Диверсанты
Annotation
Первая книга серии "Семь cтихий Зеленой Жемчужины". Действие происходит в нашей Вселенной приблизительно в 23-24 веке. Человечество вышло в дальний космос, благодаря обнаружению сети "червоточин". Происходит первый контакт с расой, еще не способной к космическим полетам. Группа ученых с корабля "Колонист-9" собирается исследовать найденную цивилизацию научными методами, однако мир оказывается подозрительно "фэнтезийным", а туземцы — подозрительно "человекообразными".
Мирослав Войнаровский Диверсанты Семь стихий Зеленой Жемчужины (1)
Проклятые
Неудачники
Неофит
Аниме и пастораль
Огни, воды и рыжая девушка
Птички
Тишина среди песков
Радиоуправляемые люди
Изгнание
Заяц
Оазис
Предсказания и воспоминания
Чума и пепел
Допрос с пристрастием
Дипломатия
Выставка достижений народного хозяйства
Запах убийц
Магическая драка в салуне
Слава Цитадели!
Азы волшебства
Синий зонтик для джаа
В тылу врага
Погоня
Плен
Хвост падальщика
Партизаны
Тихий уголок
Паутина
Разведка боем
В гнезде змеи
Полет валькирий
Посланец наместника
Аллергия на кровь
Узел предсказаний
Мирослав Войнаровский
Диверсанты
Семь стихий Зеленой Жемчужины (1)
Проклятые
Я смотрю из-за спин звезд
Где-то там — начало, исток
За меня не прольёт слёз
Та, что брошена ради дорог.
Когда за бортом в течение многих месяцев нет ничего, кроме далеких огней, поневоле выучишь наизусть названия всех созвездий...
Вот только какой в этом смысл? Ведь названия сначала придется придумать самому и для себя. Как писал какой-то поэт: "я смотрю из-за спин звезд...": изменилась точка зрения — и получился совсем другой узор.
Распался знаменитый пояс Ориона, состоящий из трех ярких светил, выстроившихся в одну линию: центральная звезда (Альнилам) перекочевала в соседнее созвездие. Рассыпалась Кассиопея — созвездие в форме "молнии": яркий Шедар стал ещё ярче, Сегин переместился в другую сторону неба, Нави — в третью, а звезды Рукбах и Каф потускнели и затерялись среди прочих.
Где-то там должно быть и Солнце — но желтый карлик слишком мал, чтобы увидеть его отсюда невооруженным глазом. Можно попросить корабельный компьютер навести туда один их телескопов, но зачем? Что толку смотреть на крохотную искорку, на вид ничем не отличающуюся от других? Земля — далеко, родные и близкие — тоже, а здесь — всего лишь крохи излучения от термоядерного взрыва, затянувшегося на миллиарды лет. Уж чего-чего, а светящихся точек вокруг предостаточно — кроме них тут вообще ничего нет.
Сюда долетают лучи, рожденные типичной звездой сто лет назад или даже тысячу. Но если зрение хорошее, можно разглядеть далекую галактику Боде — она испустила свой свет, когда на планете жили только обезьяны, и пока он летел, потомки тех обезьян успели превратиться в людей.
Но и это не предел. Иногда где-то в неведомой дали взрывается сверхновая, и тогда есть шанс увидеть последние мгновения жизни звезды, которая погибла еще до рождения Солнца. Только надо знать, куда смотреть и когда — явление это очень редкое и недолгое.
Но все это происходило очень давно и очень далеко, а здесь и сейчас — только миллиарды километров тьмы и немного света.
И, конечно, корабль.
И люди, запертые в нем, терпеливо ждущие своего часа.
...
Проходят дни, недели, месяцы...
...
И, наконец, в поле зрения появляется нечто новое — окруженное тусклыми синими сполохами кольцо: сначала — крошечное, но по мере приближения оно становится огромным, как планета.
А в середине кольца — только кромешная тьма. Даже без звезд.
— Относительная скорость — ноль.
Кольцо больше не приближается, но двигатели продолжают работать, противодействуя могучей силе: гравитация упорно тянет корабль туда, во тьму.
— Все поля в пределах допустимого.
Недолгая пауза.
— Запуск зонда. Наведение завершено. Зонд вышел.
Электромагнитная пушка выстрелила небольшой цилиндрический аппарат. В передней части зонда раскрылись створки, обнажая сопла двигателей, которые пока не работали — аппарат летел по инерции.
— Десять минут до перехода.
Весь процесс запуска контролировал бортовой компьютер, следуя давно написанной программе. Экипаж "Колониста-9" наблюдал за происходящим, не покидая своих кают — через вирт-интерфейсы.
Зонд почти сразу исчез из виду, только условный значок отмечал, что он продолжает лететь прямо в центр пылающего кольца. Там, в середине — вход, а за ним — неизвестность.
На той стороне ещё никто не был.
Зонд может не вернуться — так бывает редко, но это хуже всего, поскольку будет означать, что там настолько опасно, что даже капсула с многослойной броней вышла из строя. И тогда корабль ждёт долгий, очень долгий путь назад.
Но обычно капсула все-таки возвращается, чтобы передать снимки неба, на которых нет ничего интересного: ни одной близкой звезды или планеты. Зато там могут быть другие пространственно-временные аномалии, и ради их поиска "Колонист-9" нырнёт во тьму.
Если по ту сторону не окажется даже аномалий, тогда все равно придется отправляться в обратный путь. Но, по крайней мере, хотя бы ненадолго созвездия станут другими.
И можно будет придумывать новые названия... которые никому и никогда не понадобятся.
Однако... может быть...
— Сигнал потерян.
Всё: зонд ушел на ту сторону.
Чтобы вернуться, аппарат включит двигатели, затормозит и начнет разгон в обратном направлении, по пути делая снимки неба и выполняя необходимые измерения.
— Расчетное время возврата — три часа двадцать две минуты,— доложил компьютер и замолчал.
Три часа по сравнению с месяцами полета — это так мало.
Но так много — целых три часа ожидания.
На это время капитан Дун Брэкет выгонял всех из главной рубки — чтобы разрядить обстановку. Конечно, взрослые люди, прошедшие жесткий отбор, не передерутся, но всё равно: ни к чему это.
Однако караулить три часа в одиночестве — тоже приятного мало, поэтому для старпома Ральфа Марини делалось исключение — хоть будет, с кем поговорить и выпить чаю.
Ральф знал капитана очень давно и умел ждать, не напрягаясь и не напрягая. Он потянулся, зевнул, похрустел шеей.
По стене подполз услужливый робот-термос, вытянул хоботок и наполнил подставленную чашку. Марини чуть прикрыл глаза и толкнул затылком подголовник, отдав мысленный приказ — кресло плавно поменяло свою форму, раздвигаясь и откидываясь, чтобы позволить человеку расслабиться в полулежачем положении.
Капитан тоже наполнил свою чашку, но пока не притронулся к напитку, замер...
Он любил слушать свой корабль — весь, целиком, но не двигатели и механизмы, а людей. Девяносто человек спорили, ссорились, обсуждали дела или командовали роботами — в том числе по каналам внутренней связи. Личные разговоры оставались закрытыми, но общие каналы, предназначенные для повседневной работы, шифровать было не принято.
Брэкет включал сразу все открытые каналы, ставил громкость на четверть нормы, и слушал гул.
Он называл это "голосом корабля".
В шуме почти невозможно было разобрать отдельные разговоры, но по общему фону, по его колебаниям ощущалось настроение экипажа — по крайней мере Дун Брэкет мог его почувствовать... или ему так казалось.
Сегодня голос корабля звучал громче обычного: какие-то возгласы, нервный смех... Люди ждали.
Собственный капитанский канал "Главная Рубка" сейчас стоял на "паузе". Компьютер показывал, что пятьдесят два пользователя запросили автоподключение, чтобы не упустить ни слова, когда капитан возобновит трансляцию.
В помещении главной рубки не было ни иллюминаторов, ни экранов, только круг из кресел, стоящих на возвышении, да в центре, в углублении — трехмерная карта. Она казалась черным провалом, ведущим в космический вакуум, но на самом деле была всего лишь сферой из очень прозрачного материала. Внутрь сферы проецировались звезды, корабль и кольцо, окруженное сполохами синего пламени.
Капитан застыл, словно медитируя на эту картину.
Переливается тусклый синий огонь, сменяются цифры таймера, и больше ничего не происходит. Даже звезды не мерцают. Это на Земле, при взгляде сквозь толстую атмосферу, они мигают, словно живые. А здесь за бортом вакуум, и звезды — яркие, как сияющие драгоценности, но неизменные, статичные.
А в синем кольце нет даже звезд.
Жаль, нельзя сразу нырнуть туда.
Жаль... но нельзя.
Вероятность того, что червоточина выходит другим концом в корону звезды, ничтожна. Космос слишком пуст.
Так считалось...
Капитан сделал глубокий вдох и постарался, следуя совету корабельного психолога, найти напряженные лицевые мышцы и расслабить их.
Так считалось вплоть до полета "Колониста-5", который нырнул и больше не вынырнул. Следом за ним отправились три автоматических аппарата с "Колониста-4" и тоже не вернулись.
Черт его знает, что они встретили на той стороне. Или что их встретило? Возможно, это была просто пыль. При высокой встречной скорости достаточно даже пыли — нескольких крупинок на кубометр, чтобы превратить огромный корабль в пылающее решето. Квантовая пленка на обшивке спасет от радиации и отдельных молекул, но более крупные песчинки или частички льда, особенно, если их много, могут привести к катастрофе.
А, может, все из-за того, что та червоточина была двойной. Основная версия катастрофы заключалась в том, что червоточины, расположенные рядом, создают внутри друг друга резкие скачки гравитационного поля. Если это правда, тогда червоточина разорвала "пятый" на кусочки и выплюнула осколки на другом конце галактики.
Если только это правда — а точно никто не знал. Никто не ждал беды тогда. Не то, что сейчас.
И не так, как было в самом начале.
Капитан все-таки отхлебнул немного чаю, мысленно вернувшись к событиям, происходившим задолго до его рождения. Благодаря "живым записям", он ощутил всё на собственной шкуре, как будто сам там присутствовал.
Тогда они тоже осторожничали. В самую первую червоточину посылали зонд за зондом — пустые, с крысами, с обезьяной — пока не убедились, что это безопасно. И только затем "Колонист-4" нырнул сам, чтобы оказаться в шестистах световых годах от Земли.
Это был великий шаг. Хорошо, что есть "живые записи", и в них — ощущения непосредственных участников, которые можно пережить лично. Ощущения героев... тех, кто, в отличие от "пятого", вернулся.
Потом нашли ещё много червоточин — целую сеть переходов, пронизывающих всю галактику.
И со временем осторожничать перестали.
Теоретики вычислили, что вероятность войти в червоточину и выйти в звезду — практически нулевая.
Теоретики...
Капитан вздохнул, нахмурился.
Возможно, теоретики сказали то, что хотели услышать от них практики. Невыносимо ждать три часа — и это ещё повезло. Некоторые червоточины требуют сто часов для прохождения зонда: пятьдесят — туда, пятьдесят — обратно.
Может ли быть ещё больше? Некоторые надеялись, что "пятый" нырнул в червоточину с огромным временем цикла и когда-нибудь вернется.
Некоторые надеются на это до сих пор.
Хотя с точки зрения науки никаких поводов для надежды больше не осталось: физики научились вычислять время перехода и убедились, что там был не тот случай.
Раньше вычислять не умели. Много, чего не умели.
Смешно сказать: самую первую червоточину открыли, когда искали очередную ледяную планету в поясе Койпера. Компьютеры рассчитали искривление орбит транснептунов, и высматривали планету через космические телескопы, а увидели — вот такое колечко.
Капитан унесся мыслями куда-то очень далеко, перескакивая сквозь червоточины памяти от одного события к другому.
...
Таймер показывал, что прошел час. Старпом давным-давно допил свой чай и сейчас смотрел на капитана. Похоже, именно этот пристальный взгляд вернул Дуна Брэкета из мира воспоминаний.
Даже Ральфу надоело ждать. Он хотел, чтобы капитан задал тот самый вопрос. Сколько раз они вот так отправляли зонд в червоточину, потом сидели, ждали, и в какой-то момент капитан спрашивал — всегда одно и то же:
— Как думаешь, что там?
И старпом отвечал всегда одинаково:
— А ты что думаешь?
Дальше могли быть варианты: "Вот бы...", "Только бы не..." или "Я первый спросил!"
— Только бы не пустышка!
— Да,— согласился старпом.— Далековато мы залезли...
— Десять месяцев — как псу под хвост уйдёт, если пустышка.
— Да...
— Хорошо бы найти кластер.
Капитан высказал то, о чем мечтали все. "Колонист-9" составлял карту переходов сквозь аномалии. Он нырял в очередную червоточину, мгновенно преодолевая сотни и тысячи световых лет. Оказавшись на той стороне, космонавты определяли, куда их занесло, и включали гравископ, чтобы найти новые червоточины. Затем выбиралась одна из них и начинался долгий (иногда несколько месяцев) перелет на субсветовой скорости: половина пути — разгон, половина — торможение. И снова — "нырок".
И так месяц за месяцем, год за годом. Карта галактики создавалась ценой тягостного ожидания. Сотни людей, когда-то клюнувших на романтику слов "дальняя разведка", посвятили этому делу свои жизни.
Связи между червоточинами были очень запутанными: иногда цепочка переходов могла "замкнуться", выходя к ранее исследованной области. Так находили новые, иногда более короткие пути между Землей и колониями.
Изредка им выпадала удача: от выхода из червоточины можно было за разумное время долететь до ближайшей звезды — желательно за пару недель, в худшем случае — за несколько месяцев. Такую звезду и ее планеты можно было исследовать и найти там что-то по-настоящему интересное. Именно ради такого молодежь стремилась в дальнюю разведку, а отнюдь не ради месяцев вынужденного безделья в пустоте.
Но обычно на небольшом расстоянии от выхода находили только новые червоточины. Чаще всего они встречались тройками — то есть после "нырка" обнаруживалось два возможных пути для продолжения полёта — так называемая "развилка". Иногда путь был только один — "звено", а несколько звеньев подряд составляли "ветвь". Но иногда в пределах действия гравископа не обнаруживалось вообще ничего — глухой тупик на космической дороге, "пустышка".
А самый плохой расклад — это если перед тупиком пришлось пройти длинную ветвь. Тогда надо было возвращаться и преодолевать все звенья в обратном порядке, чтобы продолжить исследование по новому пути.
В этот раз позади осталась ветвь из трёх длинных звеньев, и капитан очень надеялся, что терпение экипажа будет вознаграждено: найдется целое скопление червоточин, то есть "кластер", дающий хорошие шансы открыть что-то интересное.
— Да, кластер — хорошо бы!— размечтался старпом.— Эдак на пять или шесть переходов, и чтобы не очень близко друг к другу. А за одним из них — что-то вкусное, например, звезда. Конечно, не прямо под носом, чтобы в ней не изжариться, а так, чтобы спокойно подлететь и исследовать.
