Линия разлома

Как-то мне сегодня душно и хмуро.

Сердце ноет, не находит покоя.

Ночью снилось мне кровавое утро

И сгоревшее широкое поле.

Там дети воют, собираются в стаи,

Смотрят в небо как забитые птицы,

Ждут ответа, почему умирают,

Ищут в панике знакомые лица.

Мы не оставим города свои!

Мы обязательно дойдём!

Нас крепко держат руки нашей земли!

Мы свои песни допоём!

Всюду пляшет запах страха и власти -

Запах зверя всем известной породы.

Он всех сжигает без разбора по масти,

Омывая кровью вечные горы.

Вместо сердца — смесь огня и железа.

Вместо воли — пожелание ада.

Но мы тебя вернём на прежнее место.

Для нашей веры и любви нет преграды.

Мы не оставим города свои!

Мы обязательно дойдём!

Нас крепко держат руки нашей земли!

Мы свои песни допоём!

Декабрь

Линия разлома

От автора

Ничто не забыто

Никто не забыт

Время настанет

И каждый получит свое

Эту книгу, я уверен, на Украине запретят. Не уверен, что смогу издать ее и здесь. Но написать и опубликовать ее — необходимо. Чтобы все не просто знали, что происходит — а понимали, что может произойти, и какая опасность угрожает нам.

Эта книга не про Украину, она — про Украину и Россию. Я знаю, что многие в Украине воспримут ее как антиукраинскую, особенно в свете того, что происходит в Крыму и в свете той позиции, которую я неоднократно высказывал — но это не так. Она не антиукраинская, скорее наоборот. Антифашисты в Германии боролись не против Германии, они боролись против фашизма. Это попытка предупредить украинцев, раскрыть их глаза на то, какие силы рвутся к власти в их стране, что скрывается под лозунгами Свободы и Правого сектора. Попытка предупредить о надвигающемся на их страну фашизме и заставить их наконец открыть глаза на то, куда их ведут. Пора понять, наконец, что "незалежность" и "свидомость" не являются самоценностью, если они сопровождаются политическим балаганом, разрастающимся уличным хаосом и насилием, падением уровня жизни, непрекращающимся разграблением страны. Ни одна часть украинского общества кроме элиты — не получила от независимости ничего хорошего! Только элита, лишившись контроля Москвы — получила возможность грабить свою страну беспрепятственно. Чем и занимается вот уже двадцать два года.

Я призываю каждого украинца задуматься — куда их ведут все более оголтелые и нетерпимые политики. Чему учат в школах ваших детей и к чему приведет такая "наука". В какой бойне и за что они сгинут, если сейчас задорно кричат "москаляку на гиляку" и "кто не скачет тот москаль" в школьном дворе. Какую судьбу уготовали стране те, кто чествует фашистских палачей Бандеру и Шухевичу. Насколько хватит прочности страны, когда один за другим идут Майданы. Правильно ли молчать, когда вокруг беснуются в ярости те, кто мечтает о братоубийственной бойне.

Несмотря на все, что происходит — я все же верю в вас. Я верю в то, что нас не разлучит пролитая кровь — и Россия и Украина смогут существовать рядом друг с другом, помогая и поддерживая друг друга, чтобы выжить в жестком и циничном мире, все более похожем на большую дорогу с грабителями на каждом шагу. Я верю и в то, что Украина может и дальше оставаться независимой. Тем, кто говорит вам, что России нужна украинская земля — ответьте: а сколько земли не хватает самой большой стране мира? Нам не нужна земля — но мы не можем терпеть зарождающийся фашизм у нас под боком. Пришло время и вам решать — а нужен ли этот фашизм вам?

Александр Афанасьев.

Начало

Ростов-на-Дону

Май 2020 года

Я, Соловьев Дмитрий Александрович...

Не, не так. Совсем не так. Что я — заяву что ли пишу?

Это — моя вторая рукопись, я так их и называю "рукопись А" и "рукопись Б". Первая — охватывает период с две тысячи тринадцатого года по сей день, описывая те события, которые происходили на Украине и вокруг Украины в этом период. Эта рукопись практически не содержит моих личных наблюдений, особенно, связанных с начальным периодом конфликта. Это компиляция из официальных документов, отношений, протоколов опросов беженцев и протоколов допросов бандеровских террористов, первые из которых появились на нашей земле пять лет назад. Кроме того — просто рассказы беженцев, записанные мной и некоторыми неравнодушными людьми в лагерях, которые составляют Белую книгу преступлений бандеровщины — украинского фашизма. Я пока не решил, давать ли ход этому материалу — в конце концов, большая часть этой книги — записи, собранные для Белой книги и вряд ли правильно отнимать у людей их труд, публикуя это под моей собственной фамилией. Из оставшегося — часть материалов содержит тайну следствия или государственную тайну — и разглашение их мягко говоря, тоже нежелательно. Хотя я не нахожусь на действительной государственной службе вот уже много лет, Контора, к которой я принадлежу, негосударственная только по документам, на самом деле каждый из нас вполне отдает отчет, кто мы. Мы — опричники. Цепные псы государства. Выполняющие то, что решено в Кремле — как бы не стучали при этом зубы у разной мрази. Но каждый из нас — пришел туда, где он есть своим путем и каждый сам знает, за что он борется. Я — за русских. Потому что я — русский. Мы — русские. И с нами — Бог. Это не пустые слова, кто бы и что не говорил. По крайней мере — для меня.

Что касается рукописи Б. Эта рукопись — о том, что происходит сейчас, написанная и от первого, и от третьего лица. Здесь собраны мои личные наблюдения и кое-какие заметки, информация о том, что происходит по ту сторону границы, полученная мною как от моих прямых источников, так и при обычном анализе уличных разговоров, информации и слухов, с рынков, лагерей беженцев и пунктов оказания помощи.

Я не претендую на абсолютную точность описываемых мною событий, потому что всегда что-то ускользает от внимания даже если ты видел это своими собственными глазами. Понятно, что и беженцы, а так же те, кто ходил туда с понятными целями и вернулся обратно — не сто процентов надежные источники. Но я и не ставил себе целью написать некое историческое произведение. Для меня важно нечто другое.

Я знаю, что будет большая война. Она уже здесь, рядом, она дышит нам в лицо вонью горелой резины, солярки и человеческого мяса. Война между Россией и Украиной, точнее — между Россией и тем, что сейчас образовалось на месте Украины — это итог долгих тридцати лет ошибок, злонамеренных действий и просто исторической неизбежности. Я пишу эту книгу в помощь тем, кто пойдет воевать — я тоже пойду, но тогда ничем поделиться уже не смогу. Я хочу, чтобы каждый из нас знал, с кем и с чем имеет дело и не обманывался лживыми заявлениями, что все нормально. Далеко не нормально. Более того — ненормально в принципе, в самой сути происходящего.

На той стороне границы — фашисты. Самые настоящие. Да, я понимаю, что там еще остались и нормальные люди — но с каждым годом властвования фашистской мрази их все меньше и меньше. Они уже кидаются на своих, расправляются с ними злобно, исподтишка. Если германские фашисты кидали своих противников в лагеря, то эти поступают подлее. Машина на красный свет, нож под ребра в подъезде... и шито-крыто. Они слабы даже в том, что не могут открыто расправляться со своими врагами — но это не делает их менее опасными.

Они фашисты. Больше семидесяти лет мы думали — точнее, мы позволили себе поверить в то, что фашизм не пройдет. Фашизм больше нигде не сможет воцариться и влиять на судьбы людей. Мы думали, что урока сорок пятого года, урока крушения Третьего рейха будет достаточно для всех нас. Не столько даже для немцев — сколько для всех нас, ибо совершенно ясно, что Рейх был не более чем тараном против СССР для определенных сил в мире. Последний раз — мы позволили себе грубо обмануться в конце восьмидесятых, когда решили, что если мы сложим оружие и снесем стену — то нас примут с распростертыми объятьями в Западный мир как заблудших сынов. Ошиблись — нас просто и банально ограбили как только могли. А потом, когда мы только оклемались — снова назвали вселенскими врагами.

Украина же — прошла этот путь не один раз, а дважды. Первый раз — в составе СССР, второй раз — уже сама по себе, как многонациональное государство. И добилась-таки своего. Она была принята в "Европейское сообщество", но не в качестве Украины, а в качестве убитого и вновь оживленного трупа, зомби. Единственная ценность которого лишь в том, что он долго не рассуждает и кидается ровно на того, на кого укажут.

Они прошли свой путь. Через унижения и потрясения, через безумие майданов и схидов, через гражданскую войну и бойню. Теперь — они на пути к своему последнему решению — к войне. Войне, которая погубит либо их, либо нас.

Я не знаю, останусь ли я в живых или нет — но эта рукопись увидит свет в любом случае. Я хочу сказать вам, как говорили до меня: люди, будьте бдительны! Фашизм не побежден навсегда! Фашизм всегда рядом с нами. Он шепчет нам в ухо имена врагов и подталкивает нашу руку. И ты сам не замечаешь, как оказываешься посреди поля, залитого кровью.

Я знаю главное: мы готовы. Готовы мы, готов наш народ, готовы те пацаны в лагерях, которые ждут возможности вернуться на свою родную землю. Готов и я. И пусть Бог рассудит, кто из нас прав.

Северодонецк. Бывшая Украина

30 мая 2020 года

Земля — небо.

Между землей и небом — война!

Виктор Цой.

Свой автомобиль — старенькую, но ходкую еще Приору — человек загнал за гаражи. Их здесь было три, самодельные. Два уже вскрыты. Сильно несло мочой, дерьмом — видимо, местные парубки использовали это место как отхожее. Правильно, а чего нет — по соседству дискотека. Тут же — росли лопухи.

Человек огляделся. Четырехэтажное здание глядело на мир пустыми бельмами оконных проемов, никому не нужное. Последние жители — оставили его пару лет назад, перебравшись в деревню — там все-таки посытнее. На первом этаже был магазинчик — когда-то. Теперь там не было ничего. Только надпись — на серой побелке, уже почти слившаяся с мутным фоном стены, но все-таки различимая.

Тут господарь украинец!

Полумертвый город.

Человек огляделся, потом — неспешно направился к дому. Толкнул дверь подъезда, прислушался. Нет, никого. Он бы услышал.

Подъезд был старый, как и сам дом. Без лифта, кованые перила давно сняты и сданы на металлолом. Низкие потолки, неудобные ступеньки, облупившаяся штукатурка — интересно, когда это строили, это люди были такими низкими или на материалах экономили? Дверей тоже нет. Точнее — есть, одна. Стоит, издевательски прислоненная к стенке. И это хорошо...

Квартира была на четвертом этаже. Он зашел в коридорчик, сунулся в туалет — он был справа. С кухни — сочился яркий свет, его остатков было достаточно, чтобы различить надпись на стене, извещавшую всех о том, что "Люба — б...".

Надпись выглядела подозрительно свежей — на фоне общего упадка. Под ней — валялись два использованных презерватива, словно в подтверждение...

Человек — снял штаны и присел. Долгий и богатый опыт научил его — не надо торопиться. Никогда не торопись. Враг на это и рассчитывает.

Зря они на нас полезли... ох, зря. Здесь стволов больше чем голов по переписи...

Облегчившись и натянув штаны — человек прошел на кухню. Здесь — каким-то чудом сохранился стол, он изучил потолок, стены. Встал на колени у стены, начал ковырять. Этот дом — строился еще в те времена, когда не было централизованного отопления — потому в конструкции дома были дымоходы. Дверь у стены подсказывала, что все было нормально, надпись на стене и количество гандонов под ней — в какой квартире искать. То, что он искал было на месте: зацепившись, он вытащил из бывшего дымохода длинный, под метр сверток: одеяло, тщательно свернутое и прихваченное для верности широким серым скотчем. Есть. Осторожно разрезав скотч — человек нашел там охотничий карабин КО-СВД с оптическим прицелом ПУ3,5 производства госзавода оптического стекла в Изюме, пистолет ПМ с самодельным глушителем, двумя запасными магазинами и две коробки патронов, к ПМ и к винтовке. Патроны к ПМ были барнаульские, гражданские, к винтовке — новосибирские, марки Экстра. И то и другое — его более чем устраивало.

Человек осторожно выглянул в окно. Поморщился от лозунгов, доносившихся с площади Победы, переименованной сейчас в площадь Героев. Героев УПА конечно.

Бандера! Шухевич! Герои! Народу! Они! Воевали! За нашу! Свободу! Смерть москальским оккупантам! Слава Украине!

Бред полный...

Человек аккуратно поставил стол посреди комнаты. Стол был на удивление устойчивый, ни одна ножка не расшатана. Остатки скотча он приклеил на туго свернутое одеяло, чтобы не развернулось. Положил одеяло на стол, вмял по центру длинный ствол винтовки.

Пойдет...

Из кармана — он достал телефон. Старый на вид — как и должен быть у Богдана Ивановича Захарчука, сорока шести лет, уроженца и жителя Лисичанска — города, что в четырех километрах от Северодонецка. Но полностью рабочий и с кое-какими хитрыми программами, разобраться в которых не у каждого ума хватит. Набрав код, он активировал эмулятор рации, разница которого с обычной рацией в том, что в эфире — переговоры просто так не прослушаешь. Прослушать можно через сеть, и слушают — но не тогда, когда с обеих сторон шифраторы.

— Второй — точка два — прибыл.

Слышимость была великолепная. Они опасались, что будут глушить, но дядя Витя про прозвищу Мудрый викинг презрительно сказал: эти... на праздник... глушить... да ни за что в жизнь не будут...

— Точка два плюс.

Есть... значит, эта с...а все-таки прибудет в родной город. Высоко, ох высоко ты залетел, Андрий. Больно — падать...

Не хотелось вспоминать. Как они ходили в школу... еб, в один класс ведь ходили. Как потом разошлись их пути — дорожки. Тогда... в далекой и счастливой стране под названием "детство" они даже не знали, кто какой национальности. Только потом, он узнал, что он — кацап и москаль, а Сенька Левитанский, круглый отличник, у которого все списывали — жид. Спасибо, просветили...