Зеркало надежды

Зеркало надежды

Герои

Его величество Аррель III — отец нынешнего короля Аллодии, дед Найджела.

Его величество Остеон II — ныне правящий король (45 лет)

Ее величество Лиданетта — умерла.

Его высочество Найджел — принц (28 лет).

Леди Френсис Сорийская — его любовница (20 лет).

Герцог Томор Домбрийский (55 лет).

Мария-Элена Домбрийская (сокр. Малена) (18 лет).

Лорена, герцогиня Домбрийская (35 лет).

Лорен, граф Рисойский, близнец Лорены.

Тарма Ифринская — 1-я жена Лорана, умерла родами.

Силанта Колойская — дочь Лорены от 1 брака, (18 лет).

Никор Колойский — 1-й муж Лорены Домбрийской, умер.

Рид, маркиз Торнейский, бастард Арреля. (33 года), Мать — Меган Торнейская, воспитательница — Мелисса Тарен.

Матильда Домашкина — для друзей просто Мотя. (18 лет).

Дорак Сетон — начальник охраны Марии-Элены, сопровождает ее в Донэр (26 лет)

Барист Тальфер — личный Его Величества стряпчий (38 лет), Жена — Жанетта Тальфер, в довичестве Вилойская (35 лет)

Реонар Аллийский — архон Аллодии (55 лет)

Карен — лекарь в Донэре

Шадоль — дворецкий в Донэре

Риний VI Эларский — король Элара (52 года). Столица Элара — Ларейя.

Дилера Эларская — третья дочь его величества Риния (22 года).

Анна-Элизабет Домбрийская — мать Малены, первая герцогиня Домбрийская. Умерла.

Граф Астон Ардонский — сосед Домбрийских (42 года). Сын, Динон (22 года), две дочери, Астела (18 лет) и Даранель (16 лет). Жена — Элинор (40 лет)

Его величество Самдий — король Саларина.

Шарлиз Ролейнская — незаконная дочь е.в. Самдия.

Ее величество Вивиан — жена Риния Эларского. (46 лет), в девичестве Салейнская.

Сельвиль — управляющий в Донэре.

Антон Владимирович — начальник Матильды.

Сотрудники — Нина, Валерия, Евгения.

Любовница Антона — Юлия Павловна Шареметьева.

Друг Антона — Давид Эдуардович Асатиани.

Матушка Эралин — настоятельница монастыря святой Эрталы Никийской. (52 года)

Лэ Стиорта — колдунья с улицы Могильщиков (ок. 26 лет).

Леонар Тарейнский — канцлер Аллодии. (ок. 40 лет)

Артан Иллойский — маршал Аллодии (ок. 47 лет)

Мария Ивановна Домашкина — мать Матильды. (ок. 37 лет).

Майя Алексеевна Домашкина — бабушка Матильды. Умерла.

Герман Вагин — отец Матильды (ок. 40 лет)

Лидия Германовна Вагина, Семен Германович Вагин — сестра и брат Матильды. (7 и 14 лет, соответственно)

Семен Семенович Никаноров — участковый.

Варвара Васильевна — соседка Матильды.

Шарельф Лоусель, барон Лоусель — комендант крепости Ланрон

Деонар — город неподалеку от степняков

Арман Тенор — палубный матрос на барже Шарлиз Ролейнской.

Симон Равельский — градоправитель Равеля, граф.

Секретарь — Ханс Римс

Ренар Давель — сотник армии Аллодии, предатель, который ведал разведкой и перешел на сторону кагана Хурмаха.

Кал-раны. Бардух — под Ланроном, Мурсун — отправлен к Равелю, Арук — идет по Интаре вверх, за кораблями

Варсон Шефар — королевский дознаватель

Командир первой сотни пехотинцев, Сашан Риваль

Командир второй сотни пехотинцев, Шерс Астани

Командир первой сотни пехотинцев, Симон Ларсон

Сотник арбалетчиков, Аллес Рангор

Инженер — Ланс Даран.

Хенрик Эльтц — обозник.

Станс Грейвс — разведка

Домоправительница в городском доме Домбрийских — Аманда Ирвен

Как в город многолюдный я пришла,

Который полем был для битв священных,

Как средь живых и мертвых я была

Меж злых людей, меж раненых и пленных,

Как я была за истину борцом

И ангелом в пещере у дракона,

Как смело, не заботясь ни о чем,

Я шла на смерть, не издавая стона,

И как вернулась я, когда погас

Надежды луч, — то горестный рассказ.

Перси Биши Шелли. "Возмущение Ислама" в пер. К. Бальмонт.

Матильда Домашкина.

Благословите боги, зеркало.

Другой мысли в голове у Матильды не появлялось. А Мария-Элена, уверенно забрав власть над телом в свои руки, смотрела на женщину.

И это — ее мать?

Господи, благослови зеркало...

Мать выглядела, страшно сказать, как сильно пьющая бомжиха.

Эта обвисшая туша, эти жуткие кудельки... а запах! Человека, который не привык мыться ежедневно, а то и два-три раза в день. Запах человека, который спокойно ложится спать в одежде, и не видит в этом ничего страшного.

И толстые пальцы рук...

Матильду замутило. Но это — только Матильду. А Мария-Элена была спокойна и доброжелательна.

— Вы настаиваете, что вы — Мария Домашкина?

— Доченька! — всхлипнула "бомжиха", пытаясь схватить Мотю за руку. — Кровиночка моя...

— Документы предъявите.

— Что?

Голос Малены был настолько холоден и спокоен, что айсберги обзавидовались.

— Документы. Паспорт, СНИЛС, свидетельство о рождении или браке, водительские права... если вы не помните, когда меня бросили, так я сообщу. В возрасте двух лет. Вы всерьез считаете, что я вас в лицо помню?

Тетка села, где стояла. Предусмотрительно, на скамейку.

— Да... как же...

— Документы. Или я ухожу.

Мария еще раз хлюпнула носом и полезла в безразмерную сумку. Этакая ковровая авоська из тех, что продаются на любом рынке за копейки и уже через месяц выглядят так, словно под самосвал попали. Щедро украшенная жуткими котятами с людоедскими мордами. Да, и брелок.

Куда же без брелка из самоварного золота?

Или это кистень такой?

Махнешь — улочка, отмахнешься — переулочек... боги, какая же чушь лезет в голову!

На колени Матильде легли несколько бумажек разных цветов.

Мария-Элена аккуратно взяла одну из них кончиками пальцев, развернула.

— Та-ак...

Свидетельство о браке. Между Марией Домашкиной и Германом Вагиным. Понятно, почему мамаша не стала менять фамилию, лучше уж Домашкина.

М-да...

Матильда Вагина...

Замучаешься поправлять паразитов, чтобы ударение на первый слог ставили.

— Так звали твоего отца?

— Да...

— Бывает. Держись, Мотя, я тебя в обиду не дам!

От подруги пришло ощущение тепла и благодарности, и Мария-Элена принялась копаться дальше.

ИНН.

Зеленая карточка — СНИЛС.

И паспорт.

Все на имя Марии Домашкиной. И из паспорта смотрит та же особь, иначе и не скажешь. Конечно, мордочка в паспорте молоденькая, но это — один и тот же человек, без сомнения!

— Она ведь не старая, меня родила лет в двадцать...

— И так выглядит?

Малена ужасалась не зря. Это ж надо же! Чай, не средние века, сейчас дамы в шестьдесят лучше выглядят, чем... эта!

— У нее еще есть дети?

Малена ловко пролистнула паспорт дальше.

Дети были.

Семен Вагин и Лидия Вагина.

— Почему мне дали фамилию матери, а Лидии — фамилию отца?

Малена говорила с чисто научным интересом. Женщина (воспринимать ЭТО матерью у Малены и Матильды одинаково не получалось) замешкалась ненадолго, но ответила.

— Герочка настоял. С тобой... там мать крутила. С ней спорить было сложно, она говорила, что смеяться будут.

— Бабушка, — грустно вздохнула Мотя.

Малена цыкнула на подругу — не время раскисать, на нас враг идет!

— А потом вас ничего уже не сдерживало.

— Да... ты не ревнуй, я о тебе и вспоминала часто, и приехать хотела...

Улыбка была... сногсшибательной. Редкие зубы перемежались черными дырами.

— Я такое только в своем мире видела. Не в вашем.

— У нас стоматологи хорошие. Не все, правда...

— А что с ней не так?

— Не знаю. Спроси.

— Будем считать, что вы приехали, — согласилась Малена. — Что дальше?

Глаза у "матери" были удивленные...

— Домой пойдем...

— Простите, куда?

Малена удивлялась совершено искренне. Что значит — домой?

О каком доме может идти речь, если ты! Бросила! Своего! Ребенка!

Про мать вообще не упоминаем. Кстати...

— Будь жива бабушка, она бы ее из окна выкинула, — подтвердила предположения Малены подруга.

— Д-домой...

Кажется, до женщины начало доходить, что здесь ей не все рады.

— У вас здесь есть дом? Замечательно. Давайте прощаться...

— Мотенька! Я же...

— Вы же?

— Мотенька?! — вскипела Матильда.

— Спокойно. Я сейчас разберусь.

— Я же твоя мама...

— Не советую употреблять это слово в моем присутствии.

— Но это так! Я думала....

— Вы думали, что явившись спустя столько лет, обретете здесь радушный прием? Зная мою бабушку? Вряд ли... кто вам рассказал про ее смерть?

Взгляд Марии метнулся по окнам первого этажа, остановившись на пластике коричневого цвета.

— Параша!!!

Матильда не ругалась, просто это были именно что окна тети Параши.

— Ага... И откуда у нее ваш номер?

— Я не теряла вас из вида, — вздохнула Мария. — Я не могла приехать. У Герочки были проблемы...

— И что?

— Он... его несправедливо обвинили в краже!

— И посадили? — повторила Малена подсказанное Матильдой.

Мария смутилась.

— Ну...

— На сколько лет?

— Два года. Но выпустили раньше...

— Понятно. Папахен что-то спер, попался, присел, а эта жена декабриста осталась ему каторгу портить, — подвела итог Матильда. — Спроси-ка вот что...

— У него один срок?

Мария замялась.

— Эммм...

— Три? Четыре?

— Два!

— Один на два года. Второй?

— На четыре. Но это все клевета!

— Кто бы сомневался, — кивнула Малена.

— Начинаю тебе завидовать, — вздохнула Мотя. — у тебя родители просто умерли. А тут... уголовник и кретинка.

Малена поглядела на стоящую перед ней тетку. Иначе и назвать-то не получалось.

Вспомнила свою маму.

Анна-Элизабет умерла. А если бы она превратилась... в такое?

Представить было жутковато. Да и не в превращении дело! Мать ты будешь любить — любой. Грязной, зачуханной, пьяной, больной — неважно! Но — МАТЬ!

А каким словом надо назвать бабу, которая бросила и ребенка и мать, потащившись за сбежавшим мужем и пятнадцать лет о себе знать не давала? И бросила, кстати, не в благополучной Швейцарии, а в криминальной России?

Это — не мать. И все.

— Я правильно понимаю? — мягко уточнила Малена. — Вы поехали вслед за моим отцом. Его посадили, и вы остались неподалеку, ждать его. Потом он вышел. Побыл немного на воле, его опять посадили... за это время у вас родились еще двое детей?

— Да.

— Что сказала бабуля, когда вы ей позвонили?

Вопрос был поставлен остро, как нож. И тон Малены не допускал виляний.

Мария и не стала крутить.

— Бросить его, развестись и возвращаться. Воспитывать дочь.

— Что помешало?

— Гера — мой муж! И твой отец, кстати! Он тебя любит!

— И где же счастливый папенька? Почему я его не вижу?

— Эээээ... дома. С детьми.

— Детьми?

— Сенечке четырнадцать, очень трудный возраст. Лидочке семь.

— Ага... и живете вы?

Название поселка ни о чем не сказало Матильде. Девушка задумалась.

— Так зачем вы, говорите, приехали?

— Я — твоя мама.

— Это — не причина.

— Мама меня на порог бы не пустила. Но сейчас, когда она умерла, ты можешь поехать, жить с нами.

— Зачем? — удивилась Малена. — Меня здесь все устраивает.

— Но мы же твоя семья! Мама, папа, брат и сестра...

— Об этом надо было думать раньше.

— Или мы можем приехать к тебе. Познакомиться...

— СУКА!!! — взвилась в глубине души Матильда. — НЕНАВИЖУ!!!

Малена почувствовала привкус желчи на губах. Подругу становилось все труднее удерживать. Надо было это заканчивать.

— Я считаю, что мы познакомились. В остальном... вы жили без меня больше пятнадцати лет? Можете продолжать в том же духе. Прощайте.

— Мотенька!!!

Малена поглядела на толстые пальцы, вцепившиеся в ее рукав.

— Отпустите немедленно!

— Или что?! Ты моя дочь!!!

— Или я найду на вас управу.

Если бы это сказала Матильда....

С криком, со слезами, с истерикой... кто бы поверил девчонке? Но сейчас говорила Малена. Наследница крупного герцогства, Домбрийская, аристократка до мозга костей...

Малене, в своем теле, достаточно было лишь бровью повести, чтобы солдаты палками прогнали этих людей по городу. И вон с ее земель. Мало того, она бы и не задумалась так поступить.

И это отразилось в ее глазах.

Мария никогда не была особенно умна, но даже она это поняла. И замерла на пару секунд.

Этого хватило.

Малена сделала резкий жест рукой, как показывала Матильда.

Вырываться из захвата тоже надо уметь. Вот и сейчас рука словно по волшебству слетела с одежды Матильды, и девушка быстро, почти бегом, влетела в подъезд.

Хлопнула дверь.

Мария осталась во дворе, растерянная и с документами на лавочке.

Как же так? Это же ее дочь...?

* * *

— Ненавижу! НЕНАВИЖУ!!!

Матильда рыдала в голос, и Мария-Элена не знала, как утешить подругу. Не помогала даже Беся, которая, чувствуя настроение хозяйки, мурлыкала вовсю и терлась головой о мокрые щеки девушки, рискуя утонуть.

— Мать!!! Да она меня бросила! Променяла на мужика! Уехала! А теперь, пятнадцать лет прошло, является она!!! Паскуда!!! Люби ее и радуйся!!!

— Мотя....

— А где она была, когда бабуля заболела? Когда мы тут на копейки выживали? Когда я в двенадцать бегала, газеты разносила? Когда мы каждую монетку откладывали и одну овсянку жрали? ТВАРЬ!!!

— А чего она сейчас-то приехала?

Малене удалось сбить Мотю с истерики.

Слезы еще катились, но отвечала подруга уже осознанно.

— Эммм... не знаю?

— А ты подумай? Твоя бабушка умерла. Я сама с этим столкнулась... кто все наследует?

— Я.

— А кто об этом знает?

Матильда зависла, как старый пентиум. Потом собралась с мыслями...

— Постой. Я сама скажу. Ты считаешь, что она решила наложить лапку на то, что осталось от бабушки, и потому явилась?

— Тебя это удивит?

— Да ни разу! Вполне возможно.

— У нее это получится? Надо искать законника?

Матильда покачала головой.

— Нет. Бабуля знала, что умирает. И... она ведь знала, что мать жива! Точно!

— Почему ты так решила?

— Бабуля хотела несколько раз со мной о чем-то поговорить, точно! Я помню! Но как-то не складывалось, а потом ей вовсе плохо стало, последний месяц она была... не как в коме, но что-то вроде. Уже никого не узнавала, не видела...

Малена вздохнула.

Как бы ей сейчас хотелось обнять подругу, прижать к себе и сказать, что Мотя не одна. У нее навсегда есть Мария-Элена Домбрийская. Что бы ни случилось, она не бросит сестренку.

Зеркало не допустит таких вольностей...

Они никогда не протянут друг другу руки, но их души — рядом.

— Я с тобой...

— Спасибо, Малечка. Так вот, бабуля настояла, чтобы оформить не просто завещание.

— А в чем разница?

— Она оформила договор ренты и договор дарения.

— То есть?

— Дарение — на дачу и гараж. Она подарила мне их, как только мне стукнуло шестнадцать. На совершеннолетие.

— А рента?

— Это дарение за то, что я за ней ухаживаю. Примерно так...

— Не поняла?