал Мартин, первые голландские поселенцы на мысе Доброй Надежды назвали трубкозуба земляным поросёнком, так как его мясо по вкусу напоминает свинину. Они усердно охотились за лакомой дичью и хорошо изучили его повадки. Трубкозуб роет под землёй ходы с ловкостью и быстротой крота, назван он так потому, что его сложные зубы состоят из тесных рядов вертикальных трубочек, сросшихся наверху в одну жевательную поверхность.

Трубкозуб крупное животное и достигает в длину двух метров, а весит до сотни килограмм. У него тонкая и длинная голова и большие уши, а передние ноги четырёхпалые, задние же — пятипалые. Все пальцы вооружены плоскими, почти прямыми когтями с режущим краем. Кожа у него очень толстая и покрыта плотно прилегающими щетинистыми волосами. Нам повезло, что мы смогли обнаружить его днём, когда он спит в подземных ходах, которые легко и быстро выкапывает, а ночью он бродит в поисках пищи.

Ранее мы встречали его норы, но ни разу не удалось его увидеть. Бегает трубкозуб не особенно быстро, но может совершать довольно большие прыжки. Переходя от термитника к термитнику, он производит в них огромные опустошения, а с рассветом снова зарывается в землю. Он чрезвычайно осторожен и робок — даже ночью он при малейшем шуме зарывается в землю. Тонкий слух позволяет ему ещё издали узнать о приближении большого животного или человека и благодаря этому он успевает скрыться под землёй.

Ступая очень тихо, мы приблизились к его логову и одновременно метнули дротики в лаз. Как оказалось нам крупно повезло, что один из дротиков, попав в трубкозуба неудачно, обломился и застрял в проходе — это не дало ему уйти в подземные ходы. Раскопав проход, я набросил на него верёвку и вместе с Нганго мы попытались его вытащить. В ответ трубкозуб так впился когтями в стенки, что обрушил лаз. Лишь позвав на помощь Мартина и Павла, мы вчетвером, с большим трудом вытащили хитреца на свет божий и на несколько дней обеспечили себя отличным мясом. Очень, очень вовремя он нам подвернулся. Откровенно говоря, наши запасы показали дно, и мы были рады любой добыче.

Мясо и в самом деле напоминало свинину. Готовили на гриле с пажитником и дикими луком. В прикуску с запечёнными побегами баобаба. Мы решили остановиться пораньше и отметить удачную охоту, пропустив по стаканчику. К тому же нужно было закоптить оставшееся мясо и помочь Квеле, которому за каким-то чёртом понадобился жир и желчный пузырь трубкозуба.

Встав пораньше, уже к полудню вышли к невысокой гряде, уходившей на северо-восток, с плоской, словно отгрызенной вершиной. По моим расчётам, где-то здесь должны начинаться земли кевенги, но Нганго всё ещё не узнавал местность вокруг, тогда я принял решение повернуть на юг. Почти сразу мы попали на тяжёлый участок и нам пришлось дважды вытаскивать буер с помощью ворота, а один раз даже разгружать его полностью чтобы налегке протащить через поле с острыми, словно противотанковые надолбы, камнями. С раннего утра я снова отправился к гряде и пообещал спутникам, что вернусь к ужину. В таком хаосе камней, при полном штиле один чёрт, они далеко не уедут.

Поднявшись на гребень, я узрел удивительное по красоте место — утопающие в зелени угольно-чёрные, верхушки холмов, беспорядочно разбросанные по саванне, словно шапки кочевников-печенегов! Я решительно направился к ним посмотреть, а нет ли там чего полезного для нашего Ключа?

Добравшись до подножия, обнаружил габбро-амфиболиты, диабазы, туф и базальт. Всё как обычно. Хотел было вернуться, но передумал, обошёл холм с другой стороны и увидел частично разрушенные террасы, видимо оставшиеся от хребта. На глаз, километров пять, успею. Там то на южном, самом крутом склоне я и заметил солнечные блики. Пятое чувство вопило что данное явление неплохо бы проверить и описать, с научной точки зрения. Место неудобное — склон градусов восемьдесят, без пробойника и шлямбуров пройти без шансов, а если полезешь на ИТО без страховки, высока вероятность того, что сорвёшься, камни разваливаются и крошатся под ногами. Пришлось подниматься наверх, крепить клинья и, одев обвязку, спускаться вниз по верёвке.

Но чёрт побери, это того стоило! Мне открылась тонкая, едва видимая зелёная жила, уходившая в глубину. На сколе ярко бликовали микроскопические зёрна кварца. Глазам не верю! Микро-кварц! Берём, без вариантов! Конечно, пришлось попотеть. Вися на стене, молотком не размахнёшься, особенно если он на длинной рукояти. Но опыт не пропьёшь, поработал зубилом, и спустя пару часов рюкзак был заполнен до самого верха. С высоты открываются особенно красивые виды, во время перерыва в густых зарослях между холмами, западней от кряжа я заприметил овражек. В него то и дело юркали антилопы, гепарды, дикие свиньи и масса мелкой живности. Интересно девки пляшут! Чем чёрт не шутит, может там озерцо с чистой водичкой? Я бы не отказался освежиться. Спустившись и оставив рюкзак, я вскоре добрался до этого места. Натоптанная, узкая тропа, петляя словно змея, шла вверх между крутых террас в узком нагромождении обломков. Отшагав пару километров, вышел к небольшой долине со всех сторон, зажатой невысокими горами, в самом центре которой расположилось круглое как блюдце озеро бирюзового цвета, а берега его покрывала соляная корка. Вот значит, зачем сюда тропку то пробили. Вон, стоят себе слизывают соль, а на друг друга никакого внимания. Соляное перемирие!

Бинго! Вот и ресурс для обмена! И никакой керамики не надо! С виду озеро не такое уж и маленькое, не меньше чем пол-километра в окружности. Берег сплошная корка соли, даже кости погибших антилоп и то покрыты её налётом. Начав обход, на другом берегу я увидел пар, шедший от горячего источника. Там, посреди дымящихся луж, на сростках серы, словно гроздья рябины, росли столбчатые, короткопризматические игольчатые кристаллы жёлтого и красного цвета. Похоже, мне решили отвесить 'роялей' по полной. Аурпигмент с включениями реальгара! Почти чистый сульфид мышьяка, он же — краска, известная под именем королевская жёлтая. Рядом его сосед и спутник — реальгар. Он имеет немного другой состав, отчего цвета кристаллов смещены к красному. Ядовитая вещь, но крайне полезная, уж точно получше соли будет. Ценный пигмент для масляных красок. А в первую очередь, как сырье для добычи мышьяка.

Хотел металлы — получи и распишись! Здесь похоже с оловом дела не очень, а если разжиться медью... Перспектива! Решил проверить ещё кое-что. Разделся и заплыл, точнее зашёл подальше в озеро. Вода в нём настолько солёная, что, если кто умудриться тут утонуть, такому без вопросов можно звезду героя повесить. Сумев несколько раз поднырнуть и, вместе солью наскреб пару горстей сероватых кристаллов с жирным блеском. Вот она! Бура! Попробовал на вкус — сладковатый слегка. Совершенно точно это тетраборат натрия, из которого не так сложно получить оксид бора, а значит карбид считай в кармане!

Приподнятое после обнаружения микро-кварцита настроение превратилась в эйфорию, но не расслабился и ещё раз обошёл берега. Снял ботинки и забрался в серный источник. Решил посмотреть, что тут у нас на дне, обычно там всякие вкусности бывают. Пробил осадочный чехол, а под ним, под ним! Плоские прожилки слюды и кварцитов-грейзен* уходящие на глубину. Образование заурядное, но с ним всегда идут зерна сопутствующих минералов — соломенной-жёлтые, с металлическим блеском зёрна пирита и свинцово серые чешуйки молебденита! Говорил же, молибденовый блеск, минерал распространенный. Сколько там нам нужно килограмм?! Да нет проблем, наберу!

После раздробления и промывки, в лотке нашлись мутно-бирюзовые шестигранные кристаллы толщиной с иголку, со стеклянным блеском. Разломал. Хм, излом раковистый, похоже берилл. Имелась и россыпь мелких красно-коричневых кристаллов ромбовидной формы, что это такое, понятия не имею! Солнце клонилось к закату, и я заспешил в обратный путь. Хотя шансов успеть вернуться до наступления ночи у меня не было. Возвращался налегке, понятно, что я сюда ещё нагряну, с буером и никак иначе! Клондайк! До базы дошёл только в полночь, ориентируясь по яркому костру, который видимо разожгли для меня. Никто не спал, и стало понятно, что спутники обеспокоены моим долгим отсутствием. Ха! Верно думают, затащил к чёрту на куличики и бросил.

— Герр Ярослав! Ну разве так можно? Вы обещались ещё к ужину непременно вернуться! — начал причитать Мартин. Жестом прервав упрёки, я отозвал спутников в сторону от костра:

— Господа и товарищи! — начал я торжественно. — Похоже богиня Фортуна сегодня на нашей стороне! Вот! -я показал им кристаллы соли, буры и скарн с серыми чешуйками.

— Соль! — вскрикнул Павел.

— Не просто соль! Целое озеро! На дне имеются отложения буры, а на берегу сера и скарн, содержащий сульфид молибдена!

— Как я понимаю, эти минералы помогут активировать Ключ?

— Именно так, Мартин.

— Так в чем же дело? Давайте завтра же сходим и наберём их сколько нам необходимо.

— Можно,конечно. Но у меня есть предложение получше. Там соли сотни, да что там, тысячи тонн!

— Опасаетесь, что наши туземцы обо всём разболтают? — тут же смекнул Павел.

— Есть немного. Похоже, что никто не знает об этом месте. Во всяком случае, следов людей я там не обнаружил. Кевенги не добывают соль, а закупают её у торговцев и стоит она недёшево.

— А вы, значит, хотите добывать её тайно, чтобы с туземцев три шкуры драть? — возмутился Иван и тут же получил подзатыльник от Павла Петровича.

— Вы, Ярослав Александрович, на этого дурака внимания не обращайте, несёт чёрте что, всё бы ему босоте раздавать. Полагаете, мы сможем скрыть это место, если наведаемся туда без наших проводников?

— Угу. По понятным причинам считаю, надо как можно дольше держать это место в тайне. Конечно, рано или поздно они узнают откуда мы таскаем соль.

— Ну уж лучше позже.

Иван взялся рассматривать принесенный мною образцы:

— Тут у вас какие-то красные кристаллы?

— Реальгар, — ответил я на автомате.

— Если я не ничего не напутал, это банальный сульфид мышьяка. Как пигмент неплох. Однако, у нас уже есть...

— Иван, — укорил его Павел, — вот всегда ты впереди паровоза бежишь! Подумай сначала, а после говори. Про мышьяковую бронзу слышал, аль нет? А вот я, представь себе имею о ней представление. Она, конечно, похуже оловянной, но ненамного.

— Там же не только мышьяк, там еще и серы не меньше тонны, — вставил и я слово.

— Сера это дело! — обрадовался Иван. — Наконец-то мы сможем произвести вулканизацию каучука.

— И порох! — добавил Павел. — Что думается, поважней будет.

— Итак, — подытожил я. — Предлагаю, продолжить путь до селения кевенги, разгрузиться, а за солью и остальными минералами наведаться при первой возможности.

Мы ещё долго обсуждали, как поступить, но в общих чертах, мой план получил одобрение.

На двенадцатый день пути Нганго заявил, что теперь узнает места и сам взялся показывать дорогу. В полдень на горизонте показалась кромка леса, а через сутки мы достигли его границ. Нганго вывел нас прямо к небольшому ручью с кристально чистой водой. Бросив буер все устремились к нему дабы освежиться. Я строго предупредил, чтобы даже не вздумали пить воду, мало-ли какую инфекцию подхватим!

Углубившись, мы остановились лагерем, чтобы отмыться, устроить баню и немного перевести дух. Тащить буер через галерейный лес с высокими деревьями с широкой, раскидистой кроной было невозможно. Пришлось спускать парус и убирать мачту. Но и это не помогло, мы уткнулись в заросли папоротников и лиан, совсем непроходимые для нашего вездехода. Здраво рассудив, решили оборудовать у ручья лагерь и разделиться. Мы вместе с Павлом и туземцами отправимся до ближайшей деревни. Нганго заявил нам, что до неё идти недалеко и если мы поторопимся, то к ночи будем на месте.

* * *

Потихоньку продираемся через лианы. Нет, буер тут точно не протащить без просеки. Заметили следы деятельности человека, на деревьях пристроились плетёные, обмазанные глиной колоды для пчёл, похожие на трубы. Терпкий воздух кружил голову и был наполнен трелями птиц, стрекотанием кузнечиков и уханьем сов, во множестве обитающих в этих лесах. Жизнь тут бьёт ключом! Одних только сов я начитал пять видов!

Трели и щебетанье, порхающие бабочки заполняли собой весь лес. Под кронами раскинулся ковёр из десятков видов папоротников. Стволы деревьев и многочисленные корни, торчавшие из земли, словно бородой поросли густым мхом. Брахилена, занзибарское копаловое дерево, венге, хлорофора высокая и дерево бубинго — редкие, можно сказать, исчезающие виды чувствовали себя здесь великолепно. Дорогой лес, в прямом смысле слова.

Думал жирафы и антилопы живут только в саванне, ан нет вот они словно и ничего не бывало. Неторопливо пощипывают сочные листья. Сколько же потерял человек, уничтожая природу, какого богатства лишился! Тут, в этом лесу, как нигде видна пропасть между девственной природой и деградирующими ландшафтами Африки нашей Земли. Но основной сюрприз природа преподнесла нам ночью.

Едва стемнело, лес засветился мерцающим голубоватым светом. Мох, в изобилии росший на стволах и земле, давал мягкий свет, который вместе с точками зелёного и жёлтого излучали сотни, да куда там, тысячи светлячков и создавали неземную иллюминацию. Павел удивлялся не меньше моего и смотрел на деревья выпучив глаза.

— Ярослав Александрович, простите великодушно, — заговорил он. — Я всё же до конца не верил вам. Но после всего вот этого, — он руками обвёл окружающий лес, — нет, тут сомнений быть не может! Не меньше вашего я в Африке пробыл, но таких чудес отродясь не встречал! Да чего уж, даже небылиц о подобной иллюминации не имел чести слышать-с!

— А длиннорогий буйвол, а тот же страус? — начал было я в ответ, но сильный шум позади нас прервал разговор, и, обернувшись, мы сразу вскинули копья. Через чащу, сломя голову, к нам бежал Нганго. Запыхавшись, он так быстро стал тараторить на своём, что никто из нас не понял ни единого слова. Когда же спустя некоторое время мы всё же разобрали его речь, выяснилось -деревню, в которую мы направлялись за помощью, разграбили, и те жители, что вовремя не убежали, захвачены в плен и видимо, вскоре, их ожидает незавидная участь.

Да... Похоже дело пахнет керосином. Бегом, мы направились следом за Нганго, и вскоре ветер донёс до нас запах гари и слегка приглушенные, женские крики и детский плач.

* * *

Грейзен* — горная порода, образовавшаяся в результате процесса высокотемпературного метасоматоза и перекристаллизации гранитоидов с участием летучих компонентов в щелочных растворах.

Иллюстрации

Типы геологических молотков Чёрные холмы Песчаник кварцевый Шпинель в магнезиальном скарне Гиеновая собака Местность с термитниками Трубкозуб Микрокварцит Берег солёного озера Череп антилопы Серный кратер Бура Молибденит в скарне Аурпигмент Реальгар Галерейный лес Галерейный лес ближе к деревне Бубинго Брахилена Хлорофора Высокая Брахиостегия Бура

Пир у вождя

У границы леса Нганго прокричал птицей, и из-за кустов к нам вышел подросток с закопчённым от дыма лицом. Он стоял, не шевелясь, и испуганно косился на нас. Нганго сначала переговорил с ним в сторонке, а потом подошёл к нам:

— Бхунгу напали на наши деревни, когда воины ушли на большую охоту.

— Большую охоту? — переспросил я.

— Да, перед ярмаркой мы каждую луну охотимся на молодых жирафов и кигли чтобы принести жертву Кьяли.

— Нганго, а куда пропали Меринго и Квеле?

— Ушли.

— Не понял, куда ушли?

— Мы нашли им лодку и дождались, когда придут духи ночи. Они уплыли за помощью.

— Значит, завтра он приведёт воинов?

— Нет, до нашего города плыть две ночи, и как только вождь соберёт воинов, он перехватит бхунгу у красных камней.

— И что ты предлагаешь делать?

— Квеле сказал, быть с вами и дождаться его прихода. Не позже, чем через две руки он вернётся, — Нанго показал десять пальцев на руках.

— А бхунгу? С ними что будем делать?

— Я не знаю сколько у них охотников, — Нганго пожал плечами. — Бокари сказал, что большой отряд ушёл вчера ночью. Те, что остались, ловили разбежавшихся и завтра утром должны уйти.

Я кратко описал ситуацию Павлу, и мы решили разведать точное число бхунгу, а Нганго передали записку с тем, что нам нужно, и он побежал к месту нашей стоянки за помощью. Дальше мы разделились и стали обходить деревню с разных сторон. Я увидел, что по центру деревни, у большого кострища, сидело три десятка женщин, несколько мужчин и подростков. Руки их были связаны, а вокруг ходили четыре воина, вооружённые длинными копьями и топорами.Хм, опять этот орнамент на телах, точь-в-точь как у наших старых знакомцев. Что-то они слишком часто стали попадаться. К бабке не ходи, на деревню напали, чтобы заполучить рабов.

В хижинах никого не было, лишь в одной вповалку лежали хныкающие дети под надзором седой бабки. Возможно, кто-то и отдыхает в хижинах, мы то осмотрели только те, что выходили к лесу. Вернулся Павел и сказал, что нашёл ещё двух человек охранников возле нескольких мужчин-пленников на другом краю деревни. По уму лучше не влезать, но мы же так не можем, а в случае чего, надеюсь, успеем слинять. План нехитрый подберёмся к основной группе и дадим залп из арбалетов, а после скроемся в лес и посмотрим, что будет дальше. Если напавших много, поиграем в индейцев, а если мало, то сразу захватим деревню. Шансы одолеть бхунгу у нас немалые. Плюсов же, в случае удачного завершения дела, довольного много. К середине ночи подошли Иван и Мартин. Надо сказать, что я регулярно заставлял всех стрелять из арбалетов, и поэтому кое-какой опыт у всех был. Сначала мы как следует замаскировались. На одежду привязали ветки с листьями и длинные пучки травы, вышел отличный камуфляж. Только Павел постоянно бубнил себе под нос, что нападать из засады подлое дело. Предварительно обмотав ноги пучкам травы, медленно и очень тихо перебрались поближе к костру, с уже дремавшими воинами. Мы распределили цели, и все подняли арбалеты.

Понеслось! Четыре шелчка, и болты отправились в полёт. Расстояние метров двадцать, не больше. Все болты поразили свои цели. Жуткий крик разорвал ночую тишину. Один бхунгу, раненный в ногу, попытался вскочить, но мой вовремя брошенный топор осадил туземца. Павел подскочил к другому поднимающемуся воину и с замаха всадил копье в живот. Иван и Мартин разрезали путы пленников, и мы успели сбежать под защиту леса прежде, чем нам в след полетели стрелы от нескольких воинов, выбежавших из хижин.

Отбежав от деревни, мы услышали шум и, обернувшись, увидели Нганго, который катался по земле, боролся с противником. Подскочив, мы сразу решили поединок в сторону нашего друга. Отдышавшись, тот рассказал, что, как и было уговорено, метнул копьё и сразу скрылся в лесу, заметил преследователя, на которого набросился и убил после короткой схватки, но тут выскочил ещё один и ранил его в плечо.

— Дурак! Сидел бы тихо или что, решил славы заработать? Повезло, что мы вовремя подоспели! — ругнулся Павел.

Вернулись мы к шапочному разбору. Как выяснилось в дальнейшем, наши преследователи не придумали ничего умней, чем разделиться. Трое побежали за нами, и несколько остались с раненым, и тут начался кавардак. Пленники, делавшие вид что они всё ещё связаны, как только остались наедине с обидчиками, разом накинилась на воинов бхунгу и растерзали на куски. Почувствовав кровь, жители деревни похватали оружие убитых и какие-то мотыги и всей толпой, видя, что противников осталось всего трое, ринулись в атаку. Ох, зря! Прежде чем они схватились, один из воинов за какую-то долю секунды, успел несколько раз выстрелить из неказистого лука. Каждая его стрела находила цель. Прямо эльф местного разлива! Вот к этому моменту мы и подоспели, и видели, что этот раскрашенный дикарь, словно уж, проскользнул между набегавшими и ринулся к лесу. На свою погибель: побежал то он ровно в нашу сторону. Мы укрылись за деревьями, и как только он пробежал мимо, Павел метнул дротик, а я бумеранг, отчего тот словно подкошенный свалился на землю.

Выйдя в свете костра к спасённым мы, мирно помахали им, приветствуя, они столпились вокруг, но не решались подходить к нам, а самые смелые подскакивали, с опаской хватали за руки, гладили волосы и лицо. Нам оставалось только улыбаться и мирно поднимать руки ладонями вверх. Нганго, впрочем, быстро навел порядок и вернул нам трофеи убитых — копья и топоры, и, зная меня как лекаря, попросил помочь раненым. В ходе свалки было убито несколько женщин и подростков и, к большому сожалению, все воины бхунгу, несколько раненых стрелами, а также у одного пленника были отрублены ступни ног, как наказание за побег. Однако, тот был ещё жив. Мы решили помочь кому сможем, для чего отправили Ивана за нашими медикаментами: за спиртом, настойкой алоэ, за порошками и бинтами.

Местный лекарь хлопотал возле раненых, давал им размельчённые и высушенные корни, отчего одни приходили в необычайное возбуждение, других же поили напитком из темно-зелёных, сморщенных листьев и чёрных семян дурмана, накрошенных из высушенного шипастого плода. Раны присыпал каким-то порошком и привязывал к ним кусочки смолы — народная медицина во всей красе. Особенно меня поразило, как лекарь сшивал края резанных ран у подростков: он руками соединял края раны, подносил к ним термита, который прокусывал кожу, и колдун отрывал туловище муравья, оставляя голову с зажатыми челюстями как зажим.

Вернулся Иван, принёс спирт и скальпель. Трофейные, хлопковые накидки пустили на бинты и попросили местных женщин прокипятить их.

Я осматривал раненых. Двоих с полосными ранениями и того, что с отрубленными ступнями, не спасти. Думаю, даже до вечера не дотянут. Попробовать можно, но риск что они откинуться довольно велик. Мне помогали Мартин и Павел. Сперва самые тяжёлые. Напоили их настойкой волшебного мха.

Первой была молодая девушка, почти девочка с бледным от потери крови лицом. Похоже, задета плечевая артерия. Если ничего не предпринять — умрёт. Сделал длинный разрез для обнажения плечевой артерии в локте. Она перебита частично, обычными нитками тут не поможешь. Из золотой проволоки делаю две скобки и вручную скрепляю, предварительно перевязывав центральный конец сосуда, а после периферический. Вторым был мальчик: стрела застряла в животе, да так удачно — никаких жизненно важных органов не задето. Повезло парню! Однако вытаскивать стрелу чревато тяжёлыми последствиями. Безопасней, нащупать наконечник, сделать разрез со стороны спины и через него вытащить сей инородный предмет.Раны промывал, присыпал порошком и сверху кровь дракона. Самое лучшее дело для заживления!

У оставшихся, наконечники стрел засели или неглубоко, или в конечностях, и больших проблем их извлечение не составило. Тем не менее раненых было много и работы мне хватило. И тут представьте, парень то, с отрубленными ступнями оказался настолько крепкий, что не откинул коньки до сих пор! Живучий, однако. Ну не бросать же, была не была, попробую!

Дал ему настой мха на спирте. Действие моментальное — через несколько минут человек впадает в кому и почти не реагирует на боль. Настой вещь! Не будь его боюсь, половина пациентов отдала концы прямо на 'операционном столе'. Неудачно ему ступню отрубили, посложней, чем у Джона. Правда, в этот раз у меня инструмент поприличней и лекарств больше, да и помощники толковые. Два часа! Спирта ушла уйма, как и сухожильных нитей. Как обычно ушивал крупные артерии, а мелкие прижигал, перевязывал нервные окончания. Живучий, очень живучий парень! Сколько крови потерял, а всё ещё дышит.

Операции закончились. Можно отдохнуть, но глазом не успел моргнуть, а Павел уже клеит местных красоток, которые, по всему, были не против. Едва успел его перехватить и довольно жёстко переговорил с ним. Очевидно, дело тут нечисто. Как бы наутро нас выкуп не попросили за подпорченную или, того хуже, потребуют взять 'пострадавшую' в жёны.

— Пойми, Павел. Попрекал я его. Мы не знаем толком, ни обычаев, ни языка, и это твоё ухаживание чревато самыми непредсказуемыми последствиями.

— Да что ей с того, не убудет! Помниться в Бенине... — начал он.

— Стоп! Стоп! У вас там вооружённый отряд был, ресурсы компании. Тут же случись чего, нам и отбиваться нечем. Павел, имей терпение! Лучше делом займись. Предлагаю за солью завтра сходить.

— Ну-с, что ж, я не против. Джона оставим, да с утра и отправимся.

— Оставим не Джона, а тебя!

— Меня?! Объясните-с!

— У нас груза больше тонны, а если ещё и с соль с минералами добавить...

— Хотите здесь, на реке, катамаран построить, а после на нём до озера сплавиться?

— Сами видите, лодки у них никуда не годятся. Много не нагрузишь, а если ящики всё же привязать, то так и перевернуться недолго.

— Значит-с, хотите, чтобы я поплавки для катамарана справил? Не знаю, не знаю. Нганго, полагаю, остаётся?

— Да, Джон тоже, ему за больными смотреть.

— Ну что ж, это меняет дело. Набрать пяток толковых помощников, тот же бревно-кол собрать, и дело всяко быстрей пойдет.

— А держатели, шипы, вёсла, киль, олифа, инструмент — у нас всё с собой! — поддержал я.

— Оно то, конечно, так, а ну как бхунгу вернуться?

— Нганго дозор организовал.

— Отрадно слышать-с...

* * *

Наутро, когда я давал последние наставления Джону по уходу за больными, из леса вернулся Павел. Он не только набрал под своё начало семерых пацанов, но и нашёл в лесу высохшее на корню дерево.

— Вы только посмотрите каково! Крепкое, красно-лилового цвета с тёмными прожилками. Я тут попробовал его отполировать и, знаете-с, изумительно выходит! Красота! Из такого и шкатулки царю не зазорно подарить.

— Дайте-ка посмотреть, — я взял щепку в руки. — Бубинго.

— Что?! Не выражайтесь в приличном обществе!

-

Да дерево, говорю, бубинго называется. Оно отлично подходит для изготовления музыкальных инструментов, тех же арф и грифов гитар. Только раскалывать его замучаетесь.

— Ничего-с, справлюсь, с божией помощью.

<

Павел сопроводил нас до стоянки, где помог разгрузить буер и освободить ящики и корзины. Затем, тепло попрощавшись, отправился назад, чтобы вплотную заняться изготовлением поплавков для катамарана.43

Выступили в поход на следующий день. Сначала вернулись в саванну, где поставили мачту и подняли парус. По дороге к озеру в спину дул попутный ветер и, воспользовавшись этим обстоятельством, мы за два дня объехали поля острых камней и вышли к гряде, ограничивающей озеро с западной стороны. Очевидно, что к тропе спускаться не имело смысла. Протащить широкий буер через узкие разломы и густые заросли невозможно. Найдя подходящее место для подъёма, мы заехали вверх, насколько это возможно. Крепкий ветер высоко затащил буер по затяжному подъёму. Но всему есть предел. Теперь крутизна была такова, что нам всё чаще приходилось работать с воротом. Сперва забивали костыль, а после крутя, словно педали, ручки, затягивали буер наверх. Лишь поздним вечером, совершенно вымотавшись, мы достигли верхней точки. С другой стороны холма был крутой обрыв. Озеро вот оно, прямо под ногами.

Заночевали, а на утро я нашёл подходящее место, и мы немного спустились к самому краю обрыва, развернули буер и, нагрузив, закрепили растяжками. Под ногами, как на ладони разлилось солёное озеро. Обрыв довольно высок. Длины верёвки нам не хватило, и её пришлось связывать из двух. Установили и подняли стрелу, пропустили верёвки через шкивы и готово! Сперва спустил Мартина и остальных с комфортом, в мешке! После оборудование в разобранном виде: шаровую мельницу, винтовой сепаратор, бочки и промывочные ящики, тару для соли. Сам же, пропустив через отлитую из меди восьмёрку* верёвку, спустился с ветерком, легко отталкиваясь от стен ногами.

Задача номер один: сформировать бруски соли. То есть, подделать местные денежки. Разборный стол для изготовления кирпичей подойдет как нельзя лучше. Правда ещё одна проблемка всплыла. Соль тут крупными глыбами в основном, из такой денежку не сделаешь. Можно фильтровать и выпаривать, но это очень долго. Поэтому решили измельчать соль в шаровой мельнице. Раздробили, засыпали в барабан, пятнадцать минут покрутили и вуаля! У вас соль экстра мелкая, рассыпчатая. Просеивали через сито и ссыпали в поддон, куда добавили воды и смолы акации. На вкус то смола не повлияет, зато брусок получиться плотный и не посереет со временем. Массу укладывали в пресс-форму и штамповали пластину двадцать на двадцать. Не крошится, не выгибается, беленькая. Наша 'монетка' намного лучше смотрится, чем оригиналы грязно-серого цвета. Более того, пока пластина не высохла, её без опасений можно разрезать. Что мы и сделали, изготовив пару сот мелков для мелких расчётов.

Наросты серы собирали рядом с источником, расплавляли и заливали в прямоугольные формы. Аурпигмент и реальгар — сразу в ящики. Чтобы добыть буру мне приходилось раздеваться и, обвязавшись тяжёлым камнем, нырять на дно. Там пробивать кромку соли и собирать под ним жирную буру. Но всё это не занимало столько сил, как обогащение скарна. Сколь там молибденита? Процента и того не наберётся. Источник обсыпали землёй, после вычерпывали воду, а иначе как работать? Воняет тухлыми яйцами так, что аж глаза режет! Сероводород. Сняли осадочный слой серы и шпатов. Грейзен образование непрочное, даже рыхлое. Щёлочи, газы, растворы при высокой температуре сплавляют лёгкие слюды — лепидолиты, мусковит с кварцем. Дробим, после это пропускаем через сито, отделяя более сильно раздробленные слюды. Концентрат на двадцать минут в шаровую мельницу. Песок размешиваем и в бочку над винтовым сепаратором, для разделения на фракции по весу. Только так, не пустую же породу тащить.

Мы провели на озере четыре дня, заготовив полтонны соли, сто пятьдесят килограмм серы, триста килограмм реальгара и аурипигмента, пятьдесят буры и всего сто двадцать килограмм концентрата молибденита и других минералов, требующих дальнейшей очистки. Бруски соли высохли и уже годились для укладки в ящики.

На скалу я не полез, не дурак. Обошел через тропинку и, подняв Мартина, мы, не торопясь, загрузились добытыми сокровищами и оборудованием. Так, вместе с нами полторы тонны как раз вышло. С холма сперва спустили весь груз до пологого места, после сам буер, а дальше уже ехали, сложив парус. Каждый из нас сидел за тормозным рычагом. Не дай бог, не удержим. Но спустились нормально. Внизу поставили парус и потихоньку поползли. Путь известен, так что всё чаще я поднимал латы полностью, и ветер своей силой нёс нас вперёд.

В деревне заметно прибавилось мужчин и подростков. Они рубили деревья, отстраивали сгоревшие хижины, в то время как женщины вязали связки травы для крыш. Повсюду царило оживление и часто слышался веселый говор. Из всех выделялась группа взрослых мужчин со шкурами львов и леопардов на плечах, короткими луками и топориками необычной формы. Нганго, встретивший нас, тут же пояснил что это родственник вождя, который был послал сопроводить нас к озеру Кевенги. Квеле прибыть не смог и ожидает нас в городе. Он же просил передать, что нас ждут, как самых почётных гостей. Воины вождя настигли и разбили бхунгу, отбив у них захваченных в набеге кевенги. Никто из раненых не умер, и жители в качестве благодарности помогают белым духам леса делать лодки. В общем, мои опасения не оправдались и всё складывалось наилучшим для нас образом. Я сказал воинам, что мы поплывём на своей лодке, которую нужно достроить, и они обещали, что будут ждать столько потребуется.

Выслушав новости и осмотрев больных, мы направились к месту, где Джон и Павел устроили небольшую верфь. На лагах стояли две длинные красноватого цвета сигары с острыми носами, масляно блестевшие на солнце от покрывающего их слоя олифы.

— Мартин, Иван, Ярослав Александрович! Как же я рад вас видеть в добром здравии! — Павел обнимал нас как лучших друзей. — Чем порадуете?! Как добрались?!

Работа, совместная работа сближает, и мы здорово сблизились за прошедшие месяцы.

— Ещё лучше, чем в первый раз! — ответил я. — Всё что хотели, доставили, и даже сверх того! Было бы на чём все добытое сплавлять, и вижу вы нас не подвели! Молодцы!

— Да уж, старались как могли. Однако раньше, чем послезавтра отправиться не выйдет. Поперечины не схватились ещё, да и сам корпус должен просохнуть.

На радостях, вечером, организовали небольшой сабантуй, куда пригласи Нганго и пять глав родов из деревни.

* * *

Весь следующий день занимались сборами. Помогавшим Павлу подросткам вручили по деревянной бусине и бруску соли. Приобрели десяток циновок для мешков, больших корзин и свежего мяса. Поднявшись к стоянке, сняли с буера центральную балку, мачту и парус и переправили их вниз, к верфи. Колеса со стойками и двутавры спрятали в сухом месте. Ящики с солью и минералами и наши запасы за несколько раз сплавили на местных лодках.

К тому времени, когда мы перевезли запасы, Павел уже спустил поплавки и установил поперечины. Система крепления поперечин к поплавкам винтовая. На поплавках установлен степс* в виде бруса с отверстием. Перекладины из цельного бруса вставлялись и фиксировались двумя винтами. С собой взяли сменные, более длинные перекладины, для озера. Эти же короткие, только для реки и годятся. Балку с грузом привязали к ним верёвками без всяких премудростей и также привязали к балке судовой руль на длинном рычаге и уключины для вёсел. Единственное неудобство — габариты. Длина поплавков шесть метров, и балка прилично выдавалась вперёд. На сборку и спуск на воду катамарана сбежалась вся деревня. Кто-то помогал, а некоторые подходили и гладили блестящие бока поплавков и восхищённо цокали языками. Особенный ажиотаж вызвал парус, который мы были вынуждены частично разобрать, чтобы гик не задевал низко нависающие ветки. Ящики, корзины, мешки — всё привязывали к балке, фактически, вес груза вырос в два раза. Нганго и того паренька, без ступней, взяли с собой. Иначе нельзя. швы и дренаж требовали постоянного присмотра. Про соль Нганго не догадался. Мне кажется, он не проявил к её раздаче большого интереса. Жаль, с Квеле, такой номер не пройдёт, этот лучше меня знает, что и где, и сколько у нас иметься. Цепкий, точно, неладное заподозрит...

Ровно в три часа, присев на дорожку, отплыли по реке в сопровождении воинов на трёх лодках. Река петляла по лесу как гигантская змея. Деревья со всех сторон подступали к ней, зачастую образуя сплошной забор из веток и лиан. Вначале, когда река была ещё узкой мы постоянно останавливалась чтобы расчистить путь от плавучего мусора, а кое-где приходилось очищать и берег. Ничего не поделаешь, длинная балка не проходила в поворот по габаритам.

Наутро, русло реки расширилось и плыть стало легче, хотя она по-прежнему шла по лесу. Дважды останавливались для картографирования пути. Иван сделал удочку и пытался поймать рыбу, подозреваю, что, если тут и можно что-то выловить, так крокодила. Все видели стремительные тени, проплывающие под нами. Незаметно меня сморил сон, и я пропустил как мы прибыли на место.

— Ярослав Александрович, подплываем! — Павел теребил меня за плечо.

Подняв голову, я увидел перед собой невзрачное озеро серого цвета, вытянувшееся широкой дугой на север. Река впадала в него где-то посередине. Густой туман стелился по поверхности воды и ничего, кроме девственного леса на противоположном берегу не было видно.

— На мой взгляд небольшое. В длину восемь с половиной миль, а ширина не меньше трёх. Впрочем, не везде, — выдал вердикт Павел. — Ндас-с. Бриз крепчает. Надо причаливать и переложить балку на широкие перекладины, не то нас снесёт к центру озера.

Нашили подходящее место и с помощью ворота вытащили катамаран на берег, где меньше, чем за час переустановили балку и поставили мачту.

Лёгкий бриз с немалой силой поддувал парус, и мы словно на крыльях неслись по волнам, слегка покачиваясь. Лицо Павла, обычно сосредоточенное, в последние дни разгладилось, он пришёл в необычайно приподнятое настроение, почувствовав себя в родной стихии. Катамаран держал курс круто к ветру левым галсом. Павел несколько раз нарезал зигзаги вокруг сопровождавших нас лодок и в конце концов выйдя на центр озера направил наше судно к хорошо различимым постройкам и полям на южном берегу.

— А что, ваша конструкция паруса отлично подходит для таких ветров! Полагаю-с мы можем идти и десять узлов. Нда-с. Иван, ты там заснул что ли? Держи руль на тридцать градусов! Нет лучше привяжи его...

Не успели и глазом моргнуть, как в окружении полей и зарослей папируса перед нами стремительно вырос город кевенги. Несколько сотен причудливо разбросанных ярко-оранжевых домиков с остроконечными крышами. Кое-где дома были окружены загонами-заборами из колючих веток и украшены орнаментом с черепахами. Ну прям Оранжевый город!

Никакого причала тут не имелось, и мы бросили якорь возле скопления рыбацких лодок. Павел виртуозно причалил так, что балка своим длиным концом остановилась прямо над берегом. Тут же собралась большая группа рыбаков и местной молодёжи. Они возбуждённо кричали, показывая попеременно то на лодку, то на нас и говорили что-то про большую лодку лесных духов, что подчинили дух ветра. Ничего удивительно, ведь ни одного паруса у кевенги мы так и не увидели. Так что только духи и никак иначе!

Мы с Павлом спрыгнули на берег. Вокруг столпились туземцы, они так и норовили потрогать светлые волосы и кожу. Нас спас вовремя пришедший Квеле, перед которым все почтительно расступились. Несколькими окриками он навёл порядок, перебросился несколькими словами с Нганго, и тут же нас повели к центру селения — три бугристые полусферы, одна из которых достигала высоты двухэтажного дома, а две поменьше пристроились с краёв. Шляпки дождевиков или палеолитическая обсерватория, не знаю, как правильно описать. Факт, что никогда прежде я не встречал подобных зданий. Вокруг шёл высокий деревянный забор из самана, на каждом столбе которого были насажены черепа буйволов. У входа в 'грибы' стояла пара столбов повыше, из камня, с торчавшими из них двухметровым рогами ватусси. К бабке не ходи, это и есть обитель вождя кевенги — Нгози.

Квеле отодвинул шкуру, висевшую на входе, и жестом пригласил нас войти. Земляной пол был застлан шкурами антилоп и коров хорошей выделки, по центру небольшой очаг, ароматный дымок от которого уходил в круглое отверстие на крыше. Боковые шары-шампиньоны справа и слева являлась не чем иным, как складами — корзины, стопки шкур и тканей, бивни слонов и носорогов.

В глубине, в тени, стоял раскрашенный трон-тумба, на котором восседал пузатый мужик лет сорока с мускулистыми руками, с накинутой на плечи шкурой леопарда и с ожерельем из зубов на шее. Мясистый нос, широкие скулы, выпученные налитые кровью глаза. Подойдя ближе, мы приветствовали его, как это принято у кевенги, ударив правой ладонью по своему плечу. Вождь лишь кивнул в ответ, подошёл к Квеле и внимательно слушал его рассказ, при этом пристально нас рассматривая. Теперь вождь подошёл ко мне, ощупал бицепсы, как мне показалось, разочарованно покачал головой, что-то пробубнив под нос.

— Ярунг, я не знаю кто вы и не знаю откуда. Я не верю, что вы торговцы. Особенно ты! — он указал пальцем на Павла.

— Ярослав, что он там буробит? Скажи ему, что в приличном обществе пальцем не показывают на человека, — прошептал Павел.

— Говорит, ты не похож на торговца! — шептал уже я.

— Ха-ха-ха! — рассмеялся Павел. — Не иначе, дикарь зрит в корень. Чтобы я офицер и торговал! Не бывать этому!

— Да ну! Это ещё бабка надвое сказала.

Нгози сначала нахмурился, смотря на нашу перепалку, после и сам рассмеялся.

— Ярунг, — вновь начал он. — Ты спас моего родственника и Квеле от бхунгу. Квеле сказал, потом ты и твои люди отбили нашу деревню от бхунгу и многих вылечили.

— Бхунгу, такие же враги нам, как и тебе!

— Рад это слышать, Ярунг.

— Ты могущественный колдун можешь получать соль из земли и ловить духов ветра, — он внимательно смотрел на меня, — скажи, зачем тебе человек без ног?

— Кхм, он мне не нужен. Как только я вылечу его, то сделаю деревянные ноги и отпущу.

— Деревянные ноги?!

— Он не обманывает тебя, — утвердительно закивал Квеле. — У одного из них нет ног, и я сам видел, как Ярунг делал ему ноги из кожи буйвола.

Они снова уставились на меня.

— Значит вы хотите торговать?

Я кивнул в ответ.

— И вам нужны помощники? Я вам не верю, но Нгози у вас в долгу. Вы можете остановиться, где хотите вне пределов города... И выбрать любое место на рынке. И я помогу вам набрать людей. Но я буду внимательно смотреть за вами, — резко развернувшись, он ушёл вглубь и дал понять, что аудиенция закончилась.

Уже на выходе Квеле догнал нас и сказал, что вождь в честь победы над бхунгу устраивает пир и мы обязательно должны присутствовать.

* * *

Пир начался, как только зашло солнце. Мы оставили Джона с Иваном присматривать за кораблём, а сами пошли за Нганго на открытую поляну позади 'шаров', где горели костры и на циновках прямо на земле был 'накрыт стол'.

В неказистых плошках находились личинки жуков, термиты, лежали подкопчённые связки рыбы, плоды дум, финики и зелёные круглые плоды, неизвестного мне растения. Нос щекотал аромат запечённых тушек лесных птиц. В центре стоял большой котёл, где бабка длинной палкой мешала куски мяса. Собралось не меньше сотни мужчин, большая часть из которых была в татуировках и при оружии, и в два раза больше женщин. Едва мы подошли все замолчали и уставились на нас. Неловкую паузу прервали мальчишки, которые притащили трон и следом явился Нгози со свитой. Как только вождь уселся, к нему сразу потянулись то ли послы, то ли торговцы из других племён с подарками и подношениями.

Мы не остались в стороне. Обязательства это одно, а подарки совсем другое. Для вождя мы подготовили большую раскрашенную фарфоровую черепаху. Сверху на неё одевался панцирь из рубинового стекла, а под ним плоская свечка. Мы заранее подожгли её, и в темноте всё смотрелось как сказочная иллюминация. Пока мы несли черепаху к вождю, многие вскакивали с мест и возбуждённо кричали про дар Кьяли. Вождь, сохранил выдержку и сдержанно поблагодарил нас. Но было видно, как он будто бы пожирает глазами наш подарок и едва сдерживается чтобы не схватить его.

Старшей жене Нгози подарили ожерелье из розового кварца. Младшим жёнам и трём дочерям бусы из цветной смальты. Колдун Квеле не остался без подарков. Ему вручили ожерелье из волконскоита и пирамиду из розового кварца высотой с ладонь. Мы сделали её вращающейся на подставке. При вращении звездчатый кварц отбрасывал красивые красные отблески вокруг. Ничем не хуже 'диско-шара'. Что тут началось! Квеле тут же схватил пирамиду и умчался с ней. Женщины вырывали ожерелья из рук друг друга и едва не передрались. Как и было задумано, гостинцы произвели настоящий фурор. Лучшего пиара нашим товарам не придумать, и при этом мы ещё значительно улучшили свое положение. Вождь, справившись с бардаком, сразу же пересадил нас ближе к себе, у покрытых красной охрой охотников, видимо, занимающих высокое положение. Наконец, по его знаку начался пир.

Давно пора, а то я прилично проголодался. Налегал на мясо: очень понравились запечённые в глине птички и ступня слона. Выпивка тут имелась — плохо перебродившая брага из зелёных плодов. В основном пила знать и приближенные к ней. И нам поднесли стаканы из сухой тыквы. По сравнению с нашей мягкой водкой бурда, бурдой.

Раздался ритмичный бой барабанов. В круг вскочили нереального вида танцоры-колдуны, одетые в соломенные накидки с нашитыми на них глазами из ткани. Часть была с копьями в руках, они изображали охотников, показывали злость и пугали, другие убегали и изображали добычу. Бой барабанов увеличивал скорость танца. На смену колдунам выбежали танцоры в шкурах, с перьями на голове, они имели особую раскраску тел и лиц — на тональную оранжевую краску наносились красные и белые точки и линии. Чем выше статус, тем больше штукатурки на лице и теле, тем больше точек.

Бешеные ритмы, танец теней в отблесках костра, безумные маски колдунов — зрелище было будоражащим, непривычным. Танцоры носились повсюду то пропадая, то возникая в самых неожиданных местах. В круг вышла новая группа. Тела полностью покрыты белой краской и обильно усыпаны красными и оранжевыми точками. Среди танцоров выделялась высокая, стройная девушка с прекрасным, упругим телом, сплошь покрытым красными спиралями и точками. Я просто не мог оторвать от неё взгляда. Барабаны ещё больше взвинтили темп. Все стали подниматься со своих мест и вливаться в бешеную пляску. Незнакомка растворилась в толпе.

Празднество продолжалось ещё некоторое время, но как только вождь ушёл, шум веселья стал стихать и все начали расходиться. Едва мы хотели уйти как Нганго сказал, что вождь выделил нам дома для отдыха и обидется, если мы откажемся от гостеприимства кевенги. Каждого из нас повели в отдельный дом. Внутри не так уж плохо, можно сказать уютно: по центру очаг, топчан из брёвен, укрытый травой и толстой коровьей шкурой, а главное никаких вредных насекомых!

Сплетённая из травы занавеска отодвинулась, и в слабом свете я увидел силуэт танцовщицы, которая привлекла моё внимание на пиру. Она изящно проскользнула в хижину и села рядом. Девушка оказалось на редкость красивой: узкое, нежное лицо, пухлые, аккуратно очерченные губы, очень густые волосы до плеч, кожа угольно-чёрного цвета и яркие, голубые глаза! Убойное сочетание. Сначала она пристально рассматривала меня, затем провела рукой по щеке, плечам, груди и, глядя прямо в глаза, сказала:

— Ярунг хозяин ветра, моё имя Кидагаа. Кидагаа из рода Эйонг.

— Красивое имя, мне нравиться.

— Тогда тебе понравиться и танец тростника. Лишь женщины нашего рода знают как его танцевать!

Не говоря ни слова, она сбросила с себя накидку. Её движения словно волна, словно колыхание тростника: грудь, бёдра, руки то появлялись в свете, то снова исчезали в темноте. Как неистовый вихрь она кружилась вокруг, слегка касаясь горячим телом и с каждым мгновением распаляя желание...

Дурман http:/hnb.com.ua/artimages/durman%20trava%202.jpg

Шов с муравьями https:/bigpicture.ru/wp-content/uploads/2019/01/UrodRu20181228lech_02.jpg

озеро Кевенги

https:/globustur.spb.ru/resources/catalog/afrika/lesoto/malav-10.jpg

Хижины

http:/blog.postel-deluxe.ru/wp-content/uploads/2019/01/163234981bb2_1200_1200-1-1140x550.jpg

дворец короля

https:/img13.postila.ru/resize?w=660&src=%2Fdata%2Fac%2Fcf%2F27%2Fa6%2Faccf27a61bb1751d7675bc640f87c2f9dac86ee8d6aa47416392dc5e78bcf6af.jpg

Лодки

http:/s019.radikal.ru/i635/1703/9f/542ec9cc9baf.jpg

Рыбалка

https:/pics.meshok.net/pics/cache/116191590.208x208.jpg?1

помощники Квеле

http:/www.all-crime.ru/krimmistika/images/mistik6.jpg

танец колдуна

http:/litena.ru/books/item/f00/s00/z0000072/pic/000100.jpg

кевенги женщина

http:/dayevents.ru/uploads/12-2.jpg

охотник

https:/avatars.mds.yandex.net/get-zen_doc/1930771/pub_5cc7a21802612c00b36ee0f5_5cc7db2a72ad6900b316e8cc/scale_600

танцы

https:/youtu.be/Ms6JlVD8kJ4

https:/avatars.mds.yandex.net/get-zen_doc/195198/pub_5cc7a21802612c00b36ee0f5_5cc7ddcf77255f00b33528f2/scale_600

Кидааага

https:/trendymen.ru/images/blogs/2882/attachments/3.jpg

кузнецы кевенги

http:/srednyvek.ru/img/218205_600/1.10011_blacksmiths.jpg

Ватусси

https:/s3.nat-geo.ru/images/2019/4/10/a918f8f23a7f4559a754906e6c048981.original.jpg

корзиныы

https:/i.pinimg.com/564x/de/0e/f9/de0ef994783b7136fbfff3cf9d5e1726.jpg

лавка продавца масок

https:/vostoklavka.ru/wa-data/public/blog/img/africa_maski_4.jpg

лавка колдовских принадлежностей

https:/city.travel/blog/wp-content/uploads/2013/02/market.jpg

Охотники принесли жирафа

http:/krasmeat.ru/wp-content/uploads/2018/04/Afrikantsyi-nesut-myaso-zhirafa.jpg

Коллективизация начало

— Ярослав Александрович, голубчик, просыпайтесь скорей! Нганго мне что-то пытается втолковать, а я, сами знаете, не особо на их, птичьем, — Павел сиял, словно начищенный самовар. — Признаться, не думал, что ваша затея так обернётся. Да-с. Вождь определённо знает толк в подарках. Надо обговорить с ним вопрос о повторном визите дам. Кстати, утром принесли два кувшина белого масла. По виду как сливочное, но на вкус точно не оно. Три бычьи шкуры и две пудовые корзины с мелкими зёрнами, сходу не понять, но не рожь и не пшеница.

— Дары от вождя? — я сонно потянулся, огляделся. Кидагаа, видимо, ушла, когда я спал.

— Определённо!

— Подобные обычаи не только у кевенги в ходу. Подарите им бусы с африканским агатом, и успех вам гарантирован, а нам реклама товара!

— Ну-с. За этим дело не встанет. А вы-то — гусар, а! Какая красотка выходила от вас утром! Признаться, сам с неё глаз не сводил.

Я вышел из дома и увидел Нгано и Меринго, ожидавших у входа.

— Надо идти к Квеле!

Я кивнул в ответ. Ребят, похоже, приставили к нам на постоянной основе. Павел вышел за мной:

— Иван уже собирается, сейчас все вместе и пойдем, заодно рынок посмотрим. Мне определённо нравиться у этих кевенги. Нда-с. Вчера, значит-с, ему тоже привели. А он отказался! Ну не дурак ли? А я что, меня и на троих хватит. Вон, сидит словно сыч, насупился.

— А Мартин то где?

— Людвиговича после вчерашнего пира так скрутило, что лучше его не трогать. Лицо как у мертвеца. На еду смотреть не может, я ему утром отвара коры дал, до обеда оклемается. Говорил ему, нечего всё подряд в рот тянуть.

Судя по сушеным связкам рыбы и лодке-долбленке во дворе, нас разместили в хижинах рыбаков. Рыболовных снастей кевенги не знали. Охотились с трезубцами и ставили плетёные ловушки. Улов небогат в основном какая-то мелочь: нильский окунь и неизвестная мне рыба с ножками, немногим уступающая в размерах латимерии*.

Дождавшись Ивана, мы отправились к Квеле, петляя по бесконечным лабиринтам улочек. Город был разбит на ремесленные кварталы. По дыму от костра и звонким ударам определил кузнецов и попросил отвести к ним. Кузня расположилась за низкой стеной из самана с орнаментом и идолом духа-покровителя. Работа кипела вовсю. Подмастерье вытаскивал из углей чем-то вроде деревянных клещей раскалённую, губчатую крицу и подавал на камень-наковальню. Кузнец, седой старик, зажав в руке камень, проковывал заготовку сухими, выверенными ударами, переворачивал её то на одну, то на другую строну, ухватив руками. Руками, Карл! Раскаленный металл... Нет слов. Я засмотрелся, уж очень ловко у него выходило. Время от времени заготовку присыпали белым порошком. Сода, поташ? В то же время один из подручных прыгал вокруг костра, выкрикивая заклинания, другой подавал воздух из двух кожаных мехов, похожих на те, что мы соорудили с Мартиным. Нам даже показали поковки: ножи-бумеранги, мотыги и наконечники копий. Не впечатлило, примитив. Но вот топоры... Топоры были на высоте. Форма обычная для Африки — ушка нет, а противоблошная, обратная от лезвия часть, остро затачивалась и вбивалась в рукоять. На мои попытки согнуть ножи и попробовать их на твёрдость, кузнец отреагировал нервно и попросту вытолкал нас взашей. Насколько я знаю, влияние кузнеца на племя не меньше, чем у колдуна или вождя, а в небольших племенах зачастую это одно и тоже лицо. По всему, крицы они не изготавливают, а покупают.

По дороге я старался заглянуть в каждый закуток, что было нетрудно из-за небольшой высоты стен. Повсюду женщины плели циновки и корзины из высушенных листьев, а кое-где выделывали кожи. Встретили резчиков масок и сосудов, а напротив были гончары, к ним и зашли. Те трудились всей семьёй от мала до велика: кувшины, плошки, игрушки, шарики для бус и большие котлы — всё это делалось методом спиральной навивки. Ну а что вы хотите, ленточная керамика! До гончарного круга, как до Луны пешком!

Глину они добывали где-то у реки. Чуть жирная, коричневого цвета с оттенком зелёного. Качество на высоте! Окрашивали нехитрые сосуды цветными охрами, каолином и сюрприз — киноварью! Но больше меня поразил мелкий, белоснежный, песок. Кевенги добывают его где-то на берегу и хоть сейчас готовы показать место.А качество даже лучше, чем в том же Гусь-Хрустальном, принимая во внимание, что у нас есть магнезит, перспективы открываются самые радужные. Гончары люди открытые и радушные, не то, что кузнец! Никаких секретов от нас не скрывали, и мы в благодарность подарили им несколько фигур разноцветных пигментов, чему они обрадовались, как дети.

Нганго завел нас к своей семье. За забором много молодых подростков сноровисто обивая края чёткими ударами, отсекали камни, получая наконечники стрел и лезвия ножей. Глава рода выскочил, словно чёрт из табакерки, и долго благодарил нас за спасение сына, и уверил, что при необходимости поможет нам во всём.

— А нужно ли? — с сомнением прошептал Павел, вертя в руках камень лавандового цвета с зелёными полосами. — Посмотрите внимательней, камень зернистый, его кристаллическая структура заметна невооруженным глазом.

— Очень похож на нефрит, — Иван взял камень из рук Павла.

— Только похож, это жадеит — силикат натрия и алюминия, он относится к группе щелочных пироксенов и намного тверже и прочней нефрита. Плавится с трудом, кислоты на него не действуют, обладает высокой прочностью на излом и не поддается истиранию, так что из него получатся отличные наковальня, призмы весов, пестики и лабораторная посуда, точильные бруски для супер-финишной доводки.

За разговором зашли за стену, где несколько седых стариков вырезали из мягкого белого камня удивительные по красоте статуэтки черепах и женщин.

— Вот смотрите, Павел, — я взял один из обломков. — Это мыльный камень он гладкий и слегка жирный на ощупь. Резать его одно удовольствие, словно работать по липе. В Кении, в моё время, из него массу сувениров изготавливали. У нас же он больше известен как печной или горшечный камень, так как равномерно отдаёт тепло и впитывает влагу. Он довольно прочный, состоит из талька, магнезита, хлорида и магнетита. Соотношение минералов в породе определяет название камня. Если хлорида больше, то он более пористый и называется талькохлорит, а в нашем случае за счёт соединения чешуек талька...

— Талькомагнезит, — влез Иван.

— Кирпичи из него выдерживают нагрев до тысячи шестисот градусов, а по теплоемкости в три раза превосходят печной кирпич. Видите груды обломков, по-видимому, скопленные за многие годы! Как бы нам их забрать?!

Дом Квеле располагался почти у рынка, на дальнем конце городка. Его трудно пропустить — забор из колючих лиан, на столбах разрисованные черепа обезьян и маски. Дом в виде сферы мало уступал дворцу вождя, и похоже, наш покровитель имеет тут не меньшее влияние. В полумраке горел очаг, длинные ряды масок на стенах, пучки трав, корешки и сушёные ящерицы, головы обезьян и гиен, словно люстры свешивались вниз. Колдун приветствовал нас по своему обыкновению — обмахивал пучками трав и окуривал дымом.

— Ярунг подарил камень духов. Квеле доволен. Квеле очень доволен! Квеле умеет держать слово. К вечеру, к лодке духов придут главы родов и приведут ньянго. Будем говорить. Нганго отведёт на рынок, вас ждут. И пусть Кьяли пошлёт вам удачу в торговле!

Перед рынком дорогу преградило стадо местных коров с громадными рогами — ватусси, прямые потомки, исчезнувших в наше время, длиннорогих буйволов. Их громадные рога нужны чтобы регулировать в жару температуру тела, своеобразный биологический теплообменник. Кровь циркулирует по телу и через многочисленные капилляры, пронизывающие рога, словно губка, охлаждается. Меня поразило, что громадными быками управляли дети по пять, шесть лет, сидя на шеях.

Ну вот и дошли. Большой торг раскинулся прямо в лесу, на поляне, и был разделён на три части: продукты питания, товары ремесленников и приезжих купцов и скот. Глаза разбегались — лотки с пряными травами, в кувшинах с высоким горлышком было масло и мелкие зёрна клевера или люпина. Связки зеленёных побегов, корзины корешков папируса и вкусных плодов размером с теннисный мячик. С поперечин свисал обвязанный мёд в сотах, по соседству висела сушёная рыба, туши обезьян, антилоп и даже окорок жирафа. Дальше шли загоны с ватусси и с небольшими карликовыми козами, там же стояли клети с курицами. Людей полно, не протолкнуться.

Нганго провёл нас к старику, что сидел среди стопок выделанных шкур и что-то жевал.

— Квеле сказал, помочь духам леса. Джитуку лучше многих знает цену! Джитуку все знают! — старик хитро с прищуром посмотрел на нас. — Духи готовы отдать мне десятую часть цены за каждый товар?

Я лишь кивнул в ответ и не пожалел о сделке. Аборигены безбожно завышали цены. Не в первый раз сталкиваюсь. У них это в крови, завидя незнакомцев раз в десять поднять цену, конечно, может дело в излишне щедрых дарах, весть о которых разнеслась в округе. Как бы то ни было, мы больше ничего не спрашивали, завидя нужный товар Джитуку называл цену, и она всегда была намного ниже той, что прежде объявляли нам.

В ремесленном ряду выбор был велик — пирамиды, составленные из бивней слонов и рогов ватусси, ряды плетёных корзин, верёвок и грубых тканей из рафии, каменные ножи и топоры, и точильные камни. Напротив — идолы и статуэтки из мыльного камня и дерева и пузатые кувшины, с изящно загнутым горлышком. Отдельно располагались ряды заезжих торговцев, там разместились лавки с бусами и с колдовскими атрибутами. Последние особенно впечатляли: на высоту человеческого роста громоздились ряды пугающего вида ритуальных масок, высушенные головы гиен, крокодилов и обезьян, сложенные аккуратными горками. Резные жезлы непонятного назначения, небольшие статуэтки. Чуть выше висели связки трав, корешков самых разных форм, в небольших горшках из тыквы виднелись снадобья из порошков. Тут же, в качестве ингредиентов, продавалась сода и киноварь. У соседнего торговца на шкуре гиены сверкала россыпь полупрозрачных кристаллов зелёного, синего, фиолетового и черно-фиолетового цветов со стеклянным блеском. Уникальная чистота! С разрешения хозяина взял один и незаметно провёл по черепку. Ага, черта белая, почти бесцветная, точно, флюорит, только у него бывает столько расцветок!

Тут же увидел хитрую рожу торговца напротив и сложенные стопками железные крицы, и отрубленные, бесформенные куски меди! Причём меди намного больше, чем железа. Где же они её берут, хотел бы я знать?! Усилием воли прошёл мимо чтобы не показывать свою заинтересованность. Такому палец в рот не клади, прожжённый. Проводник же нам пояснил что это лишь перекупщики, а караван из Кереве ещё не прибыл. Успели! Для виду остановился у штабелей дерева, искоса поглядывая на металл. Желтые бруски, пахнущие сандалом и атласским кедром, — это дерево му-ху-ху или брахиллена. Чёрные, со светлой заболонью — гренадил. Насыщенного вишнёвого — панга-панга или венге. Все породы драгоценные, но тут недорогие. Колдун, внезапно нагрянувший на рынок, внёс в свою лепту. Недолго думая, Квеле объявил, что те, кто обманет 'белого колдуна', будут прокляты, и Кьяле заберёт у них мужскую силу! Подействовало! Мы приобрели несколько расколотых колод и договорились о продаже ствола му-ху-ху, засушенного на корню из запасов.

Ивана Сергеевича оставили на рынке, для составления списка имеющихся ресурсов и прайс листа, а сами отправились к катамарану, где нас ожидала встреча с главами семейств и с Квеле, который потрудился на славу и привёл на смотрины молодых мужчин, женщин и подростков и из родов резчиков по дереву, и камнерезов, и гончаров. Пришли и взрослые, узнать нет ли возможность заработать.

— Вот что, Павел, давайте брать всех, а по результатам работы уже отсеивать. От нас не убудет.

— А соли то хватит?

— С запасом! Даже с учётом еды на день на всех, нужно не больше десяти кило.

— Ну, дай то бог!

Торговались недолго, в конце концов договорились о следующей системе: за день чернорабочий получает десятую часть корго размером с мелок, ремесленники, если они действительно что-то, умеют и все взрослые, имеющие топор, по два мелка. В случае, если работник нас не устроит или он сам захочет уйти, то расчёт на месте и 'скатертью дорожка'. Кое-кто просил денежку вперёд. Ага, держите карман шире, нашли дурака! Единственное, в чём мне пришлось пойти на уступку — выплатить аванс за день и взять всех на продуктовое довольствие.

Джон расспрашивал всех по очереди и записывал в книжку имя, род, возраст и умения: 'Сифо, 11 лет, корзины; Табо, 16 лет, охотник; Таонга, 12 лет, циновки; Тафари, 18 лет, рыбак; То, 22 года,охотник; Удо, 13 лет, гончар...'

Итого, пятьдесят шесть подростков, двенадцать мужчин и четырнадцать молодых женщин, среди которых, сюрприз, были наши ночные гостьи иКидагаа.

— Джон, вот что, работников пронумеруй, имя и номер записывай на бирке цветными карандашами. Бирки лучше сделать из картона и покрыть олифой.

— Как же они их будут носить?

— Как аккредитованные корреспонденты, на шее. Оставив Джона и Мартина разбираться с пополнением, мы поспешили на корабль чтобы выбрать место для лагеря. На берегу я обнаружил подходящий участок в двух километрах западней рынка. Место возвышалось на берегу и было целиком скрыто стеблями высохшего папируса. Немного усилий и получиться отличная площадка, а папирус можно сжечь, а можно и использовать для изготовления матов.

Вечером собрались на совет. Знакомились с прайсом. Ничего необычного: местные товары шкуры, скот, рыба, ткани из рафии очень дёшевы, а привозные — железо, сода, хлопок, прозрачные камни, наоборот, запредельно дорогие. Если брать по весу, то за одну часть железа просили двадцать частей соли. И это несмотря на то, что за три корго можно купить быка. Даже продав все имевшиеся запасы, мы не сможем купить желаемого железа. Надежда только на караван и бусы, да ещё на мох, который тут имелся по цене в пятеро выше железа!

— К чему мы взяли такую толпу бездельников? — возмущался Мартин. — Надо купить запасов еды, тех же кур и коз, быков, которых можно использовать как тягловую силу.

— К тому, Мартин, что мы тут надолго. Будем дожидаться каравана из Кереве, продадим свои товары, а пока обустроим постоянный лагерь. Мы привезли с собой запасы реальгара, и чтобы выплавить мышьяк нужны печи, ещё поташ про запас. А я исследую местность вокруг и нанесу на карту. На рынке есть флююрит, из которого можно изготовить подзорные трубы, микроскоп и спектрометр. Чистота песка позволяет надеется на получение хорошего стекла без флотации и множественных очисток. Также предлагаю, заготовить нитей и тканей. Местные очень уж низкого качества, не зря я настоял, чтобы мы взяли части ткацкого станка.

— Предлагаете переделать его под нити и посадить работать местных?

— Именно! Посмотрите, какие здесь волокна баобаба! — я протянул им насколько нитей. — Они гораздо тоньше и прочней чем те, что мы делали. Если же их пропитать и пропустить через каландры, то ткань выйдет не хуже парусины.

— Дело! Наш парус все же слишком тяжёл, если его поменять, то буер совсем по-другому пойдет! — оживился Павел.

— Но главное, — продолжил я, — посмотрите на эту накидку, что я купил на рынке.

— Шёлк! — вскрикнули все в один голос.

— Нет, кое-что получше, паутина! На земле ткань из неё встречаться чрезвычайно редко из-за тонкой нити и как следствие высокой трудоёмкости плетения. Здесь же она толстая словно волос и необычайно прочная.

— Дорого, наверно?

— Не то слово. Однако, наш друг разговорил торговца, и тот пообещал показать нам лес, весь покрытый этой паутиной. По его словам, запасы огромны! Однако, пауки, обитающие там, не только чрезвычайно ядовиты, но и столь велики, что нападают на людей. Только самые смелые из охотников отваживаются добывать там паутину.

— Какой-то новый вид хищных пауков? — Мартин смотрел недоверчиво.

— Не знаю, надо проверить.

— Стоит ли нам рисковать ради ткани?

— Думаю, стоит. Нити этой паутины толстые, длинные, хорошо склеиваются. Но главное — прочные!

— А это значит, можно делать сверхпрочные канаты и верёвки, и необычайной прочности паруса!

— Да, Павел, а ещё парапланы и парашюты! Так что если мы сможем добыть и наладить производство ткани, то проблема транспорта будет решена.

Мы долго и бурно обсуждали достоинства нити и перспективы ткани из неё, обсуждали устройство лагеря и запасы продуктов, а также план ближайших работ, который я по обычаю представил. Когда же вечером я вернулся в свою хижину, там меня ждала Кидагаа. Я подарил ей пузырёк эфирного масла и бусы из африканского агата оранжевого цвета. Красиво смотрятся!

* * *

Утром пришли галдящие подростки, всех пересчитали, отметили, каждому выдали бирку и часть посадили на катамаран. Да-да, всех уместили, настелили жердей и всех уместили. Поплавки выдержат не меньше трёх-трёх с половинной тонн. Павел и Мартин отправились с ними к месту нашего будущего лагеря, чтобы руководить расчисткой, строить причалы на рынке и у лагеря, а остальные пошли с нами на рынок, за припасами, захватив несколько ящиков соли для оплаты.

Вчерашняя подготовка здорово сэкономила время. Сперва приобрели четыре громадных быка-ватусси для перевозки грузов, таких отбирали и кастрировали, делая более спокойными и укладистыми, стоили они дороже обычных в три раза. Приобрели целый загон карликовых коз. Там же взяли два десятка выделанных кож. А вот ткань оказалась дорогая, к тому же её мало, а у нас много рабочей силы. Поэтому мы подчистую скупили длинные связки волокон баобаба и груду нарезанных полосок рафии. Сделаем ткань нужного размера и плотности. С главой рода Нганго договорились о поставках каменных ножей, мотыг, топоров и глыб жадеита. Мыльный камень за такой богатый заказ, нам отдали бесплатно, к тому же я скупил всё что было рынке.

Еды нужно очень много, сразу на всю ораву. Кормёжка работников теперь наша проблема, а сколько съедят семь десятков человек в день? Четыре корзины семян клевера, семь с корешками местного топинамбура, столько же с плодами дум, уж очень они тут дёшевы, по корзине всех специй, на пробу и лепестки каркаде. За корзину орехов, похожих по виду на большие бобы, запросили три корго, дороговато! Но этого того стоило, мы скупили все запасы. Они вкусны и напоминают кешью с ирисом, и хранятся до года.

По соседству продавали чёрные семена и зелёные плоды что мне пришлись по вкусу на пиру. Попробовал, хм. Мякоть зелёного цвета очень сочная и терпкая на вкус с едва уловимым ароматом скипидара. Ну точно это же марула! Я-то сразу её не распознал, поскольку те плоды, что я пробовал на старой Земле, имели жёлтую кожицу, а мякоть имела сильный запах скипидара. К тому же цвет у неё был белый, сам плод жёлтый. Видимо это родственный вид, недоживший до наших дней. Взяли и плодов, и семян на масло.

После, у охотников приобрёл тушу антилопы и окорок жирафа, а в ряду рыбаков купил лодку и несколько связок рыбы. Остаток соли я потратил у закутанного в шкуры торговца магическими принадлежностями, с непроизносимым для меня именем Нтхвери. Он, понятное дело, не из местных. Среди горок выделанных голов обезьян и крокодилов были глыбы соды, корзины с киноварью и флюорит. Дорого просил, очень дорого, в цене не уступал! Взял три крупных прозрачных кристалла, и пять слабоокрашенных с оттенком синевы. Более интенсивно окрашенные кристаллы зелёных, фиолетовых и синих оттенков стоили совсем уж запредельных денег, и, по-хорошему, были нам не нужны. После продолжительного торга все остались довольны друг другом. Торговец тем, что обманул странного белого человека, который покупал самые 'слабые' камни, а я тем, что дёшево выкупил самые прозрачные экземпляры кристаллов. Сила камней заключалось в том, что при нагревании они начинали светиться в темноте, и чем более интенсивно камень окрашен, тем ярче свечение, по-научному — термолюминисценция. Для колдовских ритуалов самое то, правда, местные не знают, что ещё сильней кристалл засветиться в ультрафиолете, но откуда же им это знать то?!

Эх, хороши камни, хороши! За такие экземпляры в Штатах можно выручить минимум по паре штук баксов, коллекционеры такие очень ценят. Для меня же их ценность гораздо больше остального товара вместе взятого.Флююрит — это в первую очередь заменитель оптического стекла, он мягкий и хорошо поддаётся полировке. Ну и что с того, что слегка окрашен? Подумаешь, в окуляре мир будет немного мертвенно-синим, переживу! Прозрачная призма главное сокровище — она так и проситься в сердце спектрографа. На железо и медь соли уже не хватало, и я поручил Джитуку провести переговоры о покупке всего железа и меди.

Купленные товары сносили к месту, где под руководством Мартина дикари забивали сваи для строительства причала. Перекинувшись с ним парой слов, чтобы зря не терять время, отправился на лодке к месту заготовки древесины. Делянка оказалась километрах в трёх выше по течению. Не так далеко от берега, а кое-где даже уклон имеется. Стволы большие, диаметром в нижней части чуть меньше метра и около тридцати в высоту. Одного такого гиганта нам за глаза хватит!Кевенги сушили деревья очень хитрым способом: начиная с высоты человеческого роста они снимали кору узкими кольцами, а после мазали оголённую древесину вонючей смесью на основе жира, видимо, чтобы избежать образования трещин при сушке. Когда кора снята, листья тянут влагу, а дерево на оголённых участках быстро сохнет естественным образом, без всяких сушильных камер. Самое интересное, что заготовщики брали только верхнюю, самую тонкую часть поваленного дерева, оставляя на земле большую, нижнюю часть ствола, которую просто так клиньями не расколоть, тяжело рубить.

К поваленным стволам они не проявили никакого интереса и отдали их за брусок соли. Символическая плата, считай даром. Сделал отметки на стволе, чтобы получить отрезки от двух до пяти метров. Прикинул объём. Не меньше сорока кубов мухуху и ещё пятнадцать венге! Вот это я понимаю покупка. Всего за килограмм соли получить огромное количество дерева по цене десять штук баксов за кило! Не зря в колониальной Африке состояния росли как на дрожжах. Снарядил один корабль с ценной древесиной, и ты богач. Кевенги думали, что обдурили меня и лишь посмеивались над чудаком, решившим купить ничейное дерево.

Вернулся я ближе к закату. Причал был построен, но на нём никого не было. Закупленный товар, видимо, уже в нашем лагере. Надо сказать, Павел времени зря не терял. Работа кипела! Всего за день был построен причал, и расчищена от папируса большая площадка. Сухие стебли вязали в снопы, а из свежих строили себе временные шалаши. Джон верховодил около рамы для вязки матов и показывал, как правильно работать. Два десятка кевенги ловко вбивали колья по кругу и вплетали между ними стебли папируса. Хижины с конусообразными крышами очень походили на грибы. Две уже были готовы, и Павел с Иваном заносили туда наши товары и купленные припасы. Три хижины в процессе — стены сплетены, осталось уложить крыши.

Здесь же крутится Кидагаа, её трудно не заметить. Я решил назначить её главной по кухне и переложить всю готовку на неё, а чтобы дело пошло быстрей приставил ещё троих девушек и парня. Мартин собрал всех не занятых в постройке и озадачил выкапыванием ям для туалетов и траншеи для пережога угля. Как не крути, дела с наёмными работниками идут гораздо, гораздо быстрей. Уверен, при правильной организации процесса, кормёжке от пуза и хороших условиях труда, дела пойдут ещё лучше.

Котлы, чашки, тарелки, их продавать не будем. Хорошо если на всех хватит. В выделенный котёл залили воду, после закинули нарезанное мясо и добавили клубни папируса и пахучих специй. Аромат, то какой! Божественно! Сразу вспомнил, что сегодня толком не ел, так орешков немного закинул. Кевенги сами, без нас, сообразили и при расчистке папируса выкапывали подходящие клубни, хорошая прибавка к запасам. В темноте, когда, наконец, мясо было сварено, все закончили работу и уселись прямо на земле, терпеливо ожидая пока им дадут увесистый кусок мяса. Ничего, ничего, дайте время, и мы научим вас этикету! Мы и сами настолько устали, что совещания и разговоры отложили на завтра и разошлись по домам.

Откинув шкуру в своём домике, я увидел на полу в два слоя уложены шкуры ватусси, по углам расставлены свечи, дающие мягкий свет и идолы черепахи. Кидагаа сидела на лежаке:

— Пусть благословят тебя духи ночи, Ярунг!

Медленно поднявшись, она подошла ко мне. Какая пластика, какая грация!