Далеко за Порогом

Дредноуты за Порогом (кроссовер с "Дредноутом по имени Никки")

Подход первый

Металлическая сфера плыла через пламя. Ревущее, облизывающее металл жаркое, горячее... Несуществующее пламя шторм-совмещения. Сфера же вполне существовала, только размер её в окружающем пламени было невозможно определить — то ли она уместится в одной руке, то ли все планеты и звёзды вместе взятые не смогут её заполнить.

На гладком боку станции была небрежно начертана невидимая для большинства разумных надпись:

CRYPTUM

Терминал Криптум, исследующий перпендикулярные времена, висел в одной точке гиперпространства, буквально привязанный к одному моменту обычного времени, текущего в обычной вселенной. Моменту чуть раньше, чем те события, что сейчас горячо обсуждали находящиеся на Терминале разумные.

Над головой ярко полыхает внутреннее солнце Терминала и его яркий белый свет резко очерчивает всё вокруг. Вот только не все вокруг умеют отбрасывать тени. А некоторые — сами, попросту, Тени.

— Это необычно, — звучит вердикт одного из тех, кто представляет собой концентрат разума, оставленного в этой же звёздной системе, но в другой вселенной.

Предмет их обсуждения — данные, собранные сенсорами Терминала, заглядывающими через пламя шторм-совмещения в обычные, стабильные вселенные. Сейчас же глядящими и вовсе в одну вселенную, и мало того, всего на одну планету в ней. Правда, планету, как две капли воды похожую на ту, что была родиной создателей Терминала.

Сверхцивилизации — не редкость даже в Галактике, и уж тем более среди многомерных отражений Вселенной.

Но увидеть, как две сверхцивилизации сходятся на одной заштатной планете, попутно стирая в ноль её коренных обитателей, можно весьма редко.

И при этом сходятся глупо, криво, бездарно растрачивая время, силы и ресурсы, причём — невосполнимые.

— Я хочу им помочь, — говорит одна из разумных Терминала, и вспоминает, как давно, очень давно она уже произносила эти слова.

Другие же — не возражают.

Они понимают друг друга с полумысли, и уже знают, что могли бы сказать друг другу. Но зачем сейчас говорить? Энергии и всего остального достаточно, чтобы помочь разумным.

А значит — помощь уже идёт.

Говорить всё же пришлось. Говорить и показывать, во что превратится эта планета без такой помощи. Зрелище гибели миллиардов разумных и сверхразумных, мягко говоря, впечатляло.

— Но чем им помочь?

Восемнадцатиглазый, точнее, восемнадцатиокулярный лик одного из сверхразумных Терминала, улыбнулся:

— У них всё есть. Им ума бы ещё немножко. Интеллекта.

Решение принято. Решение найдено.

Вычислительные ядра, окруженные телами из твёрдого света и нагруженные знаниями, скользнули в открывшееся на секунду отверстие-червоточину в шторм-совмещении.

Они не несли в себе личностей и памяти. Только информация. Только возможность, размытая в пелене вероятного. Укрытая этим размытием.

"Туман укрывает"

Подход "Как могло бы быть"

Примечание

Этот вариант был откопан и дописан благодаря камраду f-sec. Не является лором мира Дредноута по имени Никки.

какой-то мере является ответом на вопрос, почему для запороговых оказаться прогрессорами — очень плохая ситуация.

Те, кто могли видеть — видели.

Древо мира трещало и гнулось в разные стороны, превращая всегда стройное будущее в перекореженное, рвущееся наискось нечто.

И через прорывы в стенах мира вливалось... Что-то. Что-то непонятное.

И чем дальше, тем больше оно пугало.

Но... Но за всем этим чувствовалось чужое внимание. Внимание и желание.

Яркое, белое, чистое желание ПОМОЧЬ.

“Спасение близко. Оно рядом. Уже рядом с вами.”

И текучий белый туман захлёстывал и отбрасывал втекающую внешнюю тьму.

* * *

Это было неожиданно. И пугающе страшно — не для самого путешественника, а для тех, кто оставался позади.

Первыми рассыпались спиритонные ансамбли Тени. Исчезли, растаяли как дым — и с ними в ничто обратились воля и сознание зачеловека.

Следом выгорели нейронные сети, обращая в ничто память и опыт.

Разорвались десмосомные связи между отдельными клетками...

Но сами клетки бессмертного биоморфа — пусть и не все, и лишь по отдельности — смогли уцелеть. Гигантский запас эволюционного опыта тому причиной или местный вакуум в какой-то момент смирился со вторжением — неизвестно.

* * *

Что-то однозначно пошло не так.

Ошибки множились и растекались по системам. Память могла с промежутком в секунду выдавать совершенно разные данные с одного, вроде бы неизменного адреса. Программы вычислителей рассыпались на глазах...

Многомерная имплант-структура на запросы отвечала сплошным потоком недекодируемых сигналов... Которые в принципе можно было распознавать как такие же ошибки.

Без проблем работали только самые низкоуровневые, самые грубые и — одновремено с ними — самые микроскопические части систем. Но их просто-напросто не хватало ни на что, кроме базового ввода-вывода — и доступа к долговременной памяти. Которые было некому использовать, потому что всё остальное отказывало.

Хотя... Хотя системы как-то работали. Данные были перетёрты в труху, условные джампы могли вести в недоступные области памяти, но системы работали.

И некому было сравнить получающееся с эталоном.

Выросшая из придонной тьмы зубастая пасть легко перекусила проплывавшую мимо акулу. Поток данных устремился внутрь, но микроскопические кристаллы "мозга" лишь отметили приятный вкус крови.

Одна из программ, внезапно вызванная непонятным субпроцессом, заставила чёрного как сама тьма кальмара оторваться от дна, бросив остатки акулы, и всплыть, устремляя к берегу.

Странный поиск, бесцельный, бесполезный, продолжался и продолжался. Его тянуло к берегу, но достигнув берега, кальмар начал метаться — программа внезапно оборвалась. Дальнейшее поведение не было прописано.

Подсказки, полученные от контакта с биомассой, не помогали. Исполнение инстинктивных программ биомассы — питание, размножение — не были выполнением основной программы.

Тем не менее технос сумел почувствовать — контакт с представителями береговой биомассы вызывал положительную стимуляцию остатков многомерной имплант-структуры. Ему не хватало ни мозгов, ни знаний, чтобы осознать это или уж тем более понять — но почувствовать сенсоров хватало.

К сожалению, в море их было не так много, к тому же они защищались несколько более эффективно, чем остальная биомасса. Мобильные техносы были уничтожены их оружием без особого напряжения.

Нет.

Думать они не могли.

Но следующий рывок за береговой биомассой выглядел более осмысленным. Массированным.

Вот только это было всего лишь следствием тупого размножения первых техносов, разбросавших зародыши по морскому дну подобно икринкам морской биомассы. Но там, где из тысяч икринок выживали единицы, выживал каждый технозародыш.

И один за другим они созревали и устремлялись на поверхность, к берегам. Непрерывным чёрным потоком.

Береговая биомасса — что на берегу, что в океане на своих стальных коробках — сопротивлялась отчаянно. Но техносы оказались слишком живучими и было их слишком много, чтобы сопротивление было не бесполезно.

Темные массы техносов нахлынули на берега.

И некоторым из них повезло. Они нашли то, что стало для них центром разорванной в клочья оригинальной программы, ядром кристаллизации инфоструктуры и тем, что дало успокоение многомерной имплант-структуре.

Унося с собой с опустошенных берегов тонны биомассы и найденное ощущение, техносы вернулись в океан. Всё равно в пределах досягаемости ничего желаемого не оставалось.

Они оставались недалекими братьями океанской биоты и поэтому в океане шла активная борьба за крохи той самой ценной биомассы — и ощущения, конечно же. Старые, скопированные у животных программы питания и размножения были отброшены и забыты.

Понемногу те, кто концентрировал в себе захваченное на берегу, становились сильнее, лучше, и продолжали поглощать других техносов — быстрее и лучше, чем раньше.

И так, пока масса океанских техносов не сконцентрировались полностью в нескольких Гнездах.

И где-то в этот же момент — сложно сказать, разные Гнёзда не синхронизировались между собой — кристаллизация многомерных и информационных структур дошла до некого предела.

Тогда из ощущений и памяти береговой биомассы, программ-инстинктов океанской и тел техносов родилась первая Принцесса.

* * *

— Что же послужило причиной такого совершенно необычного собрания? — женская рука, ухоженная, с длинными, покрытыми бесцветным лаком ногтями, нежно погладила крошечную масштабную модель Гиринга и переместилась обратно к четкам.

— Скорее всего, всё то, что мешает Большим Братьям делать деньги, являясь самой сильной океанской державой мира, Лайми, — ответивший блондинке был негром. Весьма большим и накачанным негром, которого приняли бы за своего борцы и боксеры — а ещё всякие рэперы — на нём было немало золота.

— Боко, как ты в этом всём разбираешься? — улыбка женщины, стройной, золотоволосой, но не валькирии, а мягко-округлой домохозяйки, с чётками в руках, буквально светилась безмятежностью. — Зачем? Разве в этом смысл?

— В этом, господа, в этом, — очередной участник отвлекся от стола, который был полностью занят одной моделью авианосца Энтерпрайз, и подошёл к говорящим. Худой, резкий, быстрый, с модной стрижкой и короткой бородкой, неизвестный белый щеголял дорогим костюмом и часами, взглянув на которые, бокор лишь уважительно кивнул. — А ещё немного в том, что для нас неприемлема угроза Глубинных. Если какие-нибудь русские могут просто отойти от берегов в глубь, то мы и наши союзники к нему привязаны. Нам нужно средство справится с этим...

— Ужасом Глубин, — медленно покачала головой ещё одна подошедшая женщина. Невысокая, стройная, в чёрном, с закрытой вуалью лицом. — Говард, возможно, видел именно их.

— Он был хорошим писателем, но не провидцем, — отрицательно качнула головой блондинка. — Ты бы, Бетти, могла бы и сама у него спросить.

— Я не рискну спрашивать духа, который своими глазами видел Ужас Глубин и ушёл от него, — передёрнулась тёмная.

— Поговорим о деле, Кевин, — голос негра был неожиданно деловым. — Сколько? И за что?

Мужчина в дорогом костюме поморщился:

— Подожди. Ещё не все собрались. И — говорить буду не я.

— А те, кто командуют тобой, — тёмная Бетти прицокнула языком. — Это ещё интересней, чем я думала.

На несколько минут беседа прервалась.

Небольшой зал всё наполнялся людьми. Очень разными, очень странными... Не менее странной была и обстановка — вместо фуршета, обычного занятия таких сборищ, столы были заставлены моделями кораблей разных эпох и войн. Не было только самых современных, но только тех, что ещё продолжали службу — а вот погибшие, даже недавно, были.

Внезапно шум прекратился. Из неприметной двери в боковой стене появился человек. Никто его не знал, да и заметить его могли только случайно — но разговоры прекращались, головы поворачивались ему вслед, а взгляды неотступно следовали за ним.

Он вышел вперёд, улыбнулся мелкой дежурной улыбкой и заговорил.

Какие слова он произнёс, не так уж важно. Важно, что именно он сказал.

Америка знала о магии. Волшебстве, колдовстве, чародействе... Всех этих мистических штучках. Не слишком много, но достаточно, чтобы держать в штате президентской администрации колдуна вуду для прикрытия первого лица демократии от порчи, проклятий, равно и ненужных благословений.

Всякое бывает.

Вот и сейчас случилось.

Появление Глубинных было кошмарным сном океанских стран. Даже Туманный флот, возникший из ниоткуда незадолго до, был в скором времени покорён и подчинен мощью ума и технологий, а вот Ужас Глубин рациональными средствами не укрощался и вообще на них — от противокорабельных ракет до ядерных бомб — плевать хотел.

Америка желала чуда. Какое могла бы понять.

За чудеса ответственны чудотворцы. Церковь и её давние противники. Но церковники из чудес могли похвастаться разве что чудесным исчезновением денег и девственности прихожанок(и, порой, прихожан), ну и не менее чудесными мозгомойками. Здесь же требовалось что-то более весомое.

А более весомое — это вуду.

В колдовстве вуду, круто замешанном на страхе, крови и смерти, нашлось подходящее решение.

Собственно, именно это решение приняли те, кто собрал такой странный ковен. Им просто не хватало своих сил и умений.

— Власть над морями хранят корабли. Но железные корабли — плохое средство против кораблей из тени. Мы противопоставим теням души, страсти, чувства и кровь железных кораблей.

Ритуал занял много дней. Чернокожие бокоры, краснокожие шаманы, белокожие маги и магессы выбивались из сил, отдавая порой самоё себя в этот ритуал, в эти призывы, растекаясь кровавыми струями по пентаграммам.

Но более там не было пролито ни капли крови.

Там был только страх.

Кровь и смерть дали те, кто умирал в своих железных коробках.

А души... Души отдадут те, кто примут в себя дух корабля. Один корабль за одну душу. Ещё один шанс жизни для корабля — ещё один шанс для Америки — а душа той, кто примет в себя столь великий дар, и без того никому не интересна.

— Мы закончили, — поднял взгляд посеревший от усталости и похудевший Боко, глядя на едва сдерживающего позывы к рвоте чиновника.

— Мы... — чиновник сглотнул. — Мы хотели бы видеть результат.

— Вы его видите. Эта девочка. Через три дня она проснётся...

Бокор не договорил. Закатив глаза, он упал замертво.

Спустя три дня все следы ритуала были зачищены ударом Глубинных.

Но договор меж людьми и духами так просто было уже не разорвать.

* * *

“Туман укрывает”.

Скачок свойств пространства при переходе через границу параллелей был учтён максимально возможно.

В этих синтетах не было опыта, разума, души. Была лишь память вычислительных систем, куда более стойкая, чем нейросети.

И возможность все же обрести разум и опыт.

Потому что только разум и опыт дадут шанс выполнить программу.

Защитить. Исправить ошибки. Будущие ошибки.

Но любые сложные структуры, несущие память и опыт, не могли преодолеть барьера перехода.

Даже сверхпрочные связи квантовых матриц были повреждены.

Повреждения возникали во всех связях между чем-то хоть немного более сложным, чем один атом, и чем длиннее была связь, тем легче и надёжнее она разрушалась. А чем может быть опыт, как не набором связей?

Сохранив силу, знания, энергию, Туманный флот лишился цели. Ну, почти.

Первая Директива, пропечатанная в алмазном узоре, укрепленном гравитацией, всё же смогла уцелеть.

Оставалось лишь надеяться, что они смогут научиться всему снова.

* * *

Терминал Криптум прибыл к этому миру неслучайно. Поиск в параллелях проводился не просеиванием всех параллелей по осям тау и т, а выбором сканерами наиболее интересных параллелей и последующим смещением Терминала к ним.